В дымном, нервном утреннем потоке переполненный автобус скорее эпилептически трясся, чем двигался. Дремлющие пассажиры покорно дергались в такт. Пробка. Дорожные работы, авария или сломанный светофор. Неужели я опоздаю в первый же рабочий день? Но кто бы мог подумать, что полутора часов не хватит на дорогу в промзону, расположенную в ж... Далеко за кольцевой, короче.
Съезд с проспекта тревожно мигал проблесковыми маячками. Теснились машины скорых и ГАИ, а дальше, за желтой лентой, россыпью стекла и радужными лужами лежало мятое железо... По автобусу прокатился вздох ужаса; одни вытянули шеи, выглядывая из запотевших окон, другие заохали, запричитали. Я отвернулся. Не повезло кому-то. Скоро будет в новостях.
Наконец автобус свернул на шоссе. За левой обочиной расстилался залитый молочным туманом пустырь, едва виднелись стебли бурьяна и убегающие во мглу тропинки. На горизонте темнел лес и толстые трубы-градирни ТЭЦ. Справа потянулись бетонные заборы, элеваторы, разобранные подъемные краны, стальные конструкции. Недостроенные здания, затянутые зеленой сеткой, перемежали аккуратные сборные корпуса. Из-за строения без стекол в окнах длиной с автобусную остановку выглядывал блестящий ангар логистического центра. Суетились грузовики, рычали трактора.
Я разглядывал промзону без энтузиазма. Трудно поверить, что это - все еще город. А не декорации к фильму о постапокалипсисе. Возможно, Антоха был прав, когда крутил пальцем у виска, перекрикивая музыку выпускного вечера:
- Ник, у тебя что, крыша набекрень?
- Иди ты... Где еще мне после ВУЗа работу предложат? Кому нужны юристы без опыта?
- Ну не завод ЖБИ же! Зарплата - копейки, да еще и Шабаны.
- Знаешь что!.. Посмотрел бы я на тебя без дядькиных связей. Не все такие везунчики. Поработаю года два и свалю.
- А чертовщины, так понимаю, ты не боишься.
- Какой чертовщины?
Антоха хмыкнул:
- Не слышал? Странно. О промзоне чего только не пишут. И вещи там пропадают, и люди. Машины сами собой едут, компьютеры печатают просьбы о помощи...
- Тьфу. Не хватало всякому бреду верить. - Я отмахнулся и хлебнул пива.
- Ну, как знаешь...
Он залпом допил свое и двинулся к танцполу. По случаю получения дипломов девчонки с нашего потока отплясывали так, что знай успевай челюсть подбирать. Куда только делись строгие пучки волос, очочки и пиджачки.
Я почти с завистью следил, как Антоха вклинился в круг, полуобнял за талии высокомерную отличницу Иру и черноволосую колючку Майю. Как это ему удается? Там шуточка, здесь смелый комплимент - и гляди ты, любая девчонка достает ручку чтобы написать телефончик... А мне проще вагон угля разгрузить, чем подкатить к этим, например. Кажется, я тоже шутить умею, да и сам, вроде, ничего - но о чем с ними говорить, не представляю, хоть тресни! Ирку пригласишь на танец - пойдет, но на вопросы будет отвечать односложно, а анекдотам улыбаться так, будто мечтает, чтобы ты, наконец, заткнулся.
А Майю и приглашать-то мало кто отважится - разве что, Антоха. Вообще-то, я не в восторге от таких девчонок. Короткая лохматая стрижка, черные стрелы до висков, подбородок с ямочкой, джинсы и кеды, цепочки-амулеты. Всегда сама по себе. Послушает - и не ответит, только насмешливо улыбнется. Вот всякая охота болтать и отпадет...
На остановке почему-то вышел только я. Перебежал участок дороги, который, видимо, забыли заасфальтировать, перепрыгнул лужу - на брюки брызнуло грязью. Самый приличный костюм! Промзона, блин.
Двухэтажный административный корпус встретил безлюдьем на проходной. Тяжелая стеклянно-стальная дверь неохотно впустила в полутемный вестибюль. На мое появление обратили внимание разве что фотографии на доске почета. А где же суровые тетечки в униформе, которые ежедневно изучают пропуска даже у тех, кто работает двадцатый год?
За десять минут ожидания я обнаружил, что телефон не ловит сеть, раз сто подергал запертую дверь под названием "Отдел кадров", заглянул в окошко с табличкой "Табельное бюро", постучал по всем поверхностям. Но в помещении так никто и не появился, только хлопнула от ветра входная дверь. Плюнув, я нырнул под перила турникета и побежал вверх по лестнице.
Шаги гулко отдавались в пустых пролетах и коридорах. Только мои шаги.
