- Конечно, примешь, куда ты денешься, - резко сказал Лазарь.
Юлиан насторожился. Он уловил, что отец предельно собран и подошёл поближе к нему. "Похоже, дело действительно серьёзное. Нужно спросить, могу ли я чем-нибудь помочь", - подумал он озабоченно, но Аспид его опередил:
- Эль-Эльйон, я знаю, мне нет прощения, и всё же поверьте, не было никакого заговора, а лишь желание подстраховаться на случай будущей проблемы.
- Свежо предание, да верится с трудом. Итак, зачем вы похитили Юлиана?
- Поверьте, в похищении вашего сына не было злого умысла. Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание, - проговорил творец Ойкумены с абсолютным спокойствием.
- Ты его добился. Что скажешь?
Лазарь чувствовал себя хозяином положения, но туманные намёки Аспида отчего-то вызвали у него беспокойство. К тому же его поведение мало походило на раскаяние. Несмотря на униженную позу, в разговоре с ним творец Ойкумены не терял ни достоинства, ни самообладания; да и просьба о суде выглядела частью продолжающейся интриги, а не желанием искренне извиниться.
- Эль-Эльйон, мне очень жаль, но теперь предполагаемая проблема превратилась в реальную угрозу, и её нельзя пустить на самотёк, - сказал он, чем подтвердил подозрения Лазаря, что всё это игра.
- В чем дело? Отвечай! Не тяни кота за хвост.
- Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, - Аспид просительно улыбнулся. - Эль-Эльйон, вы справедливы и могущественны, вот только я слаб и боюсь раньше времени сломаться под тяжестью ваших обвинений. Поэтому будьте милостивы, разрешите мне прибегнуть к помощи защиты.
- Валяй! - ответил Лазарь, не сводя с него напряжённого взгляда.
- Благодарю вас.
Изящным движением творец Ойкумены поднялся на ноги. Он снова склонился в низком поклоне, а затем вдруг резко выпрямился и взмахнул широкими рукавами свободного одеяния. В тот же миг храм Рогатой луны исчез, и вся их троица оказались на просторной террасе, открытой всем ветрам. Но в памяти Юлиана всё же осталось ощущение головокружительного полёта, а ещё странное зрелище множества галактик, густо опутанных едва видимыми колышущимися лентами. "Междумирье!" - промелькнуло в его сознании.
"Верно. В нём пролегают дороги богов", - отозвался Лазарь.
Пока он и Аспид о чём-то переговаривались на непонятном ему языке, юноша подошёл к балюстраде и, облокотившись, глянул вниз. Терраса оказалась огромным выступом, который нависал над древним кратером. Его причудливая кромка, нарезанная ровными дугами выступов, придавала всему сооружению вид огромного амфитеатра, а сценой ему служило идеально круглое озеро. Светящаяся, молочно-голубая вода имела заметную глазом выпуклую форму, и оттого оно казалось огромной жемчужиной, которую неведомый ювелир заключил в изящную оправу из вулканического базальта. Из озера брали своё начало четыре шумливые речки, чётко ориентированные по сторонам света. Весело прыгая по скалистым уступам лапок "жуковинки", они спускались в долину и здесь, обретя степенность, опять же делили её на четыре равные части.
Несмотря на полог темноты и планировку нижнего парка, выполненную в виде дворянского герба, циклопический ансамбль смотрелся волшебной грёзой. Симметрия - соперница природы, неожиданно обрела здесь свою противоположность и стала выражением её наивысшей формы.
Символика герба показалась Юлиану чем-то знакомой. Но только он начал перебирать в уме геральдику знатных семейств и городов обеих планет, как вдруг кто-то подошёл к нему и, обняв, потёрся щекой об его плечо. Ему не нужно было видеть, чтобы догадаться кто это.
- Какая красота! - восхищённо выдохнула Цветанка, становясь рядом с ним. - Кажется, сам воздух напоён хмельной радостью и искрится, как шампанское. Так и хочется раскинуть руки и полететь.
Несмотря на романтическую обстановку, создаваемую окружающим миром, особенно огромной луной на звёздном бархатно-чёрном небе в окружении более мелких спутниц, Юлиан не разделял восторженного состояния девушки и даже больше, её появление не на шутку встревожило его. Он был уверен, что Лазарь здесь ни при чём. "Похоже, кто-то из богов собирается использовать Цветика в предстоящей битве", - подумал он с беспокойством.
- Как ты здесь оказалась? - спросил он, не слишком надеясь на внятный ответ, и его подозрения подтвердились.
- Понятия не имею. Только что была в храме Рогатой луны и вдруг очутилась рядом с тобой в этом волшебном мире, - проговорила Цветанка со счастливой улыбкой на губах и, заметив сдержанное выражение его лица, словно погасла изнутри. - Извини. Вижу, ты не рад моему появлению.
- Не говори глупостей! - запротестовал Юлиан, но девушка замкнулась в себе, никак не реагируя на все его попытки наладить отношения.
