На курсе море

Маме

Уж ты не сердись в телеграммах,
Что редко встречаемся, мама.
Нас молодость крестит штормами
В купели из всех океанов.
И пусть мы успели немного,
Но наши дела зазвучали.
На север уходят дороги,
К стихийным ледовым причалам,
Где ночи завьюженный полог,
Где сиверко скуп на подарки 
Где души людские как сполох -
Открыты, безудержны, ярки,
Где каждый от друга зависим, 
Где будни и праздник - работа.
И лишь запоздалые письма
Приносят земные заботы.

Как посмотреть

Над землей, как над фрегатом,
Поднят черный парус ночи.
Гром, проснувшийся с закатом,
Цепью якорной грохочет.
За прибрежной полосою
Месяц катится, как мячик.
В сложном видится простое.
Это есть. А где удача?
====================================================

       *       *       *

Мы в море уходили от зимы.
Уже скучали пристани пустые,
Где грустно краны-аисты застыли,
Стальные клювы в небо устремив.
Терялись очертания земли,
А мы и оглянуться не успели -
По черным паутинам параллелей
Лохматые циклоны поползли.
О север, север! Где ж твоя зима?
Уходишь в сентябре - приходишь в мае.
На карту нанесенная прямая,
На самом деле вовсе не пряма.
Какой моряк землею не болел?
Пусть труден рейс, и путь к причалу длинен,
Кто видел море только на картине -
Тот ничего не знает о земле.
Она ему не снится по ночам.
А я приду, потрепанный норд-вестом,
И обниму Россию, как невесту,
Пришедшую на старенький причал.

       *       *       *

Сегодня боцман встал не с той ноги.
Весь день молчал, носил на сердце камень,
А вечером, снимая сапоги,
Он всех радистов обозвал "сачками":
"Все маешься, как пойманный карась.
Ремонтные работы въелись в печень.
Попробуй-ка полкорпуса покрась!
А те сидят часами "на скворечне",
Стучат, стучат как дятлы - суета,
А толку получается ни грамма."
И, помолчав, под нос пробормотал:
"Уже неделю нету телеграммы..."

       *       *       *

Глядит задумчиво гроссмейстер,
Со стуком сделав первый ход.
Волнуясь, ерзает на месте -
Следит за партией народ.
Тут в пору даже растеряться -
Такая мощная игра!
Каскады хитрых комбинаций,
Удар, еще один удар...
Вбивая в столик "пусто-пусто",
Он улыбается незло
И шлет в "артелку" за капустой
Двух новорОжденных "козлов".

       *       *       *

Все надоело. Все знакомо:
Причалы, чайки, Куба, зной.
Все чаще пишется о доме,
Все реже пишется домой.
А время тянется по суткам -
Будильник отбивает грусть.
И бородатым, старым шуткам
Лишь из приличия смеюсь.
Все те же завтраки, обеды
И надоевшее кино...
Уже не радуюсь победам,
"Козла" давая в домино.
Тоска, апатия? - не спорю.
Но я не опускаю рук.
Да кто бы смог работать в море,
Не уставая от разлук?

       *       *       *

Порт Марина-ди-Карарра.
И ее зовут Марина.
Семиструнная гитара
Синеглазой синьорины,
Для кого же ты звучала
Так доверчиво и грустно? -
В этот вечер от причала
Уходила только "Руза".

Коррида

Чудеса! Начинаю
Приобщаться к искусству.
Бык устал. Он роняет
Окровавленный сгусток
И врезается в воздух,
Опьянев от корриды.
Бандерилья, как роза
На плече пиччериды.
И трибуны в восторге.
И трибуны грохочут.
И удар пикадора 
Как стремительный росчерк.

Все завтра

Нынче судно как в хорошем шторме -
Всё гудит, качается и стонет.
Боцман всем показывает "норму"
Так, что вся бригада не догонит.
И бросает взгляды для острастки
На того, чья удаль вдруг угасла.
Притомился повар - ухо в краске -
По бортам размазывает "масло".
Смачно сплюнул: дескать, нам не ново,
И такое маслице знакомо.
Ты попробуй шницель приготовить -
Поглядишь немного по другому.
Ветер зло раскачивает волны.
Да какое дело нам до ветра -
Музыку, орущую "на полный"
Не услышать за четыре метра.
Все вспотели как в хорошей бане.
Нынче каждый весел и активен.
Даже доктор взял кувалду - занят
Пропагандой трудотерапии.
Скоро берег. Мы не подкачаем.
Подновим, умоем наше судно.
Завтра ждут гудящие причалы.
Завтра будет весело и трудно.

