Лошадь под сэром Эшли оступилась, коротко заржала и стала прядать ушами. "Чтоб тебя!" - Эшли потянул поводья, привстал на стременах. Лучше от этого не стало: лошадь пятилась боком, бешено косилась на ездока глянцевым глазом.
- Чу тебя, скотина! Да стой же ты!
Тед несколько раз перекрестился и поцеловал нательный крест. Эшли это заметил, посмотрел на слугу с гневом, однако ничего не сказал. Только потом, через минуту или две, когда лошади вновь ступали ровно, пробурчал:
- Заблудились мы. Говорил надо было свернуть на развилке.
- Не в этом дело, - радостно согласился Тед. - Он нас морочит.
- Кто?
- Колдун, вот кто. Дороги путает и лошадей пугает.
- Что ты болтаешь, идиот? Как кол... лекарь может путать дороги?
- Не скажите, ваше сиятельство, ещё как может. На то он и колдун. Знаете, что про него рассказывают?
- Что у баб роды принимает. - Сэр Эшли смотрел снисходительно. - Велика заслуга.
- Роды - это ерунда. Хворь всякую, ну там простуду или слабость в коленках, это он травами лечит. Лесными травами. Хотя берёт дорого. И без охоты. Запор или рвоту тоже легко может остановить. Всунет в рот ложку с целебным порошком, заклинание произнесёт - и всё как рукой. Ломоту в костях пользует...
От тедовой болтовни Эшли почувствовал головокружение и покалывание в пальцах. Очень захотелось треснуть слугу по затылку. "Интересно, - подумал Эшли, - какой будет звук, если долбануть его палкой? Наверное, как по сухому дереву".
- Дорого берёт. Очень дорого. Оттого и редко к нему обращаются. Не каждому по карману.
- Поэтому ты решил, что он в состоянии путать лесные дороги?
- Одной бабе из Гринхилла палец мялкой оторвало, - Тед не обращал внимания на сарказм своего господина. - А ейный муж мельницу держит и четыре дюжины овец. С деньгами мужик, одним словом, хоть и деревенщина. Так колдун этой бабе палец пришил. - Тед придержал лошадь желая посмотреть какой эффект произвели его слова. - А палец тот - мужского пола! От мужика иными словами.
Сэр Эшли остановил лошадь рядом:
- Куда?
- Что "куда"? - не понял Тед.
- Куда пришил?
Потянуло сыростью; с западным ветром наплывал туман, он прятал под своими клубами дорогу, и кусты, и деревья, и даже всадников. Сэр Эшли тронул вперёд. Даже в его скептически настроенном мозгу возникли сомнения: "Всё одно к одному. Неужели и в правду морочит?" С одной стороны это доставляло уверенности, что лекарь выполнит его просьбу, с другой стороны в сердце проникал страх. Подсознательный и безотчетный, а потому наиболее коварный: "Что если откажется? Или того хуже... разозлится. Если он так силён, может сотворить что угодно". Рука непроизвольно сжимала эфес, тонкие губы смыкались в линию.
- На место пришил. Взамен оторванного. Куда же ещё?
- Мало ли мест? На лоб, например. Чтоб направление указывать.
Тропа опустилась в лог, туман сделался и вовсе ватным и непроглядным. Слова звучали глухо, и казалось падали на траву лишь только слетали с уст.
- Нет, это несподручно. - Тед приставил палец ко лбу, прикидывая как это будет.
Лошади шли шагом одна за другой, наконец, лошадь сэра Эшли остановилась. Тропа разделялась на две едва заметные ветви.
- Куда теперь?
Сбоку хрустнула ветка, из белизны тумана наплыла серая тень. От неожиданности Тед едва не свалился с лошади, ойкнул и принялся быстро креститься.
- Зависит от того, куда вы путь держите, - ответил незнакомец.
Он был одет в серую, похожую на монашескую тунику, голову покрывал капюшон. За спиной он нёс мешок необычной, прямоугольной формы, как будто в холщовую ткань вставили жесткий остов или большую коробку. - Хотя я не представляю, куда вас несёт нелёгкая.
"Нелёгкая!" - повторил Тед с придыханием и выразительно посмотрел на своего господина.
- Мы ищем лекаря по имени Гербер. - Сэр Эшли окинул монаха с ног до головы и, не найдя угрозы, придал голосу строгий тон. - Тебе знакомо это имя?
Монах покачал головой, вернее это его капюшон несколько раз мотнулся из стороны в сторону - лица было не разглядеть.
- Я слыхал про какого-то травника, что живёт в Оаквуде. Вероятно ваше высочество его имеет в виду. Только хижина лекаря совсем в другой стороне. У большого камня вам следовало поехать по левой дороге, а вы свернули направо.
Сэр Эшли недовольно скривил губы и повернулся к слуге, собираясь выплеснуть раздражение. Лошадь Теда стояла позади монаха, а сам Тед таращил глаза, беззвучно шевелил губами и делал какие-то знаки. Это напоминало пантомиму шута - нелепую и странную. Эшли нетерпеливо взмахнул рукой, в тот же миг слуга поднёс палец к губам, призывая господина молчать, и молитвенно сложил перед собою руки. Вслед за этим он сделал и вовсе странный жест: указательным пальцем он тихонечко потыкал в сторону незнакомца и сложил губы трубочкой.
- Гм! - Эшли прочистил горло, набрал в лёгкие воздуху. - Сдаётся мне, почтенный, ты не был с нами честен, и знаешь больше, чем рассказал. Я не терплю... - гнев разлился по лицу Эшли багровыми пятнами, однако лорд сдержал себя: - Я не могу понять почему? Мы не достойны твоего общества, достопочтимый сэр Гербер?
Монах скинул с головы капюшон, посмотрел в лицо сэру Эшли, перевёл взгляд на Теда.
- Отчего же. Вполне достойны. По виду вы вполне приличные люди.
Гербер имел длинные чёрные волосы, они окружали его лицо с обеих сторон. Бороды не брил и, судя по застрявшим щепочкам и листочкам, давно не расчёсывал. Теду показалось удивительным, что он не может определить возраст Гербера. "Пятьдесят, наверное, есть, - подумал слуга, и тут же поправился: - А может нет. Всё из-за сросшихся бровей. Точно - эта метёлка на лбу не даёт сообразить". Тед тихонечко хихикнул своей догадке.
- Вы проделали долгий путь. Полагаю у вас ко мне дело?
