Бондарев Александр Геннадьевич : другие произведения.

Сандро

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Сандро

Основные персонажи

      -- Сандро - "Зло само по себе не случается. За ним всегда что-то стоит".
      -- Нила - королева нага - "Нет смысла приближать неизбежный конец".
      -- Непф Раджалл - великий визирь - "На самом деле для героя-освободителя всегда найдётся предательский нож".
      -- Солимар - джинн, великий магистр - "Седая история склонна к обнулению".
      -- Серена - волшебница, медиум - "Не хочется, чтобы своей дикостью люди оскверняли то, чего даже не понимают".
      -- Оскар - командный голем - "Не я удивляю вас, а тот, кто меня создал".
      -- Зехв Исар - великий визирь, архимаг - "Чем бы дурак ни тешился, только умнеть не хочет".
      -- Граат - капитан титанов - "О демонах можно знать всё, но никогда нельзя быть уверенным в этом".
      -- Изабель - принцесса - "Сплочённая семья своротит горы".
      -- Константин I - император - "Нет мечты - плохо. Есть - хорошо, но трудно стремиться к ней. Потерял мечту - потерял полжизни".
      -- Аделаида - императрица - "Отправляя сына в поход, помни, что дома его ждёт мать".
      -- Айлех - принц.
      -- Атан Луил Дорлих - генерал - "Не мы сделали наш мир таким, мы таким его унаследовали".
      -- Акиз Касар - придворный лекарь - "Пока есть человек, всегда будет нужен тот, кто его будет лечить".
      -- Астид - королева Грамагхона - "Бойся не зверя, а того, кто им управляет".
      -- Луиза Дзебрин - графиня - "Лучше уж быть такой, чем умереть совсем".
      -- Эдрих Эровинг - генерал Небесной армии
      -- Милнус - алхимик - "Самое приятное - это выходной перед следующим выходным".
      -- Ральна - маг света, мать Милнуса
      -- Солинс - игумен Собора светлого Энреля после Иноргама
      -- Ивозар - владыка Керплана - "Трудно быть всегда хорошим гостем, но ещё труднее быть всегда гостеприимным".
      -- Лора - предводительница гарпий
      -- Шато - старейшина троглодитов
      -- Даш - лидер минотавров - "Главное знать, для чего живёшь. А уж в кого там верить, это само решится".
      -- Джарвид Кезен - главный имперский надсмотрщик на руднике в Угушле
      -- Реон Эрдок - генерал военных лазаретов
      -- Сулиманд - министр водопользования, создатель механизмов для Эмофлета
      -- Орам Гапод - маг, великий скульптор
      -- Гарус - лорд, герцог Оспурсии - "Человек изобретателен, но в массе своей глуп".
      -- Гирин - маг, сын лорда Гаруса - "Прекрасен в человеке только разум, всё остальное - рудименты, они тянут человека назад в пещеру".
      -- Хезра - ясновидящая из-под Шия-Глей
      -- Калармон - король Пэлии - "Всё есть война, и у каждой страны должно быть своё секретное оружие".
      -- Эвансэр - главный дворецкий императора Константина
      -- Рассвал - главный судья инквизиции
      -- Роф Тер Ингут - генерал - "Наш долг служить Империи, а не её беглому принцу".
      -- Хорш - глава ордена храмовников
      -- Огнир - генерал военных орудий
      -- Бозель - лорд, герцог Сокола, супруг Изабель
      -- Ласс Ксаракс - генерал - "Война должна разжигаться с первой искры".
      -- Кравгол - граф, ответственный за эксплуатацию орков в восточных землях
      -- Осборог - граф, брат Кравгола, ответственный за эксплуатацию орков в Угушле
      -- Донард - министр дорог
      -- Едот Милиз - лорд, министр землепользования и животноводства
      -- Варлезар - владыка Керплана, отец Ивозара - "Была бы цель, а за средствами мы не постоим".
      -- Мес Таэрт - лорд, глава Совета - "Женщинам не место у штурвала власти".
      -- Псар - ведьма из Манарала
      -- Эновшан - глава ассасинов
      -- Тиркана - жрица тьмы
      -- Куртай - вождь орков - "Что страшнее: сразиться с врагом, или, потеряв авторитет, пасть жертвой собственных бойцов?"
      -- Айнед - главный тюремщик
      -- Офь Гнериен - глава разведки
      -- Октавия Белед - глава казначейства - "Если уж люди поверили в один религиозный вымысел, то поверят и в наш".
      -- Зайладар - преподобный отец - "Паук никогда не запутывается в собственных сетях".
      -- Властелин - "Мне не нужна их смерть, мне нужна их жизнь".
      -- Форзик - пёсик Милнуса и Ральны
      -- Арамзелла - святая, архангел
      -- Энрель - Создатель, светлый бог
   Основные названия
   Ацвег - мир
   Загерен - континент на котором происходят основные события
   Мламак - другая часть света
   Фирия - страна, вознёсшаяся до империи - Фирийской империи
   Лэр - название центральной равнины в сердце Фирии
   Сокол - провинция империи
   Оспурсия - провинция империи
   Гэдрэш - провинция империи
   Угушл - родина тёмных эльфов в Грамагхоне, завоёванная империей
   Дэнстр - самая отдалённая провинция империи, находящаяся в Мламаке
   Лостровения - страна ящеров в Мламаке, завоёванная империей
   Пэлия - северное королевство, завоёванное империей
   Грамагхон - крупнейшая горная система в Ацвеге и одноимённая древняя страна, присоединена к империи
   Загрия - древняя страна ракшас
   Ла Гнайлар - степной край на востоке Загерена, край гоблинов, завоёван империей
   Керплан - страна светлых эльфов
   Менасил - столица Керплана
   Врозилия - королевство гномов на севере Загерена
   Ровиор - край северных эльфов
   Оший - мир демонов
   Упоминаемые города Фирии (в порядке уменьшения):
   Святослово - столица и крупнейший город империи
   Рог - столица Герцогства Вола; житница империи
   Коготь - бывшая столица Империи Сокола, ныне центр одноимённого герцогства; родина Зайладара и Октавии Белед; рудники
   Белая крепость - город на юге Герцогства Вола; крупный гарнизон; красители
   Шторм - центр Герцогства Буревестника; рыболовный и китобойный промыслы; верфь
   Армастл - центр Герцогства Мустанга; коневодство
   Клык - центр Герцогства Волка, основан Империей Сокола; пушнина
   Бор - центр Герцогства Лесного; бортничество; строительство осадных орудий
   Святой Крест - центр Герцогства Медведя; торговля; лесозаготовка
   Устевель - центр Герцогства Кабана; целебные минеральные и термальные источники
   Амелсвель - центр Герцогства Рыси; школа врачевания; лекарственные растения
   Пепел - центр Герцогства Лиса; охота; свиноводство
   Шип - центр Герцогства Розы; фермы, садоводство
   Камень - город-крепость, центр Герцогства Камня; каменоломни
   Овдель - центр герцогства Оленя; знаменит скорняжным ремеслом; старинная застава
   Канс-Ларэ - один из древнейших городов Лэра; знаменит кузнечным ремеслом
   Зубец - город в лесном герцогстве; дары леса
   Эмофлет - "город будущего", столица демонопоклонников
   Сетекс - городишко невдалеке от Эмофлета
   Лесной - бывший эльфийский Ангемрин (до 1161 в.и.), центр Герцогства Единорога
   Еландрия - столица провинции Дэнстр; новая житница империи
   Зрандон - столица Лостровении. Его родное название Ко-Лу.
   Упоминаемые города Угушла:
   Цёрница - столица Угушла
   Коурус - якобы заброшенный город на юге Угушла
   Упоминаемые города королевства Грамагхона:
   Измуим - заброшен, бывшая столица королевства горгон
   Дефенташ - один из последних свободных городов горгон
   Упоминаемые города Гэдрэша:
   Айя-Шумдад - столица провинции Гэдрэш; крупные гарнизоны; производство чая и кофе
   Эфа-Льяр - "бутылочное горлышко" между Фирией и Гэдрэшом; деревообработка
   Алаош-Айфлидий - золотые прииски; изготовление драгоценностей
   Фола-Залебрия - город-спутник Айя-Шумдад; производство сахара
   Жия-Ар - город-спутник Айя-Шумдад; фермы; торговля
   Чентру-Аммеш - добыча леса
   Фушу-Каэ - деревообработка
   Шия-Глей - родина первого круга учёных; знаменит благовониями
   Фрол-аби-Бужли - портовый город; добыча оникса и мрамора
   Иклейя-Зарацказ - древний город-крепость; производство шёлка
   Дзебрин - замок у западного подножия Коркарских гор; кузнечное ремесло
   Нархиб - производство хлопка
   Дэтчж - древние курганы оспурских магов; производство оливкового масла
   Упоминаемые города Пэлии:
   Атллитосса - бывшая столица Пэлии
   Белод - древний город на реке Алипла
   Антаприх - город круга магов Пэлии
   Фемделен - городишко, у которого навсегда застряла завоевательная армия Константина
   Деновул
   Гартвий
   Упоминаемые города Оспурсии:
   Первемунт - последний летающий город
   Бинзар - столица провинции; университет; механический завод; ткацкая фабрика
   Курнпш - добыча соли
   Аварп - закрытый город, где сохранился портал в Оший; охраняется особым гарнизоном
   Шазхаджария - закрытый город невольных магов; охраняется особым гарнизоном
   Мнаджаран - центр врачевания; Академия Целительства
   Кендж - город-крепость, бывший эльфийский Эрцантленг
   Зерияд - родина Орама Гапода; школа ваяний; добыча мрамора
   Арпа - производство шёлка; добыча серы, обсидиана
   Манарал - город трёх границ; размещение крупного имперского гарнизона
   Мавалон - крупнейший морской порт в Ацвеге; судоверфи; бывший город наг
   Карем - город-базар
   Фалем - городок близ прекрасного дивного оазиса; минеральные источники

Сандро

   Время неудержимо движется вперёд. Проходят эпохи. Гибнут величайшие империи и цивилизации. Нет больше торжественности, грандиозности и масштабности того времени. А человек остаётся и вновь пускается в путешествие по очередному витку истории, надеясь создать новый мир, который будет лучше прежнего.
  

Глава I

Последний штурм

   Громадная Фирийская империя раскинулась в самом центре прекрасного и удивительного мира Ацвега. Её жители сумели создать прочную систему власти, законы и армию, держащую в страхе всех других обитателей этого мира. Уничтожив своих соперников, способных сравниться с ней в могуществе, Фирийская империя погрузилась в золотой век процветания. Так прошло сто пятьдесят лет покоя, и она вновь начала стремительно расширять свои границы. Новый император Константин I видел возможность успешного развития своей державы в завоевании соседних, более слабых государств и освоении новых территорий.
   Пэлия - последнее независимое от империи королевство - рассыпалось под ударами Армады императора Константина. В 1160 году в. и. (вехи империй) он подошёл к столице Пэлии - Атллитоссе. Новый триумф Фирийской империи был близок.
   Горн раскатился над авангардом огромной армии. Загремели барабаны, и масса солдат двинулась на город, заполняя собой бескрайнюю степь. Впереди маршировали строгие фаланги пикинёров. За ними плотным строем следовали латники в тяжёлых доспехах с внушительными мечами и тяжёлыми щитами. Позади них в ногу шли легко защищённые лучники. На стены и башни Атллитоссы были нацелены многочисленные кавалерийские полки. Рыцари и их боевые кони имели первоклассную прочную броню и были украшены энрельскими крестами. За всей этой вооружённой до зубов массой тянулись катапульты и огромные требушеты. В качестве тягловой силы использовались гигантские четырёхрогие волы. Замыкали их центральные силы из элитных подразделений: крестоносцы и арбалетчики. На стороже стояли резервные полки из гвардейской конницы - сильнейшие кавалеристы империи, яростные защитники веры в своего создателя светлого Энреля.
   Вновь раскатился горн и обрубил барабанщиков. Все войска остановились в нескольких сотнях метров от городских укреплений.
   В тылу этой армии остановился передвижной командно-наблюдательный пост, похожий на панцирь исполинской черепахи, установленный на шестнадцати широких колёсах и буксируемый гигантскими четырёхрогими волами. На крыше, служившей открытой наблюдательной площадкой, стоял высокий человек лет пятидесяти в блестящих доспехах с рельефными выпуклостями в виде грифона и крестов, с широкими наплечниками, стилизованными под крылья, и в золотой короне. Его пальцы, украшенные увесистыми перстнями, подкручивали винты дальнозора. Свет встающего у него за спиной солнца только-только начал взбираться по каменным укреплениям города, который с этой позиции и благодаря прибору был виден как на ладони. На стенах и высоких башнях сломя голову носились редкие дозорные, не ждавшие нападения на город с восточной стороны.
   По крутым частым ступенькам деревянного трапа торопливо поднимался высокий молодой человек в великолепных доспехах с грифонами и крестами. Он был очень красив. Длинные чёрные волосы, забранные сзади, обнажали лоб с двумя свежими шрамами.
   - Утро, отец! - доброжелательно произнёс он господину у дальнозора.
   Господин радостно обернулся.
   - Утро, Айлех! - ответил он и крепко обнял сына. - Целёхонек, ну и слава Энрелю! А эти шрамы, - он провёл своими толстыми пальцами по его лбу, отчего молодой человек пронзительно фыркнул и немного дёрнулся, - да-а. Но ты правильно сделал, что убрал волосы, пусть все видят, что их принц Айлех тоже дрался в том бою. Они сами всё скажут за тебя. Да и девушки любят бывалых парней. Ну, расскажи, как впечатления?
   - Скажу честно, отец, было страшно. Но я же знал, за что дерусь! Меня вдохновил наш светлый Энрель, поэтому я бился, несмотря ни на что. А эти, - он показал на две свежих кровавых полосы на лбу, - мне оставил один очень сильный седой рыцарь. Я его ранил и взял в плен. Крови столько было...! Скажи, я справился со своей задачей?
   - Да, сын, справился. Ну и досталось же вам! Шесть полков в Деновуле оставили!
   - Разве шесть?
   - Ну да. А что?
   - Говорили, одиннадцать, - немного разочарованно сказал принц.
   - Ну, уж я-то лучше знаю. Нет, только шесть. Дыхание Энреля! - поблагодарил своего создателя отец, посмотрев на небо.
   - Слава Создателю!
   - Сегодня, Айлех, как я и обещал, случится последний штурм в этой кампании. Мы захватим саму Атллитоссу. Ты возьмёшь резервы. Я больше не хочу тобой так рисковать.
   - Отец, это оскорбление для меня. Я уже доказал, что могу сражаться в авангарде. Моё место там! - перебив его, заявил Айлех.
   - То, что твой полк угодил под удар с фланга - ошибка Каулса, за что он будет жестоко наказан. Ты не должен был оказаться в том пекле. Но и это ещё был не авангард, там каждый второй погиб, - сурово объяснил отец сыну. - Послушай, Айлех,- он нежно взял принца за ещё ни разу не бритый подбородок, - ты нужен мне живым и невредимым. Твоя отвага и преданность моему делу - это, конечно, хорошо. Я горжусь тобой. Но не забывай, что ты прежде всего принц. Этого твоего подвига пока хватит, для других достаточно, а ты ещё навоюешься. Ты старший после меня, значит, тебе и наследовать трон. Однажды ты станешь великим императором.
   - Спасибо, папа, - проникновенно сказал Айлех.
   - Берёшь под командование резервные полки. В них гвардейцы. Сам понимаешь, какая это сила. Но значение этого города обязывает. На передовую не лезь. Стой, пока не дадут специальный знак. Возможно всякое, противник может разбить штаб. Сильнейшие войска у Пэлии - это их орденоносцы. Свою столицу они без боя не сдадут, да и сил у них предостаточно, поэтому они и сами могут приготовить нам ловушки. Если враг зайдёт с тыла или с флангов, а ты не получишь никакого знака, то вот тут приступай сам. Заранее предупреждаю: не используй все полки сразу...
   - Всегда нужно иметь силы про запас. Бей врага булавой, держа наготове кинжал.
   - Молодец! Моя школа, - с радостью похвалил отец своего сына, шутливо похлопав его по плечу. - В общем, помни эти правила и помни, что я тебя люблю, - сказал отец и нежно поцеловал его в лоб. - Иди, принимай свои войска, принц!
   Сразу после Айлеха на трапе послышались новые шаги - на наблюдательную площадку поднялся генерал очень важного вида в красивых дорогих латах и шлеме, отделанных тонкими узорами.
   - Император с принцем уже на острие меча и рвутся в бой! Не хотите ли дождаться Генерального штаба? - выразительно произнёс он.
   Император повернулся, и восходящее солнце озолотило его впечатляющую императорскую броню. Увидев генерала, он обрадовался, и они до хруста пожали друг другу руки.
   - Император там, где его место во время войны - со своими солдатами и собирается сегодня разделить с ними триумф. Я всю жизнь мечтал об этом, Атан, и вот теперь я здесь с пятидесятитысячной армией взял врага за самое горло. Это похоже на подвиги Занельсева, о таких масштабных битвах раньше я только читал. Я не нахожу слов, когда представляю, что нас ждёт. Я в шаге от величайшей победы в своей жизни, а может быть, вообще в эпохе. Не могу я спокойно отсыпаться в шатре, понимаешь? Ждать их! Сделаем всё, как мы с тобой спланировали. Солнце уже встаёт, Эдрих сейчас прибудет.
   - Слушаюсь, мой государь. Только лучше, наверное, подождать штаб, а то они меня точно сожрут со всем..., ну ты понял.
   И оба от души расхохотались.
   - Да погоны я с них тогда посдираю. Эти тугодумы уж слишком нерасторопны. Если и впредь будем также топтаться на месте, то враг дождётся, пока мы все от старости перемрём. Они всё просят дилижансы персональные да поудобнее, а то в повозках и под шатрами им спать не пристало. А как же раньше прославленные полководцы обходились без этого? - на этих словах он немного успокоился, опомнился, что этот разговор могут услышать и не так понять, поэтому решил резко перейти к делу. - Докладывайте об обстановке! - с командирским тоном обратился он к Дорлиху.
   - Всё готово, ваше императорское величество, мы ждём вашего приказа, чтобы начать захват Атллитоссы, - громко и чётко проговорил генерал своим приятным голосом.
   - Хорошо, генерал Дорлих. А ваш план обманного манёвра сработал - противник абсолютно растерян. Вот посмотрите, - приветливо сказал Константин.
   Дорлих припал к окулярам дальнозора и малость подкрутил настраивающие винты. Пустые стены и башни города произвели на него приятное впечатление.
   - Славно, генерал! Приступайте, - возгласил Константин.
   Дорлих низко поклонился и быстро направился вниз по трапу. Император подошёл к складному столу, перевернул песочные часы, взял подзорную трубу и посмотрел на восток. Недолго он всматривался в утреннее небо, так как не утих ещё топот Дорлиха, а по трапу, тяжело пыхтя, взбиралась уже целая делегация генералов и военных чиновников в мундирах и погонах, а кто-то в доспехах. У многих покраснели лица, так как были они довольно-таки полны. Они поклонились, кто насколько мог, и встали по стойке смирно.
   - Утро, ваше императорское величество! - не успев отдышаться, хором произнесли они.
   - А вот и Эдрих, - радостно проговорил себе под нос Константин, не сдержав лёгкой улыбки. - Утро, уважаемые генералы! - сухо обратился он к пришедшим. - Генерал Огнир, наши орудия уже на позиции?
   - Так точно, ваше величество, батареи развёрнуты, - отозвался самый молодой генерал, менее сорока лет на вид.
   - Эрдок? - продолжил император.
   - Палатки разворачиваются, ваше величество, - ответил другой средних лет мужчина в чёрном плаще с капюшоном. На одежду у него были нанесены обвившие друг друга светлая и тёмная змеи - символы врачевания, принятые в Фирии с незапамятных времён. Реон Эрдок отвечал за заботу о раненых и был генералом службы военных лазаретов.
   - Простите, ваше высочество, но операция слишком опасна. Мы многим рискуем. Может, следует дождаться подхода остальных полков? - обеспокоенно предложил один из генералов с длинными усами, острой бородкой и большим зарубцевавшимся шрамом на левой скуле и виске.
   - Генерал Ингут прав, риск очень велик, ваше величество! При таком соотношении сил мы можем оказаться в проигравших, - подхватил другой.
   - Нет повода для беспокойства, уважаемые генералы! Доверьтесь мне! Взгляните в дальнозаор. Наш план сработал. Сейчас у нас перевес, но если мы промешкаем, то враг соберёт все свои силы, и вот тогда обороняться, действительно, придётся нам, - сдержанно парировал император.
   - Но мы недостаточно посвящены в план грядущего сражения! - воскликнул Ингут.
   - После безумия, которое случилось под Деновулом, вы просто исчезли почти со всей оставшейся боеспособной армией! А Генеральный штаб остался без верховного и без начальника! И что нам было делать? Как разгребать весь этот котёл? - распалился один полный военный с пышными усами и бородой. Его крепко схватили за руку другие, и он замолчал, проглотив свой гнев.
   - Я не должен перед вами оправдываться, генерал Ксаракс. Я император. А вы - мои генералы. Это не игра, а война! И более того, чего я не должен делать, так это учить вас воевать! Нам дали генеральное сражение, мы его выиграли. Враг потрясён, ошеломлён, напуган! Но нельзя дать ему опомниться и собрать новые силы! Быстрее возьмём Атллитоссу - быстрее возьмём всю Пэлию, а, значит, раньше закончим войну!
   - Ваше величество, война почти выиграна. Поспешность действий может стоить нам многих солдатских жизней, - соблюдая субординацию, сказал Эрдок.
   - Вот именно - война почти выиграна, генерал Эрдок! А сколько побед в этой войне мы одержали благодаря ва.... Если бы мы каждый раз дожидались подкреплений, то до сих пор топтались бы где-нибудь под Гартвием! Тщательность планирования не значит промедление, которое может стоить нам всей кампании!
   - Господа генералы не доверяют государю своему? Неужели они считают, что он может подвести их или нарушить священную клятву? - неожиданно втиснулся в спор престарелый лысый бородатый мужчина в красной рясе, с тяжёлым золотым крестом Энреля на толстой золотой цепи и с толстой книгой на поясе. Он очень тихо, незаметно для остальных, поднялся наверх и до определённого момента спокойно стоял в стороне.
   Император и его генералы покорно опустили головы. Преподобный отец моментально установил своё господство одним присутствием. Он бросил надменный взгляд на разгорячённых генералов и продолжил.
   - Насколько знаю я императора Константина, всей своей необъятной душою любит он своё отечество, его историю, предков и их великие подвиги. Никогда не позволят ему его совесть и ответственность бросить народ свой на волю переменчивого ветра истории. Сам Энрель ведёт его в этот опасный путь. А Создатель наш знает, кого выбрал!
   Его низкий голос был таким сильным, что проникал прямиком в сердце каждого. Он говорил уверенно и так убедительно, что все сразу успокоились и, как на молитве, внимали ему. Когда он закончил, император обратился к генералам:
   - Доверьтесь мне! Мне нужны ваши военные таланты!
   Они недоверчиво посмотрели на него, но промолчали.
   - Ваше величество, нужно удвоить число дозорных в небе, - осторожно вставила Офь Гнериен, отвечавшая за разведку.
   - Разумеется, госпожа Гнериен! На всех направлениях и подступах. Осторожность на войне излишней быть не может! Огнир, вы должны снести стену и сторожевые башни. Не щадите снарядов. Пикенёры, кавалерийские полки и гвардия останутся в резерве. Ингут и Ксаракс, будете руководить взятием города. Пехоту пускайте сразу по двум направлениям, - показывая то на карту, то на город, раздал задачи император.
   - Ваше высочество, а если что-нибудь пойдёт не так? Если враг прорвёт наши ряды? - указывая рукой на авангард, спросил Ингут.
   Константин будто ждал этого вопроса. Лицо его приободрилось, окружённые седыми усами и бородой губы растянулись в нагловатой улыбке, глаза засветились от удовольствия. Небрежно пробежавшись взглядом по своим замершим в ожидании генералам, он обратил взор к небу на востоке, плавно поднял руки и громко торжественно сказал: "Тогда я раздавлю их сверху!"
   Последние песчинки упали в нижнюю камеру песочных часов на складном столе. С последним словом императора над наблюдательной площадкой разыгрался порывистый ветерок, нахально потрепав волосы у всех, кто на ней был. В первых лучах утреннего солнца они увидели великую рать грифонов. Эти величественные существа - полульвы полуорлы - низко пролетали в строгом строю, поднимая ветер огромными белыми крыльями. Передняя - пернатая - часть тела у каждого была защищена специальными доспехами. Впереди летели два более крупных грифона с особой защитой, один из них нёс на спине погонщика, который умело руководил этой воздушной армией с помощью длинного яркого посоха. Сделав почётный круг над наблюдательной площадкой, погонщик посадил своих подопечных напротив полевого лазарета, спешился и направился к посту императора. Приземлялись грифоны на задние львиные лапы, на передние же из-за длинных когтей опирались редко.
   Обрадованный император поспешил вниз. Остальные в недоумении последовали за ним.
   На земле солдаты воодушевлённо приветствовали спустившегося с неба погонщика грифонов. Он был защищён великолепными доспехами, на голове у него был высокий шлем с парой металлических крыльев и с особой полумаской, у которой глазницы были защищены стеклом.
   Адъютант еле поспевал за торопившимся государем. В руках он нёс красивый шлем, похожий на шлем погонщика.
   - Генерал Эровинг! - восторженно приветствовал погонщика правитель.
   Тот немедленно поднял полумаску и, не сдерживая улыбки, поприветствовал императора.
   - Ваше императорское величество, Небесная армия из пятисот грифонов в полной боевой готовности и ждёт ваших указаний!
   - Вольно, друг мой! Ты, как всегда, вовремя, с точностью до песчинки! - любезно обратился он к своему старому приятелю, пожимая ему руку.
   - Рад стараться, мой государь! - с благодарностью в голосе ответил Эровинг.
   Остальные генералы, кроме Дорлиха, недоверчиво косились на него.
   - Да осветит тебя великий Энрель! - ещё не отдышавшись, обратился к погонщику грифонов преподобный отец.
   - Нельзя медлить, скорее к нашим красавцам! - сказал Константин и почти бегом отправился к грифонам.
   По пути император поменял у своего адъютанта корону на шлем, объясняя генералу Эровингу план грядущего боя.
   - Взлетаем на среднюю высоту. Наши орудия начнут сносить стены, поэтому наша первая задача - не попасть под свой же обстрел. Затем полетим сразу к замку и перебьём всех пэлийцев, которые только встретятся - это вторая задача.
   Император подошёл к своему грифону, который, как и у Эровинга, был большего размера и имел особенные доспехи. Гордое существо узнало своего хозяина и встретило его пронзительным приветственным криком. Император приласкал его, погладив шею под тяжёлыми латами.
   - Ну, здравствуй, Астуф! Снова нам с тобой лететь в бой.
   Грифон склонил голову, замер и от удовольствия закрыл глаза. Константин вскочил ему на спину и уселся в специальное седло.
   - Когда увидим крупные силы противника, то обрушиваемся на них, боремся несколько секунд и сразу взлетаем обратно. Удар с неба должен шокировать врага. Не забывай про пики орденоносцев, их мы атакуем с флангов, - пристёгивая фиксирующие ремни, продолжал император.
   Помощники проверили надёжность ремней и закрепили на верхнем шейном щитке грифоньих доспехов набор разноцветных флажков.
   - Вы нужны мне здесь, мои уважаемые генералы! - напутствовал Константин. - Без вас я не смогу одержать победу. Я с вами!
   - Я с вами, ваше величество! - натянуто произнесли они в ответ.
   - Энрель с вами! - подняв свой громадный крест, обнадёжил преподобный отец.
   - Вы все знаете, что делать! - громко крикнул Константин.
   - Да! - закричали все солдаты и генералы.
   - За Фирию!
   - За Фирию! - оглушительным рёвом отозвалась армия.
   - Энрель с нами!
   - Энрель с нами!
   Константин опустил полумаску, поднял свой посох орлом вверх и, потянув за поводья, чётко произнёс команду: "Хон-фур! Хон-фур!" Сердце у него радостно забилось в груди. Громадный грифон расправил свои величественные крылья, сделал мощный взмах, вызвав шквалистый порыв ветра, и оторвался от земли. Прищурившись от поднятой пыли, генералы провожали взглядом поднимающегося императора.
   - Сегодня будет великий день в истории Фирии! - крикнул он им сверху и стремительно унёсся в небо.
   За ним тотчас же последовали ещё двести пятьдесят грифонов, а остальные ждали на земле, поскольку Эровинг держал их командой "Та!", что означало "ждать". Когда же император поднялся на достаточную высоту, генерал перевернул посох, громко скомандовал: "Хон-фур!", "Хон-фур!" - и полетел в голубую даль.
   Солдаты в едином порыве громогласно приветствовали своего правителя и его Небесную армию. Теперь они были уверены, что их прикроют с неба. Айлех мысленно пожелал отцу удачи и приготовился к бою.
   - Сегодня не то, что враг, сама смерть отступить должна! - воодушевлял всех вокруг преподобный отец.
   - Какая самоуверенность, - забормотал недовольный Ингут, - поставить на кон всё, когда можно, не рискуя ничем, выиграть всё и сразу.
   Остальные генералы понимающе покосились на него и погрузились в планирование и тактику грядущего боя.
   Наступило раннее весеннее утро. Погода была ясная, облаков было мало, и с двухсот метровой высоты громадная Атллитосса просматривалась как раскрытая книга. Не разогревшись ещё в полную силу, утреннее солнце лениво проливало мягкий свет на извилистые улочки, безлюдные площади и рынки. Казалось, что этот рассвет в столице Пэлии встречать некому. Но это нисколько не насторожило Константина. Он считал, что всё идёт в соответствии с планом и враг сосредоточился там, где ожидал встретить удар - на западных окраинах. Пролетая над сказочно-красивым королевским замком на холме, окольцованном бурными водами реки Алиплы, он, наконец-таки, заметил скопление противника. Масса ополченцев суматошно тянулась через центр города на восток. С собой они еле-еле тащили огромные баллисты, катапульты и обозы с боеприпасами. С востока донеслось тяжёлое грохотание - имперские осадные орудия начали сносить стену. И Константин не смог удержаться. Он показал Эровингу жёлтый флажок, обозначавший приказ "ждать", и со словами "Цен-рехп!", "Цен-рехп!" направил своих грифонов вниз до бреющего полёта. И он не остался незамеченным. Ополченцы приняли оборонительную позицию, выставив вперёд вилы, грабли и редкие копья. Именно для этого грифоны и были защищены доспехами спереди. Двести пятьдесят смертоносных существ со шквальной скоростью врезались в плотный человеческий строй. Убогое оружие просто отскакивало от доспехов, не принося летающим убийцам ни малейшего урона. Зато мощные стальные надклювья и когти крушили всё на своём пути. Толстая броня и неимоверно сильные крылья позволили им буквально перепахать несчастных ополченцев. Они в щепки разнесли военные орудия. Впереди неудержимой волны летел император. В глаза ему бросались отчаянные лица простолюдинов.
   - По-видимому, гордые жители столицы уже не в состоянии выставить более серьёзную силу, - пронеслось в голове у Константина.
   Заметив, что площадь впереди ограничивается высоким дворцовым комплексом, Константин громко дважды скомандовал "Хон-фур!" и со всеми грифонами молниеносно взмыл ввысь. Поднявшись на безопасную высоту, к своему удивлению он обнаружил, что немногочисленные выжившие ополченцы не разбежались в панике, а, наоборот, снова организовали строй. Вдруг весь воздух задрожал от громового раската. Обернувшись, Константин увидел приближающуюся с северо-востока чёрную грозовую стену.
   - Погода портится. Это неудача. Скоро летать будет нельзя. Нужно торопиться! - подумал Константин и начал разворачивать свою ударную группу для того, чтобы ещё раз зайти на цель.
   Эровинг со своими грифонами оставался высоко в небе и через подзорную трубу наблюдал за обстановкой. Гигантская туча ему тоже не понравилась, но она была ещё достаточно далеко от города, поэтому никаких мер он не принял. Со всех сторон всё было спокойно, неожиданных передвижений врага не было.
   После третьего, самого кровопролитного налёта Константин начал преследовать отдельные группы ополченцев вдали от королевского замка, надеясь уничтожить как можно больше сил противника, пока погода совсем не испортится. Ополченцев почему-то меньше не становилось. Скоро с запада прибыл первый, по-настоящему военный отряд лучников. Рассредоточившись по укрытиям, они принялись отстреливаться, но так ни одного грифона и не убили. Более того, они и сами оказались лёгкой мишенью для рассвирепевших крылатых убийц, которые проворно выхватывали притаившихся стрелков прямо из окон.
   С восточных окраин тем временем в небо потянулись клубы чёрного дыма - имперские горящие смоляные шары посеяли в городе пожар. Дым и огонь выкуривали из домов засевших в них лучников и ополченцев. Снова грянул гром. На этот раз молния ударила в шатёр для раненых и подожгла его. Как только откатилось эхо грома, крыши некоторых уцелевших каменных домов в восточной части города слетели со стен. Внутри были спрятаны готовые к бою катапульты с боеприпасами. Устоявшая ещё кое-где городская стена и стены домов скрывали их от имперских артиллеристов. Возникшие словно из ниоткуда наводчики и солдаты быстро облепили орудия и дали первый ответный залп. Тяжёлые ядра перелетели через стены и обрушились на головы ничего не ждавших имперцев. Сотни солдат вогнали они в землю. По переднему краю прогремели чудовищной силы взрывы, разметавшие земляную взвесь с клочьями человеческих тел и - словно картечь - осколки металла.
   - Какого демона они там делают! - психанул Ксаракс.
   - А вы что хотели? Чтобы они нас с распростёртыми воротами ждали? - съязвил Ингут.
   - Передайте, чтобы осадные орудия продолжали вести огонь по стенам и башням. Баллисты подготовить к стрельбе в навес! - живо скомандовал Огнир одному из ординарцев.
   Началась мучительная перестрелка: многочисленные имперские катапульты и требушеты доламывали стену, баллисты наугад расстреливали устоявшие ближайшие постройки, а их оттуда в ответ усердно утюжили обороняющиеся. С обеих сторон затянулись стоны раненых. Среди руин кого-то жадно пожирал огонь. Израненная земля покрылась искалеченными телами.
   Зловещая туча меж тем низко расстелилась над наступающими войсками и остановилась на границе города. Она принесла с собой проливной дождь и сильный ледяной ветер. Грифоны Константина быстро уставали, летать становилось всё труднее, всё больше ополченцев ускользали на восток, а с запада надвигались всё новые и новые вражеские подразделения. В узкие улочки между двумя высокими домами им удалось затащить три тяжёлые баллисты, которые были специально сконструированы для борьбы с крупными летающими созданиями. Залп - и среди грифонов появились первые жертвы. Огромные, как жерди, стрелы пронзали их насквозь. Один рухнул прямо на головы разъяренных ополченцев, и те быстро разделались с ним. Константин забеспокоился. Он послал трёх грифонов подавить эти машины, но их расстреляли почти в упор. На крышу ближайшего дома высыпала целая свора лучников и осыпала императора лавиной из стрел. Но ни одна стрела даже не коснулась его - в последний миг его успел прикрыть грифон. Животное сделало это машинально, как его учили на долгих истязающих тренировках. Но на них не было такой боли и крови. Грифон издал истошный визг и начал беспомощно снижаться.
   - Астуф! Астуф! - запаниковал Константин, до упора вытянув поводья.
   Но грифон не реагировал: голова его крутилась из стороны в сторону, крылья махали всё реже. А внизу уже сбежалась разъяренная толпа, готовая разорвать и императора, и его грифона на части. Страх сковал Константина, поводья вырвались из рук. И в этот момент в нём проснулись второе дыхание. Он направил остальных грифонов на крышу с лучниками, и крылатые убийцы вмиг разметали вражеских солдат. Константин показал Эровингу зелёный флажок, запросив тем самым помощи. Острый глаз генерала заметил этот сигнал. Он скомандовал: "Ми-куци! Бэниантор!" и указал посохом на ополченцев. Половина его грифонов тотчас же камнем сорвалась вниз, а сам он остался на безопасной высоте.
   Крылья Астуфа бесполезно цеплялись за воздух, и он пугающе быстро снижался, со страхом смотрел вниз и вздрагивал всем телом. Люди внизу ждали мести. Константин почувствовал дыхание смерти. Она сидела с ним на одном седле и лязгала металлом, смеялась рёвом ополченцев. Смерть от жалких простолюдинов? Не о такой позорной кончине он мечтал.
   - Без боя я вам не сдамся, грязные крестьяне! - спрятав страх в глубину души, громко прокричал он вниз.
   Константин отстегнулся и достал свой длинный двуручный меч. До него долетали одиночные стрелы, но они не могли пробить прочные императорские доспехи. Когда до раненого грифона дотянулись длинные копья, он с жалобным криком забил крыльями, но нисколько не задержался в воздухе, усилив свои страдания. Яркая красная кровь окропила его шкуру и белые перья. Пэлийцы яростно навалились на него. Но, почувствовав под собой землю, Астуф озверел. Он задрал крылья и неудержимо бросился вперёд, начал бешено рвать на части всякого, кто подвернётся. Сильный клюв трепал людей как тряпки. Размашистые удары когтистых передних лап не оставляли шансов никому. Оставался неприкрытым лишь его тыл, поэтому раненому зверю пришлось постоянно поворачиваться во все стороны. В этот раз своей груди не пощадил сам император. Своим длинным мечом он отбил несколько копий, нацеленных на Астуфа, и бросился в гущу солдат, поражая их мощными ударами и поливая себя их кровью. Свирепые крики Астуфа и суровый нрав Константина остудили пыл пэлийцев, они начали расступаться, оставляя убитых. Константин подскочил к Астуфу, выхватил посох, убил одного осмелевшего шустрого солдата и скомандовал: "Цен-рехп!" Кружившиеся над ними грифоны сразу же безжалостно обрушились на противника. К ним присоединились грифоны Эровинга, и вместе они, словно рой саранчи, смяли несколько сотен пэлийских солдат и ополченцев. Они очистили от лучников крыши и окна близстоящих строений. В узкой улочке продолжали отстреливаться баллисты. Протиснувшись между высокими домами, рассвирепевшие грифоны добрались и до них.
   - Святая Арамзелла! Астуф, что с тобой? - приговаривал Константин, осматривая раненого друга.
   Грифон, поджав хвост, беспомощно пропищал и потянулся клювом под покрасневшее от крови правое крыло. Император увидел, что сразу две стрелы угодили в правый бок и застряли в толще летательных мышц. Константин ласково отодвинул могучий окровавленный клюв и резко выдернул стрелы. Звонкий крик грифона больно ударил по ушам, кровь его брызнула на императорские доспехи. Зато теперь крыло опускалось и поднималось беспрепятственно. Константин вытащил из-под седла тряпку и прижал её к ранам.
   - Ваше величество, вы целы? - взволнованно спросил Эровинг.
   - Я-то в порядке, Астуфа ранили. Но ничего, потихоньку лететь можем, - огорчённо ответил император.
   - Туча заволокла небо на востоке, я не вижу, что там происходит. На других направлениях пока всё спокойно, - отчитался генерал.
   - Не иначе как противник обратился за помощью к колдовству.
   - А раз так, то у нас пока всё равно численное превосходство. Ваше величество, не поспешить ли нам к нашим войскам?
   - Да, Эровинг, собирай грифонов, придётся улетать отсюда.
   Он убрал побагровевшую тряпку от бока Астуфа. Кровотечение приостановилось.
   - "Мата! Мата!" - крикнул Эровинг, и грифоны быстро направились к нему, забыв про разбегающихся ополченцев.
   Константин забрался на Астуфа и поднял его на крыло. Астуф неуверенно и боязливо сделал несколько взмахов и нехотя поднялся в небо за остальными грифонами. Лететь ему было особенно тяжело, на теле было множество ран. Шквальный ветер преумножал его мучения.
   Под ураганным огнём огромных имперских осадных орудий во многих местах стены города сравнялись с землёй. Осмотрев руины через подзорную трубу, Огнир приказал: "Орудия на готовность! Господа генералы, приступайте". И вслед за вестовым, помчавшимся передать его приказ, покинул штаб.
   - Третий, пятый, шестой полки, пошли! - пролаял Ингут.
   - Девятый, десятый и одиннадцатый полки вперёд! - прогудел полный Ксаракс.
   От командного поста приказы быстро разнеслись на передовую. Орудия угомонились, застучали барабаны, и имперские солдаты бросились на штурм.
   - За мной! - во всё горло протянули командиры на переднем крае и вместе со многими тысячами латников левого - южного - фланга устремились в город. А ещё через секунду тронулись вперёд соседние полки с правого - северного - фланга. На своём пути они практически не встречали сопротивления. Путь им преграждали сплошные баррикады из выпотрошенных домов, горящие деревья, перепаханные тяжёлыми каменными ядрами улицы, горы всякого хлама вываленного на дороги, и потоки нечистот из пробитых сточных каналов. Всюду бушевали пожарища, раздуваемые сильным ветром и наполняющие воздух едким дымом. Везде валялись убитые и кровавые куски человеческих тел - осадные орудия поработали на славу. Забегая в редкие уцелевшие строения, латники натыкались на грязных измученных ополченцев и ещё более жалких солдат, еле волочивших ноги и из последних сил державших оружие. Разумеется, они не представляли угрозы для сытых и полных сил воинов императора. Дом за домом, улица за улицей армия Фирии овладевала городом и уверенно рвалась к его центру. А оттуда ей навстречу, борясь с ветром, низко летела Небесная армия. Солдаты встретили её бурным ликованием. Последним летел изнурённый Астуф с императором на спине. Добравшись до своих войск, Константин позволил Астуфу передохнуть и посадил его среди латников, а остальных грифонов двойной командой "Бала!" послал лететь дальше.
   - Славные мои солдаты! Братья по оружию! Впереди больше нет врага, я раздавил его сверху. Мы в шаге от королевского замка. Возьмите его для меня! Для всех нас! За великую Фирийскую империю! - возгласил император.
   - За императора! За Империю! - раздалось вокруг.
   Удовлетворённо посмотрев на окрылённых воинов, Константин чуть наклонился поближе к голове Астуфа: "Ну что, друг, пора двигаться дальше" - тихо сказал он ему на ухо и нежно потянул поводья.
   И снова грифон нехотя оторвался от земли и, вталкиваясь в стену встречного ветра, с большим трудом полетел на восток.
   С воздуха было видно, как наземные войска Фирии под стук барабанов организованно углублялись в город. На прежних позициях оставались только осадные орудия. Некоторые из них были исковерканы, иные полностью разрушены, стали братской могилой своих расчётов. В противоположную сторону с передовой двигались промокшие насквозь санитарские повозки с ранеными солдатами. Чётко налаженная служба по оказанию первой помощи в максимально ранние сроки являлась важным преимуществом армии Фирийской империи.
   На крыше одной чудом уцелевшей дозорной башни появился солдат со свёрнутым знаменем. Он, не церемонясь, скинул с башни прежний фиолетовый флаг с белым всадником и закрепил имперское знамя победы: на ярко-синем фоне белый грифон держит в клюве длинную змею. Налетевший ветер подхватил старый флаг и швырнул его на стену полыхающего дома, символизируя конец великой Пэлии. С этой башни солдату открылась потрясающая панорама, и он остался здесь, забыв на время про свои обязанности. Отсюда был виден восхитительный королевский замок на холме в центре города. Как на ладони была вся армия империи. Люди внизу казались крошечными, а все их передвижения казались слаженной муравьиной работой. На северо-востоке солдат заметил какое-то движение, что-то быстро приближалось к имперским войскам. Поначалу он подумал, что это скачут подкрепления из-под Деновула, но потом, вспомнив, где находится этот город, переменился в лице.
   Дождь был неестественно сильным. Туча щедро поливала наступающие войска, но ни капли не проронила на осаждённый город. Очень скоро земля под ногами раскисла. Поднялся дикий ветер и сдул сразу четыре шатра в лазарете, оставив беспомощных раненых и врачевателей под проливным дождём. Вдобавок к этому вдруг повалил град. Тяжёлые куски льда размером с куриное яйцо звонко забарабанили по металлическим шлемам и доспехам и причинили страшные муки тем, кто не был защищён. Завидев впереди неладное, Эровинг резко повернул Небесную армию на юг, подальше от разбушевавшейся стихии. От этого Константин сначала пришёл в недоумение, но, увидев громадные градины, сразу всё понял. Однако он не последовал за Эровингом, а посадил Астуфа в черте города, уже занятой его солдатами. Спустившись на землю, он слез со спины грифона, и взобрался на груду руин до того места, где от самого неба высилась стена из дождя и града. Сквозь неё практически ничего нельзя было разглядеть. Это выглядело крайне подозрительно.
   - Дыхание Энреля! Святая Арамзелла! Они воспользовались магией, - обречённо проговорил Константин. Такого дождя он никогда в своей жизни не видел.
   Весь Генеральный штаб поспешно укрылся внутри командно-наблюдательного поста и следил за происходящим через оконца на втором ярусе. Только генерал Эрдок оставался у самого выхода на первом ярусе и, напрягая горло, приказывал всем санитарам и врачевателям спрятаться в укрытия. С востока к командно-наблюдательному посту, поджав крылья и хвост, прибежал сторожевой грифон с дозорным на спине. Оба были сильно побиты градом. Особенно жалко выглядело незащищённое никакими доспехами взъерошенное животное. Дозорный, ничего не говоря Эрдоку, нырнул внутрь. На дубовый пол с него рекой стекала дождевая вода, ботинки оставляли за собой горы земли. Он взлетел вверх по трапу, растолкав нескольких спешивших вниз ординарцев, и вошёл на второй ярус. Помещение было довольно тесным, но из-за гула генералы не заметили появление дозорного.
   - Разрешите доложить, - прокашлявшись, дрожащим голосом сказал дозорный.
   Увидев своего подчинённого, Офь сразу же выпалила: "Докладывайте!" Спор приутих, и дозорный, не скрывая волнения, произнёс: " С северо-востока к правому флангу быстро приближаются орденоносцы". Генералы онемели и оторопело уставились на дозорного, а он на них.
   - Сколько их? - обеспокоенно спросил один военный.
   - Не меньше двух полков, точно не могу знать, так как погода резко испортилась. Я прибыл, как только смог. Град очень крупный...
   - Да знаем мы! Где они сейчас? - взорвался Ксаракс.
   - Были примерно в семи верстах от штаба, мой генерал.
   - Значит, у нас считанные минуты, - оживился Дорлих. - Нужно немедленно развернуть пикенёров на север - у них на пути.
   - Ни в коем случае! - запротестовал один генерал. - Пошлите приказ гвардии занять позицию на северо-западе от нас. Так они прикроют и арьергард, и ...
   - И штаб! Я понял вашу мысль, - перебил его Дорлих. - Но нужно выставить перед противником фаланги, а когда он увязнет, тогда уже ударить гвардией.
   Они специально не произносили "орденоносцы", поскольку всех их передёргивало при упоминании этого слова.
   Остальные забормотали, но в итоге одобрительно закивали головами в сторону Дорлиха.
   - Ну, сейчас начнётся, - пробубнил Ингут.
   - Я считаю, что генерал Дорлих прав, - растерянно проговорил дозорный. Когда я увидел врага, я подумал, что хорошо было бы сделать именно так.
   Ксаракс посмотрел на затылок Дорлиха с нечеловеческой злостью, будто пытаясь убить его взглядом.
   - Вы не можете судить о том, прав Дорлих или нет! Что вы смыслите в военной тактике? Так, вы свободны! Убирайтесь отсюда! - рассвирепел он.
   Дозорный наспех поклонился и шмыгнул вниз.
   - Сейчас же передайте принцу Айлеху, чтобы он занял позицию северо-восточнее штаба! - скомандовал Дорлих.
   Стоявший наготове промокший до ниточки ординарец мигом помчался вслед за дозорным. В этот же самый момент где-то наверху раздался дробящий грохот. Через секунду прогремел второй - ещё сильнее - сопровождавшийся хрустом древесины. Снаружи послышались стоны и панические крики. С неба посыпались гигантские глыбы белого льда, некоторые размером с телегу. Они глубоко врезались в землю, рвали шатры, дробили осадные орудия и в кроваво-металлическую кашу давили имперских солдат.
   - Рогатый демон! Да простит меня Энрель. В Пэлии есть сильные колдуны! - пришёл в бешенство Ксаракс и, не щадя кулака, ударил в стену.
   - Тем священнее будет наш великий поход. Да поможет нам светлый Энрель! - прокричал Ингут, показывая пальцем вверх.
   - Почему они медлят? Где принц Айлех? - забеспокоился один престарелый генерал.
   - Да там Энрель знает, что творится! - не отрываясь от оконца, произнёс другой.
   - Нужно передать приказ в войска немедленно! - решительно сказала Офь и направилась к трапу.
   Но тут же громадная льдина насквозь прошила всё сооружение как раз рядом с трапом. Через зияющую дыру всей своей массой внутрь командно-наблюдательного поста хлынул ливень. Гвозди, обломки льдины и острые куски древесины со свистом разлетелись по всему помещению. Толстые доски под Офью с хрустом вздыбились и отбросили её вниз к Эрдоку.
   - Вот бесы худые, что творят, а! Ну я им устрою Оший! - нисколько не остыв от произошедшего, усилил свой гнев Ксаракс. - Я сам передам приказ!
   - Постойте, Ксаракс! Пойдём вместе: я поскачу к принцу Айлеху, а вы к пехоте, так будет быстрее, - перелезая через вывороченные доски, сказал Дорлих.
   Ксаракс небрежно протёр рукавом усы и бороду и презрительно посмотрел на карабкающегося Дорлиха: "Чёрт с вами! Давайте живее!"
   Нелегко было полному Ксараксу спускаться по искорёженному трапу. Иногда Дорлих подавал ему руку, но тот брезгливо отказывался от помощи. Внизу они увидели Офь, распластанную на полу. Лицо её было настолько обезображено, что на нём невозможно было различить ничего. Её страдания и боль выливались в протяжный нечеловеческий стон, отчего на губах и под носом пузырилась кровь. Ошеломлённый Эрдок сорвал с себя промокший плащ и принялся оказывать пострадавшей помощь. Дорлих и Ксаракс хотели помочь ему, однако Эрдок не позволил: "Нет-нет, не надо, я сам. У неё может быть повреждён позвоночник". Дорлих и Ксаракс переглянулись и выскочили наружу. А там их потряс настоящий кошмар: чудовищные льдины крошили солдат как мух. Там, куда они падали, оставались груды изувеченной плоти, перемешанной с грязью. Лужи покраснели от крови, офицеры срывали голоса, удерживая солдат на позициях. Набравшись смелости, два генерала вышли под открытое небо, но к их удивлению по ним забарабанил мелкий град. Ксаракс, подбадривая себя, обезумев от ярости, бранился горячими словами.
   - Смотрите! - удивлённо вскрикнул Дорлих. - Все наши ординарцы перебиты!
   Он показал на вереницу кровавых тел от самого командно-наблюдательного поста - гигантские градины падали прицельно на младших офицеров.
   - Наш ход, генерал-скорость, - озлобленно пробасил Ксаракс, и оба побежали к конюшне.
   Дорлих вскочил на своего белоснежного коня и галопом бросился к гвардии. Его толстый коллега взгромоздился на коня еле-еле и неуверенно поскакал к пехоте.
   Стоя на полуразрушенной крыше высокого дома в окружении нескольких солдат, через подзорную трубу Константин осматривал свою армию. К нему прилетел Эровинг.
   - Ваше величество, как вы? - обеспокоенно спросил генерал.
   - Астуф выбился из сил. Пусть отдохнёт. Тем более погода совсем неподходящая для атак с неба, - раздосадовано ответил император, даже не посмотрев на генерала. - Но мы побеждаем, королевский замок скоро будет наш.
   - Вот это град! Я думаю - магия, - предположил генерал.
   - Это уж несомненно.
   - Какие потери...
   - Да, на войне без потерь не обходится, - спокойно отметил Константин. - А если это ещё и война с колдунами, то это оправдывает даже такие жертвы. А где грифоны, Эровинг?
   - Я посадил их чуть южнее, а сам прямиком за вами.
   - Ваше величество, в арьергарде какие-то передвижения, - обратился один солдат, указывая на восток.
   Константин направил туда свою подзорную трубу. Дождь неожиданно пошёл на убыль, ветер приутих, и серая завеса в небе начала спадать. Теперь император мог детально разглядеть свои войска. Его взгляд приковали спешно перестраивающиеся полки гвардейцев и марширующие на север пикинёры.
   - Император! Ваше высочество! - донеслось откуда-то издалека.
   Все начали осматриваться и заметили одного солдата в окне высокой дозорной башни. Солдат неразборчиво что-то кричал и показывал на северо-восток. Было лишь понятно, что он очень встревожен.
   Константин сел на Астуфа и через миг взмыл в небо. Остановившись немного выше дозорной башни, он посмотрел в подзорную трубу. Увиденное потрясло его сильнее, чем град: в паре вёрст от правого фланга на полном ходу неслись орденоносцы. Константина будто разбудили тромбоном на ухо и окатили холодной водой. Кровь заледенела от ужаса. Он камнем сорвался вниз и на подлёте крикнул: "Эровинг, они здесь!" И эти слова однозначно поняли все, кто их услышал.
   Айлех с гвардией галопом нёсся на восток, рядом скакал Дорлих. Огромная туча излила столько воды, что земля раскисла, и из-под хлюпающих копыт вылетали куски грязи. В бесконечной степи, расстилающейся перед городом с севера, принц и генерал уже своими глазами видели несколько тысяч тех, кого так опасались и чьё название даже побаивались произносить вслух - орденоносцев.
   Эти тяжёлые кавалеристы прошли через сложнейшие турниры и испытания, чтобы попасть в вооружённую элиту. Это были самые могущественные воины в армии Пэлии, привыкшие побеждать не количеством, а мастерством. С головы до ног они были закованы в металлические доспехи. На шлемах с заострённым забралом и зубчатыми гребнями развевался пышный плюмаж. К массивному нагруднику крепились внушительные пики с железным наконечником, почти на три метра выступавшие вперёд от всадников и позволявшие таранить практически любые оборонительные построения. К налокотнику одной руки у каждого крепился небольшой каплевидный щит с изображением белого коня, что не мешало держать этой рукой поводья. Из-за огромной массы всех доспехов и оружия в этих войсках использовалась особая порода северных коней-великанов с серой шерстью. Такие могучие кони без труда несли и всадника, и собственные тяжёлые доспехи, прикрывающие их со всех сторон. Встреча в бою с орденоносцем один на один означала смерть для их врагов.
   - Они же сейчас ударят, зачем мы уходим? - крикнул Айлех генералу.
   - Зайдём с фланга! Так мы выиграем время! - крикнул Дорлих.
   Принц всё время не сводил глаз с надвигающейся стены железа, ощетинившейся пиками. Он думал, почему же отец, так оберегавший сына, всё-таки поставил его командовать паладинами, ведь он предвидел возможность появления орденоносцев. "Быть может, это особая честь, и это ещё больше поднимет мой авторитет", - крутилось у него в голове.
   - Мой принц, не бойтесь их. Ваш отец прикроет нас с неба! - прокричал ему Дорлих.
   Тот послушался совета и с решимостью в глазах помчался дальше.
   Правый фланг имперской армии быстро перестраивался. Ксаракс лично руководил расстановкой пикинёров. Его генеральская туша неуклюже покачивалась взад и вперёд, поскольку пропитавшаяся водой земля после прохода паладинов превратилась в месиво и его конь с трудом поднимал копыта. Ксаракс отдавал приказы с присущей ему дикой бранью и до неприличия изощрёнными выражениями, но зато рядовые и офицеры исполняли их беспрекословно и точно.
   - Держать строй, недоноски! Держать, я сказал! У Энреля на небе будете из штанов вытряхать, а не здесь. Стоять насмерть! Пусть эти отродия нас боятся, а не мы их! У нас трусов нет! Подберите свои причиндалы и колите этих чертей в глотку!
   И очень скоро на пути железного тарана образовался живой заслон из шести тысяч легко защищённых пикинёров с шестиметровыми пиками. Однако это не вселяло уверенности в сердца солдат....
   В это время со стороны города к ним на помощь неслась Небесная армия во главе с Эровингом. Константин летел позади. Астуф был измучен, но император не мог не побывать хотя бы рядом с пеклом ожесточённой битвы. С неба было видно, что гвардейцы Айлеха уже наготове. Орденоносцы тоже видели эти передвижения, но, как одержимые, упрямо неслись прямо на пикинёров, только увеличив интервал в своём строю.
   - Тем лучше, - с пылающим азартом подумал Константин, - одной рукой я их остановлю, второй прибью, а до этого ещё и хорошенько измотаю сверху!
   Он увидел, что дождь также прошёл ровно по пути орденоносцев. "Получается, что магическая напасть накрыла и их, но тогда чьих рук это дело?" - недоумевал он.
   Эровинг начал стремительно снижаться. Его летающие убийцы обучены сражаться со многими противниками, и кавалеристы не были исключением. Грифоны сопоставимы по размерам с конями-великанами Пэлии, поэтому они без малейшего страха бросились на них. Грифоны начали атаковать их сверху и с боков, отодвигая передними лапами щиты и нанося неотвратимые удары в голову и в грудь всадников. От резких сильных столкновений доспехи орденоносцев не выдерживали. Опытные грифоны успевали хватать клювом шлемы и сворачивать их вместе с головами. Пристёгнутые к своим коням всадники даже мёртвыми продолжали двигаться дальше, некоторые теперь со шлемами задом наперёд, подвергаясь новым и новым атакам, отвлекая тем самым внимание от живых. У грифонов получался своеобразный конвейер: атаковавшие поднимались выше и снова заходили на цель, чтобы сзади оставалось свободное пространство для подлетающих сородичей. Так Небесная армия почти из пятисот грифонов двигалась над орденоносцами волнообразно. Эти навыки долго и упорно оттачивал у них Эровинг, летевший сейчас впереди своих подопечных. Но орденоносцы - не менее грозные воины. Грифоны - гроза небес, пэлийские орденоносцы - гроза степей. Силы их оказались равны, и множество грифонов напоролось на смертоносные пики и были раздавлены спотыкающимися орденоносцами. Один грифон, вместе с орденоносцем кубарем прокатившись по земле, потеряв головной доспех, кое-как сумел сесть, словно оглушённый щенок, и из-за сломанных крыльев не смог взлететь. Он оглядывался по сторонам и жалобно кричал. Мчавшийся рядом командир орденоносцев, достал длинный, несколько загнутый вперёд меч с более широким концом и, не останавливаясь, одним размашистым ударом вспорол грифону живот. Этот меч - фальката - самое грозное оружие орденоносцев. Сражаться такими могли только самые сильные, опытные и обеспеченные воины. Но даже и с его помощью бороться с грифонами было трудно: ведь их броня выдерживала любые удары, а незащищённые места быстрые и проворные летуны старались не подставлять. Несмотря на яростные атаки с воздуха, орденоносцы не сворачивали с пути и не замедляли ход. Они надеялись нанести как можно больший урон имперской армии.
   - Стоять! Стоять! - приказывал Ксаракс пикинёрам перед самым носом орденоносцев.
   Солдаты нервно сжимали вспотевшими руками свои алебарды, ожидая неминуемого столкновения. Грохот копыт становился всё сильнее, устоять на месте было с каждой секундой труднее. Всё меньшую уверенность вселяли даже грифоны, нещадно клевавшие противника. Скакавший впереди командир орденоносцев отпустил поводья, достал две фалькаты и развёл руки в разные стороны. И остальные, к изумлению имперцев, тут же разделились на две группы и повернули обратно. А вот уже погибшие, но пристёгнутые к седлу орденоносцы так и продолжали скакать прямо. Их кони приучены не подчиняться стадному инстинкту, а выполнять последнюю команду: всё равно двигаться вперёд. Закреплённые на крюках пики продолжали грозно смотреть вперёд. Эровинг в последние секунды поднял всех грифонов, чтобы те по ошибке не перебили своих. И мёртвые орденоносцы на полном ходу с лязгом металла врезались в пикинёров. Сотни длинных пик протаранили имперских солдат. Прочная нагрудная броня коней-великанов приняла на себя колоссальный удар. Их спотыкающиеся ноги давили и перемалывали подмятых под себя вражеских воинов. В это время остальные орденоносцы развернулись и с победоносным кличем устремились прямиком в широкую пробитую брешь.
   - Сейчас! Вперёд! - отрезал Дорлих.
   - В атаку! - затянул во всё горло Айлех, и под звуки имперского рога тысячная гвардейская конница с криком бросилась орденоносцам во фланг.
   Второй удар уже живых орденоносцев оказался многократно сильнее и страшнее предыдущего. С разгону они врубились почти во всю толщу выставленного перед ними живого заслона, а когда их могучие кони увязли в человеческих трупах и не смогли разгоняться дальше, они сбросили тяжёлые пики и вступили в рукопашную. Потеряв упорядоченный строй, воины императора не утратили боеспособности: своими лёгкими мечами они протыкали коням животы, резали им ноги и добивали лежачих. Но удавалось им это с трудом. А орденоносцы с одного удара фалькатой крушили медные нагрудники, отрубали руки, сносили головы. Некоторые из них вооружались увесистыми кистенями, в крошки разбивавшими головы.
   - Ненавижу, когда всё идёт вот так через ..., - прошипел Ксаракс, сжимая трясущимися кулаками воздух. Его злости позавидовал бы сейчас любой демон. - Немедленно сюда всех крестоносцев! Арбалетчиков поставить туда в тыл! Покажем этим тварям нашу силу! - надрывая глотку, кричал он офицерам.
   Очень быстро орденоносцы уничтожили почти всех несчастных пикинёров. Если бы не удар принца Айлеха и генерала Дорлиха, они неминуемо сделали то же самое со всеми захватчиками. Гвардейцы навалились на орденоносцев всей своей массой, у них был значительный численный перевес, но одного его оказалось недостаточно. Хотя несчётное число кавалеристов Пэлии полегло от прямого столкновения, очень скоро продвижение гвардейцев захлебнулось. Им теперь тоже пришлось перейти на мечи, которыми они, однако, не смогли нанести значительного ущерба бронированным всадникам. Мощные кони-великаны выдерживали любые удары и даже ухитрялись парировать противнику. Высокие сильные животные сильно толкали своих меньших собратьев и с дикой силой колошматили их копытами. Айлех и Дорлих отчаянно бились в самом центре кровавой толчеи, привлекая к себе внимание своими отличительными атрибутами. Необходимость показывать пример, воодушевлять солдат, заставляла их биться на самом острие атаки. Но зато защита у них была более надёжная, чем у рядовых, поэтому поразить их было не так-то просто. В головокружительном вихре сражения принц и генерал потеряли друг друга из виду. Айлех заметил, что число всадников с крестами стремительно падает, а несокрушимые орденоносцы сражаются без устали. Они обходились всего несколькими или даже одним точным размашистым ударом, чтобы убить или сбросить гвардейца, а вот сами выдерживали бесчисленные сильнейшие удары, прикрываясь крепкими щитами. Однако это нисколько не приуменьшило фанатизм Айлеха, и он по-прежнему считал, что грядёт великая победа, дарующая ему безмерную славу. Он вкладывал в удары всю свою недюжинную силу, забыв про усталость и опасность. Дорлих рубился в страшной сечи и проливал реки крови. Будучи не таким широкоплечим, как принц, он полагался на точность ударов. Своим длинным мечом он ловко поражал орденоносцев в их уязвимые места, соединения между частями доспехов, успевая увиливать от вражеских атак. Но вот с ним в бой вступил всадник, вооружённый кистенем. Генералу пришлось больше отступать и ускользать от тяжёлого оружия. Сплошь закрытый металлом, орденоносец без страха атаковал снова и снова, уверенно тесня Дорлиха. Чёрная глазная щель на забрале пэлийского всадника казалась бездонной, конь под ним часто и напряжённо хрипел, выпуская из своих чёрных ноздрей горячий пар. Поймав момент между размахами противника, Дорлих сделал быстрый выпад, но меч его попал не в плоть, а в щит. Его противник обрушил на него всю свою мощь, и генерал слетел с коня лицом в грязь. Добить генерала орденоносец собрался копьём, но генеральская броня оказалась достаточно крепкой и выдержала яростные удары. Тогда всадник вздыбил своего огромного коня и с сильного размаха вонзил-таки копьё Дорлиху в грудь. Удовлетворившись метким попаданием, он вынул окровавленное копьё и отправился крушить остальных гвардейцев, оставив неподвижного генерала валяться в луже крови. Орденоносцы не добивали рядовых солдат, у них было заведено: не тратить на раненых времени и силы. На земле и под ногами коней-великанов корчились и стонали сотни искалеченных людей.
   Через подзорную трубу с высоты птичьего полёта Эровинг разглядел, как его солдаты водружают знамя триумфа Империи на самый высокий шпиль королевского замка и окружают оставшихся защитников города.
   - Они взяли замок, ваше величество! Город наш! - с неподдельной радостью и гордостью воскликнул генерал Небесной армии.
   Но его величество в этот момент было озабочено совсем иным. Со спины Астуфа он видел пугающую картину: гвардия была наголову разбита в результате своей же атаки. Кое-где в скоплении врага ещё теплились очаги борьбы, но основной свой удар орденоносцы теперь переносили восточнее, в обход надвигающихся крестоносцев - на Генеральный штаб, до которого им оставалось несколько сотен метров. Где-то в этой мясорубке должен был находиться и Айлех. Самые жуткие опасения охватили его отца.
   - Айлех, держись! - отчаянно крикнул Константин. - Держи грифонов в небе, Эдрих, долети до кавалерии, до копейщиков - всеми наземными силами надо их остановить! - выходя из себя, приказал он и пустился вниз в пекло сражения.
   Стремительно снижаясь, он высматривал особые доспехи, но принца нигде не было видно. Под лапами грифона бурлила и ревела воюющая масса. Наконец в горстке уцелевших гвардейцев Константин заметил своего сына и стрелой рванул к нему. Вместе с остальными Айлеха оттеснили в сторону от центра боя. Принц сражался из последних сил, мечом он бил бездумно, наотмашь, но каким-то чудом сдерживал врага. Император, не щадя Астуфа, скомандовал: "Цен-рехп!" и спикировал на орденоносца, бившегося с Айлехом. От зверского удара у вражеского всадника оторвалась голова.
   - Отец! - возрадовался Айлех, загоревшимися глазами глядя на уходящего ввысь грифона.
   Принц почувствовал новые силы, которые сразу же пустил в бой. Отца его разбирали смешанные чувства: он боялся потерять сына, но в то же время сильно возгордился тем, что он уцелел в таком безумии. Вот она, злая ирония: нападавшие теперь сами едва отбиваются от обороняющихся.
   - Держись, Айлех! - кричал Константин, заходя на второе пике. Но шум битвы поглотил эти слова, как бы громко они ни прозвучали.
   На этот раз Астуф вырвал орденоносца передними лапами из седла и понёс с собой в небо. Но даже в воздухе орденоносец продолжал свирепо бороться, целясь саблей грифону в живот. Однако надрессированное животное оказалось и к этому готово: на высоте в тридцать метров оно просто разжало свою хватку, и всадник в железном панцире перед смертью только и успел рассечь саблей воздух. А сбросил его грифон прямо на головы других орденоносцев и с ликующим воплем, будто насмехаясь над неумением летать, пошёл на очередной заход. Вдохновившись появлением императора, оставшиеся гвардейцы напрочь забыли про смерть и с гневом бросились на врага. При поддержке с воздуха они смогли отбиться от теснившего их отряда орденоносцев.
   Астуф сел рядом с Айлехом. Отец с сыном столкнулись и застыли в объятьях. Константин поднял полумаску, из глаз его бежали слёзы.
   - Чудак ты мой! Эх, и чудак! - возбуждённо повторял император.
   - Что я сделал не так, отец? - снимая тяжёлый шлем, виновато спросил принц.
   - Да всё правильно. Всё правильно! Молодец! Кто дал команду атаковать? Ты сам сообразил, что ли?
   - Генерал Дорлих. Но я сделал бы так же, - старательно изображая скромность, сказал молодой человек.
   - А где он?
   - А ты его не видел с воздуха? Он пошёл в бой вместе с нами.
   - Создатель наш! - испуганно воскликнул Константин. - Нет, не видел. Так, сын, они повернули, - он показал в сторону удаляющихся орденоносцев, - больше в бой не лезь, ты понял?
   - Да, папа, - разочарованно ответил Айлех.
   - С остальными разыщи Дорлиха. Я верю, что святая Арамзелла укрыла его своим крылом. Ты хорошо меня понял? Остальное теперь не твоя забота!
   - Я понял, понял. Тогда я пошёл, - недовольно сказал принц и направился к своему коню.
   Константин хорошо знал своего горячего неусидчивого отпрыска, и его грустное лицо ему совсем не понравилось. Как ни как, но он теперь возгордился своим сыном.
   - Ищи генерала! - настойчиво повторил он.
   - Слушаюсь, ваше высочество, - проскандировал Айлех, разыгрывая безукоризненное подчинение и надеясь поскорее закончить этот разговор.
   Константин, конечно же, понял, что его сын хочет утвердиться, выделиться. Он ведь и сам был таким в его годы. Однако он был твёрдо уверен, что сын всё понял правильно и не ослушается его приказа оставаться в стороне.
   - "Хон-фур!" - протянул Константин и полетел к перекатившемуся месту кровопролития.
   - Гвардейцы, ищем генерала Дорлиха! За мной! - приказал принц, усаживаясь на коня, и вместе с оставшимися несколькими десятками гвардейцев поскакал по полю, усыпанному шевелящимися ранеными и мёртвыми.
   - Шевелите ногами быстрее, котелки ходячие! - орал Ксаракс на бегущих к врагу крестоносцев.
   Эти воины имели более слабые доспехи, чем даже латники, зато в бою они утомлялись значительно медленнее. Меньший вес позволял им двигаться быстро и точно. На головах у них были вёдроподобные шлемы с двумя прорезями для глаз и длинным плюмажем. На торсе - блестящая стальная кираса с энрельским крестом во всю грудь, отчего это подразделение и получило своё название. Для защиты у них были круглые щиты, обитые медью, с изображением грифона, а для атаки - широкие массивные мечи с декоративными крыльями на конце рукояти. На марше их латные ботинки создавали характерный металлический звон.
   Несмотря на неудачи, Ксаракс был в своей стихии: солдат у него было ещё много, они всё равно наступали, и, что самое приятное для него, был повод сорваться и отвести душу, покрыв кого-нибудь с ног до головы крутым горячим словом. В своих действиях он был твёрдо уверен, а причину возникшего переполоха видел в недооценённой силе противника, но это он считал уже не своей виной. Теперь он намеревался поиграть в свою войну, задействовав как можно больше силы.
   Орденоносцы достигли стана императора, гневу их не было предела. Теперь они обезумели от ярости. Опустошительной волной они пронеслись по полевому лазарету, разнесли кузницу, конюшню, сея смерть каждому, кто попадётся, и убивая даже беспомощных раненых. Неприступным оставался лишь передвижной командно-наблюдательный пост с наглухо запертыми дверями и ставнями. Непокорные орденоносцы принесли горящие факелы и принялись поджигать толстостенное дубовое сооружение.
   Скоро к Генеральному штабу пробрался зловещий белый дымок.
   - Чем это пахнет? - забеспокоились генералы.
   - Что-то горит!
   Тут закашляла Офь, сидевшая на полу, прислонившись к стене. Эрдок с другим генералом осторожно переложил её на накренившийся стол с военными картами, чтобы она была повыше от пола, через который змейками просачивались дым и пар.
   - Это мы горим, - огорчённо вздохнув, отметил Ингут.
   Один генерал осмелился приоткрыть ставни. Увиденное его сильно напугало.
   - Нам конец, если мы сейчас же отсюда не выберемся! - завопил он.
   - Где же наши? Почему они копаются? - взволновался Эрдок.
   - Может, их разбили? А может, они отступили, бросив нас? - хладнокровно прикинул Ингут.
   - Не смейте даже думать о таком! - нервно возразил ему один старый лысый генерал.
   Тут снова закашляла Офь.
   Все молча отметили, что дыма становится всё больше.
   - Надо что-то делать! - сказал генерал у оконца, закрывая ставни.
   - Я здесь подыхать такой смертью не собираюсь, - сказал Ингут и обнажил свою саблю.
   В голосе его звучала такая уверенность, что остальные, кроме Эрдока, последовали его примеру.
   - Нет ничего прекрасного в бесславной смерти, - пробормотал лысый старик.
   - Эрдок! - требовательно вскрикнул Ингут, достав саблю Офи и протягивая её врачевателю.
   - Я... я никогда не сражался. Я генерал службы военных лазаретов..., - вытаращив на саблю глаза, дребезжащим голоском сказал Эрдок.
   Конечно, по сравнению с другими генералами, защищёнными особыми латами, он смотрелся даже жалко, будучи облачённым всего лишь в робу.
   - Но вы же врачеватель, значит, знаете, как и убить человека, - перебил его Ингут, посмотрев так, словно в случае отказа готов был разбить ему лицо.
   - Ладно, хорошо. Но как отобьёмся, мне нужна будет ваша помощь, чтобы вернуться за Гнериен, - согласился Эрдок и трясущимися руками неуверенно взял оружие.
   - Не сомневайтесь, - заверил Ингут. - За мной, господа!
   Охваченная огнём дверь вылетела от сильного удара. Из огненной пустоты вместе с клубом дыма высыпали орущие генералы. С бешеным взглядом Ингут подскочил к одному изумлённому орденоносцу и вонзил саблю в живот его коню. Несчастное животное испуганно взвизгнуло и начало сломя голову дёргаться, теряя много крови. Ингут только и успел вытащить обратно свой окровавленный клинок, чтобы в ту же секунду отразить нападение другого противника. Судьба остальных генералов сложилась куда печальнее: все они были повержены.... Только Эрдок, державшийся позади них, пока оставался цел. Он бестолково направлял саблю то на одного, то на другого орденоносца, но те, к его счастью, не обращали особого внимания на слабого врачевателя, увлёкшись расправой с другими генералами. Как только последний из них пал на землю, один орденоносец подступил к генералу лазаретов и замахнулся изогнутой окровавленной шашкой. Сердце Эрдока замерло от страха, ноги подкосились, и он упал на колени. Орденоносец подошёл поближе. Услышав над самым ухом фырканье коня, врачеватель собрал всю свою силёнку и вонзил саблю коню в не защищённую снизу грудь. Серый великан заржал и повалился на землю. Сабля Офи Гнериен спасла врачевателю жизнь. Эрдок случайно заглянул в испуганные глаза бедного животного, но над ним самим уже встал другой орденоносец. Всадник от души ударил его ногой в лицо, и тот распластался в грязи.
   - Всё, это конец, - мелькнуло у врачевателя в голове, когда он зажмурился.
   И в этот самый миг с неба со спасительным криком спикировал Астуф, лапами прижал всадника к коню и с размаху клювом снести ему голову. Но в заднюю лапу замешкавшемуся грифону другой орденоносец вонзил метательное копьё. С оглушительным криком Астуф взмыл в воздух, спасая себе жизнь. В этот момент с запада пришли долгожданные крестоносцы. Яростно сражаясь со свежими силами, они оказались орденоносцам не по зубам. Щиты с грифонами приняли на себя мощь отчаянных ударов орденоносцев. Смертоносным фалькатам и кистеням крестоносцы отвечали длинными широкими мечами, которые, впрочем, тоже оказались малоэффективными против пэлийской брони. Не имея громоздких доспехов, шустрые крестоносцы быстро окружали выдыхающегося противника. Только теперь, когда орденоносцев осталось немногим больше сотни, силы сторон оказались равны. Командир пэлийских всадников дважды прогудел в рог, и все его воины сразу же начали отходить на восток. Явно не желая увязать в бестолковой бойне, оставив крестоносцев далеко позади, они начали с остервенением громить беззащитный имперский тыл. Здесь их жестокой мести никто не мог сопротивляться, а сотни разнорабочих только прятались и разбегались от страха.
   Эрдок, едва переведя дух, вскочил на ноги и без малейшего страха побежал в командно-наблюдательный пост.
   - Стой, идиот! - крикнул кто-то ему вслед.
   Повернувшись, он увидел продирающегося через поток крестоносцев Ингута со свежим шрамом на правой щеке.
   - Сам ведь сгоришь! - кричал озлобленный генерал.
   Но врачевателя эти слова не задели, и он нырнул в пылающее строение. Ингут был потрясён безумной смелостью Эрдока. Этот слабый человек только что чуть дух не испустил от одного только вида орденоносцев, а через минуту без колебаний бросился в полымя ради одного безнадёжно раненого, возможно, уже сгоревшего!
   Ворвавшись на второй ярус, Эрдок взвалил Офь себе на спину. Она была без сознания, руки её беспомощно повисли. Сначала она показалась Эрдоку не очень-то тяжёлой, но после пары шагов его малосильные ноги и спина почувствовали нелёгкую ношу. Помещение было всё в дыму, и ему стало не хватать воздуха. Но, прилагая усилия, он кое-как дотащил женщину до трапа. Ступени были сильно повреждены. Спускать раненую ему было не по силам. Тем не менее, оставлять её он никак не хотел и сделал неуверенный шаг вперёд. Доска под ногами пугающе скрипнула, но он всё равно шагнул ещё ниже. Дым начал резать глаза. Вдруг дала слабину спина, горящий трап впереди не внушал никакого доверия, да и ноги не хотели идти дальше. Эрдок зажмурился. Его подвело замешательство. Дышать было всё труднее.
   - Создатель милосердный, смилуйся надо мной! - взмолился он и закашлялся.
   Вдруг из рвущегося снизу дыма возник Ингут. Не произнеся ни слова, суровый генерал небрежно схватил Офь, и вместе с Эрдоком они быстро потащили её вниз. Оказавшись снаружи, генералы отошли подальше от извергающегося строения и бессильно повалились на сырую землю. Треск горящей древесины заглушился тяжёлым грохотом провалившегося пола первого яруса. От просевшего строения в разные стороны покатились горящие колёса. Прокашлявшись и отдышавшись, Ингут очень грозно посмотрел на Эрдока и прорычал: "Ну, вы и ...дурак, она хоть жива?" Его устрашающий вид дополнялся обгоревшими усами и бородой. После этих слов женщина закашляла, избавив врачевателя от ответа.
   В это время принц как одержимый носился по полю брани в поисках Дорлиха. Наконец среди мёртвых тел он заметил знакомые доспехи. Спрыгнув с коня, он ринулся к генералу. Дорлих лежал на спине с открытыми глазами, приваленный окровавленным трупом. Он часто поверхностно дышал, но почему-то не звал на помощь.
   - Генерал Дорлих, вы живы? Скажите же что-нибудь! - боясь за его жизнь, закричал Айлех.
   Он стащил с него мертвеца и увидел, что нагрудник у генерала проломлен, а в ране пузырится кровь. Однако, превозмогая ломящую боль, генерал ещё дышал.
   - Отец был прав! Святая Арамзелла не подпустила к вам смерть! - радостно воскликнул молодой человек. - Позовите сюда санитара, кто-нибудь! Скорей!
   Принц обрадовался, что Дорлих был жив и что именно он его нашёл. Он почувствовал в себе уверенность, его переполнило желание отличиться, чтобы отец ещё больше возгордился им и снова похвалил. Хотя он помнил его наказ не участвовать больше в сражении. "Но не хочу я отсиживаться как трусливая мышь в норе. Я не мальчуган какой-нибудь" - мысленно оправдывался Айлех. Увидев, как бесчинствовала сейчас последняя сотня орденоносцев в полевом лагере, он почувствовал, что не может удержаться от мести. "Вот сейчас в последнем сражении этой кампании я нанесу последний удар" - решил он.
   - О вас позаботятся, генерал Дорлих, - сказал он и сел на своего коня. - Слушай мою команду! Ты, останься с генералом и дождись санитара. Остальные за мной!
   Дорлих собрал все свои оставшиеся силы и едва слышно просвистел: "Нет!" Но его никто не услышал, а Айлех с огнём в глазах снова повёл свою гвардию в бой.
   - Где эта чёртова кавалерия? - орал на своих подчинённых Ксаракс.
   - У них большие потери от града, - боязливо ответил один полковник.
   Остальные втянули шеи и молчали, ожидая, что надувшийся от злости генерал сейчас взорвётся. Но он отреагировал неожиданно мягко и только поторопил бегущих крестоносцев неслыханной бранью. Рядом с ними кое-как вдруг приземлился Астуф. Он был вконец измучен, в лапе торчало копьё. Константин как ошпаренный помчался к Ксараксу с бешеным криком: "Коня мне, немедленно!"
   Гвардейцы неожиданно налетели на орденоносцев с такой силой, что те содрогнулись от страха. С разгону Айлех пробился через ошеломлённого противника до полевой церкви, которая пока была не тронута. Однако орденоносцы быстро перестроились и дали им жестокий отпор. Молодой принц недооценил противника, он оказался ещё полон сил и уверенности. Айлех дрался во всю силу, даже закалённым в боях пэлийским воинам оказалось нелегко биться с ним. Многие из гвардейцев уже лишились рук или голов, вокруг лилась кровь, имперская кровь, а принц всё сражался, несмотря ни на что. Вдруг он отвлёкся: несколько орденоносцев подожгли шатёр церкви. Такого кощунства Айлех простить не мог. Он было пришпорил коня, хотел выступить им наперерез, но получил сильный удар в спину и плашмя рухнул на землю. Орденоносец с окровавленным боевым топором приблизился к фирийскому принцу, замахнулся и пал рядом с ним. В этот момент командир орденоносцев услышал над головой странный свист, и двое его соратников упали замертво поражённые громадными стрелами. Это генерал Огнир организовал обстрел неприятеля. Его баллисты били точно, находясь на безопасном расстоянии. Молодой генерал руководил жёстко, но чётко и самоотверженно, даже сам помогал солдатам заряжать и нацеливать орудия. Под ураганным огнём командиру орденоносцев пришлось трубить отступление.
   Невыносимая боль скрутила Айлеха. Глубокие, но так необходимые вдохи вызывали жуткую резь в груди. До тошноты кружилась голова. Он лежал между развороченными повозками и тлеющими палатками в окружении дюжины трупов гвардейцев. Тёплый ветерок раздувал огонь в полевой церкви, откуда выбегали кричащие сёстры. Их крики казались ему потусторонними, призрачными. Он попробовал позвать их на помощь, но не смог даже набрать достаточно воздуха. Изо рта его вырвался только хрипящий стон. Сёстры скрылись за провисшей палаткой, и принц остался один. Огромных усилий ему стоило подобрать под себя руки и перевернуться на бок. Вдруг сквозь пелену головокружения и слёз он различил знакомый красноватый силуэт. Айлех протянул к нему свою грязную руку напряг проломленную грудь, чтобы произнести хотя бы чуть слышное дующее "Помоги!" Расплывчатая фигура грациозно перетекла куда-то принцу за спину. С её исчезновением всё начало темнеть и пропадать, пока сознание несчастного Айлеха не захлестнула кромешная тьма и полная тишина.
   Выжившие гвардейцы не позволили отступить оставшимся пэлийским всадникам, и их накрыла волна разъяренных крестоносцев. Наконец с севера ударила имперская кавалерия, поставив тем самым точку на непокорившихся орденоносцах. В воодушевлённой фирийской армии началось ликование.
   Константин стремглав нёсся на генеральском коне по полевому лагерю. Достигнув горящей передвижной церкви, он резко остановил коня. Он отказывался верить своим глазам. Прямо перед ним на земле сидел плачущий преподобный отец с принцем на руках. Император медленно спустился на землю и с опаской поплёлся к ним. Айлех без движений лежал вверх лицом, руки его были беспомощно раскиданы в стороны. Лицо его отца сковал жуткий кошмар, которого он сейчас больше всего боялся. Остановившись над преподобным отцом, он вопрошающе глубоко заглянул в его глаза и прочёл в них самое страшное. Неудержимое рыдание вырвалось из самого сердца. Константин пал на колени и взял сына на руки. Горькие отцовские слёзы хлынули на холодные щеки мёртвого принца, размывая на них бурую грязь.
   Где-то вдалеке триумфально зазвучали трубы, застучали барабаны, победоносно загудел рог. Но вокруг догоравшего белого шатра церкви поникшие солдаты стояли тихо.
   - Ваше императорское высочество, победа! Ваше высочество..., - радостно кричал дозорный на грифоне.
   Но вместо похвалы или торжественных слов он услышал душераздирающее рыдание. Туча начала рассеиваться, и через разрыв в серой завесе на землю упал яркий луч солнца, заставляя величественно блестеть доспехи императора, сокрушающегося над телом своего сына.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава II

