Я - симпатичная сиреневая сорочка самого ходового размера. Пока я только лежу на базарном прилавке, но надеюсь, что долго не заваляюсь здесь с моими-то данными. А, когда я, наконец, попаду в состоятельную семью какого-нибудь приличного господина, у меня начнется другая жизнь, полная роскоши и приключений.
* * *
Хмурым ноябрьским утром к нашему прилавку подошел тоже хмурый, наполовину седой мужчина примерно пятидесяти лет, с кейсом. Он ткнул в меня не идеально чистым пальцем, спросил, сколько "это" стоит, не торгуясь, расплатился и бросил меня в кейс на ворох газет и журналов. Затем, похоже, мы куда-то ехали...
Когда кейс вновь открылся, я увидела, что нахожусь в какой-то "шарашкиной конторе". Это был недостроенный офис недавно организованного коммерческого телевидения. Алик - так звали моего нового владельца - работал там телемастером. Он небрежно положил на меня груду телевизионных деталей, и весь оставшийся день мы мотались по квартирам, где Алик ремонтировал телевизоры.
На последней заявке Алик разговорился с хозяйкой дома Аленой. Они явно кокетничали друг с другом. Оказалось, что Алику было 45 лет (а выглядел он гораздо старше). Алик хвастался, что у него хорошая работа, и что он много зарабатывает. Я обрадовалась этому обстоятельству, и, кажется, Алена - тоже.
- Найди мне такую же невесту, как ты, - жеманно сказал Алик.
- А зачем искать? - смело возразила Алена, - Разве я сама не гожусь в
невесты?
- Ты не замужем? - притворно удивляясь, спросил Алик,
- Тогда я приду к тебе встречать Новый год...
От Алены мы пошли "домой" пешком - Алик снимал комнату в доме у алкоголика и наркомана Синявского, который жил неподалеку.
Алик положил меня в шкаф без дверцы, а сам пошел на кухню ужинать вместе с Синявским.
В шкафу, кроме меня, находились следующие предметы: много газет и журналов, какие-то тряпки, несколько бутылок с различными спиртными напитками.
После ужина Алик улегся на кровать и стал читать газеты. Из кухни долетали пьяные голоса - у Синявского собрались гости-собутыльники.
Поздно вечером в комнату ввалился Синявский. Он был немного пьян и как-то очень возбужден. Он стал просить у Алика что-нибудь выпить. Алик категорически отказал ему, раздражённо ответив, что сам он не пьет и терпеть не может, когда пьют другие, и что он покупает эти бутылки не для того, чтобы их выпивали гости Синявского, а может быть, на Новый год...
Больше месяца я пролежала на полке шкафа...
31 декабря Алик первый раз облачился в меня. К сожалению, он не был большим приверженцем гигиены: похоже, что мылся не каждый день, неважным мылом, и не пользовался дезодорантом...
Мы вышли на кухню, где Синявский энергично и ловко накрывал на стол. Он приветливо пригласил Алика поужинать.
- Ты не хочешь выпить? - спросил он у Алика.
На столе стояла бутылка водки.
- Можно и выпить, - нехотя ответил Алик, - всё-таки новый год...
И осушил полный стакан водки.
Вскоре они с Синявским опорожнили всю бутылку и очень повеселели.
- А пошли в гости! - предложил Алик, - Тут недалеко от тебя живет одна "невеста". Возьмем с собой часть моих пузырей, кажется, пришел их час...
Он положил в пакет половину бутылок из шкафа, и мы потащились по темным переулкам к Алене...
- Ой, а я думала, что вы уже не придете! - кокетливо воскликнула Алена.
- Я же обещал придти в качестве жениха встречать Новый год, - важно отвечал Алик, - Вот, возьми подарок...
"Подарком", то есть сумкой с бутылками, Алена осталась вполне довольной.
Алена жила с матерью и двумя маленькими сыновьями. Когда мы все сидели за столом, она подозвала их и сказала, указывая на Алика: - "Называйте этого дядю папой". И шепнула что-то еще им на ухо.
- Папа, а ты купил нам подарки? - спросили мальчишки.
- Я и не знал о вашем существовании, - ответил Алик, - Я
сейчас дам вам денег, а вы сами что-нибудь себе купите.