Гербер говорил миролюбиво и даже приветливо, и сам этот тон разочаровал сэра Эшли: "Не справится. Зря приехали. Впустую потратили время". Опять вскипела злость:
- Разумеется, мы пересекли Оаквуд не для забавы. Нам необходимо поговорить. Без свидетелей. - Гербер повёл глазами по сторонам, давая понять, что и тут свидетелей немного. Эшли прибавил: - В укромном месте. Твой дом подойдёт. Или... где ты тут живёшь.
- Что ж... не скажу, что рад незваным гостям, но пойдёмте. Идти не очень далеко. Сейчас туман рассеется, найти будет просто.
Гербер взял под уздцы лошадь Теда, быстро пошел вперёд. Через некоторое время они сошли с тропы. Зашуршали дубовые листья - они разлетались из-под копыт по сторонам. Ещё позднее сэр Эшли заметил на стволе след кабаньих клыков и клок шерсти и понял, что они движутся по звериному следу. Только не это занимало ум, Эшли вдруг сообразил, что туман рассеялся, как и обещал Гербер. "Сможет, - подумал не без удовлетворения. - Точно сможет. Не зря плутали. Главное убедить его. Он человек податливый... нужно надавить, как следует".
Воздух стал заметно прохладнее, время от времени под ногами чавкала вода. Показался каменный холм-кряж, сплошь заросший мхом и кустами жимолости. Когда лошади взошли на вершину, Гербер объявил, что они на месте. Его жилище одной стеной примыкало каменному обрезу, так что крыша дома продолжала собой поверхность холма. Это делало дом незаметным. Незаметным настолько, что Тед вертел головой и глупо улыбался, стараясь разгадать подвох.
Путники спустились, обогнули кряж и оказались перед входной дверью.
- Оставайся здесь, - приказ Теду. - Мы войдём вдвоём.
Внутри жилище Гербера напоминало... мастерскую жестянщика, кузню, комнату травника и библиотеку одновременно. Если прибавить к этим четырём составляющим ещё хирургические инструменты, что висели над длинным гладким столом, то вполне можно представить картину, представшую перед сэром Эшли.
Лорд неспешно прошел вдоль верстака, заглянул в тигель для плавки металлов, тронул пальцем сажу в горне. Отметил в мозгу, что горн ещё не остыл: "Он ушел из дома совсем недавно, пошел за чем-то в лес и встретил нас. Это знак. Судьбе угодно устроить нашу встречу". У окна стоял письменный стол. На столе толстая тетрадь, лампа, чернильница с перьями. Сэр Эшли взял стул - единственный стул в доме, - поставил его в центре комнаты. С наслаждением он опустился на ровную устойчивую поверхность, седалищем почувствовав, сколь долго пребывал в седле.
- Уютно у тебя. Хотя место гнилое. Зачем забрался в болото?
- Подальше от назойливых людей.
- Понятно. - Эшли покачал головой. - А тебе известно, что Оаквуд, и болото, и близлежащие равнины принадлежат моему отцу лорду Родерику Уоллесу? А? Конечно известно. Вот только я не припомню, чтоб ты платил капитицию. Почему? - Ледяной взгляд сэра Эшли упёрся Герберу в переносицу.
- Откупщик никогда не забирался в мою глушь... то есть в глушь вашего сиятельства, - травник развёл руками.
- Крестьян лечишь, деньги берёшь, а налогов не вносишь. Это преступление. Колдовством занимаешься, в болоте спрятался. С какой целью? Быть может ты не веруешь в нашего бога? Ты сатанист?
- Послушайте, сэр Эшли, - Гербер примирительно поднял руки, - вам это кажется странным, но уверяю, всему есть простое логичное объяснение. Я учёный. Простой учёный. Занимаюсь поисками Жизненного Ключа. Веду исследования, понимаете? Собираю травы, плавлю свинец и серу...
- Да ты алхимик! - воскликнул Эшли. - Папа Иоанн Двадцать второй предал алхимию анафеме! Ты преступник!
- Ну при чём здесь анафема? Анафеме преданы поиски философского камня. Я этим не занимаюсь, я не хочу делать золото из ртути.
Сэр Эшли усмехнулся: - Делать золото Папа, как раз, не запрещал. И это не смягчает твоей вины. Завтра же я отправлю депешу, и сюда прибудет инквизитор.
Гербер вздохнул и посмотрел на свои руки. На большом пальце остался ожог, через всю правую ладонь бежал розовый шрам. Ссадины, пожелтевшие синяки, порезы... Спорить с лордом было бесполезно, тем более, что он не слушал доводов учёного. Власть имущие любят звук собственного голоса.
- Я уяснил, ваше сиятельство, положение вещей. - Гербер смотрел в пол. - Изложите суть дела, что привело вас ко мне. Я сделаю всё возможное.
- А ты не так глуп, как кажешься. - Эшли похлопал учёного по щеке.
Эшли помолчал, прикидывая, что можно говорить, а что следует утаить, наконец, заговорил. Он выдвинул вперёд левую ногу и чуть развернул стопу, вскинул голову, правой рукой жестикулировал, помогая течению речи. Говорил Эшли длинно и долго, часто повторяясь и стараясь придавать голосу соответствующие интонации. Время от времени он бросал взгляд на медный котёл - в начищенном боку светилось отражение.
Рассказывал о своих предках. О том, что род Уоллесов тянет свою историю от короля Хивела Третьего. Именно в его время в летописях появляется Кривой Уоллес.
- Кривым его прозвали за шрам через всё лицо, - говорил Эшли. - Да только это чепуха, наш род значительно древнее! В подвале замка я обнаружил медальон, на нём профиль короля и имя "Кадваллон II ап Кадван". Откуда он мог взяться? Младенцу ясно, что кто-то из моих предков добыл его на поле брани или был награждён за преданное служение Кадваллону. Кривой Уоллес был воин выдающихся физических кондиций и отличался свирепым нравом, поэтому его имя отметили в летописи. Притом нигде не сказано, что он основатель рода.
Фамильное древо Уоллесов отличалось прямолинейностью и, практически, представляло собой одну линию. От отца к сыну передавались титул, наследуемые земли, фамильный замок и всё остальное движимое и недвижимое имущество. Несколько раз появлялись боковые ветви, но настолько чахлые и нежизнеспособные, что отмирали в первом или втором поколении.
- Так было всегда! - сэр Эшли развёл руками, демонстрируя очевидность. - И так должно быть!
