Кузькина мать
 (сказка для взрослых)

В замечательные годы,
В век прогресса и свободы,
Жил да был министр Плут -
Ростом мал, а нравом крут,
Малодушен, но тщеславен
И речист, и своенравен,
Помыкал самим царём,
Тот игрушкой был при нём.

Закричит в сердцах, бывало:
"Царь, беда! Трубу прорвало!"
И давай царя винить.
Тот трубу идёт чинить,
Не дерзит авторитету.
Без трубы - труба бюджету.
Если дыр не затыкать, 
Люди станут упрекать.

Плут с царём не знали дела,
И земля вокруг скудела,
И казна была пуста,
И в народе нищета.
А последние копейки
Отбирали шайки-лейки,
За бандитом крался вор,
В городах царил террор.

Люди гибли, словно мухи:
С перепою, с голодухи,
СПИД свирепствовал и рак,
Кто под поезд лез - дурак,
Кто, не видя дальше носа,
Сам кидался под колёса.
А иной отпетый псих
В ад заруливал на них.

Кто в реке тонул, кто в море...
А Плуту - какое горе?
Служба спорится, течёт,
Деньги капают на счёт.
На предмет перемещений - 
Никаких ограничений, 
Хоть на самый край Луны;
Всё оплатят из казны.

Пусть летает, раз охота.
Царь не требовал отчёта,
Сам под маркой важных дел
На туземный мир глядел
И катал на дармовщину
Всю придворную общину:
Музыкантов, стражу, слуг.
Плут - на север, царь - на юг.

Плут назад - аэропланом,
Царь со свитой - океаном,
Прославляет царский флот.
А потом наоборот:
Плут командует на флоте,
Царь летит на самолёте,
За витком даёт виток,
Север, запад, юг, восток.

За бортом мелькают мили...
Средств казённых не щадили,
Труд чужой не берегли,
Счёт утехам не вели.
Без особенной мороки
Из народа жали соки.
Тот терпел, в душе коря,
И министра, и царя.

Если кто-то сеял смуту,
Срок давали баламуту.
Лишь Кузьмы родную мать
Не могли они сломать.
Та ещё была старушка:
То ли лешему подружка,
То ли прочему кому,
То ли бесу самому.

Только с ней не знали сладу.
Плут медаль сулил в награду,
Если кто найдёт пути
Даму эту извести,
Обещал герою льготы.
Батальон морской пехоты
Их персоны охранял,
День и ночь посты менял.

А на случай инцидентов
Содержали спецагентов
И войска на час войны;
Тоже всё за счёт казны.
И народ кормил ораву
Дармоедам на забаву,
Сеял, веял и косил,
Из последних бился сил.

Пахарь маялся и плотник,
И Кузьма - простой работник.
И его родная мать
Стала бучу поднимать,
Выручать решила сына,
Не чужая ведь детина,
Кровь родная, как - никак.
Пропадёт ещё, простак.

Сын её был добрый малый,
Не ущербный, не отсталый,
Верил в сказки и мечту
И страдал за прямоту,
За родную правду-матку,
Дерзость к царскому порядку,
Несговорчивость... пятак.
Иногда и просто так. 

Погорюет, прослезится...
Только мать могла вступиться;
Грудью, в случае чего,
Становилась за него.
Кликнет, свиснет в чистом поле
Всех, страдающих по воле,
Тучей грозной налетит,
Только шум вокруг стоит.

Даже чёрт своей охоткой
Не встречался с этой тёткой
И за все её дела
Накопил немало зла.
От того страдал мигренью,
Но ходил за бабой тенью,
Ни на шаг не отставал,
Мести жаждою пылал.

Плут бы тоже рад стараться
За обиды поквитаться
И не раз готовил кнут,
Да боялся новых смут.
Днём и ночью ждал подвоха
И в разгар переполоха,
Обвинив во всём царя,
Удалился за моря.

Царь в накладе не остался,
Тоже за море подался,
На Плута свалив вину
За дырявую казну.
Там дорожки их скрестились.
Повстречались, помирились,
Собрались в обратный путь,
Власть задумали вернуть.

Чтоб со славой и почётом,
Авиацией и флотом
И с охраной, и с казной.
Власть решили взять войной,
Козни матери постылой
Одолеть нечистой силой,
Чёрт знакомый в полуночь
Обещался им помочь.

Плут давно водил с ним дружбу
И пустяк платил за службу.
Тот со всех, кому помог,
Только душу брал в залог,
Как и все иные черти,
И не требовал до смерти
Ни расчёта, ни услуг,
В ад себе готовил слуг.

Договор скрепляли кровью,
Не чиня вреда здоровью.
Рыцарь склепов и могил
Лишней крови не любил.
И царя за разговором
Повязали договором.
Подготовились к войне
В аккурат к большой Луне.

Ближе к ночи, на зарнице,
Подвели они к границе
Для внезапного броска
Иноземные войска.
Чёрт, как был, нагой и в саже,
Поспешил к дозорной страже,
Чтоб навеять дремоту
На стоявших на посту.

