Приподнявшись на локте, Антон с удивлением пробежался глазами по лицу спящей Тамары и скинул с неё одеяло. На её теле не было ни единой отметины после вчерашних побоев. Более того её лицо сияло свежестью и нежной девичьей красотой - такой его жена была лишь в первый год их женитьбы. "До того, как ты начал систематически её избивать", - не преминула заметить совесть, и Антон нахмурился. Тут он заметил, что по лицу Тамары блуждает мечтательная улыбка - ей явно снилось что-то очень хорошее и поскольку это вряд ли могло быть связано с ним, он с такой силой стиснул её плечо, что она вскрикнула от боли.
- Давай жрать! Разлеглась тут, как корова, - мрачно пробурчал он, не сводя глаз с неожиданно похорошевшей жены.
Ничего не понимая, Тамара Васильевна испуганно посмотрела на него - такого ещё не случалось, чтобы Антон причинял ей боль в трезвом виде. Обычно, избив её, на следующий день он клялся, что это в последний раз и на коленях умолял его простить и она, скрепя сердце, выносила устроенный им балаган. Как правило, он заканчивался тем, что муж тащил её в постель, где она как могла старалась его ублажить: из-за опасения, что вечером он снова напьётся, а это было чревато очередными побоями.
- Сейчас, сейчас! - пролепетала Тамара Васильевна и, вскочив с кровати, бросилась в кухню. К своей досаде, она обнаружила что нет ни электричества, ни газа и для готовки нужно растапливать печь.
Когда завтрак был готов, она заглянула к дочери, но та ещё спала, и она тихонечко притворила дверь, не желая её будить. "Пусть Лисёнок ещё немного поспит, а то ей тоже вчера несладко пришлось", - с болью подумала Тамара и направилась было к спальне, но муж её опередил и вышел сам. Антон был уже полностью собран и по-прежнему мрачен как туча.
Завтракали они в полном молчании. Уходя на работу, Антон не сказал ни слова, но напоследок с такой силой хлопнул дверью, что зазвенела посуда на полках. Тамару передёрнуло от неприятного предчувствия; оно говорило ей, что вечером будет продолжение скандала с побоями. "Господи, только не это!" - прошептала она, борясь с отчаянием, и её взгляд невольно обратился к топору, стоящему у печи. "Сумка!" - спохватилась она. К её удивлению, собранные ею вещи лежали на прежних местах, хотя она не помнила, чтобы возвращала их туда. Тамара снова собрала сумку и, вынеся её во двор, припрятала в укромном месте. Чтобы избавиться от тревоги, она взяла колун и направилась к поленнице. Сыроватые еловые чурбаки кололись легко, кучка дров росла и вместе с ней росла её уверенность. Мысль об убийстве мужа больше её не пугала - в этом она видела единственный путь к свободе.
- Мама! - позвал её встревоженный голос дочери.
Тамара обернулась, и Алиса влетела в её объятия.
- Мама, ты как? - спросила она, не смея посмотреть на мать. Девочка была уверена, что после вчерашнего та вся в синяках.
- Всё в порядке, Лисёнок, - спокойно ответила Тамара и пригладила взлохмаченные волосы дочери.
Алиса вскинула голову и её личико просияло радостью.
- Это он, да? - выпалила девочка и взвизгнула от полноты чувств. - Риддик такой классный! Правда, мам? - запрыгала она вокруг матери.
- Какой ещё Риддик? Его зовут Томас и он совершенно обычный человек, - строго сказала Тамара и, подхватив дочь на руки, усмехнулась. "Конечно, если не считать того, что он представился вампиром, и доказал это не только словом, но и делом".
- Это же он вылечил тебя, да? - девочка заключила лицо матери в ладошки и внимательно его осмотрела. - Здорово! Ты даже помолодела.
- Есть такое дело, - созналась Тамара и предостерегающе прижала палец к губам дочери. - Только, чур! молчок об этом! Хорошо?
Посерьёзневшая девочка согласно кивнула.
- Не бойся, мамочка! Я больше никому ничего не скажу. А сейчас пусти, меня ребята ждут.
- Сначала позавтракай.
- Я уже поела, пока ты колола дрова. Я пойду!
- Лисёнок, не пропадай надолго! Я жду тебя к обеду! - выкрикнула Тамара, озадаченная жёстким выражением на личике дочери.
Как и обещала, к обеду Алиса вернулась - спокойная и довольная, хотя у неё кровоточила губа и зрел синяк на скуле. После устроенного матерью допроса она созналась, что подралась с друзьями.
- Зачем ты это сделала? - Тамара Васильевна укоризненно посмотрела на дочь. - Ведь Нина, Костик и Сергей - твои единственные друзья. Если они отвернутся от тебя, с кем ты останешься?