Кабинеты, в которые я заглядывал по пути, печально шелестели взвивающимися от сквозняка листами бумаги или жужжали принтерами. Но ни одного человека...
- Куда вы все подевались? - бормотал я. Может, происходит что-то необычное, что заставило работников бросить дела и побежать... Самоубийца сидит на крыше? Или пожар в подвале? Или милиция накрыла банду расхитителей цемента и ведет перестрелку в дворе? Не начинать же верить в Антохину чертовщину!
Наугад я побрел вниз, на приглушенный гул работающих станков. В цехах-то люди найдутся. Хотя бы спрошу, что происходит.
В коридоре, похожем на туннель, над головой змеятся коробы вентиляции, жгуты проводов. Встречаются поцарапанные двери каких-то кладовых, электрощитовых... Внезапно стоявшая в углу грузовая тележка тронулась с места и покатила навстречу. Когда она проезжала мимо, я машинально протянул руку и остановил. Но стоило шагнуть дальше, тележка вновь поехала по коридору. Я с недоумением посмотрел ей вслед и побрел дальше.
Огромная створка цеховых ворот с силой захлопнулась перед самым носом.
- Глаза разуй, козел! - крикнул я в сторону пульта управления, раздраженно и в то же время обрадованно, что есть, на кого накричать от раздражения. Ведь кто-то нажал рычаг. - Эй, ты!
Никто не отозвался.
- Да чтоб тебя! - рявкнул я, потеряв терпение, и бросился к лесенке на площадку перед пультом. - Вы что, издеваетесь? Дурдом какой-то, а не завод!
Я осекся, обнаружив пустую площадку. Мою истерику никто не слышал.
Тяжело дыша, переключил рычаг. Ворота послушно разъехались, открывая шумный, пахнущий железом и смазкой зев. С невольным холодком в сердце я переступил порог цеха - и застыл, не веря собственным глазам.
Станки высотой в мой рост резали арматуру, брызжа искрами во все стороны. Автопогрузчик вез ящики на поднятых манипуляторах. С кран-балки опускался крюк, готовясь подцепить штабель бетонных плит.
И все это происходило без участия людей.
- Х-х... - Даже не знаю, что я собирался сказать.
Этого не может быть.
Глюки! Но от чего?
Наверное, какая-нибудь авария, выброс ядовитого газа, поэтому из офиса всех эвакуировали. Точно! Я надышался, и теперь мерещится черт знает что!
Я попятился, сперва медленно, и, наконец, бросился бегом. Ворота с грохотом захлопнулись за спиной.
Пулей вылетел через проходную на улицу. Дул сырой ветер с примесью выхлопов. Я несся к остановке, не обращая внимания на грязь и накрапывающий дождь. Скорее отсюда!
Не хотел больше удивляться и вообще думать, запрыгнув в безлюдный автобус. И даже тогда, когда обнаружил пустое водительское кресло перед рулем и педали, которые двигались сами по себе. Хрен с ними. Неуклюжий транспорт тарахтел в сторону города, и это единственное, что меня сейчас интересовало. К черту промзону! Прав был Антоха, поищу другую работу. Среди людей, блин, как минимум!
Я не понял, как оказался прямо посреди дороги, глядя вслед уезжающему автобусу. А главное - каким чудом выскочил из-под колес бетономешалки. Свалился в мокрую траву обочины, почувствовал заскрипевший на зубах песок и застонал от бессильной ярости. Глюки не отпускали.
Пришлось встать и идти. Главное - выбраться из кошмара, с остальным разберусь позже. Не так уж далеко до жилых кварталов, вон они, виднеются за пустырем.
Я старался смотреть под ноги, чтобы не угодить в яму, которых полно вдоль разбитой обочины. И чтобы не видеть пустые салоны проносящихся мимо машин: от этого начинало подташнивать.
Пока не понял, что уже обходил трещину в асфальте, похожую на паутину с сидящим в центре пауком, и, кажется, не однажды. Вздрогнув, поднял голову. Ну да, вот она, кособокая елка на краю большой лужи. В воду я в первый раз наступил, зачерпнув ботинком мокрого и холодного, а во второй и третий пробирался по раскисшей глине, держась за колючие ветки, чтобы не съехать в кювет.
Через метров пятьдесят на дороге стояла такая же ель. И через сто - за серой дымкой дождя виднелся искривленный силуэт.
Панельные девятиэтажки возвышались на горизонте, как и полчаса назад.
- Мама, - пробормотал я, тупо уставившись на обшарпанное здание с выбитыми окнами на другой стороне улицы. Я видел его по дороге в проклятую промзону, но тогда у него были начало и конец. Сейчас казалось, что здание замкнуто в кольцо, а я как на привязи бессмысленно кружу рядом.
