Борминская Светлана Михайловна
Танцы золотых марионеток

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вы идёте по улице и фотографируетесь с обезьянкой, потом покупаете тульский пряник, а вечером идёте в ресторан, и всё это время за вами следят! Ещё вчера вы были просто человек среднестатистический, а сегодня вы - мишень, и на вас объявлена охота! Почему мишенью кто-то выбрал бывшего российского премьер-министра, известную писательницу и беременную жену директора департамента? Как остаться в живых и сохранить своё маленькое счастье в этом жестоком мире, где человек человеку волк? Ответ прост - не бояться ничего.
  
  
  
  Москва. Наши дни.
  Растяжка-плакат над улицей в ста шагах от Кремля: "Если тебя называют "дурой", скажи себе: - Я - национальное достояние! И живи так, будто тебе сделали комплимент!"
  
  
   ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ...
  
  
   Акулина Кузнецова, брендовая писательница современности, вышла из дома своего друга на улице Зацепы и долго кашляла. За роман "Пасьянс для русского верблюда", который был выдвинут на Нобелевскую премию по литературе в прошлом году, вчера ей перечислили 20% процентов с продаж и она позволила себе развлечься.
  Прокашлявшись, Акулина Васильевна закурила и присела на мокрую от дождя скамейку и вдруг заметила двух ничем непримечательных молодых людей. Они шли к ней со стороны художественной галереи и их солнцезащитные очки, надетые в дождь, не предвещали Акулине Васильевне абсолютно ничего хорошего...
  ...никаких надежд на долгую старость и размачивание сухарей в сладком чае.
  
  
  Один из таинственных коттеджей на Рублёвском шоссе.
  Бывший премьер-министр вышел из сауны и с устатку крякнул так, что с забора взлетели две вороны. Он только что пропарился, и ему захотелось в порядке исключения немножко подышать свежим, незамутненным ничьим дыханием воздухом. Реликтовые сосны вокруг дома поскрипывали в такт его бодрой ходьбе.
  На воздухе так отменно дышалось, что в голове сразу образовался тихий перезвон от мыслей о президентском будущем, и вдруг Михаилу Ивановичу показалось, что за ним, ни много, ни мало - следят, хотя никого поблизости не наблюдалось, как не вращал он головой во все стороны, охрана не в счёт.
  Ни секунды не думая - прав он, виноват или вообще - не при чём, бывший премьер подпрыгнул и припустил от трёхметрового забора под которым дышал - прямо к дому, игнорируя чёрную, как смоль гравиевую дорожку.
  Всего за миг до попадания ему в позвоночник пули, Михаил Иванович успел-таки забежать в предбанник чёрного хода своих скромных хором. Так ему показалось! И от радости, что спасся, он не раздумывая, поскреб спину о косяк, и больше в тот день не выходил, дышал исключительно за стальными ставнями своего похожего на бастион дома.
  
  
  Дом за шлагбаумом, с охраной, видеокамерами и натасканной на гексоген собакой в каске и бронежилете с отверстиями для лап и хвоста. Напротив дома уже больше пяти минут стояли серые затрапезные "Жигули" с грязными номерами, из их салона хорошо просматривалась закрытая дверь первого подъезда. В "Жигулях" сидела троица ничем не примечательных молодых мужчин.
  Где-то, через десять минут осторожных наблюдений, они наконец-то увидели её - из первого подъезда вышла молодая элегантная особа в голубой распахнутой дубленке и огляделась по сторонам.
  - Она?
  - Гадом буду, если не она.
  - Точняк гробовой...
  - Жена директора департамента!
  - Чего-о-о?
  - Заткни пасть и не чевокай, гнида.
  Троица жадно проводила глазами быстро идущую по своим делам даму, и меньше, чем через полминуты "Жигули" тронулись следом.
  Если бы кто объяснил даме в голубой распахнутой дублёнке, что за ней следят, она повертела бы пальцем у виска и рассмеялась.
  - А впрочем, с Коли станется! - подумав немного, сказала бы она, имея в виду собственного подозрительного до умопомешательства мужа.
  
  
   СТАРИЧОК В БАНДАНЕ
  
  
  Эта ручная крыса по имени Грета Гарбо жила на кухне Феликса Ивановича Пасичника уже пять лет. Феликс Иванович поймал Грету, когда отбывал наказание в чистопольской колонии. Пойманную за восьмидюймовый хвост Грету Гарбо предполагали утопить в унитазе все очевидцы той славной трапезы - она, жадно чавкая и оглядываясь, поедала чей-то пирог из посылки во время новогоднего ужина в камере Љ24. Феликс Иванович проявил недюжинную волю и сделать этого не позволил, а взял Грету себе в товарищи. Можно сказать, самовольно ввёл в отдельно взятой камере мораторий на смертную казнь.
  
  Пречистенка...Старый дом с облетевшей штукатуркой постройки позапрошлого века... Холостяцкая квартирка с хлипкой дверью на первом этаже, в которой кроме Пасичника и Греты Гарбо жили также: коротконогий пёс Шеврон, который с крысой принципиально не дружил и канарейка Светлана - любительница устраивать обмороки, чтобы вырваться из клетки.
  
  
  Феликс Иванович - полный сил старичок с чёрной банданой на голове, обедал супчиком-лапшой, когда ему позвонили и предложили за хорошие деньги артистически напугать и слегка покалечить супругу директора одного департамента.
  - Вы же известный дока в этой сфере, а, Феликс Иванович? - польстили ему и добавили: - К примеру, она может упасть!..
  - Упасть можно по-разному, душа моя, - вежливо перебил Феликс Пасичник говорившего, глядя на свою загипсованную ступню, и задумчиво добавил: - А я не практикую уже год, Серёжа, ты же знаешь.
  - Знаю, Феликс Иванович, я просто вспомнил, вы ведь уже пугали и весьма успешно... Помните, как вы удивили насмерть одного академика?
  Наступила пауза, которую снова нарушил звонивший. Феликс Иванович невозмутимо молчал.
  - Просто не было ничего подходящего, вот и не звонил вам...Слышите меня? - вдруг забеспокоился он.
  - Слышу-слышу, - отозвался Пасичник.
  - Пенсия-то у вас небольшая, - немного неделикатно напомнил звонивший. - Ну, я и придержал эту работку для вас, только для вас, скрывать не буду, Феликс Иваныч!
  - Да-да-да... Веду жизнь законопослушного пенсионера, душа моя, чему весьма и весьма рад, - ответил, глядя на остывающую лапшичку в супе, Пасичник. - Вот, ногу сломал. Заживает уже! Да-с, так что, вряд ли я смогу тебе помочь в этот раз, как ни крути, Серёжа...
  - Но это особое поручение, Феликс Иванович, и платятся очень приличные бабки, ну, просто очень! - торопливо продолжал зазывать Пасичника давний знакомый. - Грех не согласиться!.. Всего лишь за большой испуг, который вам предстоит осуществить. Да чихнуть труднее!.. Ну, испуг, а... Вы на костылях-то ходите, Феликс Иванович?
  - Испуг, говоришь?.. Хожу, конечно, - вздохнул Пасичник.
  - Испуг!.. Испуг, Феликс Иваныч! А будут ещё заказы, так только вам Феликс Иванович, только вам одному!
  Пасичник потрогал за кончик свернувшуюся клеёнку, криво свисавшую со стола и переглянулся с псом и крысой... Те сидели на полу у плошки с супом и молчали, пристально глядя на хозяина, и не решаясь трапезничать без него.
  - Ну, так что?.. А, Феликс Иванович? - поторопили его. - У меня жетоны кончаются.
  - А ты с улицы звонишь, что ли?.. - осторожно спросил Пасичник.
  - Да пошутил я, из офиса звоню! - фыркнул тот. - И это не обычный наезд, повторяю.
  - То есть без членовредительства, как и в прошлые разы? - глядя на гипс, вздохнул Пасичник.
  - И да и нет, но в общем-то, побольше крови не помешает, а скорей даже очень поможет.
  - Так, её крови или не её? - поразился Феликс Иванович. - Если, без членовредительства?..
  - Ну, не буквально её, это уж решайте сами, но чтобы она напугалась сама и напугала своим криком мужа, свекровь, прохожих... Соседей можно.
  - И соседей?!
  Пасичник от неожиданности уронил ложку на пол.
  - А причина, если не секрет?..
  - Феликс Иванович, - нарочито медленно, словно держал во рту горсть монет, проговорил собеседник. - Я лишь посредник в этом деле, так что...
  - То есть как? - изумился Пасичник. - Это так сейчас принято вести скрытый шантаж?..
  Серёжа сдержанно фыркнул:
  - Ну, Феликс Иваныч, озадачили. Меня попросили найти исполнителя, ну я и подумал о вас... Нетрудно... за хорошие деньги, и убивать никого не надо, вы же противник убийств? До сих пор, насколько мне не изменяет память?
  - Да, - подтвердил Пасичник. - Ну ладно, скинь мне сведения о ней на электронный адрес, - после вздоха сказал он. - Я подумаю, если не возражаешь. Полчаса мне хватит!
   Быстро съев остывший суп, Феликс Иванович сделал всего один звонок, потом долго сидел, упёршись взглядом в чайник.
  - А её уже кто-нибудь пугал, Серёжа? - дождавшись звонка, спросил он. - Ну, так пугали или нет?..
  - Нет же, Феликс Иваныч, нет!.. Не успели пока.
  - Так вот, Серёжа, у меня есть парочка неплохих ребят на примете и ещё один человечек смешной - со стилетом, хм-хм... не расстаётся.
  - Хороший мальчик! - хмыкнул звонивший.
  - А я что говорю? - вздохнул Пасичник. - Сам-то я в гипсе до пятницы. В магазин хожу, а вот дальше не получается. Нужно ведь напугать, а не убить?.. - уточнил он.
  - Ну, да, Феликс Иванович, убивать никого не нужно.
  - А там - как знать, да? Ну ладно, Серёжа. Всё сделают под моим чутким руководством, - после вздоха сказал Пасичник. - Сделают. Они вообще-то киллеры.
  - Но нужно напугать, - твёрдо повторил Серёжа.
  - Напугают.
  - Ну и хорошо! - раздался вздох облегчения. - Я рад.
  - Значит, в течение следующей недели? - вслух подумал Пасичник.
  - Ну да... Оплата по факту как всегда. Расскажете, как было дело, я проверю и всё.
  - Без аванса нет романса, - безмятежно произнес Пасичник, глядя на своих питомцев.
  - Хорошо, двадцать пять процентов привезут вам сегодня ближе к ужину, Феликс Иванович.
  - Сорок процентов, душа моя, - задумчиво произнёс Пасичник и положил трубку. - В порядке исключения!
   В квартире было тихо.
  Грета Гарбо и Шеврон уписывали из одной миски, принципиально не глядя друг на друга. Канарейка, начав фальшиво петь, вдруг передумала и, спрятав голову под крылышко, в один миг заснула.
  Феликс Иванович огляделся в поисках зубочисток и когда телефон снова зазвонил был уже во всеоружии. Поглядев на определитель, Пасичник отдёрнул руку и нахмурился. Телефон продолжал звонить...
  
  
   БЕССОНИЦЫН
  
  
  Москва, улица Сторожевая.
  Детективное агентство "Крыша". В кабинете на первом этаже двое - детектив Вильям Беспородный, высокий дохлый мужчина с хроническим тиком правого глаза и его клиент, представительный господин лет тридцати шести по фамилии Бессоницын. В руках детектива коротенькая распечатка телефонного разговора, он читает её вслух:
   " - Вы должны её покалечить!
  - Проще говоря, убить.
   - Я этого не говорил, ясно?
   - Ясно.
  - Повторяю, вы должны ёё покалечить и скрыться! Не пойман, не вор.
   - То есть, как?
   - То есть так - не позже двадцати четырёх часов воскресенья! Руку, к примеру, можете ей сломать, ногу вывернуть или по голове оглушить. Не битой только, от силы - кулаком. И чтоб синяков побольше!
   - А альтернатива, босс?
   - Никакой альтернативы. Какая может быть альтернатива?..
   - Ну, допустим, похищение с последующим шантажом и убийством?
   - Действуйте, как я сказал! И чтоб никакой самодеятельности.
  - Ясно".
  
   - Значит, осталось всего четыре дня? - положив распечатку на стол, уточнил детектив. - Она жива?
   Клиент пожал плечами.
   - Да, была жива утром, - наконец кивнул он, - я звонил ей сегодня.
   - Как? - удивился детектив. - Вы знакомы с ней?.. Насколько близко, Михаил Сергеевич?
   - Знаком шапочно. Я не представился, услышал голос и положил трубку.
   - Подождите, а если это была домработница... Вы уверены, что это она?
   - В их семье нет домработницы, они живут вдвоём.
   - Так вы - добрый ангел? - улыбнулся детектив. - Можно взглянуть на ваши крылья, Михаил Сергеевич?
   - Нет, крылья тут не при чём, - задумчиво произнёс клиент и встал. - Просто, я всегда в курсе их дел, скажем так. Мы с её мужем враги, и если что-то случится с ней...
   - ...её муж решит, что это ваша работа? - закончил детектив. - Вы боитесь его?
  Клиент выдержал долгую паузу.
  - Понимаете, он - человек с колоссальными связями, и первым на кого он подумает, буду я.
  - Михаил Сергеевич, почему вы считаете этого человека свои врагом?
  - Я потерял свою долю в бизнесе несколько лет назад из-за него.
  - Вы что-то предпринимали в ответ?
  - Нет.
  - Он знает об этом?
  - Вряд ли.
   - Вы - вялотекущие враги?
   Клиент снова кивнул. Они некоторое время молчали.
  - Скажите, а не проще ли передать эту распечатку её мужу? - детектив двумя пальцами брезгливо держал прочитанный текст. - Ведь у этого господина найдётся тысяча и один способ защитить свою жену, а, Михаил Сергеевич?
   - Повторяю, муж этой дамы решит, что заказчик в данном случае я, и бросится первым делом уничтожать меня, - клиент положил на стол кредитку и встал - Это аванс. Я прошу вас сработать на опережение, чтобы как-то нейтрализовать этих людей и спасти его жену.
   - Вы спешите? - детектив покосился на кредитку.
   - Да.
   - Надеюсь, вы понимаете, что эта дама может просто не выходить из квартиры до воскресенья, если узнает о грозящей опасности и этим автоматически спасёт свою жизнь?
   - В таком случае мы не узнаем, кто покушался на неё, это, во-первых, а во-вторых, обычно эта дама ездит с водителем, так что с ней вряд ли что-то произойдёт. Она не ходит по улицам, как простые смертные!
   - А насколько точны ваши сведения? - вздохнул детектив. - Допустим, при выносе банального мусора её могут треснуть по башке бейсбольной битой и мало не покажется.
   - Я вас умоляю! - отмахнулся клиент. - Она ведёт жизнь богатой дамы, живёт в доме с охраной и к ней не так-то просто подступиться. Вы должны всего лишь проследить за её передвижениями на автомобиле и вычислить тех, кто висит у неё на "хвосте".
   Детектив и клиент некоторое время молча изучали друг друга.
   - Похоже, вы уже следили за ней, Михаил Сергеевич? Нет? Думаю, в ближайший день, максимум, два, мы задержим исполнителей, но, с последующей передачей их правоохранительным органам. Вас удовлетворит такой результат? - уточнил детектив.
   - Вполне, - кивнул клиент. - А заказчика я вычислю с вашей помощью, когда вы ознакомите меня с данными поиска, договорились?..
   Детектив пожал плечами:
  - Гут.
   Дверь хлопнула. В небольшой приёмной детективного агентства "Крыша" сидела и сладко зевала пожилая секретарша лет двадцати пяти в юбке и сапогах, какие обычно надевают стриптизёрши, чтобы скромно приблизиться к шесту.
  Детектив Беспородный задумчиво смотрел в окно, распечатка в его руках шевелилась и норовила улететь - в кабинете гулял лёгкий ветерок. Вдобавок, во время разговора с клиентом, у детектива почти не было тика.
  "Значит, клиент не юлит!" - свой тик Беспородный звал интуицией.
   Через полчаса детектив вышел из дверей агентства и тщательно оглядел автомобиль, припаркованный у входа в соседнюю контору. Не найдя ничего предосудительного, с облегчением выдохнул и достал ключи. "Honda Shuttle" завелась с пол-оборота и детектив, пристроившись за длинным свадебным кортежем, свернул на соседнюю улицу. Проехав мимо трёх светофоров, он неожиданно застрял в пробке.
   "Есть время подумать, кому же могла помешать супруга директора департамента? - Беспородный взглянул на часы, потом по сторонам, машины стояли плотными рядами. - Но вот она сама или всё-таки её муж, вот в чём вопрос. Если сама, то, скорее всего, у директора департамента есть кровожадная любовница, которая метит на место его жены или, вконец осатанев от невнимания, делает ему крупные гадости".
  Беспородный зевнул и задумчиво проводил глазами две пыльные кареты скорой помощи, которые медленными айсбергами потихоньку двигались вперёд.
  "Итак, кому выгодно следить за женой директора известного департамента?.. Кто-то из её прошлого? Или кто-то из прошлого её мужа? Его или её, вот в чём вопрос?.. Какого прошлого - личного или профессионального?"
  Перед самым выходом Беспородный узнал, что номер звонившего на распечатке был зарегистрирован на человека, который скончался в 1997 году. А вот номер его абонента полностью прошёл регистрацию в небольшой фирме по продаже сотовых телефонов на имя Ментола Дироловича Колдрекса, с данными паспорта, который был выдан в о/м Жулебино гражданке 1908 года рождения, в настоящее время живущей в психоневрологическом интернате в Одинцовском районе.
   Пробка рассосалась и "Honda Shuttle" детектива нырнула в прохладный Лефортовский тоннель.
  
  
   НАСТЯ
  
  
   Дом в районе Октябрьского поля... Зелёный район, уютные дворики.
  Она просыпается, и каждое утро накидывается на меня:
  - Ты кто, а? Я тебя не знаю! В первый раз вижу! Уходи сейчас же, а то муж вернётся! Шнелле-шнелле, аллюром!.. А то по ушам настучу! - Это моя жена.
  Моя Настя. Мы в супругах уже пять летъ. Именно ЛЕТЪ. Как, скажите, её не любить?.. И я люблю. Она меня изумляет каждое утро, я от неё схожу с ума каждую ночь.
  
  Директор департамента Николай Курва вышел из дома, как всегда половина десятого утра и отклонился от заданного маршрута. Он решил сегодня самолично проследить за собственной женой. Данные детектива из известного агентства его не впечатлили - по ним выходило, что жена чиста и невинна, аки горлица.
  Но это не могло быть правдой - у Настасьи Ивановны Курвы вдруг начал расти живот. Николай Иванович заметил это ещё две недели назад, но спрашивать ничего не стал, а Настасья Ивановна на эту тему не распространялась.
   Николай Игоревич знал, отчего у женщин начинают расти животы - от новой жизни, поселившейся в них. Но в свои сорок семь Николай Игоревич был стерилен, как бинт из аптеки. Он своими глазами ещё десять лет назад подверг рассмотрению собственные сперматозоиды в окуляр микроскопа в кабинете у андролога. Так вот, они не шевелили хвостиками! Ни один! Поэтому Николай Игоревич стал сходить с ума от ревности - он любил жену безумно и ни с кем ею делиться не собирался даже мысленно. Настасья Ивановна, будучи замужем за Николаем Игоревичем, отчитывалась за каждый миг, проведённый вне дома ежевечерне - таковы были их непреложные семейные правила. Допрос в гестапо - цветочки по сравнению с допросом Николаем Игоревичем своей супруги. Но, с другой стороны - Настасья Ивановна не очень-то боялась этих допросов и Курва это отлично знал!
  
  
   На улицу в распахнутой голубой дублёнке быстро вышла женщина. Лет двадцати восьми или около того. Она вдохнула полной грудью московского циничного воздуха и улыбнулась - мимо летел голубой воздушный шарик, за ним бежала маленькая девочка, пытаясь его изловить. Женщина со второй попытки поймала шар за верёвочку и протянула девочке. Та, надувшись, взяла и побежала к маме, которая выгуливала рыжего чау-чау у подтаявшей песочницы. Голубая коляска с малышом стояла неподалёку, на её ручке была привязана погремушка.
   Николай Игоревич из машины наблюдал, как его Настасья Ивановна постояла, улыбаясь, и быстро пошла к дороге. Он заметил, что жена дважды обернулась на голубую коляску. На остановке она стояла минут семь и сев в маршрутное такси, скрылась с его глаз на целых двадцать минут.
   Николай Игоревич извёлся, судорожно пытаясь поспеть за юркой маршруткой, в которой куда-то ехала его непутёвая Настя. Машина, на которой гнался за собственной женой Николай Игоревич, была затрапезной белой "Audi", а не обычной для его ранга BMW.
   Если бы Николай Игоревич не сходил с ума от ревности, он, возможно, обратил бы внимание на то, что за маршруткой уже давно пристроились грязные "Жигули" девятой модели с тонированными стёклами. Но у Николая Игоревича от непривычки быстро вести машину, выступил пот на переносице и он, то и дело вытирал его манжетой французской рубашки, в которую нарядила его сегодня Настасья Ивановна, собирая на работу в департамент.
   Настасья Ивановна вышла в начале улицы Тверской-Ямской и по серым с серебристыми вкраплениями ступеням быстро взбежала в супермаркет. Её голубая дублёнка быстро промелькнула и скрылась. Из притормозивших тонированных "Жигулей" вылез неприметный парень высокого роста в распахнутой кожаной куртке и, неторопливо, зашёл следом. Николай Игоревич остановился неподалёку от "Жигулей" и стал дожидаться жену, крутя головой и нервничая... И у него даже не промелькнуло мысли, что Настасья Ивановна дважды чудом избежала смерти, выбирая продукты в супермаркете.
  Первый раз высокий молодой человек из седьмой модели "Жигулей" уже собирался вонзить Настасье Ивановне стилет в спину, пока она расхаживала в отделе тульских пряников, выбирая какой пряник больше подойдёт к чаю - в форме ромашки или слоёный с яблоками и мёдом.
  Выбрав после больших раздумий слоёный с яблоками, Настасья Ивановна нечаянно уронила мобильный телефон и быстро наклонилась, звонко выругавшись на весь пряничный отдел:
   - Чёрт!
  От услышанного слова "чёрт" молодой человек вздрогнул, тихо с выражением сказав: "Дура-а-а", и стилет вместо того, чтобы войти в спину Настасьи Ивановны, упал и закатился под тележку с песочным печеньем турецкого производства. У Настасьи Ивановны отчего-то вдруг заныло под ложечкой, и она стремительно направилась к кассе, потом снова оглянулась, пытаясь запомнить молодого человека, который на четвереньках силился достать что-то из-под тележки. Ей показалось, что молодой человек перед этим назвал её "дурой".
   Заплатив 398 рублей за килограммовый пряник, она свернула к турникету - чтобы спуститься на первый этаж... Если бы она это сделала, то уже через двенадцать секунд лежала бы на бетонном полу первого этажа - в начале турникета её ожидала нога другого молодого человека, который мастерски умел делать подножки, особенно дамам на пятидюймовых шпильках, на которых красиво вышагивала по супермаркету Настасья Ивановна Курва.
   Но, не дойдя до турникета каких-то шестидесяти сантиметров, Настасья Ивановна вдруг увидела трогательный фрагмент чужой жизни - молодая мамочка с ребёнком в рюкзачке на груди и с другим, тоже незначительным, но уже шагающим, держась за ручку большой сумки, тоже направлялись к турникету.
   Настасья Ивановна вернулась и, взяв вторую ручку сумки, помогла семейству сойти на первый этаж супермаркета и проводила их до машины на стоянке.
   Она не видела, как в её спину упёрлись взглядами два человека сверху лестницы по которой она только что спустилась жива и невредима... И как зло сплёвывает тот, который ждал их в серых "Жигулях" на улице.
   - Идиотка! - наградил он обидным эпитетом живую и невредимую Настасью Ивановну.
  А пока Настасья Ивановна дважды чудом избежала смерти, её супруг удручённо следил за входом в супермаркет.
  
  Год назад он услышал её разговор по телефону, Настасья Ивановна говорила с подругой:
  - Я-а-а?.. Да! С каким мужем? С первым или вторым? Ну-у, это секретная информация... Нет, первый в неведеньи... тш-шшш... Я ещё не решила - выйду я замуж второй раз или не выйду... Эти мужчины такие странные, они предлагают замужество, даже зная, что ты окольцована, да! Кто он? Ты всё равно его не знаешь!
  Курва тогда понял - у его Настасьи Ивановны, возможно, есть запасной
  аэродром. Хотя, с другой стороны, Настька такая фантазёрка - успокаивал себя Николай Игоревич.
  "Мне хочется сказать тебе - я, я твой вечный золотой аэродром, Настя!" -
  пока Николай Игоревич мысленно вёл эту сентиментальную полемику сам с собой по поводу возможной неверности супруги, Настасья Ивановна выпорхнула из супермаркета и на глазах мужа, но не замечаемая им, села в маршрутку у обочины и поехала на другой конец Москвы. А Николай Игоревич так и не дождавшись своей Насти, поехал на службу обедать и вести запланированное совещание.
   - Когда ж она вышла? - Николай Игоревич в последний раз оглянулся на супермаркет и свернул за серыми "Жигулями" на Большую Грузинскую улицу
  
  
   СРЕДА
  
  
  Меня зовут Настя, мне двадцать девять...
   Он поправил галстук, подвигал плечами, застегнул бриллиантовую запонку на манжете и протянул руку за чашкой кофе... Он - мой муж. У него большая должность и нескромная машина с солидным шофёром. По секрету - водитель моего благоверного Роман Карпыч больше похож на министра, чем сам министр. Самого зовут красиво - Николай Игоревич. А я с детства люблю красивых!
  - Он фантастичен! - говорят о моём муже.
  По статусу мой муж входит в элитный список, в котором значатся все смертные, которых приглашают на званые приёмы в Кремль, а также посольства США, Англии и Франции. Он там бывает часто, иногда со мной.
  
  Итак, я вышла из дома, постояла в скверике и быстро пошла к остановке маршрутного такси. Парадокс, но как только я забеременела, меня не укачивает только в маршрутке. Надо ещё попробовать освоить троллейбус и метро, ведь сегодня мне надо успеть в три места.
  И ещё, - с понедельника меня мучает ощущение, что за мной следят... Вот и сегодня, в супермаркете мне показалось. Да нет, чушь, ну кто будет следить за мной в отделе тульских пряников? Если только какой-нибудь сумасшедший обжора?..
  - Обычный невроз, - сказала мой врач. - Большое вам спасибо за пряник.
  - Но я сама слышала, как тот мужчина назвал меня "дурой", - шёпотом пожаловалась я. - У меня музыкальный слух - я в детстве три года играла на арфе.
  - А меня сегодня в троллейбусе нарекли... коровой! - фыркнула весёлая очкастая гинекологиня. - Один барбос - с усами и бородой.
  Мы посмеялись, и я почти успокоилась... Нет, скорее я сделала вид, что успокоилась, но уже выйдя на улицу, подумала, а ведь за мной мог установить слежку мой дражайший супруг - Николай Игоревич. С него вполне станется! А что если он уже знает о моей беременности? И я осторожно вгляделась в идущих навстречу людей...
  
  
   ПОДОЖДИ-ДОЖДИ-ДОЖДИ
  
  
  Немного в стороне из "Жигулей" за Настасьей Ивановной Курвой наблюдала та же троица, которая ехала за ней по пятам от самого дома: Буба, длинный малый с веснушчатым лицом и братья Чин-Чины, молодые и на взводе.
  - Дьявол, - меланхолично сморщился водитель. - Видели, а?
  - Дьявола?.. - присвистнул сидящий справа Чин-Чин, его старший брат. - Где?
  - Дурак, она беременна! - выругался тот, который шёл следом за Настасьей Ивановной в отделе пряников, чтобы вонзить ей в спину стилет. Его так и звали Буба-Стилет.
  - А с чего ты взял? - хмыкнул водитель. - Подожди-дожди-дожди...
  - Отсюда вижу, - простонал тот. - Протри глаза.
  - Пацаны, а мы так не договаривались, - сидящий справа Чин-Чин кисло прищурился.
  - О чём не договаривались? - водитель взглянул на часы. - Её сейчас можно отлично переехать, - покосился он на Настасью Ивановну, которая на каблуках красиво шла мимо них к остановке.
  - Не в этот раз, пацаны, - фыркнул Буба-Стилет. - Нас хотели наколоть... Мутный заказчик!
  - Да?!
  Братья переглянулись.
  - Уже среда, - напомнил водитель, меланхолично оглядывая узкую спину Настасьи Ивановны. - И времени в обрез.
  - У нас заказ покалечить одну Курву? - сидящий сзади Буба-Стилет зевнул.
  - Ну, да, - кивнул водитель. - Одну.
  - А тут - сколько Курв?.. Две! - пересчитал на пальцах старший Чин-Чин. - Ну, какая она бестолковая, а? Идёт по середине дороги и ничего не боится!
  Они молча смотрели на Настасью Ивановну, удаляющуюся от них довольно быстро.
  - Буба, давай звони, - оглянулся водитель. - И уточни - нам заплатят за сколько Курв?.. За две - совсем другое лаве! Совсем-совсем...
  В машине повисла тишина, пока Буба-Стилет набирал номер на мобильнике.
  - Дураки клинические!.. Напугайте её сейчас же! Толкните...Стукните! Только не до смерти, слышите? - раздалось рычание из телефона. - Там гениальное место и никто вас не увидит.
  Чин-Чины и Буба переглянулись.
  - Да, ладно, ладно, не грузи, - примирительно отозвался Буба. - А где она?..
  От остановки отъезжали две набитые маршрутки.
  - Мы упустили её, - похоронным голосом произнёс старший Чин-Чин.
  - А мы сейчас её подрежем, - фыркнул младший..
  - А ну, давай! - мгновенно поддержал его старший Чин-Чин. - Поцелуй её в зад! Ну, целуй же её, целуй... Давай.
  Братья дружно выбранились и автомобиль, подпрыгивая на вздыбленном асфальте, быстро помчался по дороге.
  - В какой она, а? - догнав одну из маршруток, прищурился младший Чин-Чин. - Не вижу! Вы видите её?.. Стёкла мутные.
  - Пожар, что ли?.. - проворчал Буба-Стилет. - Дождёмся, пока она выйдет.
  - А если она у метро выйдет? - обернулся младший Чин-Чин. - Там народу тьма.
  - Двести пятьдесят третья... Вот она где! Куда едет эта элементарная дура? Правильно, домой на Октябрьское поле. Значит, она едет в первой маршрутке, ну и гони за ней, - приказал брату старший Чин-Чин. - Вон она - уже у светофора!
  И "Жигули", благополучно пристроились в хвосте у маршрутки, которая отъезжала от остановки первой.
  - Сейчас-сейчас-сейчас, - предупредил водитель. - Прикусите свои языки, задницы! Я угораю-у-у-у...
  - Тормози!!!
  И быстро обогнав и притормозив перед самым бампером преследуемой маршрутки, серые "Жигули" вынудили её водителя резко вильнуть вправо. Маршрутка потеряла управление и, несмотря на ничтожную скорость, правым боком врезалась в двенадцатиметровую фуру "Трансконтиненталь". Визг тормозов, скрежет металла о металл и дикие крики пассажиров маршрутки мгновенно слились в одну большую какофонию звуков аварии, а серые "Жигули" свернули на улицу Маршала Малиновского и поехали дальше.
  Трое весёлых парней в "Жигулях" выглядели абсолютно счастливыми и орали рэп... Настасья Ивановна, которая ехала следом, была свидетелем столкновения, и когда вышла через три остановки, её от ужаса вырвало за закрытым билетным павильоном. Она даже слегка испачкала дублёнку...
  
  
  Пока Настасья Ивановна стояла у дороги, пытаясь надышаться московским циничным воздухом, детектив Беспородный плотно сидел на хвосте серых "Жигулей"... Он видел, какую маршрутку выбрала для посадки Настасья Ивановна и был изумлён, когда злоумышленники виртуозно подрезали абсолютно другую маршрутку.
  - В своём они уме? - мелькнуло в голове у Беспородного. - Зачем, интересно, они отчебучили это, засранцы?..
  А второй раз Беспородный чуть не прикусил язык, когда на углу улиц Красногвардейской и Капиталистической, проклятые "Жигули" припарковались у ресторанчика "Приют холостяка"...
  Детектив подождал, пока "засранцы" выйдут из машины, и заснял их на видеокамеру.
  В "Приюте" топор можно было вешать от табачного дыма и запечённого на вертеле кролика, фирменного блюда местного шеф-повара. Зал был полон, кого-кого, а холостяков в Москве хватало в ту весну.
  Знакомая троица сидела в углу и детектив прошёл в бар.
  "Кто они?.. Все люди делятся на определённые типы и имеют разный уровень интеллекта. Так кто же они?" - Беспородный оглянулся.
  Троица курила и неспешно обдумывала заказ. Детектив через минуту удачно пересел за соседний столик и заказал жареную картошку с грибами.
  - Пиво? - наклонил голову официант.
  - Кувшин морсу, - не раздумывая, ответил детектив. Официант вразвалочку
  удалился в кухонную дверь.
  "Такого тут навидался..." - ворчал официант, пока цедил из бочки клюквенный морс.
  
  
   СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
  
  
  "Я вытащила счастливый билет, не иначе!" - улыбалась Настасья Ивановна, вспоминая, как бизнесмен и завидный жених Николай Игоревич Курва примчался к ней в город Рассказов Тамбовской области в деревянный дом с некрашеным крылечком и рухнул на колени, прося выйти за него замуж.
  Ну, кто б мог подумать, что обычный курортный роман свёдёт с ума сорокалетнего холостяка?.. Жизнь, сон и явь перемешались для Настасьи Ивановны с переездом в столицу, но хватало и проблем. И первая, её не очень-то приняли родные мужа, а вторая и главная проблема состояла в том, что Насте очень хотелось стать мамой, но не получалось.
  
  Настасья Ивановна уже подходила к улице Яблочкова.
  Смешной и нескладный человек с обезьяной на плече и студийным фотоаппаратом невольно задержал её взгляд. Фотограф подмигнул ей, обезьяна сняла кепку, и Настасья Ивановна невольно засмеялась.
  Она была в лёгкой дублёнке и сапогах со стразами - обычный весенний наряд весьма богатой дамы. Настасья Ивановна вздохнула, пожала плечами и сделала шаг к фотографу.
   В обнимку с обезьяной в кепке, она простояла ещё с минуту. Сунув в карман квиток на завтрашнее получение фотографий, Настасья Ивановна расплатилась и свернула к дому, в котором жила её золовка Инга.
  В доме находилась аптека, Настасья Ивановна пробыла в ней пять с половиной минут и, выйдя с пакетом витаминов, свернула к нужному подъезду. Она шла и с аппетитом что-то жевала, и ещё не знала что завтра и послезавтра, да и практически всю неделю ей придётся бессчётное количество раз смотреть в глаза смерти.
  
  
   СОРНЯК ИЗ РАССКАЗОВА
  
  
  Инга Игоревна Мокрая, в девичестве Курва, вышла из подъезда и
  хмуро огляделась. Она постоянно играла на бис роль женщины, у которой всё прекрасно - и сама, и супруг, и работа, и дети. "Она так умеет слушать... Она гламурная! Она нам друг!" - говорили об Инге дамы из её окружения.
  Инга Игоревна увидела, как её сноха Настя фотографируется, тиская обезьянку в красной байковой фуфайке... Долговязый фотограф стоял в сквере напротив её дома уже неделю, и на памяти Инги Игоревны мало кто пользовался его услугами.
  "Как это провинциальным клушам удаётся то, что многим москвичкам достаётся уже в качестве объедков?.. Ну, почему этим недалёким курицам достаются самые чуткие, внимательные и влюблённые?" - возмущённо думала Инга Игоревна, имея в виду свою сноху. Ведь всем известно, что разведённый мужчина - это огрызок, который оставила первая жена - жене следующей. Именно такой муж (по счёту - третий) достался Инге Мокрой, и это был отнюдь не сахарный мужчина, особенно в первое пятилетие их совместной жизни. Он с маниакальным упорством заезженной пластинки вспоминал и вспоминал, какие рогалики в сахарной пудре пекла его первая жена и складывала ему в рот горстями! Забыв, что был награждён ею же ветвистыми рогами до небес. Не-е-ет, он постоянно бубнил про эти чёртовы рогалики, которые таяли у него во рту!.. Таяли, и таяли, и таяли, и таяли! При воспоминании о пережитых унижениях прекрасное лицо Инги Мокрой дёрнулось и стало похоже на стиральную доску. Она даже придержала его рукой!
  Сноха Настя уже шла от сквера к аптеке, и Мокрая искоса взглянув на неё, поспешила к своей машине, припаркованной на углу, но чуть-чуть замешкалась, визиты Насти были совсем нечастыми.
  "А стоит ли мне подождать её?" - задала себе вопрос Инга Игоревна, но, постояв, не придумала ничего лучшего, как решительно сесть в машину. "Не хочу её видеть!" - заводя машину, твердила Инга Игоревна.
  Как же она не хотела, чтобы её брат женился на этой клуше! Как же не хотела!
  "Он всегда делился со мной всем-всем, пока не женился! Конечно, теперь он всем делится с ней... Женился, как под лёд провалился!" - Инга закрыла глаза и поморщилась. Она вспоминала...
  - Кто она? - пытала Инга Игоревна брата, вернувшегося из Сочи. - Кто она? - не отставала Инга. - Кто?..
  Её тогда просто ошарашили горящие глаза брата.
  - Настя! Она живёт в деревянном доме! Она умеет шить!.. А как она готовит борщ! Закачаешься! - восторженно рассказывал её брат Николай.
  - Фантазии и реальность, не одно и то же, Николай. Она нам не друг! Она не гламурная! - Инга пыталась вразумить родного брата.
  - Да, Настя не гламурная тёлка из Москвы и мне пришлось её уговаривать, - как мог, оправдывался Николай Игоревич. - И у нас большая разница в возрасте... Зато Настька умеет играть на арфе! - со смехом показал он воображаемую арфу, чем взбесил Ингу Игоревну окончательно.
  - Да уж!.. Какой-то перестарок из Рассказова, и вдобавок играет на арфе, - как можно ласковее произнесла она. - Коля, увидишь, тебя оккупируют её родственники с котомками, корзинами и баулами!.. Они будут жить у тебя в кладовке!
  - Бог с тобой, она сирота. У неё есть только двоюродная сестра, зато Настьке двадцать четыре, а мне сорок два! Правда, здорово? - напомнил Николай Игоревич, на взгляд Инги Игоревны сущую белиберду, и снова засмеялся, как ребёнок. - Я вас познакомлю на следующей неделе... Погоди, ты влюбишься в неё, она - золото! Увидишь-увидишь...
  - Я-а-а?.. Не издевайся, - отмахнулась Инга Игоревна. - Ты не захотел жениться на десяти девушках из нашего круга, ты пренебрёг, и что?..
  - Нашёл свой алмаз в Рассказове, - закончил со смехом Николай Игоревич. - Я не ожидал, что такая девушка обратит на меня внимание, Инга! Я счастлив, пойми, и тебе придётся с этим смириться, - внезапно сухо добавил он.
  - Коля, жена из плебса - это мина замедленного действия, - не оставила попыток достучаться до брата Мокрая и, повысив голос, добавила: - Опомнись! Женись на равной себе, а не на "каждой твари - по паре"! - подумав, процитировала Священное писание Инга Игоревна.
  - Да, какой ещё плебс?.. Ты бы ещё про индийские касты вспомнила. У Насти высшее педагогическое образование.
  - Преподаёт английский? - подчёркнуто уныло спросила Мокрая. - Коля, что с тобой? Ты же всю жизнь был влюблён только в самого себя!
  - Я? - удивился Николай Игоревич. - Инга, ты что? Настя педагог-дефектолог, работает в садике, учит правильно говорить малышню, - и Николай Игоревич почти дотронулся до пола. - А про арфу я сказал уже?.. Я, правда, послушать не успел, но...
  - Сказал-сказал, можешь не повторять, но она никогда, слышишь, никогда не пробовала лилий в молоке... И не ела устриц! И пьет воду из туалета! И она не гламурная, ну пойми же, наконец, Коля, - прокричала Инга Игоревна, как глухому. - Твоя Настя - сорняк из Рассказова, - простонала напоследок она. - Репейник пополам с полынью. Пусть она - жемчужина, но из навоза, брат.
  Сестра и брат Курвы обменялись злыми взглядами инопланетян из разных галактик.
  - Ну, подумай только, какую чушь ты только что сказала? - снова умудрился свести к шутке слова сестры Курва. - Лилий в молоке... бр-р-р! Кстати, мне предложили работу в Департаменте химических технологий.
  - Ну что я говорила? Это расстарался твой вероятный тесть из министерства. У него три дочки - умницы, красавицы и не плебс. Бери хоть первую, хоть вторую, хоть третью!
  - Мне проще отказаться, - нахмурился Николай Игоревич.
  - Ты с ума сошёл? - поперхнулась Инга Игоревна. - А карьера? Ты, надеюсь, не собираешься жениться на этой...из Рассказова? Коля, ну, не шути так, ну, хочется кого-нибудь другого... Мама, если бы была жива, не одобрила бы твой выбор.
  - Ещё как собираюсь! - вдруг тихо огрызнулся брат. - Я больше не скажу ни слова и тебе не советую.
  - Ещё бы, ты покорил её... Москвич, богатый, красивый. А спорим, она не
  умеет играть в бридж? - ухватилась за последнюю соломинку Инга Игоревна. - Спорим, не умеет? - кисло улыбнулась она. - Для этого надо, всё-таки, иметь хоть какие-то мозги.
  - Вот и научишь её, - хмыкнул Николай Игоревич. - Зато Настя здорово
  режется в "дурачка"!
   Тут Инга закатила глаза.
  - Дурачка, - простонала она. - Как символично...
  
  - Она же дикая и неразговорчивая, - познакомившись через неделю с Настей, шёпотом пожаловалась брату Инга. - Ей нужен имиджмейкер, стилист, даже маникюрша и та нужна! У неё заусеницы.
  - Ну, и отведи её к своему парикмахеру - пожал плечами Николай Игоревич. - В чём скандал-то, сестричка?
  - С её-то заусеницами? - поморщилась Инга, разом вспомнив непослушную густую гриву своей потенциальной невестки. - И что ты в ней нашёл такого, Игорёк, а?
  - И не вздумай уговаривать её подстричься, - испуганно покосился на сестру Николай Игоревич. - С тебя станется!
  "А это мысль, - подумала тогда Инга. - Обрить наголо, облить кетчупом, посыпать кукурузными хлопьями и отправить обратно в Рассказов - к чёрту на куличики, эту клушу провинциальную!"
  - Я прошу тебя, Инга, если не сможешь полюбить Настю, поддерживай, пожалуйста, позицию нейтралитета по отношению к ней и ко мне, - попросил в тот раз Николай Игоревич.
  Это было пять лет назад...
  
  
  Настасья Ивановна задумчиво жевала гематоген, когда её негромко окликнули. Из белоснежного "Peugeot" выглядывала косая чёлка её золовки и её же розовая сумочка, похожая на изящный дамский кукиш. Настя с готовностью улыбнулась.
  - Чуть не разминулись, привет, Инга, а я к тебе решила забежать! Давно не виделись.
   - Я в галерею, тебя подвезти? - дружелюбно спросила Инга Игоревна и улыбнулась, показав дёсны. - Вижу, ты идёшь, обрадовалась... Вся такая! Стою-жду.
   - Давай! - сразу же согласилась Настя.
   - Ты не беременна, толстушка? - задала свой коронный вопрос Мокрая, выруливая с тротуара.
  Инклюз янтаря с большой трёхглазой мухой переливался на её запястье...
  И тут из чувства необъяснимого только на первый взгляд противоречия Настя сказала:
  - Нет, ну, что ты, Инга! С чего бы?
  Хотя приехала, чтобы поговорить, именно об этом - ей хотелось посоветоваться.
  - А я чуть в аварию не попала, представляешь? Меня даже вырвало... Если бы села в первую маршрутку, сейчас была бы в карете "скорой", а не здесь с тобой. Ты меня слышишь? - Настасья Ивановна вдруг обратила внимание, что золовка даже не смотрит на неё.
   - Аварию?.. А какого чёрта ты ездишь на маршрутках? Где твой шофёр? Отпросился? Куда?.. Работать не хочет, гони в шею, у тебя же есть права, в конце концов! Ну, чёрт знает что, нет, ты только посмотри на него, - Инга Игоревна проводила горящими глазами подрезавшую их "Оку". - Смертник!
  Настя засмеялась. Колье в виде галстука торчало из расстёгнутой куртки золовки, одной рукой Мокрая крепко держалась за руль, а другой нервно пыталась закурить.
   Женщины встретились глазами, но синтеза между ними так и не произошло... В числе прочего, их разделяли двадцать лет не в пользу Инги Игоревны. Да, и кто их поймёт, этих женщин?.. Никто.
  