- Ни с кем! - решительно заявила Алиса. - Предатели! Мне такие друзья не нужны! - добавила она и что-то такое было в голосе дочери, что Тамара Васильевна лишь вздохнула и повела её в дом, чтобы обработать раны и зашить порванное в драке платье.
После обеда она попробовала заняться привычными делами по хозяйству, но у неё всё валилось из рук. Тогда, отрезая себе путь к отступлению, она подвела дочь к поленнице и вручила ей припрятанную сумку.
- Лисёнок, сегодня ты заночуешь у тёти Гали.
- Папка снова напьётся? - вскинулась Алиса.
- Думаю, да.
- А как же ты? - испуганная девочка вцепилась в мать. - Мамочка, давай уйдём к тёте Гале вместе!
- Я приду, но несколько позже. Хорошо? Я должна кое-что сказать твоему отцу, прежде чем мы уйдём от него. Уйдём навсегда. Не бойся, доча, в этот раз он ничего мне не сделает. Я буду не одна, а с Томасом. Он меня защитит.
- Правда? - Алиса всхлипнула, не выпуская руки матери.
- Правда, - сказала Тамара Васильевна как можно уверенней. - Ведь твой Риддик из тех, кто держит своё слово, - добавила она для вящей убедительности.
- Да, он такой! - повеселела девочка.
- Какой ещё Риддик? Это твой артист, что ли? - прервал их противный женский голос.
- Чего тебе? - с неприязнью спросила Тамара Васильевна, обнаружив что соседка подслушивает их разговор - она пряталась за старым тополем, растущим во дворе. Вот только ствол дерева был не настолько массивен, чтобы полностью скрыть её расплывшуюся бочкообразную фигуру.
По-утиному переваливаясь с боку на бок, Толстая Маня приковыляла к ним и без малейшего смущения уставилась на похорошевшую соперницу. В её заплывших голубых глазах читалась жгучая зависть.
Чувствуя, что у неё холодеют конечности - так бывало, когда её доводили до бешенства, Тамара Васильевна стиснула зубы. Это был далеко не первый случай, когда Толстая Маня шастала у неё во дворе, как у себя дома - под тем предлогом, что зашла занять соли или ещё какой-нибудь кухонной мелочи, но чаще одалживала деньги, как правило, триста, пятьсот рублей, иногда тысячу. Деньги были небольшие, но поскольку она ни разу не вернула долг, то это вылилось более чем в солидную сумму, к тайному негодованию Тамары Васильевны. По её прикидкам, она из года в год больше месяца работала исключительно на Толстую Маню и это, не считая постоянного воровства. Каждый раз после посещения соседки она чего-нибудь да недосчитывалась в доме.
- Нагляделась? - взяв колун, Тамара Васильевна выразительно посмотрела на наглую бабу. - Сама уйдёшь или дать обухом по башке? - поинтересовалась она недобрым тоном.
- Проститутка! Шалава подзаборная! - визгливо выкрикнула Толстая Маня и упёрла руки в боки. - От людей ничего не скроешь! Все знают, что до Антошки ты промышляла на трассе. Да-да! За рупь ложилась под любого шоферюгу! И сейчас лишь ленивый тебя не трахал, а этот дурак, твой муженёк, всё жалеет тебя. Ну ничего! Я ему сегодня расскажу, чего вы с хахалем и своей доченькой-воровкой удумали, он на тебе живого места не оставит...
Раздался яростный вопль, и Тамара Васильевна с недоумением посмотрела на оседающую на землю соседку. В следующее мгновение она отбросила колун и, сорвав брезент с поленницы, накрыла им истекающую кровью Толстую Маню, а затем выхватила окровавленный камень из рук дочери, вознамерившейся добить соседку, и прижала девочку к себе.
- Успокойся, Лисёнок! Не нужно злиться! - приговаривала она, всячески стараясь успокоить дочь, но она, как разъярённый котёнок, рвалась из её рук.
- Пусти! Я убью эту гадину!.. Я и его убью, если он снова будет тебя бить! - полузадушено выкрикнула Алиса.
- Тсс! - Тамара Васильевна прижала ладонь ко рту дочери и, глядя в её возбуждённо блестящие глаза, мягко улыбнулась. - Ах ты, моя маленькая защитница!.. Лисёнок, даю тебе слово, отец больше не посмеет оскорбить нас. Даже словом.
- Ты не сможешь! Он снова изобьёт тебя! - в отчаянии выкрикнула девочка.
- Нет, я больше не позволю ему издеваться над собой, - твёрдо сказала Тамара Васильевна и, оглянувшись на пришедшую в себя соседку, подтолкнула Алису к калитке. - Вот держи сумку и беги к тёте Гале. Ждите меня ближе к ночи.
