Неодим отворил низкую почерневшую дверь. Наклонившись, вошел на крошечный чердак Северной башни и тщательно запер за собой засов.
Сквозь отдушины под крышей проникал тусклый серый свет. Доносилось хлопанье крыльев: где-то на оплетенных паутиной балках устроили себе гнездо совы.
Прислоненный к замшелым булыжникам стены, перед колдуном стоял старый идол.
Он не знал, откуда в замке древняя статуя. Образ Творца остался в наследство от неведомых предыдущих хозяев. Истукан выглядел неважно: с сурового лица облезла краска, голову источили жучки, а ноги подгнили и сыпались трухой. Лучше всего сохранились скрещенные на груди руки. На раскрытой деревянной ладони покоилось деревянное Средоточие.
Прежде Неодиму не случалось встречать такого изображения бога. Нынешние резчики делали Творца судьей, врачевателем, воином, повелителем. Но не дарителем.
Может, поэтому колдун воспротивился, когда Прохор велел истопить символом веры печь.
Но не поэтому приходил в тесную комнатку снова и снова.
Он сам затруднился бы назвать причину. Молиться Неодим бросил еще десять лет назад, в ту ночь, когда бежал из Червонгородского дворца, унося княжеские сокровища. А глумиться, как Прохор, над богом, которому искренне поклонялся в детстве, не мог. Чтобы заполнить пустоту, что образовалась в сердце на месте веры, он завел привычку ругаться и богохульствовать. И тайком зло беседовать с безответным идолом.
"Я снова иду против твоих потомков, - мысленно бросил Неодим, глядя в потрескавшиеся глаза. - И у меня есть, что им противопоставить. В прошлый раз Владиславичи лишились своего главного оружия. Теперь они бессильны".
Деревянный Творец молчал. Ему не было дела до планов мятежного колдуна. А может, считал, что князья способны сами о себе позаботиться.
На миг Неодиму пришло в голову, что все происходящее вполне устраивает бога. Творец забавлялся, глядя не возню людишек у его ног.
В этом Владиславичи похожи на своего бессмертного предка.
Уже за это они заслуживают войны.
И они ее получат.
В одном из самых мрачных залов Гранитного Замка Неодим решил испробовать оставшиеся силы в настоящем колдовстве.
Зажигание свечей и каминов его уже не утешало. Даже хрустальный шар, который с некоторых пор снисходительно повиновался господину и отражал блеклые картины прошлого и настоящего, бесил. Вызванный на лесной пожар дождь уже утомлял своим заунывным шелестом, грязными потеками на чердаке, лужами под окнами, раскисшей дорогой. Затратив столько соединенных сил для вызова стихии, низшие колдуны, да и сам Неодим, упорно делали вид, что прекращать ливень ни к чему. Скоро сам иссякнет. Вместо баловства с погодой есть гораздо более важные дела.
Магистр Прохор, корпя над грудами бумаги, поручил Неодиму поиск мира, где спрятано Средоточие. Получив указание, колдун только рассмеялся: потребуется неистощимый запас сил и бездна времени. Каково же было его изумление, когда подобно магистру Аверьяну изучил точную копию Карты миров и обнаружил перемещение знакомого магического спектра.
В такую небывалую удачу трудно было поверить: Неодим не питал ни иллюзий по поводу небрежности княжны Мелании. За годы, в течение которых они рука об руку сидели за партой на занятиях магистра Ордена, княжна, раз заучив урок, уже никогда не ошибалась.
И все же... Иного объяснения нет. Либо Владиславна допустила просчет, либо... Возможно, кто-то проник в "погасший" мир после того, как Мелания его проверила.
Не все ли равно? Судьба и боги благосклонны к мятежному магистру Неодиму.
Прохор рычал от утомления, но обещал радужные перспективы. Цель пути найдена, время еще есть.
Теперь неплохо бы ознакомиться с миром, куда в недалеком будущем предстоит отправиться. Обычно миры подобны один другому, путешествия между ними напоминают поездки по разным городам. Но у некоторых есть свои специфические особенности, которые лучше знать заранее.
"Погасших" миров Неодим до сих пор не встречал, но не думал, что обнаружит в нем нечто необычное. Однако сейчас следовало просчитать любой свой шаг заранее. Без Центра магии ошибки - непозволительная роскошь. Второй попытки может не представиться.
