Прощайте юбки, да здравствуют штаны! Маленькая пленница
Смущённая нескромными вопросами Цветанка старательно отмалчивалась. Видя, что из неё ничего не вытянуть, Руника сначала обиделась, но затем вспомнила себя в юности и, сменив гнев на милость, решила сделать доброе дело. В результате девушка выслушала массу интригующих поучений о том, каким образом привлечь мужчину, когда его пыл пойдёт на убыль, а заодно, как избавиться от нежелательной беременности, когда неумеренное чадолюбие начнёт угрожать её здоровью.
Слушая грубоватые откровения многоопытной подруги, девушка внутренне ёжилась, но была вся внимание. Хотя в деревне всем известно, откуда берутся дети, но о сексуальных играх крестьяне имели слабое представление. Конечно, Юлиан кое-чему её научил, но Руника в этом вопросе оказалась даже более сведущей, чем он. Вдобавок с ней Цветанка чувствовала себя свободней.
Понемногу девушка осмелела и начала задавать вопросы, терпеливо снося отступления от темы - Руника частенько переходила на свои взаимоотношения с де Фоксом, и общий смысл её возмущённых монологов сводился к тому, какой он негодяй и какая она дура, что связалась с ним. Откровенничая, она посоветовала девушке никогда не заводить любовника выше себя по положению.
"Хорошо бы самой научиться следовать своим советам, а то вечно меня заносит в постель к вельможным господам", - подумала Руника, когда гостья ушла и оставила её наедине с невесёлыми мыслями. Спохватившись, она приложила примочку к щеке, боясь, что останется синяк и Аделия начнёт её расспрашивать, делая вид будто не догадывается, чьими стараниями она его заполучила.
***
Пока их подруги занимались болтовнёй, перемывая им косточки, Юлиан и де Фокс в предвкушении удачной охоты наслаждались прекрасной погодой. Спеша попасть на болота, богатые дичью, молодые люди то и дело пускали лошадей вскачь, но на этот раз за ними увязался Вагабундо - под предлогом исполнения обязанностей слуги - и они продвигались не так быстро, как обычно.
Приор не питал особого пристрастия к охоте, и де Фокс был уверен, что он по своему обыкновению шпионит за ними, но Юлиан придерживался иной точки зрения. Он считал, что тот решил сменить обстановку и прогуляться в их компании и, судя по поведению Вагабундо, это было ближе к правде.
Как только путешественники оказались в городе, приор сразу же прошёлся по лавочкам, торгующим диковинками, и купил несколько рукописных книг. Несмотря на ожесточённый торг, он всё равно заплатил за них целое состояние, и теперь дни и ночи просиживал над древними манускриптами, пытаясь извлечь крупицы истины из ветхих страниц. Вот и сегодня, взгромоздившись на широкую спину упитанного мула, он первым делом нацепил на нос очки и уткнулся в очередную потрёпанную книгу. Пользуясь рассеянностью своего хозяина, животное то и дело останавливалось и принималось щипать траву, из-за чего молодые люди были вынуждены останавливаться и дожидаться, когда приор вспомнит о них и догонит.
Де Фокс злился из-за этих задержек, Юлиан посмеивался и призывал его к терпению - мол, дичь никуда не денется, а если денется, то при таких помощниках, как сокол и пёс, они всегда найдут другую. Другое дело - нервные клетки. Мол, они не восстанавливаются, а если даже восстанавливаются, то очень медленно, к тому же всегда есть риск заработать себе язву желудка. В конце концов, утомлённый его непонятными речами де Фокс ускакал вперёд, но Юлиан не отставал и тоже пришпорил коня. Когда его гнедой поравнялся с вороным приятеля, он открыл было рот, но тот больше не дал ему позабавиться за свой счёт.
- Что-то ты сегодня сияешь как медный грош, - заметил граф, постукивая рукоятью плети по перчатке. - Хорошо спалось, amigo?
- Ты даже не представляешь, насколько хорошо, - с радостными нотками в голосе отозвался юноша.
- Ну и как? Девочка хороша в постели? - не утерпел де Фокс, ощутив чувствительный укол ревности при виде рассеянно-счастливой улыбки, блуждающей на его лице.
- С чего ты взял, что мы ещё не спали вместе?
- Руника сказала, а ей по большому секрету сообщила твоя благоверная.
- Вот сплетницы! - Юлиан в смущении заёрзал на спине гнедого. - Интересно, почему женщины не умеют держать язык за зубами? - проговорил он с досадой в голосе.
- Это противно их природе. Уж кому другому, а тебе это должно быть доподлинно известно, - съязвил де Фокс.
- Женщина женщине рознь. Лично мне никогда даже не приходило в голову делиться с кем-нибудь своими переживаниями. Конечно, кроме партнёра по сексу...
