Аннотация: Игорю, - человеку, не успевшему стать моим другом
ТАМ, ГДЕ УПАЛ
Игорю, - человеку, не успевшему стать моим другом.
Рыба шла. Перла, как ненормальная. Ее пластали "под соль" и бондарили в бочки. На "помойке" у Медвежьего острова такая удача - редкость. Матерясь чтоб не сглазить, боцман наращивал рыбный ящик и ладил запасной рыбодел. Человек суровой профессии, был он маленьким и пушистым. Боцманов, по традиции, величают "драконами". Про нашего так не скажешь. Так... дракоша... На палубе стучали ножи: за матросами рубщик не поспевал. Эдак и до аврала недалеко!
Короткое полярное лето чтило нас своей благосклонностью. - Плюс четыре по Цельсию, в море легкая зыбь, в небе незаходящее солнце. Что еще надо советскому рыбаку? Даже норвежцы не лютовали. Только в самом конце промысла подошел "ихний вояка", погрозил спаренной пушкой, выслал катер с комиссией на борту...
Оттуда, пожалуй, все и пошло... Эх, знать бы, где упадешь!
Этих инспекторов мы давно уже знаем. Примелькались за годы работы. - Бабенка лет тридцати, да два молодых парня. - Все в ярко-оранжевых комбинезонах, с улыбками на всю морду. По-нашему ни бум-бум! Не хотят, охламоны, приобщаться к великой культуре!
Я опять выступал в качестве переводчика.
- Please keep your trail! - глядя на капитана, по-английски сказала Кристин.
- Трал подымай, Виктор Васильевич! - смеясь, продублировал я, обнимая ее за задницу. И шепнул в покрасневшее ушко, - Крыся, пойдем в каюту? У нас целых сорок минут!
Крыся не против. Ей нравятся русские мужики: несчастные, "измордованные ГУЛАГом". Она прижимается ближе. Где-то там, под холодной синтетикой, трепетно бьется сердце норвежского офицера. В другое бы время, в другой обстановке, - она с дорогой душой! Но нельзя! - Подчиненные "вломят". Мне тоже нельзя, но я бы рискнул! Поистине, этот мир полон условностей!
Ее подчиненные со складными линейками давно копошатся на палубе: ныряют в ящик, оценивают улов, тщательно вымеряют средний размерный ряд. - Тупая, бессмысленная работа. - Русский мужик не стал бы уродоваться: написал бы что-нибудь "от балды". Дураку ясно: трещины что надо, одна к одной!
Витька все замечает.
- Скажи своей сучке: сейчас подниму! - вздохнул он и дал три звонка.
Капитан на рыбацком судне - не великая шишка. Вот сейчас, например, окажись в трале "рубашка" - кусок мелкоячеистой дели - и быть нашему Витьке в следующем рейсе опять матросом. Вот так вся карьера: чреда падений и взлетов...
...Познакомились мы, как и все нормальные люди, совершенно случайно. Я вернулся с весенней путины, хорошенько "отметил" удачу, и отправился в кадры требовать отпуск. Благо, судно, на котором я "отмантулил" от точки до точки, становилось в ремонт.
- Антон!!! - взмолился групповой инженер, - три парохода на выбор, и все на отходе! Выручи, сделай еще хоть маленький рейс, а потом отдыхай! Будет тебе отпуск сразу за три года!
С Евгением Селиверстовичем я никогда не спорю. Он ко мне только с добром, - я к нему тоже. Мужик он хороший, хоть и держит нас в "черном теле". Главное, - горой за своих!
- Который из трех уходит последним? - спросил я из чисто практических соображений.
- Последним? - "Норильск". У него сегодня Регистр. Рейс - сорок пять суток. На донные породы, под соль.
Групповой инженер знает, что я за рублем не гонюсь, но все же счел нужным предупредить. Еще бы! Под соль - это пролет.
- Ладно, годится.
- Тогда я пишу направление. На сегодня?
- На завтра!
- Ну, хорошо, на завтра. Но только не опоздай! И вообще... сколько можно тебе говорить: в таком виде сюда ни ногой!
- В каком таком виде?! - вполне натурально "обиделся" я.
Селиверстович "брал на понт". Он был сам постоянно "вкинутым", ничего учуять не мог.