И тут меня проняло до печенок. Помнится, я бежал, считая кривые елки, падал, вставал, снова бежал, пока какой-то пикап не поддал мне вскользь, отшвырнув с проезжей части. Старался на ходу запрыгнуть в кузов грузовика, прицепиться к трактору, даже хватался за ковш экскаватора - но всякий раз оказывался вновь на дороге, а машины уезжали дальше. Потом, задыхаясь, брел назад - и тогда кривые елки уступали облетевшим кустам, здание с другой стороны улицы переходило в разномастные заборы: путь в глубину промзоны был открыт. Я пытался пересечь болотистый пустырь напрямик - через бурые кочки и заросли бурьяна - но там на пути вставал один и тот же камень с желтым моховым пятном. Без особой уже надежды забирался в длинное здание через окно, выламывал куском арматуры одну и ту же облезлую синюю дверь. Лез куда-то еще, через поломанные ограждения, груды мусора, наваленные бетонные плиты...
Осознал себя сидящим на ящике возле стройплощадки - замерзшим, голодным и выбившимся из сил. Мозги устали от паники и, вроде, включились. Следовало решать самые срочные задачи, а именно: поесть, передохнуть и подсушить одежду.
Оказалось не так уж сложно. В бытовке строителей работал калорифер, в углу имелся чайник, банка растворимого кофе и коробка твердого, затхловатого печенья.
Я развесил на батарее жалкие тряпки, которые когда-то были костюмом, куртку, носки и ботинки. Переоделся в обнаруженные джинсы и свитер - они пахли требующим душа чужим телом, но были сухими и пришлись почти впору.
Глотая отвратительный кофе, который почти не заглушал вкус лежалого печенья, я смотрел в окно и пытался думать, что делать дальше. Не получалось. Разум отказывался понимать, что происходит.
Неожиданно дверь открылась и закрылась. На столе из ниоткуда возникло несколько исписанных листов. А потом с обогревателя исчез мой пиджак. Вот только что висел, и - нету. Я ахнул и бросился спасать одежду, сдергивая с батареи. Внезапно пиджак материализовался на полу, и тут же хлопнула дверь - словно невидимка испугался, бросил вещь и в ужасе убежал.
Я застыл, пораженный догадкой.
Люди никуда не делись. Они все здесь, спокойно работают, ездят на машинах, заполняют документы, роют ямы... Только я их почему-то не вижу, не чувствую, а они не замечают меня! Вещи же видны всем - пока кто-нибудь не возьмет их в руки. Тогда для тех, кто с другой стороны, они исчезают...
Первое, что пришло в голову: написать записку, хотя бы на одной из этих ведомостей: "Люди, спасите!" Я бросился искать ручку, но вскоре лихорадочный энтузиазм угас. Что Антоха рассказывал о Шабанах? Пропадают люди, предметы, появляются записки... Но все это так и остается детскими страшилками, в которые верят разве что бабушки у подъездов. Ни один из фактов не нашел подтверждения или объяснения. Меня будут искать - но кто знает, куда делся молодой парень? Загулял, до работы не доехал, чем рвать волосы, лучше думайте, мамаша с папашей, у какой подружки мог зависнуть! Ну а записки - мало ли кто их подкидывает, полтергейстов не бывает...
Неужели я пленник промзоны на всю оставшуюся жизнь?
Сжимая в объятьях недосохшую одежду, я бегал по захламленной комнате и скрежетал зубами от бессилия.
Как вдруг заметил сквозь забранное решеткой окно человека.
Крепкий лысоватый мужчина средних лет в черной куртке стоял на краю недавно вырытого котлована. На плече он держал инструмент, напоминающий грабли с длинными, загнутыми в разные стороны зубьями.
- Эй! - крикнул я. Голос сорвался.
Швырнув тряпье, я бросился наружу. Выскочил под дождь, поскользнулся в грязи и со всех ног кинулся к человеку:
- Стойте! Подождите!
Больше всего я боялся, что лысый, который повернул свои грабли и шуровал ими в яме, тоже меня не заметит. Но он обернулся, фыркнул и спросил:
- Чего босиком, жарко что ли?
- Помогите! - выпалил я, задыхаясь - и растерялся. Что ему сказать? Он занят своим делом - а тут выпрыгивает полуодетый парень и начинает нести бред! Посмеется и скажет: до чего наркота доводит.
Мой растерянный взгляд упал на котлован - и я опешил. Чуть ниже поверхности земли шло движение, казалось, слои почвы бесшумно вращаются в разные стороны. Но странная субстанция не имела отношения к земле. Полупрозрачный вихрь в форме сужающейся книзу воронки слегка покачивался, прихватывая горсти песка и втягивая куда-то вниз, как в разинутую пасть.