Козни тьмы

   Город Святослово - столица великой Фирийской империи. Его размеры соответствуют статусу его государства: он огромен, раскинулся на бескрайней равнине, на берегах великой реки Дорк, петлёй огибающей высокий холм. На его вершине гордо высился величественный каменный замок с неприступными стенами и мощными башнями. Замок украшали ансамбли красивых статуй и монументов, изображающих рыцарей на конях. Самую высокую часть этого масштабного сооружения венчал капитолийский купол со статуей ангела наверху. Между двух поворотов Дорка протянулся искусственный канал, на берегах которого ширился речной порт. От холма лучами расходились главные улицы города, воротами проходившие через три неприступные стены, опоясывающие весь необозримый город. На каждой из центральных улиц была своя - а то и не одна - значительная триумфальная арка. Всюду стояли прекрасные поместья, дворцы и особняки один краше другого. Но все они уступали по величию и торжественности главному храму империи - Собору светлого Энреля. Это грандиозное здание с впечатляющими витражами располагалось невдалеке от замка, и было окружено пышным садом. Каждая из его колокольней, ориентированных на стороны света, имела свой неповторимый купол. А на главном куполе блистал самый большой в империи энрельский крест. Этот крест представлял собой символический Лик Солнца с четырьмя расходящимися в разные стороны лучами. Каждый луч в свою очередь состоял из трёх малых лучей, которые на концах разветвлялись в символические языки пламени. Вокруг него стояли двенадцать ангельских изваяний, будто застывшие в молитве. Напротив собора с невысокого холма рвался в небо восхитительный стометровый монумент - Ангел-хранитель - символ благочестия и величия энрельской веры. Чем дальше от центра города, тем чаще встречались богатые усадьбы и виллы, украшенные парками и аллеями. На самых окраинах города, защищённых третьей стеной, теснились дома простолюдинов, кузницы, конюшни и военные гарнизоны, а вдоль реки - рынки и склады. Тень на них бросали два гигантских комплекса: Арена с высокими арочными стенами, занимающая немалую часть площади города, и совершенно фантастическая Цитадель грифонов. Она состояла из одной угловатой башни, подпирающей само небо, и пяти башен вокруг. Все они соединялись не одним десятком мостов на разных уровнях, но под самой вершиной центральной башни соединялись в одну сложную конструкцию, усеянную окнами и решётчатыми воротами.
   В северной части города собрались тысячи горожан, предвкушавших одно: триумфальное возвращение победоносной имперской Армады, захватившей столицу вражеского королевства Пэлии. Под звуки фанфар через северные ворота в город торжественно вступила необъятная процессия. Во главе её на белом коне шествовал сам император Константин I в роскошном парадном наряде в сопровождении преподобного отца Зайладара и генералов Эровинга, Ксаракса и Эрдока. Все горожане приветливо кланялись своему любимому государю. Путь Константина был выстлан пёстрым ковром из красивых цветов. А в небе пронеслась к Цитадели грифонов Небесная армия, вызвав бурное ликование всего собравшегося народа. Но в отличие от них, лицо их правителя вовсе не выглядело радостным. Оно было сковано непреодолимым горем. Всю дорогу он старательно избегал чьих-нибудь весёлых взглядов, поскольку в них ему читались укор и обида за десятки тысяч погибших.
   Вслед за пехотой по брусчатке процокали кавалеристы и гвардейцы, а за ними в город въехали батареи осадных орудий, некоторые из которых по высоте превосходили близстоящие дома. Замыкали шествие ворота королевского замка Атллитоссы, выставленные для всеобщего обозрения на специальной передвижной платформе. Их появление сорвало овации и возгласы в честь императора и Фирии: ведь они знаменовали собой новую историческую победу великой империи и светлой веры.
   Площадь перед старинным фортом в центре города была до отказа заполнена рвущей воздух толпой. Здесь прибытия главы государства ждали министры, чиновники и, конечно же, семья: красивая светловолосая жена Аделаида, прекрасная юная дочь Изабель и чёрноволосый голубоглазый мальчуган Сандро восьми лет. Все они пребывали в хорошем настроении и приветливо улыбались приближающейся процессии. Особенно радовался маленький принц, готовый броситься отцу на шею. Императрице же показалось странным, что её супруг прибыл без сопровождения старшего сына. Улыбка её быстро растворилась в подозрениях, глаза забегали по войску. Но когда Константин слез с коня и улыбнулся, тень её сомнения отступила. Да и знала она своего сорванца Айлеха, который наверняка, как всегда, решил проявить независимость от отца и приближённость к простым солдатам.
   Приняв дружный поклон, Константин вместе с генералами и рядом министров отправился на крышу сторожевой башни, украшенной синими знамёнами. Отсюда он был виден всем горожанам на площади. Император поприветствовал свой народ, и в то же мгновение во всём Святослове воцарилось выжидательное молчание. Все ждали торжественную речь, однако император замер в безмолвии. От простого люда до министров - все заметили в государе виноватую скованность, неуверенность, он выглядел не таким властным, как обычно выглядел на торжественных военных парадах.
   Константин не мог выдавить из себя ни единого слова. Айлех постоянно маячил у него в памяти. Он перебирал последние слова, которые он говорил, вспоминал ту улыбку, когда он его в последний раз видел. Константином овладевало тяжёлое чувство вины за смерть любимого сына. Говорить о победах, о войнах, о чём-то ещё он вообще сейчас не видел смысла. Хотелось уйти, отсидеться и, в конце концов, просто проплакаться. Но его статус обязывал победить свои чувства, спрятать их и не раскрывать до подходящего момента. А сделать это было почти не по силам.
   - День, мои дорогие подданные! Сто пятьдесят лет наша Империя мирно сосуществовала на севере с королевством Пэлия. Полгода назад без объявления войны Пэлия напала на наши земли на севере Гнайлара. Король Калармон пытался захватить и новый город Эмофлет. В ходе пятимесячной осады город был почти полностью разрушен, но не сдался. Я низко кланяюсь его жителям и защитникам, героически державшим натиск врага. Наша Империя не могла не ответить на это вероломство. Начатая мной кампания успешна завершена. Наша победоносная Армада наголову разгромила все вооружённые силы Пэлии. Все их земли присоединены к Священной Фирийской Империи. Кроме того, мы выяснили, что эти иноверцы вовсю занимались колдовством. Они нарушили наши древние договоры. И преподобный отец Зайладар объявил эту войну для нас священной. В Песни светлого Энреля сказано, что всякая магия оборачивает дух против плоти и затмевает свет белый. А без света Энреля нет жизни. Всё ничто пред ним.
   В этом месте ему пришлось сделать паузу, чтобы взять себя в руки перед последующим. На глазах неудержимо наворачивались слёзы.
   Сердце Аделаиды почувствовало неладное.
   - Ваше величество, держитесь, - процедил Эрдок Константину на ухо.
   - Но, к великому сожалению, полного триумфа не получилось. Я отдаю дань памяти всем павшим в этой кампании. Я отдаю ... дань памяти ... своему сыну Айлеху.
   Услышав эти слова, Аделаида не поверила своим ушам. Она обратила свои мокрые глаза на супруга и ждала, что он скажет дальше. Вокруг загудели чиновники, слились в какой-то бестолковый базар.
   - Вечная ему память, - скрепя сердце, не сдерживая слёз, произнёс Константин и посмотрел в глаза своей супруге.
   Она всё поняла. Горькое рыдание огласило площадь. Её ноги бессильно подогнулись, но министры успели взять её под руки. Изабель вся в слезах бросилась матери на шею, пытаясь хоть как-то её успокоить. Мальчик Сандро стоял возле них с выпученными глазами. Он был совершенно растерян, но не потому, что осознавал тяжесть потери брата, а потому, что никогда не видел своих близких в таком состоянии. Ему стало очень жалко свою маму, и он крепко обнял её своими маленькими ручонками.
   - Не плачь, мамочка, - утешительно вымолвил он.
   - О, Сандро! Маленький мой Сандро! - сквозь слёзы проговорила Аделаида, прижав единственного оставшегося сына к груди.
   Сандро почувствовал, как беспокойно билось материнское сердце, как трепетала она при каждом вдохе, чтобы извергнуть безнадёжный рыдающий вопль. Как же она сейчас была уязвима, слаба от этой неотвратимой трагедии! Как же она была напугана. Что-то надорвалось в мальчишеской душе, подступило к груди, и Сандро начал всхлипывать вместе с матерью.
   С башни спустился плачущий Константин и заключил в объятья свою обливающуюся слезами семью.
   А на следующий день вместо парадов и гуляний были похороны. Таких пышных прощальных церемоний в империи не проводилось со времени смерти императора Бэрвика-Многожёнца - отца Константина. Все флаги в столице были приспущены. День выдался жаркий, но это не помешало многим тысячам людей собраться на главной площади Святослова. Все они были в чёрных одеждах. Женщины и дети не сдерживали слёз, мужчины стояли в скорбном молчании. Из Собора светлого Энреля на всю площадь разливалась заупокойная молитва. Возглавлял панихиду преподобный отец Зайладар. Он был облачён в чёрную рясу и стоял за богато отделанным алтарём. На нём лежала раскрытой его огромная книга, пристёгнутая к поясу, и он иногда в неё поглядывал. Внутри собора была потрясающая акустика: витражи, колонны, многочисленные статуи, громадный главный купол, распахнувшийся высоко над головами собравшихся - всё богатое внутреннее убранство звучало вместе с голосами сестёр и братьев-монахов. Перед статуями святых горели свечи, испускавшие грустные неподвижные огонёчки. Золотистый луч солнца осторожно пробрался через витраж и объял светом гроб с принцем Айлехом. Он был одет в тёмную погребальную одежду. Лицо его было прекрасно, как будто он только что заснул мирным сном. Сильные руки, привыкшие держать оружие, навечно замерли на неподвижной груди. Возле гроба плакали его родители, сестра и младший брат. Лицо матери покрывала непроницаемая чёрная вуаль, под которую она то и дело подсовывала промокший платок. По другую сторону от гроба столпились вельможи в чёрных траурных одеяниях.
   Когда отзвучала заупокойная молитва, преподобный отец повесил обратно на пояс свою массивную книгу и направился к выходу, затянув низким голосом прощальную песнь. За ним последовали поющие священники, монахи и сёстры. Из-за спин вельмож вышло четверо стражников, бережно взяли гроб с Айлехом на плечи и медленно понесли его вперёд ногами за преподобным отцом. К воротам собора подогнали колесницу, увенчанную ритуальными атрибутами: фигурками скорбящих ангелов и чёрными лентами, свисающими до брусчатки. Стражники водрузили на неё гроб, и все отправились провожать принца в его последний путь. А путь этот пролегал на невысокий холм напротив собора, на котором стояла гигантская статуя ангела. Здесь располагалось старинное родовое кладбище императорской династии. Огромные памятники и надгробия, увековечивавшие покоящихся под ними людей, составляли целый архитектурный ансамбль с клумбами и рядами старых туй и лиственниц.
   Перед свежей могилой прощальная песнь закончилась, и преподобный отец горестно объявил:
   - Братья и сёстры мои, в последний раз видим мы принца нашего Айлеха. Прощайтесь с ним навеки.
   А потом он начал новую молитву.
   Первым подошёл к Айлеху сам император. Его мраморное лицо было залито слезами. Он положил правую руку на плечо сына и сквозь слёзы промолвил:
   - Прости меня, сынок. Прости за то, что не уберёг. За всё прости....
   Дальше чувства взяли над ним верх, и он, припав к телу своего любимого сына, зашёлся рыданием. А когда снова смог заговорить, то оторвался от гроба и трясущимися руками вложил в холодные руки Айлеха свой клинок.
   - Покойся с миром, Айлех! Пусть примет тебя Энрель, - произнёс он на прощание.
   Следующей к гробу подобралась Аделаида, но душащее её горе не позволило связать ей и нескольких внятных слов. Она, не удержавшись от тяжести потери, обняла сына и заплакала на его неподвижной груди. Глядя на мать, прослезился и Сандро. Всю боль семейной трагедии он понимал в основном через душевные страдания матери. Подойти вплотную к гробу он не решался. Он побаивался мертвецов. Мёртвый брат тем более вызывал смешанные чувства, в которых ему трудно было разобраться. Вдобавок его смущали стоявшие вокруг чиновники, глядевшие в его глаза, ожидавшие дальнейших его действий. Они словно задавали каверзный вопрос: "Что же ты, мальчик, будешь делать дальше?" и ждали на него откровенного ответа. Они будто знали о его боязни и теперь в подвернувшийся момент внимательно за ним наблюдали. От этого Сандро стало совсем неуютно, и он уже собрался отойти в сторону, но его подхватила заплаканная Изабель и вместе с матерью разревелась над бездыханным братом. Оказавшись между сестрой и гробом, мальчику ничего не осталось делать, как притвориться, что он подошёл попрощаться с Айлехом. Больше всего в мёртвых его настораживало полнейшее отсутствие движений, дыхания, всегда закрытые глаза, одно и то же бесчувственное выражение лица, а ещё мертвецкая ледяная бледность. Правда, посмотрев на Айлеха, Сандро заключил, что последнее к нему не относится, поскольку с ним, видимо, хорошо поработали бальзамировщики. О таких людях маленький принц уже неоднократно слышал перед похоронами каких-то графов: дядюшки и тётушки в том году. А вот всё остальное, чего он боялся в мёртвых, исходило от брата сполна.
   - Прощайся с ним, Сандро. В последний раз ты видишь брата, - всхлипывая промолвила Изабель.
   После этих слов Сандро сделалось как-то не по себе, уж слишком много значения вкладывалось в них. А ещё он совершенно не понимал, как его мама может целовать мёртвого Айлеха и, что самое главное, зачем! Ведь неужели это вызывало у неё какие-то приятные ощущения? А, может быть, дело вовсе не в приятных чувствах, а наоборот? Эти свои мысли Сандро тут же счёл постыдными. Они наводнили голову за это короткое время, хотя ему показалось, что он стоит здесь уже предостаточно долго. Чиновники не сводили с него глаз, и он, набравшись храбрости, натянуто произнёс: "Прощай, брат". И вдруг он почувствовал, что ему стало жалко Айлеха. Он в полной мере понял, что и впрямь никогда больше его не увидит, не поиграет с ним в рыцарей, не последит за ним. Неожиданно это стало самым важным и самым тяжёлым из всего, что он помнил. Не обращая внимания на чиновников, он замер рядом с гробом, пытаясь детально запечатлеть в памяти лицо своего брата. На глаза навернулись слёзы, идущие откуда-то из глубины души.
   После родных к гробу потянулись разные важные люди, в той или иной мере выражавшие почтение погибшему принцу. Сандро знал всех их в лицо, сколько знал самого себя. Они казались ему серыми и невзрачными рядом с Айлехом.
   Всё время, пока с Айлехом прощалось бесчисленное количество людей, преподобный отец Зайладар произносил длиннющую молитву.
   ...Энрель, прими и прости его молодую душу, - неоднократно на распев произносил он, и все, кто внимал ему, каждый раз повторяли за ним эту фразу.
   Маленькому Сандро это показалось бесконечно долгим. Он думал, зачем стоять здесь столько времени, если он уже попрощался с братом, и что он придумал бы более короткую церемонию.
   Наконец, всё закончилось. Преподобный отец сказал: "Да воссоединится душа твоя, Айлех, с Создателем нашим светлым Энрелем. Да примет он сына своего, и начнётся тогда новая вечная жизнь на небесах. А мы будем молиться о душе твоей и поливать слезами нашими твою могилу вовеки". И все дружно повторили за ним: "Вовеки". А после этого под несмолкающий плач гроб закрыли и очень осторожно спустили в глубокую могилу.
   Константин немного задержался возле временного энрельского креста с именем Айлеха, чтобы вытереть слёзы. К нему тихо приблизился Зайладар и взял его за плечо.
   - Крепись, сын мой! Как бы ни велика была печаль твоя, не забывай про остальных детей и супругу. Подари им свою любовь и заботу, и они смягчат твои муки, - успокаивающе сказал он.
   - Я рад бы так сделать, преподобный отец, но как я могу крепиться, если знаю, что вина за смерть Айлеха лежит на мне?
   - Не смей себя винить, государь! - оглядываясь на рабочих и свиту, прикрикнул преподобный отец. А потом убедительно добавил: "Уж коль ты несёшь на себе бремя это тяжкое, приходи через три дня после вечерни в Собор ко мне на исповедь, оно и полегчает".
   - Время будет позднее, мне неудобно будет вас беспокоить.
   - Ничего-ничего, для тебя, сын мой, я пожертвую своим временем. Приходи, чтобы унять свою боль душевную, не оставляй это горе в себе, - увещевал Зайладар.
   Вид у него был по-отцовски доброжелательный. Он угадывал мучительные чувства императора, и тот не смог ему отказать.
   - Хорошо. Я приду после вечерни. Спасибо, преподобный отец.
   - Не надо благодарности. Это долг мой. Ты бережёшь Империю, а я берегу тебя. Дай нам сил, Энрель, всё ничто пред тобой, - во всеуслышание произнёс преподобный отец и, не поклонившись, направился к остальному духовенству.
   Прохладный весенний вечер опустился на огромный неспящий город, и теперь дома смотрели уютными тёплыми окнами, освещёнными домашними очагами. Не замирала жизнь и в Императорском замке. Озорной ветерок подразнивал приспущенные флаги на его башнях, отклонял дымок из труб, но не мог колыхнуть массивные штандарты на стенах. В окнах императорского кабинета горел яркий свет. С высокого потолка свисала внушительная многоярусная люстра с десятками свечей, проливающая свет на всё просторное помещение. На длинной стене величаво раскинулись портреты прежних правителей в полный рост. Горящие дрова тихо потрескивали в старинном камине, украшенном лепниной в виде двух драконов, разинувших друг на друга свои зубастые пасти. В глубине кабинета во всю стену расположилась громадная карта империи. Она пестрила бесчисленными обозначениями, каждое из которых было скрупулезно подписано каллиграфическим почерком на фирийском языке. С обеих сторон от неё вытянулись фамильные гербы императорского рода с золотистым изображением королевского грифона. А под картой стоял широкий резной стол, за которым, борясь со сном, работал утомлённый император. Государственные дела не оставляли его в покое и требовали своего завершения, несмотря ни на что. Рядом выстроились канцеляры (высшая секретарская должность в Фирии) с пачками бумаг в руках.
   - Нужно немедленно выписать из Оспурсии лучшего скульптора, чтобы он создал невиданный памятник. И лучших лекарей - пусть обменяются опытом с нашими травниками, - распорядился Константин, проведя руками по лицу.
   - Будет сделано, ваше величество! А как распорядитесь о главном казначее?
   - Ах да! За кого проголосовал Совет?
   - С перевесом в один голос за Октавию Белед. Она ведает средствами церкви при главном соборе, - доложил канцеляр, подавая императору соответствующий документ.
   - А глава Совета? - спросил Константин, изучая бумаги.
   - Лорд Мес Таэрт голосовал за свою кандидатуру.
   - Как всегда, - буркнул монарх и усталой рукой поставил жирную печать, самолично утверждая на пост главного казначея Октавию Белед.
   - Теперь с вами, - Константин показал пальцем на другого канцеляра (он не вспомнил его имени, но, желая поскорее закончить с делами, простил себе эту оплошность и неприличный жест) - вот список солдат и офицеров, которых нужно представить к награде.
   Он подал канцеляру несколько больших листов. Глаза того побежали по частым строчкам.
   - Подготовьте документы и награды к Великому Съезду, - пытаясь скрыть зевоту, приказал император.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство!
   - На сегодня это всё. Да, и поищите имя того скульптора, который делал памятник графам Канс Ларэ в том году, мне понравилась его работа. Можете идти. Эвансэр, - обратился он к сухому старику, стоявшему в углу возле комплекта доспехов, - распорядитесь, чтобы готовили спальню!
   В другой части замка в уютной спальне прислуга и нянечка заботливо укладывали спать маленького принца. Они уже умыли мальчика, расстелили кровать и затушили большую часть свечей. С помощью нянечки Сандро надел ночную рубашку и нырнул в белоснежную шёлковую ещё не нагретую постель и по привычке съёжился. Собираясь уходить, нянечка взяла свой подсвечник и хотела задуть свечу на прикроватном комоде.
   - Не задувайте, пожалуйста, свечку, - стеснительно попросил Сандро.
   Ему казалось, что если он попросит как-то иначе или скажет что-то ещё, то взрослые непременно догадаются, что после похорон он боится оставаться один в полной темноте. А им об этом, конечно же, знать не нужно.
   - Как пожелаете, мой принц, - улыбнувшись, сказала нянечка и любезно оставила свечу.
   Она, разумеется, и виду не подала, что догадалась о страхах мальчика. Отворив высокую дверь, женщины почтительно поклонились, в два голоса пожелали принцу спокойной ночи и тихо вышли.
   - Спокойной ночи, - вежливо произнёс Сандро им вслед.
   Маленький принц остался в спальне один, но спать не мог. Его начала тревожить тьма, сгущающаяся вокруг его кровати. Малюсенькая свечка на комоде не позволяла видеть ничего, кроме половины большущей кровати, которая была бы велика даже взрослому. Исчезли очертания его столика, за которым он любил рисовать и выполнял письменные задания преподавателей. Утонули во мгле и шкафы, доверху заполненные игрушками, стена с его лучшими рисунками и даже дверь, в которую вышли нянечка и служанка - всё, кроме энрельского креста над дверью. Глаза на Лике Солнца ещё блестели чистым серебром. Тьма будто боялась их. К Сандро подобралось прилипчивое ощущение, что он в спальне не один. Он начал прислушиваться - ничего, тишина. Но что-то настойчиво продиралось к его ушам. Со всех сторон к сознанию начали подкрадываться мысли, что какое-то злобное, очень страшное существо поселилось в комнате. Оно могло прятаться где угодно и ждало наступления темноты, когда взрослые уйдут, чтобы совершить свои недобрые дела. Вон чьи-то глаза мелькнули за балдахином! Сердце маленького принца ушло в пятки, и он в беспамятстве с головой шмыгнул под одеяло. В разыгравшейся фантазии разрастались всякие неправдоподобные коварные монстры, только тем и живущие, чтобы кого-нибудь напугать.
   - А что если такое существо - это одна из моих игрушек, - будоражил своё воображение Сандро. - А если оно сейчас подкрадётся ко мне и сорвёт с меня одеяло? А вдруг это такое существо, что оно незаметно пролезет под одеяло и начнёт есть меня живьём? Или впиявится в кожу и будет залезать вовнутрь?
   Перед глазами начали вспыхивать образы причудливых созданий, о которых Сандро слышал из сказок: слепые троглодиты, безжалостные феи Керплана, хитрые джинны, жестокие лепреконы.
   - Но самое ужасное - это белый кот с пустыми кровавыми глазницами. И самое пугающее, что он может запрыгнуть куда захочет и подкрасться ко мне совсем незаметно! А вдруг он уже сидит на моей кровати и, мурлыча, намывает свою окровавленную морду, поджидает, когда я увижу его, чтобы оскалить свои острые зубы и вздыбить на спине шерсть?! - представил себе маленький принц и сильнее поджал ноги.
   Пролежав так некоторое время, он немного привык к тишине и темноте. Наконец он представил, что кто бы к нему ни пришёл ночью, теперь его будет кому защитить. Энрель, наверняка, сделает из души Айлеха ангела, и он явится к своему братишке и разнесёт в дребезги бошки всем монстрам. Одержав победу над страхом, Сандро решился сорвать завесу тайны. Осторожным движением руки он приподнял одеяло и посмотрел в щель - ничего страшного, свечка преспокойно горела в своём изящном подсвечнике на комоде. Никаких котов не видно. Через секунду он резко сдёрнул одеяло и быстро огляделся по сторонам.
   - Ага! Попрятались! - мысленно воскликнул мальчик.
   Но храбрость не продержалась в нём долго, а быстро истлела и улетучилась, снова открывая дорогу жутким мыслям. Фантазия маленького принца так разыгралась, что он был готов встретить кого угодно, любую кровожадную зверюгу, Создатель знает кого, но только не пустую темноту. Он снова вспомнил брата.
   - А что если всё не так? Ведь его душу могли забрать и демоны в Оший! Эти правила, которые должен выполнять человек при жизни, чтобы его взяли в ангелы, очень сложные. Вдруг Айлех их нарушил? Тем более, что он был такой молодой. А вдруг его душа вообще никуда не попала, не успела нырнуть в луч света, который забирает души. Или, может быть, он и не захотел туда из-за своих дел, которые у него оставались здесь. У него остались друзья, двоюродные братья и его глупые девчонки. Да, скорее всего, не захотел. Я бы тоже растерялся, если бы увидел этот луч. И теперь его душа не нашла покоя, а ходит где-нибудь в Пэлии, ищет своё тело и хочет к нему вернуться. Энрель! А если он ходит сейчас здесь? Если не помогли все молитвы, и он задержался здесь, то он наверняка придёт домой!
   В комнате вновь послышался приглушённый звук, моментально оторвав Сандро от размышлений. Он раздался где-то совсем рядом, в одном из углов комнаты. По коже испуганного мальчика побежали ледяные мурашки, лицо побелело, мышцы и разум как будто закаменели. Замерев на месте, он только и смог покоситься по сторонам, но ничего не нашёл. Звук как неожиданно появился, так же неожиданно исчез. Вместо него ушей коснулось иное, почти неуловимое ощущение. Оно было каким-то чуждым, будто кто-то пытался докричаться из запертого погреба. Но, что самое пугающее, этот тонкий шумок рождался где-то в спальне. Возможно, из шкафа с игрушками. Маленьким принцем овладел такой ужас, что он опять поспешил укрыться с головой. Пугающий звук вскоре подкрался к нему и через толстое одеяло. Сандро закрыл уши руками, но долго так пролежать не смог. Вскоре он понял, что раз до сих пор с ним ничего не случилось, значит, и страшного ничего нет. Иначе его обязательно кто-нибудь уже посетил бы из тех существ, которых он себе представлял. А если его хотят только напугать, так ведь необязательно их бояться! И тут у него созрело, как ему показалось, совсем взрослое умозаключение: раз в спальне никого не было при свете, значит, никого не могло появиться и при наступлении ночи; спальня ночью - это та же спальня, только когда темно и ничего не видно. А раз так, то надо просто взять свечку и проверить, откуда берётся этот странный звук.
   Сандро уверенно высунулся из-под одеяла.
   - Ага, монстры! Если вы не идёте ко мне, значит, я пойду к вам, и уж тогда я вас напугаю, раз вы не можете! - подбодрил он себя.
   Он проворно слез с высокой кровати, ни разу не оглянувшись по сторонам, изображая, будто его ничто не волнует, взял свечку и пошёл к ближнему шкафу. На пути крохотного подрагивающего огонька ночная чернота расступалась, будто боясь об него обжечься. Вместе с ней от мальчика отступал и его страх быть кем-либо схваченным. Вдруг в темноте мелькнули чьи-то большие глаза: с нижней полки громоздкого шкафа на него таращилась старая разноцветная кукла шута с улыбкой до ушей и раскидистой шапкой с миниатюрными бубенчиками. Хитрое выражение игрушечного лица, подведённое двумя тонкими дугами бровей и ярким румянцем на щеках, при таком скудном освещении показалось Сандро издевательским и жестоким. Эта игрушка, созданная для забавы, так резко контрастировала с возникшим наваждением, что по коже вновь рассыпались мурашки. Чтобы победить страх, маленький принц решил отвернуть шута к стенке. Но предательски дрогнувшая ручонка выпустила игрушку, и замерший воздух в спальне пронзил леденящий звон бубенчиков.
   - Ой! - вырвался испуганный возглас.
   Он дёрнулся назад, но тут же поймал себя на мысли, что это всего-то игрушечный шут. Однако эта мысль никак не хотела быть стройной. Улыбка куклы вроде бы стала шире, будто ей нравился чужой страх. Сандро, не мешкая, пытаясь казаться самому себе невозмутимым, поставил зловещую игрушку обратно на полку лицом к стене и тут обнаружил, что возле шкафа незнакомый звук был сильнее. Здесь, рядом со шкафом, он казался волнообразным, раскачивающимся и даже немного мелодичным. Дрожа всем телом, маленький принц осмотрелся и кое-что заметил. Шкаф стоял буквально в нескольких шагах от окна, и звук исходил снаружи, а не из спальни. На душе у Сандро сразу же отлегло, словно в комнате зажгли все свечи, и стало светло, как днём. Он подошёл к окну, поставил подсвечник на пол и, приложив усилие, отдёрнул тяжёлую, почти не сдвигаемую бархатную штору. А за ней открылся вид на огромную ночную столицу. Кроткий свет бесшумно вплыл внутрь спальни. Окна спальни выходили как раз на Собор светлого Энреля, который и ночью смотрелся не менее эффектно, чем на солнце. Каждое его окно, звонницы на колокольнях и ворота испускали мягкий притягательный свет, а знаменитые витражи, как и днём, раскрывали все свои краски. Специальными фонарями подсвечивались и статуи, и изящные барельефы, и, конечно же, главный купол. Да, этот собор оправдывал своё название: он светился в ночных сумерках, вселяя в людские души трепет и благоговение перед Создателем. Сандро и раньше любовался этой незабываемой красотой, но именно сегодня от неё исходило что-то неслыханное, играющее с воображением, манящее.
   - Что же это за звуки? - вертелось у Сандро в голове.
   Чтобы лучше расслышать, он не удержался и отворил окно. Прохладный сквознячок перебрал складочки на ночной рубашке, играючи потрепал чёрные волосы и обнял всё маленькое тело колыхающейся ночной свежестью. Не обошёл он стороной и свечку, подарив ей своё прикосновение, отчего та, пустила по воздуху тоненькую струйку белого дымка. Но Сандро не заметил, как потухла свечка. Всё, на что он сейчас обращал внимание, было изумительно видно и без слабого дрожащего огонька. Стена, в которой распахнулось его окно, уходила куда-то далеко-далеко вниз и настолько же вверх, растворяясь в тёмно-синем небе между первыми робкими звёздочками. Теперь по коже мальчика пробежали другие мурашки, навеянные ночной прохладой. Почувствовав зябкость, он и не подумал возвращаться в постель, а уселся на полу перед окном и подобрал свои белые ножки под тёплую ночную рубашку. Сегодняшнее одиночество подтолкнуло искать защиты и утешения у величавой громады собора. С открытием окна для него всё встало на место: этот странный звук, который его поначалу напугал, был ничем иным, как молитвой. Только такой молитвы маленький принц никогда раньше не слышал. Она звучала из недр гигантского собора гораздо громче, чем иные, была заметно более напевной и очень приятно переливалась разными голосами. Она растекалась по всем окрестностям, проникала всюду и наполняла своей небесной музыкой спальню маленького принца. Как заворожённый Сандро просидел так немалое время, впитывая эту редкую благодать. Он даже не заметил, как дверь в его спальню приоткрылась, и на пороге появилась мама.
   - Не волнуйся, Кайла, я сама затушу свечку, - шёпотом сказала Аделаида совестливой нянечке и на цыпочках вошла в спальню сына. А как только увидела Сандро сидящим на полу, то удивлённо и одновременно испуганно спросила: "Сандро, что ты там делаешь?"
   - Ой, мамочка! - растерянно вскрикнул принц и вскочил с пола.
   Его тотчас же захлестнуло то детское чувство, когда за какую-нибудь шалость родители могли здорово всыпать. Однако к его приятному удивлению мама не проявила ни капельки строгости, а наоборот, поставив на комод свой подсвечник, с любовью и нежностью взяла сына на руки.
   - Ты мой маленький озорник! Ну, зачем ты открыл окно, а? На улице же холодно! Не допусти Энрель, заболеешь, - приговаривала она, неся его обратно в кровать и ласково целуя его белые озябшие щёчки.
   - Мама, а ты знаешь, я лежал в постели и услышал непонятный звук. Я решил проверить, откуда он. Я же не знал, что такие молитвы бывает так громко слышно из Собора светлого Энреля.
   - Глупыш! Надо было просто позвать нянечку! - растроганно сказала Аделаида и уложила мальчика в постель.
   Постель уже остыла, и Сандро снова свернулся в клубочек.
   - Мам, а что это за чудная молитва? - спросил он, когда мама направилась к открытому окну.
   Аделаиду насторожил этот вопрос, она на мгновение замерла, задумалась, закрыла окно.
   - Мама, ну что же это за молитва? Да ещё почему-то ночью? - повторил Сандро с разгорающимся любопытством.
   - Это неусыпальное служение для души Айлеха, - осторожно сказала мама, подойдя к кровати.
   - Красивая, - слетело с губ Сандро.
   Аделаида сняла длинное платье, в дрожащем свете заискрилась кружевная ночная сорочка. Она легла к Сандро под одеяло и ласково обняла его.
   - Ой, сыночек, лучше бы её не было, - с горечью промолвила она. Голос её вздрогнул.
   А разнежившийся в материнском тепле маленький принц не хотел заканчивать разговор. Он всегда доверял матери все свои сокровенные секреты, будучи уверенным, что она единственный человек, кто его полностью понимает.
   - Мам, а почему похоронные церемонии проходят так долго? Вот когда я простился с Айлехом, зачем мне нужно было стоять и смотреть, как все к нему подходят? - поинтересовался он, теребя её золотой крестик.
   - Сандро, так положено. Так мы отдаём дань традициям и нашей вере, - объяснила Аделаида.
   Её маленький сын не почувствовал, как снова сжимается материнское сердце при упоминании этой трагедии, и не заметил искусственности её улыбки. Она держала свои тягостные чувства в себе, даря Сандро только свою любовь и заботу.
   - Всё равно я придумал бы всё по-другому, - продолжал недовольный принц, почувствовав себя очень деловым, - надо было бы всё сделать короче, чтобы все могли прощаться одновременно. Нет, ну или группами. Например, сначала все вместе мы, потом графы, потом герцоги и все остальные.
   Его мама понимала, что Сандро был ещё слишком мал и смотрел на мир гораздо проще. Она любовалась своим золотком: как он мило возмущался, как старался рассуждать по-взрослому, как блестели его глазёнки. Этот лепет успокаивал её, поддерживал слабенький огонёчек в её душе, изо всех сил кричавший, что жизнь продолжается. Аделаида осознавала, что ей есть ради кого жить и что ей нужно стойко вытерпеть утрату, хотя бы какое-то время, пока не вырастут другие дети. А там дальше они, может быть, и сами смогут её пожалеть, смогут единодушно оплакать с ней все горести и невзгоды, смогут разделить с ней эту скорбь. Вот тогда можно и нужно будет по-женски проплакаться, излить душу. А сейчас она сама от себя требовала как можно большего внимания к маленькому сыну. Общение с ним успокаивало её материнские чувства, но из глаз показались слезы и торопливо скатились по белой щеке.
   - Почему ты плачешь? - взволновался Сандро.
   - Ничего, моё золотко, - ответила мама, хотя голос её был неуверенным.
   Сандро из-за этого почувствовал себя неловко и замолчал.
   - Вот вырастишь, Сандро - всё изменишь, как тебе будет нужно.
   Сандро вполне устроил такой финал разговора. Ему было приятно, что мама его слушала. И ни о чём другом он решил больше не говорить. Ему, правда, теперь сильно захотелось признаться, что он боится призрака Айлеха, ведь когда мама была рядом, ничто не могло угрожать, и можно было говорить о чём угодно. Но он решил отложить эту мрачную беседу на потом, чтобы сейчас не портить сладкий момент. Так к нему незаметно подлетела усталость трудного дня, накрыла своим убаюкивающим крылом и под материнскую колыбельную проводила в глубокий детский сон.
   А приснилось ему в эту ночь, как они с братом беззаботно играют в рыцарей. Хотя наяву такое случалось нечасто. Это было одно из немногих воспоминаний, связанных с Айлехом.
   Ясным ранним утром Константин отправился проведать своего друга генерала Дорлиха. Роскошная карета императора в сопровождении охранников двигалась посередине одной из главных, мощённых крупным булыжником улиц. Впереди следовали четыре всадника с фамильным гербом императорского рода Исимеров и освобождали от посторонних путь основной карете. Выехав за вторую городскую стену и свернув на отходящую под углом аллею, они оказались среди больших богатых особняков. В конце аллеи сверху вниз смотрел на соседей шикарный дворец, отгородившийся солидной чугунной оградой с замысловатыми завитками. Въехав за приветливо распахнувшиеся ворота, кортеж остановился. Слуга церемонно открыл дверь кареты, и император направился вверх по широкой лестнице, ведущей внутрь дворца. Ни гордые статуи воинов по краям лестницы, ни низкие поклоны дворцовой прислуги - ничто не снимало чёрствости с императорского лица.
   Несмотря на внешний вид, внутри дворец был обустроен довольно просто, а где-то даже скромно. Кое-где ещё выглядывали роскошные барельефы с ангелами и великолепная лепнина, напоминавшие о зажиточности и отличном вкусе тех, кто их здесь разместил. Но везде всё сияло чистотой, повсюду господствовал полный порядок. В светлой просторной анфиладе вдоль стен, как на смотр, выстроились комплекты тяжёлых доспехов с оружием. Над ними взгромоздились огромные картины с лошадьми разных пород и с эпизодами кавалерийских атак. Возле лестницы висели охотничьи трофеи.
   Поднявшись на верхний этаж, Константин вошёл в большие покои, обставленные строго и практично. Они состояли из нескольких комнат, в одной из которых рядом с приоткрытым окном стояла широкая кровать на высоких ножках. Вокруг неё суетились санитары, а дюжий врачеватель в длинном чёрном халате заканчивал перевязку. Константин почувствовал, как пересохло у него во рту и как учащённо забилось сердце. Он брезгливо относился к врачевателям, особенно когда они занимались костями или кровью. Благо для него спинка кровати скрывала манипуляции с багровыми бинтами и разбинтованного раненого, а к тому же через окно помещение заполнялось свежим воздухом. Завидев своего правителя, все сразу низко поклонились, а те, кто был занят, нервно заторопились.
   - Утро! - поприветствовал их монарх. - Оставьте эти почести, лучше делайте своё дело, я подожду.
   - Утро, ваше величество! - тихо-тихо раздался хриплый прерывистый голос, в котором, однако, пробивалась искренняя радость.
   - Господин генерал, не могли бы вы пока не разговаривать, - не отвлекаясь от дела, сурово сказал врачеватель.
   Сделав всё, что нужно, врачеватель обмыл руки в тазу, вытер их белоснежным полотенцем и поприветствовал императора. Санитары и нянечки, которые были заняты, поклонились и спешно засобирались. Мимо Константина пронесли перепачканное бельё, старые бинты, ёмкости с грязной водой, на что он старался не смотреть.
   - Вот теперь можете разговаривать, господин генерал, - разрешил врачеватель.
   - Ну и как наш генерал-скорость? - изобразив улыбку, поинтересовался император, приближаясь к изголовью кровати.
   - Не без помощи светлого Энреля, ваше высочество, на ноги встанет, - сообщил врачеватель.
   Дорлих лежал в чистейшей постели и был укрыт тонким одеялом. Под голову и грудь была подложена дополнительная большая подушка, чтобы придать его телу чуть приподнятое положение. На бледном небритом лице генерала выступила деланная улыбка. Робкий взгляд застыл на глазах императора.
   - Утро, ваше императорское величество, - прохрипел Дорлих.
   - Здравствуй, Атан! - пытаясь изобразить безоблачную радость, сказал Константин. - Как ты тут поправляешься?
   - Как сказал врачеватель, не без помощи Создателя.
   Друзья сжали друг другу руки и замерли, глядя в глаза. В возникшей паузе врачеватель встрепенулся и, подчёркивая важность своего присутствия, вставил:
   - Ваше высочество, генерал поправится. Мы делаем для этого всё, что в наших силах. Но сейчас ему больше всего поможет полный покой и отсутствие всяческих движений. Он находится на специальном режиме, всё по распорядку. И меню особенное..., - начал объяснять врачеватель.
   - Господин врачеватель, не могли бы вы оставить нас, - отрезал Константин.
   - Да, конечно, - проглотив недовольство, выдавил врачеватель. - Только прошу вас, господин генерал, никаких движений и, ради Энреля, не нервничайте, - настаивал он, а потом обратился к правителю. - Ваше высочество, я просил бы вас, если это возможно, разговаривать с генералом недолго. Ему нужно соблюдать строгий режим.
   Император коротко кивнул, и врачеватель, покорно поклонившись, вышел прочь. Константин и Дорлих остались наедине. Напряжение между ними заставляло сердца биться всё чаще. Несмотря на то, что воздух в комнате был свежим, как на берегу лесной реки, на порозовевшем лбу Дорлиха выступил липкий пот. Ноздри Константина широко раздувались. Оба с нетерпением смотрели друг на друга, вынашивая в душе крайне волнующие мысли, но ни один не мог начать разговор первым. Наконец, Дорлих не выдержал и нарушил тяжёлое молчание.
   - Прости меня, Константин. Прости меня, дурака, - вымолвил он хриплым голосом, полным раскаянья, неподдельного стыда и сочувствия. - Эта потеря больно режет и моё сердце. Не лежать бы мне здесь покалеченным, но живым, если б я мог изменить случившееся. Я готов понести наказание, какое только ты сочтёшь справедливым.
   Дорлих и рад был сейчас встать с постели, чтобы потом упасть государю в ноги. Душевная боль сейчас затмевала всё, но он не мог превозмочь свой физический недуг. Он чувствовал себя таким жалким и ничтожным, что готов был принять любую волю своего друга, которого он всё же не хотел считать бывшим.
   У Константина во рту совершенно пересохло. На его влажном лбу начали собираться блестящие капельки и скатываться вниз.
   - Почему ты послал в наступление сразу всю гвардию? Разве ты забыл о нашей с тобой тактике: бить врага булавой, не забывая держать наготове кинжал? Это же мы придумали вместе! Мы всегда следовали ей, а ты решил сделать по-своему? - взглядом терзая Дорлиха, выговорил император. - Почему ты так сделал?
   - Ты же видел их, Константин! Мы вместе там были. Удар вполсилы ничего бы не дал, я потому и направил все силы на орденоносцев, чтобы хоть как-то их задержать. Да, наша с тобой военная хитрость работала безотказно всю кампанию, но там под Атллитоссой.... Я не мог с тобой посоветоваться и принял решение за нас обоих. Да, я пустил в ход и булаву и кинжал. Послушай меня, пожалуйста, Константин! - пересиливая страшные муки, Дорлих постарался присесть в постели, но зашёлся хриплым кашлем, который он заглушил одеялом.
   Страшная боль раздирала его грудь, крутым кипятком обжигала лёгкие и под корень срубала желание откашлять тягучую массу, разъедавшую бронхи.
   Константин брезгливо отвернулся. Когда же мучительный кашель утих, внимательно оглядел своего друга и нашёл в своём сердце понимание и даже сострадание. Дорлих был одним из очень немногих приближённых, с кем он мог обсуждать свои самые смелые, а подчас даже лихие, замыслы. Сам же генерал отплачивал ему бесконечной преданностью и держал в железном секрете тайны, которыми Константин предпочёл бы ни с кем более не делиться. В конце концов, они были друзьями, порой доверяли друг другу и душевные дела. Константин всегда смотрел на жизнь трезво и считал себя самым справедливым. Вот и сейчас он не мог пойти против своих принципов. Конечно же, Дорлих, по его убеждению, был, как всегда, прав. Он и сам поступил бы так же, проявив гибкость в нестандартной ситуации, даже если бы пришлось перешагнуть через уговоры. Но он ни за что не стал бы бросать в пекло сына.
   - Ты должен был оставить его в безопасности, - в отчаянье крикнул Константин.
   - Но ты же сам поставил его во главе гвардии. Я не мог ослушаться твоего приказа.
   - Тогда ты должен был ему приказать! - сорвался государь.
   Дорлих совсем размяк. Он стыдливо опустил глаза, и с его едва шелохнувшихся губ тихо слетело: "Если ты его так берёг, не брал бы с собой в то сражение. Мало тебе было трагической победы под Деновулом".
   Константин опешил.
   Дорлих кинул на него опасливый взгляд, посчитав, что ляпнул совершенно неуместное, за что может дорого поплатиться. Горевшие злобой глаза друга-государя померкли и начали вопрошающе смотреть в лицо больного генерала. Колкие слова задели его. Свою вину он видел только в неспособности уговорить сына, где-то он потерял с ним общий язык, и тот из-за этого ослушался его приказа. А теперь он понял, что ошибка была совершена раньше. И совершил её не кто-то, а он сам. Как правитель империи он мог бы, конечно, упрекнуть генерала, сказав, что решения главнокомандующего не обсуждаются и что он отвечает только перед самим собой и перед самим Энрелем. Но направленные Дорлиху эти слова звучали бы совсем несправедливо. Этот человек самоотверженно исполнял все приказы, искал наилучшее решение в любой обстановке, брал на себя ответственность и тогда под Атллитоссой он просто не стал перечить своему государю, позволив Айлеху возглавить резервы. Едкое чувство вины пошатнуло слепую гордыню Константина, и когда её вуаль окончательно растворилась, он вновь увидел перед собой своего лучшего друга, а не очередной винтик его военной машины, не зажравшегося тугодума в погонах, а настоящего добротного воина, готового отдать свою жизнь за правое дело. И как друг Дорлих сумел открыть, что виноват-то Константин не только, как император, а в первую очередь как отец.
   Генерал аккуратно добавил:
   - Да если бы я и приказал Айлеху оставаться в тылу, как бы потом расценили мою самовольность? Он же принц... был.
   - О-о, Создатель! Ты прав, Атан. Прости меня. Это я сам не уберёг сына. Война могла быть какой угодно, но если бы он был в безопасном месте, он бы не погиб, - подавленно сказал Константин.
   - Я тоже жалею его, Константин. Он и мне был как сын, - с грустью прохрипел генерал.
   - Это я виноват. Прости, друг. Наверное, мне нужно было выговориться.
   Константин до последнего пытался сдерживать чувства, но они прорвались неудержимыми слезами. Он отвернулся, но спиной продолжал чувствовать тяжёлый взгляд генерала.
   - Я тебя понимаю, - услышал он приглушённый голос друга.
   - Да, с кем бы я ещё мог об этом поговорить, если не с тобой. Не с Ксараксом же и не с Ингутом. Они бы меня не поняли. Им на это наплевать. Я хотел, чтобы Айлех стал великим правителем, который своими бы руками ковал славу Фирии, а не бестолково унаследовал бы власть и титул. Понимаешь?
   - Ты и сам такой же, - попытался успокоить его Дорлих.
   - Я на протяжении всего своего правления вталкивал людям, что я достоин трона, а не просто восседаю на нём. Я хотел, чтобы и Айлех был таким же, как я. Чтобы относился к своему титулу осмысленно, а не просто пользовался им.
   - Я знаю, друг. И ты всё делал правильно.
   - Не всё. Не всё, раз так получилось. Я переоценил себя. Я... я понадеялся на удачу и дорого поплатился за это. Какой после этого из меня император?
   - Такого больше не повторится.
   - Ты прав. Жизнью Сандро я рисковать не могу. Он единственный наследник. Я должен обучить его, как и Айлеха, только в безопасности. Ты поможешь мне, Атан?
   - Разумеется, Константин.
   Расчувствовавшись, Константин хотел было обнять друга, но вовремя вспомнил о его тяжёлой травме.
   - Ты уж извини меня, - проговорил генерал. - Не знаю, поверишь ты мне или нет. Я пытался его остановить, когда он нашёл меня. Да вот эта проклятая травма подвела.
   - Не говори этого слова, - имея в виду "проклятая", поправил его Константин.
   Дорлих помнил, что истинно верующий в светлого Энреля не должен упоминать демонов. Но ему и так было тяжело говорить, поэтому он не стал исправляться.
   - И во время сражения с орденоносцами я прикрывал его своей спиной, как мог, да вот что получилось, - объяснялся Дорлих. - Но я не жалею об этом, ведь в тот момент принял на себя удар я, а не он.
   - Я знаю. Я верю тебе.
   Дорлих спрятал глаза.
   - И вот теперь я, калека, лежу тут в своём дворце, который мне как тюрьма.
   - Ты не будешь калекой, врачеватель сказал, что с тобой всё будет в порядке.
   - Может, и так. Вот только всё их лечение - это нестерпимые муки.
   - Не говори так. Создатель даровал нам жизнь, и мы должны поддерживать это величайшее сокровище.
   - Да. Но эти их супы..., - он брезгливо поморщился, - из чего они их только делают? Говорят, что я должен их есть, чтобы поправиться.
   - Вот и поправляйся. На будущий год отправимся покорять Мламак. Ты будешь мне нужен.
   - Ох, Константин, нет. Я устал.
   - Что такое? - будто не расслышав, спросил Константин. Брови его сдвинулись.
   - Семнадцать лет я уже у тебя на службе. Это блестящая карьера.... Но я хотел бы просить у тебя моей отставки, - робко признался генерал.
   Глаза императора шутливо заблестели.
   - Кто же мне заменит тебя? Нет уж, господин генерал, ваша военная карьера ждёт продолжения! - подбодрил его Константин, посчитав, что тот попросту утратил боевой дух или сам себя наказывает.
   - Нет, прости меня, Константин, но я должен всерьёз просить тебя разрешить мне уйти, - настаивал Дорлих.
   Глаза монарха потухли, уголки губ опустились.
   - Вот значит как? Что ж, приказывать я тебе не могу. Хочешь уйти - уходи. Но вот как друг я тебя прошу остаться. Вдвоём нам с Эдрихом не осуществить моих планов.
   - Пойми меня, пожалуйста, друг. Я хочу теперь спокойной тихой жизни. Хватит с меня ужасов войны.
   Брови Константина поползли вниз, лоб омрачился раздумьем.
   - Н-ну, хорошо. Придётся тебя отпустить в отставку. Но в Мламак ты со мной всё равно поплывёшь. Не в Генеральном штабе, а как советник. Не хочешь воевать - пожалуйста. Но твой ум мне никто не заменит.
   - Послушай, друг! Я бы очень не хотел плыть в Мламак, тем более в Лостровению, - очень настойчиво попросил Дорлих и опять закашлялся. - Слушай, лучше распорядись, чтобы прислали других врачевателей, а то эти своими супчиками меня в могилу вгонят.
   - Я уже распорядился. Я выписал лекарей из Мнаджарана. Они прибудут через полторы недели.
   Дорлих обеспокоенно завозился в постели.
   - Ты что? Я не доверяю этим трупорезам! - запротестовал он и закашлялся.
   - Тогда тебя и дальше будут лечить наши травники.
   - О-о, Создатель! - протянул больной генерал, и на него снова напал кашель.
   На этот раз кашель был громче, к тому же Дорлих не успел прикрыться одеялом. И тут появился его недовольный врачеватель. Он вихрем промчался к кровати Дорлиха и словно непослушного ребёнка силой уложил его в постель.
   - Ваше высочество, время посещения заканчивается. Режим, понимаете ли. Я попросил бы вас, если это возможно, попрощаться с господином генералом, - с наигранной любезностью заверещал врачеватель.
   Могучий врачеватель вытянулся перед императором с таким жалким видом, словно ожидал от него хорошего пендаля. Но Константин лишь сурово взглянул на него и произнёс:
   - Хорошо, господин врачеватель, я ухожу. Мне нужен этот человек, приложите усилия, чтобы он был как прежний! Доброго вам дня, генерал Дорлих. Поправляйтесь.
   - Доброго вам дня, ваше величество. Спасибо, что навестили. Было очень приятно побеседовать и узнать о том, что вы пришлёте ко мне трупорезов, - язвительно отозвался генерал.
   - Спасибо вам, генерал, за то, что... за всё.
   - И вам тоже. Рад был вас видеть, - несколько мягче попрощался Дорлих.
   Выйдя из дворца, Константин почувствовал, как тяжёлым покрывалом его вновь накрывает печаль. Он сухо скомандовал отвезти его обратно в замок и с каменным лицом сел в карету. А в замке его ждала повседневная работа. В громадном колонном зале собрались богато одетые члены Совета. Этот орган управления был создан дедом Константина, чтобы придать центральной власти совещательную основу в решении текущих задач. В Совет входили главный казначей, начальник Генерального штаба, министры, храмовники, разумеется, духовенство и доверенные лица самого монарха. Все эти важные люди и их секретари уже расселись по своим местам, занимая себя оживлёнными разговорами. Как только герольд объявил об императоре, на пороге зала Совета появился сам Константин - как всегда целеустремлённый, с гордо расправленными плечами. Все разговоры в зале в ту же секунду прекратились, члены Совета стоя встречали своего правителя.
   - Утро, господа члены Верховного Совета! - торжественно произнёс Константин.
   И Совет ответил ему коллективным поклоном. После привычного приветствия император занял свой трон во главе длинного стола, обвёл зал глазами - все деловито ждали его слова - и открыл заседание.
   - Итак, скоро состоится Съезд земель. Во-первых, до того нам нужно назначить нового начальника Генерального штаба, - он указал на пустующее кресло справа от себя, - взамен разжалованного Каулса. Нам нужен человек сильный, преданный своему отечеству, с железной волей и, главное, с большим опытом ведения военных действий. Какие будут предложения?
   Зал загудел, и в результате недолгого обсуждения выдвинулись две основные кандидатуры.
   - Генерал Ксаракс и генерал Ингут, - сообщил глава Совета престарелый лорд Мес Таэрт.
   - Генерал Дорлих! Только, конечно, после выздоровления, - участливо предложила очаровательная женщина в лоснящемся красном платье.
   Все остальные пристально посмотрели на неё. Многие сморщились от слова "Дорлих".
   - Почему, главный казначей, вы предлагаете именно генерала Дорлиха? - оживился Константин.
   - Насколько мне известно, он отвечает всем тем качествам, которые вы перечислили, ваше величество. К тому же он пользуется большим авторитетом среди солдат.
   Остальные отнеслись к её аргументам несерьёзно.
   - Учтивое предложение, госпожа Белед, но я должен сообщить вам, что генерал Дорлих подал в отставку из Армады.
   Некоторые члены Совета не сдержали мимолётной радости от услышанного.
   - Как жаль, - задумчиво сказала глава казначейства. - Тогда давайте рассмотрим кандидатуру генерала Эровинга.
   Зал загалдел, не поддерживая генерала Небесной армии.
   - Я возражаю! - вскрикнул лорд Таэрт, сидевший в конце стола напротив Константина. - Этот человек не имеет такого опыта, как, например, генерал Ксаракс. А кроме того, генерал Эровинг специализируется на грифонах, а у нас ещё полным-полно других войск. Что у нас вся Армада должна будет состоять из грифонов, чтобы новому начальнику Генерального штаба было удобнее ей руководить? Это будет крайне расточительно, кстати, главный казначей! Каждый грифон обходится казне в тысячу золотых в год! Я, конечно, понимаю, что вы на своём посту очень недавно, но нужно бы это учитывать. Для этого вы в Совете.
   За женщину заступился сам государь:
   - Кто для чего в Совете, лорд Таэрт, решать не только вам.
   Константин нашёл живое участие Октавии Белед показательным. Молодая женщина усердно вникала в работу Совета. Лорд настороженно притих.
   - Я намереваюсь вынести на обсуждение с его величеством как можно больше достойных лиц, - скромно сказала Октавия, пытаясь приподнять своё задетое достоинство. - Так принятое Верховным Советом решение будет более взвешенным и объективным.
   Константину она показалась симпатичной. Он подумал, что не зря назначил её в Совет. Но предложение её, хоть оно ему и льстило, он и сам не поддерживал. Он не видел своего друга Эдриха на таком высоком посту, во всяком случае пока.
   - Генерал Эровинг, несомненно, талантливый полководец, но он, действительно, больше занимается животными. Да и служит он не так давно, - Константин, как всегда, взывал к голосу разума и своей неподкупной справедливостью пытался произвести на членов Совета впечатление справедливого правителя.
   В зале послышались сдержанные смешки, лица некоторых господ довольно расплылись в улыбках.
   - Спасибо за предложение, - поблагодарил Константин Октавию Белед, и этого знака внимания не мог не отметить преподобный отец Зайладар.
   - Вот-вот и я об этом, ваше величество, - вставил глава Совета. - Эровингу больше по нраву животные, до человеческой души ему дела нет. Он не сможет быть примером для всех солдат, разве что для своих грифонов.
   В зале после его слов снова раздались ухмылки. Император знал, что этот старый увалень, возглавлявший Совет ещё при императоре Бэрвике, говорил не со зла. Когда он только заступал на свой пост, максимальные денежные вложения делались в гвардию и в осадную артиллерию, и лорд просто никак не мог привыкнуть к главенству в Армаде именно грифонов. Он тоже был полезным деловым человеком и внушал всем уважение. Но вот поносить командующего Небесной армией, к тому же своего друга, Константин допустить не мог, поэтому решил аккуратно поставить лорда Таэрта на место:
   - Господин глава Совета, а вы могли бы укротить молодого необученного грифона?
   Лорд сразу присмирел, поняв, что он стал объектом не самого благожелательного внимания со стороны монарха. И хотя авторитет его был недосягаем, с главой государства он пререкаться не смел.
   - Н-нет, ваше высочество, - смущённо признался он.
   - А вот генерал Эровинг может. У него для этого хватает и сноровки, и смелости.
   Лорд Таэрт проглотил язык, затаив обиду. Наступило молчание, прервал которое сам император.
   - Раз других предложений нет, я выношу на голосование кандидатуры генералов Ксаракса и Ингута. Прошу поднять руки тех, кто поддерживает Ингута!
   Подняло руки меньше половины членов Совета.
   - Кто за Ксаракса?
   Лес рук удивил Константина, ведь он никак не ожидал, что Совет поддержит сварливого генерала, по малейшему поводу упоминающего демонов. Понятное дело против Ксаракса было всё духовенство, но правила Совета всегда ставились выше нетерпимости к сквернословию, тем более, что на "генерала-горячее слово" пока не обращала внимания инквизиция.
   - Этот вопрос откладывается до Съезда, - подделывая равнодушие, заключил Константин.
   - Ваше высочество, позвольте, - напомнил о себе лорд Таэрт и сразу же после одобрительного жеста монарха перешёл в контрнаступление на Октавию. - Раз мы все за объективность, предлагаю рассмотреть кандидатуру генерала артиллерии Огнира!
   Старик надеялся застать казначея-выскочку врасплох и с недобрым любопытством ждал её хода.
   - О, господин глава Совета, а причём здесь генерал Огнир? Разве он не слишком молод? - воскликнул немолодой полковник Кемр.
   Лорд Таэрт хотел убить его взглядом.
   Октавия действительно поначалу пришла в замешательство, поскольку ещё во многое не успела вникнуть. Она, конечно, понимала, что окончательное решение о её назначении принял сам император, и как раз в его-то глазах ей очень не хотелось опускаться. А теперь она намеревалась воспользоваться случаем и задеть старого аристократа жгучим словом.
   - О, разве вы забыли о возрасте генерала Огнира, господин глава Совета? - Она хотела бы сейчас ещё откровеннее намекнуть ему о его собственном возрасте, но подумала, что ей больше подходит роль обиженной неопытной женщины, которую несправедливо осуждают за якобы плохую работоспособность. - Он стоит на службе не так уж давно.
   Но старый лорд - грозный противник в словесной перепалке.
   - Ох, и впрямь. А сколько, не напомните ли вы мне, он уже прослужил? - ужалил он, почувствовав пробел в осведомлённости молодой женщины.
   Покраснев, Октавия замолчала. Она боялась увидеть отражение своего конфуза в глазах членов Совета, поэтому спрятала глаза.
   - Не устраивайте пререканий! Ещё не хватало, чтобы вы начали сквернословить, - не выдержал преподобный отец. - Не гневите Энреля! Держи себя в руках, лорд Таэрт, и ты, главный казначей!
   Его глаза загорелись такой жестокой суровостью, что сказать что-либо ему в ответ никто не решился.
   - Благодарю вас, преподобный отец, что навели порядок, - перебил молчание сам Константин. - Переходим к следующему вопросу, вопросу о захваченных трофеях. Полковник Кемр, вам слово.
   Император полностью взял на себя обязанности главы Совета управлять заседанием, что вызвало возмущение в душе лорда Таэрта.
   - Ваше императорское высочество, уважаемый Совет. В пятимесячной кампании мы захватили сорок два исправных осадных орудия, девятьсот восемьдесят обозов и, наконец, пять тысяч голов северных тяжеловозов - лошадей уникальной породы, разводимой только в Пэлии. В портовых городах в наше распоряжение перешли двенадцать исправных военных кораблей и пятьдесят три грузовых и торговых. Из присоединённого королевства вывезено золота, украшений, драгоценностей и монет на общую стоимость два миллиона четыреста девяносто две тысячи золотых. Эта сумма перейдёт под сохранность казначейства. Особого внимания заслуживают пэлийские мечи фалькаты, - его помощник поднёс ему одну фалькату, что вызвало обострённый общий интерес. - Мы захватили всего шестьсот этих мечей. Секрета изготовления такого смертоносного оружия наши оружейники пока до сих пор не знают. Нам известно лишь, что твёрдость металла в разных частях меча не одинакова, а вот как этого добиться - увы. Однако я надеюсь, что уже в ближайшее время мы научимся делать такие же клинки. На этом у меня всё.
   - Прекрасно, полковник. Уважаемый Совет, я хочу, чтобы мы использовали трофейные фалькаты в качестве наградного оружия для особо отличившихся воинов, - предложил Константин, и члены Совета ответили единодушным согласием. - Приказы о награждении будут готовы как раз к Съезду. Переходим к следующему вопросу: освоение присоединённых территорий. Тут я предлагаю поступить так же, как и сто пятьдесят лет назад поступил император Занельсев: поставить в каждое поселение нашего наместника и ввести наши законы. Обучить местное население фирийскому языку. Главный казначей, вы должны будете подготовить доклад о выгодах хозяйственного развития Пэлии к намеченному Съезду земель. Лорд Донард, вам нужно будет разработать проект дорог, которые свяжут бывшее королевство с Империей. Вам нужно будет скоординировать ваши действия с казначейством. И наконец, мы готовы распространить нашу веру на север.
   - Да благословит тебе Энрель, сын мой! Светлая песнь должна дойти до всех иноверцев, чтобы указать им истинный путь и уберечь всех нас от вторжения из царства тьмы.
   - Благодарю, преподобный отец, - с почтением произнёс Константин. - Я прослежу, чтобы на строительство храмов и необходимых вам объектов было выделено столько средств, сколько для этого будет нужно.
   Император поймал взгляд одного на вид молодого, но очень грузного щёголя со свисающими багровыми щеками, с каскадом подбородков, закрывающих шею, с лоснящейся круглой лысиной, окаймлённой рыжими кудрями, который уже открывал свой рот и почти надул необъятную грудь, чтобы что-то сказать.
   - Да, северные кони-великаны поступают в распоряжение ведомства землепользования и животноводства. Ваша задача, лорд Милиз, - обратился правитель к толстяку, - узнать об этих животных как можно больше, чтобы в будущем мы могли бы использовать их как для ваших, так и для военных целей.
   - Слушаюсь, ваше величество! - откликнулся тучный министр, протирая салфеткой вспотевшее лицо. Его мучила постоянная одышка.
   - Позвольте обратиться, ваше высочество! - с южным акцентом раздалось откуда-то из середины зала. Константин глазами нашёл черноглазого человека с угольно-чёрными кудрявыми волосами и очень аккуратной бородой. На нём была незамысловатая, но очень опрятная строгая одежда, резко отличавшая его от прочих членов Совета.
   - Говорите, министр водопользования, - заинтересованно сказал правитель.
   - Уважаемый Верховный Совет! Узнав о присоединении Пэлии, я решил предложить усиленно использовать водоёмы и в особенности реки этой новой области. Как и в Фирии, мы могли бы прорыть оросительные каналы и таким образом могли бы повысить урожайность в некоторых маловодных пределах. Также не стоит упускать из виду богатые рыбные запасы пэлийских водоёмов, которые могли бы решить проблемы с пищей для местного населения и для наших гарнизонов. Также реки Пэлии судоходны, они пересекают всю страну, и их я предлагаю использовать для навигации. Это сократит расходы на строительство дорог. Наконец, пользуясь случаем, я хотел бы внести на обсуждение Совета некоторые технические новшества.
   Он подошёл к демонстрационному стенду прямо за главой Совета. Помощник быстро закрепил на нём огромный свиток. Десятки пар сверкающих любопытством глаз сошлись на подробнейшем чертеже сложного устройства, понять суть которого без тщательных разъяснений было невозможно.
   - Перед вами, уважаемый Совет, проект водного колеса. Оно должно работать так же, как ветряная мельница, но только от силы воды. Течение некоторых рек в Империи достаточно сильное, чтобы вращать подобное устройство больших размеров. Благодаря передаточным механизмам оно может привести в движение мощные подъёмные устройства, используемые, например, во время строительства, автоматически и с ровным ритмом управлять мехами в кузницах, доставлять воду на большую высоту и так далее. Создание таких колёс обойдётся так же, как и строительство одной мельницы сопоставимых размеров. На территории Пэлии также встречаются реки с достаточно сильным течением.
   Все внимательно вслушивались в несколько ломаную речь министра и в целом были с ним согласны, но только до того момента, пока речь не зашла о навигации по рекам. Лорд Донард и некоторые другие чиновники от этих слов сморщились и сдвинули брови.
   - А известно ли вам, господин Сулиманд, что климат в этой новой провинции бывает крайне суровый, - начал возражать ему седовласый лорд Донард. - Зимы там бывают не на шутку холодными, отчего судоходные реки покрываются толстым льдом, и плавать по ним просто невозможно. Даже сами короли Пэлии сворачивали навигацию на всех судоходных реках. Строительство дорог позволит нам не зависеть от прихотей дурной погоды.
   Многие чиновники поддержали министра дорог. Казалось, что Сулиманду больше ничего не оставалось делать, как принять противоположное мнение, однако он был из тех людей, которые славятся незаурядной находчивостью.
   - Господин министр, - с решительным видом парировал министр водопользования, - да будет вам известно, что зимы на севере обычно настолько холодные, что лёд на реках достаточно большой толщины может выдерживать много грузовых караванов. Поэтому их короли и не строили крупных дорожных сетей, потому как зимой в их распоряжении были естественные дороги!
   Приведя обезоруживающие аргументы, Сулиманд спокойно замер, ожидая реакции императора. Но первым нарушила тишину глава казначейства.
   - Господин министр, вы сможете организовать водные пути из Пэлии в Фирию? - с нескрываемым любопытством спросила Октавия.
   Немного подумав, Сулиманд уверенно ответил: "Да, главный казначей".
   - Превосходно! Это позволит создать новые транспортные пути, которые будут пополнять казну, - не скрывая интереса, сказала Октавия.
   - Как же вы собираетесь соединить северные реки с нашими? Да ещё дёшево? - съехидничал лорд Донард.
   - Через Эмофлет, - неожиданно для всех вставил преподобный отец, опережая самого Сулиманда.
   В мимике Зайладара мелькнула какая-то несвойственная ему оживлённость, вызванная крайней заинтересованностью проектом.
   Константин, внимательно следивший за словесной баталией, до этого хранил молчание. А теперь, быстро прикинув выгодные перспективы, решил вступить в обсуждение.
   - Построить канал от реки Алиплы через Эмофлет к крупнейшему притоку Дорка Фоне, тем самым соединить две самых крупных реки в стране? - задумчиво произнёс император, будто размышляя вслух. - Что ж, это интересное предложение. Его реально осуществить? - пристально спросил он у Сулиманда.
   Тот, неловко помолчав, выдал: "Да, ваше высочество. И, я полагаю, это будет выгоднее строительства крупной сети сухопутных дорог".
   - А что скажет главный казначей? - участливо спросил монарх.
   Октавия покосилась на своего бывшего начальника - преподобного отца. Тот тайком кивнул головой.
   - Я считаю, ваше величество, что строительство одного канала выгоднее строительства множества дорог, - подрагивающим голосом ответила женщина. Её глаза предательски забегали от неуверенности, ожидая решения государя.
   - Ну что ж, тогда поручаю вам, господин Сулиманд, в сотрудничестве с госпожой Белед разработать к Съезду проект этого канала и этих водных колёс, - утвердил Константин.
   Размышления о чём-то новом, да ещё и техническом, без остатка стёрли удручённость с его лица.
   - Слушаюсь, ваше высочество! - откликнулся министр водопользования и, теперь успокоившись, вернулся в своё кресло.
   - Слушаюсь, выше величество! - произнесла Октавия, неудачно пытаясь удержать довольную улыбку от удовлетворения своей работой и самой собой. Она была рада, что вполне успешно впервые прикоснулась к государственным делам такой важности.
   Лорд Донард нахмурился и стал похож на тучу, которая вот-вот лопнет от накопившейся массы воды. Его только что подвинули на второй план выходец из провинции Оспурсии и совсем зелёная в государственных делах женщина! Собрав в один кулак остатки своей треснувшей храбрости, упрямства и задетого самолюбия, глава Совета живо попытался перейти к следующим вопросам:
   - Ваше величество, господа советники, давайте рассмотрим пункт заседания о военных потерях.
   Брови Константина встретились на переносице, лоб заблестел, на голове зашевелились волосы. Потупив взор, он перебрал нелёгкие мысли, едва заметно выпрямился на троне.
   - На войне всегда бывают потери, господа советники. - Он выдержал секундную паузу, чтобы найти подходящие слова. Константин умел влиять на людей, однако последние события выбили его из колеи и его мысли, особенно если они касались чего-то близкого, никак не хотели склеиваться в складную речь. - На севере мы потеряли двадцать семь тысяч человек убитыми, в военных лазаретах и здравницах находятся семь тысяч человек, - продолжил Константин и снова на миг остановился. Он почувствовал скользящие взгляды советников, как бы спрашивающих его о смысле той войны, но он как обычно приходил к рациональному ответу. - Другое дело, зачем была та кампания? Король Калармон не выполнил договоры и применил против нас силу. В Пэлии укрывались и оттачивали своё ремесло очень сильные маги, которые, пользуясь случаем, незамедлительно напали бы и на остальные наши северные города. Очевидно, они пытались повторить события 1010 года и раскрыть врата в Оший! Мы не могли этого допустить. И по-прежнему храмовники неустанно прочёсывают всю Пэлию в поисках порталов или башен призыва.
   Упоминание Ошия посеяло гробовую тишину в зале. Только старый советник по суду инквизиции Рассвал не смог дожидаться:
   - И что же, храмовникам удалось найти что-нибудь?
   А вот остальную информацию монарх пока надёжно хранил в строжайшем секрете, поэтому решил не всё сказать Совету.
   - Рыцари ордена обнаружили круг магов в Антаприхе, - все присутствовавшие пораскрывали рты и неподвижно вслушивались в его слова, - но он оказался заброшенным прямо перед нашим приходом. Куда они отступили - неизвестно. Но именно они, я уверен, и вызвали те стихийные бедствия, унёсшие столько жизней. В нашей казне достаточно денег, чтобы выплатить семьям погибших по сто золотых. Они подарили нашей стране героев.
   Советники единогласно согласились с императором и поддержали его решение.
   - Позволь обратиться, государь, - привстав с кресла, пробасил преподобный отец.
   - Да, конечно, преподобный отец.
   Голос Зайладара загромыхал плавными бурунами, речь его была, как обычно, монотонной. Говорил он о необходимости восстановить разрушенный Эмофлет, о том, что этот город, для которого уже намечено большое будущее, должен стать священным символом стойкости гордого фирийского народа. Что на местах кровопролития подобает построить часовни и церкви, возвести новые храмы, отражающие непоколебимость веры, а площади украсить соответствующими памятниками. Но в самом начале Константин снова окунулся в зыбучие пески тягостных раздумий и прослушал речь преподобного отца. Он в очередной раз вспомнил Айлеха, страшные потери под Деновулом. - На ком все эти смерти? - в сотый раз спрашивал он себя, - неужели все только на мне одном?
   Константин ушёл от этих мыслей и будто бы очутился в от души растопленной сауне: руки и лоб стали мокрыми, воздух вдруг стал скудным, на всё тело напёрла давящая духота. Зайладар уже заканчивал своё обращение.
   - ... честь и гордость не измеряются в деньгах! Они измеряются качествами духа человеческого. Глядя на новый, отстроенный Эмофлет, наши потомки будут вспоминать выдающиеся подвиги предков своих и молиться о том, что если Создатель пошлёт им испытания подобные, чтобы стала у них такая же стойкость и сила духа. Ничто не сломит дух верующего в светлого Энреля!
   Когда он закончил, остальные советники рукоплескали ему. К несчастью, Константин не понял, чего именно хотел преподобный отец, но просить его повторить означало бы полнейшее неуважение. Он быстро прокрутил в голове его первые слова, перекидал последние и быстро соединил их в одну смысловую цепочку: широкое строительство религиозных объектов в Эмофлете. Один раз Константин уже обещал преподобному отцу любые средства, и отказывать сейчас было крайне неудобно.
   - Я полностью согласен, ваше преподобие. Эмофлет ждёт огромное будущее, и мы не пожалеем для этого средств, - как студент, пытаясь скрыть свою рассеянность, ответил император общими словами.
   - Да осветит твои деяния Создатель, государь! - возрадовавшись, произнёс Зайладар. - Император, я хочу внести на рассмотрение Совета дело одно великое, которое не терпит отлагательств. Несусветную ошибку мы допускали четыреста лет. Неверно погребали мы усопших наших, не те символы врачевания использовали.
   Зал Совета оцепенел в безмолвии, все напряжённо, а некоторые и испуганно смотрели на преподобного отца.
   - Одумайтесь, братья и сёстры! Что мы делали все эти года? Не мы ли прогневили Энреля, что он ниспослал такую беду тяжёлую? Смерть принца Айлеха - это знак, что мы заблуждались и ошибочно толковали светлое учение. Да не может такого быть, и не должно выполняться такое, чтобы несли усопшего ногами вперёд. Только головой вперёд, братья и сёстры, только так. Не должны быть изображения ангелов на гробах и не должно покойным оружие в руки вкладывать.
   Ошеломлённые советники начали перешёптываться: сначала тут, потом там недовольство и боязнь выражались всё громче и смелее, пока всё это в скорости не переросло в сплошной гул.
   Константин был в недоумении от слов Зайладара. Кроме преподобного отца, духовенство в зале Совета было представлено ещё одним иеромонахом - Иноргамом, игуменом монастыря при Соборе светлого Энреля - приглашённым сюда как доверенное лицо самого монарха и сидевшим невдалеке от главы Совета. Константин вопрошающе посмотрел Зайладару прямо в глаза, но они были непроницаемы, и он с надеждой уставился на Иноргама. Весь внешний вид игумена отражал глубочайшее разочарование.
   - Не надо роптать, люди! Не усомнитесь в вере моей, ибо истину излагаю я! - упорно заявлял преподобный отец. - Усопший в последнем пути своём должен смотреть не в мир живых, а в мир Света, светлой головой он должен встречать судьбу свою, главою своей он должен быть обращён к Энрелю, а не к нам. Не бездумные ноги должны сначала входить на Небеса, а голова!
   Министр землепользования и животноводства встал со своего места и собирался возразить Зайладару, но тот, хлестнув его взглядом, продолжил ещё громче, ещё напористей.
   - А ангелы?! Это стражи Небесного мира, они должны умершего встречать там, на пороге Энреля, а не выпроваживать из мира живых! Да и ещё мы грех на себя берём, что изображаем их на гробах. Ведь они - символы жизни самой чистой, вечной, светлой загробной, а не смерти! И потому, братья и сёстры, им не место на гробах.
   Перебивать Зайладара никто не решался. Когда он на мгновение приумолк, только сам император и решился возразить ему.
   - Но ведь так делали наши предки ещё четыреста лет назад! Всю энрельскую эру покойных несли ногами вперёд, ведь так у Энреля на Небесах душа сначала отдаёт на суд плохое, своё грешное содержание, а потом благочестивое, чтобы склонить чашу весов высшего правосудия в светлую сторону. И так Создатель отвергает грехопадение человеческой души, а принимает её чистой, светлой. Все мы знаем только такое учение, преподобный отец. А как же можно нести покойного вперёд головой? - настороженно спросил император.
   - Вот об этом и речь, сын мой. Душа должна следовать к своему Создателю непорочной стороной, дабы распахнуть ему веру и любовь свою, - отстаивал своё Зайладар.
   - Ваше преподобие, я, как и государь, не могу согласиться со словами вашими, - не умолчал Иноргам и встал со своего кресла.
   - Вы обвиняете меня в ереси?! - злобно огрызнулся преподобный отец.
   - Ни в коем случае, ваше преподобие, я не могу сделать этого. Но и согласиться с вами не могу, увы. Есть же устои, традиции вероисповедания нашего. По ним мы жили и молились вот уже четыреста лет. Нельзя так просто и так резко изменить всё, - смиренно растолковал игумен.
   Константин неотрывно следил за Советом, ведь был поднят вопрос принципиальной важности. Его глаза скользили по колонному залу и следили за реакцией советников. Вначале все были встревожены таким заявлением, большинство почти во весь голос осуждали слова Зайладара. Но затем зал начал разрываться на части: кто-то был за, а кто-то против. Очень немногие, как, например, Октавия, сохраняли непроницаемый нейтралитет и только любопытно вертели головами, подслушивая чужое мнение. Константину было приятно, что Иноргам не складывает оружия перед всемогущим преподобным отцом, а отстаивает своё мнение и, наверное, всё же мнение большинства верующих, которых он и призван представлять в Совете.
   - В ветхом послании Берниасса к Волдиру я прочёл, - поучал Зайладар. - "Да не очерню я взора Создателя, когда ангелы поднесут к нему мою душу. Не может душа вся светлой быть, и на суде Энреля предстану я пред ним сначала в добрых свершениях, а не в срам. Так в последний раз проявлю бесконечную любовь к светлому Энрелю. Так несите меня лицом к Небесам и теменем вперёд, а чревом и пятами назад. Это будет в светлом сильном духе. Люблю я Создателя. Всё ничто пред ним". Послание это отыскал я год назад в старинном книгохранилище в Аварпе. Наши предки так проявляли волю. И после смерти они любили Энреля, и в воссоединении с его Небесным домом крепчали их узы, - его указательный палец всё время грозно резал воздух, добавляя вес его словам. - А символ врачевания в виде двух змей и обычай вкладывать оружие в руки воинам павшим? Это наследие от доэнрельской эры, и оно не имеет общего с верой нашей!
   - Так хотел один мученик. Мы же четыре века исповедуемся так, как сказано в Светлой Песни. Она вдохновила предков наших на борьбу за истинную единственную веру и независимость. И за это время Фирия достигла успехов внушительных, - яро не соглашался Иноргам.
   - Создателя не обманешь, он всё про детей своих знает. Он видит душу каждого, чистую и грешную стороны её. А важнее, как усилиями воли ты покажешь ему любовь свою, какими поступками покажут любовь свою остальные, - прорычал Зайладар, наведя на игумена сверлящий взгляд и зловеще подняв указательный палец.
   Почувствовав недобрый накал между представителями духовенства, Константин очень осторожно попытался наладить прежний порядок в Совете:
   - Это вопрос очень сложный, уважаемый Совет. И я не намерен решать его здесь и сейчас. Преподобный отец, не перенести ли нам его на Съезд земель?
   - Да будет так, государь. Рассмотрим мы вопрос этот на Съезде земель, - неохотно согласился Зайладар.
   Как только два священника уселись по своим местам, в зал вернулся порядок. Неохотно и с заминками Совет перешёл к решению повседневных проблем. Нынешнее заседание тянулось дольше обычного, так как даже мелочи необходимо было обсудить особенно пристально и взвешенно. Затем подвели итоги работы за минувший сезон - а каждый сезон работы Совета начинался с первым днём лета. Под конец Константин сильно утомился. Государственные дела никак не лезли ему в голову, зато горькие и неприятные думы о семье из головы выгнать никак не удавалось. По окончании заседания, о котором по обычаю торжественно объявил лорд Таэрт, все советники проводили императора дружным поклоном, а затем начали расходиться сами. Только небольшая группа чиновников и их помощников задержалась на минутку возле главы Совета, который недовольным тоном о чём-то толковал с ними.
   - Ваше преосвященство! - тихо позвал Константин Иноргама.
   - Да, ваше высочество, - отозвался игумен.
   - Я слушал ваши рассуждения. Вы говорили хорошо, отстаивая вековые устои веры. Я могу только предполагать, как вы будете утрясать это в церковных кругах, однако я хочу, чтобы вы выступили и на Съезде земель, - втайне от лишних ушей сказал император.
   - Это большая честь для меня. Да поможет нам обоим Создатель.
   - Да осветит он нас. Приходите. И знаете, такие решения не принимаются поспешно.
   И старик только понимающе кивнул седой головой.
   Выйдя из зала, Константин со свитой растворился в длинном коридоре с рельефными стенами и сводчатыми потолками. Император задумал воплотить одну идею, родившуюся у него в конце заседания.
   - Эвансэр! - окликнул он старого дворецкого, шустро поспевавшего за остальными. - Найдите лучшего игрушечного мастера, закажите ему гвардейца и грифона в масштабе 1 к 16. И чтобы как можно больше частей у них были подвижными или съёмными. Передайте, что эти игрушки для принца Сандро. Пусть их изготовят как можно скорее.
   - Слушаюсь, ваше величество, - глухим голосом ответил слуга.
   День переваливал за вторую половину. Под звон колоколов народ покидал полуденную службу в Соборе светлого Энреля. Наступило время обеда. Жизнь и работа в замке текла по строгому распорядку. Досуг императора был невелик. Свита проводила Константина до обеденного зала, где на накрытом столе его ожидало изобилие яств. По обыкновению сюда должны были прийти обедать и его домочадцы, но их государь не обнаружил. Вокруг стола, как рой пчёл, кружились слуги. Они уносили нетронутые блюда и накрывали крышками иные, будто кто-то уже закончил трапезу. Увидев императора, они остановились и начали низко кланяться.
   - Как это понимать? Где моя семья? - нетерпеливо спросил император у одного из слуг.
   - Ваше высочество..., - раболепно отвечал молодой человек, - позвольте, я позову главного...
   - Я здесь главный, - отрезал монарх, отчего слуга съёжился, сделался маленьким и уже хотел пасть к ногам. - Зови, конечно, - сказал Константин.
   В ту же секунду, словно из-под земли, появился старший лакей с маскообразной вежливой улыбкой.
   - Ваше превосходительство, мне велели передать вам, что ваш сын простудился, и врачеватель не разрешает ему покидать покоев. Императрица Аделаида находится с принцем Сандро и изволила обедать с ним. А принцессу Изабель мы ожидаем с минуты на минуту. Изволите обедать?
   - Не сейчас. Пообедаю позже, - задумчиво ответил Константин и торопливо вышел вон.
   Сандро был наглухо укутан в тёплое одеяло, под которое нянечка не уставала подсовывать бутылки с горячей водой, обмотанные полотенцем. Он сидел в постели, прислонившись к нагромождённым за спиной подушкам, и заходился кашлем. Под глазами расплылась нездоровая синева, остальная кожа отдавала мрамором. У изголовья стояла Аделаида.
   - Ну, ведь говорила же я тебе, Сандро, простудишься! Вечера-то ещё холодные, - порицала она.
   Сандро извинялся стыдливо, хриплым голосом. Покрасневшие глазёнки мальчика виновато опустились. В спальню на цыпочках вошли слуги из столовой с горами всякой еды на специальных колёсных столиках. Среди разнообразных блюд, вызывающих слюнки своим дивным ароматом, поджаристыми корочками и интереснейшими украшениями, словно звали к себе пухленькие пирожные с розовой глазурью.
   - Ладно, сынок, давай-ка покушай, - сказала императрица, заботливо поддевая своему золотцу слюнявчик, и поднесла ему пиалу с бульоном.
   Но принц только поворотил носом - недомогание лишило его аппетита.
   - Ты что это, Сандро? Врачеватель сказал, чтобы поправиться, тебе нужно кушать. Чтобы были силы. Ну хотя бы несколько ложечек. Открывай-ка ротик..., - уговаривала она.
   Маленький принц проглотил немного зеленовато-жёлтого жирного бульона и брезгливо сморщился. Бульон показался ему до тошноты противным. Во рту чувствовалась гуща с комочками.
   - Вот так, кушай. Молодец! И хлебушек не забывай! - радостно приговаривала Аделаида, поднося ему ломоть мягкого тёплого хлеба и одну ложку бульона за другой.
   Однако бульон был настолько мерзким, что Сандро никак не хотел его глотать. Когда щёки набились до отказа, он отвернул своё страдальческое личико подальше от пиалы.
   - Ну, опять ты за своё! А у меня тут ещё есть вот что! - она достала блестящее пирожное и подразнила им сынишку. - Скушаешь супчик, получишь его!
   Мальчик заставил себя проглотить отвратительную жижу, застоявшуюся у него во рту, и нехотя, жалобно поглядывая то на маму, то на пирожное, приоткрыл рот для следующей ложки.
   Тяжёлая дверь распахнулась, как занавеска, и в покои принца вошёл император.
   - Папа! - весело визгнул детский голосок.
   - Сандро! - улыбаясь, воскликнул отец.
   Увидев сына своими глазами, он успокоился, ведь не так уж всё было и страшно, как он вначале себе представил.
   - Как ты?
   - Болеет, как видишь, - без малейшей радости от появления супруга, сказала Аделаида, даже не обернувшись.
   - Как тебя угораздило простудиться-то? Ты ж в своей комнате? - полюбопытствовал государь, присаживаясь рядом.
   - На Собор любовался ночью. Окно открыл и замёрз, - опережала Сандро мать.
   Константин знал о недобром расположении своей супруги, поэтому просто вопрошающе посмотрел на принца.
   - Да, пап, вот так, - каялся Сандро.
   Хлюпающий и шмыгающий носом сын показался отцу таким забавным, что он не удержался от смеха и шутливо потрепал его длинные волосы.
   - Мальчуган! Ну, пустяки это! Все мы в детстве болели, - Константину было приятно узнать, что его сын, оказывается, ещё и непослушный озорник. Таким, по его мнению, и должен быть маленький принц. - Так что ничего, поправишься и будешь как новенький, - с командирской невозмутимостью приговаривал он, похлопывая сына по спине.
   - А он не хочет поправляться. Врачеватель назначил ему на обед кушать бульон, а он его не ест, - стояла на своём Аделаида, надеясь на поддержку супруга.
   - Мам, а что ты всё повторяешь "врачеватель, врачеватель"? Ты сама этот бульон попробуй! - вдруг завопил мальчик.
   Аделаида с недоумением посмотрела на сына и, чтобы показать личный пример, решила отведать бульончик. Запах у него был весьма сносный, над поверхностью разгуливал пушистый пар. Она зачерпнула полную ложку, подула и, едва влив жидкость в рот, незамедлительно выплюнула обратно в пиалу.
   - Вот и генерал Дорлих корчится от таких же супчиков, - отметил Константин.
   На лице Аделаиды было написано, что это кушанье совершенно несъедобно.
   - Как можно такое давать больному ребёнку?! Я сейчас же велю врачевателю назначить что-нибудь другое, а иначе он у меня в темнице до конца дней своих будет есть эту дрянь, - разгорячилась императрица. Потом она взяла себя в руки. - Прости, Сандро, за мои слова.
   - Да, Аделаида, ты уж разберись с этими травниками, - осторожно поднесся бульон к своему носу, поддержал её Константин. - Знаешь, сынок, не так уж это и опасно - простудиться. Я по себе знаю: хорошенько переболеешь сейчас - и сам не заметишь, как потом будешь легко переносить эту заразу на ногах! Уплетай то, чего тебе хочется. Это приказ императора!
   Ни секунды не думая, Сандро схватил пирожное и жадно запихал его в рот. Вот что нужно было ребёнку для полного счастья! От удовольствия он и забыл про своё недомогание. Лакомство было с кремом внутри, который не только размазывался по губам, но и приятно обволакивал воспалённое горло. Константин восхищался радостью Сандро и на секундочку даже вновь почувствовал себя счастливым отцом. Лица обоих расплылись в безоблачной улыбке.
   - Скоро приедут лекари из Оспурсии. Я ведь рассказывал тебе о своей поездке в эту провинцию, помнишь, Сандро? - начал император. Маленький принц, занятый поглощением очередного кондитерского шедевра, поднял глаза и кивнул головой. - Вот, может, они что и посоветуют, какое-нибудь другое лекарство. А пока я тебе посоветую укрепить свой дух. Думай о том, что поправишься, и вот увидишь, сам не заметишь, как встанешь на ноги. Запомни, сынок: ты - будущий император. Ты должен быть силён изнутри, крепок, как скала. А императора сильного духом не возьмёт никакая болезнь!
   - Не слушай его, Сандро. Папа и сам иногда забывает, с чем играет. Вот только спохватывается, когда уже поздно, - вполголоса вставила Аделаида.
   - Я говорю, что знаю! Посмотри на меня, Сандро. Меня ни одна зараза не пробьёт! - с уверенностью говорил Константин и для большей убедительности ударил себя в могучую грудь.
   - Ой, да что ты такое говоришь? - вскричала Аделаида. - Мальчику только восемь, а ты его уже начинаешь учить своим глупостям! Я помню, с чего всё начиналось. Думаешь, я позволю такому повториться?
   Ей хотелось высказаться, но место и момент были очень неподходящими. Константин подавленно перевёл глаза с принца на блестящую шёлковую простыню. Сандро испугался за родителей, их ссор он никогда раньше не наблюдал.
   - Сандро, мальчик мой маленький, покушай чего-нибудь посерьёзней! Смотри-ка, вот курочка..., - быстро переменив тон на мягкий, сказала Аделаида, подсев к сыну поближе.
   - Сын, запомни, что я тебе сказал. Ты станешь мужчиной, и тебе нужно быть готовым к трудностям. Ты должен быть силён телом, умом и волей. Запомни, что Империя у нас большая и врагов у неё немало..., - поучительно продолжил Константин.
   - Знакомые слова. Ничего не напоминают? - опять язвительно спросила женщина.
   Стоявшие невдалеке слуги остолбенели от происходящего. Император помрачнел и перешёл в наступление.
   - Та-ак! Хватит! - сердито зыкнул он, устремив на супругу такой грозный взгляд, от которого даже у Сандро пробежали мурашки. - Пойдём, Аделаида, поговорим.
   - Сейчас, только покормлю Сандро, - испуганно замялась императрица, прикрываясь сыном.
   Она нечаянно подняла встревоженные глаза и натолкнулась на озлобленный взгляд мужа, вздохнула и покорно последовала за ним. Добросовестная нянечка сразу же склонилась над постелью своего подопечного и, чтобы для него разрядить обстановку, как ни в чём не бывало заворковала:
   - Ну что, мой хомячок, будем кушать?
   Маленький принц посмотрел на её наивное лицо, за которым, ему показалось, скрывалось неизгладимое слабоумие, и демонстративно отодвинул от себя столик с едой.
   - Мам! Пап! - взволнованно просипел он.
   - Мы сейчас вернёмся, - остановившись на миг, сказал отец.
   Уединившись в длинном коридоре, где их свидетелями могли стать лишь стены, Константин начал нелёгкий, но важный разговор.
   - Аделаида, я же с тобой об этом разговаривал. Мы всё-всё обсудили.
   - Да, но ты, кажется, ничего не понял, - раздражённо крикнула женщина.
   - Мне жалко нашего сына не меньше, чем тебе, только я не могу на каждом шагу выражать это слезами, понимаешь? Не считай меня бесчувственным монстром.
   - А ты именно такой и есть! Ты ни о семье, ни обо мне совершенно не думаешь. Ты даже не понимаешь моих чувств! Ты думаешь только о войнах, о победах! - всё громче и громче обвиняла она мужа.
   Они оба и не заметили, как в коридоре появились два стражника.
   - Аделаида! - оборвал её Константин. - Я делаю то, что должен делать. Мои сыновья - мои наследники. Ни один преподаватель не научит их тому, чему научу я. Я стараюсь сделать их настоящими мужчинами...
   - Его..., - слетело с материнских губ, и её длинные ресницы потяжелели от слёз.
   - Ах, Аделаида, прошу тебя! - голос императора сделался подавленным. Глаза грустно заблестели.
   - Мне не хватает его, Константин, - жалобно проговорила императрица.
   - Да. И мне тоже, - с камнем в душе признался Константин. - И ничего теперь больше не радует.
   - Не отнимай у меня ещё и Сандро, пожалуйста.
   - Это трудно, очень трудно. Я постараюсь не подвергать его жизнь риску. Да, он остался один, но я должен его многому обучить, иначе всё дело наших предков может пропасть.
   - Константин, пообещай мне, что впредь будешь дальновиднее!
   - Я....
   - Поклянись именем Энреля, что сбережёшь Сандро, что не будешь бросать его на необдуманный риск, что ты обучишь его другими способами, только не подвергая его опасности. Клянись! Пожалуйста.
   - Я... я клянусь тебе, Аделаида. Клянусь именем Энреля, здесь и сейчас, что постараюсь обучить Сандро, не подвергая его жизнь опасности, - произнёс император. Из глаз его один за другим побежали горючие блестящие ручейки.
   - Спасибо, - шепнула Аделаида. - Ты же сам говорил, что дети - это главное в жизни.
   - Я должен был об этом думать. Ох, дорогая, мне так больно, - глотая слёзы, он заключил её в крепкие объятия и положил свою седеющую голову на её грудь.
   - Я понимаю тебя. Но впредь, прежде чем отправить сына в поход, пожалуйста, помни, что дома его жду я.
   - Простите, ваше величество. Для вас срочное сообщение, - не осмеливаясь подойти достаточно близко, с почтительного расстояния вполголоса проговорил стражник.
   Константин встрепенулся, быстро вытер заплаканное лицо.
   - Давайте сообщение! Благодарю вас, можете идти.
   Он взял в руки запечатанный конверт и подозрительно запечатанную шкатулку.
   - Прошу извинить, ваше величество, велено передать, что необходимо сначала прочесть письмо. Мы должны оставаться рядом с вами во время прочтения, - робко проговорил другой служивый.
   - Что за вздор?! - недоумённо воскликнул император. Он извлёк из конверта сложенный пополам лист бумаги, на котором плохо разборчивым почерком было написано "Секретно. Только для его величества". Отойдя от лишних глаз, Константин развернул бумагу.
   "Приветствуем ваше императорское величество! Взяли деревню Фемделен, что на севере Пэлии. Доказательства наличия в этом регионе могущественных магов очевидны. Более того, мы обнаружили влияние эльфов Керплана. Доказательства в шкатулке. Открывайте осторожно и только в присутствии стражников.

Исполняющий обязанности начальника генерального штаба генерал Роф Тер Ингут".

