Сейчас в это трудно поверить, но четверть века назад на этом месте стоял густой лес из нетолстых ив с отдельными высокими берёзами, корни которых щупальцами осьминога ветвятся теперь среди камней на глубине метр-полтора. Воду из Тургояка, "Жемчужины Урала", или, как его ещё называют за прозрачность, "Брата Байкала", долгое время использовали для хозяйственных нужд южно-уральского города Миасса, создав рукотворную речку в сторону другого озера, Кысыкуль, откуда вода и черпалась в больших количествах.
Поэтому-то берега Тургояка и отступили, уступив место деревьям и кустарникам. Когда нашлись другие источники воды, откачку её прекратили и наступила, по-геологически, рукотворная трансгрессия ("наступление моря на сушу в результате опускания земной коры либо повышения уровня моря"), погубившая растительность на его берегах, мрачными "памятниками" чему стали пеньки крупных деревьев, выглядывающие из-под воды. Кустарник "залёг" на дне и там, где его не убирают, дно напоминает последствия природных катастроф, лучше на него не смотреть.
В течение многих лет я очищал дно вблизи так называемой "Макеевской поляны", заныривая в маске на глубину и транспортируя на берег более или менее крупные стволы кустарников и не очень крупных деревьев, - один раз, правда, вытащил целое бревно, благодаря выталкивающей силе воды и Архимеду ставшего мне вполне по силам. Подсыхая на солнце, все эти дрова сжигались потом на кострах, давая энергию для шашлыков и барбекю многочисленным отдыхающим.
Нынешнее лето в самом начале у нас не задалось и хоть купальный сезон на Тургояке официально был открыт первого июня, почти до самого его конца ни у кого не появлялось желания погрузить своё тело в холодные воды, и по своей температуре тоже 'байкальские', - о 'моржах' молчу, для них и в проруби она 'самое то'. Где-то в последних числах первого месяца лета я всё-таки открыл свой купальный сезон и практически сразу наткнулся на приплывший откуда-то ствол, едва не оцарапавшись о его корни. Хоть ещё и холодно было и оставаться долго в воде не было никакого желания, но я всё-таки вытащил бревно на сушу, развернул его вдоль берега, оставил подсыхать.
Спустя неделю снова был на этом месте, лето разгулялось, народу стало гораздо больше, и я увидел, что "моё" бревно уже вовсю эксплуатируется: на нём развешивают снятую одежду, некоторые на него присаживаются, как куры на жёрдочке. И вот тут меня осенило: надо сделать из него настоящую скамейку, благо, с одной стороны подставка в виде корней уже была, в качестве другой можно использовать скалу неподалёку.
Задумано-сделано. Уже на следующее утро, побывав накануне на даче, покопавшись в приготовленных к сжиганию в печке бани дровах, подобрав нужные дощечки и взяв с собой ножовку, топорик и гвозди, приехал пока ещё на пустынный берег и теперь там есть моя "дизайнерская" скамейка, которая активно используется благодарным, надеюсь, мне народом.
Послесловие спустя месяц. Сфотографированная мной молодая женщина с красивым именем Айна с дочерью (у которой тоже неслабое: Асель), как неожиданно для меня выяснилось, случайно оказалась свидетельницей достройки этой арт-скамейки и к тому же поэтом, посвятившей ей такие строки:
"Все скамейки, как скамейки,
А на озере с душой!
Тургояк ей душу вложил,
ветер душу закалил,
Солнце, так лучами грело, что теперь и сердце есть!