Долгий род Уоллесов пережил разные времена; его славные представители бывали обласканы королём, то отставлялись в сторону, оставаясь без должности при дворе. Был даже непостижимый перерыв, длиною в семьдесят лет, когда о Уоллесах не было известно ничего: кто носил титул, как выглядел этот человек, какой пост он занимал? Только фамильные черты - яркие и легко узнаваемые, - подтверждали, что род не прерывался.
Сэр Эшли ждал, что после смерти отца он останется единственным наследником, однако Родерик решил изменить вековую традицию. Он отыскал племянницу, леди Катрайону, дочь своей двоюродной сестры, и привёз её в фамильный замок.
- Чем это плохо? - удивился Гербер. - Молодая дама должна была скрасить вашу мужскую компанию.
- Не-ет, я сразу почуял неладное, - холодные серые глаза сэра Эшли пламенели ненавистью. - Старик задумал каверзу, я это понял в первый же миг, как только нога этой... твари коснулась моей земли. Она только вышла из кареты, а я уже понял, что двоим нам не ужиться в Нуноскасле.
Эшли подслушал разговор старого лорда и леди Катрайоны. Лорд Родерик обещал оставить девушке львиную долю своего состояния.
- Он что-то говорил про условия, - продолжал Эшли, - условия сделки... я не расслышал. Говоря по чести, злоба душила меня. Первым желанием было выскочить из укрытия и проломить старику череп его же тростью, а девчонку скормить цепным псам.
- Почему бы вам не жениться на ней? Это избавило бы вас от...
- Я хочу, чтоб её не стало! - отчеканил Эшли.
- Не понял?
- Во-об-ще!
Гербер заглянул в лицо своего гостя, пытаясь понять какой смысл он вкладывает в слово "вообще". Эшли помог:
- Ты меня правильно понял.
На память Герберу пришла строка из медицинского трактата:"In facie vecordia erat" -"И на лице его было безумие". На лице сэра Эшли Гербер не нашел сумасшествия. Скорее расчётливую решимость.
- Я, - осторожно заговорил Гербер, - не смогу вам помочь. Не умею этого. Я учёный. - Он помолчал, ожидая реакции. Эшли оставался нем. - Изучаю течение жизненных соков, жизненной энергии. Души. Это её я называю Жизненным Ключом. Ориджио Вита. Даже если мне приходится изучать яды, я исследую их целебные свойства, а не...
- Яды? - перебил сэр Эшли. - Это мне подходит. Прекрасно подходит. Только имей в виду, никто ничего не должен заподозрить. Это должна быть естественная смерть. Медленная или быстрая - на твоё усмотрение, но только старик Родерик не должен почувствовать подвоха.
- Я не...
- Тебе потребуются расходы, - на стол Эшли бросил кошель с золотыми, - не скупись. Действуй наверняка.
Гербер склонил голову и произнёс: "Да, ваше сиятельство". Сэр Эшли почувствовал лёгкое разочарование, он ожидал, что колдун будет сопротивляться дольше, готовился к длительной битве. Исчезало блаженство переломить чужую волю, сломить человека. "Бессилен оказался колдун против лорда Уоллеса, - сэр Эшли думал о себе, как о наследнике. - Кровь жидка и духом слаб". Тут же пришла мысль, что колдун может обмануть, взять деньги и исчезнуть: "Где потом искать эту мразь?"
- В помощь тебе оставляю Теда. Он парень смышлёный, хоть и дубина. Эй, Тед! - Выкрикнул на улицу. В комнату вошел слуга, огляделся с изумлением. - Останешься здесь, в помощь сэру Герберу. Выполняй его приказы, и гляди во все глаза.
Тед открыл было рот намереваясь протестовать, но увидев лицо хозяина не решился.
- Когда будет готово, Тед привезёт в Нуноскасл.
- Привезу... что? - переспросил Тед.
- Пилюлю, - хохотнул Эшли. - Волшебную пилюлю.
Уже взобравшись на коня перед обратной дорогой, Эшли разобрало любопытство, он развернулся и спросил:
- Что это будет за яд? Насколько будет болезненна смерть?
- Всё не так просто, ваше сиятельство. Это не будет яд в обычном смысле. Я приготовлю отвар полыни и белладонны, пропитаю им лесные орехи. Орехи рассыплю на опушке леса, в той стороне, где Оаквуд смотрит на ваш замок. Эти орешки съедят мыши. От белладонны мыши делаются вялыми, а от полыни у них разжижается мозг. Таких мышей легко изловить. Мне нужно поймать немного, дюжины две. Этих мышей я буду несколько дней поить попеременно свинцовой и ртутной водой. До тех пор, покуда у них не начнут отваливаться когти. Обычно это происходит через десять дней. После этого я отпущу мышей на волю. Они уже не смогут быстро бегать, и коршун без труда ими полакомится. Нажравшись отравленным мясом, коршун не умрёт, однако ему станет тяжело летать, зрение его ухудшится. Изголодавшись, он прилетит к замку, воровать на заднем дворе кур. Тут его подстрелит кто-то из охотников.
- И?
- Повар захочет побаловать лорда свежей дичью, тем более что мясо коршуна обладает тонким ароматом и придаёт организму мужскую силу. Кроме того оно восстанавливает зрение... только я в это не верю. Повар запечёт птицу в кукурузной муке и подаст к обеду. За столом будете вы, ваш отец и леди Катрайона.
Сэр Эшли почувствовал, как холодные мурашки проползли по его спине - от копчика до макушки. Будто сдирали кожу с живого тела.
- А... я?
- Не волнуйтесь. Мясо коршуна будет опасно, только если за час до обеда выпить капли омежника. Вам ничего не грозит.
- Эти капли они...
- Без запаха и вкуса. Можно добавить в любое питьё леди Ка.
Сэр Эшли кивнул, давая понять, что всё запомнил.
- Если не хватит денег, пришли Теда, я добавлю ещё. - Эшли пришпорил лошадь, проскакав несколько шагов остановился: - Если всё пройдёт гладко, получишь дарственную на лес и болото. Уоллесы отличаются щедростью к своим верным слугам.
- Благодарю, ваше сиятельство.
Второй раз за этот день Гербер поклонился. Когда Эшли скрылся в лесу, он присел на корточки, из лунки, оставленной копытом, вынул комочек земли и что-то прошептал над ним.
- Колдуешь? - спросил из-за спины Тед.
- Ворожу.
Сэр Эшли уехал.