- Ладно, пошел вон! У тебя уже трезвого вид, как у пьяного! Дождетесь, возьмусь я за вас!
Витька был обречен на знакомство со мной.
...К обеду я нализался, как бобик. Было дело, что там греха таить!
Некоторые из сознательных граждан задаются вечным вопросом: отчего моряки пьют? Скажу, как эксперт: не от хорошей жизни. - Восемь часов вахты, восемь часов подвахты, и еще четыре часа, если рыбы невпроворот. Плюс ко всему, в море бывают моменты пострашней самого лютого шторма. - Ни с того ни с сего, например, пароход обрастает льдом. Этот процесс довольно стремителен. Тонкий антенный канатик на глазах превращается в лохматый манильский трос. Если не принять срочные меры, судно обречено. Как айсберг, подтаявший снизу, оно теряет остойчивость, - следует "оверкиль", и общая смерть в ледяной воде. Вот почему, - день ли, ночь на дворе, - капитан объявляет аврал. И все, кто способен "держать оружие", машут кайлом, как стахановцы. Устал - не устал - вперед!!!
Вернешься в каюту после околки, - мокрый, продрогший, убитый. "Сейчас бы сто грамм!" - думаешь. А сто грамм-то и нет! Вздохнешь, отогреешься чаем. Только что-то в голове все равно отложилось! И таких вот, "сейчас бы сто грамм", - несколько раз за рейс.
Когда возвращаешься в порт, - в голове благие надежды. Ну, что моряку нужно для полного счастья? - Купить на базаре стакан семечек, выпить бутылочку пива, да покушать пельменей. Ан нет! У меня, например, никогда "срасталось". Чаще бывало так: "пивка для рывка, водочки для заводочки" - и понеслась!!! Поперло из подсознания то самое "сейчас бы сто грамм". Полгода не пил человек, много ли ему надо на грешную душу?! Глядишь, и "поплыл"! А таксисты, официанты, лихие бабенки, ушлые люди со стороны... - Все берут под опеку, все хотят напоить, опоить... Все знают, как лучше твоими деньгами распорядиться! Налетают, как чайки на рыбный мешок. "Штука" в кармане, две, - растащат, ничего не останется! Очнешься в каком-нибудь кабаке, в незнакомой компании, выйдешь на шумный балкон, вытащишь из кармана пучок "трояков", - и швыряешь их вниз, как листовки:
- Здравствуйте добрые люди! Порадуйтесь за меня: я живым из рейса вернулся!
Не зря говорят: "В чем отличие моряка от ребенка? - Хрен побольше, да умишка поменьше!"
В общем, пьяный в дымину, я вернулся на свой пароход: собирать вещи. "Инта" стояла у плавмастерской "Двина", вторым корпусом к какому-то "рыбачку". Прикатил я туда на такси, в полной уверенности, что сейчас глубокая ночь. (Поди разберись, если солнце за горизонт не заходит?) Даже расплатился с таксистом по двойному, ночному тарифу. А раз такая оказия - с собой прихватил ящик пива и шесть "пузырей" водки.
Водку я рассовал по карманам, а пиво понес впереди себя. Но только ступив на трап, с тоской обнаружил, что совсем ничего под ногами не вижу. - Мешает ящик!
Сейчас грохнусь! - мелькнула мыслишка. Пока я ее думал, - и точно грохнулся! Ящик рассыпался, зазвенел. По железной палубе "рыбачка" потекло, запенилось пиво.
Надо же! Девять литров - коту под хвост! - чуть не заплакал я, догоняя две уцелевших бутылки. - Хорошо хоть водка не пострадала!
- Эй, угости пивком!
Вот сволочь! У человека горе, а он еще и подкалывает!
- Пошел на ...! - внятно сказал я прямо в чумазую морду, что вынырнула из трюма. И протрезвел.
К моему удивлению, кругом было людно. (Еще бы, разгар рабочего дня!) Начальство в погонах с широкими лычками брезгливо отряхивало форменные штаны, гоняя по пальцам пивную пену.
"Свинья!" - мысленно произнес седовласый гигант с шевронами капитана-наставника.
Критику я проглотил, счел ее справедливой. - И правда свинья! Это же надо, восемнадцать бутылок!!! Хорошо хоть не водки!