  
   ЗАЙЧИК
  
  
  Николай Игоревич Курва сидел в своём кабинете и размышлял... Только что он провёл совещание, которое было запланировано больше недели назад. Николай Игоревич покосился на папку с приказами "НА ПОДПИСЬ", которая лежала перед ним. Взяв ручку, он почесал ей поочерёдно оба уха и, вздохнув, открыл её.
  Он уже читал последний абзац верхнего приказа, когда в дверь заглянула его секретарша Наташа.
  - Вам звонят, Николай Игоревич, - почему-то шёпотом сказала она. - Возьмите трубочку, пожалуйста.
  - Я занят, - кивнул на приказ Николай Игоревич и раздражённо шевельнул правым ухом.
   - Вам звонят из детективного агентства "Готлиб&Готлиб", - ещё тише сказала Наташа и забыла закрыть рот, глядя на него.
   - Ну, и что? - у Курвы мгновенно испортилось настроение. - Вот если бы мне звонили из адвокатской конторы "Абрахам&Девенпорт"!
  Он отодвинул от себя папку с приказами и включил кнопку громкой связи.
   - Да, хорошо-хорошо, приезжайте. Жду вас, - Курва отключился, встал и, поглядев сквозь жалюзи на улицу, обернулся на секретаршу.
  Та не сдвинулась ни на сантиметр.
  - Ну, что вы стоите, Наташа? - как можно демократичнее спросил Курва.
  - Приказы, - напомнила Наташа. - Вы хотели подписать Николай Игоревич, там есть верхний и два последних, по поводу их звонили вчера из министерства... Ждут только вашей визы.
  - Потом, Наташа, - раздражённо, сквозь зубы, сказал Курва. - Меня ни для кого нет, пока не поговорю... с этим! - и Курва покосился на телефон.
  
  
   - Ну, значит, я был прав? - в штыки встретил Николай Игоревич детектива, звонившего ему. - Вы узнали что-то новое?
   Тот кивнул, доставая из кармана сложенный лист бумаги.
   - Что это? - прочитав поданную ему распечатку, поинтересовался Николай Игоревич. - Что за белиберда?
   - Это касается вашей жены, - детектив усаживался с таким видом, словно собирался остаться здесь навсегда. - Поступила информация, как видите.
   - Где тут - про Настю? - Курва снова начал читать распечатку.
  Детектив вздохнул:
   - Ну, знаете ли, фамилия Курва довольно редкая, согласитесь?.. Там она упоминается дважды.
  Николай Игоревич хмуро кивнул:
   - И что?!
  - К нам обратилась служба безопасности одной из сотовых компаний. У них на внушительное число номеров в течение года зарегистрировались абоненты, паспорта которых принадлежат, либо давно умершим, либо очень дряхлым людям, у которых в силу очень низкого дохода не может быть мобильного телефона... Это выяснилось случайно.
  - Но как это касается моей жены? - перебил его Николай Игоревич. -
   Детектив пожал плечами.
   - Я получил некоторое количество распечаток в своё распоряжение и абсолютно случайно обнаружил, что некие люди в своих телефонных разговорах говорят о вашей жене.
   - И что они хотят от Насти? А моё имя там фигурирует? - привстал Курва.
   - Нет, Николай Игоревич, ваше имя нет... Но они знают имя, фамилию и адрес вашей супруги и, похоже, следят за ней уже какое-то время. Судя по дате этой распечатки очень непродолжительное.
  - А вы не замечали за Настей слежки, когда наблюдали по моему поручению за ней? - после недолгого молчания, поинтересовался Курва.
   - Кроме меня за Настасьей Ивановной никто не следил. Могу поручиться. Николай Игоревич. К тому же, у меня лишь одна распечатка, которая имеет отношение к вашей супруге. Никаких данных об этих людях у нас пока нет, но работа ведётся. Я счёл нужным предупредить вас, хотя тут нет угроз - просто один человек даёт другому ваш домашний адрес и подробные приметы вашей супруги.
   За четыре минуты разговора директор департамента сломал два карандаша и одну очень дорогую ручку.
  - А может быть, это воры? - кашлянув, спросил Николай Игоревич. - Сейчас полно ворья.
  - Ворья хватает, - согласился детектив. - У вашей жены есть бриллианты?
  - У каждой жены есть бриллианты, - поморщился директор департамента современных химических технологий.
  - Да, - задумчиво обронил детектив. - А она часто их носит? На улицу, например?
   - А как же?.. Для того и были куплены, - удивился Николай Игоревич.
  Детектив кивнул.
  - Сейчас несколько преступных группировок в Москве пасут богатых дам в побрякушках и дорогих автомобилях. Одно такое ограбление и месяц можно жить припеваючи...
  Детектив задумчиво глядел, как Курва нервно набирает номер телефона.
  - Зайчик, ты где? Едешь?.. С Ингой? Хорошо, - тихо сказал в трубку Николай Игоревич. - Зайчик мой, пусть Инга тебя довезёт прямо до подъезда, и не бери такси! Никаких почему, зайчик мой. Слава богу, - закончил разговор Николай Игоревич и вытер лоб. - Сейчас её довезут.
  - При свидетелях они обычно не нападают. Пусть ездит с водителем, думаю этого вполне достаточно.
   - Она не любит, - Курва задумчиво посмотрел на закрытую папку с приказами. - А может, мне вооружить Настю?.. Газовым пистолетом или лучше электрошокером?
   - Женщина с пистолетом? Хорошо подумали? Знаете, что...
   - Что? - Курва сломал ещё один карандаш и кинул его в корзинку для бумаг.
  - А если через вашу жену кто-то интересуется вами, Николай Игоревич?.. Вы никого не подозреваете?
  Курва пожал плечами:
   - Мы существуем за счёт бюджета, так что вряд ли я могу быть кому-то интересен.
   - А чем занимается ваш департамент в двух словах?..
   - Хороший вопрос, - вздохнул Курва. - Ну, если в двух словах, то мы занимаемся экспертизами, а также даём первичное заключение на безопасность новых производств химической отрасли.
   - Какова его роль? - спросил детектив. - Случайно, не решающая?
   Николай Игоревич покачал головой и повторил:
  - Мы даём лишь первичное заключение, а решает уже министерство. Рутина,
  в общем и целом.
  - Всё-таки, поподробнее, если можно, - кашлянул детектив.
  - Ну, к примеру, мы анализируем безопасность новой фармацевтической
  линии по совокупности предоставленных данных и даём развёрнутое заключение со всеми расчётами... У нас для этого есть аналитический отдел.
  - И всё?
  - Да. А заключительное решение принимает коллегия в министерстве. Мы - эксперты без права голоса на коллегии. Независимые арбитры. Так что, кроме бывшего партнёра по бизнесу, я думаю, никто мной интересоваться не может.
  Детектив кивнул.
  - Хорошо. Ну, тогда дайте мне данные на вашего бывшего компаньона, и в течение пары дней я проверю его. Вы не против, Николай Игоревич?..
   Курва снял трубку.
  - Наташа, дайте полные сведения на Бессоницына господину...
   - Суховею, - кивнул детектив и вышел из кабинета.
  Секретарь уже доставала из шкафа пухлую папку и одним глазом посматривала в окно. Над Департаментом современных химических технологий второй день летел дирижабль с рекламой искусственного загара и кошачьих противозачаточных пилюль.
  
  
   ГОСТИ
  
  
  Старый дом с облетевшей штукатуркой постройки позапрошлого века. В подъезде пахнет щами, снадобьем от тараканов и местными аборигенами.
  В квартире за хлипкой дверью тихо журчит телевизор, на плите в кухне остывает гречневая каша с кусочком сливочного масла... Феликс Иванович, зевая, смотрит на телефон одним глазом, потом другим, протирает их и смотрит, наконец, двумя глазами... Уже довольно поздно, за окном на улице мотаются на ветру два фонаря.
  По телевизору показывают дорожную аварию - где-то на северо-западе разбилась маршрутка с пассажирами. Феликс Иваныч, нацепив очки, внимательно смотрит, как из покореженной машины служба спасения извлекает водителя. Крупно показывают осоловелые глаза зевак, физиономии гаишников и мельтешение медиков у дверей микроавтобуса.
  Звонок в дверь прерывает течение его мыслей, и Феликс Иванович, опираясь на костыль, идёт открывать.
  Без "здравствуйте" и "добрый вечер" в прихожую вваливаются Буба-Стилет и братья Чин-Чины.
  - Грязные, как волкодавы, - морщится Пасичник. - Снимайте куртки и переобувайтесь.
  Из кухни на гостей глядят крыса и канарейка, пёс крутится у вошедших под ногами, тихо лая и мирно рыча.
  - Ишь, ты, мышара!
  Грета Гарбо ищет, куда бы спрятаться, пока братья Чин-Чины и Буба снимают бутсы. От всех разит пивом и зеркало в прихожей мгновенно запотевает.
  - Что, Феликс Иванович, смакуем кадры с места аварии? - проходя в кухню, хмыкает старший Чин-Чин. - Ну, чего там в ящике-то?
  - Какой ещё аварии? - ворчит Пасичник. - Иди, иди отсюда! - велит Феликс Иванович Грете Гарбо. Крыса послушно пятится под раковину на матрасик и глядит оттуда на пришедших грустным взглядом палестинца.
  - Ну, вы напугали её? Курву эту? - Пасичник садится напротив гостей, очки на его носу дрожат от возбуждения.
  Буба зевает, хмурые братья Чин-Чин молча усаживаются.
  - Ну и как прошло выполнение задания? - раздражённо повторяет Феликс Иванович.
  - Кайфово, да, парни? - бросает Буба. - Свернули ей шею! Сделали, что
  заказали, да, парни? Кровищи было...
  Братья Чин-Чин сидят, склонив головы.
  - Она хоть жива? - подскакивает Пасичник.
  - Ну, жива скорей всего, что с ней будет? Ну, ты ж видел, старикан, - Буба кивает на экран. - Мы подрезали маршрутку на которой она ехала из больницы... Да, парни? - обернулся на братьев Буба, те кивнули сквозь дрёму.
  Феликс Иванович на минуту теряет дар речи.
  - Жена директора департамента ехала на маршрутке?.. - наконец спрашивает он.
  - Ну да, - кивает старший Чин-Чин. - Машина всмятку, значит и ей не поздоровилось. Она ж на сносях!
  - На каких... сносях? - Пасичник роняет костыль. - Так вы видели, что она покалечена или нет?
  - Ага, вышли из машины и стали смотреть, - скривился Буба. - Уехали! Скрылись с места происшествия...
  - Мы её вот так и так, - показал на пальцах младший Чин-Чин. - Машинка прыг-скок!
  - На себе не показывай, - поморщился старший Чин. - Плохая примета.
  Феликс Иванович довольно долго смотрел на братьев и Бубу, потом поднял костыль и сел.
  - Значит, маршрутка перевернулась, - Пасичник потрогал гипс на ноге и поморщился. - Я правильно понял?
  Братья вздохнули и покачали головами.
   - Не совсем, - сказал Буба и вытащил сигареты.
  Потом задумчиво посмотрел на Пасичника, перевёл взгляд на братьев, сел ближе к окну, чуть не раздавив ногой крысу, и выпустил дым из лёгких прямо на канарейку.
  Светлана в клетке упала в обморок.
  - Не хулигань, - поперхнулся Феликс Иванович и привстал, отгоняя дым костылём. - Вагон - для некурящих!
  По телевизору начинались криминальные новости.
  - Что?! - Буба и братья переглянулись, когда диктор отчётливо назвала номерной знак машины, спровоцировавшей аварию на пересечении улиц Народного ополчения и Маршала Малиновского.
  - Вас ищут! - зашипел Пасичник и снова уронил костыль.
  - Мы отвинтили номера, - прокашлялся младший Чин-Чин.
  - Ну, старичок... А ведь мы пришли за деньгами, - старший Чин-Чин многозначительно посмотрел на загипсованную ступню Пасичника.
  - Я ж вам сказал напугать... Попробовать, так сказать свои силы в актёрском мастерстве, а вы что сделали? - потряс костылём Феликс Иванович. - А если бы она шею сломала?..
  - Да ладно, старик, сказали же, трупов нет? Значит, нет. А мы пришли за лавэ, - повторил Буба.
  Крыса под раковиной торопливо умывалась двумя передними лапками.
  - Так нам не заплатят? - спросил Буба, перестав курить.
  - А за что? - улыбнулся Феликс Иванович стальными коронками.
  - Напугали... - начал младший Чин-Чин.
  - И покалечили, - закончил Буба. - Всё ж пучком, Иваныч.
  - А она хоть поняла, что это вы её напугали? - разозлился Пасичник. - Так поняла или нет?.. Она должна была сойти с ума от страха, а тут? Банальная авария. Я что вам сказал?
  - Что?.. - тихо спросил Буба.
  - Должно быть однозначное нападение на неё, - развёл руками Феликс Иванович, вовремя подхватив падающий костыль.
  - Это как же?.. Она, что должна была увидеть нас? Ну, завтра ещё напугаем тогда, пусть посмотрит! Нам жалко, что ли? Придумаем и напугаем... Лучше, конечно, надеть по чулку на голову, - вздохнул старший Чин-Чин, глядя на брата.
  Пасичник отрицательно покачал головой.
  - Ладно, вот лаве за бензин, - Пасичник вытащил пятитысячную купюру. - Гуляйте!.. На сегодня у меня для вас ничего нет.
  - Мы переночуем у тебя, Феликс?.. - покосившись на крысу, спросил Буба и зевнул. - О, у тебя и комп есть!.. А игры?
  - А квартиру на тебя не переписать? - улыбнулся Пасичник. - Убери культяпки от клавы.
  Буба и Чин-Чины переглянулись.
  - Значит, сегодня только мелочь? - хмуро повторил Буба, пряча купюру. - Жаль, старикан... Мутный заказчик? И ты вместе с ним.
  - Завтра всё узнаю, - раздельно произнёс Пасичник. - Ждите моего звонка и ничего не предпринимайте.
  - Тогда поедем бомбить Рублёвку? - потирая руки, Буба задумчиво смотрел на старшего Чина. - Тротил есть?
  - Есть в багажнике, - кивнул младший Чин-Чин. - Прошвырнёмся, Чин?..
  - Не грузи, - отмахнулся старший.
  - Может лучше классическую литературу почитаете, или слишком сложно для вас? - проворчал Пасичник.
  - Не слишком, дедуля, - ответил за всех Буба. - Завтра ждём твоего звонка, и готовь бабки! Западло - не платить.
  "Раззявы, провалили дело!" - думал Феликс Иваныч, закрывая дверь за гостями.
  Он кинул Грете и Шеврону каши в миску и снова уронил костыль. Его подопечные, обмирая от страха, бросились врассыпную.
  "К еде это не имеет никакого отношения!" - вздохнул Пасичник, поднимая костыль.
  Щенячий восторг Шеврона после ухода гостей, сменился поспешным поеданием гречки. Крыса есть не стала, ввиду того, что сидела на строгой фруктовой диете. Зато Светлана интеллигентно поклевала пшена, запив его водой из мензурки.
   Через полчаса все обитатели квартиры спали.
  
  
   ДИАНОЧКА ПЫЛЬНИКОВА
  
  
  На землю падал снег, и его несло по земле и несло, и он таял и путался под резиновыми ногами машин и колёсами людей.
  Николай Игоревич закурил. Напротив него сидел начальник службы
  безопасности департамента Патлачёв.
  - Я поручил следить за вашим бывшим компаньоном двум нашим сотрудникам. Нам удалось выяснить, что он обращался в детективное агентство "Крыша", - монотонно оправдывался начальник службы безопасности.
  - Зачем?
  - Пока выяснить не удалось, это агентство открыто бывшими сотрудниками спецслужб. Но мы следили за вашим компаньоном - Бессоницын к вашему дому не приближался.
  - Да? - Курва кинул ручку на стол и шумно захлопнул папку с приказами.
  - Вы не подпишете сегодня? - в третий раз за день напомнила секретарша. - Николай Игоревич, вашей визы очень ждут в Тольятти.
  - Я возьму приказы с собой, Наташа, - пообещал Курва.
  Где-то через минуту хмурый Патлачёв вышел из кабинета, и Николай Игоревич стал собираться домой.
  Он сердито покосился на папку с документами, когда садился в машину, и перевёл взгляд в окно.
   - Домой? - обернулся водитель.
   Николай Игоревич утвердительно кивнул.
   - Н-не д-д-рова вез-з-зёшь, - напомнил он, когда машина подскочила на "лежачем полицейском".
   Водитель едва слышно фыркнул.
  
  
  Настасья Ивановна в эти минуты сидела на кухне. За окнами гудела Москва, а в квартире за сейфовой дверью было тихо и пахло разлитыми духами.
  Погрустив, Настасья Ивановна, обратила внимание на телефон и позвонила своей подружке Татьяне Хлондыревой на улицу Боголюбовскую в город Рассказов.
  - Ты беременна? - задала свой коронный вопрос Татьяна, счастливая мать двух детей.
  - Нет, - подумав, ответила Настасья Ивановна. - Не беременная я, Тань.
  - Ну, Наська, если он тебя за пять лет не обрюхатил, - зевнула ей в ухо подруга, - значит дело - швах!
  Настасья Ивановна вздохнула и посмотрела на свою округлившуюся фигуру в зеркало.
  - Сидишь там, как птичка в золотой клетке. Вот я бы на твоём месте, - раздался весёлый с хрипотцой голос Татьяны.
  - Что? - оживилась Настасья Ивановна. - Что бы ты?..
  - Дала б какому-нибудь добру молодцу и уже с коляской по Москве бегала!.. А его сестра всё такая же мегера?
  - Такая же.
  - Пошли ты их подальше, Наська, в Москве принцев, как грязи! - фыркнула подруга.
  
  
  Изгиб шеи его Насти, её мягкие длинные пальчики и её точёные коленки...
  Курва ехал домой и грезил с зарытыми глазами - он очень любил свою жену.
   "Так уже не любят, Николай!" - мрачно одёрнул он себя.
  - Заверни-ка на Сретенку, Карпыч, - вернувшись из грёз, приказал он.
  Шофёр круто развернул автомобиль и Курва чуть не прикусил язык. На Сретенке, в старом доме за магазином колбас жила любовница Курвы - Диана Пыльникова.
  Диана было ровесницей Николая Игоревича, при этом выглядела на шесть с плюсом. Была Дианочка - вся такая. Ножки, грудь... Вдобавок, была она родной Николаю Игоревичу человек, а родной человек, пташки мои, это больше чем, какая-то жена, ведь жене, как известно, всё не скажешь, а родному человеку можно и он поймёт, а не заверещит от бессмысленной ревности.
  Курва знал Диану уже тридцать лет, что согласитесь больше, чем пошлое и банальное свидетельство о браке.
   - Дианочка, - с порога крикнул он, открыв дверь своим ключом. - Ты от меня аборты делала?
   - Какие аборты? - улыбнулась Диана Игоревна из кухни, она пила чай с цукатами и выглядела на миллион рублей. - Я же мужчина, Коля.
   - Не шути так больше... Правда, что ль, не делала? - Николай Игоревич вошёл в кухню, не разуваясь, прижал Дианочку к себе, приподняв за локотки, и опустил. - Миленькая ты моя... Мне это очень важно знать, ты понимаешь?
   - От тебя Коля, нет, - покачала Дианочка залаченными кудряшками, - а вот от Левона Арнольдовича...
   - Уволь меня, - накрыл её рот своим Николай Игоревич. - Я на минутку зашёл, а заеду через недельку. Так, значит, нет, Дианочка?.. Ну, вспомни.
  - Нет, Коленька, от тебя я бы родила, дорогой, - Дианочка вздохнула и проводила его до дверей.
  Они поцеловались, как супруги, и Курва вышел на лестницу.
  - Дианочка, - Курва вернулся с полпути.
  - Что, мой дорогой? - Диана Александровна так и стояла, не закрывая дверей, словно знала, что он ещё воротится.
  - Прости, солнышко, - вздохнул Николай Игоревич. - Но я должен спросить!.. Мне нужно знать.
  Диана Игоревна серьёзно кивнула.
  - Насколько плохо ты относишься к моей жене? - быстро выдохнул Курва. - Прости.
  - Почему плохо, Коля? - улыбнулась Пыльникова. - Я к ней никак не отношусь, - пожала плечами она.
  - Точно - никак? - серьёзным шёпотом спросил Николай Игоревич.
  - Точно! Я же тебя люблю, Коля, - тоже шёпотом ответила Диана.
  На лестнице старого дома гулял холодный сквозняк.
  - Спасибо Дианочка, - прижал к сердцу Пыльникову Николай Игоревич.
  - Ты похож на кота, который заглянул к очередной кошке на чердак, - поцеловала в ухо Курву Диана.
  - Устоять невозможно, - вздохнул Николай Игоревич.
  И снова зашёл.
  
  - Чёрт, - тихо ругался Николай Игоревич, спускаясь вниз по пыльной лестнице через час и путаясь в длинных полах своего пальто.
   - К Сабиночке на Фонарную, - сев на заднее сиденье, буркнул он.
   Карпыч, заметно морщась, кивнул.
   - Ты такой милый, поехали в ресторан! - встретила его Сабина, хлопая в ладоши.
  Сабина в отличие от Дианочки была двадцатилетней куклой с
  африканскими косичками. Банальное и случайное знакомство. Курва подвёз Сабиночку однажды в ливень и не смог отказать девочке, когда она захотела любить его прямо в машине. Издержки богатой жизни, когда женщины вешаются на вас везде, где только увидят.
  "Мужественные мужчины - моя слабость!" - эту фразу Сабиночка повторяла с завидным постоянством разумной девочки из бедной семьи.
   - Выпьешь, милый? - спросила Сабиночка, усаживая Николая Игоревича на диван лицом к окну и включая телевизор на полную громкость.
   - Чин-чин, - вздохнул и отпил глоток мартини Курва. - Сделай потише, киска.
  Сабина в отличие от Дианы была очень конгруэнтной по части фигуры, благодаря своему симпатичному возрасту.
  - Киска, ты случайно, - начал Курва и покраснел, не решаясь договорить.
  - Что, милый?.. С кем? - подскочила Сабиночка.
  - Ну-у-у, ты ни разу... кисонька?
  - Что? - переспросила Сабиночка, глаза её тревожно бегали.
  - Ты не была беременна от меня? - кисло закончил Николай Игоревич.
  - Была, милый, - быстро сказала Сабиночка. - Я была от тебя беременна... дважды, - свистящим шёпотом добавила она.
  Курва догадался, что Сабиночка врёт, причём внаглую.
  - И что, киска? - обвёл глазами квартиру, которую снимал для любовницы Николай Игоревич.
  - Ну, как что, милый мой, - Сабиночка стрельнула глазами в потолок, потом на Курву. - Я не хотела тебя расстраивать и потом, - Сабиночка отважно похлопала ресницами, - я так молода, а ты женат, солнце моё!
  На Курву это подействовало.
  - Что тебе подарить, дорогая?.. - склонил голову он.
  - Ты же знаешь, - пожала плечами любовница.
  - Хорошо, - Николай Игоревич встал. - Сегодня не останусь.
  Сабиночка любила бриллианты, и Николай Игоревич чуть не упал, поскользнувшись, когда вышел из подъезда. Верный Роман Карпыч нервно курил у машины. Николай Игоревич сел рядом с шофёром, чего обычно не делал, и машина поехала в сторону Октябрьского поля.
  - Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, - бурчал, выходя из лифта на своём этаже, Николай Игоревич. В одной руке у него был портфель, в другой ведёрко с банановым мороженым. Он очень любил свою Настю.
  Такой вот парадокс.
   "Настя в меру послушна и не в меру красива... Я так её люблю, так люблю", - Николай Игоревич задумчиво смотрел на спящую жену.
  Он приехал домой за полночь, супруга уже сладко спала, разметавшись на кровати и, похоже, видела какой-то амурный сон. Николай Игоревич вдруг почувствовал, что время остановилось...
  "А если Настенька полнеет от спокойной жизни? Жизнерадостная и компанейская Настя, как ей живётся?" - Николай Игоревич мрачно оглядел бежевые стены спальни и увидел в зеркале себя - он стоял в пальто перед кроватью жены... Курва повернулся и вышел на цыпочках.
   "Что такое замужество? - рассуждал он, снимая пальто. - Четыре стены и другой человек рядом... Я бы с ума сошёл, сидя дома", - вдруг понял он.
  Сняв пальто, Николай Игоревич, поглядел на дверь ванной... Про папку с приказами, которая лежала на заднем сиденье машины и укатила вместе с Карпычем в гараж, он попросту забыл.
  Когда после горячего душа, Курва прилёг рядом с супругой - что-то такое
  промелькнуло. "Надо бы найти минутку и поставить визу под результатами экспертизы, что пришли в пятницу", - тут Курва заснул, а комбинат органического синтеза из Тольятти, о котором он подумал, так и не дождался его подписи.
  На часах был уже третий час ночи.
  
  
   РАЗГОВОР
  
  
  - А вы помните, как выглядит Добрый?
  - Бывший премьер? Ну, примерно...
  - Вот на всякий пожарный вам его фотография.
  - Он, что любит фотографироваться на лошадях?..
  Смех.
  
  
   МЕНЯ НИКТО НЕ ЛЮБИТ
  
  
  Сразу после отставки он затаился на целый год. Обрюзг, опух, подурнел. Раньше-то летал...Так ему казалось! Летал и все ловили каждое его слово. Так, скажет иной раз, не думая, а все ловят.
  
  Ароматы ванили и имбиря, запах горячего шоколада и корицы - самый лучший ресторан для сладкоежек "Тролль и третье блюдо" был выбран ими не случайно. Именно в этот ресторан его вытащила на следующий день жена. После вчерашнего он не хотел ехать, упирался, шутливо держась за подлокотники кресла, в котором отдыхал.
  - Меня никто не любит, - как можно жалобней выводил он, не желая выходить за порог. - Ириша, меня все ненавидят!
  - С чего ты взял, тебе завидуют! - морщилась жена.
  - В меня вчера хотели стрельнуть!.. Мне дышат в затылок, Ириша, Ириша, - частил Михаил Иванович. - Ириша!
  - Это всё папарацци. Вспомни, собаки лаяли?..
  - Нет, - покачал головой Михаил Иванович.
  - Вот видишь, раз собаки не лаяли, то и не было никого... кроме журналюг!
  - А пусть и папарацци, - вспомнил он, как на следующий день после отставки его показали в новостях с расстёгнутой ширинкой, из которой выглядывали трусы.
  "Как только из премьеров, так сразу моё фото с расстёгнутой ширинкой!.. Сволочи лютые, журналюги... Я уже год смотрю на свою ширинку и обливаюсь холодным потом, ничего там не вывалилось?" - Михаил Иванович посмотрел вниз.
  "Уж показали бы конец, чего ж только трусы?" - смеялись охранники в тот день. Да и вся страна покатывалась! Михаил Иваныч сам слышал из машины, как хохотала Россия.
  - Извини, это я так, - погладила его жена. - У нас сегодня годовщина... Ну, неважно чего.
  - Да, да, я помню, - Михаил Иванович кивнул.
  - Из дома выйдем через чёрный вход. Туда войдём через отдельный вход для випов. А то сидим тут, как в саркофаге, - ласково проворковала Ирина Ларионовна.
  - Да, да, - Михаил Иванович поёжился, - но стоит ли рисковать?..
  - Мы не можем игнорировать встречу с друзьями.
  "С какими друзьями? - хотелось крикнуть ему. - Разве же у нас остались друзья?! Где они? Я бы посмотрел..."
  - А такие ещё есть? - спросил он.
  - Безусловно, - очень мягко сказала Ирина Ларионовна. - Расслабься, Миша, - ласково попросила она.
  У дома стоял новенький цвета удачи "Maybach" со встроенным холодильником для шампанского, их последняя игрушка.
  Михаил Иванович вышел и незаметно окинул взглядом свои угодья. Вокруг не было ни души, за исключением охраны и шофёра.
  "Нет, вчера мне не показалось!" - упрямо думал он.
  В руке он держал амулет - засушенный хвост вепря, на которого охотился два года назад.
  Мимолетно глянув на ширинку и убедившись, что она застёгнута на три пуговицы, Михаил Иванович вальяжно подошёл к автомобилю и уселся на заднее сиденье. Кевларовый лёгкий бронежилет сжимал диафрагму, как кошка дохлую мышь, и не давал ни вздохнуть, ни даже пошевелить языком, а кепка, пропитанная специальным составом от пуль со смещённым центром тяжести, пахла как большой сибирский с укропом пельмень. Михаил Иванович подумал, подумал ещё и, вспомнив вчерашнее, "настоянную на пельменях" кепку не снял.
  Охранник недрёманным оком проводил кавалькаду из двух джипов и "Maybach" супругов Добрых.
  
  Михаил Иванович всю дорогу думал. "Меня просто мечтают убить! Надо что-то делать... Но что? Э-э-э...Ведь убьют ни за ломаный грош!"
  Год застоя после вынужденной отставки и мысли о ширинке каждый день, ну просто каждый божий день, оставили неизгладимый след в его психике.
  - На-ка, откуси, любовь моя!
  - Что? - подскочил Михаил Иванович. - Не шути так, Ириша, больше, - громким шёпотом взмолился он.
  Супруга всего лишь протягивала ему жвачку. Михаил Иванович машинально разинул рот, и жвачка через секунду оказалась на его языке, кинутая туда заботливой рукой Ирины Ларионовны.
  - Ириша, - Михаил Иванович повернулся к супруге, отметив про себя, что выглядит она отменно. Личная визажистка замазала всё, захочешь - не придерёшься.
  - Что, Мишутка? - голосом психотерапевта спросила Ирина Ларионовна.
  - А если я объявлю во всеуслышанье, - хрипло начал Михаил Иванович.
  - Что, мой генерал? - поинтересовалась Ирина Ларионовна.
  - Ириша... брось, - он снова глянул на бугрящуюся ширинку. - "Застёгнута!" - про себя выдохнул он. - Я хочу выдвинуться в президенты, - Михаил Иванович выдохнул это и замолчал.
  Мягко урчал мотор, машина плавно поворачивала.
  - Зачем тебе это, Миш? - Ирина Ларионовна от ужаса чуть не проглотила жвачку.
  - Чтоб не убили, - в ухо сказал ей Михаил Иванович и покосился в спину шофёра. - Такая вот малюпусенькая причинка!
  Супруги непонимающе взглянули друг на друга, "Maybach" подскочил так, что с Доброго чуть не слетела кепка.
  - Машина не держит дорогу, Михаил Иванович! - оглянулся и пожаловался водитель. - Как на батуте...
  - Что?!
  - Тут зона такая... кладбище, Михаил Иванович. Под дорогой, - водитель вытёр лоб.
  - Что?.. А зачем мы здесь едем? - подавился воздухом Добрый.
  - Откуси, моя любовь, откуси, - снова сунула ему в рот жвачку Ирина Ларионовна.
  - Откусил уже, - огрызнулся Михаил Иванович.
  "Ничего не вывалилось, - снова взглянул он вниз. - Ничего".
  Супруга, улыбаясь, глядела в окно, машина ехала плавно, они въезжали в Москву.
  
  Ароматы ванили, запахи горячего шоколада и корицы - самый лучший ресторан для сладкоежек "Тролль и третье блюдо" был выбран не случайно для встречи с другом семьи. Именно он был самым близким на протяжении всей жизни, и ничто - ни премьерство, ни бесславная отставка Доброго не повлияло на их дружбу. Друг уже знал о его венценосных притязаниях, и Михаил Иванович ждал его вопроса. И дождался.
  - Ну, что, сходишь в президенты, Миша? - истово спросил друг.
  И Михаил Иванович шёпотом отозвался:
  - Схожу. Я не из тех, кто долго собирался, но так и умер, не собравшись!
  - Я знаю.
  Повисла пауза.
  Струнный квартет отложил смычки и неторопливо красил губы. Потом квартет поправил юбки на коленях, и через минуту зазвучал чардаш.
  Михаил Иванович полез в карман за платком и из него выпал амулет, с которым он не расставался с тех самых пор, как его выперли из премьеров. Хвост вепря - засушенный с выступившими седыми кристалликами соли и кожистый, как все поросячьи хвосты.
  Друг взглянул на хвост под столом, потом на Доброго.
  
  
   ОХОТА НА ВЕПРЯ
  
  
  Полудюжина человек, державших Россию в своих руках, на той охоте были
  вместе, и одним из них был Михаил Иванович Добрый, тогдашний премьер-министр, а вторым его друг, сидящий напротив него в ресторане "Тролль и третье блюдо".
  В окрестностях деревни Йоруба, обычным жарким августовским днём с именными ружьями и небольшим ручным пулемётом, они намеревались убить вепря. Каждый мужчина мечтает сокрушить вепря, содрать с него шкуру и съесть его сладкое трепещущее сердце, чтобы было, что вспоминать долгими зимними вечерами.
   Их было шестеро, пахнущих дорогой парфюмерией для элитных самцов хозяев жизни, и охота сплотила их в тот день, как баня или поход к красивым барышням для мимолётной любви. Седьмым охотником был пожилой король маленького государства, когда-то давным-давно изучавший в Москве русский язык и геологию; его маленькая африканская держава слыла клондайком золота ещё в ту пору, когда было такое государство СССР. В охоте также принимали участие все взрослые мужчины деревни Йоруба в набедренных повязках и их поджарые псы без оных.
   Они прибыли в королевство далеко за полночь, а утром личный воздушный лайнер короля "Гольфстрим-4", забросил их в деревню, где издревле водились вепри. И они несколько часов готовились к вылазке, рядом с лучшими охотниками племени Йоруба, наблюдая, как соком ягод простого на вид придорожного кустарника смазывают животы и лапы тщедушных местных псов - для стимулирования героизма у них.
  Все деньги и украшения, к каковым относились наручные часы и кольца, положено было снять перед охотой, дабы не спугнуть удачу, и все их побрякушки остались в хижине верховного вождя деревни Йоруба, сваленные в кучу на полу. А после полудня они пошли след в след за охотниками племени, сжимая в руках ружья.
  Жара, оглушительное чавканье луж под ногами, страх наступить на жёлтую мамбу, хамский визг павианов и зелёных мартышек в течение четырёх часов, пока собаки, наконец, не выследили огромного вепря, а попросту большого кабана, живущего неподалёку от деревни.
  - Глубина следа определяет габариты самца, - обратил внимание король, тыкая в отпечаток, который оставил дикий кабан на жирной земле у небольшого болотца.
  Усталые, они шли следом за собаками, и вдруг наступила тишина, словно в лесу вымерло всё, кроме них...
  Псы бежали в нескольких десятках метров впереди, и вот, наконец, раздался долгожданный лай, помноженный на многократное эхо - вепрь был окружён полусотней собак и они, нападая на него, взвыли.
  Когда Добрый, в числе первых, подбежал к вепрю, гигантский кабан был на последнем издыхании - кто-то из более ловких охотников уже записал его смерть на свой счёт - из щетины торчало копьё, а большая свинячья голова пузырилась вытекающей кровью. При этом лай собак не прекратился, псы дружно рычали на подыхающего зверя.
  Михаил Иванович, морщась, наблюдал получасовую агонию, он поймал взгляд друга, брошенный на него - главное прошло мимо них на той охоте, и это заронило в их души предчувствие скорой потери власти. Оба лишь сердито попинали поверженного зверя ногами. И то, что происходило потом запомнилось плохо, ведь главное сделали не они...
  Вепря разделали, не внося в деревню, согласно древнему ритуалу, и тут же развели огонь и сожгли всю щетину в присутствии вождя... При них голову дикой свиньи торжественно презентовали вождю племени, печень - главному охотнику, а мясо поделили среди охотников и их семей, внутренности отдав псам. Михаил Иванович успел тогда подобрать хвост, сунув его в карман.
   Русские гости через пару часов после этой церемонии уже находились в королевском дворце и с удовольствием ужинали местными морепродуктами. Свинины не хотел никто.
  
  Они ещё с час беседовали, не вспоминая больше о той охоте. Амулет хвоста вепря снова покоился в кармане у Михаила Ивановича.
  - Значит, сегодня твой день, будущий президент всея Руси? - поднял чашку с чаем его друг. - Поостеречься нам надо, Миша, - добавил он.
  - Как и всем людям нашего уровня, - поспешно добавил Добрый.
  И они выпили на посошок.
  Их жёны ворковали о чём-то более интересном на диване у камина.
  
  
   ДОМОЙ
  
  
  На обратном пути "Maybach" снова не держал дорогу, но всё обошлось. На повороте к их посёлку, на безлюдной дороге они заметили в кювете два покорёженных автомобиля. Водитель Доброго притормозил.
  - Труп в "форде". Два трупа в "девятке". Милиция ещё не приехала, - связался по рации с водителем Доброго охранник из первой машины сопровождения. - Проезжаем мимо!
  - Ира, это должен быть я, - Добрый повернулся. - Я, Ира...
  - Как в "Бриллиантовой руке"? - улыбнулась Ирина Ларионовна, кладя в рот Михаилу Ивановичу приготовленную жвачку. - Мишка-Мишка, где твоя улыбка?..
   Михаил Иванович отмахнулся, они подъезжали к дому. Ворота и забор были освещены по периметру, будка охранника у главного входа сияла как новогодняя ёлка. На этом обычная схожесть заканчивалась...
   Михаил Иванович подскочил, когда увидел, как из джипа охраны, вышел начальник его службы безопасности Шинкарёв и быстро прошёл к будке.
   - Что случилось? - пробормотал он.
   Супруга молча наблюдала за происходящим, держа его за рукав. Добрый увидел, как из будки охраны показалась голова Шинкарёва и как он кричит, широко разевая рот. Из машины не было ничего слышно, но мимика и жесты Шинкарёва ясно давали понять, что произошло нечто чрезвычайное.
   Супруги переглянулись, и тут Михаил Иванович сделал то, чего он не должен был делать ни в коем случае - он быстро повернул ручку дверцы и вылез из машины. Водитель выскочил следом за ним, рука его была в кармане. Добрый в это время, не глядя ни на кого, бегом устремился в будку, к которой быстро шагали охранники из обеих машин сопровождения.
   - Рашн-парашн, - сквозь зубы произнёс Добрый, увидев состояние дел в будке охраны. - Ну, какой же рашн-парашн, а?.. - морщась, повторил он.
   За столом дрыхли и безбожно храпели два охранника, сторожившие главный вход. На полу валялись три пустые бутылки из-под водки. Картина выглядела на удивление мирно и по-домашнему. Шинкарёв собственноручно потряс за воротник ближнего к нему бодигарда, но безуспешно - тот лишь мычал, издавая утробные звуки. Шинкарев перегнулся через спину храпящего и нажал на рычаг - главные ворота медленно со скрипом раскрылись.
   - Михаил Иванович, пожалуйста, садитесь в машину, - ледяным тоном произнёс он.
   Добрый взглядом убил своего начальника службы безопасности и выскочил из будки. Не садясь в машину, он стремительно пошёл к дому, сказывалась выпитая в ресторане водка.
   "Вот сейчас меня убьют, а вас потом посадят, сволочат!" - в голову лезли совсем уж несуразные мысли.
  С каждым шагом дом приближался к нему. Сзади, громко цокая шпильками, бежала жена.
   - Миша, подожди меня, - запыхавшись, догнала его Ирина Ларионовна.
   - Декабристка, - мрачно проворчал Михаил Иванович, оглядев собственную супругу. - Ир, что-то не так? - вдруг закашлялся он, умедляя шаг.
  Три машины медленно ехали следом, лишь начальник службы безопасности Шинкарёв, догнавший экс-премьера, шёл впереди, загораживая своим большим телом Михаила Ивановича.
  - Прошу вас, сядьте в машину, - обернувшись, дважды повторил он.
  - Думаешь на территории кто-то есть? - поёжился Добрый.
  - Вряд ли, - Шинкарёв вытащил из кармана руку. - Но лучше не рисковать. Я вас убедительно прошу, посидите, пожалуйста, в машине, пока мы не проверим дом и подходы к нему. Так положено, Михаил Иванович. Дальше ни шагу, - закончил он.
  - Ну, хорошо, - вдруг согласился Добрый и вместе с Ириной Ларионовной уселся в ближайший джип, - но я не боюсь, - счёл нужным добавить он.
  Шинкарёв кивнул и направился к дому.
  - Пока мы проводили досуг, они должны были сторожить дом, Ириша, - начал развивать мысль Михаил Иванович. - Разве они позволяли себе такое - водку жрать, когда я был премьером?
  - Миша, - Ирина Ларионовна потёрла переносицу и, не сводя глаз с него, повторила: - Миша...
  - Что?
  - Богуша не видно, я думала он встретит нас, как обычно... Мы же оставляли его у дома.
  У Михаила Ивановича глаза непроизвольно расширились.
  - Да...
  - Что - да? - переспросила Ирина Ларионовна.
  Супруги переглянулись. Обычно их ретривер Богуш встречал их звонким лаем, когда они возвращались...
   - Ну, что же он так долго? - глядя на Шинкарева, который шёл обратно, разговаривая по рации, повысила голос Ирина Ларионовна. - Сиди, - сказала она, не пуская супруга, который порывался вылезти из машины и даже выставил ногу.
  - Сиди, - грозно повторила она. - Не вылазь, пока не проверили, кому говорят!
  - Ну, что там? - осведомился Добрый, когда Шинкарёв подошёл к машине.
  - Михаил Иванович, дом открыт, он сильно выстужен... Ваш ретривер Богуш, - начальник службы безопасности запнулся, - зажарен в камине.
  - Что?!
  - Мы уезжаем, - добавил Шинкарёв.
  - Куда? - вскрикнула Ирина Ларионовна.
  - В Москву.
  - А если и там засада? - хмыкнул Михаил Иванович.
  - Уже ночь, - севшим голосом пробормотала Ирина Ларионовна.
  - И что, Ириша? - повернулся к жене экс-премьер. - Хочешь быть зажаренной в камине в Москве? А если мы поедем туда, где никакая собака нас не найдёт? - внезапно спросил он.
  Супруга, подумав, кивнула.
  - Шинкарёв, в доме что-нибудь стырили? - спросила она.
  Начальник службы безопасности вздохнул.
  - Вроде нет, но нужно всё осмотреть, как следует. Проверим дом с волкодавами до последнего угла, и думаю, что можно будет вернуться через сутки.
  - А не поехать ли нам в Дедюлино? - предложил водитель.
  - Можно и туда, - вздохнул Шинкарёв. - Там уж точно нас не ждут.
  И через несколько минут кортеж из трёх машин стремительно ехал в сторону деревни Дедюлино, где Добрые купили кусок леса 300 га на прошлой неделе, но ещё не оформили документы на него.
  - Охранники спят, у них тяжелейшее отравление, - обернулся сидящий на переднем сиденье Шинкарёв. - Но вы не беспокойтесь, Михаил Иванович.
  - То есть как?.. Мою псину зажарили в камине, а ты говоришь не беспокоиться? - взвился Добрый.
  - Если бы они хотели причинить вред вам лично, они дождались бы вас, Михаил Иванович!
  - Пугают, да?.. - привстала Ирина Ларионовна. - Так, Шинкарёв?
  Шинкарёв кивнул и сказал:
  - И, слава богу, что лишь пугают.
  Водитель поёжился и свернул за первой машиной. До Дедюлина предстояло ехать мимо леса.
  