Заметив, что на физиономии друга появилось бесстрастное выражение, Юлиан чертыхнулся про себя. "Бедный Курт! Нужно бы последить за языком и лишний раз не провоцировать его разговорами о моём женском прошлом. Может быть, тогда он перестанет питать напрасные надежды, и действие треклятого сияния сойдёт на нет". Поддерживая его умозаключения, сокол согласно заклекотал, и юноша тихо фыркнул. "Птиц, да ты подхалим!" В ответ на это обиженный Финист обругал хозяина на птичьем языке и, сорвавшись с его руки, устремился ввысь.
"Эй, парень! Вернись, я пошутил!" - мысленно позвал Юлиан и сокол, сделав круг, опустился на переднюю луку его седла. Желая помириться с питомцем, он потянулся погладить его по пёстрой спинке и еле успел отдёрнуть руку от мощного клюва. "Ах ты, поганец!" Смеющийся юноша повернулся к графу, а сокол с довольным видом занялся чисткой оперения.
- Итак, на чём мы остановились? - спросил он и де Фокс с готовностью подсказал:
- На том, amigo, что ты спишь со своей женой и, должен заметить, это меня безмерно огорчает.
- Не ной, братец Лис! На твой век хватит женщин. Зачем тебе ещё одна? - Юноша отбросил шаперон, и на его загорелом лице сверкнула белозубая улыбка. - Забудь эту ерунду, что я - инкуб! - Он свернул на обочину, где не было путников и повозок и, пришпорив коня, во весь опор помчался вперёд, поднимая за собой густые клубы пыли.
- Вообще-то, мои сожаления относились не к тебе, а к твоей жене! - выкрикнул граф, поравнявшись с ним.
- Ну, всё! Это война! - Юлиан соскочил с коня и выхватил меч из ножен. - Нахал, бездельник, висельник, паскудник! Ты разве не слыхал, что сотни подлецов, тебе подобных, за меньший грех болтаются в петле? А уж плетьми их порют ежедневно!
- Wie du mir, so ich dir! Горазд болтать, умей ответ держать!
Де Фокс занял позицию, принимая вызов, и они, воодушевившись, устроили прекрасное представление - на радость зевакам, собравшимся вокруг. Даже приор, немного припозднившийся к началу поединка, отвлёкся от научных изысканий и, пробившись в первые ряды, с удовольствием наблюдал за молниеносными движениями своих беспокойных спутников.
Увлекшись, молодые люди рубились с такой силой, что их клинки звенели и искрились при столкновении. И всё же, несмотря на безудержную ярость, которую они выказывали по отношению друг к другу, поединок сразу же прекратился, как только на рукаве одного из них проступила кровь. Юлиан признал поражение и с почтением поклонился мастеру-учителю, не забыв при этом поблагодарить его за науку.
Зрители ожидали более трагичной развязки и разочарованно загудели, тем не менее они наградили бойцов бурными аплодисментами и даже бросили им несколько монет. Вагабундо ими не погнушался и подобрал все до единой, крича молодым людям, чтобы они не спешили. Но куда там! Не слушая его увещеваний, они взлетели в сёдла и снова понеслись во весь опор - под беззлобную ругань тех, кто попадался на их пути.
Хмель от поединка ещё не выветрился и Юлиан, посылая коня вперёд, легко брал одно препятствие за другим. Но когда его гнедой, повинуясь воле своего хозяина, взвился в немыслимо высоком прыжке, де Фокс забеспокоился. "Вот дурак! Свернет шею либо себе, либо коню!" - сердито подумал он и, хлестнув вороного, догнал юношу.
- Эй, amigo! Если потеряешь коня, обратно пойдёшь пешком, - предупредил он.
- Дудки! - Придержав коня, Юлиан обернулся к приору, который на этот раз быстро догнал их, понукая своего мула. - Святой отец! Я знаю, вы - добрый человек и не бросите меня в беде.
- Само собой, сын мой, - добродушно отозвался Вагабундо и хитренько прищурился. - Но сначала давайте побеседуем. Я буду премного вам благодарен, если вы соизволите ответить на несколько моих вопросов. - Видя, что юноша не в восторге от его предложения, он спешно добавил: - Не беспокойтесь, сударь, это не займёт много времени. Всего лишь пара крошечных вопросиков... - На его разбойничьей физиономии появилась умильная мина. - Совсем крошечных! Честное слово!
Юлиан с сомнением посмотрел на приора, но ему импонировала его любознательность, на этой почве у них даже возникло нечто вроде дружбы.
- Ладно - согласился он. - Что на этот раз не даёт вам покоя?
- Вы здесь поболтайте, а я пока разведаю окрестности, - вмешался де Фокс, которого совсем не интересовали учёные диспуты.
Он пришпорил коня и свистнул своему псу. Чёрно-белый сеттер по кличке Харт был из породы легавых собак и граф специально приобрёл его для охоты с соколом.