Шагая на борт "Инты", я выронил сразу две "беленьких", - выпали из карманов. Их подхватил на лету тот самый чумазый тип:
- Бутылочку не продашь? - спросил, возвращая пропажу.
- Ты что?! - возмутился я. - Если кто-то узнает, что Антон на "Двине" водкой торгует, - заплюют! И правильно сделают! Рад бы помочь, да никак не могу. У нас на борту полна хата голодных ртов. И вы расстарайтесь, раз припекло. - Зашлите кого-нибудь на "железку".
- Тут видишь какое дело, некого посылать. Регистр у нас.
- Регистр?! - (Так, так, так, что-то мне это напоминает!) - А как называется ваша посудина?
- С утра называлась "Норильск".
- Во! - Меня осенило. - А ты кто такой?
- А я старший механик.
- "Дед", значит... Ну, ладно! Если не врешь, загляну!
Заглянул я к нему с литрушкой в кармане. Сразу предупредил:
- Не продаю, угощаю!
- Заметано!
Звали стармеха Леха Рожков. Жил он в стандартной каюте, но довольно зажиточно. В узкую щель между переборкой и рундуком, умудрился втиснуть холодильник "Морозко", а на синий линолеум пола, постелил хоть и старенький, но настоящий ковер. Это говорило о том, что "дед" в экипаже - человек постоянный, а значит, - свой, Архангельский, не вербованный, не лимитчик. Пил он тоже по-нашему: без закуски. Стакан хватанул, и сказал:
- Зашаило!
- Ты у себя? - Одновременно со стуком, в каюту протиснулся рыжий приземистый хлопец в рыбацком свитере.
Это мне не понравилось. Ни "Здравствуйте!", ни "Приятного аппетита!" (Хоть я и не представляю, как аппетит может быть неприятным), а сразу:
- Ну что там у нас с КИПами?
"Что нам у нас с КИПами", было мне совершенно по барабану. Пока Леха оправдывался, я позволил себе задуматься о насущных делах. Дел было много. Перенести вещи, как следует "затовариться" водкой. И, пожалуй, самое главное, - зацепить бабенку без комплексов, чтоб было над чем попотеть...
- Это наш капитан, - обращаясь ко мне, наконец, пояснил стармех.
- Какой такой капитан, - встрепенулся я, - случайно не Витька Брянский? (Именно эта фамилия фигурировала в моем направлении).
- Виктор Васильевич Брянский. А что? - насторожился рыжий.
- Так, ничего... Садись, капитан, выпьем!
- Не пью! - (Он хотел сказать, "не пью с алкашами", но передумал).
- Тогда мы с тобой не сработаемся!
У него округлились глаза:
- Ты вообще-то откуда, прохожий?!
Нервы у него тоже ни к черту! Надо понимать, обижает!
- Я то?! - мой голос напрягся и зазвенел в предвкушении драки. - Я вообще-то начальник радиостанции, а также акустик и навигатор, - все в едином лице. Хотел пойти на твой пароход. Думал, здесь работают люди!
- Направление покажи!
Я плюнул в ладонь, и скрутил ему дулю:
- Может тебе и диплом предъявить, чтобы ты из талона решето сделал, дурак гребаный?!
Витьку перекосило. Он решил ухватить "пьяного наглеца" за шиворот, выволочь, как щенка с вверенной ему территории, и вышвырнуть на причал. А хренушки!!! Когда я на взводе, мысли людей для меня - открытая книга. И это бесит еще сильней!
Не глядя, я поймал его за запястье, и швырнул на диван. Швырнул через спину, по высокой, крутой траектории. Он удивленно хэкнул, но тут же вскочил, сжав кулаки.
Стармеха, как своего, я двинул локтем "под дых". (Легонько, "любя", чтоб только не путался под ногами). Той же самой рукой зарядил Брянскому "в дыню". Хорошая драка у моряков - обязательный ритуал. Это продолжение пьянки, одна из ее составляющих. Но я ни разу не видел, чтобы кто-то на судне схватился за шкерочный нож.
- Наших бьют! - донеслось из матросской "четырехместки".
- Наших бьют!!! - отозвались с борта "Инты".