   Прочитанное озадачило Константина. Он легонько потянул за крышку шкатулки, разламывая печать. Изнутри послышалось шипение какого-то животного, возможно, крупного насекомого. Император на всякий случай вытянул руки, прищурил глаза и откинул крышку.
   - Создатель светлый! Керплан! - не веря своим глазам прошептал он.
   В углу шкатулки свернулась клубочком крохотная - размером с котёнка - красивая, но запуганная до смерти девушка с длинными светлыми волосами и обрывками пёстрых бархатистых чешуйчатых крылышек на спине.
   - Дорогая Аделаида, я должен уйти, - заторопился император.
   - Стой! Сначала.... Помнишь, о чём мы только что говорили?! - настойчиво спросила императрица.
   Константин одобрительно кивнул.
   Император влетел в спальню сына:
   - Сандро! Извини, но у меня возникли очень важные государственные дела, я вынужден тебя покинуть, - виновато протараторил отец.
   - А можно я пойду с тобой? Мне уже легче! - прозвенел маленький принц, с улыбкой покидая кровать.
   - Нет! Только когда вырастишь, - ответил Константин, беря сынишку на руки. - А вот подрастёшь, я научу тебя летать на грифонах! - торжественно объявил он, прокатив Сандро по воздуху на своих руках. Это понравилось не только восторженному мальчику, но и пробудило улыбку на лице его мамы. - А пока лежи и поправляйся! Помни, о чём я тебе говорил! Император должен быть здоровым, сильным и выносливым! - Сильные руки сделали последний вираж и возвратили хохочущего мальчугана назад в постель. - Вот и мама с тобой побудет. А я вернусь, как только смогу. И не с пустыми руками!
   Оставив позади комнату Сандро, Константин мгновенно переменился в лице. В голову на полных парусах влетали разные беспокойные планы. С одной стороны он осознал неизбежность войны с эльфами, а это значит опять расходы, напряжение и, главное, новые потери. А с другой стороны - это новая война, окрыляющая славой и выгодами. Судьба мира была в его руках, и сейчас от него требовалось однозначное решение.
   - Вы оба за мной! - скомандовал он стражникам, что принесли сообщение.
   Войдя в свой кабинет, он схватил со стола первую попавшуюся чистую бумагу, перо с чернильницей и живо принялся писать письмо.
   "Приветствую вас, мои генералы! Сообщение с феей получил. Это в корне меняет дело. Врагов у нас больше, чем мы думали. Не предпринимайте никаких наступательных действий. Удерживайте захваченные земли. Оставьте за командующего армией генерала Огнира. Генерал Ингут срочно нужен мне на Съезде земель. Стрелой в Святослово!
   Император".
   - Вызывали, ваше сиятельство? - просипел старый дворецкий, заходя в кабинет и низко кланяясь.
   - Эвансэр, как обстоят дела с новой картой взамен этой? - правитель указал рукой на карту Фирийской империи над его столом.
   - Мастера завершат работу со дня на день, ваше превосходительство.
   - Ясно..., - загадочно протянул Константин, ставя на свёрнутом листке "Секретно" и запечатывая его в конверте. - Вы свободны, Эвансэр.
   Вот что в строжайшем секрете от советников держал Константин: север Пэлии по-прежнему оставался непокорным имперской Армаде. И знал об этом лишь очень ограниченный круг близких императору лиц. Война продолжалась, не пересыхали реки крови. Имперской крови. Однако последние оплоты пэлийского королевства оставались незыблемыми под прикрытием мощнейшей магии. А значит, даже обновлённая карта у император в скором времени может стать ошибочной.
   - А вы, срочно передайте это сообщение обратно в Пэлию! - обратился император к стражникам.
   ***************************
   - Хотя бы какой-то толк от этих новых "гуманных" законов..., - бормотал Константин своим подручным, растворяясь в бесконечном каменном коридоре, спускающемся во мрак замковых катакомб.
   Здесь на одном из подземных уровней располагалась пропитанная многовековыми страданиями темница. Эхо тысячеустых стонов блуждало по её запутанным коридорам, наполненным ужасной вонью. Редкие факелы открывали взору кошмарную картину нечеловеческих условий, которые, однако, сохраняли в себе все черты расчётливой рукотворности.
   - Шевелись, грязная свинья, - с особым презрением резали затхлый воздух слова надзирателя.
   Ему усердно сопутствовал леденящий свист бича, отвечал которому омертвевающий выдох изнурённого человека. Трудно представить, что такой тяжёлый гулкий звук мог издавать человек. Но это был не просто человек, а человек до смерти изнеможённый издевательствами, жаждой, голодом, а теперь ещё и тяжёлой унизительной работой: убирать нечистоты за такими же узниками, или самих узников, кончивших здесь жизнь.
   - Утащи это, а то будешь жрать его раздувшиеся внутренности! Живее, гнида! Я надеюсь, ты скоро станешь таким же, - орал надзиратель.
   Нестерпимая симфония нисколько не трогала узника за толстой решёткой из мрачного очернённого временем железа. Уродливые тени плясали на сырых камнях, исцарапанных неисчислимым количеством несчастных, томившихся в этой, ничем не отличавшейся от многих других камере. Её нынешний пленник был ещё очень свеж. Это поганое место ещё не нанесло на его упитанное тело всех своих печатей. На грязной коже сочилось лишь несколько свежих ссадин и ран, на груди и конечностях зрели обширные синяки. Голова со свисающими с неё длинными седыми волосами и бородой бессильно завалилась на холодную стену. Потухшие глаза, смыкаемые разбухшими от побоев багровыми веками, через узкие щели равнодушно глядели на выцарапанные на камне слова "За что?" Кое с чем страдалец уже свыкся. Он не обращал внимания на нескончаемую брань надзирателей, его уже не отвлекали жирные крысы - пожалуй, единственные живые существа, которым здесь жилось вольготно. Он даже смог привыкнуть к непрекращающимся побоям и унижениям, но вот к одному никак не мог, а именно к потере чувства времени. Вдали от неба, солнца и звёзд, которые он уже и не мечтал увидеть, он не знал, что сейчас: день или ночь. В постоянном гнетущем полумраке время делилось лишь на какие-то фрагменты, обрывки воспоминаний между редкими кормёжками и побоями, побоями и побоями. Отвратительную, похожую на рвотную массу, с горой накладываемую в миски, престарелый узник до сих пор оставлял крысам, но даже они зачастую разбегались от одного её запаха. Несомненно, животы эти зверьки отъели на человеческом мясе, которого здесь было достаточно. Они словно чуяли приближение смерти и спешили поскорее собраться в камере того, кого покидала жизнь. Может быть, поэтому около старика их становилось всё больше.
   Чеканящий топот подкованных сапог раздавался всё ближе. Некоторые здешние обитатели, которым не посчастливилось долго пробыть в заключении, знали эти сапоги. Когда их каблуки непоколебимой поступью обрушивались на булыжный пол, они могли разогнать любую дремоту, кошмарные сны - воспринимаемые здесь как сладкие - и даже на время остановить побои. Эти сапоги тут были богом. Услышав их приближение, все без исключения надзиратели, палачи и охранники-садисты приходили в оцепенение. Эти тёмные коридоры, будь они живыми, рассказали бы, сколько народу лобызало эти сапоги, целовало и умоляло. Но бог этот, увы, не всегда был благороден. Закоптелые потолки были свидетелями, сколько языков они передавили, сколько зубов и рёбер пересчитали, сколько пальцев осталось под ними....
   Пожилому узнику сами эти сапоги ещё не были знакомы, однако их размеренный топот набатом раздавался в его голове. По своему опыту он давно научился различать тех или иных людей по их обуви и походке, особенно когда они шли по каменному полу. Он и сам когда-то издавал подобный звук, прислушиваясь к нему и наслаждаясь им, во время переходов по длинным залам и коридорам своего замка. Нынешний нарушитель его мучительного покоя шёл уверенно, как мог бы идти какой-нибудь начальник, человек, который не опасался других людей, а если таковые и нашлись, кого он опасался, то все они уже давно составляли компанию крысам за этими тяжёлыми решётками.
   Император Константин был добр к тем, кто не строил козней против трона, и был справедлив с теми, кто ему угрожал. Поэтому начальником тюрьмы он назначил Айнеда. Этот мужчина пребывал ещё в первой половине своей жизни, но уже заработал себе шумную репутацию, разносящуюся топотом подкованных сапог. Это ужасающее существо будто вылезло из Ошия, чтобы помогать "вершить правосудие". Как и любой демон, он торчал подальше от свежего воздуха и солнца. Но страшнее было то, что это всё-таки был человек. Айнед был невысокого роста, с длинными руками, большими ушами и с вечной издевательской кривой ухмылкой, не сходившей с его лица даже во время сна. На коже его головы, как, наверное, и на других участках тела, от рождения не было ни одного волоска. В детстве он тяжело переболел, лицо его перекосила страшная гноеродная зараза, но он каким-то чудом выжил. Многие подшучивали, что его не взял к себе в Оший сам Властелин, чтобы в Ацвеге у него был приспешник. После таких наблюдений Айнед отправил их шутить к демонам, за что и сам попал в тюрьму. С тех же пор истинный цвет кожи его лица скрывала раскидистая татуировка. Может быть, его благословил сам Властелин, но он дотянул до амнистии после смерти Бэрвика-Многожёнца и, вопреки предположениям, остался на службе нового императора. Он нашёл утеху в пытках и казнях глубоко под землёй, где те, кто осмеливался смеяться над его внешностью, сразу познавали его бескрайнюю жестокость.
   Император и лязгнувшие металлом сапоги остановились возле камеры с надписью "король пэлии".
   - День, ваше величество, - испуганно хрюкнул толстый надзиратель, неестественно вытянувшийся в струну и прекративший издевательство над несчастным мужичонкой, который из последних сил своих тощих конечностей пытался оттащить труп.
   - День, - немного с брезгливостью поприветствовал Константин.
   Он не любил это место, но посещал пытки своих немалочисленных врагов. Восторгаясь вихрем кровопролитий на поле боя, он порой приходил в ужас от зверств своего главного тюремщика.
   - Давайте его, - указывая на короля Пэлии, с притворной деловитостью скомандовал Константин.
   Пока угрюмые охранники исполняли волю государя, он сам не смотрел на бывшего короля Пэлии.
   Айнед в это время интересовался последними событиями в жизни его родного цеха, не упустив возможности раскурить самокрутку.
   - Что они ели сегодня на обед? - раздался его гнусавый голос.
   - То же, что и на завтрак: позавчерашний ужин. Прошлая смена, мать их ..., не скормила, а повар сказал, чтобы ничего не пропадало, вот мы и расхлёбываем, - оправдываясь, забрызгал слюной толстяк.
   - А это что? Из восьмой? - спросил Айнед, ткнув пальцем воздух над скрюченным беднягой, вцепившимся в труп.
   - Всё верно, - будто растаяв от мучений заключённого сказал надзиратель. - Этот сукин сын словно ждал моей вахты, чтобы подохнуть. Вот мразь, а! А мне с ночной ещё и трупов не хватало. Во второй и третьей секции сами дежурные позаботились, а на моём участке бардак какой-то. Не могли дохляка убрать! Вот заставляю эту тварь из восьмой убрать его брата. Хе-хе! А что? Пусть попрощаются! Хе-хе-хе!
   - А что сдох-то?
   - Да прошлая смена, видимо, погорячилась. Ругался он накануне, вот они его и затравили. А что? Таблички не было, значит, без надобности, вот они и ... Хе-хе-хе, хм! У него всё внутри разбухло, вот и заставляю его убрать это, а не то он лопнет и заляпает тут всё гноем. И что? Мне мыть тогда?
   К этому времени пленного короля вытащили из-за решётки и под руки поволокли дальше по коридору.
   - Ну, ладно, мне пора делать допрос. В вашем бардаке я разберусь позже. Удачи, - прогнусавил Айнед, устремляясь за императором и облаком охранников, отдавая недокуренную папироску обрадовавшемуся толстяку. Тот с наслаждением причмокнул послюнявленной бумажкой, делая глубокую затяжку.
   За спиной пленный король вновь услышал бранную речь, сопровождаемую свистом бича и ускоряющийся топот сапог главного палача. Теперь лязганье метала по полу показалось ему более угрожающим, предвкушавшим упоение от человеческих мук. Но бывший король внешне держался достойно.
   Очень скоро они остановились и двое охранников с факелами разошлись по сторонам, чтобы зажечь огни по периметру большой круглой комнаты. Медленно расползающийся дрожащий свет заставил жирных ленивых крыс искать себе укрытия в укорачивающихся тенях. Здесь они подбирали какие-то мелкие части человеческого тела. Это помещение было пыточной. Она была неплохо оснащена разными орудиями пыток: креслами с шипами, кандалами, по краям распахнулись "ложа страданий" с лезвиями и катушками, которые по воле палача растягивали или кромсали несчастного. С потолка свисала батарея клеток. В самом центре вытянулись столы, на которых было разложено пугающее число изощрённых инструментов: "глазо"- и "носовыдералки", "роторасширители", струбцины для медленного раздавливания любых частей тела, крючки, ножи, пилы, топоры, штыри, анальные груши и ещё многое другое - всё изголодалось по свежей человеческой крови.
   Король Калармон и раньше бывал в подобных местах. Там на его далёкой родине у него и самого была пыточная. Но от размеров и оборудования этой у него кровь в жилах застыла. Его подвесили за руки под потолком возле прожорливой печи, в которой быстро разгорались сухие дрова.
   - Здравствуй, Калармон, - произнёс Константин, глядя своему пленнику в глаза.
   - Здравствуй, император Константин, - не роняя честь и не давая воли смятению, с акцентом отозвался Калармон, заглядывая в лицо своего поработителя.
   - Ты догадываешься, почему я решил устроить нам встречу здесь, а не в замке?
   - Наверное, потому что казнить меня ты ещё не собираешься.
   - Да, бывший друг. Видишь, мы говорим с тобой на одном языке. К тебе есть вопросы, - сдержанно продолжал император. Когда король услышал про вопросы, его сердце забилось сильнее. - Видишь весь этот арсенал? - Константин обвёл рукой жуткие приборы, оскалившиеся чёрным железом с запёкшейся кровью, - ты можешь оставить их лежать на своём месте, если добровольно ответишь мне.
   - Погоди. Ты всегда успеешь пролить мою кровь. Но сначала позволь мне сказать кое-что, - пытаясь удержать ускользающее мужество, попросил Калармон. - Мы ведь с тобой оба знаем, как ведутся дела в государстве. Я осознаю, что наши прошлогодние прения и встречи были лицемерной дружбой лидеров двух не уживающихся стран. Я знаю, что вы сами спровоцировали нападение на Эмофлет...
   - Как ты смеешь так говорить обо мне? Я был до последнего верен договорам. Это твои солдаты учинили там зверства. Вы хотели войны, и вы её получили.
   - Я отвечу тебе на твой первый вопрос. Я смею так говорить о тебе, поскольку тело моё разрывается от боли. Это сделали твои люди, они же могли сделать такое и тогда, полгода назад под Эмофлетом. Что им до человеческих жизней, они же исполняли приказ своего государя.
   - Я верю своим подданным. Они, не колеблясь, исполнили бы любой мой приказ. Но я не безумец, чтобы отдавать приказ нападать на твою страну.
   - Естественно, не безумец. Это просчитанный ход.
   Оба самодержца пытались держаться достойнее своего титула. И даже избитый и униженный Калармон, потерявший своё отечество, презирал позор. Он считал, что королей бывших не бывает, особенно когда его народ не отворачивался от него, а до последнего был с ним, защищая замок в осаждённой столице. Это доказательство высшего признания, преданности и полного доверия монарху. Это навсегда останется в памяти всех сражавшихся с обеих сторон. И плененный король понимал, что всё это не может просто так развеяться в прах, воспоминания о неподдельном величии при поддержке народа и сейчас требовали от него держаться так, как подобает истинному королю. Понимал это и Константин. Он уважал своего поверженного врага и, чтобы подчеркнуть своё благородство и статус, старался общаться с пленником как можно вежливее, будто они встретились в одном из пышных замков в мирное время.
   - Правда всё равно на моей стороне. Создатель мне свидетель, я не отдавал такого приказа. А за эти побои кое-кто ответит, поскольку я велел не истязать тебя. Айнед! - сурово окликнул император начальника тюрьмы, стоявшего у него за спиной.
   - Разберёмся, - вальяжно, не чувствуя вины, произнёс тот.
   Император догадался, что вчистую проиграл Калармону. Всемогущий монарх вдруг почувствовал себя обнажённым перед своим подвешенным пленником. Его приказ не смогли исполнить у него под носом, что уж говорить об Эмофлете, стоявшем в тысячах вёрст отсюда. Но больше всего его разъедало давящее чувство схожести с уродом Айнедом, в ведомстве которого налицо был беспорядок, отражавший не лучшее положение дел в империи Константина. Он неосознанно провёл эту параллель, и его охватил мальчишеский стыд перед пожилым королём, годившимся ему в отцы. Нервная дрожь пробежала от носа до пальцев ног.
   - Я думал, что знаю, сколько врагов у Империи. Оказалось, в их числе были не только гнайларские гоблины-варвары и Пэлия, а ещё и сами эльфы.
   - Но это твои трудности, Константин, что ты нажил столько врагов.
   - О-о, я не об этом, Калармон, - сказал император и достал ту самую шкатулку, присланную ему из Пэлии генералом Ингутом.
   - Каким же образом великой Фирийской державе смогли напакостничать какие-то остроухие? - лукаво спросил пленник.
   - Ты сам мне скажешь, - напирал Константин.
   - О-о, боги! Откуда же я могу это знать. Эльфы воюют разве что с гномами. Хотя, помниться, они как-то сталкивались с вашими предшественниками, Империей Сокола. А в остальном эльфы - миролюбивый народ Загерена.
   - А что ты скажешь на это? - произнёс Константин, преподнося взору пожилого страдальца приоткрытую шкатулку.
   Из шкатулки послышалось слабое шипение.
   - Фея. Из Керплана, - уверенно заключил Калармон.
   - Разве? Но такие феи не водятся даже в эльфийских землях! Её поймали мои солдаты в деревне Фемделен. Говорит о чём-нибудь?
   - Я понятия не имею, что это за существо и можно ли сейчас тебе верить. Вдруг твои люди опять что-то напутали.
   - Не испытывай моё терпение, Калармон! - вскрикнул Константин. - Как вам помогали эльфы? Как далеко они проникли в Пэлию? Сколько их?
   - Послушай-ка, коллега, внешнюю политику не при таких обстоятельствах обсуждают. Да и какое тебе дело до моих отношений с Керпланом? Война-то всё равно проиграна, и если бы даже эльфы и были в Пэлии, то только торговцы, ремесленники и послы.
   - И друиды! Много воинов Империи не вернулось домой из-за них. Только такая сила могла сделать это.
   - Уверяю тебя, бывший друг, в Пэлии нет и не было магов. И уж тем более друидов. Или ты считаешь, что эльфы хотели нанести вам удар нашими руками? - уверенно парировал Калармон.
   - Что ж, значит, ты не хочешь оставлять эти железяки на своём месте? Айнед!
   Из-за широкой спины императора тут же вышел главный палач.
   Престарелый пленник сразу понял, к чему подошло дело. Но рассмотрев малорослого урода, гордого и хорошо одетого, он не смог удержаться от смеха.
   - У меня вот тоже был подобный начальник темницы. Только ему кто-то ещё до службы у меня оторвал уши. Знаешь, Айнед, а он был даже рад. Ведь без ушей его стали даже жалеть, а раньше от их размеров все умирали со смеху, так что он даже не успевал начать свою пытку, - воскликнул бывший король и зашёлся истерическим смехом.
   - Правда? Ну, я-то всегда успею начать свою сладенькую работу, - прошипел начальник тюрьмы и взял со стола жуткие клещи, моментально охладившие пыл старика. - Итак, а какая часть тела лишняя у тебя? Я тоже хочу поржать.
   - Скажи, Калармон! Вам помогали эльфы в войне против нас? - повторил Константин.
   - Поверь слову короля, Константин, - пытался убедить тот.
   - Ты уже не король,- сорвалось с уст самодержца, и один кивок головы спустил Айнеда.
   Константин не смотрел, что его слуга вытворяет со стариком. Он отвернулся в другую сторону и старался не видеть, как одна тень танцует вокруг другой под её душераздирающие вопли.
   Всплеск воды оживил несчастного пленника.
   - Слабоват, - послышалось гнусавое ворчанье.
   - А я вам что приказал? Твоим людям глаза надоели, раз они таблички с именем не увидели? Напомнить? Это означает, что не надо было избивать заключённого, - осадил Айнеда император, схватив его за шиворот.
   - Такого больше не повторится, ваше величество. Это всё прошлая смена. Они совсем распоясались без меня. Я обещаю разобраться, - поспешил выпалить главный палач.
   Опасения его были небеспочвенны. Император частенько напоминал ему о том, что для начальника тюрьмы всегда найдётся свободная клетка в собственных же казематах, а на месте надзирателя может оказаться вчерашний пожалованный. Так ведь и произошло с Айнедом, и он боялся утратить расположение нынешнего государя.
   - Уж разберитесь, - нарочно качнув одну из висячих клеток, сказал правитель.
   Перекошённый палач невольно представил себя в этой клетке, и его татуировка заблестела от холодной испарины.
   - Ещё раз. Чем вам помогали эльфы? Какого рода была их магия? - настойчиво продолжил Константин.
   - Ничего не было, - сквозь тяжёлое дыхание сумел проговорить Калармон.
   - Тогда, что это за существо? - всё больше гневался император, указывая на шкатулку.
   - Ф-ф-фея.
   - Айнед! - окликнул государь палача и снова отвернулся.
   Не знающий жалости изувер пускал в ход всё новые и новые жуткие инструменты. Не перепробовать хотя бы половину своих "кричащих друзей", как он их называл, считалось у него неудачной пыткой. Время шло, под страдальцем ширилась лужа крови, но он по-прежнему издавал лишь истошные крики. Когда торжествующий Айнед дошёл до глаз, император развернулся и повторил вопрос:
   - Что это за существо? - он притворился, что вид окровавленного старика его нисколько не смущал.
   - Гиада, - выдавил из себя бывший король.
   - Что?
   - Г-гиада.
   Услышав, что пленник вроде бы раскололся, начальник тюрьмы забеспокоился - он-то жаждал насыщенного действа.
   - Ах да, вы ведь совершенно не разбираетесь в фауне, - выплюнув зуб, промямлил измученный Калармон. - Вы убили свою науку своей церковью. Жить вас учат епископы и проповедники, для всего остального у вас уготована инквизиция.
   - Ты просто не испытываешь любви к Энрелю, а потому не узнаешь его любви к себе, - оборвал его Константин. - А, раз эта гиада жила в Пэлии, значит, ты знаешь, чем она отличается от обычных фей.
   - Ты всё равно не поверишь. Ты уже вбил себе в голову, что вам всё известно, а что не известно... ты сам знаешь.
   - Что же такого тайного в этом маленьком существе, ради которого ты перенёс такие муки, Калармон?
   Оставшийся глаз старика упёрся в голодный металл "глазовыдералки" и приказали языку развязаться.
   - Когда их много, они способны изменять погоду, - заикаясь и спотыкаясь, открылся пленник. - Я рассказал тебе всё. Если не веришь, то проверь сам. Это существо - маленькое оружие, но в одиночку оно не причинит тебе вреда.
   Константин заискивающе взглянул на старика и решил проверить его слова. Но прежде чем испытывать неизведанное самому, он протянул шкатулку начальнику тюрьмы. Тот недоверчиво посмотрел на государя и механически подался назад. Но выбора у него не было: как бы он ни страшился этого чуда Ацвега, озлобленный император был для него страшнее. Он подошёл чуть ближе и боязливо занёс руку над шкатулкой. И вдруг оттуда раздалось такое резкое шипение, что Айнед с воплем отскочил в сторону. Константин чуть не выронил шкатулку.
   - Смелее, Айнед! - приказал монарх.
   И его слуга сумел заставить себя повторить попытку. Как бы на этот раз ни старалась шипеть напуганная малютка, палач дотронулся до неё пальцем, и на его кривом лице выступила детская восторженная улыбка.
   - Айнед, что происходит? - раздираемый любопытством, спросил Константин.
   - Холодно, - промолвил тот.
   Император отдёрнул шкатулку и обнаружил, что палец Айнеда покрыт сверкающей корочкой льда. Затем он опасливо заглянул в шкатулку - заплаканная гиада казалась ничуть не страшней, чем до этого - и он отважился последовать примеру палача. И его лицо тоже выразило приятное удивление, когда он прикоснулся к ней. Её кожа была мягкой и тёплой, как у неоперившегося птенца, а потом по её воле палец начал окутывать более плотный воздух. Хрустально-поблёскивающий иней вырос на шкатулке, и император показал ожидавшим охранникам свой посеребрённый палец.
   - И много у вас их осталось? - поспешил спросить Константин.
   - А вы прошли дальше деревни Фемделен? - вопросом на вопрос ответил узник, намекая на достаточное количество гиад.
   Калармон рассчитывал, что его неприятель сейчас же выпалит кучу проклятий в адрес этих маленьких существ и, может быть, оговорится, что войска империи застряли, давая бывшему королю капельку надежды.
   Император задумался.
   - Ох, Константин, Константин, сын Бэрвика. А ведь твой отец мечтал о мире двух стран, - отплёвываясь от крови, сказал Калармон.
   - Я-то не отец. Я сам император. И потом я лучше тебя знаю истинные планы своего отца. Мы с тобой тоже много раз встречались, улыбались друг другу. И ты видишь, чем всё закончилось?
   - Значит, ты, мой мальчик, всё-таки осуществил план отца? Или, вероятнее, свой? У Бэрвика уже была армия в разы больше моей, но он на меня не напал.
   - Я ещё не отказался от своих слов, что это ты напал на Эмофлет, - огрызнулся Константин, поняв, что истекающий кровью старик его снова подловил.
   А Калармон уже распрощался с жизнью, и теперь ему было безразлично, чем всё кончится.
   - А откуда же вы взяли этих гиад?
   - Я же сказал тебе, Константин, это всё, что я знаю об этих существах. Мы сами обнаружили их примерно четверть века назад у самых границ с Врозилией, - уверял Калармон. - Но если ты не веришь.... Если ты уверен, что эльфы на самом деле желают вам зла, то напади на них первым! Одержи ещё одну громкую победу, положив ещё десятки тысяч своих людей, как это сделал с нами!
   - Ты хорошо держался, - обнадёживающе сказал Константин, - но, боюсь, настал и мой черёд подловить тебя. За это время ни ты, ни я, ни разу не обмолвились насчёт твоих близких, верно?
   - Что с моей семьёй? - перепугался пленник.
   - Я так и знал, это развяжет тебе язык, - с выразительным наслаждением процедил император.
   - Что ты с ними сделал?
   - Пока ничего, но это зависит от тебя. Твои сказки, в том числе про Врозилию, выглядят неправдоподобно. Гномы живут с нами в мире, им выгоднее с нами торговать, ведь им хорошо известно, какая война ждёт их в случае их провокации. А вот эльфам наше ослабление было бы на руку. Хитро они попытались вами воспользоваться, я бы даже сказал коварно! Выбирай, Калармон: или ты рассказываешь всё, как есть, или твои дочери...
   - Я прокляну тебя, Константин! Видят боги..., - закричал старик, но в области сердца у него вдруг кольнуло, заставило замолчать, скривило от боли лицо.
   - Есть только Создатель! Всё ничто пред ним! - фанатично прокричал император. Его козырем сейчас было неведение Калармона о смерти Айлеха. - Видишь, а твои боги от тебя отвернулись. Я поступлю с твоими родственниками и с тобой, милосердно, если ты мне всё выложишь.
   - Пожалуйста, Константин... Я ведь всё говорил... Прошу тебя... Константин, я же знаю тебя с младенчества...
   - Это мало тебе поможет. Государственные интересы выше давних чувств, - надменно произнёс Константин.
   - Ваше величество, позвольте, - с недоброй надеждой прогнусавил начальник тюрьмы. В руках у него была немаленькая анальная груша, и его глаза вожделенно ласкали её.
   - Да, Айнед. Это, видимо, ускорит дело, - одобрил император и отвернулся.
   - Смазывать не изволю, - насмехаясь, прошипел палач, готовя орудие к внедрению по назначению.
   К великому несчастью Калармона, его смерть была от него ещё далека. Хладнокровный Айнед всё крутил вертушёк, причиняя страдальцу невыносимые муки. Константин осыпал бывшего короля вопросами про участие Керплана, грозясь сделать то же самое с каждым его родственником.
   - Я всё скажу, - не выдержал замученный король.
   Чтобы освежить его затуманенные мысли, опытный в таких делах Айнед ослабил грушу и окатил свою жертву холодной водой.
   Бессильный голос Калармона становился всё тише.
   - Эльфы помогли нам. Пятьдесят лет назад Эмофлетом Бэрвик отрезал Пэлию от Гнайлара. Мы испугались, что вы нападёте на нас. Эльфы подарили нам нескольких своих фей, а наши маги зачаровали их, чтобы они влияли на климат. Так мы смогли осваивать далёкий север.... Мы использовали гиад на войне, как крайний случай. Это всё.... Правда, всё. Отпусти мою семью. Умоляю.
   - Опять не сходится! Зачем же они и своих орденоносцев посыпали гигантским градом?
   - Их - нет. Только путь перед ними.... Чтобы они не поднимали пыль в степи, и вы их дольше не замечали. Не догадался?
   - То есть вы могли бы сразу обрушить на нас бури, шторма, но не сделали этого? Как благородно. И глупо с вашей стороны, - рассудил Константин и, обернувшись, увидел, что Калармон быстро истекает кровью.
   - Не могли.... Ведь гиады, как и все феи, как эльфы - народ миролюбивый. Но всё есть война, а в каждой армии есть своё секретное оружие, - с усилием, стуча зубами от массивной кровопотери, сказал пленник, чувствуя, как смерть опустошает его тело.
   Он не смог сказать большего, посчитав, что смышленый Константин его поймёт. Речь отняла у него последние силы. Единственное, что сейчас тяготило его больше всего - это даже не дыхание смерти над ухом, а судьба его семьи.
   - Нет. Просто бессмертные эльфы забыли про ангелов, карающих своим мечом наших врагов. Пора им о них напомнить, - с унизительной ноткой в голосе отметил Константин. - Что ж, Калармон, спасибо. Твою семью я сошлю в Угушл, лишив их всех привилегий и титулов. Я выделю им какое-нибудь поместье, где они смогут тихо жить, как самые простые граждане Империи. Но только тогда, когда я действительно возьму их в плен. А пока твой наследник где-то на севере, не так ли? Мне искренне жаль, что так вышло. Прощай, бывший друг.
   Веки не слушались престарелого узника. Слова императора долетали до ушей, словно издалека. Но когда он сказал правду о семье, король перестал бороться с подступившей кончиной. Он отдался смерти, и она укутала его своим тёплым плащом небытия.
   Возвращаясь наверх, Константин остановился возле камеры с табличкой "Каулс". За решёткой ждал своей участи немолодой заключённый - бывший начальник Генерального штаба - выглядевший не лучше Калармона.
   - День, Каулс. Из-за твоего честолюбия погибло двадцать семь тысяч наших лучших воинов. Суд над тобой будет быстрым, а казнь долгой. Уж это я тебе могу устроить. Прощай! - с ненавистью произнёс монарх.
   ******************************
   Вечерело. Через северные ворота в Святослово въехала небольшая колонна из специального дилижанса и двух повозок. На дилижансе были символы врачевания - чёрная и белая змеи, обвившие друг друга. Его сопровождали кавалеристы. На северной площади их встречал монумент паладина на пьедестале, занёсший свою пику высоко над суетившимися под ним горожанами. У его подножия стояла богатая карета, охраняемая всадниками. Здесь колонну остановили. Из кареты вышла Октавия Белед в длинном чёрном плаще и направилась к дилижансу.
   - Воистину велико благо Энреля! Вы прибыли! Я - глава казначейства Октавия Белед. Мне велено встретить Офь Гнериен. Как она? - с волнением обратилась она к кучеру дилижанса.
   - Рад приветствовать, главный казначей! Госпожа Гнериен в нелёгком состоянии. Мне приказано доставить её в кратчайшие сроки, - поспешил ответить кучер.
   - Тогда скорее продолжим путь, - сказала Октавия и поднялась в дилижанс.
   Её карета присоединилась к колонне, и они двинулись дальше. Миновав Тракт Столетия Империи, украшенный грандиозным ансамблем из сотни фонтанов, колонна свернула на примыкающую улицу, обставленную солидными домами богатых купцов. Впереди улица упиралась в парк, названный в честь первого императора Занельсева, на окраине которого располагалось поместье главы разведки. Возле каменного забора стояли угрюмые охранники, не сводившие глаз с приближавшегося дилижанса, а за высокими воротами и до самого крыльца выстроилась вся прислуга, тревожно ожидая свою госпожу. Но первой из дилижанса вышла Октавия, а только потом солдаты с носилками, на которых лежала до бровей забинтованная Офь.
   - Расступитесь! Отойдите во имя Энреля! - нервно, с проскальзывающей кислотой лицемерия, отгоняла Октавия скопившуюся прислугу. - Госпоже Гнериен требуется скорее попасть в покои, не загораживайте дорогу! Врачеватель сказал, ей нужен воздух, так что не скапливайтесь. Свет Создателя! Пожалуйста, расступитесь!
   За носилками вышел щуплый молодой врачеватель в чёрной - как принято в Фирии - одежде, за ним выскочили санитары, и избавившиеся от нагрузки рессоры приподняли пузатый корпус дилижанса, словно вздохнув от облегчения. Из соседних повозок вышли конвоиры и сопроводили Офь в дом.
   Спальня главы разведки была обустроена просто, но со вкусом. Редкие картины и украшения несли дух военной службы. В спальне поместились и солдаты с носилками, и врачеватель со своими помощниками, несколько втащившихся слуг и главный казначей. Октавия раньше никогда не была в этом доме, но вела себя по-хозяйски: суетливо отдавала команды кому где встать, успевала хлопотать возле больной и надоедала врачевателю вопросами о её состоянии. Врачеватель же, как и все остальные, терпел её наглость только из-за её титула. Сама Офь лежала почти без движений. Она лишь помогла солдатам, которые, затаив дыхание, перекладывали её с носилок на кровать.
   Наконец, когда санитары разместили в спальне всю необходимую утварь, врачеватель вымел всех лишних вон, позволив остаться одной Октавии. Началась мучительная и крайне напряжённая перевязка. Заботливость главы казначейства уже граничила с назойливостью: не страшась крови, она убирала грязные бинты, помогала бережно переворачивать Офь.
   - Я позволяю ей разговаривать только когда лицо освобождено от стягивающих бинтов. В другое время нельзя - раны могут срастись неправильно, - комментировал врачеватель.
   Узкими бурыми лентами бинты с трудом отделялись от изрезанной кожи. Кое-где врачеватель проявлял особую осторожность и даже решился смачивать бинты чистой водой, так как они намертво въелись в сочащиеся раны. Из-под очередного тура появились бегающие, горящие беспокойством глаза. Повреждённые веки не могли плотно смыкаться над ними, отчего взгляд Офи стал до слёз страдальческим. Внимание врачевателя скользнуло по этим двум немигающим стёклышкам, и он увидел в них своё отражение. Его рука нервно дёрнула за прилипший бинт, вызвав бессильный стон больной.
   - Потерпите, моя милая, скоро закончим, - поспешил он успокоить. Когда лицо больной полностью разбинтовали, он утешительно произнёс: "Вот теперь можете поговорить".
   Но Офь лишь отрывисто вздохнула, оглядев свою спальню.
   - Даже нужно, чтобы размять оставшиеся мышцы лица, - добавил врачеватель.
   - А о чём мне говорить? - потухшим голосом обречённо сказала женщина.
   - Вечер ещё раз, госпожа Гнериен. Я - глава казначейства, член Верховного Совета Октавия Белед. Для меня большая честь познакомиться с вами, - представилась Октавия. - Мой голос вы уже слышали там, в дилижансе.
   - Я догадалась. А что вы здесь делаете, член Совета? - безучастно, будто случайно сквозь туман мыслей спросила Офь.
   - Как члену Совета мне поручено встретить вас и убедиться, что с вами всё в порядке. И, как я уже говорила, для меня это большая честь лично встретиться с таким прославленным человеком, - льстиво ответила Октавия.
   - Тогда, госпожа Белед, передайте Совету, что со мной всё в порядке. Я вернусь в строй, как только меня подлатают, - промолвила больная.
   - Вы непременно поправитесь. С помощью Энреля. Такие люди нужны Империи. У вас хороший настрой.
   На самом деле внешний вид Офи не вызывал у неё надежды. Её лицо словно состояло из отдельных лоскутов кожи, налепленных на кровавую массу. Оно было похоже на тарелку, склеенную из осколков, а посередине блестели живые человеческие глаза. Свои эмоции больная проявляла только через меняющуюся интонацию и взгляд. Напрягать лицевые мышцы она боялась, так как это могло развести жиденькие швы и причинить ей нестерпимую режущую боль. Сломанный и кое-как восстановленный имперскими травниками нос издавал посвистывающее шумное дыхание. Меж тем врачеватель занялся сломанной правой рукой.
   - Я, знаете ли, до этого служила в Имущественном Ведомстве церкви. Я обещаю, что буду молиться нашему светлому Энрелю за ваше здоровье, - не умолкала Октавия.
   Услышав такие слова, врачеватель удивлённо покосился на неё.
   - Не могу отказаться от помощи нашего любимого Создателя, - оттаяла больная. - Хотя он и так мне помог - я осталась в живых. Я знаю, он хотел, чтобы я продолжила службу. И я обязана исполнить его волю.
   Военной женщине стало очень приятно произвести впечатление, тем более на человека, совершенно не связанного с Армадой.
   Выполнив свои обязанности, щедрый на тёплые слова врачеватель попрощался со своей больной и остальными. Он не переставал удивляться Октавии, которая и не собиралась покидать этот дом. Мотивы её энтузиазма бурным хороводом кружились в его голове.
   Глава казначейства потом ещё долгое время сидела с наглухо забинтованной Офью и рассказывала ей о чём-то приятном, трогательном и обнадёживающем. Она не забывала то и дело подносить больной всё необходимое, помогая тем самым нянечкам и проявляя глубокое уважение к прославленной разведчице. А ближе к ночи, когда сиделка куда-то вышла, Октавия сказала своей бессловесной собеседнице:
   - Несказанно рада с вами познакомиться, госпожа Гнериен. Я надеюсь продолжить наше знакомство после вашего выздоровления. Для меня - вы живой символ женской силы, уверенности и целеустремлённости. Достойным женщинам самое место там, где их предназначение решила судьба! До свидания. И скорейшего вам выздоровления.
   *************************
   Ночью в сопровождении горстки стражников Константин отправился в Собор светлого Энреля. От замка до него было не очень далеко, и глава государства решил прогуляться. На пути ему встречались толпы людей, расходившихся из собора с вечерней службы. Для горожан встретить на улице самого государя уже давно не было удивительным событием. Они кланялись, уступали ему дорогу, однако, в их взглядах, жестах, во всех движениях императору виделся укор. Даже опустив глаза, его не покидало ощущение, что все смотрят на него совсем не так, как во время триумфального возвращения из Пэлии. Всё сильнее давило на грудь подозрение, что народ долго будет костерить его за тяжёлые потери в выигранной войне.
   У входа в собор стояла статуя женщины из белого камня. Неподвижное лицо её отражало задумчивость, плавные изгибы и линии тела подчёркивали почти живую грацию. В протянутых руках она держала широкую чашу, в которой колыхалось игривое пламя. Константин совершил символическое омовение этим огнём. От прикосновения алые языки преобразовывались в синие, ласковыми струйками растекались по лицу и рукам и скатывались обратно в пустую чудодейственную чашу, возвращая свой прежний цвет. Необжигающее пламя считалось одним из чудес Энреля. Затем, нашёптывая молитвенные слова Лику Солнца над входом, Константин низко поклонился. Громадные двери медленно открылись, и монарх вошёл внутрь.
   Благодаря искусно расположенным люстрам всё помещение наполнялось светом. На сводах и высоких стенах пестрели прекрасные фрески с сюжетами из Светлой Песни. Перед изваяниями святых горели тоненькие свечки. Константин каждый раз восхищался мастерством зодчих, так чётко передавших величие Энреля в гордых и благородных формах этого собора. Здесь он чувствовал близость Создателя, пропитывался связями с ним и наполнялся умиротворением. Для него собор был символом веры и маяком надежды. Монахи, увидев императора, приветствовали его, но без поклонов - по канонам внутри храма власть духовная была выше власти светской.
   Преподобный отец стоял за алтарём, погрузившись в содержание своей толстой книги. Сегодня он был облачён уже в повседневную бордово-жёлтую рясу. Старый священник спиной почувствовал приближение императора и, дочитав последнюю молитву, не спеша закрыл книгу и повернулся.
   - Вечер, сын мой, император, - произнёс он, ощупывая Константина взглядом.
   - Приветствую вас, ваше преподобие, - низко кланяясь, поздоровался самодержец.
   - Сегодня ты спокойнее. Это радует. Значит, за стенами Собора нашёл ответы на мучающие тебя вопросы.
   - Да, но не на все. Я пришёл к вам на исповедь. Мне нужны ваши советы.
   - Буду рад помочь тебе.
   Как и положено всем исповедующимся, Константин зажёг свечи перед святыми, принёс церкви дары и затем вместе с преподобным отцом удалился для таинства.
   - Сын мой, ты совершил очищение огнём перед тем как войти в Собор? - начал Зайладар своим низким сильным голосом.
   - Да, ваше преподобие, - опустив голову, ответил монарх.
   - Ты преклонился пред Ликом Солнца?
   - Да, ваше преподобие.
   - Любишь ли ты Создателя своего, светлого Энреля, больше всего и не отступишь от любви своей вовеки?
   - Истину изрекли, ваше преподобие.
   - Ты оставил свечи у святых и принёс дары?
   - Да, ваше преподобие.
   - Как давно не исповедовался ты, сын мой?
   - Почти семь месяцев, ваше преподобие.
   - Ты осознаёшь, сколько грехов твоих не отпущено за сей срок?
   - Осознаю, ваше преподобие.
   - Константин, грехи человека не растворяются во времени бесследно, а нарастают, приумножаясь, ведут к новым прегрешениям. О них потом жалеет человек, но бывает слишком поздно. Известно мне, что терзает тебя. А осознаёшь ли ты, в чём причина горя твоего?
   - Я был слишком легкомысленным. Я должен был беречь дорогого мне человека. Вместо этого я послал его на верную смерть. Глупость моя соизмерима лишь с моей жестокостью.
   - Не спеши за это клеймить себя. Грехи твои не случайны. Корень их глубже: в самонадеянности зарыт он.
   - Да. Я понимаю преподобный отец: слишком многое я позволял себе без сожаления. Оставлял необдуманными свои действия. Создатель тысячу раз показывал мне пример людских страданий от войн, но я наслаждался лишь победами. Мне стоило остановиться и подумать ещё раньше, до Пэлии. Теперь же меня терзают ужасы войны. Безумец я, раз гнался за всем этим, а в итоге всё дальше убегал от семьи. Я уделял мало времени Сандро и Изабель. Я обещал Аделаиде, что с Айлехом всё будет в порядке, а что получилось? До этого я чувствовал свою вину за смерть любимого сына, но не так. Я зря обвинял полководцев, не замечая, что этим выгораживаю самого себя. А ведь я одним приказом мог оставить его в безопасности. Я глуп, ваше преподобие, самонадеян, и в этом я раскаиваюсь. Теперь я понял, в чём мой грех, - закончил Константин. Засверкали его сырые глаза.
   - Сын мой, поразмысли. Вот что я тебе приоткрою. Грех твой есть, но ошибки твои можно толковать двояко. Ведь не только отец ты, но и правитель. Печалишься ты из-за оплошности своей, как любящий отец, и это справедливо. Но как правителя я должен тебя утешить, ибо действовал ты в интересах отчизны своей. И войны прежние против гоблинов гнайларских, и война против Пэлии, и столь усердная подготовка принца - всё это делал ты во благо. И благо - вовсе не бестелесный вымысел, а самые настоящие достижения. Создатель вдохнул каждого из нас в этот мир, каждому раздал способности, которыми человеку разрешено распоряжаться по своему усмотрению. Из того, что поведал ты мне, я могу уверенно сказать тебе, что как отец и семьянин - грешен ты, но как правитель - праведен. Такая доля выдана тебе Энрелем, знать ему так угодно, и так правильно.
   - Преподобный отец, а вдруг это знак, что я не могу быть императором, - озадачился Константин.
   - Это знак, но не то указывает он. О других полководцах говорил ты, и твои обвинения в их адрес вполне уместны. Ведь знал каждый из них приказы твои. Однако они же допустили сей просчёт, кто-то из них совершил непоправимое.
   - Почему вы так говорите? - удивился император.
   - Мне и самому довелось там быть. Где была разведка, которая загодя обязана предупредить о передвижениях врага? Кто убеждал тебя, что все посты на местах своих? Вот кто истинно виновен в трагедии сей. Они отпираются тем, что поспешил ты, но, может быть, это промедлили они? Что ж, всем свойственно грешить, но за грехи свои нужно платить. Они и расплатились своим здоровьем. Энрель сам указал на виновных и сам с них взял такую плату.
   - Это не снимает моей вины. Хотя бы как с отца. Я хочу покаяться.
   - Грешен ты, и с этим я не спорю! - повысил голос преподобный отец. - И грехи свои ты искупишь стараниями для церкви и страны.
   - Так ведь я мог бы оставить его дома!
   - Я рад за тебя, сын мой. Свой грех ты осознал сполна. И это уже часть искупления. Но пусть боль твоя уменьшится от осмысления того, что сын твой сам рвался в бой. Таким его создал сам Энрель, значит, быть таким ему не помешало бы ничто.
   - Вы говорите о судьбе?
   - Судьба - это тоже часть творения Энреля, то, что он для нас предначертал. Он пускает нас в жизнь такими, какими он хотел нас видеть. Только лишь его воля может изменить порядок в этом мире. А наш удел жить, любить его и молить о милости. И если молиться искренне, вот только тогда Создатель соблаговолит изменить земной путь человеческий. Но милости его нужно быть достойным не только по молитвам, но и по делам, чтобы доказать, что новый путь будет праведнее старого. Судьба Айлеха была в его собственных руках, и ею распорядился он по собственному усмотрению. Таков его выбор, и нам суждено только пережить то, что получилось. Не свойственно человеку знать своё будущее, а то принц, уверен я, не бросился бы в ту атаку роковую.
   - Я об этом не подумал, преподобный отец.
   Под влиянием Зайладара в мыслях Константина формировался образ непреодолимой судьбы, уготованной Энрелем всем и каждому. Именно судьба и оттягивала на себя часть вины, наваленной Константином на самого себя. Слова преподобного отца открыли ему путь к самооправданию. Ему было приятно получить поддержку Зайдадара. Преподобный отец, да и весь собор действовали на него благотворно.
   - А ты думал, что он всегда будет послушным мальчиком маленьким? Не зря же ты учил его. И учение твоё было правильным. Но принц сделал так, как поступил бы и ты: поддался зову сердца горячего.
   - Да, к сожалению, я такой. Это тоже мой грех. Благодарю, ваше преподобие.
   - Не нужно благодарности мне. А любить жизнь не есть грех. Любовь к Создателю может быть разной, но за это он не карает, ибо каждый любит по-своему. Видит сам Создатель, Айлеху не за что держать зла на тебя. Его душа обретёт покой на Небесах среди других душ чистых, и оттуда он будет говорить с Энрелем и наблюдать за нами. Но знай: уж коль винить себя ты снова станешь, то повинен не только ты один, а ещё ряд генералов. Следовало бы им точнее исполнять приказы твои. Да будет тебе известно, что церковь поддержит тебя, если ты применишь против них наказание суровое.
   - Я... я подумаю об этом, - согласился Константин. Его голова была занята словами преподобного.
   - Их грехи впредь не должны стать твоими, - наседал Зайладар.
   - Да, я понимаю. Да осветит вас Энрель!
   - Да поможет он тебе, сын мой. И ещё, Константин. Ты сам покаялся, что мало одаривал вниманием Сандро и Изабель. Тебе мой совет: исправься, пока это не вылилось в грех очередной. Дети твои должны любить отца своего, и он, в свою очередь, должен проявлять любовь к ним, чтобы это не было просто словами.
   - Вы читаете мои мысли. Я и сам уже почувствовал необходимость проводить с ними больше времени. Я благодарен вам за мудрые советы, преподобный отец.
   Константин покидал собор удовлетворённым. Слова преподобного отца расставили всё по своим местам, принесли приятное облегчение. Теперь император был уверен, что Айлех сам хотел отличиться и потому пошёл против отцовской воли.
   Император шёл по ночной улице, уверенный в том, что случившееся под стенами Атллитоссы судьба, а человек далеко не всегда может её изменить.
   ****************************
   Наступило лето. Ласковым солнечным деньком после обеда поправляющийся Сандро занимался своим любимым занятием - рисованием. Он переносил на холст Цитадель грифонов и выбрал для этого большой парадный зал, окна которого как раз выходили на ту часть Святослова. Заботливый врачеватель теперь боялся малейших жалоб Сандро на неудобства от лечения, поэтому даже позволил ему разгуливать по замку, не забывая, однако, перестраховаться и закутать своего больного потеплее, чтобы тот - не дай Энрель! - не простыл вновь.
   Маленький принц водил кистью и мечтал, что однажды отец возьмёт его с собой на дрессировку грифонов и научит его летать. Надо сказать, что для восьмилетнего художника гигантское сооружение выходило очень неплохо. В его распоряжении было всё необходимое для рисования. Это требовало колоссальной усидчивости, но её-то Сандро было не занимать. Чем ближе к завершению рисунка, тем сильнее становилось напряжение. Неправильно ложились мазки, плохо смешивались краски, и маленькому принцу то и дело приходилось откатываться несколько назад, чтобы исправить помарки. Он даже начал замечать, будто кисть и краски живут своей жизнью. В нужных местах краска почему-то не ложилась, зато неизменно приставала к тем местам, где была совершенно не нужна.
   Резные позолоченные двери плавно распахнулись. Двое стражников, стоявших возле них, поклонились вошедшей принцессе Изабель. Свои длинные чёрные волосы она всегда укладывала в причёски необыкновенной красоты, вызывающие у всех восхищение. Сегодня у неё было солнечное настроение, и она сотворила на своей голове очередной шедевр.
   - Ну как, Сандро, готов прогуляться? - спросила она своим звонким голосом.
   - Изабель! Я и не заметил, как ты вошла, - воскликнул маленький принц, заслоняя холст спиной.
   - Что ты рисуешь?
   - Да так, ничего.
   Изабель заглянула за спину братца и, увидев рисунок, доброжелательно заулыбалась.
   - Ух ты! Кажется, неплохо. Даже здорово.
   - Что, похоже? - недоверчиво спросил Сандро.
   - Да, очень похоже!
   - В следующий раз нарисую тебя.
   - Правда? Ты мне уже сто раз обещал.
   - А ты раньше называла мои рисунки размазнёй, поэтому я тебя и не рисовал.
   - Но этот у тебя как надо. Как у настоящего художника. Я бы так не смогла.
   - Самое тяжёлое - это подбирать нужные цвета. Их нужно смешивать вот тут, потому что у меня таких нет.
   - А скажи матушке, чтобы она наняла художника, он-то тебя и научит правильно смешивать краски, - заботливо предложила Изабель.
   - Нет, я лучше сам научусь.
   - Тебе виднее. Ну что, собираемся? Куда бы ты хотел сходить?
   - Я не могу, мне врачеватель запрещает, - повесив нос, ответил Сандро.
   - Да я с ним только что разговаривала, и он разрешил тебе прогуляться со мной до Собора.
   - Правда? Ура! - залился восторженным криком мальчик, нарезав несколько кругов вокруг сестры и повиснув у неё на шее. - Спасибо, Изабель, а то меня давным-давно не пускали на улицу!
   Дети императора в сопровождении солидной стражи неспешно прогуливались по улице, которая проходила через триумфальную арку. На ней располагались дорогие магазины для богачей. Они сияли зеркальными витринами и пёстрыми названиями: "Диковины Загерена", "Драгоценности гномов", "Золото Алаош-Айфлидия", "Банк Кенджа" и многими другими. Сандро почти не обращал на них внимания. Его больше всего радовало то, что его ноги, наконец, шли по бесконечной брусчатке, над головой не было никаких потолков, уши наполнялись оживлёнными звуками, а нос вдыхал приятный лёгкий воздух. Он купался в городской суете, с улыбкой принимая приветливые поклоны горожан. Дети императора Константина I всегда пользовались почётом и уважением. Особым вниманием была окружена юная Изабель. Остальные девушки меркли рядом с принцессой, которая одевалась в самые шикарные наряды, а её волосы просто не шли ни в какое сравнение с другими. Но было в ней что-то ещё, притягательное, в то же время почти неуловимое. Аделаида с нежного возраста учила свою дочь, как принцессе подобает вести себя на людях.
   "Надменность следовало оставить для аристократов. В народ необходимо выходить с гордостью, достоинством и одновременно с любовью к этому народу. Если не позволяет настроение или нет любви, то лучше в народе без необходимости не появляться вовсе. Люди должны видеть в даме её благородство, пробовать на вкус её хорошие манеры и ощущать её заботу. Самое лучшее оружие, как принца, так и принцессы в этом случае - это искренность и скромность. Нельзя подстраивать свои чувства, народ это замечает сразу".
   Неся в себе эти знания, юная принцесса сияла прекрасным настроением и одаривала прохожих блистательной улыбкой.
   При подходе к Собору светлого Энреля Сандро вдруг увидел под деревом мёртвого воробья и сразу переменился в лице.
   - Смотри, Изабель, - обратился он к сестре и указал пальцем на птицу.
   - Где? Ой, бедненький. Создатель! Как жалко. Такой маленький, - с сочувствием сказала принцесса.
   - Да, жалко. Светлый Энрель! Ещё птенец был, потому что рот ещё жёлтый.
   - Как ты разглядел его? Я даже не заметила.
   - Не знаю. Просто увидел, - ответил Сандро и сам задумался.
   Ему казалось, что эта крошечная птичка уж никак не должна лежать на земле. Её место в небе, ну или хотя бы на веточке. У неё всё было впереди: учиться летать, расти и вить гнездо для своих птенцов. Как те воробьи, что вились вокруг. Как Айлех, погибший в первом полёте, только что оперившись.
   Благозвучный звон колоколов Собора светлого Энреля возвещал скорое начало полуденной службы. Вместе с народом дети императора совершили ритуальное омовение огнём и поклонились Лику Солнца. Как и остальные женщины, Изабель накинула на себя простой плащик, прикрыла голову. Мужчинам, напротив, было положено снимать головные уборы, и стражники императорских детей с радостью сняли душные тяжёлые шлемы.
   Собор был до отказа заполнен людьми. Благодаря деликатным действиям стражи Изабель и Сандро прошли через весь шепчущийся зал ближе к алтарю. И если на улице возле собора прохожие ещё кланялись им, то внутри это считалось недопустимым. Маленький принц бывал здесь не часто. Правда, последний раз очень даже недавно - на похоронах старшего брата. В этот раз главный собор империи показался ему куда более торжественным, чем накануне.
   Зайладар встал за алтарём. Все собравшиеся встретили его дружным поклоном. Двери в собор закрылись, служба началась.
   После традиционных вопросов преподобного отца об омовении огнём, преклонении перед Ликом Солнца и любви к Энрелю последовала длинная молитва. Весь обширный собор залил стройный хор благоговейных голосов. Большинство пели Светлую Песнь вместе с Зайладаром, прочие внимали ему в почтенном молчании. Светлая Песнь благодарила Энреля за всё сущее, что он создал, и восхваляла всех святых, укреплявших истинную веру.
   Спустя два часа Сандро начал чувствовать непреодолимую усталость. Он стоял, молча переминаясь с ноги на ногу, пытаясь выглядеть бодрячком. Но терпение его таяло вместе с силами. Он начал вертеться по сторонам и заметил одного мальчика-простолюдина, приблизительно своего ровесника. Этот мальчик стоял смирно без малейшего намёка на утомление и не сводил глаз с преподобного отца, в такт с ним открывая рот. Одна женщина стояла на коленях возле святого Дазерипа и, кланяясь до пола, о чём-то молила его. Так же стойко держались и многие другие, и даже старушки. Они при этом не пользовались песенниками со святыми текстами, а знали молитвы наизусть. Изабель же держала в руках раскрытую книжку и постоянно в неё подглядывала. Лицо её казалось спокойным и сосредоточенным. А преподобный отец всё не умолкал. У него была особая манера вести службу: он прекрасно знал любую молитву и мог совсем не заглядывать в свою громадную книгу, но всё равно механически водил пальцем по её толстым страницам.
   Маленькому принцу всё это начало казаться скучным. Он начал по привычке занимать себя разного рода размышлениями. Так он перебрал способы смешения красок на палитре, вспомнил о своих игрушках, которые он давненько не навещал. Ему вдруг захотелось самостоятельно изготовить для себя пару новых игрушек. Идея его оборвалась вкрадчивыми лучами полуденного солнца, заглянувшего в витражи. Они навеяли Сандро небывалое чувство чего-то невероятно важного, связанного со свободой и одновременно необходимостью совершить неизвестное, но очень важное дело. Звучащая в своей кульминации Светлая Песнь стократно усилила это глубокое чувство, и теперь казалось, что оно исходило не изнутри, а откуда-то снаружи - с самого неба! Его принёс с собой робкий свет, медленно наполнивший не только весь собор, но и душу Сандро. Никто из молящихся словно не замечал этих лучей. Свет как будто бы обтекал людей, не касаясь их глаз. Благозвучные голоса поющих монахов, мягкий чистый свет - они сливались воедино, вызывая у маленького принца ощущение подлинного божественного присутствия. Неожиданно тёплые ласкающие лучи начали быстро тускнеть, они остались одни, без молитвенной подпитки. Светлая Песнь завершилась словами преподобного отца "Всё ничто пред ним". И народ дружно повторил за ним эти слова, вкладывая в них всю свою надежду и священное благоговение.
   - Сандро, мы немного задержимся. Если хочешь, поговори с его преподобием, - услышал мальчик голос своей сестры, когда люди уже начали расходиться.
   - Ага, - механически отозвался принц.
   - Я должна поставить свечи, - сказала принцесса и с несколькими стражниками оставила брата.
   Сандро обнаружил, что его усталые ноги вновь наполнились живой бодростью, и ему захотелось спросить кое-что у преподобного отца.
   - День, преподобный отец! Осветит вас Энрель! - старательно обратился он к Зайладару.
   - Да осветит он тебя, дитя моё. Как твои дела? - с разыгрывающимся любопытством встретил мальчика главный священник страны. Лысина его блестела, как новенький бильярдный шар.
   - Нормально. А как ваши?
   - Служу нашему светлому Создателю. Молю его о каждом из нас.
   - Ваше преподобие, а можно узнать у вас о церкви, - сказал принц, не сводя с Зайладара вопрошающего взгляда.
   - И что же именно? - улыбнувшись от предвкушения интересного детского вопроса, заинтересовался старик.
   - Зачем нужны ангелы на гробах? И зачем мёртвым воинам кладут меч в руки?
   - Понимаю, откуда взялись у тебя вопросы такие, сын мой. Это древняя традиция, в историю уходящая корнями. Ангелы на гробах до сего считались важным атрибутом, как и цветы, но неверно мы толковали светлое учение. Воистину же ангелы - это самые светлые бессмертные души праведников, полностью отдавшие себя служению Энрелю. Самых чистых из них он отправлял жить среди людей, оберегать от заблуждений и сил тёмных. А когда же души простых смертных отделяются от их тел, то ангелы встречают их в доме Энреля. Пойми, сын мой, ошибочно то, что изображения ангелов провожают умерших из мира живых. Не видим мы, но знаем, что настоящие ангелы встречают их на Небесах, приобщая их к жизни вечной.
   Зайладар говорил внушительно, как он умел, и на маленького принца это произвело сильное впечатление.
   - А почему демоны злые? - продолжал терзать своё любопытство Сандро.
   - О, они злы и опасны. В мир наш их привели маги. К сожалению, маги рождаются среди людей и поныне, и даже среди верующих. Энрель создал нас по своему образу и подобию, но только самых достойных из нас обращает он в ангелов, наделяя их частичкой своей силы. Маги же одержимы кощунственной идеей, что в силе могут сравниться с самим Энрелем. То и есть происки тёмных сил. Демоны питаются заблуждениями нашими и страданиями. Они жаждут поглотить нас, вогнать в хаос. Через души неверных они вторгаются в Ацвег. Душу несчастного демоны тогда пожирают и охотятся на души новые, прячась в чужом теле. И страшны они тогда в мире нашем, ибо обладают неестественной силой. Лишь свет Энреля губителен для них. Поэтому только светлая вера может защитить весь Ацвег от демонов. Только та душа, что сберегла в себе свет Создателя, способна устоять против них.
   - А обереги? А ангелочки? То есть фигурки и рисунки ангелов и энрельский крест могут защитить от них? - нетерпеливо выпалил маленький принц.
   - Истинная вера рождается ни в талисманах, а в деяниях и чувствах. Это чудо Создателя способно возникнуть во времена самые лютые, и свет его может сам одолеть любую тьму. Я надеюсь, что ты меня хорошо понял, Сандро? - терпеливо объяснил преподобный отец, посмотрев на золотой крестик на шее принца.
   Мальчик понятливо кивнул головой, внутренне не согласившись. Крестик был подарен ему мамой ещё до сознательной жизни, и он уже успел прикипеть к нему, поэтому расставаться с ним он не собирался.
   - И всем остальным намереваюсь я растолковать эти отнюдь неновые каноны.
   - Преподобный отец, у меня есть ещё вопрос. Почему все молитвы такие длинные? Вот когда недавно... ну, прощались с Айлехом, мы так долго стояли. Я бы сделал всё по-другому, чтобы было быстрее, - объяснялся принц, с трудом доводя мысль до конца, так как Зайладар смотрел на него нестерпимым взглядом. У мальчика завязался язык.
   - Сын мой, а ведаешь ли ты, зачем ты явился в Собор?
   Сандро не знал, что ответить.
   - Не ведаешь. Мал ты ещё, да и живёшь в заботе и ласке родителей своих. Вразумлю я тебя. Церковь для человека - это место самой сильной связи с Создателем. Здесь он говорит с нами через молитвы. Люди любят Создателя и не жалеют времени на общение с ним. И вот если человек молился недостаточно усердно, то Энрель усомнится в его любви к себе и, быть может, не пошлёт душе спасения. А без спасительного света Энреля душу забирают к себе демоны. Порядок заведённый сильнее нас. Что же пригорюнился ты, сын мой? Не надо бояться говорить со мной откровенно. Задавай свои вопросы! Что ещё интересует тебя?
   Сандро стало неловко. Но любопытство в сумме с детской наивностью взяло своё.
   - Скажите, ваше преподобие, почему тех, кто умер, несут ногами вперёд?
   И Зайладар принялся усердно втолковывать ему то же самое, что не так давно поведал Верховному Совету.
   Изабель тихонько приблизилась к Сандро и преподобному отцу. Ей было очень любопытно, чем же её братишка так заинтересовал главного священника, что тот так увлечённо объяснял ему.
   - Ты понял меня, сын мой? - настойчиво спросил Зайладар мальчика и, заметив подкравшуюся принцессу, добавил, - слова мои обязательно поведай сестре своей. Ей тоже полезно будет знать об этом.
   К своему удивлению принц почувствовал присутствие Изабель ещё до слов Зайладара.
   - День, дочь моя! Да воззрит на тебя светлый Энрель! - поприветствовал принцессу Зайладар.
   - Да благословит он ваши труды, ваше преподобие, - почтительно произнесла Изабель в ответ. - Мы с Сандро пришли на службу, чтобы выразить нашу любовь к Создателю.
   Услышав это, Зайладар окинул Сандро укоризненным взглядом, отчего тому вновь стало стыдно - он-то не ответил преподобному отцу, зачем сюда пришёл.
   - А заодно я и вся моя семья хотела бы выразить вам благодарность за неусыпальное служение по Айлеху. Я слышала его перед сном. Оно прекрасно, как сам Лик Солнца. Да поможет вам Энрель.
   - Благодарю, тебя, о дитя Создателя нашего светлого, - ответил преподобный отец, одарив детей императора своей самой доброжелательной улыбкой. - Сандро, а знаешь ли ты, что это за женщина? - загадочно спросил Зайладар, подведя мальчика к восхитительной статуе с четырьмя крыльями за спиной.
   - Не знаю, - неохотно признался принц, прикусив губу.
   - Это сама Арамзелла. Она - архангел, самая почитаемая святая. Она проповедовала светлое учение в Империи Сокола за 400 лет до твоего рождения. Тяжела и полна лишений была жизнь её. Жестокие люди забросали её каменьями, и она, раненая, выбралась из города. Её спасли добросердечные жители замка Брэздиц. Граф и графиня приняли девушку, как свою дочь, и излечили её. В благодарность она обещала им, что их род будет править всеми верующими, а их замок будет столицей Ацвега, о чём она и молила Энреля. И свершилось чудо: грозный император умер, а его преемник император Анталац позволил возвести храм Энреля близ замка Брэздиц. Со временем к нему стекались всё новые и новые верующие, и внимали они слову святому. Оттого народ и стал называть поселение разрастающееся Святословом. И принимали граф с графиней и их потомки всех верующих в Энреля, и стали править новым красивым градом. По прошествии лет император Сокола своими глазами захотел увидеть знаменитый град. Зависть очернила его рассудок: не по нраву ему было, что верующие почитали Арамзеллу больше его. Он приказал сжечь её на костре, как ведьму, а верующие, чтобы сами подкладывали в костёр хворосту. Воспротивились верующие и бросились на солдат императора. Тогда Арамзелла сама сдалась Анталацу, сохранив многие жизни невинные. Мучительную смерть приняла она, но, поскольку неугодно было Создателю мириться с этим, сотворил он из неё архангела. И вознеслась Арамзелла над главою императора и указала ему на истинность светлого учения. Покаялся тогда он и отрёкся от короны в пользу рода Брэздиц. Прошло много времени, и следовавшие за её учением светлым построили на месте гибели святой мученицы столицу Ацвега. Так сбылось первое её обещание.
   Сандро стоял без движения и ловил каждое слово Зайладара. Рассказ произвёл на него ошеломляющее впечатление.
   Весь обратный путь Сандро только и думал об Арамзелле. Он нашёл её смерть настолько великим самопожертвованием, что рядом с ним теряло своё значение всё остальное. Вот, оказывается, откуда пошло название столицы Фирии, самого главного города в Ацвеге! Своей смертью Арамзелла изменила ход всей истории! И люди полюбили её за это ещё больше. Но сильней всего маленького принца задело чудесное воскрешение Арамзеллы, гордым архангелом вознёсшимся над императором.
   ************************
   Константин, как обычно, допоздна засиделся в своём кабинете, всё готовился к грядущему Съезду земель. Напряжённая работа уже утомила его, и он собирался идти спать, как вдруг кто-то постучал в дверь.
   - Входите! - крикнул император.
   Ему показалось, что это пришёл его дворецкий, поэтому даже не оторвал глаза от бумаг.
   - Вечер, ваше величество! - раздался приятный женский голос.
   Константин поднял голову и увидел замершую на пороге Октавию Белед.
   - Разрешите войти.
   - Глава казначейства? - удивлённо вымолвил правитель, не веря тому, что видит. - Вечер.
   Немолодые глаза монарха не сразу сумели разглядеть нежданную гостью, но по мере её приближения его интерес к ней начал расти. На Октавии было длинное узкое платье насыщенного красного цвета с аппетитной зоной декольте. Платье полностью скрывало всё ниже пояса, отчего казалось, что она воспарила над полом и, не шевеля ногами, летела императору.
   - Что привело вас сюда в столь поздний час?
   - Дела, ваше величество. Тёмное небо - не повод бросать работу на полпути, особенно если она касается важных государственных проектов.
   - Вот как? И что же это за дела? - под влиянием круглых форм спросил Константин.
   - Я прорабатывала проекты для Эмофлета. Боюсь, я должна вас огорчить.
   - Неужели? В казне недостаточно золота? - разыгрывая озадаченность, оживился государь.
   - Проблема не в золоте. На строительство даже половины заявленных церквей и прочих зданий у нас не хватит дерева, камня и руды, - осторожно сообщила глава казначейства.
   - В самом деле? А вы уверены, что всё верно посчитали? - намекая на неопытность Октавии, спросил император.
   - О, Энрель! Ваше величество, я выделяла средства и все требующиеся материалы на восстановление крупных храмов в Святом Кресте, из-под моего пера из казны уходила древесина на строительство часовен и церквей по всей стране. Но если вы мне не доверяете, то я готова сложить с себя полномочия главы казначейства и императорского советника, - расстроилась женщина и обхватила пальцами свой значок главного казначея.
   - Ну что вы! Я целиком и полностью доверяю вам, госпожа Белед, - извиняющимся тоном заговорил Константин и замолчал, не зная, что говорить дальше.
   Он-то думал, что его империя буквально переполнена всем, и он может позволить себе возвести буквально всё что угодно. Но эти мысли за него вдруг озвучила Октавия, прочитав их в забеспокоившемся взгляде главы государства.
   - Ранее на реставрационные и прочие локальные работы нам требовалось столько строительного материала, сколько мы себе легко могли позволить. Однако эти проекты по материальным затратам сопоставимы со строительством нескольких больших городов.
   Для императора эти слова звучали как вызов.
   - Моя Империя может себе позволить и ещё более амбициозный план, госпожа Белед, - с нарочитой уверенностью заявил он.
   - Боюсь, нет, ваше величество. Ведь речь идёт о восстановлении разрушенных городов всей новой провинции, о четырёх тысячах вёрст дорог, обещанных преподобному отцу храмах и церквях, и, наконец, громадном канале от Алиплы до Фоны. Однако этого слишком затратное предприятие. Я здесь, чтобы предупредить вас об этом до Съезда земель.
   - Уважаемая госпожа Белед, вы всё же не осознаёте масштабов моего плана. Присядьте. Как советнику, я приоткрою вам секрет, что скоро в распоряжении Фирии будет столько древесины, что его хватит для строительства моста через океан до Мламака. В Пэлии храмовники обнаружили свидетельства эльфийского влияния. Это из-за них мы понесли такие потери. Тем самым Керплан обрёк себя стать нашим врагом. На Великом Съезде земель я сообщу о подготовке внезапного колоссального удара по Керплану. Мы отрежем от эльфийской земли такой кусок, какой только захотим. Это будет удар святого возмездия, и я намерен обрушить на остроухих основную часть Армады. А завтра же самым первым делом я распоряжусь, чтобы добычу руды в Угушле увеличили втрое! Но вам я пока рекомендую об этом молчать, по крайней мере, до Съезда.
   - Разумеется, ваше величество. Я верю в успех вашего плана. Я буду рада узнать, что наша Империя покарает виновных в смерти её сыновей. Скажите, а не дойдёт ли до призвания ангелов, как 150 лет назад? - с разгорающимся интересом спросила Октавия.
   - Уверяю вас, госпожа Белед, военная обстановка будет далеко не такой напряжённой, как во времена Занельсева. Намечающаяся кампания - мелкая стычка по сравнению с тем горнилом войны, в котором обрела силу наша светлая Империя. Ангелы - наш самый главный козырь. Их все боятся. Но, думаю, всё обойдётся и без них, - окрылённый неравнодушием собеседницы объяснил монарх.
   Говорить на военные и исторические темы он любил, а тем более блистать перед людьми в этом менее компетентными.
   - Это очень занимательно, ваше величество. Вы столько знаете об истории! - сделала комплимент глава казначейства. Её глаза в свете зажженных свечей горели возбуждением. - Но на самом деле я пришла к вам ещё по одной причине, - интригующе сказала она.
   - Говорите, госпожа Белед, - теперь уже с искренней заинтересованностью спросил император, ожидая приятного вопроса.
   - Как член Совета, я навещала главу разведки госпожу Офь Гнериен. - От этого имени Константин насторожился. - Сейчас ей очень тяжело. Но после выздоровления она хочет вернуться в разведку.
   - Хм! И что же, ей ещё хватает здоровья говорить? - поморщился император.
   - Мы беседовали с ней про её службу. Я подбадривала её, как могла. Я рассказала о награде, а она сказала, что для неё лучшая награда - как можно раньше вернуться в строй.
   - А вот сообщать о награде вы поторопились, - возразил Константин и на секунду задумался.
   Он вспомнил совет преподобного отца о том, что ошибки столь ответственных людей не должны повторяться. При штурме Атллитоссы Офь недосмотрела за своими дозорными и, как говорил преподобный отец, халатно отнеслась к приказу верховного главнокомандующего.
   - Но вы же сами представили её к награде, ваше величество! Я видела список, - воскликнула глава казначейства.
   - Мне жаль. Но я понял, что эта женщина не заслуживает награды. Я обдумал события в Пэлии. К сожалению, госпоже Гнериен больше не место в разведке, - сказал государь.
   - Ваше величество! О, Энрель всевышний! Для неё это будет ударом. Она не представляет своей жизни без службы в Армаде!
   - Она так и сказала? А она ничего не говорила о своих просчётах, которые, кстати, привели к обезображиванию её лица? Нет, этот человек не должен ошибаться в будущем. Она должна освободить свой пост.
   - Ваше величество, потеря погонов будет означать для неё потерю всего. Она очень способная, много знает и умеет. Она справится с другими обязанностями, - умоляюще стояла на своём Октавия.
   - Вы слишком глубоко суёте свой нос в Армаду, госпожа Белед. Я понимаю, что вам не дают покоя слова лорда Таэрта, но я теперь сам вижу, что вы многое узнали за последнее время. Преподобный отец очень хвалил вас и именно он рекомендовал вас на пост казначея. Если не будете терять темпов, то станете моей надёжной опорой.
   - Я постараюсь, ваше величество. Но я помню глаза Офи, полные грусти и надежды на восстановление. Этими надеждами она сейчас только и живёт. Она бесконечно уважает вас. Не будьте к ней так суровы, - чуть не плача, просила Октавия.
   От этого каменное сердце Константина чуть смягчилось. Слова главного казначея заставили его вспомнить и о многих заслугах Офи Гнериен. Он начал прикидывать, в какое военное ведомство мог бы её пристроить, и в памяти его всплыла пустующая должность начальника охраны Императорского замка.
   - Нет ли у вас какого-нибудь свободного военного поста? - Один чёрт знает как, глава казначейства угадала мысли императора!
   Константин покраснел. Говорить с Октавией он уже больше не хотел, тем более она даже не глава Совета, чтобы решать такие вопросы. Однако её слова достучались до живого, и ему стало жаль прославленную разведчицу. Но со своей жалостью он хотел остаться наедине.
   - Уже поздно, госпожа Белед, а вам ещё добираться до дома. Вы хорошо поработали. Так держать. Желаю вам доброй ночи, - тихим спокойным голосом произнёс он.
   - Доброй ночи, ваше величество, - смирилась поникшая Октавия и побрела к выходу.
   - И если ещё пойдёте к госпоже Гнериен, передайте ей, что она переведена на пост начальника охраны Императорского замка, - сказал Константин вслед уходящей даме.
   - Спасибо вам, ваше величество! О, Создатель! Я непременно передам ей ваши слова. Ещё раз доброй ночи, - обрадовалась Октавия.
   ***********************
   В своём сне Сандро вновь играл с Айлехом. Им было очень весело, и незаметно их игра перешла в цветущий сад. Айлех смеялся, а потом исчез в кустах. Сандро позвал его, но услышал только удаляющийся смех. Мальчик пошёл по следам своего старшего брата, и аллея вывела его к большому красивому дому. Вокруг не было никого, даже птиц, только что-то небольшое и белое шевелилось под скамейкой. Радость от беззаботной игры сменилась жутким ощущением. Сандро подошёл поближе и увидел белого кота. Животное услышало робкие шаги и обернулось: вместо глаз у него были две пустые окровавленные дыры. Сандро будто парализовало. Он попытался закричать во всё горло, но едва мог издать тихий звук. Ноги словно приросли к земле. Кошмарный кот угрожающе зашипел, вздыбил шерсть и бросился на мальчика. Окна первого этажа дома в тот же миг распахнулись, и из них вылетел грубый женский голос: "Ты нужен нам, Сандро! Нужен нам! Нужен!!!"
   Сандро открыл глаза, задёргался всем телом, продолжая убегать от чудовища, но ничего не обнаружил. Только странная тень, похожая на человеческий силуэт, замерла на шторе. Жуткий неразборчивый шёпот раздавался со стороны окна. Дверь в спальню резко отворилась, и тень с недовольным шёпотом тут же убежала.
   - Сын, ты уснул прямо за рисованием? И впрямь это скучное занятие, - с насмешкой сказал Константин, застав его за столом.
   - Пап, ты не представляешь, какой страшный сон мне сейчас приснился! - воскликнул всё ещё испуганный принц. Он хотел тут же всё рассказать, как было, но потом посчитал, что упоминать в своём кошмаре Айлеха будет неприятно. - Я был в каком-то саду, шёл по какой-то дорожке и вдруг увидел белого безглазого кота. Он бросился на меня, а я не смог даже пошевелиться! А потом чей-то голос позвал меня. Это о-очень страшно. Хорошо, что я проснулся. Хорошо, что ты пришёл, а то я бы сильно испугался, - рассказал мальчик.
   - Ну и фантазия у тебя! Это ж надо такому присниться! Я по себе знаю: обычно снится то, чего боишься. Но неужели ты боишься кота, тем более безглазого? Да дал бы ему по морде, а! - посоветовал отец и рассмеялся.
   Сандро ожидал понимания, а получил насмешку, отчего его лицо потускнело. Поняв, что мальчика это расстроило, монарх изменил подход.
   - Послушай-ка, Сандро, это всего лишь сон, этого нет на самом деле. Кошмары появляются сами собой, но не стоит их так бояться. Если тебе страшно, то это не беда. Мне и самому, знаешь ли, такие вещи иногда снятся - просто ужас. Просыпаюсь и ищу впопыхах свой меч. Потом вскакиваю с кровати, кричу не своим голосом и тут вижу твою маму, а она смотрит на меня и смеётся. Вдобавок прибегает стража и обнаруживает меня в спальне в одном только нижнем белье. Представляешь, как мне потом неудобно.
   Константин старался подкрепить свои слова выразительными жестами, и Сандро не удержался от смеха.
   - Так что это всё твоя фантазия. Но если тебя что-то пугает - сразу обращайся ко мне, сын. Договорились?
   - Договорились!
   - А у меня для тебя кое-что есть..., - интригующим тоном протянул Константин.
   - Что? - заинтересовался Сандро. Глаза его загорелись.
   - А вот не скажу.
   - Ну, скажи! - запищал маленький принц, заглядывая отцу за спину, но тот проворно скрывал свои руки, и у любопытного ребёнка только раззадоривалось воображение.
   - А давай завтра!
   - Не-е-ет, давай сегодня!
   - Хорошо, давай через пару часиков?
   - Сейчас! Сейчас! - закричал мальчик и бросился обниматься.
   - Ладно, уговорил. Посмотри-ка вон на ту коробку, - отец указал на громоздкую коробку у входа.
   Сандро с головой залез в коробку и увидел там то, от чего восторгу его не было предела. Внутри в опилках лежали две свежевыкрашенные фигурки: грифон и гвардеец. Игрушки были изумительны. Помимо детально скопированных и добротно прокрашенных мелочей, все части были достаточно подвижны. С них снимались доспехи, гвардеец мог менять оружие, а у грифона даже открывался клюв!
   - Спасибо огромное, папа!
   - Тебе нравится?
   - Ещё бы! Они же отличные!
   - Как настоящие, правда? У меня таких в детстве никогда не было. Так что можно сказать, я и свою детскую мечту осуществил. Хотя у меня сейчас есть настоящие воины. И у тебя будут, сын, когда ты будешь готов. Ты принц и должен быть первым во всём, поэтому учись хорошо. Обещаешь?
   - Обещаю! - клятвенно выложил Сандро, обнимая отца.
   - Изабель рассказала, что вы посещали службу в Соборе светлого Энреля?
   - Да. Его преподобие рассказал мне про ангелов, про то, почему следует нести умерших головой вперёд и про то, почему молитвы такие длинные.
   - И ты согласен с ним? - спросил отец, внимательно посмотрев сыну в глаза.
   Сандро пожал плечами:
   - Он объяснил мне, что главное - это вера, потому что она защищает нас от демонов Ошия. Маги не верят, поэтому демоны приходят к ним и ... вселяются в их тела.
   - Тоже верно, - задумчиво сказал отец.
   - А ещё он рассказал мне про святую Арамзеллу, - наслаждаясь произношением имени, добавил маленький принц.
   - Я вижу, она тебе понравилась, - заметил отец.
   - Она великая, - сказал Сандро, и щёчки его покрылись румянцем.
   - Её проповеди многому нас научили. Она и по сей день остаётся примером для многих верующих, - согласился государь. - Уже поздно, давай-ка спать! - вдруг вспомнил он и подхватил сына на руки.
   После головокружительных петель в воздухе он уложил хохочущего мальчугана в постель.
   - Приятно было поболтать, сын!
   - Мне тоже, пап, - засветился от радости маленький принц.
   Они пожали друг другу руки, пожелали доброй ночи, и Константин направился к выходу.
   - Пап, - смущённо протянул Сандро вслед отцу, - а Айлех может стать ангелом, как святая Арамзелла?
   Ему было крайне неловко об этом спрашивать, но его страхи и свежий ночной кошмар вынудили это сделать.
   - На то воля Энреля. А почему ты спрашиваешь? - насторожился отец.
   - Мне просто интересно. Он же защитит нас от демонов, если станет ангелом?
   - Конечно! - успокоил Константин.
   *******************************
   Во всём поместье Офи господствовала тишина. Через окна в её спальню пробиралось убаюкивающее птичье щебетание. Тёплые солнечные лучи пронизывали всю комнату, согревали кровать и лежащую на ней больную. Госпожа дремала, у неё был тихий час. Кроме Офи, в помещении никого не было. Бинтов на её лице поубавилось, от них были свободны глаза и рот. Пробелы в повязках открывали затягивающиеся раны и ссадины. Отёк спал, и теперь веки были полностью закрыты. Под ними, как во время кошмарного сна, дёргались глазные яблоки. Левая рука сжимала простыню. Больной снился мучительный сон, в котором она слышала странные пугающие голоса. Они звали её, говорили, что она нужна им, всё громче и громче, всё настойчивей, пока она не пробудилась. Но, даже поняв, что проснулась, Офь ещё слышала эти звуки и нарастающий глухой шум, показавшийся ей отдалённым топотом громадного табуна коней-великанов. От вибрации дрожали стёкла, посуда, шевелились шторы. И всё это резко прекратилось за секунду до того, как открылась дверь. В спальню вошла не кто иная, как сама глава казначейства в шикарном вишнёвом платье, в блестящих чёрные туфлях и с чёрным кожаным ремнём, подчёркивающим её осиную талию.
   - День, Офь! - весело, как солнечный день, поздоровалась она.
   - День, Октавия, - дребезжащим голосом ответила Офь.
   Яркие солнечные лучи слепили её, и она никак не могла разглядеть свою ставшую привычной гостью. Офь прикрылась руками, но свет пробивался даже через них. Он вдруг стал режущим и жарким, начал обжигать усеянную розовыми рубцами кожу лица, а потом, словно огонь, обхватил всё тело.
   - Что такое? - заговорила расплывчатая фигура перед глазами. - Ах, солнце! Да, день сегодня очень солнечный. Сейчас задёрну шторы.
   - Ах, демон, как жжёт! Никогда раньше такого не было. Неужели это из-за шрамов? - застонала больная.
   Стало темнее, и жжение прекратилось. Офь наконец-то смогла увидеть Октавию.
   - Твои глаза, должно быть, отвыкли от солнечного света. Я хотела присутствовать, когда их разбинтовали, но у меня возникли неотложные дела. Как ты, дорогая?
   - Там на улице что, коней перегоняют? Ты слышала шум? - обеспокоенно спросила Офь.
   - Шум, значит? - оглянувшись на окно, задумчиво произнесла Октавия.
   - Да! Вот демон огненный! Даже напугал меня! - недовольно пробормотала Офь, вставая с постели.
   - Ругаешься? Упоминаешь демонов? - чуть тише, заманивающим голосом спросила глава казначейства.
   - А кого же мне ещё ругать, Создателя что ли? - с нарастающей злостью выпалила Офь и подковыляла к зеркалу.