  
   БЫЛА НОЧЬ...
  
  
  Улица Дофина, Париж.
  В здании, построенном ещё в семнадцатом веке, в небольшом кабинете сидел человек. Он просто сидел и дремал, медленно перебирая агатовые чётки. Это был старый некрасивый господин, с висящим носом и синими тонкими губами.
  Бр-р-ррр...
  
  
  Лубянка. Москва, Центр.
  Подполковник Виктор Трава вышел из здания, которое примыкало к монстрообразному комплексу ФСБ. Его задержала на работе телефонограмма о незаконном вторжении в дом бывшего премьер-министра на Рублёвском шоссе. Подполковник родился не вчера и поэтому остался на работе, пока не выяснил всё, что мог.
  Сообщение поступило от начальника службы безопасности экс-премьера Шинкарёва. Трава дважды переспросил про зажаренную в камине собаку и долго сидел, задумчиво глядя в монитор... Он был собачником.
  - Завтра с утра будем разбираться, - пообещал он Шинкарёву.
  Затем он выключив свет и закрыв дверь, наконец, вышел на улицу.
  По ночной Москве гулял ветер...
  
  
  262-авеню, Оттава. Отель "Аристократ"
  В люксе девятого этажа в кресле полулежал Андрюха и жалобно стонал, закрыв глаза. Через полчаса он расплатился с девушкой и, застегнув брюки, позвонил в Тольятти.
  - Что-а-ааа?! - рявкнул он. - Опять не подписал? А что же вы?.. С его женой, а?.. Как ничего?.. Так-так-так... Та-а-ак... Чешую с неё снимите!.. Вздрючьте его суку завтра же! Всё, я сказал - всё!.. - свистящим шёпотом закончил он.
  В Оттаве был день, в Москве ночь, в Тольятти наступало утро.
  
  
   УТРО КУРВ
  
  
  "Надо бы найти минутку и поставить визу под результатами экспертиз, что пришли в пятницу", - подумал во сне Николай Игоревич Курва про комбинат органического синтеза из Тольятти и проснулся.
  Рядом спала его жена Настенька. Николай Игоревич недолго глядел на разметавшуюся Настасью Ивановну и, заключив её в жаркие объятия, снова заснул через полчаса, счастливый и удовлетворенный.
   Во второй раз его разбудил вибрирующий на тумбочке мобильный - звонил его заместитель Курицын.
  - Николай Игоревич, доброе утро. Сегодня двадцатое марта, - поздоровавшись, заметил Курицын.
  - Что это значит? - зевнул Курва.
  - Николай Игоревич, ну как же?.. Мне сегодня звонили из Тольятти!
  - Такую рань? - снова зевнул Николай Игоревич. - А с какой стати они звонили?..
  - Я и сам удивился, хе-хе, - Курицын вздохнул. - Тольятти ждут, сказали.
  - Кого ждут? - подскочил Николай Игоревич.
  - Комбинат оргсинтеза, - зам снова замолчал. - Ну, в общем, они не могут пустить новую линию по производству ядохимикатов без визы нашего департамента. Все сроки, говорят, вышли.
  - Почему?
   - Николай Игоревич, там не всё ладно, вы помните?
  - Ах, да, - Курва сел и потёр кулаком лоб. - Но, кажется, с очистными у них, наконец, всё решено положительным образом?.. Мне на той неделе звонили из министерства и Госэкологии. Ага, я вспомнил. Прочитаю и подпишу сегодня же.
  - Именно это я и имел в виду, - облегчённо вздохнул зам. - Вы утром будете на работе?
  - Буду, как всегда, - Курва с нежностью взглянул на спящую жену.
  "Ну, конечно же ей скучно! Ну, с чего я взял, что Настька беременна?.. Она просто тоскует в браке и толстеет... Надо, надо как-то оживить наши отношения, вот некоторые занимаются сексом на взлётной полосе... Опять же на крышах, лестницах, и в лифтах... Может быть, нам прекратить на какое-то время наш обычный секс в кровати, и ездить во Внуково, например?"
  Последнее время Настя очень крепко спала по утрам. Курва с мученической гримасой поскрёб подбородок и вздохнул. Отсутствие внимания со стороны жены вводили Николая Игоревича в депрессию.
  Полежав и пострадав, Курва встал и пошёл в ванную.
  
  
  Я проснулась от поцелуя.
   - Настя, просыпайся, - наклонился супруг.
  Я почувствовала его кофейное дыхание и открыла глаза.
  - Проводи меня, - супруг был одет, как всегда при уходе на работу.
  Я осыпала поцелуями его щёку. Мой Николай Игоревич - очень важный гусь, про себя рассмеялась я. В спальне у кровати стоял мой муж - директор департамента в ранге министра и не сводил с меня влюблённых глаз. Не скрою, корпоративный стиль мне нравился всегда - я уже вовсю грезила о нём, даже не зная, что такой существует.
  - Я проспала, Коля, - стала виниться я, с удовольствием разглядывая свою вторую половину.
  Костюм в полоску, рубашка с бриллиантовыми запонками и чёрные ботинки без единой пылинки, и портфель.
   - Я не умытая, не смотри, пожалуйста.
   - Ты прекрасна, - проговорил он. - Я хочу тебя попросить, Настя... Это ради твоего блага.
   И тут я отключилась, потому что единственные слова, которые я напрочь отвергаю из уст благоверного, звучат именно так:
   - Это ради твоего блага, Настя!..
   По-моему, это такая фальшь! И всё же, я услышала какие-то фрагменты следующих слов и ответила почти в унисон:
   - Я в порядке, ну в порядке, я говорю... В порядке! - и снова отключилась, глядя в рот Николаю Игоревичу. А он говорил и говорил:
  - Настя, участились нападения на нарядных дам! Ля-ля-ля... Через неделю я уеду на конференцию в Ибицу, ля-ля-ля... Буду спокоен, если ты перестанешь, ля-ля-ля... ездить автостопом по Москве... Ля-ля-ля... Насть, ты слышишь меня?.. О чём думает моя девочка?..
   А я ни о чём не думала в ту минуту, каюсь.
  - Настя, ездить с водителем - это издержки богатой жизни, я тебя умоляю. Я тебе отдам своего Карпыча.
  - Коля, - тут я набрала в лёгкие побольше воздуху, - Карпыч потом тебе всё расскажет и распишет, в какую, к примеру, парикмахерскую я ездила, и сколько пробыла в солярии и вообще!.. Потом эти его взгляды. И в салоне всегда накурено... Нет, он мне не нравится категорически, Коля.
  - Я скажу ему, чтобы он не смотрел на тебя, - отечески улыбнулся супруг.
  - И не курил, - нахмурилась я.
  - И не курил, Настя, - благоверный подошёл к окну и, вытянув шею, посмотрел вниз.
  Похоже, он ждал машину.
  - Что там ещё? - удивилась я, наблюдая за его мимикой.
  - Иди сюда, - позвал Николай Игоревич.
   Я спустила ноги на кашемировый коврик у кровати.
  - Иди сюда, Настя, - повторил супруг.
  Я, зевая, подошла к окну.
  - Видишь?
  Внизу у подъезда стоял новенький тёмно-зелёный "Mercedes-Benz" - гордость моего супруга.
  - С шофёром? - возмутилась я.
  - От нападений не застрахован никто, Настя. Всем нам кто-то дышит в затылок, - Николай Игоревич прижал меня к своей груди. - Тебя легко сбить с пути, Настенька. Ты можешь пасть жертвой какого-нибудь обаятельного прощелыги, который в лучшем случае окажется банальным вором-барсеточником.
  - Мне никто не дышит ни в какой затылок, Коля, - меня вдруг замутило от запаха его одеколона. Нет, запах тут не при чём, просто я плохо себя чувствую по утрам.
  - Очень хорошо, - согласился супруг, снова крепко прижимая меня к груди. - Но я не могу позволить, чтобы ты ездила на маршрутках. Ну что за каприз, Настя?.. Это слишком опасно.
  - Я могу сама, - заупрямилась я. - Коленька, вот если бы, вон, видишь? - я наобум ткнула пальцем в сторону розового дамского автомобильчика, приткнувшегося у подъезда.
  - Он - твой.
  - Что?
  - Да, Настя, - супруг поцеловал меня. - Я тороплюсь, и не забудь про права.
  - А ключи, Коля?
  - Я совсем забыл, - благоверный вернулся и широким жестом вручил мне ключи.
   "Нет, всё-таки славно быть женой директора департамента!" - залезая в джакузи, думала я.
  На часах было около десяти утра, ключи от "Mitsubishi Lancer" лежали в пределах видимости и сулили максимум счастья.
  Совершенно зря, как оказалось ближе к вечеру.
  
  
   ХУК СПРАВА
  
  
  Мельком глянув в зеркало и показав своему отражению язык, Акулина Васильевна набрала номер дежурной части.
  - Лейтенант Мухин, - ответил ей молодой и наглый баритон.
  - Доброго вам утра! Буду признательна, если выслушаете меня... Сегодня ночью, только я начала чистить картошку и настроилась на еретический лад, - торопливо начала излагать суть приключившегося с ней брендовая писательница, как её бесцеремонно перебил всё тот же задорный баритон.
  - Проспитесь мадам! - фыркнул вышеозначенный Мухин и трубка гадко запела: "Ту-ту-ту-ла-ла-ла!"
   - Нет, ну как чутко, а? - у Акулины Васильевны опустились руки, она беспомощно развела ими в стороны - на север и юг.
  Постояв с минуту, как птица перед полётом, брендовая писательница вновь обратила свой взор на телефон.
  Это утро Акулина Васильевна встретила с синяком под глазом, и после секундных размышлений она снова решительно стала дозваниваться, но уже не в милицию, а своему литературному агенту.
  - Толерантный мой, - начала она. - Что-то ты давно не звонишь, а?.. Ты где, ангелок?..
   В трубке невыносимо гадко трещал эфир... Наконец раздался голос её агента Феликса Весталкина:
  - Я на Таити, Акулиночка... Поехал туда с миленькой, ну и, - раздался вздох и кашель. - Застрял, солнце...Упал с лошади, повредил копчик, лежу в палате местного госпиталя вместе с таитянками... И л-любуюсь их наготой!
  - Что-о-о? - у Акулины Васильевны во второй раз за утро опустились руки.
  - Ты всё такая же э-э-э, дьяволица э-э-э... в зелёных очках, галстуке и кедах на платформе, Кузнецова?.. Д-деньги, безделье и скука, э-э-э... д-д-да?.. - фыркнул Весталкин, и связь внезапно прервалась.
  - Они меня огорчили, Феликс, - крикнула Акулина, но из трубки лишь потрескивало, как из потухающей печи.
   И тут мобильник вздрогнул! На дисплее возникли семь букв, которые читались: "РАЙСКИЙ"... Мобильник дрожал осиновым листом, не издавая ни звука, как дрожал при виде брендовой писательницы сам Линдон Райский.
  Они учились в одной школе и с тех пор старались не терять друг друга из виду. Акулина Васильевна была в курсе, что Линдон Камусович влюблён в неё, но совместного счастья так и не получилось. Причём каким-то непостижимым образом Райский угадывал, когда над её головой сгущались тучи.
  Акулина Васильевна осторожно потрогала синяк и сразу же ответила на звонок:
  - Алё, - грустно произнесла она. - Алё-алё, перестань, наконец, читать мои мысли!
  - Акулечка, ненаглядная, - выдохнул Линдон Камусович и замолчал, ожидая реакции с её стороны. - Я тебе нужен? - немного взахлёб, как всегда, поинтересовался он, когда она так ничего и не ответила.
  - Ага, - не стала кривить душой Акулина Васильевна. - Со мной беда.
  - И со мной, и со мной, - в своей манере чуть-чуть шепеляво подхватил Райский.
  - Ты опять развёлся?.. - догадалась писательница.
  - Это не жёны - это пиявки, Акулиночка, - раздался стон из мобильника.
  - Пиявки, говоришь? - желчно проворчала Кузнецова. - Вот у меня беда, так беда! А у тебя всего лишь пиявки...
  - Давай встретимся?.. Выпьем, поймаем кураж, - вдруг разудало предложил Райский.
  Акулина поморщилась.
  - Ну, хорошо, - неожиданно согласилась она и прыгнула в золотую юбку, сняла с плечиков и накинула серебряный пиджак и на всю эту красоту надела манто из шиншиллы.
  Недолго постояв у подъезда, Акулина Васильевна прямиком направилась в милицию.
  "Ты должна оставить заявление!" - уговаривала она себя, заходя в дежурную часть РОВД.
  - Куда мне идти? - спросила Кузнецова дежурного лейтенанта через плексигласовое окошко, кратко изложив суть своей проблемы. - А вы не Мухин, случайно? - вгляделась она в наглые молодые глаза.
  - С чего вы взяли? - фыркнул дежурный. - Лейтенант Мухин на задании. Ловит бомжей. А вам к участковому Чечевицыну.
  - Да что вы говорите. Где тут Чечевицын? - свернув в коридор, проворчала брендовая писательница.
  - Итак, кого ищем?
  Акулина Васильевна вздрогнула и обернулась. На неё пристально глядел
  человек в штатском с носом-картошкой в середине широкого лица. В течение пары секунд он рефлекторно приосанился, выпятил живот и выпучил глаза.
  - Вы - Чечевицын! - догадалась писательница. - Понимаете, этой ночью, только я настроилась на еретический лад и начала чистить картошку, - не откладывая в долгий ящик, попыталась объяснить она...
  - А откуда синяк?.. Подрались? - без улыбки спросил тот и представился: - Майор Чечевицын. Пройдёмте в кабинет. Как ваше имя?
  - Акулина Кузнецова, - снимая шиншилловое манто и кидая его мимо стула, улыбнулась Акулина Васильевна. - Куда я могу повесить шиншилля? - подняв манто с полу, поинтересовалась она.
  - Никуда, - майор Чечевицын сел за стол и кивнул на место напротив. - Рад буду поболтать.
  Выслушав Акулину Васильевну, майор Чечевицын долго тёр пальцем переносицу и отводил глаза, а затем спросил:
  - Простите меня за пикантный интерес.
  - Ничего, - вздохнула брендовая писательница. - Спрашивайте на здоровье, помогу, чем смогу.
  - Скажите, а зачем в три часа ночи вы вздумали чистить картошку, Акулина, э-э-э, Васильевна?.. - и майор Чечевицын с нескрываемым любопытством взглянул на серебряный пиджак Кузнецовой.
  У той опустились кончики губ.
  - Ну, я же говорила, - шёпотом напомнила она.
  - А я не понял, - негромко пристукнул ногой майор. - Вот я снова читаю ваше заявление и не могу разобраться, - майор Чечевицын перевернул два исписанных листка бумаги.
  - Почему? - возмутилась Акулина Васильевна.
  - Повторите-ка всё ещё раз, а я послушаю, - вздохнул майор и примирительно крякнул.
  Акулина Васильевна замолчала, переваривая услышанное.
  - О, господи! - простонал она, трогая синяк под глазом.
  А майор Чечевицын терпеливо ждал.
  - Я всего лишь хотела есть, - пробормотала писательница. - Когда пишешь, времени не замечаешь, знаете ли...
  - А что вы пишете? - хмыкнул участковый. - В три часа ночи-то? - хмыкнул он и покраснел.
  - Романы, - немного грустно призналась Акулина и продолжила: - Итак, я начала чистить картошку...
  - Захотели картошечки? - кивнул участковый. - Бывает...
  - Ничего смешного не вижу. Стриптиз очистки картошки, знаете ли, завораживает почище мужского! - тут писательница оборвала себя и внимательно взглянула на участкового.
  Лицо Чечевицына ей не понравилось, но по привычке доводить все дела до конца, Кузнецова всё-таки сообщила суть:
  - Я, как честная голодная женщина, очистила пять картошек, и тут в окно моего балкона кто-то упёрся ногой со стороны улицы!
  - Со стороны улицы, чем-чем, вы сказали, упёрлись? - привстал майор. - Неужели, ногой?..
  - Да, там показалась нога... Ну, я и подумала, может это моя покойная мама? - вздохнула Акулина Васильевна. - Как раз была годовщина её смерти.
  - Ночью через балкон, ага... Мама, говорите? - без особого энтузиазма уточнил майор.
  - Мамочка моя была медиум, и в принципе, могла и не такое, но... Потом-то, я вспомнила, она же умерла... - запутавшись в объяснениях, шёпотом закончила Акулина Васильевна.
  - Что-о-о? - привстал участковый. - Я занят! - крикнул он в сторону приоткрывшейся двери.
  Дверь хлопнула, и они вновь остались одни. Акулина Васильевна тяжело вздохнула.
  - Забудьте про маму, мне это померещилось... Ну, может мне померещиться?
  - Может, а что? - согласился участковый. - И мне тоже может померещиться.
  - Вот видите и вам тоже, - кивнула Акулина Васильевна. - А вам что обычно мерещится?
  - Так, что дальше-то? - поторопил её Чечевицын. - И фонарь под глазом, я понимаю, у вас появился из-за этого?
  - Да, - Акулина Васильевна развернулась и посветила фонарём в сторону участкового. - По ботинку нельзя было определить, чья это нога, вот в чём ужас! Кто лезет? Зачем? Почему ко мне? Почему ночью, а не днём в обед, когда я ем щи!
  - Вот именно, - кивнул майор.
  - А я в темноте очень плохо вижу. Ну и отложила нож, отбросила картошку.
  - Что вы сделали? Я бы на вашем месте нож не откладывал, - изумился майор.
  - Ах, бросьте, простым хуком я свалила его на дубовый стол всего через пять секунд, - снова потрогала свой синяк брендовая писательница. - Ой!
   "Ну, откуда, скажите, у писательниц так хорошо поставлен удар? - размышлял Чечевицын. - Натерпелась, видно, баба!" - вдруг догадался участковый.
  - У тебя демоны в душе, дуя на разбитый кулак, сказала я ему, - продолжала Акулина Васильевна
  - Что вы сказали про демонов этому убогому? - переспросил майор Чечевицын.
  - Ну, что они в душе у него!.. А, по-вашему, не надо было? Но как беллетристу мне необходимо...
  Чечевицын и Кузнецова некоторое время разглядывали друг друга, словно увиделись сию секунду, где-нибудь в тёмной подворотне.
  Кузнецова зафиксировала мелкие багровые капилляры на носу участкового и его немолодые бутылочного цвета глаза. Чечевицын же от души позабавился над косой писательницы, которая аккуратно была перекинута через плечо.
  "Какой тоскливый типаж!" - думала Кузнецова.
  "Кому такое чудо по плечу?" - размышлял тем временем Чечевицын, глядя на газовый бантик розового цвета, висящий на косе писательницы.
  - А дальше-то что, Акулина Васильевна? - кашлянул он.
  - Вставайте, сказала я, тронув его.
  - А за что вы его тронули, если не секрет? - привстал майор Чечевицын.
  - Не помню! А он вскочил, представьте и, сбив меня с ног, ринулся к двери! - Кузнецова дотронулась до синяка под правым глазом. - Всех вам благ, вставая, пробормотала я вслед незваному гостю.
  Тут Чечевицына прорвало:
  - Я всё понял.
  - Правда?.. Наконец-то, ещё и вечер не наступил, - обрадовалась Акулина Васильевна. - Значит, берёте моё заявление? А то мне ещё за город ехать, довольно долго, между прочим. По Рижскому шоссе.
  - Итак, вас ограбили? - Чечевицын вгляделся в заявление.
  - Нет, - твёрдо ответила Акулина Васильевна.
  - Значит, избили? - констатировал участковый.
  - Нет, я сама в репу могу дать так, что мало не покажется, - сжимая кулачки, призналась писательница. - А синяк ерунда, пятак приложу.
  - Так, что же вы от меня хотите?.. - отодвинул от себя два листка её заявления участковый.
  - Ко мне вторглись тёмной ночью через балкон, - возмутилась Акулина Васильевна. - Я ж вам рассказала, только что.
  - Наймите охрану, - участковый зевнул. - А лучше запирайте свой балкон на ночь. Может ваш пришелец, просто перепутал этажи.
  - А куда он лез, по-вашему? - возмутилась брендовая писательница. - Позвольте вас спросить?..
  - К любимой женщине на третий этаж, а попал к вам на второй, ай-яй-яй, Акулина Васильевна, - пристыдил её участковый. - Помешали соединению двух влюблённых сердец! Всего вам доброго, рад был поболтать, насмешили вы меня.
  - И вам всех благ, - устало пробормотала Акулина Васильевна, одеваясь.
  Она вышла на крыльцо РОВД и, найдя глазами урну, кинула туда своё заявление.
  
  
   РАЙСКИЙ
  
  
  По окружной дороге мчалась пурпурная "копейка" без номеров с двигателем
  от "Ferrari". За рулём сидела Акулина Васильевна и, прикуривая сигарету от другой сигареты, плакала. Её рыжую косу трепал ветер, розовый бантик, рвался-рвался и оторвался, улетев, но Кузнецова даже не заметила этого.
   Коттедж на краю деревни Трещёткино на сто третьем километре Рижского шоссе, к которому "копейка" свернула по грунтовой дороге, представлял собой старый кирпичный дом под черепичной крышей, и был тем самым родовым гнездом Линдона Камусовича Райского.
   - Жду тебя, - на пороге стоял немолодой мужчина, одет он был по-деревенски - в растянутую майку и спортивные штаны на резинке.
  - Акулька, а у тебя всё такая же латиноамериканская задница! - восхищённо пробормотал он, пропуская Акулину Васильевну впереди себя. - Ну, что поцелуемся?
  Акулина Васильевна подставила щёку и вдруг поняла, почему до сих пор не разочаровалась в Линдоне Райском.
  - Так ты развёлся? - спросила она.
  Райский кивнул и стал зажигать припасённые свечи, похожие на венчальные их церковной лавки... Наливая вино в два бокала и мимо на скатерть, он молча улыбался, уголки его губ предательски дрожали.
  Они выпили, не переставая оглядывать друг друга.
  - Проверим мой вентилятор?.. - вдруг предложил Линдон Камусович, оглядываясь на спальню.
  - Ты уверен? - шёпотом спросила Акулина Васильевна.
  - Я не боюсь рисковать, - сознался Райский.
  - Хорошо.
  ... Акулина потянулась, распущенная рыжая коса лежала на подушке, а маленькие, крашенные хной ступни писательницы отдыхали на животе Райского.
  Они курили в постели и небольшая спальня через несколько минут была окутана дымом.
  - Зачем ты женился в этот раз? - закашлялась Акулина.
  - Я мечтал.
  - О чём, Линдон?
  - Быть счастливым.
  - И стал? - поинтересовалась Кузнецова.
  Райский молчал и Акулина отвела глаза.
  - Так что ты говорила мне про свой синяк? - напомнил он. - Кто тебя ударил в глаз?..
  Выслушав сбивчивый рассказ писательницы, Линдон Камусович выдержал паузу.
  - Акулька, а может, это твой фанат?.. Ну, издержки твоей звёздной жизни. Начитался "Пасьянса для русского верблюда" и полез к тебе в окно! Где твой литагент, кстати? - подумав, осведомился Райский.
  - Феликс, что ли? - зевнула Акулина.
  - Ну, Феликс, Феликс!..
  - С миленькой, на Таити, - Акулина Васильевна вдруг улыбнулась, вспомнив своего литературного агента Весталкина.
  В чём-чём, а в миленьких Феликс Александрович понимал, будучи известным в Химках волокитой.
  - Это с какой миленькой?.. Не с той ли, у которой он моется, когда воду в Химках отключают? - поперхнулся Райский.
  - Откуда ты всё знаешь?.. Слушай, перестань читать мои мысли! - возмутилась Акулина Васильевна.
  - Если он не решает твоих проблем, и к тебе среди ночи лезут воры, я тебя умоляю... Уволь дармоеда к дьяволу.
  - А при чём тут мои воры? - удивилась Кузнецова. - Феликс ведёт переговоры с издателями, ну, когда он не на Таити. И он не дармоед, а полиглот, и вообще...
  - Кто он? - желчно поинтересовался Линдон Камусович. - Поли...кто?
  - Цветок лотоса, - тихо отчеканила брендовая писательница.
  - Что-о-о? - разгоняя дым подушкой, взвихрился Райский. - Кто он, кто?
  - Бутон, - кротко промолвила Акулина Васильевна.
  - Психопат Весталкин - бутон?.. Почему ты замолчала?
  - Да, бутон лотоса, - всё так же мягко отбрилась Кузнецова.
  - Ну, да, конечно, Акулиночка, - тяжело вздохнул и внезапно успокоился Линдон Камусович. - Не буду спорить.
  - Ты ничего не понимаешь, он первый, кто сказал мне: нежно целую... Мы с ним как-то поругались и он мне это сказал, - шёпотом призналась Акулина Васильевна. - Это было нечто, Линдон.
  - И что?.. Я тебе тоже могу тысячу раз сказать: нежно целую! - хрипло выкрикнул Райский. - Нежно целую, - заверещал он. - Нежно целую тыщу раз!.. Тебя!
  - Линдон, у тебя не так, - шёпотом сказала Акулина Васильевна. - Вдобавок, я заметила, за мной, оказывается, следят. Что мне делать, а?.. К кому обратиться с такой проблемой?
  Райский задумчиво глядел на неё.
  - А помнишь, я тебя знакомил на приёме во французском посольстве?.. - наконец, спросил он.
  - Нет, - отмахнулась Акулина Васильевна.
  - Ну, с таким, похож на Бонда, вспомни... А что милиция?
  - Сказали охрану нанять. И что, мне с охраной жить прикажешь?
  - Что ты решила?
  - Я вооружилась, - фыркнула брендовая писательница. - На Бонда, говоришь, похож?..
  Внезапно Кузнецова вспомнила великолепный запах перегара от одного высокого мужчины, с которым летела в "бизнес-классе" всего месяц назад. Открыв сумку, Акулина извлекла оттуда визитку.
  - Наум Суховей, международное детективное агентство "Готлиб&Готлиб", - прочла Акулина Васильевна и подбросила вверх тиснёный кусочек картона. - Вот кто мне нужен. Сейчас позвоню, вдруг он в Москве?
  - Да, - быстро отозвалась трубка, - говорите, а то я занят.
  - Чем интересно?
  - Слушаю вас.
  - Это Акулина Кузнецова. Мне Наума Суховея.
  Пауза затянулась.
  - Помните, мы летели с вами из Трапезунда в Москву?
  - А-а-а, и что, позвольте, вам от меня надо? - протянул довольно холодно мужской голос.
  - Вы ещё были пьяны и хотели на мне жениться, - сердито напомнила брендовая писательница.
  - Вспомнил, - хмыкнул детектив. - Ну, вы согласны?
  - У меня проблемы.
  - Жду вас, - проворчал в ответ Суховей. - Но только сегодня, а завтра я занят! И не звоните мне.
  Линдон Райский печально глядел на неё.
  - Оставайся, Акулька, - буркнул он.
  - Линдон, я живу каждую минуту, а не только, когда ты вспоминаешь обо мне. Я воспользуюсь твоей ванной?..
  - Я серьёзно, - пробормотал Райский.
  - Мне через год пятьдесят, зайчик мой лысый... Ну и где ты был раньше? - потрепала за ухо Райского Акулина Васильевна.
  
  
  Ливень обрушился на землю у самой кольцевой и исчез дым из-под колёс несущейся к Москве пурпурной "копейки".
  
  
   ГАВРИЛОВ
  
  
  Гаврилов проснулся и с ужасом оглядел стены.
  "Я на кухне!" - догадался он, увидев дуршлаг на гвоздике.
  Вчера он снова пил, как и весь последний год, пока не кончилась водка. Пустые бутылки на полу, подоконниках и у двери подмигивали ему стеклянными горлышками.
  "Гаврик дорогой, ты спился, не пей больше, а я ушла!" - прочёл он записку, приколотую магнитной божьей коровкой к ручке холодильника. Написала ещё полгода назад жена, вспомнил Гаврилов. Он тогда ещё работал в телепрограмме "Коротко о главном".
  "Что тебе, вечно пьяная рожа?" - спросил он зеркало, когда доплёлся до раскрытого санузла.
  Теплые камуфляжные брюки и старенький бушлат на нагом торсе изумили его. Саша Гаврилов, когда-то известный тележурналист, с брезгливым недоумением разглядывал себя.
  "Чего это я так обрядился?.. Похоже, давно дома не был?" - сделал вывод он, оглядывая запустение собственной квартиры.
   Он вымылся, переоделся в немаркий костюм, посидел на дорожку и, уложив в дорожную сумку нож, обрез и две гранаты, вышел из дома. На улице у подъезда не было ни души, но из многочисленных машин, припаркованных неподалеку, казалось, в него целились с десяток киллеров, не меньше, так показалось ему. Гаврилов вдохнул, выдохнул и медленно побрёл к метро.
   "Сезон охоты на меня, когда же он кончится? - спускаясь в подземку, оглянулся он. - Проклятая жизнь! Если бы я не снял расстёгнутую ширинку бывшего премьера, всё было бы по-другому!.. Всё было бы не так!"
  
  
   ШЛИФОВКА КРАСОТЫ
  
  
  Из "Peugeot" выглядывала косая чёлка Инги Мокрой и её сумочка, похожая на изящный дамский кукиш... Инга нервничала и оглядывалась по сторонам. Наконец, она увидела её, через сквер шла узнаваемая женщина из рекламы супов - подтянутая блондинка лет под сорок.
   Инга помахала ей сумочкой.
   - Привет, Сонетка! - крикнула Мокрая. - Я здесь.
   - Здравствуй, - хрипло отозвалась та.
  Ровный загар и алебастровая улыбка Сонет Воронковой на несколько секунд приковали к себе взгляды гулявших в сквере мам с колясками.
  Через минуту "Peugeot" уже ехал в сторону центра, закадычные подруги молча курили.
  
   Они уже час отходили после лазерной шлифовки.
  - У меня что-то замёрзли ноги, - пожаловалась Инга.
  - И у меня тоже, - хрипло отозвалась Сонет. - Ах, дьявольская жизнь.
  - Да, хотелось бы жить получше, - заметила Инга Игоревна.
   Сонет с трудом открыла глаза, и усевшись поудобнее, кисло посмотрела на лежавшую с закрытыми глазами Мокрую.
   Через полчаса они перешли в блок релаксации и лёжа в креслах, начали смотреть какую-то мелодраму.
  - Капельку вина? - Мокрая потянулась к подносу.
  - Давай за нас!
   - Давай, - засмеялась Инга, глядя в телевизор увлажнившимися глазами. - Слушай, когда пойдём на криотерапию?
  Сонет поперхнулась.
  - Не напоминай, пожалуйста!
  Мелодрама на экране закончилась и начался детектив. Подруги оживлённо разговаривали.
  - Как дела у тебя в галерее?
  - Там заправляет Мокрый, я туда не суюсь, - вздохнула Инга Игоревна, разглядывая в зеркале свою новую кожу.
  - Так открой своё дело, - вздохнула Сонет. - Ну, как там твоя невестка?..
  - Как сыр в масле, - хмуро отозвалась Мокрая. - Я столько сил приложила, чтобы выйти замуж, а ей всё за так досталось.
  - И что ты делала, чтобы охомутать своего Мокрого? - улыбнулась Сонет.
  - Ну, например, ходила без трусов, - шёпотом напомнила Инга Игоревна. - Ну, ты же помнишь - зимой. И в костюме наездницы занималась с ним сексом. Да не в позе, а в костюме! И потом я же согласилась взять его фамилию. Никто не хотел брать его фамилию, у Мокрого был бзик по этому поводу. Просто жуткий бзик, мне кажется, он до сих пор не прошёл, Мокрый очень нервный мужчина...
  - Можно подумать, Курва лучше, - проворчала Воронкова. - Смотри, меня показывают.
  По телевизору шла реклама супов из пакетиков.
  - Курва, между прочим, генеральская фамилия, - вздохнула Инга, когда реклама супов закончилась. - Хорошо выглядишь, Сонетка, Ладно уж, пусть живёт с моим братом. Я-то в браке уже двадцать три года. Помнишь, как я искала воробьиные яйца для его потенции?..
  - И помогли?
  - Чуть-чуть... Теперь у него один антиквариат в голове. Мебель серебряного века реставрирует.
  - Как Коля?
  - А что ему, - пожала плечами Инга. - Мой брат женился на пресной, как трава Насте. При этом имеет любовницу. Эта Настя ему даже не изменяет, представь?
  - Неужели!
  - Я уверена в этом. Сонет, она играет на арфе, - шёпотом пожаловалась Инга Игоревна.
  - Что? - поперхнулась Воронкова. - Твоя невестка играет на арфе?
  - И за пять лет она ему ни разу не сделала минет, представь, - Мокрая сжала губы в ниточку.
  - Откуда ты знаешь? Хотя, я понимаю женщин, которые уходят от своих старых мужей, - Сонет взглянула в зеркало. - Я вот не могу кушать один сорт колбасы всю жизнь.
  - Эта Настя, похоже, вцепилась в моего брата намертво, я то надеялась, что они разбегутся через год.
  Сонет вытащила из сумки конверт с фотографиями и протянула подруге.
  - А кто это? - Инга, щурясь, глядела на верхний снимок. - Субтильная, с косой и на шпильках... В юбке мешком... Снимки из нашей школы?
  - Это ж Акулина - из параллельного.
  - Акулина? - Мокрая прищурилась. - Это не та, которую все звали Тютелькой?
  - Да, именно, Тютелька собственной персоной, - торжествующе вздохнула Сонет. - Я рекламирую супы, ты вышла замуж за Мокрого, а Тютелька чуть не получила Нобелевскую по литературе в прошлом году!
  - Так получила или нет? - передёрнула плечами Инга. - Ты давно видела её?
  - Видела как-то... Недалёкая пожилая девушка, полностью амбивалентна. Невразумительная, неинтересная, с абсолютно неоправданными понтами. Насколько помню, она с детства такая, - у Сонет Воронковой стали печальными глаза.
  - С детства?
  - Ну да, при такой убогой внешности стать брендовой писательницей, - свистящим шёпотом закончила Сонет.
  - Какой?
  - Брендовой... Вдобавок, её любит Райский, - Сонет шмыгнула носом.
  - Кто?
  - Миллиардер Райский. Владелец заводов, газет, пароходов...
  - Райский, говоришь? Тот самый Линдон из параллельного класса? - у Мокрой на глазах появились слёзы. - Не может быть!
  - Да, представь, - Сонет закрыла глаза. - Тот самый гламурный, богатый и еврей.
  - Так не бывает, - вздохнула Инга Мокрая.
  Они некоторое время молчали.
  - А она замужем, дети у неё есть какие-нибудь?..
  - Нет, не вышла, насколько мне известно, - Сонет закрыла глаза..
  - А Райский женат?
  - Пятый развод пережил и они, представь, до сих пор нежные друзья с Тютелькой.
  - А она не девственница? - хмыкнула Мокрая.
  - Скажешь тоже, а впрочем, с неё станется... Хотя, ну, какая может быть девственница в сорок девять лет?
  - Вспомнила её, - кивнула Мокрая, - чрезмерно страшна!
  - Не, ну не чрезмерно, - протянула Сонет. - Хотя, в школе её звали гражданкой Безмозглой.
  Сонет Воронкова открыла глаза. Красная кожа на лице потихоньку бледнела.
  - Ну, и хрен с ней!
  - У Тютельки есть вилла, яхта и теннисный корт, - вздохнула Сонет. - Кстати, вот он Райский, собственной персоной.
  На экране телевизора начинались новости.
  - Когда-то был красавец, а с возрастом стал похож на лысого грача.
  Тускло сияя лысиной с экрана о чём-то монотонно говорил медиамагнат Линдон Камусович Райский.
  - Не понимаю, мы же были две девочки экстра-класса, и до сих пор неизвестны, а Кузнецова...
  - Ну, ты всё-таки в рекламе снимаешься!
  - Супов? А это чудо, которое в школе сидело на последней парте и было хуже всех, вырвалось вперёд? Что эта лохушка может написать?.. Её в Тунисе арестовали прошлым летом, слыхала? - Сонет закашлялась.
  - А за что?
  - Представь, за секс на пляже! Я ей потом позвонила, и спрашиваю, ну вежливо так: - Как ты?.. Дошли слухи, ты там оральными ласками при всех занималась?
  - А она?
  - Отмазалась, как всегда. Какой-то мен, по её словам, занозил ногу... Говорит, что высасывала занозу!
  - Где?
  - Говорит, на бедре.
  Обе захохотали, схватившись за горящие после шлифовки лица.
  - А как она выглядит сейчас?
  - Просто старуха на вид, ни одной подтяжки лица.
  - Убивать таких мало!.. Сейчас кого-нибудь придушу, - пригрозила Инга Игоревна. - Вот только из салона красоты выйду и сразу же... Кузнецова ещё попляшет у нас!
  - Надо её сделать, - согласилась Сонет Воронкова, и подруги стали собираться домой.
  
  
   КОММЮНИКЕ ЖЕНЩИНЫ НА РАСПУТЬЕ
  
  
  По окружной дороге к Москве летела пурпурная "копейка" без номеров. За
  рулём сидела Акулина Васильевна Кузнецова, её рыжую косу трепал ветер.
  - Быть или не быть... Быть обязательно! Любимой в том числе! Джига до упаду, пока не упаду ему в объятия! Жить долго и счастливо... Красивые ноги и выше! Кружевное бельё! Любить взаимно... Никогда не быть одной! Умереть легко. Французские корнишоны идеального размера! Чулки со стрелками. Я и он! Он и я!..
  На первый взгляд Акулина Васильевна несла какой-то вздор, но это были всего лишь фразы героини из её нового романа "Коммюнике женщины на распутье". Чертыхнувшись, Кузнецова начала тормозить, увидев поднятый впереди жезл.
  - Разве "копейка" выжимает двести? - глянув на радар, прищурился гаишник
  в форме лейтенанта. - Дыхните-ка, мадам, - наклонился он к Акулине Васильевне.
  - Куда дыхнуть? В вашу сторону? - Акулина Васильевна дыхнула, гаишник отпрянул.
  - Ну, мне всё ясно, вы пили вчера.
  - Два венерианских дня назад, - задумчиво обронила Акулина и сняла очки.
  - А всё-таки, почему ваш "Москвич" едет двести километров в час?.. - гаишник зорко оглядел салон в поисках початой бутылки.
  - Вам показалось, - решила не колоться ни при каких обстоятельствах Акулина Васильевна. - Ваш радар глючит!
  - Что вы сказали про мой радар? Ну-ка, откройте капот. Так я и знал, не кондиционный движок... А документики? Нетути? Ага, - гаишник взглянул на рыжую косу писательницы.
  Акулина Васильевна стояла рядом с "копейкой" и притворялась дурой.
  - Понимаете, у меня дважды угоняли приличные машины, - наконец призналась она. - Последнюю угнали полгода назад, вот и купила эту "копейку".
   - Ну, а документы на переустановку двигателя есть? - весело облизнулся лейтенант. - Можно взглянуть?
   Акулина Васильевна кивнула и, порывшись в карманах, достала несколько купюр государственного банка России.
   - Только эти.
  - Лучше, чем ничего, - поглядел по сторонам гаишник, и "копейка" уже через пару минут снова мчалась к Москве.
  
  
  Ранний вечер. Припарковав "копейку" неподалёку от маленькой церкви
  на углу, Акулина Васильевна огляделась. Через дорогу стоял покосившийся ветхий дом с пилястрами.
   "Там с торца маленький хозмаг", - предупредил её детектив.
  Акулина Васильевна обошла немолодой "Bentley Continental" у колеса которого сидел печальный серый пёс в ошейнике.
  - Лохматая прелесть, - наклонилась к нему писательница.
  Пёс глубокомысленно промолчал, и Акулина Васильевна, поднявшись по трём ступенькам, вошла в дверь детективного агентства и громко кашлянула.
  - Здравствуйте, - громко сказала она, удивившись отсутствию в приёмной секретарши.
  - Добрый день, Акулина Васильевна! - выглянул из дальнего кабинета детектив. - Проходите.
  - Как любезно было с вашей стороны не отказать мне в приёме. Вот, пришла к вам, Наум, со своей проблемой.
  В кабинете гулял сквозняк, и Акулина Васильевна поёжилась, отметив, что костюм на детективе несколько помят, но в отличие от первой их встречи в самолёте Суховей был трезв и весьма бодр.
  - Наум, мне кто-то дышит в затылок, - пожаловалась брендовая писательница.
  - Давно? - осторожно улыбнулся Суховей. - На первый взгляд вы абсолютно безмятежны, не считая конечно вашего синяка.
  - Уже целую неделю за мной следят. Я даже вооружилась, вот, смотрите, не слабо?.. - Акулина Васильевна вытащила из сумки тяжёлый антикварный подсвечник и потрясла им.
  - Продолжайте, - детектив взвесил подсвечник в руке и поставил его на пол. - Ну, а как вы сами считаете, кто-то мог нанять, к примеру, киллера, чтобы расправится с вами?..
  - Про расправу я как-то не думала, - Акулина перекинула рыжую косу с груди на спину. - Я почему-то думала, это хулиганы. У вас попить не найдётся?..
  - Расскажите, что у вас было последнее время в жизни и на работе. И я не совсем понял про вторжение к вам через балкон, - наливая чай, улыбнулся детектив. - Ну, разве можно так захотеть есть, чтобы в три часа начать готовить?
  - Можно-можно, - кивнула Акулина Васильевна, пробуя чай. - А конфетки нет?
  - Только сахар, - вытащил из стола початую пачку Суховей. - Но что за странная любовь к картошке по ночам?
  - Обычно я варю яичную лапшу, - пожала плечами писательница, - и ем её с маслом.
  - И сварили бы лапшу, милое дело! - рассмеялся Суховей.
  - Но она кончилась, - хрустя сахаром, пожаловалась брендовая писательница.
  - А картошка осталась?
  - А как вы догадались? Плесните мне ещё чаёчку, - протянула пустую чашку Акулина Васильевна.
  - Как он выглядел? Тот, кто влез к вам, - ставя термос на место, спросил детектив.
  - Описать? На нём была низко надвинутая на глаза бейсболка чёрного цвета...
  - А дальше?
  - Всё.
  - Всё?
  - Да, у меня не было возможности его разглядеть, он же размахнулся и дал мне в глаз! - Акулина Васильевна поморщилась. - Очень больно.
  Детектив задумчиво глядел на синяк писательницы.
  - Так кто вам дышит в затылок? Ну, на ваш взгляд?
  - Постойте, вы сыщик или я?.. Это я пришла к вам, чтобы выяснить всё, вот и постарайтесь рассеять мои подозрения. Нет, ну, чудненько! - всплеснула руками Акулина Васильевна.
  - Если вы не знаете, откуда я могу это знать? - покачал головой детектив. - Вот так с бухты-барахты я вам ничего сказать не могу.
  - Но вы мне посоветуете что-нибудь? - возмутилась писательница.
  - Во-первых, если вы считаете, что за вами следят, вам нужно нанять охрану. Могу посоветовать пару хлопчиков, - Суховей потянулся к телефону. - Позвонить?
  - Мне это не подходит. А ваш второй совет я выслушаю, - подумав, решила Акулина Васильевна.
  - Ну, тогда меняйте внешность, выходя из дома, - пробормотал детектив. - Вы же умная женщина!
  - Что же мне в балетной пачке ходить, чтоб меня не узнали?
  - Это лишнее, - улыбнулся детектив. - Но вот ваши волосы, например, они, как флаг.
  - Шляпу надеть или парик? И очки? Так просто! - изумилась Кузнецова. - Спасибочки вам.
  - Насчёт очков, не уверен, но если вы скроете свою косу и оденете что-нибудь балахонистое, изменив походку до неузнаваемости...
   Акулина Васильевна кивнула.
  - Знаете, Наум, я привыкла к трудностям.
  - Это не трудности, а крупные неприятности, - пробормотал детектив. - К вам же залезли в квартиру.
   - Что же мне теперь - спать в бронежилете? - Акулина Васильевна положила подсвечник обратно в сумку.
  Детектив, спрятав улыбку, наблюдал за ней.
  - Ну, давайте подумаем вместе... Итак, ваши романы это интеллектуальная собственность издательства с которым вы сотрудничаете?
  - Вообще-то они - моя интеллектуальная собственность, - удивлённо
  протянула Акулина Васильевна. - По крайней мере, я всегда так считала.
  - Итак, что у вас с издательством? Трения или что?..
  - У меня заканчивается договор... А две недели назад мне позвонили из другого издательства и предложили фантастически выгодные условия, если я перейду к ним..
  - И вы согласились на эти условия?
  - Пока нет.
  - Хорошо, я берусь за ваше дело. Думаю, в течение календарной недели я смогу выяснить, кто вам угрожает, - кивнул Суховей.
  - А оплата? - привстала писательница. - Чек? Наличные?
  - Гендерная и только для вас, Акулина Васильевна, - прищурился детектив. - Можно чеком.
  Они тепло попрощались.
  По кабинету плыл сигаретный дым. Детектив смотрел в спину уходящей Акулине Васильевне. "Тоненькая, печальная, с тяжёлым подсвечником в сумке..." - думал он, затягиваясь.
  - А что это у вас торчит?.. - оглянувшись, спросила писательница. - Я не приемлю, когда у мужчин из брюк что-то выпирает.
  - Безделица. - Наум Суховей вытащил небольшой дамский браунинг и положил на край стола.
  - Как у Бонда, - прищурилась Кузнецова. - Вы продолжаете мне нравится, детектив.
  Спина Кузнецовой мелькнула и пропала с глаз долой.
  "На мой искушённый взгляд она похожа на эльфа. Сколько ей лет, любопытно?.."
  - Икскьюз ми, сколько вам лет, Акулина? - высунувшись в форточку, поинтересовался Суховей.
  Кузнецова посмотрела поверх глаз детектива. Рыжие пушистые волосы шевелились от ветра.
  - И ещё, вам кто-нибудь угрожал в последнее время - письма там, звонки?..
   - Как вы дог...
   - Я не дог, всего доброго, - нахмурившись, попрощался детектив.
   - До свидания, Наум, - махнула ручкой Акулина Васильевна.
   "Откуда у этой, похожей на деревенскую, женщины, элементарная королевская стать?" - поморщился детектив, глядя на идущую к пурпурной "копейке" Кузнецову.
  