Оставшись наедине с приором, Юлиан тяжело вздохнул. Памятуя, кто его собеседник, он осторожничал, потому их разговоры больше напоминали словесные поединки. К тому же противостоять иезуиту было непросто, он отличался въедливостью истинного учёного и вдобавок имел за плечами обширную практику допросов. Правда, при его остром уме прогресс был налицо, он уже не охал и не крестился, слушая о чудесах родного мира юноши.
На этот раз воображение Вагабундо захватили полёты и он, вопреки обещанию, закидал собеседника множеством вопросов. Не видя криминала в его интересе, юноша рассказал ему всё, что знал.
Заполучив пищу для ума, приор примолк. "Ишь, чего придумали бесовское племя! Неужели люди действительно могут летать как птицы?.. А почему бы нет? Ведь птицы летают, значит, воздух имеет плотность и на него можно опереться. Например, сделать большое крыло из реек и натянуть на них сшитые между собой шкуры", - расслышал Юлиан тихое бормотание и уважительно покосился на иезуита, который при иных обстоятельствах стал бы для этой планеты своим Леонардо да Винчи.
Захваченный своими умозаключениями, приор позабыл о юноше, но тот недолго скучал. Вскоре из придорожного леска вынырнул сияющий де Фокс, в сопровождении возбуждённо лающего Харта.
- Неподалёку отсюда есть небольшая река и несколько болот, а в камышах я видел серых журавлей, - сообщил граф, и сокол, радуясь знатной дичи, нетерпеливо крикнул.
Молодые люди поскакали по слегка полёгшей высокой сухой траве, следом за сеттером, ныряющим из стороны в сторону. Им повезло, Харт сразу же поднял кормящегося на болоте одинокого журавля. Крупная серая птица неуклюже подпрыгнула и, оторвавшись от земли, плавно взмахнула крыльями.
Журавль был прекрасен и Юлиан, давая ему фору, дождался, когда он улетит подальше. Но от пернатого хищника не было спасения. Под поощрительный свист сокол набрал высоту и, как стремительный истребитель, догнал небесного тихохода. Пикирующий удар и несчастный журавль рухнул на землю. Молодые люди переглянулись и с ликующими воплями помчались к добыче Финиста, но по дороге Харт снова отличился. Он залёг перед стайкой куропаток и граф с помощью сети успел поймать несколько штук.
Когда стало смеркаться, с их ягдташей густо свешивалась убитая дичь и уставшие, но гордые собой охотники свернули к придорожному постоялому двору.
Несмотря на утомительное лазание по хлюпающим болотам, охваченные азартом молодые люди решили не возвращаться в город и заночевать здесь, чтобы с утра пораньше снова выйти на охоту.
Довольный сменой обстановки, приор тоже не рвался в гостиницу. Вспомнив о своих обязанностях слуги, он отдал добытую дичь кухарке постоялого двора, которая оказалась такой же искусной стряпухой, как Руника, и приготовила им вкуснейший ужин. Поскольку всего им было не съесть, вскоре к их компании присоединилась любители дармовщинки, и они славно погуляли.
Находящийся в хорошем настроении де Фокс не чинился и, благодаря его щедрости, народ основательно упился. Конечно, было несколько разбитых носов и синяков, но это не в счёт, - ведь мужскую дружбу не испортишь дракой.
К концу ужина Юлиан и де Фокс тоже здорово набрались и пребывали в радужном настроении. Даже Вагабундо позабыл о своих учёных трактатах и потаённых думах. Почти задаром ему удалось уговорить хорошенькую полненькую крестьянку и он, сияя, утащил её на сеновал, где своим любовным пылом растревожил спящих кур.
Молодые люди поднялись из-за стола вслед за приором, решив, что с них достаточно еды и веселья. Поддерживая друг друга, они отправились на ночлег в отведённую им небольшую комнатку. Юлиан сразу же уснул, а граф ещё некоторое время глядел в потолок, размышляя о превратностях любви. Его беспокоила ссора с Руникой. Хоть он старался не придавать значения их связи, внутреннее чувство подсказывало ему, что будь она благородных кровей, то лучшей жены ему было бы не сыскать. Де Фокс вздохнул. "Ну да, как хозяйке поместья ей не было бы цены. На Рунику можно положиться. Решительная и самостоятельная она вполне справилась бы со всеми делами, включая оборону замка в моё отсутствие", - подумал он и снова вздохнул.
В общем, как любовница Руника устраивала де Фокса, если бы не одно обстоятельство. Всё чаще его мысли занимала не трактирщица, а её госпожа. Правда, пока его больше привлекала таинственность синеглазой ведьмы, чем её красота. Тем не менее граф пожалел, что она из проклятого племени, и незаметно для себя уснул.
