"Странный", "непонятный", "угрюмый", "непереносимый", "раздражающий", "нелюдимый", "зловещий", "опасный"... - какими только эпитетами не награждали Михаила Виссарионовича на различных публичных мероприятиях постоянно красующиеся на общественных тусовках деятели политической гопоты, использующие для самопиара любую подходящую возможность. Пытаясь пропиариться на публике посредством демонстрации своих "выдающихся" способностей при контакте с любым известным человеком, пусть даже чрезвычайно замкнутым, презирающим общество и резко отвергающим какие-либо неслужебные разговоры, такие деятели не раз пытались разговорить его, зная, что он несёт на себе печать запредельной загадочности, а то - и мистической отрешенности от дел людских. Ну и, без всякого сомнения, всех этих выскочек ожидало хлёсткое осмеяние, после того, как после первых же льстивых фраз в адрес Михаила Виссарионовича, они получали от него такой мощи психический удар, что просто в ужасе отлетали от него как мелкие шавки, будто бы соприкоснувшись с мифической огненной саламандрой. Само собой разумеется, такие ничтожные людишки, испытывая по отношению к нему чувство оскорблённого собственного достоинства, награждали его самыми унизительными, с их точки зрения, эпитетами, дабы хоть как-то выправить своё общественное реноме.
Не следует думать, что Михаил Виссарионович исходно обладал таким колючим характером: наоборот, совсем до недавнего времени это был очень весёлый и общительный человек, приятный во всех смыслах собеседник с развитым чувством юмора. Кардинальный перелом в нём произошёл относительно недавно, после рубежной для его жизненного пути вехи, когда ему во исполнении служебных обязанностей пришлось ознакомиться с увесистой пачкой документов, предназначенных для ограниченного круга ответственных лиц, имеющих особые полномочия по обеспечению общественной безопасности.
Информация, содержащаяся в этих документах настолько глубоко поразила Михаила Виссарионовича, что он решил максимально ограничить свои публичные контакты, опасаясь, что не сможет удержать в себе данные сведения, поскольку даже косвенные информационные утечки по тематике означенных документов могут вызвать непредсказуемые реакции у неподготовленных людей из-за того, что такие документы не только не предназначены для широкого оповещения, но даже сам факт их существования является миной замедленного действия. Сколько-нибудь существенное общение он сохранил разве только с теми персонами, с которыми он обязан был сотрудничать по служебной линии.
Смысловая нагрузка этих кощунственных в человеческом понимании документов была настолько раскалённой, что скрытное ношение в себе их информационного содержания требовало от него крайнего напряжения всех его душевных сил. Естественно, он доподлинно понимал, что рано или поздно силы его иссякнут, и ему уже не удастся и далее быть носителем этого "куска пекла". Рассудок подсказывал ему, что вариантов по выходу из этой запредельно гибельной для него ситуации было всего два - либо допустить паталогический срыв своей психики при продолжении практики полного сокрытия в себе содержимого документов, либо найти какую-нибудь нестандартную возможность хотя бы частичного сброса этой информации в пространство общественного самосохранения, рискуя при этом оказаться под карающей дланью deep state за разгерметизацию запрещённых знаний о тщательно скрываемых от населения тайных замыслах сильных мира сего или, в лучшем случае, получить ярлык "человека не в себе" на длительную перспективу с однозначно загубленной профессиональной репутацией.
Избрав поначалу из-за опасения неминуемого наказания первый вариант, Михаил Виссарионович, после нескольких лет следования этому варианту, чрезвычайно болезненному, угнетающему психику и требующему разрыва любых взаимоотношений фактически со всем своим давнишним кругом близких людей, оказался в состоянии ужасающего отчаяния, чуть ли не физически ощущая близость того предела, за которым начнётся необратимое падение в тенеты полного распада своей психической структуры. Как человек, с уважением относящийся по жизни к интуитивному осознанию реалий, он и в тот критический для него момент доверился своему предчувствию, в результате чего с твёрдой решимостью в пожарном порядке переориентировался на второй вариант: никакие вероятные кары deep state уже никоим образом не могли повлиять на его сущностное намерение сохранить своё здравоумие. И, конечно же, как мощный разумом человек, он не мог не запустить многозначный процесс поиска различных схем выплёскивания горючей информационной смеси, которая доселе плескалась в нём как в замкнутом сосуде, выжигая при этом всё его нутро, в общественное сознание с минимальными издержками для своей жизнедеятельности.