  
  Звенели трамваи, и звенело в голове, так звенело... Акулина Васильевна
  подождала, пока звон прекратится, завела "копейку" и поехала домой. Она почти успокоилась.
  - К тому же, у меня теперь есть серьёзный повод сменить гардероб, - сворачивая на Садовое кольцо, вспомнила она. - Что же мне купить?..
  
  
   ИГРУШЕЧНЫЙ РАЙ
  
  
  Настасья Ивановна сидела в кафе. Заказав фруктовый салат с сыром, она сделала пару звонков.
  "Куда я ещё хочу?" - попробовав кусочек голубого сыра, подумала она. Вкус сыра оказался слишком резким, а клубника, наоборот, безвкусной и водянистой.
  "Съезжу ещё в магазин игрушек", - наконец решила Настя.
  Когда она выходила, задорная мини-юбка поднялась от ветра и обнажила отличные ноги супруги директора департамента современных химических технологий. Солнце светило прямо в глаза, и она не заметила ни своего мужа в затрапезной белой "Audi", ни серых "Жигулей", стоявших впритык к её машине.
   "Живу как-то, - вдруг подумала Настасья Ивановна, отъезжая от кафе. - Как под хрустальным колпаком, что ли? Бутики, спа-салоны, фитнес... Хорошо? Ой, ли!.. А ведь когда-то я была независимой девочкой!"
   За ней почти синхронно двинулись две машины - одна киллеров, другая - её мужа. И киллеры и супруг пристально наблюдали за Настасьей Ивановной, словно весь свет сошёлся на ней в этот миг. Дважды, нет, трижды Николай Игоревич чуть не въехал в серые "Жигули" с киллерами, и ругался на весь салон так, что всё переднее стекло запотело и пришлось его вытирать. Безусловно, ему было любопытно, куда первым делом поедет его взбалмошная Настя на новой машине.
  Поэтому, увидев выходящую из подъезда жену, он свернул за ней. Слежка продолжалась уже больше четырёх часов и была прекращена лишь, когда супруга подъехала к магазину "Игрушечный рай". Николаю Игоревичу вдруг стало стыдно.
  - Страдаю ерундой, - вздохнул Курва, почесал нос и поехал на работу, а розовый "Mitsubishi Lancer" жены остался перед магазином.
  Неподалёку в "Жигулях" терпеливо ждали Настасью Курву трое молодых людей. Они курили и обсуждали, как лучше испугать Настасью Ивановну до полусмерти.
  - А зачем? - вдруг проснулся задремавший младший Чин-Чин.
  - Что?
  - Ну, пугать, - откупоривая банку пива, продолжил Чин-Чин, - бабу, которая на сносях?
  Буба молча стучал ребром ладони по лежащей рядом бите. Не поднимая головы, он проворчал:
  - Вы трезвые?
  - Мы-ы-ы?.. - хором переспросили Чин-Чины.
  - Да!
  Братья Чин-Чины переглянулись и ненадолго смолкли.
  Настасья Ивановна Курва, наконец, вышла из "Игрушечного рая" с покупками. В высоких сапогах на шпильках она быстро прошла мимо "Жигулей", прижимая к себе плюшевого слона.
  - Поехали, - возмущённо пробормотал старший Чин, косясь на брата. - Тренируешь терпение, что ли?
  - Мы её искалечим в момент, - сплюнул Буба. - Подожди-дожди-дожди...
  - Ну, давай!
   "Mitsubishi Lancer" тем временем медленно тронулся, и "Жигули" свернули следом за ним. Заднее правое колесо "Жигулей" едва заметно хлопало при езде.
  
  
  Николай Игоревич Курва, пока ехал в департамент, внезапно вспомнил, что так и не подписал приказ, про который ему утром напомнил зам.
  - Чёрт, - пробормотал он. - Папка с приказами где?..
  "В служебной машине, - вспомнил он. - На заднем сиденье".
  Приехав, он с облегчением отметил, что папка с приказами лежит на его столе. Внимательно выслушав тираду главного бухгалтера о финансировании последнего проекта, он поискал глазами письменный прибор.
  - Наташа, - позвал он секретаря.
  - Что, Николай Игоревич? - показалась в проёме взлохмаченная Наташина голова.
  Он и не догадывался, что в эту самую минуту на мобильный Стилета поступил звонок:
   - Обстоятельства изменились, - было сказано Бубе-Стилету.
  - Нам её убить? - проворчал Буба. - А раньше предупредить, что не мог?..
  - Похитить! - приказал голос Феликса Пасичника. - Но, не причиняя вреда.
  - Ка-а-ак? - Буба высунув язык, свирепо поглядел на телефон, из которого уже не слышалось ни звука. - Ничего себе, а? Говорит, похитить! Говорит, хоть умрите, но похитьте её!
  - А если б она сегодня из дому не вышла? - поворачивая за "Mitsubishi", возмутился младший Чин-Чин. - В центре города похитить здоровенную беременную бабу с розовым слоном?.. Они что там, дерьма наелись вместе с заказчиком?
  - А если она приёмы у-шу знает? - подлил масла старший Чин-Чин.
  В "Жигулях" закачался воздух от вырвавшихся раскатистых слов и междометий.
  ......................................................................................................
  
  
  Настасья Ивановна в эти минуты с удовольствием сжимала руками в перчатках новенький руль.
  - Домой... Мы едем домой! - громко пела она, тормозя у светофора. Осмотревшись, она заметила кое-что интересное и, не раздумывая, заехала на тротуар.
  Выйдя из машины, она направилась к магазину на углу, у которого на импровизированном прилавке пирамидой высились разноцветные детские горшки.
  - Покупайте музыкальный горшок, мадам... Подарок для вашего спиногрыза, - подмигнула ей пожилая продавщица в жилетке поверх голубого фирменного халата. - Вот этот самый вместительный - три литра. Хватит до окончания школы, - подумав, добавила она. - А что? Мало ли...
  - Какой красивый, а лёгкий какой! - повертела в руках горшок Настасья Ивановна.
  - Ага, невесомый, - согласилась продавщица. - Берите, не пожалеете... У меня все, кто брал, приходят и ещё берут!
  - А что значит - музыкальный? - приложила к уху горшок Настасья Ивановна и, закрыв глаза, стала слушать. - А какая мелодия?.. Не гимн случайно?
  - Вот пописает ребятёнок и услышите музыку. Китайское диско, - продавщица с увлечением разглядывала нарядную Настасью Ивановну, а затем с интересом обозрела её машину. - Возле вашей тачки мужик какой-то крутится, дамочка... Не ваш мужик?.. Я так сразу и подумала, ага.
  Настасья Ивановна оглянулась, у "Mitsubishi" действительно стоял незнакомый мужчина долговязой наружности и заглядывал сквозь боковое стекло.
  - Эй, - крикнула продавщица. - Ты что там, а?..
  Мужчина, похоже, услышал и от "Mitsubishi" отошёл, а Настасья Ивановна вдруг вспомнила, что не вытащила ключ зажигания.
   - Так берёте? Завернуть или так понесёте? Красоту такую, - подмигнула продавщица. - Цена оптовая, всего тыща рублей!
   - Ага, мне вот этот горшочек нравится очень, - Настасья Ивановна вытащила из сумочки кошелёк. - Под цвет глаз.
   "Подарю кому-нибудь" - прижимая к груди купленный горшок, Настасья Ивановна быстро направилась к машине.
  - Эй, подожди! - вдруг услышала она.
  Дорогу ей заступил рыжий улыбчивый парень.
  - Подожди-дожди-дожди...
  - Я? - улыбнулась Настасья Ивановна.
  - Ты, ты...
  Настасья Ивановна, пожав плечами, внимательно оглядела улыбчивого и нахмурилась, что-то антипатичное почудилось в его взгляде. Она кинула горшок на заднее сиденье и завела машину. Что-то было не так и, проехав пол-улицы Настасья Ивановна остановилась. Она вышла и внимательно оглядела машину, потом достала телефон.
  - Коля, у меня что-то с колесом, по-моему, покрышка лопнула. Ты слышишь меня?
  - Ты где?
  - Самое начало Сретенского бульвара, рядом с офисом "ЛУКОЙЛ", - Настасья Ивановна ткнула в сдутое колесо мыском сапога.
   - Поймай такси, только не частника. Слышишь, Настя? - раздраженно бросил Курва. - Всё оставь в машине, её заберут в течение часа.
   - А может быть, мне подождать?..
   - Хорошо, Карпыч приедет и отвезёт тебя. Где ты будешь?
   Настасья Ивановна вздохнула и огляделась:
  - Я буду в кафе напротив.
   - Как оно называется?
   - "Янтарный енот"!
  
  
  Настасья Ивановна сидела в кафе уже полчаса. Она знала, что в доме напротив живёт одна из любовниц Николая Игоревича, Дианочка. Про себя Настя называла её Пухлая Кошка. Настя знала и о Сабиночке, которую называла менее деликатно. Узнать подробности о любовницах мужа её надоумила подруга детства Татьяна, начитавшаяся во время беременности детективов Дарьи Донцовой.
  Лучше б ничего не знать, поняла Настасья Ивановна узнав, но было уже поздно. Нет, она не собиралась заходить к Пухлой Кошке попить чаю или наоборот, перебить все её китайские сервизы и спустить с лестницы. Просто из отчёта детектива она была в курсе, какими духами пользуются обе любовницы Николая Игоревича. Смяв салфетку, Настасья Курва решительно поднялась и, стуча каблуками, вышла из кафе. Запах "Дюны", которым благоухал её Коля сегодня утром не перебил даже шведский дорогой мужской одеколон.
  "Ничего, Царедворский подождёт", - подумала она про водителя мужа.
   Нет, Настасья Ивановна не собиралась устраивать громкого скандала. Просто, ещё сама не зная, зачем ей это надо, она решительно подошла к подъезду, в котором жила Диана Пыльникова, и набрала три известные ей из отчёта детектива цифры кода.
  
  
   КАКАЯ КУРВА?
  
  
  Когда водитель Курвы Роман Карпыч Царедворский приехал на Сретенский бульвар, в кафе "Янтарный енот" Настасьи Ивановны не было, о чём он известил директора департамента современных химических технологий в течение пары минут, после того, как дождался выхода из женского туалета дамы, не похожей на жену своего шефа ни красотой, ни статью. Вдобавок, мобильный телефон Настасьи Ивановны находился "вне пределов связи", так, по крайней мере, звучала отмазка операторов Билайна.
  По невозможному стечению обстоятельств Царедворский позвонил своему
  шефу в минуту, когда Николай Игоревич подписывал приказ о завершении аналитической проверки на безопасность новой линии Тольяттинского комбината органического синтеза. Николай Игоревич как раз сидел над расчётами проверки, возмущаясь их очевидной двоякости.
  - У нас есть аналитический отдел? Или у нас нет аналитического отдела? - оглянулся на зама Курва.
  - Вероятность слива ядохимикатов в полтора раза превышает среднестатистическую, Николай Игоревич, но руководство комбината обещало доработать режим безопасности в течение этого календарного месяца. - Его зам Курицын зачем-то оглянулся на дверь. - Закавыка в том, что они не могут пустить новую линию по производству ядохимикатов без визы нашего департамента, все сроки, говорят, уже вышли. Терпят убытки!
  - А кто будет отвечать за последствия возможной техногенной катастрофы, если она произойдёт? - возмутился Курва.
  - Никаких проблем не будет, - Курицын улыбнулся, глядя на "Parker" директора. - Руководство комбината вменяемые люди.
  - Хорошо, если так, - и Курва занёс ручку над приказом.
  - У вас, кажется, телефон, Николай Игоревич!
  - Ну, что там, Карпыч?.. Да? Что-о-о?.. Нет, это невозможно, а ты хорошо смотрел? И нет нигде? - Николай Игоревич другой рукой набирал номер детективного агентства, услугами которого неоднократно пользовался.
  - Агентство "Готлиб&Готлиб", здравствуйте! - отозвался секретарь.
  - Мне детектива Наума Соломоновича Суховея! Что? Я Курва. Что значит, "какая курва"? Это фамилия, я ваш клиент... Что? В аварию... Когда? Утром, - у Николая Игоревича опустились руки.
  - Что случилось? - зам бросился к Курве, тот сидел и молча хватал губами воздух.
  - Набери номер начальника службы...
  - ...безопасности департамента? - закончил за Курву Курицын.
  Тот кивнул.
  - Быстрее, - хрипло попросил Курва. - Только быстрее!..
  
  
  В это время Настасья Ивановна Курва, набрав код домофона, открывала тяжёлую дверь. Из подъезда на улицу пахнуло затхлым воздухом, и она вошла, зацепив шпилькой порог. В подъезде нещадно дуло, пахло кошачьим присутствием и, вдобавок на Настасью Ивановну грязно выругался бомж, который, аппетитно чавкая, ел с расстеленной на ступеньках газетки остывшие пончики.
   - Чо вылупилась-то? Проходи мимо... Тут не угощают, шлёндра!
   Настасья Ивановна была вынуждена быстро пройти мимо, задержав дыхание. Свернув за угол к лифту, и нажав на кнопку, она услышала, как открылась входная дверь.
   - Подождите!
   Входная дверь хлопнула, кто-то вошёл в подъезд и раздался приглушённый разговор. Настя осторожно выглянула из-за угла - у двери копошились два человека. Бомж почему-то взвыл и, схватив газетку и роняя пончики, вывалился из подъезда с громкими проклятиями.
   - Вам на какой? - Возле Насти стоял улыбчивый молодой мужчина. - Что-то я вас раньше здесь не видел.
  - На третий, - бодро сказала Настасья Ивановна. - Может быть, знаете Диану Пыльникову?
  - Пыльникову?.. Ну, конечно. Кто в нашем доме не знает Диану Пыльникову? Заходите, мне на восьмой, - мужчина фыркнул.
   - Тогда вы первый, - отступила Настасья Ивановна. - Я выйду раньше вас.
   - Ладно, - весело протянул тот.
  
  
  Дом в районе Октябрьского поля. Николай Игоревич только что вошёл в квартиру и быстро обошёл пустые комнаты. Он почему-то надеялся, что Настя дома, и разогревает для него блины в микроволновке. Ах, эти Настины блины с сёмгой... Но жены дома не было.
  Курва посидел, не выпуская телефона из руки. Похоже, сотовый Насти был отключён? Курва послал ей около десяти сээмэсок, даже не заметив этого.
  Настя... Его прекрасная Настя.
  Когда телефон завибрировал, Николай Игоревич вздрогнул.
  - Да! - крикнул он. - Да, говорите, я слушаю вас.
  Усилием воли он заставил себя замолчать, но звонивший тоже молчал.
  - Алло? Я вас слушаю, говорите, - сухо пробормотал Николай Игоревич.
  - Хотите идентифицировать останки своей жены, гхм?.. - спросили его.
  - Что-о-о?.. Повторите, что вы сказали! - крикнул Курва. - Кто вы?..
  - Она в морге. Я вам звоню-звоню, а вы трубку не берёте, - ответил ему незнакомый голос.
  - Что вы сказали?.. - закричал Курва. - Что вы сказали?..
  - Повторить? - переспросили его.
  - Откуда у вас мой домашний телефон? - перебил Николай Игоревич. - Я хочу знать, почему я должен вам верить?
  - Адрес, по которому находится морг, называть? - устало спросил голос. - А верить в бога не мешало бы, господин директор.
  - Называй!
  Перед выходом из дома он позвонил Бессоницыну.
  - Твоих рук дело? Пощады не жди.
  - Что-о-о? Николай, я ничего не де...
  - Я знаю, ты обращался в детективное агентство, чтобы следить за моей Настей!
  - Но я ничего не делал, Николай, послушай меня...
  - Ты не жилец, если с Насти упадёт хотя бы волос. В общем, пиши завещание, - Курва прервал разговор и стремительно вышел из квартиры. Потом вернулся. Мрачно оглядел бежевые стены спальни, словно прощался, и снова вышел на лестницу. Проходя мимо "Mitsubishi", который пригнал Царедворский, Курва неожиданно всхлипнул. С заднего сидения на него глядел розовый слон...
  В квартире за сейфовой дверью было тихо и пахло разлитыми духами "Фьюжн". За окнами гудела и шевелилась Москва, мчались автомобили и скакали лошади, чудом дожившие до наших дней.
  
  
   АППЕТИТНАЯ ДОМАШНЯЯ ЖИВНОСТЬ
  
  
  Дверцы лифта схлопнулись и исчезли. Настасья Ивановна запомнила это, и ей вдруг стало нечем дышать... Она не видела, что стоявший позади неё мужчина прыснул ей в лицо из небольшого огнеопасного баллончика, похожего на заправочный. Кабинка лифта остановилась на третьем этаже, он глотнул свежего воздуха и с прижатой к груди, чтобы не сползла на пол женщиной, поехал вниз.
  - Что со мной? - несвязно спрашивала она, когда очнулась - кто-то тащил её волоком к дверям подъезда, стальные шпильки царапали бетонный пол. Больно дёрнув женщину за длинную тунисскую сережку, знакомый голос предупредил:
  - Заткнись, сука или убью, - и открыл ногой подъездную дверь. - Тяжёлая какая, тварь! - взвалив Настасью Ивановну наподобие ковра на плечо, мужчина быстро пошагал к машине.
  Навстречу к подъезду шла престарая на вид бабка, укутанная в платок поверх меховой шапки со звездой.
  - Ну, как я люблю женскую логику! - весело произнёс Буба-Стилет с тяжёлой ношей на плече.
  - Ттт-ттыччч...тыч-чего это, сынок, а? - спросила его бабка.
  - Коллекционирую гитары, - улыбнулся ей во весь рот Буба, показав все фиксы на зубах.
  - Так это ж вроде...баба, сынок? А ну-ка положи её на землю, я ещё погляжу, - присвистнула, не сходя с места, бабка. - Ты чего это, супостат, творишь?.. Стой, стреляю! - зашипела она и вертанула перед носом Стилета сумкой с мандаринами.
  - Бабуся, в смысле... ну, пьющая мать - позор семьи! - прискорбно сморщился и изрёк Буба и, наклонившись, шёпотом добавил: - Не срами уж меня, старая.
  - И не говори касатик, и не говори...И не говори! - влёт согласилась бабка. - Может помочь? Ты куда её тащишь?
  - Спасибо, мать, - отказался от услуг Стилет. - Вон машина моя.
  - А ты ей денег поменьше давай, - посоветовала вслед бабка. - А и совсем не давай!
  - Не дам больше, мать, не дам, - пообещал Буба. - Сам лучше пропью, мать, ты иди, давай... А то лёгкие застудишь.
  - Спасибо, сынок! - от души расшаркалась бабка.
  Дверь подъезда хлопнула, а Буба спокойно дошёл до машины и усадил вялую Настасью Ивановну на заднее сидение, кивнув старшему Чин-Чину. Тот, ворча, пересел туда же.
   Буба сел на его место и зорко оглядел двор через тонированные стёкла "Жигулей". Ни души, словно специально, отметил он. Кроме скрывшейся в подъезде бабки ни одного человека не было видно. Правда за выступом мусоропровода, вроде копошился какой-то человек, но он стоял к ним задом и не поворачивался.
   Буба достал сигарету и с видимым удовольствием закурил. Братья Чин-Чины в это время с непередаваемыми выражениями лиц разглядывали обморочную Настасью Ивановну и обменивались взглядами.
  - Аппетитная домашняя живность, - глядя на лежащую без чувств Настю, фыркнул Буба.
  - Ненавижу я их, - старший Чин-Чин, сидящий рядом с Настасьей Ивановной нервно зевнул.
  - Чего это? - фыркнул с водительского сидения его брат.
  - Жрут, спят, трахаются целыми днями, суки! Ничего не делает, а вся в золоте и рожа, как из журнала... Сучища загорелая. Тварь! Придушил бы, - процедил он сквозь зубы.
  - Неуместный юмор, - покосился на старшего Чин-Чина Стилет. - Лучше побрякушки с неё сними!
  - А хошь, правда, придушу? - предложил Чин-Чин и, сжав Настасье Ивановне горло двумя руками, стал душить. Настасья Ивановна засучила ногами и едва слышно застонала.
  - Эй... Охренел, что ли? - Буба перегнулся и лениво оттолкнул старшего от Насти. Тот неохотно разжал руки.
  - А я б такую поцеловал, - младший Чин-Чин задумчиво смотрел на рваные колготки похищенной. - Рот в рот... На полчаса.
  - Куда?! - состроил изуверскую рожу его брат.
  - В кончики губ, ну и подожди-дожди-дожди...
  Чин-чины весело перемигнувшись, заржали.
  - Ты, баклан, явно не в её вкусе. Мил дело придушить, - старший посмотрел на свои руки, потом снова на шею Настасьи Ивановны.
  - А не переложить ли её в багажник? - вдруг задумчиво произнёс Стилет.
  - В наш багажник она не влезет, - перебил младший Чин-Чин.
  - А если попробовать?..
  Обворожительная даже в обмороке Настасья Ивановна Курва прерывисто дышала и стонала.
  - Только не здесь. У дома какой-то старый пень ходит, - младший Чин кивнул на сутулого пенсионера с мусорным ведром, который шёл мимо.
  - Чего не едем? - поинтересовался Стилет. - Надо бы ей кляп в рот. На, - протянул он тряпку старшему Чин-Чину, подобрав её с пола. - Только смотри, чтоб не задохнулась.
   Машина тяжело тронулась... Пенсионер с ведром недолго смотрел вслед, потом сплюнул на асфальт, повернулся и, покачиваясь, вошёл в подъезд.
  
  
   МОКРАЯ КУРИЦА
  
  
   Сначала сквозь навалившуюся дурноту она услышала:
   - Мешок вынь из багажника!
   - И монтировку с битой.
   - А обрез?
   - И его давай сюда... Наручники найди, лохов ещё много!
   Потом её взяли за руки и ноги и потащили куда-то, Настасья Ивановна успела лишь увидать кусочек неба и чей-то злой, как у цепной собаки, прищуренный глаз. Сильная боль внезапно взорвала голову... И всё закончилось.
  
  Бывший компаньон Курвы некто Михаил Сергеевич Бессоницын, набирал номер телефона детектива, которому оплатил заказ несколько дней назад. Но все попытки дозвониться оказались безуспешны.
  Бессоницын долго гипнотизировал точку на стекле кухни, потом вскочил и, проверив наличие паспорта и денег в карманах, быстро вышел из квартиры с маленьким дорожным чемоданом.
  Он абсолютно упустил из памяти, что на плите варятся поставленные им ещё полчаса назад пельмени. Михаил Сергеевич кинул их в воду и помешивал, когда ему позвонил его бывший компаньон по бизнесу - Курва.
  Выходя из подъезда Бессоницын был готов к нападению, поэтому споткнулся и даже присел, но выстрела не последовало... Тем не менее, пробегая стометровку от своего дома до гаражей, он уже не жил... Ему казалось, что за ним по пятам крадётся целая рота киллеров, посланная бывшим компаньоном для его уничтожения.
  - Бог мой, я жив! - облегчённо выкрикнул он, когда сел в машину и заблокировал все двери. - Значит, у меня ещё есть шанс оправдаться!
  Объезжая пробки, он ехал на улицу Сторожевую.
  В небольшой приёмной агентства "Крыша" всё так же сидела и сладко зевала пожилая секретарша лет двадцати пяти в юбке и сапогах, какие обычно надевают стриптизёрши, чтобы скромно приблизиться к шесту.
  - А детектив Беспородный на месте? - не выдавая волнения, поинтересовался Бессоницын.
  - Нет, его не было сегодня, - секретарша пожала плечами.
   - Он не звонил, когда придёт? - Михаил Сергеевич настырно поглядел на телефон на столе.
   Секретарша нагнулась, чтобы поправить сапог на длинной ноге.
   - Нет, - покачала головой она.
   - Скажите, а если я подожду его здесь у вас?.. - нерешительно спросил Бессоницын. - Мне нужно выслушать его отчёт о проделанной работе.
   Секретарша вздохнула.
   - Я не советую вам ждать. Иногда господин Беспородный не появляется здесь по три дня.
   - А вы не дадите мне его домашний адрес? - тихо попросил Бессоницын, и ему вдруг почудилось, что его голос звучит, как из другой комнаты.
   "К чему бы?" - подумал он.
  Секретарша покачала головой.
  - Это невозможно.
   Через минуту Михаил Сергеевич вышел из детективного агентства и опустился на лавочку неподалёку от входа. Он сидел около часа, замёрз на ветру и решительно пошёл к своей машине.
  - Хоть бы сегодня улететь в Таиланд, - пытаясь завести машину, бормотал он.
  Мотор отчего-то глох, а фары произвольно мигали... Через пару минут машина всё-таки завелась, но в центре Москвы змеилась огромная пробка - автомобили стояли с включенными двигателями и гудели, словно провожали кого-то в его последний путь.
  Начавшийся в это время на кухне его квартиры пожар уже не имел для Бессоницына никакого значения... Пробка за час рассосалась и его машина, среди других, помчалась в сторону аэропорта. Михаил Сергеевич почти доехал до Шереметьево, если бы во встречной машине ему не почудился за рулём профиль детектива Беспородного. Похожая "Honda Shuttle" пролетела мимо и у Бессоницына вдруг появилась надежда. Он снова достал телефон и, торопясь, стал набирать номер детектива, одновременно гадая, где бы можно побыстрее развернуться.
  Через пять минут его автомобиль вылетит на встречную полосу, где, смяв мотоциклиста, юзом угодит под колёса несущегося грузовика за рулём которого сидел высокий брюнет с вытаращенными от постоянной бессонницы глазами. Всё произойдёт в течение пяти секунд.
  
  
  Настасья Ивановна Курва очнулась в обволакивающем жестяном мраке багажника и услышала сквозь шум двигателя голоса:
  - Чего ты руками машешь? Душить её нельзя, забудь об этом!..
  - Подожди-дожди-дожди... А почему?
  Настасья Ивановна попыталась перевернуться. Голоса продолжали бубнить о том, жить ей или не жить.
  "Нет ощущения реальности!" - подумала Настя, теряя сознание.
  
  
  Тот самый пенсионер с мусорным ведром - Виктор Бухтеев, шестидесяти восьми лет от роду, снова вышел из дома уже без ведра и тревожно огляделся по сторонам.
  - Непорядочек, - буркнул он и, вытащив пачку с одной сигаретой, хмуро закурил.
  Именно он сообщил начальнику службы безопасности Департамента современных химических технологий, что какую-то даму, очень похожую на "мокрую курицу", два молодых амбала усадили на заднее сиденье серых "Жигулей" около второго подъезда дома Љ143-а и машина после этого быстро уехала.
  - Куда они уехали, Виктор Эдуардович? - спросил Патлачёв.
  Бухтеев уверенно указал направление.
  - За угол? - обрадовался Патлачёв.
  - Ну да, - важно ответствовал Бухтеев. - За угол.
  Патлачёв быстро набрал телефонный номер.
   - Вашу мокрую курицу, Николай Игоревич... - начал докладывать он.
   - Что-о-о?..
   - Нашу... то есть вашу Настасью Ивановну, скорей всего, похитили, - и начальник службы безопасности кратко повторил устные показания пенсионера Бухтеева.
  
  
  "Хмурая весна для меня... хмурая!" - думала обворожительная Настасья Ивановна, очухавшись в багажнике. Машину нещадно трясло, сапоги со сломанными шпильками лежали почему-то рядом с её носом. Настасья Ивановна отодвинула их и начала устраиваться поудобнее, но через минуту поняла, что это невозможно. "Про меня напишут: беременная жена директора департамента скончалась, не приходя в сознание!" - подумала она и, выплюнув кляп, закричала. Но никакого изменения в своём жалком положении не обнаружила ни через минуту, ни через две.
  - Бадья это всё, бадья... Убить и закопать! - перестав кричать, услышала она голоса.
  - Подожди-дожди-дожди... Закопать всегда успеем...
  Машина подпрыгнула на ухабе и Настасья Ивановна, ударившись виском о какую-то железку, снова отключилась.
  
  
  Старый дом с облетевшей штукатуркой постройки позапрошлого века. В подъезде пахнет гороховым супом и снадобьем от тараканов.
  В квартире за хлипкой дверью тихо журчит телевизор, на плите в кухне греется в сковороде пшённая каша с кусочком сливочного масла. Феликс Иванович, зевая, смотрит на телефон одним глазом, потом другим, протирает их... И телефон начинает звонить! Феликс Иванович поднимает трубку, погрозив предварительно пальцем Шеврону. Пёс гоняет по кухне взмокшую Грету - у животных война из-за мозговой косточки.
   - Что у вас? Докладывайте, - велит Пасичник.
  - Баба в багажнике.
  - Везите, - выслушав отчёт, решает Пасичник и смотрит на канарейку, та который день грустит. Канарейке нужен муж, причём срочно, мелькает в голове у Феликса Ивановича. Или хотя бы любовник.
  - Нё выпускайте её, - велит он Стилету и кладёт трубку.
   Поев пшённой каши и накормив свой зверинец, четырежды судимый бодрый старичок сидит и думает, буравя глазками телефон.
  Через час он находит на соседней улице работающий таксофон и набирает номер телефона Николая Игоревича Курвы. Соединение происходит. Пасичник улыбается, его стальные коронки кровожадно сверкают, Он начинает пугать.
  
  
  Час назад покрытого чёрным полиэтиленом Бессоницына загрузили в труповозку.
  - Михаил Сергеевич? - переспросил санитар морга, принимая новоприбывшего. - Уж не Горби ли?..
  - Сплюнь, - потребовал водитель труповозки. - Я Горби уважаю. И жена моя уважает. Оба уважаем!
  - За что, позвольте вас спросить? - весело осклабился санитар морга, ультрамариновый, как баклажан мужчина с недельной щетиной, убирая останки Бессоницына в холодильник.
  - Он Россию освободил, - у водителя труповозки после этих слов возник заметный тик лицевых мышц. Он придержал их рукой и выдохнул, потом сплюнул.
  - А от кого? От миллионов, что ли подохших после развала страны? - ласково спросил санитар.
  - Да ты што, а-а-а... кувшинное рыло?
  - А ты што, а-а-а?..
  И они подрались.
  Ибо плохо врать самому себе.
  
  
  Старый деревянный дом на краю деревни Чайниково. Прохладно идиллически.
  - Гуртуемся и тащим! В дом или в сарай?.. Или пусть в машине сидит, а?.. Может, ночью обратно повезём! Ладно, пусть тут пока, - Буба, надев наручники Настасье Ивановне, вылез из машины. Потом вернулся и сунул ей в рот кляп.
  Они только что вытащили её из багажника и усадили на заднее сиденье "Жигулей".
  - Ну, что ты на неё вылупился, отвянь тебе говорю! Взбитая баба... стройная, золотые волосы, светлая кожа, - рассматривая бесчувственную Настю, проворчал Буба-Стилет, оглядываясь на братьев. - Не твоего поля ягода...
  - Красота это изобилие, - кивнул старший Чин-Чин. - Ну, дайте я придушу её всё-таки? Чо вам жалко... Жалко, да?..
  - Я те придушу, я те придушу, - ворчливо запретил Стилет, закрывая Настасью Ивановну в машине.
  Сунув ключи в карман брюк, он внимательно смерил взглядом старшего Чина. На улице холодно и сыро.
  - Ты про какое изобилие сейчас трепался, я не понял? - младший Чин зевает во весь рот и ёжится.
  - Ну, зад должен быть, груди там, - старший Чин показывает руками, какой величины должны быть груди и зад.
  - А что нормальный у неё зад. Объёмный даже, - не соглашается младший Чин. - И правая половина и левая. Стилет, а давай её в дом занесём, а? Обмерим...
  Буба хмуро отмахивается, в его глазах раздражение.
  - Бадья это всё, - старший Чин злыми глазами всматривается в тонированное стёкло. - Я теперь только с девушками, чтоб ты знал!
  - Да ты что? - делает вид, что удивился Стилет. - А с какого дня? С сегодняшнего?
  - Правда, - кивает младший Чин. - Он теперь только с бабами... Стилетик, ну, давай её в дом возьмём, а? - задиристо и настойчиво канючит он. - Ничего с ней не сделается!
  - Не убудет от суки, - от души добавляет старший Чин-Чин.
  - Ша, - Буба-Стилет хлопает по губам младшего Чина пятернёй и, кивнув на тёмные окна дома, говорит: - Пошли... Отвянь от бабы. Не жрали весь день. Пожрём и будем ждать звонка!
  - Ну, а бабу-то? - старший Чин злится. - Ты хоть объясни почему - нет?.. Нет, ну почему? Почему-у-у?..
  Буба, не говоря ни слова, идёт к калитке, Чин-Чины идут следом, перекидываясь известными словами. На улице темнеет.
  
  
   МАРТОВСКАЯ НОЧЬ
  
  
  Николай Игоревич вышел из морга и облокотясь на крышу своей машины заплакал. Телефон в кармане завибрировал, звонил начальник службы безопасности Патлачёв. Из разговора с ним Курва узнал, что детектив Суховей утром попал в аварию.
  - Авария серьёзная?..
  - Его госпитализировали, так что за вашей супругой он не следил сегодня, скорее всего, - Патлачёв помолчал. - Мы послали наших сотрудников по всем возможным адресам с целью розыска Настасьи Ивановны. Вам кто-нибудь звонил?..
  - Кто? - потрясённо переспросил Курва.
  - Похитители, - буднично произнёс Патлачёв.
  - Из морга позвонили, - Курва покосился на раскрытую дверь прозекторской и сел в машину.
  - Откуда?..
  Курва вытер рукой мокрое лицо.
  - Тут лежит женщина. Она действительно очень похожа на Настю... Просто один в один моя Настя! Но это не она, Патлачёв...
  
  
  Под окнами на улице мотаются два фонаря на ветру. Уже довольно поздно.
  На плите в кухне остывает в кастрюльке картошка с укропом. Феликс Иванович, зевая, смотрит одним глазом на телефон.
  - Сейчас я ему позвоню, - говорит старичок своим питомцам: крысе и псу. Канарейка спит в закрытой шёлковым платком клетке.
  Хромая, Пасичник, начинает собираться.
  - Посижу на дорожку, - перед выходом на улицу решает он. Рука его привычно тянется к книжке афоризмов. Пёс и крыса переглядываются.
  
  
  Пенсионеру Виктору Эдуардовичу Бухтееву не спалось... Он выглядывал из
  своего окна, припоминая детали увиденного им сегодня похищения. Яркий пятачок от фонаря перед самым подъездом, орущие коты и редкие прохожие навевали печальные мысли о террористах, которых в Москве в настоящее время, как грязи.
   - Просто на глазах крадут простой народ! - тихо восклицал Виктор Эдуардович, поглядывая на мирно спящую под двумя одеялами супругу. - Наверное, вывезли в лес и изнасиловали! Ой, говно-мужики... Наверное, убили уже, - ближе к утру пенсионер Бухтеев почувствовал лёгкое недомогание в ногах и лёг спать.
  
  
  "Мудрым считается тот, кто умеет подчинять свои чувства велению рассудка. Ведь разгневаться может и глупец и мудрец, но глупец, ослепленный гневом, становится рабом своего гнева. В пылу бешенства он сам не ведает, что творит, и все его поступки ему же оборачиваются во зло", - Феликс Иванович Пасичник прочёл наизусть заученную мудрость и, решительно хромая, вышел за дверь.
  Была ночь, морозило. Феликса Иванович сунул левую руку в карман и огляделся.
  Всё должно было произойти этой ночью. Ведь днём пугать практически бесполезно. Ну чего, скажите, можно испугаться белым днём?
  
  
  Николай Игоревич Курва припарковался у дома, когда раздался второй звонок.
  "Тот же голос", - отметил он.
  - Мы вернём твою бабу завтра вечером, если утром ты тихо-спокойно
  поставишь визу под документами.
  - Какую визу? - не выдержав, закричал Николай Игоревич. - Я сейчас же её
  поставлю!
  - Тольяттинский комбинат органического синтеза, помнишь такой?
  - Тольяттинский комбинат?.. Но я подписал всё ещё вчера! - вырвалось у
  Николая Игоревича. - Всё подписано!
  - Вчера?..
  - Вчера.
  Наступившая тишина напугала Николая Игоревича больше, чем угроза.
   - Это точно?..
   - Да!.. И я прошу вернуть Настю... Я никому не скажу, - поторопился сказать он. - Я приеду за ней сейчас, только скажите, где она? Повторяю, я всё подписал! - закричал он. - Документы должны были уйти в министерство с курьерской службой! Я не проверял, но сегодня же проверю...
  - Никакой милиции. Слышите?
  - Никакой, - мгновенно согласился Николай Игоревич. - Но зачем вы это сделали?.. Понимаете, я бы в любом случае подписал этот приказ, - упавшим голосом произнёс он.
  - Так что же не подписывал?.. - ехидно оборвали его. - Никому ни слова, за тобой следят! Документы должны уйти в министерство, тогда возможно вернём твою бабу, - тут связь прервалась.
  Курва набрал номер начальника службы безопасности Патлачёва, но не успел нажать кнопку вызова.
  - Что значит, возможно? - спросил он себя. - Что это значит? Вернут мне Настю или не вернут?..
  Он с минуту смотрел на свой погасший телефон, затем кинул его на сиденье рядом. Ещё через минуту тёмно-зелёный "Mercedes" ехал в сторону Фонарной улицы. Ночевать одному Курве просто не пришло в голову.
  - Я хочу поговорить, зайка, - набрал он номер.
  - Ты где?.. Где? - ответила на звонок Сабиночка. - Ко мне едешь? Вау, приезжай, любимый!.. Жду тебя.
  Мартовская ночь продолжалась.
  
  
   УТРО ПЯТНИЦЫ НЕ БЫВАЕТ ДОБРЫМ
  
  
  Настасья Ивановна Курва за один лишь день успела избороздить пол-Москвы на подаренной машине, купить себе розового слона и музыкальный горшок с покемонами, затем она зашла в подъезд любовницы собственного мужа и получила нестойкое отравление из баллончика с неведомым содержимым, около пяти чувствительных ударов по затылку, пережила лапы душителя на своей лебяжьей шее и сейчас, наконец, очнулась на заднем сиденье автомобиля, пристёгнутая наручниками к двери. Была ночь, тонированные стёкла "Жигулей" совсем не прибавляли света в салоне... "Включи инстинкт и спасёшься", - пришла в голову спасительная мысль. Усилием воли уняв дрожь и выплюнув кляп, она потихоньку начала вынимать руки из наручников, но ничего не получалось - наручники, словно специально, были маленькие.
  - Детские что ли? - безуспешно пытаясь их снять, она в кровь поранила запястье.
   Через несколько минут вновь сконцентрировавшись на наручниках, Настя стала вертеть рукой, пытаясь освободиться, одновременно она прислушивалась к себе: у неё безумно болел живот - его просто выворачивало. И вторая волна страха накрыла её.
   - Господи, сохрани моего ребёнка и меня, - сглотнув, попросила Настя и раненая рука вышла из наручника. Осталось высвободить другую руку, пристёгнутую к двери.
   - Я же просто... Я же просто хочу в туалет! - вдруг осенило её. - Боже мой, какое счастье!.. Нет, я этого не выдержу, - Настя выдохнула и с наслаждением пописала прямо на сиденье через колготки, а через минуту освободила другую руку и попыталась открыть дверцу машины.
  "Где он, мой муж?.. Может, ищет меня?" - вдруг подумала она, устав от бесполезного дёрганья заблокированной двери.
  Настя некоторое время просто сидела, раздумывая, что же ей делать дальше?.. На сиденье было мокро, остывающая моча пощипывала ноги, и Настасья Ивановна неожиданно для себя заплакала в голос...
  
  
  В это время в доме напротив, Буба, длинный малый с веснушчатым лицом и братья Чин-Чины ели горячую яичницу и запивали её пивом. В кухне небольшого деревенского дома раздавалось весёлое чавканье оживлённых молодых парней.
  