   - Что же тебя так злит, дорогая? - приблизившись к ней, спросила Октавия.
   - Нет, ничего. Извини, я забыла, что ты при церкви и ... не рассказывай никому, хорошо? - смущённо попросила больная.
   Она разглядывала в зеркале своё израненное тело и с трудом верила, что видит себя.
   - Ну, конечно же! Пусть это будет нашей тайной! - широко улыбаясь, утешила её глава казначейства. - Я рассказала императору Константину, что ты хочешь вернуться в Армаду.
   - И что он сказал? - с надеждой спросила Офь. На обезображенном лице проступила слабенькая взволнованная улыбка.
   - Что отстраняет тебя от службы в разведке. Сожалею.
   Офь обомлела.
   - Нет, нет! Он не мог так поступить. Как ты ему сказала?
   - Я сказала, что ты очень хочешь вернуться в строй, но он и слушать не захотел.
   - Проклятье! - крикнула больная и в гневе ударила кулаком по зеркалу. - Полжизни я отдала Армаде. Полжизни! А теперь я ему не нужна?
   - Он сказал, будто ты совершила какую-то ошибку в Пэлии и что такие потери из-за тебя.
   - Что?! Я?! Ошибку?! Это кто же ему такое сказал? Он меня здесь до суда держит? Думает, я поправлюсь, так он меня отдаст под суд? Он что, забыл мои заслуги? Я больше не нужна Армаде?
   Её голос становился отчаянно злобным. Она прислонилась к зеркалу и медленно сползла на пол. Эта новость прозвучала для неё, как приговор. Она чувствовала себя брошенной, что впереди её ждёт одиночество. Офь на секунду представила, что её все забыли и вспоминали только как пример позора, грубой ошибки, халатности. Но больней всего было то, что это было незаслуженно.
   Октавия села рядом с ней и с жалостью заглянула в её покрасневшие глаза.
   - А ты разве не заметила? Почему остальные генералы и он сам приехали в столицу без тебя? Дорлих тоже ранен, но его император от себя не отпускает. Он больше не видит необходимости в тебе, как в разведчице. Мне жаль, дорогая, но император даже не пожелал тебя награждать. Я пыталась его переубедить, но он был непреклонен. Так что и я поторопилась тогда тебе об этом сказать.
   Из глаз Офи побежали жгучие слёзы.
   - Ну, и пусть. Не нужна мне его награда, - сквозь хлюпанье буркнула она. В голове копились самые скверные мысли.
   - Однако кое в чём я уговорила императора, - вдруг, как бы невзначай, сказала Октавия.
   Бывшая разведчица не отреагировала. Она сидела на полу, из её потухших глаз медленно текли ручейки слёз. Только когда тишина стала невыносимо тягостной, она перевела свой потерянный взгляд на собеседницу.
   - Никакого суда не будет, а император предлагает тебе должность начальника стражи замка, - договорила глава казначейства, внимательно ожидая ответа.
   Услышав эти слова, Офь уткнулась в пространство.
   - Здорово. И что мне теперь быть его вечным посмешищем при дворе? Примером величайшей оплошности полковника и бесконечного добродушия государя? Ха! Помиловал! Это неудача... Это какая-то демонщина...
   - Дорлиха он, наверняка, сам умолял остаться, но тот подал в отставку, и император его оставил в покое. И, вроде бы, собрался наградить, - добавила Октавия.
   Её слова были всё равно, что масло в огонь.
   - А эта крыса Дорлих! Будь он проклят, подлиза бесовский! Что же он ушёл? Увидел смерть и испугался за свою шкуру? Ах, нет! Этот гад почуял, что самодержец может и его обвинить, поэтому и отстранился заранее. Как же я его ненавижу! А государь его в итоге помиловал, а зло за своего сына, значит, на мне сорвал? Да будь они оба тысячу раз прокляты! Прокляты, прокляты, прокляты!
   Октавия смотрела на взбесившуюся Офь сначала с опаской, но потом её белое лицо исказилось кривой улыбкой и в глазах заиграли огни. Отчаяние и злоба другого человека возбуждали её тёмную душу. Она по-матерински обняла больную, погладила её по голове и, словно колыбельную, начала нашёптывать слова:
   "Мы увидим знак в великой войне;
   Мы придём, когда одни рабы устанут бичевать других
   и сделаем всех равными друг другу;
   Мы придём, когда слепой узрит огни
   и назовём их огнями маяка;
   Мы придём, когда смута захлестнёт великую империю
   и принесём с собой сильную власть;
   Мы придём, когда хитрость людская обманет Создателя
   и поставим людей на место;
   Мы придём, когда земля застонет от болезней,
   и освободим вас от них;
   Мы придём, чтобы сделать ваш мир правильным,
   и только тот, кто искренне верит нам, станет нам равным".
   - Что это? - подозрительно посмотрев в огненные глаза Октавии, опасливо спросила больная?
   - Дорогая моя Офь, ты удивительная, сильная женщина. Ты выжила после такой травмы, но считаешь это удачей? Не-е-ет, таких удач не бывает.
   Офь испугалась и попятилась к выходу.
   - Ты не умерла, потому что в тебе много сил. И личная жизнь у тебя не складывалась из-за того, что все мужчины чувствовали тебя сильнее их. Может быть, и его величество почувствовал в тебе какую-то доминирующую силу? И Дорлих? А потом он нашептал про тебя императору? О да, это они виновны! Все мужчины! Это ведь всё с молодости, да? Как они на тебя смотрели, Офь? На полненькую девочку, которая не могла от них убежать? Что они делали с тобой? Ты отомстила им? Мстишь до сих пор, но эта жажда не утихает?
   - Замолчи, ведьма! - закричала Офь.
   Она доползла до двери и дёрнула за ручку, но дверь была заперта. Тогда она дотянулась до подсвечника и схватила его для защиты. Октавия же подразнила её ключиком от двери и продолжила.
   - Ведьма?! Скоро узнаешь, подруга. Всё просто. Всё рассказывают твои поступки, твоё прошлое и настоящее, всё написано в твоих глазах. Задай сама себе вопрос, дорогая: ты утолила жажду мести? Боюсь, нет. Ты засыпала и думала только об одном. Ты задавала себе вопрос: кем ты стала? Я отвечу. Ты не нашла выхода для своей ярости и твоя душа преобразилась. Тебя подчинила твоя злоба, она изглодала твою душу, и оставила самое тёмное ядро. Из этого ядра ты черпала силы для своей борьбы и только в войне находила утеху. Откуда я всё это знаю? Мы с тобой похожи. Мы сильные женщины в мире слабых, глупых мужчин. Они заслужили мести.
   С последними словами Октавия начала медленно приближаться к больной.
   - Прочь от меня! - закричала Офь. - Я не знаю, о чём ты говоришь. Стража! Откройте дверь!
   - Вряд ли им сейчас до тебя, моя дорогая, - сказала глава казначейства и показала несчастной женщине флакончик, - они спят после обеда. Послушай, если бы я хотела причинить тебе вред, я бы это уже непременно сделала. Офь, я просто хочу помочь тебе, раскрыть твою истинную природу. Я понимаю тебя, как никто иной, со мной тебе не нужно притворяться. Тебя ведь уже так это достало: притворяться. Я не считаю тебя слабой духом. Напротив, меня восхищают твои сильные стороны. Мне хватило малого, чтобы понять, с кем я имею дела. Посуди сама: голоса, шумы, вред от света. Ты одна из нас. Таких, как мы, прочие люди ненавидят. И мы обе знаем, дорогая, что речь вовсе не о ведьмах.
   - Замолчи! Я тебе не верю!
   - А зря! - прошипела Октавия и отдёрнула штору.
   Свет ворвался в спальню и больно ударил по коже Офи. Насладившись душераздирающим криком, мучительница задёрнула штору. Отхаркиваясь болезненными стонами, Офь отползла в тень.
   - Почему? Почему свет причиняет мне страдания? Почему я слышу странные голоса? Что со мной? - сквозь страдальческие слёзы спрашивала она.
   - Узнаешь, дорогая. Я чувствую тебя, потому что сильнее. Когда посильнее станешь и ты, то и в тебе проснётся это чувство. А голоса - это зов князей. Слушай его, и он подскажет, что делать. Теперь ты понимаешь?
   - Кажется, да.
   - Теперь осталось разобраться, во что ты веришь.
   - Уж не в Энреля. Он отвернулся от меня. На самом деле я никогда искренне ему не молилась, а только делала вид. После того, что они со мной сделали, как насмехались, я поняла, что нет никакой святой защиты, нет никакого Создателя, а если он и есть, то ему плевать на нас. Я оставалась одна со своими страхами, и никто мне не помог.
   - Ты на правильном пути, моя дорогая. Мы с тобой отлично поладим и всем отомстим.
   Офь всё-таки подпустила к себе Октавию. Теперь глаза полыхали жаждой мести у них обеих. Две женщины обнялись на полу: одна как испуганная дочь, другая как защищающая мать.
   ***************************************
   Поздним вечером под бледным светом полумесяца после работ на подсобном хозяйстве в свои кельи возвращались монахи. Настоятель монастыря Иноргам с одним старым монахом шли в конце и разговаривали про монастырский огород. У входа в келью настоятель пропустил своего собеседника вперёд, и тот, пыхтя от усталости, проковылял внутрь. Но сам иеромонах задержался: его внимание привлёк странный звук, похожий на хлопанье крыльев. Он обернулся и увидел рядом с собой тёмную фигуру в длинном чёрном плаще. Под рукавом незнакомца блеснуло раздвоенное лезвие.
   - Где же ты, друг мой? - послышалось из кельи.
   Старый монах открыл дверь и ужаснулся: Иноргам с перерезанным горлом корчился под ногами неизвестного в чёрном плаще. Перепуганный старик и крикнуть не успел, как у самой двери, словно тень, возникла ещё одна таинственная фигура. Из её широкого рукава появился длинный шнур с тяжёлым шариком на конце. Одно движение руки, и шнур туго стянул морщинистую шею. Никто ничего не видел. Никто, кроме сторожевого пса. Он незаметно подкрался сзади к первому убийце, приготовился к броску, но вдруг сам упал замертво. С крыши кельи своих подельников прикрывал третий убийца со складным арбалетом. Он запросто сиганул вниз, его длинный плащ расправился, будто крылья летучей мыши. Подойдя к мёртвой собаке, он извлёк из потайного кармана тоненькую стеклянную трубочку, светившуюся ярким розовым светом. Убийца тихонько подул в неё и, как по волшебству, точно таким же светом загорелась до того невидимая стрела в собачьей голове. Рука в плотной кожаной перчатке подобрала смертоносную стрелу. Сделав дело и заметав следы, чёрные фигуры быстро растворились в ночной темноте. Ассасины - первоклассные наёмные убийцы и шпионы.
   Утром следующего дня тела убитых внимательно осмотрели оспурские лекари, прибывшие на Съезд с делегацией во главе с герцогом лордом Гарусом. Константин одним глазом наблюдал за их кропотливой работой, с нетерпением ожидая результатов. Под кустом недалеко от этого места патрульные нашли ещё один труп, от которого невыносимо пахло вином. При осмотре у него обнаружили две пустых и одну начатую бутылку из-под какого-то дешёвого крепкого напитка, окровавленный нож, золотые монеты и кресты убитых. Все сочли, что преступник сам умер от избытка горячительного напитка. В том, что это именно он убил собаку и монахов, ни у кого не вызывало сомнений. Однако, в отличие от травников, патрульных и специально вызванных экспертов, лекари из Оспурсии сразу установили, что собака была застрелена с большой высоты и скорее всего до последующих убийств, а нож предполагаемого убийцы никак не соответствовал следам от реального орудия убийства. Завязался шумный спор, который продолжали бы и их дети, если б главный эксперт не поставил точку на том, что убийства совершил тот самый пропитой мужик с целью удовлетворения своих бесовских наклонностей и наживы, за что и был наказан Энрелем.
   - А ведь он когда-то крестил Айлеха, - скорбя по Иноргаму, промолвил Константин преподобному отцу.
   - Понимаю грусть твою, сын мой. Моё сердце тоже разрывается. Знал я их с самого начала, как ступили они на праведный путь. Нового настоятеля должен я назначить. А сейчас мне нужно организовать молебен по погибшим, так что уж не серчай, если на Великий Съезд я опоздаю, - сказал Зайладар и удалился.
   - Мы не забудем этих людей. Кто бы ни был их убийца, мы обязательно сделаем так, чтобы он испытал на себе то, что он с ними сделал. А если он действительно лежит здесь, значит, Создатель уже покарал его. Мы найдём время скорбеть о наших братьях, но сейчас нам необходимо подготовиться к Съезду. Он не может быть отложен, - объявил монарх, после чего последовал к карете.
   Весь последующий день Константин принимал гостей: герцогов, графов, специально вызванных чиновников, послов, лордов и других важных лиц.
   Следует пояснить, что титул графа в Фирии носили только члены императорского рода, занимающие второстепенные после самого монарха посты. Например, они могли управлять провинциями, которые считались их собственностью. Герцог - это не пожизненный титул для чиновников, не состоящих в родстве с императором. Определённая территория давалась им в управление, а не в собственность.
   Когда солнце начало окрашивать горизонт в огненные тона, огромная процессия с императором во главе прибыла на фамильное кладбище. Константин и его семейные получали самые искренние соболезнования. На могиле Айлеха росла гора цветов. Проводив очередной день, под соловьиные песни первые люди страны вернулись в Императорский замок на ужин.
   По соседству с большим парадным залом располагался большой обеденный зал, в котором их ждали накрытые столы. Константин сел во главе длинного стола и прежде чем приступить к трапезе, предложил почтить память Айлеха. Этот Съезд в отличие от предыдущих начинался не под звон бокалов и не под торжественные речи аристократов, чествовавших правящую династию и саму Фирийскую империю, а с помина погибшего принца.
   Великий Съезд земель - одно из самых главных политических событий в Фирии, уступающее по важности только вступлению на трон нового правителя. Это ещё и самый главный орган управления громадной страной. Носил он совещательный характер. В нём принимали участие графы, герцоги, члены Совета, разумеется, сам монарх, не обходилось без духовенства, а также специально приглашённые люди. Он собирался редко и нерегулярно и в основном был приурочен к эпохальным событиям, чтобы определить курс дальнейшего развития государства. И кроме всего прочего, он служил отличным поводом лишний раз собраться вместе всем членам правящей династии. Нынешний Съезд был созван по поводу войны с Пэлией и присоединением новой провинции.
   Традиционно заседание проходило в круглой аудитории под капитолийским куполом Императорского замка. Эта аудитория считалась самым большим и роскошно отделанным помещением во всей империи. Купол был выложен лазуритом и розовым горным хрусталём, украшен фресками, а посередине во всей своей красе раскинулся энрельский крест с Ликом Солнца, бросавшим вниз укоряющий взор. От купола до пола вытянулись парочки изящных мраморных колонн, отграничивавшие друг от друга невероятных размеров окна, придававшие аудитории лёгкость и воздушность. Под каждой парой колонн гордо выстроились статуи известных исторических деятелей, выполненные из белого, как спокойное облачко, мрамора. Они непременно участвовали в каждом Съезде и своим видом и богоподобной статью направляли всех стоявших в их тени императоров. Места для участников Съезда полукругом располагались вокруг подиума для выступлений.
   Перед первыми людьми империи приветливо распахнулись янтарные двери аудитории. К ним присоединились министры со своими помощниками, преподобный отец с новым игуменом Собора светлого Энреля и специально вызванный из Пэлии генерал Ингут. Все расселись и император Константин с подиума открыл заседание.
   Под самым куполом располагались едва заметные ниши, в которых размещались особые масляные фонари. Для их обслуживания ниши соединялись с узким коридором под основанием купола. За одним из громоздких фонарей прятался Сандро. Ему было крайне любопытно, что же такое этот Съезд. И хотя его отец мог бы без проблем взять его с собой, маленькому принцу хотелось понаблюдать за ним исподтишка. Внутри у него всё щекотало, сердце торопилось и замирало, дыхание перехватывало, когда мальчик осторожно смотрел вниз. Его завораживали размеры и высота сооружения. Здесь он чувствовал себя владыкой мира. Внизу никто из крошечных участников заседания, кажется, не замечал маленького принца. Все они были увлечены вступительной речью императора и повесткой текущего дня. Его отец стоял на подиуме, говорил о назначении нового начальника Генерального штаба, а за спиной у него до самого горизонта лежала его прекрасная столица, озарённая утренним светилом. Мимо лениво проплывали низкие облака, мелькали стаи птиц.
   Затем последовало голосование, и новым начальником генерального штаба большинство выбрало генерала Рофа Тера Ингута. Закончив с этим, Константин перешёл к вопросам о Пэлии. Он говорил о трофеях, военнопленных и, разумеется, о назначении нового герцога.
   По поводу последнего затянулась долгая дискуссия, на подиуме появлялись разные люди, и Сандро всё это показалось бестолковой тягомотиной. Он начал отвлекаться от происходившего внизу и первое, что он заметил, непонятные символы на фонарях. Они были похожи на слова на незнакомом иностранном языке. Непонятные буквы с причудливыми палочками очень понравились маленькому принцу, он нашёл их более красивыми, чем ломанные фирийские буквы. Потом его вниманию предстало небольшое оконце, будто в стене вытащили один кирпич. У него были настежь раскрытые створки, и через него влетал прохладный воздух. Сандро подтянулся, заглянул в оконце, но, к его огорчению, стена была настолько толстой, что видно было только голубое небо.
   Любопытный мальчик пошёл дальше по коридору. Ниши с фонарями и оконца встречались через одинаковые промежутки. А ещё он периодически замечал катушки с цепями, которые, судя по всему, были необходимы для обслуживания люстр в аудитории. От всего увиденного Сандро был в восторге.
   Проведя под куполом аудитории несколько часов напролёт, маленький принц заскучал. И тут он вспомнил, что скоро его могут начать искать, так как близился обед. Учитывая, что дорога до своих покоев займёт немало времени, он поспешил убраться отсюда, но, возможно, ненадолго.
   Сандро прибежал как раз во время: мама уже послала за ним слугу. К его радости никто ничего не заметил, и он спокойно отправился в обеденный зал.
   - Мам, а почему гости, которые приехали на Съезд, не идут обедать с нами? - поинтересовался он у императрицы.
   - Они сделают перерыв на обед, когда сочтут это нужным. Их дела требуют пристального внимания, потому-то они не прерываются, - пояснила Аделаида.
   Покончив с обедом, Сандро сбегал в большой обеденный зал и застал там обедающих делегатов Съезда. Они не спорили, а спокойно трапезничали под хорошую музыку оркестра и поздравляли кого-то с новым герцогским титулом. Их обеденный перерыв длился недолго, и вскоре они вновь поднялись под капитолийский купол. Отправился за ними следом и Сандро, только он поднялся ещё выше. Прошмыгнув мимо стражников, он незаметно проник в технический коридор, добежал до трапа и по нему снова пробрался в круглый коридор.
   А внизу выступал человек в длинной белой одежде с чёрной бородкой. Он говорил с незнакомым для Сандро акцентом и показывал сложные схемы и карты на демонстрационном стенде. Маленький принц слушал его с удовольствием. Потом к нему присоединилась симпатичная светловолосая женщина, говорившая о новых транспортных путях, доходах, расходах, деньгах, и, в общем, это для Сандро уже было малопонятным. После слово опять взял тот необычный человек и предложил новые водные пути и транспорт. Он изъяснялся очень доступно и ловко пользовался немудрёными словами. Его горячо опровергал седой мужчина, но в итоге он остался в меньшинстве. Вновь началась громкая дискуссия. Затем, приняв сторону императора, дали зелёный свет господину Склиманду и перешли к другим темам.
   Мало-помалу на город опускался малиновый вечер. Не дожидаясь наступления темноты, слуги начали зажигать свет, а делегаты сделали короткий перерыв: прямо в аудиторию принесли чай и сладости. В коридоре Сандро заслышал шаги, скрип и недовольное ворчание.
   - Проклятые колдуны. Не могли придумать фонари получше. Они хотя бы маслом сами заправлялись, что ли.
   - Ты же знаешь, что в Оспурсии нет магов, иначе бы их всех перебили храмовники. А эти фонари великолепны.
   Голоса приближались. Сандро не хотел попадаться никому на глаза. Но прятаться было негде, и он на цыпочках шагал по коридору подальше от голосов. Притаившись за поворотом, он увидел шестерых слуг с тачкой, на которой были ёмкости с маслом, фитили, щётки, вода и прочее. С помощью катушек они подтягивали люстры и зажигали на них огонь. Сандро смекнул, что эти слуги так и будут следовать по круглому коридору, а поэтому можно разминуться с ними, если просто зайти с другой стороны. Так он и сделал, и они благополучно разошлись. Дальше заседание длилось недолго, так как гости Святослова решили не упустить возможности посетить Собор светлого Энреля. И император Константин, естественно, сопроводил их. За тем, как они шли по площади Занельсева, маленький принц наблюдал уже из окна своей спальни.
   На весь второй день Великого Съезда император запланировал обсуждение реформ церкви. Проныра Сандро, как и в предыдущий день, проник в своё новое укрытие и с любопытством следил за происходившим в аудитории. После его отца на подиум вышел Зайладар и принялся усердно объяснять страшную ошибочность прежних религиозных устоев. Это заняло порядочно времени, но маленькому принцу речь преподобного отца казалась забавной. Он не уставал вслушиваться в мудрёные выражения.
   Критика устоев веры вызвала бурные дебаты, длившиеся до самого обеда, но преподобный отец держался стойко, перетягивая на свою сторону всё больше участников Съезда. Вернувшись с перерыва, Зайладар огласил длинный список необходимых перемен в вероисповедании, и аудитория вновь зашумела. В этом споре преподобного отца яро поддерживал новый игумен Солинс, и недовольные вельможи всё больше отступали от аргументов двух священников. Когда небо озарил закат, обстановка в аудитории начала остывать. Зайладар решил воспользоваться самым весомым аргументом: поддержкой императора.
   - Итак, когда пришли мы к необходимости реформ, каково будет твоё мнение, государь? - спросил он, направив на Константина убеждающий взгляд.
   Даже Сандро чётко видел глубокие глаза Зайладара. И его отца объял страх не угодить патриарху. Император согласился с реформами. Противники Зайладара остались в меньшинстве. Решение государя их шокировало.
   По завершении рабочего дня все делегаты во главе с императором отправились в театр на специально подготовленный к Съезду спектакль. Вернулись они уже поздно, однако они не выглядели отдохнувшими. С лиц многих из них не сходило недовольство принятыми реформами. Константин был непреклонен и твёрдо стоял на позиции преподобного отца, а потому попытки оспорить принятые минувшим вечером реформы постепенно затихли.
   Следующим утром Сандро не думал, чем он займётся. Едва солнце заглянуло в его спальню, он поторопился позавтракать и поскорее занять своё место под куполом. Его отец обозначил тему дня: вторжение в Керплан. Услышав о войне, маленький принц заинтриговался - рассказы о битвах ему нравились. На этом заседании присутствовал почти весь Генеральный штаб имперской Армады. Особенно запоминающимся выглядел сам император. Упоминание о войне пробуждало в нём энергичного и расчётливого человека.
   - Эльфы оказались заодно с нашими врагами. Они давали им волшебное оружие, так называемых гиад. Вот одно из таких существ, - монарх продемонстрировал маленькое замученное существо, в котором на последнем дыхании ещё теплилась жизнь. Все присутствовавшие разинули рты от изумления. - Вот причина наших высоких потерь на севере. Большое количество таких фей могут в считанные минуты наслать бурю, снегопад или, Энрель знает, что ещё. И мы не должны сидеть, сложа руки и ждать, когда на нас нападут. Мы наказали Пэлию, накажем и Керплан!
   После одобрительных аплодисментов были представлены красочные карты и схемы нанесения ударов. В обсуждения свой голос бросил и новый начальник Генерального штаба Роф Тер Ингут. Многие делегаты осторожно поглядывали на его почти симметричные шрамы на лице.
   Сандро наслаждался планированием новой войны и не заметил, как снова провёл в коридоре под куполом весь день. Он уже запросто перемещался из технического коридора туда и обратно. Чтобы коротать время на неинтересных выступлениях, он набрал целые карманы конфет и парочку старых любимых игрушек: маленького потёртого дракона и одну загадочную, но до бесконечности интересную и красивую, у которой был торс человека с шестью руками, змеиное тело вместо ног и змеиные головы вместо волос. У маленького принца была своя война - игрушечная. В самом разгаре игра оборвалась неожиданной находкой: под оконцем лежала мёртвая оса. Скрюченные лапки прижались к съёженному тельцу, острое жало бесполезно торчало из неподвижного брюшка, перепончатые крылышки замерли на каменном полу.
   - И почему я всегда замечаю всё мёртвое? - удивлённо спрашивал сам себя маленький принц.
   Оса была совершенно безопасна, а значит, у любопытного мальчика появилась возможность рассмотреть её поближе. Маленькие пальчики Сандро осторожно взяли мёртвое насекомое. Вдруг хрупкое высохшее тельце зашевелилось.
   В эту секунду аудитория Съезда взорвалась овациями.
   Осиные чёрно-жёлтые полоски вновь загорелись, и Сандро, испугавшись, положил её обратно на пол. Не то угрожая, не то страдая, острые челюсти беспомощно покусали воздух, и в следующее мгновение оса опять замерла.
   Сандро и понятия не имел, как истолковать случившееся. В итоге он обиженно заключил, что насекомые - самые странные существа на свете. Энрель их знает, живы они или мертвы.
   К вечеру участники Съезда закончили распределение обязанностей в готовящейся кампании, попутно назначили нового главного разведчика и разошлись по своим покоям. За предыдущие дни они сильно утомились, а впереди был ещё один - заключительный день Съезда.
   Наступившим вечером Константин освободился пораньше и вместе с Аделаидой навестил своего мальчугана, надеясь, что тот ещё не спит. Дверь в спальню Сандро тихо приоткрылась, внутри уже была кромешная темнота.
   - Спит, - прошептала императрица.
   - А я уже по нему соскучился. Наверное, ему было бы интересно побывать на Съезде, - прошептал отец.
   - Папа! Мама! - прозвенело прямо у двери.
   Отец с матерью подскочили на месте.
   - Ох, Сандро, ну и напугал же ты меня, - проговорила Аделаида.
   - Ах, ты мой маленький сорванец! Весь в меня! - радостно воскликнул Константин и подхватил сына на руки.
   - Ты возьмёшь меня на Съезд? - воскликнул мальчик.
   - Да, если захочешь. Знаешь, это тебе пригодится.
   - Ну, можно и сходить, - подделывая неведенье о Съезде, с проказливой улыбкой ответил маленький принц.
   - Вот и отлично! Тогда я завтра сам тебя разбужу. Привыкай к раннему началу рабочего дня, принц! Скажи, играл моими игрушками?
   - Да, пап! Они как настоящие!
   - Окно не открывал? - спросила Аделаида.
   - Нет, мам.
   - Отправляйся спать, сынок, завтра тебя ждёт трудный день, - ласково сказал отец.
   - А зачем же вы тогда приходили? - недоумевая, спросил Сандро.
   - Отец хотел навестить тебя, моё золотко. Ты наш ребёнок, и мы тебя любим.
   - Я тоже вас люблю!
   Они нежно обнялись, пожелали друг другу доброй ночи и расстались.
   Ночью Сандро опять видел тот же сон. Опять он был в цветущем саду. Они с братом опять играли на траве, и опять Айлех скрылся из виду. На этот раз Сандро проследил за ним: его старший брат с взволнованным видом торопился зайти в тот самый дом. Маленький принц побоялся идти за ним, вспомнив, что оттуда в прошлом сне доносился ужасный крик. И вдруг к нему навстречу, словно из ниоткуда, выскочил белый безглазый кот. Мальчик машинально бросился бежать. Но ужас! Как он ни старался, его ноги двигались очень медленно. Его скорость была просто ничтожной. И чудовищный кот вмиг его догнал. Животное кинулось Сандро на шею и принялось кусать и царапать его плоть. Мальчик пытался отбиваться, кричал во всё горло, но и то и другое у него выходило как-то неуклюже. Острые когти и зубы кота ранили тело, но гораздо больше Сандро боялся грязной шерсти и тухлого запаха. Из кота вылезали мерзкие чёрные многоножки и личинки мух. Они упорно лезли Сандро в нос, в глаза и в рот, окутали всё его тело. Вдруг кто-то схватил кота. Проклятое животное накинулось и на него. Сандро увидел, что его спас сам Айлех. Вернее, ангел Айлех! Он стоял к мальчику спиной и тяжело со свистом дышал. Кот исчез.
   - Айлех! - облегчённо позвал Сандро.
   Тот обернулся, и Сандро сковало леденящим ужасом. Вместо лица у старшего брата была белая шерстистая морда с зияющими глазницами. Раздался грубый голос: "Ты нужен нам, Сандро! Нужен нам! Сандро! Сандро!"
   - Сандро, просыпайся, уже утро, - будила Аделаида своего сына.
   Вместо обычного ленивого потягивания мальчик вскочил, как ошпаренный, крича не своим голосом. Когда он понял, что проснулся, то страх начал отступать.
   - Сынок, что с тобой? Тебе приснился страшный сон?
   - Мама? Слава Создателю! Хорошо, что это ты. И ты настоящая, - приходил в себя Сандро.
   Он повис у матери на шеи и, только почувствовав её нежные руки, смог успокоиться.
   - Ну, ну, мой маленький! Это всего лишь страшный сон, - приговаривала Аделаида, поглаживая сына.
   - Не всего лишь, - не утихал мальчик и рассказал всё, что ему приснилось.
   - Только не говори папе, - сильно переменившись в лице, сказала Аделаида. Голос её показался принцу тревожным.
   - Я уже рассказал, - признался Сандро.
   - Как? Когда ты успел, он же тебе только что приснился?
   - Мне уже снилось это несколько ночей подряд.
   - О Энрель, освети нас! - испугалась Аделаида.
   Константин по легкомыслию ничего не рассказывал ей об этом. А ведь дело обстояло куда серьёзнее, чем он себе мог представить. Как бы там ни было, у неё появился свой план действий.
   - Сынок, не переживай! Мне в детстве тоже снились страшные сны. И знаешь, что я сделала? Я рассказала об этом своей бабушке. Она помогла мне избавиться от кошмаров. Иди завтракать, а потом тебя проводят в аудиторию Съезда, - говорила она, пытаясь выглядеть спокойней.
   Но Сандро почувствовал её опасения.
   - А где папа? Почему он сам не разбудил меня? Он же хотел.
   - У него возникли неотложные дела. Он просил извиниться и передал, что ждёт тебя после завтрака на Съезде. И никому больше не рассказывай, что ты видел во сне. Вернёшься - и я сделаю всё, что нужно, чтобы тебе больше такое не снилось.
   Передав свои волнения матери, Сандро спокойно покушал, переоделся в торжественную одежду и вместе с няней Кайлой, которой он предусмотрительно позволил себя проводить, чтобы не вызвать подозрения о своих похождениях, прибыл на Съезд. На этот раз аудитория показалась мальчику ещё громаднее. Купол создавал особый эффект высоты, если на него смотреть снизу. Задрав голову, Сандро осматривал величественный простор аудитории и не сразу заметил, что делегаты Съезда ему кланялись. Он, как полагалось, поклонился им в ответ, а потом немного замешкался, поскольку не знал, какое место занять. Вельможи с умилением смотрели на него, и Сандро начал чувствовать себя неуютно. Но вскоре появился отец и, приняв общий поклон, провёл сына на самый первый ряд.
   После подведения итогов работы текущего Великого Съезда началась его торжественная часть. На ней царило приподнятое настроение, все много шутили и улыбались. В кульминации дня состоялось награждение особо отличившихся воинов в Пэлийской кампании. Герои выходили на подиум, где государь лично жал им руки и вручал каждому определённую сумму денег, медаль, а то и орден и - самое ценное - трофейную фалькату. А вечером все, кроме представителей духовенства, спустились в большой парадный зал, чтобы отметить завершение очередного Великого Съезда.
   Разгар праздника - самое приятное время: столы ломятся от изобилия еды, от хмельного голова становится лёгкой, а ноги просятся танцевать.
   С приближением ночи Аделаида отвела сына в спальню. Обо всём, что случилось позже, он узнал по рассказам.
   Император приятно беседовал с графами, когда к нему подошла встревоженная Октавия:
   - Простите, ваше величество. Мне срочно нужно поговорить с вами.
   - Говорите, Октавия! Мы вас внимательно слушаем, - приветливо откликнулся Константин. Он был слегка нетрезв: покрасневшее лицо было улыбчиво-расслабленным. Вид у него был доброжелательный.
   - Мне очень неудобно отвлекать вас, но я хотела бы сообщить вам кое-что наедине.
   - Наедине?! Хм! Я же женат! - подшутил Константин, но всё же отошёл с главой казначейства в сторонку. - Что-то случилось, госпожа Белед? Вы встревожены.
   - Да, ваше величество. Накануне я забыла кое-что в зале Совета, но вспомнила об этом только сейчас. Понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но я пошла туда и обнаружила, что двери в зал заперты, а изнутри доносятся голоса.
   - Ну и что! Это могли быть уборщики.
   - Нет. Я поначалу тоже об этом подумала. Я прислушалась и услышала лорда Таэрта и ещё кого-то. Они говорили о вас плохое.
   Император молниеносно переменился в лице.
   - Что? Что они говорили, госпожа Белед?
   - Я не могу вам этого сказать, это может стать серьёзным обвинением.
   - Константин! - позвали монарха из соседней компании.
   - Подождите! - крикнул он им в ответ. - Да, госпожа Белед, это действительно важно. Спасибо, что прудепридили... э-э-э то есть предупредили, э-э сообщили, - запутался правитель и, плюнув, направился к выходу.
   - Куда вы, ваше величество? - догнав его, шёпотом спросила Октавия.
   - Хочу проверить, что там про меня говорят.
   - О, Константин! А мы как раз собирались в парадный..., - окликнули его.
   - Я скоро вернусь. Отдыхайте, надолго я вас не покину, - объявил он, хотя на самом деле уже начал подозревать, что его отлучка может затянуться. - Госпожа Белед, оставайтесь здесь и веселитесь, - сказал он Октавии и последовал дальше.
   - Но они же не станут говорить при вас.
   - А я и не собираюсь говорить с ними открыто. Я могу услышать всё, что они скажут.
   - А как вы это сделаете?
   - Через... а не важно. Возвращайтесь на пир и не ходите за мной! - настаивал Константин.
   - Через потайные комнаты? Тогда нужно позвать кого-то на помощь. Охрану или...
   - Вы что, хотите, чтобы все об этом узнали? А если там ничего такого не происходит, меня же тогда высмеют собственные слуги. Нет, я сам сначала всё проверю.
   - Так я всё равно знаю, - громко сказала глава казначейства, и император остановился.
   Он быстро огляделся. Они как раз покинули парадный зал, так что их, скорее всего, никто не слышал.
   - Я-то знаю, - продолжила Октавия, - но я никому не скажу. Клянусь вам. Просто я знаю, что вам понадобится помощь. Так пусть лучше это будет знающий человек.
   Её слова показались Константину искренними, он не мог с ней не согласиться.
   Несмотря на то, что в замке где-то гудела музыка и танцы, большая часть его уже погрузилась в ночной мрак. Император с главой казначейства поднялись на верхний этаж рабочего крыла. Выше этой части замка находилась лишь аудитория для Съезда. Не дойдя до своего рабочего кабинета, Константин остановился возле одной из статуй.
   - Поднесите-ка свечку поближе, - попросил он свою спутницу, и его голос эхом разлетелся в темноте.
   В мерцающем свете император нащупал каменную руку с крестом, которую он со скрежетом опустил вниз. Зашуршал спрятанный механизм, стена прямо за статуей отодвинулась, открывая потаённое помещение.
   - Запомните, никому ни слова, - предостерёг Константин ещё не протрезвевшим голосом.
   Они нырнули в непроглядную тьму. Тайная дверь за ними закрылась.
   Они долго шли по тесному коридору в кромешной темноте. Коридор делал крутые повороты, разветвлялся, и Октавия не переставала удивляться, как император может здесь ориентироваться. Она шла за ним по пятам, улавливая слабый запах алкоголя.
   - Эти коридоры не входили в планы архитектора. Когда Занельсев узнал об этом, то приказал возвести вторую стену прямо вдоль строительных лесов. Потайные проходы в них проделали позже, прямо через первую стену, а чтобы она не потеряла своей прочности, усилили её вот этими балками из марёного дуба, - попутно рассказывал Константин.
   Когда он замолчал, то глухую тишину, кроме их шагов, нарушили ещё чьи-то едва уловимые голоса. Император отсчитал от пола несколько кирпичей и открыл замаскированную в стене щелочку, через которую было не только хорошо слышно, но и видно, что происходит в зале Совета.
   - Его величество о грифонах больше печётся, чем о своих подданных. А ещё эта церковная реформа! - недовольно говорил один чиновник.
   - Он совершенно не заботится об урожайности. Он думает только о войнах, о войнах и ни о чём другом. Вот ещё и войну с Керпланом затеял, - задыхаясь, писклявым голосом жаловался министр землепользования и животноводства. От сала его нос отвратительно блестел сильнее, чем лысина.
   - Он хочет нажиться на войне, но так и не понял, что война - это ещё и убытки. Убытки не только в деньгах, но и в лучших людях. Если бы я был главой казначейства, я бы ему наглядно показал, что да как. Эта война погубит Империю. Вот увидите, господа, погубит.
   Константин пришёл в ярость и хотел уже ворваться в зал Совета. Но, переглянувшись с Октавией, нашёл в себе терпение наблюдать дальше.
   - Согласен с вами, лорд Таэрт. Но он по какой-то неведомой нам причине больше доверяет этой молодой неопытной женщине - госпоже Белед. А она, на мой взгляд, лучше разбирается в церковных делах, чем в государственных, - поддержал его лорд Донард.
   - Женщинам вообще не место у штурвала власти, - распалялся глава Совета.
   - Снова соглашусь с вами, любезный лорд. Осмелюсь заметить, что наш император чересчур доверчив к церкви. Я более чем уверен, что госпожу Белед посадили на её новый пост не без участия преподобного отца. Впрочем, она и сама, очевидно, владеет искусством обольщения, - добавил министр дорожного сообщения.
   Император и Октавия вновь переглянулись.
   - Как бы то ни было, а мы имеем то, что имеем, господа. Совет создан для совещания, и мы должны быть в курсе всех событий в Империи. А император Константин принимает все решения сам. Причём делает он это беспечно, с лёгкой руки. Разве он может обойтись без нас? Мы узнаём обо всём от доносчиков. От кого угодно, словно нас и не нужно ставить в известность! Боюсь, наш император замыслил переход к абсолютному самовластию. У него хватит решимости пренебречь старинными указаниями его предков и перестроить всю власть под себя одного.
   Переполненная злостью, Октавия зашептала:
   - Вот для чего нужен начальник стражи замка с опытом разведчика - чтобы предотвращать такие тайные сборища.
   - Ну, сейчас я им всё скажу с глазу на глаз. Они без доносчиков узнают о своей отставке, - гневно сказал Константин. - Вот что, госпожа Белед, мы сейчас выйдем отсюда, и вы позовёте стражу. А я должен встретиться с Советом.
   - Господа, я предлагаю тайно выступить против императора Константина. Мы должны показать всем, что его необдуманное правление наносит непоправимый вред Империи! - говорил глава Совета.
   Его оборвал скрип ключа в замке. Двери распахнулись. В зал Совета вошёл сам император.
   - Лорд Таэрт, и давно ли вы устраиваете тайные собрания у меня за спиной? - с наигранной весёлостью спросил Константин.
   Для участников тайного сборища его слова прогремели как гром.
   - В-в-ваше величество, - замямлил глава Совета, - мы как раз обсуждали последние события в Империи.
   - Я слышал, что вы обсуждали.
   - Мы хотели...
   - Я знаю, что вы хотели, - голос Константина звучал твёрдо, глаза зловеще сверкали. - А можете сказать всё то же самое в моём присутствии, господин Таэрт?
   Тот замялся, съёжился, начал коситься на остальных аристократов, но они трусливо прятали глаза, намекая главе Совета, чтобы он выкручивался сам.
   - Ваше величество, - набравшись смелости, чуть уверенней начал престарелый лорд, - мы хотели выразить вам наше недоверие. Совет обеспокоен...
   - Молчать! - раздражённо крикнул император. - Всё и так понятно. Я следил за вами. Совсем обнаглели!
   - Ваше величество, а что мы плохого сделали?... - пытаясь спасти свою шкуру, заскулил лорд Донард.
   - Знаете, как это называется? Это измена, господа! Кем вы меня считаете, маленьким мальчиком до сих пор? - Алкоголь в крови придавал словам Константина очень яркую эмоциональную окраску. Сейчас он говорил всё, что думал. - Так вот, я уже не принц, а полноправный император! И мне не нужны советы поганых псов. Я сделаю так, как сочту нужным для Империи. Я император?!
   - Лорд Милиз, ну хотя бы вы скажите же что-нибудь! - позвал на помощь глава Совета министра землепользования и животноводства.
   Лорд Таэрт своей морщинистой кожей почувствовал, как его положение резко ухудшается, однако ещё надеялся на свой колоссальный авторитет. Но толстый министр уже смотрел на раздражённого императора как на палача и не смог произнести ни одного слова.
   - А от вас, лорд Милиз, я такого никак не ожидал, - сказал разгорячённый самодержец, положив на министра тяжёлый взгляд. - Совет создан для совещания, так ведь, лорд Таэрт? Вы люди, которым я больше всего доверял, плетёте против меня заговор?! Распространяете клевету, кошмарные слухи?! Вплетаете туда святую церковь?! За такое предательство я не посмотрю ни на ваши титулы, ни на ваши заслуги! Вы - просто старая засидевшаяся аристократия, привыкшая к застою и бездействию. Мне противно это! Нашей... моей стране нужны перемены, она не может стоять на месте! А вы? Что же вы? Только и думаете о спокойной старости? Вот вы, лорд Таэрт. Про вас я всё уже понял. Для вас Совет был только карьерой. Денег вам всё мало было, да?
   - Ваше величество, я верой и правдой...
   - Нет, лорд Таэрт! Не лгите! Не правдой....
   Константином овладела такая нестерпимая злоба, что он схватил дряблые щёки старика и сильно сжал их. Весь авторитет главы Совета безнадёжно пошёл ко дну.
   Вошла стража. Император приказал бросить в темницу всех участников тайного собрания, поставив тем самым на них клеймо изменников.
   Тем временем в большом парадном зале все продолжали веселиться. Генерал Ксаракс, не отходя от стола, травил истории:
   - Это раньше военные получали звания и награды за подвиги. Я же и многие другие дослужился до генерала в мирное время, когда мечом особо не помашешь. Ну, отражали бесконечные набеги гоблинов, варваров и прочей нечисти на границах с Гнайларом, но если сравнить со старинными баталиями - это настоящее безделье. Помню, мы как-то с одним сослуживцем ещё по молодости решили устроить ловушки для гоблинов. Мы с ним состязались в мастерстве изготовления всяких ловушек. Вечером разместили их в степи, прямо за редутом, но с двух разных сторон, чтобы нагляднее результаты получились. Ну а ночью, как водится, их набег был. Наш командир всегда пропускал их через редут на себя, чтобы им потом отступать сложнее было. Эти уродливые карлики всё равно так и не замечали подвоха. Утром мы с товарищем пошли проверить, что получилось с нашими ловушками. А там! Чёрт знает что! Там и не разобрать, где от гоблина осталась нога, где рука, где кишки на уши намотаны! Мы подсчитали трупы и оказались в своём состязании равны. Эх, меня это взбесило. Смотрю, сидит один мелкий на камне, за живот держится и хнычет. Недобитый, ничью нам, понимаешь ли, делает! А мне накануне наградной шестопёр вручили. Я к этому ушастому, значит, подбегаю и хрясть ему под челюсть. Так он сам-то отлетел, а внутренности все так на камне и остались! Представляете?
   Генерал рассказывал это легко и даже с наслаждением. Его толстые щёки и смоченные пивом усы всё сильнее растягивались в самодовольной улыбке. Казалось, что от его нездорового смеха даже свечи вокруг начинали гореть ярче. Немногие смогли это вынести, и дослушивал Ксаракса всего один человек - начальник тюрьмы Айнед. Этот человек с пугающей внешностью будто из подземного мира поднялся на этот пир. Он и сам походил на гоблина, но история генерала его забавляла.
   - Да, весело было. И мы за такую службу получали новые звания и награды! А тут организовал такой крупный контрудар, всю армию под Атллитоссой от гибели спас, и ничего..., - тон Ксаракса становился к концу всё более обиженным и злобным.
   Тут донеслась весть, что в замке нашли заговорщиков. Некоторые из важных персон посчитали, что просто обязаны присутствовать на их разоблачении, и немедленно покинули парадный зал. Ксаракс тоже не смог усидеть. Он залпом опустошил целый бокал пива, и уже встал из-за стола, как вдруг на него сзади налетел Айнед и повалил его лицом в десерт.
   - О-о! Цербер клыкастый! Что ж вы такой неуклюжий? - зыкнул Ксаракс, вытирая глаза.
   Айнед смутился, выпалил сотню извинений за свою неловкость. Всё тело генерала воспылало неестественной яростью, от чего свечи поблизости вспыхнули ещё сильнее и растаяли прямо на глазах. По его рукам пробежала мелкая дрожь. Он посмотрел на начальника тюрьмы с диким гневом и, не сдержав вулкан оскорбительной брани, быстрым шагом скрылся в мужской уборной.
   Уборная была разделена на отдельные запирающиеся кабинки с умывальниками, зеркалами и прочими удобствами. В одной из таких кабинок, жёстко чертыхаясь, Ксаракс смывал жирный крем с кучерявой бороды и усов. Когда он закончил, то внимательно посмотрел в зеркало, стряхнул с камзола крошки и собрался уходить. Но дверь почему-то не открывалась. Генерал поднапрягся всей своей тушей, но "чёртова" кабинка будто не хотела его выпускать. Вдруг открылась и чуть слышно захлопнулась дверь снаружи, по кафельному полу застучали каблуки. Ксаракс затаился.
   - Так-так, господин генерал, - заколол уши мерзкий гнусавый голос, - засиделись в туалете, не хочется вставать? Или задница у вас настолько тяжела, что оторвать сил не хватает?
   - А ну открой дверь сейчас же, ушастый ублюдок! - не выдержал Ксаракс.
   - Что-что, простите? Не расслышал.
   - Открой дверь...
   Из генерала вырвался поток горячих ругательств, от которых у любого воспитанного человека непременно отсохли бы уши. Только не огромные уши Айнеда, который и сам был знатным сквернословом и от брани Ксаракса только блаженно улыбался.
   - А-а-а! Так бы и сказали, а то всё злитесь, злитесь. А вы сперва ответьте на мои вопросы. Что присосало вас там? - продолжал издеваться начальник тюрьмы.
   - Вот тварь! - подумал генерал.
   Толстая дверь кабинки чуть не треснула от отчаянного удара тяжёлой генеральской руки. С мясом сошла кожа с костяшек.
   - Что же вы молчите, генерал? А-а-а, я понял. Вы пострадали от несправедливости императора: Дорлиха он награждает, лелеет, а вас считает чуть ли не бешеным псом? Вы верой и правдой служили своей стране, но вас не оценили. Император играет со своей армией, как ребёнок с игрушечными солдатиками, и все достижения присваивает себе, заставляя истинных героев трепыхаться в его тени. Его семейка использует каждого жителя страны, высасывает всё до последней монеты. Говорят, что Империя богатеет, но богатеет лишь её правитель, а народ нищает. Вами подтёрлись, вы ничтожество, жирный беспомощный урод!
   Ксаракс покраснел от ярости, до боли стиснул зубы. Он сейчас думал, как бы схватить шею этой паскуды и раздавить её. Он хотел устроить ему долгую страшную смерть и смотреть в его вылезающие глаза, слушать, как тот захрипит и под рвущийся треск собственных кишок испустит последний вздох. И чем дальше генерал углублялся в свои мечты, тем сильнее в его душе разгорался пожар, тем ярче, до ослепительного света, разгорались свечи в уборной.
   - Я вам вот что хочу предложить, господин генерал: не хотите ли примкнуть к тайному обществу, которое борется за справедливость? Вы сможете стать подлинным героем, обуздать жажду славы императора и быть начальником Генерального штаба. Будете сами принимать решения, выбирать тактику и увенчивать себя и свою родину венками победы. Молчите? Не хотите? Ну и прозябайте здесь, пока вас не найдут. Неудачник.
   И только стих этот змеиный голос, из свечей вырвались сумасшедшие вихри огня, озарили всю уборную огненным светом и подожгли декоративные панно на стенах. Сделалось нестерпимо жарко, всё задрожало, и кабинка генерала взрывом разлетелась на горящие доски. Ксаракс стоял на прежнем месте абсолютно невредимый, но шокированный от произошедшего. Дым медленно плыл мимо него, и, приглядевшись, он увидел перед собой два силуэта.
   Мы увидим знак в великой войне;
   Мы придём, когда одни рабы устанут бичевать других,
   и сделаем всех равными друг другу;
   Мы придём, когда слепой узрит огни,
   и назовём их огнями маяка;
   Мы придём, когда смута захлестнёт великую империю,
   и принесём с собой сильную власть;
   Мы придём, когда хитрость людская обманет Создателя,
   и поставим людей на место;
   Мы придём, когда земля застонет от болезней,
   и освободим вас от них;
   Мы придём, чтобы сделать ваш мир правильным,
   и только тот, кто искренне верит нам, станет нам равным.
   Одним из силуэтов был Айнед, другим оказалась Октавия.
   - Предупреждала я тебя, мой дорогой Айнед, что рановато тебе блистать красноречием. Видишь, что получилось? - невозмутимо сказала глава казначейства.
   - Что вы за гады? Что вы со мной сделали? - прокашлявшись, забасил генерал.
   - Ты должен был сказать ему, что он хочет быть героем в глазах своих военных предков, своей супруги и своих детей, - продолжала Октавия поучать начальника тюрьмы, не сводя при этом режущего взгляда с генерала. - В таком возрасте самооценка людей очень зависима от мнения окружающих.
   - Я это и имел в виду, - как школьник, оправдывался Айнед.
   - Да, но не сказал. А в остальном всё было верно, и даже довёл нашего нового соратника до нужной кондиции. Молодец. Ну что ж, Ласс Ксаракс, теперь вы поняли, какой силой обладаете? Ваша ярость может передаваться огню, вы можете усиливать его, разрушая всё на своём пути.
   - Я вас сейчас голыми руками на куски порву, гниды! - взревел генерал.
   - О! Постойте-ка, генерал. По вам и вовсе инквизиция плачет. Вы разве не поняли, что вы только что наколдовали? - опередила Октавия словами внушительные кулаки генерала.
   - Что ты сказала? - опомнился Ксаракс, уже занеся кулак.
   - Да, господин генерал, вы один из нас, - уверенно сказала женщина.
   Генерал остановился.
   - Только не говорите, что я вам глаза открыла. Люди всю жизнь вам делали замечания насчёт вашего взрывного характера. Вы и сами замечали за собой беспричинную ярость. Внутри всё горело, хотелось выпустить нечто огненное и сжечь всех обидчиков.
   - Откуда ты, глиста в платье, это про меня знаешь? - спросил Ксаракс, поддавшись глубокому первобытному страху.
   - Я чувствую вас, потому что мы похожи. Вы тоже вскоре научитесь этому, если пойдёте с нами.
   - Какого демона я должен идти с вами, фокусники чёртовы? Я не похож на умалишённого, - зарычал генерал.
   Он размахнулся своим увесистым кулаком, но лязгнувший длинный кинжал Айнеда в последний миг остановил его.
   - А я и не считаю вас умалишённым. Мне нужно всего лишь знать, во что вы верите, - продолжила Октавия.
   - Это моё дело, крыса! - огрызнулся Ксаракс и закашлял от горького дыма.
   - Вот видите, опять обзываетесь! Я помогу вам сделать выбор, - она отодрала обугленный кусок панно, но её кожа осталась невредимой, и это не причинило ей боли! - А также более наглядно показать вам, кто вы на самом деле. Мне огонь не вредит и Айнеду тоже. Да, мой милый? - она прислонила дымящийся кусок дерева к его лицу, но он и не шелохнулся, а его кожа даже не покраснела! - И вам он не навредит. Эту уборную сожгли вы. Вы - маг. Вы же понимаете, что выбор у вас невелик. Вы идёте либо на суд инквизиции и умираете, либо идёте с нами, и мы ответим на ваши вопросы.
   Ксаракс и сам понял свою связь с огнём, но не хотел, чтобы об этом узнали в церкви и отправили его и всю его семью на эшафот. Он посмотрел на свои подрагивающие руки и не нашёл подходящих слов, чтобы выразить нахлынувшие чувства.
   - Во что вы верите, друг наш? - настойчиво спросила Октавия.
   Генерал совсем расклеился и, чуть не плача, сел на пол.
   - Я верил в Энреля только из-за страха быть непохожим на других, - сказал он. - И к этому же и пришёл. Маги враги веры, так почему Энрель создал меня таким?!
   - Да! Да! - прошипела Октавия. - Ни в Создателя, ни в свет, ни в прочую ересь не нужно верить. Уж я-то знаю. Вы не такой, как все. Но вы особенный. С нами вам не нужно будет притворяться. Мы поможем вам раскрыть вашу истинную природу, мой друг. Вы не одиноки.
   *****************************
   Как и пожелал император, врачеватели из Оспурсии помогли фирийским травникам в лечении раненых в пэлийской кампании и, конечно, в первую очередь офицеров высшего командования. Офи было решено произвести сложнейшую операцию по восстановлению лица. Много часов лекари распарывали старые перекошенные швы и накладывали новые, нарезали кожные лоскуты с других участков тела и переносили их на лицо. Выкраивали и пришивали, резали, обходя мелкие сосуды и веточки нервов, трудились до изнеможения, сменяя друг друга.
   С генералом Дорлихом всё обстояло так же сложно. Самому опытному оспурскому лекарю очень не понравились шумы, выслушиваемые у него над лёгкими. Он пришёл к выводу, что прежнее лечение привело к тяжёлому осложнению. Посовещавшись, оспурские лекари решили сделать манипуляцию, совершенно неведомую фирийским травникам. Перед началом процедуры место ниже лопатки обкололи гамальгиновым экстрактом - из сока ядовитого растения - чтобы, уменьшить боль. Затем в это место воткнули трубку с каучуковой грушей, и из груди генерала потекла зловонная гнойная жижа.
   Спустя несколько дней генерал был уже на ногах. Из трубки больше ничего не выделялось и после того как она была удалена, лекари разрешили ему съездить в замок к императору.
   Дорлих был на седьмом небе от счастья, когда вышел на лестницу своего замка. С неба падал мелкий летний дождик, смывавший полуденный зной. Закрыв от удовольствия глаза, Дорлих медленно вдохнул полной грудью. Какое это было блаженство дышать свежестью после застоявшегося, пропахшего лекарствами воздуха его покоев! Тёплые капельки смывали с него следы болезни. Следы невидимые, но стягивающие колючими плетями, прочувствованные только им и непонятные никому; коросту, на месяц приковавшую его к постели, а теперь с торжеством и улыбкой сброшенную, как тяжёлые пропотевшие доспехи после сумасшедшего боя. Лекари за спиной кричали что-то о предосторожности, а он стоял под громадным небом и радовался каждой капельке, смачивавшей его бледную кожу. В Соборе светлого Энреля зазвонили колокола. Дорлих открыл глаза, и душа его запела. С горизонта из-под пушистой серой тучки выглядывало оранжевое солнце. Дождик играл с его огнём и одаривал предзакатное небо яркой широкой радугой.
   В Императорском замке в присутствии всего высшего военного командования Константин торжественно поздравил своего лучшего друга и вручил ему награду. На этот раз остальные генералы смотрели на Дорлиха свысока, втихаря радуясь его отставке. Новый начальник Генерального штаба Ингут смотрел на него особенно надменно, как на обезвреженный капкан. Помимо приличной суммы золота и фалькаты, император вручил Дорлиху особый клинок, красоте и изящности которого позавидовал бы любой военный.
   - Это фамильная реликвия королевской династии Пэлии, личная шашка короля Калармона, - пояснил Константин.
   От неожиданности у Дорлихо спёрло дыхание. Он низко поклонился и, кроме "благодарю вас", ничего вымолвить не смог. Остальные военные, в том числе и Ингут, оскалились от зависти.
   - Господа! - громко произнёс Константин. - Время не терпит. Я собрал вас здесь, чтобы провести совещание по вторжению в страну эльфов. Ни для кого из вас не секрет, что всех тонкостей положения нашей страны я не хотел бы открывать даже Совету. Тем более, когда среди них выявились заговорщики. Генерал Ингут, доложите об истинной ситуации на севере.
   - Ваше величество! Уважаемый Генеральный штаб, и..., - он кольнул Дорлиха презренным взглядом, - его гости. Положение в новой провинции остаётся крайне нестабильным. Войска непрерывно подвергаются губительным магическим атакам. Не снижается активность так называемых народных мстителей из местного населения. Наша артиллерия бессильна против снегопадов, гигантского града, бурь и наводнений. Боевой дух солдат на исходе. Печати храмовников часто пропускают враждебные заклинания. Однако они утверждают, что имеют дело со сравнительно слабой магией. Если бы мы могли воспользоваться помощью каких-нибудь магов, то они с большой вероятностью подобрали бы контрзаклинания.
   - Спасибо, генерал Ингут, можете садиться, - перебил его император. - Господа, происходящее на севере, бесспорно, явилось испытанием для Империи. Но нам ли привыкать? Вот для вас, например, генерал Ксаракс, это было бы не по силам?
   Константин специально задал такой вопрос ему, поскольку прекрасно знал о его самоуверенности.
   - О! Ваше императорское величество, я и не такое терпел! Я бы показал этим колдунам и народным мстителям, что такое имперская Армада! Всех бы их в бараний рог согнул!
   Ксаракс превзошёл самого себя по преувеличению собственных возможностей. Пыл его был необычаен, однако теперь свечки остались спокойны.
   - Но я согласен с генералом Ингутом насчёт магов, - немного сдержанней продолжил он, - они были бы очень полезны.
   - Ни о каких магах не может быть и речи! - зыкнул Константин, и его голос отозвался многократным эхом.
   Все значительно замолчали. Даже Дорлиху сделалось не по себе от резкого раздражения друга.
   - Позвольте, ваше величество! - осторожно обратился Дорлих. - Возможно, генералы правы. Но я знаю, как нам разрешить обстановку иным способом.
   - Что же вы предлагаете, генерал Дорлих? - с нетерпением спросил Константин, устремив на своего друга вопрошающий взгляд.
   - Мы могли бы обойтись и без собственных магов, - продолжил генерал. - Если гиады - это дело рук эльфов, то пусть они с ними и борются. Когда Армада загонит их в угол, мы принудим их друидов выступить на нашей стороне, обещая им мир.
   - Неплохо придумано, генерал, - одобрил император, и его лицо разгладилось. - Использовать одних наших врагов против других.
   - Но эльфы - фанатичные гады. Чтобы они согласились на это, нужно как следует ухватить их за горло! - уже предвкушая большое кровопролитие, прогудел Ксаракс.
   - А я и не сомневаюсь, что вы приложите для этого все ваши полководческие способности, уважаемый коллега, - учтиво сказал Дорлих.
   Почти всех устроил такой план. Генерал Эровинг также поддержал Дорлиха. Переживая из-за новых неминуемых потерь, генерал Эрдок взялся за голову. До конца совещания Ингут был немногословным. Его военный гений остался невостребованным. И пост начальника Генерального штаба ещё больше уязвлял его самолюбие. Он вновь почувствовал насмешливое касание тени другого, а именно ненавистного ему Дорлиха.
   Оспурские лекари разбинтовали лицо Офи спустя много дней. Взглянув в зеркало, женщина ужаснулась: она была мало похожа на себя прежнюю. И хотя ещё до операции она была далеко не красавицей, её новая внешность показалась ей сущим издевательством. Лекари убеждали её, что с таким лицом лучше, чем вообще без лица, что многое ещё заживёт и само собой исправится. Но Офь ничего не хотела слышать. Она пришла в бешенство и велела сию же минуту доставить её к главе казначейства.
   День ещё не закончился, и Октавию можно было найти в рабочем крыле Императорского замка. Стража долго не пропускала внутрь подозрительную женщину с вуалью на лице. Тогда Офь сняла вуаль, и стражники содрогнулись. Предусмотрительная разведчица захватила с собой главного оспурского лекаря, который растолковал честным стражникам об операции и использовал всё своё влияние, чтобы Офь пропустили.
   Глава казначейства действительно была ещё в замке, вот только не в рабочем крыле, а в темнице. Дворецкий проводил Офь только до входа в мрачное подземелье, а идти туда забоялся, сказав, что дальше её проведут тюремщики.
   В пыточной опять горел огонь, опять на стенах дёргались кривые тени, по коридорам блуждало эхо страданий. Октавия, как ни странно, была здесь. Рядом стоял Айнед и мучил какого-то несчастного докрасна раскалённой железякой, сладко покуривая новую дорогую трубку. Тут же, словно сваленные в кучу, стояли и дрожали от страха какие-то люди, лица которых напоминали недавних руководителей государства: лорда Таэрта, Донарда, Милиза и прочих.
   - А-а! А вот и моя дорогая Офь Гнериен! - воскликнула Октавия и заключила пришедшую женщину в объятия. - Не подумай ничего дурного, мой дорогой Айнед, она мне только подруга. Смотри, не вырони мой подарок, - с нежной улыбкой сказала она.
   Старательный начальник тюрьмы, посильнее зажав трубку зубами, прижёг страдальца, будто в порыве ревности. Октавия была улыбчивой, даже игривой, как будто находилась не в смрадном подземелье, а на весёлом банкете.
   - Что привело тебя сюда, дорогая? - под аккомпанемент криков узника спросила она.
   - Я искала тебя, - пытаясь перекричать несчастного, ответила Офь.
   - Меня? - изобразила удивление глава казначейства. - Кстати, можешь меня поздравить с новой должностью. Отныне я ещё и глава Совета! А вот тут, кстати, присутствует и прежний его глава. Ух, негодяй! Не надо было плести заговор против нашего любимого императора. Так зачем я была нужна тебе, дорогая?
   - Ты была права. Хитрость людская обманула Создателя, - подавленно проговорила Офь, открыв от вуали своё лицо.
   - Ох, дорогая моя, что они сделали? Где твоя красота? Как эти оспурцы посмели? - с жалостью произнесла Октавия. - Этому нужно положить конец. Правда, Айнед?
   - Да, моя госпожа! - откликнулся надзиратель, прислоняя железку к губам мученика. - Приварю-ка немного, чтобы кричал потише.
   - Я и в остальном была права, - продолжила Октавия. - Видишь?
   - Да, вижу. Случилась великая война, а тюрьма переполнена...
   - Одни рабы устанут бичевать других. Скажи, мой дорогой, ты устал?
   - О-о! Ещё как устал! - с иронией ответил Айнед и от души ударил измученного человека.
   - Но скоро случится ещё более страшная война. Я могу полагаться на тебя, моя дорогая? - пристально посмотрев Офи в глаза, спросила Октавия.
   - Да. Я сделаю всё, что ты скажешь, - ответила та.
   - Славно. Ты просто чудо. Жалко только, что генерал Ксаракс сейчас занят.
   - А он тоже...?
   - Да, дорогая. Его страсть и слабость - огонь. Он не раскрывал свой потенциал, как и Айнед, как и ты, и как ещё многие. Мы должны всё исправить, понимаешь? Работы предстоит много.
   - Да, я верю тебе. А что все эти люди здесь делают?
   - Эти люди не достойны даже упоминания их имён. Они враги Империи. Эй, вы, - обратилась она к ним, - будете работать с нами, или хотите присоединиться к вашему другу?
   Айнед ухмыльнулся:
   - Он уже хочет, чтобы его кто-нибудь заменил, только у него губы срослись, а то бы он сам об этом сказал.
   Но бывшие министры молча жались друг к другу.
   - Вы же понимаете, что вы в моей власти? Полностью! Я могу сделать с вами всё, что захочу, и Айнед будет только рад, - настойчиво произнесла Октавия. - Будьте же мужчинами, спасите ваши жизни!
   - Я согласен, - боязливо прошлёпал губами один, за ним повторили все остальные.
   Октавия осталась довольна.
   *********************
   Уходящий день Константин провожал за бокалом изысканного красного вина "Кровь ангела" в компании своих друзей: Дорлиха и Эровинга. Они расположились в уютном читальном зале, усевшись в мягких креслах возле камина.
   - Атан, - обратился император к Дорлиху, - почему ты сидишь всё ещё с первым бокалом?
   - Лекари запретили мне пивать.
   - А, вижу, они здорово тебя подлатали! Теперь ты не считаешь их трупорезами?
   - И не знаю, что сказать. И ты разрешил им учиться на мёртвых? Может, от этого и есть польза, но как бы это не кончилось плохо. Ну, всё-таки умершие..., понимаешь, должны быть похоронены...
   - Не переживай! Я раньше тоже так думал, но там всё под контролем храмовников. Наши-то врачеватели только и знают, что травками лечить, не вдаваясь в подробности строения человека. А эти просто молодцы! Ты ж сам видишь, что они тебе жизнь спасли. И Гнериен лицо поправили. Правда, я ещё не видел, что там получилось, но слышал, что всё в порядке. Надо будет распорядиться, чтобы при дворе было как можно больше лекарей из Оспурсии.
   - Как знаешь, - махнул рукой Дорлих. - Кстати, ты зачем мне такую шашку вручил? Ты видел, как на меня остальные посмотрели? Я думал, они меня точно добьют.
   Константин до этого выпил несколько бокалов вина, которые уже давали о себе знать, поэтому мысли у него превращались в бесконтрольные слова.
   - Атан, друг мой, я должен был ещё раз перед тобой извиниться за то, что наорал на тебя в твоём доме.
   - Ладно, Константин, это в прошлом, - смутился Дорлих.
   - Не-ет! Прости! Ты уж пойми меня правильно. Тяжело сочетать и дружбу, и службу. Так что считай это моим дружеским подарком.
   - О, а насчёт службы! - оживился Эровинг. - Что там с Офью Гнериен, она вернётся на службу в разведку?
   - Не-ет! - поморщившись, ответил монарх. - Ей теперь больше подойдёт служба при дворе, пусть возглавляет стражу замка. Её опыт может быть весьма полезным на этом поприще.
   - А это правильно, - заключил генерал Небесной армии.
   - Что там с заговором в Совете? Кто теперь его возглавит? - спросил Дорлих.
   - А с заговором покончено. Совет теперь возглавит Октавия Белед, - разъяснил император.
   - А не слишком ли быстрый для неё подъём? - усомнился Эровинг.
   - Может быть, Эдрих, ты и прав, - взвешивая его слова, ответил Константин. - Но она отлично знает, что делать. И хватка у неё есть. Совету не хватало таких молодых энергичных людей.
   - А что с остальными членами Совета? - осторожно спросил Дорлих.
   - Лорд Донард хотел нагреть лапу на строительстве дорог в Пэлию. Совсем совесть потерял! Его ведомство каждый год потребляло всё больше и больше средств, а дороги-то при этом лучше не становились. Зато я знаю, какую виллу он себе построил! Однако теперь она ему не понадобится. А этот старый пень Таэрт! Ему суждено на собственной шкуре узнать, как я наказываю изменников!
   - Кончайте вы уже про политику, и так полдня она с языка не слезает, - воскликнул Эровинг. - Ты мне, Константин, лучше вот про что скажи: почему начальником Генерального штаба ты сделал не меня?
   - Энрель вездесущий! Эдрих! Да зачем тебе это надо? В замке всё время торчать, кресло протирать? На кого ты грифонов оставишь? А твоё мнение я и так ставлю превыше многих.
   - Да мне просто любопытно было.
   - Эх, тяжело сочетать дружбу со службой! Дружище, от тебя больше пользы, если ты мне сильную Небесную армию сколотишь. А уж грызню и все проволочки в Генеральном штабе оставь мне и этому козлу отпущения Ингуту.
   Было уже поздно, но Сандро не спалось - он боялся ночных кошмаров. Чтобы скоротать ночь, он улизнул из тёмной, наполненной странным шорохом и вознёй спальни. Бродить по замку, шпионя за его обитателями, стало одним из любимых его занятий. К тому же в замке было полно стражи, прячась от которой он всё же чувствовал себя в большей безопасности, чем в своей спальне. Знакомые голоса и свет привели его в читальный зал. Присев под громадным книжным стеллажом, он принялся внимательно слушать. С горечью и сожалением говорил его отец.
   - Вот что я вам скажу, друзья. Нет мечты - плохо. Есть мечта - хорошо, но трудно всё время стремиться к ней. Потерял мечту - потерял половину жизни. Вот я свою мечту и потерял.
   Генералы с пониманием относились к его словам. Они разделяли чувства своего друга. Сандро долго потом вдумывался в их смысл. Но к чему они относились и о какой именно мечте шла речь, он понять никак не мог.
   ************************
   Утро принесло новую работу соколиной службе. Специально обученные хищные птицы отгоняли от Императорского замка голубей и ворон, помогая слугам-высотникам поддерживать внешний вид здания с его великолепными статуями в идеальном состоянии. Этими статуями уже в который раз - но всё равно восторгаясь, как впервые - любовался смуглолицый человек, тот самый великий скульптор из Оспурсии Орам Гапод. Вместе со слугами и сокольниками он вышел на плоскую крышу замка, откуда был виден весь город и его окрестности. Громадная каменная твердыня заслоняла собой просыпающееся солнце, бросая на город длинную тень. Скульптор посмотрел через бойницу вниз, огромная высота лишь вызвала у него улыбку умиления. Во взгляде затаилась приятная тайна: ему приходилось взирать вниз с ещё большей высоты, даже немыслимой для большинства жителей империи.
   - Утро, господин Гапод! - приветствовал император засмотревшегося скульптора.
   - Утро, ваше величество, - немного растерянно поклонился тот в ответ.
   - Люблю встать пораньше, знаете ли, чтобы успеть как можно больше. Вы, наверное, догадываетесь, зачем я вас пригласил?
   - Да, ваше величество. Примите мои соболезнования.
   Гапод, как и все выходцы из его родной провинции, говорил с характерным акцентом.
   - Благодарю. Я выбрал для нашей встречи это место и это время, потому что мой сын очень любил их. Он вставал очень рано, это я его приучил. Господин Гапод, ваш памятник для графа и графини Канс Ларэ показал ваше выдающееся мастерство. Я хочу, чтобы вы создали памятник Айлеху, достойный императорского, чтобы он был величественен.
   - И чтобы нёс в себе черты того, что любил сам Айлех? - добавил проницательный скульптор.
   - Да, - подхватил Константин, удивляясь догадливости этого человека. "Вот это профессионализм!" - подумал он.
   ********************
   Личные покои Аделаиды были отделаны в строгом стиле, мебель обшита шёлком с золотом. Императрица также встала с утра пораньше и явно что-то замышляла, шёпотом говорила со служанкам о приготовлении к ритуалу. На середину большой комнаты служанки приволокли серебряную купель. Императрица разложила золотой крест, вино, ендову и книгу с молитвами. Оборачиваясь назад, проверяя, не было ли слежки, вошла нянечка Сандро, приведя с собой позёвывавшего маленького принца.
   - Мы пришли, ваше величество. У вас всё готово? - спросила она.
   - А, это ты, Кайла! Да, мы готовы, только нужно переодеть Сандро обратно в ночную рубашку.
   - Мамочка, а зачем всё это? - спросонок спросил мальчик.
   - Сынок, это нужно, чтобы тебя больше не преследовали кошмары, - успокаивающим голосом поясняла Аделаида, переодевая сына. - Это защитит тебя, возложит на тебя защиту Создателя. Айлеха я не благословила, и мы потеряли его. С тобой я такого не допущу.
   - А это не больно? - недоверчиво спросил Сандро, осматривая приготовленную утварь.
   - Нет, Сандро, обещаю, это нисколечко не больно. Только никому никогда не говори, обещаешь? - Заправив под ночную рубашку его крестик, Аделаида заглянула ему прямо в глаза.
   - Обещаю, мам.
   Дверь заперли. Аделаида начала ритуал. Произнося молитву, она налила в купель воды, потом налила в ендову тёмного красного вина и поднесла её сыну. Сандро поморщился от сильного терпкого запаха, но, доверяя маме, сделал несколько глотков.
   - Создатель наш, светлый Энрель. Молю тебя, пролей свой благодатный свет на моего сына, защити его от бед, несправедливости и скверны. Всё ничто перед тобой, - проговаривала императрица.
   Все служанки повторили за ней последние слова. Затем она сняла с принца крестик и положила его в купель.
   - Да очистится эта вода твоим светом, Создатель, да впитает она частицу твоей силы и придаст сил сему ребёнку.
   Потом, не переставая читать молитву, она четыре раза облила Сандро водой из купели. Нянечка зашептала другой служанке:
   - О, Энрель небесный! Впопыхах забыла водой запастись. Скоро приду.
   Она на цыпочках вышла из покоев, дверь за ней прикрыли, но не заперли. Ритуал продолжался. Вина оставалось ещё достаточно, а вот вода подходила к концу, отчего Аделаида лила её всё меньше.
   Немного погодя в комнату ворвался отряд храмовников в доспехах с энрельскими крестами, у которых от Лика Солнца отходили четыре меча. Сандро и проводившие ритуал женщины перепугались. Храмовники опрокинули купель, с презрением разметали в стороны всю остальную утварь, разбили бутыль с вином. Из покоев они никого не выпустили. Всех, кроме императрицы с Сандро, схватили и поставили на колени.
   - Что вы себе позволяете? Я требую немедленно отсюда убраться! Я просто умывала принца! Уходите вон! - грозно потребовала Аделаида.
   Но храмовники её уже не слушались. В дверях появился главный судья инквизиции Рассвал, и императрица сразу же замолчала, предчувствуя самое недоброе.
   - Мама! - испуганно крикнул Сандро.
   В тот же день состоялся суд инквизиции. В Фирийской империи это всегда публичное мероприятие, поэтому на нём собралось множество людей и почти вся верхушка страны. Судья Рассвал - мерзкий сухой длинноносый тип - фанатично преданный церкви, не щадил ещё ни одного подсудимого. Он с наслаждением зачитывал обстоятельства нового дела и, судя по его довольной физиономии, не собирался делать исключения даже императрице. Аделаида сидела в кандалах, ожидая сурового наказания. Константин смотрел на неё с укоризной, и в его взгляде она не находила поддержки. Рядом с ним, вытирая слёзы, сидела подавленная Изабель.
   - Стоп, - отрезал Рассвал. - Почему в зале суда нет принца?
   - Зачем сюда вплетать ещё и Сандро? Он же совсем мал! - возразил император.
   Встал преподобный отец и обратился к монарху:
   - Не спорь, сын мой. Судья знает, что делать подобает. Доверься ему!
   Константин замолчал, не находя в себе сил спорить с Зайладаром.
   - Принц Сандро тоже должен присутствовать на суде. Пусть лучше он узнает страшную правду про свою мать-отступницу, чем его будут потом ублажать сладким враньём, - процедил Рассвал, делая отсылающие взмахи рукой своим помощникам.
   Привели Сандро и посадили на задний ряд, согнав какого-то ростовщика. Утолив своё желание, Рассвал продолжил.
   - Итак, впервые в истории Империи подсудимой инквизиции становится сама императрица. Она творила неслыханное кощунство по отношению к нашей светлой церкви, называя свои обряды именем Создателя. Подсудимая, вы согласны с обвинением? Вы признаёте себя отступницей? Признаёте, что осквернили самого Энреля?
   - Да, ваша честь.
   Спорить с крысой Рассвалом было бесполезно - слишком далеко он совал везде свой нос, докапывался до чего угодно и попутно навешивал ещё сколь угодно обвинений. По залу суда поползли шёпоты и возгласы.
   - Потише, господа! - чинно попросил Рассвал, постучав молотом. - Итак, ваше величество император, нянечка вашего сына принца Сандро действовала во благо церкви, поэтому вы обязаны ни в коем случае не мстить ей или выставлять из замка по этой причине. Подсудимая, вы преступили устои нашей великой веры, предав Энреля. За это вы подвергнитесь самому крайнему наказанию - смерти через сожжение. Костёр инквизиции - очищение чудом по воле Создателя, уж коль будет ему угодно.
   Сердце Аделаиды болезненно ёкнуло в груди. Зал заштормил, и непонятно было: то ли он согласен с судьёй, то ли нет. Но Рассвал не брался за молоток и не просил тишины, довольствуясь ещё одним по справедливости закрытым делом. Зайладар опечаленно опустил глаза в пол. Константин разочарованно взглянул на него и, поняв, что дальше случится неизбежное, посмотрел на свою супругу. Лицо его покраснело от накативших чувств, сердце неслось галопом. Аделаида смотрела на него и, не сдерживая слёз, мысленно прощалась со своей семьёй.
   - Не-е-ет! Мама! Я не дам! - выбегая вперёд, запротестовал напуганный Сандро.
   - О, принц Сандро, вы сами всё слышали. Я всё сказал и иного решения принять, увы, не могу, - произнёс Рассвал.
   Мальчик проскользнул мимо охранников, приставленных к его матери, и встал за неё грудью. Коренастые мужчины не стали трогать озлобленного ребёнка.
   - Послушайте! - крикнул Сандро. - Ведь моя мама ничего плохого не делала. Мам, скажи ты им, что просто умывала меня!
   - Нет, сынок. Прости, но они правы, - сдавалась Аделаида.
   На её заслезившемся лице выступила слабенькая улыбка от изумления, что её маленький Сандро отважился её защищать.
   - Подсудимая, расскажите нам подробнее о вашем ритуале? - заинтересовался Рассвал, направив свой нос на императрицу и ехидно прищурив глаза.
   - Это обычное благословление, моя ба...
   - Даже если это и ритуал, что в нём такого особенного, за что маму нужно сжигать? - не сдавался Сандро. Охранники расступились, и он напролом взобрался на трибуну, потеснив судью. - Преподобный отец мне сам говорил, что человек может усиливать свет Создателя в своей душе. Для этого ему и нужны те вещи, которые ему в этом помогают.
   - Дитя моё, я же объяснял тебе, что и это ошибочно! - воскликнул преподобный отец.
   - Ваша светлость, позвольте! - попросил Рассвал. - Подсудимая, что вы хотели сказать? Про вашу ба-а-а...?
   Глаза инквизитора загорелись жаждой разузнать правду, ведущую по его звериному чутью к родственникам Аделаиды, которых в таком случае он также охотно намеревался сжечь.
   Сандро уже совсем осмелел и, размахивая кулаками, загородил собой судью:
   - Да никто из нас никогда и не видел Энреля. Никто даже не знает, что он хочет. Если бы каждый верил в то, во что хочет верить - это было бы лучше, чем когда кто-то заставляет других верить в своё!
   Все присутствовавшие остолбенели. Такой дерзости они наслышались только от еретиков, родственники которых истреблялись храмовниками от самых далёких колен. Изабель схватилась за сердце. Сандро и сам понял, что наговорил что-то недопустимое. В зале повисло гробовое безмолвие.
   - Пожалуйста, утихомирьте ребёнка, - в полной тишине прорычал Рассвал, боясь даже прикоснуться к Сандро.
   Стражники, словно выходя из оцепенения, потянулись к маленькому принцу, чтобы дать возможность судье спокойно закончить дело. Остальные тоже начали возвращаться к жизни. Но мраморный цвет их лиц, возникший даже у смуглых, ещё долго отражал глубокий страх. Старания Сандро оказались напрасными. Жизнь его мамы повисла на волоске. И тут, вдохновившись словами своего сына, за супругу вступился сам Константин. Он не хотел спокойно наблюдать, как у него на глазах роют могилу его жене. К тому же он догадался, о чём она чуть было не проболталась и чем бы всё это кончилось для всех её родственников.
   - Я император. Самодержец великой Священной Фирийской империи. Я требую снисхождения для этой женщины.
   - Папа! Она твоя жена и моя мама! - недоумевал Сандро.
   - Помолчи, Сандро! Я знаю, что говорю. Ваше преподобие, я готов отречься от этой женщины, от всего, что меня с ней связывало, но вы замените наказание для неё на менее суровое, - он говорил очень уверенно.
   - Ваше величество, давайте соблюдать правила. Вам ведь известны, какие меры следуют после применения колдовства? - прошипел инквизитор, походивший сейчас на гигантского паука, не желавшего отпускать свою жертву.
   - Ваше преподобие! Однажды вы сказали мне, что у каждого может быть своя любовь к Энрелю, - не отступал Константин, ожидая от бессловесного Зайладара спасительного слова.
   Аделаида, замерев, со страхом наблюдала, как решается её судьба.
   - Ваше величество! - рычал Рассвал.
   - Ваше преподобие! - ещё увереннее обратился император к преподобному отцу.
   Его голос звучал твёрдо, а глаза умоляли Зайладара.
   - Ваше величество! Ваше величество! - всё громче шипел инквизитор.
   - Ваше преподобие!
   - Ваше величество!
   Зайладар не выражал особой заинтересованности в сохранении жизни отступнице. Но он колебался. Он по сути стоявший наравне, а то и выше самого императора, не знал, что сказать. И ведь что бы он ни сказал, он бы всё равно остался прав, никто бы не смел его осудить. Но что-то мешало ему поставить точку в судьбе императрицы. Что-то неуловимое смещало чашу его весов в иную сторону. Капелька пота сбежала с его лба. Он сам не знал, что за сила воздействует на него. А причиной был Сандро. Мальчик буравил его взглядом, мысленно умоляя о пощаде своей мамы.
   Зайладар встал.
   - Казнь..., - отрезал он, и даже мухи в зале перестали жужжать, - отменяется.
   Весь зал суда, казалось, даже стены, выдохнули столько напряжения и переживания, сколько хватило бы на сотню других судов. Все уже давно приняли сторону императора и сжалились над маленьким принцем. Недоволен был лишь главный инквизитор.
   - Однако, - продолжил Зайладар, - я отправляю Аделаиду в ссылку на её родину в Гэдрэш, в столицу сей провинции Айя-Шумдад. Там в монастыре женском она будет лишена всех титулов её и привилегий и будет до конца дней своих замаливать грехи свои. Ссылку, повелеваю, начать с сего дня, без возможности попрощаться с родными и общения с ними в дальнейшем.
   Карета с Аделаидой отъезжала от замка, когда было уже темно. Шёл сильный дождь. Когда бывшая императрица оглянулась на замок, то увидела его расплывчатым и смытым. Но в час расставания он казался ей уютным и тёплым, как никогда.
   Из окна Сандро видел, как карета отправлялась в путь, увозя его маму в далёкий Гэдрэш. Мокрыми от слёз глазами маленький принц проводил карету, пока она не скрылась за стеной дождя. На душе Сандро стало вдруг нестерпимо одиноко и тоскливо, как серый дождь за холодным стеклом. На сердце навалилась глыба. Ему захотелось разделить свою душевную боль с отцом.
   Константин закрылся в своём кабинете. Он был настолько мрачным, что слуги боялись даже подойти к нему. Сандро же этого попросту не знал, и без малейшего страха вошёл в отцовский кабинет. Убитый горем отец сидел за столом с бутылкой вина. Утопив взгляд в терпком напитке гранатового цвета, император решал, что выплатит нянечке Кайле достаточную сумму, чтобы та добровольно навсегда покинула замок. Приближения сына он не заметил.
   - Пап, - осторожно позвал Сандро.
   - Сандро, - сухо отозвался отец. Едва ли маленький принц смог различить радость в его голосе. - Садись. Тоже не спится? Я очень сожалею, что всё так вышло. Извини меня.
   - Папа, спасибо, что уговорил преподобного отца сохранить маме жизнь. Если бы не ты, я не знаю, что бы с ней было.
   - Его преподобие сделало бы иначе, если бы не ты, сынок.
   И они очень крепко обнялись. Через отцовское плечо Сандро увидел новую карту разросшейся империи. Мастера обновили её, теперь в империи была новая провинция - злополучная Пэлия.
   - Пап, а ведь Гэдрэш отсюда очень далеко?
   - Да. Дальше, чем Атллитосса, - ответил Константин и оглянулся на карту.
   Карта сияла новизной и великим множеством подробных дополнений.
   - Значит, мама будет там. Страшное название у этого Гэдрэша. А откуда он взялся?
   - Ну, сынок, это длинная история. Шесть тысяч лет назад в Гнайларе было первое человеческое государство - Великая Казэ. Она простиралась далеко-далеко на восток. Это была очень сильная страна. Со временем её жители начали осваивать незаселённые людьми земли меж Золотым морем и Коркарскими горами. Там на реке Каверзэ и был основан город Айя-Шумдад с крепостями-спутниками, который потом стал центром нового удела, названным Гэдрэш. Потом Великая Казэ была захвачена воинственными племенами коркаров, и Гэдрэш тоже попал под их гнёт...
   Сандро не отрывался от карты. Его богатое воображение рисовало неведомые места.