Появление Адлигвульфов и их спутниц прервало безрезультатный разговор. Пока вновь прибывшие осматривались по сторонам, Цветанка коснулась его руки.
- Мой господин, разрешите вашей недостойной супруге отправиться обратно на Ойкумену. Думаю, ваш отец или Аспид выполнят мою просьбу, - проговорила она прохладным тоном и отступила вглубь террасы.
- Никуда ты не пойдёшь!.. Да, ладно тебе, Цветик! Я хотел сказать, останься здесь, так мне будет спокойней.
Отступив ещё дальше, девушка чопорно поклонилась.
- Слушаю и повинуюсь, мой господин.
- Блин! Хватит наезжать на меня со своим восточным официозом, - рассердился Юлиан, но тут же спохватился: - Извини, я не хотел... Цветик, прекрати дуться! Это уже переходит все границы.
- Это вы извините, мой господин. Клянусь Всемилостивейшим Аллахом, я знаю своё место, - смиренно проговорила девушка и, опустив глаза, чуть слышно добавила: - Конечно, кто я такая перед вами?.. Так. Ничтожная букашка.
В тоже мгновение Юлиан оказался рядом и стиснул её тонкие пальцы. Но это не помогло. Невидимая пропасть, пролегшая между ними после суда над Царицей вампиров, никуда не делась. Мало того, дело выглядело так, будто девушка специально дистанцировалась от него.
"Кажется, мои драконьи возможности произвели на цыплёнка неизгладимое впечатление. Нужно с этим что-то делать, иначе будет поздно", - подумал он... и продолжал молчать, отстранённо рассматривая нежный девичий профиль, обрисованный ярким лунным светом.
Охваченный странным щемящим чувством, какое бывает в преддверии долгой разлуки, он сглотнул комок в горле и вдруг понял, что ещё немного и будет поздно - струна между их сердцами натянулась до предела, грозя оборваться.
- Скажи, ты ещё любишь меня?
По старой привычке девушка затеребила концы платка, незримо легшего ей на голову, и Юлиан затаил дыхание в ожидании ответа. От её "да" у него упало сердце, оно прозвучало настолько тихо, что он скорей догадался, чем услышал его.
"Вот как?" - проговорил он и его голос, в свою очередь, острым ножом резанул Цветанку по сердцу, но она стойко выдержала удар.
- Любимая, что же ты творишь? - видя, что девушка упорно молчит, Юлиан растеряно улыбнулся. - А помнишь? "Любя тебя, сношу я все упреки и вечной верности не зря даю зароки ..."
Внезапно черты его лица отвердели. Опустившись на колено, он с чувством произнёс:
- У вашей двери сплёл бы я шалаш. К тебе, моя душа, взывал бы днём и ночью. Писал бы песни о любви несчастной и громко пел бы их в безмолвье ночи; кричал бы ваше имя гулким холмам, чтобы нигде меж небом и землей вы не могли б найти себе покоя, пока бы не смягчились .
Мелодраматическая декламация стихов великого английского поэта сделала своё дело. Глядя на потрясённое личико той, что по-прежнему была ему дороже всех на свете, Юлиан спрятал улыбку. "Спасибо вам, господин Шекспир. Своей неподражаемой лирикой вы уже в который раз выручаете несчастных влюблённых".
Взяв Цветанку за руки, он проговорил:
- Мой ангел, можешь разлюбить меня или сколько угодно сомневаться в моей любви, но лично для меня это ничего не изменит. Я знаю, что никогда не оставлю тебя. Даже за гранью.
Как ни странно, именно эти слова, наполненные внутренней силой, но сказанные вполне обычным тоном, произвели на девушку самое сильное впечатление. Она нерешительно улыбнулась.
- Поклянись!
- Клянусь, памятью матери!
Помимо образа Лидии в памяти Юлиана невольно промелькнуло бледное, молящее о снисхождении лицо зеленоглазой незнакомки из видения, и он покосился на Лазаря. Дёрнув плечом, тот с безразличным видом облокотился на балюстраду, делая вид, что смотрит вдаль. Но это не обмануло его, отец очень внимательно прислушивался к их разговору, и внезапно Юлиана охватила тревога. Но он не успел осознать, чем она вызвана, - его отвлекла Цветанка. Она порывисто обняла его, и её тёмные глаза до отказа наполнились слезами.
- Прости, хабиб! - она тихо всхлипнула. - Я больше не дам тебе повода сомневаться в моей любви.
- Мой ангел, тебе это и не удастся, - проговорил Юлиан и привлёк её к себе. - Порукой тому моя любовь, - слегка отстранившись, он мягко добавил: - Пожалуйста, пообещай, Цветик. В каком бы облике я ни предстал перед тобой, ты больше не будешь бояться меня. Хорошо? Всегда помни, что я это я.
Девушка с готовностью кивнула и снова бросилась в его объятия.
![[]](/img/b/borisowa_s_a/0093/kor.gif)