Аннотация: История о попаданце нашего времени в ВОВ. Наш попаданец, но в нашу ли реальность он попал или может быть эта другая реальность?
Бондарев Александр Иванович
Юнга северного флота
Аннотация: История о попаданце нашего времени в ВОВ. Наш попаданец, но в нашу ли реальность он попал или может быть эта другая реальность?
Эпизод 1
Голова болела, тяжелый переход не прошел бесследно для Ваника да и тело, которое ему досталось, скорее всего, было на грани смерти. Даже если она придет Ваник ее не боялся. Просто будет очередное перерождение души, в новое тело, но уже в другом временном пространстве и в другой точке космоса, таковы реальности и это перерождение было не первым и не десятым, Ваник уже давно сбился со счета. Все его действия были сделаны на автомате, он уже давно действовал по уже отработанной методике, влив в ослабевшее тело всю манну до которой успел дотянуться, заодно бросив на себя плетение среднего исцеления.
Тело тоже не хотело умирать, сопротивляясь изо всех сил, вливание силы всегда помогало, если не было сильных ран, а плетение среднего исцеления всегда приводило доставшееся тело достаточно быстро в порядок. Ран не было, по крайней мере, первое что почувствовал Ваник был холод, сам он лежал в небольшой выемке упершись в что-то твердое. Зрение почти восстановилось, подняв руки, Ваник стал ощупывать себя сверху вниз, проверяя доставшееся ему тело, сгибаться в поясе, чтобы проверить ноги было еще больно. Тело просто почти не слушалось из-за холода, похоже, паренёк просто сдался и решил умереть здесь в яме. То, что ему в этот раз досталось тело мальчишки, лет 14-15 он определил сразу, опыт был. Одето тело было в старые штаны чуть большего размера, чем надо из тёмной грубой тканины, заправленные в поношенные сапоги, по всей видимости, перенёсшие свои лучшие годы очень давно. Серая рубаха с небольшим стоячим воротником, фуфайка с кепкой дополняли прикид тела.
- Поживём, - подумал Ваник, за время своих перерождений он давно смирился с тем, какие тела ему доставались.
В этом, не было ни какой, закономерности, рулетка - что попадет, а вот приспосабливаться к новому телу надо как можно быстрее, это не раз спасало ему жизнь.
В это время включился звук, так тоже было всегда, сначала он видел, потом через некоторое время приходил звук, всё зависело от вновь обретённого тела, если оно было молодое, звук приходил быстро, если более старое с чуть заметным опозданием. Вместе со звуком пришло понимание того, что он находиться в лесу.
Подняв голову, зрение показало, что вокруг лес, в основном сосновый, но также во взгляд попались и другие деревья берёзы, осина и несколько небольших дубов, множественные кусты на переднем плане показали, что он находиться в неглубокой около полуметра яме. А вот небольшое количество листьев на деревьях и их золотистый с различными оттенками цвет показывал, что сейчас осень вступила в свои права. Поглядев по сторонам, понял, что прислонилось тело к большому слоистому с прожилками трещин камню.
Надо вставать - подумал Ваник, судя по положению светила, которое выглядывало из-за низких туч, день был в разгаре. Дел много, очень хотелось, есть, но мысли о еде были удачно задавлены в зародыше. Надо определяться куда идти, от сидения еды не прибавиться. Проверив карманы и убедившись в их пустоте, определил ближайшее место повыше, с подходящим по высоте деревом с низкими ветками направился к нему.
За несколько минут вскарабкался более чем на середину дерева и огляделся. Горами окружающий пейзаж назвать было нельзя, - скорее сопки, мысленно оценил он, на верху дул пронзительный ветер - бриз, значит где-то рядом, большие объёмы води.
Опыт не пропьёшь, - мысленно усмехнулся Ваник. Тело, доставшееся ему, ещё надо было корректировать, - не сейчас, потом, - подумал Ваник. В это время с правой стороны послышался все нарастающий гул, через полминуты он увидел небольшой серый летающий аппарат с пропеллером впереди.
- Самолет, - сходу определил Ваник, - уже хорошо, значит, есть технический прогресс. Отличительные знаки на нём не были видны из-за большого расстояния. Глазами, отслеживая, куда он летит, когда самолёт скрылся из виду, начал спускаться. Направление движения уже есть, значит, пора идти, спуск не занял много времени, спрыгнув с последних нижних веток, Ваник бодро зашагал на север, оставляя за своей спиной солнце, уже скрывшееся в облаках.
Тело, постепенно приходило в норму, разогревая до этого окоченевшие мышцы. И наконец, пройдя на вершину следующей сопки, он увидел протекающую между сопками речку, шириной около 15 метров.
Отлично, еда будет, - подумал Ваник бодро зашагал по прямой к речке. Так как препятствий на пути не было добрался быстро минут за десять. Река вдоль всего берега была усыпана галькой, а так же попадались и довольно большие валуны. Течение было довольно сильное, а вода что неслась мимо Ваника, была мутноватой, вдоль берега было много выкинутых сильным течением веток, коряг и другой древесины.
Под одним из валунов я разделся, сняв сапоги с портянками, штаны, трусы, скинув ватник с рубахой, и голым полез в воду, наложив на себя слабенькое заклинание тёплого тела. Вода была очень холодной, но заклятие вполне купировало холод, а вот течение было слишком быстрым, так что лезть слишком далеко не стоило, такое лёгкое тело вполне может и снести. Запустив под воду руки начал медленно водить ими. Через некоторое время, почувствовав небольшой толчок, быстро схватил то, что попалось под руку, выкидывая из воды первую рыбину на берег. Пять минут мне хватило, чтобы на берег было выкинуто около десятка рыбин по 200-300 грамм каждая.
- Хватит, - подумал Ваник, вылезая из воды на берег, отряхиваясь, как собака и растирая тело рубахой, быстро одеваясь. Небольшой камень узковатый и довольно острый с одной стороны был примечен заранее и поднят, оставлен на валуне. На том же валуне разделал всю рыбу, которую поймал, заодно попытался почистить от шелухи, как мог. Промыв всю рыбу, немного вернувшись назад, отломал приличную ветку с ближайшего куста и на неё нанизал весь улов.
Чтобы окончательно согреться пробежался по правой стороне, впереди метров через 300 было сильное сужение реки с небольшим порогом. Подобрав приличной длинны палку, в пару приёмов, перебрался на другой берег, помог большой валун, который оказался посередине реки. Здесь перед самым подъёмом в десятке метрах от реки была группа больших и средних валунов, образовывая небольшое укрытие от ветра. На сбор сухих дров и обкладку кострища небольшими камнями ушло не более 20 минут. Сорванная с правой руки молния зажгла сухой мох и дрова. Пока дрова прогорали, принёс с пяток ровных веток, на которые насадил рыбу, которую принёс с собой. Хоть рыба и готовиться быстро, но слюной едва не подавился от умопомрачительного запаха. Первый пяток рыбин просто проглотил, обжигая руки, последние ел с наслаждением, немного растягивая удовольствие от теплоты и наполнения желудка.
Идти дальше было легко, по ходу движения подобрал подходящую по размеру палку, крутанув ею несколько раз.
- Пойдёт, - подумал Ваник, по прежним перевоплощениям он, неплохо владел техникой её применения. Часа через, три и двух сопок, после очередного подъёма перед ним открылся вид на величавую реку с размахом русла на несколько километров. Большие реки всегда были судоходны и их берега обживались в первую очередь, а значит и до обжитых мест осталось идти не далеко. День - два и он выйдет к людям. А там посмотрим, понаблюдаем, Ваник никогда не торопился, куда приводит торопливость, он знал из своих прошлых жизней. Опыта у него было не просто много, а очень много.
Спускаться к реке он не стал, а просто пошёл, в сторону, куда она текла. Каково же было его удивление, когда через примерно два часа за очередной сопкой он перед собой увидел довольно большой город и бухту, охватывающим её подковой.
В бухте стояло около двух десятков средних и малых судов, в том числе и военные, судя по классу несколько эсминцев, тральщиков и морских охотников или торпедных катеров ещё была парочка пароходов, на которых были установлены полевые орудия незначительного калибра. Только теперь можно было рассмотреть, что все суда имели флаги красного цвета.