  
  В эти же минуты "Mercedes-Benz" Николая Игоревича притормозил перед ямой с предупреждающими флажками. Курва решил не рисковать и поехал к любовнице со стороны соседней улицы. Он аккуратно развернулся и пожалел, что с ним нет, как обычно, верного Карпыча.
  Растрескавшийся асфальт перед домом любовницы был похож на последствия серьёзного землетрясения, которое внезапно случилось в его отсутствие. Свет из знакомого окна немного успокоил Курву, но выходить он не спешил. Николай Игоревич вытащил бумажник, раскрыл его и посмотрел на фото жены. Его Настя улыбалась в тридцать два зуба и Николай Игоревич ни с того ни с сего рассерчал.
  - Говорил... Просил и настаивал, чтобы ездила с водителем! Нет, поехала одна, дура, - простонал Курва, закрыл машину и направился к подъезду, в котором жила любовница.
  На его козырьке сидел кот и махал Курве кончиком хвоста. Николай Игоревич прищурился и обматерил кота, тот оскорблено взвыл и чуть не сверзнулся с козырька, но удержался, сбалансировав хвостом в самый последний момент.
  Курва вошёл в подъезд, постоял, привыкая к темноте и свернул к лестнице.
  - Куда идёшь, тупица? - спросил его кто-то, сидящий у батареи.
  Курва вздрогнул так, словно его припечатали на месте и, косясь на дикого горожанина краем глаза, стал молча подниматься наверх - лифт ввиду ночного времени был отключён.
  - Кто?.. - звонко выкрикнул голосок из-за двери после его настойчивого звонка.
  Курва подавленно молчал, засунув руки в карманы.
  "Жеманница, - поморщился он, - знает ведь, что приеду".
  - Кто там, а?.. - похоже, Сабиночка намеревалась дурачиться долго.
  - Это я, Сабиночка, - раненым голосом отозвался Курва. - Я это, любимая, открой.
  Когда любовница открыла, Курва зажмурился - Сабиночка стояла в чём мать родила и, до таких мелочей Николай Игоревич был необычайно дотошен - босая. Африканские розовые косички спускались ниже пупка и бёдер и обвивали её тело наподобие верёвочек.
  - Поругался со своей бабкой? - задиристо спросила она. - Угадала?..
  - Нет-нет, - стряхивая пальто, помотал головой Курва. - Ты просто хороший собеседник, Сабиночка... Сними с меня брюки, пожалуйста!
  - Брюки? - вспыхнула Сабиночка. - Не смеши, а то у меня сейчас тушь потечёт... Иди за мной, - и виляя бёдрами направилась на кухню, шлёпая по паркету босыми ногами. Курва, любуясь трясущимися прелестями, шёл следом.
  - Расскажи, что случилось, садись, садись, - Сабина кивнула на стул у окна. - Коля, у тебя же руки холодные!
  - У нас не банальная любовь, девочка моя, - Курва уже с минуту держал нагую Сабиночку на коленях и пытался рассказывать. - У неё днём заглохла машина на Сретенке, что-то с колесом...
  Сабиночка кивала, спрашивая время от времени:
  - Так ты купил ей машину? А мне?.. Какую ты ей купил? Ну, ничего себе!
  - Детка, - продолжал Курва. - Дослушай сперва.
  - Да, хорошо. Но имей в виду, что я не прочь бы завести ребёнка, посещать светские рауты и тоже, как она, покупать розовых слонов, - лукаво продолжала комментировать рассказ Курвы любовница, расстёгивая его брюки. - И сидеть с тобой у камина, я тоже не против, любимый мой.
  - Зачем? - вдруг удивился Курва.
  - Вместе с тобой, вместе с тобой, - шёпотом ответила Сабиночка. - Любимый, дай, я надену...
  - ...бикини, Сабиночка! - задохнулся Курва
  - Секс в бикини?.. Что-то новенькое.
  - Я хочу разорвать их на тебе, Настя! - Курва, прищурившись, смотрел, как любовница запрыгивает в золотые стринги.
  - Конечно, милый. Ты не заснул? - подмигнула она, снова усаживаясь к Курве на колени.
   - Почему - заснул? - удивился Курва.
  - Ты назвал меня Настей, - и Сабина пребольно щёлкнула Николая Игоревича по носу. - А помнишь, как ты пришёл ко мне с фуршета и заснул на диване, как старый беременный лев, а?.. - мгновенно перевела разговор она, увидев мелькнувшее в глазах Курвы раздражение.
   - Я...тебя порву, Сабиночка, девочка-ромашка, - Курва с наслаждением рвал трусы на Сабиночке, сдирая их сантиметр за сантиметром и наматывая их на пальцы.
  - Я моложе, чем твоя жена, - выгнулась кошачьей дугой любовница и зашипела. Трусы на ней наконец-то были порваны.
  - Она уникальная, - Курва отбросил стринги на подоконник.
  - Как это - уникальная? Это она - уникальная?.. - задохнулась Сабина, двигаясь в такт медленным движениям Курвы.
  - Моя жена, - продолжая доводить любовницу до оргазма, кивнул Николай Игоревич и грубо закрыл её рот ладонью.
  - А что же ты делаешь здесь?.. - отдышавшись, через пару минут ласково спросила Сабина, осыпая Курву быстрыми поцелуями.
  - Я не знаю, - проворчал он. - Хочу есть, например, а что?..
  - Приступ голода? - хрипло засмеялась Сабиночка и, сорвав с ручки двери фартук, кивнула: - Картофельную запеканку будешь, любимый?
  - Угу, - Курва встал и помыл руки под краном. - И выпить бы.
  - Коктейль? - Сабина закинула корытце с запеканкой в микроволновку и, прыгнув в туфли, достала три бутылки.
  - Что за коктейль?..
  - Во-первых - виски, мой дикий самец, - Сабина облизала губы и поставила два бокала перед ним. - И гавайский ром, мой тигр, - она плеснула дважды из бутылки и, нагнувшись, медленно расстегнула пуговицы его рубашки. Курва сидел с расстёгнутыми брюками, счастливый, лохматый и блаженно улыбался... Внезапно увидев своё отражение, он фыркнул и заржал.
  - Лайм, любимый, вот сюда, - нога в туфельке скользнула под столом. - И гвоздика, - тряхнула головой Сабиночка, засовывая туфлю поглубже. - И амаретто, любимый... Без амаретто никак, - ласковым шёпотом заявила она.
  У Николая Игоревича в глазах плыли круги, он осторожно вытащил туфлю любовницы и многозначительно посмотрел на запеканку.
  Через полчаса в спальне.
  - А может быть она не против, что её похитили? - заметила Сабина, снимая с Николая Игоревича брюки и морщась на его отвисший зад.
  - Ты меня любишь? - Курва смотрел на узоры ковра на полу.
  - А как же? - Сабиночка аккуратно сложила брюки Курвы и опустилась на колени.
  Они встретились взглядами, и через пару секунд Сабиночка аппетитно зачмокала.
  - Я разрешил... производство в Тольятти, ох... ядохимикатов, - признался Курва, выдыхая скопившийся за день углекислый газ, и ему сразу стало как-то легче.
  Утром Николай Игоревич вышел из подъезда и с удивлением обнаружил свой "Mercedes-Benz" целым и невредимым. Оглядевшись, он быстро подошёл к автомобилю. Отъезжая, Курва с гордостью отметил, что бессонная ночь с молодой любовницей не выбила его из колеи, скорее, наоборот. В машине пахло превосходным коньяком и мужчиной, который едет от женщины.
  - Тупыш, - зло выдохнула Сабиночка и зевнула. Она стояла у окна на кухне голая, помятая и курила. - За внутренней гармонией ко мне явился, старый хрыч! А домашней жизнью ограничиться не хочешь? Ну, я тебе покажу, если твою благоверную не пришьют, а ты не женишься на мне!..
  Курва, тем временем, свернул домой, чтобы переодеться. Закинув грязную рубашку в стиральную машину, он побродил по пустым комнатам и вышел из дома.
  - Не сказал бы, что одиночество приятно, - брюзжал он, разворачивая машину. - Для кого оно приятно интересно, хотел бы я взглянуть... И когда мне привезут Настю? - глянув в зеркало заднего обзора, он вздрогнул - за ним ехала лошадь с телегой. Его "Mercedes-Benz" выпустил из выхлопной трубы тучку дыма и, взмыв над дорогой, полетел.
  Если бы он знал, что было в три часа ночи у деревни Чайниково...
  
  
   "Прожить жизнь и не заработать психического заболевания уже не получится наверное..." - отчаявшись открыть машину изнутри, думала Настя. И стала выбивать стекло ногой, что ей удалось через несколько минут, но вылезти она не успела - машина вдруг тронулась! Настасья Ивановна рефлекторно упала назад. Происходящее ей показалось настолько нереальным, что, сжавшись в комок на заднем сиденье, она начала в голос молиться! Была ночь, машина в которой она сидела куда-то... ехала! Её мотало из стороны в сторону и трясло на ухабах. Лишь через несколько минут Настя догадалась высунуться в окно. Впереди совершенно точно ехал какой-то автомобиль, Настя догадалась об этом по свету фар впереди и красным габаритным огонькам.
  "Похоже, меня кто-то везёт... на буксире? Видимо, машину подцепили тросом! Но кто?!"
  Настасья Ивановна держалась за сиденье и вглядывалась в темноту, когда машина остановилась и резко дала задний ход. Через лобовое стекло она видела какое-то неясное шевеление, словно издали ей махали простынёй. К машине в которой находилась она кто-то шёл... Настасья Ивановна огляделась в поисках какого-нибудь предмета, могущего защитить её. Пошарив под ногами, она с изумлением и радостью обнаружила... кирпич. Уже светало и облачко пара, вырвавшееся из её рта, затенило и смазало лицо, которое появилось в выбитом окне - этакий длинный, похожий на лошадиный, фейс мужчины, с признаками сильнейшего тика.
  За миг до того, как Настасья Ивановна Курва с криком:
  - Йяааа! - успела кинуть спасительный кирпич в страшное лицо, он успел банально представиться:
  - Детектив Беспородный, - именно так и сказал, добавив скрипучим голосом: - Дайте кирпичик-то, от греха... Ну, дайте, дайте-дайте, Настасья Ивановна.
  - Не дам! - крикнула Настя, целясь в детектива. - Уйди, зараза!
   - Как хотите, - не стал спорить тот. - Тогда я пошёл.
  И ушёл бы.
   - Стойте! - высунувшись в окно, позвала Настасья Ивановна. - Вы что, хотите меня тут оставить?.. И это... Откуда вы знаете моё имя? Эй вы!.. Безродный!
   - Беспородный, - поморщился детектив. - Вильям Беспородный...
  
  
   УТРО ПРОДОЛЖАЕТСЯ...
  
  
  Буба-Стилет, длинный малый с веснушчатым лицом и братья Чин-Чины, игокая, вывалились из дома и пошли к калитке. У младшего Чин-Чина в руках была канистра с бензином. Они даже не заметили, что дверь, из которой они вышли - со стороны улицы была припёрта лопатой, которая с грохотом отлетела на пару метров, когда они её открыли. Буба перешагнул лопату, не глядя, а братья перепрыгнули. За кустами мокрой сирени серых "Жигулей" не было. На часах Бубы, которые он поднёс к глазам, было всего лишь 4.07.
  - Угнали, что ли?..
  Чин-чины молчали.
  - Вместе с бабой?.. - Буба поглядел на пустую дорогу в обе стороны. - А ты блокиратор педали тормоза поставил? - в той же спокойной интонации поинтересовался он.
  - Нет, а зачем?.. Там бензин на нуле. Нас не было-то всего час... Гыгык, - младший Чин-Чин вдруг плаксиво захохотал и поставил канистру у ног на землю. - Как она без бензина-то уехала?..
  - Нас не было два с половиной часа, стероидный мозг! - замахнулся кулаком Буба. - И надо было заехать во двор.
  - А подъехать как? - младший Чин оглянулся на узкую калитку, потом на брата.
  Через полчаса стайка киллеров неслась в пустой маршрутке к Москве. Все трое дремали. Пасичнику они решили пока не звонить. Водитель маршрутки изредка косился на них, безошибочно определив род занятий своих пассажиров, ещё когда они проголосовали на дороге.
  Когда Феликсу Ивановичу с утра позвонили, он не удивился. Он готовил несложный завтрак - манную кашу на молоке и жарил яйца. Братья Чин-Чины и Буба-Стилет стояли на пороге, зевая и приглушённо матерясь. Феликс Иванович впустил их и вошёл за ними на кухню. Выслушав и расспросив, Феликс Иванович не подал ни малейшего виду, что разгневан. Ночью он говорил с заказчиком по телефону и был уверен - раз в милицию не заявлено, а завизированные документы ещё вчера отправлены курьерской службой в министерство - задание считается выполненным. Минус - пропавшая вместе с "Жигулями" Настасья Ивановна Курва. Ну, так и чёрт с ней, решил Пасичник, сама объявится. А в снятый дом в деревне Чайниково можно было больше не возвращаться. Так и постановил, но виду не подал.
  - В моём арсенале есть удар, но ты его в этот раз не получишь, - Пасичник уничижительно посмотрел на Чина младшего. - Ты отвечал за машину?..
  - И что? Не заплатят?.. - живо отреагировал за Чин-Чина Стилет.
  - Заплатят, а сейчас езжайте к её дому, - Пасичник помешал кашу.
  - На метро? - удивился Стилет.
  - Вот ключи... Голубой фургон для перевозки мороженого у дома, - Пасичник, хромая проводил их и уселся есть кашу.
   Шеврон и крыса, стараясь не чавкать, ели свои порции из одной миски. Канарейка ещё спала, как всегда, в такую рань.
  
  
   КАК ХОРОШО БЫТЬ ГЕНЕРАЛОМ
  
  
  С утра пятницы в Москве установилась типичная лондонская погода, ветер менялся каждые полчаса с западного на северный.
  Курва подъехал к департаменту, закрывая машину, он вспомнил, как утром в подъезде встретил своего соседа по дому Серёжу, серьёзного молодого человека. Тот стоял внизу у лифта и листал журнал "Forbes".
  - Как ваша супруга? - поздоровался Серёжа.
  - Нормально, - сквозь зубы ответил Николай Игоревич, панически не желая дальнейших расспросов о Насте. - А вы, Серёжа, всё ещё менеджментом занимаетесь?..
  Сосед улыбнулся и кивнул.
   "Кому это выгодно? - поднимаясь по мраморным ступенькам департамента, спрашивал себя Николай Игоревич. - Неужели слежка и похищение Насти произошли из-за неподписанных тольяттинских бумаг? Идиотизм чудовищный... Выходит, если бы я их подписал на день раньше, с Настей ничего не случилось бы? Бред какой... А ведь я мог их вообще не подписать, ведь процент надёжности новой линии критический".
  Неожиданно Курва вспомнил о звонке своему бывшему компаньону.
  - Похоже, Мишка не при чём, тогда зачем он следил за Настей? Надо бы ему позвонить и поинтересоваться!
  Но телефон Бессоницына не отвечал, к тому же снимок Настасьи Ивановны на столе отвлёк Курву.
  - Настя...
  Ну, кто б мог подумать, что обычный курортный роман свёдёт с ума сорокалетнего холостяка, и он помчится к ней в город Рассказов Тамбовской области - в деревянный дом с некрашеным крылечком? Курва отвернулся, но красавица на фото снова заставила думать только о ней.
  В Москве у Насти не было подруг... Ведь подруги - это соперницы, считают абсолютно все провинциальные барышни, а Настя, по сути своей, так и осталась провинциалкой из города, где старые домишки, просевший асфальт, работа за небольшие деньги, козы и куры в каждом дворе сохранились до сих пор и, наверное, сохранятся вечно, как пара рублей на сберкнижке давно умершей старухи.
  Курва вытер набежавшие слёзы, вспоминая, в каких грёзах был, когда решился срочно жениться, чтобы его прекрасную Настасью, не дай бог, не увёл под венец какой-нибудь молодой соперник. А таковые имелись, хотя все они были не чета ему, Николаю Курве!
  
  
  "Я и не знала, что в городе утром столько красивых мужчин и женщин..." - думала Настя, . После кошмарной ночи Москва и её обитатели стали казаться другими. Настя вдруг поняла, что никак не может насмотреться на людей, машины, дома, небо, воробьёв, дорогу. Настя оглянулась на посольство Франции, в котором была бессчётное число раз. Сотни важных персон и она, прекрасная принцесса Анастасия из города Рассказова Тамбовской губернии, и её супруг - директор департамента.
   Настя взглянула на свои посиневшие запястья и сапоги со сломанными каблуками. Её внезапно замутило и от подступившей дурноты, она даже срыгнула горечью, по-плебейски вытершись рукавом.
  - Вы беременны? - участливо спросил детектив. - Везти вас домой?..
  Настя обиженно сморщилась и принюхалась - от неё пахло отнюдь не духами.
  - У вас есть телефон? - игнорируя вопросы детектива, осведомилась она. - Надо бы позвонить мужу. Наверное, с ума сходит!
  - Возьмите, - Беспородный протянул поцарапанный "самсунг". - А я заеду в контору, пока вы решаете, куда вас лучше отвезти, - пояснил он, сворачивая с проспекта на небольшую улицу.
  - Настя! - закричал Курва, услышав в телефоне голос жены. - Ты где?.. Настя!
  - Куда мы едем?.. Скажите адрес, пожалуйста.
  Беспородный назвал адрес детективного агентства и снова взглянул на неё. Тик на лице детектива прошёл и выглядел Беспородный, как агент из какого-нибудь голливудского боевика тридцатилетней давности. Настя задержала взгляд на его скулах, и Беспородный незаметно улыбнулся.
  Светофор.
  Минута стояния в правом ряду. Наконец, машины медленно поехали и тусклая "Honda Shuttle" детектива в их числе.
  - Улица Сторожевая, - прочла Настя табличку на доме, у которого детектив припарковался.
  Они поднялись по ступенькам в офис. В приёмной детективного агентства "Крыша" сидела и сладко зевала всё та же пожилая секретарша двадцати пяти лет в меховых шортах. Мельком взглянув на Настю и увидев идущего следом детектива, секретарша поднялась.
  - Мне никто сегодня не звонил? - Беспородный пропустил Настасью Ивановну в свой кабинет и остановился.
  - Вас вчера искал некий Бессоницын!
  - Он был здесь?
  - Да, и хотел вас подождать, но я сказала, что это бесполезно...
  Настя прислушалась. Вильям Беспородный кому-то звонил.
  - Что-что? - несколько раз переспросил он. - Мне Михаила Бессоницына... А вы кто? А Михаил Сергеевич?.. Я всё понял, - детектив зашёл в кабинет, и закрыл дверь.
  Настя придирчиво выбрала стул и осторожно села. У неё болело всё тело.
  - Скажите, я тоже знаю некоего Мишу Бессоницына, бывшего компаньона мужа. Он ваш клиент?..
  Беспородный кивнул.
  - Вы угадали, он мой клиент и вчера попал в аварию.
  - Миша? - удивлённо переспросила Настасья Ивановна. - В аварию?.. Надеюсь, всё обошлось?..
  Детектив покачал головой.
  
  
  Сказать, что у директора департамента Курвы остановилось дыхание, когда ему позвонила его жена, значит не сказать ничего.
  - Что за фамилия, Настя?.. У кого ты? Подожди, я не понял! - переспросил он.
  - Это детектив, который помог мне спастись. Его фамилия Беспородный.
  - Кто-кто?.. Ты у кого?!
  - Детектив Беспородный, - повторила Настасья Ивановна. - Вильям Карлович Беспородный. Так ты приедешь за мной?..
  - Через полчаса.
  Спустя сорок минут на улицу Сторожевую прибыли Николай Игоревич Курва с начальником службы безопасности департамента Патлачёвым. Задумчиво глянув на жену, словно не узнавая, Курва некоторое время подавленно молчал.
  - Настя, ты не похожа на себя и... Во что ты одета?.. Колготки и запах, - наконец выдохнул он и перевёл раздражённый взгляд на Беспородного. Детектив стоял, перебирая в руках какие-то бумаги.
  - Господин Беспородный, а вы работаете на совесть, - наклонив голову, счёл нужным сказать Курва. - Расскажите, пожалуйста, как и где вы обнаружили Настасью Ивановну. Господин Патлачёв примет все необходимые меры для задержания преступников.
   Беспородный кивнул.
   - Разумеется, расскажу, - пробормотал он.
   Через сорок минут, оставшись в кабинете один, детектив задумчиво повертел в руках ту самую распечатку телефонных номеров, с которой всё и началось... Перфорированная бумажка в его руках шевелилась и норовила улететь - в кабинете гулял лёгкий сквозняк.
  - Бессоницын, - вздохнул Вильям Карлович и повторил. - Бессоницын... Почему он попал в аварию по дороге в аэропорт? И куда так торопился, хотел бы я знать!..
  
  
  Дом в районе Октябрьского поля. Зелёный район, уютные дворики.
  Настасья Ивановна только что вышла из машины и стояла у дороги, пытаясь надышаться московским циничным воздухом.
  В стороне из фургона для перевозки мороженого за Настасьей Ивановной Курвой и её мужем, наблюдала всё та же троица, которая вчера похитила её из дома на Сретенском бульваре: Буба-Стилет и братья Чин-Чины, похожие друг на друга, как валенки.
   - Её привёз муж, - доложил Буба, набрав номер Пасичника.
   - Она заметила вас?
   - Нет, - возмутился Стилет. - Всё, что ли?..
   - Всё, на этот раз отбой. И чтоб ноги вашей там больше не было! - Пасичник прервал разговор.
   Через какие-то секунды голубой фургончик, смешно подпрыгивая, быстро укатил в сторону области.
  
  
  Феликс Иванович Пасичник вышел на крыльцо поликлиники и огляделся.
  Полчаса назад травматолог снял с его ноги гипс. Феликс Иванович закурил и, прихрамывая, осторожно пошёл к остановке.
  - Как хорошо быть генералом, если капрала, если капрала переживёшь, - шагая к остановке и стуча палкой, бубнил он.
  Сломанная нога почти зажила, а операция по похищению жены директора департамента в целом прошла удачно. По крайней мере, заказчик претензий не высказал.
  - Значит, и в этот раз не подкачал, а, Пасичник?.. - спросил он себя, осторожно наступая на больную ногу.
  
  
   НЕТ ОЩУЩЕНИЯ РЕАЛЬНОСТИ
  
  
  Коттедж Добрых на Рублёвке.
  - Миша, ну, почему ни слова ни говорят про твои былые заслуги, а все про ширинку и ширинку? - вздохнула Ирина Ларионовна, откладывая газету.
  - И они туда же?.. - Михаил Иванович поперхнулся чаем.
  - Кому-то это выгодно, Миша?
  - Кому? - Михаил Иванович покосился на жену и отвернулся.
  - Давно не секрет, что тот, кто смог чего-то добиться в этой стране - навсегда ей мерзок и сторонний, - Ирина Ларионовна встала и подошла к окну.
  - Ты про что, Ира? - вздрогнул Добрый.
  - Миша, ты был премьером пять лет и единственный сейчас не у дел, -
  Ирина Ларионовна массировала себе виски.
  - Ты хочешь сказать, я как говно в проруби?.. - неожиданно вырвалось у Доброго. - Да?
  - Ну, что ты, любимый, - Ирина Ларионовна погладила мужа по голове. - Просто в джунглях действует один закон для всех: если ты не охотник, то значит ты добыча, мой будущий президент.
  - Есть такое, - согласился Добрый.
  На улице сияло солнце и звенела капель. Супруги долго молчали.
  - Я не так воспитан, Ира, - кашлянув, сказал Михаил Иванович. - Ну, чтобы хапать больше всех!
  - Если бы ты хапал больше всех Миша, ты не сидел бы сейчас без работы.
  - Ира, я больше всех ни-ни, - Добрый стукнул кулаком по коленке.
  - Страшно, Миша, - Ирина Ларионовна вдруг заплакала.
  - А что страшно-то? - шёпотом удивился Михаил Иванович.
  - Ну, что они прицепились к твоей ширинке? Словно и прицепиться было не к чему за пять лет, - Ирина Ларионовна ненавидяще взглянула на стопку ещё не просмотренных газет и журналов. - Кому это выгодно?..
  - Думаю об этом больше года, - прихлебывая чай, кивнул Добрый. - И знаешь, Ириша, нет у меня ощущения реальности. Малюпусенько нет, а у тебя?..
   В камине трещали дрова. Дважды позвонила дочь и супруги по-очереди поговорили с ней.
  - Ты будешь мусс, Миша? - неожиданно вспомнила Ирина Ларионовна. - У нас есть превосходный мусс. Со вчера остался.
  - Какой мусс? - удивился Михаил Иванович. - Не сейчас... Только не сейчас, любимая.
  - Значит, потом? - улыбнулась Ирина Ларионовна.
  - Потом, любимая, мусс потом...
  
  
   СПЕЦСЛУЖБЫ
  
  
  За соснами в машине, неподалёку.
  - Слыхал?
  - Да-а, - они взглянули друг на друга.
  - Мужчина, который говорит слово - "малюпусенько"...Не комильфо, а?
  - Какая... гадость.
  - Вот именно! А про мусс я сперва напрягся, - агент на сиденье пассажира вытер вспотевший лоб. - Помнишь резидента Мусса?
  - Нет, я не застал его, - агент на водительском сиденье пожал плечами.
   - Эх, крутой был резидент Мусс, - агент на пассажирском сиденье распечатал пачку жвачки и предложил напарнику. - От Дакоты до Техаса тогда бушевали метели... Расскажу, как-нибудь.
   - А сейчас?..
   - Не время, - отрезал тот.
  - Жаль, - молотя зубами жвачку, отозвался водитель.
  
   КОНСОМЕ ИЗ СПАРЖИ С КЛЁЦКАМИ
  
  
   Утром Ирина Ларионовна открыла почту.
   - Какое странное письмо, Миша. Большой текст на твой мэйл. При этом полное отсутствие хоть какого-то обращения, просто на деревню дедушке какое-то!..
   - А кто написал?!
   - Похоже, ресторан какой-то.
   - Распечатай, солнышко, я почитаю, - кивнул Михаил Иванович. - Интересно, что за ресторан?
  Утро продолжалось, как обычно. У бывшего премьера был абсолютно свободный график и он сам отвечал на звонки, иногда меняя голос для инкогнито, забавы и по гороскопу, шутил Михаил Иванович.
  
  
  Звонки с утра.
  - Миша, пойдём в "Табаско", потусуемся?..
  - В закрытый клуб "Табаско"?
  - Ну да, можно с моим телохранителем.
  - Нет, - Добрый вспомнил сломанные уши бывшего охранника того, кто приглашал, весьма влиятельного члена Совета Федерации в 2001-2002 годах.
  "Охрана - серая вездесущая тень", - напомнил он себе.
  - Там степень безопасности на должном уровне, - продолжал зазывать бывший член Совета Федерации.
  - Я без охраны не хожу, - закончил разговор Добрый, положил трубку и повернулся к жене. - Мою шею некоторые, как трамплин хотят использовать, - пожаловался он. - Не звонил год, а тут... Чего это он, Ириш?
  - Вот ведь какие! - Ирина Ларионовна задумчиво стояла у камина, глядя на кочергу.
  И снова звонки-звонки-звонки...
  - Михаил Иванович? Вам звонит церемониймейстер светских вечеринок...
  - Я передам ему, - не своим голосом отвечал Добрый. - А поподробней можно?..
  - На торжественный ужин пригласили всех известных политиков, учёных, музыкантов и вас, Михаил Иванович, - проурчал церемониймейстер. - Согласны? С Ириной Ларионовной сегодня к главному подъезду к девятнадцати часам...
  - И кто там будет за наживку?.. На кого кинутся все сливки истемблишента, чтобы увидеть? Позвольте спросить.
  - Там будет принц Монако, - церемониймейстер понизил голос. - А на десерт арии из оперы "Севильский цирюльник" Россини.
  - Тогда приеду, хотя нет... Нет! Только не сегодня, - Добрый вспомнил, как съездил последний раз в ресторан "Тролль и третье блюдо". Поездка вышла ужасная, особенно если вспомнить их семейного пса, зажаренного в камине.
  "Враги не дремлют, лучше дома посидеть", - решил он.
  Звонок.
  На это раз звонила любовница. Михаил Иванович дёрнул коленкой.
  - Мишинька, приезжай, - воркнула и не дышит.
  - Не могу сегодня, - Михаил Иванович оглянулся на жену. Ирина Ларионовна как раз ворочала кочергой угли в камине. - В следующий раз, - снова дёрнув коленкой, пообещал он и сглотнул. Положив трубку, замурлыкал вполголоса и, чтобы отвлечься, подошёл к ноутбуку жены.
  - Это письмо?.. Вот это, что ли? - взяв из лотка принтера листок и мурлыча, осведомился Михаил Иванович.
  - Да, пришло по почте... Какое-то консоме из спаржи, Миша, - Ирина Ларионовна пошерудила кочергой в огне и разогнулась. - Спам, вероятно. Очередная реклама какого-то нового ресторана.
   Михаил Иванович кивнул и, похохатывая, начал читать:
  - Итак, Ириша, для приготовления консоме потребуется одна телячья кость, 250 грамм белой спаржи, по щепотке сахарного песка и соли, 10 грамм сливочного масла, 200 грамм рубленой телятины. Ещё 50 грамм нежирного творога, 1 чайная ложка панировочных сухарей, тертая цедра от четверти лимона, свежемолотый белый перец и рубленая зелень петрушки для посыпки... Сечёшь?
   Михаил Иванович чихнул, усадил на колени жену и продолжил вслух читать:
  - Итак, побеги спаржи и телячьи кости отварите и достаньте из бульона, а бульон
  процедите через сито. Как всё просто, да, любимая?.. Из мясного фарша и творога слепите маленькие шарики и отварите в бульоне на слабом огне до готовности. Побеги спаржи нарежьте кусочками длиной 3 см и снова положите в бульон. Получившееся консоме из спаржи посыпьте петрушкой и подайте к столу!
  По прочтении супруги поцеловались, и Михаил Иванович вдруг подумал:
  "А на фига мне любовница?"
  Вторая мысль была:
  "А пусть будет!"
  - А адрес там есть, родной? - супруга лежала на Михаиле Ивановиче плашмя. - Неплохо бы туда сходить.
   - Поесть консоме из спаржи? - смахнув супругу на шкуру волка у камина, выдохнул Добрый. - В ресторан "Маурицио"? С клёцками, моя ведьмочка?..
  - Из телятины, любимый, - быстро расстёгивая пуговки, подмигнула Ирина Ларионовна. - Именно в "Маурицио"... Горяченькое на холодненьком.
  В камине полыхало и жгло, а Добрые предавались любви. С портрета на них смотрела собака.
  
  
  Неподалёку. За соснами в машине.
  - Кажется, клюнули, - высморкался первый агент, бросив салфетку в окошко.
  - Чего это у них так трещит? - устрашился второй, вынимая наушники.
  - Может кости? - нашёлся первый. - Сам-то - мужик не маленький.
  - А-а-а...И она - размерчик шестидесятый!
  Агенты беззвучно засмеялись, как их учили в разведшколе в 1979 году. Ещё их там учили беззвучно плакать, но в этот раз обошлось. Не понадобилось.
  
  
   ПОЛНАЯ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ
  
  
   Добрый стоял на ступеньках и ждал супругу. Ирина Ларионовна обещала не задерживаться, правда, обманула, как всегда.
  - Ира, - позвал Добрый. - Ты скоро?..
  Супруга через пару минут показалась на лестнице.
  - Минутку, я ноготь сломала, любимый, - Ирина Ларионовна снова упорхнула.
  Добрый зашёл в дом и решил позвонить. Заспанный голос Шинкарёва рассердил его.
   - Хорошие новости, мы его задержали, Михаил Иванович, - доложил обстановку начальник службы безопасности, когда Добрый саркастически пожелал тому спокойной ночи. - После посещения ресторана вы сможете собственноручно разобраться с ним, Гаврилов в полной вашей власти.
  - Да? - машинально ответил Добрый. - О ком ты?..
  - Тот самый Гаврилов, - удивлённо протянул Шинкарёв. - Ну, который, всему миру показал вашу шири...
  - Ага, ясно, - пробормотал Михаил Иванович и поискал глазами валидол.
  Он дождался, когда супруга выйдет. Спускаясь по лестнице, Ирина Ларионовна улыбалась и шутила.
  - Ира, я сегодня поеду один. Я и Шинкарев, в общем, - Михаил Иванович понизил голос, глядя на меняющееся лицо жены. - Обстоятельства изменились.
  Ирина Ларионовна улыбнулась.
   - Хорошо, милый.
   Добрый с чувством собственного достоинства вышел из дому. Но что-то мешало, он вдруг подумал, а что если Ирина Ларионовна тоже куда-нибудь поедет?.. Допустить этого Михаил Иванович никак не мог. "Завернуть и успокоить!" Вернувшись, он ласково спросил удивлённую супругу, которая стояла внизу у вешалки:
   - Ириша.
   - Что? - супруга уже надевала шубку.
   - Ты куда?
   - Прогуляться, милый, - ответила жена.
   - Далеко? - почувствовал недоброе Добрый. Спину супруга держала необычайно прямо.
  "Чёртова кукла! - возмутился Михаил Иванович. - Только муж за порог, а она - прогуляться!"
   - В садике.
   - А-а-а, - успокоился Михаил Иванович. Садик у дома был больше пяти гектаров и гулять в нём было можно, хоть до следующей зимы. Утихомиренный он вышел и велел Шинкарёву:
   - Поехали.
  - Хорошо, - машина, ведомая Шинкарёвым, тронулась. Два автомобиля сопровождения ехали на обычном расстоянии от бронированного лимузина класса Б-6 экс-премьера - спереди и сзади.
  
  
  Клуб "Мейнстрим" - закрытый и не рекламируемый, в здании без дверей. Вход осуществлялся через подвал через скоростной лифт с торца соседнего здания. Отдельный кабинет в зелёных и золотых тонах.
  Добрый внимательно читал карту вин.
  - Что будете?
  Интонация официанта не понравилась Михаилу Ивановичу, и он с минуту глядел в лощёное лицо халдея. Тот и бровью не повёл. Михаил Иванович даже хотел встать и уйти, но вино в "Мейнстриме" было отличное. Поужинав, Добрый задумчиво набрал номер.
   - Ведите, - бросил он.
  "Всё-таки, закрытость и конфиденциальность - хорошая вещь!" - Добрый встал, прошёлся и сел. Дверь открылась, вошли Шинкарёв и два охранника, а также небольшой человек в модном костюме, которого поддерживал под руку Шинкарёв. На узенькое лицо незнакомца был натянут чёрный чулок, который собственно ничего не скрывал, так как порвался... В глаза Доброму бросилось избитое лицо незнакомца и его блуждающие по сторонам глаза. Он смотрел на север и юг одновременно, хотя в кабинете приват-клуба "Мейнстрим" делать это было несколько вычурно.
   Шинкарёв улыбнулся, кивнув на незнакомца:
   - Вот он, субчик тот самый, Михаил Иванович. Не узнаёте?
  - Это же не он, Шинкарёв! Кого вы привели, а? - Наклонился к модному избитому малышу Добрый. - Вы кто, дружок?
  - Я - клафный... ритактор... книшнага курьера, - выдохнул избитый человек и закатил татарские глаза к потолку.
  - Это что же?.. А, вроде "Harper`s Bazaar", что ли, любезнейший? - догадался Михаил Иванович.
  Синий маленький человек, подумавши с минуту, кивнул.
  - Ваша фамилия? - разозлился Шинкарёв, опуская рукав главреда. Тот моргал и шатался.
  - Каврилоффф... - прошелестел человек и потерял сознание.
  - А сколько вам лет?.. - после поднесения нашатырной ватки к римскому носу Гаврилова, продолжил допрос Шинкарёв.
  - Тридцать пять - как одна копеечка! - сознался тот и снова впал в обморок.
  - По...по чему вы его били?! По голове? - возмутился Михаил Иванович, глядя на пол, где пушистым клубочком лежал главный редактор.
  - К-ккак можно-с?.. - возмутился в свою очередь начальник службы безопасности.
  - А по чему? - упёрся Добрый. - Хотел бы я знать!
  - По лицу, - помахал кулаком один из охранников.
  - Чем... по лицу? - уточнил Добрый.
  - Газеткой, - пожал плечами тот. - А что - нельзя, что ли?
  - Какой? - в сердцах воскликнул Добрый. - Он же хрупкий и не при чём, как видите.
  - "Книжным курьером" его, - пожал плечами Шинкарев и достал из кармана внушительную четырёхполосную газету.
  - И такие последствия? - удивился Добрый.
  - Сами изумляемся.
  - Это не он, - потерял интерес к лежащему Добрый. - Тому сорок, как один пятачок!
  - Можете меня застрелить, но я вас... не знаю! - тем временем счёл нужным сказать очнувшийся.
  - Ты чо, ты чо, бывшего премьера не знаешь?.. - наклонился к нему Шинкарев. - Ну, блин, чо говоришь, а?.. Чо он несёт? - обернулся он к охранникам. - Чо гонишь-то, а?
  - Ниху... не зна!.. - глядя в потолок, отчётливо сказал Гаврилов и стал подниматься на удивление быстро и отряхиваться.
  - Отведите его до метро, - Добрый вздохнул. - Это точно не он.
  - Не он?
  - Не он... Тот был здоровущий Гаврилов!
  - А этот что?
  - Ну, маленький, несерьёзный. Эстет, прямо какой-то...
  - Не он?..
  - Не он!
  Михаил Иванович вдруг пожалел, что придётся так рано возвращаться домой. Он подошёл к окну и отодвинул портьеру. Охранники, Шинкарёв и не тот Гаврилов шли от клуба по проезжей части, редкие в этот час машины объезжали их. Указав правильное направление главному редактору, они постояли и, потеряв того из виду, повернули обратно к клубу.
  Добрый не стал их ждать, он быстро оделся и незаметно, как ему казалось, вышел на улицу через скоростной лифт. Зачем он это сделал? Нет, дразнить собственную охрану он не собирался. Просто его чрезвычайно расстроило, что Гаврилов не узнал его.
  "Не узнал... Меня забыл мой народ?.. А попробую-ка я это выяснить!" - и Добрый свернул в Лялин переулок.
  Прогулка в одиночестве продолжалась недолго, его догнал запыхавшийся Шинкарёв.
  - У меня маячок на ширинке? - устало пошутил Добрый, не глядя на своего начальника службы безопасности. Тот пропустил замечание шефа мимо ушей.
  - Михаил Иванович, - в сторонку кашлянул Шинкарёв. - Вам звонят, - и протянул телефон.
  - Грандиозная тусовка, Миша, приходи, - пророкотал громкий бас из трубки.
  - Хорошо, - мгновенно согласился Михаил Иванович, узнав бас. Звонил известный и влиятельный на капитолийском холме кремленолог Тим Базилевс. - А куда?..
  - Ты где сейчас?
  - В Лялином переулке, - взглянул на табличку Добрый. - Так что за тусовка, и где?..
  - Выставка туалетов для випов, - оглушительно захохотал Базилевс. - В комплексе "Падишах" на Пречистенке!
  - Издеваешься? - поморщился Михаил Иванович. - Поздно уже очки смотреть.
  - Очко - очки? Да не очки, а туалеты, - фыркнул Базилевс. - Не снобствуй, Миша... Кремовый фрак и отсутствие жены приветствуются!
  - А завтра все газеты выйдут с заголовками, как экс-премьер пошёл покакать в "Падишах"? - обиженно предположил Добрый. - Нет, Тима... Нет и нет.
  - Миша, это обычная гламурная вечеринка без папарацци. Переоденься во что-нибудь молодёжное, очки от Bono нацепи и приезжай. Главное не светись!.. В общем, жду тебя, - связь неожиданно прервалась.
  Шинкарёв всё это время задумчиво глядел в сторону.
  - Ну что?.. - повернулся к нему Добрый. - Слышал?
  - Поедете? - вопросом ответил Шинкарёв. - Там уровень безопасности не дотягивает до нормы, Михаил Иванович.
  - Да, поеду, - ответил Добрый. Они возвращались к "Мейнстриму". Узкий Лялин переулок подмигивал коваными фонариками где-то позади.
  - Вам нужно поменять внешность, - оглядел строгое пальтецо экс-премьера Шинкарёв. - Попробуете сами пройти тамошний фейс-контроль, и если вас не узнают, значит, всё о"кей, Михаил Иванович.
  Они остановились у машины.
  - Снимайте пальто, - Шинкарёв протянул руку. - В "Падишах" вы поедете в косухе.
  Добрый пожал плечами и снял пальто.
  - Переодевайтесь, - Шинкарёв достал из багажника сумку и вытащил пару курток. - Выбирайте. На вашем месте я бы одел вот эту жёлтую. Оттеняет превосходно.
  - Что оттеняет, мешки под глазами?.. - пошутил экс-премьер, надел куртку и подвигал плечами. - Удобная, - поразился он. - Как подобрали размер?..
  - Служба, - улыбнулся Шинкарёв. - Очки, Михаил Иванович.
  - От Bono? - нацепив очки, поинтересовался Добрый.
  - От Bono, Михаил Иванович, - кивнул Шинкарёв. - Так едем, значит?
  Добрый кивнул.
  Выставочный центр на Пречистенке сиял, как шкатулка с изумрудами, выкинутая состоятельной истеричкой на улицу в грязь после скандала с мужем.
  - Михаил Иванович, - шепнул Шинкарёв. - Вы идёте первый, а я за вами. Нам ни к чему привлекать внимание.
  Они поднялись по широким ступенькам выставочного центра и свернули к главному входу. У двери на улицу стоял и курил сотрудник фейс-контроля.
  Смерив их взглядом, он заступил дорогу.
  - В чём дело? - развязным тоном спросил Шинкарёв.
  - Вы проходите, - разрешил тот Шинкарёву. - А вот ты выверни карманы, - обратился он к Доброму.
  - Я - Добрый, - не выворачивая карманы, инстинктивно возмутился Добрый.
  - А я - злой, - вздохнул фейс-контрольщик. - С понтами? Та-а-ак, заворачивай!
  - И что я могу сюда пронести? - с отвращением вывернул карманы Михаил Иванович. - В следующий раз специально пронесу.
  - Оружие, наркотики, - фейс-контролёр хмуро разглядывал Доброго.
  - Интересно, в невоенное время откуда в стране оружие? - возмутился Михаил Иванович.
  - Это тебе врач ответит на приёме... Ладно, - разрешил фейс-контролёр, - проходи, реальный герой.
  Михаил Иванович вошёл следом за Шинкарёвым. Тот пропустил Доброго и оглянулся. Две машины сопровождения и машина Доброго стояли в начале улицы.
  - Как они живут в этой стране, а, Шинкарёв? - поморщился экс-премьер, снимая куртку.
  - Кто?
  - Русские, - Добрый насмешливо глядел на начальника своей безопасности.
  - Какие именно русские? - переспросил Шинкарёв, покосившись на экс-премьера.
  - Аборигены, - докончил мысль бывший премьер-министр, отдавая гардеробщице куртку.
  - Аборигены? - Шинкарёв неопределённо улыбнулся.
  "Меня это никогда не коснётся, думал я до сегодняшнего дня, - поймал себя на мысли Добрый. - А вот, однако же... Этот вездесущий низший слой российского общества, который работает на фейс-контроле во всех клубах и ресторанах!" - невесело подумал он, глядя на себя в зеркало.
  На первом этаже выставочного центра было безлюдно, всё действо, похоже, разворачивалось этажом выше, откуда доносились женские крики, заводная музыка и звон тарелок.
   - Я в туалет на минутку отлучусь, Михаил Иванович, - отпросился Шинкарёв.
  - Иди, - разрешил Добрый. - Где ж тут Базилевс? - поднявшись на второй этаж гиперкомплекса, огляделся Михаил Иванович.
  Среди позолоченных унитазов и биде танцевала и расслаблялась знакомая тусовочная публика. "В очках от Bono, похоже, я неузнаваем?" - пробираясь среди танцующих, думал он.
  - Дьявол, - выругался Добрый, набирая номер Базилевса. - Снова занято, прямо, как в туалете!
  Михаил Иванович споткнулся у кабинки из пластинок бирюзы с окошком, оттуда доносились звуки... "Неужели совокупления?" - спросил он себя и подошёл ближе. Через минуту из окна туалета показалась голова Тима Базилевса.
  - Эй, - позвал Добрый.
  - Я тут, - согласился Базилевс. - Подожди минутку.
  Когда из туалета вышла девушка, Добрый внимательно оглядел её.
  - Ты что, в туалетах любишь это?! Оригинал, однако, - заходя к Базилевсу в туалетную кабинку, пошутил Добрый. - А тут много места...
  - Туалет для стодвадцатиметровой яхты. Будешь швейцарский сыр? - кивнул на порезанный сыр на бачке Базилевс. - Присаживайся.
  - Я в туалете не ем, - покачал головой Добрый.
  - Я тоже, - пожал плечами тот. - Но вся фишка этого гламура, - Базилевс показал язык, - знаешь в чём?..
  Михаил Иванович задумчиво глядел, как известный кремленолог ест сыр, запивая его брютом из стаканчика для зубных щёток.
  - В чём?
  - Поел и сразу в туалет! - захохотал, глядя на пышный унитаз из малахита, Базилевс.
  - Он разве подключён к канализации?.. - Добрый наклонился.
  - Нет!
  - А как же? - Михаил Иванович снял очки.
   - А так же, - закончив с сыром, Базилевс снял штаны. - Я уже, - надевая штаны, вздохнул Базилевс. - Не хочешь?..
  Добрый задумчиво покачал головой.
  - Ну, тогда нам надо поговорить, - вытирая руки влажной салфеткой улыбнулся кремленолог.
  - Здесь? - принюхался Добрый.
  - Ну, пойдём ещё куда-нибудь? - предложил Базилевс и пожал плечами.
  В соседних кабинках продолжались веселье и досуг, Добрый принюхался... Только сейчас он понял что, пахнет в зале экспозиции вип-туалетов самым настоящим туалетом. Мимо прошло пышное тело топлесс. Потом ещё одно, ещё два, три тела... Базилевс задумчиво ощупывал глазами всех идущих мимо дам и, вздыхая, шевелил ноздрями.
  - Господа, приём мужской спермы посредством рта не желаете? - спросили из небольшого приоткрытого туалета, оттуда высунулась маленькая кожаная плётка.
  - Желаю... ч-через десять минут здесь же, - сказал серьёзным тоном широкоплечий старик Базилевс. - Миша, а ты не желаешь?..
  - Я подумаю, - проводил глазами проходящую мимо хорошенькую девушку Михаил Иванович. - Ты хотел поговорить о чём-то?.. - напомнил он Базилевсу.
  - Пошли в оранжерею, Миша, - взял его под руку кремленолог. - Я должен тебя предупредить. Просто обязан, так как знаю нечто.
  Они сидели у кадки с пальмой уже довольно долго. В небольшой оранжерее выставочного центра кроме них никого не было.
  - Маета, - ворчал Базилевс. - Ну, как ты, Миша?.. Как ты? Как тебе живётся-можется?..
  - А что? - Михаил Иванович расслабленно глядел на пальмы, фиги и журчащий ручеёк.
  - У меня есть сведения, Миша, что тебя должны были убить ещё в Африке, - Базилевс помолчал, трагически прикрыв глаза, и закурил. - Я неделю думал говорить, не говорить... Помнишь охоту на кабана, Миша? В тебя стреляли из базуки, но не попали.
  - Помню, Тима, как же можно забыть ту охоту? - похолодел Михаил Иванович.
  - Вот и сегодня, Миша, тебя должны были убить.
  - Меня?..
  - Ну, когда ты надумал пойти в ресторан, чтобы поесть спаржи с клёцками из парной телятины.
  - Откуда ты знаешь про спаржу?.. - вздрогнул Добрый.
  - Знаю, - развёл руками седой, похожий на льва Базилевс. - Я советую тебе отсюда ехать не с охраной...
  - Как?.. Подожди, а может быть с ними можно договориться? - перебил Добрый. - Сколько они хотят?
  - Нет, Миша, они к пониманию не способны, - покачал головой Базилевс.
  - Кто?
  - Убийцы Миша.
  - Убийцы?
  - Твои убийцы, - кивнул Базилевс.
  - А за что? Чем я им помешал?.. Да кто они такие, в конце концов?
  - Ты же хочешь стать президентом?.. - тихо спросил Базилевс.
  Добрый кивнул.
  - Ну вот, кроме тебя хотят ещё человека три.
  - Всего три? - фыркнул Михаил Иванович. - А чего так мало?..
  - Ну, четыре-пять-десять... Не важно. Так вот, я прошу тебя, выйди отсюда через чёрный ход. Там за мусорными баками стоит "копейка", ты сядь в неё....
  - Ехать на "копейке"? - выдохнул Добрый и потёр руками вспотевший лоб. - А куда, Тима?
  - Только не на Рублёвку, Миша. И Ирине Ларионовне не звони, а то запеленгуют, - Базилевс отколупнул от пальмы кусок коры и с видимым удовольствием принялся его жевать.
  - А куда? - повторил Михаил Иванович.
  - Ну, в Горки...Перекантуешься ночь как-нибудь, - Базилевс замолчал.
  - Хорошо, - вздохнул Добрый. - Спасибо, Тима, за информацию, но не лучше ли на моей машине и с сопровождением, а?.. Всё-таки, какая-никакая, а охрана.
  - Умереть хочешь? - вкрадчиво поинтересовался Базилевс. - Дело хозяйское.
  - Нет. Я всё понял, - покачал головой Добрый.
  - В "копейке" есть парик, надень его, нахлобучь по самые глаза, - кивнул Базилевс. - Не благодари, не надо, мы ж друзья...
  - Ага-ага, - сразу согласился Добрый.
  - Парик моментально изменит твой имидж, - Базилевс встал и прислушался.
  - Я сегодня уже менял имидж.
  - Я заметил, Миша. Так вот, если "копейки" не будет...
  - А что и такое может быть?
  - Да, к сожалению, - Базилевс осёкся. - Ну, тогда езжай на метро, - по отечески улыбнулся он.
  - Как на метро?.. - повторил Добрый.
  - На метро, Миша. На самом обыкновенном метро, если хочешь остаться в живых!
  Добрый вытер холодный пот со лба. "Только не на метро..." - подумал он.
  - Развлечёмся? - взял его под локоть Базилевс. - Девчонки заждались, небось, а?.. Как там твой грязный Гарри?
  - Гарри в порядке, - подумав, ответил Добрый. - Я, Тима, уже год чувствую, мне кто-то дышит в затылок!
  - Ну, ладно-ладно, я помогу тебе замести следы. Пойдём к девчонкам, у тебя всё получится! - примирительно сказал Базилевс. Добрый кивнул и, расправив плечи, сделал несколько шагов следом.
  - Чёртова кукла, а ну в кабинку! - услышал Добрый бас Базилевса. - А ну-ка, ноги врозь!.. Миша!
  - Я тут, - ответил Добрый. - Я тут, Тима...
  