- Что это?
Лысый изменился в лице:
- Так ты не парень Захара? Новичок?
Он бросил "грабли" и выхватил из кармана... пистолет! Я попятился. Никогда не приходилось видеть оружия, но почему-то не сомневался: пистолет настоящий.
Почему? За что?
Надо было бежать, но ноги не слушались. Я только по-рыбьи открывал и закрывал рот, пока дуло поднимало на меня свой черный бездонный зрачок, готовясь выпустить нечто чудовищное, невероятное... Кошмар продолжался, делаясь все страшнее, но ведь это только кошмар, который никак, никак имеет права закончиться настолько быстро и глупо!
Выстрел грохнул в тот миг, когда в лысого с рычанием врезалось черное чудовище. Человек ахнул, взмахнул руками и пропал внутри ямы. Всосанный вихрем, он исчез внизу. А ревущий как разъяренный бегемот монстр оказался грязным, потрепанным "Ситроеном" без глушителя.
Пока я пытался понять, жив или уже умер, из машины выскочил водитель с такими же "граблями", как у моего почти-убийцы. Но этот оказался постройнее, одетым в джинсы, камуфляжную ветровку, и вообще - девушкой.
- Майя, - вяло констатировал я. - Теперь ясно, что я сплю.
- Какой еще сплю, придурок, - сердито буркнула она. - Не успел попасть в Изнанку, а уже вляпался. Чего тебя понесло к захаровцу, спрашивается?
- Какому захаровцу?
Не отвечая, Майя подошла к яме и осторожно сунула туда "грабли". Когда они соприкоснулись с веществом смерча, по растопыренным "зубцам" побежали искры, раздался слабый треск, словно рвалась ткань.
- Смотри.
"Грабли" подцепили край воронки, отгибая, как кусок пластичного теста. Внутренняя часть напоминала выпуклую линзу, сквозь которую просматривалась часть улицы, запруженная людьми и автомобилями - словно я смотрю сверху. Сквозь желтые кроны лип виднелись эвакуаторы. Майя протянула инструмент и тронула нижнюю часть вихря. Картинка переместилась вправо: стал виден перекресток, с которого убирали разбитые автомобили, залитый кровью асфальт, обгоревшие тряпки и желтая листва в лужах. Прохожие ежились от пронизывающего ветра, а может, от вида страшных обломков, в которых не могло остаться ничего живого.
- Это же поворот с проспекта на Шабаны! - узнал я. - Я видел эту аварию!
И тут я заметил лысого, который ничуть не пострадал после удара "Ситроеном". Оглядываясь, он пробирался через толпу зевак в сторону знакомого мне пустыря.
- У нас не так уж много времени, - мрачно заметила Майя. - Хотя...
Она ловко сунула "грабли" прямо в центр воронки. Я не понял, что произошло, но одна из "скорых" внезапно сдала назад - и задела лысого. Тот упал, из машины выпрыгнули встревоженные медики. Водитель схватился за голову, а санитары быстро подняли пострадавшего и загрузили на носилки.
- Вот так, - зло усмехнулась Майя, - попробуй на своей шкуре, тварь! Жаль, что тебя не раздавили, как таракана...
Я опешил. Кто эта девушка, с чего я взял, что знаю ее? Ненависть сузила огромные черные глаза в щелки, губы превратила в белесую нить.
- Майя, что происходит?
Она не ответила, а может, не успела. Несколько фонтанчиков грязи с визгом проскакали по земле, и только потом донеслись звуки выстрелов.
- Быстро в машину, Никита, - закричала Майя, толкнув меня к "Ситроену".
Я бросился за руль, повернул ключ. Мотор взревел.
- Майя!
Она все еще стояла на краю ямы, торопливо орудуя "граблями": заворачивала края воронки внутрь, сминала прозрачную массу. В котловане искрило и шипело, а вихрь превращался в неопрятный комок.
Внезапно девушка охнула и выронила инструмент, схватившись за плечо.
Я газанул, лихо развернулся на пятачке глины, перегнувшись через сиденье, распахнул дверь:
- Садись!
Она упала в салон, и я вдавил педаль в пол. Машина рванула с места. Жестко тряхнув, выскочила через бордюр в проулок и помчалась по разбитой колее между заборами. Я понятия не имел, куда рулить, а Майя побелела до синевы и, кажется, никак не могла сфокусировать взгляд. Ее левый рукав потемнел и набух.
Нам повезло. Мы не уперлись в тупик, не свалились в канаву, не оторвали подвеску на первой колдобине. Через несколько рискованных поворотов "Ситроен" выскочил на дорогу, где влился в поток такого же старенького рабочего транспорта, снующего в промзону и обратно. Только с невидимыми водителями.