Город имел в основном одно или двух этажные дома деревянной постройки, из нескольких кирпичных высоких труб, валил серый дым, а рядом стоящие коробки кирпичных зданий указывали на то, что эти дома ограждённые заборами относятся к каким-то, всё ещё работающим предприятиям. Над некоторыми зданиями так же развивались красные флаги, различного объёма.
Улицы не имели асфальтированного покрытия, хотя по некоторым из них двигались какие-то грузовые авто, а по одной из них, которая вела в порт даже ехала и чёрный легковой автомобиль, не больших размеров. Но и в то же время улицы имели и гужевой транспорт - лошадей, в основном по одной были запряжены в какие-то телеги перевозившие грузы.
- Ну, вот и цивилизация, - подумал Ваник, - добрался, наконец. Как только показался город с бухтой, Ваник сразу же присел за ближайшим деревом, - привычка - вторая натура, не раз спасала его во время скитаний по мирам. Понаблюдав ещё некоторое время за городом и бухтой, определив где ближайшие дороги или тропинки к городу, Ваник отполз назад за сопку а потом, встав, отправился к примеченному недалеко распадку для обустройства на ночёвку, входить на ночь, глядя в посёлок, он не собирался.
Речка, вдоль которой он шёл, недалеко от места его ночёвки имела небольшую бухточку.
- Самое то, что надо, течений нет, рыба есть, подумал Ваник, раздеваясь на берегу и накладывая на тело уже привычное слабенькое заклинание тёплого тела, а так же заклинание видимости в темноте. Уйдя под воду с головой и осмотревшись, нырнул поглубже. В этот раз ему повезло, помимо двух десятков окуней и плотвы попался так же сом кило на четыре, а также три рыбины под кило веса. Эти подпустили его к себе, хотя были и рыбины больших размеров, но подплыть к ним не удалось, да остроги не было. Разделка производилась всё тем же камнем, который он положил в карман фуфайки, на ближайшем "разделочном" камне подходящих размеров.
Обустроив и здесь по привычке кострище, натаскал с берега сухих дров, которых было в достатке, с запасом, распалил костёр, ожидая, когда прогорят дрова, и можно будет жарить рыбу, думал.
По всей видимости, попал я в век пара, угля и мазута. Начало эпохи индустриализации, бывать в этих временах мне ещё не приходилось. До того был, после тоже, в каменном веке был, был в веке меча, магии, космическом веке тоже да вообще лучше сказать где не был. Планеты попадались разные с разными условиями жизни, - на земле, под водой, в воздухе, пришлось так же попутешествовать и между планетами, на космических кораблях, порталами - всякое бывало. Тела тоже были разные - молодые, старые, мужского, женского рода в разных вариациях. Накопленный опыт, навыки, знания никуда не пропадали, всегда были со мною. Как при работе компьютера - всегда можно было достать любые знания; накопленный опыт, навыки - в зависимости от попавшего тела вышеперечисленного. Старуху к примеру, никогда не научишь сражаться на мечах, саблях. А тщедушное подростковое тело вряд ли победит в борьбе без оружия, разве что в результате применения магии.
Нанизанные рыбины удобно устроились над прогоревшими дровами, а размышления пошли на второй круг.
Специальностей у него было десятка два, после очередного попадания в очередное тело, он старался освоить или выучить очередную специальность, а некоторых, таких ходовых как военный у него было много. Начиная от мечника, стрелка из лука и заканчивая командованием бригадой тяжелых автоматизированных роботов, имеющих персональные компьютеры, способные реагировать за доли секунды, проработав тысячи комбинаций и выбрать оптимальный и таких, у него было две сотни. В бою он управлял ими одновременно, так как человеческий ресурс на некоторых планетах не бесконечен, особенно после нескольких столетий беспрерывных войн. Его там ценили, дослужился он в космической империи Церион до звания бригадного генерала. Тогда он сам вызвался прикрывать отход флота, осознано став смертником, создав на последней планете системы Краско пяти-узловой район обороны и держал там оборону четыре дня, стянув к себе все силы нападающих реплоидов в той системе, они тогда поверили, что планету будут оборонять до последнего солдата, сбросив туда весь свой десант. Когда у него осталось всего десять роботов, он подорвал "термобарический нуль-заряд" большой мощности, отправив как минимум несколько тысяч реплоидов которые находились на планете и половину флота реплоидов в системе в преисподню. По его предположению "нуль-заряд" должен уничтожить не только планету, но и пол системы, мощности вполне хватало.
Наконец вся рыба прожарилась, убрав её остывать на плоский камень для этого приготовленный и докинув ещё дров, Ваник не спеша начал, есть думая, что завтра он поест какую-нибудь похлебку.
После полного насыщения, прежде чем лечь спать раскинул магическую систему охраны, двух сотен метров вполне хватало для принятия решения, если будут гости.
Гостей за ночь не было, поэтому, как только рассвело, сняв движением руки охранный модуль, умывшись и доев холодную рыбу, отправился до ближайшей дороги в раскинувшийся перед ним город, которую он заметил вчера.
Обычная грунтовка, ещё не испорченная дождями осени, через минут двадцать привела его к первым домам. Подходить сразу к ним он не стал, а стал наблюдать, устроившись в небольшой копне сена. Обычный пригород, просыпался быстро, особенно когда от бухты проревела первый раз сирена, на улицу начали выходить люди, только после рёва второй раз сирены, все они били различных возрастов, а так же дети - ну это понятно - в школу, все двигались или в направлении центра города или в сторону бухты.
Пацаны его возраста, а таких он видел трое ничем, в одежде от него не отличались, даже отсюда он слышал их говор, к своей радости он понял, что знает и понимает этот почти забытый язык.
Русский, - с удивлением подумал Ваник, - давненько я его не слышал. После этого он решил всё же пройтись по улицам города, да и до бухты дойти не мешало бы, посмотреть что там и как.
Улицы, дома, косые заборы - такие он видел не раз, ни о каких красивых квадратах кварталов, здесь речи ни шло, засунув руки в карманы, Ваник неспешной походкой направился к центру города. Ничем не примечательный пока город, в центре имел довольно ухоженную улицу, застроенную одно, двух, трёх этажными домами, попадалось много домов из кирпича, на центральной площади стояло и несколько домов в четыре этажа.
"Мурманский обком ВКП(б)", "Мурманский исполком", "Мурманское областное управление НКВД", "Муромский облпотребсоюз" - читал на вывесках Ваник, всё как обычно, номенклатура всегда на лучших местах. Но и теперь понятно, куда он попал, благодаря очередному выверту судьбы. Значит за полярный круг, где-то восточное побережье Кольского залива Баренцева моря. В, попавшиеся на пути магазины не заходил, денег всё равно нет, так что и смотреть нечего.
Чуть в стороне от центра, ближе к порту раскинулся довольно большой рынок, вот к нему и направился Ваник, для начала понаблюдал со стороны, устроившись на скамеечке возле двухэтажного деревянного дома, целью его наблюдений были специфические люди из воровской среды. За двадцать минут наблюдений, таких было замечено трое.
- Для начала достаточно, - подумал Ваник, пусть работают, ещё не обед, пока стоит пройтись в порт, посмотреть что там и как.
От базара к порту вела почти прямая улица, народу было много, но движение было внешне довольно упорядоченное. Попадалось много моряков, как шедших строем, так и по одному - двое, почти все были вооружены, офицеры, как правило, имели кобуры на поясе, у одного из них он даже заметил знаменитый "Маузер" судя по болтающейся деревянной кобуре, матросы носили винтовки, скорее всего мосинки, автоматического оружия было очень мало.
Порт никто не охранял явно, по нему сновало много гражданских, военных моряков было на порядок больше, особенно в её центральной части. Все стоянки судов, которые были пришвартованы к пирсам, на входе имели охрану в виде матроса вооружённого винтовкой и имеющего белую повязку. Малые корабли типа тральных катеров, имели за стоянку отдельный пирс и вход на него, тоже охранял матрос с винтовкой и повязкой.