И вот, в полуподвальном зале собрались все маги и даже подающие надежды ученики. Неодим начал плести заклятие для пробуждения Зеркала, черпая силы у своих подданных.
Великая магия Отражения, в юности освоенная им одной из первых, сейчас поддавалась туго - как любая иная, и не это тревожило Неодима.
Беспокоил его слишком тонкий ручеек силы, втекающий в схему волшебства от верных последователей, тех, кто некогда безоглядно отдавал всего себя. И здесь нельзя пенять на исчезновение Средоточия: послушание учеников и низших магов, собранных по деревням, городам и весям за десять лет изгнания, достигалось не умело сплетенным колдовством, а верой. Верой не в правоту - где же предателю и мятежнику претендовать на правоту? - а верой в могущество Неодима.
Колдун не питал иллюзий о природе преданности своих людей: все, до последнего мальчишки-ученика, были такими же, как и он, предателями. Следуя за мятежным магистром, они рассчитывали в будущем на немалый куш. Раньше Неодим не слишком задумывался об этом - какая разница, если подданные покорно исполняют его волю?
Теперь же ему на ум пришли слова Лаврентия. Сказанные, как полагал клдун, в ослепленной гордости, чтобы уязвить давнего противника. Но Лаврентий оказался прав: Неодим ощущал, как с каждым днем бессилия он все больше утрачивает если не власть, то авторитет. Те, кто ранее полагал его величайшим в истории всего мира магом, способным одним щелчком пальцев преодолеть любые препятствия - видят замешательство перед неожиданным ходом Владиславичей.
Неодим понимал, что медлить нельзя, и не медлил. Исход поисков уже представлялся ему решенным, и колдун не боялся за результат десятилетних трудов и верность людей.
Просто впервые за все эти десять лет его разобрало отвращение к негодяям, толпившимся за спиной. Они по-собачьи пресмыкаются перед сильным предводителем - и ждут лишь мгновения слабости, чтобы вцепиться в глотку.
Прежде Неодим утешал себя тем, что он сам таков же, как эти приблудные дворняги. Один из тех, кого более удачливые и породистые вытолкнули из своей среды, на обочину, в сточную канаву. Отверженность - вот что, по его мнению, давало право на перемену. Неодим огнем и мечом желал вырвать власть у тех, кто позволял себе снисходить до ничтожных, скупо бросать кости людям, которые ничуть не хуже высоких бояр. Кому всего лишь не повезло родиться в сиянии славы предков.
Но сейчас его посетили сомнения в правильности своей теории.
А действительно ли приблудные не заслужили своей отверженности?
Пока это была всего лишь неясная мысль, которую Неодим поспешил загнать на задворки сознания, чтобы не мешала сосредоточиться. Но знал, что она непременно вернется. Назойливые мысли, мешающие тешить себя сказками, упиваться собой, всегда возвращаются.
Неодим не зря получил звание магистра. Он сумел правильно распределить силы даже в далеких от идеала условиях. И вот в воздухе перед ним уплотнилась чуть мерцающая плоскость. Ее сердцевина в самом деле напоминала зеркало, где отразился зал и толпа колдунов. Края терялись, рассеивали свет и постепенно сливались с окружающим пространством. Неодим одним ловким усилием вывернул наизнанку поток энергии, направленный в Зеркало. Заклинание обмануло Закон преломления света, и вместо того, чтобы поглощать и отражать, зеркальная плоскость начала излучать активные частицы.
В этот момент, чтобы процесс не вышел из-под контроля, очень важно задать параметры излучения, иначе предоставленное самому себе Зеркало может извергнуть из себя такое, что хлопот не оберешься. Вовсе не обязательно созданное окно будет излучать фотоны света. Известны случаи, когда по небрежности или недоученности заклинателя, из Зеркала начинали сыпаться неупорядоченные атомы, а то и целые предметы или даже существа.
Именно поэтому экспериментировать с заклинаниями, даже незначительно отступая от затверженного хода процесса, позволяют себе только очень сильные, умудренные опытом маги. И только в строгих лабораторных условиях, при напряженной поддержке всех способных колдунов, которых только могут склонить к подобной авантюре.
