Степняк с трудом поспевал за быстроногим провожатым. Когда они оказались на месте, мальчишка исчез и он, больше не скрывая отчаяния, упал на холмик свежевырытой земли, который навеки скрыл самых дорогих ему людей. Теснившая сердце тоска была такой сильной, что ему хотелось завыть в голос, и, словно сочувствуя его горю, печально шумела листва букового леса и тихо сыпались иголки древней лиственницы, растущей поблизости от могилы.
Не вытирая слёз, струящихся по лицу, Головатый вырезал на самодельном кресте имена стариков, чтобы их могила не осталась безымянной, и снова обнял холмик свежевырытой земли, от которой остро пахло хвоей и ещё какими-то незнакомыми ему запахами. Так он пролежал весь остаток ночи.
Ближе к утру, он ещё раз попросил прощения у деда с бабкой и напоследок низко поклонился их праху. Выпрямившись, он поискал светлеющий край неба и отправился навстречу встающему солнцу. Вскоре оно показалось из-за горизонта, и ночная мгла растворилась в его очистительном свете.
Прячась в тени, степняк с тоской посмотрел на морские просторы, залитые солнцем. "Эх! Жить бы ещё и жить, да нету мочи! Ведь я не тать, чтобы шастать в ночи, не видя белого света. Ежели чего, Господь меня простит, чай не по своей воле я стал упырём. Ну, пора!" Перекрестившись, он шагнул из укрытия - прямо на залитый солнцем пляж - и в удивлении зажмурился от ярких лучей, бьющих прямо в глаза. Не доверяя ощущениям, он похлопал себя по бокам, а затем снял рубашку. Солнце приятно грело кожу, и это было всё - она не думала гореть.
"Жив?.. Жив! Как же так? Почему я не стал упырём? - Головатый потрогал шею, но ранки уже затянулись, от них не осталось и следа. - Никак старики упросили Господа нашего, и он милостивец совершил чудо". Степняк опустился на колени, и на его лице появилось просветлённое выражение.
- Рано радуешься, - опустил его на землю знакомый голос.
Головатый резко отшатнулся - он не сразу узнал темноволосого вампира, который приказал убить его стариков. Он тоже совершенно спокойно стоял на солнце.
- Как же так? - огорчился степняк. - Ведь упыри должны гореть на солнце. Или молва врёт?
- Не врёт, но нас с тобой это не касается. Идём.
- Нет! - Головатый отпрянул и, сжав кулаки, упрямо набычился. - Какое ты имеешь право мной распоряжаться?
- Право отца. Я тебя обратил, значит, ты принадлежишь мне, вместе со всеми своими потрохами, - сухо ответил Раймонд, с трудом удерживаясь от того, чтобы не залепить оплеуху упрямцу.
- Странно... вроде ж я уже вырос, и отца мне не треба, - степняк ухмыльнулся и попятился прочь. - Так что прощевай, мил человек, или как тебя там.
Раймонд вздохнул. "Как говорил Großvater, неповиновение нужно пресекать незамедлительно".
- На колени! - приказал вампир, и когда степняк подчинился, не в силах справиться с ментальным давлением, он жёстко добавил: - Запомни, если я велю тебе умереть, ты умрёшь, не спрашивая, зачем и почему. Понял?
- Понял, чего ж здесь не понять? Только я сомневаюсь... - замычав от боли, степняк снова схватился за голову. - Да что б тебя!.. Понял, я понял! Нехай драться! - просипел он со стонами.
- Можешь называть меня BlutVater, - смягчился Раймонд. На этот раз ментальный удар оказался чересчур силен, и он озабоченно посмотрел на парня, опасаясь, что мог ему этим повредить.
- Ну, спасибо, BlutVater! - простонал Головатый и с удивлением прислушался к своему изменившемуся голосу, в котором зазвучали непривычные музыкальные нотки. "О Господи! Никак у меня бабский голос прорезался!" - испугался он. Но это было ещё не всё. Внутренний настрой тоже стремительно менялся. Стоило только ему подумать об убийстве вампирского прародителя, и он был готов вырвать глотку самому себе за эту крамольную мысль.
"Господи, помилуй! Что ж такое творится?" - напуганный как никогда в жизни, степняк еле удерживался от паники.
Раймонд не спускал с него глаз, наблюдая за завершением процесса обращения. "Молодец старуха! Не обманула насчёт внука, - он усмехнулся, заметив, что молодой вампир уже посматривает на него с преданностью щенка. - Очень быстро набирает норму. Замечательное приобретение для нашего гнезда".
- Вот видишь, BlutSohn, ты уже забыл о строптивости и смотришь на меня как положено послушному сыну. Так и должно быть, пока ты не заматереешь, но это случится ещё не скоро.
- Простите мою дерзость, BlutVater! - проговорил степняк с искренним раскаянием. - Честное слово, я не знаю, что на меня нашло. Обещаю, больше такое не повторится.
Раймонд хлопнул его по плечу.
- Идём! Время не ждёт. Сегодня же начнём заниматься. Чем быстрей ты займёшь должное положение, тем лучше.
- Да, мой господин.
Степняк бросился следом за старшим лордом-вампиром, удивлённо посматривая на его длинные волосы, связанные хвостом. Он помнил, что во время их последней встречи они едва доставали до плеч.
- BlutVater, а как же мои товарищи? - решился он спросить.
- Все они носферату. Повезло только тебе одному, - ответил Раймонд и, обернувшись, добавил: - Забудь о них! Нашей семье не пристало общаться с чернью. Если увижу, что ты с ними держишься как с ровней, убью. Понял?
- Понял, - уныло отозвался степняк. - А как же мне теперь себя величать?
- Ив Адлигвульф! Заруби себе на носу, пока ты не опозоришь это имя, другого у тебя не будет.
- Звучит как-то по-господски.
Раймонд улыбнулся.
- А ты и есть господин.
"Ладно, Ив Адлигвульф, так Ив Адлигвульф! И всё же я как был Иваськой Головатым, так им и останусь, - весело подумал степняк. - И товарищей своих я тоже не брошу. Как-нибудь исхитрюсь и снова заберу их под своё начало".
"Ну-ну! Попробуй, - усмехнулся Раймонд, прочитав его мысли. - Посмотрим, что у тебя получится без моего разрешения. Впрочем, имеет смысл передать степняков Иву. Они ему преданы и в случае чего сумеют его защитить".