Излишества за столом дали о себе знать дурацкими снами. Сначала де Фокс шагал по громадному ковру, рисунок которого имитировал ночное небо, а затем, опустившись на одно колено, давал клятву вассальной верности надменному зеленоглазому незнакомцу, восседающему на троне. Самое удивительное, почему-то он был уверен, что это его отец. После этого ему приснилось, что белоснежная крылатая лошадь обернулась девушкой и протянула ему голубой прозрачный квадрат, испещрённый неведомыми письменами. Он протянул руку, чтобы прочитать послание, но оно было изо льда и растаяло у него на ладони. И лишь под самое утро ему приснился чудесный сон - безмерно счастливый он обнимал ту, что была милее всех его сердцу. Но осознав, кто ему приснился в роли возлюбленной, граф подскочил на кровати и распахнул глаза. Сев, он не сразу решился посмотреть на юношу и тот, словно поддразнивая его, вдруг застонал и на его прекрасном лице, обрамлённом рассыпавшимися кудрями, появилась призывная полуулыбка.
"Карамба!" - окончательно перепугался де Фокс, почувствовавший неожиданное волнение в крови. Спасаясь от наваждения, он зажмурил глаза. "Чёртов мальчишка! Из-за тебя я рискую прослыть приверженцем Афродиты Урании. Может, прирезать инкуба, пока он спит, и все дела?" - подумал он, стискивая зубы, но вместо этого схватил одежду и в полуодетом виде вылетел из комнаты.
Проснувшийся Юлиан проводил его недоумённым взглядом. "Видимо, после вчерашнего загула у Курта здорово прихватило живот, - подумал он и прислушался к своим ощущениям. - Да нет, вроде бы со мной всё в порядке и, слава богу! Значит, нам не грозит столкновение в кустах". Охнув от головной боли, он высунулся в коридор и позвал служанку.
Вдоволь напившись ледяной воды, принесённой из колодца, юноша умылся и быстро привёл одежду в порядок - благо у него уже выработалась привычка к средневековым многослойным нарядам. Подпоясав зелёный эскофль подарком Цветанки, он проверил оружие и поискал сапоги. Почему-то они валялись в разных углах комнаты и что самое печальное ещё не просохли после лазания по болотам. Вблизи от них ощутимо тянуло тиной и казарменными ароматами. "Брр! Ну, и амбре! - поморщился он. - Хорошо ещё что не ссохлись как мумии".
С горем пополам Юлиан натянул сапоги и, громко стуча деревянными каблуками, отправился на поиски приятеля. Он спустился на первый этаж и вышел на улицу, не слишком-то надеясь на скорую встречу, но, к его удивлению, де Фокс вместо того, чтобы сидеть в кустах, мучаясь животом, ожесточённо ругался с бродячим цирюльником, который требовал непомерную оплату за свои услуги. Терпения у графа было ни на грош, он пинком спровадил скрягу и хмуро огляделся по сторонам. Увы, Вагабундо нигде не было и он, скрипнув зубами, пригрозил подвесить его за ноги, как только тот попадётся ему на глаза.
Поскольку де Фокс старательно избегал смотреть на него, Юлиан догадался, что причина, по которой тот бесится, как-то связана с ним и приложил массу усилий, желая сгладить возникшее между ними отчуждение. При этом он зорко следил, чтобы в его повадках не проскользнуло даже намёка на женщину. Ему пришлось нелегко, но оно того стоило. К его великому облегчению, граф перестал шарахаться от него как от чумного, и они снова общались на дружеской ноге, чему немало способствовали разговоры о вчерашней охоте, сборы и возня с животными.
А появление весёлого коротышки понявшего, что гроза миновала, окончательно избавило де Фокса от ночного наваждения. Как примерный слуга приор засуетился вокруг графа, стараясь предугадать малейшее его желание. Болтая всякую всячину, он ловко его побрил, почистил одежду и заказал обильный завтрак, не забыв при этом себя.
Судя по хитрому блеску глаз, Вагабундо снова вернулся к шпионским замашкам, но от этого была определённая польза. Его неустанная слежка снова сплотила молодых людей. Заговорщицки переглянувшись, они взлетели в сёдла коней и вылетели на просёлочную дорогу, делая вид, что не слышат недовольные вопли отставшего приора.
С весёлым лаем Харт обогнал их маленькую кавалькаду и зарыскал по кустам. Сокол тоже не бездействовал. С протяжным криком Финист взмыл в небо и зорко оглядел окрестности. Подыскав себе завтрак, он сложил крылья и камнем рухнул вниз. Почти у самой земли он снова взмахнул крыльями и схватил зазевавшуюся мышь.
***
Утренняя охота оказалась не в пример богаче, чем накануне. На болотах появились многочисленные стаи перелётных птиц и молодые люди, увлекшись процессом, не заметили небольшой воинский отряд, который прятался поблизости. Собака и сокол тоже не обратили внимания на людей в мешковатой одежде монахов. Харт был охотничьим псом, а Финист не поднял тревогу, зная, что таким образом они представляют гораздо меньшую опасность для его хозяина.
