Отдаленный крик прорезал живую тишину терема, словно нож вошел в плоть, - и оборвался в тишине уже умершей. Только гулкое эхо, подобное агонии, разгуливало по каменным коридорам, вскользь задевая стены и просовывая холодные пальцы под запертые двери спален.
Человек вскочил с постели, будто действительно ощутил безжизненное прикосновение. Все волоски на теле встали дыбом, руки лихорадочно нащупали огниво и принялись неловко, неумело высекать искры. Сквозь распахнутые ставни не проникал ни единый луч света: новолуние, время хозяйки-тьмы.
Наконец вспыхнул крошечный язычок пламени. Свеча озарила молодое лицо с темными испуганными глазами, маленькую комнату, где кроме кровати да резного сундука с глиняным кувшином воды больше ничего и не было. Забранное решеткой стрельчатое окно осталось чернильным пятном мрака.
Юноша выхватил из-под соломенного тюфяка меч, отшвырнул ножны. Но из мертвого коридора никто не спешил нападать. Несколько минут он колебался, потом бросил клинок на постель и начал натягивать штаны.
Ночная тревога не стала неожиданной. Но когда то, чего больше всего опасаешься, наконец, происходит, оно потрясает сильнее, чем любая случайность, бьет по напряженным нервам, сжимает грудь железными клешнями, не давая перевести дух. Ведь сразу выясняется - ты совсем, совсем не готов, потому что втайне надеялся: пронесет. Мысли бестолково мечутся, мучительно понимаешь: что-то надо делать. Но что, что?
Безмолвие за дверью лопнуло, рассыпалось десятками встревоженных голосов, шагов, звоном металла. Парень откинул засов - и в горницу ворвался хаос, пахнущий страхом.
- Там, там, на лестнице! Везде кровь... - по коридору бежала простоволосая служанка в одной рубашке. Безумие металось по искаженным чертам.
Из соседней комнаты выскочил дружинник, неузнаваемый и голый без привычных, словно вторая кожа, доспехов. Шлепая босыми ногами и потрясая мечом, он канул в темноту.
Парень сунулся было следом, замер в нерешительности: ни зги не видно. Вернулся за свечой. Но выйти уже не пришлось: дверь с жутким, как показалось, неестественным лязганьем захлопнулась за спиной.
Он медленно обернулся. И облегченно выдохнул.
- Госпожа! Что происходит?
Кроме него в крошечной спальне находились двое: высокая черноволосая девушка в свободном домашнем платье и коренастый мужчина средних лет, успевший лишь набросить плащ на исподнее.
- Присматривай за входом, Лаврентий, - девушка махнула факелом, который держала над головой. Ее спутник поспешно отвернулся и заложил засов. Скрытое его плечом, что-то засветилось, по воздуху пробежали искры. От низкого, на грани восприятия звука заложило уши.
- Да, - тихо проговорила гостья, - это он. Явился прямо в сокровищницу, разорвав магические замки и презрев все наши сильнейшие заклятия. Он. Неодим.
Девушка дрожала, но не от страха. Они знакомы всего несколько месяцев, но за это время юноша успел понять: княжна Мелания не умеет бояться. Зато она умеет принимать решения. В глубоких черных глазах горела ярость, смешанная с ясным осознанием правильности своего выбора. Невольно парень почувствовал пробежавший между лопаток мороз. Нечто неумолимо, как ледяная лавина, надвигалось на него.
- Что же делать?
- Ты немедленно возвращаешься домой.
- Ради Творца, ведь Неодим охотится не за мной! - взмолился он.
- Нет.
В пространстве повисло молчание, пробирающее холодом до костей. Чадящее пламя факела тщетно сражалось с промозглым сумраком.
- Он пришел вот за этим.
Узкая ладонь разжалась, и два взгляда впились в небольшой гладкий камень, вроде окатанной речной гальки. Прожилки слюды тускло поблескивали - и больше в нем не виделось ничего примечательного. Но юноша не заблуждался. Ни один самоцвет, ни одна глыба никогда не была ни ценнее, ни опаснее, чем этот невзрачный кусок породы.
- Средоточие!
- Ты возьмешь его с собой.
Он изумленно вздрогнул:
- Что? Но как... Ты понимаешь, что говоришь, княжна? Ведь это...
- Нет времени объяснять и убеждать. Возможно, истекают последние минуты свободы Княжества - если мы промедлим. Средоточие не должно попасть в руки Неодима. И нет для него тайника надежнее, чем твой дом.
- А вдруг колдун пойдет за мной?
- Не сможет. Если ты будешь следовать всем условиям, о которых я говорила.
- Но как же вы без Средоточия?
По бледному лицу Мелании пробежала горькая улыбка.
- Нам придется непросто. Однако не беспокойся о нас. Рано или поздно, застывшая капля крови Творца вернется, и время возобновит привычный бег.
- Ты уверена?
Только одно мгновение длилась пауза перед тем, как княжна твердо ответила:
- Да.
Юноша не мог представить, что чувствовала девушка, произнося, быть может, свое последнее заклинание. На ее лице отражалась только сосредоточенность. Сейчас Мелания не имела права на ошибку.
Врата распахнулись внезапно: там, где только что темнело окно, открылся мерцающий жемчужно-белыми сводами коридор. Издалека, с другого конца, примчался стылый ветер со знакомым привкусом. Оказывается, он прежде и не замечал, что в Княжестве пахнет иначе, чем дома.
Внезапно входная дверь сотряслась от мощного удара.
- Скорее! - выкрикнул Лаврентий. - Долго мне не продержаться. Надо отсечь Центр магии - тогда мы сможем...
Мелания не дала дослушать. Камень оказался в руке юноши - и девушка немедленно втолкнула его во Врата.
Дубовые доски за спиной боярина разлетелись в мелкую щепу.
В проеме возник грозный серебряный силуэт. Мятежник шагнул в разоренную спальню, и парень не сдержал любопытства: обернулся. Каков тот, кого не сумел - или не успел - остановить сам князь?
Наверное, колдун был еще молод. По липнущим ко лбу волосам, короткой бороде на кольчугу стекала кровь, но Неодим не обращал на нее внимания. Тяжелые капли срывались с кончика обнаженного меча, которым он встретил удар Лаврентия. Глаза под сдвинутыми бровями сверкали ненавистью и превосходством: победа близка. Вот оно - то, чего жаждал столько лет, осталось сделать всего шаг.
- Иди же! - крикнула княжна Мелания, бросая во Врата последний поток магии.
Уже через сходящиеся створки парень видел, как торжество на лице Неодима сменилось недоумением, а потом и ужасом. Как сквозь разбитые двери ворвались вооруженные воины, заломили руки княжны и боярина. Как колдун бросился к быстро сужающемуся отверстию и бессильно, страшно, отчаянно заревел, как дикий зверь.