  
   "КОПЕЙКА"
  
  
  - Мне кто-то дышит в затылок, - сказал на прощание девушке Добрый, надел брюки и пошёл к выходу.
  - А я хочу простого бапского счастья, - ожесточённо сказала она, высунувшись из кабинки финского космо-туалета, предназначенного для орбитальных станций. - Мужа, шуб, брильянтов и любви! Козёл безрогий, - уже тише добавила она, - очки забыл!
  Забирая у гардеробщицы жёлтую куртку, Добрый вдруг заметил, как пожилая женщина смотрит на него.
  "Очки, - вспомнил он, - от Bono... Я их снял, а потом забыл надеть!"
  - Михаил Иванович, - наклонилась к нему гардеробщица.
  - Нет, я - это не он, - Добрый, не надевая куртку, стремительно пошёл к выходу.
  - А вас искали, - вслед ему сказала гардеробщица.
  - Кто? - обернулся Добрый. - Как он выглядел?
  - Мужчина, с которым вы пришли, - доложила гардеробщица. - Он на улицу вышел.
  "Шинкарев, - вдруг вспомнил Добрый. - Куда он пропал?"
  - Давно? - не выдавая волнения, осведомился Добрый.
  - Два часа назад... Ну, примерно, - улыбнулась ему гардеробщица.
  - А где тут у вас чёрный ход? - вернулся Михаил Иванович. - Туда? - переспросил он.
  - Да, - кивнула она. - Идите туда, Михаил Иванович, не промахнётесь!
  Позади выставочного центра громоздились обычные металлические гаражи. Добрый свернул к ним, осознавая, что ночная московская безлюдность ему на руку. Увидев "копейку", обрадовался.
  - Не обманул Базилевс!
  Ржавая "копейка" стояла у какого-то строения, похожего на склад.
  Не доходя примерно двадцати шагов, Добрый вытащил телефон и набрал номер Шинкарёва.
  - Михаил Иванович, я... - прохрипел из трубки голос, и связь внезапно прервалась.
  Добрый затравлено огляделся и бегом припустил к "копейке". Черная тонировка стёкол неприятно удивила его. Вытащив зажигалку, он заглянул в салон. На водительском месте кто-то сидел и шумно дышал!.. Добрый отпрянул, но любопытство пересилило и он снова заглянул в "копейку".
  Неизвестный сидел и с посвистом дышал, лица не было видно и, приняв незнакомца за случайного пьяного, влезшего погреться в чужой автомобиль, Добрый потряс его за плечо.
  - Гм-м... Ты это, вылазь из машины, - тут Михаил Иванович сглотнул от неожиданности. В человеке, со стоном повернувшемся к нему, он узнал... Шинкарёва.
  - Что случилось?.. - засунув голову в салон, Добрый внимательно осмотрел Шинкарёва, догадавшись снова применить зажигалку.
  Начальник службы безопасности был ранен, из дыры в щеке виднелись острые осколки зубов, а левый глаз был затянут кровавой плёнкой, похожей на пузырь океанской рыбы.
  - Спасайтесь... - прохрипел Шинкарёв, - у них заклинило оружие... Но они вернутся!
  - Скорую вызвать? - отступая на шаг, спросил Добрый. - Ты как?
  - Я сам, - мотнул головой Шинкарёв, дыра в щеке хлюпнула кровавым пузырём. - Спасайтесь...
  - Куда спасаться? - возмутился Добрый, озирая пустынный переулок.
  - Езжайте на метро, - выдохнул Шинкарев
  Бывший премьер обречённо кивнул.
  - Метро, - пробормотал он. - А оно не закрыто?
  - Ещё полчаса, идите быстрее... только... - Шинкарёв, закрыв глаза, выругался. - Уходите же... Машин сопровождения больше нет!
  - Как нет? - возмутился Добрый. - А моя машина? Почему ты здесь в "копейке"?.. И куда пропали сразу три мои машины?
  Шинкарёв со стоном начал вылезать из машины.
  - Уходите... уходите... уходите же, - трижды повторил он. - Они могут вернуться!
  - А в какой стороне метро? - сварливо спросил Добрый, усаживая Шинкарёва обратно.
  - Три раза налево, - выдохнул сквозь дыру в щеке Шинкарёв. - Быстрей.
  - Я позвоню в скорую, - уходя, пообещал Добрый.
  - Не надо, - крикнул вслед Шинкарёв. - Спасайтесь!
  - Не надо, так не надо, - убирая телефон, проворчал Добрый, сворачивая за угол.
  Из переулка навстречу шли какие-то люди и Добрый отступил в тень палатки с сигаретами. Он попятился до тех пор, пока не провалился ногами куда-то... вниз.
  
  
   СПЕЦСЛУЖБЫ
  
  
  Неподалёку, из "Dodge" цвета ржавый металлик за Добрым наблюдали всё те же сотрудники спецслужб, пока он шёл от чёрного хода выставочного центра "Падишах"... В темноте лица наблюдателей едва освещались горящими сигаретами и фонарями с улицы. И когда экс-премьер быстрым шагом направился прочь от раскрытой "копейки", "Dodge" медленно поехал следом.
  - Если свернёт, тогда попробуем его задавить, - озвучил свою мысль водитель.
  Его пассажир хмыкнул:
  - Мишкам чего-то не везёт!
  - Ты про Саакашвили?..
  - Нет, про Марселя Марсо, - глядя на бегущего к началу переулка экс-премьера, водитель "Dodge" прибавил скорость.
  Они переглянулись.
  - Этот-то, видал, как улепётывает?.. Правил нищей страной, правил... Ты его походку видел? - ненавидяще глядя на трясущийся зад экс-премьера, поиграл желваками водитель.
  - И что? - пассажир привстал, наблюдая за летящим, сломя голову, Добрым.
  - От денег лопается!
  - Таких, как он - каждый первый, - пассажир зевнул. - Обыкновенный богатый карась.
  - И ещё хочет нагрести, в президенты собрался. Фиг ему! Пусть в себя немножко придёт!
  Они видели, как экс-премьер, увидев в начале переулка идущую компанию, спрятался за табачный киоск.
  - Ну, всё. Давить не придётся.
  - Ага, - согласился водитель. - Теперь всё пойдёт по плану.
  - А по какому, если не секрет?..
  - Для баланса его опустят, - водитель закурил.
  - Опустят всего лишь? - переспросил пассажир. - Не убьют, значит.
  - Нет, - водитель прибавил скорость и с ветерком промчался мимо места, где минуту назад стоял Добрый. - Опустят серьёзно и кирпичом вслед швырнут, как в шелудивого пса!
  - Так он, действительно хочет в президенты? Добрый и его жена?..
  - Да, супруги Добрые хотят всерьёз, - водитель, подъехав к "копейке", что-то произнёс в микрофон на лацкане куртки.
  - А откуда ты знаешь? - пассажир с изумлением наблюдал, как из "копейки" вылез высокий человек с окровавленным лицом и танцующей походкой приблизился к "Dodge".
  - Садись, - кивнул подошедшему водитель. - Ну, как он сразу повёлся или нет?
  - Без проблем, - ответил севший в "Dodge". - Салфетки есть? Грим снять.
  - В кармане за моим сиденьем, - обернулся водитель. - Но тебе вазелин нужен, - со знанием дела оглядел он искусно изуродованное лицо.
  - Устроим спектакль для дяди, - вытирая окровавленную физиономию бумажным полотенцем, проворчал Шинкарёв, моментально включаясь в разговор.
  - А лучше сериал, - фыркнул сидящий на месте пассажира рядом с водителем.
  Через минуту "Dodge" притормозил у дежурной аптеки.
  - За вазелином сходи, - водитель не выключая двигатель, потянулся за сигаретами.
  - Ночью - за вазелином? Ну, не знаю... Ладно, - хмуро согласился пассажир.
  Дверца хлопнула, они остались вдвоём.
  - Мнил, что стал премьером из-за своего ума... Чмошник позорный, назначенец!
  - Ты заметил, что человек становится неадекватен, побывав на олимпе?.. - Шинкарёв безуспешно пытался соскоблить с лица засохший грим.
  - Я то заметил, - отозвался водитель.
  - И я заметил, - возвратившийся с баночкой вазелина агент протянул её Шинкарёву. - А чего стоим?
  Тонированный "Dodge" вздрогнул и уехал.
  
  
   ЧАС ИКС
  
  
  Из переулка навстречу шли какие-то люди и Добрый быстро отступил в тень палатки с сигаретами. От увиденного он попятился и пятился, пока не провалился куда-то... вниз.
  
  - Ко-тик... Какой большой и нарядный... Ты как сюда просочился? Неужель, через эту дыру? Вижу-вижу... А что у тебя в карманах, кот?..
  Очнулся Михаил Иванович в полной темноте от крика... Приглядевшись, он увидел чей-то распахнутый, капающий слюной рот.
   - Ты чо, дурака включил?.. А ну, отвечай! - выворачивая его карманы, пыхтела над ним какая-то тётка.
  Михаил Иванович прищурился, разглядел её и отпрянул. Баба, шарящая в его карманах, была безобразной. Он решил притвориться мёртвым, но за какую-то минуту передумал и незаметно ощупал руками пространство вокруг себя.
   "Похоже, я под землёй..." - с ужасом понял Михаил Иванович, разглядывая освещённую красным фонарём сверху черноту и сел на куче какого-то тряпья.
   Воспаленный взгляд, бледная кожа и отвратительный запах женщины, которая задумчиво перебирала вытащенное из его карманов имущество, возмутили Михаила Ивановича, и с рыком:
  - Отдай, воровка! - он сделал попытку отобрать принадлежащие ему бумажник, телефон и записную книжку.
   - В лоб захотел? - взвизгнула и отвесила Михаилу Ивановичу оплеуху баба. - Ты чё, не помер разве, мужик? - наклонилась она над поверженным на кучу тряпья Добрым. - И что такому красавцу надо у нас в канализации? - глядя, как Михаил Иванович с всхлипом сел и потёр лоб, буркнула она, убирая бумажник и телефон Доброго себе в карман. - Очухался?.. На, забирай, - кинула она записную книжку. - Пошла я от тебя...
  - А я? - спросил ей вслед Михаил Иванович...
  - А ты вылазь отсюда, давай! - кивнула наверх баба и, прихрамывая, пошла куда-то вправо по тоннелю.
  Тусклый фонарь скрылся за поворотом и Добрый, тихо всхлипывая, начал подниматься. Ощупав стену, он обнаружил три металлические ступеньки-скобки и сделал пару рывков вверх. Уже через минуту он вдохнул морозного воздуха и попытался выкарабкаться на поверхность, но подтаявшая от испарений земля осыпалась, и Добрый стал искать за что можно покрепче ухватиться, чтобы вылезти...
  
  
   МУКИ ТВОРЧЕСТВА
  
  
  В ночь субботы у Акулины Васильевны был катарсис.
  "Бездна таланта", так характеризовали Акулину Васильевну Кузнецову многочисленные критики, зарабатывающие себе "на покушать" восхвалением или поруганием брендовой российской писательницы. Кто искренне, кто с издёвкой, а кто-то просто за милую душу. Обычно пакостили больше всех последние, так как валяли дурака, а не критиковали, как следует. Наоборот, пытались на горбе Кузнецовой въехать в историю литературы, которая по большому счёту не что иное, как сплошная иллюзия и фикция. Ну, кого скажите, из рядовых жителей Земли интересует какая-то история, какой-то отдельно взятой литературы?! Ведь неграмотных на земле в миллион раз больше, чем всех писателей вместе взятых.
   - Твои романы для тех, кто ничего не смыслит ровным счетом ни в чём! - сказал один такой критик про роман "Могилка воробья", за который Акулине Васильевне вручили в позапрошлом году Букера. И ведь не своими словами сказал, а слямзил красивую цитату из книжки афоризмов. Ну и как с таким?.. Говорить - без толку, а спорить - мозоль на языке натрёшь!
   Акулина Васильевна пошмыгала носом и отнесла "Литературную газету" в туалет. Порвала на удобные кусочки и разложила на бачке.
  - Я уже не верю в книжную мудрость, - громко сказала она.
  После ночного вторжения Акулина Васильевна никак не могла успокоиться. Словно свыше ей напомнили про одиночество и беззащитность, которые сопровождали её уже полвека. Подмигнув в зеркало, одиночка по жизни Кузнецова достала из ящика бутылку шампанского и открыла её, пробка выстрелила и едва не попала в люстру, а Акулина Васильевна облилась шампанским.
  - Решила напиться? - спросила она себя. - Ну да... Сорок девять лет пролетели, а я и не заметила. Мужчина в моём вкусе, где ты, а?.. Почему не встретился, где бродишь, как побитая собака? - допивая вино, ворчала она, продолжая стучать по клавишам ноутбука.
  Время шло к полуночи и очень хотелось есть, а холодильник, как всегда был пуст.
  - Похоже, это вошло у меня в привычку, - констатировала Акулина Васильевна, выходя из ворда.
   Экран горел ещё с минуту и погас. Ложиться на голодный желудок брендовая писательница не умела и отправилась в кладовку за картошкой, чтобы пожарить её на сон грядущий.
  В кладовке лампочка была вывернута и Акулина Васильевна чуть не упала в темноте, споткнувшись о порог.
  - Чёрт! - на ощупь не найдя ни картошины, воскликнула она. - Что же я буду есть этой ночью?..
   В комнате, куда она вернулась, было как-то неприлично тихо...
   Акулина Васильевна накинула плащ, взяла сумку и вышла на лестницу. Закрыв дверь, она прислушалась, потом решительно стала спускаться вниз. Лампочка под потолком в подъезде мигала и Акулина Васильевна вдруг вспомнила, что сказал ей детектив:
  - Надо менять внешность, если не хотите быть узнанной, Акулина Васильевна!
  - Менять внешность? - проворчала Кузнецова, выходя из подъезда и озираясь в полной темноте. - Да всё равно не видно ни черта! - И быстро пошагала на соседнюю улицу в круглосуточный магазин. По дороге ей встретились два мирных собачника и один бегущий в трусах физкультурник. Морозило, и Акулина Васильевна обрадовалась, увидев раскрытую настежь магазинную дверь.
  Купив пакет пирожков и пять пачек чаю, Акулина Васильевна решила идти домой, но на выходе столкнулась с поэтессой Весной.
  - Куда, бездна таланта, на ночь глядя? - спросила Кузнецову Весна. - Пойдём кофейку, что ли выпьём?.. Там автомат работает. Нам по две кружки, - приказала автомату поэтесса, дама с пышной седой гривой и торчащим кверху подбородком. - И по пирожному "Наполеон". Ты не на диете? - обернулась она.
   - Издеваешься? - фыркнула Акулина Васильевна.
   Они отошли за столик и принялись жевать, запивая сухие пирожные горячим кофе. В пустом кафетерии гулял наглый ночной сквозняк.
  - Кузя, вот ты недалёкая пожилая девушка, наверное, всю жизнь мечтала стать писателем и стала почему-то... Ну, почему ты стала, а я нет? - с набитым ртом вдруг спросила Весна.
  - И ты стала, - вздохнула Акулина Васильевна. - Тебя ж печатают!
  - Нет, я не стала. Мои тиражи не расходятся, - упрямо не согласилась поэтесса. - Кто меня знает? А тебя - все. Почему, скажи?
  - Потому что не случилось, - у Акулины Васильевны вдруг испортилось настроение и она оглянулась на дверь.
  - Твои-то книжки покупают? - Весна разглядывала пакет с пирожками.
  - Представления не имею, - Акулина Васильевна чуть не подавилась кофе.
  - Хочешь остаться в вечности, Кузя?.. - неожиданно желчно спросила Весна и тряхнула шевелюрой. - Угости пирожком.
  - С чего ты взяла? Угощайся, - подвинула пакет с пирожками Кузнецова.
  - Говно пироги, - откусывая от пирожка, вздохнула поэтесса и выплюнула в салфетку. - Ну, ты ж успешная, я вот неуспешная, но и ты одна, и я одна, - вдруг улыбнулась она.
  - Я? - тут Акулина Васильевна второй раз подавилась кофе и долго кашляла.
  Они замолчали.
  - Знаешь, Кузя, хочется веселиться и флиртовать, - оглядывая пустое кафе, неожиданно пропела Весна. - Я сюда часто ночью захожу!
  - Тебе тоже хочется?! - две сорокадевятилетние женщины посмотрели друг на друга и заржали.
  Акулина Васильевна с удовольствием ела пирожок.
  - А что с нами будет в семьдесят, слушай, а?..
  - Я, наверное, первый раз выйду замуж, как считаешь? - задумчиво сказала Весна.
  - А я рожу, - вздохнула Акулина Васильевна.
  Они вышли из магазина, оживлённо болтая.
  - А мне кто-то дышит в затылок! И в окошко влезли три дня назад, - пожаловалась писательница.
  - Всем нам кто-то дышит, - отмахнулась поэтесса. - Будь счастлива!
  - И ты тоже будь, Весна.
  Они простились, Акулина Васильевна свернула на свою улицу. Безлюдность не пугала её. Без особых приключений она дошла до дома, зашла в подъезд и поднялась по полутёмной лестнице.
  После кофе совсем не хотелось спать... Палочки сандала курились в углу, дышалось почему-то совсем тяжело, а блестящий паркет отражал яркий свет люстры. В квартире наверху, несмотря на ночь, кто-то топал, люстра тряслась, и вниз летели белоснежные чешуйки штукатурки... Акулина Васильевна сидела перед компьютером и быстро набирала текст: "Если бы перед рождением нам показали эту планету, толпу аборигенов и всё, что происходит здесь день за днём, многие из нас хотели бы родиться здесь и прожить всю свою жизнь?"
  Свои сорок девять лет она встретила в пустой квартире, ни мужа, ни детей, ни друзей, ни настоящих врагов неё не было. Не случилось, заедая грустные мысли пирожком с капустой, думала она. Тридцать романов и номинация на нобелевскую премию, которую в итоге, получила более фартовая коллега из Венгрии, наверное, и был тот самый максимум счастья, отписанный ей на небесах.
  Акулина Васильевна доела пирожок и написала:
  "Стоило родиться, хотя бы потому, чтобы подержать в руках мокрого лягушонка, изловленного в лесу..."
  
  
   ПАПАРАЦЦИ
  
  
  Лузер Гаврилов сидел на деревянной скамейке станции метро Кожуховская и задумчиво ел чипсоны с кальмарами, запивая их "Эрексом". Метро скоро закрывалось, а у него только что попросили автограф. Криво улыбнувшись восторженной девице в мини и дутой куртке, он расписался на странице журнала "Афиша" с фрагментом телепрограммы "Коротко о главном", в которой уже не работал.
  - Проклятая жизнь, - вставая со скамейки, пробормотал он сквозь зубы. Обзвонив сегодня с десяток друзей, он везде получил вежливый отказ в просьбе переночевать. А один из них язвительно напомнил ему:
  - Гаврилов, ты знаешь, что Добрый выдвигается в президенты? - именно этот друг в пору его успешной работы на ТВ зависал у него в квартире неделями.
  - И что?..
  - Не притворяйся дураком, - фыркнул тот. - Ты думаешь, на этом клочке суши вы поместитесь оба?
  - Ну, да, - подыграл Гаврилов. - Земля большая.
  - Новый президент России и журналюга, снявший его с распахнутой ширинкой?.. - бывший друг фыркнул и отключился.
  Тут Гаврилов впервые подумал о самоубийстве.
  - Проклятая жизнь, - выдохнул он, поднимаясь.
  В зеркале к которому он подошёл отражался затравленный мужик в немарком костюме из сэконд-хэнда, с черной дорожной сумкой в правой руке, в которой лежали нож, обрез и две гранаты.
  На улице у входа в метро толпился народ, Гаврилов вдохнул и, прикрыв глаза, медленно побрёл к остановке троллейбуса. За тумбой стояла та самая девушка, взявшая у него автограф несколько минут назад.
   "Сезон охоты на меня, когда же он закончится? - влезая в троллейбус, думал Гаврилов. - Если бы я не снял расстёгнутую ширинку бывшего премьера, всё было бы иначе, всё было бы не так!.. Ел бы сейчас бутерброды с икрой на фуршете... Блин!"
  
  
   ШПРИЦ СО СМЕРТЬЮ
  
  
  Феликс Пасичник, полный сил старичок с чёрной банданой на голове, никак не мог заснуть. Он грешил на плотный ужин, который съел после девяти и задумчиво сидел в туалете уже час.
  Услышав звонок телефона, он встал и с гримасой раздражения взял трубку.
  - Феликс Иванович, вам звонит Сергей, - насмешливо произнёс знакомый голос.
  - Серёж, ты что ли? - зевнул в трубку Пасичник. - Что-то с Курвой?
  - Я хотел вам напомнить про Кузнецову... Как она, Феликс Иваныч?
  - Дважды напугана, - пробормотал Пасичник. - К ней в квартиру было проникновение. Она и в милицию обращалась, боится изрядно.
  - Может и боится, но своего решения поменять издательство не пересмотрела. Так что пугайте по новой, Феликс Иванович! - Связь внезапно прервалась, Пасичник щёлкнул подтяжками и прислушался. Потом набрал номер Бубы.
  - Вы что, укуренные? Не захлебнулись ещё? - прокричал он в трубку, когда кроме голоса Бубы-Стилета услышал ещё много голосов, ритмичную музыку и женский визг.
  - С какой стати укуренные?.. - прокричал в ответ Стилет. - Мы в кафе "Бешеная лягушка" отдыхаем... Потом перезвоню, дедун!
  - Устали, что ли? - язвительно перебил Стилета Феликс Иванович.
  - Отдыхать нужно до того, как устали, - возразил Буба-Стилет.
  - Ладно, Буба, - проворчал Пасичник. - Завтра, чтоб не подкачали.
  - Эту старую дуру пугануть, что ли? - понизил голос Стилет.
  - Она не дура, а писатель, между прочим, - разозлился Феликс Иванович и чуть не наступил на Шеврона, тот сидел у него под ногами и слушал с поднятыми ушами разговор.
   - Завтра, дед, - пообещал Буба. - Прямо с утра и продолжим. Убивать не надо?
   - Заказ был напугать, - проворчал Пасичник и повторил по слогам: - Напугать... Слово такое знаешь?
   - А причину можно узнать? - прокричал Стилет. - Громче говори, ни хрена не слышно!
   - Связано с её писательской работой, - объяснил Пасичник. - Я вот тут прочёл в газетке, как один раздолбай ранит свою жертву шприцем и убегает!.. Всё просто, Буба, проще не бывает, купите шприц! - кося одним глазом в газету, продекламировал Феликс Иванович.
  - Ну, значит, подстережём, покажем шприц и скроемся, - хмыкнул Буба. - Всё, старикан, отбой! Имеем право отдохнуть от тебя!
   Пасичник раздражённо повесил трубку и взглянул на пса. Шеврон сидел у порога и морщил седые брови. Его собачье лицо было грустно. Пасичник вздохнул и, наклонившись, потрепал пса за ухо. Шеврон утробно зарычал...
  - Завтра надо будет хлебушка купить, как считаешь, Шеврошка? - спросил Пасичник.
  Пёс кивнул, он знал, что хозяин временами подвержен вспышкам гнева. Феликс Иванович через час улегся спать, вспоминая доклад Бубы о Кузнецовой, пока не заснул.
   "- Мы к ней на улице клеились и в окно влезали...
  - И что?
  - Дала мне в глаз!
  - Она что, мускулистая? Баба-буч?..
  - Нет, маленькая, с рыжей косой и ходит вприпрыжку. Чуть что кричит: "Чёрта с два!"
  - С бабой не смог справиться?
  - У неё хорошо поставленный удар, дед, - выплюнул Стилет. - Я обмер, когда влез к ней ночью.
  - Почему, Бубочка?
  - Она... чистила картошку.
  - Зачем она это делала?
  - Вот и я подумал - в три-то часа ночи!
  - А она в уме?
  - Она - писательница!
  - А-аа-а, всё понятно!.."
  Феликс Иванович захрапел и перестал вспоминать. В квартире стояла мёртвая тишина, только изредка звенели стопочки в серванте от проезжающих мимо машин.
  - Спите, черти? А что у вас задание, позабыли? - рявкнул Феликс Иванович утром, набрав знакомый номер. - Шагом марш! Ать-два на Вторую Лыковскую улицу. И не забудьте купить шприц!
  Перевернувшись на другой бок, Феликс Иванович Пасичник снова заснул. На циферблате ходиков над кроватью было шесть утра.
  
  
   ЭСТЕТ ИЗ МАРФИНА
  
  
  Эстет из Марфина не пошёл на работу и не отвечал на звонки, потому что
  отравился. Но вот чем? Вчера вечером он ел гречневую кашу и шампиньоны. Гречку он сварил в ковшике, а шампиньоны испёк на гриле.
  По телевизору показывали бывшего премьера и его расстёгнутую ширинку, и он внезапно сообразил, что отравление никоим образом не связано с тем, что он ел. Соскочив с подоконника, он побродил по квартире и зашёл на кухню. В холодильнике сидела мышь.
  Выгнав мышь и надев пальто, главред Гаврилов с грохотом захлопнул дверь пентхауса и сбежал вниз по лестнице, минуя лифт. Затарившись колбасой и бубликами, он вернулся домой, заварил чаю, поужинал от души и залёг спать. К его римскому носу даже во сне невозможно было придраться, так он безмятежно сопел, лёжа на подушке невдалеке от прекрасного небритого лица.
  
  
   ДЖАЙВ
  
  
  Лондон. Район Белгравия - место проживания богатых и знаменитых. В кабинете одного из домов стоят и разговаривают два древних человека.
  - Отслеживание конкурентов, - шепеляво изрекает один.
  - ...и шантаж, - вторит другой.
  - Продолжаются, - хором заключают оба.
  Две кислые старческие физиономии шевелятся в прохладном сумраке кабинета.
  
  
  Тольятти. Многоэтажный дом в элитном районе "Лесная опушка".
  - Я сижу с его ребёнком, а он швыряет в меня вилками, - второй час плачется по телефону подруге жгучая красавица. - А тут, вообще, в Канаду свалил!
  - В Канаду? А в какую именно?.. - подумав, интересуется подруга.
  - В Оттаву поехал, - громко всхлипывает жгучая красавица. - Какие-то заморочки у него с комбинатом синтеза.
  - А где он остановился?
  - Отель "Аристократ", а что?.. Надьк, а твой тоже туда намылился?
  - Вчера уехал, - вздыхает подруга. - А что ты сказала про ребёнка? Какой ещё ребёнок?..
  - Ну да, это же его ребёнок. Общих детей у нас нет! - всхлипывает красавица и добавляет: - А он в меня вилками швыряется! Представь, Надька? Как кинет вилкой прямо в морду, говно вонючее.
   - Представляю... Вот га-а-ад, нашёл чем швыряться! Мой меня только тапочками по морде... Тапочки хоть мягкие, ну и розовые! Он у меня розовые носит. Исключительно, - Надька тоже всхлипывает.
   - Бизнесмены, мля, - морщась на золотую пластиковую карточку на столе, зарыдала в конце разговора брюнетка.
  - Сволочи! - согласилась подруга. - Подонки и негодяи...
  - Подлецы!..
  
  
  Москва. Центр. Лубянка.
  Подполковник Виктор Трава сидел в кабинете и задумчиво жевал бутерброд с сыром. Операция "Вепрь" подходила к своей кульминации. У полковника в связи с этим был мандраж.
  А по ночной Москве разгуливал ветер.
  
  
  262-авеню, Оттава, отель "Аристократ"
  В люксе девятого этажа в креслах полулежали Андрюха и его друг Григорий и жалобно стонали... Через час они расплатились с двумя мулатками и, застегнув брюки, позвонили в Тольятти, чтобы узнать, чем занимаются их жёны.
  - Что-а-а?.. - рявкнул Андрюха. - Опять ноешь? Когда приеду, когда приеду?.. Когда приеду, тогда и приеду! - передразнил он. - Вилкой в глаз захотела?..
  А Григорий задумчиво перебил щебетание жены:
  - Надь, ты чего? Тапочек давно не пробовала?..
  В Оттаве был день, в Москве ночь, а в Тольятти наступало утро.
  
  
  Клиника для важных сумасшедших особ. Москва. Строгино.
  За двумя железными дверьми, привязанный к кровати, лежал и плевался чрезвычайно известный в России человек.
  - Довели дядьку, - вынося полное до краёв судно, сказал санитар. - Прямо с Рублёвки привезли, эх!.. Ну, что за звери!
  Стеклянные зрачки пациента привязанного к кровати фиксирующими ремнями не выражали ничего, кроме... безразличия.
  
  
   ЧАС ИКС-2
  
   Эпиграф к главе:
  Классической шуткой пещерного человека был рисунок, на котором изображался спотыкающийся о камень сородич.
  
  
  Сзади слышались недвусмысленные угрозы, в которых поминалось его имя, и имя его матери. Михаил Иванович выдохнул и пробормотав:
  - Жизнь дороже! - плюхнулся в сточные воды и поплыл. К счастью внизу обнаружилось дно, и он пошёл в вонючей жиже куда-то вперёд или может назад от преследователей, которые оторвались, судя по наступившей тишине позади него...
  Он так и не вылез из канализационного люка в ту свою первую попытку, услышав шаги и разговор. И был чрезвычайно рад этому обстоятельству, потому что сумел вовремя скрыться.
  - Может, гранату кинем или сразу пулю в лоб?.. - спросил и похлопал себя по карманам человек у табачного киоска. Добрый не видел говорившего, лишь отчетливо слышал этот мерзкий звук хлопка ладоней и смех.
  - В России жизнь стоит минимум одну лимонку, - проворчал другой.
  - А для Доброго ничего не жалко!
   Михаил Иванович не стал предаваться размышлениям, а быстро перебирая ногами, спустился вниз и побежал, как мог проворнее по тоннелю... Через пару минут сзади он услышал шаги и голоса и припустил ещё быстрее, спотыкаясь и помогая себе в темноте руками. Он ни разу не упал, надо отдать ему должное. Неожиданно тоннель разветвился и Михаил Иванович, абсолютно не думая, и повинуясь лишь своей интуиции, выбрал правое направление и кинулся туда со всех ног.
  - Такой вот выверт судьбы, Михаил Иванович-ич, - устав плыть по сточным водам, начал захлёбываться Добрый. - Не ожидал...
  Впереди маячил свет, а сзади остались его преследователи. Последнее, что Добрый услышал, был мефистофелевский хохот, разнёсшийся под сводами тоннеля:
  - И засранец с такой убогой интуицией вёл страну пять лет?.. Хааххх-ахаа-ааа! Куда, эй?.. Не утони, говнюк! Лови гранату! Поймаешь, твоя!..
  Когда Михаил Иванович выбрался на сушу, в глазах у него плыли чёрные круги, и он задыхался. Желудок был наполнен сточной водой до краёв. Отфыркавшись, Михаил Васильевич огляделся. Он был счастлив, что остался жив и невредим. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что было всего лишь четыре часа утра, а ему-то казалось, что прошла целая вечность.
  Вверху мерцали красноватые аварийные лампочки и Добрый стал подниматься по ступенькам, обнаружив, что мерзкий запах испражнений стал почти обыденным для него... Утерев лицо руками и пригладив волосы, он вздохнул и его вырвало.
  
  
   ДЕЛО НЕ ЖДЁТ
  
  
  - Через пару минут он выйдет напротив нас, - пробормотал человек в "Dodge" ржавого цвета, следя за красной неподвижной точкой на мониторе.
  - Оттуда выйдет? - поинтересовался водитель. - И почему так быстро?..
  - Хватит на первый раз, - кашлянул пассажир. - Для экс-премьера достаточно. Элита, всё-таки... В этот раз мы используем правило лассо - вовремя притянуть и отпустить!
  - Он с маячком? - кивнул на монитор водитель. - Куда этому карасю нацепили его?.. На шею или в ширинку? - хохотнул он.
  - В карман, - не поддержал смех напарник. - Ты чего радуешься?.. Он всё равно миллионер, хоть и в дерьме искупался.
  Агенты некоторое время глядели на монитор, подсчитывая секунды до появления Доброго, но из люка на поверхность так никто и не вылез.
  - Чёрт, куда его понесло?.. Там же выход в пяти шагах! Куда он сворачивает? - агенты переглянулись.
   "Объект заблудился в канализации", - шифрованная запись полетела в штаб операции "Вепрь".
  
  "Я чистый и тёплый человек, ну как они не понимают?.. У каждого своя тропинка в жизни..." - шёл по канализации и рассуждал бывший премьер-министр. Он не заметил раскрытого люка на волю, хотя оттуда шёл поток свежего воздуха, и достаточно было лишь подпрыгнуть, чтобы подтянуться и выбраться наверх.
  Но Добрый пролез в канализационное отверстие под люком и пошёл дальше, разглядывая и запоминая на всякий случай тоннель, который продолжал сужаться. Внезапно в нос ударил сильный запах сероводорода, Михаил Иванович попятился и стал оглядываться, а найдя подходящее сухое местечко, присел, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. У него внезапно заныл бок. Сердце словно прижгли раскалённым тавром, и сразу перестало хватать воздуха. "Про меня напишут: скончался, не приходя в сознание", - подумал он и, прижавшись спиной к влажной стене, закрыл глаза.
  
  Агенты курили, глядя на красную точку на мониторе, которая никуда не двигалась.
  - Придётся тебе, братишка, спускаться в канализацию. Давай, переодевайся в бомжа, - водитель взглянул на напарника, и тот, ворча, вылез из машины.
  ......................................................................................................
  - Его там нет, братишка, - через полчаса вернулся агент, держа в руках дурно-пахнущую ярко-жёлтую куртку экс-премьера.
  - А где Михаил Иванович?
  - Представления не имею, - кинув куртку Доброго в багажник, вернулся в машину агент в прикиде бомжа.
  
  
   ДЯДЯ МИША
  
  
  - Я у Господа?
  - Нет, ты в канализации!
  - Что это - сон или явь?
  - Сон, Миша, сон, - отвечал ему кто-то. - Мы за тобой, дядя. Ну что, спасти тебя? Пойдём, там прекрасно! - кто-то помог подняться, схватив Доброго за воротник. - И шкуру скинь, её не отчистить.
  Михаил Иванович в темноте плохо различал своих спасителей. Их было несколько человек. Лишь потом он понял, что их всего двое - мужчина и женщина. Консистенция клоаки забивала не только ноздри, вдобавок от неё слезились глаза и путались мысли.
  - Вот ты на бывшего премьера похож... Был бы он - убили б мы тебя! - кашляя, обратилась к нему невидимая в темноте баба и засмеялась.
  - Почему? - не сбавляя шаг, спросил Добрый. - Вы с ним знакомы?
  - Тебя как зовут, дядя? - освещая зажигалкой его лицо, наклонился к нему второй спаситель. - И не вздумай врать.
  - Дядя Миша, - торопливо сказал Добрый. - Я тут вроде премьера, - нашёлся он. - А так я бомж. Это ведь низший слой российского общества? - чуть погодя, поинтересовался он. - Я попал по назначению?..
  - Ну, бомжара, ну, рассмешил! - загоготал мужик. - Интеллигентный, чёрт... Небось, учителем географии работал? А чего тут шухеришь, а?
  - Заблудился, а как вылезти наверх, не знаю.
  - Иди и не тормози! - поддразнила его дама. - Дойдём, и всё увидишь. Шевели ластами...
  Добрый кивнул и взглянул на часы, на циферблате была половина шестого утра.
  - Пива хочешь? В обмен на часы... Ну, чего глазами лупаешь, дядя Миша?.. - обернулся, показав чёрную дырку рта, его провожатый.
  "Как он увидел в темноте? - подумал Добрый. - А как я увидел его рот?.. Ох, чёрт!"
  - На, возьми, - он снял часы.
  - Ого, откуда у тебя такие?..
  - Украл, - просто сказал Михаил Иванович.
  - Зови меня Дрон. На вот, переоденься, - Дрон протянул рубашку, вытащив из своего мешка.
  - У него хороший костюм, - сказала его спутница. - Только воняет от него... Эй, не прижимайся!
  - Я споткнулся, - переодеваясь на ходу, бормотал Добрый. - Я, правда, на премьера похож?
  - Не бичуй себя... Ты человек по сравнению с ним, - серьёзно и ласково сказал Дрон. - А эту рубашку я на помойке нашёл!
  - Я не врубаюсь, ты ему отдал зелёную рубашку с Рублёвки? - возмутилась дама.
  Добрый, застегнув пуговицы, расправил плечи.
  - Скоро придём, - сообщила дама, косясь на Доброго. - А тебе идёт рубашка, но всё равно воняет от тебя, дядя.
  Выход на волю возник внезапно - это была обычная серая железная дверь. Она со скрипом распахнулась и пьяный свежий воздух чуть не сбил Михаила Ивановича с ног. И у него снова перехватило сердце...
  - Ты чего, дядя?.. Заболел? - наклонился к нему Дрон, при дневном свете - обыкновенный небритый мужичок ростом с пятиклассника.
  - Я посижу немного и выйду, - Добрый присел на корточки у раскрытой двери.
  - Доброе утро, любимый город, - выходя из тоннеля на поверхность, поздоровался с Москвой Дрон. - Пока, дядь Миш! Увидимся ещё...
  Михаил Иванович кивнул и через пять минут тоже вышел, толкнув наружу тяжёлую дверь. Он стоял где-то на пустыре, от домов вдалеке шли люди. У Михаила Ивановича от холода сразу заиндевели ресницы и закололо в руках.
  - Никаких камбеков, Миша, - сказал он себе, быстро шагая к дороге, за которой, судя по киоскам была ярмарка, закрытая ввиду раннего времени.
  Михаил Иванович наклонился, осмотрел себя и похолодел... Мимо как раз шли дети младшего школьного возраста, зажав руками носы и стараясь на него не глядеть.
  - Вы теперь нищий?.. - вдруг спросил самый маленький с ранцем.
  - Я фрик, малыш, - пошутил Добрый.
  - Фрик? - переспросил тот, оглянувшись.
  - Что, ягодка, заблудился? - спросила у Михаила Ивановича, который, источая миазмы шёл к дороге, проходящая мимо разбитная бабка. - Ничаво-ничаво... Ты попей, на! - и протянула ему бутылку с остатками пива.
  Михаил Иванович отшатнулся.
  - Где я? - спросил он.
  - Где?.. - переспросила бабка, оглядывая его. - В России, милай, а ты куда шёл?
  - Где я?.. - повторил Добрый, кивнув на дома.
  - В Братееве, - бабка оглянулась и повторила: - Братеево это, ягодка... Жалко мне тебя, - добавила она. - На-ка, накинь, - протянула она телогрейку. - Хотела постирать, дед у меня сторожем, - кивнула она на ярмарку и, махнув рукой, пошла к домам. - Благослови тебя господь, - оглянулась она.
  Михаил Иванович вздрогнул и ни слова не говоря, пошагал к дороге в своих мокрых штанах и даренной зелёной рубашке.
  "Объект вышел из канализации! - шифрованная запись полетела в штаб операции "Вепрь". - Агенты Дрон и Морская Капуста продолжают наблюдение".
   У дороги, когда он подошёл, не осталось ни одной пустой маршрутки. Неподалёку шныряли какие-то незначительные на вид субъекты, помогая разгружать две машины с картошкой.
  - А вы меня не узнаёте? - дважды пробежал мимо Доброго с мешком на горбу какой-то пыльный дядька, на вид стопроцентная асоциальная личность.
  Добрый поморщился, его одежда и запах никак не предполагали обращения на "Вы".
  - Куда идёшь, дупло?.. - Добрый вздрогнул и посторонился. Кричал бригадир грузчиков.
  - Ну, что, холодно и страшно, Михаил Иванович? - спросила асоциальная личность, подходя к Доброму ближе.
  Михаил Иванович с немым вопросом вгляделся...
  - Назаретский, что ли?.. - поперхнулся он.
  - Узнали, значит! - обрадовался Назаретский, заглядывая Доброму почему-то зашиворот. - Да, опустился ты, брат, - бродяга вздохнул. - В Кремле-то получше выглядел!
  - Да, уж, разница, - поиграл желваками Михаил Иванович и приосанился.
  - А помнишь драку в Думе? - фыркнул Назаретский. - Ты ещё заседание вёл!
  - А какую? - оживился Михаил Иванович.
  - А когда Савельев Жириновскому под дых дал!
  - Помню, - машинально накинув подаренную бабкой телогрейку, Михаил Иванович спросил: - Закурить есть?..
  - На, Миш, - бродяга вытащил пачку "Marlboro". - Контрафакт, - похвалился он. - Ну, чего дальше-то думаешь? Тут ловить нечего. Хреново тут, в общем.
  - А как отсюда уехать? - затянулся сигаретой Добрый.
   - А куда тебе?
   - На Рублёвку.
   - Да, ладно, заливать-то! - рассмеялся, показав корявый рот, Назаретский. - Вон маршрутка едет пустая, до вокзала довезёт.
   - До какого?
   - До Савёловского, - пожал плечами тот - Ну и вонь же от тебя!
   - Да ладно, - принюхался Михаил Иванович. - От тебя тоже воняет.
  - Не так, - фыркнул тот. - Я не так воспитан, чтобы не мыться, - гордо пояснил Назаретский. - Ладно, увидимся, не пропадай! - и вразвалочку пошёл к ярмарочным рядам.
  У Михаила Ивановича заныло под ложечкой, и он вдруг жгуче пожалел, что отказался принять бабкино пиво. "Ну, Мишаня, ты ещё хочешь в президенты?" - спросил его внутренний голос, и не к месту вспомнилась вечеринка премьеров СНГ, где подавали морковный суп с имбирём в серебряных приборах от Версаче.
  В животе заурчало и он, бодро расправив плечи, приблизился к подъехавшему маршрутному такси из которого вылезали пассажиры. Водитель считал выручку и Добрый решил подождать.
  "Пора домой, дядя Миша!" - напомнил он себе. У водителя на пальце тускло сиял железный перстень морских пехотинцев USA.
  - Начальник, нам по дороге, - залезая на сиденье, рядом с водителем, утвердительно сказал Добрый.
  - Дверями не трахай, - ответил тот, продолжая считать мятые десятки.
  - Не буду, - согласился бывший премьер. - А какой у вас маршрут?
  - Конечная - Черкизовский рынок. Не видел разве?.. А тебе куда? - водитель медленно стал поворачиваться, а зрачки его расширяться.
  - На Рублёвку.
  Сиденье скрипнуло, потому что водитель повернулся полностью.
  - Куда?
  - Отвези на Рублёвку, - повторил Михаил Иванович. - На Руб-лёвку, плиз-з-з!
  Водитель заворожено глядел на Михаила Иваныча.
  - Решил расширить ареал обитания?.. - наконец выдавил он. - Ну, сам вылезешь?
  - Я заплачу очень много, - просто и доходчиво сказал Добрый. - Ста долларов хватит?
  - П-п-покажи деньги, - мирно сказал водитель.
  - Когда приедем, отдам! Не веришь?.. Ну, чего стоим? - Михаил Иванович раздражено щёлкнул пальцами.
  Водитель с кряхтением оглянулся - ни одного пассажира в салоне не было... Закурив, он вылез и, постучав сапогом по переднему колесу подошел к дверце кабины с противоположной стороны, поманив Доброго пальцем.
  - Что? - чутко спросил Михаил Иванович.
  - А на какой бес я повезу бомжа на Рублёвое шоссе? - и схватив Доброго за грудки, выволок из маршрутки. - Очухайся на морозце! Облом у тебя, дядя.
  - Ну, я же...
  - Мужик, от винта, а то заплющу! - водитель бегом вернулся в маршрутку и быстро отъехал.
  - Ишак, - Добрый поднялся, одёрнул телогрейку, сплюнул, растёр ногой и вздохнул.
  Жизнь на грани фола продолжалась.
  