Прорываясь к "пяти углам", я "мочил" и своих, и чужих. Чья морда мелькнет в "перекрестье прицела" - тот и попал.
- А ну прекратить!!!
Белой холодной глыбой, над побоищем возвышался мой капитан, Иван Алексеевич Севрюков.
И все прекратили. Народ смущенно попятился: "Чего это мы?!"
- Морконя!!! Опять нажрался?! А ну-ка заприте его в каюте! Водку конфисковать!
А что? - Этот запрет!
- Я больше не ваш, Иван Алексеевич.
- Вот как? А чей?
- Направили на "Норильск".
- Кого присылают, Иван Алексеевич, кого присылают?! - причитал Витька Брянский, утирая сопатку. - Нет! Сейчас же иду в кадры!
- Охолонь!
Капитан Севрюков для Витьки авторитет. Для него океан, - как собственный огород. Чтобы когда Севрюков вернулся без плана?! - Такого ни в жизнь не бывало! Витька знает, он сам начинал на "Инте". Сначала матросом, потом - третьим штурманом. Есть у Ивана целая куча только ему известных, укромных "нычек", где в самую лихую годину можно снимать неплохой урожай.
- Ты его, главное, в море вывези, - сказал он тихо и флегматично, без эмоций и ударений, как будто бы про себя, - там он нормальный. А спрячете водку, уберете одеколон из артелки, - будете с рыбой.
- Вы что, Иван Алексеевич?! - Витька был изумлен. - Вы что, хотите сказать, что этот хмырило умеет ловить рыбу?! И как, интересно, выглядит весь процесс?!
- Хрен его знает как, - пожевал губами Иван, - но будете с рыбой!..
...На этом мои "похождения" не закончились. Водку, понятное дело, конфисковали. (Севрюкова никто не посмел бы ослушаться!) И, главное дело, кто? Кто посмел?! - Свои же братья матросы, для которых я, собственно говоря, ее и привез. Сделали они это... ну, скажем так, не слишком почтительно. Помню, что я обиделся, тут же собрал вещи, и перешел на "Норильск".
Ох, Брянский повеселился!
- Вон отсюда, ханыга! - орал он, как потерпевший, указуя перстом на трап. И все норовил пнуть меня ботинком под зад. Его изо всех сил удерживали свои: Леха Рожков, и высокий патлатый парень с повязкой вахтенного матроса.
- Ты чемодан на причале оставь, - улучшив момент, прошептал "дед", - я его потом к себе занесу.
Пришлось повернуться к Витьке спиной, пошаркать ногами по вымытой пивом палубе и сказать, чтобы он услышал:
- Пойду-ка отсюдова! А то еще люди подумают, что я тебя знаю!
Впереди были сутки свободы и шанс на реванш, а в кармане - сберкнижка. За три года без отпуска на нее что-то много "накапало".
"Двина" - это ад для советского рыбака, - место безденежья и черной ремонтной пахоты. Прешься к семи на морской вокзал, - не выспавшийся, с похмелья, - садишься на рейдовый катер, и только-только успеваешь на вахту. Можно доехать автобусом, но это намного дольше, - через Колу вокруг залива. В автобусе не покуришь, к тому же, от остановки придется спускаться вниз. Целых полкилометра по крутой, разбитой дороге. Летом терпимо, а зимой в гололед?! Есть еще один вариант. - Не успел ни туда ни сюда, - изловчись, да поймай "мотор". Но это накладно. В лучшем случае, четвертак, в худшем, - таксист скажет: "Плати-ка, браток, за туда и обратно!" А откуда такие бабки, если ты на ремонте? - Оклады у нас смешные. - Настоящие деньги водятся только в море, если, конечно, сумеешь их взять!
Но с другой стороны, когда ты вернулся с рейса, - нет на земле места прекрасней, чем та же "Двина"! На плавмастерской отсутствуют проходные. Там нет ни ментов, ни начальс
тва, а есть кореша и свобода! Нужно вывезти "левую" рыбу? - Без проблем подгоняй грузовую машину! Нужно затовариться водкой? - При сколько влезет в багажник! Не пускают в гостиницу с пьяной бабенкой? - Тащи на "Двину"! Здесь всегда можно рассчитывать на свободную койку, и на помощь друзей.