Гербер вернулся в дом, сел за письменный стол. Обычно в это время он разбирал результаты вчерашних опытов, делал записи, пометки... сегодня этого не хотелось. Поток мыслей, мутный и разномастный, как весенний ручей проносился в голове. "Оставил город, университет, - удивлялся Гербер, - забрался в самую глушь... так и тут нашли! Нет границ человеческой жадности. Desunt inopiae multa,avaritiae omnia. Бедным не хватает многого, алчным - всего".
Несколько часов назад учёный был свободен, был волен заниматься своим делом и ни от кого не зависел, а вот теперь... Как и сэр Эшли, Гербер подумал о судьбе, о том, что их встреча не была случайна. Это чуть успокоило - приятно чувствовать на своей стороне Фортуну. "Впрочем, - подумал Гербер, - Эшли имеет право рассуждать точно таким же манером".
Гербер развязал заплечный мешок, доставал из короба добычу. Травы развешивал сушиться, коренья мыл и разрезал на дольки. Тед вертелся под ногами - указание господина вникать он воспринял буквально.
- Прекрати мельтешню, ты мешаешь! И ничего не трогай. И озаботься на чём ты будешь спать. У меня только одна кровать. И расскажи, что ты умеешь. Я должен знать раз уж мы проведём эти дни вместе.
Тед ответил на все вопросы разом: - Ага. - Почесал в затылке и спросил: - А правда, что ты палец бабе приживил?
- Ложь. Это был не палец, зачем мне с пальцем возиться? Я пришил этой женщине мужскую голову.- Гербер сделал паузу. - Ты на ярмарке в Блэкбере бывал?
- Ну.
- Она работает в балагане. Женщина с бородой. Аттракцион так называется. Иногда выступает, как мужчина с женскими грудями. Публике тоже нравится.
- Так это... как его... это ты сейчас пошутил?
- Какие уж тут шутки, Тед.
Долгое время Гербер жил один, привык к одиночеству, и теперь присутствие другого человека стесняло. Сбивало мысли с привычного хода, отвлекало. Хотел отправить Теда собирать хворост, да вовремя сообразил, что тот заблудится. Придётся искать, бродить по лесу, и это доставит больше хлопот, нежели выгоды. В конце концов, посадил его перебирать чечевицу. "Это для зелья?" - спросил Тед. "Конечно! - ответил Гербер. - Если считать наш обед зельем".
Сам учёный взялся проштудировать трактат Николя Фламеля "О трансформациях. Зарождение духа". Гербер давно уже собирался прочесть эту книгу, да всё жалел тратить время, теперь это показалось уместным.
Фламель начинал трактат с простых алхимических истин: "Доподлинно известно, что материальное начало всего - хаотично. Это первичная материя, она бесформенна и включает в себя всё сущее: тела, минералы, металлы, духи и все иное, что в состоянии быть. Если первоматерия породила из себя какое-либо тело, или вещество, или бестелесную субстанцию - эти тела и вещества уже не покидают мир, а могут только подвергаться трансформациям. Сущность трансформации - взаимопревращения. Однако воссоздание материальных тел из первоматерии, не есть процесс прямой и одномоментный, напротив, он отличается сложностью, ступенчатостью и труднопознаваем. В этом превращении я вижу два промежуточных звена".
"Он видит звенья! - подумал Гербер. - Стоило печатать книгу ради этих банальностей?" Учёный прошелся по комнате, налил в кружку воды и залпом выпил. Поуспокоившись, вернулся к чтению.
"Первое звено, безусловно, это всеобщие качественные начала: ртуть и меркурий, как женское начало, сера, как мужеское начало. После долгих наблюдений, я, - писал Фламель, - склонен выделить ещё одно качественное начало. Суть которого есть перемещение или движение. И поскольку движение есть основание любой трансформации, я называю его "соль". Качественное начало соль".
"Бог мой! - Гербер усмехнулся. - Сколь многословен и напыщен этот человек, сколь мало знает этот уч..." - он чуть не назвал Фламеля учёным, однако это мистическое слово Гербер приберегал для себя. Только ещё одино определение он считал достойным - медикус.
Далее Фламель рассуждал о трансформациях металлов - Гербер пролистнул эти страницы и углубился в главу о зарождении духа. Вначале Фламель теоретизировал о вместилище оного: "Любая живая материя, exempli gratia (например, лат.) собака, корова или овца, теряет дух моментально, если удалить из тела сердце..." В этом месте Гербер расхохотался, напугав Теда. Вытер платком глаза: "Этот неуч Фламель преподаёт в Парижском университете! - почувствовал, как разливается желчь. - Он настолько глуп, что не понимает, что без сердца гибнет любое живое существо. При чём здесь вместилище духа?" Гербер перелистнул ещё несколько страниц, нашел рассуждения о зарождении anima (души) человека. Фламель утверждал, что человеческий детёныш появляется на свет бездушным, поскольку душа есть "отражение мира и приобретается посредством познания. Это превращение из материального в духовное - есть основа трансформации. Его следует усвоить".
Гербер вскочил, зашагал по комнате не разбирая предметов. Повалил стул, едва не наступил на Теда - тот расстелил лошадиный потник поближе к печи, лежал, задрав ноги.
"Мракобес! Шарлатан! Неуч! - Пнул мешок с чечевицей. - Любой хоть сколько-нибудь образованный учёный знает, что душа заключена в дыхании. Это ясно, как божий день, поскольку душа бестелесна и не подвергалась трансформации от своего зарождения! Именно поэтому смерть - суть есть испускание духа. Когда телесное и бестелесное теряют божественную связь!"
Гербер хлопнул кулаком в ладонь и сообразил, что последние мысли произнёс вслух. Тед сидел неподвижно, вид имел ошарашенный. Выговорившись, почувствовал облегчение: "Кого я обманываю? Десять лет я ищу Жизненный Ключ, и всё ещё далёк от цели. Даже теория с дыханием всего лишь гипотеза. Именно поэтому шарлатаны вроде Фламеля печатают свои... бездоказательные либеллы. - Гербер огляделся, встретился взглядом с Тедом. - Нужно немедленно продолжать работу. Время дорогого стоит".
- А это... когда мы будем мышей ловить? - спросил Тед.
- Ты подслушал? - Тед кивнул.
- Не будем мы мышей ловить, Тед. Это бред. Я наговорил чепухи, чтоб успокоить твоего хозяина.
- А как?