Неодим направил силу Зеркала в обнаруженный мир и резко отсек приток энергии. Пространственное положение магического ока оказалось зафиксировано, как связка двух миров. Он припомнил схему заклинания, которую когда-то рисовал магистр Аверьян мелом на черной школьной доске - словно два мыльных пузыря слиплись друг с дружкой оболочками, объединившись в огромную гантель. Содержимое пузырей остается независимым, но соприкоснувшиеся оболочки становятся абсолютно прозрачными. Остается только двигать око по контуру мира, следуя прихоти наблюдателя.
Зрелище "погасшего" мира показалось Неодиму странноватым.
Станем рассуждать логически: как могут жить люди без магии? Допустим, наши кузнецы да рудокопы просто ленятся, и добыть железо можно с помощью упорного труда. Предположим, в отсутствие простого и легкого способа использовать все четыре стихии природы, можно от нечего делать отыскать сложные и трудоемкие.
Но к увиденному колдун, пожалуй, оказался не готов.
Города похожи на лабиринты серых, непонятно из чего возведенных жилищ, в которых неестественным образом умещалась прорва народу. Неодим ясно видел, что население этого мира не менее чем десятикратно превышает народ его собственного. Утоптанные неизвестно кем до каменной твердости дороги запружены самоходными повозками. На поверхности океанов сотнями движутся разных размеров посудины, которые подозрительно напоминают железо. А в воздухе крутятся весьма крупные сооружения с зачатками крылышек. И все это разнообразие непременно тащит на или в себе людей. Эфир стонет и содрогается от обилия пронизывающих его импульсов и волн. Неодим даже болезненно поморщился, рефлекторно ощутив его страдания. С земли в атмосферу поднимаются высоченные трубы, источающие гарь и копоть, в реки стекают странные жидкости неизвестного состава. Оглушительный шум и грохот раздается почти повсеместно.
Некоторое время колдун безучастно наблюдал все это, гоняя око по сфере изучаемого мира. А потом резко сломал заклинание. Низших магов за его спиной будто расшвыряло смерчем: так сильны были порывы освобожденной энергии. Некоторые возмущенно зароптали. Не обратив на них внимания и ничего не объяснив, Неодим завернулся в плащ и решительным шагом вышел вон.
- Похоже, так просто к этому миру не подступишься, - бормотал он себе под нос. - Будь у меня пара дюжин преданных воинов-колдунов, я бы, может, и попробовал. А что, если взяться иначе...
***
Ромич возвращался домой в весьма неурочный час.
Три ночи - это не поздно, поздним временем можно назвать двенадцать-час. И не рано - ранним, пожалуй, бывает семь-восемь утра. Какой бес заставил его после веселой попойки, отмечавшей конец сессии в институте, внезапно проснуться и дернуть домой, он и сам не мог бы сказать. Мать, по расчетам, должна быть сегодня на дежурстве. Некому пилить за нетрезвый вид и за то, что пришлось волноваться об отсутствующем сыночке. Компания подобралась теплая, водка лилась рекой. Рома без труда выпил бы еще, ночевать было где. Что стрельнуло хорошенько примутненным мозгам, заставив выбраться на улицу, теперь уже трудно сказать.
Транспорт в дурацкой середине ночи, разумеется, не ходил. Идти, правда, не особенно далеко. Но и не так уж близко - за минут сорок пять Рома рассчитывал добраться. Прохладный ночной воздух слегка развеял хмель, позволив без труда сохранять вертикальное положение. И конечно, заставил серьезно пожалеть о прерванном веселье.
Но большая часть пути уже позади, и возвращаться глупо.
Напевая себе под нос мелодию, которую недавно кто-то оставшийся в тени наигрывал на гитаре, Рома из темного двора завернул за угол, в освещенную фонарями липовую аллею. Вздохнул с облегчением: теперь можно не бояться не заметить препятствия и вспахать носом асфальт. Не страшно получить фонарь под глазом в пьяной молодецкой драке - даже, в некотором роде, почетно. Только не повстречаться с мирным булыжником или мусорным баком в темном закоулке.
Или с нарядом милиции.