Попервости всё шло как по накатанному и никоим образом не предвещало каких-либо недоразумений. Но затем этот самый процесс при той или иной попытке реализации второго варианта среди людей стал преподносить Михаилу Виссарионовичу множество сюрпризов, о чём он раньше и подумать-то не мог, ибо абсолютно не ожидал, что манипулятивные технологии deep state настолько эффективны, что подавляющее число людей после применения этих технологий станут пушистыми "божьими одуванчиками", не способными не только к критическому восприятию информации масс-медиа, но и, что самое страшное, ставшими некими нечеловеческими существами, по причине отключения у них на генетическом уровне способности к самосохранению в качестве биологического вида Homo sapiens.
Уже при первых зондированиях уровня готовности к восприятию сложной нестандартной информации, которая даже отдалённо не дискутируется на популярных телевизионных ток-шоу, интересующихся историческими фактами "с двойным дном" граждан из различных социальных групп того или иного ранга общественной иерархии ему довелось столкнуться с такой неочевидностью, как массовое нежелание среднестатистических индивидов человеческой наружности слушать и воспринимать, не говоря уже о серьёзном осмыслении, хоть что-то, что не входит в контекст их рутинных повседневных дел. Причём массовые люди не просто не желали выслушивать ничего из находящегося за пределами их бытовой повседневности, но и зачастую в агрессивной форме противодействовали ему даже только при обозначении в разговорах с ними неких отдалённых намёков на существование иной реальности окружающей жизни в отличии от вещаемой благообразными телеведущими с экранов TV.
Подобная реакция общества вынудила Михаила Виссарионовича проявлять максимум смекалки по выдумыванию самых различных способов пробуждения в согражданах заинтересованности к познанию реальной картины окружающей жизни без многочисленных лживых одеяний, в которые её тщательно закутывают теневые воротилы социальной инженерии. Памятуя о возмущении своего духа в тот момент, когда ему открылась истинная сторона всех тех событий, что непрерывным потоком происходят перед его взором, то есть при осознании всей нелицеприятной правды жизни, принципиально отличающейся от той почти гламурной иллюзии, которую только и позволительно знать человеческой массовке, состоящей из убеждённых холопов deep state, Михаил Виссарионович искренне надеялся на положительный отклик публики, подвергавшейся масштабной дезинформации масс-медиа и других специализированных средств воздействия на человеческое сознание в целях направления общества по губительному для него пути функционирования. Однако, по прошествии достаточно короткого времени ему ничего другого не оставалось, как признать нереалистичность своих задумок по данной проблеме, поскольку все его попытки донести людям информацию о жёсткой манипуляции их сознанием заканчивались всегда одним и тем же - принципиальной невозможностью пробиться сквозь стену полнейшей отрешённости мещан нового времени от запретной информации, грозящей крушением их маленьких мирков "успешного" прозябания в утверждённом "верхами" стандарте законопослушности; тех мирков, которые с вожделенной трепетностью создавались этими современными рабами deep state за долгие годы их рабского служения хозяевам истории. Главным же при этом всегда было стойкое обывательское убеждение массовки в том, что создание таких мирков благополучия является воплощением всех мыслимых пределов их мечтаний, в чём, собственно, они видели высший смысл итога своих жизней "как у всех". И когда Михаил Виссарионович говорил об ущербности и уязвимости всех этих потребительских оазисов, то получалось, что он невольно покушался на краеугольные основы существования людей толпы. Его слова однозначно понимались в качестве ультимативного вердикта, согласно которому на всех их жизненных потугах, представляемых всего лишь в качестве жалкой суеты "экономических животных" стойлового содержания, фактическая надо поставить жирный крест. Естественно, публика не прощала ему такого опускания себя любимых с иллюзорных высот просвещённой светской жизни в реалии скотского существования, обвиняя его во всех смертных грехах с объявлением его самого закоренелым злыднем, желающим разрушить всё, что в течение долгих лет нелёгкой жизни упорно создавалось каждым отдельным индивидом с сопутствующими тяготами и лишениями.