Глава III

Перелом

   Огромная, во всю стену, карта Ацвега поражала воображение. Прошло восемь лет со дня битвы под Атллитоссой, и за это время Фирийская империя значительно расширила свои владения. Дорлих говорил об успехах.
   - В 1161 В. И. наша Армада начала карательную войну против Керплана. Мы обрушили на врага колоссальные силы: триста шестьдесят тысяч пехотинцев, пять тысяч кавалеристов, сто восемьдесят орудий и, наконец, тысяча двести грифонов! Никакие ответные действия эльфов не могли спасти их. По условиям соглашения Керплан выставил своих друидов против колдунов и гиад в Пэлии, обеспечив надёжную антимагическую защиту нашим войскам. И эльфы обязаны выплачивать Империи контрибуцию в течение следующих ста лет. Взамен мы оставили им большую часть их территории. Так одним ударом мы наказали предателей-эльфов и покончили с волшебниками на севере. Получив стабильность в Загерене, в 1162-1165 В. И. император Константин I совершил походы в Мламак и создал там новую провинцию Дэнстр со столицей Еландрией, ставшую самой отдалённой частью Империи. В 1165 году была завоёвана и Лостровения со столицей Зрандон. После успешных кампаний император вернулся в Загерен и два года назад, летом 1166 года, окончательно разгромил гоблинов и присоединил к Империи весь Гнайлар. Как и орки, подчинённые гоблины отлично пригодились на тяжёлых работах.
   - Господин Дорлих, а кто такие гоблины? - спросил кто-то с заднего ряда.
   Дорлих нахмурился. Он всей душой презирал гоблинов и был уверен, что этих изворотливых тварей нельзя недооценивать. "Врага нужно знать как своего друга" - всегда утверждал он, и перед своими учениками он выкладывался полностью, насыщая их знаниями. За эти годы он сильно изменился: чуть посветлели от седины виски, лицо было тщательно выбрито, над верхней губой появились узенькие усы. Его взгляд стал ещё более колючим и взыскательным. Он больше не носил генеральской формы, а держал её вместе с пудом орденов и медалей в шкафу. В нескромности он видел грех. И хотя его регалии были легче доспехов, они напрягали осанку сильнее, заставляя своего хозяина чувствовать себя молодым ветераном, искорёженным войной.
   - Гоблины - это выродившийся народ, который подвергся страшному влиянию демонов. Они впитали скверну, но по воле Создателя выжили. Из-за этого они стали уродливы телом и душой. Гоблины весьма сообразительны и способны к логическому мышлению, но, как и орки, они очень кровожадны. С незапамятных времён они жили в степях Гнайлара и нападали на людей.
   - Господин Дорлих, для чего одни страны завоёвывают другие? Зачем Фирии нужна Оспурсия, Гэдрэш, Угушл? - спросил другой паренёк.
   - Что означает В. И. после дат? - ответил он вопросом на вопрос.
   - Веха империй, господин генерал.
   - Точно! Законы истории придумали задолго до нашей Империи. Не мы сделали Ацвег таким, но мы унаследовали его таким от тех, кто жил и воевал в нём до нас. Чтобы в будущем между народами не случались тотальные войны, Занельсев и начал объединять народы в одно крепкое государство с единым языком, единой культурой и единой верой.
   - Военный, который попробовал вкус победы в войне, наверное, со скукой смотрит на мирную жизнь? - выкрикнул светловолосый юноша.
   - А ты сам, Туринг, был на войне? - Ответа не последовало. - Так вот, пусть лучше эти войны остаются в воспоминаниях в мирной жизни, - укоризненно ответил генерал.
   - Господин Дорлих! - поднял руку Сандро.
   Он, естественно, подрос: стал очень стройным симпатичным юношей. У него были угольно-чёрные волнистые волосы, отпущенные, как было принято для молодых людей, до плеч. Небесно-голубые глаза горели ненасытным любопытством.
   - Да, мой принц?
   - Я слышал, что нападение на Керплан и соглашение с друидами были вашей идеей. Почему вы об этом не сказали? - встав со своего места, легкомысленно спросил юный принц.
   - Что я вам могу сказать, - Дорлих почувствовал на себе заискивающие взгляды его учеников, ждавших от него смущения, чего он себе позволить не мог. - Потому что если человек начинает хвалить сам себя, то это не красиво и обнаруживает в нём только худшие качества. Похвала - это не самоцель. Главное - безупречно делать то, что от тебя требуется. Если человек всё делает для похвалы, то вся его работа становится лишённой коренного смысла, пустой. Не присаживайтесь, мой принц, я задам вам вопрос, чтобы вы и все остальные наглядно поняли, что я хотел сказать. Я слышал про вас, мой принц, что вы хорошо рисуете. А также мне известно, что вы знаете историю Ацвега лучше всех остальных учеников. А вы рассказываете им об этом?
   Принц смутился. Слова генерала звучали очень дерзко. Он больше всего боялся, что кто-нибудь из учеников узнает о его увлечениях. Ведь это удел слабого и утончённого, а уж никак не ветреного парня, претендующего на лидерство среди своих сверстников. Теперь Дорлих направил на него взгляды всех присутствовавших, и Сандро не нашёл, как выкрутиться.
   - Вы поняли, мой принц?
   - Да, господин генерал.
   - Хорошо, можете присесть.
   Из высокого шкафа с циферблатом, разделённым на двадцать четыре секции, раздался характерный гулкий бой. Это времясчёт - новое изобретение оспурских мастеров. Жирная металлическая рамка медленно ползла по кругу, выделяя по очереди секции. Каждый час механизм боем обозначал текущее время.
   - Что ж, на времясчёте три часа дня. Попрошу всех проследовать на Арену для практических занятий, - объявил Дорлих.
   Обучаться в Высшей Военной Школе при Императорском замке могли только юноши из семей графов, герцогов, самых крупных аристократов и знатных родов. А сын императора был просто обязан пройти в ней обучение. Все ученики носили одинаковые строгие мундиры младших офицеров имперской Армады. Теоретические занятия проходили в одной из башен рабочего крыла Императорского замка. Чтобы попасть на ипподром, неунывающие молодые люди с гомоном и смехом спустились в конюшню, где их ждали породистые скакуны.
   - Слава Энрелю! Занятия на свежем воздухе. Я чуть не заснул на этой истории, - верещал по дороге один юноша.
   - И я тоже. А вот кое-кто у нас от истории без ума. Правда ведь, Сандро? А я и не знал, что ты рисуешь. Принёс бы нам свои рисунки, похвалился бы! - подтрунивал светловолосый парень.
   - Отстань, Туринг! - отмахнулся Сандро, стараясь делать вид, что его эти насмешки ничуть не трогают.
   Хотя на самом деле, он сейчас сгорал от стыда. Кровь приливала к лицу. Как же ему было жаль, что он не мог проникнуть Турингу в мысли и рассказать про него такое, от чего тому стало бы жуть как стыдно.
   - А что это мы как покраснели? - не прекращал Туринг.
   Но Сандро был не из простаков, он был сыном императора. Но не это рождало в нём уверенность, всё-таки это было само собой разумеющееся и никаких личных качеств не требовало. В такие моменты он вспоминал своего старшего брата и хотел быть таким же уверенным и горячим:
   - Я многое умею - не тебе со мной тягаться!
   - В чём, например? - выпятив грудь, принял вызов нагловатый блондин.
   - Поторопитесь! Учение не любит отстающих! - сказал проходивший мимо Дорлих.
   На голове у него была шляпа с неширокими полями. Он вздыбил своего вороного коня и пустился на полной скорости в сторону Арены.
   - Туринг, кто быстрей до Арены? - предложил Сандро.
   - Идёт! Стартуем на счёт три, - процедил тот, желая доказать, что не уступает принцу.
   Они вскочили на своих коней раньше остальных и приготовились к состязанию. У Туринга был молодой гнедой конь, а у Сандро чисто-белый с роскошной гривой, принадлежавший к редкой дорогой породе. Друг Туринга принялся отсчитывать до старта: "Ра-аз".
   Сандро почувствовал, как по всему телу пробежало тепло, руки под кожаными перчатками взмокли.
   - Два-а.
   Оба юноши нервно сжали поводья.
   - Два с половиной! - выпалил парень.
   И Сандро, ожидавший услышать "три", дёрнулся вперёд. За спиной он услышал дикий нахальный хохот.
   - Что, Сандро, нервничаешь? Не сдержался? - сладко поиздевался Туринг.
   - Давай ещё раз, - невозмутимо сказал принц.
   Считать взялся другой молодой человек.
   - Запомни, Сандро, что главное не конь, а наездник! - с дерзостью произнёс Туринг.
   Услышав заветное "три", они рванули сломя голову. Стражники едва успели открыть перед ними ворота, и двое юношей стрелами вылетели на людную улицу. Конь Туринга оторвался на старте, но, лавируя между толпами, стал уступать коню принца. В конце улица пересекалась с другой, и соревнующиеся парни выскочили на перекрёсток, вызвав там переполох и сумятицу. С обеих сторон последовали узкие улочки, в одну из которых на полном скаку вильнул Туринг. Сандро это напугало, он подумал, что хитрый соперник знает какой-то короткий путь к Арене. Впереди улица начала петлять и разветвляться между старыми каменными домами, и юный принц сильно сбавил скорость. Ему перебегали дорогу дети, перегораживали путь телеги, но он не останавливался. Вскоре за домами показалась огромная площадь, и у Сандро появилась возможность разогнаться как следует. Тут он заметил Туринга, выскакивавшего с параллельной улицы на эту же площадь. Он не удрал вперёд, а еле-еле поравнялся с Сандро. Оба соперника не уступали друг другу. Кони неслись ноздря в ноздрю, бок о бок, толкая друг друга. Юношам всё сложнее было маневрировать. Накал страстей был велик. Сандро мысленно подгонял коня, прося прибавить скорость. И тут белый конь начал потихоньку вырываться вперёд, с каждым шагом оставляя противника позади. В конце площадь сужалась и переходила в длинный тракт, ведущий прямо к ипподрому. Перед самой Ареной Сандро оглянулся: Туринг был вне досягаемости. На лице принца засияла торжествующая улыбка.
   Внутренняя часть Арены представляла собой громадное поле овальной формы, по краям которого проходили беговые дорожки. Центр был засеян низенькой пушистой травкой. Сандро встал у входа в манеж и погладил своего прекрасного скакуна. Немного погодя он увидел Туринга с остальными учениками.
   - Ну что, выиграл, да? - не успев отдышаться, начал Туринг. - Конечно, будь у меня такой конь, я бы ещё и не так разогнался. Да что тебе говорить! Что есть у нас, чего нет у тебя?
   - Ты же сам сказал, что конь - это не главное. Забыл? - подловил его принц.
   Он понял, что хвалиться нехорошо, но сейчас это было так приятно.
   Подъехал Дорлих:
   - Спешивайтесь. Прошу проследовать за мной.
   На Арене в это время проходили занятия по верховой езде у младших групп. Пришлось дожидаться, пока по нему пронесётся, эскадрон молодых всадников - будущих рыцарей и гвардейцев. Пока группа Сандро шла следом за Дорлихом, ученики бурно выясняли, кто и что лучше остальных умеет делать в седле. Только сам принц и его недавний соперник помалкивали: один довольно улыбался, другой хмурился из-за проигрыша. В середине поля преподаватель остановился.
   - Господин Дорлих, а сегодня мы будем повторять кавалерийскую атаку? - поинтересовался один юноша.
   - Вынужден вас огорчить, Файлин младший. Теперь занятия по кавалерийской подготовке будут проходить вдвое реже, - отчеканил генерал.
   - А что же мы будем делать вместо них? - расстроился Туринг.
   - Летать на грифонах, - произнёс Дорлих.
   Ученики услышал эти слова и не сразу поверили своим ушам. Глаза у них засветились от восторга.
   - Но тогда нам нужно было приехать в Цитадель грифонов, - отметил Туринг.
   - Нет, Туринг, сегодня грифоны сами прибудут к вам, - ответил генерал и показал на небо.
   В этот момент с голубой выси спикировали двадцать грифонов. На них не было никаких доспехов, и ничто не мешало им творить в воздухе головокружительные трюки. Полёт этих прекрасных животных всегда поднимал настроение людям. Этого дня Сандро и его однокашники ждали всю свою жизнь. Возглавлял грифонов сам генерал Эровинг. Он завёл своих крылатых подопечных на круг почёта и посадил их прямо возле Дорлиха.
   - День, мой принц, - поклонился прилетевший генерал.
   - День, небесный генерал, - улыбался Сандро.
   - Рад встречи, генерал Дорлих. Передаёшь мне своих учеников?
   - Самое время!
   - Значит, молодые люди, в воздух собрались? - ощупывая взглядом группу, обратился к ним Эровинг.
   - Давно мечтаем, - сказал Сандро.
   Тут сбежались младшие группы и с детским любопытством уставились на крылатых красавцев. Стать погонщиком грифонов мечтал каждый фирийский мальчишка.
   - Тогда не будем тянуть грифона за хвост! - произнёс Эровинг. - Подходите медленно. Запомните: никаких резких движений. Грифоны - хищники и могут легко убить человека. Они, слава Энрелю, умнее собак и легко поддаются дрессировке. К вашему счастью, эти грифоны приручены с малолетства. Но не расслабляйтесь, помните, что я вам сказал.
   Юноши с изумлением смотрели на грифонов, а те с не меньшим любопытством смотрели на незнакомых им людей. Младших учеников, естественно, отвели подальше их учителя.
   - Вы первый, мой принц. Не волнуйтесь, я вам помогу, - сказал Эровинг.
   Сандро нервничал. Он впервые в жизни так близко подошёл к этим существам. Что бы там ни говорил Эровинг, он не знал, чего от них ждать. Один более крупный грифон мерил его взглядом своих огромных орлиных глаз и будто хотел что-то сказать, но не мог. Сандро каким-то шестым чувством уловил в животном трепетную радость, смешанную с грустью, словно грифон узнал его после долгой разлуки. Он низко опустил шею, не спуская с принца вопрошающих глаз, и издал жалобный, почти плачущий тихий клич.
   - Что это за грифон? - боясь повернуться к хищнику спиной, спросил он.
   - Это Бростуф, грифон Айлеха. За восемь лет он соскучился, - объяснил Эровинг.
   - Они могут скучать?
   - О да, мой принц. Они чувствуют всё. Как люди.
   - Но ведь я не Айлех.
   - Глаза грифона не обманешь. Для него вы очень похожи. Я думаю, вы с ним поладите. Смелее.
   Покрываясь мурашками, Сандро осторожно подошёл к грифону. И как только принц слегка приподнял ладонь, чтобы ухватиться за седло, грифон резко изогнул шею, подставив голову под его руку. Сандро и все ученики подскочили от неожиданности. Животное очень хотело поскорей прикоснуться к этому человеку, а вовсе не хотело его пугать. Принц почувствовал перья, мягкие, как пух, лёгкие, как воздух, и, в отличие от лошадиной или собачьей шерсти, очень чистые.
   - Бростуф, - тихо произнёс Сандро ласкающемуся грифону.
   - Вы ему понравились. Я уверен, что он понял, что вы не Айлех, но близки ему. Не бойтесь.
   Сандро сел в седло и начал пристёгивать себя ремнями. Эровинг помог ему, давая напутствия:
   - Он очень опытный, так что просто доверьтесь ему. Управлять им в целом не сложнее, чем конём, здесь главное знать, что вы от него хотите. Команды знаете?
   - Конечно! "Цен-рехп!" - вниз, "Хон-фур!"...
   И как только прозвучала вторая команда, Бростуф с феноменальной силой и радостным визгом рванул вверх.
   - "Та!", "Та!" - скомандовал генерал остальным грифонам, чтобы те не улетели.
   Бростуф нёс принца всё выше и выше в просторы неба. Грифон дал волю крыльям и показал своему наезднику высшую скорость. Он будто все восемь лет не видел неба, а теперь с неутолимой жаждой бросился в его манящую даль. Взлетев на невероятную высоту, он притормозил и полетел ровнее. Сандро орал от страха и никак не мог вспомнить, что нужно сказать. От ревущего воздуха слезились глаза, растрепались волосы. Быстро надев шлем, он опустил полумаску и увидел, что гигантская Арена превратилась в маленькую коробочку. От такой высоты у него сердце ушло в пятки, сразу же захотелось снизиться.
   - "Цен-рехп!" - крикнул он, и на полуслове грифон с оглушительным свистом сорвался вниз. - Это было не самой лучшей идеей, - подумал принц.
   Теперь он ужасался тому, как Арена увеличивалась на глазах. Бростуф просто играл с ним, демонстрируя свои возможности, а заодно разминая свои величественные крылья.
   Сандро постарался взять себя в руки. В конце концов Эровинг ведь сказал, что этому грифону можно доверять, а Сандро как раз знал, чего хочет сам. Вот только все команды разом выветрились из головы. Он схватил поводья и что было силы, потянул их. Бростуф молниеносно исполнил команду: расправил крылья и полетел ровно. Вот теперь высота для Сандро стала вполне терпимой. Его одногруппники с удивлением и завистью глядели на него. И в нём проснулась такая гордость за себя, что захотелось сделать круг над ними, чтобы показать себя и увидеть их обалдевшие лица. И он сделал это! Сам не понял как, но сделал! Немного неуклюже, перед самой землёй даже было сложно изображать уверенный вид, однако он был доволен собой, как никогда.
   - Эх, видели бы вы свои рожи! - сказал он себе под нос, когда смотрел на других учеников. - И, по-вашему, заниматься рисованием - это смешно? Ну вот, я не такой, как вы. Разве мне помешало это первым из вас оседлать грифона?
   Эровинг искренне радовался за принца, а принц поприветствовал его и Дорлиха, пролетев в двух метрах над ними.
   - Хорошо! - закричал Эровинг ему в след. - Теперь попробуйте долететь до Цитадели!
   Сандро оглянулся, озарил генерала благодарной улыбкой и захотел сделать то, что он сказал. Он примерно понял, как вести себя на грифоне, именно на этом грифоне. Бростуф и впрямь был очень хорошо выучен и понимал его, как будто они уже давно летали вместе.
   - Ничего сложного, - думал юный принц, - главное справиться с первым страхом. А дальше чуть потянешь влево - летишь влево, вправо - летишь вправо, обе - тормозишь. А как же вверх и вниз? А и Создатель с ними, я же знаю их на словах!
   Бростуф плавно нёс Сандро над городом, и в Цитадель грифонов они не спешили. Особняки и поместья мелькали под ними, словно игрушечные. Люди махали принцу, а он всё норовил пролететь пониже, чтобы лучше показать себя.
   Приблизившись к Собору светлого Энреля, Сандро покружил над ним, надеясь похвалиться преподобному отцу, но тот так и не показался. Тогда молодой человек направился к замку. Нарезая вокруг него круги, он представлял, что отец увидит его и возгордится им. Потом он поравнялся с самим капитолийским куполом, заглянул в гигантские окна аудитории для Съездов, и ещё раз отметил её впечатляющие размеры. Даже Бростуф, который был крупнее лошади, казался рядом с её окнами маленькой птичкой. Насладившись видом города с такой высоты, Сандро теперь уже без страха скомандовал своему грифону "Цен-рехп!" и тот в сей же миг устремился вниз вдоль отвесной стены огромного замка. Принц закричал, но на этот раз от невероятной скорости, от которой щекотало в животе. Перед самой землёй он крикнул "Хон-фур!", и Бростуф с радостным кличем сразу же взметнулся вверх. Набирая высоту, довольный грифон пролетел прямо между громадными крыльями Ангела-хранителя, в тени которого раскинулось родовое кладбище правителей Фирии. Сандро плавно посадил Бростуфа перед грандиозным ансамблем с надписью "Айлех Иссимер, 1140 - 1160".
   Да, Орам Гапод постарался на славу, а император Константин не пожалел для этого целого состояния. Айлеха, бесстрашно рвущегося в кавалерийскую атаку, сопровождало всё, что ему нравилось. Он как бы выезжал из своего мраморного мавзолея, ажурный фасад которого был сделан из целостной глыбы чёрного гранита. За ним следовало целое бронзовое войско. Симметрично с двух сторон с мавзолея как бы срывались грифоны, а по центру на крыше стоял исполинский ангел. И все статуи были в натуральную величину, кроме ангела, поскольку из ныне живущих людей ангелов никто не видел.
   - И это действительно было правдой, - думал Сандро, - Айлех действительно грезил сражениями. Но именно это и привело его сюда.
   Вдруг жалобно пропищал Бростуф.
   - Это твой прежний хозяин - Айлех, - произнёс Сандро.
   Грифон подошёл поближе к памятнику и стал смотреть на него так же, как до этого на ипподроме смотрел на Сандро. Так они вдвоём стояли в грустном молчании. Бростуф не отрывался от холодной каменной руки Айлеха, которая больше никогда его не погладит.
   А на закате Сандро прилетел в Цитадель грифонов. Сначала он долго не мог решить, в какие из многочисленных ворот ему залетать. Благо одни из них поднялись, и его позвал дрессировщик.
   - Долго же вас не было, мой принц, - говорил он, помогая юноше отстегнуться от седла.
   - Залетался. Бростуф восхитителен, - сказал принц, поглаживая своего грифона.
   - Я помогу вам проводить его до вольера? - любезно предложил дрессировщик.
   И они пошли по высокому коридору, устеленному свежей соломой. Дрессировщик объяснил, что солома была необходима, чтобы когти на передних лапах грифонов не тупились о каменный пол. По соседству с остальными находился вольер с табличкой "Бростуф". На первый взгляд, вольер выглядел тесным, однако в нём животное проводило не так уж много времени, в основном только ночью. С помощью подъёмного механизма дрессировщик поднял решётку и грифон сам зашёл в вольер.
   - Доброй ночи, Бростуф. Отдохни хорошенько. Надеюсь, скоро увидимся, - попрощался Сандро.
   Услышав это, грифон подбежал к принцу, поднял своим клювом его ладонь и подставил под неё свою голову. И Сандро, никогда не испытывавший привязанности к животным, вдруг понял, что ласка - главное общение для животных. И ему стало очень приятно, что такое могущественное и умное существо само выбрало его своим другом.
   - Ступайте, мой принц, я сниму с него всю сбрую.
   - Спасибо. До встречи, Бростуф! Только как отсюда выйти? Я здесь в первый раз.
   - Кальдин! - позвал дрессировщик какого-то молодого человека, - проводи нашего принца!
   Внутри Цитадель казалась ещё громаднее, чем снаружи. По пути Сандро встречались грифоноводы с тележками свежего мяса, уборщики и, наконец, кузнецы, следящие за грифоньим снаряжением. Последнее, что удивило Сандро в тот день, так это лифты. Как объяснил ему Кальдин, это дело рук оспурских изобретателей. Они недавно установили их здесь, и работают эти чудо-механизмы от силы течения воды в Дорке. Благодаря лифтам можно было быстро перемещаться по гигантскому сооружению, а также перемещать разные грузы, что раньше приходилось делать только по лестницам.
   Вечером Сандро застал отца в его рабочем кабинете, как обычно, перебирающим какие-то документы и указы, в чём ему помогал его бессменный дворецкий, никак не умирающий ссохшийся старик Эвансэр. Император за это время изменился куда сильнее, чем его верный слуга. Он сильно постарел и поседел. Он отпустил длинную бороду и длинные усы, сливающиеся с остальными волосами. Его кожа пожелтела и с каждым месяцем всё более приобретала землистый оттенок. Движения утратили свою плавность, голова периодически вздрагивала, будто его кололи иголкой. Но его глаза и голос оставались всё такими же твёрдыми и подчёркивали его незыблемую волю.
   - Вечер, отец! - поприветствовал его юноша.
   - А, Сандро! Мальчик мой! Проходи, садись. Вы сегодня уже должны были летать на грифонах. Ну, расскажи, как впечатления? Абрахам, чаю нам с сыном!
   - Отец, его зовут Эвансэр.
   - Кого? Ах, да. Прости, Эвансэр, неси чай. Сандро, рассказывай!
   - Сначала было страшно. А потом Бростуф сам выровнялся, и я уже сообразил, что к чему.
   - Ты летал на Бростуфе? - встрепенулся император. Отцовскому сердцу стало тесно в груди, душе стало больно. - Да, хороший грифон. Эровинг посоветовал?
   - Да, а откуда ты знаешь?
   - Догадался, - задумчиво ответил Константин и погрузился в воспоминания.
   Уголки его бледных губ поползли вниз.
   - Отец, как ты себя чувствуешь? - боясь своих слов, спросил Сандро.
   - А? Врачеватели стараются, из кожи вон лезут, чтобы у меня ни тут, ни там не болело. Амелсвельские травники всё спорят с Мнаджаранскими лекарями. А по мне, только Создателю одному и известно, что со мной не так, - проворчал император.
   - Рад, что с тобой всё в порядке, - изображая спокойствие, сказал Сандро.
   На самом же деле всё его нутро бунтовало против собственных слов. Приближающаяся отцовская старость давно уже казалась ему нездоровой. Отец тем временем улыбнулся, подумав о своём сварливом нытье.
   - Отец, расскажи мне, про грифонов. Сколько они живут?
   Константин неожиданно потерял интерес к разговору.
   - Вот завтра с тобой пойдём в Цитадель грифонов, там всё и спросишь. Давай пить чай.
   Выпитый крепкий чай не давал Сандро заснуть. Нахлынувшую бессонницу он занял чтением и с собой в кровать захватил толстую книгу по истории Ацвега. На обложке под названием стояла дата написания - 1010 год В. И., то есть она была ровесницей Фирийской империи. Принц не один раз перечитывал её от корки до корки, но ему всегда было приятно прикоснуться к такой старине ещё раз. Стечение событий в былых веках околдовывало и пленяло его разум. Громада прошлого представлялась ему вечной, незыблемой. Он испытывал трепет, снова и снова путешествуя по глубинам и просторам истории.
   "Коркарская держава распространилась на территории от устья Дорка до самого восточного края континента. А северо-западнее, на берегах нижнего Дорка, озера Цемак и реки Фоны раскинулся Великий Дустарэк. Столицей его был город-крепость Волк. Эта огромная страна была современницей Великой Казэ, но пережила её ненадолго: она распалась под ударами диких северных племён пэлов, гоблинов и своих восточных соседей коркаров. Пять тысяч лет назад на реке Алипле был основан город-крепость Белод, сохранившийся до наших дней. Он упоминается в летописи, как удел сына последнего князя Дустарэка. После того как князь умер, его страна распалась окончательно из-за междоусобных войн...
   К этому времени и в Коркарской державе царила нестабильность. В стране процветали разврат, упадок, пьянство и алчность. Богатства великой страны иссякли, а новых коркарские захватчики не наживали. Из грозной силы они превратились в земледельцев и ремесленников и уже не могли отражать гоблинских набегов. Города Гэдрэша объединились вокруг Айя-Шумдада и в ходе кровопролитной освободительной войны вышли из-под гнёта. Дальше последовала тысяча лет расцвета свободного Гэдрэша, основывались новые города: Фушу-Каэ, Иклейя-Зарацказ, Фрол-аби-Бужли, Шия-Глей. Самым значительным событием древней, доэнрельской, эры было учение Меларикса. Он был первым настоящим магом и собирал вокруг себя алхимиков, изобретателей, астрономов и других магов. Вскоре в Шия-Глей они образовали влиятельный круг, создали свой собственный язык, названный оспурским. Сообщество так и вошло в историю под названием оспурский круг. Те, кому симпатизировал Меларикс, считали, что его труды помогли в борьбе с засухами, повысили урожайность почв, спасли людей от многих болезней. В своих заблуждениях они упорствовали. Они изменили облик страны. Население росло, и оспурский круг участвовал в основании новых поселений: Дэтчжа и Нархиба, названных уже на оспурском языке. Возле деревни Алаош-Айфлидий Меларикс обнаружил неиссякаемые золотые жилы, быстро превратившие крохотное поселение в большой город. Вероломный и надменный Меларикс влиял на людей, и они переименовали крупнейшую реку Гэдрэша Каверзэ в его честь. Эта река и поныне носит название Меларикса. Благодаря этому человеку территория Гэдрэша распространилась на западный берег Золотого моря, увеличившись вдвое. В то далёкое время эти места были домом для ещё одного мыслящего народа - змеелюдей наг. Развращённый оспурский круг имел связи с этой дремучей цивилизацией, и властям Гэдрэша это само собой было не по нраву. Тщеславный Меларикс не оставил после себя сильных продолжателей, и после его смерти круг подвергся гонениям. Его обвиняли в использовании магии, изобретений и отрав, заставляя переселяться всё дальше на запад, и тем самым усиливать связи с нагами. Агрессивный народ наг помогал магам держать натиск язычников. В сердце Большой солевой пустыни круг основал Бинзар, который стал центром Оспурсии. Где-то в той пустыне маги научились создавать титанов - очень могущественных воинов колоссальных размеров, но и они не принесли кругу долгожданной свободы. Деспотичный царь Гэдрэша давно засматривался на Лэрскую равнину, питаемую реками Дорк и Алкасус, но поселиться там людям мешали грамагхонские драконы, обитавшие там в великом множестве. Тогда царь создал орден драконоборцев и вооружил их теми самыми титанами. Рыцари ордена вытеснили драконов в места их гнездования в Грамагхоне и почти полностью истребили их. Так Лэрская равнина стала пригодной для жизни людей. Там драконоборцы приручили грифонов, которые стали символом их ордена. С уничтожением драконов людям стали доступны неисчислимые природные богатства, месторождения драгоценных камней, золота и руды Грамагхона - всё это рекой потекло в Айя-Шумдад. Гэдрэш разбогател, как никогда. Отсюда начинается новое летоисчисление и новая эпоха, вошедшая в историю под названием Веха Империй, в которой мы собственно и живём. А первой империей стал сам Гэдрэш. Население Лэра росло, но было в основном представлено рыцарями ордена. На берегах Алкасуса был построен новый центр - город Коготь.
   В Лэре орден драконоборцев всё дальше выходил из подчинения царя. В сотом году В. И. он объявил о независимости от Гэдрэша и включил в свой состав Оспурсию. Новая страна получила название Империя Сокола, императором в которой стал глава ордена. Это случилось молниеносно и прошло бескровно, потому что гэдрэшский царь ничего не мог ему противопоставить. Все богатства Грамагхона стали делиться между Бинзаром и Когтем. В Гэдрэше начался упадок, а Сокол переживал эпоху расцвета. Имея в своём распоряжении титанов, они быстро возводили новые крепости, занимали новые земли и отстраивали новые города. Так продолжалось четыреста лет. Всё изменилось в 510 В. И., когда орден вытеснил варваров из старинной дустарэкской крепости Волк, а в ответ варварские колдуны наслали на Сокол страшные проклятия. После того сражения драконоборцев покинула их главная сила - Оспурсия с её титанами. В тот же год, углубляющиеся в недра Грамагхона искатели натолкнулись на нечто, что в корне изменило их представления об Ацвеге. Они образовали мистический культ Бездны и в 513 В. И. окончательно развалили орден драконоборцев. Просуществовав почти четыре столетия, орден был уничтожен, успев навсегда изменить Ацвег. Уже через несколько лет под натиском драконов Сокол потерял три города в северном Грамагхоне. Над страной нависла угроза полного уничтожения.
   Пользуясь неразберихой, Гэдрэш пытался силой вернуть Оспурсию под свою власть. Началась так называемая волшебная война, которая была куда менее красива, чем её название. Она не утихала двести пятьдесят лет и привела обе страны на порог гибели. В 759 В. И. в полуразвалившемся Гэдрэше зародилась великая мировая религия - вера в светлого Создателя Энреля, которая быстро распространилась в обоих воюющих государствах, а также в других странах. Её основателем был великий гэдрэшский мыслитель Берниасс и его последователь Волдир, озвучившие первые стихи Светлой Песни и начавшие проповедовать новую религию. Это величайшая дата в истории Ацвега! В войне Гэдрэш был чуть сильнее и в решающий момент мог поработить пустынную страну. Тогда магам Оспурсии предложили свою поддержку поклонники Бездны, на что маги ответили согласием. В 760 В. И. под городом Аварп поклонники Бездны помогли построить некое сверхоружие и предлагали активировать его прямо перед наступающими войсками гэдрэшского царя. Аварп уже тогда был крупным религиозным центром новой энрельской веры, но развращённые маги привели оружие в действие. Они просчитались. Оно оказалось порталом в Оший - мир демонов. Из него в Ацвег ворвались тёмные силы и осквернили всё, что находилось вокруг. Из людей получились орки, из лошадей - кентавры, из титанов - циклопы. "Страшной ценой был закрыт портал". Царь Гэдрэша испугался и заключил перемирие, но ненадолго. Обе стороны спешно взялись эксплуатировать получившихся могучих существ, отстроились, и в 776 В. И. война развязалась с новой силой. Приблизительно в это же время происходили столкновения между Соколом и страной тёмных эльфов Угушлом, в ходе которых тёмные эльфы были порабощены, а их территория присоединена к империи.
   Вера в Энреля распространялась тяжело и встречала не только новых сторонников, но и великое множество ярых противников. 766 В. И. знаменателен тем, что близ замка Брэздиц (северо-восточнее Пепла) император Сокола Анталац сжёг проповедницу Арамзеллу, ставшую тем самым первой великомученицей новой религии. В 800 году на месте сожжения Арамзеллы основан город Святослово, ставший крупнейшим центром энрельской веры. За несколько лет территория графства Брэздиц увеличилась в пять раз. Это фактически означало появление внутри империи Сокола нового государства, получившее название Фирия. На это старая аристократия Когтя ответила огнём и мечом. С 830 года Сокол боролся за власть над Фирией, однако империя была уже не той, что раньше, поэтому она заключила союзный договор с королевством Пэлия. В 900 году произошли два переломных сражения: одно под Овделем, второе под Пеплом. Фирия подчинилась Когтю и возвратилась в состав Сокола, отдав по договорам город Овдель Пэлии, но сохранила за собой истинную светлую веру. Продержаться 70 лет в войне на два фронта молодой энрельской стране помогла Небесная армия из воинов, летающих на грифонах. Слабым местом империи было то, что с распадом ордена драконоборцев на грифонах в ней летать перестали. А вот Фирия переняла этот сильный род войск и даже сделала его символом своей освободительной войны. Также ей значительно помогли переселенцы из Гэдрэша, волной хлынувшие на север за новой верой.
   В 966 В. И. графиня Жаммин из рода Брэздиц прибегла к тёмной магии, за что была сослана императором в Грамагхон, а род её оставлен Создателем. По стране прокатился резонанс и культ Бездны обрёл своих новых поклонников. Однако вскоре самой империи Сокола пришлось пережить сильный упадок, которым не могла не воспользоваться Фирия. В 985 году В. И. Фирия подписала договор с империей и вышла из её состава, вернув себе и Овдель. В 999 году род Брэздиц прервался и королём Фирии стал молодой полководец Занельсев Иссимер.
   1010 В. И. - год коренного поворота в истории Ацвега. Война между Гэдрэшем и Оспурсией достигла страшного апогея, в неё ввязались и титаны, и наги, и огонь войны был готов перекинуться на весь Ацвег. Тогда извращённые маги вновь открыли портал в Оший. На этот раз демонов остановить было невозможно. Видя угрозу полного уничтожения всего Ацвега, король Занельсев собрал колоссальную армию верующих, укрепил её ряды монахами, паладинами, грифонами и призвал на помощь ангелов. За несколько месяцев демоны были наголову разбиты, а Занельсев получил титул Императора-Освободителя. Чтобы история с демонами не повторилась и чтобы люди впредь не воевали друг с другом, он соединил Оспурсию, Гэдрэш, Угушл и Сокол вокруг Фирии, создав таким образом светлую Фирийскую Империю. Наги, титаны и аварпский портал были начисто уничтожены ангелами. В новой империи духовенство организовало неусыпное бдение, чтобы пресекать магию и колдовство, благодаря чему новая страна стала воистину светлее и чище."
   - История как она есть! - с восторгом подумал Сандро. - Только, святая Арамзелла! Чем больше читаю, тем больше замечаю нестыковок! К примеру, за один год Аварп не мог стать крупным религиозным центром, да к тому же в стране, в которой вообще ни в каких богов не верили!
   Эти недочёты не давали юному принцу покоя. Он ещё долго лежал в темноте, не выпуская из головы мельчайших исторических подробностей, которые, по его мнению, никак не укладывались в одну складную картину.
   Восемь лет Сандро не посещали ночные кошмары про Айлеха, будоражившие его в детстве. Нынешняя ночь стала исключением. Ему приснился тот же благоухающий сад. Айлех сцепился с чудовищным котом, как тряпку швырнул его об дерево и побежал за ним в дом. Двери и ставни заходили ходуном, будто пережёвывая молодого человека. Сандро потянуло вслед за братом. Как бы он ни упирался, за что бы он ни цеплялся, он неотвратимо оказался в доме. Внутри не было ничего, одни голые стены и полы. Дикий сквозняк гулял по комнатам, в одной из которых Сандро заметил маму в окровавленном белом платье. Она плакала над мёртвым Айлехом. Заливаясь слезами, мать принялась целовать обезображенную кошачью морду мёртвого сына. Она будто не замечала, что белая шерсть проклятого кота начала перекидываться на неё, укореняясь и разрастаясь, как у Айлеха. У покойного юноши не было глаз, и в их ямки вдруг выпали материнские глаза. "Возьми мои, сынок", - приговаривала мама. Потом она повернулась и произнесла: "Ты нужен нам, Сандро! Нужен нам!" К ней присоединился Айлех, и Сандро уже хотел убежать от них, но на пути его возник безглазый белый кот и бросился на юношу. Сзади всё громче раздавались страшные голоса: "Ты нужен нам, Сандро! Ты нужен нам, Сандро..."
   Следующий день был праздничный: день имперской Армады. По этому случаю в империи был всеобщий выходной. Погода стояла как по заказу. И, конечно же, император Константин начинал этот день с пышного военного парада. По Святослову гордо маршировали солдаты, грохотали рядами толстых колёс батареи осадных орудий. Разноцветные знамёна, свежие - ещё не слышавшие ора войны - мундиры, блестящие доспехи. Военный оркестр, чеканящий шаг солдат, ровное цоканье подкованных копыт. На параде впервые был представлен новый класс тяжёлой имперской кавалерии - броненосцы, созданные по подобию пэлийских орденоносцев на конях-великанах. В ясном небе над головами восторженных зрителей властно пролетали грифоны. Они летели разлинованными рядами и несли яркие штандарты. Константин I торжественно принимал парад. В такие дни он всегда чувствовал прилив сил. Он чувствовал в своих руках сосредоточие колоссальной военной мощи и втайне от всех мнил себя властелином мира. В какой-то мере так оно и было. Лекари позаботились, чтобы сегодня он был на коне, но ему-то хотелось быть на грифоне....
   После праздничных мероприятий император, как и обещал, вместе с принцем приехал в Цитадель грифонов. Сандро очень интересовал вопрос: "Как грифоны появляются на свет?" Император и генерал Эровинг отвели его на самые верхние ярусы Цитадели, которые едва не утопали в облаках. Это была самая высокая рукотворная точка в Ацвеге. Во всяком случае, так тогда считал Сандро....
   - По своей природе грифоны должны гнездиться на утёсах Грамагхона, - рассказывал по пути Эровинг. - Поэтому в 1087 году Цитадель построили здесь, в благоприятных для человека условиях. А размножаем мы их на самых верхних ярусах, чтобы у них правильно работали родительские инстинкты. Раньше их разведением вне воли никто не занимался, а брали птенцов прямо из горных гнёзд. Они обходились невообразимо дорого, но дело того стоило: человек получал полезных боевых животных и одновременно истреблял их опасных диких сородичей. И сколько дикие грифоны ни обзаводились потомством, весь их молодняк нещадно разворовывался человеком. Эта грифонова Цитадель самая большая в Империи и самое большое сооружение во всём Ацвеге. В ней одновременно могут содержаться пятьсот грифонов. Так, мы пришли. Я открою эти ворота, а вы, мой принц, стойте здесь.
   Генерал открыл ворота, и Сандро увидел каменный вольер с парой грифонов. Увидев людей, животные насторожились, на головах поднялись высокие хохолки. Константин бесстрашно подошёл к более крупному и взъерошенному, который не двигался с места.
   - Это самка, - пояснил он сыну.
   Он нежно погладил грифона по груди, тот нехотя поднялся на четвереньки и потянулся, размахивая крыльями. А под ним в гнезде из шкур, перьев и веток позёвывали два пушистых белых комочка с большими круглыми глазами. Эровинг очень аккуратно поднёс одного из них и к принцу. Размером он был чуть больше кошки. Сандро был в восторге. Ему сразу же захотелось потрогать малыша-грифона.
   - Дикие грифоны, - увлечённо рассказывал генерал, - конечно, так легко бы со своим птенцом не расстались. Да и эти тоже, если бы они нас не знали. Его нужно держать вот так, чтобы он чувствовал опору под лапами. Иначе он почувствует опасность и начнёт кричать, а его мама устроит тут Энрель знает что!
   - Он весь будто покрыт пухом!
   - Так и есть. Молоденькие пёрышки и шерсть появятся позже. Он всего два дня как вылупился. У него впереди ещё долгие сорок лет. А может и больше. Ну, всё, пора отнести его обратно. Вот ваш птенец, мамаша.
   - Посмотри-ка, Сандро! - позвал Константин сына, показывая на самку грифона. - Видишь, сколько перьев у самки? Энрель предусмотрел это, чтобы она могла согревать яйца и птенцов. Воистину, мудр наш Создатель!
   Оглядев вольер, Сандро увидел осколки синей скорлупы. Судя по их размерам, он прикинул, что размеры яйца не уступали солидному арбузу. В противоположной стене имелись решётчатые ворота, а сразу за ними громоздились ещё какие-то решётки. И у Сандро сразу возник новый вопрос: "А они же выходят отсюда?"
   - Разумеется, мой принц! Вот через эти ворота. Но родители могут быть агрессивны, поэтому, чтобы они свободно не летали над городом, мы сделали переход, по которому любая гнездящаяся пара может время от времени вылетать в общую клетку на крыше.
   - А мы можем на неё посмотреть?
   Общая клетка напоминала каркас гигантского купола, ещё большего, чем капитолийский. Вот где выгуливались гнездящиеся грифоньи пары. Сейчас их там было около сорока особей. Вместе с гулом ветра здесь стоял настоящий балаган перекрикивающихся грифонов.
   - Ого, как они кричат! Не хотел бы я жить по соседству с Цитаделью. Тут не уснёшь, - отметил принц.
   - Сын, у этих животных острое зрение, но в сумерках и ночью они уже ничего не видят, поэтому засыпают, - внёс ясность Константин.
   Сандро наблюдал за этими крылатыми созданиями и пришёл к выводу, что им тут вполне просторно. Сразу вспомнился вчерашний опыт, и захотелось полетать.
   - Красивые животные! А какие умные. Всё понимают, как люди, - восхищался монарх.
   - Только честнее, - добавил Эровинг. - Мой принц, кстати, у них сейчас кормёжка. У родителей мы поддерживаем охотничье поведение: работники выпускают в общую клетку скот. Не хотите понаблюдать? - спросил небесный генерал.
   Юноше сделалось неприятно от одной мысли о крови и смерти:
   - Нет, давайте лучше полетаем.
   Отец и сын взяли своих грифонов и приготовились по воздуху покинуть Цитадель.
   - Учти, сын, что вот так они летают без брони, а с ней гораздо медленней, - сказал император, надевая свой крылатый шлем.
   - Ага, учту, - откликнулся Сандро, опуская полумаску. Он был весь поглощён подготовкой к предстоящему полёту. О себе давал знать тот самый первоначальный страх, который должен постепенно пройти.
   - Сандро, покажи мне всё, чему ты вчера научился, - сказал Константин.
   Они вылетели из ворот Цитадели, точно стрелы. Император был на своём старине Астуфе, который, между прочим, не уступал более молодому Бростуфу. Они опускались и поднимались, пролетали над городскими шпилями и флагами, брили верхушки деревьев, проносились над самой поверхностью реки и снова уносились в глубины небесного океана.
   Сандро бесстрашно поднялся под самые облака и оттуда посмотрел на юг. Где-то там за горизонтом в безумно далёком Гэдрэше находилась его мама, которой он не видел целых восемь долгих лет. Церковь запрещала даже переписку, и юноша не знал о матери абсолютно ничего, но все эти годы он верил, что она всё так же любила его и так же ждала с ним встречи, как он с ней.
   "Нет, чтобы там ни снилось, что бы там ни говорили священники, всё это предрассудки. Если бы даже и существовал какой-то незримый мир духов и умерших или светлые Небеса, с которых однажды Создатель спустил человека, то мама и после смерти навещала бы меня исключительно с добротой и заботой, защищала от злых душ. Она бы никогда не предала своё золотце".
   Константин немного отпустил сына вперёд, чтобы со стороны полюбоваться его неуклюжими, но смелыми, виражами. Он смотрел на него и радовался, смеялся и невольно прослезился. Перед глазами проплывали волнительные образы давно минувшего времени. Он бы всё отдал, лишь бы с ним летал его старший сын. В какой-то момент он даже заметил, что на Бростуфе сидит Айлех и что он здоров и счастлив. Слезами скорби это не ограничилось: в области сердца престарелый монарх почувствовал острейшую боль.
   Сандро обернулся, потому что Астуф завопил, как раненый - умное животное звало на помощь своему погонщику. Сандро тут же подлетел к отцу. С искривлённым лицом император держался за сердце, часто дышал и был очень напуган.
   - Отец, что с тобой? - испугался Сандро.
   - Схватило что-то в груди. Мне очень нужно в замок. Скомандуй Астуфу, чтобы летел за тобой, я не могу вести его, - он сильно напрягался, чтобы пересилить боль; слова давались ему тяжело.
   - "Валь-цо-фер!" - скомандовал Сандро и помчался в замок, выжимая из Бростуфа небывалую скорость. Астуф летел у него на хвосте.
   Сандро посадил грифонов рядом на крыше замка рядом с капитолийским куполом.
   - Быстрее зовите врачевателей! Отцу плохо! - закричал он дозорным.
   В императорских покоях стояла глухая тишина. Старший придворный врачеватель - травник из Амелсвеля - собрал вокруг императора консилиум. Они смотрели, щупали, вертели и слушали больного монарха. Сандро стоял неподалёку и нервно теребил отцовский шлем, который он успел с него снять ещё на крыше. Рядом тихо всхлипывала в платочек принцесса Изабель. Наконец к ним подошёл старший врачеватель.
   - Император серьёзно болен, - осторожно сказал он. - Сейчас он пережил сердечный приступ, уже второй за эти полгода. Но боюсь, это лишь следствие других его недугов. У него сильно увеличены печень и селезёнка. Уверяю вас, мы делаем всё, что в наших силах.
   - Скажите откровенно, что с моим отцом? - вполголоса настояла девушка.
   Пожилой врачеватель тяжело вздохнул, бегло посмотрел в глаза Сандро и Изабель, потом, потупив взор и прикусив губу, ответил:
   - Его состояние очень тяжёлое, он только что был на волосок от гибели. Болезнь прогрессирует. Не допусти Энрель, случится ещё один такой же приступ, и он может не выдержать. Мы назначим ему строгую диету. Ему нельзя будет выпивать, волноваться и напрягаться.
   Изабель побледнела до губ.
   - Да. Понятно, - выдохнула она. Она приняла это мужественно.
   Слова врачевателя напугали Сандро сильнее, чем отцовский приступ. Вокруг жизни его отца сужались страшные рамки, отчего юный принц ощутил тяжеленный камень в груди.
   Прибежала обеспокоенная Октавия.
   - О! Энрель, наш Создатель! Ваше величество! - писклявым голосом закричала она.
   За прошедшие восемь лет она нисколько не постарела, а наоборот, стала выглядеть так, будто она ровесница Изабель. Она склонилась над постелью императора и заплакала.
   - Глава Совета, его величеству нужен полный покой. Пожалуйста, не беспокойте его, - осмелился сказать один лекарь в длинном жёлтом халате и в тюрбане.
   Имя его было Акиз Касар. В ответ женщина ничего не сказала, плач её вмиг утих, слёзы высохли, и на храбреца она бросила крайне озлобленный угрожающий взгляд. Она отошла в сторонку, но периодически хлестала лекаря злобным взглядом.
   Вошёл высокий статный мужчина на вид лет сорока. Он был главой Герцогства Сокола и супругом Изабель.
   - Мой принц, моё почтение, - поклонился он Сандро. - Изабель, как его величество?
   - О, дорогой..., - едва не заплакала принцесса, уткнувшись ему в грудь.
   - Врачеватели сказали, что всё будет хорошо, но лечиться ему придётся долго, - ответил за сестру Сандро. - А вы приехали сразу из Когтя? - принцу показалось странным, что герцог не вошёл вместе с Изабель.
   - Да, я приехал вместе с Изабель. Бедняжка моя, - успокаивал он молодую жену, увиливая от ответа.
   - О, герцог Бозель! - подошла Октавия. От печали на её лице не осталось и следа. - Вы привезли Изабель? Как трогательно!
   - Госпожа Белед, как я рад вас видеть. Мне пришлось прервать охоту. Родственники должны быть вместе в трудное время и поддерживать друг друга.
   Сандро его взгляд показался похожим на взгляд стервятника, почуявшего добычу:
   - Вы правы, герцог. Но, я уверен, сегодня же отец встанет на ноги и будет прежним. Он крепкий, как грифон! Так что можете возвращаться в своё герцогство, у вас наверняка много дел.
   - Сандро, нельзя же так выпроваживать гостей, - воспротивилась Октавия. - Тем более близких, приехавших издалека. Они же переживают за своего государя!
   Даже Изабель заметила, что глава Совета вероломно пренебрегла субординацией, обращаясь к принцу по имени. Сандро воздержался от своих замечаний, сочтя ругань с чиновниками уделом отца, но и промолчать всё же не смог:
   - Я и не выпроваживаю! С чего вы взяли, глава Совета?
   - Вы не вежливы. Я сама слышала, Энрель - свидетель, - парировала женщина.
   - Да что с вами спорить! Просто тут ничего страшного нет. Отец поправится, вот увидите, - не отступал Сандро.
   - Простите, принц..., - начал герцог.
   Словесную перебранку пресёк на корню старший врачеватель:
   - Я попрошу тишины. Врачеватели выслушивают императора.
   - Господин врачеватель, а можно с ним поговорить? - спросила принцесса.
   - Можно, госпожа Бозель, но позже. И говорите с ним только о хорошем. Старайтесь не говорить о его состоянии и о делах. Ему нужно оставаться спокойным.
   Октавия внимательно слушала старика, а когда он закончил, то угрожающе сказала: "Мы вас поняли, господин врачеватель. Но и вы учтите, что на вас жизнь императора!"
   Изабель заметила, как дрогнули колени врачевателя, и поняла, почему он говорил с ними так осторожно. Он больше всего боялся услышать подобную фразу.
   Но уже этим же вечером император был пьян. Он сидел в обеденном зале в компании Дорлиха, Эровинга и, как ни странно, Офи Гнериен. Лицо начальницы стражи было почти симметричным, швы между лоскутками кожи были почти не заметны, но о травме напоминали отвисшие, как у дремучей старухи, мешки под глазами. Волосы, по виду напоминавшие паклю, были отпущены до плеч. Она заметно прибавила в весе. Весь её внешний вид и одежда делали её похожей скорее на чиновника-мужчину, чем на женщину. Генералы и император давно к этому привыкли.
   На этих посиделках старых друзей, в отличие от прежних лет, не было приподнятого настроения, оживлённых бесед или горячих споров. Дорлих и Эровинг сидели унылые, как на поминках, и с серыми лицами слушали императора. Он говорил так, будто прощался со всеми, обижаясь на жизнь и на самого себя.
   - Можно иметь всё на свете, - угрюмо толковал Константин, подперев руками обрюзгшее от пьянства лицо, - можно быть кем угодно, где угодно, но если человек одинок, то всё становится для него бесполезным.
   - Что-то мы плохо пьём. Я долью, - сказала Офь и, взяв наполовину пустые бокалы, отошла в сторонку, чтобы их наполнить.
   В зал вбежал посыльный и низко поклонился.
   - Ваше величество, вам срочное сообщение!
   - Зачитывай, - равнодушно ответил император.
   - Во многих уделах Пэлии отмечаются многочисленные побеги орков. Беглые рабы объединяются в шайки и совершают набеги на деревни и небольшие города. Уже привлекли герцогские войска, но они не справляются со сложившейся обстановкой. Мобилизуем гарнизоны. Подпись: генерал Орнэн, командующий северными гарнизонами.
   Константин раздражённо вздохнул:
   - Опять эти орки. Два месяца как перебили, а они опять бегут.
   - Вышлем помощь? - встрепенулся Дорлих.
   - Не стоит, - отрешенно, как будто сам себе, проговорил император. - Думаю, генерал Орнэн справится и сам, - и жестом отпустил посыльного.
   Наступила тишина. В зале какое-то время был слышан только удаляющийся топот посыльного.
   - Сколько войн я развязал. Сколько крови на моих руках, - чуть не плача, потупив в стол пустой безнадёжный взгляд, сказал Константин. - Я вам признаюсь. Я только тогда понял, что такое война, когда она забрала у меня любимого сына. Я бы отдал свою жизнь, чтобы он сейчас жил. Я бы попросил прощения у всех матерей и отцов, чьи дети тогда не вернулись. Но кто из них простил бы меня? Жизнь - не игра, тут нельзя остановиться, подумать и переиграть. Думаю, это я и скажу Создателю, когда он заберёт меня на Небеса....
   Офь достала маленький пузырёк и незаметно подлила в три бокала какой-то жёлто-зелёной жидкости. Затем долила в них вина и с доброжелательной улыбкой отнесла их на стол, сказав: "Залейте вашу грусть вином, ваше величество".
   - За Айлеха! За моего любимого сына! - произнёс Константин и залпом опустошил бокал.
   Содержимое подействовало мгновенно, и он заснул сидя. Генералы переглянулись и сделали по несколько глотков.
   - Что? Что вы делаете, ваше величество! - неожиданно войдя в зал, воскликнула Октавия. - Госпожа Гнериен, как вы допустили? Врачеватель же строго запретил императору выпивать и волноваться!
   - Я не знала! О, Энрель! Мне никто не говорил! - театрально оправдывалась Офь.
   - В чём дело, глава Совета? - прогремел Эровинг.
   - Императору было плохо, он чуть не умер. Неужели вы не слышали? - кричала Октавия, сметая всё со стола.
   - Константин, почему ты не сказал? - перепугался за друга Дорлих.
   - Это всё этот старый врачеватель! Он изменник! - не успокаивалась глава Совета. - Госпожа Гнериен, найдите его и немедленно арестуйте! Ваше величество, пойдёмте, я отведу вас в ваши покои.
   - Что происходит? Налейте-ка мне ещё..., - бормотал Константин.
   - Мы поможем, - сказал Дорлих, и они с Эровингом уже почти взяли обмякшего монарха под руки.
   - Нет! - рявкнула Октавия неестественно грозно, и генералы отпрыгнули от императора. - Я сама. Вы и так его чуть насмерть не споили, - её огненный взгляд оттолкнул генералов. - Лучше помогите начальнику стражи, - прорычала она им напоследок.
   Ошеломлённые генералы переглянулись, мысленно задавая друг другу один и тот же вопрос: "Почему они ей подчинились?" Когда топот за дверями утих, Эровинг сказал Дорлиху:
   - Сегодня я обедал у Эрдока. Я его спросил, не навещал ли он императора. Он сразу весь как окаменел. Ему после моего вопроса кусок в горло не полез. Я его спросил, в чём дело, он отмахнулся и просил больше эту тему не поднимать. Вот сейчас я, кажется, понял, чего он испугался. Он же врачеватель. Уверен, кто-нибудь из врачевателей замка известил его о том, что император не на шутку заболел. Теперь наш генерал военных лазаретов и появляться рядом с замком боится.
   - Эдрих, ты думаешь, что всё может кончиться именно так?
   Об опасениях Эровинга говорил сам его взгляд.
   Октавия помогала Константину дойти до покоев.
   - Госпожа Белед, вы же ещё главный казначей? - вдруг выплыло из пьяного лепета императора. - Нам не слишком ли дорого обходится строительство в Эмофлете?
   - Не важно, сколько это будет стоить, главное - что из этого получится, ваше величество, - процедила она, представляя его в гробу.
   Ключ всё время выскальзывал из рук Константина, и тогда ему помогла глава Совета, как бы нечаянно повернувшись к государю мягкой частью тела. Он соблазнился длинным вырезом на её платье и распустил руки: "Вот что придаст мне сил". Октавия охотно ответила ему взаимностью и перед тем, как лечь с ним, спросила: "Как ты хочешь на этот раз?"
   ********************
   Сандро опять не спалось. Он сидел у окна, через которое восемь лет назад в последний раз видел маму. Вдруг он заметил крытую повозку с символами врачевания. Она подъехала к воротам и остановилась. Точно так же восемь лет назад приехали за его мамой. Обстановка за стеклом навеивала тревогу, и юный принц решил спуститься.
   Ворота замка открылись, и к повозке быстрым шагом направился лекарь с тюрбаном на голове. Он уже почти уселся, как вдруг услышал за спиной неспокойный голос Сандро.
   - Постойте, господин Касар! - кричал принц, выбегая из замка.
   - Акиз Касар к вашим услугам, мой принц, - кланяясь, произнёс лекарь.
   - Отец болен, а вы покидаете замок? Вы же придворный лекарь! - разозлился Сандро.
   - Прошу прощения, мой принц, если заставил вас волноваться. Старший врачеватель послал меня в Амелсвель за целебными травами. Я должен их доставить ко двору как можно скорее.
   В отличие от остальных слуг, прячущих взгляд и раболепствовавших даже при намёке на оплошность, Касар смотрел своему принцу прямо в глаза и держался уверенно.
   - Но вы же нужны здесь! - заявил Сандро.
   - Если я останусь в замке, то вскоре стану бесполезным, поскольку здесь запасы целебных трав на исходе, - голос у него был приятным, даже каким-то чудодейственным.
   - Но как же отец? - поостыл Сандро.
   - В замке остались другие придворные врачеватели, и припасов лекарств им хватит как раз до моего возвращения. Прошу меня извинить, я должен отправляться. Доброй ночи, мой принц.
   Проводив Касара, Сандро долго стоял под ночным небом. Ему почему-то думалось, что вместе с этой повозкой он провожает в последний путь спокойствие и лучшие дни. После того, что сегодня случилось с отцом, он не заглянул к нему пожелать доброй ночи. Теперь нездоровый вид отца пугал его ещё сильнее. И всё же в одиночестве в своей спальне Сандро заставлял себя надеяться, что всё будет хорошо. В глубине души он верил, что светлый Энрель не оставит их.
   Каждый человек мечтает проснуться в светлом будущем....
   Следующий день стал переломным в истории империи. У Константина случился удар, и он слёг. В его покои набились все, кто только мог. Самые влиятельные люди окружили кровать и следили за каждым вздохом императора. В углу под энрельским крестом рядом со статуей святой Арамзеллы молился постаревший и потолстевший игумен Солинс. Держась за помощников, прибыл преподобный отец Зайладар. Беспощадная старость запорошила его сединой, горбом перекривила спину, в болезненные шишки превратила суставы. Сандро и Изабель держались за холодеющие руки своего отца, а тот был совсем плох. Врачеватели из кожи вон лезли, чтобы облегчить его страдания, однако в сторонке старший врачеватель уже прошептал Зайладару и Октавии, что император скоро воссоединится с Энрелем. Многие уже начали подумывать о завещании, но без слова преподобного отца никто и не осмеливался сказать об этом вслух. А он почтительно молчал, глядя на государя с надеждой на чудо.
   Каждый вдох давался императору всё труднее. Когда он был уверен, что смерть уже брезжит в окне, то прохрипел: "Все вон! Сандро, останься!"
   - Слушаюсь, ваше величество, - посчитал своим долгом сказать каждый, как бы прощаясь с самодержцем, но всё равно оставаясь верным ему.
   Двери захлопнулись. Отец с сыном остались одни.
   - Сынок, - чуть шевельнулись высохшие губы.
   - Я здесь, отец, - Сандро встал на колени и ещё крепче схватил отцовскую руку.
   - Я должен тебе сказать, Сандро....
   - Что сказать?
   - Почему вас только трое. Когда ты родился, твоя мама тяжело заболела. Врачеватели говорили, что она умрёт. Но когда она прикладывала тебя к груди, то в ней сразу просыпалась жизнь. Так она и поправилась. Врачеватели дивились этому чуду Создателя, однако больше иметь детей она не могла. Она выжила благодаря тебе, Сандро, но не могла больше дать новую жизнь.
   - Ничего, отец, всё с тобой будет хорошо, - из глаз Сандро побежали слёзы.
   - Мы всю жизнь об этом молчали. Ты особенный, Сандро. Ты понимаешь меня? - прохрипел Константин и заискивающе посмотрел на сына.
   - Да, папа. Понимаю, - лгал принц.
   Отец так и смотрел на своего сына, а он только молча всхлипывал. Наконец старик тихо-тихо сказал: "Прости меня, Сандро".
   - За что?
   - За то, что любил Айлеха больше тебя. О, сынок, один человек теряет жизнь, другой обретает....
   Это были последние слова императора Константина. Свет в окне разгорался всё ярче, пока не забрал императора с собой.
   - Лекарь! - сквозь ливень слёз позвал Сандро.
   В ответ он услышал звон колоколов Собора светлого Энреля. Ему казалось, что они звучали горестно, словно скорбя.
   Позже, когда остывшее ложе императора Константина I было залито слезами, первые люди страны собрались в зале Совета. Ближе к пустующему трону посадили Сандро. Изабель же села поодаль. Лица чиновников и аристократов выражали один вопрос: "Что делать?"
   - Похоронить императора следует на следующий день, - настаивал Зайладар.
   - Но ведь из дальних провинций никто не успеет приехать! Пусть поработают бальзамировщики, - горячо воспротивился советник по образованию и культуре.
   - Ой, не гневи Энреля, он сейчас на тебя смотрит. Покарает он нас за такое, - оборвал его преподобный отец.
   - Похороним императора завтра, - властно утвердила Октавия, и все дали молчаливое согласие. - Остаётся главный вопрос: кому его величество в последние мгновения своей жизни хотел оставить трон?
   Все сразу же уставились на безучастного Сандро.
   - Мой принц, что сказал император? - задала вопрос Октавия. Но Сандро только поднял сырые глаза. - Что сказал император? Что он сказал, Сандро?
   Принц уставился на главу Совета. Из её уст ему послышалось пугающее "Ты нужен нам, Сандро!"
   - Хватит! Ничего он не сказал!
   - Не бойся трона, сын мой. Энрель смотрит на тебя, - попытался успокоить Зайладар.
   - Он ничего об этом не говорил! А о чём говорил - вас не касается! - сорвался осиротевший принц.
   - Однако, мой принц, вы единственный подходящий претендент на трон, - подчеркнула Октавия.
   - Нет! Я не хочу этого. И я не боюсь трона, он мне просто не нужен. Пусть Изабель правит!
   - Сандро, что ты такое говоришь? - недоумевая, воскликнула Изабель. - Кому, как не тебе становиться императором? Что тебе сказал отец?
   - Ничего. Я не хочу править страной. Я хочу сначала сделать кое-что.
   - И что же?! - крикнула сестра.
   - Навестить маму, - громко признался Сандро и сразу стыдливо осёкся.
   Изабель притихла. А в Совете тут же поднялся гул.
   - Увы, мой принц, это невозможно. Решение суда инквизиции никто не отменял, - равнодушно сказала Октавия.
   Однако Сандро показалось, что ей было приятно напомнить об этом.
   - Я прошу Совет отпустить меня в Гэдрэш к матери, - поставил Сандро вопрос ребром, сурово вытирая рукавом наворачивающиеся слёзы.
   - Мой брат прав, - поднялась Изабель. - В нашей семье трагедия, и вы должны позволить нам увидеться с мамой.
   - Нет, госпожа Бозель, - наседала Октавия. - Я вам напомню, что решением суда инквизиции была ссылка не на восемь лет, а на всю её оставшуюся жизнь. За такие деяния даже это наказание считается мягким.
   И тут на защиту детей императора неожиданно встал Зайладар.
   - Я изменяю условия ссылки. Пускай навестят мать, но только по одному.
   - Ваше преподобие..., - пришла в изумление глава Совета.
   - Помолчи, дочь моя, я позже тебя вразумлю. Юноше сейчас нелегко приходится. Пусть сменит обстановку, разделит горе своё с матерью.
   - Преподобный отец, - вымолвил Сандро, и на его сыром от слёз лице проступила благодарная улыбка.
   - Увы, сын мой, пока вы с сестрой не оправитесь, глава Совета будет регентшей твоей. Но по возращению ты должен будешь сесть на трон. Иного исхода сего собрания я не вижу. Только вместе в Гэдрэш я вас не отпущу. Решайте сами, кто из вас поедет первым.
   Дети императора решили дать ответ после похорон.
   С тяжёлым сердцем Сандро провожал отца в последний путь. После отпеваний в соборе гроб императора повезли на родовое кладбище. Погода стояла пасмурная, и казалось, что скорбит весь Ацвег. В свете церковных реформ, приведённых в жизнь самим Константином, его гроб был до убогости скромным. На нём, как, впрочем, и везде, не было никаких погребальных атрибутов, а везли его головой вперёд. Император покидал этот мир без оружия в руках, впервые с начала империи. Перед сырой могилой первой с отцом прощалась Изабель. Сандро смотрел на неё и вспоминал свои незрелые чувства на похоронах Айлеха, вспоминал, как сокрушалась мама. И когда пришёл его черёд прощаться, он лил слёзы, не щадя себя. Он обнимал отца, плакал ему в грудь и говорил, что прощает его. За что - никто так и не узнал. В сторонке в окружении членов Совета по-своему скорбила Октавия Белед. Она была вся в белом, как надлежало одеваться овдовевшей императрице. Упрекнуть её в такой наглости никто не дерзнул....
   Вечером Сандро узнал, чего так боялись придворные врачеватели. По скорому приказу главы Совета всех их, кто был рядом с императором в последний день, отправили к Айнеду. Октавия просила Сандро присутствовать на допросе, но он не любил насилие и отказался. Больше всего ему хотелось побыть одному.
   Он потушил все свечи в своей спальне, отдёрнул штору и на полу возле окна под неусыпальную молитву из Собора светлого Энреля предался своему горю. Сандро вспоминал последние слова отца насчёт своей особенности, но не понимал их значения. За большую любовь к Айлеху он его искренне простил. В конце концов отец обеспечил и младшему сыну хорошее детство и достойную юность. Он всё равно любил его, пусть и чуть меньше. Сандро почувствовал, что ему не хватает отца. И он только теперь пожалел, что никогда не говорил ему, что тоже его любит.
   В спальню тихо пробралась Изабель и обняла брата за плечи.
   - Грустишь? - спросила она.
   - Грущу.
   - Давай погрустим вместе.
   Они долго сидели в тишине, смотря в окно.
   - Сандро, я решила. Поезжай-ка к маме первым ты, а я съезжу потом.
   - Спасибо, Изабель. А твой муженёк почему не любит приезжать к нам на праздники?
   - Он очень занят. Он не любит отвлекаться сам и отвлекать других. Он не считает каждый праздник поводом для столь дальних поездок. А ты почему спрашиваешь?
   - Странно это. По хорошим поводам он и по приглашениям не приезжает, а как узнал, что отец заболел, сразу примчался вынюхивать.
   - Сандро, он не такой. Ты его плохо знаешь. В беде он никогда никого не бросит, последнее отдаст. И меня он любит, - обиделась девушка и отвернулась, чтобы скрыть слёзы.
   - Это главное, чтобы любил. Изабель, давай погрустим тихо, - обнял её брат.
   В тюрьме Октавия собрала своих единомышленников: Айнеда, Офь, Ксаракса, генерала артиллерии Огнира, лордов Таэрта, Донарда и Милиза, а также ещё много начальников и министров. Эта женщина прибирала все нити власти к своим рукам. Весь замок, Генеральный штаб, министерства - везде были её люди. Только можно ли их назвать людьми? Октавия произносила пламенную речь, поднимая своим приближённым праздничное настроение.
   - Императоры приходят и уходят, а империя остаётся. Ей нужен порядок. А порядок может создать только один человек с сильной волей! Господа, пришло наше время! Я объясню, в чём состоит наш дальнейший план. Главное наше оружие - это вера. Раз человек поверил в эту чушь однажды, то поверит и сейчас. Уберите рыбе глаза, и она поплывёт по течению. А в данном случае течением будем мы. А тех, кто попытается плыть против, мы уничтожим. Император Константин и его выродок Айлех вообще ни во что не верили. Они сомневались во всём. Они не могли быть нашими союзниками, поэтому теперь они со своим создателем. Только, видимо, их создатель ждал их в земле, а не на небесах! Нашей надеждой остаётся этот слабоумный Сандро и его сестра. Если они отступятся от своей веры, если утянут к нам народ, то нам значительно проще будет захватить весь Ацвег. К нашей радости, парень ещё и маг, причём очень сильный. Он от трона отказывается, поэтому скоро начнётся такая грызня между графами, что Оший наполнится свежими человеческими душами. Но мы всё равно должны посадить на трон парня, в крайнем случае, его сестру. Но это всё потом. А пока мы потрудились на славу. Властелин будет доволен. Наш добрый друг Айнед любезно предоставил нам свою камеру пыток, куда мы поместили свежие жертвы. Смотрите, это же врачеватели, залечившие государя! Их следует наказать. Делайте с ним всё, чего требует ваша ярость, только не убивайте сразу. Остальным скажем, что они не выдержали допроса. Налетайте! Устроим кровавый пир! Наполним Ацвег страданиями!
   Они бросились на врачевателей с демонической злостью. В их распоряжении был весь "кричащий арсенал" Айнеда, но не все пользовались им. Милиз предпочитал вгрызаться в дергающуюся плоть своими зубами. А рот у него большой, натренированный неподражаемым обжорством. Ксаракс под чутким руководством Октавии так научился управлять огнём, что мог поджаривать врачевателям только пятки, оставляя остальную часть тела своим друзьям, которые были куда более изощрёнными....
   - Господа, не прекрасен ли наш праздник? - произносила Октавия, наслаждаясь фонтанчиком из перерезанной артерии. - Нет ничего красивее человеческих страданий. А в Ошии для смерти места нет. Там такие праздники будут протекать вечно!
   Демонопоклонники - вот кто они.
  
  
  
  

Глава IV

Ещё один первый раз...

  
   День постепенно катился к вечеру. На бирюзовом небосклоне застыли пушинки облаков. Мягким солнцем согревался воздух. Между виноградников пролегала широкая каменная дорога. Первые императоры Фирийской империи прочно связали свою необъятную державу сетью магистралей, названных имперскими трактами. Этой ночью по южному тракту караван из столицы должен был пересечь границу Герцогства Вола и доставить принца в Гэдрэш.
   Карета Сандро двигалась в середине каравана. Через раскрытые шторы осторожно вкрадывался слабеющий свет вечернего солнца. Он нежно ласкал скулы принца, плоские, почти впалые щёки, слегка сомкнутые веки и высокий белый лоб, по которому небрежно раскинулись длинные пряди чёрных волнистых волос. Утомлённый дальней дорогой, принц дремал зыбким сном.
   Громкие команды командира каравана вспороли убаюкивающий гул двигающейся кареты. Сандро приподнял веки, они показались ему тяжёлыми, как свинец. Всё его тело затекло, ноги были чужими. Каждый мускул, каждый сустав, каждая косточка требовала движения. Хрустнула шея, брезгливо исказилось лицо, голова отодвинулась от мягкой спинки сиденья. Усталые покрасневшие глаза нащупали окно. В свете угасающего солнца Сандро смог различить силуэт генерала Дорлиха, который верхом на вороном коне с важным видом проезжал мимо кареты.
   - Скоро Эфа-Льяр, там сделаем короткую остановку, - отчеканил генерал и пришпорил коня.
   Просторная обшитая карета была залита апельсиновым светом, но юному принцу в ней было неуютно. Сандро вспоминал, как отец говорил о мечте: "Нет мечты - плохо. Есть мечта - хорошо, но трудно всё время стремиться к ней. Потерял мечту - потерял половину жизни". Теперь он хорошо понимал, что значили эти слова. Отец мечтал, чтобы Айлех был жив и здоров и чтобы именно он стал императором после него. У Сандро и самого тоже были мечты, но все они в мгновение рухнули, когда отец отправился к Энрелю. И осознание того, что прежней жизни и прежних надежд уже никогда не вернуть, больно сжимало его душу, выжимая из неё горькие слёзы. С камнем в груди принц провёл здесь один все семь дней пути. Ему казалось, что остальные не разделяют его чувства. Все, даже самые приближённые слуги, вовсе не казались печальными. Ещё до отъезда Сандро в голову закралось подозрение, что многие из них ждали смерти отца и даже хотели этого. А потому и общаться с ними он не желал. Тяжесть великой утраты перебивала желание принимать пищу.
   - Зажечь фонари! - скомандовал Дорлих.
   Мгновение назад казавшийся статуей Сандро очнулся от своих мрачных раздумий и, прищурив глаза, припал к окну. Солнце утопало за невысокими холмами, разливая мягкий тёплый свет по верхушкам бесконечного количества ровных рядов виноградников. Не было ни малейшего ветерка, и каждый листочек неподвижно грелся в этом море света. А в середине этого моря метрах в двухстах одиноко стояла старая каменная башня с красной черепичной крышей и одним единственным окошком. Над её неподвижным флюгером расстилались редкие рваные облака. Те из них, что касались горизонта, окрашивались в нежно-розовый цвет. Бесконечно высокое небо между облаками было голубым, приближаясь к заходящему солнцу, оно загоралось от него ярким огнём. В зарослях суетливо сновали крохотные птички: они то стремительно взлетали, растворяясь в море света, то погружались зелёную чащу.
   - Какая идиллия, - подумал принц. - У нас в Лэре такого не увидишь. Эти южные земли и впрямь сказочно-красивые.
   Созерцаемая им картина задевала его за живое, пробуждала в нём природную любознательность. Его молодое лицо сделалось спокойным. Мысли текли в голове плавно и размеренно, унося его от скорби и печали. Сандро начал представлять себе встречу с мамой, как с любовью обнимет её. Ему не терпелось увидеть, какой она стала за эти годы.
   - Карава-а-ан, стой! - отрезал генерал.
   Карета плавно остановилась. Вокруг засуетились служилые, один из них ловко влетел на крышу кареты. Перед окном, загораживая обзор, замельтешили силуэты. Сандро не хотелось расставаться с вечерней красотой. Не желая привлекать внимание слуг, он открыл дверь и спустился на дорогу. В голове кружились слова отца о том, что правитель должен всегда выглядеть сильным, здоровым и уверенным в себе. Сандро расправил затёкшие плечи, распрямил спину и зашагал в сторону заходящего светила. Он не мог не отметить, что возня и разговоры слуг сразу, как по команде, стихли.
   - Ещё бы, привыкли, что я без вас как безвольная кукла, - подумал Сандро, покосившись в сторону свиты.
   Неспешным шагом принц удалился от кареты и снова погрузился в тёплый южный вечер. Отовсюду доносились трели птиц, которые, наверное, так же, как и он, не упускали возможности насладиться всеми прелестями уходящего чудесного дня. Виноградники подступали к самому краю каменной дороги. Сандро протянул руки и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к верхушкам растений. Мягкие нежные листочки показались ему настолько приятными на ощупь, что на его бледном лице впервые за несколько дней появилась улыбка. Птицы всё продолжали живо щебетать вокруг. Ни один листочек на кустиках не колыхался от ветра. Воздух был каким-то дурманящим, хотелось вдыхать его полной грудью и раствориться в этом сказочном месте.
   - Может быть, засиделся совсем, оттого теперь так приятно, - отметил про себя Сандро и с глубоким вдохом закрыл от удовольствия глаза. Дыхание сделалось глубоким и нечастым. - Какое блаженство! - чуть слышно произнёс он.
   Ему захотелось сильнее сконцентрироваться на всех своих ощущениях. Кончиками пальцев он различал мельчайшие неровности на нежных зелёных побегах. Разнообразные запахи доходили до его носа, множество звуков касалось его ушей. Это опьяняло. Казалось, у всего этого великого множества разных ощущений есть одно общее. Но что? Что-то слабо уловимое, ускользающее от сознания. Каждый вдох Сандро растягивал и углублял, чувствуя, как поднимается его грудь. Глаза беспорядочно забегали под прикрытыми веками. Во рту пересохло, лоб покрылся испариной. В голове всё смешалось. Ему казалось, что теперь он может слышать запахи и осязать звуки. И вдруг он отчётливо почувствовал что-то совсем новое. До его сознания донёсся какой-то поток, исходивший от лозы. Он приятно окутывал сначала кончики пальцев, затем руки. Сандро осознал, что целиком погружён во что-то: воздушное или жидкое.
   - А вдруг это сон? - подумал он.
   Дрожащие веки медленно приподнялись.
   - О, святая.... Это... Жизнь! Торжество жизни! - сухими губами прошептал Сандро.
   Теперь он отчётливо чувствовал то нечто общее, что объединило в себе огромное множество совершенно разных ощущений. В стеблях и листьях винограда импульсивно струился некий поток ярко-красного цвета. Юноше открывалась жизненная сила всего сущего, что было рядом или даже в десятках метрах от него. Всё благоухало в этом потоке: каждый побег, каждый листочек и даже корни. Там, где у растений были почки, эта красная субстанция была самой яркой и буйной. Там же, где были стебельки, большие нижние листья и корни, она равномерно струилась разными слоями от центра растения к периферии и обратно. Эти циркуляции и завихрения сопровождались удивительными, едва уловимыми звуками, похожими на дыхание, бульканье, шёпот. Подобное исходило и от его собственного тела. А на земле ему открылась беззвучная неподвижная ярко-зелёная сущность. Глаза его видели несколько опавших листьев, но вот все остальные чувства говорили ему, что там лежит что-то мелкое, знакомое по форме, но неприятное. То, что он смог вскоре различить было безжизненным телом крошечного зверька. Скорее всего, он умер в своей норке.
   - Невероятно! Опять я замечаю всё мёртвое. А это что? - он опять закрыл глаза, но потоки никуда не исчезли, наоборот, они воспринимались даже отчётливей. - А! Это птица? Но я её даже не видел! Значит, мои глаза скрывают от меня всё это чудо!
   Сандро полностью погрузился в открытый новый мир. Самым удивительным в нём было то, что новые ощущения не перебивали привычные, а гармонично дополняли друг друга.
   - Как странно! Почему раньше со мной ничего подобного не происходило? А другие? Разве другие не способны воспринимать эти потоки?
   Сандро хотел было повернуться и проверить, как выглядят в новом свете люди, но, к его разочарованию, все потоки вдруг начали ослабевать. Они угасали, а мир вокруг становился таким же привычным как раньше. По лбу Сандро побежали хрустальные горошины. Веки, плечи, руки - всё тело вдруг сделалось очень грузным, неприподъёмным, неповоротливым. Всё потемнело. Закружилась голова, хотелось опуститься на колени.
   - Мой принц, с вами всё в порядке? - совсем близко за спиной раздался знакомый голос.
   Глаза Сандро широко распахнулись. Рядом с ним с вопрошающим взглядом стоял командир каравана.
   - Господин Дорлих, вы это видели?
   - Нет, мой принц, не видел, - ответил генерал и осмотрелся по сторонам.
   Ещё секунду юноша бегал глазами по его лицу, а затем вновь уронил взгляд на виноград и свои ладони. Ничего, кроме знакомых ощущений. Ни свечений, ни таинственных звуков не было.
   - Наверное, вы задремали мой принц. При сильном утомлении такое иногда бывает, - успокаивающе сказал Дорлих.
   Сандро задумчиво посмотрел вдаль.
   "Наверное, на самом деле причудилось. Когда генерал Дорлих спросил меня, мои глаза были закрыты, и я ничего не видел. Должно быть, он прав: я и впрямь уснул. Разморило. Ведь наяву такого быть не может".
   - Да, господин Дорлих, я, кажется, утомился и задремал, - с облегчением в голосе сказал принц.
   - Ничего страшного, мой принц, - улыбнулся тот в ответ.
   Ловким движением руки Дорлих будто фокусник вынул из рукава белоснежную салфетку.
   Принц взял её и вытер липкое от пота лицо.
   - Вы очень добры. Спасибо вам, - доброжелательно сказал Сандро.
   - Для меня большая честь служить под вашим началом, мой принц!
   Вспомнив, как подобает выглядеть человеку его уровня, Сандро выпрямился, гордо поднял голову и спрятал салфетку в кулак.
   - Нам пора двигаться дальше, - напомнил командир каравана.
   - Да, да, - откликнулся принц и направился к карете.
   По всему каравану уже зажгли освещение. На крыше главной кареты горели четыре лампы, и ещё пара маленьких горела внутри. Конвой ожидал распоряжений.
   - Вам что-нибудь угодно, мой принц? - спросил Дорлих перед самой каретой.
   - Нет, спасибо. Поужинаем в Эфа-Льяре.
   "Старый отцовский Барбос" - с улыбкой пробурчал Сандро, провожая Дорлиха взглядом.
   Называл он его так любя. Сандро очень уважал этого человека за преданность двору. Атан Луил Дорлих начал службу у императора Константина I около двадцати пяти лет назад капитаном личной стражи и сразу поразил всех быстротой и точностью исполнения приказов. Очень скоро он сумел проявить свой талант в имперской Армаде, где поначалу отвечал преимущественно за резервы. Величайшей трагедией в его жизни стала одновременная потеря всех близких и родственников во время гоблинского набега. С тех пор его семьёй стала Империя. Блестящее образование, искромётный ум, исполнительность - всё это способствовало его стремительному продвижению по службе. В отличие от императора он был очень консервативным, но он никогда не отвергал ничего нового, не подвергнув это тщательнейшему анализу. Дорлих понимал все неоспоримые преимущества массированных грифоньих атак, но всё ещё видел большой потенциал и в коннице. Именно его светлой голове принадлежит преобразование конных войск и их тактики, благодаря чему имперская конница стала сильнее и быстрее. Вместе с императором он участвовал во многих военных кампаниях. Не раз именно он находил решения в самых безвыходных ситуациях, и, как оказывалось в результате, его соображения венчались триумфом фирийской Армады. Вот и теперь, оставаясь верным своей великой стране, он сопровождает её принца в провинцию, в которой тот сумеет оправиться от потери. Генерал Дорлих тяжело переживал смерть императора Константина I. Он связывал будущее империи с восхождением на трон именно Сандро. Теперь он относился к нему более внимательно и старался стать ему надёжной опорой.
   Сандро и сам уже почувствовал заботу генерала, который оставался теперь одним из немногих людей, которым он мог доверять. В этом путешествии он лично оценил способность Дорлиха превосходно организовывать самых разных людей, будь то прислуга или солдаты. Он умел обходиться без грубости и рукоприкладства, виртуозно пользуясь чёткостью построения команд и личным примером. Каждое его слово, каждый жест шли из глубины души и моментально доходили до всех его подчинённых, готовых исполнить любой его приказ.
   Сандро решил не задёргивать шторы. Он никогда ранее не уезжал так далеко от столицы, и созерцаемые им красоты отвлекали его от прочих мыслей. Солнца уже вовсе не было видно, о нём напоминали ещё подсвеченные облака и небо на горизонте. Звонкие птичьи песни уже утихли. Небо потемнело. На землю опускалась вечерняя прохлада. Принц выкинул из головы то, что с ним произошло несколько минут назад, и принялся вспоминать картографию и историю здешних мест.
   Герцогство Вола было одним из богатейших в империи. Оно граничило на севере с Герцогством Волка, на западе - с Герцогством Мустанга, на востоке - с бескрайним Гнайларом, а на юге - с Гэдрэшом. Тёплый климат и плодородные земли делали его житницей империи. Здесь производили одно из самых дорогих вин "Кровь ангела", шедшее отсюда напрямую к императорскому двору.
   Эти земли в корне отличалось от Герцогства Грифона. Молодой принц никогда не видел столько ветряных мельниц, амбаров и таких бескрайних полей. Люди обходились здесь малым. Дома даже богатых аристократов не превышали двух этажей. Их виллы отличались простотой, но казались очень уютными. Крестьянские дома в деревнях выглядели вполне зажиточно. Складывалось впечатление, что здесь главное богатство вовсе не размеры и архитектура городов, а просторы и плодородие доброй пашни, сбор урожая и великолепные пейзажи.
   Сандро услышал, как кто-то быстро подходит к карете. Дверь отворилась, у трапа с доброжелательной улыбкой на лице стоял придворный лекарь Акиз Касар. В руках он держал небольшой ларец с изящными орнаментами из серебра.
   - Добрый вечер, мой принц. Могу ли я войти к вам? - спросил он своим текучим голосом, поклонившись.
   - Конечно, заходите, - улыбнувшись, ответил Сандро.
   Лекарь проскользнул внутрь кареты, дверь за ним закрылась. Принцу он был хорошо знаком с самого детства. Этот приятной наружности человек тридцати семи лет всегда был вежливым и доброжелательным. Он выглядел очень опрятно: всегда постриженные ногти, чистые руки, убранные под скромный тюрбан волосы, аккуратная остренькая бородка и усы, окаймлявшие задумчиво стиснутые губы. От него всегда исходил тонкий аромат. Самым же запоминающимся был его взгляд. Касар прекрасно умел поддержать беседу в нужном ему русле, при этом выражение его лица было улыбчивым и доброжелательным, но вот смотреть он умел прямо в душу. От него невозможно утаить ничего, что касается здоровья и настроения.
   - Генерал Дорлих беспокоится о вашем здоровье. Есть ли у вас жалобы? - начал он.
   - Да, в общем, и нет, - отвечал Сандро, - разве что разбитость какая-то. Даже вот уснул стоя, когда вышел из кареты. А ещё глаза заболели, кажется, что в них песка насыпали. И иногда всё каким-то красным кажется. Раньше у меня такого не бывало. Вот, наверное, и всё.
   Поймав окончание слов принца, Каспар задал следующий вопрос:
   - А вы давно отдыхали?
   Сандро немного замялся, зажал руки в замок и потупил взгляд.
   - Как из Святослова выехали, так не могу по нормальному поспать. Всё время снится отец. А ещё он мне снится мёртвым, в гробу.
   - А раньше вы путешествовали так далеко?
   - Нет, - не отрывая глаз от рук, ответил молодой человек.
   - Красиво здесь, не так ли? - произнёс Касар, посмотрев в окно.
   - Да, конечно, красиво, - несколько бодрее ответил принц.
   Он поднял глаза и посмотрел на собеседника. Халат Касара казался каким-то необычным, сказочным. Он, будто жидкий, без малейшей складочки обтекал плечи и руки лекаря. На коленях у него лежал изумительный ларец. Через секунду Касар повернулся, и Сандро не успел спрятать взгляд.
   - Мой принц, вам нужно отдохнуть. Я помогу вам в этом.
   Он до чего-то дотронулся на ларце, и тот сам открылся. Сандро не мог сдержать любопытства и, вытянув шею, заглянул в это причудливое изделие.
   - Здесь я храню всевозможные лекарства, - сказал Касар, разворачивая ларец так, чтобы Сандро мог рассмотреть содержимое.
   Внутри в круглых деревянных ячейках стояло около тридцати маленьких разноцветных скляночек. У каждой на горлышке была привязана бирка, по-видимому, с названием. Между рядами ячеек была ниша с разными инструментами. Касар вынул пробку из одной склянки, достал из ниши серебряную ложку и, наливая в неё содержимое, будто отвечая на ещё не прозвучавший вопрос Сандро, сказал:
   - Это настой пустырника. Он успокоит вас, снимет напряжение, и вы сможете спокойно поспать, - и поднёс ложку ко рту принца.
   Нисколько не колеблясь, Сандро проглотил содержимое. Лекарь удовлетворённо посмотрел на юношу и начал убирать свой инвентарь обратно в ларец.
   - Скажите, а где вы обучались врачеванию? - вдруг спросил Сандро.
   - В Мнаджаране, мой принц, - сказал Касар и нажал куда-то на ларец, тот сразу же сам закрылся. - Теперь отдыхайте. Что-нибудь ещё?
   Сандро не захотел отпускать лекаря. Этот интересный человек сейчас и сам действовал на него как успокоительное.
   - Я хотел бы кое-что узнать.
   - Да, конечно. Слушаю вас, - вежливо ответил лекарь.
   Сандро почувствовал себя уверенней и, подражая Дорлиху, скомандовал: "Карава-а-ан, вперёд!" После чего уселся напротив лекаря и с неподдельным интересом задал вопрос:
   - Вы ведь и строение человека изучали?
   - Верно, мой принц. Целитель должен хорошо знать анатомию.
   - А как вы её изучали? По телам мёртвых?
   Удивившись заданному в лоб такому вопросу, Касар выдержал небольшую паузу. Но решив, что раз принц интересуется, то почему бы ему и не рассказать.
   - Именно, но не только по ним.
   - А разве закон не запрещает вскрывать тела умерших? - немного прищурив глаза, продолжил Сандро. Лицо его сделалось более серьёзным.
   Никогда ранее у него не было повода заводить подобные разговоры. А вот сейчас он боялся. Боялся мёртвых, смерти и всего, что с этим связано. Но он также боялся остаться со своими страхами наедине. Ему очень хотелось узнать, возникают ли такие же чувства у других, и как они живут с ними.
   "Странно, - подумал Касар, - парень только что остался без отца, не может спать из-за пугающих сновидений и вдруг так интересуется мёртвыми. Однако, скорее всего, такой интерес вызван страхом перед смертью. Побороть его можно путём доказательства важности данного акта для развития врачевания. Если сейчас попытаться ускользнуть от данной темы, то у принца так и останутся неверные представления".
   Без малейшей видимости колебаний Касар ответил также в лоб:
   - Имперский закон, изданный ещё императором Занельсевом, категорически запрещал делать это. Но ваш отец, посетив Оспурсию и, в частности, Мнаджаран, пересмотрел его и позволил изучать анатомию непосредственно по телам умерших, но не чаще, чем одно вскрытие в месяц. Исключение составляют экзамены обучающихся лекарей, когда разрешается произвести дополнительные три вскрытия. Наши анатомы составляют специальные анатомические атласы, энциклопедии и бутафории. Но для познания анатомии ничто не заменит самого тела человека.
   На некоторое время Сандро приумолк. Ответы мудрого лекаря оттеснили его собственные страхи.
   - Наверное, отец правильно поступил. А вам приходилось вскрывать тело человека?
   - Да, мой принц, я участвовал во вскрытии, - совершенно спокойно ответил Касар.
   Более того, он уже ожидал, что следующий вопрос Сандро будет касаться чувства страха.
   - И как? Потом не снилось? - замерев и, широко открыв глаза, спросил юноша. Касар понял, что молодой человек задевает сам себя за живое. - Видите ли, при жизни людей мы искренне боремся за их здоровье. Но, проиграв схватку со смертью, мы должны устранить пробелы в знаниях. Мы не оскверняем их тела. Умершим не за что было бы держать на нас зло. Мы делаем так, чтобы и их смерти были не напрасны. Даже своим уходом они приносят благо живым. Развеивая ложные представления о строении и работе человеческого организма, целители из Мнаджарана достигли лучших эффектов лечения, чем ранее. Это достойная цель.
   Сандро очень внимательно слушал ответ лекаря, но его голос показался таким мелодичным и убаюкивающим, что он невольно од души широко зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. Складный и обстоятельный рассказ совсем его уморил. Веки сделались глиняными и постепенно опускались всё ниже и ниже, пока и вовсе не сомкнулись. Все мысли куда-то улетучились, и Сандро погрузился в глубокий крепкий сон. Всё безвольное тело поползло вниз и вскоре как-то само улеглось на мягком сиденье.
   - Подействовало успокаивающее, - про себя отметил Касар. - Хорошего вам сна, мой принц, - вполголоса пожелал он.
   Касар потушил светильники, и теперь в карете была темнота, а лицо Сандро освещалось совсем незначительно. Удовлетворённый покоем юного принца, лекарь уселся напротив него и сам задремал.
   Окрестности Эфа-Льяра были в основном засажены садами разных плодовых деревьев: абрикосами, персиками, инжиром. С обеих сторон от дороги стояли ряды высоких пирамидальных тополей, а за ними раскинулись плодовые сады. По тёмному южному небу кое-где плыли одинокие облака в сопровождении просыпающихся звёзд. Взошла полная луна и осветила своим спокойным сиянием и облака, и тополя, и задремавшие плодовые деревья. Тёплый ночной бриз легонько пробежался по садам, чуть покачивая нагруженные ветки, словно убаюкивая поспевающие плоды. К шелесту листьев добавили свои ночные песни кузнечики. Из глубин сада в сторону дороги медленно пополз туман. А впереди уже вырисовывались силуэты Коркарских гор, у подножья которых и стоял Эфа-Льяр.
   ********************
   Орки - злобные мерзкие существа, возникшие от осквернённых людей. Их кряжистые тела похожи на человеческие, только обезображены врождёнными уродствами, унаследованными по демонической крови. Фирийская империя, как и её предшественники, не гнушалась массово использовать их рабский труд. Однако что-то в империи способствовало тому, что орки всюду восставали и убивали своих поработителей. Беглые орки больше всего тяготели к Гнайлару, где в бескрайних степях давно уже жили их братья по крови - гоблины. Вместе с ними они вот уже несколько месяцев подряд устраивали карательные набеги на восточные окраины империи. С полным правом жители опустошённых земель окрестили этих зеленокожих тварей варварами.
   - Я уже чувствую их запах, они подъезжают, - хрипло пробасил вождь орков Куртай. - Всем надо замолчать и слушать моей команды. Стреляйте в охрану, убивайте, сколько захотите. Главную карету захватите, а тех, кто внутри, берите живыми и мне оставить. Кто если порежет, поломает тех, кого живыми и целыми взять надо, то того тогда я сам сразу убью.
   Куртай был выше и сильнее других орков. На лице у него был не один шрам - свидетельство его очень вспыльчивого характера и готовности вступать в драку. Особая его черта - постоянный клыкастый оскал, от которого становилось жутко даже самым матёрым варварам. Только у него на лбу торчала пара коротких загнутых назад рогов. Виски и затылок были начисто выбриты, а длинные чёрные волосы с макушки собраны в длинный, свисающий ниже затылка хвост. Это служило дополнительным признаком вождя в отличие от других орков, у которых на головах было непонятно что: от бритых лысин до дремучих зарослей, словно поражённых фавусом. Вооружены и защищены они тоже были по-разному: кто копьём, кто мечом, некоторые держали в руках щиты, а иные и вовсе нацепили на себя тяжёлые доспехи, снятые с убитых имперских солдат. Сам Куртай имел внушительную двуручную секиру, древко которой после обуха заострялось, как кол, и на него был нанизан давнишний человеческий череп с остатками ссохшейся кожи. Всякой же защите в виде доспехов или щитов он противился, зато в качестве талисманов и оберегов предпочитал ожерелья и брелки из костей и зубов побеждённых врагов. Все остальные орки беспрекословно подчинялись своему лидеру и после предельно ёмкой инструкции начали крадучись растворяться в тумане.
   Два впередиидущих всадника каравана держали ярко горящие факелы. И хотя от сияния луны было достаточно светло, они на несколько метров вокруг разгоняли завесу тумана, увеличивая обзор. Но ни один из них и глазом не успел моргнуть, как после чьёго-то короткого рёва оба были поражены стрелами. Внимательный и неусыпный взор Дорлиха моментально заметил, как два солдата одновременно упали с коней. Генерал и воздуха в грудь не успел набрать, как со всех сторон на караван обрушился ливень из стрел. Нещадно расстреливались даже кони. Караван остановился. Стрелки выхватили свои арбалеты, попытались отвечать, стреляя наугад, но не достигали своей цели. Всё было тщетно.
   - Капитан! - выпалил Дорлих. - Сейчас же скачите в город за помощью!
   Капитан стражи что было силы пришпорил коня и с места рванул в сторону Эфа-Льяра.
   От криков снаружи Сандро сразу же пробудился. Касар встревоженно смотрел то в одно окно, то в другое. Лицо его блестело от пота.
   - Что случилось? - испуганно спросил принц.
   - На нас напали, пригнитесь! - ответил он и снова уткнулся в окно.
   И в то же мгновение в стекло ударила стрела. Лекарь упал на пол и, прикрывая лицо рукой, посмотрел на окно. Стрела оставила на стекле большие трещины.
   Генерал Дорлих подскочил к главной карете и скомандовал в полный голос:
   - Кучер! Давай скорее в город! Всем собраться вокруг главной кареты!
   Кучер хлестнул вожжами, лошади заржали, подались вперёд, но на них обрушился целый шквал стрел, и все шесть с жалобным визгом полегли на каменную дорогу. Несколько стрел угодили и в кучера. Кровь побежала по его ногам и седым усам. Обезумев от боли и страха, он продолжал лихорадочно дёргать за вожжи, но управлять ему было уже нечем. В свете упавших факелов со стороны сада со стуком копыт возник чей-то силуэт. Оглянувшись, Дорлих увидел кентавра. Он стоял шагах в десяти от мёртвых лошадей и наслаждался муками подстреленного кучера. Через мгновение разъяренный монстр прицелился и метнул в страдальца боевой топор. Топор пополам разрубил голову кучера и застрял в передней стенке кареты.
   Врубившееся блестящее лезвие внутри кареты напугало Сандро и Касара.
   Под ногами кентавра стонал и шевелился раненый молодой стрелок. Чудовище с большим удовольствием растоптало конечности бедняги своими массивными копытами. Освирепев от злости, Дорлих обнажил наградную шашку и бросился на монстра. Кентавр с треском в кашу раздавил шлем стрелка и грозно выпрямился, ожидая голыми руками убить ещё одного человека. Он резко вздыбился и громко заорал от нетерпения. Перед ним встал на дыбы конь Дорлиха. Два воина оказались лицом к лицу: один - человек на коне, другой - получеловек с конским телом. Ухмыляясь, кентавр попытался ухватить генерала своими мускулистыми руками, но тот увернулся, сделал ответный выпад и наотмашь перерубил ему левую кисть. Монстр взревел и попятился прочь, обхватив раненую руку. Дорлих не отступал, тогда кентавр рванулся вперёд и с неистовой силой ударил копытами. Одним ударом он попал в генеральскую грудь и вышиб его из седла, другим оглушил его коня. Дорлих упал на изувеченный труп стрелка, рядом со звоном о камни упала и его шашка. Хрустнувшие рёбра сковали грудную клетку. Дикая боль не давала вдохнуть. Обрадовавшись своему успеху, полуконь забыл о боли и решил не мешкать с окончательной расправой. Он уверенно направился к генералу, сделал подсечку его оглушённому коню, и с издёвкой заговорил:
   - Что, грязная скотина, болит? Сейчас помогу.
   Дорлих попытался ретироваться, прополз полметра и начал задыхаться.
   - Работать? Ещё? - ненавистно прокричал кентавр.
   К начали сбегаться все выжившие. Двое арбалетчиков сделали по выстрелу в монстра и попали ему в ту область тела, где лошадиная часть переходит в человеческую. Полуконь замер, потупился на перезаряжавших стрелков и опять зашагал к генералу. В этот момент Дорлих наконец смог вдохнуть. Он перевернулся на живот, но монстр прижал его к дороге. Чёрная кровь закрыла генералу лицо.
   - Скотина, - тяжело вздыхая, проговорил полуконь и занёс копыто над головой генерала.
   Дорлих почувствовал, как от неминуемой гибели сжимается всё его нутро, но, увидев свою шашку, он молниеносно схватил её и нанёс отчаянный удар. Горячая осквернённая кровь хлынула ему в лицо. Задние ноги кентавра сразу сделались ватными и подкосились. Мыча и корчась от боли, монстр ещё пытался держать равновесие, опираясь на беспомощно растопыренные передние ноги. Арбалетчики сделали по нему ещё один залп, а подбежавший латник с размаху перебил ему хребет так, что рогатая голова повисла на трахее и кивательных мышцах.
   Конь капитана стражи скакал изо всех сил. Вот уже показались башни и огни города, как позади он услышал усиливающийся стук копыт. Оглянувшись, капитан увидел, что его стремительно догоняет кентавр, и ещё сильнее пришпорил коня. Единственным оружием человека была сабля. Начищенный до блеска металл мелькнул в свете луны, но - промах. Кентавр своими ручищами стиснул в удушающие объятия и наездника, и шею его коня и начал толкать их с дороги. Конь с трудом начал тормозить и упираться ногами, но споткнулся и кубарем прокатился по каменной дороге и сломал шею. Капитана же кентавр схватил за ногу и потащил за собой головой вниз. Шлем слетел, лицо сразу превратилось в месиво, оставляя кровавый след. Вдруг перед кентавром возникли два солдата, и он встал как вкопанный. Молодые патрульные быстро сообразили, что к чему, и уже хотели подать сигнал. Но кентавр оказался расторопней: в солдата с сигнальным рогом он швырнул боевой топор, а другого настиг одним прыжком, выбил меч и ударил копытом в живот.
   - Ещё наденешь на меня сбрую? - с глубоким презрением прорычал кентавр и прицельным ударом передних ног расплющил его голову.
   Вытащив топор из груди первого патрульного, кентавр внимательно посмотрел в сторону города: ни души, никто ничего не слышал и не видел. До городской стены оставалось ещё около версты. Слух у кентавров острее, чем у человека, и сквозь пиликанье кузнечиков и сверчков он услышал очень странный незнакомый шум. Любопытство овладело им, он замер в ожидании. Со стороны сада шум усиливался. В нём монстр различал не то ритмичный скрип колёс, не то трение двух ржавых мечей. Из-за стволов деревьев на край дороги с тяжёлой поступью вышел голем - боевая машина с сотнями сложнейших механизмов, прикрытых толстой прочной бронёй. Он выглядел как очень высокий мускулистый человек с горящими синими глазами, тюрбаном на голове и двумя загнутыми вверх саблями. Любопытный и раззадоренный кентавр даже представить себе такого не мог. Скривив угрожающую гримасу и держа наготове топор, он проскользнул между саблями, упёрся передними ногами в его руки, надеясь опустить их своим весом. Но не вышло.... руки незнакомца выдержали всю массу кентавра. Сильнейший удар топора с искрами отрекошетил от стальной головы. Тяжёлые сабли в мгновение ока обрушились на мясистую плоть и методично разрубили полуконя на части. Голем повернулся в сторону и с металлическим тиканьем зашагал по каменной дороге в сторону каравана, расплющив останки поверженного чудовища.
   Выживших возле кареты собралось совсем немного. Дорлих сидел на дороге, прислонившись к колесу кареты и, держась за грудь, пытался отдавать приказы. Солдаты ещё не утратили боевого духа и внимали своему генералу. Обстрел из тумана прекратился, и орки ринулись врукопашную. Арбалетчики застрелили сразу толпу подбежавших варваров. Уцелевшие латники, прикрывая стрелков, выставили свои утыканные стрелами и топорами щиты. Они отчаянно сопротивлялись в плотном строю, но орков было слишком много. С хвоста каравана прискакал выживший гвардеец и с устрашающим воплем на полном ходу врубился в скопление врага. Десятки мечей, рогатин и голых рук потянулись к нему. Увязнув в толпе орков, гвардеец достал фалькату и начал, как овощи, рубить орочьи головы, крушить их убогие доспехи. Не подвёл и боевой конь, насмерть лягавший варваров.
   Снова из сада раздался рёв, и на людей со всех сторон с оглушительным криком обрушилась вторая свора орков и несколько дюжин кентавров. Между гвардейцем и каретой за один миг оказалась сплошная масса нечисти. Храбреца вместе с его конём смело как оползнем, и он упал навзничь. Сам Куртай вышел из тумана и одним ударом огромной секиры разрубил его пополам. Оборонявшихся возле кареты быстро смяли. Дорлих получил удар копытом кентавра по голове и потерял сознание.
   Дюжий орк с мясом вырвал дверь кареты и сунулся внутрь. Оттуда на него бросился Касар с кинжалом и перерезал ему глотку. Другому головорезу лекарь плеснул кислоту в зубастую харю, и он вылетел как ошпаренный. Остальные орки выломали и вторую дверь. Волосатая ручища схватила принца за воротник, однако он успел уцепиться за косяк и изо всех сил, стиснув зубы, противостоял орку. Касар пронзил руку варвара кинжалом и схватил Сандро. Но юношу тут же подхватила вся орочья свора и вырвала его из кареты. Самого же Касара схватил за халат какой-то одноглазый и потащил в другую сторону. Оставшись без кинжала, лекарь схватил свой увесистый ларец, упёрся ногами в косяк и со всей злостью и отчаяньем обрушил его на челюсть варвара. Россыпь зубов с кровью вылетела из орочей пасти, и их владелец, заскулив, отпрыгнул прочь. Сразу четверо орков одновременно поймали лекаря и выбили ларец. Оставивший свои зубы в карете одноглазый стоял рядом и выплёвывал очередной окровавленный зуб, поддерживая сломанную челюсть. Жажда мести загорелась в его глазах. С размаху он ударил своего обидчика кулачищем в челюсть, но Касар успел подставить руки и отлетел к лежавшему без сознания Дорлиху. Над головой одноглазого тотчас поднялась секира Куртая. Чавкнув, тяжёлое лезвие разрубило его на две ровные половины.
   - Говорил я, убью, - гневно напомнил Куртай.
   Двое могучих орков поднесли к вождю принца, а один кентавр подтащил скрученного лекаря.
   - Двое: вот этот и этот, - прошепелявил один из них Куртаю.
   - Хорошая работа, братья! Быстро берите всё, что хотите. Надо быстро возвращаться к господину, - воодушевил своих бойцов Куртай.
   Сандро дрожал от страха, и тут у него снова возникли странные ощущения: зашкаливающее сердцебиение Касара, смех кентавров, грабящих обозы, порхание мотыльков, движение крови в сосудах. Казалось, мысленным взором он может видеть всё что угодно. И опять всё смешалось. И опять его полностью окутали призрачные потоки, исходящие от всего живого. Внимание как-то само приковалось к орку, которому Касар успел перерезать горло. В нём было всё больше зелёной сущности. Красные потоки ещё протекали у него в костях, коже, мелькали в останавливающемся сердце и беспорядочно в голове, но быстро меркли в других частях. Зелёное облако, насыщенное страданиями задыхающихся тканей, расползалось от него в стороны и страшно смердело. Какие-то импульсы ещё возникали в сердце, а оно еле-еле с большим трудом поспевало сокращаться в ответ. Хотя работало оно вхолостую, ведь крови в сосудах почти не осталось. В бездыханном трупе ещё что-то отчаянно цеплялось за жизнь. Импульсы распространялись по неподвижному телу всё реже и уже не доходили до некоторых частей. Вот и мозг угас и после ярко-красной предсмертной вспышки начал испускать не мигающее красное, а ровное зеленоватое свечение. "Быть может, это опять виденье? Почему мне кажется, что я всё это чувствую и осознаю на самом деле?" - думал Сандро. И он вдруг забыл про страх, даже наоборот, ему стало любопытно. Всё, что он видел до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, что он переживал сейчас. Он знал всё обо всех, чего ни они сами, и никто не знал. Он мог без труда перемещаться в пространстве, не шевеля и пальцем. Он чувствовал себя гораздо более полноценным, чем все поблизости, ведь у него открылись такие потрясающие способности.
   Вдруг какой-то орк подскочил к трупу прямо сквозь сознание Сандро и начал бесцеремонно снимать амулет с мёртвого сородича. Оказавшись мысленно внутри мародёра, молодой человек невольно осмотрел его внутренние органы, кости и хотел поскорее убраться из него, но не вышло: что-то приковало его к этому месту, и он никак не мог переключиться на другое. Тогда инстинктивно он попробовал оттолкнуть мерзкую тварь. И его попытка молниеносно удалась, несмотря на расстояние! Орк мгновенно оторвался от трупа, схватил свою булаву и испуганно оглянулся. За спиной никого не было. Он пристально посмотрел на навьюченных соплеменников, настороженно понюхал воздух, схватил свой желанный трофей и трусливо умчался прочь.
   "Надо же, как он испугался!" - почти вслух изумился принц, и вдруг его собственные жизненные потоки неосторожно проникли в зелёное облако мёртвого тела. Хотя труп ещё не остыл, Сандро почувствовал прохладу, спокойствие. Мёртвая сущность была как будто нанизана на пространство, казалось, за неё можно подёргать. И как только он подумал об этом, его потоки словно примагнитились к умершему и устремились в его жилы, нервы, проникли в сердце и мозг. Покойник очнулся и схватился руками за шею. Сандро дёрнулся и непроизвольно повторил движения орка. Лицо юноши перекосилось как от сильнейшего испуга и острейшей боли. Он чётко ощущал связь с той тонкой красной сущностью, что быстро растеклась по убитому, и теперь понял, что она соскальзывала туда с его собственных рук, а боль передавалась обратно. Периферические участки мёртвой туши по-прежнему испускали зелёную ауру, а глубокие зоны подсвечивались красным и даже сами начали понемногу посылать слабенькие импульсы. Мертвец с выпученными глазами начал делать глубокие вдохи, отчего в разрезе у него захрипела и забулькала чёрная кровь. Сандро передавались флюиды этой повторной агонии. Это было ужасно, как собственная смерть. Он начал перебарывать это чувство и усилием воли заставил себя выпрямить руки и разогнуться. Шевелящийся мертвец в точности повторил его движения.
   Сандро всю жизнь боялся мёртвых, но теперь ему самому грозила страшная смерть. Орки таращились на него как на добычу, глаза их светились злобой и ненавистью ко всему человеческому. Надежду на спасение ему теперь давало только новое восприятие окружающего мира. Как? Почему? И что это такое - пока было не важным. Мёртвый орк, как ни посмотреть, был лучше живого. А раз им теперь можно было управлять, то и драться теперь лучше было его кулаками.
   Сделав глубокий вдох, Сандро снова сосредоточился на мертвеце. И снова боль ударила ему в горло, но в этот раз он тут же её переборол, отчётливо понимая, что она не его, а чужая. Чтобы заставить орка встать и драться, юноша начал мысленно проделывать соответствующие действия.
   Мертвец оторвал от дороги голову, встал и неуклюже заковылял. Он не дышал, из разрезанной шеи вытекала чёрная жижа, голова запрокинулась назад, остекленевшие немигающие глаза смотрели в разные стороны, челюсть отвисла, руки болтались как плети. Его движения были резкими и беспорядочными, словно он был марионеткой в руках неопытного кукловода. Лицо Касара окаменело от ужаса, стало белее муки. Лекарь почувствовал, как на голове зашевелились волосы.
   - Пойдёмте, пойдёмте, пойдёмте отсюда, мой принц..., - не отводя от зомби напуганного взгляда, залепетал он.
   Сандро шепнул ему:
   - Спокойно! Это делаю я. Я знаю, как нам спастись.
   Касар не поверил в происходящее. Орки, увидев ожившего мертвеца, тут же бросили свои грязные дела и замерли как истуканы.
   - Демонщина! Демоны! Мёртвый пошёл..., - послышались в тишине испуганные орочьи вскрики.
   Даже у Куртая глаза округлились от страха. Глядя, как кошмар приближается к нему, он попятился к карете, но, наткнувшись на сородичей, истерично рявкнул: "Валите его!" Однако сейчас ходячий мертвец выглядел живее варваров. Страх парализовал их всех. Куртай был шокирован. "Что страшнее: сразиться с ожившим трупом, который ведь никак не мог ожить, или навсегда потерять авторитет и точно умереть от собственных бойцов?" - пронеслось в его голове.
   Ноги Куртая просились бежать, но он намертво прибил их к земле.
   А труп всё не останавливался. Остальные варвары в страхе расступались перед ним.
   В пяти шагах от мертвеца Куртая охватило леденящее оцепенение. Инстинкт дал понять, что ему не справиться с зомби. Руки отказывались держать секиру. В смолянисто-чёрных глазах мертвеца он, как в осколках зеркала, увидел отражение своего ужаса. И когда мертвец замахнулся, Куртай зажмурился и одним мощным ударом перерубил ему торс. Обе части повторно умершего орка упали на дорогу и дёрнулись, будто пытаясь соединиться обратно. Варвары испуганно ахнули. Куртай боязливо открыл глаза и к своему ужасу обнаружил, что труп уверенно полз на него. Отрубленная рука извивалась, как пойманная рыба, и пыталась схватить его за ногу. И вождь поддался страху, руки сами схватили секиру и принялись кромсать мертвеца на мелкие клочки.
   Мощнейшие флюиды последней вспышкой передались Сандро. Почувствовав страшную боль, он сморщился и схватился за свою грудь, словно перерубили его. Это было всё, на что он был способен: драться с помощью мертвеца, сам не зная никаких приёмов. Тогда он решил взять не умением, а числом. Потоки его жизненной силы подобно расползающемуся туману захлёстнули тела и орков, и людей, и даже коней. В одного, второго, третьего - во всех, кроме самых изувеченных, они проникали в их внутренности, создавая там очаги жизненной сущности.
   Расправившись с ожившим трупом, Куртай высоко поднял его голову.
   - Победил я этот кусок мяса! - триумфально закричал он.
   И тут ему в голень, скрипя о кости, вонзилась генеральская шашка. С диким ужасом Куртай отскочил от кареты, как от огня. Остальные орки подумали, что это сделал тот самый "кусок мяса" и бросились врассыпную от расчленённого зомби и своего лидера, как от прокажённого.
   - Бегите скорее, - хриплым голосом закричал из-под кареты генерал Дорлих оставшимся без охраны Сандро и Касару.
   В этот самый момент вдруг зашевелились остальные убитые. Орки обезумели от страха, побросали всё награбленное и обратились в бегство. Началась настоящая паника. Увидев под каретой очнувшегося генерала, Куртай вскипел. Вырвав шашку из своей мясистой голени, он рванул к карете, и одним махом выволок Дорлиха на дорогу. Разгневанный громила взял генерала за шею, тряхнул, как тряпку, и швырнул об колесо с такой силой, что даже сама карета сдвинулась с места. Послышался хруст костей. Ударом громадной секиры Куртай разрубил и Дорлиха, и колесо.
   - Нет! - как резаный заорал Сандро.
   Он ощутил гибель любимого Дорлиха. Слёзы ручьём вырвались у него из глаз. Связь с мёртвой и живой сущностью оборвалась. Всё погасло. На принца камнем навалилась усталость. Его душевный крик утих, руки повисли, тело стало необычайно тяжёлым, и он начал заваливаться. Касар вовремя подхватил его и уселся с ним на дорогу, закрыв своим телом. Вокруг царили неразбериха и смятенье. Один за другим ожившие мертвецы падали обратно. Куртай, как одержимый, подлетал к ним и рубил в капусту.
   - Трусы! Смотрите! - кричал он сородичам, нанося очередной удар. - Они мёртвые, слабые! Рубите их!
   Увидев, что делает их вождь, остальные орки с радостью побежали обратно и похватали брошенные тюки с трофеями. Некоторые даже последовали примеру вождя, авторитет которого резко подскочил.
   Наведя порядок, хромой Куртай подошёл к пленникам.
   - Что с парнем? Вылечи его! - с нетерпением приказал он Касару.
   - Он болен, - тревожно ответил лекарь, боясь больше не за себя, а за принца.
   - Лечи его!
   - Здесь не могу. Нужно срочно в ближайший город!
   - Он живой?
   - Да, но мне...
   - Тогда сделай, чтоб он ходил! - обрушился орк на лекаря и подвинул к нему ларец.
   Перепуганный Касар схватился за ларец. Голова и руки сработали на автомате. Он вынул пробку из определённой склянки и поднёс её к носу принца. Сандро сморщился, отвернулся, но в себя не пришёл.
   - Я же говорю, если он нужен вам живым, то нужно в город!
   Куртай заорал от злости, но когда он уже закрыл рот, крик всё продолжался. Душераздирающий крик его сородичей! Из тумана за ними, грохоча и скрипя, выбегали металлические монстры, почти вдвое превосходившие орков по росту. У них были толстые колонообразные ноги и руки, огромные бочковидные тела, а вместо головы приплюснутая вращающаяся башня с двумя светящимися красными точками наподобие пары глаз. В их кулаках орки сминались как сливы, от ударов разлетались в разные стороны. Монстры выдерживали любые удары. Это были боевые големы. Теперь сами варвары оказались застигнуты врасплох. Немногочисленные механические воины уверенно сжимали кольцо вокруг кареты.
   Сердце Куртая бешено заколотилось, пятки затряслись. Сначала он хотел взять с собой пленников и бежать. Как щенка он схватил за шиворот Касара, но тут же опомнился: даже при всей своей силе он не сумеет прорваться через металлических чудовищ с такой ношей да ещё с раненой ногой. Прочие орки без оглядки бросились наутёк, а Куртай боялся провалить задание, боялся несмываемого позора, а ещё больше плена. Снова в голове у него завертелись противоборствующие мысли, и он сделал выбор: покончить с собой. Он выпрямился, расправил плечи, постарался успокоиться и вынул костяной нож. Взгляд его на секунду остановился на испуганном лице лекаря. Касар, приготовившись к худшему, полностью закрыл собой принца. И тут случилось неожиданное: что-то невидимое с неимоверной силой швырнуло вождя орков, и он, ломая ветки, отлетел далеко в сад.
   "Почему медлит? Или всё-таки сбежал?" - подумал Касар и осторожно, боясь увидеть приближающийся кинжал, поднял голову и посмотрел туда, где только что стоял главарь варваров.
   А его там не было. Зато со всех сторон к ним приближалось несколько боевых големов, образуя своими громадными телами безопасный заслон. Касар облегчённо выдохнул напряжение и, благодаря Энреля за чудесное спасение, склонился над Сандро.
   Боевые машины добили варваров. Шум затихал.
   - Я думал, что воины империи куда более грозная сила. Я ошибся? - тихо сказал кто-то позади заслона из големов.
   Касару этот голос показался знакомым, но пережитое потрясение настолько его взволновало, что он не мог вспомнить, чей он именно. Позади одного механического воина показался невысокий человек в широких штанах и в золотистой робе со сказочно-богатой отделкой и с длинной золотистой накидкой. Своё лицо он скрывал за белоснежным платком шемагом так, что были видны лишь его глаза. В руках он держал металлический жезл с таинственными, подсвеченными разными цветами символами и самую настоящую волшебную палочку, испускавшую тусклое бирюзовое свечение. Он неспешно перебирал ногами, уверенно приближаясь к Касару и Сандро, не сводя с них глаз. Рассмотрев его, лекарь улыбнулся и начал вставать.
   - Непф Раджалл! - вспомнил он незнакомца и протянул ему руку.
   Человек в дорогой одежде крепко пожал ему руку и сухо ответил:
   - Приветствую тебя, мой старый друг.
   Несколько секунд оба стояли без малейшего движения, не отрывая друг от друга взгляда. Глаза незнакомца, казалось, поглощали весь попадающий на них свет - настолько они были чёрные. Мелкие морщинки выдавали его немолодой возраст. Через рукопожатие он читал мысли лекаря, проникал в тайны его памяти и чувств. Он ясно видел, как колотилось его сердце, как сжался желудок и сузились сосуды.
   - Что с принцем? - спросил чародей, переведя взгляд на Сандро, и отпустив руку Касара.
   - Не знаю, великий визирь. Он не ранен, но без сознания, я не могу его привести в чувства, в остальном с ним всё в порядке, я думаю, он скоро очнётся. Видели бы вы, что здесь только что произошло! Генерал Дорлих погиб.
   Чародей вновь вонзил в Касара свой взгляд.
   - Как давно это случилось? - словно проверяя лекаря на ложь, спросил Раджалл.
   - Точно не могу сказать, всё произошло так стремительно. Может быть, пять, может десять минут назад.
   - Такое уже случалось?
   - Нет. Я впервые с таким столкнулся. Если бы вы пришли хоть чуть-чуть пораньше....
   - До этого мне тоже не приходилось встречать ничего подобного, - сказал Раджалл, осматривая погибших. - Вас они не тронули, значит, вы и принц были нужны им живыми. Нужно больше узнать о намереньях этих орков.
   Чародей повернул один из сегментов жезла вокруг оси, нажал на определённый символ. Как по волшебству сзади больших големов появилась машина поменьше - тот самый голем, что разрубил кентавра недалеко от города. Этот механический воин был гораздо больше похож на человека, чем его громадные собратья. Он был покрашен в тускло-золотистый цвет. Стопы его очень походили на человеческие и также имели по пять пальцев. Свои внушительные сабли он убрал в ножны за спину. Позади него кто-то мучительно извивался и упирался - голем волочил за собой здоровенного орка. Подойдя к людям, мощная машина без труда заломила своему пленнику руки и выставила его к визирю. Поняв, что вырываться совершенно бессмысленно, варвар замер, злобно уставился на Раджалла и угрожающе зарычал. Визирь спрятал жезл в потайной карман и обратился к золотистому голему: "Есть ещё уцелевшие, Оскар?"
   - Нет. Мы никого больше не обнаружили, - с холодным металлическим звоном ответила машина.
   Раджалл равнодушно посмотрел на орка и уверенным голосом начал допрос.
   - Я знаю, что вы охотились на этих двух людей. Зачем?
   Орк даже не шевельнулся.
   - Если ты не будешь отвечать, я буду вынужден причинить тебе боль.
   После этих слов варвар плюнул в визиря, но тот, несмотря на возраст, ловко увернулся и плавно провёл вверх ладонью. Этот жест был командой для золотистого голема, поэтому он незамедлительно поднял пленника за руки. Ноги орка оторвались от земли, руки начали выворачиваться в плечах, и он завыл от боли.
   - Говори, - без эмоций, словно такой же, как его машина, произнёс Раджалл.
   Но орк и теперь не проронил ни слова. Он стиснул зубы, пытаясь пересилить боль, и с ещё большей злобой уставился на своего мучителя. Просверлив его взглядом, визирь решил ужесточить пытку, достал волшебную палочку и сделал ею несколько взмахов, в результате чего под левым глазом у варвара начала обугливаться кожа. Его тело начало отчаянно извиваться, сквозь стиснутые зубы донёсся жалобный визг. Чародей медленно повёл рукой вниз, и чёрное дымящееся пятно послушно поползло по щеке. В воздухе повис запах горелого мяса. Касар отвернулся.
   - Орки могут выдерживать боль сильнее, много сильнее! Слабый ты ... человек, - сквозь зубы прорычал орк.
   Эта фраза избавила визиря от лишних слов. Кончиком волшебной палочки он описал в воздухе круг, потом резко опустил её вниз. Глаза его испустили яркую синюю вспышку, послышался хруст, и орк испустил протяжный болезненный стон. Обернувшись, Касар увидел, что правая голень у варвара повисла на коже.
   - Ты хочешь ещё узнать, какую боль я могу причинить? - беспристрастно произнёс Раджалл.
   - Я не скажу ничего, пытай, что ты хочешь, не узнаешь ты, - промямлил пленник.
   - Я не жесток. И, в отличие от твоих прежних хозяев, мне не причиняют удовольствия твои страдания. Если ты мне скажешь, что тебе известно, то, даю слово, я залечу твои раны и отпущу тебя в твою степь.
   - Если не злой ты, зачем тогда делаешь боль мне ты? Не жестокий ты?
   - А зачем ты говорил, что можешь выдержать большее?
   - Потому что не я, а ты слабый.
   Раджалл, конечно, понял, что орк хочет просто быстрее избавиться от мучений, сохранив свой секрет. Любой другой палач прибегнул бы к более изощрённым пыткам или убил бы наглую неразговорчивую тварь. Но великий визирь не был бы великим, да и к тому же магом, если бы был так прост и предсказуем. Он и тут решил поступить нестандартно.
   - Смотри, орк, - скомандовал Раджалл, направил волшебную палочку на ближайшую повозку, и в один миг она разлетелась в мелкие щепки.
   - Я мог бы сделать это и с тобой, или с частями твоего тела, - он поводил палочкой, и в магической хватке у орка задрожала вторая нога, - но, как я уже говорил, мне не принесёт это ни малейшего удовольствия. А ты очень выносливый и хитрый, поэтому я не стану больше мучить тебя. Пока, во всяком случае. Оскар, опусти его.
   Голем моментально исполнил команду, и левая нога измученного варвара встала на дорогу.
   - Ты пойдёшь с нами, - продолжил маг, обращаясь к орку. - Только тебе вряд ли это понравится.
   Орк по природе своей мог бесконечно терпеть самые жестокие пытки, вплоть до самой смерти. Собственно ничего иного от своего мучителя он и не ожидал. Но то, что произошло, совершенно выбило его из колеи. Расчёт Раджалла был точен и попал орку в самое уязвимое место. Ведь для этого свободолюбивого существа, которое к тому же уже узнало вкус воли, не существовало ничего страшнее, чем оказаться в плену или хуже - опять в рабстве.
   Маг вновь направил свой инструмент на орка, сделал несколько движений левой рукой в сторону палочки, прошептал восстанавливающее заклинание, сверкнул глазами, и голень варвара стала как прежняя. Остальные повреждения он не стал исцелять, посчитав, что они не столь значительны для такой зверюги.
   - Оскар, свяжи пленного, ты понесёшь его. И собери всех остальных големов, мы уходим, - сказал Раджалл на оспурском языке. - Мой дорогой друг, - продолжил он, обращаясь к Касару, - возьмите голема и перенесите принца в мой паланкин.
   - И куда мы отправимся, великий визирь? - спросил лекарь, склоняясь к Сандро. - Нас ждут в Айя-Шумдаде.
   - В последнее время на этих дорогах происходят странные события. Мародёрство и набеги орков случаются почти через день. Мы уже неоднократно посылали гонцов в Святослово, но никаких указаний оттуда не поступало. Местные власти уже не справляются, поэтому мы помогаем им патрулировать территорию, но ситуация становится только хуже. В связи с этим мы не пойдём в Айя-Шумдад, там тоже вскоре может быть опасно. Странно, что вас отправили в этом направлении.
   Услышанное ошеломило Касара. Он сел на дорогу возле принца, схватился руками за голову и запричитал:
   - Мы ничего не знали. Никто не принимал дополнительных мер предосторожности. Нас просто послали в обычную поездку. Создатель, сколько людей! Из-за какого-то недоразумения! За что?
   Едва не прослезившись, он замолчал, наблюдая, как Оскар связывает орка. Ненависть охватила Касара, но он удержал свои эмоции.
   - Куда же вы предлагаете отправиться? - спросил он у мага.
   Тот в это время с интересом осматривал генеральскую шашку.
   - В Оспурсию, - ответил Раджалл. - К нам эти твари пока не лезут. Да и только там смогут быстро развязать язык этому упрямому орку.
   - Вы хотите впутать сюда архимага? Но мальчик же может обо всём узнать!
   - Не переживайте вы так, о принце тоже узнают кому следует. Когда случаются такие вещи, мы не должны доверяться только лишь своим чувствам и догадкам.
   Разговор вёлся на оспурском языке, и орк, который не знал этого языка, разумеется, ничего не понял. Раджалл бережно завернул шашку Дорлиха в полотно и спрятал в паланкине.
   **********************
   Куртай без чувств валялся под персиковым деревом, ветки которого смягчили его падение. Воздух из ноздрей периодически колыхал тонкие травинки. Он был сильно помят, кровь текла из многочисленных ран. Вокруг были рассыпаны персики. Мимо хромал побитый кентавр. Увидев вождя, он не смог пройти мимо.
   - Пойдём, вождь, - проговорил полуконь, приводя раненого в сознание.
   Придя в себя, Куртай, уцепился за руки кентавра. Полуконь начал поднимать орка, и в это время сзади раздался гулкий шум работающих механизмов голема. Тяжёлая машина возникла, словно из ниоткуда и с размаху одной рукой снесла кентавра вместе с деревом. Куртай вскочил на ноги и изо всех сил бросился удирать от неизвестного чудовища. Нога страшно ныла от боли, в глазах всё расплывалось, воздуха не хватало, всё его тело, казалось, вот-вот рассыплется от ран. Убеждаясь, что странное существо не отставало, орк заставлял себя бежать дальше. Да ещё надо было лавировать между деревьями в тумане. Голем наступал ему на пятки, ломая деревья, как карандаши. Мягкая земля снижала его скорость. Погоня казалась Куртаю бесконечной, ноги его уже заплетались. Краем глаза он видел, как механические руки-клещи протягиваются к его голове. И вдруг под ним возникла пустота. Руки голема лязгнули над его головой. Измученный Куртай свалился куда-то вниз и плюхнулся в воду. Машина затормозила и пошла на юз. Избороздив землю, она остановилась возле края глубокого туманного обрыва. Густой туман, потревоженный погоней, стремительно затянулся вокруг голема обратно. Куртай появился на поверхности воды. Жадно глотая воздух ртом, он попытался увидеть хоть что-нибудь, но ничего, кроме пары светящихся красных точек в толще тумана, различить не смог. Когда всплески на воде утихли, с той стороны послышался гул шестерёнок. Куртай убедился, что монстр терпеливо ждал его наверху. Но к его приятному удивлению недолго: громадина развернулась и удалилась в глубь сада. Изнеможённый орк боялся издать даже малейший звук. Вода была теплой, и он решил перевести дух в ней.
   Немногие орки сумели спастись бегством. Они прятались в глубине сада, озираясь по сторонам. Их преследовал шум, напоминавший хлопанье крыльев летучих мышей. В тумане кроме них рыскал ещё кто-то. Вдруг раздались едва уловимые щелчки, после которых все орки полегли на землю. Только один унёс ноги. Он долго без оглядки удирал, пока силы не оставили его. Он спрятался за тополем и, дрожа всем телом, оглянулся назад. И когда он уже подумал, что опасность миновала, над головой снова послышалось леденящее кровь хлопанье крыльев. Орк поднял голову, и его шею сразу же обвил чёрный шнур с шариком на конце. Его глаза исполненные ужасом смотрели в лицо своей смерти: в кроне затаился эльф, бледный как рыбье брюхо, в плаще чёрнее ночи. Эльф душил орка, пока тот не потерял сознания. Появились ещё пятеро таких же эльфов во главе со своим черноволосым предводителем Эновшаном и в один миг связали варвара. Им было поручено разузнать о его замыслах.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава V

