Аннотация: Различные яркие воспоминания. Буду дописывать в процессе. Возможно, добавлю фотографии самых интересных мест.
Незвёздные дневники Димона Тихого.
Вступление.
Я рос тихим ребёнком. Только окружающая меня действительность категорически с этим отказывалась мириться. Все эти истории - чистейшая правда, в отличии от известных "Звёздных дневников Йона Тихого". Всё это происходило со мной на самом деле. Пишу не в хронологическом порядке. Хотя, рановато, конечно, для мемуаров ...
Предварительный список рассказов сборника:
Иглу
Пельмени из паучатины
Короткий разговор со "Свидетелем Иеговы" (без насилия)
Полигон
Буран
Спасательный отряд
Холодный июль 91-го
Следы древней более развитой цивилизации
Скважина
Мотоциклисты
Вы как тут оказались?
Костюм аварийного покидания подводной лодки
Как в бочке с водопада
Пушки крепости Петсамо
Эскадренный хлебоносец
Антенна
Шаман
Ау! Ау!
Иглу.
В начале двухтысячных я увлёкся ски-кайтингом - катание на горных лыжах под воздушным змеем - кайтом. Дело это было тогда новое, кайты тогда были попроще, чем сейчас. В городе Заполярном нас кайтеров тогда было немного. Дружил я с главным энтузиастом кайтерного дела в нашем районе. Известен он далеко не только у нас, поэтому трепать его имя понапрасну тут не буду. Решили мы с ним в тот день поехать покататься на кайтах на озеро Куосмеярви (Косьма), что в 70 км от нашего города. Подъехали туда на машине, встали на лыжи и пошли по озеру ещё 5 км до удобного для катания места. На горных лыжах идти по горизонтальной целине тяжеловато, но привыкнуть можно.
Пришли. Ветер слишком сильный, чтобы поднимать кайты. Попытки поднять кайт терпели неудачу - кайт сильно рвался в небо, теряя управление, и всё норовил опрокинуть ездока. Натянутые тропы звенели как тетива лука. Ветер срывал обильную позёмку. Мы надеялись дождаться, что он ослабнет до окончания светового дня. Обычно на время катания мы складываем рюкзаки со снаряжением в палатку, в которой можно передохнуть - попить кофе из термоса с бутербродами. Палатка установлена, рюкзаки сложены в неё, но просто так пить кофе можно и дома. А мы в условиях дикой природы и суровой северной зимы, пришли сюда закалять характер. Жаль, компании побольше не собралось. Чтобы скоротать время ожидания и провести его с пользой я решил показать моему другу как строят иглу - снежный дом. Наука эта мне знакома ещё с детства - отец научил. Мама - учительница математики (даже так!) водила свои классы в походы, а папа - опытный путешественник - собственно говоря, их всех и водил. А заодно учил их простейшим приёмам выживания. А дети то из маминых классов тогда все были старше меня, так что мне это всё было ещё интереснее, чем им. Тогда и научился снежные дома строить. Потом, уже во взрослой жизни, меня и папу телевизионщики просили продемонстрировать вживую постройку иглу для документального фильма. Телевизионщикам понравилось, но того фильма я так и не видел. А строится иглу так: из плотного наста ножовкой по дереву выпиливаете прямоугольные кирпичи длиной 70-100см и укладываете их по кругу - первое кольцо диаметром 2-3 метра. Ножовка удобнее, но можно обойтись и без неё, рубить блоки лыжей. Дверь выпиливается после завершения нижних колец. Второе и последующие кольца имеют с каждым разом всё меньший диаметр, и усиливается наклон кирпичей внутрь. Получается свод, в котором кирпичи опираются друг на друга. Верхние ряды можно укладывать только изнутри, снаружи уже не достать из-за наклона стен. Опираться на стены не стоит. Проход внутрь делается с сильным заглублением и сам не очень высокий, чтобы не задувало. По форме иглу напоминает не полусферу, а перевёрнутый параболоид - поверхность вращения параболы (сын математика - чувствуете?). Такая форма обеспечивает довольно большую прочность по завершении - некоторые ребята залезали на купол на лыжах и катались с него как с горки, и он не проламывался. Если надо, то можно таким же манером пристроить дополнительные комнаты-купола, соединённые проходами. Главное условие для постройки иглу - наличие плотного наста в достатке, на севере с этим проблем нет. Внутри можно укрыться от ветра и даже переночевать, если есть коврики и спальники.