  
   СПЕЦСЛУЖБЫ
  
  
  Тонированный "Dodge" цвета ржавый металлик у края дороги... В нём сидят агенты Дрон и Морская Капуста.
  - Всё в порядке, он больше не хочет, - говорит в трубку Дрон.
  - В президенты? - перебили его.
  - Не смешите меня, - едва слышно фыркнула Морская Капуста.
  - Ага, ну и слава богу. Не пугайте тогда его больше, пусть живёт! Продолжайте наблюдение. Отбой, - прозвучал ответ из центра..
  - Его и не стоило пугать, - пробормотала Морская Капуста.
  - Почему? - зевнул Дрон. - В нём дури на десятерых.
  - "Малюпусенько", - напомнила Морская Капуста. - Не способен ни на что, разве не ясно?
  Дрон вздохнул, вспомнив, что в детстве порой говорил и "малюпусенько" и "холосё", и это не помешало ему стать первоклассным агентом.
  
  
  Над Братеевым висело солнце, отогревая замерзшие за ночь серые дома. В сторону метро и рынка шли люди. Добрый огляделся.
  - Я ещё не готов умирать, - выбрав сутулого и добродушного на вид водителя-армянина, он сел в подъехавшую маршрутку на заднее сиденье и притворился "спящей красавицей".
  "Доеду с пересадками", - благодушно настроился Михаил Иванович, краем уха слушая армянскую речь. Водитель с кем-то долго трепался по телефону.
  
  
   ЗА ПРЕДЕЛАМИ СЛОВ
  
  
  - То, что я хочу сказать, за пределами слов, - глядя на спящую Настасью Ивановну, бормотал Николай Игоревич Курва, сжимая кулаки.
  Он не спал всю ночь. Похищение супруги и возникшая от чьих-то преступных планов зависимость, требовали ответных быстрых и безжалостных действий.
  - Не надо рассказывать Инге, про то, что было, Коля, - засыпая, попросила его Настасья Ивановна. - Она неправильно поймёт, вот увидишь.
  Николай Игоревич сразу же согласился.
  Утром, не завтракая, Курва поехал на работу. Молодой интеллигентный очкарик Серёжа стоял у подъезда в спортивном костюме и разминался.
  - Здравствуйте, Николай Игоревич, - добродушно поздоровался Серёжа, отец двух прелестных дочек. - Как супруга?
  - Отлично, - улыбнулся Курва.
  - Ждёте прибавления? - расплылся в улыбке сосед. - Примите мои поздравления.
  У Николая Игоревича моментально пропала улыбка, но он вернул её на место и огляделся. Увидев, что новый шофёр припарковал машину ближе к дороге, Николай Игоревич чертыхнулся.
  
  
  - Скоро уже, - разглядывая живот, вздохнула Настасья Ивановна, когда проснулась. В квартире за сейфовой дверью было тепло и тихо...
  
  
   ДЖОРДЖИК
  
  
  - Эй, спящий красавица?.. Я в парк, - обернулся водитель. - Воняет от тебя!
  Михаил Иванович вздрогнул. Он сидел на самом крайнем сиденье, как можно дальше от водителя и задремал.
  - До парка довези, прошу тебя, - нашёлся он. - Мне плохо. В больницу оттуда пойду.
  Армянин недолго глядел на бывшего экс-премьера, маршрутка, вздрогнув, медленно поехала, а детская радость на лице Доброго насмешила водителя.
  - Меня Жоржик зовут. А тебя как зовут? - обернулся водитель. - Эй, кент!
  - Дядя Миша, - отозвался Добрый. - Ты меня поближе к Рублёвскому шоссе высади.
  - Как поближе, если я туда не еду? - отмахнулся Жоржик. - Кто такие россияне, дядя Миша, знаешь? Нет? - повернулся он. - Те, кто дышат газом...
  - Каким газом, ара?.. - пробормотал Михаил Иванович.
  - Который испускают их правители! - показал прокуренные зубы армянин. - Довезу, а дальше, дядя Миша, куда?.. Деньги есть?
  Михаил Иванович помотал головой.
   - Пробухал всё, что ли? - повернулся водитель. - Почему плохо живёшь, скажи, дядя Миша?.. Как можно в Москве денег не заработать? Вон какое у тебя испитое лицо.
  - Будьте политкорректны, - внезапно перебил его Добрый.
  Армянин фыркнул:
  - Так бы сразу и сказал, вон твоя Рублёвка, - через десять минут поторопил он. - Вылазь.
  - Где Рублёвка? - Михаил Иванович посмотрел в окно.
  - По дороге прямо, следующий поворот твой.
  Добрый вылез из машины и наткнулся глазами на постового милиционера. Обождав, когда поток проезжающих машин схлынет, он подошёл к нему.
  - Я Михаил Иванович Добрый. Экс-премьер-министр. Меня ограбили, - сказал он сержанту ДПС.
   Мимо со свистом пролетали машины, на Михаила Ивановича внимательно смотрели добрые голубые глаза.
  
  
   ФИГЛИ-МИГЛИ
  
  
  Субботнее утро. Через всю Москву из кафе "Бешеная лягушка", подскакивая на каждой кочке, едет голубой фургончик с аббревиатурой мороженого.
  - Да, попадалово... Если б знали сразу, кто она, не стоило бы соваться! - ворчал Буба. - Фигли-мигли, я уже не знаю, как к ней и подступится!
  - А что в ней такого? - младший Чин-Чин фыркнул. - Баба рыжая, шею свернуть и всё.
  - Ну, что может написать баба, чтоб её начали печатать, а? - зевнул старший Чин.
  - Вот не читаю я, что бабы пишут, - кашлянул Буба, показав все свои фиксы. - И вам не советую.
  - Стилет, вот ты мог бы написать сказку про нашу жизнь? - старший Чин-Чин закурил и смерил взглядом Бубу.
  - Сказку захотел?.. На, держи, шприц! - бросил упаковку на переднее сиденье Буба-Стилет.
  - Вторая Лыковская! Чуть не проехали... Вылезайте на фиг! - бросил старший Чин. - Гадом буду.
  
  
  Улица 2-ая Лыковская, половина десятого утра. Из подъезда на цыпочках вышла писательница Кузнецова, одетая в малиновое пончо и с зонтом подмышкой.
  - Чего это она на себя не похожа?.. И выбежала как-то странно, а? -
  прищурился Буба.
  - Была дурой - дурой и осталась! - заржали Чин-Чины.
  Посовещавшись, они разделились, Буба-Стилет и старший Чин поднялись на
  второй этаж, а младший Чин остался в машине.
   - Звони, если она вернётся, - предупредил Стилет зевающего Чина.
  
  
   НЕТ ПАРИКА? ТАК КУПИТЕ!
  
  
  Когда утром в субботу Акулине Васильевне позвонил детектив и пожурил её за то, что ночью она вышла из дома не маскируясь, у Кузнецовой случился небольшой шок.
  - Так вы наблюдали за мной?.. А почему я вас не видела? - Акулина Васильевна выглянула на балкон и посмотрела вниз. - Где вы?
  - У вас шоры на глазах, странная вы женщина, - саркастически заметил детектив. - Повторяю, из дома выходите, только переодевшись, убедительно вас прошу.
  - Хорошо, - пообещала Акулина Васильевна. - Но я даже не знаю, что бы такое надеть? У меня даже парика нет.
  - Нет парика? - поперхнулся детектив. - Так купите! К тому же, у вас есть подруги, позвоните им и попросите что-нибудь нехарактерное для вас.
  - А это мысль, - упавшим голосом произнесла Акулина Васильевна. - Очень большое коварство одеться в чужую одежду. Я сама бы не придумала! Скажите...
  - Скажу, - перебил детектив. - Напоминаю, Акулина Васильевна, вам придётся поиграть в маскарад не больше недели, пока я вычисляю тех, кто за вами следит.
  - Я обещаю переодеться!
  - Вы уже обещали, что наденете что-нибудь балахонистое и измените походку до неузнаваемости, а сами?.. Не забывайте, что у вас крупные неприятности, - устало произнёс детектив. - Кто-то нанял киллера, чтобы расправится с вами. И продолжайте носить с собой антикварный подсвечник, пожалуйста.
  - До свидания, - попрощалась Акулина Васильевна.
  - До завтра, - детектив повесил трубку.
  Лишь закончив разговор, Кузнецова вспомнила, что у неё нет подруг. Причём ни одной и именно с тех пор, как Акулина Васильевна стала брендовой писательницей. Правда, и до этого их было не слишком много, а точнее ни одной настоящей.
  - Ну жизнь... Во что бы переодеться? - разглядывая одежду, задумалась Кузнецова и, вытащив из шкафа красное пончо решила надеть его. Потом нашла нескладывающийся зонт, который презабавно щёлкал и мог послужить отличным оружием вместо тяжёлого подсвечника.
  Именно в это утро, когда Акулина Васильевна спешно собиралась в магазин за продуктами, Феликса Ивановича Пасичника в его квартире на Пречистенке озарило. Он неожиданно вспомнил, как пять лет назад уже имел сомнительное счастье лицезреть Акулину Васильевну лично. Ему уже заказывали Кузнецову братки с известной киностудии пять лет назад!.. Причина того исторического заказа за давностью лет забылась, встреча же с известной писательницей неожиданно всплыла в памяти. Заказ был стандартным - мастерски, до полусмерти напугать, чтобы можно было вить из Кузнецовой верёвки. Видимо, какое-то дело, о котором Пасичник не имел ни малейшего понятия, в результате пошло бы в иной плоскости, а не в той, которая была выгодна Акулине Васильевне.
  Феликс Пасичник потёр лоб, но причину заказа так и не вспомнил... Зато не забыл, как нарядившись курьером, позвонил в дверь Кузнецовой с намерением преподнести ей посылку с сюрпризом. Открыла ему субтильная, рыжая, в халате на голое тело и с горшком герани в руках, брендовая писательница.
  - Я всю помаду съела, извините, - проглатывая половину букв, протараторила она, увидев у дверей курьера с коробками. - Вы Максимилиан?..
  - Нет, я Феликс, - пересохшим языком отрекомендовался Пасичник.
  - Странно... Тогда подержите этот горшок, - сунула герань Феликсу Ивановичу писательница. - Ко мне сегодня должен зайти Максимилиан за книжкой. Так вы точно не он? - вытащив фолиант "Кама-Сутры" из правой подмышки Акулина Васильевна потрясла им перед носом Пасичника. - Слышите, кажется, это он поднимается? Ну, что вы на меня вылупились?.. Кола? Сок? Секс? Наркотики?.. Ничего не хотите? А почему?.. Какой вы пыжик, однако.
  Феликс Иванович облизал пересохшие губы, руки были заняты горшком с геранью, вдобавок, Кузнецова не спускала с него глаз.
  - Мрачный какой...Не ставьте горшок на пол! - крикнула она, заглянув за спину Пасичника.
  Феликс Иванович вздрогнул и обернулся, сверху спускалась мамаша с двойняшками.
  - Давайте, я вам почитаю про нежный бутон, вот с этого места, пока Максимилиан не пришёл, - раскрыв "Кама-Сутру" предложила Акулина Васильевна. - Ну, давайте... Прекрасный эротический текст. Кстати, чего вы мне звонили-то?..
  - Ошибся номером, - нашёлся Пасичник. - Можно я пойду?
  - Ну, идите, - разрешила Кузнецова. - Стоит и смотрит... Идите, странный вы пыжик, - и повернув Феликса Ивановича к лестнице, дала ему лёгкого тумака.
  
  
   ЗАКУРИТЬ НЕ НАЙДЁТСЯ?
  
  
  - Отлично выглядишь! - покрутившись у зеркала, сделала себе комплимент Акулина Васильевна.
  Утро продолжалось.
  "Акулина Кузнецова, у Вас нет новых писем!" - отчитался компьютер.
   - Ну и не надо, - вздохнула Акулина Васильевна и вышла из квартиры. Свет на площадке не горел, Акулина закрыла дверь и осталась стоять с поднятой ногой, раздумывая, не вернуться ли ей?.. У ног дуло, видимо внизу кто-то раскрыл дверь, а сверху вдруг раздался шорох, Акулина Васильевна дёрнулась и застыла с поднятой ногой.
  - Закурить не найдётся? - спросил её сексуальный баритон откуда-то с потолка. - Гражданка, я вас спрашиваю.
  - И мне тоже, женщина, закурить дайте, - подтвердил бас справа.
  - Я согласна! - закричала Акулина Васильевна и бросилась между двумя силуэтами в сторону входной двери. Ей оставалось бежать не больше десяти шагов. "Почему сразу гражданка?" - мелькнуло в голове у писательницы.
  - Напугали бабу, - выходя из подъезда вслед за Кузнецовой пожурили друг друга два электрика.
  - Зря оставил стремянку в подъезде - упрут, - сказал маленький, толстый и красивый.
  - Она тяжёлая, - не согласился длинный и романтичный.
  - Ну, ты дурак, - выдохнул маленький.
  Голубой фургончик у дома ничем не привлёк их внимания.
  - Чего это она? - поискал глазами убежавшую Акулину маленький электрик.
  - "Гражданка, у вас закурить нема?" - передразнил его длинный романтик. - Может ей самой покурить хочется, а всё выкурила. Сам бабу напугал!
   - Чего это? - захлопал ресницами маленький.
  - Красоты твоей напугалась.
  - А почему моей?
  - Ладно, пошли в ЖЭУ за лампочками...
  
  
  "Мне всё-таки нужна охрана", - поёжилась писательница, оставив позади себя открытый подъезд. В руках она сжимала кружевной зонт и быстро шла к магазину. Голубого фургона она тоже не заметила.
  
  
   ХОЧУ ВСЁ ЗНАТЬ!
  
  
  В своём кабинете плакал директор департамента современных химических технологий. Вследствие того, что произошло за последние двое суток: похищения жены, шантажа и невинного поздравления соседа по дому: "С пополнением вас, Николай Игоревич!"
  Похищение жены и шантаж, с ними было легче смириться почему-то, но именно поздравление повергло Николая Игоревича в состояние депрессии. Слёзы директора департамента стекали по подбородку и капали на вязанный шёлковый галстук. Рыдания длились чуть больше часа, плюс-минус пять минут, потраченных на принятие важного решения. Отменив все дела, Курва позвонил старинному другу и назначил встречу.
  Через час они уже сидели в кабинете завлаба одного из профильных медицинских НИИ. Друзья выпивали за встречу молча.
  - Если любишь безоговорочно и не собираешься разводиться, зачем тебе это надо? - спросил его старинный друг.
  Николай Игоревич встал, причесал руками остатки волос и подошёл к окну. Дружеский тон разговора никак не пошатнул его уверенности в принятии решения.
  - Ты абсолютно уверен, Коля, что хочешь это знать?
  - Уверен, - опустил голову Николай Игоревич. - В порядке исключения сделай мне этот анализ сегодня.
  - Ну, хорошо, иди в туалет, - протянул ему мензурку завлаб.
  За три минуты в туалете, самовозбуждая себя, Курва продолжал гадать от кого могла забеременеть его любимая Настя, ну, если не от него? Кто эта мразь, обрюхатившая его жену? Кто посмел? Кто постарался за Николая Игоревича, пока тот работал? А что если это смазливый стилист Игорёк?.. Настя каждую пятницу ходит к нему в салон, разрабатывая свой неповторимый стиль? Может быть, они разрабатывали с Игорьком не только стиль?.. Кровь в голове ухнула, и мензурка наполнилась до краёв. Кто ещё мог быть с Настенькой, глядя, как его друг смотрит в окуляр электронного микроскопа, кипятился Николай Игоревич.
   - Ты сядь, Коля. Не мельтеши у меня перед глазами, - улыбнулся ему друг. - Всего через пару минут увидишь свою спермаграмму в цвете. Это дивная, скажу тебе, картина!
  - Дивная картина?.. - повторил Курва.
  - Да, - кивнул зав. лабораторией. - Хотя...
  - Что? - привстал Николай Игоревич.
  - Пожалуй, я поторопился с выводами, смотри сам, Николай... Ничего нового, к сожалению, - освободил ему место у микроскопа его стародавний друг.
  
  
   УЛЫБНИСЬ, ДЯДЬКА!
  
  
   Он снова видел тот самый сон, который снился ему ночью после охоты на вепря, как самец дикого кабана ломится сквозь кусты, а злые гончие псы несутся следом...
  Они бегут километры... Долгий этап преследования гигантского вепря, и единственный ориентир охотников - лай собак, бегущих далеко впереди.
  - О-ора! - кричат охотники со всех сторон в тысячу глоток. - О-оора-а-а! О-оора-а-а! О-оора-а-а!..
  Наконец, они настигают разъярённого зверя у горы, и по рычанию вожака гончих становится ясно, что вепрь окружён. Он успевает первым метнуть копьё и через мгновение раздаётся ликующий ор охотников!.. Всё кончено, вепрь подыхает у них на глазах и вождь лесной деревни вручает ему, вождю самой большой страны истекающее кровью сердце дикого кабана, только что вытащенное из разрезанной туши.
  Страшная боль в голове... Какой горький сон, горше, чем жизнь, думает он... Кто-то поднял голову Михаила Ивановича, и он увидел, как мимо со свистом пролетают машины.
   - Не спи, дядя Миша, - кто-то осторожно потряс его за плечи, и он открыл заплывшие глаза. - Томно лежишь, дядя Миша, пора вставать!.. Улыбнись, дядька!
  - Дрон? - узнал Добрый. - Дроша...
   - Тебя мент в рыло уважил. Не подыму ведь тебя, суку, давай сам!.. - Над ним суетился малорослый говорливый бомж. - Я прямо опух, когда ты к менту двинул! Думаю, кранты дяде Мише... Подождал, пока уедут, а ты всё лежишь, притворился мёртвым... Хвалю, дядька!.. Наш человек.
   - Транш дураков из России в Америку... Транш бомжей по канализации, - монотонно бубнил под нос, поднимаясь Добрый. Постоял качаясь, сделал несколько шагов, уравновесился.
  - Ты о чём? - широко улыбнулся Дрон. - Да тебя бревном не убьёшь, а тут кулак ментовский! Сделай умный вид, дядя Миша, а то без тебя уйду! - И легонько ткнул его в плечо.
  - Куда уйдёшь? - пробормотал Михаил Иванович, тревожно озираясь.
  - А куда тебе надо?
  - На Рублёвку, - выплюнул кровь изо рта Михаил Иванович.
  - Пошли, - вздохнул Дрон. - Ну, пошли, чего стоишь-то, на Рублёвку твою!
  - А доехать нельзя? - спросил Михаил Иванович, глядя на свои трясущиеся ноги.
  - А доехать нам с тобой, дядя Миша, нельзя, - развёл руками Дрон. - Кто ж нас повезёт с тобой, убогих таких?.. Ничего, я короткую дорогу знаю. К вечеру там будем. Отлично выглядишь, дядь Миша!
   Мимо со свистом пролетали машины. Был обычный мартовский полдень, на зубах скрипела горькая дорожная пыль.
  
  
   СКЕЛЕТЫ В ЕЁ ШКАФУ
  
  
   Выйдя из фургона, Буба походил, разминаясь. Чин-Чины, посмеиваясь, наблюдали.
   - Чего набычился, пошли, - Стилет кивнул старшему Чину.
   Открыв дверь отмычкой за пару минут, Буба и Чин легко уложились в воровской минимум.
   - Никаких следов, исключая несерьёзную царапину, - подвёл итог Буба, когда они очутились в прихожей Кузнецовой.
   - Чисто, - поразился Чин. - Считаешь, сама полы моет?
   - Плюнь на них, - фыркнул Буба.
   Чин плюнул и растёр ботинком на паркете.
   У Стилета расширились зрачки:
  - Я же фигурально!
   - А-а-аа, - отмахнулся Чин. - Поищем, где у этой дуры золотишко? Ты давай справа, а я слева пошухерю.
  И они проворно начали рыться во всех шкафах.
   - Лаве, - обнаружив пачку долларов под скатертью, обрадовался Чин.
   - Серебро одно, - плюнул в маленькую шкатулку с драгоценностями брендовой писательницы Буба.
   - Красиво зашли и красиво выйдем? - после получасового обыска предложил Чин-Чин, хлопая по распухшим карманам.
   - Я останусь и подожду её, - кивнул на дверь Буба. - Шприц у тебя?..
  Чин-Чин кивнул.
  Сидя напротив включенного ПК писательницы, Буба задумчиво читал вслух:
  - Бухты-ба-рах-ты... блин! Ну, - обернулся он к Чину, - иди, давай.
  - А справишься? Помнишь, что Пасичник говорил?
  - Ладно, оставайся, - разрешил Буба. Чин-Чин послушно сел и стал грызть
  ногти.
  - У неё игры есть? - спросил он, глядя на компьютер из-за спины Бубы-Стилета.
  - Есть, - облегчённо выдохнул Стилет. - Не визжи от восторга, кент! - через каждые пять минут угомонял подзатыльником Чин-Чина Буба. - Соседи услышат.
  - Ну что, вы причинили ей вред? - позвонил им через час Пасичник. - Где вы, чёрт подери?..
  - Сейчас причиним, настроенье боевое, - азартно пробормотал Стилет, продолжая резаться в карты.
  - Помните, вы должны её покалечить, сломать руку или ногу и напугать, чтоб заикалась, но по голове не бить!..
  - Почему это? - встрял Чин.
  - Ей ещё романы писать, - рявкнул Феликс Иванович. - И случайно не отправьте её в мир иной, заказчику это ни к чему.. А то пойдёте следом!
  - Ладно, дед, разберёмся, - пообещал Стилет. - Застращал.
  - Имейте в виду, - быстро сказал Пасичник, - она - хулиганка! Держите с ней ухо востро.
  - Что он сказал? - наклонился к телефону Чин-Чин.
  - "Она - хулиганка", - мрачно повторил Буба. - Что интересно, он имел в виду?
  В двери раздался скрежет.
  - А может, изнасилуем? - задумчиво предложил Чин-Чин. - Как считаешь?.. Мы же развратные типы. Страшно и приятно!
  - Прячься! - подтолкнул его Стилет и оба метнулись в кладовку.
  
  
   КУРТКА
  
  
  "Чёрта с два, если этот "Ford Maverick" цвета копчёного палтуса не едет за мной!" - вздрогнула Акулина Васильевна, заметавшись на месте, и догадалась свернуть в тупиковый проулок.
  Действительно, пожилой очаровательный "Ford Maverick", стоявший у сберкассы, когда она прошла мимо - поехал следом. Ошибиться было невозможно, и у Акулины Васильевны подкосились ноги. Кое-как доковыляв до ближайшего дерева, она задумчиво прислонилась к нему, потом обняла и решила подождать, что будет дальше... Она даже попыталась слиться с деревом, но пончо красного цвета немного диссонировало с чёрным стволом.
  "Несправедливая жизнь какая-то!" - пришла на ум депрессивная мысль.
  - Акулина Васильевна, - постучал её по плечу кто-то. - Здравствуйте вам!
  - И вам не болеть, - у брендовой писательницы очки сползли на подбородок, но детектив Суховей аккуратно поймал их и положил в карман Акулины Васильевны.
  - Спасибо.
  - Не стоит, - вежливо отмахнулся детектив и попал рукой по дереву.
  Мимо них, задевая и ругаясь, шли пешеходы.
  - Что-нибудь уже выяснили?
  - Вы можете погулять где-нибудь до вечера?
  - Как долго? - уточнила Акулина Васильевна. - А у нас в подъезде сегодня какие-то типы остановили меня на предмет закурить. Вдруг это они?
  - Не заморачивайтесь, - меланхолично посоветовал детектив. - А вы курите?
  - Не помню, - пожала плечами Акулина Васильевна.
  - До пяти часов, надеюсь, погуляете?.. Сходите в кино, например.
  Акулина Васильевна, вытащила из кармана очки, посмотрела на них и снова надела. Очки ей не шли.
  Детектив грустно молчал и старался на неё не глядеть.
  - Хорошо, - пообещала Акулина Васильевна. - Но к пяти мне надо быть дома.
  - Договорились. Одолжите-ка мне ваше пончо и ключи от квартиры.
  - А я в чём пойду?
  - Вот накиньте, - снял с себя чрезвычайно модную курточку Суховей. - А ключи?..
  Акулина Васильевна накинула куртку, отдала ключи и попрощалась с детективом.
  Над Москвой плыли розовые облака, мартовский полдень был в самом разгаре. Акулине Васильевне хотелось петь, танцевать и парить над деревьями.
  
  
   КАК ТУТ ДО РУБЛЁВКИ ДОЙТИ?
  
  
   Мимо проехала карета скорой помощи, Дрон проводил её глазами и огляделся по сторонам. Они шли по обочине.
   - Дядя Миша, а чего ты потерял на Рублёвке?.. - спросил Дрон, когда они присели отдохнуть. - Что тебе там мёдом намазано разве?.. Шагаешь туда, как лосось на нерест.
   - Живу я там, - просто сказал Михаил Иванович.
   - А на какой помойке?
  Михаил Иванович благоразумно промолчал, кося на своего спасителя заплывшим глазом. Они передохнули и снова пошли.
  - Долго ещё? - изредка спрашивал Михаил Иванович.
  - Раньше ночи вряд ли дойдём... Если дойдём, обеспечишь ночлег и закуску?
  - Ноу проблем. Холодного шабли бы...
  До Рублёвки оставалось чуть менее восьми километров. Жарило солнце, пахло бензиновой гарью, одиночеством большого города и ещё чем-то неуловимым. Большими деньгами, вот чем. В Москве ими просто воняет!
  
  
   НАСТЯ
  
  
  "Настя, ты мне лгала! Ты беременна, признавайся, Настя! Я знаю, ты мне изменяла! С кем?! Я хочу знать! Нет, я не хочу этого знать, убирайся из моей жизни!.. Шлюха!" - монолог Николая Игоревича неожиданно прервался по очень банальной причине. Курва не собирался расставаться с супругой ни под каким предлогом, ни сегодня, ни в ближайшие тридцать лет. Он прирос к жене душой, ведь душа, как известно, даёт самые глубокие корни.
  Какое безрассудство расстаться с бронзовой от загара любимой Настей и вручить её расторопному сопернику, злонамеренно обрюхатившему его родное сокровище из Рассказова! Курва скрипнул зубами и свирепо покосился на густую блондинистую шевелюру нового водителя. Верный Роман Карпыч слёг с гипертоническим кризом, не найдя Настасьи Ивановны в четверг на Сретенском бульваре, уже второй день лежал в Боткинской больнице под капельницей.
  - Приехали, Николай Игоревич, - подал голос водитель.
  Курва вздрогнул и открыл глаза, но ничего не увидел! "Давление! Дьявол... Что же я так буйствую-то?"
  Николай Игоревич посидел с закрытыми глазами, вновь их открыл и белый, ну не совсем белый, но всё-таки свет стал потихоньку проступать. Сначала зрачки сфокусировали блондинистую шевелюру водителя... потом дверцу машины и собственную руку... потом дорогу... дверь подъезда... ступеньки... лифт. Он доехал до восьмого этажа и долго раздумывал у собственной двери. За дверью стояла пугающая тишина, и Николай Игоревич не смог попасть ключом в замок... Он его просто не увидел.
   Настасья Ивановна сидела на диване и с аппетитом ела кусок шоколадного торта.
  - Коля, милый, - улыбнулась она.
  "Ч-чудо какая роскошная... после похищения!" - скрипнул зубами Курва с ненавистью щурясь на жену.
  - Ты перестала заботится о фигуре, любимая? - сухо произнёс Николай Игоревич, стараясь, чтобы голос не дрожал. Его взгляд снова упал на живот Настасьи Ивановны, одетой в халат. Всё было ясно без слов и у Николая Игоревича в затылке, как у быка на корриде забурлила кровь. Настасья Ивановна перехватив взгляд мужа, перестала жевать.
  - Я похудею, - пролепетала она с набитым ртом. - Что случилось? - проглотив остатки торта, шёпотом спросила Настасья Ивановна.
  - Настя, ты беременна?.. - беззвучно начал и криком закончил Николай Игоревич. - Не молчи, Настя! Ты мне лг-ала-а?.. Ты беремен-н-а-а?
   Супруги Курвы вонзились друг в друга взглядами..
  - Откуда ты знаешь? - тихим безжизненным голосом спросила Настя.
  - Подожди, ты же говорила, что нет, Настя? - ухватился за последнюю соломинку Курва.
  - Но Коля...
  Тут Настасью Ивановну прошиб пот: "Откуда он знает?.. А что если коммерческий центр планирования семьи занимается шантажом богатых мамочек?"
  Неожиданно Настя вспомнила, что бабушка родила её маму в стогу, а саму Настю мама родила в телеге. Значит, подумала она, и у неё тоже всё будет хорошо, в связи с такими наследственными обстоятельствами! Настя обвела глазами бежевую гостиную и успокоилась.
  Щёки Николая Игоревича, тем временем, затряслись, и Настасья Ивановна кинулась к нему.
  - Коля...
  Николай Игоревич замахал руками, не желая слушать жену. Он сел, сжав руками голову, и потихоньку стал раскачиваться.
  "Каждый четвёртый отец в России растит чужого ребёнка, - вспомнил он статистику, которую довёл до его сведения завлаб и старый друг, когда они смотрели результаты его спермаграммы, и в окуляре микроскопа не двигался ни один его сперматозоид.
  - Но они же свежие! - заикнулся Курва.
   - Мертворождённые, извини, - пожал плечами друг. - Такое бывает сплошь и рядом!
   - Но почему? Я веду адекватный образ жизни, - поперхнулся Николай Игоревич. - И у меня стоит! - привёл он главный аргумент.
   - Поистаскался по бабам, Коля? - терпеливо улыбнулся его старый друг. - И возраст, опять же... Потом, если у тебя, однажды, был сифилис..."
  - Что ты хотела сказать, Настя? - убрав кулаки с лица спросил Курва.
  - Обними меня, пожалуйста, - попросила Настасья Ивановна. Курва
  повиновался, и крепкое объятие завершилось ещё одной просьбой:
  - Пошли.
  - Куда? - Николай Игоревич не тронулся с места. - Я не хочу.
  
  
  Уютная кофейня на углу двух улиц.
  Супруги Курвы заказали кофе и Настасья Ивановна ушла припудрить носик.
  - Что ты хотела мне сказать, Настенька? - заметно успокоившись, спросил Курва, когда Настасья Ивановна вернулась.
  "В России без отцов растёт 14 миллионов детей, - вспомнил Николай Игоревич слова старинного друга, искоса поглядывая на жену. - Женщине, Коля, в браке нужен не только секс. Ведь она не хочет уйти от тебя?..
  - Нет.
  - Вот видишь, она хочет жить с тобой, Коля, но твоей женщине нужно родить!" - повторил его друг.
  - Я сама решила эту проблему, - мягко начала Настасья Ивановна. - Коля, ты меня слышишь?.. Хотя ты не считал, что у нас есть проблемы.
  Николай Игоревич кивнул, внимательно взглянув Насте в глаза.
  - Я понимаю, - Настя оглянулась. - В нашем кругу так никто бы не сделал, но я у тебя особенная, и со своей бедой обратилась в центр планирования семьи.
  - А не к любовнику? - пробормотал Николай Игоревич.
  - Нет, Коля, никакого любовника не было и в помине! - вспыхнула Настя.
  Супруга говорила, Николай Игоревич слушал, кивал, на его губах появилась улыбка, правда, её тотчас сменил обычный раздражённый прикус.
  - Настя, справа от нас, видишь, две дамы, - перебил супругу Курва. - Крайняя слева, мы её, кажется, видели?..
  Настасья Ивановна обернулась.
  - Это же Акулина Кузнецова! Конечно, мы знакомы. Помнишь, на приёме во французском посольстве ты наступил на её подол!
  За соседним столиком сидели две женщины, и одна из них определённо была той самой Кузнецовой. Женщины жестикулировали, смеялись и пили сухое вино. Супруги Курвы какое-то время наблюдали за ними, а когда взглянули друг на друга, оказалось, что никакой чёрной кошки непонимания между ними нет. Она убежала, несмотря на веские основания остаться и расцарапать им лицо.
  - Настя, - спросил Николай Игоревич. - Ты утверждаешь, что беременна от меня, я правильно понял?
  Настасья Ивановна кивнула.
  - Значит, это - мой генетический материал?.. Ты хочешь это сказать? - тихо спросил Курва, глядя супруге в зрачки. - Тогда прошу, почитай вот это, - он достал распечатку анализа, который сделал сегодня.
  - Да, - не моргнув, соврала Настасья Ивановна и вернула Николаю Игоревичу его "сертификат". - Помнишь, я просила тебя делать это в презервативе? Новые ощущения, тра-ля-ля... Ну, помнишь, Коля?
  Николай Игоревич кивнул, что-то такое, кажется, было.
  - Я приняла мужественное решение и отнесла твой, как ты говоришь, генетический материал в центр планирования семьи... Подожди! - Настя категорично взмахнула рукой. - Тебе интересно, что случилось дальше?
  Курва заворожено слушал.
  - Из тысячи дохлых спермиков, - Настя вздохнула, - нашли одного-единственного полудохлого!.. Да, представь, нашли... Ну, представил?
  - И что?! - у Николая Игоревича глаза начали вылезать из орбит. Он представил своего полудохлого спермика, и у него голова пошла кругом.
  - Милый мой, всё просто, как апельсин!.. Врачи центра планирования семьи сделали ему искусственное дыхание и он ожил!
  - О-о-ожил?.. - у Николая Игоревича сердце остановилось, и он замер с раскрытым ртом.
  - Ожил-ожил! Пей, Коля, - протянула ему чашку с недопитым кофе Настя. - Ну, тебе лучше?
  Николай Игоревич глотнул, закашлялся, и сердце снова стало качать кровь.
  - С тобой всё в порядке? - заботливо спросила Настя.
  - Да, Настенька, - выдохнул Курва. - И что с ним было потом?..
  - С твоим реанимированным спермиком?.. Его внедрили в твою жену, - Настя улыбнулась. - Всего лишь, папочка!
  Николай Игоревич смущённо молчал, когда им принесли счёт.
  - Но почему, Настя?.. - начал и недоговорил Николай Игоревич.
  - Я не хотела тебя расстраивать, - Настя смотрела ему в глаза. "Ты умный? - спрашивали глаза его жены. - Дай знак!"
  - Пошли домой, - поморгал Николай Игоревич.
  - Уже? - поднялась Настасья Ивановна.
  - Что будешь делать с утра? По магазинчикам, как всегда?
  - Да, Коля, - выходя из кофейни, Курвы ворковали. Всё негативные эмоции были успешно оставлены там, в кафе - за столиком в тёмном углу.
  "Я не хочу ничего знать и не желаю больше поднимать эту тему! Решено", - сказал себе Николай Игоревич, его сердце снова билось ровно.
  В их пустой квартире за сейфовой дверью стояла уютная тишина и пахло разлитыми Настиными духами...
  
  
   И ЭТО ПРОЙДЁТ, НЕ ОБОЛЬЩАЙТЕСЬ
  
  
  После встречи с детективом у Акулины Васильевны поднялось настроение, она шла и с интересом разглядывала себя в витринах. Солнце жарило, и она вспоминала какие-то смешные моменты из своей биографии.
  "Я влюблена? Любима? Счастлива? - вдруг спросила себя Кузнецова, споткнувшись. - Ну, хотя бы с точки зрения археологии?" - грустно пошутила она.
   - Акулин, а Акулин...
  У придорожной палатки пил пиво и подмигивал ей господин в клетчатом пиджаке с кожаными заплатками на локтях.
  - Акулька, не узнаёшь меня? - снова подмигнул он.
  Акулина Васильевна подозрительно долго молчала.
  - Мамлюкова не узнаёшь? - расхохотался "клетчатый пиджак". - Склероз многих сделал счастливыми, Кузнецова.
  Акулина Васильевна, наконец, улыбнулась.
  - Привет, - она воткнула кружевной зонтик остриём в землю и взглянула на критика Мамлюкова.
  - Пару кружек! - громко заказал критик. - И воблу.
  - Потом скажут, что я ушла в запой, - сдувая пену, улыбнулась Акулина Васильевна.
   - Слышал, на тебя напали? - показал ей зубы критик. - Вижу, грустная идёшь. Расскажи, почему не спишь ночью?..
  - Я же пишу.
  - А ты точно чистила картошку? - Мамлюков фыркнул.
   Акулина Васильевна кивнула и отстранилась. У критика брюки были затянуты ремнём где-то в районе груди, а из-под брюк виднелись оранжевые носки, но выглядел Мамлюков чертовски вальяжно.
  - Мне надо было поесть, а дома ничего не было, - попыталась растолковать Акулина Васильевна. - Понимаешь, я, когда пишу роман, всё время забываю купить продукты.
  - Попросила б у соседей, - зевнул ей в ухо Мамлюков.
  - Как ты себе представляешь это? - разозлилась Акулина Васильевна. - В три ночи звонить соседям?.. Забудь.
  - Ну да, ну да, - Мамлюков подумал и обнял Акулину Васильевну. - Ты какой роман сейчас пишешь, Акулька?
  - "Бухты-Барахты"
  - Бухты что?..
  - Барахты! - улыбнулась Акулина Васильевна.
  - Про бухающих бухло? - свёл брови критик. - Готично.
  - А как ты догадался?..
  - А если серьёзно?
  - Мои романы - отражение моей души, Мамлюков, - скромно сказала брендовая писательница.
  Мамлюков поперхнулся.
  - Ты постарела, Акулина, - вздохнул он. - Куртка на тебе какая-то... Байкерский шик, что ли? Вызывающе броские наряды носишь, - Мамлюков вытащил большой серебряный портсигар. - Кури, - разрешил он.
  Акулина Васильевна заворожено взяла сразу две пахитоски, понюхала их и положила сверху на кружевной зонтик, торчащий из земли.
  - А я тебя помню хрупкой и красивой, Акулька, - выпуская дым, всёрьёз прослезился критик. - Я к тебе привык к другой, извини, конечно!
  Акулина Васильевна вздрогнула.
  - Не извиню, - покачала головой она и повесила на руку зонт. Пахитоски упали на землю.
  - Ну, прости тогда, - криво улыбнулся критик. - Я осмысляю жизнь, при этом несу чушь, обижаю людей, а они мне со всего размаху - в морду!.. Ну, дай мне в морду, я прошу...
  - Где ты сейчас? - оттаяла чуть-чуть Кузнецова.
  - В газете "Обозреватель".
  - Обозреваешь, значит?
  - Обозреваю, Акулька, - подняв с земли пахитоски, положил их обратно в портсигар Мамлюков. - Торопишься?
  Акулина Васильевна кивнула и, махнув зонтиком, проголосовала. Рядом мгновенно остановилось жёлтое поцарапанное такси. Вообще-то Акулина Васильевна собиралась сходить в продуктовый магазин, но предложение детектива погулять до раннего вечера поломало все её планы.
  