В порту было несколько гражданских пароходов, имеющих на вооружении по две, три пушек калибром 45 мм., несколько пулемётов "Максим" они стояли под загрузкой, на них одновременно загружали сетками мешки четыре портовых крана, по два на каждый, вокруг суетились бригады грузчиков.
Усевшись на стоящие в стороне штабеля шпал, Ваник окинул взглядом входящие в акваторию порт два довольно больших, сухогруза на которых реяли флаги Великой Британии, под охраной трёх военных малых катеров с красными флагами.
В этот момент по всему порту взвыли сирены. Не понимая, что случилось, Ваник вскочил с места, на двух больших военных суднах - скорее всего миноносцах, стали спешно отдавать швартовы, из труб усиленно повалил дым, было видно, как на кораблях матросы занимали свои места по боевому расписанию. На остальных военных и гражданских судах так же матросы занимали свои посты. По поворотам зенитных орудий и пулемётов, Ваник увидел и понял, что случилось. По небу на высоте около 5 километров к посёлку и порту приближалась девятка самолётов.
Первыми по ним открыли огонь имеющие в наличии на кораблях зенитные пушки. Было хорошо видны шапки разрывов, которые вставали вокруг самолётов. Не доходя до порта, самолёты начали выстраиваться в круг.
- Ну вот, сейчас будут бомбить, - мгновенно, пронеслось в голове Ваника, - первые, цели, судя по всему, входящие сухогрузы, потом как бомбы лягут, но как обычно приоритет, крупные военные суда. Окинув взглядом всю картину порта в целом, взгляд упёрся в стоящий в 100 метрах у пирса, с правой стороны, сторожевой катер, по всей видимости, малый охотник длинной чуть меньше 30 метров. До этого, как Ваник сел на шпалы, он заметил, что с него сошёл на пирс и колонной ушёл, экипаж, оставив на катере всего несколько матросов, в качестве дежурной смены. Сейчас она, а так же дежурный, который стоял у трапа, суетились около зенитной пушки, заряжая её, того было сразу заметно по не снятой белой повязке, его ненужная в этом деле винтовка аккуратно была положена на настил катера. Но не это привлекло внимание Ваника, сзади рубки были два крупнокалиберных пулемёта ДШК, с уже заправленными лентами.
- Это лучший вариант, - подумал Ваник, начав забег к сторожевому катеру. Никто, не обратил внимание, на бегущего паренька, все и так бежали непонятно куда, особенно гражданские, сирены не переставали выть, внося свою лепту в неразбериху.
Когда первый самолёт с неубирающимися шасси свалился на правое крыло, стал падать в низ включив свою воющую сирену, я уже добежал до катера, и не останавливаясь прыгнул на него. Расстояние между пирсом и пулемётами на катере было около 4,5 метров. С таким как у меня худым подростковым не тренированным телом, я его преодолеть не мог, поэтому пришлось подправить полёт заклинанием малой левитации.
Ещё до того как ноги встали на палубу катера, руки ухватились за ручки пулемёта. Действуя на автомате, снял с предохранителя и передёрнул затвор пулемёта, взгляд через прицел впился в падающий в пике самолёт. Накладка на себя заклинания зоркого глаза заняла считанные мгновения. С этим заклинанием зрение у него обострилось до зрения горных орлов.
Стрелять он умел и за все его перерождения стрелял из большого количества наименования оружия, основной принцип стрельбы он знал и свои действия доводил до автоматизма. В последних своих перерождениях стрельбу он возвёл в культ, стреляя, в основном интуитивно и интуиция его никогда не подводила. И сейчас доверившись своей интуиции при наведении, открыл огонь экономными, пяти - десяти патронными очередями. Самолёт - пикирующий бомбардировщик, уже был на высоте около двух километров, что вполне допустимая дистанция для тяжёлого пулемёта с пулей 12,7 мм., попадания я добился со второй - третьей очереди. В третью очередь, уже на высоте менее километра, я вложил большее количество патронов. Было видно, как от него отрываются куски обшивки.
- Этот готов, - констатировал Ваник, с него начали в беспорядки падать оставшиеся бомбы, кстати, первая его бомба попала в один из входящих сухогрузов, что шёл первым и на нём был сильный пожар. В момент его выхода из пике, когда скорость его замедлилась, дал по нему длинную очередь, стараясь, что бы пулемёт стрелял в одну точку, отмечая несколько крупных отваливающих кусков. Самолёт из пике не вышел, воткнувшись в водную гладь, в 200 метрах от горящего сухогруза.
Второй самолёт, уже перешёл барьер в полтора километра и свою первую бомбу ещё не скинул, на уши продолжало действовать воющая сирена самолёта, но для меня это не имело ни какого значения. Я уже приноровился к стрельбе и выпустил очередную десяти патронную очередь. Какие были попадания, я не заметил визуально, но они были, так как лётчику они не понравились и бомбы с подвески посыпались вниз все сразу. Около первого сухогруза, левее встал лес взрывов. Самолёт же, за те мгновения преодолел километровый барьер и замедляя скорость стал выходить из пике. Очередная десяти патронная очередь встретила его именно в этот момент, это было хорошо заметно, по трассирующей пули, которые были вставлены в ленту одна через пять. Из мотора самолёта вырвался дым. Это заметили на всех кораблях и сосредоточили на нём огонь зенитных средств. После ещё двух попаданий - попадания шли от отошедших от пирса двух миноносцев имеющих на борту по несколько скорострельных крупнокалиберных пулемётов, самолёт резко пошёл вниз, свалившись на крыло опять. От него отделилась фигурка пилота и вскоре все уже могли наблюдать купол парашюта, которого сносило в сторону порта.
Я знал, что на ДШК были ленты с 50 патронами, стандартные ленты и за этим пулемётом скоро кончаться патроны.
Третий самолёт давно вышедший из круга пикировал к кораблям выходя на полтора километровый рубеж высоты. Отвратительный вой сирены продолжал давить на уши. Очередная пяти, десяти патронная очередь ушла к самолёту, уже приноровившись к стрельбе, выпустил оставшиеся в патронной ленте патроны, больше в ленте патронов не было.
- Опыт не пропьёшь, - мелькнули мысли в голове, от самолёта отвалилось крыло и он начал беспорядочно падать, не давая пилоту покинуть кабину.
Отмечая этот факт, я переместился ко второму зенитному пулемёту, снимая его с предохранителя и передёргивая затвор пулемёта, готовясь к стрельбе. Следующий самолёт пикируя прошёл двух километровую высоту продолжая наращивать скорость пикирования.
-Суки достали со своим воем, зарою всех, - ожесточённо мелькнуло в голове. Дождавшись когда самолёт пройдёт километровый рубеж дал сразу десяти патронную очередь, ещё до того как было произведено бомбометание. Мгновенная поправка наводки и очередная без перерыва десяти патронная очередь. Эффект был неожиданный, самолёт взорвался, огненный шар стоял несколько мгновений, а потом во все стороны полетели обломки.
Следующий самолёт вошёл чуть в стороне от нас, но его косое пике заканчивалось над нами.
- Этот идёт на нас, - мелькнуло в голове, пока он был немного в стороне и по нему, можно было стрелять, дал сразу пятнадцати патронную очередь, по ходу стрельбы корректируя наводку.
- Хоть с пяток, но попаданий должно быть, - отрешённо подумал, но попаданий, сколько их не было, по всей видимости, хватило для пилота, чтобы он покинул самолёт. Его фигурку я наблюдал отчётливо. В воду пикирующий бомбардировщик, вошёл метрах, в 300 от катера, от удара об воду произошла детонация какой то из бомб, меньшего калибра, грохот взрыва ударил по ушам, разлёт обломков самолёта и бомб был не менее 400 метров. Катер накрыла дробь осколков, от удара в правое плечо меня отбросило к рубке катера, приложив, головой об металл. Отключения сознания не было, хотя в голове звенело сильно. Волна бросила катер о пирс и если бы не резина старых скатов пирса, приложило бы его хорошо.
По всей видимости, гибель этого самолёта была последней каплей, пилоты самолётов оставшихся в воздухе вывалили свой бомбовой груз куда попало, и повернули назад, на полной скорости покинув воздушное пространство столь не гостеприимного порта.