В тот день на постройку иглу у нас двоих ушло наверное минут 40. Мой друг делал это впервые, но у него отлично всё получалось под моим руководством. До вечера было ещё далеко, но начало уже немного темнеть, ведь полярная ночь закончилась не так уж и давно. Стало ясно, что ослабления ветра до комфортного уровня мы уже не дождёмся, и надо собираться домой - ведь до дороги ещё 5 км месить на горных лыжах, и нашу утреннюю лыжню уже замело. Приятель мой всё-таки решил перед уходом поднять кайт и немного прокатиться, а вот я не рискнул. Я стоял между палаткой и снежным домом и наблюдал, как мой товарищ поднял кайт в воздух на натянутых до звона от ветра стропах, и начал быстро удаляться. А в следующую секунду...
Вы, конечно, можете говорить, что я в тот момент должен был думать не то и действовать не так. Но представьте себе, о чём может думать человек в тот момент, когда ему вдруг становится нечем дышать? А в следующую секунду меня как будто огромной подушкой в лицо огрели, разогнанной, наверное, до скорости звука. Я рефлекторно сгруппировался и упал на четвереньки, закрывая лицо руками. Это ветер, который до этого сильно, но терпимо давил мне в спину - вдруг развернулся и мощным порывом ударил в лицо. Одновременно с этим стало совсем темно - стелящаяся позёмка поднялась и превратилась в плотную стену снега. Нет, лицо я закрывал не для спасения глаз - их то как раз спасали горнолыжные очки-маска. Просто хотелось прикрыть рот и нос, потому что при таком сильном ветре в лицо становится невозможно дышать. Вдох сковывают какие то спазмы в горле, а выдох превращается в мучительный стон. Подняться на ноги было уже не возможно, ветер бы меня сразу опрокинул бы. Стоя на четвереньках и закрыв лицо руками, я припомнил, что пару секунд назад стоял лицом к иглу, до которого было 3 метра, а палатка была где-то позади метрах в двух. Надо было найти какое-нибудь укрытие от ветра, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Решил идти вперёд, потому что боялся потерять направление при развороте. Если меня не развернуло, когда я сгруппировался. Это кажется странным - как можно заблудиться, если находишься между двумя укрытиями, между которыми всего 5 метров, но тем обиднее было бы проскочить мимо них в условиях нулевой видимости. Сколько таких потерянцев замороженных находили в тундре на смешном расстоянии от жилища. Мне повезло - двигаясь на ощупь, вскоре я наткнулся на стену снежного дома. Вход мы завалили снежным комом. Вход, как и полагалось, изначально был расположен с подветренной стороны, но ветер поменялся. Я откатывал ком в сторону, но ветер сразу закатывал его обратно, закупоривая вход. Смешно потом было вспоминать, что открыть вход мне получилось только с третьей попытки. Внутри снежного дома луч моего фонаря переотражался от белых стен, создавая равномерное достаточно сильное освещение. В этом свете по всему объёму медленно падали, нет - плыли сверху вниз крупные снежинки. Ветер вдувал их внутрь через щели между снежных блоков, которые оказались недостаточно плотно заделаны. Тем не менее, внутри иглу рёв ветра снаружи был слышен гораздо тише, да и дышать можно было уже свободно. Взглянул на часы - оказалось, что с момента первого шквала прошло меньше пяти минут. Просто восприятие времени исказилось от резко навалившегося мрака, который должен был быть ещё только через пару часов. Только сейчас сознание прошила мысль "А как там мой товарищ, уехавший на кайте?". Достаю телефон и ищу его в телефонной книге. От низкой температуры жидкокристаллический экран еле шевелит изображение. Наконец-то нахожу номер, звоню. Вне зоны доступа. Представил себе, как мой друг летит на своём кайте, увлекаемый ураганом, уже где-то над сопками Норвегии. Быстро отогнал от себя эти жутки мысли и решил идти на поиски. Хотя, шансы на успех исчезающее малы. Начать надо с подготовки снаряжения. Что у нас