Аннотация: Удачная попытка пройти из Балтики вокруг Швеции и далее Севморпутём в июле-августе трёх броненосных крейсеров I ранга.
Конкурсный дериватив шестой главы "На пути в Жемчужную гавань" части восьмой "Диктаторы".
7 августа 1907 года. Охотское море.
Эскадра почти двое суток назад приняла в Петропавловске-Камчатском топливо. По правде говоря, матросы выгребли из складов последние северные запасы угля. Из-за близкого циклона и сильной волны, пока шла перегрузка ям, курс на Владивосток удерживался минимальным ходом. В бурном море вне видимости берегов с головного крейсера казалось, что не корабли рассекают буйную воду, а недвижные серые скалы, выросшие посреди моря, острыми гранями разрубают бесконечно таранящие их волны.
Командир соединения, поправив баки, склонился над переговорной трубой в радиорубку.
-- Что слышно, сынок?
-- Ваше превосходительство, слышу переговоры, корабельный телеграф, видимо, японцы. Они не далее тридцати миль.
Флаг-штурман доложил, что по счислению до северной оконечности Сахалина девяносто пять миль. Около трёх пополудни ветер начал стихать, летевшие до того сплошной пеленой густые тучи немного развеялись, и холодное небо пропустило к воде толику дневного света. Сигнальщик флагмана тут же засёк дым на горизонте.
Вице-адмирал подошёл к свистку переговорной трубы с поста на марсе.
-- Рубка, рубка, вижу по носу дымы.
-- Сколько их там?
-- Ваше превосходительство, полагаю, два крейсера типа "Нанива" в кильватер курсом встречи. Три миноносца на левой раковине головного, полагаю до пяти на правой. Расходятся.
Вице-адмирал оглядел находящихся в рубке моряков.
-- Господа, вы знаете, что делать.
Командир крейсера перекрестился, и рявкнул:
-- Боевая тревога! Увеличить ход до полного! Курс зюйд-вест 140 градусов. Поднять сигнал "Вижу противника, сближаюсь".
Офицеры репетовали команды, зазвенели колокола громкого боя, через несколько минут, когда на палубах затих дробный грохот матросских ботинок, и о готовности сообщили все боевые части, адмирал оглядел свою свиту:
-- Капитан-лейтенант Романов-второй! Вам стоит спуститься за бронепалубу.
Умоляющие глаза молодого князя упёрлись в Степана Осиповича Макарова.
-- Капитан-лейтенант, это приказ. Я разрешаю вам удовлетворить своё давнее любопытство конструкцией машин, -- адмирал указал на шкафчик с "консервами", -- непременно оденьте очки.
Внизу, в машинном, в жуткий вой сливались отчаянный, на грани слышимости переливающийся тон лицензионных турбогенераторов и гул разгоняющих двадцатипятитысячетонный корабль могучих ходовых электродвигателей, всего четыре года назад произведённых для несостоявшихся ледоколов... как известно, политика меняется, и не только в лучшую сторону. Вой перекрывал даже всепроникающий гром орудий.
Тем временем выходя из возникшей как ниоткуда полосы тумана, концевая "Екатерина II" на всех парах догоняя почти однотипные ей крейсеры, на долгие секунды окуталась огнём и дымом. Тяжёлый русский броненосец дал залп из всех восьми своих четырнадцатидюймовок разом. На нём подняли несколько флажных сигналов, но вновь полоска тумана вперемежку с дымом скрыла его. Японские крейсера перестроились во фронт, надеясь противостоять невиданным русским кораблям, а миноносцы резко увеличили ход и, отвернув в стороны, захватывали тройку "большеглазых дьяволов" в клещи.
-- Ваше превосходительство, противник ведёт передачу по радио.
-- Прерывайте всеми силами!
Было уже пять попаданий в противника, второй японский крейсер остался без хода, из него валили пар и дым. Впрочем, носовая десятидюймовка разбила "Павлу" клюз и якорь. "Николай I", хоть и с пожаром на собственном юте, уже потопил своего оппонента.
-- Ваше превосходительство, радиопередача с крейсера не прекращается.
Корабль вновь сменил курс на сближение, и семь трёхорудийных башен метнули в противника в последнюю минуту бытия того добрый пяток тонн металла и взрывчатки.