В это время, из-за рубки появился моряк с нашивками старшины, без головного убора, его округлившиеся от удивления глаза, когда он увидел меня, красноречиво говорили мне, что сейчас мне будут задавать ненужные вопросы.
Действуя на опережение, я, зажимая левой рукой правое плечо просипел первое что пришло в голову:
- Вот не хрена себе сходил в магазин за хлебушком, оторвал левую руку от плеча пошарил ей вокруг себя, сказал, - Всего на минуту оставил авоську с хлебом, уже спёрли, гады.
В этом месте чтобы у старшины не возникли вопросы, а что бы он начал действовать, я просто выключил своё сознание.
Старшина 1 статьи Кобызев был в прострации. До последнего момента, он стрелял из полуавтоматической универсальной пушки 21-К, установленной перед рубкой морского охотника номер 163, работая за наводчика. Весь экипаж морского охотника за номером 163, убыл в баню, на помывку, на катере осталось всего три краснофлотца вместе с ним для дежурства. Из них один дежурил около трапа. Во время налёта он организовал стрельбу из пушки, поставив краснофлотцев Малышева и Смирнова на подачу снарядов к пушки, а старшего краснофлотца Лукова на зарядку пушки снарядами. Стрельбу из крупнокалиберных пулемётов он слышал, но думал, что до них добежал кто-то из экипажа. Иначе и быть не могло, а смотреть, кто прибежал было не когда, о том, что это стрелявший из ДШК приземлял самолёты один за другим, он видел и радовался за своих товарищей, думая, что, это скорее всего его друг, командир катера, лейтенант Корнейчук Василий Петрович, славившийся своей отличной стрельбой из калибров, что покрупнее стоявших на малых кораблях. От упавшего рядом юнкерса приложило всех, по всей видимости, у Малышева и Смирнова были лёгкие ранения от осколков, Луков не пострадал особо, его отбросило к рубке катера в момент взрыва самолёта, чудом избежав осколков, он отделался лёгкими ушибами и сразу же бросился на помощь своим пострадавшим товарищам. Сам же старшина Кобызев был опытным не первый год проходившим службу на флоте, поэтому он в момент взрыва, повалился за обратную сторону от взрыва тумбы - хоть какое-то укрытие.
Каково же было его удивление, когда он увидел вместо командира катера у борта катера худого мальчишку зажимающего правое плечо. Его слова:
- Вот не хрена себе сходил в магазин за хлебушком, всего на минуту оставил авоську с хлебом, уже спёрли, гады. Вообще повергли старшину в шок. Воровство у них на катере, да ещё во время налета, когда все были у него на глазах, не укладывалось у него в голове. Такого быть не могло. В этот момент, по сходам, на катер первым ворвался командир катера лейтенант Корнейчук. Его прерывистое дыхание с надрывом говорило о том, что он, от бани очень быстро бежал всю дорогу, до катера. Следом за ним громыхали сапоги остального экипажа.
- Что случилось, доклад - сорванным от быстрого бега голосом, с остановками после каждого слова, приказал Петрович.
- Сбили пятерых из зенитных пулемётов, - доложил старшина.
- Кто стоял за пулемётами, - опять с надрывом спросил Петрович, ещё не отойдя от бега. Ответ его удивил.
- Скорее всего, этот пацан, - кивнув на скорчившую фигуру у борта катера, - как он оказался на катере я не знаю. Помолчав немного, добавил подробность, - у него хлеб украли где-то здесь. Ещё помолчав, добавил - он, кажется ранен.
Корнейчук, только сейчас обратил внимание, что у рубки катера лежит небольшая фигура, молча махнув в сторону мальчишки стоящим рядом краснофлотцам. Двое из них сразу же бросились вперёд.
Перевернув его один из них бросил, - ранен в плечо, в этот момент к ним протиснулся внештатный санитар из экипажа, опустившийся рядом на колени и сдёргивая с плеча большую сумку с красным крестом на брезенте сбоку.
Провозившись несколько минут, сказал, - его надо отправлять в госпиталь, осколок застрял в правом плече, необходима операция по его извлечению.
Лейтенант Корнейчук, уже оправившись от бега, начал раздавать указания о перемещении всех пострадавших, от атаки самолётов противника, в госпиталь, а так же об обслуживании стрелявшей пушки и пулемётов ДШК, проверки катера на предмет наличия повреждений. Его команды дублировали старшина Кобызев и боцман катера Кашкаров.
Когда мальчишку выносили с катера, а так же вели Малышева и Смирнова к катеру подходил командир дивизиона капитан-лейтенант Ледяев.
Эпизод 2
Капитан-лейтенант Ледяев Игорь Викторович, пребывал в тихой ярости, он занимал должность командира дивизиона морских охотников. Всего пять минут прошло, когда закончилось совещание у командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина Руслана Габбасовича, он находился в курилке около штаба, вспоминая как оно проходило, а заодно выпуская пар, от эмоций которые его переполняли. Одним из вопросов, на совещании, был вопрос, о боевой подготовки и готовности на вверенном ему дивизионе. В общем-то, к нему и дивизиону в целом у командира Мурманской базы претензий не было, пока слово не взял заступник командира Мурманской базы по политической части, батальонный комиссар Чернов. Батальонный комиссар Чернов представлял, на взгляд Ледяева, собою толстого с залысинами низкого роста, с постоянно бегающими, злыми глазами человека. Военная форма на нём, сидела всегда мешковато, любителя поесть с большим красным, вечно шмыгающим носом.
Его выступление больше было эмоциональным чем конструктивным, начав с того, что партия и правительство направляет все усилия на борьбу с фашизмом, а вот некоторые командиры - кивок и направление руки в сторону Ледяева, не делают ничего на вверенных ему катерах, так к примеру на морском охотнике номер 163 к понедельнику не был выпущен боевой листок, а на морском охотнике номер 161 так не было проведено комсомольское собрание, на морском охотнике номер 162 коммунисты во главе с командиром Бабкиным, не принимают экстренных мер по ликвидации вышедшего из строя правого двигателя. На морском охотнике номер 111 краснофлотцы Уськов и Рябов не выполняют свои, прямые обязанности, так как положено в военное время. И именно, поэтому необходимо принимать экстренные меры к командиру дивизиона морских охотников капитан-лейтенанту Ледяеву.
После такого выступления даже командир Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулин, поморщился.
- Разрешите по существу, - встал, одёргивая китель, капитан-лейтенант Ледяев, вопросительно смотря на командира базы.
- Говорите, - разрешил Гизатулин.
- Товарищ капитана второго ранга, по поводу 163, он в тот день, только к 12 часам прибыл из патрулирования, боевой листок был выпущен к 18.00, после выполнения технического обслуживания техники. По поводу 161 всего лишь вчера прибыл после выполнения задачи по высадке разведчиков в тылу немцев, а так же сопровождения каравана судов, прибывших из Архангельска перед этим. По поводу 162 я вам докладывал персонально ещё вчера утром, как только узнал, что прибыли запчасти к мотору, самолётом, что прибыл из Москвы. Сейчас, продолжаются роботы и как заверил командир катера Бабкин до завтрашнего утра ремонт закончат, корабль будет введён в строй и экипаж готов выполнить поставленные перед ним задачи. По поводу краснофлотцев Уськова и Рябова с 111-го, я уже писал рапорт на их замену. У Уськова зрение минус 0,5, а Рябов не может подымать тяжёлое из-за ранения руки, в настоящее время оба заменены из резерва базы.
- Вот видите товарищи, у капитан-лейтенанта Ледяева как всегда отговорки, а нет реальной роботы с людьми, - тут же вставил Чернов, - может пора принимать меры?
Гизатулин сморщился ещё раз, - я сам сегодня же разберусь по фактам, товарищи у кого ещё есть вопросы?
- Вопросов нет, тогда по рабочим местам, - проговорил он.