Алик вынул из кармана пиджака толстую неаккуратную стопку денег. Глаза Алены хищно сверкнули. Алик, несколько рисуясь, вытащил из стопки две крупные купюры, отдал их пацанятам и сунул деньги обратно.
В моем кармане тоже лежало немного денег...
Хозяева и гости с удовольствием поглощали спиртное и даже не заметили, как наступил новый 1992 год. Когда все бутылки опустели, Синявский позвал Алика домой.
- Подожди, - ответил тот и обратился с вопросом к Алене. - Так ты согласна выйти за меня замуж?
- Конечно! Оставайся ночевать у меня!
Синявский ушел, а мы прошли в другую комнату, где Алик, с трудом стянув с себя пиджак и брюки, бухнулся на разложенный диван и тут же отрубился. Пьяная Алена недоуменно посмотрела на него, увалилась на вторую половину дивана и тоже сразу заснула.
Пока они спали, в комнату заходила мать Алены и шарила по карманам пиджака Алика...
* * *
И Алик и Алена проснулись рано. Им хотелось выпить, они засобирались в магазин, однако Алик обнаружил, что карманы его пиджака и куртки пусты.
- У меня здесь были деньги, где они? - спросил он у Алены и ее матери, глазки которой воровато забегали.
- Не знаю, - "как ни в чем не бывало" ответила мать Алены. - У тебя в карманах не было никаких денег!
- Откуда вы знаете, что их там не было?
- А ты откуда знаешь, что они там были? - напористо спросила Алена.
- Это не вопрос, а какая-то абракадабра! Я не знаю, что
вам и ответить!
- Тогда пошли быстрее в магазин! - заключила Алена.
Я уже упоминала, что в моем кармане тоже были деньги, поэтому Алик и Алена с энтузиазмом отправились на поиски выпивки. Магазины еще были закрыты, и мы долго шли пешком к знакомым Алены, торгующим самогоном.
Алена послала Алика в дом за высоким глиняным забором, где он приобрел бутылку мутной жидкости. Алена нетерпеливо выхватила ее из рук Алика и, не отходя от забора, стала жадно пить эту муть прямо из горлышка.
- Ты хоть мне немного оставь! - сказал Алик, разочарованно глядя на Алену. - Ты не годишься мне в жены. Слишком много пьешь.
Дальше они шли молча. Когда на пути встретилась автобусная остановка, Алик сказал, что ему нужно ехать куда-то по делам.
- А ты что - импотент? - вдруг громко спросила Алена.
Немногочисленные потенциальные пассажиры, стоявшие на остановке, с удивлением уставились на нас. Алик смутился и заскочил в первый попавшийся автобус...
* * *
Последующие четыре дня Алик беспробудно пил с Синявским. Он спал не раздеваясь, проливал на меня пищу, а один раз даже упал в огороде, когда шел в туалет... Мой ворот почернел, манжеты засалились, я пропахла потом...
На пятый день наступившего года Алик больше не пил. Он целый день валялся на кровати и, кажется, болел. На шестой день Алик с виноватым видом немного привел себя в порядок, переоделся, а меня бросил в большую коробку с грязным бельем. От жуткой вони я потеряла сознание...
* * *
Я очнулась от яркого света и свежего воздуха...
Это Синявский и Алик затеяли большую стирку и вывалили содержимое нашей коробки прямо на улице во дворе Синявского. Оказывается, уже давно наступил февраль...
Синявский набрал в корыто холодной воды из колонки, засыпал туда пачку стирального порошка, и меня замочили в этой бадье вместе с другими рубашками, причем там были также и рубашки Синявского.
Мы кисли в корыте три дня. Затем нас кое-как сполоснули и повесили на веревку напротив кухонного окна, где я провисела еще несколько дней.
По вечерам я наблюдала, что творится в кухне Синявского. К нему каждый день стал приходить какой-то кореец. Обычно кореец почти не пил, а только курил самокрутки с анашой, сделанные Синявским.
Алик курил простые сигареты и много пил.
А Синявский много пил и курил анашу.
Однажды он совсем обезумел, стал буянить и даже разбил тарелку о голову Алика.
Алик испуганно выскочил во двор, за ним вяло вышел кореец, Синявский тем временем бушевал где-то в доме.
