В тепличном комплексе было тепло, влажно, душно. Громадные зеленые кусты с фиолетовыми плодами едва не достигали потолка. А высота теплиц - шесть метров. При трети земной силы тяжести овощные растения всегда вырастали огромными, словно деревья в тропическом лесу.
Максим Берсенев сверился с планшетом, на котором отображались текущие результаты анализа питательного раствора, взглянул вверх, туда, где фантастически широкие и мясистые листья тянулись к лампам дневного света.
Все в порядке. Уже завтра можно собирать очередной урожай баклажанов.
- Макс, - по узкому проходу между развесистыми кустами быстро шла Вика, - ты давно проверял уровень азота в третьей теплице?
- Вчера.
- Что-то мне не нравятся желтеющие листья.
- Много?
- Не очень. Понаблюдаем до завтра. Оставлю запись в журнале.
Она двинулась к выходу, у выхода обернулась. В теплых голубых глазах - нетерпеливое предвкушение:
- Ты идешь? Сегодня встречаем новую партию колонистов, будет большой праздник, не забыл?
Максим улыбнулся и последовал за хрупкой фигуркой жены. Ее волнение можно понять. Здесь, в марсианском Тихове, куда больше напряженной, а то и опасной работы, чем развлечений. Появление новых соседей, сотрудников и, возможно, друзей - всегда волнительно и захватывающе.
Всего за несколько лет город стремительно вырос, и теперь тут живет и работает около восемнадцати тысяч человек. Над самым первым, пластиковым куполом, где сейчас остались только лаборатории и административные помещения стекольного завода, возвышаются два новых. Они выстроены из произведенного здесь, в молодом Тихове, стекла, и благодаря уникальному по прочности составу обещают простоять не один век.
К Южному куполу примыкает разветвленный комплекс гидропоники, уже два года бесперебойно снабжающий колонию свежими овощами. Пока предпочтение отдается культурам с наибольшей пищевой ценностью: баклажанам, картофелю, бананам. Но несколько теплиц отведены под редис, томаты, огурцы, морковь. Их преимущество в быстром росте, что позволяет снимать урожай ежедневно. И еще в одной выращивают лакомства: зелень и ягоды.
Чета Берсеневых приехала сюда около года назад: молодые, полные энергии и смелых замыслов специалисты. Пока бурной молодой фантазии развернуться негде - терраформирование только вступает в завершающую стадию, и без защиты климатических построек растениям не выжить. Но приближается тот день, когда мертвой красной почвы Марса коснутся заботливые руки агротехников, внося почвообразующие составы, субстраты, удобрения.
И тот миг, когда первое зерно ляжет в забывшую о плодородии землю, настанет еще до окончания смены Берсеневых. Именно им посчастливится увидеть первые всходы на полях нового дома человечества.
Торжество в честь прибывших удалось на славу. После приветственных речей и веселой суматохи, связанной с распределением квартир, новичкам дали время отдохнуть с дороги.
А вечером состоялся фуршет на главной площади Центрального купола. Будущие колонисты получили возможность познакомиться со старожилами, пообщаться в неофициальной обстановке. Услышать, каково это - быть здесь, на Марсе. Жители Тихова с энтузиазмом делились опытом - каждый обладал живейшими впечатлениями и торопился пересказать их новым товарищам.
Максим задумчиво вертел в руках бокал шампанского, приготовленного из концентрата. Вкус вина оставлял желать лучшего, но придавал празднику дух гостеприимства, некую завершенность.
Он не слишком любил шумное веселье и гомонящие толпы. Но ради жены, которая их обожала, делал вид, что получает такое же удовольствие.
- А, вот ты где! - Вика почти бежала, таща за собой высокого молодого человека. Ее лицо раскраснелось от избытка эмоций. - Познакомься, это Сергей Климовский. Представляешь, мы учились в одном классе!
Мужчины пожали руки, обменялись оценивающими взглядами. Неудивительно, если вас знакомит красивая девушка, жена одного и давняя знакомая другого.
Климовский выглядел представительным, уверенным в себе, доброжелательным.
- Вы агротехник, как и ваша супруга? Кормите весь город? - широко улыбнулся он. - Полагаю, у меня будет к вам обоим немало вопросов.
- Сергей - журналист, - пояснила Вика. - Приехал делать серию репортажей о марсианских городах, так?