Стычки с Черновым у Ледяева пошли ещё два месяца назад, когда Чернова назначили заместителем командира базы по политической части, и он прибыл к месту службы. Началось всё с того, что Ледяев отказался выделять людей из дивизиона на проведения митинга на морремзаводе в портовой зоне. Единственный экипаж, что был на тот момент в порту, закончил ремонт катера, которому случайно досталось во время авиа налёта от недалеко упавшей бомбы, и проводился два дня без перерывов и сна, тогда Ледяев выделил им всего четыре чеса для сна, боевые задачи с него никто не снимал. А батальонный комиссар, не принимал ни каких возражений, требовал выделения людей, для митинга в промышленной зоне морремзавода. Тогда он его просто послал куда подальше. С тех пор Чернов затаил злобу и начал доставать не только его, Ледяева, а доставалось и его командирам катеров. Тот всегда раздувал любой маломальский случай, если он случался в его дивизионе.
Вот же ж, - со злостью подумал Ледяев, дальнейший полёт его мысли, прервали сирены на кораблях и в порту, - опять авиа налёт, как же не вовремя. Со своего места он, видел, как в порт входило два сухогруза под британскими флагами, с охраной из морского охотника и двух мотоботов. По небу на 5 километровой высоте приближалась девятка юнекрсов.
- "Юнкерс-87", "Штука", - мгновенно определил Ледяев тип самолётов, из-за неубирающихся шасси. Девятка медленно подлетала к порту и начала выстраиваться в круг, для атаки. Со своего места Ледяев, хорошо видел всю акваторию порта, ему сразу же было понятно, что атаке в первую очередь подвергнуться входящие военные транспорты союзников, переделанные из сухогрузов. К "Штукам" уже потянулись шапки разрывов от полуавтоматических пушек, а так же зенитных орудий миноносцев и орудий зенитной батареи прикрывающей порт.
Первый самолёт, упав на правое крыло, устремился вниз включилась сирена установленная на самолёте с увеличением скорости падения "штуки" усиливался вой сирены.
На высоте около двух километров по нему открыли огонь крупнокалиберные пулемёты ДШК, которые имелись в наличии на кораблях и пароходах. Где-то на высоте около полутора километров в него пошли попадания с 163, хотя с катера стрелял один пулемёт, то что, попадания были с 163, было видно, по росчеркам трассирующих пуль от самолёта отвалилось несколько небольших кусков. Самолёт, продолжал упорно лететь к сухогрузу и его первая бомба, упала точно в корму сухогруза, на котором тут же вспыхнул пожар, но на этом успех "штуки" и закончился, в точке выхода из пике, его настигла очередь из того же 163, на этот раз полетели крупные куски обшивки и самолёт не выходя из пике, нырнул в холодные воды мурманского порта, рядом с горящим сухогрузом.
- Попали, - обрадовано подумал Ледяев. Но действо продолжалось, следующая "Штука" уже пикировала под увеличивающийся вой сирены, пройдя полутора километровый рубеж и ещё не сбросив бомбу, как в него опять с 163 попала очередь, по всей видимости, что-то случилось с самолётом, так как он начал спешно высыпать все имеющие в наличии бомбы. После ещё нескольких попаданий, попадания уже шли с миноносцев, самолёт задымил, и пилот пока была хоть и небольшая высота, выпрыгнул с парашютом. Так как ветер дул в северном направлении, то и парашютиста стало сносить на северную часть порта, да и пилот не горел желанием приземляться в холодные воды, осень же.
- Отлично, Корнейчук уже одного сбил, другого подбил, - обрадовано подумал Ледяев, радуясь за своего подчинённого. Но налёт на этом не закончился. Третья "штука" с всё увеличивающимся завыванием пикировала на всё те же сухогрузы. Опять же на высоте всё тех же полутора километрах, когда ещё не был произведён сброс, с всё того же 163 ударила длинная очередь. По трассирующим пулям были видны попадания в "штуку". Наверняка вся очередь попала в "штуку", так как от него отвалилось целое крыло, переведя самолёт из управляемого пике, в неуправляемый штопор, пилот так и не смог покинуть кабину самолёта.
Ледяев, испытывал чуть ли не экстаз, от такой стрельбы своего подчинённого, ещё никогда его подчинённые не сбивали подряд ДВА, ДВА самолёта противника.
В тоже время на цели всё те же сухогрузы пикировал с всё усиливающимся завыванием четвёртый по счёту пикирующий бомбардировщик. На этот раз огонь из крупнокалиберного пулемёта 163 открыл на рубеже одного километра, сразу выпустив несколько длинных очередей, обе очереди с большей долей вероятности попали в самолёт. Ледяев очень жалел, что у него не было с собою морского бинокля, смотреть в приближении как крупнокалиберные пули рвут дюраль самолёта - это ещё то, зрелище. Через буквально секунду самолёт просто взорвался, подорвался и весь запас бомб на подвесках, огненный шар на несколько десятков метров в диаметре не оставил пилоту ни малейшего шанса.
Да-а, от такой стрельбы он Ледяев, получил истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие, все проблемы с Черновым тут же ушли на второй план. Надо обязательно написать представление на стоящего у ДШК, а он это выяснит зразу же, как закончится налёт. Хотя уже можно идти к 163, что он тут же и сделал.
Но налёт на этом не закончился, пятый самолёт, чуть подправив полёт, пикировал на неподвижно стоящий у причала морской охотник, по всей видимости, решив разобраться с ним и поквитаться за своих комрадов.
Как точно кидают бомбы пикирующие бомбардировщики, Ледяев знал не по наслышке, да и видеть приходилось, поэтому сердце его сжалось от нехорошего предчувствия.
На охотнике так же оценили ту опасность, которая ему угрожала и ответил сразу длинной очередью, всё это было прекрасно видно Ледяеву, по трассирующим пулям, вставленным в пулемётную ленту. Видимых повреждений у самолёта с такого расстояния Ледяев во время быстрой ходьбы и без бинокля не наблюдал, но стрелок попал куда-то в крайне важную точку, это стало понятно от отделившейся точки пилота и раскрывшемуся над ним парашюту. Самолёт же, завершил свою траекторию, около всё того же охотника, за номером 163, вошёл в воду. Во время вхождения произошла детонация бомб на подвесках, на большой радиус от взрыва полетели осколки и куски самолёта. Накрыло и 163 охотник, он стоял ближе всех к эпицентру взрыва, это было видно по тому, как его приложило о пирс взрывной волной.
- Если надо будет, то и до командующего Северным флотом дойду, но награду герой свою получит и у Чернова затереть данный факт не получиться, всё-таки четыре самолёта сбили, - думал на ходу Ледяев, - вот и реальная проверка готовности экипажей дивизиона. Всё наглядно видно. И придраться не к чему.
Ещё до того как он дошёл до катера, он увидел как к нему бежит почти полный экипаж, впереди всех бежал его командир лейтенант Корнейчук Василий Петрович, его лучший друг, здесь в Мурманске.
- Кто же тогда стрелял, - тут же подумал Ледяев, видя как весь экипаж, подымается по сходам, на катер.
Когда он подходил к катеру, с него вынесли носилки, с них торчала только голова, тело было аккуратно укрыто одеялом, почему-то рядом с головой лежала обыкновенная кепка. За ними сходили два краснофлотца, Смирнов сам хромая, аккуратно поддерживал Малышева. Здесь же находился командир катера морской охотник номер 163 лейтенант Корнейчук, увидев подходящего начальника дивизиона, Корнейчук подал команду "Смирно" находящимся на пирсе краснофлотцам и строевым шагом подошёл к Ледяеву с докладом:
- Товарищ командир дивизиона, дежурная смена 163 только, что участвовала в отбитии атаки самолётов противника, расход снарядов к 21-К 65 штук, к пулемётам ДШК две ленты 100 патронов. В результате налёта ранены краснофлотцы: Малышев - нуждается в госпитализации и легко ранен краснофлотец Смирнов по касательной в ногу. А так же на катере после налёта обнаружен мальчишка, его плечо пробито осколком, которое нужно удалять, пацан находится в бессознательном состоянии, мною принято решение отправить его в госпиталь. Личный состав экипажа во время налёта находился в бане, согласно распорядка дня дивизиона при нахождении в порту катеров и очерёдности, командир морского охотника номер 163 лейтенант Корнейчук.
- Кто стрелял из пулемётов? - задал мучавший его вопрос Ледяев.