Позже он диву давался своей непоколебимой наивности в ту пору, поскольку ему пришлось потратить свыше десяти лет на безуспешные попытки достучаться до сознания массовых людей, ещё совсем недавно относившихся к образованным на высоком уровне представителям советского народа, свершившим за какие-то 70 лет своего существования выдающиеся достижения в широком спектре областей знания. Реально столкнувшись с нескончаемой чередой неудач, он с прискорбием вынужден был смириться со свершившейся деградацией советских людей и, соответственно, их потомков, что нанесло тяжёлый удар по его убеждениям в стойкости и незыблемости психического строя людей, воспитанных и образованных во времена Советского Союза. Таким образом, вопреки сформировавшимся у него в прежние времена мировоззренческим принципам, касающимся развитых личностных качеств советских людей, Михаил Виссарионович после всестороннего осмысления плачевных результатов своей практической деятельности решил кардинально изменить тактику действий по данному направлению деятельности.
Новую тактическую схему он выстроил на двух неубиваемых, по его мнению, постулатах: на устных выступлениях по причине проявившейся у людей неспособности осваивать сложные тексты в письменной форме и на тематических встречах с ограниченным числом людей, зарекомендовавших себя интеллектуально продвинутыми индивидами. Продвигать эту схему он начал довольно рьяно, но быстро осёкся, поскольку, к его вящему огорчению, и новая методика практических деяний оказалась малоэффективной. И только после, опять же, серьёзных раздумий ему удалось свести концы с концами, что позволило определиться с причинами его провалов. А причины эти, как он сам признавался, были для него настолько экзотичными, что он долго не мог поверить в их реальность, что на полном серьёзе грозило резким понижением его уровня IQ. Как бы то ни было, и в этом случае ему пришлось признать крутое падение интеллекта советских людей в период триумфальной реставрации капитализма в России.
Уникальность же причин его провальной общественной деятельности состояла вот в чём. Михаил Виссарионович поначалу был искренне убеждён в том, что все его слова при беседах в немногочисленных группах будут либо полностью понимаемы, либо, как минимум, запоминаться его собеседниками для последующего осмысления. И при подобной убеждённости он некоторое время был просто в восторге от таких бесед. Однако, довольно скоро он насторожился, почувствовав, что что-то здесь не так, как представлялось поначалу. А насторожиться его сподвигло одно вроде бы несущественное обстоятельство - после неоднократных бесед, в основном, с постоянными по составу группами к своему нарастающему удивлению он отметил для себя, что каждый раз его информация из предыдущих бесед оказывалась не только не осмысленной собеседниками, но и полностью забытой, как будто бы он и вовсе не излагал её, не растолковывал, не диктовал под запись. Каждая новая встреча начиналась как бы с нуля, поскольку собеседники искренне полагали, что слышат данный материал впервые и что он несправедлив к ним, заявляя, что рассказывает об этом уже не в первый раз: получалось, что в его случае проверенная веками в практике обучения поговорка "повторение - мать учения" никоим образом не работала. Он смотрел им в глаза, и ощущал, что они искренне не принимают его упрёков, да и вся группа была едина во мнении по этому вопросу. Конечно, он повторял им снова и снова излагаемый материал, но при этом, всё чаще стал отгонять от себя мысль о том, что может это с ним самим что-то не в порядке? Само собой, такое положение дел здорово напрягало его, ибо он не понимал, что происходит, абсолютно не допуская того, что его просто-напросто обманывают и таким вот изощрённым способом изводят. Явная невосприимчивость слушателей к предмету его выступлений в результате привела к прекращению подобных бесед с малочисленными группами, а о выступлениях перед широкой аудиторией и говорить уже не приходилось, ибо там дела обстояли намного хуже.
Как впоследствии ему объяснил маститый психолог, люди не способны на слух достоверно воспринимать что-либо, что резко отличается от всего того комплекта ценностей их личностных установок, на что они ориентируются в своей повседневной жизни и что принципиально чуждо эгрегору их среды обитания. Соответственно, большая часть из того материала, который Михаил Виссарионович стремился привнести в общество, не задержалась в сознании даже особо продвинутых интеллектуалов срединного уровня развития, как говорится в народе, "влетало в одно ухо и тут же вылетало из другого".