Маленькая пленница тоже промолчала, не зная, чего ожидать от незнакомых мужчин. Да и надеяться особо было не на что: вряд ли трое мужчин, один из которых почти карлик, справились бы с десятком головорезов.
Когда миновала непосредственная опасность быть обнаруженными, бородатый высокий воин в одежде монаха-паломника убрал кинжал от горла девочки и неприятно улыбнулся.
- Молодец, ведьма! Будь и дальше умницей. Может, тогда ты доживёшь до встречи с родителями.
Ответом ему послужил холодный взгляд фиалковых глаз, и предводитель наёмников недобро прищурился.
- Но-но! Без фокусов, ведьма! А то я выколю тебе глаза и отрежу язык.
Стараясь не выдать страха, Антуанетта Бертольд опустила глаза и посмотрела на свои руки. Безжалостно перетянутые верёвками они уже ничего не чувствовали. Не решаясь обратиться к конвоирам, девочка сглотнула слёзы и потихоньку призвала водное колдовство. Вокруг её запястий затуманился воздух, до предела пропитанный влагой, и намокшие верёвки немного ослабли. Она облегчённо пошевелила пальчиками, но это длилось недолго. Вскоре пеньковые волокна высохли и с ещё большей силой сжали её запястья.
Во время привала светловолосый совсем молодой воин приставил чашу с водой к пересохшим губам девочки. Заметив, что кисти её рук посинели, он потянул узел верёвки, но тот не поддался его усилиям. Тогда он достал нож, но сильный удар в челюсть отшвырнул его прочь.
- Убирайся вон, Труэ! Нечего крутиться рядом с ведьмой, - прорычал Хурон.
- Мартин, ты что? Сдурел? Нашёл о ком заботиться! - проговорил приятель, бросившийся юноше на помощь.
- Девочка не виновата, что её мать ведьма, - громко сказал тот и, самостоятельно вскочив на ноги, не опустил глаз под яростным взглядом старшего.
- Говори, да не заговаривайся! Ведьма от ведьмы вдвойне ведьма.
- В любом случае нельзя заставлять страдать ребёнка. Это богопротивное дело.
Мартин Труэ вытер разбитые губы и, не обращая внимания на запрет, снова подошёл к девочке. Хурон снова замахнулся его ударить, но седой мужчина с безобразным шрамом на правой щеке перехватил его руку и добродушно прогудел:
- Угомонись, Жак. Может, мать малышки ведьма, но не забывай, кто её отец.
Предводитель мрачно посмотрел на него и что-то проворчал, но больше не стал препятствовать Мартину Труэ. Обрадованный неожиданной поддержкой тот ослабил верёвки на руках девочки и, помассировав её пальчики, незаметно подмигнул.
- Есть хочешь? - спросил он и, не дожидаясь ответа, вложил в её руки ложку, а затем протянул миску с ещё тёплой кашей.
Девочка отвернулась, не желая принимать еду из рук врагов.
- Не упрямься, котёнок, поешь. Твоему papa не понравится, если ты исхудаешь как щепка, - ласково произнёс юноша и чуть слышно добавил: - и maman тоже.
В фиалковых глазах девочки появились слёзы и, перелившись через край, потекли по перепачканному личику. Всхлипывая, она потянулась к миске с кашей.
Воины отвернулись, делая вид, что ничего не замечают, но на душе у многих из них стало муторно. Ещё не совсем очерствевшие сердцем, они вспомнили собственные семьи. Нападение на ведовскую обитель было бесславным деянием, и они радовались, что им повезло. Благодаря случаю их руки не были обагрены кровью убитых женщин и детей, которые не оказали никакого сопротивления во время резни.
Знаменательные встречи, приоткрывающие завесу тайны над другой стороной жизни ведьмы-предводительницы
Среднего роста русоволосый мужчина, облачённый в неприметный плащ тёмно-серого цвета, остановился около апартаментов Аделии и деликатно постучал.
- Входите, открыто! - донеслось из-за дверей.
Перед тем как шагнуть через порог таинственный посетитель зорко глянул в коридор, проверяя, нет ли за ним слежки.
- Можете не осторожничать, mon ami! Поблизости нет любопытных ушей, - пропела Аделия, пряча досаду за лучезарной улыбкой. Она изящным движением опустилась на диван, но с появлением гостя её непринуждённость исчезла, уступив место светской манерности.
- Лучше лишний раз в этом убедиться, чем жалеть об излишней беспечности, - сдержанно отозвался мужчина. Широкополая шляпа с белоснежным страусовым пером, дань скрытому тщеславию её владельца, аккуратно легла на столик у двери. Подойдя ближе, граф Антуан де Ривароль, глава Тайного департамента королевства Эдайн, опустился на одно колено и галантно приложился к милостиво протянутой руке.
- Mon souveraine!