К последнему катеру, идущему в Мурманск, редко приходят местные жители. Зато собирается вся "Двина": рабочие, тетки из местной столовой, экипажи ремонтных судов. В каютах остаются лишь те, кому некуда ехать и нечего пропивать, ну, и естественно, - вахта.
Стараясь ступать потверже, я плелся к причалу. Где-то на полпути меня обогнал тот самый патлатый парень. Был он в чистой, цивильной одежде, причесан и тщательно выбрит. Наверное, сменщик приехал заранее.
- Не газуй! - крикнул я в широкую спину. - Поплавишь подшипники!
Он чуть не споткнулся, и сразу же сбавил ход. Узнав, улыбнулся:
- А, это ты! Старший механик просил передать, если увижу, чтоб за шмотки не беспокоился. Он занес их в радиорубку.
Тоже мне, повод для беспокойства, - грязные носки да рубашки! Надо будет, в артелке еще наберем! Было, конечно, приятно, что дела мои сдвинулись с мертвой точки, но это такие мелочи...
- Завтра отход, - сказал я о самом главном, - водки поможешь купить?
- А что, много надо?
- Сколько упрем.
- Не вопрос!
...В сберкассе на улице Траловой я снял полторы тысячи. Здесь же поймал "частника".
- Поехали на "Больничку", - вдруг предложил мой добровольный помощник. - Я там вырос. Знаю всю местную шелупонь.
Предложение было дельным, так как сулило ряд перспектив.
- Рули, - сказал я ему. И вырубился.
Меня разбудили у магазина. Туда мы проникли через служебный вход. Парень шел впереди, а я "прикрывал тылы". Перед дверью с табличкой "Главный бухгалтер" он еще раз спросил:
- Четыре ящика хватит?
- Возьми еще несколько штук. Выпьем с тобой за знакомство...
Обратно мы вышли богатыми, как арабские шейхи. Нас провожали грузчики в синих халатах, и дородная рыжая тетка. Та, что "жила" в кабинете с таким полезным названием.
- Счастливо тебе, Игорек! - щебетала она. - Пусть все у тебя будет нормально! Если что... Если надумаешь возвращаться, мы все будем рады!
"Каждая хата своим горем напхата" - вспомнил я старинную поговорку. Люди сходятся и расходятся, как слова в походя брошенном предложении. И за каждым случайным взглядом - человеческая судьба. Только тот, кто сумеет понять это все изнутри, когда-то напишет историю нашего времени.
Грузчикам я "зарядил" по флакону, хоть они и отнекивались. А тетке, пока я спал, Игорь умудрился купить букетик цветов. Это хорошо. Это правильно. Когда на земле улыбаются люди, у ангелов меньше проблем.
Нормальный мужик этот Игорь, - думал я, садясь в погрузневшие "Жигули", - жаль что "вербованный"!
- Ну что, погнали ко мне?
Конечно погнали! Дело святое, как не отметить?!
Частник попался с понятием. Он честно мотался по городу, честно ждал, сколько скажут, и даже помог с выгрузкой. За все накладные расходы, включая моральный ущерб, он честно "слупил" четвертак.
Мой добровольный помощник жил в деревянном доме, на втором этаже. Обстановка в квартире типичная, холостяцкая: все покрыто легким налетом пыли. Разместились на кухне, втроем. - На последнем этапе к нам подключился сосед по лестничной клетке, - молодой выпивоха и баламут. Он лучился подобострастием. Все рассказывал бородатые анекдоты, над которыми сам же заискивающе хихикал, и тем самым мешал разговору двух взрослых людей. Я сделал ему небольшое внушение. Он все с полуслова понял, ослабил свое присутствие, и тихо сидел в углу, набирая вес.
- Тебя ведь Игорь зовут? - уточнил я, когда все замолчали.
- А ты Антон! - уверенно констатировал он. - Я знаю, ребята болтали...
- Ну, со знакомством!
Что там болтали ребята, я уточнять не стал. Замечу без лишней скромности, что входил я тогда в пятерку самых узнаваемых лиц нашей конторы по линии разгильдяйства. Рассказы о моих похождениях обрастали авторским домыслом, и в самых веселых красках расходились наряду с анекдотами.
- Это правда, что ты любого мента можешь загипнотизировать? - не унимался Игорь.