И вот тогда-то Михаил Виссарионович основательно пригорюнился, поскольку не понимал, как ему быть дальше. При всём при том, он был поражён до глубины души дьявольской развитостью обобщённого интеллекта deep state, что наряду с ментальным восхищением погрузило его в состояние крайней беспомощности, поскольку теперь ему стало ясно, почему огромные информационные массивы, ещё каких-то тридцать лет назад скрываемые от людей за семью замками, сегодня довольно открыто циркулируют по различным средствам массовой информации. Ларчик-то, оказывается, открывается очень просто: информация об истинном состоянии дел на планете, без которой нельзя правильно разобраться с причинами происходящих где бы то ни было чрезвычайных событий, недоступна для непосредственного восприятия, не говоря уже о её понимании, как минимум для 90% жителей Земли, ввиду особенностей их современного психического устроения, что мастерски используется тайными владыками планеты. Эти неизвестные широким массам населения планеты существа, применяя передовые научные методы, во имя чего ими взята под полномасштабный контроль деятельность всего глобального научного сообщества посредством финансирования наиболее передовых исследований по интересующей их проблематике, весьма результативно оболванивают деградирующее население планеты. При этом всё человечество разделено ими на две далеко неравные части - на богатых и бедных (элита и прекариат) в целях создания на их основе к середине XXI века две чужеродные расы на правах биологических видов, которым будет свойственно межвидовое отторжение при попытках скрещивания их особей. Естественно, численность биологического вида, взращенного из богатых, будет оптимальна для комфортного проживания на планете, а выведенный из бедных - подвергнется резкому сокращению с семи с половиной миллиардов до пары сотен миллионов особей на всю планету. Первые предназначены для господства, а вторые - для обслуживания первых на правах "домашнего скота".
Привычно размышляя по поводу сложившейся ситуации, Михаил Виссарионович в какой-то момент совершенно неожиданно для самого себя испытал некое внутренне озарение в смысле понимания факта того, что в целом именно подобная судьба человечества как раз и была отражена в тех разрозненных документах, с давнишнего прочтения которых, собственно говоря, и началась вся его многолетняя герметическая эпопея. И тут же, вслед за этим прозрением он испытал уничижительный шок, поскольку вопреки его уверенности в том, что ради сохранения человечности всего человечества ещё можно успеть на принципиальном уровне переписать этот судьбоносный сценарий, оказывается, что глобальная машина по переформатированию людей уже давно функционирует на полную мощь в весьма активном режиме. Наиболее же гнетущее ощущение вызывает повсеместно подтверждаемый на практике факт того, что нигде никто из человечных людей не имеет даже отдалённого представления о том, можно ли ещё хоть что-то как-то изменить в реализуемом супостатами сценарии?
Таким образом, Михаил Виссарионович наконец-то уразумел, что его прошлые мытарства и страхи ровным счётом ничего не стоили, поскольку на самом деле все эти долгие годы он хранил в себе не какую-то сверхважную информацию, а всего лишь "секрет полишинеля" в соответствии с уровнем информационной сокрытости по градационной шкале, используемой планетарными владыками в своей оперативной деятельности. Ну а его напряжённые усилия по нахождению в каких-нибудь общественных нишах людей, подготовленных к восприятию нешаблонного миропонимания вылились в достаточно редкие проявления на его жизненном горизонте отдельных личностей, степень осознания реальности которых позволяла общаться с ними на подобное темы. Что особо интересно, эти личности обладали предметной информацией примерно в одинаковых объёмах, сравнимых с уровнем информированности самого Михаила Виссарионовича. К сожалению, редкое общение с такими индивидами расширенного сознания не приводило к какой-то конкретике, поскольку разговоры с ними можно было отнести к разряду "общего трёпа ни о чём": поговорили, покивали друг другу и разошлись в разные стороны без каких-либо последующих совместных деяний. Короче - тоска и безнадёга. Хоть топись или прыгай из окна... И только однажды у него в душе затлел слабый отголосок надежды на позитивное развитие канвы жизни. Это случилось при встрече, как казалось по первому впечатлению, с очередным, "понимающим" правду-матку. Он же оказался не очередным, а уникальным: в приватной беседе этот случайно встреченный человече обмолвился о том, что изменить сценарий не просто возможно, но и при некоторых нетривиальных усилиях его можно вовсе отменить, дав старт человеколюбивому планетарному процессу. Когда, кто и как? Люди великих душ однажды духом своим воспримут Зов, после чего встанут, возьмут походную сумку и, оставив без сожаления всё и всех, пойдут на этот Зов... Они-то и остановят античеловеческий сценарий, а вместо него запустят процесс восстановления человечности в человечестве, после чего наша планета расцветёт новой жизнью обновлённых землян высокого духа.
Михаил Виссарионович после этой обнадёживающей вести удалился в природные кущи... А вдруг и ему доведётся воспринять Зов?.. Он будет готов к такой благостной миссии...Готовится и ожидает... Ожидает и готовится... Жизнь всё-таки обворожительна, и за неё стоит побороться!