Аннотация: это такой кусочек, с которого я начала писать про Турцию... эдакая вводная... чтобы понятно было
Мэмуары
Через неделю мне будет опять много лет. Ну, я так думаю. А я - стрекоза. Здоровущая такая, щекастая и попастая стрекозища. Это ничего, что "пропела, пропрыгала"... Это ничего, что крылушки радужные уже дребезжат - не то радикулит, не то системный сбой. "Бдззззррррббббрррынзззззаа" - вот так дребезжат. Но полетала я неплохо. Вверх-вниз, с цветка на кусток, с кустка на кучку... Хотя, кучка это, вроде как, мушиная вотчина. Дребезжат, топорщатся крылышки. Долго ли еще летать? А и чёрт бы с ним! Сколько надо, столько и будем! Благо дело, копошится дома серьёзный муравей, ждёт лупоглазую бестолочь. Везучая я стрекозища(тьфу тьфу тьфу прям на ангела, что на левом плече сидит да похрапывает). Да я ведь не о том. Тут пару раз натыкалась на "путешественные" заметки, жизнеописи и зарисовочки о былом. Ну, а в тридцать пять всякой стрекозе есть, что вспомнить. Так не пора-ли? Бдддззззз. Народ мой френдофрендный, занятие это малоинтересное - чужие мэмуары вычитывать, в несвежем бельеце копаться. Но тут такое дело: для себя ж пишу! И мне это ох как нужно! Почему? Зачем? Может, поймёте позже... Может, нет...
Пишу. Обрывочно-кусочно по-стрекозявому. Нет! Про то "как", "с кем", "зачем" - не буду! А буду очень коротенько о том, как слетала однажды в славный город Константинополь. Слетала ненадолго, на шесть лет. :) Долго думалось, высиживалось, окукливалось. Вылупилось наконец. Пусть останется. Глядишь, соберу потом бусинки-горошинки, нанижу на леску, и сложится эдакий "турецкий гамбит" от Брынзы.
Ну и собственно:
предисловие
Почему так получилось? Какие такие флюиды флюидировали в моей голове (пятьдесят девять см. в окружности)- не ведаю до сих пор. Видимо, снесло какой-то важный ограничитель оборотов, и зашкалило меня наискось по всей приборной доске. Мама плакала, папа нервно теребил совковый галстук, когда я пришла домой вместе со своим будущим супругом.
Я так и сказала: "Мама, папа, познакомьтесь - мой будущий супруг. Зовут его... Впрочем, кому какое дело, как его зовут... Светлые кудри, забранные в аккуратный хвостик, ореховая радужка, худенькие плечи и рюкзачок за спиной. Нерусское, нехристианское, некрасивое имя и бегающий взгляд. Мама охнула, папа сдержался.
Через два месяца устроили праздник - помолвку. Гости качали головами, шалели от золотой перевязи, размером с "цепь на дубе том" на моей шее и шептались, что, мол нефигасе... Папа хорошенько поддал и рассекал по квартире, раскатисто жужжа: "отдадут тебя замужжжжж.... в деревню большую....". Этнический албанец (арнаут), турецкоподданный, безумно (они всегда это делают безумно) влюблённый он сжимал мою ладонь и шептал что-то на языке покойного папаши великого комбинатора. Праздник-помолвка удался. Гости разошлись пьяные, довольные, набитые до самой крышки впечатлениями и подарочными наборами "охренеть какая сплетня".
А за окнами шумело безобразие девяностых, у метро разливался ликер "Амаретто" и шлюхи толпились возле турецких стройплощадок, в надежде отыскать персонального султана. Мой персональный снял однушку на Бабушкинской и завёл в туалете бутылку с водой в целях личной гигиены. Я дымчато фигела. На батарее грелись мои носочки, положенные туда заботливой рукой моего "васточного мушчины", звонки раз-в-десять-минут на работу на предмет беспокойства о моём здоровье вызывали зависть подруг, а сумасшедшая страсть журчала в коленках и не только с утра до вечера.
Потом я пошла в аптеку, чтобы выяснить причину болей в спине и отсутствия аппетита. Потом я испугалась! Испугалась, потому что поняла, что безалаберность и авантюризм завели меня на узенький перешеек, и развернуться уже нельзя... Можно только тихонечко, приставляя ступню к ступне, двигаться вперёд. Впереди блестел скумбриевыми спинками неведомый Босфор и взлетали в немосковскую синеву минареты Султан-Ахмета... "Я спросил сегодня у менялы, что дает за полтумана по рублю..."