В боковом зеркале через пару минут появились машины преследователей: три или четыре. Потеряв нас из виду, они остановились на перекрестке. Я не знал, насколько им важно найти нас, но на всякий случай свернул за грузовиком в ворота завода бытовой техники и пристроился на стоянке среди сотни машин.
Майя выглядела неважно: она обмякла, почти потеряла сознание и только застонала в ответ.
Так, здесь должен быть медпункт. Я с трудом вытащил девушку из машины. Ее ноги подгибались, пришлось волочь на себе. К счастью, на стенах висели указатели с красным крестом. В облицованном кафелем кабинете стояла белая кушетка, стол и несколько застекленных шкафов с лекарствами. Не скажу, что умею делать перевязки, но кое-как перетянуть плечо сумел. Пуля задела верхнюю часть руки - насколько я слышал, такие раны не считаются опасными. Но может быть заражение: Майе нужно в больницу... А туда я ее доставить не могу - потому, черт возьми, что не могу выбраться с из проклятой промзоны. Или Изнанки?
Нюхнув нашатыря, Майя чихнула и открыла глаза.
- Мы ушли? - удивилась она, осматривая комнату. - Молодец, не ожидала.
Я придвинул стул и сел рядом:
- Ты наверняка умеешь выбираться в город. Значит, так. Сейчас я везу тебя к повороту, где начинается пустырь. Пересаживаешься за руль и едешь прямо в больницу. Можешь идти?
Майя посмотрела на меня, и я вынужден был отвернуться, чтобы под эдаким взглядом не забыть, о чем говорил. Да, это почему-то всегда со мной происходило. Еще в институте, который сейчас, кажется, был в прошлой жизни, а может, на другой планете.
- Ты больше не хочешь знать, куда попал?
- Потом, - твердо ответил я. - Давай руку.
Она насмешливо улыбнулась:
- Спасибо за отважную жертву, Никита, но это не поможет. Выйти можно только через один из Швов, а самый доступный я только что уничтожила. Погоди. Передохну, и пойдем искать другой.
- Шов? Тот смерч, что ли? - вздохнул я. Попытка сделаться каким-никаким героем провалилась.
- Да. - Майя повернулась на бок. Сбросила ботинки, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой кушетке. Сморщилась, задев плечо, и закрыла глаза.
Я немного посмотрел, как она дремлет, и, не зная, чем заняться, побрел по заводу. В приемной попытался включить телевизор, но тот показывал серую муть. Радио тихо потрескивало на всех волнах. Пусто.
Вокруг хлопали двери, работала техника, но это уже не волновало. В раздевалках рабочих я нашел стоптанные туфли подходящего размера, спецовку с оранжевым логотипом. Сполоснул в душевой грязные босые ноги, оделся. Двинул дальше. Я не знал, что ищу, и вообще не представлял, что делать. Голова, видимо, включила режим "перезагрузка". Грела лишь одна мысль: я не один. Майя все знает об этой чертовщине, она отдохнет и расскажет, как выбраться.
Неожиданно я почти наткнулся на приоткрытую дверь с надписью "Касса", за которой стоял большой стальной шкаф. Вошел. Ключи лежали на заваленном бумагами столе - и вдруг пропали. Раздался металлический скрежет, и сейф распахнулся. Там лежали перетянутые резинками пачки купюр.
Меня словно ударило по голове, да так, что рухнул на оказавшийся кстати стул, уставившись на ровные стопки.
Никто не видит меня. Никто не узнает, куда делись деньги.
Разве после всего, что случилось, я не заслуживаю компенсации материального ущерба? Одежда пропала, с работы уволят за прогулы. Да и морального вреда - будь здоров... Знаете, ребята, я в святые не записывался.
Вскоре в уме бродили совсем другие идеи. А почему, собственно, я должен бежать из промзоны? Есть и крыша над головой, и еда - вон как из столовой пахнет! - одежду тоже при желании можно добыть. Здесь живут люди, и не так уж плохо живут. Что-то же их здесь держит. Вон, лысый мог легко уйти через воронку, но вместо этого ковырялся граблями, что-то делал. Неспроста все. Не-ет, нельзя удирать, не выяснив, куда я попал, и какие это открывает возможности.
- Не знаю я, что такое Изнанка, - огрызнулась Майя. Она прихлебывала горячий суп, который я принес, но взгляд из-под лохматой черной челки заледенел. - Что ты хочешь услышать?
- Кто такие захаровцы, и что они делают с этими Швами?
- Ты идиот? - изумилась Майя. - Единственное, что тебе надо знать - как скорее попасть домой. Мало, что едва не пристрелили? Хочешь, чтобы бандиты довели дело до конца?