- Конечно брехня! - поморщился я. - Не так дело было!
- А как?! - в унисон встрепенулись мои собутыльники.
- Я ведь раньше работал в Архангельске, в пароходстве. Там вместо порта лесозаводы, на проходных вахтеры, - чаще всего, - тетки в фуфайках. Ночь-полночь: никто у тебя документов не спросит, а тем более, - не станет обыскивать. Хочешь, - проезжай на такси, хочешь, - иди пешком! В общем, привык. Думал, - и в Мурманске так. И вот, перед Новым Годом, я получил направление. Иду на первую проходную, как обычно, с парой "флаконов"... Тут мент. Проверяет удостоверение:
- Что несешь?
- Водку!
- Раз водку, - поставь туда! - и пальцем в "подсобку" тычет.
Захожу, а там канцелярский стол на десять персон! Открываю ящик, смотрю, - все забито битком. Справа водка, слева, - коньяк. Взял я оттуда четыре бутылки "Белого аиста", рассовал по карманам, а на свободное место водочку притулил. Погромче, так чтобы звякнуло. И опять к турникету:
- Поставил?
- Поставил!
- Тогда проходи!
Ребята на пароходе за головы похватались: "Как ты пронес?!!". А я ничего не пойму, и сам себе думаю: "Чего они так удивляются?"
Игорь трезво смотрел на вещи. Отсмеявшись, он все-таки уточнил:
- Я ходил через первую проходную. Там всегда четыре мента. А перед Новым Годом бывает и больше. Остальные что? Тоже ничего не заметили?!
- Тут тонкий момент! - пояснил я самым убедительным тоном. - Они даже мысли не допускали, что кто-то их посмеет ослушаться.
- Повезло тебе! - Игорь вдруг помрачнел. - А я на вот, проходной погорел.
- С рыбой попался?
- Хуже! Понимаешь, отход через сорок минут, объявлен сбор экипажа. Я и прикатил на такси, только-только от праздничного стола. Мент видит, что "клиент" с чемоданом, и давай на бабки раскручивать:
- Сколько выпил? Честно скажи!
Ну, думаю, честно скажу, - пропустит!
- Литр, - говорю, - на троих.
- Пойди, проветрись с полчасика. Потом пропущу.
Времечко поджимает, а денег, как назло, ни копья. - Жена подчистую выгребла! Послонялся, покурил под забором... Смотрю по часам, - пора! Я снова туда:
- Пропусти!
- Еще, - говорит, погуляй!
Какие тут гульки! Еще не хватало, на отход опоздать! Плюнул я, и на другую проходную поперся. А мент это дело просек, заранее туда позвонил. Так, мол, Вася, и так! Сейчас подойдет морячок с чемоданом, пол литра в нем точно сидит! Если денег не даст, можешь смело вызывать вытрезвитель. В общем, там меня уже ждали:
- Ну что ж ты, парниша! Тебя же, как человека, просили: пойди погуляй! Теперь не взыщи!
"Воронок" ожидал за углом. Вышли оттуда дородные хлопцы, взяли под белы рученьки, - и на Фадеев Ручей! Утром, когда отпустили, звякнул в диспетчерскую. А пароход-то тю-тю! - Игорь скрипнул зубами, сжал кулаки, не выдержал, и заплакал. - Представляешь?! - Воскресный день! Где искать правды? Кому чего объяснять?! Я и поперся домой. Да лучше б, наверное, не приходил!..
Я молча налил два стакана, а третий поставил в мойку. - Сосед по лестничной клетке мирно храпел в углу. Скучно ему было. Не интересно. Ведь мы говорили О ЖИЗНИ, а он привык, - исключительно О СЕБЕ.
Водка не забирала. Просто лилась, как вода. И всплывала со дна души грусть в ее чистом виде:
Ох, жизнь моя - не утеха!
Все жму по ней, как на ралли.
Фальшиво-холодным смехом
Меня тормознуть старались:
"Куда тебе, в одиночку?
По малому, незаметно,
Сорвешься, дойдешь до точки,
И сдохнешь, как все поэты!"
Тогда эти бредни - будни.
Теперь - это злая память.
Плевать, что никто не будет
Мой финиш встречать цветами!