Командир морского охотника замялся буквально на несколько секунд, потом посмотрев на командира дивизиона, своего друга честно ответил, пожав плечами:
- Не знаю, никто не видел, кто стоял у пулемётов, старшина Кобызев во время налёта стоял за наводчика, стреляя из полуавтоматической универсальной пушки 21-К, установленной перед рубкой Смирнов и Малышев были на подачи снарядов, а дежурившего у трапа старшего краснофлотца Лукова, Кобызев приставил к зарядке пушки. Около борта катера лежал этот раненый парнишка, больше никого рядом не было, когда после атаки старшина Кобызев прибежал к пулемётам.
Делаа, - подумал Ледяев и что, тогда докладывать командиру базы Гизатулину?
Эпизод 3
В сознание я пришёл ближе к вечеру, по привычке не открывая глаз, сквозь чуть приоткрытые веки осмотрелся, лежал я на кровати, около выхода, судя по всему комнаты-палаты. В ней стояло ещё шесть коек все они были заняты, на всех лежали или седели одетые в пижамы различного возраста молодые и постарше мужчины. Плечо просто ломило от боли. Скорее всего, я и пришёл в себя из-за боли, аккуратно перемещая левую руку, дошёл до плотной повязки на правом плече и наложил на себя заклинание среднего исцеления.
Боль сразу же начала отступать.
Двое, сидящих на кровати вели беседу с лежащим у окна парнем. Тот лежал на животе, повернув в их сторону голову и рассказывал:
- Значит, старшина поставил нас с Серёгой Смирновым на подачу снарядов, а Лукова который дежурил у трапа катера, поставил на подачу снарядов в приёмник пушки, нам и смотреть то вверх было не когда, мы только слышали, один готов, второй готов, третий готов, про четвёртый мы и сами услышали, он взорвался на высоте, потом Кобызев прокричал пятый готов и тут нас со Смирновым приложило сначала взрывной волной, ну а потом осколками, Серёгу легко по касательной в ногу, а мене по спине прошлось осколками, правда, не большими.
В это время лежащий с другой стороны от рассказчика больной, заметил, что я открыл глаза и так же слушаю.
- О, наш герой очнулся, - сказал он, кивая на меня, все кто лежал в палате повернули головы в мою сторону.
Решив приколоться, я ответил:
- Нее, я не хер Рой, я Ваник. Хера Роя я не знаю, первый раз слышу.
Два молодых краснофлотца, загнулись с улыбками на лицах, прокашливаясь.
- Ваня значит, - сказал ещё один пожилой мужчина, лежащий на кровати и до этого не участвовавший в разговоре.
- Не, - поправил я его, - я Ваник.
- Ну, Ваник, так Ваник, - тут же согласился он и скомандовал, одному из седевших на кровати, - ну-ка Петя, сообщи на пост, что, мальчишка пришёл в себя.
Голос, которым он отдал команду, мне понравился, боцман или старшина не ниже, - подумал я. В, последствии я узнал, что он входил в экипаж малого охотника за номером 161, служил там действительно в должности боцмана катера и отзывался на отчество Сергеич.
Тот, кого он назвал Петром, сразу же подорвался с места и выскочил в коридор, через десять секунд появился снова и доложил:
- Сообщил дежурной медсестре на пост, при этом опустившись на свою кровать.
В это время я прислушивался к своим ощущениям, закрыл глаза, диагностируя своё тело, кроме раны на плече, впрочем, с уже удалённым осколком он ничего больше не болело.
- Через полчаса брошу ещё одно заклинание среднего исцеления, - подумал я, и на сегодня достаточно, открыв глаза.
В это время у палаты, раздались многочисленные шаги, и в палату вошла небольшая делегация, все в белых халатах, во главе с небольшого роста старичком, с аккуратной бородкой (профессиональный типаж докторов Айболитов, пронеслось у меня в голове), и очками в виде пенсне.
- Ну с герой, как себя чувствуешь, - произнёс негромко "Айболит" и вместе со своей свитой состоящей из четырёх девушек посмотрел на меня.
Решившись приколоться по новой, я быстро нагнулся и заглянул под кровать, так же быстро вернулся в исходное положение, покачивая в стороны головой, сообщил:
- Там никого нет, - сделав как можно более укоризненное лицо, посмотрел на "Айболита".
Тот от такого демарша, даже поперхнулся.
- Молодой человек, вам несколько часов назад сделали операцию, а вы ведёте себя как, как, - он старался подобрать подходящее слово, его свита так же неодобрительно смотрела на меня.
- Мальчик, - подсказал я, - а я и есть пацан, продолжал очевидную истину. А за рану не волнуйтесь через три дня даже рубца не останется. Вот только ... - я на мгновение замолчал, а "Айболит" тут же вклинился: - Что?
- Да ничего, - пожал плечами я, - есть надо много, вот и всё.
- И что всё само пройдёт? - с явным неверием спросил "Айболит".
- Чё говорить сами через пару дней увидите, - опять пожал я плечами.
- Хорошо, посмотрим, - всё ещё с скептическим неверием произнёс "Айболит", - а как же тогда звать такого продвинутого в медицине организма?
- Ваник - коротко ответил я.
- Ваник, а дальше - продолжал допрос "Айболит", - фамилия у Ваника есть?
- Ещё не заработал, - нехотя ответил я, - вот по обвыкнусь немного, может и заработаю. Хорошую фамилию нужно заслужить.
- Ну-ну молодой человек, может вы и правы, - глубокомысленно сказал "Айболит", - жалобы на здоровье?
- Да нет, - ответил я, опять потянуло приколоться, - разве, что организму калорий не хватает, а так всё норма.
- Да понял я, - ответил "Айболит", сейчас принесут, - Вероника Павловна, голубушка, распорядитесь, пожалуйста, - обратился он к блондинистой девушке из своей свиты. Та молча кивнула головой.
После этого "Айболит" со своей свитой покинул палату.
За время нашего с "Айболитом" диалога, вся палата молча таращилась на нашу пикировку.
- Ну ты... - боцман Сергеич, больше не нашёл в своем лексиконе подходящих слов, чтобы выразить свои мысли, наверное у него все остальные слова были из большого или малого боцманского загиба.
- Да всё нормально, я сам по себе через пару дней выздоровею, даже рубцов не останется, сами увидите, - сообщил я.
- И как же? - со скепсисом произнёс Сергеич.
- Да всё просто, - с энтузиазмом сообщил я, - у меня бабушка шаманкой в седьмом поколении была, вот и научила, как самому лечиться, в тайге-лесу докторов на пятьсот километров нет и близко, или сам выкручивайся или умирай. Уже привык выкручиваться, не первый раз.
В этот момент санитарка принесла мне поздний, если так можно, выразится, ужин: кусок хлеба, тарелку каши перловой и стакан чая. Всё это я проглотил буквально за минуту.
- Куда посуду относить, - поинтересовался я.
- Да вон пусть Петя отнесёт, он ходящий, а у тебя даже тапок нет, - произнёс Сергеич, посмотрев на Петю, тот сразу же сорвался с места, по всей видимости, Сергеич имел среди больных весомый авторитет.
- Спасибо Петя, с меня должок, - произнёс я, отдавая ему посуду после ужина.
-Ты лучше скажи Ваник, - тут же вставил своё веское слово Сергеич, - это ты у ДШК на 163 стоял при авиа налёте сегодня.
Лежащий на животе Малышев, впрочем, как и все другие с интересам посмотрели на меня.
Ну и чё им отвечать, чтобы не обидеть, - подумал я, - завалить сразу четыре самолёта, кто поверит, что их завалил мальчишка. А была, не была, буду так и говорить.
- А вы сами верите, что мальчишка, может завалить в один заход четыре самолёта, потратив всего пару лент, - наконец выдал я свои мысли вслух. Вроде бы не сказал ни да, но и нет не сказал.
- В тайге-лесу нормальный охотник, к примеру, из якутов один выстрел - одна цель, - продолжил я мысль, - один промах - одна жизнь в минус. Так что жить захочешь, будешь хорошо стрелять.
- А самолёты, - я немного помолчал и продолжил, - пусть экипаж катера на свой счёт запишет, на одного или нескольких краснофлотцев на усмотрение командира, - при этом я посмотрел сначала на Малышева, а потом на Сергеича, уяснили ли они, что я сказал им.