есть? В палатке рюкзак, в нём пара моих кайтов и термос. Ещё там лопатка и ножовка. Термос станет ценным на вес золота, когда я найду моего приятеля. А инструменты помогут, если понадобится построить ещё один снежный дом. Но рюкзак с этим богатством в палатке, до которой пять метров. Благо, я точно помню, в каком направлении от снежного дома она находится. То, что палатку не сдуло ветром - я был совершенно уверен. Палатка заякорена с помощью парашютика от сигнальной ракеты, закопанного глубоко в плотный снег. До палатки я дойду в этой мгле и мраке по памяти. А как не заблудиться, когда буду искать пропавшего товарища? Если размотать мои кайты и отвязать от них стропы, то из них можно связать шнур длинной до сотни метров - нить Ариадны. Не фонтан, но лучше чем ничего. Ай, забыл - в двадцать первом веке живём. Достал навигатор. Он выключен, чтобы экономить батарейки. На таком холоде батарейки разрядятся очень быстро, поэтому я его ношу во внутреннем кармане куртки и в выключенном состоянии. Включил, записал точку и выключил. Пригодится на обратном пути. Хотя, если рюкзак взять с собой (а как же иначе), то я могу возвести снежный дом в любом месте, где найду товарища. Так что заблудиться не страшно. Когда буран уляжется - мы найдём дорогу по свету фар от проезжающих машин. Да и в навигаторе записана точка, где мы оставили машину. Хватит размышлений, пора действовать. Вышел из снежного дома и направился к палатке. Ветер немного успокоился, теперь можно было передвигаться на ногах, хоть и сильно пригнувшись. Да и видимость вроде бы улучшилась до 1 метра, хотя было всё так же темно. Палатка представляла из себя плачевное зрелище - если бы я сначала пополз бы к ней, а не к иглу, то я мог бы её просто не заметить. Рама палатки сделана в виде двух перекрещивающихся дуг из алюминиевых трубок. Под напором ветра дуги сложились вместе, и палатка легла горизонтально. Сверху намело свежий невысокий холмик. Откопал вход, развязал шнуровку и... и начал откапывать палатку целиком, потому что рюкзак безнадёжно запутался в её ткани. Наверное, палатку крутило на месте вокруг якоря перед тем, как она окончательно улеглась. Наконец то высвободил свой рюкзак, а рядом нашёлся и рюкзак товарища - отнесу в снежный дом, чтобы не откапывать потом по новой. С двумя рюкзаками я не смогу так мобильно перемещаться. Небо как-будто немного просветлело, значит, буря успокаивается, и стало лучше видно. У снежного дома шевелилась огромная бесформенная туша. "Ну, вот и Люся на огонёк пожаловал" - как то спокойно подумал я. Люсей мы между собой называли нашего местного снежного человека, которого на самом деле никто не видел. Персонаж местного туристического фольклора. Вот и встретились. Невероятно. Действительность оказалась ещё невероятнее - это мой товарищ обмотался своим кайтом. Несмотря на шквальный , при котором я не смог устоять на ногах, ему удалось загасить кайт и намотать его на себя. А двигаясь на ощупь в нулевой видимости, он удачно выехал прямо к снежному дому - ветер, поменяв направление на 180 градусов, вернул его точно к месту старта. Меня удивило, с каким спокойствием он это рассказывал. Получается, что там, где я как бы выживал - он просто жил как обычно. Мы уселись в снежном доме и в относительно комфортных условиях опустошили термос. Ветер ослаб ещё немного, и мы двинулись к машине. Предстояло пройти 5 километров по свеженаметённому снегу, да ещё и против ветра. А потом прорубаться домой на машине по заметённой дороге.
Так благополучно закончилось это приключение.
Пельмени из паучатины.
Говорите - йогурта до 91-го года не было в России? А вот я вам сейчас расскажу про другое блюдо, можно даже сказать - элитное блюдо, подаренное демократией. Хотя, изначально этот рассказ должен был называться "Браконьер", но гастрономическая тема из-за йогуртного высказывания сейчас стала интереснее экологической.