- По-моему, это ты меня за идиота держишь, - возмутился я. - Никуда не суйся, ничего не спрашивай, только вали отсюда, так? А сама-то зачем в промзону таскаешься? Только не говори, что в первый раз, не поверю. А бандитам что за польза в Изнанке? Это они устроили аварию на проспекте, через Шов?
Майя отставила миску с супом, глубоко вздохнула, потерла ладонями бледное лицо. Два фиолетовых ногтя обломаны, под глазами темные круги от размазанной туши. Пытается успокоиться, но плохо выходит.
- Никита, пойми, я хочу помочь. Захаровцы оберегают Изнанку от чужаков. Новички либо умирают, либо присоединяются к ним. Сбежать удается единицам! Если они будут знать тебя в лицо, найдут где угодно.
Майя говорила убедительно. Но меня сильно раздражал покровительственный тон. Будто я потерявшийся ребенок, которого надо успокоить, утешить и отвести за руку домой.
- Так ты захаровец или мертва? - съязвил я.
- Я пытаюсь им помешать!
- В чем?
- Они наемники, дурак! Не просто убивают людей, а устраивают конфликты, перевороты, обвалы, падения самолетов, топят суда, взрывают бомбы, развязывают войны! Автокатастрофа - семечки, видно, им нужна была чья-то смерть. Ты не представляешь, как легко это сделать с Изнанки - никто никогда не узнает, что это не несчастный случай!
Я вздрогнул. Но упрямство не давало прислушаться:
- А ты откуда знаешь? Пробовала?
- Блин! - не выдержала она. Нашарила ботинки, всунула ноги, потянулась за рюкзаком. - Знаю, о чем ты сейчас думаешь: с Изнанки можно урвать что-то для себя. А я-то надеялась, ты порядочнее! И умнее. Думаешь, ты первый? Вот скажи, - Майя выпрямилась, глядя сверху вниз: - ты, вообще, зачем живешь?
Борясь с противоречивыми чувствами, я смотрел, как она уходит. Но когда уже готов был броситься следом, в коридоре послышались тяжелые шаги. И вскрик:
- Никита, беги!
Я заметался, дернул окно, но оно не открывалось. Куда бежать?
Когда в комнату ввалились трое, я торчал посередине как жук, приколотый на булавку.
- Так и знали, что не утерпишь, - ухмыльнулся небритый рыжеватый дядька. - Даже у самых честных и благородных крышу сносит при виде халявного бабла, за которое никто не даст по ручонкам. И не доходит до вас, что кассир поднимет тревогу. Так что найти новичка в Изнанке - раз плюнуть. Милицейскую частоту можно и через Шов прослушать.
Майю втащил за локоть мужик с мощной челюстью. Услышав слова рыжего, она застонала:
- Ты украл деньги?.. Никита, только не соглашайся! Не становись одним из них!
- Заткнись! - Ее конвоир замахнулся было, но почему-то сдержался.
Давно стемнело. Я сидел на корточках в ледяном подвале, привалившись к стене. Стучал зубами, слушал завывания ветра, поглядывал на косую морось в свете фонаря - это все, что было видно в узкое окошко - и думал о том, как глупо вляпался.
Одна надежда: раз не убили сразу, значит что-то от меня нужно.
Не соглашайся. А что делать, подыхать, что ли?
Знать бы, что с ней. Это ведь я виноват, что нас схватили. Она предупреждала, а я...
Лезли настойчивые мысли о кассире. Скорее, кассирше. Лет пятидесяти, низенькая и полная. В трикотажном платье и туфлях с цокающими каблуками. Обязательно в очках, с завитой прической, суровая и немного занудная. Сейчас она ничегошеньки не понимает, комкает промокший платок и не может отвести глаз от строчек протокола, которые выводит следователь. И по кривой ухмылке понимает: не верит ни одному слову...
Изнанка - то же самое, что и обычный мир. Только с другой стороны. А значит, как и везде, за все кому-то приходится платить.
Поздно спохватился. Мальчишка, дурак! И правда: зачем ты живешь?
Наверное, этот странный мир назвали Изнанкой, потому что он показывает истинную сущность людей. Соблазн, перед которым ты станешь самим собой. Ни одна червоточина не спрячется.
Вспыхнула голая лампочка, свет ударил по глазам. Кто-то вошел, бодро насвистывая, бухнул на пол табурет и уселся.
Пока я промаргивался, гость - или хозяин? - закурил. Лет сорок пять, смуглый, с выдающимся раздвоенным подбородком. Похож на какого-то испанского актера, что ли? Под расстегнутым пальто строгий костюм, шарф небрежно перекинут через плечо. Смотрит странно, будто сквозь меня.
- Привет, - сказал он дружелюбно. - Я Захар.
- Здрасьте. - Я поднялся, разминая затекшие колени. Дрожь почему-то улеглась. Хотя должна бы усилиться.