Пробирался тёмным лесом
И лоб в лоб столкнулся с бесом,
Тот, шныряя пятаком,
По кустам чесал пешком.
Этот бес в аду проклятом
Доводился чёрту братом,
Исповедовал порок,
Был повеса и ходок.

Не носил на теле тканей,
Знался с Кузиной маманей
И участвовал в войне
На народной стороне.
По ночам ходил в разведку,
Брал невинных на заметку
И, гоня взашей тоску,
Юных дам склонял к грешку.

Соблазнил царёву дочку
И царице скрасил ночку,
Царь-то, батюшка, в бегах;
И министр при рогах.
Никого без интереса
Не оставил тот повеса,
Но судить прекрасных дам
За безнравственность не нам.

Кто из смертных нас безгрешен?
Ярлычок на всех повешен,
Запустел Эдемский сад.
Что осталось, как не ад?
Но вернёмся к бесу с братом
В тёмный лес перед закатом.
Бес орёт: "Куда летишь!
Стой на месте, где стоишь.

Суетишься, как мальчишка.
Все равно режиму крышка;
Самому б за эту власть
Грешным делом не пропасть.
Царь - глупец, войска не наши,
А у Кузькиной мамаши
В десять раз сильнее рать;
Зря собрались воевать.

У народа нынче сила,
Злость в сердцах заговорила.
Полно, брат, играть в войну,
Дуй на нашу сторону".
Чёрт, страдая от икоты,
Отвечает бесу: "Что ты!
Как народу без царя?
Суетятся только зря.

Пропадут без рулевого
От безделья, от спиртного.
Меру знали бы, так нет!
И запрет им - не запрет.
От того в стране упадок,
Что народ на зелье падок,
Затуманились мозги,
Вот и чудятся враги.

Нет, меня не взбаламутишь,
Сам любовь с царицей крутишь,
На два фронта норовишь.
А меня куда? Шалишь!
Я твои повадки знаю:
Начудил, и хата с краю.
Что ты думаешь, я - псих - 
Отдуваться за двоих?"

"Брось ты, - вырвалось у беса, - 
Все ж с мужского интереса.
Сам-то тоже не святой - 
Нынче с этой, завтра с той.
Днём и ночью трёшься в свете
И у дам в авторитете,
А не ты ли при царе
Блуд посеял во дворе?

Нам ли в пакостях считаться?
Плут задумал поквитаться,
Надавить чужим плечом.
Мы-то здесь с тобой при чём,
Подскажи - с какого бока?
С ними нам одна морока".
Чёрт слукавил: "Ладно - мир.
Что язык тереть до дыр.

Побегу к своим с докладом,
Доложу, что войско рядом.
Может, с пользой для страны
Избежим ещё войны".
Бес ему: "Беги, братишка.
Не успеешь - всем нам крышка.
Как сойдётся с ратью рать -
Никому несдобровать".

Разошлись без всяких правил,
Чёрт соврал, а бес слукавил.
И никто из них при том
Не считал себя плутом.
Плут тем часом у границы
Плёл солдатам небылицы,
Веселил чужую рать,
Чтобы дрёму отогнать.

Ждали чёртова сигнала.
Рать под сказки задремала,
Царь, устав от ратных дел,
Самый первый захрапел.
Утром подняли тревогу,
Чёрт нашёлся, слава Богу,
На ногах едва стоит,
"Бес попутал" - говорит.

Он, когда расстался с бесом,
Сделать круг решил за лесом,
Да в потёмках заплутал,
До утра круги мотал,
Прибежал, едва не плача.
Вот такая незадача,
Не пришлось повоевать,
Стали горе горевать.

День почти что горевали:
Плут в тоске, а царь в печали.
Чёрт для сговора сторон
Был отослан за кордон.
С ним послы - парламентёры,
Чтоб добром уладить споры.
Принимал послов Кузьма,
Провожала мать сама.

Встречу двух расхожих мнений
Провели без осложнений,
Подписали протокол:
Государь терял престол,
Но за счёт арендной платы
Мог использовать палаты,
Авиацию и флот.
А Плуту предъявлен счёт:
Возместить под страхом пытки
Государству все убытки,
Рассчитаться с ним сполна.
Так закончилась война.

Власть осталась за народом.
Царь занялся огородом.
У него с недавних пор
Появился новый двор:
Сэкономив мелочишко,
Прикупил в селе домишко,
Развернулся широко,
Пьёт парное молоко.

И царица с ним при деле,
Не дурна ещё и в теле,
Есть на что направить взор;
Бес не раз сигал во двор.
Плут осел за океаном,
До сих пор грешит обманом,
Носит чёрта за спиной
И в долгу перед страной.

Зол на Кузькину мамашу
За её крутую кашу,
А у той под старость лет
В рост пошёл авторитет.
Сын женился на простушке.
Сам я не был на пирушке,
Но рассказ слыхал такой:
Пиво пенилось рекой.

Водки - море, океаны!
Месяц гости были пьяны
И неделю гнали хмель,
А рассказчик слёг в постель.
Врёт, видать, приснилось спьяну,
Но выпытывать не стану.
Правда это, или ложь,
Сам, наверно, разберёшь.