У нас в город Заполярный Мурманской области продовольствие завозится хоть и не сезонным завозом по Севморпути, а по обычной автодороге, но всё таки везти далековато. Поэтому при Союзе у нас был свой совхоз Северный, который в условиях Арктики давал нам и мясо, и птицу, и яйца, и молоко - дополнительно к привозимому, так что всего хватало. До победы демократии даже молокозавод построили. Только запустить его в работу не успели - новенькое оборудование так и осталось во дворе завода. Как вы понимаете, совхоз не вписался в рынок, как сейчас принято говорить. По правде говоря, совхоз начал сильно хромать ещё в перестроичные годы, пытаясь понять и принять значение слова "рентабельность". Но в свободном обществе хромую лошадь принято из гуманности пристреливать. К тому же, металлолом из оборудования можно выгодно загнать...Но в городе остались люди - шахтёры и металлурги, плюс работники сферы обслуживания, плюс воинские части и т.д. И все, что характерно, хотели есть. Привозной еды стало не хватать - при совке не позаботились о строительстве широких дорог в тундре, которые бы способствовали свободной коммерции и мелким частным перевозкам. При нынешней тирании позаботились, а тогда - нет. На свободную коммерцию тогда как-то не рассчитывали. Рассчитывали на самообеспечение от совхоза. Нет, голода как бы не было, только цены на обычную еду улетели в космос. В начале 90-х в городе даже пропали все голуби. Потом они, конечно, вернулись, но где пропадали в тот период - догадайтесь сами. Наши местные предприимчивые люди пытались спасти положение новомодным фермерством. Но своим провалом они только подтвердили, что Арктика не понимает свободы и предпринимательства. А крупнейший в Европе никелевый комбинат Печенганикель в таких условиях продолжал добывать свой стратегический ресурс, хотя и гнал он его в тот период в основном за рубеж (из-за временного удушения отечественного ВПК и прочей промышленности), составляя конкуренцию тамошним мелким поставщикам. Так что деньги у людей были (хотя, что это были за деньги - добавлю небольшое отступление), но это обстоятельство легко сводилось на ноль астрономическими ценами на гастрономию. Так что, многие тогда потянулись в тёплые края, бросив всё, даже не смотря на тогдашнюю безработицу и всеобщее безденежье.
А вот и небольшое отступление про деньги той интересной эпохи. Нет, валюта под названием "у-е", известная по всей стране, появилась позже, как и дикая миллион-процентная инфляция. Я расскажу про местные деньги, временно существовавшие до полного обвала второй половины 90-х. Про деньги, по сравнению с которыми современные криптовалюты нервно курят в сторонке. В городе Заполярном в начале 90-х помимо рубля (подделка которого, между прочим, преследуется по закону) ходили как минимум ещё две известных мне валюты. Это "печенюшки" и "колимпы". Печенюшки - это долговые расписки администрации ПЕЧЕНгского района номиналом по 10 рублей - выдавались бюджетникам на зарплату вместо рублей, и принимались к оплате только в магазинах ОРСа Печенгского района. Вы тоже сейчас подумали о крепостном праве? Поправочка - это были годы торжества демократии! Но были ещё и колимпы. Название, случайно, не намекает на "КОЛьскую ИМПерию"?! Да, был такой анекдотец, про независимую самопровозглашонную республику, запечатлённый даже в американском боевике тех лет "Солдат удачи", действие одной из серий которого как раз развивается в Независимой Мурманской... Советую посмотреть - привет из альтернативной реальности мечты наших заклятых партнёров :) А вы думали, что я всё это выдумал? Ха-ха, хо-хо! Так что трещала целостность нашего государства не только по границам союзных республик, но даже по границам областей и районов. Колимпы выдавались только работникам металлургического комбината, тоже частично вместо рублей на зарплату, но в отличии от бюджетных печенюшек - на колимпы можно было покупать импортные товары в специальном магазине, и импортные продукты тоже. В конце концов, народную валюту - табак и алкоголь - тоже никто не отменял. За них в воинских частях можно было выменять...нет, не военную тайну, а нормальные продукты. У военных нормальные продукты были. Сейчас, правда, этот вариант натурального обмена давно не работает. Эрудированный читатель в этой сложной денежной системе легко разглядит кастовое расслоение общества на воинов, ремесленников и прочих. На этом, наше неборльшое отступление на тему валюты закончим.
И так, некоторые северяне уехали туда, где сытнее. Моя семья была из тех, кто твёрдо решил остаться. Многие из оставшихся вынуждены были осваивать охоту, рыболовство и собирательство, чтобы выжить. Благо, природа у нас на севере - богатая. Но, по большей части, это было браконьерство. Рыбнадзор и прочие надзоры временно смотрели на это сквозь пальцы - или с пониманием относились, или просто сами были задушены безденежьем. Поэтому даже не понятно было, что можно по закону, а что нельзя. Анархия. Ой, нет - демократия. Или деманархия.