Он поднял голову и пытливо посмотрел в знакомое с детства лицо. Тени, залегшие под синими глазами, заставили его нахмуриться.
- Делать вам нечего, как лично возиться с подвыпившими мальчишками, - проворчал он на правах старинного друга.
- О! Тебе и об этом известно, - глаза Аделии заискрились смехом. - Антуан, ты в своём репертуаре! Интересно, как твоим орлам удается следить за мной, при этом ничем себя не выдавая?
- У моего ведомства свои секреты, mon ami, которые даже вам не положено знать, - снисходительно ответил де Ривароль и гибким движением поднялся на ноги. Подойдя к окну, он отодвинул штору и выглянул на улицу. На его губах промелькнула удовлетворенная улыбка. Ноары были на посту, держа свою подопечную под неусыпным наблюдением.
Видя это, Аделия покачала головой. В её душе боролись привязанность к другу детства и раздражение от его опеки, всё больше походящей на постоянную слежку.
- Антуан! Ну, что за шпионские игры? Мог бы больше доверять моим способностям.
Де Ривароль усмехнулся и, опустившись рядом с ней, взял за руку.
- Одно другому не мешает, mon ami.
Ожидая очередного выговора за беспечность, Аделия забарабанила пальцами по подлокотнику дивана. Мужской шовинизм уже достал её до самых печёнок. И де Ривароль не замедлил оправдать ожидания.
- Ай-я-ай, mon souveraine! Вы же знаете, что это не моя инициатива, а вашего супруга. - При виде унылой гримасы, появившейся на лице красавицы-ведьмы, в его бледно-голубых глазах запрыгали весёлые бесенята. Он явно забавлялся. - Но я с ним полностью согласен. Способности способностями, а бережёного боги берегут, - произнёс он укоризненным тоном. - Чем сердиться, mon ami, давайте обменяемся полезной информацией. Вы расскажете об инкубе, а я расскажу вам о графе де Фоксе. Моим ноарам удалось добыть немало информации о его семье.
- Хорошо... Постой, сначала скажи, удалось ли что-нибудь узнать о его мнимом слуге?
- Увы! - де Ривароль перебрался в кресло напротив и, положив нога на ногу, испытующе посмотрел на свою собеседницу. Черты его лица отвердели, и оно разом утратило доброжелательное выражение. - Честно говоря, мы не очень искали. Ведь Жоло Вагабундо обычная чернь из самых низов. Замашками он вполне соответствует своей фамилии...
- Вот уж не ожидала от тебя такой близорукости, - перебила его Аделия. - Антуан, это в тебе говорит чувство сословного превосходства. А вот я, пожалуй, затруднюсь назвать, кто из господ инквизиторов опасней. Временами мне кажется, что это слуга. Умный, честолюбивый и беспринципный, он рвётся к власти и готов идти по трупам.
На лице главы Тайного департамента появилось снисходительное выражение, и раздосадованная Аделия еле удержалась от детской привычки вцепиться в его волосы и ткнуть задаваку носом в землю.
- Ерунда! Несмотря на нестабильную политическую обстановку в Кордовском халифате очень сильны сословные предрассудки. Как бы это безродное дерьмо не лезло вон из кожи, ему ничегошеньки не светит. Извините за грубость, mon ami.
- Орден иезуитов, опираясь на таких типов, как Вагабундо, набирает силу и явно зарится на наши земли! - запальчиво возразила Аделия.
- Mon souveraine, оставьте политику мужчинам и не забивайте свою хорошенькую головку ненужными проблемами. Помните, от них появляются преждевременные морщины. - На губах де Ривароля появилась улыбка, которая не коснулась его холодных голубых глаз. - С тех пор как вы вышли замуж, вы светская дама, а не служительница Ведьминских кругов. Не спорьте, mon ami, и послушайте доброго совета. Живите своими женскими интересами, и больше уделяйте внимания мужу и ребёнку. А то однажды рискуете обнаружить, что место подле вашего супруга занято окончательно, - проговорил он с предостерегающими нотками в голосе.
Де Ривароль не бросал слов на ветер, и Аделия почувствовала себя неуютно; в преддверии грядущих неприятностей у неё заныло сердце.
- Это угроза или предупреждение? - спросила она спокойным тоном, но плотно сжатые губы и искорки в глазах выдавали её гнев.
- Это реалии нашего мира, - вздохнул де Ривароль и обезоруживающе улыбнулся. - Не сердитесь, Адель. Могу я вас по-прежнему так называть? - Получив согласный взмах ресниц, он продолжил: - В память о нашей детской дружбе, я всего лишь хочу вас предупредить.
Он снова опустился на колено и его тонкие, но сильные пальцы бережно сжали руку той, что до сих пор была ему не безразлична.
- Адель де Линь, будьте благоразумны, не забывайте о своём долге и обещании, данном супругу. Поверьте, я забочусь о вашем благополучии. Mon souveraine, вернитесь домой. Не дожидайтесь, когда государь окончательно выйдет из себя.