- Верно. Это будет цикл красочных зарисовок, таких, которые расскажут землянам о вашей суровой и героической жизни, о ежедневном преодолении трудностей, риске и счастье в труде.
Максим внутренне поморщился от штампованной репортерской речи. Таков язык большинства газет и телепередач, но в общении можно было бы обойтись без излишнего драматизма.
- Жизнь не такая уж героическая, - ответил он, - просто интересная.
- Да ну тебя, - засмеялась Вика. - Не слушай этого зануду, Серега, он все испортит. Давай я лучше подам несколько идей?
- Это было бы замечательно.
Парочка удалилась, оживленно беседуя. Максим посмотрел им вслед: нет, рассказывать о героических подвигах он не способен. Вздохнул и пошел искать картографа Прокопенко, чтобы уточнить задание на завтрашний выезд.
- Мы сегодня с тобой, - Вика высунула лохматую макушку и глаза из-под одеяла, когда муж на цыпочках пытался выскользнуть из спальни.
- Мы?
- С Сергеем, - зевая, она села в постели, грациозно потянулась. - Твой Прокопенко проболтался, что ты едешь к Храму Ночи, а Сергей так и подпрыгнул. Оказывается, известие об этой внеземной постройке уже взбудоражило интерес.
- Это не внеземная постройка, а обычная пещера. Ты прекрасно знаешь.
- А вот и нет. Историки были? Доказали, что разумные существа здесь не причем? А значит, все возможно.
- Я представляю, что он там сочинит, - пробормотал Максим. Почему-то упоминание журналиста с утра пораньше не доставило удовольствия. - Если едешь, собирайся. Ждать не буду.
Вездеход ТИ-28 резво двигался на юг по темной заиндевелой равнине. Рассвет только через час, и за это время вполне можно добраться до Лабиринта Ночи - начала невероятных каньонов Долин Маринера.
С месяц назад на самом краю резко обрывающейся тектонической плиты какой-то любитель фантастики обнаружил загадочное сооружение. И с тех пор по марсианским городам ползут самые разные слухи о Храме Ночи. Как выясняется, они уже достигли и Земли.
- Так вы хорошо знаете эти места? - расспрашивал репортер из-за спины.
Он все порывался встать и подойти поближе, поскольку шум двигателя заглушал ответы ведущего машину Максима, но тот не разрешал.
- Можно на "ты". Бываю по выходным.
- Максим помогает исследователям составлять почвенную карту равнины, - пояснила Вика, когда муж в очередной раз замолчал. - Северный берег Лабиринта Ночи признан лучшим местом для создания первого посевного поля после окончания терраформирования. Уже сейчас в Долинах Маринер начали появляться открытые водоемы. А когда воздух будет пригоден для дыхания и окончательно прогреется, вода перестанет замерзать за ночь. Тогда можно будет приступать к обработке почвы, но для этого надо знать точный ее состав и заранее подготовить все необходимые материалы.
- Это поразительно, - восхитился Сергей. - Осталось подождать чуть-чуть - и мертвая планета станет цветущим садом!
Максим закатил глаза, пользуясь тем, что ни жена, ни ее одноклассник не видят. Чем дальше, тем меньше ему нравилась их вдохновенная беседа.
- Мы еще только приступили к работе, - возразил он, но журналиста не смутил.
- А ты помогаешь исследователям на добровольных началах? Безвозмездно? Я непременно сделаю об этом сюжет.
- Нет. Возмездно. Я получаю от этого удовольствие, - буркнул Максим.
Сергей вежливо рассмеялся, давая понять, что оценил шутку.
Тщательно проверив кислородные маски и застегнув термокомбинезоны, они выбрались наружу, под звездный купол ночи. Двигатель Максим глушить не стал: Фобос и Деймос уже ушли за горизонт, и без света фар стало бы совсем темно. Но волноваться не о чем: восточный край неба заметно светлел. Скоро оттуда выберутся десятки марсианских солнц.
Шли не торопясь. Снег и песок скрипели под тяжелыми рифлеными подошвами, в изломанных утесах каньона завывал ветер. Непроглядная чернота неба постепенно наливалась синевой, обещающей скорую голубизну.
Внезапно впереди проступили массивные контуры, и Максим включил переносной фонарь.