Воскресный Лондон

Пустых причалов тишина.
Волна стремительна и пенна.
Темнеет Темза постепенно.
Никем не узнана луна
На склонах вентерей антенных.
Как сон - над башнею Биг Бена,
Над куполами храмов Рена -
Холодный лондонский туман.

       *       *       *

Где-то солнце тает на росе,
Сонно плечи опускает день,
А у нас качается рассвет
В люльке из натянутых антенн.
А у нас за окнами Алжир -
Порт раскинул маятники стрел.
Треск морзянки ломится в эфир
Звонкой песней точек и тире.

       *       *       *

Неслышно, медленно и важно,
По самым темным авенидос
Шагает ночь к пустынным пляжам,
К лагунам порта Нуэвитас,
Где океан вздыхает сонно
И берег пробует на ощупь,
Где город всплесками неона
Украсил пальмовые рощи.
Далекий шторм волну закружит
И с шумом к берегу потащит.
И я не сплю. Уже разбужен
Его дыханием горячим.

       *       *       *

Мы друзей встречаем чаем,
Заварив его покрепче,
Сигареты поглощаем
И болтаем целый вечер.
Даже спорим. Правда, в меру.
Хоть в беседе больше жестов,
Бородатый компанейро
Рассуждает интересно:
Сигареты, дескать, "шара",
Потому, как слабоваты.
Вот гаванские сигары
Курят крепкие ребята!
Что же, пробуем "Гавану"
Из раскрытой пачки друга.
Различаю, пусть туманно,
Даже самый дальний угол.
Докурю -  или скончаюсь?
Парень смотрит: любопытно!
(Поскорей бы прекращалась
Эта дьявольская пытка!)
Докурил. Сказал: похоже,
Нечто вроде горлодера.
Ничего табак, но все же
Чуть похуже "Беломора".
От натуги стиснув зубы,
Крепко жмем друг другу "краба".
Он смеется: "К нам, на Кубу,
Не берут, наверно, слабых?"

       *       *       *

И до Кубы доходят письма.
Вот насколько земля тесна!
Мне б один березовый листик -
Ведь в России уже весна?
Босиком по лужам побегать
Можно здесь. Да не в том вопрос:
Мне бы горстку талого снега
С тех полян, где подснежник рос.

        *       *       *

Круговерть листопада
Осень. Поле нагое.
Не пиши мне, не надо,
Что ты стала другою,
Ночь встревоженной птицей
Бьет в оконную раму,
Что пора возвратиться -
Вот о чем телеграмма.
Самому надоели
И шторма без просвета,
И канадские ели
Под холодным рассветом,
Жар Атлантики влажный,
И кубинские пляжи.
Только что тебе скажешь?
Только что тебе скажешь...

       *       *       *

Порт Тампа. Зелень, чистая река,
Морской буксир толкается беззлобно.
Я так хотел увидеть небоскребы!
А в вышине - одни лишь облака.
Команда оставаться на местах.
Курю. Зашел таможенник с прибором,
Воскликнул "О-о-о!", взглянув на переборку -
Увидел позывной "USAA".
Америка. Ох, и попали ж мы!
Как говориться, миг незабываем -
Нам негры грузят цитрусовый жмых,
А мы его лопатами штиваем.
Валюты нет. На берег - ни ногой.
На камеру заснят процесс погрузки.
Да, этот мир действительно другой.
У них - гостеприимство не по-русски.

       *       *       *

Кончается море,
Темнеет волною.
Последние створы
Сошлись за кормою.
Дымя папиросой,
Прищурясь устало,
На мостике лоцман
Дает "самый малый".
В себе он уверен -
Приход обеспечен.
Но медленно берег
Подходит навстречу.
А я, по инерции,
Мчусь почему-то.
И бешено в сердце
Стучатся минуты.

       *       *       *

Ты говоришь: "Устала от земли.
Ну, пожелай мне искренне удачи!"
Моя смешная, милая морячка,
Тебе не надоели корабли?
Как ты сейчас серьезна и важна!
Не возразить тебе, не переспорить.
Теперь не я, а ты уходишь в море
И в правоте своей убеждена.
Тебе сегодня грустно и смешно.
Легко сказать, "ну, позабудь об этом".
Струится дым забытой сигареты,
И серый пепел падает в вино.
Тебе бы платье белое, цветы.
А ты, одевшись нарочито грубо,
Наутро скажешь: "Встретимся на Кубе!"
А я уйду, когда вернешься ты...