Гербер взмахнул рукой, давая знак замолчать: - Вчера вечером я заразил овёс изгариной. Гриб ascomicetus. Пару дней подождём, потом ты поедешь и накормишь этим зерном лошадь Катрайоны. - Тед вытаращил глаза. Ни капли понимания не отражалось в этих зеницах. - Что ж ты так глуп, парень? Леди Ка поедет на прогулку, лошадь понесёт, леди упадёт и сломает себе шею. Всё. - Гербер подумал и прибавил: - Проще некуда. Понял?
Тед кивнул.
- А теперь помоги мне.
У задней стены стоял шкаф с посудой, рядом Гербер поставил стул, влез на него. На самом верху, лежал предмет, завёрнутый в ткань. Кончиками пальцев Гербер дотянулся до него, потянул.
- Подхвати! - велел Теду. - Тяни помаленьку.
Тед забрался на стул, встал на цыпочки и стал медленно тянуть свёрток.
Далее всё произошло моментально: Гербер набросил на шею Теду верёвку и два раза обернул, толкнулся ногами, опрокидывая стул, и повис у Теда на плечах. Тело обвил ногами. Второй конец верёвки был укреплён на балке.
Едва ли Тед успел понять, что произошло. Он закричал, но верёвка уже перетянула горло и звука не получилось. Гербер воткнул в уши Теду тряпичные пробки, руками зажал рот и нос. "Если в момент смерти все естественные каналы закрыть - душа останется в теле".
Когда судороги утихли, Гербер спрыгнул на пол. По ногам висельника струилась моча - учёный поспешил подставить ведро. "Как удачно, что у него был полон пузырь, - подумал. - Просто замечательно. Тадж аль Шамаль писал, что урина повешенного восстанавливает зрение, если капать её ежедневно от полнолуния до полнолуния. Я думаю, он ошибался, если и существует лечебный эффект, то он вторичен. В момент насильственной смерти человек переживает сильный страх. Этот страх фокусируется в его урине. Её следует выпарить и..."
Впрочем не ради эликсира страха Гербер устроил свой эксперимент, он работал над превращениями. Над космическими превращениями, если быть точнее. "Постигнув качественные начала, следует понять состояния первоэлементов, - медикус продолжал спорить с книгой Фламеля. - Легко постигнуть твёрдое состояние земли, лучистое состояние огня или жидкое состояние воды. Моя задача разобраться с самым таинственным состоянием материи - с квинтэссенцией. Эфиром. Поняв его, я смогу выделить Жизненный Ключ. И впоследствии создать гомункула".
Убитый ножом человек терял душу через рану. Утопленник растворял душу в воде. Несколько раз Гербер пытался уловить душу умирающего от болезни - это не удалось и учёный понял, что в больном теле божественная связь истирается и душа делается неуловима. "Быть может, она испаряется до физической смерти". Теперь в его распоряжении было вполне здоровое при жизни тело без ран и повреждений.
Гербер приготовил круглый сосуд с длинной отходящей трубкой. Трубку следовало вставить в рот висельнику.
На улице заржала лошадь, всадник спрыгнул на землю - звякнули шпоры. В дверь постучали:
- Сэр Гербер! Сэр Гербер, откройте!
"Чтоб тебя!" - чертыхнулся. Выкрикнул: - Я занят! Уходите! Я очень занят!
- Сэр, моя жена умирает. Я целый день вас искал!
- Отправляетесь к чёрту! - голос сорвался на визг. - Я никуда не пойду!
- Но сэр, моя жена... у меня есть деньги, много денег. Вы останетесь довольны.
- Мне не нужны деньги! Уходите, прошу вас! Теперь неудачное время.
Проситель опять постучал в дверь, уже решительнее. Стало очевидно, что он не уйдёт. Во всяком случае, не уйдёт просто так. Гербер с сожалением посмотрел на Теда - время трансформации безвозвратно утекало, - и направился к двери.
Отпер. На пороге стоял низкого роста человек в кожаном плаще и шляпе с пряжкой. "Зажиточный", - подумал холодно, Гербер почти физически ощущал истечение секунд. Отстранился, пропуская просителя внутрь.
Мужчина успел сделать всего один шаг, он разглядел повешенного и резко обернулся. В глазах вспыхнул ужас. Гербер коротко ударил его молотком. Череп поддался не сразу, и пришлось долбить пять или шесть раз, пока незнакомец затих на полу. "Я его предупреждал".
Окровавленный молоток полетел на верстак, учёный вытер руки и бросился продолжать эксперимент.
Увы, сосуд остался пуст. Гербер сделал, как следовало: перерезал верёвку, опустил тело на медицинский стол, вставил в горло трубку и только потом распустил петлю на шее. Он даже несколько раз надавил на грудную клетку, дабы помочь истечению духа - сосуд остался пуст.
"Как жаль... как безмерно жаль", - Гербер рассеяно смотрел сквозь стену, куда-то вдаль, в болотные топи. На душе было пусто и неприятно. Ещё один провал. Опять. Конечно, взявшись за поиски Жизненного Ключа, Гербер не рассчитывал на скорый успех, он был готов к трудностям, но неудачи повторялись слишком часто. Это подтачивало силы. Змеилось сомнение в правильности умозаключений.
"Нужно собрать кислицы, - подумал, - выварить с ней тело, получится отличный скелет. А бульон?" В прошлый раз Гербер исследовал влияние бульона на кишечные болезни, ходил в город к знакомому брадобрею, целых две недели наблюдал больных. Теперь... "А-а-а, - махнул рукой. - Надоело. К тому же их два. Слишком много возни. Пора уходить, следующим ко мне в гости придёт инквизиция".
Гербер посмотрел на Теда, перевёл взгляд на незнакомца. Распростёртое тело вдруг пошевелилось, судорожно дёрнулось, покойник перевалился на спину. Синий язык выпал изо рта, серая кашица поплыла вокруг раздробленной головы.
"Движение, - задумался Гербер. - Это ли не признак?" Вспомнил лекцию перса Шамаля, тот утверждал, что мертвеца можно оживить: "Некоторое время дух жаждет воссоединиться с телом. Однако это время весьма непродолжительно". Далее Шамаль писал о влиянии металлов и серы на процесс оживления.