Слышно было, как изумленно ахнул Сергей. Даже Вика восхищенно втянула воздух, хотя уже видела Храм. Максим улыбнулся, гордясь произведенным эффектом, словно сам принимал участие в его создании.
Храм Ночи, вероятно, когда-то был возвышающейся над многокилометровым обрывом скалой. Но некие силы - то ли руки канувших в вечность марсиан, то ли силы природы - потрудились над ней, превратив в переплетение причудливых арок, колонн, террас. Базальт стен и перекрытий за сотни тысяч, а то и миллионы лет выветрился, истончился, образовав "окна" и "двери", ступени, открытые галереи. В породе было немало твердых слюдяных и самоцветных включений, и теперь камень, будто дикобраз, щетинился заостренными иглами. Прозрачные слоистые плоскости, отполированные временем, ловили дрожащий луч фонаря и рассыпали брызги разноцветной радуги, словно искры, о которые можно обжечься, стоит неосторожно коснуться пламенеющей скалы.
Зрелище было настолько величественным, что даже скептик Максим порой сомневался, что Храм появился без участия таинственных, неведомых землянам сил.
Но вот первое маленькое солнышко горошиной выкатилось из-за нагромождения гор Фарсиды, и стало понятно, что дело не только в самом камне. Поверхность удивительного сооружения с восточной стороны покрывал пушистый слой вытянутых кристаллов инея. Холодное белоснежное обрамление превращало сооружение в волшебный чертог, в котором не отказалась бы жить и Снежная Королева.
Максим выключил ненужный фонарь.
Вика уже прошла первую арку, и блики солнечного света облили затянутое в комбинезон тело, засияли в мягких каштановых волосах. Она коснулась перчаткой изогнутой стены - ледяная пыль снежинок медленно полетела куда-то внутрь пещеры.
- Не нужно разрушать узоры, - попросил Сергей, снимая на пластинку двумерной камеры, - это так красиво.
- Ничего страшного, - успокоил Максим. - Иней все равно растает через два часа. Но к завтрашнему утру намерзнет вновь.
Уже четыре солнечных шарика поднялись на небо, заметно потеплело. Снег на открытых площадках перестал скрипеть, потемнел. На стрелках инея повисли капельки-слезы. От яркого света сияние Храма начало бледнеть. Теперь были видны просто выступы и прожилки в толще выветренного базальта, нанесенный ветром песок в складках породы.
- Теперь я понимаю, почему он назван Храмом Ночи, - сказал Сергей. - Завтра надо обязательно подготовить сценарий и приехать с комплектом камер, снять объемную картинку.
- Тогда без нас. Я завтра на другом участке.
- Без тебя, - поправила Вика, подходя. - У меня выходной, и я обязательно поеду. Ничего, найдем другого водителя.
- А ты зачем? - не выдержал ее муж.
- Да ведь это жутко интересно! Я никогда не видела съемок телепередачи. Не пропущу ни за что, если, конечно, ты не против, - она повернулась к Сергею. Тот поспешил заверить, что, разумеется, будет счастлив.
Максим скрипнул зубами и пошел к вездеходу.
Бывшие одноклассники появились через несколько минут, когда Максим раздраженно тыкал в клавиши бортового компьютера.
- Всегда мечтал увидеть своими глазами двенадцать солнц. Интересно, смогу ли я угадать, где настоящее?
- Давай!
- Вот это.
- Нет, это спутник.
- Это.
- Не угадал!
- Наверное, это?
Вика азартно рассмеялась:
- Нет. А представляешь, что будет, когда их станет в два раза больше? Марс забудет о том, что такое тень. И днем собранный ими солнечный свет сможет прогревать атмосферу настолько, что вода перестанет замерзать. На планете вновь появятся моря, реки, ручьи. Лабиринт Ночи станет большим озером с островами, и его воды можно будет использовать для орошения. Представляешь, вот эта красная пустыня, по которой мы приехали, станет первым засеянным полем на планете!
- Конечно. Я здесь именно для того, чтобы рассказать о будущих марсианских нивах человечеству.
Максим встал и зло пнул водительское кресло.
- Прошу прощения, что встреваю. Боюсь, у нас возникла проблема.
- Да? - спросил Сергей, как ему показалось, недовольно. Еще бы, отрывают от такой приятной беседы.