- А мне, если экипаж подарит хороший нож, то я только спасибо скажу, - закончил этот разговор я.
- Зачем тебе нож, - удивился один из молодых, лежащих на кровати, до этого не участвовавший в разговоре.
- А в лесу без него не выжить, - сказал я, немного подумав, добавил, - не выжить, конечно, можно, но будет очень, очень тяжело.
- А ты, стало быть, в леса уйдёшь, - тут же поддержал разговор Малышев.
- Нет, - с улыбкой сказал я, - едите вы плохо, а в лесу этого добра вагон и тележка, да и в речках и море рыбы валом, я пока сюда добирался, в этом убедился, прошлось два раза рыбачить, а из снастей всего лишь одни руки. А рыбка ничего попалась.
- Дык осень сейчас, - снова встрял Малышев, - в воде за два десятка минут окачуришся ежели не вытащат.
- Вот выйдешь из госпиталя сходим, проверим, - ответил я, - заодно и самолёты, упавшие можно проверить на предмет полезного в хозяйстве барахла, я засёк, где они упали.
- Нож говоришь, - в раздумье протянул Сергеич, - ну-ка Петя подай ему ножик. Достав из тумбочки мешок, Сергеич, вынул оттуда ножны с ножом.
Петро быстро выполнил указание Сергеича. Все с дальнейшим интересом уставились на меня.
Взяв нож, а это была обычная финка, крутанул его в левой руке, проверяя балансировку.
- Ну что могу сказать, - сказал я, уж что, что, а с ножами мне дело иметь приходилось довольно часто, - чуть утяжелена ручка, если нужна точная балансировка, могу сделать. Для разделки рыбы и дичи самое то.
Повернувшись к двери, сказал, - над окном сучок посередине, - не поворачиваясь с левой руки, метнул финку за спину, в сторону окна. Когда она попала туда, куда я и планировал, неспешно босиком подошёл к окну и выдернул её. Вдев в чехол, протянул Сергеичу.
- Нет, - замахал, тот руками, - оставь себе, подарок, за самолёты.
- Спасибо, - прижав ножны с финкой к груди, пообещал, - через неделю, когда выйдешь из госпиталя, если будет опять авиа налёт, нескольких с вашего катера приземлю, - засмеявшись, добавил, - если пустите на катер.
- А пустим, - сказал Сергеич, - и посмотрим, как приземляешь самолёты. Ну, всё народ, перекур, в туалет и отбой, пора на боковую.
Утром следующего дня, проснувшись в шесть часов, первым делом сбегал в туалет, выпросив тапки у лежащего Малышева. Пока не наступило время завтрака, наложил на себя опять заклинание среднего исцеления.
После завтрака, как и принято, в лечебных заведениях, прошёл обход больных. В нашу палату обход попал часов в одиннадцать. Так как я лежал у входа в палату, то ко мне подошли в последнюю очередь.
"Айболит" сказал, чтобы до его подхода ко мне, сняли временную повязку с меня, для осмотра. Повязку снимала всё та же блондинистая Вероника Павловна, после снятия последнего слоя бинтов, с широко открытыми глазами уставилась на то место, где в плечо вошёл осколок. На том месте, вместо кровянистой ещё не зажившей зашитой раны, находился красный рубец.
- Анатолий Павлович, - осипшим голосом позвала она, "Айболита", который занимался осмотром спины Малышева, - идите сюда.
- Ну что, там ещё - недовольным голосом произнёс Анатолий Павлович, которого я окрестил как "Айболит", но всё же отрываясь от Малышева и подходя ко мне.
Уставившись на моё плечо, тот даже от удивления, снял и протёр свои пенсне, но картинка и после этого не поменялась.
- Ни чего не понимаю, - растеряно произнёс он, - я же его оперировал вчера, осколок вынул, а тут рубец, да вот же нитки, не может быть, - подняв с табуретки Веронику Павловну, он сам сел на табурет и всё ещё не веря своим глазам, принялся ощупывать своими руками моё плечо.
- Как так молодой человек? - произнёс "Айболит", уставившись на меня.
Пожав голыми худыми плечами, я сказал, - Я же вам вчера говорил, за три дня даже рубца не будет.
- Но как, - всё ещё непонимающе, произнёс "Айболит". Остальные его помощницы столпились за его спиной, так же, не понимающе, смотрели на меня.
- С научной точки зрения, объяснить не могу, - сообщил я глядя на него.
- А, с не научной, - тут же добавил он.
- У меня бабушка шаманкой, в седьмом поколении была, меня и научила. В лесу по другому ни как, докторов то, нет там, а лечиться надо, - сообщил я.
- И что и другие так могут? - задал очередной вопрос "Айболит".
- Может и могут, - согласился я, - только здесь никого нет, кто так сможет.
Помолчав, добавил, - по крайней мере, я не встречал.
- А покажешь, как ты это сделал, - снова спросил он.
- Показать то можно, - ответил я, - да только после этого, я в отключке бессознательной буду примерно неделю, а это мне чёт, не очень хочется. Мал я, ресурсов организма, у меня мало.
Ага, понятно, - понимающе кивнул "Айболит", - организм ещё растёт и что шрама даже не будет?
- Будет, - сообщил я, - но очень малозаметный. Меня можно уже завтра выписывать, нитки сняв. Чё мне тут делать?
- Посмотрим, посмотрим, - задумчиво проговорил "Айболит", вставая с табуретки и выходя из палаты.
До обеда больше ничего не происходило, а после обеда Малышева навестил его друг Смирнов, пришедший в госпиталь на перевязку. О чём они разговаривали, я не знаю, так как по собственной инициативе начал выполнять обязанности самого младшего по палате, то есть, по-простому был на подхвате у всех больных-раненых палаты, если в этом была необходимость. На что одобрительно смотрел на меня Сергеич, как самый старший в палате.
Вечером ко мне в гости пришли лейтенант Корнейчук с капитан-лейтенантом Ледяевым. Меня расспрашивали досконально, видать, предварительно переговорив с Сергеичем и Малышевым. Договорились о том, что я недельку побуду на 163 у Корнейчука, так сказать до первого налёта, заодно рассказали, в какой прострации были немецкие лётчики, когда их допрашивали. Так как фамилии у меня не было, то Корнейчук предложил взять фамилию Северный, как-то проводить меня по бумагам надо было.
Фамилия как фамилия, - подумал я, согласительно кивнув головой.
Через день меня выписали, ещё до моего ухода из госпиталя, я по очереди незаметно наложил малые исцеления на Сергеича, у которого вырезали аппендицит, Малышеву на район спины, Петрухи на левую руку, он служил на малом охотнике номер 162 и две недели лежал в госпитале с ранением левой руки.
- Куда дальше путь держишь, - поинтересовался Сергеич, когда я стал переодеваться в свою одежду, полученную у старшины госпиталя в его каптёрке.
- Корнейчук со 163, приглашал погостить, блины поесть, - скаламбурил я, одеваясь, - конечно до первого авиа налёта. Так что, погостюю у него пока.
- Смотри там, поосторожнее с заступником начальника Мурманской базы по политической части, батальонным комиссаром Черновым, плохой человечишка, - шепнул на ухо мне Сергеич, когда я пожимал ему руку на прощание.
Через, полчаса я уже был на морском охотнике номер 163, меня Корнейчук, сразу же отправил в кубрик, где меня переодели, подобрав самую маленькую по размерам морскую форму. После чего я облазил весь катер, перезнакомившись со всем экипажем катера, который состоял из 15 человек, из командиров был только Корнейчук Василий Петрович. Младший комсостав представляли: старшина 1 статьи, Кобызев Виктор Викторович, отвечающий на катере за артиллерию (состоящую из 2-х 45-мм полуавтоматических универсальных пушек 21-К, а так же 2-х крупнокалиберных пулемётов ДШК под патрон 12,7х108 мм.) и одновременно являющийся замом Корнейчука. Мичман Икулов Игорь Юрьевич (отвечающий за силовые установки, включающие 3 бензиновых двигателя ГАМ-34БС по 850 л.с. каждый, а так же за энергетическую систему, включающую в себя две динамо-машины постоянного тока ПН-28,5 мощностью по 2 кВт); старшина 2 статьи Кашкаров Виктор Османович - боцман катера (отвечал за минное вооружение катера состоящее из двух бомбосбрасывателей для глубинных бомб, восемь больших глубинных бомб ББ-1 и 24 малых БМ-1).