Алик и кореец сели на бревно почти под нашей веревкой, закурили (сигареты). Алик был сильно пьян, но разговаривал возбужденно и четко. Кореец говорил медленно и вообще был каким-то заторможенным.
- И часто ты получаешь тарелками по голове? - спросил
он, еле ворочая языком.
- Раньше он только вымогал у меня деньги, а теперь еще и
дерется. Я боюсь этого Синявского, когда он в таком состоянии.
- Как же ты живешь у него?
- А мне больше негде...
- Такой старый, а дома нет...
- У меня два дома! - запальчиво возразил Алик. - Один
здесь, только я его оставил жене. Мог бы получить половину, но не стал с этим связываться - пусть живет со своими тремя дочерьми. Младшая - моя дочь. А один дом у меня в Омске. Достался в наследство от отца.
- Ну и жил бы там...
- Не хочу! Там холодно. Ненавижу холод!
- Тогда найди другую квартиру.
- Я хочу найти жену с домом и с большой семьей. Недавно
почти нашел такую невесту, но она оказалась ужасной пьяницей.
- Ну и что? Ты сам пьяница...
- Я не хочу пить. Пью, потому что один. Как только найду
жену, сразу брошу. Я не алкоголик... Хотя пью с детства...
И Алик принялся рассказывать историю своего раннего детства. Кореец смотрел перед собой широко открытыми глазами (насколько широко их может открыть кореец), и, кажется, совершенно не слушал Алика.
- Мою мать посадили почти сразу после моего рождения.
За банку сгущенного молока... Она была рабочей на железной дороге. Недалеко от станции потерпел крушение товарный поезд. Из вагона выпали банки со сгущенным молоком... Вот она и взяла одну или две...
(Глаза корейца постепенно закрывались...)
Отец сначала нанимал какую-то бабку, чтобы она меня нянчила, а потом сдал меня в дом малютки, потому что эта бабка поила меня молоком с водкой, чтобы я больше спал и меньше орал... Да ты меня совсем не слушаешь!
Кореец встрепенулся.
- Я все слышу. Ты ищешь женщину... Если ты действительно бросишь пить, я могу познакомить тебя со своей двоюродной сестрой.
- О! У меня никогда не было кореянок!..
- Она русская.
- А она точно твоя сестра? - ухмыльнулся Алик.
- Двоюродная сестра по матери! У меня мать русская и я
сам наполовину русский, - сказал кореец. - У нее трое детей от разных мужей.
- Прямо как у моей жены! Она мне уже нравится!
- Только пообещай, что не будешь пить!
- Да я сам не хочу пить! Когда ты нас познакомишь?
- У нее сломался телевизор. Пойдем к ней под предлогом
ремонта. Но сначала ты очухайся от пьянства. Я зайду за тобой через неделю.
Тут Алик несколько омрачился.
- Вот только, понимаешь, - замялся он, - мне как-то одна
невеста сказала, что я - импотент, и это немного правда...
- Тем лучше! - уверенно ответил кореец. - Ритка из-за
этого и замуж не выходит, что не хочет спать с кем попало. Она говорит, что у нее всего такого было предостаточно, а сейчас она с этим уже завязала. Хотя мне кажется, что она просто до сих пор влюблена в своего первого мужа... В любом случае импотент ее устроит.
- Ну, я не совсем импотент... Я иногда... как говорится...
"солнце, воздух, онанизм - укрепляют организм"... А вот с женщинами...
- Неважно! Я же говорю, тем лучше! Жди меня через
неделю.
- Ладно. Тогда пойду еще выпью напоследок...
* * *
Кореец ушел, Алик отправился на кухню, чтобы пить
дальше, а я провисела на веревке еще неделю, до того самого дня, когда за Аликом должен был зайти кореец, чтобы познакомить его со своей сестрой.
Посвежевший Алик (он, кажется, не пил всю неделю) принарядился в меня, сняв прямо с веревки. Вероятно, гладить сорочки не входило в его привычку.
Алик нетерпеливо дожидался корейца. Синявский еще более нетерпеливо уговаривал Алика выпить и убеждал его, что кореец не придет.
- Ну, где твой сопливый кореец? - говорил он. - Лучше дай
денег, я пойду куплю пузырь. Да и долг надо возвращать, помнишь, на прошлой неделе мы брали водку в долг?