Подняв глаза, Рома в замешательстве притормозил: впереди, через два фонаря кто-то стоял. Немного помявшись, он решил как ни в чем не бывало идти дальше. Ведь ночью милиционеры обычно не ходят по одному, а человек был один. Жаль, издалека мутному взгляду не разобрать, во что одет встречный. По возможности выпрямившись во весь свой немалый рост и расправив худые сутуловатые плечи, Рома медленно зашагал по аллее, шаркая стоптанными туфлями. Он напряженно вытягивал вперед шею, в попытке разглядеть того, кто преградил путь в такой час, но в этом трудном деле удача ему не улыбалась. Словно издеваясь, тусклый свет и колышущиеся ветви лип отбрасывали причудливые тени на фигуру человека. И подсовывали его заторможенному - а может быть, наоборот, лишенному всяких тормозов - воображению картины одну веселее другой.
И вот, когда до человека оставалось не более трех шагов, Рома все же вынужден был остановиться и старательно протереть глаза. Для проверки способности мозга соображать припомнить таблицу умножения на восемь - самую сложную после обильного возлияния.
Таблица покорялась, а вот зрение подводило. Собравшись с духом, Рома наконец поднял глаза на незнакомца, да так и вытаращил их, поскольку испытанные приемы борьбы с опьянением не помогли.
Перед ним стоял Александр Невский.
Не то, чтобы Рома был лично знаком с сим историческим персонажем. Просто именно таким изображали древнерусского князя произведения живописи, которые ему доводилось видеть.
На человеке была длинная, до колен, блестящая в свете фонаря кольчуга. С потертой кожаной перевязи свисали длинные ножны. Судя по внушительных размеров рукояти с кроваво-красным камнем на конце - не пустые. Ромичу не доводилось видеть рубинов таких размеров, но Великий князь не стал бы цеплять на любимый меч дешевку, правда? Из-под кольчуги выглядывали красивые высокие вышитые сапоги с узкими носами, обитыми металлом. Мощные мозолистые руки с перстнями покоились на перекрестье гарды меча. Непокрытая русоволосая голова с короткой вьющейся бородой склонена, словно в раздумье, а губы сжаты в тонкую нить.
Пока Рома пытался справиться с ужасом при мысли о белой горячке в столь юном возрасте, видение подняло голову и с нескрываемой заинтересованностью уставилось на него. Казалось, Александр Невский изучает обычного студента с большим интересом.
Рома тоже проявил бы любопытство, если бы от страха не случился столбняк.
Герой Ледового побоища и не думал смущаться непривычной обстановки. Медленно, шаг за шагом, обошел втянувшего голову в плечи парня, тщательно осмотрев со всех сторон. Каждое движение воина сопровождалось звяканьем шпор об асфальт, мелодичным перезвоном звеньев кольчуги и бряцанием меча о поясные заклепки,
- Не слишком внушительно, - подвел он итог негромким, но густым баритоном. Именно таким, каким и должен разговаривать уважающий себя князь. Он явно оценил по достоинству потертые джинсы, вытянутые на коленях и в задней части, мешковато сидящие на худой и длинной фигуре, не первой свежести рубашку без пуговицы, раздавленную сумку со сломанным замком и торчавший из нее угол замусоленной тетради.
Не то, чтобы Рома был нищим, неспособным приобрести приличную одежду, или катастрофическим неряхой. Просто обычно внешний вид слишком мало его заботил, чтобы утруждать себя уходом. Ежедневного мытья, с его точки зрения более чем достаточно. Уже почти подвиг. А забота о своих вещах вообще не входила в сферу его интересов.
По крайней мере, именно в таком ключе студент принимался рассуждать, если кто-то осмеливался делать замечания. Такой концепцией жизни Ромич в некоторой степени гордился, полагая себя нестандартным исключением из массы обывателей, которые ежедневно с глупейшим видом вертятся перед зеркалом. О том, что причиной всех этих философствований могла быть обыкновенная лень, парень не задумывался.
Рома даже немного обиделся на пренебрежительный тон витязя. Хотя не мог не согласиться, что в сравнении с Александром Невским явно проигрывает. Пожалуй, отстраненно подумал он, если б предвидел такую встречу, приоделся бы, что ли, отступив на время от своих принципов... И, может, меньше бы пил. А то вроде и сказать что-нибудь надо, а язык не слушается. Но тут Рома сообразил, что если б меньше выпил, встречи вообще бы не произошло, и рассердился на себя: еще не хватало расшаркиваться перед белой горячкой. Заставив себя выйти из оцепенения, студент побрел было дальше.
- И не особенно вежливо, - услышал он за спиной все тот же баритон, и железная рука ухватила предплечье. Одним сильным рывком не только остановила, но и развернула лицом к собеседнику.