В нашей семье охотников и рыболовов не было, но есть хотелось, как и всем. Пришлось осваивать новые специальности. Стали мы ходить на камчатского краба. Некоторые мои знакомые биологи утверждают, что это никакой не краб, а скорее паук. Паук - так паук. Это толстые дяди в ресторане пусть привередничают - краба им подавай, или паука. А нам по простому - пельмешек накрутить. Пусть и из паучатины. В море этой твари и так больше чем надо - норвежцы с ними борются, как с заразой. А у нас до сих пор частный вылов краба запрещён. Я даже думаю, что это такой социальный эксперимент - сверхчеровеков отбирают. Кто на севере в таких условиях выживет - тот и сверхчеловек? Наверно, это так. Сам то я уехал в Питер, хотя, намного позже тех лихих времён. А было это так. (Это не руководство к действию)
Идём на лыжах к морю. Идти 25-30 км. Ещё в советское время мы там облазили всё побережье, просто любуясь красотами родного края. Теперь те навыки пригодились для выживания. Есть особые места, где не смотря на тёплое течение часть поверхности моря покрывает лёд. Прорубаем топором проруби шириной 0,5 метра, чтобы краб через неё прошёл. Теперь главное самому не нырнуть в такую прорубь. Этих прорубей делаем по числу удочек - 15 штук, на расстоянии метров 10-20 друг от друга. Удочка-донка очень простая по конструкции - это грузик с леской достаточной длины, чтобы достать до дна - обычно не более 30 метров. Около грузика привязывается 1-2 тройных крючка крупного размера. На крючки насажена приманка - подтухшие жилы - они должны быть достаточно крепкими, чтобы краб их не смог быстро снять. Бывало, что одной приманки хватало не только на одну рыбалку. Классическую краболовку с кольцом и сеткой слишком тяжело поднимать с глубины, да и вес у них большой при переноске. А ловля на донку - это тонкий психологический процесс, основанный на полном добровольном согласии краба быть выловленным. Ведь крючок не может впиться в броню краба, а краб сам клешнями держится за наживку, пока ты его поднимаешь. Значит, краб идёт добровольно! Прямо, как на приватиЗАцию :) Таким образом, краболов перемещается между прорубями, каждую донку немного вытягивает за леску чтобы проверить вес - если к привычному весу грузика добавился дополнительный небольшой вес - значит это краб ухватился за наживку. Если да, то не спеша и без рывков вытягиваем леску, отбрасывая её по ветру от себя, чтобы не запутаться, там ведь до 30 метров. При этом смотрим в прорубь. Нельзя допустить, чтобы краб успел почувствовать воздух - при этом он рефлекторно отпустит наживку и упадёт обратно на дно. До этого его надо успеть схватить рукой и вытащить на лёд. Да - голой рукой ,без рукавицы, да - в ледяной воде, да - краб очень шипастый. Но есть свои секреты. Единственные места у краба, не покрытые шипами, это последние фаланги его ног, называются эти места ногтем. Они же и самые хрупкие. Поэтому, проявляем максимальную нежность. Краба надо отбросить в сторону, противоположную той, куда отбрасывали леску, иначе на морозе мокрыми руками леску уже не распутать. Краба надо перевернуть на спину, и тут нежности заканчиваются - ножом или лыжной палкой надо сильно ткнуть в нервный центр чуть ниже жвал. Краб умрёт мгновенно и без мучений. Если этого не сделать - краб не убежит, но в борьбе за жизнь в невыносимых для него условиях на льду он каким то образом уничтожает всё мясо внутри своего панциря. После убийства краба оставляем его тело на льду, если голодных лис рядом нет, и погружаем донку обратно, потом идём к следующей проруби. В моём случае лисы боялись выходить на лёд в моём присутствии. Так что к концу моей охоты на льду спокойно лежали несколько свежезамороженных крабов. Отрубаем ножом ноги краба и делаем их них аккуратную вязанку. Туловище краба оставляем лисам. Наверное, потому они и не хотят рисковать воровать добычу у человека - знают, что им достаточно останется.