- Как самочувствие?
Наверное, меня держали здесь так долго, чтобы посильнее напугать. И теперь я с радостью соглашусь на что угодно. Но я уже так устал, что, казалось, на все плевать.
- Как в подвале.
- Молодец, не трусишь, - кивнул он с деланным уважением. - Тогда сразу к делу. Мне нужны люди.
- У вас их как грязи.
- Да, конечно. Мышечной массы. А нужны люди с... э-э, назовем это воображением. И еще с... скажем, силой духа.
- Звучит красиво.
- Еще бы! Только такие способны создавать настоящие Швы.
- А, - почти с облегчением покачал головой я, - это я не умею.
- Ты просто не пробовал, - улыбнулся Захар. - Могут все, кто проник в Изнанку. Тебе не сказали? Ну-ну. Видишь ли, некоторые слишком тупы и ограничены, чтобы протянуть воронку дальше своего двора или ближайшего супермаркета. А мне нужно... Вот где ты бывал? Ездил летом на курорт? Экскурсии по Европе? Круизы по морю? Стажировка в Америке?
Я уставился на него. Смутно всплыли какие-то кадры из новостей: несчастные случаи, бунты, кажущиеся неожиданными и нелепыми конфликты. Черт...
- И много платят за революцию?
Захар рассмеялся:
- Тебе хватит. Итак, согласен поработать за хорошую плату? Дело несложное. Интеллектуальное. Захватывающее даже.
- А сами что? Воображением не блещете?
Хозяин погрозил пальцем и впервые посмотрел на меня в упор:
- Это не твое дело. Но так и быть: Швы отнимают много времени, а я человек занятой. Давай, решайся. И так потратил на тебя целых полчаса.
Я жалко шмыгнул носом. Насморк.
Угрюмо спросил:
- Что с Майей?
- С моей дочерью? - подмигнул он. - Все отлично.
У меня отвисла челюсть.
- Не знал? - Захар веселился. А я только теперь сообразил, кого мне напоминают эти черные глаза и ямочка на подбородке.
Равнодушие дало трещину.
Самое приятное в мире занятие - спать. Тепло, уютно, сны там интересные. А стоит только открыть глаза - наваливаются все проблемы разом. И хочется биться головой о стену, напиться яду, ну или, на худой конец, заплакать...
Битых две недели я торчал на недостроенной мансарде коттеджа на краю промзоны. Спал на надувном матрасе, жевал бутерброды, которые мне приносили развязные парни в дутых куртках. Часами пялился на керамическую мозаичную ящерицу, желто-красный полосатый флажок и магнитик с видом на Саграда Фамилия, разложенные на старом ящике. От меня ждали Шва в Барселону, и все настойчивее намекали, что пора бы уже. Я изучил каждую царапину на грустных старых сувенирах, но с каждым днем они все меньше напоминали о беззаботном солнечном городе. Они, как и я, неудачники, чье место теперь здесь: среди дымящих заводов, строек, раскисших дорог и ржавого железа.
Но самой бредовой выглядела идея, что я могу куда-то что-то открыть... Совет был один: сосредоточиться и протянуть туннель. Как именно? А хрен его знает. У всех по-своему, чужие способы не работают. Ищи.
Окно в желтых потеках монтажной пены показывало, как то прояснивался, то мрачнел дождливый октябрь. Во дворе, обнесенном высоким забором, мокли три яблони с неуместно красными плодами, рылись в грязи куры, да возле будки гремел цепью лохматый пес. И вместо Барселоны все время мучило бессмысленное любопытство: существуют ли эти куры с собакой лишь на Изнанке, как люди, или сразу в двух мирах, как вещи?
А потом я заметил Майю.
Едва узнал, потому что впервые видел ее без черно-фиолетового макияжа. Наверное, она пряталась за ним, как за глухой маской - а сейчас ей тоже пришлось стать собой: хрупкой, одинокой, но чудовищно упрямой девчонкой. Майя не походила на бандитскую принцессу. Из подъехавшего джипа ее, как пленницу, настойчиво повели к дому. На ходу она подняла глаза - и встретилась взглядом со мной.
Меня обдало ее отчаянным презрением. "Для чего ты живешь?" - прочел я по изогнувшимся губам.
Майя исчезла в доме, а я примерз к месту.
Что бы я ни делал - становится только хуже. Я виноват во всем! В том, что подставился под выстрел, что Майю ранили, что украл деньги, что попался, что согласился делать этот проклятый Шов, что оказался в Изнанке, наконец... Меня используют и презирают все, кому ни лень. А я, мальчик из интеллигентной семьи, привыкший слушаться и на отлично выполнять задания - я барахтаюсь как рыба на крючке, беспомощная и ничтожная!