Вблизи выяснилось, что Рома немного выше Александра Невского, примерно как неуклюжий пугливый жираф выше спокойного и мощного слона. Судя по тому, как болела кисть от легкого усилия князя, он может переломить Рому пополам одним движением пальцев. А вот это уже не шутки.
- Э-э, - хрипло выдавил Рома. Откашлялся и начал снова. - Приятная встреча.
- Вот это уже лучше, - милостиво согласился князь, но парню показалось, что в своей бороде он прячет издевательскую усмешку. - Идем, что ли?
От страха Рома закрыл глаза. Вот все и выяснилось. Вовсе это никакой не Александр Невский, а милиционер, который забирает его в вытрезвитель. Служителя закона не интересуют чудеса, привидевшиеся пьяному студенту.
- Куда? - обреченно тренькнул Рома, не сомневаясь в ответе и невольно горбясь в ожидании если не удара резиновой дубинкой, то хорошего толчка.
- Домой, разумеется, - уже с явной насмешкой фыркнул князь. - Куда еще ты можешь отправиться в таком виде?
Рома вздрогнул и открыл глаза. Древнерусский витязь продолжал стоять перед ним как ни в чем не бывало, красивая кольчуга и не подумала превращаться в бронежилет, а меч - в дубинку. Все остальное воспринималось совершенно нормально, и если бы не Александр, парень подумал бы, что внезапно протрезвел.
- Веди! - князь ткнул пальцем во впалую Ромину грудь, проявляя заметное нетерпение. Очевидно, ему надоело торчать на едва освещенной, продуваемой всеми ветрами аллее и возиться с юным алкоголиком.
Рома покорно потопал домой, встревоженно косясь на шагающего рядом рыцаря. Он не боялся случайной встречи с людьми - в конце концов, кто догадается, что рука об руку с ним идет белая горячка? Но вдруг поймал быстрый взгляд попутчика, брошенный вокруг себя, и понял, что Александру не так уж хотелось бы знакомиться с кем-либо еще. "Неужели это не бред?" - изумился Рома.
Пока они шли по улице, звон шпор был терпимым, но едва завернули в подъезд, первый же шаг князя отдался в пустых пролетах таким грохотом, в сопровождении фонтана искр, что оба резко остановились.
- Вы бы сняли шпоры, - неуверенно шепнул Рома, - а то сейчас все соседи сбегутся.
Александр вздохнул, но безропотно послушался: сняв в пояса нож, принялся ковыряться в соединении шпор с сапогами. Но, видно, неизвестный кузнец поработал на славу и не учел, что кому-то понадобится отцеплять шпоры. Провозившись несколько минут, князь раздраженно плюнул, сунул нож обратно и быстро стащил сапоги. Тряпицы, которыми были обмотаны ноги, немедленно размотались. Александр Невский скинул их и бодро зашлепал вверх по лестнице босиком, таща в руках сапоги.
Рома моргнул, но уже устал удивляться.
После того, как витязь наступил босой пяткой на осколок бутылки и обругал на чем свет стоит того, кто изобрел сии опасные предметы, а вслед за этим поклялся разделаться с тем, кто оставил их на площадке, Рома с ужасом осознал, что конкретно данное битое стекло - дело его собственных рук. Вчера пиво закончилось раньше, чем он оказался возле мусоропровода, и нести бутылку лишних пять шагов показалось нецелесообразным. Слово понравилось, и он еще не раз с удовольствием воспользовался им, чтобы аргументировать безделье.
Разумеется, парень благоразумно промолчал.
В квартиру Александр вошел в крайнем раздражении, но, отбросив сапоги, с любопытством огляделся. И забыл о травме, которая, кстати, на глазах затягивалась.
Пока Рома тупо стоял в прихожей, бойкий князь заглянул во все комнаты, повертел краны в ванной и довольно хмыкнул, когда понял принцип. Весьма заинтересовался газовой плитой, буркнул себе под нос "Хитро!". Повертел тикающий будильник, но нашел его недостойным внимания.
- Ну, что у вас есть еще? Показывай, - скомандовал Александр, и Рома подчинился.
В конце концов, князь вел себя почти так, как и должен был вести себя человек из прошлого. Правда, Роме всегда казалось, что незнакомый с достижениями цивилизации предок должен бы пугаться, удивляться, шарахаться. А этот словно пытается найти недостатки в современном образе жизни, чтобы провозгласить: "Все это ерунда, не стоящая, чтобы к ней стремиться. Вот в наше время..."