И пусть, ты уже не слышишь,
Но я говорю с усмешкой:
"Из Пешкова - Горький вышел!
Из горя - не выйду пешкой!"
- Не выйду!!! - Игорь стукнул кулаком по столу. - Землю грызть буду, но встану там, где упал!.. Представляешь? Они даже дверь на ключ не закрыли! Настолько были уверены, что я в море ушел! Захожу, а за этим вот самым столом сидят голубки, в самом, что ни на есть, нигляже, уставшие, только что из постели... Отмечают праздник любви! Пепельница моя блестит чистотой, в ней - гондон свежевыстиранный с капельками воды. Экономные, суки! Даже водочку пили ту, что намедни я не допил, из тех стопарей, что жена доставала только по праздникам... Как мне потом рассказали, они год уже хороводились. Я на вахту, - а сменщик в постель! И, главное, - все соседи молчок!
- Кто это все?! - спящий проснулся. - Вспомни-ка, что ты сделал, когда я твою Маринку сучкой назвал? - Ты мне три зуба выбил! Тебе расскажи, - а ты бы поверил?! Нет, ты бы поверил?
- Поверил! - неуверенно выдавил Игорь.
- Ха! Он бы поверил! А она бы разделась перед тобой до гола: "Посмотри, дорогой, как я хороша! Тебе не кажется, что люди просто завидуют? А когда ты уходишь в рейс, - тот же Вовка ломится ночью в дверь... Даже днем не дает прохода! Наверно считает, что я - такая, как все!" И что? Да ты бы за мной с ножом по району гонялся!
Ну, дела! - удивился я. - После литра на грудь и сосед становится человеком! А мыслит-то как широко и масштабно! Нет, пора подводить итоги:
- Встали, черти! Стаканы на уровне орденов! Не мы ль моряки, не наши ли жены - бляди?!
Пьянка втроем пошла веселей, но не надолго. - Вовка сломался, упал со стула, и мы прислонили его к холодильнику.
- Слушай, - внезапно спросил Игорь, - ты эти стихи, что читал мне недавно, случайно не сам написал?
- Я разве читал? Значит, допился!
- Ну, ты даешь! Как его? Вспомнил! "Не выйду пешкой!" Я еще думал: Чудак человек! На хрена ему это море?! Сидел бы за чистым столом, водил пером по бумаге, да денежки заколачивал... Что смеешься? Прочти еще раз!
Пришлось прочитать.
Игорь выпил. Понюхал кусочек хлеба...
- Ты знаешь? - сказал он, - в тему! Будто бы про меня. Только все складно и сжато, без ахов, и без соплей. Но многое придется додумывать. Нет, понимаешь, целостности картины! А меня тогда как будто заклинило. Что было, помню довольно смутно. Но только того хмырилу я до лестницы на кулаках протащил, и пустил по наклонной. А жена, не будь дурой, - к соседям. И давай в ментовку названивать! В доме, мол, пьяный дебош! Те и рады стараться: приехала опергруппа, меня, как сусленка, сборкали, доставили в КПЗ. Дальше - показательный суд и пятнадцать суток. Когда вышел, - в доме хоть шаром покати: ни жены, ни вещей. Из мебели - один унитаз. Остальное все чисто: вилки, ложки, тарелки, кружки - все забрала. Нет, вру: оставила эмалированный тазик. - Наверное, в машину не помещался. Только она донышко в трех местах гвоздями проковыряла. Чтоб, упаси Господь, не воспользовался! Ну, и еще в углу - старый матрац со следами ее месячных, двое моих трусов, и три майки. Это все я потом на помойке спалил.
Из тралфлота меня поперли по модной сейчас, "пьяной" статье. А это, считай, - "волчий билет". Куда только ноги ни бил: и к "трескоедам", и в "Севрыбпромразведку", и в "Севрыбхолодфлот", и в Беломорскую базу гослова... Картина везде одна:
- Специальность?
- Тралмейстер.
- Стаж работы по специальности?
- Три года в тралфлоте.
Покрутит кадровик носом:
- Знаете что? Приходите завтра, в это же время!
А сам садится на телефон:
- Слушай, Вася, тут человечек пришел, - из твоих, бывших... Ну-ка проверь: что там у него за спиной?