Первым желанием было просмотреть книгу ещё раз - его Гербер подавил, он и так прекрасно помнил текст. Медикус развязал пояс Теда, разорвал на груди рубаху. Прошло довольно много времени и шансов почти не оставалось. Ножом рассек кожу на правой груди - длинный разрез в форме полумесяца, - отвернул лоскут кожи. Из-за спешки разрез получился неаккуратным, рваным. Исправлять не было времени. Симметричный разрез сделал на левой груди трупа. Под левый лоскут он засунул медную пластинку, под правый полагалось вставлять свинцовую пластину - её не оказалось. Гербер чертыхнулся, замер в раздумьях. На счастье вспомнил про свинцовую ложку. Молотком он разровнял выпуклость, всунул получившийся пласт в правый разрез. "Металл вступает в соединение с плотью только посредством серы, - писал Шамаль. - Сера должна быть растворена". Гербер полил обе пластины серной водой, лоскуты кожи отвернул на прежнее место. Чтобы усилить воздействие прижал обе грудины ладонями.
Тело висельника задёргалось, несколько раз открылся и закрылся рот. Медикус наблюдал с сомнением - движения напоминали движения курицы с отрубленной головой. Учёный раздвинул покойнику веко - глаз оставался мёртвым. "Издох". Дальше продолжать не имело смысла.
*
Замок располагался на вершине холма. Высокий, могучий он состоял из четырёх угловых башен возведённых вокруг центральной - самой высокой - башни. От боковых башенок отходили кирпичные стены, они выгибались полукольцом, смыкались где-то позади замка. Перед главными воротами блестело озеро вытянутой формы. Дальний конец озера - заболоченный, заросший тростником и плакучими ивами - терялся у горизонта. Ближний к замку берег был тщательно вычищен и ухожен. Лишь только редкие камыши и кувшинки украшали черноту этого берега.
Около озера остановилась повозка, на землю спрыгнул возница. Поскольку никто не вышел из кареты и даже не подал признаков жизни, возница являлся хозяином повозки. Мужчина снял шляпу - полдень задался жаркий, - и подошел к воде. Его поразило зеркальное спокойствие озера, а также его чернота. Несколько мгновений он вглядывался в глубину пытаясь разглядеть хоть что-то, потом отставил попытки. И в тот же миг увидел карпа - блеснула серебром чешуя. "Значит вода прозрачна, - понял мужчина. - Это дно озера аспидно-черно".
У ворот замка мужчина стряхнул с куртки пылинку, проверил чистоту ногтей, и только после этого ударил в двери молотком. Они распахнулись через минуту, седой дворецкий смотрел высокомерно.
- Полагаю это Нуноскасл? - спросил гость. Дворецкий склонил голову. - Замок лорда Родерика Уоллеса? - Дворецкий кивнул ещё раз. - Передайте лорду, что прибыл Арнальдо де Вилланова. Профессор болонского университета. Сэру Эшли скажите, что приехал его друг и учитель Арнальдо. Думаю, оба Уоллеса будут рады меня видеть.
Дворецкий чопорно уплыл вглубь замка, оставив гостя в холле. Холл имел столь внушительные размеры, что правильнее было бы назвать его приёмной залой. Арнальдо де Вилланова пошел вдоль стены, разглядывал оружие, картины и охотничьи трофеи. Его поразили драпировки: тяжелый бархат тёмно-бордового цвета - сколь же массивный, столь и непрактичный, давящий и подавляющий. От движения воздуха он колыхался медлительными волнами. "Впрочем, - подумал профессор, - замок и должен подавлять. Для этого их возводят". Следом пришла мысль, что, быть может, это Вилланова не привык к роскошному жилищу, однако профессор не стал развивать эту догадку.
По лестнице спускался лорд Родерик. Первое мгновение он смотрел на гостя насторожено, затем его взгляд потеплел. Он поздоровался.
- Простите мою старческую забывчивость, я не припомню, где мы познакомились, профессор?
Арнальдо машинально отметил силу рукопожатия старика. Заметил на лацкане пятнышко кровавого цвета. "Лорд пил вино и пролил несколько капель. Был чем-то взволнован".
- Мы с вами незнакомы. Я хочу сказать, незнакомы лично. В Болонском университете, где я преподавал, ваш сын слушал курс. Мы были дружны.
Лорд Уоллес посмотрел с сомнением, недовольство промелькнуло на его лице. Он что-то пробурчал про сына, про этого беспечного шалопая, что учился где попало и чему попало. И ничему не научился.
- Не знал, что Эшли бывал в Болони. Надеюсь, хоть там он оставил после себя хорошее впечатление, а не только горы пустых бутылок. Чему вы его учили? Я спрашиваю, какую науку вы преподаёте?
- Естествознание и медицину. Прежде это называлось алхимией, но после анафемы...
- Мне плевать на папскую анафему.
- Конечно, вы англичанин.
- Я ирландец, - исправил Родерик.
- Прошу меня простить, - Арнальдо поклонился. - Я испанец. Слово Папы для меня свято. - Чтобы не продолжать щекотливую тему, Арнальдо перевёл разговор: - А где сэр Эшли? Мне не терпится его увидеть. Не могу себе представить, как он будет рад нашей встрече!
- Отправился на прогулку, или поехал кататься, или забрался в трактир. Я не слежу за его перемещениями. В его возрасте человек должен иметь убеждения и сам отвечать за свои поступки. Согласны?
- Вне сомнений.
По ступеням лестницы спускалась девушка. Точнее было бы сказать юная девушка, только красоту леди Катрайоны (это была она) нельзя описывать словами "юная", "свежая" и всеми остальными, коими мы подчёркиваем непорочную красоту девушки-подростка. Поздней ночью, ворочаясь без сна, Арнальдо, понял, что именно его поразило. Безусловно, леди была молода, имела широкие бёдра, тонкую талию, высокую грудь, лицо здорового цвета, румянец на щеках и толстую рыжую косу, собранную в затейливую причёску. Женское начало. Женщина. Мать. "Блеск, летучесть и пластичность, - думал Арнальдо. - Она есть совершенный образ женщины. Алхимический меркурий. Образ качественного начала".
Арнальдо взбежал по лестнице, принял поданную ладонь и с чувством её поцеловал. Вероятно, с излишним. Старик хмыкнул и пробурчал:
- Однако вы нетерпеливы, как все южане. Честь имею представить, моя двоюродная племянница леди Катрайона. Сэр Арнальдо де...
- Вилланова, - помог Арнальдо.
Девушка сделала книксен.
- Де Вилланова преподаёт медицину в болонском университете.
- Увы, преподавал. Оставил кафедру год назад.
- Чем же вы теперь занимаетесь? - лорд Родерик нахмурился, заподозрив в госте праздного человека.