Катер за номером 163, относился к классу морских охотников МО-4, его корпус был гладкопалубный, деревянный. Катер имел трёхслойную обшивку с прокладками из перкаля. Надстройка состояла из боевой рубки и открытого ходового мостика.
Непотопляемость обеспечивалась делением корпуса водонепроницаемыми переборками на 9 отсеков. В которых, имелись следующие помещения
• Форпик;
• Камбуз, котёл для обогрева жилых помещений;
• Кубрик No1 на 4 человека;
• Кубрик No2 на 8 человек, коридор No1, санузел;
• Топливные цистерны;
• Машинное отделение No1;
• Машинное отделение No2;
• Кают-компания, коридор No2;
• Ахтерпик
Про отсеки катера, мне рассказал и показал боцман катера Кашкаров.
Поселил он меня в 4-х местный кубрик, на верхнее место.
Пока я валялся в госпитале, был ещё один авиа налёт, досталось обоим сухогрузам, стоявшим под разгрузкой, была также потоплена одна баржа стоящая рядом с одним из разгружавшихся сухогрузов. Немцы отделались всего одним задымившим пикировщиком, который сразу же повернул в сторону, откуда прилетел. Граница фронта проходила километрах, в 40 от Мурманска. И это всё мне рассказал боцман Кашкаров.
Следующий авиа налёт произошёл на следующий день ближе к вечеру, часов в пять, не за долго до окончания светового дня. О том, что произойдёт налёт, я узнал по включившимся на кораблях сиренах громкого боя и сирене воздушной тревоги, которая включилась в порту. Я всё это время находился в кубрике катера, подгоняя выданную форму под себя, а так же изучая силуэты немецких самолётов всех типов, тем более Корнейчук сказал, чтобы я не отсвечивал на палубе катера, решение вопроса о моём нахождении на катере зависло до налёта немцев.
После объявления тревоги матросы заняли свои места, согласно, штатного расписания, я, не мешая экипажу, выбрался на палубу последним. Просительно посмотрев на Кобызева, стоящего около 45-мм пушки на баке катера, после его кивка головой занял место матроса стоящего около правого пулемёта. Накладка на себя заклинания зоркого глаза, снял пулемёт с предохранителя, передёрнул затвор, принялся ждать.
Девятка всё тех же "штук" с неубирающимися шасси на высоте тех же 5 километров, на крейсерской скорости около 350 километров в час приближались к порту Мурманска. Построившись в круг, первый самолёт с всё увеличивающим завыванием, начал пикировать на порт. Британские сухогрузы уже не было в порту, ушли ещё за темно утром в сопровождении своего эскорта. Поэтому, командир "штук", выбрал беспроигрышный вариант - своей целью он выбрал три стоящих под загрузкой у причала баржи, неподвижные цели, прекрасно подходили под бомбардировку.
Первыми начали работать 45-мм пушки катера, по самолётам стреляли все какие можно зенитные орудия кораблей и зенитной батареи порта. Дождавшись, когда самолёт пройдёт километровый рубеж, дал первую длинную очередь на десять патронов. К стрельбе из ДШК я уже приноровился. По договорённости с Кобызевым, в лентах зарядка патронов шла следующим образом четыре обычных, трассирующий, два бронебойных. Подправлять очередь пришлось самую малость, хорошее усиленное зрение, плюс трассирующие пули поставленные чаще. У пикирующей "штуки", первой же очередью оторвало хвост, её пикирование тут же превратилось в неуправляемое падение. Пилот покинуть кабину самолёта из-за сильного вращения не смог, стрелок так же остался в самолёте. Самолёт врезался в воду чуть ли не посередине акватории порта. На этот раз детонации бомб по какой-то причине не произошло.
- Давай их, - закричал с высоты рубки смотревший в бинокль лейтенант Корнейчук, размахивая правой рукой, его внешний вид говорил, что он сильно возбудился от первого сбитого самолёта.
Вторая "штука" уже пикировала и находилась на высоте около четырёх километров.
- Ещё рано, - мелькнула мысль в голове у меня, при этом я сопровождал "штуку" через прицел пулемёта. Дождавшись, когда он спустится ниже километра, дал по нему сразу две длинные, по пятнадцать патронов очереди. Итог - развал самолёта в воздухе на несколько крупных кусков. Куполов пилота и стрелка радиста, я не видел, не судьба - подумал я.
Сзади, что-то орал Корнейчук с высоты рубки, что конкретно было плохо слышно из-за очередного пикирования "штуки".
Находящийся рядом со мной краснофлотец, стоящий до меня за пулемётом, и уступивший мне место, сноровисто перезарядил пулемёт, вставив в него ленту с патронами.
Пикирующая третьей, "штука" прошла шести километровый рубеж и с продолжающимся ускорением шла к своей цели у причала. Дождавшись, когда она приблизилась к километровому рубежу, открыл огонь. Снова дал сразу же две очереди, одну за другой корректируя стрельбу по трассирующим пулям. От самолёта во все стороны полетели куски, в этот раз самолёт выдержал, не выдержал пилот, а может быть отказал мотор, но пилот покинул самолёт, следом за ним выпрыгнул и стрелок. Их купола чётко просматривались.
От эйфории, по-моему, орал весь экипаж катера. Но моя чуйка просто верещала, что сейчас что-то будет плохое, поэтому бросив почти разряженный пулемёт.
Крикнув стоящему рядом краснофлотцу - "бегом заряжай", переместился к левому пулемёту. По указанию Кобызева, со второго пулемёта стоящий матрос не стрелял, но стрельбе он, уже был готов. Четвёртая "штука" находилась пике с увеличивающимся воем сирены, но я интуитивно развернул ствол пулемёта в сторону города, почти в то же мгновение из-за сопки вынырнули две тени самолётов.
Мессершмитт -110 - по силуэту узнал я двухмоторный тяжёлый истребитель, расстояние до них стремительно сокращалось, огонь я открыл примерно с километрового расстояния, всадив в ведущего пары патронов двадцать. Отчётливо наблюдая по трассерам попадания в самолёт.
Ведущий тут же резко нырнул к земле. Ведомый пары мгновенно сориентировавшись сделал левый разворот, отворачивая от порта назад, именно в этот момент я и прошёлся из ДШК по всему самолёту, Самолёт выдержал попадания, но один из движков задымил и из него помимо дыма показался огонь. Больше заниматься им, у меня не было времени.
- Уйдёт, так уйдёт, - подумал я, разворачиваясь стволом пулемёта в сторону порта.
"Штука", уже скинула бомбу и очень удачно - было прямой попадание, в стоящую у причала баржу, судя по небольшой детонации, пол баржи взорвалось сразу, остальная половина медленно опускалась на дно на месте стоянки.
"Штука" же удачно попав, начала набирать высоту, приближаясь к километровому барьеру.
- Врёшь, не уйдёшь, - проорав я, открывая огонь по ней. По трассирующим патронам я видел, как длинная патронов на двенадцать очередь, приблизившись, и буквально последней парой патронов прошила самолёт в районе мотора, были ли последние патроны бронебойными или нет, я не знаю, но за самолётом пошёл еле заметный дымок.
Больше никто из "штук" не пикировал, они просто сбрасывали с высоты свой груз бомб на город, вызывая многочисленные взрывы и пожары.
Стрелять по подбитой "штуке" уже не было смысла, она больше чем на четырёх километрах, да и патроны в ленте ДШК закончились. Поэтому я, просто опустится, на настил палубы катера - сказалось сильное напряжение, руки просто ломились от усталости. Но сесть на палубу мне не дали, несколько сильных рук, тут же подхватили меня.
- Что случилось, - первым, с вопросом ко мне подскочил Кобызев.
- Устал стрелять, утомился, - осипшим голосом проговорил я, - мне бы воды попить.