Побег

   В бескрайнем синем небе затерялась пара дряхлых облаков, устало плетущихся подальше от жаркого солнца. Не было ни ветерка, ни звука, ни крика случайно залетевшей птицы. Кое-где в растрескавшуюся землю вгрызались обезвоженные пальмы. Испепеляющее солнце пустыни превращало имперский тракт в каменный противень. По нему маршировали големы. Впереди шёл Оскар и нёс связанного орка, который и не пытался ускользнуть от могущественной машины. Чтобы не высохнуть на солнце, Раджалл и Касар удобно расположились в крытом паланкине, который несли два боевых голема. Лицо великого визиря было открыто. У него была короткая седая борода, аккуратные усы огибали узкие губы. Морщинистая кожа напоминала пустыню. Заострённые черты лица хранили невозмутимость.
   - Ну и выражений вы набрались в Фирии, уважаемый целитель. Вы поверили в Энреля? - осведомился Раджалл.
   - Нет. Знаете ли, слова - это привычка. Они цепляются, когда долго общаешься с теми, кто их постоянно произносит, - ответил Касар.
   - Рад, что вы смотрите на жизнь здоровыми глазами. В Фирии мало осталось таких как мы. Многие увлечены теперь Энрелем. Народ забывает свою историю, и до наук ему дела нет.
   - Великий визирь, а почему бы для патрулей не применять только големов? Это же не запрещено?
   - Потому что боевых големов не много, а производить новых запрещено. Имперцы считают это непозволительной роскошью. Если они обнаружат лишнюю продукцию, то, не задумываясь, привлекут храмовников. Механические воины смогли бы заменить собой бесчисленное количество солдат, но чиновники не поймут этого, пока в патрулях не окажутся их собственные дети.
   - Вы хотели бы видеть свою родину независимой от империи?
   - Это было бы всем на пользу, только за это теперь никто не возьмётся.
   - Вы бы взялись? - осторожно спросил Касар.
   - Друг мой, только в книгах герой триумфально разбивает врага, и все сразу одобряют его методы. В жизни же всё иначе. На самом деле обязательно найдётся кто-нибудь, кто будет считать, что сделал бы лучше. В реальности разгром серьёзного врага - это лишь начало борьбы с последствиями хаоса и несправедливости, которые он успел посеять. И, к сожалению, жертв оказывается намного больше. Если бы у меня был хоть один шанс и народ меня поддержал, то я бы этот шанс не упустил. Но, исходя из того, что мы имеем сейчас, мне лучше оставить свои воззрения при себе.
   Касар понял, что затронул больную тему Раджалла и потому замолчал. Дальше они шли под ровный гул механизмов, погрузившись в свои раздумья. Тракт тянулся на юг и вскоре стал проходить между причудливыми водоёмами. Полнейшее безветрие делало их гладкую поверхность похожими на зеркала, отражающие жаркое небо. На их берегах не было ни одного растения.
   Юному принцу снился отец. Император был здоров и весел, но повторял одно и тоже: "Ты особенный, ты особенный, ты особенный...". Его голос становился тише и тише, но не пропадал за надгробным камнем, а просто угасал. Сандро проснулся, но глаза не открывал. На фоне предыдущих кошмаров этот сон был совершенно безобидным, и он попытался его запомнить. Мысли то выныривали, то терялись в глубине. Ему казалось, что он находится в своей спальне, утопает в мягкой постели, а в окно светит яркое летнее солнце, ласкающее его сомкнутые веки. Когда же он отрыл глаза, то не поверил им. Он лежал на мягких подушках в жёлто-белом шатре, заливаемом неимоверно ярким светом.
   - Кажется, пробудился, - отметил визирь и повертел символы на жезле.
   Все машины замерли на месте. Касар тут же подбежал ко второму паланкину.
   - Мой принц, как вы себя чувствуете? - всматриваясь в лицо Сандро, обеспокоенно спросил лекарь.
   - Акиз Касар? - изумился Сандро. Через мгновение, щурясь от солнца, принц выскочил наружу. - Где мы находимся? Что случилось?
   - Вы не помните?
   - О! О, кажется..., святая Арамзелла! Генерал Дорлих? Он... да?
   - Да, мой принц. Сожалею. У Эфа-Льяра на нас напали орки. Это вы помните?
   - Да, но как мы спаслись? Я помню... как я.... О, святая Арамзелла! - перед глазами выплыла уродливая картина с ходячими мертвецами, но Сандро не хотел верить в такое спасение. - Как мы спаслись?
   - Нас спас он, - Касар указал в сторону визиря, который медленно шёл к ним.
   - Приветствую, мой принц. Позвольте представиться: великий визирь Непф Раджалл, - кланяясь, произнёс он.
   - День, - растерялся Сандро, разглядывая этого удивительного человека.
   - Если быть точным, то вас спасли големы. Познакомьтесь с одним из них. Оскар! - позвал великий визирь золотистого голема, и тот сразу же подошёл к нему, не выпуская орка из рук. - Мой принц, это командный голем Оскар. Оскар, это принц Сандро.
   - Приветствую вас, принц Сандро, - сказала машина. Её суровое цельнометаллическое лицо, похожее на бронированную маску с горящими синими глазами, было абсолютно неподвижным.
   - Зачем вы взяли с собой орка? - ещё больше удивился юноша.
   - Он напал на ваш караван и может рассказать нам, кто за этим стоит, - ответил Раджалл.
   Сандро замутило, голову напекло яростное солнце. Сказалась непривычная жара. Его едва не стошнило, но вовремя помог Касар с фляжкой воды.
   - А как же генерал Дорлих? Мы не можем оставить его не похороненным. Его душа должна вернуться к Энрелю! - простонал Сандро, когда голова его чуть освежилась.
   - Мне искренне жаль, мой принц. Моё сердце обливается кровью, скорбя об этом славном генерале. Я уверен, что власти Эфа-Льяра уже позаботились о нём.
   - Лучше бы вместо этого орка взяли Дорлиха. Хотя бы похоронили его по-энрельски, - негодуя, пробурчал Сандро.
   Раджалл почтительно промолчал. Он был человеком, знавшим цену словам, и выше всего ценил молчание. В его паланкине лежала завёрнутой наградная шашка генерала Дорлиха, однако нарушать её покой он считал преждевременным.
   - Куда же мы теперь идём? Это же не Гэдрэш, ведь так? - с брезгливостью к провинции спросил принц.
   - Гэдрэш подвергается постоянным орочьим набегам, там небезопасно. Местные власти с трудом справляются с их натиском, а в Святослове об этом, я так понимаю, даже не знают, - как можно осторожнее говорил великий визирь. Он очень хотел сказать, что в столице могут и знать о происходящем, но ничего не делают, однако воздержался от этого, посчитав первое знакомство с принцем неподходящим моментом для оглашения своих взглядов. - Мы помогаем нашим соседям. Эти големы в патруле уже давно. Если их не обслуживать, они выйдут из строя. Я оставлю вас с господином Касаром в Мнаджаране и извещу городские власти о случившемся. Я распоряжусь, чтобы вам обеспечили надёжную охрану и соответствующий комфорт.
   - Големы могут сломаться? - заинтересовался Сандро.
   - Конечно, как и всё механическое.
   - А где же их, как вы говорите, обслуживают?
   - В Бинзаре, мой принц, куда я и направляюсь, - непроницаемый Раджалл вдруг взволнованно насторожился. Завести дружеские отношения с самим принцем - это как раз тот шанс, которого он так долго ждал. - Вы хотите увидеть это?
   Сандро немного замялся:
   - Ну, раз уж я здесь, то почему бы и нет. Когда мне ещё выдастся шанс собственными глазами увидеть Оспурсию.
   В его голове всё вновь встало на свои места, и он посчитал тот случай с оживлением мёртвых - ещё одним кошмаром после потери сознания. Посещение Оспурсии давало ему бесценную возможность оттянуть время возвращения в столицу.
   Великий визирь обрадовался, но скрыл свою улыбку, опять прикрыв лицо платком.
   Невиданная ранее местность разбудила в Сандро его неуёмное любопытство. Ему хотелось знать всё и обо всём и откуда оно взялось.
   - Это ведь знаменитые солёные озёра? - спросил он у Раджалла, едва они тронулись в путь.
   - Да, мой принц, - охотно ответил тот. - Раньше здесь было море, но пустыня его оттеснила, оставив себе на забаву эти лужицы с морской водой.
   Касар был доволен. И хотя Сандро не сказал о своём самочувствии, он уже знал ответ на свой вопрос.
   Громадным мостом имперский тракт перекидывался через устье Дорка. Именно здесь впервые в жизни Сандро собственными глазами увидел море и ощутил его солоноватый запах. Это и было знаменитое Золотое море - колыбель древних царств. Оно было неглубоким, а вода была настолько чистой и прозрачной, что чистейший жёлтый песок на дне придавал ей золотистый оттенок. Дорк нёс сюда свои пресные воды, пропитывая ими долину и озеленяя её буйной растительностью. А за мостом стоял дорожный указатель со стрелкой, где на фирийском языке было написано "Мнаджаран". Далее тракт проходил вдоль берега Золотого моря, на стыке раскалённого песка и освежающей солёной воды. Удаляясь от Дорка, пустыня становилась всё менее жизненной. Тут и там были разбросаны мелкие солёные озерца, кое-где белели высушенные кости диких животных.
   Солнце начало скатываться с зенита, поджигая гладь озёр алым огнём. К вечеру путники дошли до Мнаджарана, в котором они и заночевали.
   Ночь и вечер в пустыне разыгрывают незабываемое представление, когда под песни миллионов сверчков огромное огненное светило падает за синеющие барханы. Ночь приносит прохладу и рассыпает по небу звёзды. На прибрежный городок со своего трона взирает луна.
   Утром белокаменный Мнаджаран превратился в город магнолий, фонтанов и цикад. Он был в разы меньше Святослова, Рога или Атллитоссы, но был по-своему гостеприимным и очень уютным. Он был ещё и намного старше любого из них и сохранил в себе множество древних достопримечательностей. В нём был великолепный порт, длинные тенистые набережные и песчаные пляжи. Главный пляж, к которому спускалась широкая лестница, украшался двумя мраморными изваяниями в виде пары дельфинов, ныряющих в море прямо из песка и едва-едва касающихся хвостами своего каменного постамента. Как объяснял по пути Касар, это был город здравниц, славящийся своим мягким климатом, особыми солями в озёрах и, разумеется, опытными целителями. С незапамятных времён в нём работал аптекарский приказ, производивший лекарственные средства не только для себя, но и на продажу. В сердце города Касар показал принцу Академию целительства, в которой он и сам обучался. Это было одно из красивейших зданий города, с высокими жёлтыми стенами и белыми колоннами, украшенное древними статуями и воздушной лепниной. В сопровождении Касара Сандро любовался Мнаджараном, узнавая его историю, пока Раджалл улаживал дела в магистрате. К его приятному удивлению, кроме властей его никто не узнавал, никто на улицах не надоедал своими поклонами и приветствиями, и здесь принц ощутил себя немного новым человеком, свободным от дворцовой суеты и показухи. Пока они прогуливались по городу, големы ожидали их на окраине. Местные жители привыкли к этим машинам, как к чайкам или финиковым пальмам, поэтому не обращали на них внимания. А вот приезжие, особенно дети, облепили их со всех сторон и не могли на них наглядеться. В империи големы были ещё достаточно редки, чтобы им не удивлялись, однако коренные фирийцы до сих пор относились к этим "мудрёным машинам" с недоверием. Пленного орка Оскар накрыл ковром, чтобы не пугать народ. Как только Раджалл закончил дела в магистрате, они тут же отправились дальше.
   За Мнаджараном имперский тракт был уже более оживлённым: по нему тянулись бесчисленные караваны. Впервые в жизни Сандро увидел южных слонов с четырьмя бивнями. Такое средство передвижения могли себе позволить лишь истинные аристократы. Всё чаще юный принц замечал диковинных животных с одним или двумя горбами. Таких он тоже раньше не видел и с трудом вспоминал их название. Люди здесь пользовались ими заметно охотнее, чем лошадьми.
   - Великий визирь, почему же до Мнаджарана тракт был таким безлюдным, а здесь наоборот? - спросил Сандро.
   - Из Фирии в Оспурсию есть ещё одна дорога - через Курнпш, построенная ещё драконоборцами. Жители южных областей пользуются ею, чтобы не проходить через Эфа-Льяр, поэтому Мнаджаран пока является своеобразным тупиком, через которые проходят разве что патрульные или отчаянные искатели приключений, тела которых мы потом находим. Сейчас из Оспурсии в Гэдрэш безопаснее всего переправляться по морю. Я уверен, что беглые орки осели в Гнайларе и оттуда совершают свои набеги.
   - А вы не можете положить этому конец, потому что у вас нет на то полномочий?
   - Верно, мой принц.
   Ещё дальше на юге они зашли в Карем - душный, шумный, похожий на один сплошной базар. Древняя архитектура здесь не отличалась от Мнаджарана, но была в гораздо худшем состоянии. Каждый свободный клочок города был занят чьей-нибудь лавкой. Люди продавали и покупали, спорили и кричали, словом, в этом был весь Карем - крупнейший торговый город империи. В нём можно было продать и с ещё большей вероятностью купить всё, что угодно. По этой причине жители города вообще ничему не удивлялись, их интересовали только деньги, деньги и ещё раз деньги. Ничего особо примечательного в нём не было, кроме, может быть, бесчисленных тюков, бочек, отходов, грузчиков, торгашей и их покупателей. Торговцы громко зазывали к себе народ, пытаясь перекричать конкурентов. Почти у каждого здесь был свой осёл, а то и не один. Хотя кое-что произвело на юного принца сильное впечатление, а именно морской порт, в котором набивали и опустошали свои трюмы сотни парусников. Кроме них, здесь можно было увидеть старые вёсельные триремы, движимые орками-рабами, и новые колёсные механические суда. Последние хоть и были небольшого размера и не столь многочисленны, как парусники, но смотрелись куда эффектней. Их специально начали строить для будущего водного пути через Эмофлет, так как они могли двигаться независимо от течения и ветра.
   - Это крупнейший морской порт во всём Ацвеге, - сказал Раджалл. - Ваш отец смотрел в будущее. Канал через Эмофлет позволит кораблям из этого порта плавать до северных морей прямо по рекам, что значительно сократит время пути и позволит миновать опасности открытого океана.
   - Почему этот порт такой большой? - спросил Сандро.
   - Потому что Карем стал распределительным пунктом между Оспурсией и всей остальной Империей. В нём сходятся все торговые и грузовые пути.
   Там, где много людей с деньгами, там есть и разнообразные попутные услуги: на площадях выступали силачи, люди, глотающие разные клинки, укротители огня, дрессировщики змей. Тут же готовилась и на ура продавалась всяческая еда, которой Раджалл прикупил в дорогу. Сандро с удовольствием попробовал кушанье из морепродуктов, завёрнутое в тончайший лист из теста.
   За воротами Карема имперский тракт раздваивался: одна часть тянулась также строго на юг вдоль Золотого моря, вторая уходила на запад. Принц со своими проводниками свернул на запад, куда смотрел дорожный указатель с надписью "Бинзар". Покинув второй город Оспурсии, Сандро заметил, что фортификация в них обоих сильно устарела по сравнению с более молодыми городами Фирии, которые он проезжал.
   - Великий визирь, я заметил кое-что. В Мнаджаране и в Кареме защитные стены выглядят очень слабыми. Странно, ведь у них было такое богатое военное прошлое.
   - Ничего странного, мой принц. Первозданные стены этих городов давно разрушены, хотя для своего времени они были очень надёжными. Во времена волшебных войн осады здесь проходили страшные, изматывающие обе стороны, и стены каждый раз равняли с землёй. В конце концов успех обороны и штурма городов стали обеспечивать подвижные соединения, а отстраивать фортификационные сооружения каждый раз сочли бессмысленным и слишком дорогим.
   С каждым днём путники продвигались всё дальше в сердце Большой солевой пустыни. Светило становилось всё беспощаднее, поэтому днём все трое не высовывались из паланкинов. Здесь не росли даже кактусы, поскольку осадки не баловали даже их. Чтобы песчаные бури не похоронили тракт под ползущими дюнами, вдоль него были проведены каменные заграждения со шпилями. Периодически по пути встречались гремлины - маленькие трудолюбивые гуманоиды с длинными ушами и зеленоватой чешуйчатой кожей. Ростом они были чуть выше колена взрослого человека, но усердно выполняли работы по ремонту и очистке тракта. Они имели всё необходимое снаряжение, пару големов-строителей и, в общем-то, прекрасно чувствовали себя на солнцепёке. Руководил такой бригадой всего один человек.
   На ночлег путники не останавливались и спали прямо в паланкинах, полностью доверяясь навигационным способностям Оскара. Големам были не ведомы усталость и жажда, их механизмы работали исправно и на марше они показывали хорошую скорость. Сандро уже привык к несмолкаемому гулу машин, поэтому легко под него засыпал. Когда же он выглядывал из паланкина, то обнаруживал в ночном небе то, чего никогда не видел над Святословом: две широкие яркие полосы из скопления звёзд. Днём Сандро удивлялся чудесному, но обманчивому явлению пустыни: в иссушённом белом небе над горизонтом вырисовывались призрачные миражи.
   Так они миновали ещё одну развилку: на север указывали знаки с надписями "Шазхаджария" и "Аварп", на запад - "Фалем" и "Бинзар". Оскар вёл големов строго на запад, в столицу провинции. После полудня следующего дня они вошли в прекраснейший городок Фалем, окаймляющий дивный оазис. Он по праву считался жемчужиной Большой солевой пустыни. Небольшие домики с колоннами и куполами идеально сочетались с живописным пейзажем. Окна здесь обязательно были маленькими и со ставнями - недостатка солнечного тепла и света здесь явно никто не испытывал. В безоблачное небо смотрели игольчатые башни, словно задумываясь о вечности, которая любила это место. Сам оазис был похож на один великолепный каскадный фонтан из нагромождённых скал с множеством озерков пресной воды, играющих маленькими радугами над бурунами. Всюду господствовала растительность, радовавшая глаза причудливыми листьями и самыми красивыми экзотическими цветами, над которыми кружились бабочки и мелкие пташки. Торчащие из песка скалы, вмещающие весь этот островок жизни среди безводной пустыни, благодаря мхам и водорослям давно утратили свой настоящий цвет. Складывалось впечатление, что время не тронуло этих узких улочек и интересных древних построек. Многие шедевры архитектуры были возведены ещё первыми султанами Оспурсии за тысячу лет до вехи империй.
   И по сей день Фалем привлекает множество людей. Сам Раджалл владел виллой в его окрестностях и любил проводить здесь своё свободное время. Он с радостью принял своих гостей, чтобы набраться сил перед последним днём пути. Начиная с Мнаджарана, Сандро не видел плохих снов. Вот и этой ночью он спал крепко. Если ему что-то и снилось, то только приятное.
   С неба ещё не спал утренний румянец, а они уже были в пути.
   Раджалл увлечённо рассказывал принцу об истории своей малой родины.
   "Когда Оспурсия не была в составе Империи, ею правили султаны, передававшие свою власть по своему усмотрению. Эту систему престолонаследия предложил ещё Меларикс, Гэдрэш в своё время её отвергнул, а Оспурсия приняла. Великий учёный считал, что монархия является лучшей формой управления большой страной. Однако власть её должна в той или иной мере ограничиваться другими органами управления, лучше всего выборными, которые по истечении определённого времени переизбирались народом. А вот возглавляли эти органы великие визири, которые имели большие полномочия и правили страной вместе с султаном. Сейчас же Оспурсии позволено иметь только двух великих визирей, которые помогают править имперскому герцогу".
   За разговорами дорога показалась короткой. С вершины скалистого гребня, на который взбирался тракт, уже были видны величавые башни и гигантские купола. Это был Бинзар. Он был в разы больше других городов Оспурсии, которые приходилось видеть Сандро. Он изначально основывался как столица, поэтому имел защитные стены, не уступающие стенам Святослова, правда, только один ряд. Город уже давно перекинулся за них и встречал путников плантациями финиковых пальм, фермерскими домами и оросительными каналами. За ними начинались жилые массивы с двух- или трёхэтажными домами, похожими на коробки с окошками. Улицы были наводнены людьми, которые общались на оспурском языке. Обычным явлением здесь были гремлины, помогающие своим хозяевам. В отличие от Святослова, где возле городских стен зияли площади, в столице Оспурсии плотная застройка подходила к фортификационным сооружениям почти вплотную, однако дома в этих местах не превышали одного этажа.
   - Неплохие стены, - оценил Сандро, проходя через радушно распахнутые ворота. Стена была такой толстой, что по ней могли бы проехать рядом две колесницы!
   - Я с вами согласен, мой принц, - сказал Касар, - но по иронии судьбы их ни разу не осаждали.
   За стеной раскинулась старая часть города, очаровавшая принца своим великолепием. У ворот стоял блистательный памятник Мелариксу со свитком в руках.
   - Таких памятников восточнее Бинзара вы больше нигде не увидите, все они были разрушены гэдрэшскими войсками два века назад, - прокомментировал Раджалл.
   Дома здесь были хоть и древние, но не утратившие своей красоты. Они соревновались в изяществе барельефов и элементов декора, а иные и вовсе напоминали увеличенные глазированные пирожные или торты со шпилями вместо свечек. Но настоящим загляденьем был Султанский дворец. Это неимоверное сооружение имело круглую форму и ступенчато сужалось ближе к вершине, где оно было увенчано гигантским, почти плоским куполом с золотистым шпилем в центре. У основания пестрели всевозможные пристройки с колоннадами, ажурными арками и балконами. Вокруг симметрично вонзались в небо тонкие башни, а главные ворота украшались времясчётом. В саду у подножия дворца беззаботно гуляли павлины, искрились фонтаны, пальмы водили своими широкими листьями по переливающейся на солнце водной глади, в вазах и на клумбах благоухали пышные цветы, на которые взирали мраморные статуи. От одного вида Султанского дворца у Сандро захватило дух. Видимо, эта красота тронула и сердца имперских властей, поэтому они и не посмели его снести.
   - Здесь так много воды, это словно один большой оазис, - воскликнул Сандро.
   - Так и есть, мой принц, - пояснил Раджалл. - Бинзар стоит на семи оазисах. Последователи Меларикса знали, где строить город. Мы зайдём в Султанский дворец к другому великому визирю - Зехву Исару.
   Оставив боевых големов с пленным орком в саду, они поднялись по широкой лестнице и вошли в прохладный атриум. Внутри Султанский дворец был оформлен необычайно богато и, разумеется, с оспурским колоритом. Он сочетал в себе искусство и практичность. Принц заметил полнейшую чистоту: полы из мраморных и гранитных плит были до блеска начищены гремлинами-полотёрами. Причём плиты были подогнаны друг к другу так, что между ними и комар бы носу не протиснул. В атриуме потолок поднимался на высоту не меньше пятиэтажного дома. По центру в нём красовался прямоугольный плафон с Ликом Солнца и ангелами, появившийся здесь на месте предыдущего художественного шедевра сразу после покорения Оспурсии. Из середины лестницы вырастало стройное позолоченное дерево, тянущееся на всю высоту здания. Но самая большая особенность этого потолка, и, как потом окажется большинства потолков в крупных зданиях пустынной провинции, заключалась в глубоких нишах, тянувшихся по всему потолку и разделённых изящными волнистыми гребнями.
   На одном из этажей в своём многоуровневом кабинете, заставленном переполненными книжными стеллажами, работал Зехв Исар: невысокий седой старичок в маленьких круглых очках, с длинной бородой, в ослепительно-белом халате и чалме. На фоне Раджалла его одежда смотрелась довольно скромной.
   - А, мой принц! Приветствую вас в Бинзаре - столице Оспурсии, - с поклоном радостно воскликнул он, словно всю жизнь был знаком с Сандро. - Гонец из Мнаджарана предупредил меня о вашем прибытии. Я вас ждал.
   - День, великий визирь, - вежливо отозвался принц.
   - Мой друг, Непф Раджалл, приветствую тебя! Надеюсь, ты отослал гонцов в Святослово? - спросил Исар, пожимая коллеге руку.
   - Я распорядился обо всём, что нужно, друг мой.
   - Отлично, на тебя всегда можно положиться. Касар! Приветствую тебя, о сапфир целительства!
   - Доброго вам здоровья, великий визирь, - произнёс лекарь в ответ. Несмотря на дружеский приём, он соблюдал субординацию.
   - Приветствую, великий визирь Зехв Исар, - поздоровался голем.
   - И я тебя, Оскар. Как твоё состояние?
   - Все механизмы работают исправно. Требуется завод главной пружины не позднее двух последующих дней.
   - Ну, на это у вас вполне хватит времени, мой механический друг. А сейчас я приглашаю вас на обед.
   В Султанском дворце имелся обеденный зал с потрясающим видом на Бинзар. Зехв Исар и его гости вместе с Оскаром сидели на мягких шёлковых подушках за низким столом, на котором было полным полно всяких диковинных яств. С дороги Сандро уплетал одно блюдо за другим, так что слуги только и успевали подносить ему новые.
   - Как вам наша кухня? - поинтересовался Зехв Исар.
   - Очень вкусно. Никогда такого не ел, - ответил юноша.
   - Тогда не соизволите ли прийти на ужин ко мне? И поселиться можете у меня. Моя супруга с радостью примет вас.
   - Спасибо за приглашение, великий визирь, вы очень любезны, - с благодарностью ответил Сандро. В этом человеке были уверенность и харизма, поэтому принц старался говорить с ним как можно вежливее. - А лорд Гарус тоже работает в этом чудесном дворце?
   - О да, мой принц. Но он отбыл на Великий Съезд, созванный вашими регентами.
   - Я и не знал, что они устроили Съезд земель без меня, - удивился Сандро. - Наверное, будут решать, кто пока будет править страной.
   - Позвольте узнать, сколько вы планируете пробыть в Оспурсии? - перевёл тему Зехв Исар.
   - Точно не знаю, но думаю, недолго. Мне ещё нужно в Айя-Шумдад. Оспурсия - очень красивая провинция.
   После слова "провинция" Раджалл угрюмо уткнулся в свою тарелку.
   - О, так это вы, мой принц, видели не всю Оспурсию и даже не весь Бинзар! Я буду рад услышать ваши отзывы, когда вы посмотрите всю нашу столицу. Уверен, в ней вы найдёте много того, что будет вам по душе, - сказал Зехв Исар. Последние слова его прозвучали туманно, с тайным смыслом.
   По завершению обеда Раджалл взял Сандро с собой на знаменитый Механический завод. Сперва-наперво было необходимо произвести обслуживание големов. Гремлины-мастера в спецодеждах с радостью и азартом взялись за эту работу. Машины заняли свои места на особых платформах, там их зафиксировали и открыли отверстие в спинном броневом листе, куда подвели заводящие ключи: к боевым големам побольше, а к Оскару поменьше. Когда ключи защёлкнулись, гремлины запустили механизм, вращающий ключи. Из недр бронированных воинов послышался ритмичный скрежет. Тем временем маленькие проворные мастера подогнали к ним лесенки, начали их чинить и подкрашивать.
   - Так подтягивается сферическая сельфилитовая пружина, обеспечивающая работу големов. Если этого не делать, они остановятся, - перекрикивая шум машин, прокомментировал Раджалл.
   Жизнь любого механизма, как пояснил великий визирь, начинается с изготовления материалов. Раджалл провёл Сандро в литейный цех. В нём было невыносимо жарко, поэтому люди и гремлины работали здесь только на рычагах и переключателях, а непосредственно тяжёлую работу выполняли машины. Големы-рабочие поддерживали температуру в плавильных печах, мастера добавляли в металл специфические компоненты, сгоравшие там разноцветными огнями. Из лёток по формам разливались готовые сплавы. Несчитанные шестерёнки, пружинки, болтики и гаички - поступали к транспортным големам на колёсах, которые по рельсам перевозили их в сборочный цех. Там и собирались, собственно, механизмы: лифты, ткацкие станки для Ткацкой фабрики и особенно много времясчётов. Для големов была выделена своя линия, поскольку это были самые сложные конструкции. Гремлины и тут нашли себе применение. Их зоркие глаза не упускали ничего, а тонкие пальцы ловко схватывали даже самые мелкие детали. Особого усердия требовала сборка программного центра, благодаря которому големы и являлись полуавтоматическими. Один из таких процессов Сандро показали поближе. Раджалл объяснил, что кодирование действий осуществляется на специальных дисках, на которые по схеме гремлины тщательно наносят крошечные ямки и бороздки. Их последовательность и количество являются своеобразной записью, считывающейся распознавателем, который в свою очередь и передаёт этот код в виде движений голема. Рядом с распознавателем монтируется переключатель, выбирающий приоритет выполнения команд в зависимости от ситуации или приказа. Видят и слышат големы благодаря мармалетовым кристаллам, различные типы которых улавливают свет или звук и передают их на координатор. Координатор создаёт временный диск, отражающий условия вокруг, и считывающийся переключателем и, по сути, является ещё одним условием полуавтоматической работы этих механизмов. Рядовыми големами удобней всего управлять с помощью жезла управления, в который также встроены мармалетовые кристаллы. При повороте определённых сегментов на жезле они начинают вибрировать и испускать звук, неуловимый для человека, но распознаваемый программным центром голема. Звук также передаётся с определённой последовательностью, что и заставляет переключатель выбирать ту или иную программу действий. У Оскара программный центр самый сложный, поскольку он является командным големом. Он почти целиком выполнен из мармалетового кристалла, обработанного концентрированным световым лучом. Такой луч получают при прохождении солнечного света через систему зеркал и собирающих линз.
   Всё это показалось бы Сандро полнейшей белибердой, если бы он своими глазами не увидел, что это работает. А великий визирь увлёкся, душа его пела. Он настоял, чтобы кузнецы продемонстрировали принцу, как поляризуется мармалетовый кристалл. Они прошли в отдельный цех, который на первый взгляд показался маленькой комнатой. Но когда Сандро подвели к маленькому окошечку, то он понял, что они находятся в отгороженном помещении. За стеной же находился громадный зал всего с одним примечательным предметом в центре, похожим на самовар размером с мельницу. Всё управление процессом осуществлялось дистанционно, поскольку за окошечком температура поднималась моментально. Там не выдержал бы ни один голем. Сначала в "самовар", который все называли станком, с помощью манипулятора переместили фрагмент синего кристалла размером с кокос. Затем Раджалл показал принцу толстую металлическую пластинку с множеством мелких дырочек - "перфокарту", которую зарядили в станок выше кристалла. "Самовар" закрылся.
   - Как там солнце? - спросил у коллеги главный кузнец.
   - Хватит, - утвердил другой.
   - На крыше этого цеха установлена собирающая система, - вставил великий визирь. - Зеркала улавливают солнечный свет на батарее собирающих линз в усилителе света. Правильную нарезку программ в толще кристалла можно сделать только при соблюдении нужной силы света и точности перфокарты.
   Сверху к станку опустился, как выразился Раджалл, усилитель, похожий на перевёрнутый вулкан. Сандро думал, что сейчас начнётся увлекательная кузнечная работа. Но из жерла усилителя в "самовар" ворвался тончайший луч красного света, и через секунду "самовар" выплюнул то, что осталось от перфокарты: кусочки оплавленного металла.
   Раджалл объяснил:
   - Вот одна из причин, почему обработку мармалетовых кристаллов строго контролируют: каждый раз станок приходится менять. Сами кристаллы поставляются из Врозилии и стоят целое состояние, ведь даже там они очень редки. Первыми научились создавать големов гномы ещё три тысячи лет назад. Только делали они это с помощью магии. Они оживляли каменных воинов, навеки заковывая в них души самых достойных и благородных гномов. Оспурские маги переняли их секреты, чтобы отбиваться от Гэдрэша. В ход были пущены самые крепкие и дорогие материалы, но дороже всего оставалась душа. За жизнью каждого голема стояла смерть человека. Только с достаточным развитием науки и кузнечного мастерства стало возможным создавать механических солдат. Это очень пригодилось в наше время, поскольку сегодня магия запрещена.
   Когда стены цеха остыли, манипулятор перенёс готовое изделие в комнату управления и положил его на специальный держатель.
   - Только не вздумайте его трогать! Мигом палец сгорит, - предупредил любопытного принца главный кузнец.
   - А что я там должен увидеть? - вглядываясь в призрачную синеву, спросил Сандро.
   - Сейчас мы нарезали только одну программу, - объяснил главный кузнец, - в жезле управления их сотни, а в программном центре Оскара четыре миллионы. Мне трудно даже представить, во сколько обошлось его создание.
   - Вот поэтому-то этот цех сейчас и работает в основном на жезлы и приборы зрения и слуха големов, - добавил великий визирь. - Это гораздо дешевле и проще. Однако империя заказывает всё новые и новые механизмы, и работы у этого завода пока хватает.
   - Хорошо, что я не император, а то пришлось бы подсчитывать каждый потраченный здесь серебряк, - сорвалось у принца.
   Он не видел себя правителем. Для этого он и отправился к матери, надеясь, что в замке к тому времени всё успокоится и регенты в лице Совета посадят на трон Изабель или ещё кого-нибудь. Но говорить о своих помыслах он боялся не меньше, чем самого трона, который, как он считал, ещё не остыл после отца. Он уставился на кристалл, не зная, как объяснить то, что только что ляпнул.
   - И никакой магии! - утвердительно сказал кузнец.
   Впечатлений Сандро хватило до конца дня. Вечером за восхитительным ужином в доме Зехва Исара он спросил: "Почему в зданиях здесь такие странные потолки?"
   - О, мой принц, Меларикс задумывал свой круг, как зародыш общества нового образца, общества образованных людей, свободных от мрака безграмотности. И в какой-то мере ему это удалось. Здесь мы до сих пор чтим традиции, заложенные им, и занимаемся просвещением всех желающих. Вам, наверное, ещё и интересно, что за золотое дерево установлено в атриуме Султанского дворца, или как мы изобрели големов? - переспросил великий визирь.
   - Да, - удивлённый проницательностью старика подтвердил принц.
   - Золотое дерево - это древо познания. Оно символизирует накопление опыта всего Ацвега. Ведь знания могут открываться и преумножаться любыми мыслящими существами, которые этого захотят. Эти же знания могут и объединять их в один круг, круг единомышленников. Вот эти потолки, к примеру. Вы заметили, что во многих помещениях, несмотря на жаркий климат, довольно комфортная температура? Так это и обеспечивается этими самыми нишами. Они способствуют тому, что воздух в помещении нагревается неравномерно и начинает циркулировать, принося с собой свежесть. А големы? Всё это было бы невозможно без познания и накопления опыта. Для этого в Бинзаре стоит университет, а в других крупных городах открыты школы. В них науки становятся доступными не только одарённым, но и обычным людям.
   В этот момент в Сандро проснулся ярый скептик, привыкший расспрашивать, а не к тому, что ответы сами стелились к его ногам.
   - Я что-то не понял. А какой толк от этих знаний? Вот, например, для меня, если я их всё равно не знаю и не хочу знать? - воспротивился он.
   - Мой принц, - оставался невозмутимым Зехв Исар, - вы можете не нести никаких научных знаний, но вы не можете их отрицать и, более того, не должны препятствовать обучению других. Знания - это прогресс, а вот его-то блага уже касаются всех. Начиная от врачевания и заканчивая водяными колёсами для эмофлетского канала - всё это достижения науки, от которых лучше и тем, кто не знает, как это всё работает, как вы, например. Вы любознательный и умный молодой человек, это ваша особенность, но вы не можете должным образом воспользоваться этой особенностью, пока вас кто-то этому не обучит.
   В этом месте его слова опять сделались какими-то двусмысленными, словно он знал про разговор Сандро с отцом.
   Сандро стало стыдно за своё невежество. Во рту оставалось приятное послевкусие красного вина, и он решил помолчать, полагаясь на то, что он же всё-таки принц и ему всё простительно. Но старик не опечалился от услышанного. Он будто общался с такими невеждами каждый день, и их заблуждения его нисколечко не волновали.
   Ночью Сандро не давал покоя сон, в котором он общался с отцом. Тот укорял его за то, что он особенный, а помочь отцу не хочет. Потом к ним присоединилась мама и заступилась за сына, поблагодарив его за своё спасение. Но потом и она укорила его за то, что после него она не смогла подарить новую жизнь.
   Избавившись ото сна, принц долго лежал в ночи и пытался понять, о какой особенности говорил ему умирающий отец. Из выделенной ему спальни был виден ночной Бинзар с множеством мест, где он ещё не был. Когда он всё же заснул крепким сном, произошло нечто волшебное. Голубой магический дымок проник в спальню и подкрался к его ложу. Он осторожно объял всё его неподвижное тело и в один миг выпал на него мелким пурпурным порошком, который при соприкосновении с кожей сразу же в неё впитался.
   Свежее утро унесло удручённость. Появилась жажда увидеть что-нибудь новенькое. Вверху живота уже проснулось неприятное потягивание, и Сандро отправился в столовую, надеясь обнаружить там что-нибудь съедобное. Начинался предпоследний, не рабочий, день недели, и весь дом ещё видел сны. Столовая оказалась пуста, но на столе оставалась большая тарелка, накрытая салфеткой. Аппетит не заставил себя ждать, и принц, чувствуя, как подступают слюнки, поднял салфетку и, к своей радости, обнаружил там румяненькие булочки с голубикой. На комоде стоял кувшин с водой, и Сандро устроил себе нехитрый завтрак.
   - Приветствую, мой принц, - послышался голос Зехва Исара. - Мне говорили, что вы ранняя пташка.
   - Утро, господин Исар! - встав из-за стола, произнёс Сандро. - Извините за это, просто я привык есть сразу, как просыпаюсь.
   - Ничего-ничего, ешьте, - сказал великий визирь и, усевшись напротив своего гостя, налил себе воды.
   - Отец ещё говорил: "Если я встал, то сразу же должен позавтракать. Если я не позавтракаю сразу, то мне будет плохо. Если мне будет плохо, то я буду злым. Если я буду злым, то плохо будет всем". Он и меня к этому приучил, - с улыбкой рассказал Сандро. Для него это были приятные воспоминания о лучших годах его жизни. Неприятные опасения и страхи не преследовали его, как в детстве после смерти брата, и он мог говорить об умерших не смущаясь.
   - Примите мои соболезнования, - с сочувствием сказал Исар.
   Они немного помолчали, а потом принц произнёс: "Извините, за мои слова за ужином".
   - О, не волнуйтесь, меня это нисколечко не задело. Запомните, мой принц, что нет ничего зазорного в незнании, но есть в отсутствии стремления к знаниям.
   Сандро проникся к нему ещё большим уважением. Этот приятный старик всегда знал, что сказать и, казалось, был готов ко всему.
   От Бинзара Сандро был в полном восторге. День напролёт Касар водил его по лучшим местам города, рассказывая об их истории. Первым делом они посетили собор и поставили там свечки умершему императору, принцу Айлеху и генералу Дорлиху. Собор этот, надо сказать, был скромным по сравнению со столичным и даже не заметен на фоне сияющего Бинзара, но принц был человеком верующим, а потому отдавал дань устоям своей религии. Недалеко от Механического завода стояла Ткацкая фабрика, уникальная тем, что почти все этапы производства на ней были автоматизированы благодаря всё тем же големам. Между ними суетливо сновали гремлины, следившие за их техническим состоянием. Здесь производили лучшие во всей Оспурсии ковры, славящиеся своей красотой и качеством. Когда Сандро прогуливался по базару, то не устоял перед их завораживающими узорами и купил пару таких: один он решил отвезти в подарок маме, другой - сестре по возвращению в Святослово. В противоположной от собора части города высился университет. О нём принц тоже был наслышан, но когда увидел его собственными глазами, то сразу понял, что стоит у храма науки. Многоэтажное здание напоминало белокаменный замок с одной огромной башней по центру и несколькими поменьше вокруг. У входа раскинуло свои ветви ещё одно древо познания, в тени которого был установлен памятник Мелариксу. После него местный собор и вовсе казался захудалой часовенкой. Принц отметил для себя, что эти два сооружения, диаметрально противоположные по своему значению, как бы отталкивались друг от друга, находясь так далеко.
   Солнце потянулось к горизонту, свет его начал слабеть, но город ещё не остыл, и Сандро с Касаром расположились передохнуть у восхитительного фонтана на площади. Пока лекарь ходил в лавку за едой, принц любовался мозаичным дном фонтана, на котором изображался змеелюд с шестью руками - в точности, как его старая игрушка. Касар принёс местное блюдо в листьях салата и сладкий фруктовый напиток. У фонтана под открытым небом перекусить было вдвойне приятней, и новое кушанье пришлось принцу по вкусу. Времясчёт над воротами Султанского дворца пробил семнадцать раз.
   Юный принц всё больше проникался доверием к Касару. После смерти отца ему стало остро не хватать общения со взрослыми. Теперь не стало и генерала Дорлиха, поэтому он подсознательно искал для себя человека, способного закрыть этот пробел в его душе.
   - Здесь никто не говорит "день", "утро" или "вечер", - заметил юноша.
   - Прочны оспурские устои.
   - Господин Каспар, мне нужно спросить у вас, - немного неуверенно обратился Сандро.
   - Да, мой принц.
   - Отец мне кое-что рассказал. Когда я родился, моя мама тяжело заболела. Травники говорили, что она должна была умереть, но она, несмотря ни на что, прикладывала меня к груди и от этого поправлялась. Правда, потом не смогла родить другого ребёнка. Как такое возможно? - Сандро осторожно вёл к той особенности, о которой ему говорил отец. Он очень боялся, что его сны о воскрешении мёртвых окажутся правдой, и его сочтут чародеем.
   Касара это поставило в тупик. Он сначала растерялся, но умело скрыл свои эмоции.
   - Много чудес происходит, когда женщина кормит дитя своим молоком. Между ними устанавливается тонкая связь, два организма привыкают друг к другу. Интересный факт: часто, если грудного младенца положить спать вдалеке от матери, его сон будет некрепким. Всё дело в той самой связи. Ребёнок слышал биение материнского сердца до своего рождения и привык к нему, так что неудивительно, что, находясь рядом с грудью матери после появления на свет, он будет чувствовать себя в безопасности. А мать, девять месяцев не разлучавшаяся со своим чадом, будет спокойнее, держа его на руках. Молоко у женщины, например, будет до тех пор, пока малыш сосёт грудь. Эта связь оказывает существенное влияние на весь материнский организм. Поэтому я могу вам сказать, что такое имеет место быть. И хотя это и не способствует полному выздоровлению матери от некоторых осложнений беременности, это всё равно удивительно и, на мой взгляд, прекрасно.
   Сандро вздохнул с облегчением, объяснение лекаря его устраивало.
   Тем временем Оскар привёл пленного орка на допрос. Пленный открыл глаза, а машины уже не было. В круглой комнате, где он находился, не было ни дверей, ни окон. Вдруг в стене образовался проём, через который в комнату вошёл чародей. На нём была изумрудная корона, атласный халат цвета ночи, а в руке он держал сверкающий посох с большим изумрудом на конце. Такова была истинная рабочая одежда Зехва Исара как волшебника. От непосвящённых он её тщательно скрывал. Проём за его спиной исчез, и он остался с орком один на один.
   - Здравствуй, существо, - доброжелательно сказал архимаг.
   А существо бросилось на него с кулаками. Зехв Исар взмахнул рукой, и орк распластался об невидимый барьер. Великий визирь перешёл к заклинанию, позволяющему видеть чужие мысли и воспоминания. Орк встрепенулся и вытаращил злобные глаза.
   - Я, маг. Мне интересно, зачем тебе нужны были те люди из кареты?
   Орк рта не раскрыл, а предпринял новую попытку схватить человека. Но не успел сделать и шагу, как маг применил следующее заклинание. Под его воздействием пленник испугался. Перед глазами мелькали оковы, клетки, раскалённое железо, со стен комнаты сходили люди с огнём, за ними бежали лающие собаки и кнуты, кнуты, кнуты.... Орк заметался, но кошмары настигали его везде. Не найдя укрытия, он упал, скрючился от беззащитности. Страхи прошлого были сильнее его.
   - Нет! Пощади! Пощади! Я скажу всё, - взмолился он.
   - Ну, наконец-то! Что и требовалось.
   - Хозяин сказал, что нужны они целыми, нельзя ранить.
   - Кто хозяин? - спросил маг. Когда орк говорил, ему было легче читать его мысли.
   - Он в Сетексе. Он даёт свободу за выполнение заданий. Больше не знаю, - вымолвил орк.
   И, как определил Зехв Исар, он не лгал.
   Утром следующего дня в Бинзар прибыл гонец из Святослова и передал, что принц немедленно должен отбыть в столицу. На вопрос юноши "зачем" гонец исчерпывающе ответил, что так повелели регенты в лице Совета и лично принцесса Изабель.
   За дни, проведённые в Оспурсии, Сандро отъелся. Кожа его посмуглела под жарким южным солнцем. Ему очень не хотелось возвращаться в Герцогство Грифона, к тому же он так и не повидался с матерью. О Касаре гонец ничего не сказал, и лекарь попросил принца оставить его в Оспурсии.
   - Что же вы будете здесь делать, господин Касар? - спросил Сандро.
   - В Оспурсии мне будет лучше. Как-никак это моя родина. Погощу пока здесь у друзей, а потом уеду в Мнаджаран. Попробую устроиться там в Академии целительства.
   Прощались они на пороге дома Зехва Исара. Грустно было Сандро покидать этот дивный край и своих новых знакомых, но он пообещал им вернуться в лучшие времена.
   Касар, Оскар и два великих визиря долго смотрели вслед карете принца.
   - Ну что скажете, друзья мои? - загадочно спросил Зехв Исар.
   - Он что-то подозревает, но пока считает себя обычным человеком, - произнёс лекарь.
   - Признаюсь, такой волшебной силы я ещё не чувствовал ни в одном живом существе, - сказал Зехв Исар. - Видимо, вторжение из Ошия уже не за горами.
   - Он не должен раньше времени узнать о своих способностях. Ты наложил на него ослабляющие заклинания? - озадаченно поинтересовался Раджалл.
   - Да, я сделал всё, что мог. Теперь эти ограничения сниму с него либо я, либо его смерть. Но неизвестно, долго ли они будут сдерживать его силу. И даже я не могу знать, вернётся ли он к нам ещё, - угрюмо сказал Зехв Исар и начал раскуривать кальян.
   ***************************
   Назад Сандро ехал в компании только со своими мыслями. Его везли по безопасной северной дороге, по которой тянулись нагруженные караваны с южного Грамагхона, Механического завода и со всей Большой солевой пустыни. Дорога проходила через второй по величине город Оспурсии, так называемый златоглавый Курнпш. Принцу очень хотелось узнать что-нибудь про этот сказочный город, но спросить было не у кого. Он знал про него только то, что в нём добывают поваренную соль для всей империи.
   Чем дальше на север, тем больше на небе встречалось облаков. Герцогство Грифона встретило принца унылой осенней погодой. Порывистый ветер гнул к земле деревья и трепал безжизненную листву. Остывшая земля чавкала под колёсами и никак не хотела впитывать дождевую влагу. Озёра и реки, подрагивая мелкой рябью, смотрели на небо и отражали его угнетающую серость. Над опустевшими полями тоскливо кружило вороньё.
   Осиротевшее государство погрязло в смуте. Тут и там поднимались народные волнения. Власти уже устали их усмирять. Люди срывались со своих мест, по раскисшим дорогам тянулись толпы переселенцев. Из-за расцветшей буйным цветом безнаказанности грабители нападали на них прямо средь бела дня. К счастью для Сандро, его карета хорошо охранялась, однако ему делалось не по себе, когда он видел эти бедствия. Он вспомнил старинную примету: плохо возвращаться вскорости после расставания.
   Столица не вызывала радостных чувств. Улицы были захламлены, повсюду копошились нищие. Люди роптали на регентов, требовали порядка.
   Сандро поблагодарил Энреля за то, что замок выглядел прежним, но судя по приспущенным флагам, даже по прошествии месяца после смерти императора траур никто не отменял. Внутри же замка царила праздничная атмосфера - всё ещё отмечали начало Великого Съезда. Пьяные слуги с трудом стояли на ногах, но настойчиво пытались выполнять приказы собравшихся вельмож. В одном месте Сандро увидел служанку со стражником, которые и вовсе предались плотским утехам на виду одного богатого господина, поощрявшего их монетками. Принца, конечно же, узнавали, кланялись ему, но за спиной откровенно смеялись, а кто-то даже назвал маменькиным сынком. Это уже переходило все границы. Сандро сильно рассердился и попытался поставить выскочку на место. Но все вокруг так рассмеялись над ним, что он не на шутку обеспокоился. Его никто не слушался, стражники от смеха хватались за животы, когда он приказывал им схватить зачинщиков, а иные просто воротили нос. Сначала он говорил решительно, но потом начал проигрывать толпе. Голос сорвался, и принц нечаянно визгнул. Все тут же замолчали. Сандро смотрел на них округлившимися глазами, и даже загар не скрыл мертвецкой бледности его лица. Народ начал окружать его и заискивающе поглядывать, их что-то вдруг насторожило. Где-то в глубине толпы кто-то не удержался от смеха, но его сразу же заткнули. Тут смешались все: и вельможи, и слуги, и стражники и грязное отрепье. От всех здорово несло алкоголем, у многих подкашивались ноги.
   - Что вы тут творите, подданные мои? - в полнейшей тишине отчаянно произнёс Сандро.
   И как только утихло его последнее слово, толпа, как по команде, взорвалась от смеха. Принц не удержался и невольно прослезился от нестерпимого стыда. Его высмеивали за то, что он был сыном императора, а он ничего не мог им сделать. Принц без подданных переставал быть принцем. Руки сами потянулись, чтобы закрыть лицо. Ноги подсказали "бежать" и он их послушал. Но уйти он не смог, его тонкое тело бестолково билось о плотную стену пьяных ревущих тел. Ноги позорно скользили и извивались на полу, рот сам, словно в бреду, повторял одно и то же: "пустите, пустите". Жирные тётки подставляли свои отвисшие мягкие места и до визгу ржали, когда юноша нечаянно в них врезался. Одна из них даже обмочилась на пол, и Сандро поскользнулся на её луже. Нервы не выдержали. Он собрал в своих пальцах всю свою ярость и вцепился ими в шею наглой женщины. Его даже никто не попытался оттащить, обезумевшая толпа засмеялась до упада. Это был кошмар на яву. Сандро впивался в жирную шею всё сильнее, женщина задыхалась, но, бес её знает как, продолжала дико смеяться.
   - Оставьте его! - громом раздался властный женский голос. Все сразу затихли. - Вы что? Своего принца не признали?
   Сандро увидел Октавию Белед. Она взяла его за руку и повела с собой. Он уже ничего не понимал, только желал поскорей убраться отсюда подальше. Глава Совета, а ныне ещё и главный регент провела его в большой парадный зал. В нём было много народу и все были в масках. Принц остановился, испугавшись повторения недавнего казуса.
   - Не бойся, Сандро, - успокаивающе сказала Октавия, - здесь только свои: герцоги да графы. Пойдём за стол.
   В отличие от других собравшихся на ней не было маски и от неё не пахло алкоголем. От неё уверенно потягивало чем-то другим, отталкивающим, пугающим, с тонким солоноватым оттенком. И чем-то ещё, до тошноты горьким. В этом зале собрались люди приличные, они без издёвки приветствовали принца, хотя и не кланялись. Октавия усадила его рядом с собой.
   - Что за безумие здесь творится? - спросил он у главы Совета, почувствовав в ней адекватного человека.
   - Ох, Сандро, народу нужно выпускать пар. Сначала мы все долго скорбели по твоему отцу, потом траур как-то сам собой затянулся, и мы тут в замке решили всех чуток взбодрить. Мы просто боремся с печалью и унынием, вот и всё. А тут ещё и Съезд решили устроить. Кстати, ты же только вернулся из Оспурсии! Ну, расскажи нам, как там колдуны живут?
   - По какому поводу вы собрали Съезд? - настойчиво спросил Сандро.
   - Ой, подожди-ка! Вон лорд Гарус идёт. Лорд Гарус! Лорд Гарус, подойдите к нам, будьте любезны! Сандро, а ты кушай, кушай.
   - Не смейте называть меня по имени! - потребовал принц, но Октавия даже не повернулась.
   Лорд Гарус был единственным человеком вокруг, глаза которого ещё разумно смотрели на всё. Сандро помнил его по Великому Съезду восьмилетней давности. За это время он состарился, но остался таким же высоким, внешне подтянутым человеком, не растерявшим своей хватки в государственных делах. На нём был помпезный красный камзол с пузатыми блестящими пуговицами, подчёркивающими его благородный чин. Его ноги обжимали чёрные кожаные туфли на каблуке, начищенные до зеркального блеска, придававшие его фигуре непоколебимую стать. Завидев принца, он снял маску.
   - Приветствую вас, мой принц, - сказал Гарус и низко поклонился. Он тоже был пьян, но перед принцем постарался держать себя в форме.
   - И я вас, - вымолвил юноша.
   - Как вам Оспурсия? - почти трезво спросил лорд.
   - Красивая, - сухо ответил Сандро. Его язык сейчас едва поворачивался говорить о красоте.
   - Гарус, давай выпьем что ли! - поднесла ему бокал Октавия.
   - Нет-нет, мне уже хватит, - возразил герцог Оспурсии.
   - Ты что, меня не уважаешь? - она ошпарила его своим взглядом и он, нехотя, с трудом проглотив, выпил, но алкоголь чуть было не вырвался у него обратно. - Вот молодец! Давай иди, куда шёл.
   Сандро был шокирован. По спине пробежал холодок.
   - О кстати, Сандро, - всплеснула Октавия, - тебе письмо!
   Принц взял у неё аккуратно свёрнутый лист бумаги, в котором было написано следующее:
   "Мои многоуважаемые племянники Сандро и Изабель. Я выражаю вам своё самое глубокое почтение, но на созываемый вами Съезд, к величайшему сожалению, приехать не смогу. Поэтому передаю вам свои самые искренние соболезнования, как могу. Ваш отец был великим правителем, сделавшим для Империи не меньше, чем сам Занельсев. Знайте, что я всегда поддержу вас и окажу любую посильную помощь. Официально заявляю, что от притязаний на трон Империи я категорически отказываюсь. Да примет душу вашего отца и нашего императора светлый Энрель. Всё ничто пред ним.
   Пользуясь случаем, с нескрываемой радостью сообщаю вам, что новая провинция, вверенная мне, развивается стремительно, и мы приносим Империи всё большую прибыль. С нетерпением жду ваших писем. Ваш любящий дядя граф Зоит Зафаз лиль Дэнстр сце Еландрия".
   Внизу под подписью стояла большая жирная печать с гербом Дэнстра - большим тигром.
   - А Изабель даже читать не стала. Бедняжка, - с театральным сочувствием сказала глава Совета.
   - Где моя сестра? - заволновался Сандро.
   - Уважаемые участники Великого Съезда! - встав с места, заговорила Октавия. Все утихли. - Принц Сандро хочет знать, зачем мы собрались. Торжественно объявляю, что Великий Съезд собрался, чтобы выбрать нового императора из достойнейших претендентов, поскольку законные наследники от трона отказались. Да здравствует Империя! Да хранит её Энрель!
   Больше принц ничего не спрашивал. Поднялся дружный гомон, славящий империю. Интерес к Сандро у всех резко пропал, и под шумок он покинул зал через служебный коридор. Этот коридор предназначался для прислуги. По нему принц попал на кухню, где творился немыслимый кошмар. Она была набита пьяными и обкурившимися людьми, которые ласкали и лобызали друг друга, а между делом, в экстазе отрезали от себя куски и отдавали низкорослому повару с большими растопыренными ушами в окровавленном чепчике и с курительной трубкой в зубах. Сандро чуть не вывернулся наизнанку, он зажал рот руками и припал к стене. Зрелище потрясло его, и больше всего на свете он сейчас боялся быть обнаруженным. Посуда была переполнена частями человеческих тел: глазами, языками, ушами, губами и прочими. Рядом с поваром стояла полная женщина в маске и в военном мундире, усыпанном медалями, и делала примерно следующее: она оголяла по локоть свою руку, сплошь покрытую язвами и надрывающимися пузырями, выдавливала содержимое пузырей в стакан с водой, а затем подмешивала это в еду и напитки. Дым и стоны скрыли от них принца, скрученного на полу сильнейшим спазмом пустого желудка. Он почувствовал, что его голова резко потяжелела, тусклый свет показался ослепительным....
   - Офь, что за чудесное вино вы нам подали! За это я снимаю перед вами свой скальп, - услышал Сандро, когда пришёл в себя.
   Сколько он был без сознания, он не знал. Его никто не заметил, и он спешно покинул это ужасное место.
   Оказавшись в тёмном коридоре по другую сторону кухни, он прокашлялся и отдышался после едкого дыма. Коридор был пуст, но по нему носились странные звуки, будто кто-то невнятно бубнил. Сандро с детства боялся темноты. Руки судорожно ощупывали пустую черноту. Пугающий звук становился всё отчётливей. Юноша замер - неизвестный источник звука сам к нему не приближался. Тогда он сделал несколько осторожных бесшумных шажочков в сторону окна, где мрак был не таким плотным. Кто-то вдруг схватил его за плечо. Он и крикнуть не успел, челюсть сразу парализовало.
   - Тише, мой принц. Это я, лорд Гарус, герцог Оспурсии, - прозвучал из темноты тайный шёпот. - Простите, если напугал. Нужно сохранять осторожность. Вам грозит опасность.
   - Что происходит? Неужели преподобный отец не знает об этом? - всполошился принц.
   - Его преподобие уехал в Эмофлет, чтобы лично проследить за строительством главного святилища Энреля.
   - Они хотят перенести туда столицу?
   - Не знаю, но очень вероятно. Послушайте, то, что здесь творится, началось пять дней назад по окончании Съезда.
   - Кто собрал Съезд?
   - Официально принцесса Изабель, но фактически Октавия Белед. Она и её сподвижники решили провозгласить принцессу Изабель императрицей, но та и выходить к ним отказалась, пока не посоветуется с матерью или с вами. Но ваше мнение уже остаётся чистой формальностью. Регенты быстро набирают к себе всё новых и новых сторонников. Я полагаю, они контролируют разум людей, не знаю как, но у них это получается.
   - Я видел, как они подмешивают кое-что в еду и вино. Люди после этого готовы сделать для них всё, что угодно.
   - Вы уверены? Вы ничего не ели со стола? - с особой настойчивостью спросил герцог.
   Его глаза-агаты пристально заблестели у самого носа Сандро.
   - Нет! - насторожившись, выпалил принц. - Зато я видел, как вы выпивали с Октавией! Почему на вас это не подействовало? Вы один из них!
   - Нет, мой принц, клянусь вам, - лорд пал на колени и обхватил холодные руки молодого человека. - Я здесь, в этом коридоре, чтобы не поддаться им. Пожалуйста, поверьте мне.
   - Ну, и как же вы можете им противостоять?
   - Желудок можно промыть. Здесь никого нет, поэтому я периодически выхожу сюда.
   - А тогда кто же там бормочет? - испуганно спросил принц. Взгляд его перешёл в другую часть коридора.
   Бормотание и фырканье в залитом тьмой коридоре продолжалось всё время их разговора.
   - Там мой помощник. Он поторопился, выпил слишком много и сошёл с ума. Я пытался привести его в чувства, но он несёт бред и ...разрезал себе лицо. Он сказал, что ему приказали. Вы должны немедленно покинуть город. Я тоже скоро выдвинусь обратно в Оспурсию, так что встретимся на восточной дороге, сразу за кладбищем.
   - Но восточная дорога идёт через Эфа-Льяр, а там нашествие орков!
   - Есть кое-что, мой принц, пострашнее орков. Поверьте мне. Наденьте самую невзрачную одежду, не привлекайте к себе внимания. Вы должны взять всё в свои руки, но пока бегите из замка!
   - Хорошо. Но сначала я должен повидаться с сестрой.
   - Нет, мой принц, это займёт время. Нам нельзя опаздывать!
   - Но мне нужно её увидеть!
   - Это слишком опасно. Мы не знаем, чем она стала. Она может обмануть вас. Вдруг это ловушка?
   - Лорд Гарус! Держите себя в руках. Я пока ещё принц, и вы должны послушать меня и подчиниться, - Сандро впервые в жизни воспользовался своей властью. Однако он сожалел, что пришлось это сделать сейчас, а не месяц назад в переломный момент его жизни, когда бы его слушались все безоговорочно.
   - Ладно, мой принц. Будь по-вашему. Я всё равно вас подожду в условленном месте. Надеюсь, вы придёте, - но голос Гаруса выдавал, что надежда как раз-таки его быстро покидала.
   - Удачи вам, - Сандро больше не нашёл, что сказать, и отправился дальше по коридору.
   Там он боялся встретиться со слугой герцога, поэтому очень внимательно прислушивался к бормотанию, пытаясь обойти его стороной. Всё обошлось, и принц, посчитав, что миновал сумасшедшего, уверенно направился дальше. Позади бормотание начало быстро приближаться, кто-то шаркал по полу. Сандро прижался к стене и замер. Сумасшедший остановился в нескольких шагах и продолжил произносить ругательные слова. Холодная каменная стена вмиг нагрелась от спины принца. Сандро задержал дыхание, всё громче ему слышалось собственное сердцебиение. Он на цыпочках медленно покрался вдоль стены, прислушиваясь к тому, что происходит сзади. Бормотание резко оборвалось. И только принц подошёл к окну, как прямо перед ним возникла бледная порезанная физиономия с раздавленными глазами.
   - Отрежь себе пальцы, парень, узнаешь, как это приятно! - пробормотал сумасшедший. - Ты тоже видишь эти огни?
   От страха Сандро дал такого дёру, что очень скоро оказался в жилом крыле замка. Здесь не было ни следа чьего-то присутствия, ни огонька, ни звука, словно замок уже много лет был заброшен. В сумрачных коридорах разгуливал промозглый осенний ветер. Он влетал сюда через хлопающие окна, которые не закрывали, наверное, ещё с самого лета. Непроглядная тьма сплошной стеной стояла перед Сандро, но он хорошо знал свой родной замок. Он шёл, боясь каждого шага, но доверяя давнему опыту из детства. Ноги сами помнили, куда встать, где повернуть, где перешагнуть через порожек. Казалось, вот-вот из-за угла выглянет мама и с улыбкой отнесёт своё озорное золотце в постель. Но на самом деле сейчас тут не было ни души, только сплошные тени и ветер. Дверь его спальни была не заперта. Бархатная штора медленно покачивалась в своей дремоте. Большая комната, некогда наполнявшаяся звонким детским смехом, стояла пустой и никому не нужной. Она словно умерла, остывшая, безжизненная. На столе зашелестели незаконченные рисунки. Холодный воздух намекнул, что им не суждено быть дорисованными, их забросили, никогда уже к ним не прикоснутся. На комоде возле кровати ждали возвращения своего хозяина его любимые игрушки: маленькая нага, дракончик и подаренные отцом грифон с гвардейцем. Сандро сел на кровать и взял отцовские подарки. "Как быстро всё изменилось" - с ужасом подумал он. И им овладела небывалая печаль. В груди потяжелело. Он крепко обнял свои игрушки и зарыдал. И рыдал он громко, потому что его никто не слышал. Рыдала сама его душа. Слёзы ручьём текли по рукам и по игрушкам, они тоже плакали вместе со своим хозяином. Они безмолвно просили его своими неподвижными грустными глазами, чтобы он больше не оставлял их в этом покинутом месте. Зарыдал с ним и ветер, своим завыванием разбудивший старушку-штору. Та медленно болезненно вздохнула, поправилась на своём привычном месте и перекатилась на другой бок, впуская в спальню холодный бледный свет от Собора светлого Энреля. Сквозь пелену слёз Сандро увидел окно, и оно позвало его. Очень тихо, боясь нарушить эту тоскливую пустоту, он нежно прислонился щекой к холодной шторе, она поделилась с ним своими тёплыми воспоминаниями. Принц признался себе, что ему вновь хочется почувствовать себя маленьким, а эту комнату наполнить радостью. Захотелось вернуться назад в то счастливое время, когда мама тихонько заходила к нему и укладывал его спать. Он сел на ледяной пол и, как восемь лет назад, посмотрел на ночной собор. Ему казалось, что сейчас дверь приоткроется и на пороге появится мама. Внутри у него всё сжималось от опасения, что это никогда не произойдёт.
   Долго Сандро сидел погружённый в свою грусть пока не услышал то, чего здесь никак не могло быть - тихий плач. С ним плакал кто-то ещё?! Сандро встрепенулся, но ничего, кроме скрипнувшей двери, не привлекло его внимания. Комната казалась пустой. Плач опять донёсся до него, и юноша поднялся. Ему не было страшно, он уверенно ощущал, что поблизости никого нет. Глаза почувствовали слабый подрагивающий свет. Плач стал отчётливей. Это напомнило ему его видения, в которых он оживлял мёртвых, но сейчас он ясно понимал, что не спит. Для уверенности в своём здравомыслии Сандро три раза постучал в свою же дверь. Всё было как на яву. Для большей убедительности он ущипнул себя и обнаружил, что к двери он даже не подходил, а по-прежнему стоит возле кровати. Он пошел к двери и ущипнул себя ещё раз. В этот раз он в действительности стоял у двери, но что же произошло до этого? Сандро ощутил, как бегают по нему нервные импульсы, и с удивлением посмотрел на себя со стороны. К изумлению, он увидел своё собственное сердце, а потом и всего себя снаружи и изнутри. Услышал, как дышат его лёгкие, как течёт кровь в сосудах! Он воспринимал всё это и не знал, как к этому относиться. То, что он считал сном, оказалось явью. И всё это означало, что он один из магов, то есть людей с врождёнными способностями воздействовать на окружающий мир.
   "Так вот о чём тогда говорил отец. Значит, он не только хотел извиниться. Просто он, быть может, не нашёл в себе сил, чтобы попросить меня о помощи сделать то, что я неосознанно сделал с мамой, ещё будучи ребёнком. Он знал, что я могу это сделать, не зря же он тогда всех выгнал - чтобы не было свидетелей. А я его так и не понял, дурак, не хотел слушать! Кто я после этого?"
   Кто-то невидимый, грустный вновь напомнил о себе. Сандро мысленно переместился в ту сторону, откуда исходил плач, и нашёл свою сестру в её покоях. Изабель вся состояла из пульсирующей кроваво-красной субстанции, такой же, как и он сам. Она не была отравлена ядом из руки Офи. Но она корила себя за то, что слишком многое позволила регентам и что теперь ничего не может с ними сделать. Единственной надеждой у неё оставался брат Сандро. Она мечтала, что он вернётся и всё исправит, что он привезёт назад маму, что они заживут счастливо. Сандро чувствовал её всем своим нутром, словно это были его собственные переживания. Но он не находил в себе сил бороться, как о том надеялась сестра. Сандро боялся трона, боялся власти, боялся ответственности, не знал, как это всё взять в свои руки и с чего ему начать. А ещё сюда добавился страх быть разоблачённым в своих магических способностях, что и вовсе грозило инквизицией. Он на расстоянии жалел сестру и осторожно коснулся её. Изабель почувствовала это, как тёплое дыхание. Вскочив с постели, она представила себе, что это её навестил отец.
   - Папа! О, папа, прости меня, что всё так получилось. Они обманывают меня и принуждают идти у них на поводу. Я умру, но прекращу эту смуту. Только помоги мне, своей глупой неопытной дочери. Мы вместе с Сандро преодолеем эту тьму, только укажи нам, что делать, - взмолилась она.
   И именно эти слова и оттолкнули от неё брата. Сандро она показалась чужой, не такой, как раньше. Он посчитал, что их совместные действия только погубят их обоих.
   "Возможно, лорд Гарус отчасти прав, и регенты действительно только и ждут нашего с Изабель воссоединения, чтобы управлять нами обоими. А потому лучше бежать от них как можно дальше, лучше всего в Оспурсию к Зехву Исару, Раджаллу и Гарусу. Найти маму. Написать письмо Зафазу, и уж с ними вместе придумать, как поступать дальше. Только с ними, потому что в одиночку я не справлюсь, я ... я боюсь не справиться; я не готов".
   - Граф Кравгол! А вы хитрец, - Сандро вдруг уловил то, что происходило в этот момент в вестибюле. Сейчас говорила Октавия, с ней были генерал Ксаракс и граф Кравгол. - Использовать орков, чтобы потом разыграть чудесное освобождение принца из их рабства и таким образом добиться его расположения! Да вы гений! Поздравляю, до этого даже я не додумалась.