- Я не могу этого сделать, даже под угрозой заточения, - сказала Аделия со скрытым отчаянием в голосе. - Пойми, Антуан, я и рада бы вернуться, но... - в её глазах, обращенных к де Риваролю появилась мольба, - ради Эдайна я не могу отказаться от похода в Ночное королевство. Пожалуйста, помоги убедить мужа...
- Нет! - холодно перебил её де Ривароль. - Какими бы вы ни руководствовались целями, здесь я вам не помощник. Будь моя воля, я бы силой вернул вас домой. Место любой женщины рядом с супругом, а главная её забота - это благополучие семьи, - на его лице появилось осуждающее выражение. - Дорогая, вы слишком долго бродите сами по себе и забыли о своём главном долге, - он сделал паузу и бесстрастно добавил: - Mon souveraine, вы должны родить наследника. Иначе ваше положение пошатнётся ещё больше.
При виде явного отчаяния на лице подруги детства, которая так и не научилась толком скрывать свои эмоции, де Ривароль вздохнул.
- Mon ami, неужели я должен говорить вам такие очевидные вещи? - проворчал он с дружеской интонацией.
Понимая, что он прав Аделия нервно стиснула пальцы и не удержалась от упрёка:
- Антуан! Твои взгляды мало чем отличаются от речей католиков, проповедующих веру в Единого.
Около рта де Ривароля залегли жёсткие складки.
- И что из этого? Во многом я с ними согласен, - резко проговорил он. - Эдайну нужна религия, помогающая сплотить государство, а не ведовская вольница, от которой один разброд в умах и шатания.
- И это ты говоришь мне прямо в глаза?!
Потрясённая Аделия прикусила губу и испытующе глянула на собеседника, но на его лице не дрогнул ни единый мускул. Чувствуя себя не в своей тарелке, она немного поёрзала на диване.
- Ладно, хватит разговоров обо мне. Давай, поговорим о делах. Так что там с семьей де Фокса? Кстати, почему у дворянина с берега кроликов германские имя и фамилия?
- Его прадед со скандалом женился на знатной девушке из очень уважаемой и богатой семьи, но поставил условие новым родственникам, что будет продолжать род, согласно корням своих предков, которые были хоть и не очень богаты, но славились ратными подвигами. Поначалу заносчивые родичи отказались наотрез. Тогда прадед де Фокса, к слову сказать, редкостный разбойник, собрал банду наёмников и осадил замок невесты, и тем вынудил новую родню принять его условия. Поскольку ребёнок, растущий в утробе матери, не собирался дожидаться, пока родители разберутся со своими делами, гордым испанцам пришлось сдаться на милость победителя.
- Испанцам?
- Всё чаще так себя именуют жители Кордовского халифата. Похоже, "береговые кролики" готовятся поменять не только вероисповедание, но и название страны, - Ривароль усмехнулся. - Н-да. Испания. А что? Хорошо звучит. Лично мне название кажется удачным. Оно соответствует взрывному темпераменту жителей и главной католической заповеди "плодитесь и размножайтесь".
- Ясно, - не выдержав, Аделия засмеялась, - а я всё гадала, откуда у де Фокса разбойничьи замашки. При таком прадеде, оно не мудрено. Интересно, почему он оказался в рядах инквизиторов? Насколько мне известно, его семья очень богата, и он не фанатик от веры. Ни разу не видела, чтобы он долго молился. В лучшем случае, что-то пробормочет и перекрестится при упоминании нечисти.
В душе де Ривароля шевельнулось ревнивое чувство, и он бросил на собеседницу внимательный взгляд, стараясь угадать степень её заинтересованности в молодом иезуите.
- Нет, де Фокс вырос в католической семье и очень набожен. Во всяком случае, так гласят донесения ноаров. Думаю, он немного разуверился в Боге, когда его невесту Веронику де Коста осудили как ведьму и сожгли на костре.
- Понятно, - Аделия стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев. - Вот негодяи! Судя по тому, что бедный граф не питает ко мне ненависти, у девочки не было даже признака ведовских талантов. Наверняка это был политический ход по ослаблению влияния могущественной семьи.
- Возможно, - сдержано отозвался де Ривароль.
Спохватившись, Аделия через силу улыбнулась и заговорила на другие темы, в основном, пытаясь разведать умонастроения при королевском дворе Эдайна. Но глава Тайного департамента отвечал уклончиво и в свою очередь вытащил из неё сведения о Юлиане, который оставался для него тёмной лошадкой. Когда они заговорили о его спутнице, на лице де Ривароля появилось недоверчивое выражение. Он явно не поверил, что мать девушки родом из Ночного королевства, но пообещал тщательно проверить слухи.