- Вообще-то, не помню...
- Ты забыл, потому что был пьяный. А я тебе говорю, что
брали, и ты обещал, что сам рассчитаешься.
Алик дал Синявскому денег, и тот быстро сбегал за водкой.
- Твой кореец не придет. Лучше давай выпьем. Зачем тебе
какая-то невеста с тремя детьми? Что тебе у меня что ли плохо живется?!
- Дети для меня не помеха. Я, наоборот, хочу большую
семью. Но видно кореец действительно уже не придет...
- А я тебе что говорю! Давай выпьем!
В тот момент, когда Алик уже держал наготове стакан с водкой, пришел кореец.
- Хорошо, что я еще не успел выпить, - сказал Алик, и мы
отправились к сестре корейца.
На улице уже темнело. Мы пришли на какую-то пустынную автобусную остановку, расположенную под большими старыми деревьями. Кроме нас на остановке никого не было.
- Давай поедем на такси, - предложил Алик.
- У меня нет денег.
- У меня - есть! - с превосходством в голосе ответил Алик.
- Ты лучше прибереги их для будущей семьи.
- Для семьи тоже хватит. Лишь бы меня только не
обирал Синявский. Думаешь, я не понимаю, почему он не хочет, чтобы я уходил от него?..
Своими разговорами кореец и Алик, наверное, разбудили сидящую над нами огромную ворону, которая закопошилась в ветвях и отвесила тяжелую лепёшку, угодившую почти за шиворот корейцу. Кореец стал страшно нецензурно ругаться, причем делал это в своей обычной манере разговора, а говорил он всегда негромко и несколько замедленно. Он долго отчищал воротник куртки и шею, монотонно покрывая матом ворону, а потом сам предложил Алику поехать на такси за его (Алика) счет. Всю дорогу в такси кореец тихо матерился...
Сестра корейца Рита жила в третьем микрорайоне на третьем этаже в трехкомнатной квартире, у нее было трое детей, и вот еще мы втроем заявились к ней...
Наскоро познакомившись с женщиной, Алик прошел в комнату и стал разбирать телевизор, совершенно не обращая внимания на то, о чем шепчутся в прихожей Рита и кореец. Я же, напротив, очень внимательно все слушала.
- Не отказывайся от знакомства с ним, - говорил кореец.-
Он одинок, у него хорошие заработки, и вроде бы он неплохой.
- Но он какой-то старый...
Надо заметить, что по сравнению с потрепанным Аликом, Рита выглядела куда свежее.
- Он всего на пять лет старше тебя.
- А у него нет вредных привычек?- подозрительно спросила
Рита. - Он не пьет?
- Выпивает, но в твоих силах его остановить...
- Я так и подумала, что он алкоголик...
- Он не алкоголик! Это я гарантирую. У него много
знакомых, он поможет тебе найти хорошую работу...
Рита и кореец прошли на кухню, откуда чем-то вкусно пахло... Практически следом за ними туда же направился Алик, победоносно заявив, что телевизор уже работает.
- Давайте поужинаем, - дежурно предложила Рита.
- Вы ужинайте, а мне пора, я еду на рыбалку, - соврал кореец.
- И я поеду на рыбалку! - невпопад выпалил Алик.
- Нет. Ты садись ужинать! - твердо возразил кореец. -
Тут и водка есть! Выпей немного.
- Я не хочу пить! - чуть ли не злобно отрезал Алик.
- Тем лучше! - сказали Рита и кореец, после чего кореец
"откланялся", а Алик и Рита еще долго сидели и на кухне и разговаривали.
Примерно в час ночи Алик ушел "домой", пообещав Рите на днях позвонить. Он трезвым(!) лег спать, "аккуратно" (как он считал) свернув меня и положив в шкаф...
На следующий день мы работали где-то на окраине города. Вечером долго пилили на автобусе, приехали в третий микрорайон и зашли к Рите. Алик с порога процитировал какое-то дурацкое стихотворение: "Ах, этот дом на полпути, никак мне мимо не пройти..."
- Я тут работал в соседнем доме и решил навестить вас.
- Очень кстати, - ответила Рита, - телевизор снова не
работает...