Японский малый крейсер, повторно накрытый, теперь уже почти в упор, сосредоточенным огнём девятидюймовок гигантского русского корабля, превосходившего его только водоизмещением едва ли не в десять раз, в последние свои мгновения словно превратился в кратер вулкана. Вода вокруг него вскипела от разрывов, из "Такачихо" ударил пар и дым, огонь, взметнувшийся выше мачт, поглотил корпус и надстройки. В плотном пороховом дыму громыхнуло несколько мощных взрывов, разрушивших крейсер до киля, и развеявшееся вскоре облако гари открыло непотревоженное более море. О пребывании корабля противника на нашем свете пятью минутами ранее на поверхности свидетельствовал только оборванный большим маслянисто сглаженным пятном на воде остаток кильватерного следа.
Наконец, адмирал получил расшифровку сигнала с соблюдавшего радиомолчание вновь вырвавшегося из тумана второго мателота -- "Атакован миноносцами". Но это не уменьшило внезапность момента, когда из всё той же полосы тумана мышиным войском к крейсерам выскользнули маленькие и опасные японские корабли.
Периодически скрываемые волнами, самураи пошли в последнюю атаку на русскую эскадру, с бортов которой загромыхали, захлёбываясь беглым огнём, скорострельные пушки. Шедшие полным ходом крейсера снова открыли огонь из орудий главного калибра.
В сторону ближайшего к погодной занавеси "Павла" шло три миноносца, ещё два атаковало "Николая". Вкруг "Екатерины" миноносцев было аж четыре, один из которых уже тонул. Эффективность её огромных бронебойных снарядов против ничтожного противника была сомнительной только для тех, кто никогда не видел, как сорокапудовый снаряд даже без взрыва рвёт по диагонали палубу, словно шоколадный станиоль, по пути распыляя в брызги металла и крови рубку вместе с незадачливыми моряками. Потерявшему управление и ход, головному "японцу" более не оставалось, как потерять и самую жизнь. Распластованный снарядом, он просто надломился на очередной волне. Второй русский тяжёлый снаряд во вполне японских традициях добил агонизирующий кораблик, попав в сдетонировавший минный аппарат.
Два миноносца всё-таки успели пустить самодвижущиеся мины, и теперь с низких боевых марсов "Императора Павла I" раздалась характерные частые хлопки --противоминные мортиры метали в сторону неумолимо движущихся к кораблю торпед лёгкие гранаты, подрывавшиеся через доли секунды после удара о воду. Одна торпеда утонула, одна попала в район третьей башни "Павла", а другая в район шестой. По-видимому, подброшенные и изуродованные близкими взрывами гранат, обе угодили в броневой пояс. Взорвалась только последняя.
Раздался гулкий удар в борт, электромашинное левого борта тряхануло так, что барабаном загудели палубы и переборки, заискрил от брызг электрощит наружного бортового электромотора, патентованные устойчивые рубильники тут же отключились, и в машинном стало тише. Мертвенно ярко сияли и потрескивали в бесконечном танце дервишей огни дуговых выпрямителей Яблочкова. Люди, разбросанные взрывом по отсеку, с проклятьями и стонами вставали на боевые посты. Князь получил неожиданно обретшей подвижность лёгкой переборкой по голове и, лёжа на полу с залитым кровью лицом, сорвал разбитые очки и попытался вытереть рассечённый лоб, но через несколько секунд потерял сознание. Электромеханик, хромая, добрался до щита, снова включил ток, а крейсер, сбавив на полминуты скорость и вильнув, пропустил мимо носа последнюю японскую "гром-рыбу".
Бой окончился, и в пронзительно тихом, неслышимом после грома орудий и грохота разрывов плеске волн броненосец дал тревожный гудок. На нём взвились флаги сигнала "Снижаю ход. Имею повреждения в машинах".
-- Господа, но ведь это было чистое убийство!
-- Иначе он бы донёс эскадрам, где мы, Ваше высочество. России не нужно, чтобы Япония победила. Нашему соединению несказанно повезло, что нас прозевали Фишер и британские броненосцы в Северном море, но сейчас наша цель -- не умереть за Родину, а победить и дать японцам умереть за свою.