   - Да ты, крыса церковная, уже давно ни до чего додуматься не можешь, - не уступал ей граф. - Трона захотела? А ты собственно кто? Ты безродная выскочка! Как только Константин тебя ко двору-то допустил? Тебя же в бараний рог согнут и на столичные ворота повесят, чтобы народ потешить.
   - Я женщина властная, граф. И тоже много кого знаю. Одно моё слово, и вас с вашим братом Осборогом сожгут на костре за ересь и незаконное использование орков, - неколебимо отвечала Октавия. - Но у вас есть и другой путь: следовать с нами в великое будущее новой Империи.
   В этот момент жизненные сущности Октавии и Ксаракса начали видоизменяться: на головах у них прорезалось по несколько пар рогов, зубы удлинились, пальцы на ногах преобразились в копыта. Граф не видел этих превращений, поскольку для него они оставались обычными наглыми, но очень опасными людьми. Ксаракс смотрел на Кравгола и представлял, как иссушит его внутренности, пока тот будет ещё дёргаться, и от этого свечи в вестибюле начали таять неестественно быстро.
   - Соглашайтесь, граф, выбор у вас невелик. В случае отказа мне придётся поведать кое-кому о ваших деяниях. Я хорошо сказала? - говорило мрачным гулким голосом существо внутри регентши.
   Граф сделался угрюмым и кивнул головой.
   - Во что же вы верите, граф? Кому вы молились, когда тайно использовали орков, обещая им свободу? Ваша вера в создателя давно уже угасла, её затмила жадность и властолюбие. Я такие качества в людях ценю. Вместе с вашими орками мы остальных претендентов скрутим в бараний рог. Новой Империей будут править достойнейшие!
   - Но что делать с мальчишкой? - спросил Кравгол.
   - Устроим ему сладкую жизнь. Он ещё летает в облаках, так давайте же не будем спешить с его приземлением. Уверяю, он скоро подпишет отказ от трона. А пока я распорядилась, чтобы его разместили, как подобает, он же наш принц всё-таки!
   Сандро видел всё это, как ясный день. Из всего увиденного и услышанного в замке он сделал только один вывод - дело с престолонаследием катится против него, и кошмарные твари уже подписали ему смертный приговор. Единственное правильное решение сейчас - бежать из замка. Как советовал лорд Гарус, нужно одеться в лохмотья и быть незаметным. Так он и сделал: свою одежду вывернул наизнанку, порвал её во многих местах, снял с постели простыню, вытер ею пол, чтобы она стала похожа на старую накидку, и надел её на себя. Свои сапоги он поменял на самые старые башмаки, которые нашёл в своём вещевом сундуке. Для большей убедительности он сгорбился и в таком виде побрёл прочь из замка, сунув в карман свою игрушечную нагу. На пути ему встретился Эвансэр. Старый дворецкий сразу же узнал Сандро.
   - О, мой принц, что с вами? Что на вас надето?
   Но молодой человек промолчал, боясь, что Эвансэр тоже заодно с регентами.
   - Вы бежите из замка? Пожалуйста, во имя Создателя, скажите мне! - взмолился старик.
   Его жизненные потоки струились как у обычного человека, а не как у Октавии и Ксаракса. Доверившись новым чувствам, Сандро открылся старому дворецкому.
   - Да, - признался он.
   - О нет, мой принц, прошу вас, останьтесь. Возьмите власть в свои руки, уберите регентов!
   - Нет, Эвансэр. Сейчас не благодатное время моего деда или прадеда, когда они выясняли всё на дуэлях и по чести. Эти действуют коварно.
   - Не оставляйте этот замок на произвол судьбы!
   - Я ухожу, чтобы потом вернуться. Обещаю. И если вы на моей стороне, если верите в Энреля, если понимаете, что происходит, то никому не говорите обо мне.
   - Да-да, я вас понял, мой принц. Я скажу, что не застал вас в вашей спальне.
   Они обнялись на прощание, и Сандро, накинув простынь на голову, пошёл дальше. Старик с тревогой смотрел ему вслед.
   - Эвансэр, - остановился юноша, - передайте Изабель, что я люблю её. Больше ничего. Прощайте.
   Попойка в парадных залах набирала всё большие обороты. У дверей послышался голос Октавия. Её жизненная сущность вернулась в человеческие формы, что, по всей видимости, означало, что она была спокойна.
   - Куда это вы, лорд Гарус? - с подковыркой спрашивала она.
   - Мне доставили депешу из Бинзара. Мой сын тяжело заболел. Я должен немедленно отбыть в Оспурсию.
   - Как печально. А я надеялась, что уж вы-то не пропустите завтрашнее заседание.
   - Простите, что не оправдал ваших надежд, глава Совета. Но отцовские узы зовут меня домой.
   - Доброго вам пути, лорд. Желаю вашему сыну скорейшего выздоровления. Надеюсь, что отбытие из Святослова принесёт вам пользу.
   - Да прольёт на вас свой свет Энрель, - произнёс на прощание Гарус.
   Октавия обернулась, сдвинула брови и поморщилась, словно лорд швырнул в неё дерзкое слово. Сандро ощутил, как на голове у неё прорезались призрачные рога. Регентша, не сказав ни слова, оставила Гаруса, и тот, не поняв её странной реакции, поспешил выйти из замка вон.
   Принцу же, чтобы оказаться на улице, надо было пройти через пустой тёмный холл жилого крыла. С новыми способностями он смог легко различать ступеньки, казавшиеся ему подсвеченными пустым белесоватым свечением, и уверенно спустился по ним к дверям. Он уже начал привыкать к своим чувствам и нашёл их весьма и весьма полезными. Мучило его только то, что всё это открылось сейчас, а не раньше. Мрак пустого большого помещения был ему уже не страшен, ведь он чувствовал, что все вещи на своих местах, а крысы (крысы?!) в своих норах. Сандро дёрнул двери, но они не открывались - с наружной стороны жилое крыло было заперто толстенным засовом. Это он почувствовал после. Теперь путь наружу он знал только через другие части замка, но все они были заполнены людьми. Принц выбрал парадное крыло. Спрятавшись в одном из его коридоров, он начал прикидывать, как пройти незамеченным. В голове выплыл мёртвый орк и подсказал ему идею. Сандро напрягся и направил свою жизненную силу на кухню, во всё, что испускало там зелёное свечение. Но выталкиваемая мёртвым эфиром красная субстанция всё время соскальзывала с холодных тканей. Зелёный свет в них был гораздо насыщенней и сильнее, чем в тех свежих мертвецах под Эфа-Льяром. Дело осложнялось тем, что в его сторону направилась пьяная компания. Тогда молодой маг сделал усилие. Он не утратил веры в себя и очень захотел, чтобы жизнь вытеснила смерть в этих кусках. И у него получилось. Всеми внутренними силами он закрепил часть своей красной сущности в мельчайших безжизненных ячейках, и свиные туши задёргались, безголовые куры забегали по кухне, куски человеческого мяса начали выпрыгивать из посуды. Увидев такое, даже Айнед, как ошпаренный, вылетел из кухни, за ним, крича нечеловеческим голосом, выбежала Офь. Народ начал оборачиваться и хохотать над ними. Сандро этого было мало, ему нужна была всеобщая паника. Глаза он уже не закрывал, ухватив, что и как нужно делать, правильно распределяя свои силы. Молодой маг распускал свои флюиды по обеденному залу, страстно желая ошеломить пьяных негодяев, отомстить им за свой конфуз и в возникшей неразберихе сбежать.
   Качая всеми своими тремя подбородками, словно индюк, лорд Едот Милиз спокойно приготовился откусить рыло жаренному молочному поросёнку. Но поросёнок выплюнул сунутое ему в рот яблоко, вырвался из жирных рук и забегал по столу, расшвыривая посуду и гречневую кашу из обкусанных боков. У лорда глаза на лоб вылезли, непомерный аппетит превратился в неукротимую рвоту. Поднялся женский визг, мужская брань. Народ буквально сошёл с ума, когда рыбы забили хвостами, дичь захлопала ощипанными крыльями и начала бегать по залу. В широком блюде злобно оскалилась кабанья голова. Перепуганные люди бросились к выходу, и Сандро, пользуясь сумятицей, затерялся в их массе.
   - Закрыть двери! Никого не выпускать! - приказала Октавия. На голове у неё вновь раскинулись рога. - Ксаракс, это он, найдите его!
   Принц понял, что ненавистная женщина его раскусила. Двери впереди захлопнулись, суровые стражники задвинули дубовый засов. Отступать уже было некуда, сзади на полном ходу приближался Ксаракс с огненными руками. Сандро не останавливался и не выпускал из головы заветную мысль, чтобы толпа расступилась, а двери чудом открылись. И люди начали послушно расходиться, освобождая путь бегущему оборванцу. Но двери не открывались. Сандро зажмурился и приготовился к удару. Он словно обезумел, но это казалось ему не меньшим безумием, чем то, что он уже повидал и натворил за этот вечер. Двери разнесло в щепки, как при попадании катапульты, и Сандро выскочил прочь. Ксаракс не смог за ним угнаться. Его разбушевавшаяся ярость вырвалась огненным шаром, который он не преминул послать в беглеца. Принц почувствовал жар и в последний миг успел взмолиться о чудесном спасении. Простыня на нём вспыхнула, но большая часть губительного пламени рассеялась о возникшую защитную оболочку. Сандро скинул горящие лохмотья и бросился наутёк. Неистовствовавший генерал вложил в огонь всё своё бешенство, и уже хотел послать огненный шар ещё большей силы.
   - Нет! Хватит, Ласс! Не при свидетелях, - схватила его за руки Октавия. - Эй, стража, задержите беглеца! Я приказываю вам!
   А беглец мысленно приказал стражникам стоять, и они и с места не тронулись. Лабиринты тёмных городских улочек стали для принца прибежищем. Вскоре силы закончились. Сандро забежал за угол большого дома и, переводя дыхание, обернулся. Погони не было. Ему было приятно осознавать, что он вызвал такой переполох в замке да ещё смог улизнуть.
   На улице было сыро и холодно. Ему стало зябко. Сандро начал высматривать хоть что-нибудь, чем можно было согреться. Чтобы никто не смог его выследить, он старался не показываться на людях. В одном из тупиков юный маг почувствовал мёртвого человека. На нём была не хитрая, но хоть какая-то одежда. У Сандро начали мёрзнуть пальцы, затряслись коленки, но брать у мёртвого он побоялся. Он вышел из тупика и поплёлся вдоль узкой, скованной каменными зданиями улицы. Город был неприветлив: всюду была грязь, сновали крысы, по булыжной мостовой текла ледяная вода, хозяйничал колючий ветер. Люди были озлобленные, мрачные.
   Вдруг со стороны замка послышался шум погони. Народ начал расступаться перед несущимися всадниками, и юноша быстро нырнул в подворотню, а там угодил в большую лужу.
   - Ищите его! Осматривайте каждый закоулок! - кричали всадники.
   Сзади подошли стражники с фонарями и начали заглядывать в каждый угол. Сандро замер без движения, только зубы стучали от холода. Его дар начал угасать.
   - Что там? - кричали с улицы.
   - Да ничего, только мёртвый бродяга, - отвечал стражник с фонарём, рассматривая Сандро, лежавшего без движений лицом вниз.
   Они продолжили свои поиски дальше. Стук копыт удалился. Сандро с трудом оторвался от сырой земли. Нестерпимый холод съёжил всё его продрогшее тело. Ему нужно было спешить к лорду Гарусу, ведь миновало уже немало времени. Но в таком состоянии он не мог идти долго. С трудом перебирая замёрзшими ногами, он вернулся в тупик к тому мёртвому человеку. Их разделяла широченная лужа, ступать в которую Сандро было страшно. И он заставил мертвеца подойти к себе. Получалось это очень неуклюже: жизненные силы всё время выскальзывали из опустевших ячеек, зелёное свечение вытесняло их. Холод уже скрючил юного мага настолько, что ему было всё труднее контролировать процесс, однако труп ни разу не упал и дошёл сухим. Пальцы шевелились плохо, но Сандро кое-как переоделся.
   - Ну и что же такое смерть? Это человеческий страх перестать быть и страх лишиться близких. Не каждый понимает её так, как я. Лучше забрать у мёртвого, чем стать мёртвым, - вертелось у него в голове, когда он шёл дальше, согревшись в одежде мертвеца.
   К нему начали возвращаться способности. Мир стал для него гораздо насыщенней, он чувствовал всё вокруг, при этом почти не напрягаясь, и мог идти даже с закрытыми глазами. Это было странным, но приятным ощущением. То, чего он раньше так боялся, теперь служило ему и выручало. Но лучше было с этим не играть, вдруг кто-нибудь его почувствует и сдаст патрульным. По этой причине он стал подальше обходить церкви и часовни. Кто знает, вдруг он попадёт под их неусыпное бдение? Разобравшись с одной проблемой, Сандро почувствовал новую: он был очень голоден. В воздухе витал аппетитный запах жаркого. Не какие-то особенные флюиды, хотя и они тоже, но пока начинающий маг больше привык доверять своему носу, как простой человек. Запах привёл его к таверне "Покусанная лошадь". Заведение стояло на большой улице и работало круглосуточно. Возле неё было полно людей, которые негодовали по поводу бесчинства священников и вельмож, слишком далеко зашедших с церковными реформами. Одни поддерживали нововведения, другие были категорически против, но всех, кто спорил, объединяло одно: страх попасть в ряды еретиков. А с ними церковь не церемонилась. Столпотворение напомнило Сандро об опасности быть схваченным, и он решил, что на сегодня хватит испытывать судьбу, обошёл таверну и впереди увидел площадь. На ней стояло с десяток виселиц с повешенными. Всех их заклеймили несмываемым позором, написав на табличках "еретик", "отступник", "изменник веры", "одержимый". Самое страшное для юного волшебника было слово из трёх букв - "маг". Вот чего он так боялся. Вот что вносило раскол в народ. Одни упрямо сохраняли прежнюю веру, другие больше боялись гнева преобразившейся церкви. Сандро убедился, что подошёл слишком близко к оживлённому месту и вознамерился скрыться от любопытных глаз. В одном тесном закоулке путь ему преградила банда разбойников.
   - Эй, парнишка, пади-ка сюда, - сказал один из них.
   Принца сразу насторожил такой тон, и он хотел пойти другой дорогой, но его уже окружили. Их было семь человек.
   - Потолкуем? Есть монетки? - спросил тот первый. Он был у них главным.
   - Нет, - дрогнул Сандро.
   - Глядите-ка, какой честный! У нас тоже нет.
   - А монетки нам нужны, - сказал мерзкий тип.
   - Я же говорю, нет у меня денег.
   - А если найдём?
   - Знаешь, парень, времена сейчас неспокойные, на улицах многое случается.
   - Да. Убийства там, - они начали сужать круг.
   - Значит, нет, говоришь? Попрыгай!
   - Зачем? - Сандро буквально видел их насквозь, но ничего не мог им сделать. Они были живыми, а вытеснять красную сущность у него не получалось.
   - Прыгай, дохляк! - пригрозили ему.
   Сандро попрыгал. Это было для него унизительно.
   - Хм, не звенит. Может, хоть крестик есть?
   Главарь банды начал его обыскивать, двое накинулись сзади и скрутили руки. Сандро пытался вырваться, но тщетно: сильные руки разбойников крепко держали его худощавое тело. Мерзкие проворные руки натренированно шарили в его лохмотьях, другие же, словно тиски, сжимали до боли. Но ещё больнее в голову ударило осознание того, что ему уже не вырваться из них невредимым.
   - О, смотри, крестик! А говорил, нет ничего. Ублюдок! - обозлился разбойник, и Сандро увидел, как к нему быстро приближается здоровенный кулак.
   - Вот врун, а! Хотел нас обмануть!
   От удара у принца задвоилось в глазах. По губам побежал тёплый ручеёк крови из разбитого носа. Могучая волосатая ручища сорвала с него мамин крестик - тот самый, который он носил с детства. Сандро ощутил страшную потерю, словно у него отобрали кусочек души и он остался совершенно беззащитным. В следующую секунду он уже корчился на земле, а семеро мужиков кулаками и ногами нещадно вминали его в землю. Надругательство над самым ценным - над внутренним миром - это унижение, а оно колит в тысячу раз больнее, в самое сердце. Из трепещущего сердца начала подниматься безудержная ярость. В нём разгоралось непреодолимое желание вернуть крестик, во что бы то ни стало.
   - Нарваться хотел? На, получи! - наслаждаясь своим господством над беспомощным парнишкой, сказал главарь банды. Чувство превосходства над слабым вскружило его больную голову. Пробуждалось опьяняющее желание ударить жертву в лицо ещё разок, да так чтобы до крови, а лучше до хруста костей, чтобы в разные стороны разлетелись вышибленные зубы.
   Он взял в руку кастет и сильно размахнулся. Огромный кулак, вооружённый зловеще блиставшей железякой, завис в воздухе, чтобы в следующий миг раскрошить лицо Сандро. Принц смотрел на это, не отворачивался, он хотел только одного: чтобы этим гадам стало жутко плохо. Словно тяжёлый кузнечный молот, со свистом рассекая воздух, кулак в железной оправе пошёл вниз. Но своей цели он не достиг: воздух вокруг руки вдруг уплотнился до бетона. Будто о невидимую стену кастет смялся как фольга, по руке прокатилась волна чудовищной раздирающей боли, и через мгновение мягкие ткани сморщились, ссохлись и рассыпались, словно пепел, оголяя серые растрескавшиеся кости. Дикий ужас перекосил лицо главаря банды. Омертвевшая рука уже не чувствовала боли. Скуля от страха, он попятился назад, пока не упёрся в стену, по которой сполз на землю, трясясь от вида своей костяной руки.
   Остальные разбойники нацелили на жертву ножи. Разъярённый маг попытался сделать с ними то же самое, что и с их главарём, но их было шестеро и его способности рассеялись. Смерть была от него на волосок, но вдруг все разбойники сами попадали замертво. Все они были поражены в голову невидимым для глаза оружием. Однако принц неожиданно для самого себя смог его разглядеть: это были короткие болты - стрелы для арбалетов. Какие-то существа прятались на крыше дома и наблюдали за происходящим. Это были самые настоящие эльфы с длинными острыми ушами и стройными жилистыми телами. Они явно заметили молодого мага, и можно было не сомневаться, кого они выбрали следующей целью. Сандро решил поскорей убраться, не оглядываясь назад, чтобы эльфы и дальше считали себя незамеченными. Внезапно впереди он почувствовал ещё троих эльфов, притаившихся у самого выхода на площадь. Бежать было некуда, а от своих способностей он не ждал особой пользы, потому что понял, что на живую плоть воздействовать намного сложнее, да и силы у него поубавилось. Лёгкие дышали, как кузнечные меха, во рту чувствовался солоноватый вкус крови, руки и ноги дрожали, всё помятое тело страшно болело. Наступило тягостное ожидание, никто не двигался с места. Тогда эльфы, что были на крыше, спрыгнули вниз. Сандро никогда не видел такого снаряжения. Трое эльфов спланировали вниз на своих длинных плащах и после мягкого приземления одним движением руки укоротили их, чтобы было удобно ходить. Один из них достал склянку в виде трубочки и подул в неё. Тогда болты в головах разбойников стали видимыми, и таинственные убийцы смогли их собрать. Они были вооружены до зубов, а самым главным их оружием были компактные складные арбалеты. Это были необычные эльфы, а ассасины - элитные наёмники из расы тёмных эльфов. Они собирали свои стрелы, в то время как под ногами у них расползалась зеленоватая сущность - постоянный спутник смерти. Почуяв мёртвых, Сандро не стал медлить: поднял покойников, и те набросились на своих убийц с большей прытью, чем при жизни. Одного эльфа забили сразу, оставшиеся два пришли в ужас, но бежать не собирались. Они применили весь свой арсенал и всё своё мастерство, однако разбойники и так уже были мертвы, поэтому напирали даже с отрубленными конечностями и выпущенными кишками. Как только первый убитый эльф засветился зелёным светом, Сандро поднял и его. И когда с разбойников полетели головы, он бросил эльфа в бой против его недавних живых товарищей. Ходячий труп из него получился получше, да и вооружён он был посолидней. На выходе из закоулка оставалось ещё три ассасина. Однако их Сандро не боялся, ведь у него был численный перевес: семь разбойников и уже троица мёртвых ассасинов. Управлять безголовыми разбойниками оказалось сложнее, но руки и ноги у них были целы, а этого было достаточно. Теперь принц сам устроил засаду: послал одного мёртвого разбойника вперёд, а сам с остальными зомби затаился. Он хотел заманить ассасинов в ловушку, но первого разбойника так крепко прижали, что он, недолго думая, послал на выручку всех остальных. Завязалась жестокая схватка. Бесчувственные зомби выдерживали страшные кинжальные разрезы и вдоль и поперёк, но продолжали теснить неприятеля. Видя, что дело худо, живые эльфы попытались убежать, но их мёртвые сородичи были не менее проворны. Из такой поножовщины победителями вышли мертвецы, количество которых незамедлительно возросло ещё на три. Так Сандро открыл в себе магические способности, которые, несмотря на опасность, выручили его в самый трудный момент. Имея такую силу, он мог бы без боязни ходить где угодно. Сандро оставил чересчур изувеченных на месте, а остальных повёл с собой. Он всё ещё придерживался окольных путей, но больше на него никто не рискнул напасть. Теперь живых он боялся больше, чем мёртвых. Предрассудки и угрызения совести насчёт такого обращения с умершими остались в прошлом, он готов был пойти на что угодно, лишь бы выбраться из города живым. Однако, хромая через кладбище, новых рекрутов он набирать к себе не стал. Он чувствовал трупную пустоту за несколько метров под землёй, но не тревожил их своими жизненосными флюидами. Сандро рассуждал, что вся его мёртвая компания сама заслужила такой участи, а все прочие пусть покоятся с миром.
   Наконец кладбище осталось позади. Сандро осмелился подойти к дороге, надеясь встретить лорда Гаруса, но в назначенном месте его не оказалось. Принц пошёл дальше на восток, держа дорогу в поле видимости. Ковылять по раскисшей земле голых полей было тяжело, болели разбитые ноги. Зато так он оставался незаметным для нежеланных свидетелей. Встреча с Гарусом была для него наиглавнейшей задачей. Сейчас от этого зависело всё. Не встретиться с ним - значит не попасть в Оспурсию, а значит, плакали все его надежды на возвращение порядка, который он должен был поддерживать после смерти отца. Да-да, не регенты, не Изабель, а он по обычаю и по закону. Отец говорил ему, что правителю нужно быть сильным, быть готовым ко всему, а он подвёл его в самый важный момент. Прав был Эвансэр, когда умолял его остаться, но было слишком поздно: регенты опутали своими тёмными сетями всё.
   Холодный осенний ветер сбивал с ног, выдувал крупицы тепла. Сандро надел плащ ассасина и упрямо пошёл дальше. От ветра слезились глаза, от усталости сознание разлеталось как клочки бумаги. Скоро потекло с носа, стало не хватать воздуха.
   На востоке над кронами деревьев уверенно зарождался молодой день. Впереди виднелся лес, пестривший золотом листвы на фоне величественно-зелёной хвои. Земля под ногами пылала огнём опавших листьев. В какой-то момент Сандро забыл, зачем он идёт. Он просто шёл, желая идти только вперёд, навстречу солнцу, подальше от всех проблем. Принц настолько замёрз и обессилил, что снял ещё одежды с мертвецов и оставил всех их лежать, окутанными утренней зарёй. Между деревьями он увидел то, во что сначала не поверил. Его измотанное, насквозь продрогшее тело начало трясти от ужаса. Второй раз в жизни и в самый неподходящий момент он встретил засаду, которую на него устроили орки. Сандро воззвал к последним резервам своих сил, хотел поднять зомби, но они почему-то не вставали. Уже потускневшая жизненная сущность проходила сквозь них, но не задерживалась. Юный маг не оставлял отчаянных попыток до тех пор пока он не отключился.
   - Что делать с ним, вожак? - спросил один орк у своего более крупного сородича.
   - Отнесём его в цирк. Хоть и тощий, а на жратву зверям сгодится.
   Сандро упал без чувств. В левом глазу торчала окровавленная стрела.
   ************************
   Сетекс - городок на берегу реки Фоны в степях западнее Эмофлета. Его значение возросло после присоединения к Фирийской империи Пэлии. Именно здесь размещались беженцы из Эмофлета, пока тот находился в руинах. После победы он стал перевалочным пунктом на пути в "город будущего", и поселением строителей, рывших канал и возводивших многочисленные объекты. Несмотря на всё это, Сетекс больше походил на сильно разросшуюся деревню, основными постройками в которой были деревянные бараки. Каменные домишки можно было увидеть разве что в старом центре. Главная рабочая сила империи - это существа из орочей расы. Кентавров запрягали в телеги и использовали как тягловых животных. Одноглазые монстры циклопы служили живыми кранами, переносили самые тяжёлые грузы. Это были исполинские создания ростом в пять метров. На их узких покатых лбах росло по паре рогов, пасть была усеяна острыми зубами. Руки оканчивались четырёхпалыми кистями, похожими на человеческие, а на ногах было по два копыта. На грязно-жёлтой коже были разбросаны клочки жёстких волос. Наготу их прикрывали звериные шкуры. Тут же пленные гоблины разгребали завалы мусора. Они напоминали гремлинов, но были значительно крупнее и имели страшные зубастые морды. Всех их держали в цепях и оковах, используя их непомерную силу.
   Часть строительных материалов грузили на корабли и отправляли в Эмофлет по реке. Работа кипела здесь и днём, и ночью. Как-то раз в предрассветных сумерках из степи через частокол проник хромой солдат, полностью закрытый доспехами. Прячась за всевозможными укрытиями, он пробрался в трактир. В эти часы в нём было немного людей, да и те в основном пьяные.
   - Чем могу быть полезен? - продолжая натирать бокалы, спросил трактирщик у нового посетителя. Тот ничего не сказал, только оглянулся по сторонам. - Поесть, выпить? - механически предложил трактирщик. - Может быть, комнату желаете, с девочкой, за двойную плату, разумеется? - продолжил он шёпотом, подойдя к солдату поближе.
   - Не нужны мне девочки, сволочь недорезанный, - раздался из-под забрала приглушённый бас.
   Услышав этот голос, трактирщик побледнел. Странный солдат приподнял забрало - это был Куртай.
   - Господина я должен дождаться, веди меня туда.
   - Да, конечно, достопочтенный солдат. Прошу за мной.
   Трактирщик тайком проводил посетителя в кладовую. Здесь они спустились в погреб. Трактирщик передвинул банку с маринадами - стена за винными бочками отодвинулась, открывая проход в тайное подземелье. Куртай зашёл туда, стена за ним встала на своё место. В Сетексе существовала целая сеть тоннелей, своеобразная подземная деревня, в которой жили другие орки без цепей и оков. Они зарабатывали себе свободу, выполняя разные, в том числе грязные поручения своего высокого покровителя. Подземелье служило им убежищем и складом награбленных припасов. Все орки верили в пророчество, гласившее, что настанет великий день, когда они освободятся из-под власти людей. Придёт сильный вождь, который подарит им волю, а они взамен сделают его своим ханом - всесильным владыкой. Об этом пророчестве им напоминали их шаманки, говорившие с духами у общинных костров. Они гадали на костях, вглядывались в ледяную воду, спрашивали сырую землю и вдохновляли других орков, что этот великий день вот-вот придёт. Пока же им не хватало сил для открытого противостояния отлаженной имперской военной машине, и они были вынуждены отсиживаться в тайных убежищах, ожидая подходящего часа. Как ни странно, тут им прислуживали гоблины. Ужасные коротышки давно утратили корни своей культуры и готовы были примкнуть к своим хозяевам, когда те обретут достаточно сил. Их было очень много, и в некоторых норах они образовывали свои собственные сообщества, основанные на жёсткой иерархии. Они были безжалостны и коварны. Места у костра у них распределялись в соответствии с силой и количеством украденного. Им ничего не стоило прирезать другого просто за один неверный взгляд. Орки хоть и считали их жизнь жалкой мышиной вознёй, однако в их норы старались лишний раз не заходить.
   В доспехах солдата Куртая никто не узнавал, но ему и не удивлялись: здесь имперское оружие и броня были не редкостью, а пахло от него орком. Вождь зашёл в один тоннель, где путь ему преградили два стражника. Стоило ему показать им своё лицо, как они рухнули на колени, кланяясь ему в ноги. Куртай считал, что именно ему суждено освободить орков, в этом он убеждал и всех остальных, за что заслужил колоссальное уважение. Он перешагнул через стражников, пригрозив им, чтобы они молчали, и оказался в просторном зале. В углу была свалена гора оружия и доспехов, которую внимательно разбирал старый гоблин. Дело в том, что у гоблинов, как и у родственных им гремлинов, было острое зрение, позволявшее им замечать мельчайшие особенности того или иного предмета. Поэтому орки и поручали им это дело, а также кузнечное ремесло, при этом, разумеется, они контролировали коротышек, чтобы те ничего не стащили.
   - С такой бронёй ты не найдёшь здесь лучше, - произнёс старый гоблин.
   - Я не броню ищу, жалкий выродок, - прорычал Куртай, скинув шлем. Гоблин от страха язык проглотил, когда узнал вождя. Он пал перед ним на колени, то же самое сделали все, кто находился в зале. - Еды принесите и скажите господину, что я пришёл. Хочу говорить с ним, - сказал вождь, по-хозяйски усаживаясь на шкуры возле костра.
   - Он здесь был. Уехал ночью, - осторожно осматривая раны Куртая, сказал один орк.
   Вождь вскочил, словно сел на гвоздь:
   - Что он говорил?
   - Он злой был. Говорил, сказать тому, кто придёт из задания, сказать, он будет ждать в городе на холмах, - как мог, пояснил орк.
   - Тогда я прямо в это время отправлюсь к нему. Свобода орков главнее моего отдыха, - засобирался Куртай.
   - Как ты пойдёшь туда? Скоро солнце будет светить!
   - Камень ты глупый! Пойду по подземному ходу, меня никто не увидит, - с пренебрежением ответил вождь. - И не ходите без меня в южные земли, их теперь охраняют маги с железными чудовищами. Я один смог уйти от них.
   ***************************
   Всё, что Сандро помнил - это как его несли куда-то. Слепил яркий свет. Голова страшно болела, всё тело обессилело, было невозможно даже пошевелиться.
   Случается так, что боль не оставляет человека даже во сне. Сандро чувствовал страшную сверлящую боль в висках. Ему казалось, что его голова сейчас лопнет и сдавленный мозг вырвется наружу. Он находился в саду, где распустились цветы и пели птицы. Рядом стояли папа и мама. Они ничего не говорили, только улыбались, а он смущался из-за своих необыкновенных способностей. Красная сущность внутри них постепенно бледнела, а это значило, что их жизнь угасала. Когда она совсем порозовела, родители направились в небезызвестный дом. На пороге они приглашающим взглядом посмотрели на своего сына, словно звали его на чаепитие, и зашли в дом. Сандро знал, что ему надо идти за ними, но ему почему-то не хотелось. Чувствуя, как жизнь покидает родителей, он не мог взять в толк, почему его ноги не двигались с места, чтобы пойти им на помощь. Тюль в окне второго этажа отодвинулся. Оттуда на него смотрело чудовище - голый безволосый ребёнок, с кожей мелового цвета, на которой чернели огромные дыры от глаз и рта.
   - Что ты наделал? Ты мог спасти их, а теперь всё погубил! - раздался рядом укоряющий голос Изабель. Она в ужасе зарыдала. Сандро стало стыдно. Внезапно из дома послышался чудовищный хохот, и принц пробудился.
   Зрение вернулось к нему не сразу. Вокруг было темно, в длинном коридоре горели редкие факелы. Всё расплывалось, доносящиеся звуки казались приглушёнными. Однако тот страшный смех из сна повторился громче. Сандро едва нашёл в себе силы, чтобы повернуться в его сторону. Прямо перед ним выплыла железная решётка. За ней стоял жирный орк, обзывавший кого-то последними словами. Кого именно, было непонятно.
   - На-ка, помойся, - сказал орк, после чего послышался всплеск воды, - что не нравится? Рыбище!
   Орк ушел, и стало совсем ничего не видно. Силы возвращались к Сандро очень медленно. Да и откуда им было взяться, если он уже давно ничего не ел. Сознание вновь покинуло его. Когда он очнулся, то почувствовал себя вывернутым наизнанку. Сильней всех была кинжальная боль вокруг левого глаза. Она ввинчивалась в голову как штопор. Видел только правый глаз. Вокруг всё ещё было темно. Вместе с сознанием к Сандро постепенно вернулись его способности. Неохотно вокруг начали вырисовываться разные предметы. Молодой человек понял, что он заточён в клетке в какой-то темнице. С обеих сторон стояли такие же, но пустые клетки. А напротив него, у другой стены, стояла большая клетка с усиленными прутьями. В ней было живое существо, не похожее ни на одно из тех, которых принцу доводилось видеть. Он сравнил его с игрушкой из своего кармана, и от удивления чуть не потерял голову. Оттуда на него смотрела самая настоящая нага - одно из существ, считавшихся полностью истреблёнными ещё сто пятьдесят лет назад ангелами Занельсева. Она была значительно крупнее человека, но торсом, головой и шеей была очень похожа на него. У неё была не одна, а три пары рук с четырьмя гибкими пальцами, оканчивавшимися длинными ногтями. Вместо ушных раковин у неё были простые слуховые отверстия, как у ящериц, а волосы ей заменяла шевелюра из длинных тонких змеиных голов. У неё были однообразные острые зубы и раздвоенный язык. Нижняя часть тела была змееподобной с тонким подвижным кончиком. Всё тело покрывала чешуя: мелкая в верхней части и крупная, напоминавшая драконью, на змеином хвосте. Хотя она и находилась в прочной клетке, даже там её движения ограничивали тяжёлые кандалы и цепи.
   - Очнулся? - спросила она. У неё был женский голос, сопровождавшийся низким хрипом, похожим на тихое рычание.
   - Святая Арамзелла! Ты нага? - едва удерживаясь от обморока, произнёс Сандро.
   - Да. Это так. - Для неё не было удивительным, что в такой непроглядной тьме человек сразу узнал её. Она посчитала, что он успел разглядеть её ещё при свете орочих факелов. - Глаз болит?
   - Трудно терпеть, - он потрогал левый глаз и ужаснулся: глаз был размозжён, в нём торчал наконечник сломанной стрелы. Осознание безвозвратной потери органа вызвало безутешные слёзы.
   - Парень, горевать будешь потом. Глаз уже не спасти. Ты должен его убрать.
   - Что? Ты в своём уме? - это звучало совсем дико. Он не мог смириться с происходящим.
   - Не шуми, а слушай меня, если хочешь остаться живым! Он будет разлагаться, а от него всё остальное.
   - Ты из ума выжила. Ты чудовище. Зачем тебе помогать человеку?
   - Раз ты мне не веришь, тогда ничего не делай. Всё равно тебя здесь убьют, - смирилась нага.
   - Где я? Зачем меня здесь держат?
   - Узнаешь, если доживёшь.
   - Меня могут убить? Но ведь тогда я им был нужен живым.
   - Ты теперь нужен разве что на корм зверям.
   - Тебе что, это нравится?
   - Я хотела тебе помочь. Тогда сиди и умирай. Ещё и не так заболит.
   Теперь до Сандро начало доходить, что это не кошмарный сон. Он проверил свой левый глаз при помощи своих способностей и убедился, что орган нежизнеспособен - от него всё больше исходила зловещая зелень на фоне ещё живых кроваво-красных соседних образований. Юноша попытался сравнить это со здоровым глазом, но способность детально видеть всё, что угодно, ещё не даёт возможности в этом разобраться.
   - Как это можно остановить? - спросил он.
   - Главное не бойся, боли ты, скорее всего, не почувствуешь. Сначала оторви лоскут ткани от наиболее чистой твоей одежды.
   - Ну, оторвал. Ты видишь меня?
   - Да, - ответила нага. - Теперь вытаскивай наконечник. Не медли, лучше сделать это резко.
   Сандро набрался мужества, глубоко вдохнул и затаил дыхание. Одно движение требовало колоссальных усилий! Он дёрнул за сломанное древко. Невыносимая боль отразилась на его лице. Из развороченного глаза немедленно вырвалась кровь.
   - Хорошо. Теперь убери сам глаз. Скорее! - настаивала нага.
   Юноше это напомнило сумасшедшего в замке, который под действием отравы получал удовольствие от собственных увечий. Но это существо в клетке вроде бы и впрямь хотело помочь, да и отступать теперь уже было не куда. Трясущимися пальцами он обхватил умирающий глаз и потянул его. Тот никак не поддавался.
   - Подожди, не тяни так сильно, - встрепенулась нага, - используй наконечник, чтобы вырезать его.
   - Это уже слишком, - взвыл Сандро.
   Только несгибаемый инстинкт самосохранения заставил его продлить свою жизнь ценой потери одного органа. Сандро собрался и с большим трудом применил то, что должно было его убить. Наконечник был острым, но мышцы, удерживавшие умерший глаз, постоянно ускользали от него. От сильного волнения он резал наспех, кровотечение усиливалось. Он терял самообладание, но желание жить в тот момент было сильнее и снова толкало его отрезать собственный глаз.
   - Не останавливайся. Кровь промоет рану, - приговаривала нага.
   Как только глаз поддался, Сандро изъял его и вместе с наконечником швырнул подальше.
   - Так, парень, теперь заткни пустую глазницу той тряпкой. Это поможет остановить кровь.
   Сандро послушался и сделал так, как велела нага. Наступила тишина. Было слышно только глубокое дыхание измученного человека.
   - Ты молодец, - сказала нага, - ты продлил себе жизнь. Ты очень силён духом.
   Для Сандро её голос звучал всё отдалённее, сознание вновь угасало, и он погрузился в глубокий сон.
   Проснулся он под шум ревущей толпы, доносящийся сверху. Кошмарная глазная боль заглушала всё остальное. Он осторожно проверил пропитанную кровью тряпку - кровь больше не текла.
   Очевидно, был день, поскольку солнечный свет проникал через дыры в стенах и потолке. Где-то сверху гудела толпа. По всей темнице горели факелы, разгонявшие вечный сумрак этого места. Теперь нага была видна в обычном свете. Человекоподобные части её тела имели грязно-серый цвет, а змеиный хвост, свёрнутый клубком, был блёкло-зелёным.
   - Как ты себя чувствуешь, парень, - спросила она.
   - Не намного лучше, - пробормотал принц.
   - Могу ли я узнать твое имя?
   - Туринг, - несмотря на крайне плохое состояние, Сандро сумел сообразить, что в сложившихся обстоятельствах лучше не раскрывать себя, и выпалил первое попавшееся имя.
   - Туринг - хорошее имя. А как настоящее?
   - Я Туринг! И это моё настоящее имя!
   - Ты произносишь его с ненавистью. Людям приятны их имена, а тебе это - нет. Скажи, как тебя зовут, пожалуйста.
   - Сандро, - отрезал он.
   - Нила. Приятно познакомиться. Я здесь одна, мне совсем не с кем говорить. Так что я рада тебя видеть. И рада была помочь.
   - Спасибо. По правде, я не ожидал, что ты мне поможешь. Всё же я человек, а ты....
   - Тебе ещё повезло, что у орков такие наконечники. У имперских стрелков наконечники с зазубринами, их не так-то просто вытащить. Уж я-то знаю.
   - Где мы находимся?
   - Они называют это цирком, - ответила Нила. - Но в действительности это бойня, на которую стекаются поглазеть тысячи зрителей. Рядом, я полагаю, находится большой город, который орки называют городом на холмах, но мне он не знаком, он, наверное, младше меня.
   - Понятно. Значит, мы в Эмофлете.... Но в плену у орков?! Постой, погоди! Так ведь наг давно истребили, как же ты здесь оказалась?
   - Сразу столько загадок, да? - едва улыбнувшись, сказала Нила. - Наги живут до шестисот лет. Мне же ещё чуть за триста. Ещё не совсем старая? Из них я половину провела в плену. Не знаю, где меня держали, но ко мне приходили только монахи, чтобы покормить и взять у меня кровь для своих опытов. Я уже забыла вкус чистой воды, запах свежего воздуха, свет солнца. Но я боролась, питаемая жаждой мести. Я надеялась, что однажды монахи допустят неосторожность, и я перережу их всех, а потом всех людей. Да, только этим я и жила. Года три назад меня перевезли сюда. Здесь всегда холодно. Этим цирком заправляют люди, но всю подсобную работу выполняют орки. Они не похожи на обычных рабов. Они говорят о свободе, которую им дарует хозяин, какой-то граф, имени которого они не называют. Над нами арена, где устраивают бои насмерть между людьми и другими существами. Меня тоже заставляют сражаться, и я не могу им сопротивляться. Ох, как я страдала, но я даже не могла покончить с собой. Потом я обуздала свою слепую ярость и поняла, что, не смотря на своё демоническое происхождение, орки не виновны в своей жестокости. Таковыми их сделали сами люди. Но и люди бывают разными. Там, в Оспурсии, я знала людей из круга учёных. Они были совсем иными, нежели те, что приходят в этот кровавый цирк посмотреть на насилие. От рождения человек не идеален и не безгрешен, как утверждает ваша церковь, наоборот, это самое жестокое создание, которое от своего непреодолимого инстинкта выживания становится безумным. Не демоны развращают человека, и никакие боги не сделают его лучше, если он сам не научится собой управлять.
   Смысл её слов перекликался с нотками души принца, однако он считал себя человеком верующим, а это не позволяло ему терпеть подобные взгляды.
   - Ты говоришь как еретик, - возмущённо сказал Сандро.
   - Я говорю о том, что сама пережила. А пережила я многое, и я знаю, что правда рождается от знания, а не только от одной веры.
   В коридоре послышались шаги. К клеткам шли огры - существа похожие на орков и близкие к ним по происхождению, только ещё страшнее и ростом больше двух метров. Впереди них шагал тот самый толстый орк, которого Сандро видел возле наги, а с ним рядом плёлся косолапый гоблин с тёмной бутылью, крепко зажатой обеими когтистыми руками.
   - Притворись, что без сознания! - предупредила Нила.
   Орки вошли и увидели, что парень так и не пришёл в себя. А он-то на самом деле прекрасно их чувствовал даже с закрытым правым глазом.
   - Эй, рыбище! Твой выход, - сказал жирный орк.
   Он взял длинное копьё, а гоблин из своей бесценной бутыли смочил его наконечник грязно-желтой жидкостью, похожей на ту, что отделялась из пузырей Офи Гнериен. Деваться наге было некуда, орк ткнул копьём ей в грудь, где чешуя была тоньше.
   - Давай уже, действуй, - с нетерпением приговаривал он, ожидая, когда подействует яд.
   И вскоре он подействовал: Нила вся обмякла, глаза закатились, змеи на её голове отвисли, словно мёртвые. Но уже через минуту она превратилась в озлобленного монстра с необузданным желанием вырваться на волю.
   - Хватит! - рявкнул орк. - Повинуйся мне. Делай то, что я тебе приказываю, - он заглянул наге в глаза, полные яростного огня, та нагнулась и покорно уставилась на него. Зрачки её сузились, она внимала каждому его слову. - Я твой хозяин, чудовище, слушай мой голос, запоминай его. Замри и не шевелись.
   Она подчинилась. Тогда толстяк открыл клетку, но сам заходить в неё не решился, а передал ключ огру, который и снял оковы. Остальные трое огров принесли для наги мечи соответствующих размеров и её снаряжение. С ними Нила выглядела очень воинственной. Она передвигалась очень плавно - как змея, но грациозно приподнимая переднюю часть длинного змеевидного тела вверх и держа торс вертикально, как человек.
   - Пошли, рыбище, там зрители ждут, - приказал орк. - А этого парня надо будет завтра отдать циклопу, - добавил он про Сандро.
   Принц воспринял это как приговор. Спину окатило морозом. Его сознание на секунду коснулось орочьего воротилы и сразу полностью приковалось к нему, ведь у него на ухе висела до боли знакомая вещь - золотой энрельский крестик, который в ту же секунду Сандро не нашёл на своей груди. К бессильной злости добавилась горючая досада. Как же он сейчас жалел, что поблизости не было никого мёртвого, чтобы разнести тут всё! Он следил за тем, куда огры повели Нилу. Зеленокожие вели её наверх, где действительно стояла некая арена с тысячами зрителей, требовавшими зрелищ. Какой-то человек с гордостью объявил следующий бой, в котором должна была принять участие нага. Представление началось. Сами орки и огры не стали показываться на людях. Они пихнули нагу на арену, где ей уже были уготованы противники: десять хорошо вооружённых орков. Сандро переживал за Нилу, но арена находилась далеко от него, и ему было тяжело следить за деталями боя. Он лишь понял, что эти, а также следующие тридцать орков нужны были просто для разогрева. Жаждущая крови нага за секунды вырезала их всех. Шло время, вокруг неё росла гора трупов. Наблюдая за событиями на арене, Сандро уставал больше самой наги, поэтому стал прерываться для кратковременных передышек. Поднимать мёртвых у него никак не выходило, причина чего, по его мнению, крылась в немалом расстоянии до них. Против Нилы на арену выпускали диких животных, затем кентавров и огров, грозных монстров, таких, как разъяренные лостровенские быки-ящеры с шестью ногами, покрытые прочнейшей чешуёй. После с ней сразились даже всадники в доспехах, но и они были повержены великой воительницей. Гибкое змеиное тело и молниеносная реакция обеспечивали ей отличную подвижность. Шесть сильных рук искусно орудовали мечами с ошеломительной скоростью и точностью. Змеи на голове обеспечивали круговой обзор, она могла сражаться одновременно со всех сторон. Больше всего она ненавидела стук копыт. Быкам-ящерам, кентаврам и коням всадников она прежде всего отрубала ноги, и те беспомощно падали на пол, а нага даже не спешила их добивать. Очевидно, ей нравилось, когда копыта уже не производили шума, хотя их владельцы всё ещё шевелили ногами. Некоторых она обвивала своим змеиным телом и ломала им кости. Под конец против неё выставили циклопа, который был вооружён бревном с шипами. Одноглазое чудовище было выше и сильнее наги. Едва показавшись на арене, он запустил в Нилу подвернувшимся всадником вместе с конём, но нага успела уклониться. Против такого верзилы мечей оказались мало - у него была слишком толстая шкура, а мечи уже притупились. Нила только царапала его, но тем самым делала его только агрессивней. Циклоп поймал её за хвост и, невзирая на её отчаянные удары, всей массой обрушил на неё свою дубину. Раздался хруст, синяя кровь хлестнула на арену. Нага без сознания рухнула к ногам пятиметрового великана. Трибуны ревели, требовали смерти. Сандро приготовился к самому страшному. Циклоп наслаждался своим триумфом, народ рукоплескал ему. Но его радость вскоре была омрачена: змеиный хвост обвил его от кривых ног до груди, прихватив и обездвижив руки. Циклоп перепугался, начал биться о борта арены, об пол, но Нила прочно удерживалась на нём, перебирая свои удушающие кольца всё ближе и ближе к его шее. Но он был таким большим, что длины её тела не хватило. Ноги и руки циклопа высвободились. Одноглазый великан вскочил на ноги, обхватил нагу, но было уже поздно, он начал задыхаться и слабеть. Нила приготовилась зарезать противника, и тут прозвучал гонг. Зрители затаили дыхание, ожидая развязки. Воительница не опускала оружия, всё сильнее сжимая горло врага. Она смотрела на него пустыми глазами и будто забыла, что хотела сделать. Жирный орк понял, в чём дело - это заканчивалось действие яда. Он подлетел к воротам и приказал наге возвращаться. Нила послушно поползла к нему и ко всеобщему негодованию удалилась с арены, не добив проигравшего.
   Под трибуной поднялась всеобщая истерика. Огры спешно отобрали у наги оружие, накинули на неё путы и поволоки в клетку. Главный орк всё время подгонял их и приказывал остальным не прятаться, а помогать. Нила ползла всё неохотнее, и ограм пришлось поднять её. Они затолкали её в клетку, начали заковывать в кандалы. Но ключ был один, а огры слишком неуклюжи, поэтому толстяк сам взялся за дело. Оставалась не закованной всего одна рука, когда узница полностью пришла в себя. Её удар был быстрым, но из-за травмы не точным. Удлинившиеся ногти полоснули орка по морде, и он вылетел из клетки. Тут всей своей силой навалились огры и, понеся немалые увечья, закрыли-таки клетку на замок.
   - Мелкая тварь! Схватите этого гоблина! - закричал толстяк. Рожа его была сильно порезана, глаза уцелели только по случайности. Ему подтащили косолапого коротышку, и он до хруста сжал его горло. - Ты где яд держал, сволочь? Или ты его разбавил? Каюк тебе. Скормить его циклопу! А ты, рыбище, - он подошёл к Ниле, - и не надейся сбежать. Ты пробудешь здесь до смерти, будешь служить оркам.
   Она ничего не отвечала, только смотрела ему в глаза и показывала ногти, испачканные его мерзкой кровью.
   - Что говорить хозяин? - огорчённо произнёс один огр.
   - Ничего он не скажет, тупоголовые! Я сам теперь буду хранить яд. Рыбищу покормить, облить водой. Глядите, чтоб не схватила, - приказывал он остальным. - Чёрт с ней, и с одной свободной рукой посидит.
   Сандро до последнего притворялся спящим. Орки ушли, и они с Нилой остались одни.
   - Ты как? - спросил молодой человек.
   - Бывало и хуже.
   - В этом ведь не было смысла, да? В моём спасении?
   - Когда оказываешься на волосок от смерти, начинаешь любить жизнь больше всего. Сандро, каждый миг жизни стоит того, чтобы за него бороться. Раньше я часто думала о самоубийстве, а потом поняла, что смерть - это не выход. Только живой понимает ценность жизни.
   - И что мне теперь сидеть и ждать, пока меня скормят циклопу, как того гоблина?
   Нила тяжко вздохнула.
   - Я не знаю. Невозможно знать всё наперёд. И ты не знаешь. Жизнь состоит из мелочей, хороших и плохих. Мы должны цепляться за хорошее, а плохое нужно просто пережить. Неизбежное само настигнет нас. Не нужно торопить исход жизни.
   - Что-то мне от этого не легче. Ты, верно, помогла мне, чтобы просто поболтать. У тебя, наверное, мозги высохли от скуки.
   - Прости, мальчик мой, - вяло промолвила нага и снова тяжело вздохнула. - Может быть, я уже просто старая ворчунья, которая давно отстала от жизни, - сказала она и погрузилась в молчание.
   - Нила, - окликнул её Сандро, но она не отзывалась. - Нила! Нила! "Ну и обижайся, сама виновата, глупая змеюка" - подумал он.
   В тишине летали разные раздумья. Всё казалось принцу потерянным. Вся его жизнь, планы - всё обрывалось здесь, в поганой клетке. Всё теряло свой смысл. Он думал: ради чего живёт человек? Для чего живёт это шестирукое существо, за что борется? Он пришёл к выводу, что только свобода имеет ценность, поскольку только она открывает перед человеком надежду на лучшее.
   Принесли еду. Орки поставили Ниле в клетку целое ведро сырой рыбы, ослабили цепи, но она даже не пошевелилась. Тогда они стали окатывать её водой, она же всё равно оставалась неподвижной, только вздыхала. Одно ведро с ледяной водой досталось и Сандро. Он, отплёвываясь, забился в угол клетки, держась за пустую горевшую от боли глазницу.
   - А, и ты проснулся? Скоро заснёшь надолго, - сказал ему орк, ставя в его клетку миску с отвратительной жижей.
   Сандро проигнорировал его насмешки. Это была чепуха по сравнению с тем, что ему предстояло всего лишиться. И он опять подумал о смерти. "Что происходит, когда человек переходит эту черту? Что потом? Душа попадает к Создателю? Да, иначе быть не может! Красная сущность и есть то, что называют душой! Она покидает свою одряхлевшую обитель. А зелёная субстанция - это смерть, овладевающая телом".
   Но радостней и легче Сандро от этого не стало. Он нашёл это отчаянным биением рассудка, который вскоре угаснет навсегда.
   Стемнело. Жить оставалось недолго. Стало невыносимо одиноко. Захотелось выговориться, поделиться своими переживаниями.
   - Нила, прости. Кажется, ты была права. Я боюсь умирать.
   - Я тебя понимаю.
   - Я сейчас подумал, что страх перед смертью - это защита самой жизни. Должно быть, так задумал сам Энрель, чтобы никто не умирал просто так.
   - Возможно, - грустно ответила нага. - Вот только вашу веру мы не приняли, и нас сочли опасными. И перебили. Сыны Фирии разрушили наши морские города, и воды Золотого моря навсегда сомкнулись над их руинами.
   - Вы жили в Золотом море? Так вот почему орк называл тебя рыбой? А по мне ты не похожа на рыбу. Но сражалась ты здорово! Даже циклопу ты не по силам!
   - Спасибо, - прозвучал печальный ответ. - Что? Как ты мог видеть это? Ты же был тут?
   - Упс....
   - Ты маг? - удивилась Нила. - Сколько тебе лет? Пятнадцать? Семнадцать?
   - Шестнадцать. Я сам только недавно открыл в себе это. Я не знал, как с этим быть. Сейчас, правда, это уже не имеет значения, - раскис Сандро.
   - Погоди-ка, не вешай нос! В чём именно твой дар?
   - Ну, как тебе сказать. Я точно не знаю. Может, это и не магия вовсе?
   - Да говори уже, не стесняйся. Всё равно я последняя, кто об этом узнает. То есть, извини. Я не хотела....
   - Да ладно, что уж теперь. Я чувствую всё вокруг. Я могу видеть в темноте и сквозь предметы. А в особенности я чувствую жизнь, даже могу возвращать её в мёртвых и управлять ими.
   Он направил свою силу на рыбу в ведре, и та задёргалась.
   - Теперь вообще аппетит пропал, - брезгливо сказала Нила.
   - Видишь? Только я не могу это делать на больших расстояниях.
   - Вот это способности! Понятно, почему ты сразу не сказал.
   - Тебя это не пугает?
   - А почему меня это должно пугать? Скорее, это удивительный дар. Я знала много магов, но никто из них не умел управлять мёртвыми. А ты сказал, что чувствуешь и другие предметы, на них ты можешь воздействовать?
   - Вообще-то один раз, кажется, у меня получилось. Но сейчас я и гвоздя с места не сдвину.
   - С твоими-то способностями ты давно бы уже сбежал отсюда!
   - Думаешь, я не пытался?
   - Тс-с! Нас могут услышать. Глупый! Ты готов сложить руки и ждать, пока тебя сожрёт циклоп? Пробуй ещё! Собери все свои силы!
   - Да не могу я, понимаешь?
   - А что ты теряешь? Опустишь руки, и выход у тебя отсюда один!
   - Хорошо. Я попытаюсь.
   - Я верю в тебя, Сандро. Давай!
   Он захотел сломать замок своей клетки, сосредоточился, закрыл правый глаз и вытянул руки. Но холодный металл оставался невредим.
   - Не получается! - разозлился он.
   - Не сдавайся, пробуй что-нибудь другое!
   Сандро собрался и почувствовал странное ощущение: за стеной возникла крошечная пустота, сосредоточившись на которой он увидел зеленоватое облачко. Его неожиданной находкой стала недавно умершая крыса. Сандро запустил в неё пучок собственной жизненной силы. Ему было необязательно, чтобы её сердце вновь заработало, достаточно было лишь использовать её, чтобы найти отмычку. Крыса слышала, нюхала и видела за него, а он вёл её по крысиным ходам.
   - Получается? - спросила Нила.
   - Да, я нашёл крысу. Сейчас я ищу что-нибудь, чем можно было бы открыть замок.
   - Молодец! Говорила же я тебе. А отмычками ты пользоваться умеешь?
   - Нет, а ты?
   - Ладно, придумаем что-нибудь.
   Поросшая паутиной нора проходила под полом одного помещения, где крыса, а следовательно, и Сандро услышала знакомый голос. В полу нашлась подходящая дыра, чтобы крыса смогла протиснуть в неё свою голову.
   - А теперь ты умрёшь! - сказал толстый орк, и циклоп, дравшийся с Нилой, своими массивными челюстями разорвал гоблина.
   Насладившись расправой, толстяк взял бутыль из тёмного стекла и куда-то пошёл. Принц помнил, что орк держал при себе ключ от клеток, поэтому с помощью крысы последовал за ним. Хорошо, что орки не выносят кошек, однако всё равно Сандро крался очень осторожно, чтобы даже чуткие гоблины не смогли его заметить. Скрытность не позволила ему угнаться за толстым орком, который зашёл в каморку и закрыл дверь прямо перед крысиным носом. Благо тут хватало крысиных нор. Каково же было его удивление, когда он увидел нескольких живых крыс, закусывавших заплесневелым хлебом. Почуяв ожившего сородича, зверьки с писком разбежались в разные стороны. Один из ходов открывался в ту самую коморку. Орк развалился на шкурах и уплетал баранью ногу с поджаркой. Золотыми каплями с его пальцев стекал жир. На ухе у него в свете факелов блестел золотой крестик. Из кармана выглядывал ключ. Надежда на спасение направила Сандро вперёд, но у выхода из норы ему встретился заряженный капкан. Как прыгать крысой, молодой человек не знал. Делать было нечего, пришлось рискнуть. Мёртвая крыса кое-как перемахнула через капкан, свалившись на пол всей костлявой тушкой, только про хвост чародей забыл, и он, конечно же, по закону подлости угодил на спусковой крючок. Толстяк услышал щелчок и заулыбался, ощерив кривые зубы, но оборачиваться ему было лень. Сандро спрятал свою бесхвостую крысу за чугунками и приготовился к последнему броску. Образина, вроде бы, уже наедалась. Нужно было торопиться. До его кармана нужно было ещё дотянуться. Теперь начинающий волшебник был максимально аккуратен. Сама крыса уже попахивала гнильцой, но пока этот запашок перебивался ароматом жаркого. Как назло, ключ был ещё и на верёвке, которую вдобавок пришлось перегрызать. Тихое шуршание крысиных зубов приглушалось орочьим чавканьем. Высвободив ключ, крыса взяла его в зубы и поспешила к норке.
   - Ах ты, вонючая тварь! - заорал толстяк.
   Сандро и разогнаться-то не успел, как тот раздавил крысу. Что-то от неё ещё могло двигаться, и, к изумлению орка, зверёк быстрее прежнего помчался к норе. Орк не отставал и всё топал ногой то по крысе, то мимо. Даже превратившись в лепёшку, крыса с двумя оставшимися лапами юркнула в норку.
   - Живучая сволочь! - пробубнил удивлённый толстяк, возвращаясь к трапезе. Пропажи он, к счастью, не заметил.
   Сандро волочил крысу как можно быстрее. Ему предстояло найти путь к свой клетке, а сделать это было непросто.
   - Нила, я нашёл ключ! - радостно объявил он.
   - Тише! Молодчина! Тащи его сюда!
   Сандро блуждал по крысиным норам. На крысе уже начала сказываться его усталость. Однако вскоре он подобрался совсем близко, где смог чувствовать очертания предметов и стен. Так закончить начатое было проще. Уже возле своей клетки он наткнулся на свой глаз, который он выбросил в приливе гнева. А в это время толстый орк отправился проведать своих пленников. Сандро почувствовал его приближение и счёл разумным не спешить открывать клетку.
   - Не спишь? - прошипел орк, подойдя к наге. - И не пожрала? Хе, рыбище. Ну, голодай дальше. Видишь эти шрамы? Я не забуду твою дерзость, рыба-змея! Что ты не говоришь? Ну, бес с тобой.
   Пока здешний воротила говорил всё это наге, Сандро пытался отворить свой замок. Но он не успел, так как толстяк повернулся к нему. Крысу пришлось спешно прятать.
   - А ты, маленький слюнтяй.... Неужто глаз перевязал? Сам? Завтра будешь съеден циклопом. Человечина - его любимая еда. А ты не ел? Ха, не хочешь нашей похлёбки? Ну вы, люди, и зажрались! Гляди-ка, что у меня есть, - его довольная физиономия повернулась правым ухом, украшенным крестиком Сандро. - Узнаёшь? Ну как, тебе больно это видеть?
   Нельзя было терять времени, поэтому, глядя орку в глаза, чародей отправил крысу к Ниле. Одна рука у неё была свободна, и ею она тихо-тихо начала освобождать себя от кандалов. Стоило издать хоть один звук, и орк незамедлительно позвал бы огров или применил бы яд. Понимал это и Сандро. Чтобы прикрыть нагу, он заговорил с зеленокожим.
   - Орк, а тебе, наверное, приятно видеть человека в неволе? Тебе случайно не хотелось бы заставить меня работать, а? Так от меня было бы больше толку.
   - Хитёр! Но не думай, что я глупый, я умнее тебя. Хочешь спасти свою жизнь? Нет! Циклоп на меня в обиде, он будет рад съесть тебя, а я поправлю с ним свои отношения. Я тебя прямо сейчас к нему отведу! Что испугался? Ну, погоди до завтра. Эту ночь можешь ещё пожить, но она будет для тебя последней. О! Я придумал: одноглазый съест одноглазого!
   - Знаешь, орк, я уже спас себя от этой участи, - уверенно сказал Сандро.
   Как раз в этот момент, скрипнув открывающейся решёткой, Нила выползла из заточения. Не поверив своим ушам, орк с опаской обернулся и сразу оказался наглухо обвитым змеиным телом. Нага заткнула ему рот и заглянула в глаза.
   - Я не стану тебя убивать, - единственное, что она сказала ему.
   Бритвенно острым ногтем она пересекла ему трахею ниже гортани, чтобы приглушить его крик, и схватила всеми руками. В её власти орк был беспомощен, она вывернула ему конечности, отрезала язык и бросила всего искалеченного в клетку. Сандро посмотрел на орка и подумал, что лучше бы она его убила. Сила у наги была огромная. Она с лёгкостью вырвала решётку и крепко схватила юношу.
   - Что ты делаешь, Нила? Не надо! - взмолился он, пытаясь пошевелиться.
   А она, не говоря ни слова, зажала ему рот, сорвала с него повязку, надрезала свою руку и окропила его воспалённую глазницу своей синей кровью.
   - Успокойся, мой мальчик. Моя кровь залечит твои раны, - сказала Нила.
   От её прохладной крови Сандро сразу же стало легче, по всему телу прокатилась согревающая волна. Он успокоился, и нага взяла его на руки, как своё дитя. У неё была шершавая чешуйчатая кожа, а объятия хоть и нежные, но не теплее здешнего пола.
   - Спасибо тебе, Сандро, - ласково поблагодарила она.
   - И тебе, - ответил молодой человек.
   - Ну что ж, надо придумать, как выбираться отсюда. Одна я всех не перебью, тем более что у меня нет подходящего оружия, - сказала она, поставив юношу на землю.
   - А те мечи, которыми ты дралась на арене?
   - Да разве это мечи?! Мне без них только легче будет. Для начала нужно отыскать выход.
   Юный принц вырвал свой крестик из орочьего уха. Нила заперла клетку с искалеченным орком и вместе с Сандро поползла по коридору, прихватив с собой ключ и несколько рыбёшек.
   Двор позади цирка высоким забором отгораживался от посторонних глаз. Под покровом темноты орки и их сородичи занимались подсобным хозяйством: убирали за животными, выгружали разные припасы, вывозили отходы. Эти создания не очень-то любили свет солнца, хоть он и не причинял им вреда. Тела погибших сородичей они собирались вывезти в степь и там предать всем ветрам.
   Нила перерезала пару глоток, чтобы подобраться к воротам манежа. Они спрятались за сараем, в котором Сандро почувствовал мертвечину.
   - Сандро, что мы будем делать дальше? Их тут слишком много, - озадаченно прошептала воительница.
   - Нила, в этом сарае трупы убитых. Я могу устроить переполох.
   - А как мы отсюда уберёмся? - спросила нага.
   И, как по её велению, к воротам сарая подогнали крытую повозку, запряжённую парой коней-великанов.
   - Вот на чём мы уедем, - радостно прошептал принц.
   - Что?! - воскликнула нага. - То есть, а ты умеешь ими управлять?
   - Конечно. Когда я начну, хватай лошадей, чтобы они не ускакали без нас. Верь в меня, - подмигнул он ей.
   Нила встала наготове, Сандро принялся поднимать мертвецов. Там были в основном звери, люди и их кони, в том числе и с отрубленными ногами. Огры, работавшие на погрузке, увидев встающую нежить, хотели убежать, но на их пути встала нага. Она расправилась с ними быстро и бесшумно, только хруст костей и треск связок донеслись до ушей Сандро. Когда из ворот сарая посыпались искалеченные трупы, кони-великаны у ворот испугались. Нила схватила поводья, однако, кони и не собирались её слушаться и от страха рванули с места, унося её с собой. Напуганные до смерти орки, сверкая пятками, разбежались от оживших мертвецов. Но вдруг из манежа выбежал сам Куртай и быстро организовал сопротивление. Сандро до последнего боялся показываться из укрытия. Для защиты он оставил при себе пару мёртвых рыцарей.
   Нила не ослабляла мёртвой хватки. Длинным змеиным телом она забралась в повозку, но как управлять таким транспортом не знала. Кони, как угорелые, неслись к воротам в заборе, но стараниями Куртая орки успели их закрыть.
   - Как же, разрази вас гром, вами управлять? - отчаянно кричала нага.
   Она уцепилась за поводья всеми руками и потянула в сторону с такой силой, что кони подчинились. Они ломанулись вдоль забора, снося на своём пути всё и даже ошалелых орков.
   Куртаю эта мистика с мертвечиной была знакома. Он построил кентавров и приказал им палить по зомби из луков, а сам с парой помощников прокрался к Сандро за спину. Вождь схватил бы принца, но тот бросил в бой своих рыцарей. Теперь Куртай их не боялся, а быстро разрубил их на части. Сандро что было силы побежал от сарая в надежде, что Нила его увидит. А раньше его увидели кентавры, и юный волшебник едва успел спрятаться от их стрел за толпой мертвецов.
   Нила неслась на повозке, преумножая количество трупов. Ей самой это очень не нравилось: она не переносила стук копыт, а вдобавок к этому её начало укачивать. Слезать с повозки, однако, она совсем не собиралась. Она хотела спасти своего нового друга, но кони никак не слушались её и всё время удалялись от заслона из мертвецов.
   - Брось их, а то кони боятся! - крикнула Нила юноше.
   Сандро понял, в чём дело и, когда она пошла на очередной заход, поднял всю мертвечину, которая там была. Путь повозки преградили два зубастых огра с дубинами. Кони испуганно заржали и повернули в сторону, врезавшись в кентавров. Строй полуконей рассыпался. И в этот самый момент Сандро бросил всю свою мёртвую охрану на подступившего Куртая, а сам побежал к повозке. Сильная рука Нилы подхватила его, и он, взяв поводья, выровнял коней-великанов.
   Увязнув в трупах, Куртай, отступил к манежу и приказал выпустить циклопа.
   Сандро гнал коней прямо на закрытые ворота, надеясь повторить то же самое, что при побеге из замка.
   - Сандро, поворачивай! Нам не пробиться! - закричала Нила.
   Но он вглядывался в ворота, желая разнести их, надеясь на чудо. И в последний миг путь им преградил взбешённый циклоп. Нага со всей силы потянула поводья влево и еле-еле успела вывести повозку из-под удара толстенной дубины-бревна. Тогда юный маг послал мёртвых воинов на одноглазого монстра, а тот в вихре гнева разнёс ворота. Путь был свободен, но нужно было ещё убрать циклопа. Силы мертвечины хватило только на то, чтобы он о них споткнулся. Земля содрогнулась от его падения. И, пока он лежал, Сандро воспользовался моментом и направил последних рыцарей ослепить монстра. Он всецело управлял ими, заставляя уклоняться от массивных кулаков, но только один мёртвый рыцарь дотянулся до единственного глаза и выколол его. Циклоп завопил и запрыгал от боли, он и не почувствовал, как разнёс забор и растоптал с десяток орков. Через образовавшийся проём Сандро с Нилой и проскользнули. Рассвирепевший Куртай бросил в погоню кентавров. Полукони быстро догнали повозку и принялись обстреливать её прямо на ходу.
   - Святая Арамзелла, они же нас пристрелят! - испуганно вскрикнул Сандро.
   - О, не могу больше это терпеть! - прогудела Нила.
   Стук копыт и тряска сводили её с ума. Она подпустила кентавров поближе и бросилась на них.
   - Куда ты? Стой! - крикнул принц, останавливая повозку.
   Кентавры и опомниться не успели, как ещё в воздухе прямо перед ними вытянулось длинное змеевидное тело. Нила была с ними беспощадна. Немногие оставшиеся в живых повернули обратно к городу.
   - Они же могли тебя убить! - закричал Сандро, когда Нила залезла в повозку.
   - Извини, если я заставила тебя волноваться. Кажется, от погони мы избавились. Поехали отсюда, - сказала она, переводя дыхание.
   Куртай злобно смотрел на удаляющуюся повозку и с ещё большей злобой на возвращающихся кентавров. Их дальнейшую судьбу он уже предрешил.
   - Вождь, вождь! - запищал у него под ногами гоблин. - Хозяин приехать, ехал хозяин!
   - Заткнись, мерзость! - раздался голос графа Кравгола прямо у него за спиной, и через миг гоблин уже лежал лицом в грязи.
   - Господин, - смиренно приклонил колени Куртай.
   - Верзила неотёсанная! Дубина тупая! Вы не орки, вы дурачьё! - заорал граф, щедро раздавая удары своим рабам. Он схватил вождя за шею и выместил на нём свой гнев. - Свободы захотела, морда? Что смотришь, не знаешь, что сказать? Ты знаешь, что вы засветились при захвате кареты? Знаешь, что об этом теперь знают в замке? Ты знаешь, кто от тебя сейчас сбежал? Ты подвёл меня, Куртай! Хочешь, чтобы я вернул тебя в шахты со всем твоим сбродом?
   - Там маги были, господин! - с трудом вымолвил орк.
   - Что ты сказал?
   - Маги были там.
   - Маги? Ты уверен? Ты хочешь сказать, что это они весь отряд положили?
   - С ними были монстры из железа, большие такие. Мы не могли тягаться с ними. Я один от там спасался.
   - Это получается.... Он отправится туда, надеясь найти там помощь. Вот демон! - граф отпустил Куртая, и тот глубоко вдохнул. - Окрестности Эфа-Льяра - это бутылочное горлышко, ведущее из Фирии в Гэдрэш и Оспурсию, значит, он опять попытается проскочить там. Немедленно отправляйся туда, ясно?
   - Понял, господин, - просипел вождь орков, держась за сдавленный кадык.
   - А для остальных у меня будут новые задания. В империи слишком много претендентов на трон.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава VI