- Что-то с двигателем. Странный звук, и термодатчик показывает перегрев.
Вика протиснулась между креслами:
- Ты запустил тестовую программу?
- Компьютер считает, что все в порядке. Но я ему не доверяю. Вездеходы ТИ старые, прибыли с самой первой партией, и теперь электроника часто сбоит.
- Что теперь? - встрял Сергей. - Будешь чинить? Не хотелось бы время терять.
- Не буду. Я агротехник, а не механик, и в движках ничего не понимаю. Помнится, в случае перегрева мне советовали уменьшить нагрузку и идти на минимальной скорости. Так что давайте.
- Что?
- Разгружать. Все оборудование, аккумуляторы, запас еды и воды, баллоны с воздухом. Оставим себе один на всякий случай. Ничего страшного, на днях заскочу и заберу.
Наверное, на Земле с разгрузкой возились бы долго и под конец свалились с ног, а здесь ничего, за час управились. Вот только непривычно маленькая скорость, с которой вездеход полз в город, несказанно бесила Максима. Его жена и Климовский опять увлеклись разговором.
- ТИ - это не модель, просто серия бортовых номеров "Тихов Исследовательский", - рассказывала Вика. - Есть еще ТЗ - заводские и ТП - перевозки. Но замену старым ТИ ждем уже давно. Обещают.
На время Максим отвлекся, следя за неровным гулом. Что это старик 28-й удумал, с утра ведь все нормально было. Когда вновь прислушался, говорили о другом.
- Знаешь, какая у нас с Максом мечта? Посадить на Марсе виноградник.
- Виноградник? А почему именно...
- Понимаешь, сейчас в Тихове вино делают из привезенного с Земли концентрата. Это не очень вкусно. А натуральное - роскошь. Представляешь, возродилось устаревшее понятие, о котором мы уже начали забывать. Но легко выкинуть из обихода смысл этого чисто капиталистического слова, когда доступность вещей превращает их в обыденность. Зачем, скажем, мне вилла на берегу Эгейского моря, если я в любой момент могу поехать на берег любого моря, поселиться в гостинице с полным комплектом удобств, и проживать хоть весь отпуск? Зачем мне обременять себя необходимостью заботы о чистоте в мое отсутствие, поддержании в порядке сада, исправности кухонных роботов? Мотаться туда, тратить время и силы? Или произведения искусства, которые можно прекрасно осмотреть в музее, зачем-то держать дома в сейфе, нанимать охрану, бояться, как бы их не украли. Бессмыслица.
- А как же ювелирные изделия, брендовые наряды? Их ведь покупают, платя огромные деньги. И коллекционеры.
- Ну да, - Вика засмеялась. - У меня тоже есть пара сережек и колечек. Но не чемодан - все сразу не наденешь. Одержимость вещами - это болезнь, ее надо лечить. Но я, кажется, отвлеклась. Так вот, самые обыкновенные предметы или продукты не должны быть роскошью, это неестественно, и сразу создает ненормальную животную тягу. Запретный плод сладок. Я вчера замечала, как некоторые выпивали бокал за бокалом, словно им и впрямь нравилось. Так вот, я хочу, чтобы хорошее марсианское вино из роскоши превратилось в обычную социалистическую вещь.
Сергей усмехнулся:
- Марс пока далек от Земного совершенства. Разве только вино здесь роскошь?
- Не только. Но это тот вклад, который можем внести мы, агротехники. Остальным будут заниматься другие специалисты - и, я уверена, однажды добьются успеха!
- А что, отличная мысль. Из нее можно сделать еще одну прекрасную зарисовку. Я сниму сюжет с тобой в главной роли.
- Правда? Я так рада!
Максим сердито фыркнул за штурвалом. Такое приятное течение разговора вновь свернуло не в то русло.
По возвращении Вика повела Сергея знакомить с городом. Оба исчезли даже прежде, чем Максим успел дописать рапорт о перегретом двигателе.
Вечером жена щебетала и строила планы на завтрашний день, а Максим все больше мрачнел. И почему его так раздражает этот журналист?
- Давай завтра останемся дома.
- Дома? - темные брови жены изумленно приподнялись. - Зачем?
- Мы давно не бывали вдвоем.
Она засмеялась.
- Мы уже год вдвоем. К тому же непрерывно будем вдвоем еще четыре года - и на работе, и дома. А завтра я хочу посмотреть то, чего никогда не видела.