Оставшись одна, снедаемая тревогой Аделия недолго раздумывала. С некоторых пор Верховная ведьма упорно игнорировала её прямые вызовы, но сейчас было не до обид. Найдя дорожный несессер с письменными принадлежностями, она присела к бюро и, как только высохли чернила, подошла к золочёной клетке с почтовыми голубями. Красивые птицы в белом оперении (совершенно не похожие на своих разжиревших собратьев с Земли) нежно заворковали при её приближении. Она погладила своего любимца и засунула свёрнутую в трубочку записку в крошечный футлярчик, прикреплённый к его лапке. "Лети, малыш!" - напутствовала она крылатого почтальона и подбросила его вверх.
Голубь стремительно взмыл в небеса и устремился к ведовской обители, где, по её сведениям, находилась Верховная ведьма. Приставив ладонь к глазам, Аделия долго провожала его взглядом, и когда он превратился в исчезающую точку, лишь тогда она отошла от окна, шепча охраняющую молитву.
Наблюдающий за ней ноар дал знак и с одной из городских башен в погоню за голубем устремился быстрый сапсан. Спасаясь от хищника, храбрый малыш полетел ещё быстрей, но силы были не равны. Стремительное пике, удар мощными лапами и всё было кончено. На землю осыпались белоснежные перья, окроплённые алой кровью, и футлярчик с посланием Аделии отправился к главе Тайного департамента. Получив его, он внимательно прочитал записку и, проверив её на предмет тайнописи, бросил в горящий камин.
"Так я и знал, моя дорогая ведьма, что ты не удержишься и попытаешься предупредить своё руководство. Ничего не выйдет, Адель. Ваше время ушло. При всём моём уважении Ведьминские круги с их языческим поклонением силам природы - уже пережиток древних времён. Эдайн и так припозднился. Религия многобожия стремительно теряет авторитет в народе, морально ослабляя королевство, а это недопустимо".
Де Ривароль тяжело опустился в любимое кресло, которое неизменно сопровождало его в скитаниях, и нахохлился. Обеспокоенный подступающими переменами, он хмурился, хотя во многом сам им способствовал.
Несколько лет назад глава Тайного департамента принял поворотное решение и, окрестившись, стал тайным католиком. Но это не значило, что он предал своего короля. По-прежнему интересы государя занимали приоритетное место в его честолюбивых планах, и их исполнению мешала только одна небольшая загвоздка - преданность подруге детства, к которой он питал непреходящую слабость и к тому же был обязан своим возвышением.
В напряжённых размышлениях де Ривароль просидел до самого обеда и наконец принял непростое решение. "Прости, Адель, но долг перед Эдайном превыше всего. Ведьмы слишком долго властвовали в умах сограждан. Пора им на покой. Если бы не барьер вокруг Ночного королевства... - он досадливо прикусил губу - впрочем, ещё неизвестно, существует ли оно на самом деле. Вампиры - это же кровожадные двуногие волки. Конечно же они давным-давно перерезали всех жителей Ночного королевства и сами сдохли от голода. Скорей всего Адель придумала насчёт побега его жительницы, чтобы оттянуть время".
Де Ривароль склонился над бюро и неторопливо, тщательно подбирая слова, написал послание. Свернув в трубочку, он запечатал кусочек пергамента личной печатью и дёрнул витой шнур. Неслышно ступая, в комнату вошёл неприметный молодой человек в тёмной одежде. Серебряная брошь в виде сдвоенной бело-чёрной звезды свидетельствовала о его принадлежности к знаменитым ноарам.
- Вызывали, милорд? - прошелестел он, согнувшись в низком поклоне.
- Немедленно отправь письмо их величеству.
- Слушаюсь, милорд, - слуга вторично поклонился и исчез за дверью.
Вскоре со двора мощёного брусчаткой, донёсся топот копыт, звонко отдающийся в замкнутом пространстве небольшого замка, окружённого высокой стеной.
Де Ривароль проследил за тем, как его посыльный под окрики бдительных стражников миновал ворота и подъёмный мост, а затем исчез на петляющей дороге, ведущей к южным воротам города.
"Дело сделано", - он отошёл от окна и, опустившись в кресло, уставился рассеянным взглядом на огонь, горящий в камине.
Впрочем, Аделия де Линь была не глупа. Над жрицами Сьефнейг сгустились тучи, вот-вот грозящие разразиться бедой, и она не ограничилась одним только посланием. Но при всей своей предусмотрительности ей было не под силу тягаться с многочисленными агентами Тайного департамента. Оправдывая своё название, шпионы её приятеля и по совместительству его тайные убийцы были быстрыми и неуловимыми как тени. Ни днём, ни ночью ноары не спускали глаз с той, которую их служебный долг обязывал охранять, как зеницу ока. Потому ни одно из посланий Аделии так и не дошло до Верховной ведьмы.
![[]](/img/b/borisowa_s_a/0037-1/kor.gif)