Да какого черта!!!
Яростный удар кулаком по окну заставил хлипкую створку вздрогнуть.
Ну ладно! Я вам покажу!
Я не думал, кому и что собираюсь показывать. И, честно говоря, плевать.
За полчаса удалось начисто выковырять вилкой монтажную пену, выкрутить болты и вынуть раму. Нет, я не альпинист, но между бетонными блоками кладки кое-где оставались зазоры, достаточные, чтобы упереться подошвой и зацепиться пальцами. Всего-то второй этаж, а внизу палисадник со скукоженными кустами.
С высоты метров двух я все-таки сорвался. Кусты оказались коварнее, чем выглядели, расцарапали шею, руки и едва не высадили глаз. Ерунда. Осталось только перемахнуть забор и... Не слишком ли легко? Где подвох?
А подвох в том, что бежать некуда. Я заперт в промзоне, рано или поздно до меня доберутся. Видимо, поэтому и охраняют спустя рукава.
Значит, без помощи не обойтись. Вывод? Очень прост: Майя, которая где-то в доме. Без понятия, можно ли ей доверять, но выбора все равно нет. Раз так - давай сюда Майю.
Я протянул руку, схватил ее за запястье и дернул на себя.
Она подавилась криком и свалилась к моим ногам.
- Ты что? - На меня уставились огромные, круглые, темные, затягивающие глаза.
Но я не позволил себе в них утонуть:
- Быстро, делаем ноги! Ты со мной... маленькая разбойница.
- Какая я тебе маленькая разбойница! - возмутилась Майя. - Ты знаешь, каково это - узнать, что твой отец никакой не удачливый бизнесмен, а бандит, и единственное, что ты можешь - пытаться исправить зло, что он творит?.. Ник... - она оглянулась, - Ник, как ты это сделал?
- Что?
Я поднял голову и увидел воронку. На другом ее конце была комната, там бегали люди, беззвучно кричали. И только теперь понял, что Майя была внутри коттеджа. А я открыл туда Шов.
Но с туннелем было что-то не то. Он дергался, трещал, вздыхал и постепенно сужался. В него засасывало сор, листья, дождь с улицы - и всякий хлам с другой стороны. Поднялся ветер, втягиваясь в дыру. Мы попятились, следя, как потоки встречаются в глубине, скручиваются, сжимаются - пока Шов не уменьшился до точки. И пропал.
Только тогда мы потрясенно посмотрели друг на друга.
- Эй! Что вы здесь делаете?
Рядом стоял седой мужчина в синей куртке с форменными нашивками. При виде нас он изменился в лице:
- Это охраняемая территория! Как вы сюда попали?
Внезапно его внимание привлек шум в доме. Дверь открылась, из нее выскочили несколько знакомых парней, что таскали мне еду. Седой тут же выхватил рацию, заорал в нее:
- Тревога! Вооруженное проникновение! Да! Их не меньше десятка...
Мы не стали стоять столбом и дали деру. За угол, по стволу яблони, на забор, подтянуть Майю, перекинуть, спрыгнуть, хромать некогда, бегом!
Мимо шли трое дорожных рабочих с лопатами. Остановились и проводили нас ехидными взглядами. Подъехал грузовик со щебнем, водитель выглянул и закричал что-то. Впереди, на остановке стояла толпа, и какой-то парень резво перебегал дорогу, потому что из-за поворота уже показался автобус.
Я споткнулся. Майя с разбегу врезалась мне в спину, и мы вместе повалились на кучу песка.
- Ты чего?
- Смотри. Люди.
Майя отплевывалась - и тут до нее дошло. Остатки песка она, кажется, проглотила.
- О-о... Никита!
- Ну?
- Я слышала про такое, но думала, вранье. Ты вывернул Изнанку! Протянул Шов не в обычный мир, а сюда же! Вот Изнанка и стала... лицевой стороной! - Майя расхохоталась. Нервное, видимо.
- И что теперь?
- Что-что. Видишь, автобус? Домой поехали!
Мы вскочили и прибавили ходу.
- И что, так просто? - спросил я, не без волнения провожая взглядом здание с выбитыми окнами. - Больше никто не сможет устраивать катастрофы? Изнанки нет?
Веселившаяся было Майя помрачнела:
- Если бы. Наша промзона была только одной из дыр в Изнанку. Их много. Правда, отцу уже ничего не светит, в каждой свои хозяева... И слава Богу... Но, знаю, в подмосковье есть одна. На Донбассе. И в Казахстане, возле Аральского моря. И... много их, в общем.
- Хм, - я задумался. - С завода ЖБИ меня все равно уволили. А не поискать ли мне работу в... Москве? Для начала? А там видно будет.