- У меня обширная лечебная практика. Пишу трактат о травах. - Арнальдо повёл рукой: - его заказал университет. Скучать нет времени. Я ведь заехал случайно, был в ваших краях, вспомнил о друге... вот, кажется, и он.
В дверях показался сэр Эшли. В костюме для верховой езды, сапоги покрыты пылью. Он щурился, оказавшись в сумерках залы, лицо имел недовольное. Разглядев отца и Катрайону, Эшли сухо кивнул и намеревался уйти, когда увидел незнакомца.
- Кто это? - вопрос прозвучал резко.
- Эшли! - воскликнул Арнальдо. - Милый друг! - Он подбежал и схватил приятеля за плечи. - Это же я, Арнальдо! Профессор Арнальдо де Вилланова. Болонья, университет, правый корпус. Я преподавал медицину. Неужели ты всё забыл? - профессор огорчился на мгновение. - Только не Летицию. Летицию ты не мог забыть. Помнишь, как мы кутили на камбузе? О, Эшли, ты разбиваешь мне сердце.
Сэр Эшли глуповато улыбался и вглядывался в лицо профессора. Что-то неуловимо-знакомое было в этом лице... Аккуратная бородка-эспаньолка, волнистые черные волосы, остриженные в каре... сросшиеся брови... Да - сросшиеся брови. Эшли мысленно надел на гостя серый балахон с капюшоном.
- Ты? - прохрипел, по лицу пошли белые пятна. - Это ты? Гер...
- Арнальдо! - не дал закончить профессор. Он развернул сэра Эшли так, чтоб его лица не было видно лорду. - Ты вспомнил! - Арнальдо обнял друга. - Ты вспомнил, дружище!
- Как ты посмел явиться сюда?
Лорд Родерик переглянулся с Катрайоной, оба удивлённо посмотрели на Эшли: задать такой грубый вопрос гостю?
- Простите, - Эшли взял себя в руки, хлопнул рукой по лбу. - Плохо спал ночью, говорю всякую чушь! Я хотел спросить, друг Арнальдо, какими судьбами? Что занесло тебя в нашу глушь?
- Ну-ну, - хохотнул Арнальдо, - не надо скромничать. Милое жилище, приятные места. Я составляю каталог лечебных трав. Не мог же я пропустить травы Бретани.
- Так вы задержитесь на некоторое время? - спросила леди Ка.
- Если вы не будете против, - Арнальдо поклонился. - В качестве компенсации стеснений, обязуюсь играть на лютне, могу составить партию в шахматы или поиграть в мяч.
- Полно вам, - буркнул старый лорд благодушно. - Уоллесы испокон рады гостям. Какие вина вы предпочитаете?
Арнальдо вспомнил о пятнышке на лацкане, вгляделся в лицо лорда Родерика: кровеносные сосуды составляли на носу синеватую сеточку.
- Перед обедом что-нибудь лёгкое, например красное рейнское. Джин и виски после ужина или во всякое время, когда нагрянет тоска.
Лорд Родерик причмокнул губами. Он приказал разместить профессора в комнатах восточной башни.
- Прекрасный вид из окон, короткий путь в библиотеку - она расположена в центральной башне, - кроме того, апартаменты Эшли неподалёку. Если вы захотите обменяться воспоминаниями.
- Весьма признателен.
Арнальдо раскланялся и взялся со слугой перенести свои вещи. В карете, помимо нескольких перемен платьев и костюмов оказалась стопка книг, дорожный писчий набор и толстая тетрадь в кожаном переплёте. Кроме этого клинок и два кинжала. "Времена неспокойные", - объяснил профессор. Старый лорд одобрил кивком головы и предупредил: "К завтраку и к ужину звонят в колокол. Если я желаю обедать в компании, дворецкий пригласит вас особо".
- Весьма благоразумно, ваше сиятельство.
Учтивый испанец понравился лорду: - В библиотеке есть бар с набором напитков... не могу сказать, что он чрезмерно богат, однако образованный человек с хорошим вкусом найдёт в нём всё необходимое для приятного времяпровождения. Вы можете свободно с ним обращаться, - лорд вольно взмахнул рукой.
- Грасиас! Мучас грасиас!
К счастью комната, в которую поселили Арнальдо, оказалась невелика: всего двадцать на десять шагов. Профессор раздвинул занавеси на окнах и огляделся: кровать под паланкином, пара стульев с высокими спинками, стол, восточная оттоманка и сундук. Вдоль стен висели масляные светильники. Архитектор замка, по странной прихоти своей фантазии, разместил стрельчатые окна высоко над полом, так что только вытянувшись на цыпочках, Арнальдо мог почувствовать пальцами стёкла витражей. Даже с открытыми занавесями в комнате оставался полумрак. В правой стене был вырезан портик, когда-то в нём стоял бюст или, быть может, небольшая скульптура, - остался постамент и особый маленький светильник. Арнальдо подошел, потрогал мрамор постамента - он приятно холодил ладонь.
Скрипнула дверь, в комнату вошел сэр Эшли. Он недобро ухмылялся.
- А теперь расскажи мне, Гербер, какого чёрта ты здесь? И постарайся врать убедительно, иначе твои кишки окажутся на свободе, - в руке блеснул нож.
- Я выполняю ваше приказание, сэр Эшли. Мой первоначальный план имел изъян, который я не в силах преодолеть. Я решил, что здесь, в замке я быстрее и вернее совершу убий...
- Тс-с-с! - прошипел Эшли, меняясь в лице.
- ...закончу наше дело.
- Где Тед?
- Сгинул. В мою хижину забрался медведь, он задрал Теда и ещё одного человека, - Эшли вопросительно поднял брови. - Случайная жертва; он пришел просить помощи для жены, и тоже был убит... медведем. Это и есть причина, по которой я приехал.
- Хорошо. Только закончи дело быстро. И помни, что никто не должен догадаться.
Гербер сложил на груди руки, выражая всецелую покорность.
Эшли ушел. Арнальдо-Гербер переоделся в домашний камзол, прилёг на оттоманку. Только в этот момент, расслабившись, учёный понял в каком нервном напряжении он пребывал последние часы. "Слава всевышнему, всё прошло гладко, - Арнальдо подложил под голову руки. - Кажется, я понравился старику. А леди Ка весьма привлекательна. Нужно узнать её ближе".
Прошла неделя.