Тут Рома сообразил, что квартира освещена только светом уличных фонарей. Что, кстати говоря, нисколько не смущало энергичного гостя. Парень щелкнул выключателем.
Александр мгновенно забрался на табурет и ухватился за лампочку. Обнаружив, что она не отделяется, принялся крутить, и, разумеется, выкрутил. Свет погас.
- Ну, в чем дело? - недовольно вопросил князь.
- Да вы вкрутите обратно.
Свет вспыхнул снова.
Рома почувствовал, что начинает оттаивать. Несмотря на необычное одеяние и потрясающее сходство с Александром Невским, хозяйничающий в квартире человек выглядел вполне реально, поступал почти адекватно. И водка не является оправданием тому, что Рома ведет себя как полный болван.
- А вы, собственно, кто? - робко поинтересовался Ромич.
Человек слез с табуретки, уважительно глядя на дешевенькую люстру.
- Неодим из Ольхова, - отрекомендовался он и учтиво поклонился. - С кем имею честь?
- Рома... Э-э, Роман Васильевич Петрашкевич, - Рома неуклюже согнулся, растерянно пытаясь скопировать поклон. Может, другое приветствие будет расценено как верх невежливости и встречено вызовом на дуэль? Или поединок на мечах? В любом случае, этого лучше избежать.
Пока гость прослеживал провод от говорящего радио к розетке, Рома собрался с духом и задал следующий вопрос:
- А можно ли узнать, что привело вас... э-э... сюда?
- Куда сюда? - рассеянно отозвался Неодим из Ольхова, поглощенный попытками отковырнуть пластмассовую крышечку розетки и добраться до содержимого.
- Ну, - начал Рома. А что, если человек просто решил его разыграть? Нарядился в театральный костюм, пристал к первому попавшемуся пьяному парню, который наверняка начитался фантастики, и ломает тут комедию? - В мою квартиру! - рявкнул он. Вернее, сделал похвальную попытку рявкнуть.
Ибо в этот момент, отчаявшись справиться с розеткой голыми руками, гость решил взяться за дело всерьез. Он отступил на шаг и вытянул указательный палец, с которого тут же сорвалась голубая молния и всосалась в дырочку розетки. Пару секунд ничего не происходило, а потом раздался оглушительный взрыв. Полетели куски штукатурки, перевитые голубыми молниями, а в стене на месте радиоточки образовалась дыра, в которую без труда пролез бы сам экспериментатор.
"К счастью, стена не наружная", отрешенно подумал Рома, хотя особого счастья не испытал. Оглянувшись на Неодима, он понял, что основная взрывная волна пришлась на него. Витязь весьма неграциозно копошился в ворохе одежды, упавшей с вешалок, и пытался подняться на ноги.
- Прошу прощения, - конфузливо пробормотал Неодим. - Сейчас поправлю.
Достаточно было одного пристального взгляда гостя, чтобы разлетевшиеся по прихожей куски стены быстро-быстро заскользили по полу и, попрыгав в дыру, тщательно ее заделали. Даже обгоревшие обои прилепились сверху, хотя выглядело теперь так, словно кто-то оклеил стенку пеплом.
- Восстановить сгоревшее очень трудно, - с виноватым видом промолвил Неодим.
- Ладно, - сглотнул Рома, потрясенный метаморфозами самой обыкновенной стены. И довольный уже тем, что дырку не увидит мать. - Все равно давно пора менять обои...
Но радио замолчало раз и навсегда. Сколько бы новоявленный волшебник не тряс пластмассовую коробочку, как физически, так и магически, работать оно отказывалось наотрез.
Со вздохом Рома отобрал несчастное радио, которое, в общем-то, никогда и не любил. Он больше не сомневался в личности пришельца, но пока еще не сумел осознать последствия, которые повлечет за собой сегодняшнее знакомство. В частности, прославится ли студент Петрашкевич на весь мир как человек, первым наладивший контакт с утраченной цивилизацией. Куда вести колдуна из прошлого, чтобы зафиксировать факт его появления. Как выяснить у него подробности произошедшего, нельзя ли самому посетить мир колдунов, и т. д. и т. п. Но для начала необходимо заняться житейскими проблемами.