- А я знаю! - почему-то обрадовался Алик, - Я ведь ничего
не делал, только пошевелил лампу, а сегодня я её заменю.
Отремонтировав телевизор, Алик вновь допоздна просидел у Риты, а уходя договорился, что придет в гости "на 8 Марта", до которого оставалось несколько дней, с подарками и непременно с тортом.
Однако ни на какое "8 Марта" Алик к Рите не пошел... Максимум, на что он был способен, это, еле ворочая языком, промямлить обкуренному Синявскому номер телефона Риты с просьбой позвонить ей и сказать, что он не сможет придти...
Алик "упивался" водкой два дня, на третий день он отлеживался и отпивался минеральной водой. Вечером, кое-как доковыляв до телефона-автомата, он позвонил Рите и наврал, что был в командировке. А затем меня постигла уже знакомая мне участь - я попала в коробку с грязным бельем.
Меня вытряхнули из коробки спустя примерно месяц.
Алик складывал свое грязное барахло в белую мешковидную сумку. Запихал туда и меня...
По отрывкам его разговора с Синявским я поняла, что он перешел жить к Рите - в сумку он "упаковывал свои вещи"...
У Риты меня впервые нормально постирали, погладили и повесили на вешалку в шифоньер. Шифоньер был негерметичен, и я слышала все разговоры и звуки в квартире, а кое-что еще и видела, так как домочадцы часто оставляли дверцу шифоньера приоткрытой, а располагался он таким образом, что в моем обозрении находилась часть кухни, прихожей и двух комнат. Так что я была в курсе всех событий даже тогда, когда Алик не носил меня.
Вот что я наблюдала, вися в шифоньере.
Два дня Алик был трезв, серьезен, молчалив, по вечерам он копался в своем кейсе, и даже (с благородным видом) починил выключатель в прихожей.
На третий день он принес вместе с какими-то продуктами две бутылки пива, неторопливо выпил их, однако совсем при этом не опьянел.
На четвертый день он пришел с работы навеселе, с цветами, шоколадками, бутылкой какой-то "бормотухи" и щедро расточал всем подряд комплименты. Выпив вино, он допоздна сидел в кухне и назойливо что-то бухтел.
Утром он с виноватым видом спросил у Риты, не "набуровил" ли он чего-нибудь лишнего и пообещал, что совсем скоро бросит пить. Но вечером принес бутылку водки, а сам был и не трезвый и не пьяный, а непонятно какой.
С серьезным видом он поблагодарил Риту за ее терпение, что она до сих пор его не выгнала, и сказал, что данная бутылка водки будет последней.
Алик чинно наливал водку в маленькую рюмку и выпивал ее с довольно большими интервалами времени, утверждая, что таким образом он никогда не опьянеет...
Мало по малу он осушил бутылку. Была поздняя ночь, дети Риты уже спали у себя в комнате, Рита тоже устало прилегла в спальне, где стоял мой шифоньер; один Алик, кажется, не собирался спать.
Он притащился вслед за Ритой и стал бессвязно рассказывать ей, что он якобы когда-то занимался боксом. При этом он принимал нелепые позы и неуклюже размахивал длинными руками, как бы демонстрируя какие-то приемы.
- Ложись спать! - сказала Рита, теряя терпение.
- Не хочу я спать! - строптиво ответил Алик, - я пойду
прогуляюсь.
- Что?! Сейчас же ложись спать!
- Да не беспокойся. Я только схожу куплю еще одну
бутылку водки.
- Всё! - лицо Риты позеленело от гнева...
Она схватила Алика за грудки клетчатой рубашки (хорошо, что не за меня) и потащила его к выходу.
- Вали отсюда и больше не возвращайся! Мое терпение лопнуло!
Алик сник, покорно улегся на диван и сразу заснул, а Рита еще долго нервно расхаживала в полумраке спальни (свет горел только в прихожей) и курила. Потом она открыла балкон, так как дым стоял коромыслом, и уселась с ногами в кресло-кровать.
А под балконом, наверное, находилась беседка, в которой в тот момент бесилась молодежь. Их хохот и визг потревожил трепетный сон Алика. (Трепетный - потому что его так и трепыхало во сне).
Он резко сел на диване и взбудораженно закричал, что на улице кого-то убивают.