       *       *       *

Зрачками молний яростно сверкнув,
Оглядываясь грозно и презрительно,
Нам океан со злобой крикнул: "Ну,
Которые тут будут покорители?"
А волны грузно лезут через борт,
Сшибаются, рычат, слюною брызгая.
Вот тут держись: попали в переплет.
Какой там к черту курс! - сплошные рысканья.
Всю ночь грабастал судно ураган,
Пинками добросовестно попотчевал.
Но мы-то знаем: грозен океан,
Да сердце у него всегда отходчиво.
И он, под утро, выбившись из сил,
У борта заплескался примирительно,
С ветров осипший, шепотом спросил:
"Которые тут будут... покорители?"

       *       *       *

Прощаюсь с морем. Мы наедине.
Я ухожу, нельзя мне по-другому.
Прости за все. Душа твоя огромна.
Ну, как же мне не раствориться в ней?
Вдали отстал последний ураган.
Последний шторм давно расстратил силы
Зачем же ты мне сердце подарило
Сильнее, чем тоска по берегам?
Скажи, зачем так близок мой причал?
Непостижимо самому. И все же
И оставайся в памяти тревожным
И приходи почаще по ночам!
Я ухожу. Не верь, что навсегда.
Я, до рассвета простояв у трапа,
Монетку бросил с траверза Нордкапа -
Желание вернуться загадал.

       *       *       *

Ну, куда мне от этого деться? -
Едет в катере рейдовом детство.
И, часами дежуря у трапа,
Припадают к биноклям папы,
Поднимают приветственно руки
До последних минут разлуки,
Бег которых длиннее рейса,
Для столпившихся глав семейства.
Детский смех переполнит каюты
Позабытым, домашним уютом.
Ну, а мне в это время на судне
Оставаться тем более трудно.
Потому, что моя невеста
На причал приходит из детства.

Свадьба

В ресторане "Верхняя Двина",
Белым летом, липким от вина,
То ли стон раздался, то ли плач? -
Это скрипку выронил скрипач.
И остановила тишина
Чей-то злобный всхлип: "Иди ты на!..."
И поддатый увалень-жених
Оробел, задумался, притих.
Сидя под зеркальною стеной -
Джинсовый, валютный и дурной,
Спрашивал поддатую родню:
А куда я море уроню?

Юрке Торлину

Мой друг стал моложе на год
с тех пор, как его не стало.
Холодная как бумага
каюта
пустая.
Что мне? -
Лягут на сердце болючие комья -
помню.
Помню мальчишку в поношенной робе...
У гроба 
толко отец. Сердце руки держало
чтоб не дрожали.
Жаль их.
Где ж вы, курсанты воронинской роты? -
Вот он.
Выпил последнюю, горькую чашу
за наших.
Бросим по горсти землицы в могилу.
Сколько нас было!

       *       *       *

На асфальте мальчик с мелом -
Неумело дом раскрашен.
Наши жизненные мели
Все никчемней и нелепей.
А когда-то мы умели,
Не по схеме карандашной,
Проходить по жизни смело -
Неужели мы ослепли?
Не сердцами ль онемели
Миллионы	 взрослых дядей? -
Ладим с теми, кто сильнее,
Чтоб словесно на не били.
А когда-то мы имели
Независимые взгляды.
А когда-то мы краснели.
А когда-то мы любили. 

*       *       *

Любимая, где ты?
Любимая, где ты?
Как солнце подброшено
Взрывом рассвета!
Рванулась планета
И скрипнула осью:
То снежное лето -
То свежая осень.
И птицы застыли
Комочками боли,
И губы остыли.
А память - неволю:
Забыть? - бесполезно,
Раскаяться? - поздно.
Как, падая в бездну,
Хвататься за звезды.
А руки безудержно
Тянутся к свету:
Любимая, где ты?
Любимая, где ты?

 Оракулам

Эх, жизнь моя, неутеха! 
Все жму по ней как на ралли. 
Фальшиво-холодным смехом 
Меня тормознуть старались: 
- Куда тебе в одиночку?
По-малому, незаметно, 
Сорвешься, дойдешь до точки, 
И сдохнешь,  как все поэты. 
Не судьи ломают судьбы. 
Со мной эта злая память. 
Плевать, что никто не будет 
Мой финиш встречать цветами. 
И пусть, ты уже не слышишь, 
Но я говорю с усмешкой: 
Из Пешкова - Горький вышел. 
Из горя не выйду пешкой.

        *       *       *

Грустить в начале рейса не резон
Как будто неизбывную потерю
Я все еще нащупываю берег,
Ударившись глазами в горизонт.
Прости меня, далекая земля,
За то, что я, твой непутевый житель,
Смотрю в свою последнюю обитель
С далекой точки - точки корабля.