О размерах. Самые крупные выловленные мной особи я мог взять за один конец ноги на уровне моего лица, при этом конец другой ноги мог достать до льда. Это около полутора метров. Фотографироваться с уловом у нас было не принято, так что верьте на слово. Всё таки мы понимали, что браконьерство - это стыдно. А для чего я тогда это пишу? Чтобы передать дух той "свободной" жизни. Размер клешни почти достигал размера моего кулака. Рюкзак с уловом и минимумом экипировки весил по 30-40 кг. По приходу домой крабьи ноги в панцире кидали в огромную кастрюлю с подсоленной водой и варили несколько минут до покраснения. Вонища в квартире при этом тошнотворная. Потом ножницами разрезали панцири и вынимали мясо. Мясо складывали в пакеты и клали в морозилку или за окно. Блюда из краба делались самые разнообразные, в том числе и пельмени. Но меня с тех пор тошнит и от запаха, и от вкуса крабьего мяса. Предпочитаю салат из крабовых палочек, в котором точно нет краба.
А теперь, напоследок,немного романтики. Тогда мне было 14-15 лет. Поход на лыжах по родным краям. Почти весь субботний день - путь туда, почти всё воскресенье - обратно. На саму ловлю краба остаётся вечер и ночь. На прорубях дежурим по одиночке по очереди. Иду по льду, освещённому только звёздами. В прибрежной полосе, где лёд изломан приливом, и морская вода проступает на верх и смешивается со свежим снегом, там в снегу остаются микроскопические морские рачки, которые светятся. если их немного потревожить. Наступаешь на снег, и вокруг твоей ноги загораются в снегу несколько зеленоватых звёздочек. Идёшь, оборачиваешься - а за тобой светящаяся дорожка. Фонарик и не нужен, глаза отлично привыкают к темноте, если вокруг и так всё белое и немного фосфоресцирует. Иду без лыж, если снега на льду не много. Но обязательно с собой лыжная палка - она выручит, если случится провалиться. От проруби к проруби. Около очередной проруби скидываю варежку с правой руки и двумя пальцами пробую натяжение лески, взвешиваю. Если не понять на вес, то плавно вытягиваю леску на полметра и отпускаю. Если грузик падает на дно быстро, значит пусто. Одеваю варежку и иду дальше. Любуюсь звёздами, считаю метеоры. Тёмные глыбы прибрежных скал заслоняют звёздный небосклон, рисуя в воображении фантастические образы. На следующей донке грузик падает не спеша, как в кисель. Значит, это краб держится за наживку и своими растопыренными ногами создаёт сопротивление падению. Начинаю его плавно поднимать на поверхность. Стою на коленях, склонившись над прорубью. Вглядываюсь в тёмную глубину. По краям проруби отражаются звёзды, а в центре - тьма - тень от меня самого. В далёкой тьме начинает проступать призрачный силуэт. При подъёме тело краба переворачивается брюхом к верху, а брюхо и нижние поверхности лап у него почти белые. Наверное, даже фосфоресцируют. Выглядит, как движущийся на тебя из бездны Жуткий Кошмар - бело-фосфоресцирующее, бесформенное, с растопыренными почти на полтора метра лапами, а вблизи становятся видны и огромные клешни. Впрочем, клешни довольно медлительны. Но если намеренно засунуть в них палец и подождать несколько секунд - то можно и без пальца остаться. Не допуская рывков и остановок продолжаю плавно поднимать его. В последний момент резко запускаю правую руку без варежки прямо в ледяную воду и хватаю его за ближайшую ногу. Всё это устрашающее великолепие от моего рывка безвольно складывается и легко проходит через полуметровую прорубь. На люду этот монстр превращается в саму беспомощность. Испытывая сожаление, что приходится умертвлять эту жутковатую красоту, убиваю его лыжной палкой. Теперь проверяю не спуталась ли леска и на месте ли наживка и погружаю донку обратно. Осматриваюсь, нет ли хищников. Всё спокойно. Продолжаю. Снова звёзды над головой, и звёзды под ногами...
Короткий разговор со "Свидетелем Иеговы" (без насилия).
Да, рассказ именно про короткий разговор, потому что длинными разговорами с этими ребятами никого не удивишь.
Собственно говоря, разговор оказался настолько коротким, что описание его заняло бы всего два - три предложения. Поэтому для полноценного рассказа я решил привести побольше подробностей.
Немного забегая вперёд скажу, что некоторые скептически настренные читатели этого рассказа обвиняли меня в том, что я специально всё так устроил, чтобы оскорбить собеседника. Но я вас уверяю, что я ничего такого не хотел, и повода не было, да и не возможно было заранее всё это спланировать - я действовал рефлекторно, по привычке. Во всём случившемся виновато моё воспитание.