  
  Уже час она сидела в любимой кофейне и размышляла. Прошёл ещё час, и ещё. Фиолетовые фонари таращились с дороги, и Кузнецова решила пойти домой. Она поискала глазами официанта и вдруг обратила внимание на семейную пару в углу. "Кажется, я их где-то видела!" - мелькнула мысль.
  Дверь кофейни с шумом распахнулась, на пороге стояла и близоруко щурилась маленькая красавица с большим размером ног. Поэтесса Мила Невообразимая жила в том же доме, в котором жила Акулина, но виделись они от силы раз или два в год.
  Пряжки, ковбойская шляпа, сапоги 43 размера, огромные ресницы и походка вприскочку - такой была Мила. Песни на её стихи пели все певцы на эстраде. В кофейне часть взглядов сразу же обратилась в её сторону.
  - Хипаришь?.. - подошла и присела за её столик Мила.
  - Как ты меня узнала?
  - По очкам, Акуль.
   Акулина Васильевна сняла очки и поправила рыжие локоны.
  - А у меня тут свидание с одним мальчиком. Ничего личного, хочет песню на мои стихи. Я посижу с тобой? - Мила говорила высоким мальчишеским голосом. - Ты давно здесь сидишь?.. А шабли нормальное? - взглянула на недопитый бокал Невообразимая.
  - Можно пить, - кивнула Акулина Васильевна.
  - После сорока на свете не осталось загадочных мужчин, - выпив, призналась Мила.
  - Точно, - засмеялась Кузнецова. - Ну, что, ещё посидим или такси закажем?..
   Мила задумчиво кивнула, потом сделала несколько звонков.
  - Уходим? - наконец предложила она.
  Через полчаса они стояли на 2-ой Лыковской улице у третьего подъезд.
  - Мне кто-то дышит в затылок, Мил, - пожаловалась Акулина Васильевна. -
  Я даже домой боюсь идти.
  - Всем нам кто-то дышит, - кивнула Мила. - Тогда пойдём ко мне? Что
  будем пить? - деловито поинтересовалась она.
  - А что сама хочешь?
  Акулина Васильевна огляделась. У дома стояло не меньше двадцати машин, и какая из них принадлежит детективу, догадаться было невозможно.
  - Водку, - подумав, сказала поэтесса, когда они вошли в подъезд.
  Сзади хлопнула дверь, в слабо освещённом холле появился силуэт мужчины, он икнул и застыл на месте, вперив глаза в пол.
   - Сладкий какой, пушистый, - прошептала Мила. - Давно не видела...
  И, правда, от двери короткими перебежками мимо почтовых ящиков передвигался бард Пресловутый. Он споткнулся и, наконец, увидел их.
  - Ку-ку! Привет, Акулина, - бард вперился глазами в Акулину, не замечая Милы.
  Мила надулась и стала пинать пяткой дверь, которую забыла открыть.
  - Девки, - пробегая мимо, выдохнул Пресловутый. - Я сегодня пьяный, встретимся потом!
  - Господи, какой человек, и растерял своё обаяние, - пробормотала Мила, распахивая свою дверь. - Заходи, Акуль.
  Они посидели около часа, и Акулина Васильевна всё-таки пошла домой, уложив Невообразимую спать.
  Было уже поздно. Свет в подъезде горел и, потеряв бдительность, она налетела на забытую стремянку.
  - Чёрт! - подняв стремянку и оттаскивая её в угол, ворчала Акулина Васильевна.
  Сучащие тонкие ноги наркомана под лестницей привлекли её внимание. "Ломка!" - сразу определила Акулина Васильевна и кинулась наверх. Свет погас внезапно, но Кузнецова дошла до дверей своей квартиры практически без потерь. Сверху кто-то быстро спускался... Незнакомый человек с внушительным разворотом плеч прошёл мимо, освещая свой путь зажигалкой и не причинив брендовой писательнице никакого вреда, лишь хлопнула входная дверь внизу. Акулина Васильевна тоже достала зажигалку и вскрикнула, потому что из её двери торчал ключ! Осторожно вытащив его, Акулина Васильевна прислушалась... Что-то хрустнуло и, подняв ногу, брендовая писательница увидела раздавленный шприц.
  - Интересно, а где детектив? - проворчала она, открывая дверь.
  В кухне горел свет, и лилась из-под крана вода... Всего за несколько секунд Акулина Васильевна обежала всю квартиру. Сразу бросилось в глаза, что ноутбука на столе нет. Писательница схватилась за сердце и всхлипнула, и тут услыхала шорох с балкона. Взяв на всякий случай швабру, Акулина Васильевна бросилась туда. В её красном пончо, связанный бельевой верёвкой, в углу балкона сидел детектив Суховей и безуспешно пытался выплюнуть кляп изо рта.
  - Кто вас связал, Наум Соломонович? - вынимая собственные кружевные трусы из зубов детектива, поинтересовалась Акулина Васильевна.
  - Не понял?.. - пробормотал детектив.
  - Вы разве не видели их? - развязывая верёвки и помогая Суховею подняться, спросила Кузнецова.
  - Не уверен, - морщась, пробормотал детектив. - Вызывайте милицию!
  - Вас били? - набирая ноль-два, оглянулась Акулина Васильевна. - Сильно?..
  - Местами поплатился, - кивнул детектив.
  - Наверное, милиция, - Акулина Васильевна подскочила от звонка в дверь. - Так быстро?..
  - Куда ты пропала? - на пороге стоял Линдон Райский. - И что за шприцы у тебя под дверью? Всё ясно, пир горой! - оглядевшись, констатировал он. - Кто это? - указал он на детектива. - Только не вешай мне лапшу на уши, Акулина!
  За окнами чёрным аметистом полыхала ночь, когда на лестнице раздался топот. Сразу стало ясно, что приехала опергруппа. Первой в квартиру писательницы вбежала собака... Обнюхав порог, она со всех ног устремилась в кладовку.
  - Шарик, ищи! - велел молоденький опер. Собака сразу всё поняла, ей не надо было объяснять дважды - это была очень оперативная сука.
  - А почему вы её называете Шариком? - поинтересовался Райский.
  - Не придирайтесь, - был получен ответ. - Итак, Акулина Васильевна, что у вас случилось?.. Только не говорите, что вас обокрали!
  
  
   СПЕЦСЛУЖБЫ
  
  
  "Агент Дрон довёл объект до самых ворот и исчез под благовидным предлогом в лесополосе. Объект стоит у собственного дома и ведёт переговоры с охраной", - полетела телефонограмма в штаб операции "Вепрь".
   "Продолжайте наблюдение!" - пришёл ответ.
   Агенты поскрежетали зубами и продолжили наблюдение.
  
  
   СЛИВКИ ОБЩЕСТВА
  
  
  - Ирина Ларионовна, простите великодушно, вас тут какое-то пьяное мурло спрашивает, - позвонил в поздний час Ирине Доброй охранник. - Вы предупредили, докладывать обо всём и всех. Гнать?
   - Гоните в шею! - разрешила Ирина Ларионовна. - Нет, подождите. Молодой? Старый?..
  - Какой-то старый болван, - был получен ответ. - К тому же, грязно матерится!
  - Подождите, я взгляну, - неожиданно сказала Добрая.
  Михаил Иванович Добрый и его супруга Ирина Ларионовна долго глядели друг на друга через забор и не могли узнать...
  - Пропустите, - бросила Ирина Ларионовна, охранник изумлённо посторонился.
  - Ира, я не терял надежды, что выйду из канализации, - ища взглядом сочувствия, повторял Михаил Иванович. - Ты мне веришь, Ира?
  - Правильно, Миша, никогда не надо терять надежды, - зажавши нос, вздыхала Ирина Ларионовна, пока они шли от ворот к дому.
  Михаил Иванович с пугающей нежностью смотрел на белоснежное пуховое пальто супруги с голубыми кожаными вставками, он сам выбирал его в лондонском универмаге "Harrods" этой зимой.
  - Отлично выглядишь, Иришка, - пробормотал Добрый.
  - Ты тоже, Миша, - кивнула супруга.
  
  
  Ночь.
  - А искали меня? - Добрый отмокал в ванной, хмуро вслушиваясь в гул ночной Рублёвки.
  - Обыскались... Шинкарев в больнице, Миша. В реанимационном отделении, - Ирина Ларионовна передала второй шампунь. - Ты мылься, как следует!
  - Видела бы ты меня, - Добрый, отфыркиваясь, нырнул в ванну с головой.
  - Что, Миша?
  - Знаешь, как я плавал в канализации? - снова спросил Добрый, переворачиваясь в мыльной пене.
  - Целый день звонил, тебя спрашивал, - Ирина Ларионовна протянула трубку.
  - Кто?
  - Базилевс.
  - Ты жив, Миша? - пророкотал в трубку Тим Базилевс. - Миша, ты жив?.. Я беспокоюсь, как твои дела?
  - Жив, - подумав, ответил Михаил Иванович. - А ты думал, я умер?.. Зря, Тима, я жив.
  - Миша, не телефонный разговор, я завтра приеду к тебе. Сиди тихо, Миша, - невнятно сказал Базилевс и, подумав, добавил: - Всемирный заговор, Миша... Слышишь меня?
  - А что у нас на ужин? - Добрый, прикрыв трубку рукой, обернулся к супруге.
  - Отбивные, Миша.
  - А гарнир из савойской капусты?.. - Добрый ждал.
  - Да, Миша, как ты любишь, - улыбнулась Ирина Ларионовна.
  - Отлично, - кивнул Добрый. - Да, Тима, так говоришь, всемирный заговор против меня?
  - Ну, да! Ты не уходи в себя, не уходи, Миша, я перезвоню ещё, - напоследок сказал Базилевс. - Посублимируй там.
  - Я посублимирую, - пообещал Добрый. - Сразу после ужина... Жопа всё, Ира, - положив трубку, вдруг сказал Михаил Иванович. - Иришка, а ты не помнишь, у нас осталось сухое шабли?
  Ирина Ларионовна кивнула.
  - Ну, и где моя савойская капуста? - вылезая из ванны, проворчал Михаил Иванович.
   - Прожёвывай лучше, - Ирина Ларионовна морщилась и улыбалась, глядя, как супруг ест.
  Через полчаса Михаил Иванович задремал, и Ирина Ларионовна отвела его наверх. Потом обвёла глазами полы из оникса и другие милые вещицы в спальне супруга, зевнула и пошла к себе спать.
  
  
   "ИДЕАЛИСТЫ"
  
  
  - Мир стал немножечко лучше, - получив из центра "отбой" джип спецслужб мгновенно сменил место дислокации.
  - В России, надо вам сказать, будь ты бомж или экс премьер-министр, всем независимо от ранга светит канализация, - газуя с Рублёвки, проворчал водитель джипа-дублёра.
  - Он пережил свой самый глубокий провал, операция "Вепрь" закончена, - задумчиво произнёс координатор операции, и в здании на Лубянке погасли сразу несколько окон.
  Через пару минут из неприметной двери в торце здания вышли и быстро попрощались шесть человек. В беззвёздном небе над зданиями ФСБ плавала зелёная несвежая луна.
  
  
   УЩЕРБ
  
  
  2-ой Лыковский проезд, ночь, квартира на втором этаже. Брендовая писательница Кузнецова сидит на табуретке под торшером и дребезжащим дискантом рассказывает двум оперативникам - Васюхину и Жуку, как утром у неё потребовали закурить два бандита.
  Васюхин и Жук переглядываются, потом в упор разглядывают Кузнецову. Перед ними сидит субтильная дама бальзаковского возраста, серая, невзрачная, с горящими глазами за тонкими дужками очков а-ля Джон Леннон. Ореол рыжих волос на голове немного смягчает общий минор.
  - Значит, вы детектив? - обратился к Суховею опер Васюхин. - И вы вычисляли того, кто залез через балкон к Акулине Васильевне в ночь на вторник? Скажите, а почему вы считаете, что вас пытались убить, Акулина Васильевна? Не считаете уже?.. Вот и хорошо. Значит, вы знаменитость и для грабителей и маньяков - лакомый кусок? Отлично, Акулина Васильевна!
  - Вы запомнили, как они выглядели? - опер Жук повернулся к детективу. - Отделали вас, конечно, основательно, - тихо пробормотал он.
  - У высокого бейсболка чёрного цвета и брюки с манжетами, а на ногах разные ботинки без шнурков, - быстро перечислил Наум Суховей.
  - Видимо, торопился с утра, - предположил Васюхин и записал в протоколе: "Высокий нападавший был в разных ботинках..."
  - У другого нападавшего не были завязаны шнурки. И оба они были похожи на злых недотёп! - подвёл черту детектив. - Ну, так, примерно.
  Милиционеры переглянулись и встали.
  - Погодите, вы уже уходите? - удивилась Акулина Васильевна.
  - Нам остаться? - обезоруживающе улыбнулись милиционеры. - У нас сегодня, между прочим, три трупа! А ночь только началась...
  - Вот если б вас убили, Акулина Васильевна, - вздохнул опер Жук. - В общем, до свидания. Завтра с утра приходите в РОВД, расскажете поподробнее, если хотите. Шарик, пошли, - позвал он спящую собаку.
  - Три трупа? - повторила Акулина Васильевна. - Боже мой! Я вас провожу.
  - Это ваши? - кивнул Васюхин на метровую стопку книг в прихожей. - Все десять?
  - Я написала тридцать, тут не все, - кивнула брендовая писательница.
  - Делать вам нечего, - проворчал Жук, морщась на рыжие веснушки на носу Кузнецовой. Он не любил веснушчатых. - Я одну вашу книжку уже прочёл!
  - Ну и как?
  - Прикольная, только не дочитал до конца, - пожал плечами Жук.
  - Подарите книжку, - улыбнулся Васюхин. - И не беспокойтесь, дело об ограблении вашей квартиры завели. Будем искать украденное через доверенных лиц в преступной среде. За неделю проверим ломбарды и рынки на предмет вашего ноутбука. Пока всё.
  - Судя по их действиям, они не любители, а матёрые бандиты, - детектив Суховей потрогал распухшую щеку.
  - Кто? - оглянулся Васюхин.
  - Те, кто украли ноутбук Акулины Васильевны! - детектив Суховей оскорблённо кашлянул.
  
  За окном светало. Линдон Камусович Райский и детектив Суховей сидели на кухне и пили чай.
  - Ущерб немаленький, - Райский пил несладкий чай маленькими глотками и отдувался.
   Акулина Васильевна молчала.
   - В ноутбуке был роман. Всё остальное неважно, - вытерла слёзы Кузнецова. - Ничего, главное вы живы, Наум Соломонович!
  - Акулина, ты не сохранила свой роман на флэшку? - возмутился Райский. - Ты его долго писала?
  - Полгода жизни. Осталось лишь три странички дописать и всё. Но это всего лишь роман, - зажмурилась и помотала головой писательница. - Мой тридцать первый роман... Ну и бог с ним!
   С улицы слышались клаксоны мусороуборочных машин, начиналось утро.
  
  
   МИЛАЯ РУБЛЁВКА
  
  
   Был полдень. Михаил Иванович стоял на смотровой площадке и наблюдал, как у леса на квадрациклах катаются отпрыски русских бонз. Со стороны рынка в центр посёлка ехали машины. Несмотря на выходной день со всех сторон раздавался грохот техники и вой болгарок. Охранники, садовники, няньки и прочий персонал мелькал там и сям.
  Замки и дворцы перемешались меж собой на небольшом островке земли, разбавленные ресторанами, теннисными кортами, салонами красоты и боулингами, а
  бескрайний океан России бурлил где-то далеко.
   Добрый принюхался. Откуда-то пахло канализацией. Мимолетно глянув на ширинку и убедившись, что она застёгнута на три пуговицы, Михаил Иванович спустился вниз и сел в автомобиль. Через несколько минут кортеж из трёх машин ехал в сторону Шереметьево.
  Через день газеты написали, что супруги Добрые навсегда покинули Россию, но это было преувеличение! Катаясь по Женевскому озеру на яхте летом и на коньках зимой, Михаил Иванович вспоминал московскую канализацию и как отважно он в неё нырнул и поплыл... И ещё он думал о России, в которую возвращался не реже раза в год. Его душа требовала привычной дозы чистого адреналина: много и бесплатно. Ведь адреналина в России столько, сколько кокаина в Колумбии.
  
  Говорят, что изредка по Рублёвке бродит бомж в зелёной рубашке, похожий на бывшего премьер-министра... Нет, у него другая фамилия и это не Михаил Иванович Добрый.
  
  
   ЖАРЕНЫЙ КАМАМБЕР
  
  
  На пересечении Ленинградского проспекта с Беговой улицей бывший папарацци Гаврилов сидел в пробке и проклинал жизнь. Через час, оставив битый белый "Nissan" в одном из дворов, он юркнул под землю.
  В несущемся метропоезде Гаврилов с нарочито туповатым видом листал книжку комиксов и думал: "Сколько же мне скрываться ещё? Может свалить в Турцию и начать работать на пляже спасателем? А что, тоже жизнь! Буду окучивать русских тёлок! На мой век хватит..."
  За последние полгода он привык спать при очень большом скоплении народа и, сунув книжку в карман, сладко поспал полчаса. Даже вибрация телефона в кармане не разбудила его, но его растолкал сидящий рядом сосед.
   - Пацан, тебе звонят!
  - Отбой, Гаврилов, - сказал ему вкрадчивый голос из трубки.
  - В смысле? - высветившийся номер 7990350 не говорил Гаврилову ни о чём.
  - За тобой больше никто не охотится. Можешь фланировать по Москве, и не вздрагивать, - фыркнул неизвестный, на что Гаврилов не стал ответно радоваться, задницей чувствуя подвох.
  - Откуда знаешь мой телефон? - спросил он.
  - Оттуда, - также вкрадчиво пропел незнакомец.
  - А кто мне звонит?
  - Гаврилов, - весёло фыркая, ответил тот.
  - В смысле?
  - Однофамильцы мы.
  - А зовут как?
  - Тоже Сашка.
  - И тебе сорок и ты тележурналист? - полюбопытствовал ГавриловЉ1.
  - Нет, - отрезал ГавриловЉ2.
  - А кто?
  - Неважно, я тебя предупредил и всё!
  
  
  Эстет из Марфина задумчиво посмотрел на телефон, нацепил ролики и поехал кататься в Ботанический сад... Последнее время он часто думал о единении всех Гавриловых на Земле и даже подал заявку на регистрацию движения "Гавриловы, все как один, за жареный камамбер в клюквенном соусе!"
  
  
   "ПРИЮТ ХОЛОСТЯКА"
  
  
  Две невидные пожилые иномарки припарковались у ресторана "Приют холостяка". В зале можно было вешать топор от табачного и кухонного дыма.
  "Такого тут навидался..." - ворчал официант, пока цедил из бочки клюквенный морс для новых клиентов. Зал был полон, кого-кого, а холостяков в ту весну в Москве хватало. Причиной тому были затяжная зима и слишком тепло одетые женщины.
  Два детектива - Наум Суховей и Вильям Беспородный курили сигары и делились впечатлениями прошлого месяца. Было 1 апреля, день их очередной встречи. Обычно детективы обменивались информацией, не затрагивая напрямую личности клиентов, но в этот раз соблюсти должную конфиденциальность по объективным причинам не удалось.
  - Я дождался, пока они выйдут, и незаметно снял их на видеокамеру, - Вильям Беспородный положил на стол снимки.
  На фотографиях запечатлелись лица Бубы-Стилета и двух братьев Чин-Чинов.
  Официант, принёсший им два кувшина морсу, бросив взгляд на Бубу-Стилета, что-то промычал.
  - Завсегдатай, вроде нас? - поинтересовался Беспородный. - Давно был?
  - Неделю назад, - пробормотал официант.
  - А откуда они? - Суховей ткнул пальцем в снимок братьев Чин-Чин.
  - А вы откуда, господа?.. - сварливо ответил официант и отошёл. - Но я б на вашем месте обратился к бабке, торгующей семечками на углу, - посоветовал он, когда менял пепельницу.
  Два кувшина морса так и остались стоять нетронутыми... Детективов, как ветром сдуло из ресторана.
  Через полчаса иномарки Беспородного и Суховея припарковались на Пречистенке. В пустой квартире на первом этаже ими были обнаружены крыса, пёс и канарейка. Пса пришлось нейтрализовать в ванной, а крысу посадить в банку из-под огурцов.
  Когда в третьем часу ночи входная дверь открылась, и вошёл небольшой старичок в лёгкой курточке, и стал, пыхтя, переобуваться, детективы постарались не дышать. Пасичник всё же заметил их, но виду не подал. Поправив бандану, он пошёл на кухню, где попил из чайника холодного кипятку и перекрестился.
  - Здравствуйте, Феликс Иванович, - поздоровался с ним Вильям Беспородный, когда тот вошёл в комнату и включил свет.
  - Здравствуйте, господа хорошие, - вздрогнул старичок. - Я ничего не знаю. Вы не за того меня принимаете, - сверкнув фиксами, улыбнулся он.
  - Конечно, Феликс Иванович, - кивнул Беспородный. - А у вас тут целый зверинец. Любите животных?
  - Люблю, - подумав, ответил Пасичник.
  
  
   ДУША МОЯ
  
  
  Грета жалобно взглянула на хозяина и закрыла глаза... Большую, раскормленную крысу детектив Суховей держал над горящей газовой конфоркой уже минуту!
  - Отпустите, - попросил Пасичник, когда запахло палёной крысиной шёрсткой.
  - Адрес заказчика шантажа, его фамилия, а также адреса и фамилии летучей бригады исполнителей, - включил диктофон Беспородный. - Говорите, Феликс Иванович!
  - Душа моя, прячься, - Пасичник взглянул на Грету, та неподвижно сидела под столом и раскрыв рот, тяжело дышала. - Знаю только его телефон, - задумчиво сказал Пасичник. - Его зовут Сергей Новицкий.
  - А исполнители?
  Пасичник вздохнул и закрыл руками лицо.
  - У вас ничего не выйдет, - наконец сказал он.
  - Почему это? - улыбнулся Суховей. - Не темни, дед.
  Пасичник пожал плечами и назвал имена и краткие характеристики Бубы-Стилета и братьев Чин-Чин. Лица у детективов вытягивались с каждым произнесённым именем... Пасичник, не скрывая злорадства, наблюдал с табуретки за детективами.
  - Ну, да, мы все вместе лежали в одной палате... Я проходил судебно-медицинскую экспертизу на предмет вменяемости. И они в свою очередь!
  - И они тоже на предмет вменяемости? - перебил детектив Беспородный.
  - Все признаны невменяемыми, - кивнул Феликс Иванович. - И они и я, в некотором смысле... А что такое? - вздохнул и развёл руками он. - Убогие мы, чего с нас взять?.. Не видно разве?
  
  
  Старая "Honda Shuttle" стояла у обочины неподалёку от шлагбаума. Молодой перспективный очкарик с журналом "Forbes" в кармане ранним утром вышел из дома на часовую пробежку. Кто-то схватил его сзади за горло сразу, как только он забежал в сквер за домом. Сергей Тимофеевич Новицкий, симпатичный человек с добрыми глазами, сразу стал задыхаться.
   - Тебя сдали, Серёжа, - сказали ему. - Жить собираешься?..
   - Собираюсь, - прохрипел Сергей Тимофеевич. - Что от меня требуется?..
  
  
  
   ПО ТЩАТЕЛЬНО ПРОВЕРЕННЫМ ДАННЫМ
  
  
  Детективное агентство "Крыша". В кабинете на первом этаже детектив Вильям Беспородный и его коллега Наум Суховей разговаривали уже больше часа. На столе стояли бутылка виски и два пластиковых стаканчика.
  - Откуда ноги растут? Кому мог быть выгоден подобный последовательный шантаж? - Наум Соломонович Суховей трогает пальцами нос, зажимает его и шумно выдыхает. - Неужели обыкновенная корпоративная слежка?.. С чего всё началось?
  - Для меня всё началось с незначительного заказа одной телефонной компании. Мы искали по новейшей программе анализа телефонных номеров абонентов, зарегистрированных под чужими именами. Затем ко мне, буквально с улицы, пришёл бывший компаньон директора департамента современных химических технологий Курвы некий Михаил Бессоницын с распечаткой телефонного разговора. Он уже несколько лет следил за своим бывшим компаньоном и в процессе перманентной слежки узнал, что за женой Курвы в криминальных целях наблюдают неизвестные злоумышленники, - детектив Беспородный положил перед коллегой кредитную карточку Бессоницына.
  - Что он хотел от тебя?
  - Узнать, кто именно следит за ней. По его словам, Курва мог заподозрить в первую очередь именно его, если что-нибудь случится с женой. Поэтому Бессоницын хотел быть в курсе всего, что происходит в жизни этой семьи.
  - То есть работал, в каком-то смысле, на опережение? Он боялся Курвы?
  - Да, боялся. У них обоих остались крупные претензии к друг к другу.
  - После совместного бизнеса?
  - Да. А затем Бессоницын трагически погиб.
  - Погиб или, всё-таки, убит?.. Есть хоть какая-то перспектива следствия на твой взгляд?
  - В том-то и дело, что нет. По тщательно проверенным данным это случайная смерть в дорожной аварии.
  - Веришь в такие совпадения? Я - нет.
  - Верю, - отрезал Беспородный. - Я уверен, что Курва угрожал Бессоницыну после того, как его жену похитили. И, скорее всего, нагнал такого страху, что Бессоницын принял спонтанное решение бежать из страны.
  Вильям Карлович Беспородный некоторое время молчал.
  - Это было обычное ДТП. Глупое, причём. Многодневный стресс наложился на страх... Видимо, он элементарно не справился с управлением.
  - Значит, Бессоницына незаслуженно обвинил и запугал бывший компаньон?.. Кстати, мне Курва поручал проследить за Бессоницыным. Я не успел.
  - Ну вот, мои выводы подтверждаются.
  - А что с остальными фигурантами?
  - Два уголовных дела заведено на группу Бубы-Стилета и одно на Сергея Новицкого. Но смотри сам, Сергея Новицкого отпустили под подписку о невыезде, и где он сейчас? Неизвестно. Троих шантажистов так и не нашли. Дом, куда они привезли похищенную Настасью Курву, сгорел, а Пасичник вместе со зверинцем отбыл в неизвестном направлении.
  - Странно, а почему в отношении Феликса Ивановича не возбудили уголовного дела?
  - Никаких доказательств его причастности к шантажу собрать не удалось.
  - Подожди, а наша дискета, на которой он диктует телефон Новицкого и рассказывает о братьях Чин-Чинах и Стилете? - напомнил Суховей.
  - Это, когда ты держал над газовой плитой его крысу?.. Дискета зажёвана диктофоном, я уже узнавал! - детективы переглянулись.
  В кабинете Беспородного стоял дым от сигарет и пахло виски... Впрочем, детективы этого, похоже, не замечали.
  - Да, странная контора по запугиванию. Это что-то новенькое, согласись? Что за тенденция? Или, всё-таки, обычный шантаж?
  - Новицкий абсолютно мутный тип с уголовным прошлым. К слову, совсем не бедный. Ему-то, зачем надо было всё это мутить? У него - семья, дети.
  - Видимо, натура подвела.
  - Динамика шантажа понятна, но вот заказчик кто?.. Сергей Новицкий организует пакет услуг, Феликс Пасичник находит банду. Шизофреники на ремиссии в данном случае, на редкость отличные исполнители. У них отсутствует понятие морали полностью.
  - Выходит, Новицкий - провайдер?
  - В каком-то смысле да.
  - Заметь, до 2000 года было десятилетие убийств, а с 2001-го настал этап шантажа.
  - Согласись, из двух зол шантаж, всё-таки, лучше.
  - Как считаешь, связь между этими двумя шантажами есть?
  - Только исполнители... Акулина Кузнецова и супруги Курвы едва знакомы между собой. Заказчик для Кузнецовой, видимо, её издатель, от которого она пыталась уйти, но в итоге осталась.
  - Да ты что?..
  - Уже известно, что ей предложили ещё более хорошие условия, а вот кто заказал супругу директора департамента Курвы узнать почти невозможно. Департамент современных химических технологий курирует более двадцати тысяч предприятий. Думаю, сам Курва стопроцентно знает фамилию заказчика. Заказчик шантажа обязательно должен был выдвинуть ему свои требования в обмен на возвращение супруги.
  - Видимо, он им что-то разрешил?
  - Думаешь, Курва расскажет об этом?
  Через час детективы переместились на соседнюю улицу в бар Стрипклуба. А ещё через пару часов уже сидели в ресторации "Тумбалалайка" на соседней улице.
  Детективы отдыхали.
  
  
   НАШИ ПАЦИЕНТЫ
  
  
   Психиатрическая больница "Белые Столбы".
  Санитар Иван Сильвестрович Урицкий, пожилой мужчина с печальными глазами, оглядел пустующие койки и тяжело вздохнул. Пациенты, братья Чинушины, поступившие с признаками обострения шизоидного состояния, сегодня после обхода были переведены в общую палату, как выздоравливающие.
   - Выздоравливающие, как же, - ворчал Иван Сильвестрович, меняя загаженные простыни. - Куда их выписывать? Их прописывать тут надо!..
   Поступивший пару дней назад Феликс Пасичник наблюдал за Урицким через приоткрытую дверь палаты с решётками. Канарейка Светлана, крыса Грета и пёс Шеврон на время приютились у санитара Урицкого в его служебной комнате. Урицкий, человек тонкой душевной организации, необычайно чутко относился к любому зверью, устав от безумия людей.
  
  
   ЛИТАГЕНТ
  
  
  Москва. Ранний вечер. В воздухе зигзагами струится хрустальный звон.
  "Невразумительная и с понтами... И сколько ещё мне жить вот с такими лицом и фигурой?" - крутясь у зеркала, втягивала живот Акулина Васильевна.
  На столе лежала толстая пачка бумаги и карандаши.
  "Время бежит... Мне за ним не угнаться", - написала Акулина Васильевна шариковой ручкой и, подумав с минуту, снова позвонила в милицию.
  - Скажите, а не нашли мой ноутбук? - осторожно спросила она.
  - Нет, - ответил следователь, ведший дело о краже.
  - Что же мне новый покупать? - возмутилась Акулина Васильевна, не обращая внимания на звонки в дверь.
  - Наверное, - вздохнул следователь. - Скорее всего, его уже разобрали на запчасти.
  - Мой ноутбук? С моим романом? И разобрали на части, говорите? Какой цинизм...
  Кузнецова подошла к зеркалу и распустила волосы. Прозрачная холодная водка стекала по пальцам, она пила и не пьянела.
  - Ворюги, чтоб вы сдохли! - расплескав остатки водки на ковёр, всхлипнула писательница, и пошла открывать.
  - Ты мне звонила, рыдала в трубку, и вот я приехал! - вбежал в распахнутую дверь её литагент.
  В розовой рубашке, на каблуках, из кармана свисали наручники... Это был никто иной, как Феликс Весталкин собственной персоной.
  - Дорогая моя лошадка, не плачь! - тоже наливая себе водки и плюхаясь на диван, подмигнул он.
  - Что-о-о? - сочла нужным не согласиться Кузнецова. - Чего ты городишь, Весталкин?
  - Что слышала, - выпивая и снова наливая, оглянулся в поисках закуски её агент. - Холодненькая... Акулин, а Акулин?
  - Ну, что? Какой ты наглый и самоуверенный, - Кузнецова, открыв банку с маслинами, протянула её литагенту. - От тебя никакого толку.
  - Да-а-а? - показал зубы Весталкин. - Я уверенный и очень ласковый, и приехал ради тебя с Таити!
  - Зачем ради меня? - сморщилась брендовая писательница.
  - На! - Феликс вытащил из кармана наручники и кинул их на пол.
  Акулина Васильевна, ничего не сказав, отвернулась.
  - Наручники твои? - устав молчать, спросила она.
   - Нет, дорогуша, теперь твои, дарю! - Весталкин, порывшись в кармане, без улыбки протянул ей флэшку. - Ты же посылала мне, паче чаяния, незаконченный роман на прочтение? Забыла? Ну, если так пить... И вот ещё, - Феликс с самодовольной улыбкой вытащил из нагрудного кармана амулет приапчика - маленького божка с огромным фаллосом. - Спасайся от внезапной страсти, тебе полезно, - как ни в чём не бывало, посоветовал литагент.
  Акулина Васильевна впервые за последние дни улыбнулась, разглядывая подарки.
  - Я чуть не умер от остановки сердца на Таити, ну, когда ты позвонила, - пожаловался ей литагент.
  - Да почему же, Феликс? - попыталась его расцеловать Акулина Васильевна.
  - Так роман твой потерявшийся! Ждём-с! - не разрешил себя целовать тот.
  - А я чуть здесь не умерла, - созналась она.
  - Да тебя, Акулина, дубиной не убьёшь, - посмотрел на пустую бутылку из-под "столичной" литагент. - Ты замуж случайно не собралась?
  - За Райского может быть, - Акулина Васильевна пожала плечами. - А что?
  - "Воспаленный взгляд на бледной матовой коже - самый модный образ 2007 года"? Это не про тебя случайно? - Весталкин выхватил глазами строчку из глянцевого журнала. - Не молчи, ты куда? Я с тобой!
  
  
  По окружной дороге неслась красная "копейка" с двигателем от "Ferrari".
  Акулина Васильевна непослушными пальцами набрала номер Райского.
  - Да, приезжай, - быстро ответил тот.
  Флэшка с романом лежала рядом на пассажирском сиденье и подпрыгивала вместе со стальными наручниками. Акулина Васильевна сфокусировала правый глаз на дороге и лихо обогнала телегу, запряженную мерином. Водитель мерина присвистнул ей вслед, и Акулина Васильевна помахала ему рукой.
  
  
   ИЗДЕРЖКИ БОГАТОЙ ЖИЗНИ
  
  
  Дом в районе Октябрьского поля, зелёный район, уютные дворики.
  - Если вы ещё стоите на ногах и помните, какое сегодня число, - детским голосом сказало радио на стене, - то попейте чаю и идите на работу!
  Николай Игоревич Курва проснулся ни свет, ни заря и удивлённо воззрился на свою супругу. Настасья Ивановна спала, раскинувшись, её увеличившийся живот выпирал сквозь пуховое одеяло
  - Я сойду с ума, - тихо, чтобы не разбудить беременную супругу, пробубнил Николай Игоревич.
  - Что? - спросонья спросила Настасья Ивановна. - Чаю там... Пряник. Поставь себе!
  - Поставлю, киска, - плачущим голосом пообещал Николай Игоревич, покосился на отороченный скандинавской платиновой лисой халат жены и, надев тапки, побрёл на кухню.
  Через полчаса Николай Курва спустился по ступенькам вниз, минуя лифт и, поравнявшись с консьержем, спросил:
  - А куда делся Сережа Новицкий, молодой такой очкарик с журналом "Forbes"?
   - Съехал, - улыбнулся ему консьерж.
   Николай Игоревич постоял у подъезда и, махнув рукой водителю, решил позвонить.
   - Дианочка, я не могу сегодня, солнышко, - проворковал Курва. - Сабиночка, увидимся завтра, - дозвонился со второго раза Николай Игоревич. - С кем ты разговаривала только что, а? Всё занято и занято, африканочка моя?
  Во второй половине дня взгляд Курвы упал на папку с приказами.
  - Вы хотели подписать, Николай Игоревич, там есть два верхних, по поводу их звонили вчера из министерства... Ждут только вашей визы, - напомнила ему секретарь.
   - Завтра подпишу обязательно, - не прекращая телефонного разговора, пообещал Курва. - Я сейчас уезжаю, Наташа!
  
  Настасья Ивановна после ухода мужа проснулась и долго лежала, не открывая глаз и прислушиваясь к себе. "Я беременна и сегодня снова еду в центр планирования семьи, где пять с половиной месяцев назад мне провели экстракорпоральное оплодотворение", - вспоминала она, с чего всё началось.
  - Подскажите, пожалуйста, сколько в Вашей клинике будет стоить ЭКО? - позвонила я в один из центров.
  - С использованием донорской спермы или с использованием спермы партнера? - поинтересовались в ответ.
  В итоге я поехала в Кузьминки и выяснила, что могу родить, когда захочу, хотя ещё год назад мне говорили, что это абсолютно невозможно - в той частной клинике, куда возил меня муж.
  Врачи центра планирования семьи в один голос уверяли, что я здорова и могу иметь детей при помощи экстракорпорального оплодотворения, и я решилась. Но со спермой Николая Игоревича снова вышла промашка.
  - Не жизнеспособна, - глядя в микроскоп, поморщился андролог. - Вашему супругу, наверное, за пятьдесят?
  - Сорок семь, - обиделась я, и пришлось воспользоваться спермой донора - мне понравились его глаза на фотографии и группа крови - она такая же, как у Николая Игоревича (третья, резус положительный).
  Почему я не сказала Николаю Игоревичу правду? Вопрос вопросов, но боюсь, он бы мне категорически запретил:
  - Настя, не сейчас!
  Мой супруг - внушительный босс и говорит "нет" автоматом, даже когда я предлагаю ему чай. Я могу по пальцам пересчитать, когда Николай Игоревич сказал мне "да", не задумываясь. В этом месяце мой супруг согласился со мной ноль раз, в прошлом месяце - один. И потом за пять лет совместной жизни, мы обсудили всё, что могли и нам даже поругаться не о чем, верите?
  И вот на сегодняшний день я беременна, чувствую себя великолепно, и в понедельник расскажу Николаю Игоревичу о нашем родительском счастье - у нас будет двойня (надеюсь, что его не хватит кондратий)... Я убедила супруга, что это его ребёнок, сейчас придётся убеждать, что второй из близнецов тоже его, а чей же ещё?.. Иначе Николай Игоревич может поступить непредсказуемо.
  
   Всё утро Настя грустила а, погрустив, обратила внимание на телефон и позвонила, как всегда, своей подружке из Рассказова - Таньке Хлондыревой.
  - С беременностью я стала более сосредоточенной, Тань... - С воодушевлением начала изливать душу Настя.
  После полудня, съездив в центр планирования семьи, она отдохнула, и ближе к вечеру решила сходить в магазин. От дома за ней пристроились два молодых человека, но Настя их не заметила. На первый взгляд это были двое высоких мужчин в чёрных куртках "унисекс" и с обычными лицами. Со второго же взгляда один из них был всё-таки женщиной с абсолютно мужской фигурой.
  Настасья Ивановна встала в конец небольшой очереди к окошечку самого выгодного обменника и, поменяв деньги, сунула их в кошелёк.
  - Дама, - дотронулись сзади до её руки.
  Настасья Ивановна обернулась.
  - Вы уронили? - мужчина в очках держал в руке новую стодолларовую купюру.
  Настасья Ивановна кивнула и инстинктивно протянула руку, но тотчас отдёрнула её.
  - Это не моё, - улыбнувшись, сказала она, помня, что поменяла все доллары в количестве трёхсот только что.
  - Ваше, берите! - Сунул ей банкноту прямо в руки мужчина и дружелюбно улыбнулся. - Я видел, мне чужого не надо!
  - Спасибо, - пробормотала Настя, повернулась и пошла вниз по улице. На углу стоял стеклянный куб "На постройку храма Животворящей Божьей Матери". Настасья Ивановна подумала и сунула бумажку в чрево куба, и быстро направилась по улице дальше, сбивая ногами фантики жвачек.
  - Я очень одинокая, Господи, - сказала куда-то в небо Настя. - Пошли мне сына и дочку!
  Считанные секунды отделяли её от гибели, но перчатки Настасьи Ивановны были с пропиткой и не пропустили достаточного количества яда с банкноты на кожу. Впрочем, у неё слегка закружилась голова, но это был токсикоз, скорее всего.
  
  Назавтра Николай Игоревич подписал всю папку приказов, причём, сделал это без малейшего давления со стороны. Секретарь Наташа вовремя напомнила ему и вторая попытка шантажа провалилась. Купюру, которую вручил его супруге Насте неизвестный "доброхот" из стеклянного куба не вынимали достаточно долго, и она выветрилась настолько, что не причинила в дальнейшем никому никакого вреда.
  
  
   ИНГА И СОНЕТ
  
  
  Инга Мокрая и Сонет Воронкова вышли из Школы Стервологии и некоторое время курили, обсуждая подтяжки лиц общих подруг.
  - Сноха у меня, оказывается, беременная! - поделилась Инга Игоревна.
  - Сорняк из Рассказова? - понимающе кивнула Сонет.
  - Притом, что мой брат стерилен, как бинт из аптеки! - Инга Игоревна отбросила горящую сигарету в сторону кустов. - Как я завидую безмозглым!
  - Почему?
  - Её похитили, и эта дура убежала, представь?.. Я вот недавно узнала о похищении, брат проговорился случайно.
  - Сноху?.. Да, ты что?
  - Вот именно!
  - Похитили, - Сонет улыбнулась. - Интересно-то как! Меня вот ни разу не похищали почему-то.
  - А Кузнецовой снова дали премию, - Инга Мокрая открыла машину.
  - Где? - плюхнулась на сиденье рядом с ней Сонет.
  - Во Франции.
  - Ненавижу! - в два голоса сказали подруги, и их "Peugeot" в потоке разноцветных машин скрылся за углом.
  
  
   НЕДОСТОЙНАЯ ИГРА НЕДОСТОЙНЫХ ЛЮДЕЙ
  
   1.
  
  Он взял зубочистку и разломил пополам.
  - Осталась ещё одна последняя подпись, - сказал он, кинув зубочистку в тарелку перед собой.
  - Чья?
  - Павла Ильича Косопузова - гендиректора экспертного департамента. Неподкупен.
  - Просто подхода не нашли. Жена есть?
  - Нет, умерла десять лет назад.
  - А кто есть?
  - Сын.
  - Кто сын?
  - Дипломат.
  - Сейчас в России?
  - В США.
  - Кого он любит?
  - Павел Ильич?.. Внучку.
  - Где внучка?
  - Приехала на каникулы к дедушке.
  
  
  К суши-бару "Пилигрим" на улице Кипяткова подъехала чёрная "De Tomaso Pantera", из неё вышла молоденькая женщина в белой короткой тунике. Закрыв машину, она огляделась и через несколько минут направилась к дверям суши-бара.
  Уже на подходе навстречу ей вышли трое молодых людей, и один из них галантно поддержал её за руку на крутой лестнице.
  Через час Павлу Ильичу Косопузову позвонили.
  - Ваша внучка сломала лодыжку, Павел Ильич, - вкрадчиво произнёс мужской голос с кавказским акцентом.
  - Где она?
  - Мы везём её в больницу.
  - Где она?!
  - В папке на вашем столе среди других документов лежит один под номером АГС-739-АС-2341.
  - Где она?.. Я ничего не буду смотреть! И предупреждаю, из-под земли вырою...
  - Вы слышали?.. Мы перезвоним вам через десять минут. У вашей Маши много здоровья. Ха-ха-ха... И посмотрите электронную почту на досуге.
  Фотоколлаж изнасилования его внучки Маши в письме был очень убедителен.
  ..................................................................................................................
  
  
   2.
  
  - Вы убили её?
  - Кого?
  - Кого-кого... Жену Николая Курвы!
   - Нет. - Они переглянулись и сжали кулаки.
  - И не надо.
  - А почему?
  - Курва подписал разрешение на отравление целого района в Западной
  Сибири в случае аварии.
  - Отравление чего?
  - Чего-чего... Не важно чего! Вам-то что до этого?..
  - Может, всё-таки, её убить?
  - Не стоит. Прибереги патроны или что там у тебя есть?..
  - Значит, в следующий раз?
  - А чего он подписал-то?..
  - В смысле?
  - Ну не подписывал, не подписывал и вдруг подписал?..
  - Его на работе не было несколько дней... Может, поэтому?
  - И что?
  - Вчера приехал радостный, и подмахнул все бумаги, что были на столе!
  - Чего это он?.. Взяток мы ему не давали и не предлагали даже.
  - А кто его знает, тебе-то не всё равно?..
  - Но интересно всё же!
  - Интересно им, - проворчал босс. - Доинтересуетесь...
  ..............................................................................................................................
  
   3.
  
  Киллерская контора жила своей жизнью. Стрелки часов упорно наматывали
  секунды, минуты, часы, дни и годы. Босс киллеров, сытно пообедав, не мигая долго смотрел на стену в своём кабинете. Бог с облака, случайно заглянувший в его черепную коробку и прочитав всего одну мысль - чуть не сошёл с ума.
  - Зачем я сотворил людей?! - в миллионный раз спросил он себя.
  - Для скандалу! - на миг высунувшись из преисподней проворчал чёрт.
  Бог кинул в чёрта кочергой, не попал и успокоился.
  - Бог с ними, - сказал Господь.
  - Чёрт с тобой, Боженька! - сказал чёрт и, подобрав кочергу, почесал ею
  спину.
  
  
   ЭПИЛОГ
  
  
  А над Россией бежали всё те же облака, что и сто лет назад... Недооценка людей продолжалась.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"