- Вы только не устраивайте больше коротких замыканий, пожалуйста. А то не ровен час сами обуглитесь, - сказал Рома, возвращаясь к своему обычному расположению духа, оригинальному сочетанию вдумчивости и дурашливости.
Через полчаса колдун вполне спокойно сидел на кухне и пил крепкий кофе за компанию с хозяином, который заварил его в надежде окончательно прочистить мозги.
- Кажется, я был прав, когда догадался не переть на ваш мир очертя голову, - сказал Неодим, поглядывая на маленький телевизор, по которому шла какая-то утренняя муть. Создавалось впечатление, что у колдуна так и чешутся руки пополнить свои познания в области электричества, но он старательно заставляет себя сидеть смирно. - Хоть к магии он и непривычен, но реагирует на нее весьма непредсказуемо. Слушай, Рома, - я правильно произношу? - так вот, Рома, предлагаю сделку.
- Как ты понимаешь, в этом мире мне требуется спутник. Если ты станешь моим проводником, ненадолго, дней на пять, думаю, хватит, я в свою очередь, готов оказать тебе встречную услугу. Что ценится в вашем мире? Золото? Десяти фунтов будет достаточно?
Припомнив, что фунт - около четырехсот с чем-то граммов, Рома едва не подскочил, но тут же призадумался. Золото неликвидно. Столько драгметалла надо будет где-то хранить, потом реализовать. Представив себе изумленных скупщиков, которым придется отдавать за полцены, да еще по несколько раз, наезжающую мафию с требованием делиться неправедно нажитым, парень решительно затряс головой.
- Может, в американских долларах?
Колдун фыркнул:
- А может, в перламутровых ракушках? Боюсь, произнесенное тобой словосочетание ничего для меня не значит. Так, стало быть, золото тебя не устраивает. Тогда чем вы рассчитываетесь: чеканными монетами, звериными шкурками? Не поверю, что в вашем, я бы сказал, весьма сложно организованном мире, вы производите простой обмен товаров.
- Борзыми щенками, - грустно вздохнул Рома, понимая, что с великим богатством не все так просто, как кажется на первый взгляд.
- Чем? - невозмутимый колдун был потрясен.
- Нет-нет, это я так, - испугался Рома, поняв, что незнакомый с народным эпосом Неодим может воспринять его слова буквально. От одной мысли о невероятном количестве копошащихся по квартире щенков ему стало нехорошо. Он уже успел убедиться в том, что гость привык быстро претворять свои идеи в жизнь. - На самом деле у нас есть условный эквивалент стоимости товаров.
Рома учился на экономическом факультете. Учился не то чтобы на отлично, но и "хвостов" не имел. А поскольку сессия закончилась всего лишь вчера, причем экзамен по экономической теории был последним, то современное определение термина "деньги" он еще помнил.
Сунув руку в задний карман, он вытащил кошелек и протянул колдуну измятую купюру. Неодим с любопытством взял деньги двумя пальцами, осмотрел с обеих сторон:
- И это все? Неужели это способно заменить золото? Конечно, я мог бы скопировать эту бумажку...
- Не надо, - Рома снова вздохнул, припомнив небезызвестную сказку о старике Хоттабыче. Вряд ли этот колдун, не знакомый с понятием о бумажных деньгах, будет действовать иначе, чем всемирно знаменитый джинн из детской книжки. Следует признать, автор всерьез обдумывал проблему. Может, ему в свое время тоже встречался кто-то из соплеменников сегодняшнего гостя? А о преследовании законом тех, кто подделывает банковские билеты, по-прежнему напоминает каждая ассигнация...
Можно, конечно, заставить Неодима просто-напросто переместить деньги оттуда, где они хранятся, но участвовать в ограблении банка как-то тоже не улыбалось. Кто его знает, как близко нужно колдуну познакомиться с тем, что такое "банк", дабы изъять деньги.
Кроме того, Ромичу пришла в голову иная мысль, от смелости которой у него немного закружилась голова.
Все американские доллары во всех банках он отдал бы за возможность самому побывать в мире, который можно только воображать, убедиться в существовании невероятных чудес и, быть может, оставить там свой след...
Рассудительный студент полагал, это один из тех вопросов, который не стоит решать впопыхах.
- Ладно, я подумаю об этом позже, - заявил Рома. - Сначала изложите, что требуется от меня.