Дело было в Санкт-Петербурге в конце 90-х годов. "Свидетели" тогда ещё не были запрещены, и свободно ходили по всем домам, читая россиянам свои проповеди прямо у порога квартиры. На моём пороге они появлялись в среднем 1 раз в месяц, и мы вполне мило беседовали каждый раз около часа. И почти каждый раз они вручали мне очередной номер "Сторожевой башни", который я потом как минимум пролистывал для того, чтобы у меня были вопросы для следующей беседы. В Бога я не верю, но меня удивляла их способность говорить почти на любую тему, хоть и со своей спецификой. Так что какой либо враждебности к ним у меня не было. Учился я тогда в одном не очень престижном тогда ещё институте, в котором как раз в те годы защищался один не очень известный тогда ещё... ну, да не о нём речь. Май, летняя погода. Еду в автобусе в институт, размышляя о подготовке к сессии. На глазах большие непроницаемо-тёмные очки. Косые лучи утреннего солнца забираются под очки сбоку, и благодаря этому боковому свету я вижу отражение своих глаз на внутренней поверхности тёмных стёкол, полупрозрачно накладывающееся на картину всего окружающего меня мира, куда бы я ни посмотрел. Такой непрерывный взгляд глаза-в-глаза самому себе. Мда-а-а. А очки между тем были призваны закрыть огромный фингал вокруг правого глаза. Но с этой задачей они справлялись плохо - фингал был больше. Это посторонне образование на лице, совершенно несоответствующее моему характеру, получилось в результате занятий на турнике, но я вовсе не собирался объяснять это каждому встречному. Наверное, сочетание маленького роста, спортивного телосложения, огромных тёмных очков делало меня похожим на какого нибудь бандита из китайских боевиков с Джеки Чаном, а фингал добавлял к этому образу небольшое уточнение - после встречи с Джеки Чаном. Готовый образ заблудшей овечки, а точнее - барана, нуждающегося в наставлении на путь истинный. И вот такой пастырь, наставляющий на путь истинный,
попался мне прямо в автобусе. Я немного удивился, благодушно для себя отметив на будущее, что они оказывается нападают не только у дверей дома. Раньше такого не было. Собственно говоря, он и представиться то не успел - я его определил по первым же словам, обращённым ко мне, так как был уже хорошо знаком с такими. Так как ехать мне ещё было несколько остановок, я кивнул ему, что готов его выслушать, и повернулся к нему в полоборота. Огромное отражение моих глаз продолжало следить за мной со внутренних поверхностей очков. "Чтобы я не отмочил что нибудь" - с иронией подумал я. "Большой Брат смотрит на тебя" - ехидно всплыла в памяти цитата классика. Салон автобуса был полупустой, но я и мой собеседник ехали стоя около дверей в середине автобуса. Очередная остановка, и мой взгляд сквозь "глаза Большого Брата" и вскользь лица собеседника падает в открытые двери. А там - топчется сгорбленная бабушка с тележкой, на которой тяжёлая сумка. Становится ясно, что без посторонней помощи она эту тележку не затащит в автобус. Как я и сказал ранее, действуя на рефлексах, как и всегда в подобных случаях, я вежливо прерываю своего собеседника (эх, надо же было соображать - кто твой собеседник и что он сейчас говорит!), быстро обхожу его чтобы пройти в дверь, выпрыгиваю из автобуса, подхватываю тележку одной рукой и локоть бабушки другой и помогаю зайти. Бабушка бормочет слова благодарности, а я возвращаюсь на своё место. Снова оборачиваюсь к своему собеседнику - "Простите, о чём вы говорили?". Ответ - "Ни о чём.". Вот и поговорили.
Позднее, более внимательно изучая "Сторожевую башню" и задавая осторожные вопросы очередным "свидетелям" на пороге квартиры я выяснил - то что я сделал в автобусе называется "грех светской добродетели". То есть совершил как бы добрый (с моей точки зрения) поступок, не подумав при этом о воле Божьей, ну или как то так. Да при этом ещё и прервал проповедника! А может быть Бог так решил, что бабушка должна сама помучаться с этой тележкой, а может и Богу душу должна была отдать на ступенях автобуса, а я тут вмешался в Его промысел. Грешник, понимаешь.