Тот книгу приказов посмотрит:
- Пьяница и дебошир. В свете последних веяний, гони его поганой метлой!
В общем, ходил, ходил... Потом друзья надоумили:
- Ты лета дождись. Это последний шанс. Летом нехватка кадров, и люди на вес золота!
Пристроили меня грузчиком в магазин. Конечно, не море, но жить можно. Мебелишку кой-какую купил, бельишко, посуду... Весь личный состав перетрахал! С утра прихожу:
- Зульфия, Гюльнара, Гюльчитай, - ЧАЮ!!!
И те понеслись на цырлах...
- Что ж ты, едрен батон, - я вспомнил, вдруг, о делах, - пару штук сюда не позвал? Где была твоя голова?!
- Действительно, где? - всполошился Игорь. - Сколько сейчас времени?
- Двенадцатый час.
- Двенадцатый час?! Вовка, вставай!
- В чем дело? - не понял Вовка.
- Поехали по блядям!
Сосед по лестничной клетке решительно встрепенулся, как старый полковой конь при звуках походной трубы.
- По блядям? Это дело! А сколько сейчас времени?
- Время наше! Вставай, раззява, я уже вызываю такси!
Ребята работали дружно и слаженно, как опытный экипаж при отдаче невода. Похоже, что это дело, у них, на "Больничке", было поставлено на поток:
- Ты водочку не забыл?
- Не забыл!
- А стакан?
- И стакан на месте!
- "Мотор" под окном, - погнали! Ты с нами, Антон, или здесь подождешь?
- Конечно же, с вами! Куда мне от коллектива?
Шанс на общий успех был близок к нулю, но мои собутыльники так не считали:
- Шеф, к "десятке"! На блядоход!
Я бы на месте таксиста, как минимум, растерялся. В сетке Мурманских координат этот загадочный пункт был для меня откровением. Но "шеф", он на то и "шеф", чтобы знать о Мурманске все. Он привычно кивнул и дал по газам.
"Десяткой" оказалось кафе N 10. Днями оно кормило своих клиентов, а вечерами спаивало, так как работало в качестве ресторана. Справа входа таксист развернулся, сдал назад, "выбирая позицию", и выключил зажигание. Было похоже, что он не впервой принимает участие в подобного рода, спецоперациях.
К шапочному разбору мы подъехали не одни. В режим ожидания также включились четыре УАЗа с мигалками, вставшие по периметру.
Вскоре захлопала дверь, выбросив "на ловца" первую партию "спецконтингента". Конфликты, тлевшие внутри заведения, неистово полыхнули на свежем воздухе: "Ага, твою мать!!!" От громких, невнятных слов, перешли непосредственно к делу. Народ торопился получить удовольствие, сверх оплаченного по счету. Попадали первые сбитые с ног, испуганно взвизгнули бабы. На шум подоспел "второй эшелон", и тоже включился в работу. Из широких дверей "десятки", как с хоккейной скамьи оштрафованных, в самую гущу событий летели все новые участники драки. Редкие марьяжные пары, прижавшись к стене, осторожно обходили побоище.
Наконец, подключились менты. Левонской "свиньей" они вклинились в действо с самого незащищенного фланга. Резиновые дубинки гуляли по спинам и головам строителей коммунизма, обращая их в бегство. Тех, кто остался лежать на земле, доводили до нужной кондиции, а потом загружали в отсеки.
УАЗы уехали с планом. Только тогда из дверей показались самые осторожные, за ними - самые пьяные.
Игорь заерзал на месте:
- Вовка, смотри внимательно!
- А что тут смотреть? - отозвался сосед по лестничной клетке. - Пока ничего подходящего.
Мимо нас, как в немом кино, проплывали фигуры и лица, и все подвергались нещадной критике:
- Эта стара!
- Та кривобока!
- У блондинки - лошадиная морда!
Таксист, как ответственный за успех, тоже делал дельные замечания:
- Эту я знаю!
- Здесь можно кое-чего намотать...
Ряды претенденток таяли на глазах.
Наконец, на крыльце появилась пьяная в хлам бабенка. Возле нее кружились пятеро мужиков, тоже в изрядном подпитии. Сил на драку у них уже не было. Они молча тащили подружку в разные стороны. Скорее всего для того, чтобы было на что опереться при неровной ходьбе.