Арнальдо привык к громоздкой роскоши замка, не вздрагивал от утреннего колокола; ему нравилось отсутствие забот о быте и пропитании. Льстило рабское почтение, с которым к нему относились слуги; он почти забыл, каково это - быть благородным господином. Свободное время, а свободным можно считать всё его время, учёный проводил в беседах со старым лордом, прогуливаясь или играя в мяч с леди Ка, или читая. Особое удовольствие доставляли короткие тайные стычки с сэром Эшли. Эшли шипел и давился от ярости, требовал наибыстрейшего выполнения своего приказа. Арнальдо разводил руками и просил терпения. "Не было подходящего случая. Подозрение пало бы на вас, милый Эшли. Или на меня, - говорил Арнальдо, - что ещё хуже, поскольку я ваш друг и учитель".
Один из вечеров выдался особенно ясным и тихим. Леди Катрайона захотела прокатиться, Арнальдо вызвался её сопровождать. "Вот тебе подходящий случай! - шепнул Эшли. - Убей её камнем, как будто она упала с лошади! Это будет правдоподобно!" "Лорд плохо подумает на меня!" - отвечал Арнальдо. "Плевать! Я дам тебе денег, и ты исчезнешь сегодня же ночью!"
Солнце едва коснулось озера, в воздухе плыли запахи расплавленного мёда и вереска. Стрекотали кузнечики, но без весеннего задора, и негромко - с тягучей ленью.
- Дядя говорит, что вы алхимик?
Лошадей вели под уздцы. Замок остался далеко позади, они гуляли по лугу, который тянулся от горизонта до горизонта. Арнальдо почему-то вспомнил лес, болото; подумал, что где-то в чаще притаилась его избушка. Родная маленькая хижина, где он был свободен. И счастлив.
Он промолчал. Вместо ответа вежливо поклонился и улыбнулся, намекая на согласие.
- Очень интересно. Я даже не представляю что это за наука. В чём её суть?
"Какой хороший вопрос! Замечательный!" - подумал Арнальдо. - Трудно описать в нескольких словах, леди.
- Попробуйте.
- Всё в мире, - учёный повёл рукой, - подвержено превращениям. Хотя... слово "подвержено" не совсем хорошо подходит, эти превращения чаще естественны - как развитие. Или бывают незаметны, или вызваны внешними воздействиями. - Арнальдо посмотрел на собеседницу, прочёл интерес на лице Катрайоны. - Эти превращения - суть жизни. Живой и неживой. Алхимия стремиться понять принципы превращений, чтоб управлять ими.
- О, люди! - рассмеялась Катрайона. - Они стремиться управлять всем чего касаются. Не правильнее ли просто наблюдать?
Арнальдо задумался: - Думаю, что нет. Во всяком случае, для ученого этот вариант неприемлем.
- Вы сказали, что неживое может превратиться в живое?
- Я этого не говорил. Однако вы правильно домыслили мои слова. Всё рождённое из первоматерии способно трансформироваться. В том числе и духи. Плоть превращается в эфир, и из эфира можно создать материю.
- А что, по-вашему, душа? И где она?
- Душа? - медикус задумался, неожиданно для себя процитировал Фламеля: - Душа есть зеркало отражающее мир. - И тут же поправился: - Так думает один учёный. Не я. Я... честно говоря, я не знаю.
- Признайтесь, вы видели внутренности человека? - Щеки Катрайоны покрылись багрянцем. У неё дух захватывало от дерзости своего вопроса и от ответа, который может прозвучать. - Разрезали тело?
- Нет, леди. Простите, если разочаровал. В этом нет необходимости. Я изучил внутренности собаки, свиньи и коровы. Знаю, что находится внутри лошади. Есть общие органы, есть различные. Я очень хорошо представляю, что находится у вас внутри.
Арнальдо повернулся, прутиком коснулся левого бока девушки: - Здесь сосуд с кровью. Тут печёнка, тут...
- О, ради Бога не надо! - воскликнула Катрайона. - Лучше ещё расскажите про душу. Я слышала, на востоке считают, будто у женщины нет души. А вы что думаете?
- Есть. Я думаю, что есть. Точнее, я в этом уверен.
Арнальдо подумал, что это замечательно, уметь так доверять другому человеку, как это умеет леди Катрайона. Это делает душу - даже это мимолётное упоминание, чем не доказательство наличия? - делает душу чище и легче. Переносит часть груза на другие плечи. И ещё Арнальдо понял, что ему очень приятно говорить с Катрайоной, что ему хочется принять на себя груз её просвещения. А если говорить проще, ему нравилось быть с этой девушкой.
- Знакомьтесь: роза акуларис. Удивительное растение. Никто из местных жителей не уделяет ему малейшего внимания, и это очень глупо. Отвар корней замечательно облегчает водянку, выводит мочевой камень. А если собрать кору шиповника, мелко изрубить и добавить... Вам интересно? - Арнальдо заметил, что Катрайона подавила зевоту.
- Да, очень. Простите, я плохо сплю последние дни.
- В какой связи?
- Понимаете, дядя... я очень его люблю, он много сделал для меня, забрал меня из Сурекса - это глухое место вдали от цивилизации. Дядя дал мне кров и пищу, дал возможность беседовать с образованными людьми... вот с вами, например.
"Скорее это я дал лорду возможность, - подумал Арнальдо, - дать вам такую возможность".
Катрайона продолжала: - Но иногда он так смотрит на меня... остановившимся пустым взглядом смотрит внутрь меня. В такие мгновения мне кажется, что жизнь утекает из моего тела. Я слабею и не могу спать, теряю аппетит.
- Полно! - улыбнулся профессор. - Девичьи фантазии. Лорд Родерик смотрит на вас и вспоминает свои молодые годы. Едва ли в его намерениях есть что-то худое.
- Это вне сомнений. Только я бы предпочла...
- Не сомневайтесь и не развивайте вздорных мыслей. - Он сжал её ладонь, она благодарно улыбнулась. Арнальдо привлёк девушку к себе и нежно поцеловал. Невинный, почти отеческий поцелуй взволновал. "Она не отстранилась, - подумал, - и значит, расположена ко мне!"
- Вы мало знаете дядю. Не считайте его простаком. Он и Нуноскасл хранят какую-то тайну. Я как-то зашла в его кабинет, что рядом с библиотекой, случайно перепутала двери. Застала дядю с книгой - с какой-то очень старой книгой в истёртом переплёте. Дядя страшно разъярился, он просто вышел из себя. Кричал, топал ногами. Я стрелою выскочила из кабинета.