- Ага! С милицией! - Толстая Маня смерила мать и дочь злобным взглядом. - Паскуды! Так и знайте, я вас обоих упеку в тюрьму! - сказала она с мстительным удовольствием.
Толстуха потеряла сознание с перепугу. У Алисы не хватило силёнок и роста ударить её как следует, камень задел её вскользь, поэтому рана была пустяшной, разве что кровоточила сильно.
Тамара Васильевна посмотрела вслед дочери и быстро оглядела улицу - там было пусто. Тогда она взяла колун и, догнав ненавистную соседку, что есть силы ударила её обухом по голове.
- Нужно говорить обеих, а не обоих, - назидательно проговорила она, прежде чем накрыть труп брезентом, а затем отправилась в баню, чтобы смыть с себя кровь и мозги Толстой Мани.
После этого Тамара Васильевна надела своё самое лучшее платье и, сделав причёску, тщательно накрасилась. В ожидании мужа она весь вечер просидела у кухонного окна. Когда калитка стукнула, возвещая, что он пришёл, она пересела за стол и положила топор на колени.
Несмотря на старания Штейна, в тот же вечер Антон основательно напился. Когда он набросился на жену с кулаками, та без колебаний рубанула его топором.
В какой-то момент к Тамаре Васильевне вернулось ощущение действительности. Она посмотрела на окровавленные останки своего мучителя, а затем с трудом разжала сведённые пальцы. Топор упал, задев её по ноге, но она не почувствовала боли и походкой заводной куклы направилась к двери.
На улице кто-то невидимый схватил её за руку и потянул за собой, а затем впихнул в такую же внешне невидимую машину. Она не закричала и не испугалась: ей было всё равно.
Штейн отключил режим невидимости комбинезона и вколол Тамаре антидепрессант, а затем укутал её в одеяло. Лишь тогда её немного отпустило, и она беззвучно заплакала.
Женщина всё плакала и плакала, но Штейн не торопился и терпеливо ждал, когда подействует лекарство. Наконец он почувствовал перемену в её состоянии и улыбнулся.
- Ну что, летим за Алисой?
- Летим? - Тамара Васильевна судорожно вздохнула и потянулась за носовым платком. - Зачем это? Галя живёт недалеко, - она ткнула пальцем в соткавшуюся перед ней карту посёлка. - Вот её дом.
Благодаря крошечному чипу, вживлённому под кожу девочки, Штейн и так знал, где она находится, но Тамара была нужна ему живой и здоровой. Палевский заинтересовался способностями необычной менталистки и хотел, чтобы её доставили в институт генетики.
Тамара была ему симпатична и он, зная, что её ждёт в исследовательском отделе, подумывал потихоньку её прикончить, обставив дело как самоубийство, но затем решил не злить главу СС и оставить всё как есть.
Ощутив приближение Штейна, Эльза вышла ему навстречу и с удивлением посмотрела на его сопровождение. Это была слегка полноватая молодая женщина в забрызганном кровью платье и рыжеволосая девочка. Судя по тому, как они крепко держались за руки, это были мать и дочь.
***
Исчезновение семьи Шкловских и их соседки Марии Семёновой породило массу диких слухов, которые выплеснулись на просторы интернета, но вампирская СБ сработала оперативно, поэтому областная полиция, привлечённая к этому делу, не нашла явных следов, говорящих о том, что произошло преступление.
Правда, по делу Марии Семёновой некоторое время под подозрением находился её муж Николай Семёнов, но против него не было весомых улик, к тому же участковый ручался за него - мол, по причине редкой трусости мужик абсолютно не способен на убийство. В качестве подтверждения своих слов он провёл следственный эксперимент, то есть полоснул себя ножом по пальцу, и подозреваемый при виде крови тут же грохнулся в обморок. После этого, а также полной бесперспективности дела власти его закрыли.
Поначалу в посёлке судачили много, а затем, как водится, Шкловских забыли. Правда, приятели Антона нет-нет да поминали его, гадая, куда он делся. Версии были самые разные, но большинство склонялось к тому, что он убил свою жену и Толстую Маню, которая стала свидетельницей его преступления, а затем сбежал, прихватив с собой дочь.
Лишь Олег Васильев, сослуживец Антона, знал правду, но помалкивал, чтобы не прослыть сумасшедшим. Обеспокоенный злобным настроем товарища - на этот раз для разборок с женой Антон прихватил с собой трофейную финку, оставшуюся от прадеда, - он решил заглянуть к Шкловским и видел, как Тамара, забрызганная кровью, вышла из дома, а затем, ведомая кем-то невидимым, растаяла в воздухе.