К рассвету колдун Неодим стал выглядеть почти современно. Он подстригся, побрился, обнаружив упрямый квадратный подбородок и острые скулы - и сразу помолодел лет на пяток. Переоделся, каким-то образом умудрившись втиснуть внушительный разворот плеч в новую Ромину рубашку, на глазах хозяина перекрашенную в черный цвет. Скептически оглядев кроссовки, переобулся.
И вот пред Ромины очи предстал приятный внешне молодой человек, представительный и даже щеголеватый. Но совершенно не похожий уже на Александра Невского. Фигурой он мог бы сойти за спортсмена-атлета или телохранителя особо важной персоны, если бы не слишком быстрый, цепкий взгляд, проникающий, кажется, в самое нутро.
- Где у вас можно поблизости найти ворон? - спросил колдун, с некоторым неудовольствием разглядывая себя в зеркале. Попытки пригладить расческой свежеостриженные волосы оставались безуспешными.
- Что найти? - не понял Рома, как завороженный наблюдая за мучениями гостя. Со вчерашней похмелюги голова варила туговато, да и трещала - будь здоров...
- Ворон, - Неодим отбросил расческу, отчаявшись достичь приемлемого результата. - Это наиболее восприимчивые к внушению птицы, их проще всего превратить в разведчиков.
- Даже и не знаю, - задумался Рома. - В городе их зимой много, а на лето куда-то исчезают. Голубей, воробьев полно...
- Голуби не годятся абсолютно. Они селятся только возле жилья, крайне привязаны к месту обитания, заставить их покинуть город - проще самому взлететь. Воробьи, синицы и прочие мелкие пичуги летают медленно, к тому же постоянно отвлекаются. Вестей можно ждать недопустимо долго. Крупные хищные птицы чрезвычайно независимы, упорно сопротивляются любому вмешательству в мозги. Лучше всего вороны, в крайнем случае, им подобные. Они не только хищники, но очень жадны и достаточно умны, чтобы не забыть через минуту. Стоит посулить вознаграждение - и они сделают для тебя все.
Ромич был сражен лекцией по орнитологии на весьма своеобразную тему. Он подумал, что любой научно-исследовательский институт с руками оторвал бы колдуна, способного выдавать знания, которые нынешние ученые получают путем долгих экспериментов, объект которых далеко не всегда склонен к сотрудничеству. Сам же студент уже так наслушался за ночь разнообразных сведений, которые Неодим ронял вскользь, как само собой разумеющееся и незначительное, что голова начала пухнуть, а руки дрожать в нетерпеливом ожидании.
- Значит, будем искать ворон, - с энтузиазмом провозгласил Рома, предвкушая захватывающие события.
Действительность превзошла все его ожидания.
В поисках подходящих птиц желательно выехать за город, о чем студент недвусмысленно намекнул гостю. Мол, хорошо бы средство передвижения, такое, чтоб с ветерком. Разве затруднит могучего волшебника перенести, скажем, из Нью-Йорка роскошный кадиллак или на, худой конец, феррари? Не стоит красть машины на месте, справедливо рассудил Рома, дабы не создать себе неудобства в виде ГАИ, а американская полиция пусть задавится.
Неодим согласился с мнением Ромы, но, видно, понял его по-своему. Вняв совету парня не привлекать к себе внимания чудесами, он проследовал в глухой тупик за гаражами и взялся за дело. Поднапрягся - и с гордостью предъявил Роме творение: двух невероятной красоты гнедых в яблоках жеребцов, ухоженных, лоснящихся, причесанных волосок к волоску, нетерпеливо переступающих тонкими ногами.
"Что ж, поездка с ветерком обеспечена..." - грустно подумал студент, понимая, что мечты о дорогих автомобилях совершенно необоснованны.
Будь он чуть более склонен к самокритике, обозвал бы себя дураком. Но для этого Рома слишком уважал себя и свои умственные способности. Даже мысленно предпочитал выражаться более витиевато. От того, что совершенная или высказанная глупость называлась несущественным промахом, она вроде бы приобретала иную моральную окраску. И позволяла поддерживать внутреннее равновесие неизменным.
Впрочем, исправлять свои ошибки Рома умел так, словно они действительно были ошибками, а не незначительным упущением.
![[]](/img/b/bondarewa_o_i/prawoperworodstwaglawa8/25964717.jpg)