- И сняться в телепередаче?
- Почему бы нет?
- Это в тебе говорит тщеславие.
Вика вспыхнула.
- Ну, знаешь... Я прежде не замечала в тебе такого.
- Чего?
- Самовлюбленности, - она резко захлопнула за собой дверь.
Он всю ночь ворочался на своей половине кровати, мучаясь раскаянием. А когда решился попросить прощения, оказалось, что уже утро, и Вика умчалась на встречу с репортером. Снова появилась злость. Хотелось бы знать, они поехали вдвоем? Или еще кто-то?
Оставаться дома не имело смысла. Максим спустился в ангар, взял другой вездеход. 28-го не видно - наверное, в ремонте.
Работа, как всегда, увлекла, хотя в ней не было ничего особенного. Взятие проб грунта на разной глубине, экспресс-анализ, внесение данных в планшет, который постепенно, точка за точкой, вычерчивал карту равнины. Дел много, необходимо обработать площадь около пятидесяти тысяч гектаров. Далеко не каждый участок вообще пригоден для земледелия, по крайней мере, на начальных этапах. Но к тому времени, как карта будет составлена, на марсианские небеса выплывут десятки зеркальных спутников, прогревающих атмосферу, и можно будет готовить мертвые земли к встрече с первыми живыми организмами.
Как ни хотелось оставаться в привычном плавном течении мыслей, из глубины сознания настойчиво возникали противные булавочные уколы. Не давали покоя попытки представить, чем сейчас заняты Вика с Сергеем.
Почему-то вспомнилось, как делал ей предложение. Может, если бы не Марс, еще нескоро решился. А в тот день, когда узнал положительный ответ на свой запрос, был так переполнен эмоциями, что отважился крикнуть с порога: "Едем вместе! Выходи за меня!"
Теперь появилась мерзкая мыслишка: а что, если она согласилась ради Марса? У семейных пар всегда преимущество при колонизации: по мнению психологов, они проще адаптируются к новизне обстановки...
Темное это чувство - ревность. Каждый жест кажется подозрительным, в каждом слове ищешь намек. И затягивает все больше, как в трясину. Как в запутанный, безвыходный лабиринт.
Двенадцать маленьких солнц катились к закату, когда запищал зуммер срочного вызова. Максим нажал кнопку.
- Внимание всем, находящимся в окрестностях Тихова. Около шести часов назад состоялся последний сеанс связи с вездеходом, бортовой номер ТИ-28. Последний час транспорт на вызовы не отвечает. Сигнальный маяк не работает. Координаты с последнего сеанса связи...
- Как ТИ-28? - изумился Максим. Набрал номер ангара. - Саныч, в чем дело? Я тебе вчера оставлял рапорт о неисправности 28-го. Почему он сегодня оказался в рейсе?
- В самом деле? - смущенный голос. - А, да, есть запись в журнале. Не заметил. Но компьютер при проверке показывал норму.
- Ну ты, блин... раззява. Кто там хоть поехал?
- Да картографы, Прокопенко с Гизеевым. Слушай, еще твоя жена с журналистом и оператором, новенькими, не помню, как их.
Сердце стукнуло и замерло.
Максим вдавил педаль газа в пол.
Мысли бестолково метались.
"Надо было ей ехать... Обязательно настоять на своем".
"Отлуплю. Привяжу дома к табурету".
"Дурак ревнивый... Отпустил одну..."
- Вижу ТИ-28, - раздалось из коммуникатора, - что-то не так. Дверь открыта, вокруг никого. Да двери вовсе нет! Валяется метрах в двадцати. Сейчас посмотрю поближе.
Внутри все перевернулось. Руки судорожно сжались на штурвале.
Координаты привели на край Лабиринта Ночи, километрах в пятнадцати от Храма.
Подъехал в сумерках. Земля уже покрылась ночным инеем, но видно было хорошо. Слишком хорошо.
Вездеход выгорел изнутри - это понятно даже не заглядывая в черный провал на месте бывшей двери. Сама машина цела; мелкие обломки валяются только со стороны дыры.
- Послушай, не ходи туда, - встретил кто-то на полпути. Максим смотрел на человека и не узнавал, хотя, наверное, видел каждый день. - Мы сами все сделаем.
- Похоже, сдетонировали запасы кислорода, - раздалось из черного проема. - Сколько раз просили: меняешь баллон - закрути кран в старом. Нет, все на авось. Обычно утечка значения не имеет, но если двигатель и впрямь был неисправен, искрил... Сперва рванули остатки в пустом, потом, видно, зацепило полные.
Что он там болтает? Максим не понимал.
Говоривший выбрался наружу, безуспешно пытаясь отереть пот с лица, закрытого маской. Увидел Максима, запнулся. Потом сказал совсем другим тоном:
- Прости, парень. Живых там не осталось.
Эта фраза проникла в оглушенный мозг, но не вызвала ожидаемого горя. Нет. Это невозможно.
- Держись, - кто-то положил руку на плечо. Максим не заметил.
Стоял на том же месте, тупо глядя в черноту.
Нет, так нельзя. Ты можешь собраться.
Единственный выход - не допускать осознания.
Того, на что они все намекают, быть не может. Просто не может.
Значит, надо думать.
Итак, с самого начала. Что здесь делал вездеход? Вроде бы ничего интересного вокруг нет. Максим сделал несколько шагов, обходя страшный остов по широкой дуге.
С высоты обрыва хорошо просматривался Храм Ночи на фоне головокружительной глубины каньонов. Теперь ясно: Сергей снимал панораму Лабиринта.
Но если так - значит, пассажиры должны находиться снаружи в момент взрыва?
Тогда объясняется и сорванная дверь: она была открыта. Иначе, скорее всего, вылетели бы стекла иллюминаторов.
И ни один не захватил ручного передатчика? Как всегда, об опасности никто не думает, пока беда не случается.
Но где же искать? Прошло семь часов, может немного меньше. На такое время кислорода в маске не хватит. В обгоревшей машине нет ничего, но уходить от нее глупо. Вокруг - мертвые равнины и скалы. До города пешком не добраться, а вероятность помощи все-таки выше на месте аварии.
Однако если б выжившие остались на месте, тела уже бы обнаружили... Значит, ушли. С какой целью?
И вдруг он понял.
Сломя голову ринулся к своему вездеходу, прыгнул на сидение. Едва успев задраить дверь, рванул с места. Пятнадцать километров - это не больше трех часов ходьбы. Кислорода должно хватить. Если только баллоны были новыми.
К черту все "если". Они дошли. Вика дошла.
Заставлял себя только не набирать максимальную скорость. Если наскочить на валун, лучше не станет. Двадцать минут пути вдоль кромки Лабиринта Ночи казались двадцатью часами.
Вот и Храм. Сверкает и переливается холодным отраженным светом фар.
Выскочил наружу, едва не забыв о маске. Она мешала дышать, кричать. Втянул воздух и содрал пластик с лица.
- Вика-а-а!
Чтобы вдохнуть, пришлось снова прижать маску к лицу.
Ворвался в заснеженную пещеру. Впереди - свет. Не мертвый слюдяной блеск. Желтый луч фонаря.
- Вика!
Четыре фигуры в комбинезонах с надписью "СССР" сгрудились вокруг маленького источника света. Самая маленькая кинулась навстречу, повисла.
Сумасшедшее напряжение лопнуло, как мыльный пузырь. Задрожавшие ноги подкосились, но это уже не имело значения.
Разве может быть на свете что-то важнее?
Все, все остальное - пыль.
Он готов был обнять каждого: Мишу Прокопенко, Сергея, незнакомого оператора. Просто за то, что живы.
Только спустя минуту осознал, что жена и остальные что-то говорят.
- Михаил ранен, чиркнуло железкой, у тебя же есть аптечка?
- Вовку Гизеева жаль, был в вездеходе.
- Ну что так долго? Холодно ведь, - это Вика.
Максим с трудом заставил себя вникнуть и ответить хоть на что-нибудь:
- Так вас еще найти надо было. Почему никакого сообщения не оставили?
- Не нашли, на чем написать. Но мы нарисовали на земле стрелку, куда пошли. Не заметил, что ли?
Он покачал головой. К моменту обнаружения сгоревшего вездехода снег уже засыпал все углубления.
- Не важно. Я знала, ты быстро догадаешься, что мы пошли туда, где лежат вчерашние припасы. И приедешь. Даже не волновалась.