Кто есть кто. Общие тайны

   Осень вступала в свои права. Солнце всё реже согревало Святослово. Ночи становились длиннее, воздух прохладнее. Небо над примолкшим городом заволокло лохматыми седыми облаками. Но замок не спал. Его новые хозяева работали преимущественно в тёмное время суток, поскольку дневной свет был им уже не мил. В его стенах строились амбициозные планы по превращению Фирии в мировую империю.
   В рабочем кабинете, ранее принадлежавшем императору Константину, теперь заседала Октавия Белед. Вместо портретов прежних правителей она разместила зеркала, но не только для того чтобы любоваться собой, а для того чтобы видеть спины и руки своих слуг. Этой ночью она вызвала к себе Изабель. Из-за нового распорядка принцесса давно по-настоящему не высыпалась. Белое платье сливалось с её пергаментной кожей, превращая Изабель в бледную тень жизнерадостной девушки, раздражавшую взгляд регентши. Заколки и гребешки давно не касались безжизненных волос. На ней не сверкали красивые наряды, не звенели дорогие украшения. В ней не осталось ни искорки прежней красоты. Она была не просто подавленной, а униженной. Надежда навсегда покинула её угасший взгляд.
   - Ночь, Изабель, - Октавии нравилось обращаться к ней по имени, вот просто так, как надругательство над былым величием её семьи.
   - Ночь, госпожа Белед, - бесчувственно поздоровалась принцесса.
   - Твой брат покинул нас. Знаешь, почему?
   - Он приезжал? Почему вы мне не сказали? - отчаянно крикнула Изабель.
   - Сейчас это не важно. Ответь мне на вопрос, ты замечала за ним что-нибудь необычное?
   - Почему не сказали мне?! Я же ждала!
   Бедный старик Эвансэр. Если бы он тогда успел передать просьбу Сандро, о том, что он любит свою сестру, Изабель не была сейчас так несчастна, и, может быть, в ней осталась бы надежда. А ведь надежда - это великая сила, порой только она и спасает человека. Но происками зла старый дворецкий лишился головы раньше, чем успел воспользоваться языком.
   - Уймись, девочка. Ты и понятия не имеешь, чем стал Сандро. Он маг, и вдобавок ко всему счёл нас всех опасными для себя. Он чуть не убил делегатов Съезда. Так что я вынуждена объявить его в розыск как опасного колдуна.
   - Нет. Такого не может быть. Я вам не верю, - жалко хлопая ресницами, отрицала Изабель.
   - О, бедное дитя. Хватит хныкать! Ты не должна ставить собственные чувства превыше государственных дел! Лучше смирись с этим. Жизнь жестока, и она требует от нас быть жёсткими, а не мягкотелыми. Подойди ко мне. Поставь подпись, что одобряешь увеличение добычи руды.
   - Я ничего подписывать не стану, - тихо, но с каменной твёрдостью сказала Изабель. Огромными усилиями она собрала свою волю в кулак.
   - Нет, станешь! Твой отец положил начало новой эры в истории нашей страны, она должна вобрать в себя весь Ацвег, и теперь это не остановить. Так что подписывай, а то нашим солдатам нечем будет сражаться.
   - Я сказала, нет, - процедила принцесса.
   - Жалеешь своего брата? Может, ты не поддерживаешь распространение неусыпного бдения? Девочка моя, ты пугаешь меня. У меня закрадываются подозрения, что ты отступница. Как и твоя мать. Храмовникам придётся обыскать тебя и твои покои, а вдруг они что-нибудь нечаянно найдут? А? Ты же не хочешь умереть, как еретичка?
   Октавия уже не в первый раз загнала Изабель в угол. Жалкие кулачки принцессы сжимались до боли, но регентша подминала её одним своим железным взглядом. Девушке ничего не оставалось делать, как признать своё поражение. Она взяла перо, и оно задрожало в её хрупкой руке. Когда на подготовленном указе появилась подпись, регентша расцвела от зловещей улыбки.
   - Вот и хорошо. А теперь можешь идти, пока вновь не понадобишься мне. Стража, проводите её!
   Всё это время в кабинете находилась Офь. И при регентше она отвечала за безопасность в Императорском замке. Когда дверь за принцессой закрылась, Октавия позвала её к столу.
   - Дорогая Офь, я беспокоюсь за Изабель. С ней что-то не так. Проследи, чтобы она не причинила себе вред. Она ещё нужна нам.
   - Понимаю тебя, дорогая, - ответила Офь и вышла.
   В один хлоп с ней в кабинет вошёл лорд Таэрт. Старый увалень опустился до марионетки Октавии.
   - Ночь, госпожа. Благодарю вас за возвращение мне должности главы Совета.
   - Рада за тебя, Мес. Сейчас же приступай к исполнению своих обязанностей.
   - Какие будут распоряжения?
   - Помнишь Аделаиду? Мы сделали так, чтобы её сослали. Но пока наш опальный принц на свободе, я не могу жить спокойно. Я уверена, что он отправится за помощью к ней. И тут ссылки будет недостаточно. Сейчас в Гэдрэше чума. Мес, я приказываю тебе, проследи, чтобы болезнь добралась и до неё. Но не до Сандро: маг такой силы нужен нам живым.
   - Слушаюсь, госпожа.
   После низкого поклона он удалился, а Октавия пожелала отужинать. Послушные слуги боялись заставить госпожу ждать. Через миг в кабинете был организован стол с закусками, вином и непременно оркестр. Она неторопливо перенесла своё очень подтянутое тело за стол, где узрела нечто неприятное. Заметив её недовольство, слуги покрылись холодным потом.
   - Молодые люди, - обратилась она к ним, - запомните одну очень простую и очень важную вещь: никогда не приносите государю то, что уже подавали ему вчера! Хорошая память поможет сохранить вам хорошую внешность, мальчики, - она подмигнула одному из них, и у сильно скрутило живот.
   *****************************
   Сандро и Нила ехали строго на юг. Они держались подальше от оживлённого тракта, но и не углублялись в гнайларскую степь. Принц управлял конями, нага свернулась клубочком, сберегая драгоценное тепло. Змеи на её голове съёжились в тусклые безжизненные сухари. И человек и нага были измотаны, но счастливы от свободы. Расслабляться они ещё боялись, ведь местность считалась небезопасной, да и возможность погони ещё не миновала. До утра они не смыкали глаз. Когда же солнце поднялось повыше, и с приземистой растительности исчез иней, а ветер перестал трепать повозку, сделалось теплее. Их разморило. Они больше не смогли бороться с усталостью и заснули крепким сном.
   А разбудил их разбушевавшийся степной ветер, возвещавший наступление сумерек. Ленивое солнце, уже целовавшее горизонт, светило им в спины, а это означало, что их кони повернули на восток. Сандро быстро поправил курс, подумав про себя: "Хорошо, что ещё не в сторону тракта повернули". Они с Нилой не стали пререкаться по этому поводу, понимая, что оба просто чудовищно устали.
   - Думаю, мы уже достаточно далеко уехали. Куда теперь? - прогоняя сон, спросил Сандро.
   - Правь туда, где теплее. На юг. Я сейчас больше всего хочу оказаться в раскалённой пустыне.
   Сандро подразнил себя схожим желанием и от этого даже слегка улыбнулся. Он хотел поймать себя на мысли, что даже когда будет жариться на солнце среди барханов, то всё равно вспомнит Гнайлар недобрым словом - так ему сейчас было холодно.
   Ночь в степи - это испытание для самых выносливых. Насвистывая через щели, вольный ветер чуть не поднимал повозку. Мимо проносились перекати-поле. На всякий случай Сандро привязал коней к одинокому кусту. Залез в повозку, укутываясь во всё тряпьё, что сохранилось на нём ещё с побега. Куда хуже приходилось Ниле: ведь ничего, кроме лёгкой кожаной брони, на ней не было. Прочная чешуя, ногти и змеевидное тело были бессильны против невидимого вездесущего врага - холода. Всё туже сжимался одеревеневший хвост, однако, будучи из родни ящеров, она не могла дрожать. Теплу в её теле просто неоткуда было браться. Принцу стало её жалко. Он снял с себя часть вещей и попытался укрыть ими нагу. Она оторвалась от своей мучительной дремоты и посмотрела на него. В её глазах Сандро увидел больше страха, чем при побеге из кровавого цирка. Они поняли друг друга без слов: маг поделился с ней своей одеждой, а она обвила его хвостом и обняла руками. Так им стало немного теплее, и они вновь уснули.
   Дикие животные обычно страшатся человека и не подходят к нему близко. Но некоторые из них не столь осторожны, как, например, лагъял - пушистый глазастый зверёк, похожий на зайца с очень длинными задними лапами. Он беспечно скакал вокруг повозки, ощипывая низкую травку, пользуясь моментом, пока утреннее солнце не поднялось слишком высоко. Из-под кучи одежды за ним внимательно следили жёлтые глаза рептилии. Выждав подходящий момент, Нила со змеиной скоростью выстрелила своим телом, как пружина, и нанизала лагъяла на кинжальные ногти. Её движения были столь точны, что нежившийся в её кольцах принц даже не пошевелился.
   Сандро проснулся спустя немного времени, как раз когда Нила уже разделала тушку.
   - Утро, - протянул молодой человек. - Что ты делаешь?
   - Утро? Просто утро? Кто же так обращается? - удивилась нага.
   - Все так говорят.
   - Как странно у вас говорят.
   - Что это? - Сандро показал на тушку.
   - Лагъял, он съедобен. Это тебе.
   - Мне?!
   - Разве ты не голоден? По-моему, ты в еде сейчас нуждаешься больше меня.
   - Нет уж спасибо, - мёртвый зверёк виделся ему в зеленоватых красках, поэтому даже после долгого голодания он не мог принять его за пищу.
   - А, я тебя, кажется, поняла. Это всё из-за твоего дара, да? - мягко, словно по-матерински, боясь его обидеть, спросила Нила.
   - Знала бы ты, что я чувствую при этом. Тем более я не могу есть это сырым, - сморщившись, сказал принц.
   - Ах, жалко, что ты не умеешь вызывать огонь. Тебе бы в Академию волшебства, там бы тебя всему научили. Церковь, наверное, строго пресекает магию?
   - Инквизиция не упускает ни одного мага и каждого отправляет на смерть, - ответил Сандро, а потом вздохнул и примолк в раздумье.
   Нила почувствовала его печаль. У неё были феноменальные органы чувств. Благодаря им она улавливала тепло, исходящее от теплокровного существа, и слышала тишайшие звуки, даже биение сердца.
   - Инквизиция тебя тоже коснулась?
   - Нет, конечно! Ты что? У меня же они только недавно проявились. Просто опасаюсь, что храмовники могут меня найти.
   Он лгал. Он ещё не настолько доверял наге и, разумеется, про ссылку матери умолчал.
   - Тогда, может, поедем дальше? - с притворным безразличием сказала Нила.
   - А что делать с лагъялом?
   - Возьмём с собой, вдруг по пути найдём огонь?
   Они тронулись, их хмурое настроение еще больше омрачил поднявшийся ветер.
   - Интересные кони, им, наверное, не холодно, - пробурчала Нила, глядя на коней-великанов.
   - Да уж. Они же из северной породы.
   Чем дальше они продвигались на юг, тем теплее светило солнце, тем говорливее становилась Нила. Она говорила без умолку про всё подряд, не давая Сандро пасть в уныние.
   - Тебе, наверное, безумно интересно, откуда взялись наги?
   - Угу, - суховато буркнул Сандро.
   - О, это моя любимая тема. Очень-очень давно, ещё до эльфов, ещё до того, как первые гоблины вылезли из-под земли, в Мламаке процветала раса могучих ящеров. У них, как и у меня, были вспомогательные органы зрения, - она потрогала своих свалявшихся змей на голове, - и шесть конечностей. Они жили в тёплых озёрах и перемещались за счёт перепонок и длинного гибкого хвоста. Потом с переменой климата самые сильные из них начали осваивать сушу. За многие и многие поколения их тела изменились под стать условиям новой среды обитания. Они расселились по всему Ацвегу, и разделились: часть их приспособилась к жизни на суше, другая - на деревьях, а иные и вовсе научились летать и стали главенствующей группой живых существ, наречёнными драконами. Наги же и горгоны берут своё начало от тех, кто остался вести полуводный образ жизни, сохранив в себе универсальные признаки всех остальных групп.
   - Невозможно же такое, чтобы животные сами избирали для себя места обитания и отращивали у себя новые части тела! - горячо запротестовал Сандро.
   - Но ведь речь идёт о многих миллионах лет. За это время из поколения в поколение все живые существа накапливают отличительные особенности. К примеру, ты.
   - Я?!
   - У тебя ведь родители есть?
   - Ну.
   - И ты не являешься их точнейшей копией, хоть и похож на них. Взять хотя бы способность поднимать мёртвых. Не будь её у тебя, ты бы умер в кровавом цирке и не оставил потомков, так? А раз ты выжил, то твои дети, скорее всего, будут похожи в этом на тебя и тоже смогут этим пользоваться.
   - Ересь какая-то! - с выразительным отвращением сказал Сандро.
   - О, а ты ведь веришь в Создателя, - Нила сделала вид, что вспомнила это случайно.
   - Да, верю! И я, и ты, и всё вокруг есть творение Энреля! И глупо это отрицать. Прости, но ты меня огорчаешь, я думал, ты умнее.
   - Это ты меня прости. Не знаю, что на меня нашло. Может, стало тепло, и у меня появилась возможность вдоволь наговориться, - оправдывалась нага.
   Сандро промолчал. Спорить о религии с существом, которое было чуть не ровесником этой религии, сулило неминуемое поражение.
   Впереди степь всё больше зарастала деревьями. Где-то вдалеке на стыке неба и земли появились голубоватые пики Коркарских гор. Со стороны Гнайлара на них размещался уже целый хвойный лес, знаменитый диким мёдом, пушниной и, разумеется, древесиной.
   Сандро с Нилой приблизились к нему только вечером. Проведя в дороге много дней и питаясь лишь кислыми ягодами, Сандро совсем обессилел, но способности его ещё не покидали. Впервые за весь путь Нила добровольно взяла поводья в свои руки, хотя ей это и не нравилось. Впрочем, управлять лошадьми у неё получалось уже лучше. По совету юного спутника она правила всё время на запад, чтобы приблизиться к имперскому тракту, не заходя в лесную чащу. Когда совсем стемнело, лес околдовал их своим великолепием. Высокие стройные ели перешёптывались пушистыми хвоинками в такт мягкому ветерку, колышущему густой хвойный воздух. Между деревьями раздавалось уханье филина - сторожа уснувшего леса. Заметив что-то интересное, он по-хозяйски не спеша вспорхнул с толстой ветки и бесшумно полетел к папоротниковым кустам. Под покровом темноты резвились зайцы, вышел на промысел барсук. Во всём этом Сандро вдруг нашёл нечто особенное, близкое. Нет, дело вовсе не в потоках жизни, сплошь окружавших его. Здесь он, как обычный человек, почувствовал величественное спокойствие и умиротворение, как будто после долгих лет он вернулся в родной дом. Лес поднимал эти чувства из глубины его души, словно они всегда были в нём, просто дремали, будучи вытесненными страданиями. Не исключено, что всё это показалось ему безобидным из-за присутствия наги, которая, по его мнению, была способна прогнать любого зверя.
   Вскоре на опушке они заметили костерок. Сандро был очень голодным и надеялся, что там ему позволят приготовить лагъяла, а, может быть, и поделятся своей едой.
   - Там, наверное, люди! Готовят что-нибудь, - сказал он.
   - Ты пойдёшь к ним? - настороженно спросила Нила, и щёки её испуганно вытянулись.
   - Ну конечно, я же есть хочу. Пошли.
   - Это не совсем разумно. Тебя-то ещё могут не узнать, а вот мне людям на глаза лучше не попадаться. Тогда ступай, не буду тебя задерживать, - она повесила нос, предчувствуя, что здесь их пути могут разойтись.
   - А ты подожди пока здесь, я скоро вернусь.
   Услышав такое, Нила сразу воспарила духом. Сандро пошёл к биваку, привязав коней к дереву и прихватив с собой лагъяла. Возле костра собралась шумная разношёрстная компания, человек двадцать. Рядом стояли их кони и обозы, набитые всякой всячиной. Все эти люди съехали с тракта и собрались вместе, чтобы переночевать. Путники часто так делают: так безопасней и веселее. Заметив молодого человека, они замолчали.
   - Вечер всей честной компании, - стеснительно произнёс принц, озираясь на нагруженный вертел и на наполненные до краёв котелки.
   - Вечер, юноша. Поздновато вы. Присаживайтесь, - пригласил его дюжий усатый мужик, видимо, самый уважаемый у них. Сандро охотно присел возле костра, одурманенный невероятно аппетитным запахом готовящейся пищи. - Кто таков будете, куда путь держите?
   - Э-э... моё имя Туринг, я из... Эмофлета, а еду в Айя-Шумдад к родственникам.
   - Зачем ехать в такую даль да ещё одному? - спросил другой мужик, куривший трубку.
   Сандро замялся, не зная, что ответить. Мысли о еде вытесняли все остальные.
   - А-а... там, видите ли, зимы теплее, - наконец ответил он.
   - Сейчас все ищут, где потеплее. А где же ваш конь? - подозрительно спросил один тип, прищурив глаза.
   - Да, я его вон там к дереву привязал. Могу ли я приготовить кое-что на ваших углях?
   - Конечно, конечно, располагайтесь, - любезно разрешил тот первый. - Я - Тромен, а это моя семья: Жозетта и Стела, - представил он сидящих рядом с ним женщину с девочкой.
   Раньше принцу не было нужды готовить пищу самому. Он начал неумело ширять вертелом в тушку лагъяла. Дрожащие руки выдавали его волнение, остальные с любопытством наблюдали за его отчаянными попытками.
   - Вам, кажется, не приходилось ранее путешествовать, Туринг? - поинтересовался Тромен.
   - Одежда-то у вас какая-то потрёпанная, - пробормотал подозрительный человек.
   - Вы раньше есть готовили? - спросил мужик с трубкой.
   Сандро осёкся. Он бросил взгляд на свои лохмотья: они и впрямь были ужасны. От таких высказываний он почувствовал себя лишним у этого бивака. Однако он не мог уйти, оставшись голодным, поэтому нашёл в себе смелость просто отвернуться от остальных, продолжив свои усердия. Для него было хорошо, что они ещё не спросили про глаз.
   - Оставьте же вы его, наконец, - воскликнула одна женщина, которая до этого тихо сидела в сторонке с рыжим пареньком, годившимся ей в сыновья, и с беленькой дворовой собачонкой. Она была укутана в скромную поношенную одежду. - О, бедное дитя, наверное, совсем оголодало. Позволь, я помогу тебе, - обратилась она к принцу, и он не посмел ей отказать. Доброжелательная незнакомка показала Сандро, как и что нужно делать и какое-то время побыла возле него.
   Тем временем Нила с нетерпением ждала возвращения Сандро. Она смотрела на костёр и сидящих вокруг него людей издалека и представляла, какие вкусности они сейчас там ели и как тепло им было.
   Когда тушка лагъяла покрылась румяной корочкой, незнакомка вернулась к тому пареньку и собачке. Принц не мог более ждать: голод брал своё. Мгновения тянулись бесконечно долго, ему хотелось, чтобы время шло как можно быстрее. Другие уже вовсю уплетали свой ужин, подогревая дикий аппетит голодного юноши.
   - Мы живём в такое время, когда наша Империя становится всё крепче, - приговаривал Тромен, облизывая маслянисто-поблёскивающие пальцы. - И слава Энрелю! Уверяю вас, друзья, жить с каждым годом будет всё лучше. Сами посмотрите: власть всё больше переходит в руки Совета и Съезда, а это значит, что их решения будут более взвешенными и будут устраивать всех. Я недавно бывал в столице и читал список указов госпожи Белед. И знаете что? Она понимает, что делает.
   - Ты что упал и в стог не попал? - воспротивился подозрительный тип и даже отложил свою тарелку. - Что же это за Империя без императора? Фирии нужна сильная единая власть. Монархия - лучшее для неё, чем бесконечные сборища чиновников, которые теперь никого не боятся, а только набивают свои карманы! Чихали они на народ. Ты вот зачем едешь, товары свои продавать, да? А у моей семьи дела идут только хуже, даже скотину уже всю зарезали. Нам приходится подыскивать себе новое место. А самое страшное, что на западных дорогах творится: люди уже друг с другом грызутся, караваны грабят. А ты потакаешь регентам, мол, жизнь налаживается?!
   - Не кипятись! Ты торговец, и я торговец. Поразмысли: новые земли - новые товары. Эх, не смыслишь ты ничего, оттого и нищаешь. Сам должен уметь крутиться, а не власть ругать.
   - Да пошёл бы ты, знаешь, куда? Вот погоди, и с тобой такая же чертовщина случится, пойдёшь побираться. А обо мне ты не переживай, я-то о себе позаботился. Грабителей я не боюсь. Пусть они на меня только нападут, я из них вмиг души вытрясу.
   - Так помолчи и послушай! Ты что в Эмофлете не бывал? Вот молодой человек тебе скажет, каким красивым и развитым городом он стал.
   Сандро слушал их одним ухом, уминая мясо. Он ел его почти сырым, не дождавшись пока оно как следует прожарится. Ему было, что вставить в этот спор, но для него сейчас было куда важнее набить рот сочным мягким мясом, приближая блаженное чувство сытости. А спор меж тем уже чуть не перешёл в драку.
   - Ни замки, ни дворцы, ни соборы, ни армия не являются показателями крепости государства!
   Тромен пошёл на попятную:
   - Знаешь, уважаемый, кто нас рассудит? Время! А знаешь почему? Наверняка не знаешь. Да потому что оно расставит всё по своим местам и не важно, кто сейчас прав из нас, а кто доживёт до того момента. Понял? Молись Создателю!
   - А я вам вот что скажу, друзья, - включился мужик, раскуривавший трубку. - Страна наша где-то трещит по швам, а где-то пухнет, но и то и другое происходит там, где это меньше всего нужно. Я сам родом из Лесного Герцогства. Так вот там Империя стала неузнаваема от нищеты и голода, в то время как присоединённые земли насыщаются всем необходимым, чтобы удержать тамошнее население от восстаний. Я своими глазами видел эти бесчисленные караваны, тянущиеся на юг. Центральные земли опустевают. А нам твердят о призыве новых рекрутов в Армаду, новом мировом порядке и светлом будущем. Наши регенты чуют расползающуюся гнильцу. Чтобы унимать волнения, они и увеличивают армию. Они хотят завоевать весь Ацвег, вот только делать они будут это нашей кровью. Создатель всесотворяющий, больше всего меня пугают церковные реформы. С церковью стало что-то не так, раз она допускает такие зверства в Солнечном цирке, и с народом тоже, раз он охотно идёт на эти зрелища. По-моему, перемены нас ждут, и, боюсь, не в лучшую сторону. Да поможет нам наш светлый Энрель.
   Его слова произвели на всех сильное впечатление. Люди замерли. Только Сандро почувствовал опьяняющую тяжесть в животе, расслабился и невзначай спросил: "А почему вы все следуете этой дорогой? Вы не знаете, что она опасна?" Все на мгновение вспомнили про молодого человека, но его вопрос им показался неуместным. В этот самый момент со стороны степи донесся странный пугающий шум. Внезапно Тромена сразила орочья стрела. Люди начали в панике разбегаться, но со стороны степи полетели новые стрелы и настигли ещё несколько человек. Сандро успел укрыться за толстым деревом и вспомнил похожий обстрел, когда орки напали на его караван. Он поднапряг своё видение, и оно открыло ему ужасающую картину: под пологом ночи из степи быстро двигался многочисленный отряд орков. Раздумывать долго ему не пришлось. Перекатами и ползком он добрался до обозов и хотел рвануть в лес к Ниле, но из-за сильного обстрела побоялся и нос высунуть. Страшное зрелище человеческой гибели подтолкнуло его вспомнить о той незнакомке с парнишкой, которая помогла ему с ужином. Но ни её, ни того парнишки нигде не было и среди убитых тоже. Оставшиеся в живых побежали к тракту, а орки уже отрезали им путь. Деваться было некуда. Сандро так перепугался, что совсем забыл про оживление мёртвых.
   - Нила! - растерянно заорал он.
   И тут случилось неожиданное: тот подозрительный тип - оппонент Тромена - вскочил на телегу, под которой прятался принц, и сдёрнул с неё тент. Там был спрятан шквалострел - механическая установка с сидением, тремя рядами барабанов, заряженных стрелами, и с немыслимым количеством колёсиков и шестерёнок.
   - Не бойся, сынок, эта штучка нас прикроет, - с уверенностью заявил мужик.
   Неизвестная юному принцу машина с трескучим воем выпустила в сторону чернеющей степи тучу стрел. Сандро зажал уши и проверил, попал ли в кого тот человек. К его радости, за деревьями зазеленели штук десять свежих трупов. Шквалострел меж тем крякнул, проскрежетал и осыпал на головы варваров новую очередь стрел. Орки испугались и прижались к земле.
   - Вы попали в них! Попали! Так и продолжайте! - крикнул Сандро.
   Глаза мужика загорелись мстительным огнём. Он перезарядил установку, развернул её в сторону тракта и разом положил всех орков, рвавшихся оттуда. Сандро вновь проверил обстановку: в степи стал различим сам Куртай, поднявший орков в новую атаку. Тип, управлявший шквалострелом, не мог этого видеть. Первые два раза он выстрелил наугад, отвечая варварским стрелам.
   - Стреляйте опять в степь! - выпалил Сандро.
   И мужик моментально последовал совету и, сам того не зная, снова пригвоздил орков к земле. С обстрелянной стороны послышались орочьи стоны.
   - Вот так-то, уроды! - с чувством отмщения прокричал он. - Я же говорю: я-то о себе позаботился. Купил этот шквалострел на Механическом заводе, когда был у брата в Бинзаре.
   Тогда Куртай позвал циклопа. Мощное чудовище вырвало из основания тракта целую скалу и швырнуло её прямо в обоз со шквалострелом.
   - Берегитесь! - крикнул Сандро и сам едва успел отпрыгнуть в сторону, прежде чем глыба размозжила обоз вместе с установкой и стрелком.
   Подняв голову, принц увидел, что орки начали его окружать - он снова нужен был им живым. Из леса послышался грохот: Нила гнала коней-великанов на полной скорости прямо на подошедших варваров. Поравнявшись с Сандро, она с ходу бросилась на ошеломлённых орков. Нага была несравненно сильнее их. Она успевала поражать орков своими ногтями быстрее, чем они подбирались к ней на расстояние удара. Гибкая и проворная, она могла сражаться одновременно с целой толпой окруживших её врагов. Всё в ней было словно создано для войны. Некоторые варвары попытались отстреливаться, но несколько попаданий топоров не причинили великой воительнице сильных повреждений. Она поползла к стрелкам со скоростью рыси, далеко выставляя вперёд свой толстокожий хвост, прикрываясь им как щитом. Она покончила с ними раньше, чем Сандро это осознал.
   - Скорее в повозку! - рыкнула нага.
   Принц тотчас же прыгнул в повозку и хлестнул коней. Нила попыталась ещё хоть кого-то спасти, но все люди были уже мертвы, тогда она тоже вскочила в повозку. Сандро погнал во всю, оставляя орков далеко позади.
   ************************
   Стоял солнечный денёк, когда они заехали в лесную глушь.
   - Мы уже достаточно далеко? - натужно спросила Нила. Раны её быстро затягивались.
   - Ну, я их по крайней мере не чувствую, - ответил Сандро, на всякий случай по привычке посмотрев назад.
   - Ох, тогда, может, сбавим скорость, а? - нездоровым голосом попросила нага, распластавшись по всей повозке.
   Сандро поехал медленнее.
   - Фу-у, - вздохнула нага, - вот так намного легче. Меня укачало. Ненавижу ездить. А ты почему такой мрачный?
   - Те путники у бивака погибли из-за меня. Если бы только я проехал мимо них. О, Энрель! Я виноват в их смерти....
   - Сандро, перестань, ты ни в чём не виноват! За тобой шли орки, а они убивают всех подряд.
   - От меня только одни неприятности. Я несу с собой смерть, - совсем раскис молодой человек.
   - Мальчик мой, жизнь - это дорога, и не всегда известно, что ждёт тебя за очередным поворотом. Некоторые вещи бывают сильнее нас, - положив руку ему на плечо, успокаивала Нила.
   - Я не твой мальчик. И что же это за жизнь такая, если нельзя пройти её другим путём? Я не хочу, чтобы обстоятельства были сильнее меня! - разошёлся Сандро и тут же осёкся: в своих словах он услышал отца, который добивался того же и проиграл.
   - М-да, трудно же тебе будет на твоей дороге, - протянула нага. - Кстати, здесь уже тепло, так куда мы сейчас едем?
   - К одному надёжному человеку, - он имел ввиду маму, но пока не хотел раскрывать Ниле своих карт, поскольку только что она охладила его доверие. - Этот человек поможет нам, только вначале нужно помочь ему.
   - Ты говоришь о женщине? - неизвестно как догадалась Нила.
   Брови Сандро изогнулись крутыми дугами.
   - Может быть, - пролепетал он, удивляясь проницательности спутницы. - Он знает, как вернуть всё на свои места, он избавит меня от этого моего проклятья.
   - От магии? - встрепенулась нага.
   - Я не буду с этим жить всю свою жизнь. Я хочу стать прежним.
   - Как ты не поймёшь, что магия - это не бремя, это такая же способность, как, например, говорить. Этому просто нужно обучиться.
   - Ага, тебе-то легко, ты же не маг! Хоть и не человек.
   Огненно-жёлтые глаза Нилы округлились и стали ещё больше. Она заметила в Сандро смятение.
   - Да, не человек, - мягко сказала нага, - но живые существа и не могут быть все одинаковыми. Есть и прелесть разнообразия. Вот я, например, не чувствую себя ущемлённой оттого, что я нага. Знаешь, что мне иногда говорят люди? - по её лицу пробежала улыбка, - "Нила, помоги-ка здесь, мне дополнительные руки сейчас не помешают!" Или: "Нила, как ты ловко управляешься! Лишних рук не бывает, правда?" - потом радость приятных воспоминаний вдруг сползла с её лица, уступая место ностальгии. - Правда, так со мной шутили только хорошие люди и очень давно. Я уже забыла их имена, но никогда не забуду их добрых сердец.
   Она задумчиво помолчала, а потом, вздохнув, сказала: "Знаешь, Сандро, важно не то, кем ты родился, а кем ты стал. Родиться человеком ещё не значит обязательно стать им. Поверь мне, уж я-то знаю, что человек - не просто слово, а слово со множеством смыслов и оттенков. Оно может означать врага, а может - друга. Ты можешь сделать свой дар сущим проклятьем, но и в твоих же силах сделать его благом".
   Убеждения наги не прошли мимо цели. Сандро посмотрел на неё с пониманием, как на мудрого учителя, который мог дать много знаний. В её словах звучала правда, ведь она прожила столько лет, сколько не могло быть отпущено не одному человеку, и повидала так много всего, что ей просто нельзя было не поверить.
   - А что это там? - вытянувшись вверх, неожиданно промолвила Нила.
   - Что ты увидела? - настороженно спросил Сандро, всматриваясь в ту же сторону.
   Там вдалеке лес редел, а за ним что-то ослепительно сверкало на солнце.
   - Неужели ты не чувствуешь запах? Там же вода! - предвкушая огромную радость, воскликнула нага и беспечно бросилась туда, уносясь на своём змееподобном хвосте быстрее, чем мог бы бежать человек.
   Она достигла пологого песчаного берега небольшого озера и на мгновение замерла, как будто боялась быть обманутой собственными глазами. Спокойная голубая гладь звала её, распыляя вокруг свежесть и поблёскивая переливами. Вдохнув полной грудью, нага сломя голову поползла по нагретому солнцем песку, оставляя за собой извилистые следы и заливаясь беззаботным смехом. Она расставила в стороны все свои руки, приветствуя этот оазис, готовясь раствориться в сказочной благодати. Приблизившись к качающейся кромке, она не спешила сразу полностью уйти в воду, а медленно, чувствуя, как намокает каждая её чешуйка, продвигалась всё дальше, пока не оказалась в воде по пояс. И неспособная больше ждать, она окатила себя живительной влагой. Скрюченные, словно высохшие стебельки вьюнка, змеи на её голове жадно впитали воду и начали распускаться, как прекрасная лилия.
   Из леса показался Сандро. Он смотрел на нагу и был за неё рад. Вся кожа Нилы преображалась у него на глазах. Она становилась более яркой и перенимала от воды её бриллиантовый блеск. Змеевидные волосы и ногти приобрели насыщенный чёрный цвет, а верхняя часть тела стала завораживающего серо-голубого цвета, похожего на бирюзу. Но самые интересные перемены были впереди: между пальцев натянулись перепонки, а по всей спине почти до самого кончика хвоста расправились рыбьи плавники. Вот для чего она была создана: вода была её стихией. Она бороздила её со скоростью дельфина, погружаясь на дно и жизнерадостно выныривая к небу.
   Сандро привязал коней к дереву и присел в тенёчке, наблюдая за Нилой. Он думал о себе и о том, что она ему сказала. Её мнение всё больше казалось ему правильным и, в конце концов, он пришёл к выводу: прежде чем отвергать или принимать что-либо, вначале следует в этом разобраться. Необходимо изучить свои способности лучше, быть может, тогда от них станет больше толку. Юный маг не сразу обратил внимание на лежавшее рядом поваленное дерево. Оно напомнило ему старое народное поверье: плохая это примета останавливаться возле упавшего дерева.
   А Нила ещё долго резвилась в озере. Когда же закат обдал его поверхность огнём и позолотил деревья, она вспомнила о молодом человеке, терпеливо ждавшем её на берегу. Нага покидала свою любимую стихию также не спеша, как входила в неё. Она общалась с водой через журчание и всплески, и вода шепотом отвечала ей. Нага ласкала воду, а вода ласкала её. Они расстались, и после последнего прикосновения Нила поползла к клюющему носом Сандро, неся ему только что пойманную рыбу и здоровенную раковину.
   - Целую вечность не плавала, а вот сейчас... это чудесно! - бодро сказала она, потягиваясь всем своим удивительным телом. - А ты что же, даже не скупнулся? Помылся бы, а то засохнешь тут со своими копытными!
   - Да я не очень люблю воду. В Герцогстве Грифона нет тёплых водоёмов, только что Дорк, но он большую часть года холодный, - оправдывался принц.
   - Ты не умеешь плавать? - спросила нага.
   - Не умею, - неохотно признался Сандро. - Да, может, мне нельзя, - сказал он, показывая на повязку на левом глазу.
   - Да это чепуха! Рана твоя заживёт, а плавать я тебя научу. Пошли!
   - Нет-нет-нет-нет! В другой раз! Нам надо двигаться дальше.
   - Так ведь поздно уже, тут и заночуем. Не бойся, вода тёплая! - она была готова уже взять его на руки и бросить в воду.
   - Ну, пожалуйста, Нила! Я не хочу! Ты это ты, а я не люблю воду!
   - Ладно. Тогда тебе нужно перекусить. Есть хочешь?
   - Конечно! Но я столько терпел и ещё потерплю. Тем более что недавно поел.
   Сандро уселся на песок, рядышком свернулась Нила. Оба любовались закатом, радуясь, что прошлой ночью они опять избежали беды.
   - Ладно. Костёр всё равно разводить нельзя - заметить могут, - сказала Нила.
   - Я вообще-то это и без тебя знаю, я учился в Высшей Военной школе.
   - Ты хотел мне сказать этим, что ты настолько самостоятельный? А даже плавать не умеешь! - подколола его нага.
   - Нет, я не это хотел сказать. Нила, я тут думал, я хотел тебя поблагодарить за то, что ты помогла мне с глазом и..., - о глазе ему было сказать легче, чем признаться в том, что это существо учило его уму-разуму, - ...и с моими способностями. Если бы ты тогда не надавила на меня, я бы стал едой циклопа...
   - А я бы до конца жизни травилась бы их зельем. Это и я тебя должна поблагодарить. Знаешь, мы с тобой теперь что-то вроде братьев по крови.
   - Точно! Я последую твоему совету: я постараюсь изучить свои способности, чтобы обратить их во благо. Спасибо, что объяснила.
   - Раньше я часто работала с молодыми волшебниками в Бинзаре. Я преподавала природоведение, а одно время даже анатомию в Мнаджаране. А этот надёжный человек, к которому мы едем, очень надёжный?
   - Да, очень!
   - Ясно. А то я-то теперь никого не знаю. Мало кто живёт больше ста пятидесяти лет. Разве что джинны, но и их уже нет, - опечаленно проговорила Нила.
   - Ты что имеешь в виду? - оживился молодой человек, подхлёстнутый любопытством.
   - Джинны, - с расстановкой начала нага, - это духи величайших волшебников. Они не до конца мёртвые и не совсем живые. Они стали такими, чтобы смерть не забрала у них знания и магические силы. Джинны помогали людям, примерно как ваши ангелы.
   - Ты видела ангелов? - не сдержался Сандро. - Ангелов, когда их призвал Занельсев? Какие они?
   - Крылатые люди, все светятся, но очень сильные, победить их почти невозможно, потому что они могут воскрешать павших, - с трудом говорила Нила. - Послушай, мой мальчик, мне больно об этом вспоминать. Телесные-то раны я залечу, а вот память каждый раз будет резать моё сердце.
   - Не называй меня так! - недовольно отрезал юноша. Он допускал, чтобы мальчиком его называла только мама.
   - И как же мне к тебе обращаться? Ну, хорошо, не буду. Тебе неприятно это слышать, как и мне вспоминать о той войне.
   Солнце провалилось за горизонт, небо потухло, и Сандро с Нилой уснули непробудным сном.
   Утром, когда свет озарил берега озера, в застывшем воздухе послышалось хлопанье крыльев. Но юный волшебник и нага спали как убитые. Затем этот звук стал быстро усиливаться. Ещё чуть-чуть, и змеиная шевелюра пробудилась. Нила молниеносно вскочила, выставила во все стороны руки, готовясь к отражению любой опасности. И тут же её пригвоздила к земле прочная сеть с тяжёлыми грузами. Сандро проснулся, как от кошмара, и не поверил, что он закончился. Рядом корчилась Нила, пытаясь освободиться от сети, а прямо над ней с неба спускались четыре грифона с погонщиками. Через считанные секунды берег заполнили крестоносцы, арбалетчики и отряд новых гвардейцев, восседавших на конях-великанах. Арбалетчики, как по команде, прицелились в принца и нагу, и тогда из плотного строя к ним вышел офицер во внушительных доспехах храмовника.
   - По приказу Совета вы арестованы, - объявил он.
   - Снимите шлем и назовите себя, офицер! Вам известно, кто стоит перед вами? - с несвойственной ему суровостью приказал Сандро, даже не подумав пресмыкаться перед своим законным подчинённым.
   - Мне известно, кто ты. И о твоих способностях тоже, маг. Если ты хоть подумаешь сотворить какое-нибудь заклинание, я пристрелю эту змею, - угрожающе ответил храмовник.
   Как раз в этот самый момент Нила выскользнула из-под сети, но её сразу же остановил голос офицера: "А если ты попытаешься бежать, я причиню боль парню".
   Сандро проверил погонщиков грифонов, в надежде, что среди них окажется и генерал Эровинг, но в воздухе его не было.
   - Зачем тебе мальчик, офицер? Что он может? Возьми лучше меня, - прошипела Нила.
   - За разговорчивость вы будете получать увечья, - он приказал одному арбалетчику выстрелить в нагу, и та зашипела от боли. - Вы будете возвращены в Святослово для суда инквизиции и публичной казни.
   Сзади его тихонько позвал высокий сухой человек в богатой одежде, и о чём-то стал шептаться с ним. Сандро его лицо показалось знакомым, вроде бы, он видел его на Съезде, и это был граф Дзебрин. Глядя на них, принц подумал, что вот сейчас-то набег орков пришёлся бы очень кстати. А ещё он вспомнил про поваленное дерево и отметил, что старая примета оказалась верной.
   Офицер неохотно согласился с графом и сказал пленённому принцу: "Планы несколько изменились, мы едем на юг. Живите пока".
   Их везли в их же повозке под усиленной охраной и тяжёлыми цепями. Сандро следил за названиями городов, написанных на указателях: Чентру-Аммеш - налево, Жия-Ар - прямо, а чуть позже Дэтчж - направо и Айя-Шумдад - прямо. Но все эти древние города они старались объезжать, почему - принц понял не сразу. Местные жители встречались редко, всё чаще им попадались брошенные дома, фермы и лесопилки. Под столицей провинции им встретился знак со зловещим предупреждением: "Айя-Шумдад - чума". Несмотря на это, они заехали в город, чтобы в его центре переправиться по единственному в округе мосту через знаменитую реку Меларикса. Город производил странное впечатление, он как бы состоял из отдельных фрагментов, вырванных из разных эпох и перемешанных вместе. Здесь можно было увидеть и древние дольмены, маячившие на отвесных утёсах в пригородах, и древние зиккураты ещё со времён владычества Казэ, и старинные форты, и, конечно же, более современные здания уже имперского времени. Разумеется, здесь были и энрельские церкви, правда, возведённые на фундаментах ещё гэдрэшских языческих капищ. И хотя, судя по предупреждению, в городе свирепствовала чума, здесь ещё теплилась какая-то жизнь. Люди покидали свои жилища, чтобы купить что-либо на ещё работавшем рынке. Широкая быстротечная река Меларикса делила Айя-Шумдад на две части. На середине моста стояла баррикада с солдатами, не выпускавшими никого из южной части и не пускавшими никого туда. Но они не могли препятствовать требованию графа, и пропустили караван. Южная половина большого города выглядела кошмарно: уже на берегах реки и под мостом валялись разбухшие трупы, кормившие стаи разжиревших бродячих собак и тучи воронья. Улицы заполнял смрад и едкий дым, живых же людей здесь не было.
   Сандро пришёл в ужас. Он не понимал, зачем они туда ехали. Заметив мёртвых, он понадеялся, что сможет их поднять и с их помощью освободиться. Однако только он об этом подумал, только приготовился, как офицер-храмовник его остановил: "Всадите этой змее ещё три болта!" И послушные арбалетчики моментально исполнили его волю.
   - Ты хочешь, чтобы твоя подружка мучилась, парень? - ехидно произнёс он. Складывалось впечатление, что происходившее вокруг совершенно его не трогало, он думал только об арестованных и о своём задании.
   Сандро пожалел несчастную Нилу. Он убедился, что храмовники умеют распознавать магию даже в самом её зародыше. Дальше он сидел смирно. Погибших от чумы было всё больше. Сандро начали одолевать опасения, что страшная болезнь могла добраться и до мамы, находившейся в ссылке в этом городе.
   Чем дальше на юг, тем более пугающим становился город. Замок, в котором когда-то давно жили гэдрэшские цари, а теперь располагался магистрат, стоял на холме на самой окраине. Местные власти организовали отряды по борьбе с заразой, занимавшиеся свозом и сожжением тел умерших и их вещей. Оставшийся же прах зарывали здесь же недалеко, на местном кладбище. В клубах дыма принц заметил священника, молившегося за души павших. Сандро очень надеялся, что у него появится возможность встретиться с мамой. С каждой минутой его надежда таяла, навевая недобрые предчувствия.
   На полях и в низинах за городом остался неубранным урожай. Мельницы стояли с запертыми дверями, с остановленными крыльями. Зловещий запах дыма, доносившийся из города, всё время напоминал о бедствии, выгнавшем отсюда людей.
   Поздним вечером они свернули с тракта на узкую дорогу на восток, к Коркарским горам. На повороте стоял указатель. Хотя темнота уже скрывала его надпись, а слабого света факелов не хватало, юный маг сосредоточился, и перед ним в дымчатом белом свете предстало название "Дзебрин". Этого офицер не заметил.
   - Очевидно, - подумал Сандро, - для простого восприятия мне даже не требуется прибегать к магии!
   В бледном лунном свете замок Дзебрин выглядел жутковато. Его чёрная громада высилась на скалистом основании, утыканном старыми скрюченными деревьями, мимо которых вверх ползла извилистая дорога. Длинные шпили и игольчатые башни тянулись к небу, как будто вырастая из острых зубчатых скал. В конце перед замком дорога обрывалась глубоким рвом с кольями на дне - всё по правилам фортификации. Бдительные стражники поприветствовали графа и опустили мост. Обитатели Дзебрина с изумлением смотрели на пленённую нагу, мучившуюся от застрявших в ней болтов.
   Находиться в клетках Сандро и Ниле было не привыкать. Других заключённых, кроме них, здесь не было.
   - Что ты хотел сказать офицеру тогда на озере? - спросила Нила, вытаскивая из себя болты.
   - Ничего. Просто по закону офицер должен был назвать себя, - ответил юный маг, глядя в потолок.
   - Опять ты неумело врёшь, Сандро. Но если у тебя есть от меня какая-то тайна, можешь не говорить. Лучше скажи, что это за замок такой Дзебрин?
   Но в ответ раздался скрип открывающейся тяжёлой двери. В темницу привели ту самую женщину, помогавшую Сандро приготовить лагъяла, и того рыжеволосого парнишку, державшего на руках рычащую белую собачку. Стражники посадили их в разные клетки и ушли. Новые заключённые с ужасом посмотрели на нагу.
   - Нила, это шанс! - оживлённо выпалил Сандро, увидев собачку. - Мы используем собаку, чтобы сбежать! Как ту крысу, помнишь?
   - Так она же живая, - настороженно сказала нага.
   - Так это поправимо. Эй, собачка! Иди-ка сюда, - присвистывая, позвал он.
   Почуяв нагу, пёс злобно зарычал.
   - Парень, - обратился Сандро к хозяину животного, - сделай так, чтобы собака шла ко мне! Как её зовут? - но тот живо схватил своего пса и спрятал его от глаз принца. - Ну, тогда сам его убей!
   - Сандро, замолчи! - потребовала Нила. - Это живое существо так же заслуживает жизни, как и ты! Разве не об этом я тебе говорила?
   - Ты говорила, что нужно использовать свой дар во благо, так я и хочу это сделать. Их-то я тоже освобожу! В Военной Школе нас учили использовать каждую возможность.
   - А благом ли это будет для мальчика потерять своего друга?
   - Друга? Нила, какой же друг из поганой псины? - удивился Сандро.
   - Я была о тебе лучшего мнения, Сандро. Прости, но видится мне, что у тебя не было настоящих друзей.
   Принц, насупившись, замолчал. Та женщина теперь увидела в Сандро монстра, чего она, естественно, больше ожидала от наги.
   - Может быть, конечно, это и не твоя вина, - мягче сказала Нила, - но ты всё равно должен понять, что нельзя так запросто лишать жизни безобидных существ. Потом это может плохо на тебе отразиться.
   - Да дело вовсе не в друзьях, - оправдываясь, протянул Сандро. - Я просто не люблю собак, - честно признался он.
   - А я вот одно время ненавидела людей. Сам знаешь за что. Но способность любить - это тоже своего рода дар, который нужно беречь. Я люблю всё живое, и благодаря этому я увидела что-то хорошее и в тебе.
   - Извини, теперь я тебя понял, - стыдливо промолвил Сандро.
   - Не знаю, прощать ли тебя на этот раз.
   - Простите его, - вдруг попросила незнакомка. - Он ещё молод, ему предстоит во многом разобраться.
   - О, наконец-то, заговорили! А вы кто? - приветливо спросила нага, словно они встретились где-то на балу, а не в темнице.
   - Я - Ральна, а это мой сын Милнус.
   - Нила. Очень приятно.
   - Сынок, поздоровайся! - обратилась Ральна к парню с собачкой.
   - Мам, это же чародей и нага! Не говори им ничего! - словно волчонок, зарычал Милнус.
   Он был слегка прыщавым, на загорелом лице, виднелись веснушки. Глаза у него были голубые и ещё светлее, чем у Сандро.
   - Понятно. Трудный возраст, - подчеркнула Нила.
   - А вы, если я правильно поняла, Сандро? Вы маг? - улыбчиво спросила Ральна, не подозревая, что он принц.
   - Да, немного, - буркнул тот.
   - Знаете, я тоже владею кое-какими заклинаниями. А Милнус преуспел в алхимии. За это нас и поймали. Мы шли на юг, надеясь обрести новый дом, но наткнулись на патруль.
   Дверь опять скрипнула, в темницу вошёл сам граф: лысоватый, седой, с измученным отвисшим лицом и с синевой под глазами. Он был очень встревожен, хоть и пытался держаться уверенно.
   - Ночь, мой принц, - бережно поприветствовал он и поклонился. - Я, если помните, граф Клавдий Дзебрин.
   У всех глаза на лоб повылезали.
   - Что-то мне подсказывало, что здесь был подвох, - пробубнила Нила, глядя на Сандро.
   - Извините, что причиняю вам такие неудобства, но я обязан подчиняться протоколам. Я хочу вас заверить, что я целиком и полностью на вашей стороне и ни в коем случае не поддерживаю режим регентши. Я знаю, что должен вам многое объяснить, но у меня нет времени. Я пришёл просить вашей помощи.
   - Это в чём же? - недоверчиво спросил Сандро.
   - Все вы оказались здесь неслучайно, ведь вы обладаете, - ему неловко было говорить слово "магия", считавшееся в империи страшным клеймом и оскорблением, - определёнными способностями. Я ничего против этого не имею и рассчитываю на вашу помощь. Клянусь, я сразу же освобожу вас и предоставлю любую помощь.
   - Не верю я вашим клятвам, - холодно процедил принц.
   - Я присягал вашему отцу, мой принц. Я был на Съезде у Октавии Белед. Я не хочу, чтобы слух о моём несчастье достиг её. Я ей не доверяю. Умоляю, помогите! - он встал на колени.
   - Сначала скажите, что это за несчастье, - несколько смягчившись, сказал принц.
   - Недавно у моей супруги Луизы лекарь обнаружил страшную болезнь: опухоль в голове. Он сказал, что врачевание здесь бессильно, тогда я тайком обратился к волшебникам. Они согласились помочь за определённую плату. Но с тех самых пор, как месяц назад они покинули мой замок, Луизе стало только хуже. Я опасаюсь, что они впустили в её тело демона. Поэтому лекарей я к ней и не пускаю, а если узнает церковь, то храмовники сразу убьют её. Вы моя последняя надежда.
   - Но я не изгоняю демонов! - заявил Сандро.
   - Вы - нет, зато я - да, - напомнила о себе Ральна.
   *********************************
   Далеко за полночь Сандро, Нила, Ральна и Милнус закончили с приготовлениями, и граф проводил их к покоям графини. Молодой алхимик нёс с собой ящичек с флаконами, в которых пузырились и искрились алхимические реагенты. Его мама всю дорогу повторяла строки из Светлой песни. Сандро же и Нила следовали с пустыми руками и настраивались чисто морально: собственно от наги и нужна была только её сила, а принц и вовсе считал, что разберётся на месте.
   - С ума сойти, ну и компания у нас тут подобралась, - брезгливо отметил Милнус.
   - Сандро, почему ты мне сразу не сказал, что ты принц? - шепотом спросила Нила.
   - Считал, что не было нужды. К тому же я не мог тебе доверять, - прошептал он.
   - И сейчас не доверяешь? - с обидой спросила она.
   - Ну что ты! Конечно, доверяю! Мы же с тобой кровные братья!
   В замке был полный бардак. Вскоре Сандро что-то почувствовал: впереди находилось живое существо кошмарного вида.
   - Так, я, вроде бы, её заметил, - произнёс принц, и все остальные дружно содрогнулись.
   - Хорошо, тогда, может, дальше пойдёте сами? - замялся граф. - От меня всё равно толку не будет, а видеть её такой я не хочу.
   Клавдий оставил их, ещё раз пообещав свободу. Они подошли к двери покоев графини и остановились, переминаясь.
   - Ну, вот мы и пришли, - сообщил Сандро, озадаченно глядя на спутников.
   - Ральна, раз ты изгоняла демонов, может, скажешь нам что-нибудь? - спросила Нила.
   - Молитесь. Помните, вера - ваше оружие!
   Милнус звучно хлопнул по лбу и безнадёжно замотал головой.
   - Что? - спросил Сандро, заметив в нём нерешительность.
   - Ничего.
   - Молиться?! - с изумлением переспросила Нила. - Ещё чего! И я слышу это от мага?! Ну и времена настали...
   - Готовы? Пошли! - скомандовал Сандро.
   Они вошли в покои. То, что они увидели, привёло их в ужас. Там было всё вверх дном, перепачкано кровью и завалено кусками человеческих тел. Они были не просто расчленены, они выглядели пережёванными. На каминной полке выстроились в ряд оторванные головы с крестами в глазах и гениталиями во рту. Милнус боялся и рта раскрыть, чтобы не привлечь внимание монстра, который мог такое сделать. Его стошнило, он развернулся, чтобы уйти, но Нила решительно вернула его на место. Ральна ощутила тот же позыв и на кровавые останки старалась не смотреть. Все молчали, понимая друг друга с полувзгляда. Все чувствовали, что это кошмарное место наполнено сильным злом, и зло не дремало. Вдруг послышался нарастающий гул. Всё задрожало. Начали происходить странные вещи: без всякой видимой причины закачалась люстра, в сторону вошедших поползла мебель, человеческие головы захлопали ртами. У Ральны с Милнусом кровь в жилах замерла, Нила взяла их за руки и уверенно повела за собой. Она казалась бесстрашной, но сердце её колотилось неистово, поддаваясь воздействию зла - Сандро это чувствовал. Сам юный маг был не столько напуган, сколько удивлён: он чувствовал источник этого безумия. Только он - наделённый невероятным даже по меркам прочих обитателей Ацвега чутьём - улавливал очень сильное сосредоточение жизни за несколькими стенами. Оно не имело чёткой формы и всё время перескакивало от одного предмета к другому, приводя его в движение. Но приближаться к нарушителям своего покоя оно опасалось. Пока оно осторожно проверяло на прочность их нервы. В дальней комнате они нашли бледную женщину с чёрными волосами. Она была прикована к кровати толстыми цепями, кровать была намертво прибита к полу.
   - Луиза, мы пришли освободить вас! - сказала Ральна.
   - Нет тут никакой Луизы, - вырвался из графини демонический голос, - а Азиул - есть!
   - Это что ещё такое? - поморщилась Нила.
   - Азиул - это Луиза наоборот, - пояснил Милнус, хотя волосы у него уже стояли дыбом, а кожа была меловой.
   - Ты что здесь самый умный? - возмущённо прорычала одержимая. Лицо её вмиг стало угольным с огненными прожилками.
   И на глазах у перепуганного алхимика её руки и ноги почернели, в них появились новые суставы, и они удлинились до пола. Толстые острые пальцы и копыта упёрлись в пол. Она встала вместе с кроватью, оторвав её от пола, и с рёвом побежала на него.
   От ужаса Милнус съёжился на полу и закрыл голову руками.
   - Создатель! Она сейчас раздавит меня! - завопил он.
   - Милнус, успокойся! Слушай меня, тебе это кажется! Она там же, на своём месте! - убеждала нага, поднимая его. - Сандро, что ты видишь?
   - Она сопротивляется мне! О, святая Арамзелла! О нет, мама! - в ужасе заорал он, борясь с чем-то невидимым.
   - Ральна, не стой, как статуя! Делай что-нибудь! - приказала Нила.
   - Энрель всемогущий, Создатель наш, защити нас. Пошли к нам всех святых и ангелов. Всех тоже пришли нам на помощь, мы в ней очень нуждаемся...
   Нага с угрозой обратилась к Луизе:
   - Слышишь меня? Я не знаю, кто ты, но сама подумай, если у меня мозги потекут, я тут всё разнесу, в первую очередь твою обугленную тушу! Поняла?
   - О-о, сделай мне больно! - прошипела графиня, и из её чрева вырвалось неистовое пламя. Предметы в комнате затряслись, начали подпрыгивать и вовсе закружились в воздухе вокруг кровати. - Ха-ха-ха! Ну, давай, сделай мне больно!
   Нага замерла, как заворожённая, глядя на хохочущую Луизу. Тут очнулся Милнус и стал что-то искать в своём ящичке, подбирая ингредиенты. Но, по закону подлости, пузырьки выскальзывали у него из рук.
   - Ральна! - звал Сандро. - Ральна!
   Та не отзывалась, продолжая нести какую-то чушь.
   - Нила!
   - Нет здесь никакой Нилы, зато есть Алин! - ответила нага, оборачиваясь к принцу. Лицо её сводила ярость.
   Она поползла к нему, выпустив ногти. Сандро в жизни не видел ничего страшнее. Он ничего не мог ей сделать, но он понимал, что ею управлял демон из тела Луизы. Время замерло. Убегать от наги было бесполезно. Он на мгновение проник в мозг графини и увидел там громадную опухоль, теснившую здоровые участки. Именно оттуда в её организм попадала скверна, именно оттуда управлял ею демон. Сандро сконцентрировался, проник глубже. Оказалось, опухоль была не однородна: в ней попадались крошечные омертвевшие участочки. Вот на них-то он и направил всю свою силу. Эти включения и стали его инструментом прямо в центре опухоли. В голове одержимой это вызвало нестерпимую боль!
   Убийственные ногти Нилы остановились в миллиметре от принца.
   - Мразь! Что ты делаешь? - завопила Луиза и запустила в принца журнальный столик.
   Однако юный маг, сам не зная как, перехватил его и отбросил в сторону.
   - Я уничтожу тебя, демон! Покинь это тело!
   - Так её, Сандро! - поддерживала его пришедшая в себя Нила. - Ральна, Милнус, чего боятся демоны?
   - Холода! Света! - одновременно рявкнули они.
   Милнус кое-как закончил возиться с флаконами и швырнул один из них в Луизу, проводив словами: "Зимнее дыхание!" К его разочарованию, одержимая перехватила флакон ещё в воздухе. Силы демона в её теле возрастали, и она произносила заклятья вслух на демоническом наречии. Она швырнула флакон в алхимика, но Сандро задержал его у самой головы парня. Он и сам не знал, как это у него получилось, он просто желал, чтобы так оно было, и непрерывно думал об этом. Тогда демон бросил в него шкаф и зеркало, но он смог отразить и их, хотя далось ему это очень нелегко. Демон понял, что столкнулся с магом, равным ему по силе. Но слабость Сандро была в неопытности. И тут порождение зла прибегло к заклинанию, призванному отбросить самого мага, и Сандро, беспечно его пропустив, вылетел в другую комнату.
   - Ха-ха-ха! Глупый выродок! - заликовала одержимая опять чудовищным голосом и принялась отрывать кровать от пола уже по-настоящему.
   Нага попыталась её остановить, но та запустила в неё целый шквал всяких предметов, а сама тем временем воспарила над полом. Она притянула к себе все флаконы Милнуса и хотела разбить их об нагу.
   - Помоги нам, светлый Создатель! Молю, обрушь свой гнев на отродье Ошия! - взмолилась Ральна.
   Её слова не причинили демону урона, но его это жутко взбесило. Он выстроил в воздухе все флаконы в ряд прямо перед Ральной и злобно сказал: "Поиграем в алхимиков!" И по его воле все флаконы один за другим начали выплёскивать на Ральну своё опасное содержимое. Но случилось нечто: ни одна капля реагентов даже не коснулась женщины, ядовитые струйки стекали с неё, словно по невидимому зонту. Что-то невидимое причинило Луизе сильнейшую внутричерепную боль. Чувствуя, как закипает её мозг, она завизжала нестерпимым голосом и не удержала склянки. Однако по чьей-то воли они все зависли в воздухе. Не теряя времени, Нила обвила летающую кровать и сдавила графиню всеми шестью руками.
   - Нила, осторожнее! Графиня должна остаться живой! - предостерёг Сандро, возвращаясь в комнату. Он вытянул руки в сторону Луизы. От колоссального напряжения он мелко дрожал всем телом.
   - Ральна, молись, что ли! - потребовала Нила, уступая силе демона.
   И Ральна зашевелила губами, выдавая один абзац Светлой песни за другим: "Энрель наш светлый, да обрати свой взор на своих детей и защити их от злого умысла и порочной надежды! Воздай нам за...".
   Сандро уверенно шёл к одержимой, разрушая её опухоль и ослабляя демона в ней. Вдобавок он просто впился своей магической силой в алхимические флаконы, свято веря, что в них находится нечто важное. Луиза начала извергать дикие ругательства. Демон не собирался сдаваться. Он взлетел к потолку, перевернул кровать и принялся долбить ею в стены, избивая прицепившуюся нагу.
   - Нила! О, святая Арамзелла! Он опять мне сопротивляется! - застонал принц.
   - Сандро, мои флаконы! - напомнил Милнус.
   - Какие запускать?
   - Вон тот зелёный! А теперь второй и предпоследний от меня!
   В Луизу в строгой последовательности полетели флаконы и стали выливать реагенты прямо на неё. Наконец её сковало сильнейшим холодом. Даже окна обросли инеем.
   - Дыхание зимы! - прокричал Милнус Луизе.
   Нила больше не выдержала и свалилась вниз.
   - Красный! Потом первый и с дымком! А вон тот синий на нагу!
   После полива неизвестным веществом у Нилы открылось второе дыхание, и она отволокла своё перебитое и замороженное тело подальше. В это время демон ослаб настолько, что больше не смог удерживать кровать в воздухе и рухнул рядом с нагой.
   И вот теперь Сандро удалось ухватить саму жизненную сущность демона, ему всего-то нужно было чуть сильнее сдавить пальцы, чтобы уничтожить исчадие зла. Но не умрёт ли при этом и тело графини - этого он не знал.
   - Нила, я держу его, держу! Как мне не навредить телу? - проговорил он.
   - Вышвырни его, а графиню потом оживишь, - простонала нага.
   - Я не уверен!
   - Давай же!
   От напряжения у Сандро набухли вены, в висках застучала кровь. Он приложил невероятное усилие, чтобы отделить жизненную сущность демона от тела человека. В чистом виде демон без тела - это кошмарный бесформенный сгусток жизненной сущности. Он был чрезвычайно коварен. Словно яблочный червь, он выел всю душу Луизы, и, забрав с собой её остатки, перебросился на тянувшего его мага. Принц чудом успел остановить его возле себя, но зло напирало. Между ними завязалась изнурительная борьба, которую остальные видели только по мучительным ужимкам Сандро и по дрожанию воздуха, накалявшегося от открытого демонического дыхания и нездешней брани. Демон ослаб, он не мог вселиться в другие тела, ему нужен был колдун, нарушавший привычный баланс материи и энергии. Таких тонкостей Сандро не знал, он только помнил слова преподобного отца о том, что демоны падки на магов. Других волшебников поблизости не было, поэтому он изо всех сил пытался не впустить его в себя. Тогда чистое зло начало бросать Сандро об пол, об стены, ожидая, когда его живое тело ослабеет и в него можно будет войти. Противостоять такому Сандро уже не мог. Все остальные пытались его удержать, но он продолжал биться, как в сильнейшем припадке. Вдруг Нила заметила, что Луиза встала с кровати и неуклюже зашагала к принцу. Искорка надежды озарила рассудок наги. Она посмотрела на Сандро: он явно пытался что-то сказать.
   - Демон вернулся! - увидев подошедшую мёртвую женщину, в панике закричала Ральна и схватила палку.
   - Нет, постой! - остановила её нага.
   - Ну же, человечишка, дай мне тело! - предвкушая победу, зарычал демон.
   Он уже запускал в Сандро свои прозрачные щупальца и не заметил, что труп графини застыл прямо у него за спиной.
   - Нила, убивай труп! - в последний миг испустил Сандро и уронил мёртвое тело на себя.
   Пустая плоть повторно впитала жизненную сусщность демона, и тот, сам того не желая, вновь очутился в теле графини. И в этот самый момент сокрушительные ногти Нилы пронзили её грудь. Сандро быстро сообразил, где у демона голова и снёс её мощнейшим потоком своей жизненной силы. Но это его чудовищно измотало. Луиза замертво рухнула на пол, принц тотчас же потерял сознание и повалился рядом с ней.
   - Проваливай назад в Оший, тварь! - не опуская палку, ненавистно крикнула Ральна.
   *****************************
   Сандро чувствовал себя ребёнком. Левый глаз у него ещё был на месте. Было утро, и он, как всегда, по привычке побежал в столовую. Его родной замок оказался на удивление свеж и чист, в нём собрались самые дорогие ему люди. В столовой он спросил у мамы: "Ну, как у нас получилось?"
   - Лучше тебе самому взглянуть, - нежно ответила она.
   В зал со здоровенным блюдом в руках вползла развесёлая Нила. Она сняла крышку с блюда, а там оказалось что-то жуткое, бледно-серое, с длинными клыками - Луиза. Её пустой мёртвый взгляд приковал Сандро. Не шевельнув ни единым мускулом, она приняла вертикальное положение и накинулась на маленького принца.
   Он проснулся в залитой солнцем спальне на кровати самого графа. Нила не покидала его ни на миг и никого к нему не подпускала.
   - Нила, - тяжело проговорил он, открывая единственный глаз.
   - Ты, это ты? - подозрительно спросила нага, пружинисто сжимаясь. Её ногти, которые она пока прятала за спиной, уже были готовы оборвать чью бы то ни было жизнь.
   - Это я. Демона я не впустил.
   - Мой мальчик! - заулыбалась она. Её смертоносные руки вмиг превратились в мягкие и нежные. Она ласково погладила юношу.
   - У нас получилось? - спросил принц, поднимаясь в постели.
   - Лучше тебе самому взглянуть.
   Они доковыляли до гостевых покоев. В замке не было ни души. Графиня лежала на молочно белой постели. Её привели в полный порядок, казалось, что она просто спала. Рядом стояли Ральна, Милнус и угрюмый граф, нервно покусывавший свой кулак.
   - Утро, мой принц, - поклонился он вошедшему Сандро.
   Молодой человек вкрадчиво, боясь повторения страшного сна, проверил тело Луизы. И он обнаружил самое удивительное, что когда-либо видел: плоть графини была абсолютно безжизненной, излучавшей спокойное зелёное свечение, но раны от ногтей Нилы затянулись, будто их и не было.
   - Это невозможно! - не веря своим новым чувствам, произнёс Сандро.
   - Сама не представляю, - пожала всеми шестью плечами Нила. - Пульса нет, всё тело ледяное, но ни трупных пятен, ни окоченения! И ещё раны....
   - Зажили меньше чем за день. У мертвеца! Ничего не понимаю.
   - Мой принц, вы проспали два дня, - вставил граф Дзебрин.
   Весь день и вечер они дежурили возле Луизы, ожидая чего-то чудодейственного. Наступившая ночь сморила их, и они оставили в гостевой комнате служанку, а сами отправились спать в другие комнаты. Следующим утром замок проснулся от душераздирающего крика горничной. Служанку обнаружила мёртвой с выражением смертельного ужаса на лице. На столе нашли записку, в которой Клавдий распознал почерк супруги: "Я сама не знаю, что со мной. Солнечный свет причиняет мне боль. Я вижу странные вещи. Служанка отдала Энрелю душу от одного моего вида. Пожалуйста, ради Энреля, помогите. Я в винном погребе. Прошу, только не пугайтесь".
   Разумеется, первыми в погреб отправили Сандро и Нилу. Когда они исчезли во тьме, дверь за ними предусмотрительно закрыли. Они обходились без факелов. Издалека юный маг почувствовал нечто невероятное: в одном теле графини уживалось примерно равное количество живой и неживой сущности. Луиза сидела за небольшим столиком с фонарём в руке. Видимо, она тоже почувствовала их приближение, и от того нервно встрепенулась. Когда принц с нагой попали в свет её фонаря, она испуганно заорала и выпустила его из рук. Стало темно. Но все трое прекрасно различали друг друга.
   - Что это чудовище здесь делает? - ужасалась Луиза.
   - Прошу вас, только не пугайтесь, графиня, - успокаивающе заговорила Нила, отползая подальше.
   - Она на нашей стороне, она помогла нам! - уверял Сандро, не решаясь подойти к ней ближе. - Я Сандро, а она Нила. Мы помогли вам.
   Тело ожившей графини его совершенно обескуражило. Её кожа и внутренние органы были мертвее мёртвого, а вот в остальных частях каким-то непонятным образом поддерживалась жизнь. На месте опухоли осталась зеленеющая пустота, которая не причиняла графине никаких мучений.
   - Поразительно! - восторгалась Нила, разглядывая женщину. - Это феноменально! Она ещё и разговаривает! Сандро, да ты маг, каких Ацвег ещё не знал!
   - Нила, это не я дал ей жизнь, это сделал кто-то другой. Я сам не знаю, как такое получилось, - засомневался принц. - Вы что-нибудь чувствуете?
   - Я мёртвая, дурак! - могильным голосом отчаянно вскрикнула Луиза. - Я вижу, как в ваших жилах течёт тёплая кровь. Я хочу её высосать! - с этими словами она набросилась на Сандро, выставив вперёд удлинившиеся клыки и когти.
   - Сначала у меня спроси, труп недоделанный, - поймала её нага. Но у графини была невероятная сила, которой хватило, чтобы противостоять шестирукой хватке. - Сильная какая! Послушай, Сандро, может мне прекратить её страдания, пока не поздно? - приговаривала Нила, успевая перехватывать руки, чтобы не подставить под укус.
   - Погоди, постой! - вдруг засуетился Сандро. - Это сделал не я.
   - А кто, Ральна?
   - Да она вообще не волшебник. Ты ударила графиню по моей команде - демон внутри ослаб. А я... а я убил демона, но часть его души осталась в теле.
   И Сандро, и Нила были ошеломлены таким выводом.
   - Демон, говоришь? - процедила нага и приготовилась свернуть Луизе шею.
   - Нет, Нила, не надо! Она не совсем жива, но и не до конца мертва. Душа демона больше не управляет ею, но поддерживает жизнь!
   - Что со мной? - взяла себя в руки графиня.
   Через несколько часов один из подвалов уже был наспех обустроен под жилые покои. Луиза, Клавдий и их дети внимательно слушали мрачный рассказ своих спасителей о том, что получилось с графиней. Её теперешнее состояние нельзя было назвать ни жизнью, ни смертью, чем-то средним, но ближе к последнему. Она выглядела как обычная женщина, только была бледная и не имела эмоций.
   - Ускоренную репарацию, то есть заживление, она унаследовала от демона! - не переставая удивляться, говорила Нила. Она чувствовала себя учёным, изучающим новую болезнь. - Вы чувствуете жажду крови? М-да, довольно понятный способ питания для существа, у которого внутри почти всё умерло и не может справляться с обычной пищей.
   - Нила..., - попросил Сандро, пристально посмотрев на нагу.
   Он хотел сказать: "Ну, не так же грубо!" А Нила: "Но она же уже труп!"
   Сандро высказал свои соображения:
   - Демоны питаются душами. Если душа - это то, что я чувствую в живых, то, значит, она пульсирует вместе с кровью, она, словно потоки, течёт по всему телу. Наверное, такое же чутьё графине досталось от демона, она чувствует то же, что и я.
   - Нужно проверить, - твёрдо сказала Нила.
   Луизе поднесли в фужере немного свежей крови от только что зарезанной свиньи. Тонкие синие губы жадно припали к фужеру, осушая его до последней капли. Все, кроме Сандро и Нилы, брезгливо отвернулись.
   - Сандро? - в полной тишине раздался холодный голос наги.
   И принц прокомментировал, что наблюдал в мёртвом теле:
   - Да. Пока в крови сохраняется жизнь, графиня способна ею насыщаться. Что это? Из вашего рта что-то исходит? Тёмное! - черты его лица напряжённо заострились.
   Ральна сжала виски ладонями:
   - Это скверна. Такая исходит от всех демонов. Теперь она может очернять неподготовленные души, творить себе подобных.
   Все примолкли.
   - Я даже не могу по-настоящему заплакать, у меня нет слёз, - сказала графиня.
   - Я сожалею, что всё так вышло, - грустно сказал Сандро.
   - Дорогая, не переживай. Ты с нами, а это лучше, чем смерть, - поддерживал графиню любящий супруг. - Моя семья вам безмерно благодарна. Я предлагаю вам любую награду, какую только захотите.
   - Клавдий, я кое-что вспомнила. Я слышала разговор тех волшебников. Они впустили в меня демона, потому что были злы на тебя. Ты дал им не всю сумму, которую они запросили, - произнесла Луиза.
   - О, какой же я был дурак! Я велел дворецкому передать им деньги. Наверное, он взял их себе. Прости меня, любовь моя! Ради Энреля, извини. Я должен был сам расплатиться с ними.
   - Мама, наш отец не скряга! - подтвердила их дочь.
   - Я знаю.
   Семья крепко обняла Луизу. Грудь её вздрагивала, как от рыдания, глаза наполнились печалью, но слёз никто так и не увидел.
   - М-да, теперь им придётся развести побольше хрюшек, чтобы утолять её жажду крови, - шёпотом прокомментировал Милнус.
   Ещё пару дней они гостили в замке графа, отъедаясь и набираясь сил. Нила нашла общий язык с Милнусом. Оказалось, что у неё были немалые познания в алхимии. А Милнус теперь видел в принце своего кумира и неоднократно расспрашивал о его необыкновенной силе. Ральна помогала наводить порядок, освещала осквернённый замок молитвами. Сандро в общих чертах поведал Клавдию об обстановке в Святослове. Граф отнёсся к опальному принцу с пониманием. Луиза же покидала свои тёмные апартаменты только после захода солнца. Остальным жителям замка сказали, что у неё редкая болезнь. Она вела себя по-обычному, только долго не могла привыкнуть к своему новому состоянию и ночному образу жизни. Как-то поздним вечером она пригласила Сандро прогуляться по саду под луной. Она держалась достойно.
   - Мой принц, я хотела бы ещё раз поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали. Я понимаю, что вам пришлось пережить, поэтому хочу передать вам это лично от меня, - она протянула ему мешочек, в котором что-то звенело.
   - Благодарю вас, деньги-то мне как раз не нужны. Отдайте их Ральне, она в них нуждается.
   - Я знаю, что вы чувствуете. Мне и самой неловко об этом говорить. Я хочу развеять ваши сомнения.
   Сандро вопрошающе посмотрел на неё.
   - Не корите себя, - продолжила графиня, - вы поступили правильно. Я безмерно счастлива остаться со своей семьёй, видеть, как подрастают мои дети, как они обзаведутся своими семьями. А со всеми трудностями мы справимся. Как сказал мой муж, это лучше, чем умереть совсем. У вас большая добрая душа, мой принц. Вы всегда будете желанным гостем в нашем доме. Мы поддержим вас, если это будет необходимо.
   - Спасибо, я учту, - он не знал, что говорить в таком случае, когда ему предлагают такого рода помощь.
   - Мой принц, я должна сказать вам кое-что ещё. Это касается вашей мамы. Сегодня вечером до нас дошла весть. Мой муж не нашёл подходящих слов, поэтому он попросил меня сообщить вам об этом, - осторожно начала она.
   Услышав "мама", Сандро встревожился:
   - Говорите, что случилось!
   - Ваша мама умерла.
   После этих слов для Сандро умерло всё остальное. Он сел на землю, обхватив голову руками. От шока он даже не смог заплакать. Все малейшие мышцы в его теле окаменели в сильнейшем спазме.
   - Мне искренне жаль, - Луиза присела к нему и ласково обняла, как собственного сына.
   - Я шёл к ней так долго, далеко..., - смог выдавить Сандро, и из единственного глаза хлынули горючие слёзы.
   - Поплачь, поплачь, - успокаивала мёртвая графиня, проводя своей холодной рукой по его пышным волосам. - Я знаю, каково это, но сама я плакать не могу.
   Сандро обнял её и прижался к груди. Её сердце не билось, не было дыхания, но от неё он всё равно почувствовал тепло живого сочувствующего человека.
   Этой же ночью Сандро взял самого резвого скакуна и отправился на указанное кладбище. У ворот его провожала графиня. Она долго смотрела ему вслед.
   - Куда это он? Он бросил нас? - недоумевая, спросила Нила.
   - Он поехал по зову своего живого сердца, - ответила Луиза.
   Сандро мчался без остановки. Звёзды и луна освещали дорогу. Достигнув кладбища, он принялся искать могилу. Из-за последних событий кладбище сильно разрослось, новых могил здесь было не счесть. Наконец под ветвями осыпающегося дуба в предрассветных сумерках он наткнулся на знакомое имя. Он был у цели.
   Никогда столько Сандро не плакал. Он оплакивал всё, что с ним было, к чему он рвался всё это время. Он сокрушался на могиле, крепко сжав свой крестик, проклиная церковные реформы, заставлявшие хоронить людей сразу после смерти, отобравшие у него возможность в последний раз обнять её. Те, кто это придумали - безбожники! Сами никогда никого не оплакивали.
   Вдруг его осенила навязчивая мысль: раз он смог оживить Луизу, значит, он сможет вернуть к жизни и маму. Не раздумывая, Сандро проник под землю своим восприятием и с ужасом отскочил от могилы. Увидеть маму в мрачно-зелёном свете смерти для него было ударом. Он настроился, заставил себя поверить, что так нужно, и приступил к нелёгкому делу. К нему вновь и вновь возвращалось гнетущее чувство, что он делает неправильно. Всё спуталось: скупая справедливость и холодный разум заставляли его не оставлять попыток, но как только в его сознание вплывал мамин бездыханный образ, он отдёргивал себя, находя это неслыханным кощунством. Её похоронили даже без гроба, и тяжёлая земля не отпускала её. Когда Сандро это понял, то в горечи начал раскапывать могилу. Он разрывал каменистую землю голыми руками и час за часом продвигался всё глубже и глубже, пока не показалось льняное полотно, в которое была завёрнута мама. Теперь, приблизившись к заветной цели, он мог завершить начатое. Но, к его величайшему разочарованию, жизненная сущность покидала материнское тело всякий раз, когда он пробовал оставить её без своего контроля. Она не оживала, как Луиза, не становилась самостоятельной - ей требовалась настоящая душа. И тут, поняв это, он остановился. Как бы хорошо он не понимал ауру смерти, зарождение жизни для него оставалось непостижимым таинством. А отбирать чью-то жизнь он не хотел.
   Сандро запутался. Он был очень сложным человеком. Потом он много раз ругал себя за то, что совершил этой ночью. А пока всё, что ему было нужно, это обнять маму. Прижаться к её остывшему телу, попросить за всё прощения, излить ей свою душу. Сандро принял её смерть, смирился с неотвратимой утратой. И плакал он долго, солнце уже оторвалось от горизонта. Здесь его нашли друзья. Они без лишних слов помогли ему привести могилу в надлежащий вид. Ральна с чувством затянула заупокойную песнь.
   - Почему я не могу возвращать жизнь? - проговорил Сандро, будто обращаясь к маме. Почему у меня получаются лишь безвольные куклы? Я хочу научиться давать жизнь.
   Нила задумчиво сказала:
   - Каждое живое существо может продлить своё существование, давая жизнь следующему поколению.
   - Я не о том. Я бы всё отдал, чтобы победить смерть.
   - Если и есть способность, то ею ещё нужно уметь пользоваться. Ей нужно созреть. Что ж, магия может позволить тебе это, но кто обучит тебя магии?
   - Сам научусь. Только не здесь.
   К могиле подошёл Милнус и шёпотом сказал:
   - Сандро, я тебя понимаю. Я бы сделал также.
   - Милнус, ты многого не знаешь из того, что знаю я, - с раздражением в голосе возразил принц. - С чужими это всегда проще. Я не вижу слёз их близких и не корю себя за их смерть. А вот со своими родными.... Нет уж, родных лучше помнить живыми. Ты бы понял меня лучше, если б..., - он не стал договаривать и только глубоко вздохнул. - Я помню, как мама благословила меня, - вдруг поделился он. - Быть может, мой дар живёт во мне благодаря ей?
   - Она подарила тебе жизнь, мой мальчик. А это величайший дар, - тихо сказала Нила, и Сандро уже не возражал, что она так его назвала.
   - Куда мне теперь, Нила?
   - Может, вернёмся в Дзебрин? - предложил Милнус.
   - Нет. Не хочу смотреть, как их безмерная благодарность превратится в безмерное раздражение от моего присутствия. Разве они смогут меня терпеть всю мою жизнь? Кому я ещё нужен на этом свете? - уныло промолвил он.
   - Тогда давайте просто уедем отсюда. Всё-таки здесь чума, - аккуратно предложила Ральна, закончив молитву.
   Услышав про чуму, Сандро оживился:
   - Вообще-то, есть один человек. Он может помочь. Кто со мной в Мнаджаран?
   Сандро вспомнил про Акиза Касара.
   Они направились в город здравниц все вместе. Нила страстно желала вновь увидеть родную Оспурсию, а алхимику и его матери было всё равно куда идти, они ведь сами искали новый дом. Они ехали довольно-таки быстро, благо в Дзебрине им дали хороших лошадей. Нага спряталась в крытой повозке, но то и дело высовывалась из неё, посмотреть, не достигли ли они Золотого моря. Ещё утром они миновали Фола-Залебрию, а впереди них раскинулись бескрайние чернозёмные поля. Почти на каждом удобном холмике или у речки стояла какая-нибудь деревушка с милыми каменно-меловыми домиками под соломенными крышами.
   - Никогда раньше не была здесь. Очень красиво, - любуясь пейзажами, сказала Ральна.
   - А откуда вы? - поинтересовался Сандро.
   - Из Амелсвеля.
   - Ну и занесло же вас!
   - Нам пришлось уехать, так как нас начали преследовать. Нынче люди не верят в чудеса рядом с собой. Я же всегда говорю, что если человек перестал удивляться, значит, он пошёл к своему концу. Энрель творит много чудес, в них нужно просто верить, чтобы понять их глубокий смысл.
   - А вы верите в чудеса? - очень деликатно спросил принц.
   - Да. И я думаю, что не ошибаюсь. Вы и есть наше чудо. Я видела, что вы можете!
   - Ральна, вы ведь не маг? И демонов никогда не изгоняли?
   - Почему же? Э-эм, как вам сказать, - замялась она. - Почему вы так считаете?
   - Там в замке демон хотел вселиться не в вас, а только в меня. У него не было выбора.
   - Как бы там ни было, я помогала вам искренне. В любом случае у нас с вами много общего. У нас общий недруг - ваша регентша. Послушайте, раз уж вы такой, то используйте это, чтобы исправить положение. За свои грехи себя не укоряйте, любой мог ослабеть в такой ситуации и отречься от трона. Энрель вас простит. Да и кто вообще такая эта Октавия Белед?! Пока у нас есть законный наследник трона, она никто и ничто!
   - Так кто же вы? Вы знаете Светлую песнь. Вы что же, верующий маг? - Сандро вернул её в прежнее русло разговора.
   - Так ведь получается, что и вы тоже! Бесконечна воля Энреля, но на то и чудо его, что оно шире привычного понимания. Какая разница, кто я? Никто не запретит мне любить моего Создателя. Пусть я и маг, но у каждого мага свои странности, - твёрдо сказала Ральна.
   Вечером они достигли предместий Шия-Глейя - крупного города, от которого начиналась древняя дорога, огибавшая северную часть Золотого моря и ведшая прямо в Мнаджаран. Они решили отдохнуть перед длительным перегоном и стали подыскивать место для ночлега. В небольшой рощице на обочине дороги стояла деревенька. На окраине разместился вполне приличный, но почему-то заброшенный домик - идеальное место для ночлега для такой компании. Правда, Форзик - пёсик Милнуса - никак не хотел в него заходить и предупреждающе рычал. Из-за отсутствия мебели они устроились прямо на полу, поели припасов из Дзебрина и уснули. Но ночь не обещала быть спокойной. Примерно в полночь из-под пола донёсся детский плач. С ним смешался испуганный лай Форзика.
   - Что это, о, Энрель? - перепугался Милнус.
   - Это игоши, - сказала Ральна, - умершие маленькие дети, которых родители закапывают в подполе. Без упокоения они восстают из мёртвых каждую ночь и сводят с ума своих родителей до тех пор, пока те не похоронят их на кладбище поближе к часовне.
   - Это что ж за родители такие? Изверги! - поразилась Нила.
   - Они не мёртвые, - подметил Сандро. - Мёртвые безвольны, а этими движет месть. Они одержимы демонами.
   Снизу раздался стук мягких детских кулачков, и плач стал надсадным.
   - Я не могу больше этого выносить, - заныл Милнус. - Давайте уберёмся отсюда!
   Они оставили этот дом в надежде найти другое место для ночёвки. В деревне было тихо, все уже спали. Где-то залаяла большая собака, и Форзик заливисто пролаял в ответ. В одном уединённом доме всё ещё горел свет, и путники пошли прямиком туда.
   - Кто там? - раздался за дверью скрипучий старческий голос.
   - Путники. Мы ищем ночлег. Не пустите ли нас переночевать? - убедительным голосом попросилась Ральна.
   За дверью наступила тишина.
   - Мы заплатим, - добавила она.
   Дверь им опасливо открыла маленькая старушка, сухая, как гербарий.
   - Ходют тут, ходют, у людей сон уводют! - запричитала она с гэдрэшским акцентом. Она рассмотрела всех троих (Ниле пришлось остаться в повозке) и гавкнула: - Собаку не впущу.
   - Хорошо-хорошо, он поспит в повозке, - заверила Ральна и шёпотом послала Милнуса отнести Форзика к Ниле. - Вы уж нас простите, мы увидели у вас свет.
   Дом старушки был достаточно чистым и благоустроенным, но со своими особенностями. В каждом углу висели веники из сушёных трав и цветов. Шкафчики и тумбочки ломились от баночек с настоями и всевозможными отварами. В кадушках у окон раскинулись садики из столетника, золотого уса и прочих целебных растений. Хозяйка оказалась очень любезной, усадила гостей за чай с мёдом, вареньем и печеньем. Аромат травяного чая и тепло домашнего очага создавали уют и хороший повод для продолжительной беседы.
   - Хезра, вы живёте здесь одна? - полюбопытствовала Ральна.
   - Да. Уже много лет. Но я не жалуюсь. Ко мне иногда заходют соседи, поздравить с праздниками, - на её старом лице расцвела сморщенная улыбка.
   - А дети у вас есть?
   - Молодёжь. Они обещают то, обещают это, пятое, десятое, а потом присылают письмо: "Прости, нам было некогда. Приедем следующим летом". Вечно вам молодым куда-то нады. Стариков можно на потом оставить, они же подождут пока умирать-то. Столько прожили и ещё проживут, да? А вы сами-то, детишки, откуда и куда путь держите?
   - Мы из Айя-Шумдада, а едем в Мнаджаран к родственникам, - Ральна врала на ходу. Зачем этой старухе знать всю правду?
   - Ой, святой Дазерип, какое сейчас страшное место Айя-Шумдад! Слов нет. Бедненькие, - забормотала она и долила всем чаю.
   Сандро и Милнус вежливо вышли из-за стола. На улице было тихо и свежо. Со стороны моря, до которого отсюда оставалось не более нескольких вёрст, дул тёплый ветер. В чёрном южном небе Сандро вновь заметил два вытянутых густых скопления звёзд, напоминавших светящуюся дымку.
   - Что это? - удивлённо спросил Милнус, глядя на эти звёзды.
   - Не знаю. Наверное, здесь Энрель расположил ночные светила по-другому. Может быть, чтобы путешественники знали, куда идти?
   - У нас такого не увидишь, - восторгаясь этой красотой, произнёс юный алхимик.
   Заодно они решили проведать Нилу и Форзика.
   - Вот молодец! Давай-ка ещё, оп! И ещё, оп! Умный пёсик! - доносилось из повозки. Но, когда молодые люди подошли ближе, нага настороженно спросила: Кто здесь?
   - Нила, это мы. Как вы тут?
   Из-под тента сначала недоверчиво высунулась змеиная голова.
   - А, мальчики! - обрадовалась нага. - Поглядите, что умеет Форзик!
   Нила действительно трепетно относилась ко всему живому. За это небольшое время она так сдружилась с псом, что он с радостью исполнял её команды: ходил по кругу на задних лапках, прыгал через её хвост, ложился, садился - и им обоим это сильно нравилось. Закончив мини-представление, она взяла Форзика на руки, и он с благодарностью облизал её шершавые щёки.
   - А как вы там? - поинтересовалась нага.
   - Нормально, - с зевотой рассказал Милнус. - Там оказалась милая одинокая старушка, напоила нас чаем. Мама там с ней разговаривает. Наверное, скоро ляжем спать.
   Молодые люди вернулись в дом и сразу улеглись спать на полу, где им постелила хозяйка. Но не заснули: Хезра рассказывала Ральне животрепещущую историю про заброшенный дом.
   "...это была молодая добропорядочная семья. Жена - красавица, рукодельница, муж - работящий, хозяйственный, дровосеком был. Но детей у них не получалось. Тогда девушка пошла к священнику, и он повелел ей прийти в церковь в назначенный час на исповедь. Так она и сделала и только после этого забеременела. А потом она ходила к священнику снова и снова, и каждый раз у них с мужем рождались дети. И каждый раз она рожала в середине зимы в самый короткий день. И, что характерно, повитуха всегда предсказывала двойню, но рождался только один. Так у них народилось пятеро ребятишек. Тут поползли всякие слухи, мол, что и дети какие-то странные и родились все в один срок. Пошли все к тому священнику. Тот проверил их хату, внимательно осмотрел и девушку, и её детей, и сказал, что она ведьма. Вот ведьма и трава не расти! И её вместе с её детьми сжечь надо. Со священником никто спорить не стал. Вызвали инквизицию, те и порешили. А муж-то её запил и спьяну всем говорил, что у него в доме по ночам бес знает что творится. Ему не верил никто, говорили, что с ума сошёл. А потом возле церкви того священника зарубленным нашли. К дровосеку-то пошли - глядь, а он сам зарубленный лежит, а от него к открытому подполу следы кровавые маленькие. Туда сунулись, а там пять высохших младенцев лежат с топором. А потом, когда келью того священника начали разбирать и выяснили, что он был демонопоклонником. Ему ведь сан-то запрещал детей иметь, вот он тайком девушку и попутал. Какие он там с ней плутовские дела совершал - одному Энрелю известно, но только ей тогда открывалась способность беременеть. Детей она рожала от него и от мужа, да вот оставляла только вторых, что на супруга похожи были, чтоб позор скрыть. Священник, когда узнал, то понял, что его детей-то она убивала. Вот он и натравил на неё храмовников.
   Но каждую ночь после самого короткого дня зимы у нас все боятся нос из хаты высунуть - из той хаты плачь детский слышится. И такой страшный, что волосы на голове дыбом встают. И ведь вот страсти-то какие: однажды так у нас все собаки в раз сдохли. Хату хотели снести, но тут уже орочьи набеги начались, люди все в больших городах скучились, чума пошла, и всем стало не до того. Сейчас как-то спокойней стало, может, привыкли все, но в деревне-то одни старики немощные остались, которым и деваться-то некуда, и в ту хату мы не ходим. Вот ведь что! Уж сколько лет прошло, а проделки бесовские всё людям житья не дают!"
   - Какой страх, - передёрнуло покрывшуюся мурашками Ральну.
   - А что тебе, дочка, страшно-то?
   - Эти дети. Я их как услышала, так у меня душа в пятки ушла.
   - А вы сперва там остановились? Эх, да-а-а, дела. Так вот, что я вам скажу, молодёжь: самое-то страшное не это, а то, что из людей веру всю вытравили. Ведь это какому нормальному священнику в голову придёт детей малых сжигать, а? И никто с ним не поспорил даже! Как по частоколу палкой всё провернул, змий. И ведь уже потом никто и не подумал детишек-то захоронить, а в первую очередь хату хотели снести, чтоб всё растащить да пропить. Изменилась церковь, не та стала, и людей баламутит, вот вера-то и ослабла. Не трогали раньше церковь, жили мы все по старинке, и порядок был. А сейчас не пойми что творится. И священники сами ересь понесли....
   Сандро был поглощён леденящим рассказом, а вот Милнус, лежавший на соседней постели, на него не реагировал. Его притягивал круглый столик, стоявший рядом и таинственно накрытый покрывалом.
   - Сандро, - зашептал он, - эта старуха колдунья!
   - Ты что?
   - Я тебе говорю! Видишь, у неё на шее бусы из оникса? Это от сглаза. Я знаю кое-какие из этих её зелий. Вон там на полке, ты думаешь, коллекция бабочек? А вот и нет. Это бабочки из группы небокрылок. Если их крылышки добавить в молоко единорога, а потом прокипятить вон с теми цветами камнелистника, то получится зелье, способное продлить жизнь. Судя по её запасам, она собралась жить вечно.
   - Милнус, ты с ума сошёл. Почему ж тогда все так не делают, чтобы вечно жить?
   - Ты что? Ты ж принц, ты должен знать, что зельеварение и алхимия запрещены церковью. А эта бабка сама сказала, что у них тут теперь глухо, вот она этим и занимается.
   - Слушай, а ведь похоже на то.
   - Вот и я о чём. А, вдруг она что-то недоброе затеяла? - промолвил алхимик и опять уставился на соблазнительный столик.
   - Я старая, я всё знаю! - страстно продолжала Хезра. - Вот я двух сыновей потеряла в бессмысленных войнах, но я всё равно жалею императора. А знаешь, почему? Потому что без императора бардак ещё пуще будет. И все всё знают про то, что сейчас во власти делается, но никто ничего делать не станет - все инквизиции боятся. И ведь как ловко у них получилось всё под одно подогнать: чуть что - еретик! А там костёр. Кому сейчас живётся плохо? Кто у нас с властью не согласен? Тех уж нет! Кому захочется прослыть еретиком? Вот если бы у нас был сильный лидер, новый дельный император, я бы за ним пошла.
   Шаловливая рука Милнуса потянула за покрывало, и оно всё разом сползло на пол, утащив с собой стеклянную посуду и ещё какие-то магические артефакты.
   - Что ты делаешь, негодяй? - раздражённо закричала хозяйка.
   - Я так и знал, что вы колдунья! - вскочив, выпалил Милнус.
   - Ах ты, паршивец, разбил столько посуды! Что мне теперь делать? Вы ведь никому не расскажите, правда? Я живу, как умею, никого не трогаю. Люди иногда обращаются ко мне..., - заёрзала Хезра.
   В эту минуту со столика скатился крупный стеклянный шар и с тяжёлым стуком рухнул у ног Милнуса. У его ног шар засветился тусклым светом.
   - Ты тоже колдун! - злорадствуя, заметила Хезра.
   - Никакой я не колдун! Это всего лишь шар, - отпирался алхимик.
   - Глянь сам! Дай шар ему, - показала она на Сандро.
   Милнус взял шар, и уже при приближении к принцу он вспыхнул ослепительным синим светом, приводя всех в изумление.
   - Светлый Создатель! Это что же получается, и ты маг? - вымолвила старушка. - А ну-ка, дочка, ты возьми шар, - сказала она Ральне.
   У неё в руках шар загорелся жёлтым цветом с оттенками золотого.
   - Вот так путников привёл ко мне Энрель!
   - Но я-то не колдун! - отнекивался Милнус.
   - Это Шар откровения, он никогда не ошибается, - утверждала Хезра. - А на тебе мальчик страшное проклятье. Порча! - обратилась она к Сандро.
   - Что ещё за проклятье? - не на шутку обеспокоился принц.
   Хезра решила ему помочь - снять порчу. Она оказалась доброжелательной старушкой и вдобавок опытной колдуньей. Тот круглый столик поставили посередине хаты (как выражалась сама хозяйка), разложили на нём всё необходимое и приступили к ритуалу. Хезра и Сандро сели напротив друг друга, Ральна с сыном встала в сторонке.
   - Это необычная порча, очень сильная. С такой я раньше не встречалась, - приговаривала старушка, намешивая определённое зелье. - Выпей это. Это поможет. Теперь мне нужно немного твоей крови, - она с ювелирной точностью ткнула его палец и выдавила несколько капель на шар, отчего в нём возник тёмно-красный сгусток. Потом она глотнула из маленькой колбочки, и по ней пробежала яркая магическая волна. - А сейчас расслабься и ни о чём не думай.
   Некоторое время Хезра концентрировалась, разбиралась, с чем имеет дело. Она закрыла глаза и зашептала непонятные слова, похожие на древнюю языческую молитву. Морщинистые пальцы лёгкими прикосновениями изучали линии на ладонях Сандро. От этого он впал в полусонное состояние и, боясь совсем уснуть, спросил: "Долго ещё?"
   - Терпение. Я только начала.
   Её пальцы остановились в симметричных точках.
   - Вот! - решительно сказала старушка и надавила в эти места.
   Между их руками замельтешили волшебные вспышки. У Сандро закралось опасение, но он доверился колдунье и поддался её чарам.
   - Это не опасно? - не выдержала Ральна.
   - Всё в порядке. Это моё снадобье подействовало - волшебная сила так повышается.
   - Вы уже приступили к снятию чар? - со знанием дела вдруг спросил Милнус, будто понимая детали происходившего.
   - Нет. Не мешай мне!
   Волшебные вспышки переросли в напряжение. Неожиданно столик задрожал, а потом и вовсе запрыгал. Потухли свечи, угас очаг. Сандро с трудом оставался на месте. Хезра неотступно продолжала дырявить ауру проклятья. Ей приходилось очень тяжело. Чтобы удерживать всё под контролем, она подняла руки вверх, произнося нужные слова всё громче. Но что-то пошло не так, и старушка запуталась. Напряжение между ней и юным магом дошло до того, что её отбросило назад.
   Всё закончилось. С Сандро было всё в порядке. Хезру привели в чувства и налили ей чаю.
   - Мне не удалось, - подрагивающим голосом сказала старушка, - на тебя наложено очень сильное заклинание. Оно призвано задержать рост твоей магической силы. Не знаю, кто его на тебя наложил, но снять его сможет только или он сам, или только смерть.
   Для принца это была не самая приятная новость. Он только-только смирился с тем, что он маг, и вдруг он узнаёт, что на нём уже есть какое-то заклятие.
   - А почему ваш шар думает, что я тоже волшебник? - не мог понять Милнус.
   - Это надо у тебя спросить. Или у твоей мамы. Почему ты волшебник и сам об этом не знаешь?
   - У магов рождаются маги? - открывала для себя Ральна.
   - Угу, - кивнула старушка.
   - Ух ты. Странно. За мной гоняются из-за алхимии, а теперь ещё будут из-за магии. Но ведь я не умею делать ничего волшебного.
   - Твои особенности ещё проявятся, только будь к ним готов. У нас у всех был трудный день, точнее ночь. Предлагаю всем ложиться отдыхать. Завтра вставать спозаранку.
   Затушили свечи, улеглись спать. Но Милнус всё не находил себе покоя.
   - Сандро, я всё не пойму: если шар выдаёт во мне мага, почему меня не выбрал демон?
   - Не знаю. А это на самом деле непонятно. Только давай у Хезры это не спрашивай - она не должна об этом знать.
   - Я думал, вдруг ты догадаешься, ты же сам с этим столкнулся.
   - Может они чувствуют магов только в момент сотворения заклинания?
   Долго, однако, головы они не ломали. Едва сон поманил их, как оба крепко заснули. Ранним утром их разбудили петухи и писклявый лай Форзика. После завтрака Хезра дала им кое-какой еды с собой. Они сполна отблагодарили её Дзебринской монетой и собрались в дорогу. По пути они рассказали Ниле, что произошло ночью, и её это сильно озадачило.
   За Нархибом с его обширными плантациями посевной конопли местные жители встречались всё реже - все боялись беспощадных набегов орков. Проезжая по мосту через Дорк второй раз, Сандро пребывал в подавленных чувствах. Ни один отрезок пути не обошёлся без происшествий. За спиной у него оставалась ещё одна невосполнимая потеря. Кто знает, что ждало его впереди?
   Далеко за полдень они преодолели большую часть пути и подошли к окрестностям Мнаджарана. Все изнемогали от несусветной жары и быстро расходовали запасы воды. Немного легче было в повозке, но одновременно с Нилой туда все не помещались. Она уступила место людям, но из-за этого окуналась чуть ли не в каждом попутном солёном озерце. Уморённая солнцем Ральна бессильно задремала. На полу часто шумно дышал Форзик. Из крошечной пасти выглядывал дрожащий розовый язычок.
   - Сандро, знаешь, что странно? - нашёл в себе силы спросить Милнус.
   - Чего?
   - Когда старуха кочевряжилась, снимая с тебя заклинание, мне показалось, что я понимаю, какие она говорила слова.
   - И что?
   - Я всё думал, а нет ли такой магической способности: понимать чужое волшебство?
   - Откуда я знаю? Я сам про себя-то ничего не знаю, а ты такое спрашиваешь.
   - Мне просто хотелось бы узнать, вдруг это и есть моя волшебная особенность, о которой сказала старуха. Жалко, что в наше время не обучают магии. Я бы хотел разобраться в этом.
   В конце дня они вошли в заветный город. Ральна и Милнус были поражены его красотой - это был первый город Оспурсии, который они посетили. Нила любовалась своими змеиными головами. Сандро прикрывал своё лицо, чтобы, не допусти Энрель, кто-нибудь не узнал его. Он помнил, где стояла Академия целительства, а Касара он мог найти только там. Однако там сказали, что в это время Касар работает в здравнице на берегу моря, и они поехали к указанному месту.
   Сандро шёл по тенистой аллее к восхитительному зданию здравницы. Ему не терпелось увидеть Касара. Наконец у входа он заметил его. Касар беседовал с каким-то аристократом, который сердечно благодарил его за проведённое лечение. За благоухающими кустами жасмина они не заметили приближения молодого человека.
   - ...чтобы я без вас делал, господин Касар, вы просто волшебник! - выплёскивал всё своё красноречие богатей. - Сколько я вам должен? - тихо добавил он на ухо.
   - А сколько стоит человеческая жизнь? - задал неожиданный вопрос лекарь.
   Аристократа это поставило в тупик, и он, нелепо ухмыльнувшись, повторил: "Ну, сколько я вам должен, господин врачеватель? Это между нами".
   - Оставьте себе. Может быть, однажды мне понадобится ваша помощь. Это было бы лучше всяких денег.
   - Ну вы шутник, господин целитель! Я запомню. Всё, чем я смогу вам помочь, только скажите - я помогу. Я никогда не остаюсь в долгу.
   - Только запомните, что я вам сказал: воздержание не меньше трёх недель, - совсем тихо предупредил Касар.
   Аристократ ушёл довольным, и врачеватель уже хотел уходить снова в здравницу, как вдруг он услышал знакомый молодой голос: "Господин Касар".
   - Сандро? Мой принц! - приятно удивился лекарь. - Что вы здесь делаете? О, вам же нельзя оставаться на виду у всех. Пойдёмте в мой кабинет, - тихо сказал он.
   Был вечер, и длинные коридоры здравницы уже опустели. Но даже в кабинете Касара Сандро продолжал прятать лицо.
   - Буквально на днях нам сообщили, что вас уличили в магии. Я не буду вам лгать, что я не знал этого ранее. Я понял всё ещё под Эфа-Льяром, но я вас не сдал и не сдам. Можете на меня положиться. Погостите пока у меня.
   Сандро это несказанно обрадовало. Наконец-то он нашёл человека, которому можно было доверять и который может помочь.
   - Спасибо вам, - сказал Сандро. - А как вы здесь? Я смотрю, вы устроились, как и планировали!
   - Да. Преподаю в Академии и подрабатываю здесь, чтобы применять свои знания на практике. Мой принц, я должен вам признаться ещё кое в чём. Сам я тоже маг, но, само собой, держу это в тайне. Помните великих визирей? Они знают об одном месте, где вас не будут преследовать, где вы сможете отточить своё умение.
   - Они тоже маги?
   - Да, и они-то уж точно знают, каково это прятаться ото всех. Я здесь поговорю с кем надо, и вам обеспечат сопровождение до Бинзара. Не переживайте, никто ничего не узнает, и вы тоже не должны об этом никому говорить. В противном случае исчезнет нечто большее и дорогое, чем вы можете себе представить.
   - О, да я и сам уже понял, как важно держать язык за зубами, - заверил принц.
   - Можете уже не прятать лицо, - сказал Касар.
   Сандро открыл лицо, снял повязку, и глаза лекаря округлились от испуга.
   - О, мой принц, что с вами стряслось?
   - Это ещё не самое главное, что я скрываю.
   Повозку подогнали вплотную к входу. Сначала Касар был крайне удивлён, когда Сандро представил ему ещё двух магов, но когда в кабинет вползла нага, он был потрясён до глубины души. Наконец, когда ему всё рассказали, и он немного привык к их присутствию, он предложил принцу осмотреть левый глаз.
   Лекарь спрыснул его пустую глазницу каким-то веществом, и он ничего не почувствовал.
   - Поразительно, глазница даже не нагноилась! - копошась инструментами в ране, не переставал удивляться он.
   - Это всё Нила. Мы с ней теперь вроде братьев по крови! - прокомментировал Сандро.
   Ральна не могла на это смотреть и решила посидеть в коридоре. Милнус наблюдал за лекарем как заворожённый.
   - Это пульцерин? - спросила Нила, взяв пузырёк с обезболивающим веществом.
   - Нет, это гамальгиновый экстракт, - ответил Касар. - За сто пятьдесят лет обезболивающие средства ушли далеко вперёд.
   Нилу это сильно задело. В последней его фразе она заметила дольку хвастовства, и ей было не по себе, что во врачевании её может обставить столь молодое и по сравнению с ней малоопытное создание.
   - Ну что ж, мой принц, глазодвигательные мышцы целы. Как ваш лекарь, могу предложить только одно - поставить протез глаза. Видеть он не будет, зато скроет косметический дефект.
   Сандро согласился. У Касара были ключи от многих помещений здравницы, и он быстро собрал всё необходимое. Затем он нацепил маску, окунул руки в ёмкость с густой жёлтой жидкостью, и та застыла на нём, словно воск, образуя подобие гибких перчаток. Операция началась. Из стеклянного ящичка лекарь достал необходимый протез и прихватил его наводящими швами. Потом он перешёл к самой кропотливой работе: прикреплению оставшихся мышц к строго соответствующим местам протеза. Для этого он надел специальный монокль, чтобы лучше всё видеть.
   - А вы, наверное, не застали этих новых протезов? - приговаривал Касар, обращаясь к Ниле.
   - Нет. Тогда таких операций ещё не делали. Но суть её мне понятна.
   - А шить вам раньше приходилось конскими волосами? Я про такое читал. А что это я вам рассказываю, вы ведь и сами врачевание преподавали.
   Нила готова была провалиться на месте. Но отступать она тоже не собиралась. И тогда она решила задать вопрос, сбивавший с ног всех её студентов, от которого они начинали врать и путаться в самых возвышенных словах.
   - А зачем вы пошли во врачевание?
   - Пока на этом свете есть человек, всегда будет нужен тот, кто будет его лечить, - без малейших колебаний ответил Касар.
   И Нилу это достало. Она стиснула свои острые зубы, не зная, что ещё и спросить, и боясь напороться на что-нибудь такое, в чём она уже отстала. И вдруг она заметила, что лекарю стало несподручно, что он заёрзал, подшивая протез к мышцам.
   - Ох, Энрель! Мне бы тут не помешала помощь ассистента, - неохотно признал Касар.
   - А ну-ка, верующий в Создателя, дай-ка я попробую, - сказала Нила, подвигая Касара в сторону.
   Касар был возмущён такой наглостью, но спорить с нагой не посмел. И она не перестала его удивлять: она уже была в специальных "перчатках" и в маске, а он и глазом не успел моргнуть, как она их надела. Она быстренько пробежалась пальцами по инструментам и приступила к делу. Касар просто вошёл в ступор, когда увидел, с какой быстротой и ловкостью у неё всё получалось. Не зря у неё было шесть рук! Она сама заряжала шёлковую нить в иглу, сама показывала операционное поле, сама срезала нити, при этом ни разу не обернувшись и не надев монокля. И хотя порой её пальцы были слишком крупными для инструментов, она лихо подстраховывала себя ногтями. Да, она была идеальным хирургом, и на её фоне двурукий человек выглядел устаревшим.
   Касар не успел придумать, что и сказать на это, а только увидел, что нага уже заканчивала.
   - И напоследок специальное обеззараживающее средство лично от меня! - она обдала искусственный глаз свой кровью. - Уверена, равного ему вы ещё не придумали, господин целитель, - со сладким чувством победы сказала она, снимая "перчатки".
   И как же неприятно было Касару лицезреть готовый результат работы наги: протез смотрелся как настоящий глаз. Нила свысока посмотрела на него, и ему стало стыдно за свою дерзость. Нила поднесла Сандро зеркало.
   - Отлично! Спасибо вам обоим! - с нескрываемой радостью поблагодарил их принц.
   Ужинали и ночевали они уже в доме Касара. Лекарь уже мог раскошелиться на солидный особнячок в лучшем районе Мнаджарана, вылечивая чиновников и толстосумов от их мужских проблем. В то же время в его доме хозяйничала красивая женщина. У всех было хорошее настроение, и все делились впечатлениями о Мнаджаране, о приключениях и о блестящей операции Нилы. За чашкой крепкого кофе Сандро вспомнил старинную поговорку: "Не задался первый день недели - остальные будут ещё хуже". А ведь из Святослова он сбежал ровно в начале недели и провёл в пути целых две! Но пребывание в гостях у своего старого знакомого он уже считал хорошим знаком и мог позволить себе расслабиться. Он неожиданно заметил, что в последних разъездах стал меньше скучать по дому и что лучше узнал самого себя. Теперь он легко приспосабливался к новым условиям, в которых ему выпадало ночевать. Он даже начал задумываться, что, может быть, человек путешествующий, есть человек свободный?
   Касар рассказал им о визирях и о том, что у них есть возможность отправиться туда, где маги живут без притеснений и спокойно познают своё ремесло.
   - Я бы хотел побывать в таком месте. А где это? - очень заинтересовался Милнус.
   - Где оно в данный момент, я не знаю, а если бы и знал, то не сказал. Вот если вы поедете туда, то сами всё и увидите, - уклончиво ответил Касар.
   Ральна отнеслась к этому с недоверием:
   - Милнус, это не совсем то, что мы искали. Нам это не подходит. Езжайте, куда хотите, мы сохраним это в тайне.
   - Мам, тебе ещё не надоело скитаться? Он говорит о месте, где мы будем в безопасности!
   - Нам мало ловушек встретилось на пути? Спасибо, конечно, за гостеприимство, но мы уж лучше как-нибудь сами. Завтра же мы вас оставим.
   - А я ему верю, и я хочу поехать с принцем Сандро!
   - Милнус! - грозно крикнула Ральна.
   - Может, пора дать возможность ему самому выбрать, чего он хочет? - посоветовала Нила.
   - Вот именно! Тем более, что с ними нам проще. И, может, уже хватит этих обманов и расскажем им всю правду?
   - О, святые Небеса! Ладно, поехали с ними, - переступая через свою гордость, согласилась Ральна.
   - А что за правда? - спросил Сандро.
   - Правда в том, что мы не из Амелсвеля, а из Шторма, а мама - маг света.
   - Что? - удивилась Нила. - Я всегда знала, что эта вера - ещё одна школа магии!
   - Я была сестрой в женском монастыре. Все, кто связан с церковью, хранят один секрет: все Энрельские молитвы и обряды - это целое направление магии, которое является противовесом тёмной магии злых сил. Простые сёстры и братья, как правило, не имеют дара к этой магии, потому что она проявляется только у сильных. Заучивая молитвы, я сама обнаружила в себе нечто странное и светлое. Я поняла, что я отношусь к сильным, но это могло расколоть иерархию, поэтому я не решалась сказать. Я тайком постигала глубину и истинный смысл веры. Для обычных людей - это твёрдые жизненные ориентиры, убеждения, но быть магом и жить с этим - это совсем иное. Сила слов молитвы - светлый эквивалент заклинаний. Например, для большинства людей не обжигающий огонь для омовений у входа в церковь - это чудо, но на самом деле это магия света. Вскоре рамки обычных порядков в монастыре для меня размылись, я чувствовала себя в плену. Я завела роман с одним человеком из города. Скрывать всё это мне было уже не по силам, и я сбежала. Потом родился Милнус. Я ругала себя за допущенное легкомыслие, но в то же время понимала, что я постигла нечто большее и великое, чем всё остальное духовенство в нашем монастыре: я постигла земную любовь и счастье материнства. Но власти добрались до нас. Ругор отдал свою жизнь, защищая нас, и нам удалось перебраться в Святой крест. Нас преследовали и там, и в других городах, и вот мы подались на юг. Сейчас я нисколько не жалею о своих поступках. Религия учит нас любить Энреля, и это неплохо, но при этом должна же быть любовь и земная! Об этом я никому ещё не рассказывала. Я люблю Энреля, но то, что я знаю, может убить веру в него.
   - Ну и что это меняет? Создатель-то всё равно существует, кто бы что ни говорил! - ревностно заявил Сандро.
   - Наша с Милнусом любовь к Создателю бесконечна, - подтвердила Ральна.
   - Получается, что вас преследовали не из-за Милнуса, а из-за этой тайны? - уточнил Касар, и Ральна кивнула ему в ответ.
   - Тогда понятно, почему в вас не вселился демон - он испугался чистой веры! - заключил Сандро. - Маг света с верой в душе - это убийственное сочетание для демонов. Но тогда почему он не выбрал Милнуса?
   - Наверное, потому что не каждый маг подходит для этого, - задумчиво ответила Ральна.
   - Вы в подробностях узнаете обо всём этом в Академии волшебства, - интригующе сказал Касар.
   - Ну вот, теперь мы знаем тайны каждого из нас. Так пусть это будет нашей общей тайной! За нашу общую тайну, - воскликнул Милнус, и все соединили над столом свои руки.
   Сандро увидел во всём этом что-то хорошее. Наконец-то он встретил тех, кому мог доверять и кто не меньше доверял ему.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава VII

Поиски себя

   Демоны никогда не действуют открыто. Они скорее будут исподволь творить самые непредсказуемые и нелепые злодейства, чтобы насладиться чужими страданиями.
   Ночью тишина более зыбка. Изабель никак не могла уснуть из-за раскатистого храпа из соседних покоев. Она ещё не знала, что стена испещрена дырочками. Это госпожа Белед заботливо разместила за стеной храмовников, чтобы они охраняли чуткий сон принцессы, а заодно следили за ней.
   Спать было невозможно. В голове гудело. Изабель мучительно оторвалась от смятой постели, зажгла свечу и бездумно побрела по своим комнатам. Тускло блеснул энрельский крест на стене, Лик Солнца бросил лукавый взгляд. Уже который день молчали канарейки, пугливо сбившиеся в углу клетки. Вчерашнее чаепитие с придворными дамами хоть как-то скрасило одиночество. На чайном столике остался неразобранным сервиз из тончайшего фарфора. Она взялась аккуратно расставлять чашечки и блюдца, убирать салфетки. Тоскливо зазвенели маленькие ложечки. Казалось, что их тоже потревожил нестерпимый храп. Принцессе казалось, что как бы она не уставляла посуду, она всё равно находилась не на своём месте. Может быть, так вырвалось в жизнь желание вернуть всему порядок. Не везде, пусть не везде, но хотя бы вокруг себя, сохранить крупицу порядка в своём быту. Усталые пальцы не справились с задуманным, и две изумительные чашечки с плачущим звоном разбились о пол. Неудача.... Тишина дала длинную пронзительную трещину. Вместе с ними что-то разбилось и в душе Изабель.
   На неё взвалилась усталость, и не обычная, а старческая. Разбитость и рассеянность усугубились, когда от сонливости не осталось и следа. Даже не возникала зевота. Все действия стали бессмысленными. Не читались романы, не всплывали никакие воспоминания, не хотелось ничего. Пустейшее ничего, от которого безвольно опускались руки, роняя на пол раскрытую книгу. Единственное, что раздвигало тяжёлую неповоротливую тугость в её голове это мысли о несправедливости. "Как такое возможно, что Создатель бросил меня и страну на произвол судьбы, отдав всё в руки одной регентши? А может быть, я сама не хотела всё брать на себя? Наверное, мы с Сандро слишком долго находились под защитой отца и привыкли к его господству и своим ролям его детей? Мы целиком и полностью полагались на него, как слепые котята. Когда его не стало, мы оказались беспомощны".
   Стены комнаты давили. В Изабель проснулось отчаянное желание бороться, навести в империи порядок. Для этого она намеревалась найти поддержку в Соборе светлого Энреля, собралась и вышла из своих покоев. В коридоре на неё сразу же набросилась тьма, какая бывает только в покинутых домах, куда сто лет никто не заглядывал, и она уже не боялась одной подрагивающей свечки. В зале с давным-давно остывшим камином ещё при жизни императора Константина поставили времясчёт. Принцесса смахнула с него пыль. Прибор до сих пор работал исправно, хоть и был никому не нужен. Рамка на циферблате показывала половину четвёртого со знаком полумесяца. Изабель прикинула, что если выйдет из замка прямо сейчас, то к рассвету дойдёт до Собора, а к тому времени преподобный отец уже будет готовиться к утренней службе.
   - Куда вы? - придирчиво раздался позади мужской голос.
   Принцесса испугалась. На лестнице стоял храмовник.
   - Я хочу помолиться в Соборе светлого Энреля! - решительно ответила она, и препятствовать ей не посмел даже храмовник.
   Она шла по городу одна. Путь оказался без происшествий, и принцесса сочла это проведением самого Создателя. Когда небо начало голубеть, а звёзды гаснуть, она уже совершала символическое омовение. Вокруг была толпа народу, но никто не признал в ней дочери императора - она тщательно скрыла лицо. Внутри собора всё было по-обычному. Изабель окрыляла эта величественная незыблемость. Если её и могли понять, то только здесь, и, если откуда и следовало начинать свою борьбу, то только отсюда. Ко времени собрались поющие братья-монахи, но Зайладар всё не появлялся. Вместо него готовность к службе проверял игумен монастыря Солинс.
   - Утро, ваша светлость, - обратилась к нему Изабель.
   - Утро, дочь моя, - удивился иеромонах. - Давно тебя не было видно.
   - Я хотела бы встретиться с его преподобием. Разве не он будет вести службу?
   - Увы, нет, дочь моя. Сожалею, но преподобный отец сильно болен, - искренне сказал Солинс.
   - Что вы? Я не знала, - испугалась Изабель, закрыв рот рукой.
   - Он не велел разглашать это. Он говорит нам, что нельзя, чтобы народ Империи прежде времени думал о потери своего духовного лидера. Сейчас будет служба, можете помолиться и о его здравии.
   - Я сожалею, - чуть слышно произнесла принцесса.
   Она опять впала в уныние, понимая, что одними молитвами положение в стране не исправишь, и пошла к выходу.
   - Принцесса, ты чем-то встревожена? - осторожно спросил её игумен.
   - Нет, ничего.
   - Ты пришла в Собор и покидаешь его накануне службы? Обмолвиться нам с тобой нужно, - он едва заметным жестом позвал её в сторонку, и она неуверенно последовала за ним, не сводя с него вопрошающего взгляда. - Понимаю, зачем ты пришла сюда, дочь моя. Всё вижу по твоим глазам. Моя душа рыдает вместе с твоей. Знаю о всех бесчинствах в замке. Вера в людях слабеет, но у меня не хватает власти укреплять её.
   - Игумен, что же нам делать?
   Но Солинс воровато покосился наверх и заговорил уже совсем в другом духе.
   - О, дочь моя, знаю о страданиях твоих. Но сказано в Светлой песне, что святая Арамзелла страдала, но терпела свои мучения, молясь Энрелю. За это он сделал её архангелом, ибо её путь был праведным. Останься на службу, дочь моя, открой свою душу Энрелю, и воздаст он тебе за твоё терпение. Нельзя так долго горевать о смерти отца одной.
   Принцесса подняла глаза: на балкончике, совсем близко, стоял странный бледный храмовник с небольшим арбалетом в руке. Она поняла и содрогнулась: длань Октавии распространилась и на это святое место. Чтобы подыграть игумену, она осталась на службу.
   Изабель не нашла подходящих слов, чтобы осмыслить те грубые искажения и перегибы, которые она услышала. Но братья и иеромонах словно не замечали подмены, а люди, ломая душу, пытались проглотить и посеять в себе семя этой откровенной ереси. Молитвы чествовали не путь святых, не их борьбу за светлые каноны, не их праведные деяния, призванные показывать всем остальным их истинные бескорыстные убеждения, а восхваляли их терпимость, смирение и муки, которые они стойко переживали, не смотря ни на что.
   После службы Изабель вышла из собора не с приливом веры, а с глубокими ранами на душе. На улице её уже ожидал экипаж. Её вежливо, даже бережливо, пригласили, и она подошла к карете. Внутри она увидела Октавию, белую, как мука, с выразительными чёрными глазами.
   - Утро, принцесса, - тепло сказала она, одновременно обжигая её своим хищным взглядом. - Ну же, садись!
   Изабель стояла, как вкопанная. Всем нутром она ненавидела эту женщину и не хотела даже говорить с ней. Внутренний голос требовал уйти от кареты прочь. Но от Октавии веяло непередаваемой смесью коварства и несокрушимого могущества. А из-за этого принцессу одолела боязнь не выполнить её прихоти и тем самым неминуемо попасть под её беспредельный гнев.
   Они возвращались в замок в молчании. Грустно было Изабель видеть, во что превращалось Святослово. Людей хватали прямо на улице и тут же отправляли на виселицу, как еретиков, а они всё кричали: "Долой реформы! Долой реформаторов!" Больно смотреть, как в доме хозяйничает другой, а ты ничего не можешь с этим поделать.
   - Я тебя раздражаю? - вдруг спросила Октавия.
   - Кто? Вы? Нет, - без вызова ответила Изабель, бросив на неё беглый взгляд, и тут же отвернулась обратно к окну, не найдя сил вытерпеть зловещих чёрных глаз.
   - Значит, я тебя пугаю?
   - Мне нет повода бояться вас, я - принцесса, - в том же духе ответила Изабель.
   - Тогда зачем ты покинула замок и в такой спешке отправилась в собор?
   - Хотела помолиться, - принцесса пыталась делать вид, что не понимает намёков регентши. Но пальцы её сжались до боли.
   - Так и не научилась врать! - с язвительной ухмылкой заявила Октавия. - Я видела тебя, когда ты вышла из собора. Ты не нашла там то, что хотела найти, а нашла то, что в тебе не приживается.
   - Ты совсем страх потеряла, гарпия? - не вытерпела Изабель.
   - О, вот теперь я тебе верю! - воскликнула регентша. - Только во власть со мной играть не надо, деточка, не потянешь!
   - Я принцесса! Я! И мне надоело терпеть твои выходки! Я знаю, как ты добилась власти, заигрывая с отцом. Я сейчас же соберу Съезд!
   Октавия подвинулась к Изабель поближе, не отпуская её своим нестерпимым взглядом.
   - А ты думаешь, я забыла, что ты принцесса? Ну, вот ты принцесса, и что? Что ты можешь? Съезд собрать? Мать из ссылки вернуть? Муженьку своему пожаловаться? Бросить меня в тюрьму? Давай, пробуй! Они же все у меня здесь, - она сунула принцессе под нос свою костлявую сжимающуюся в кулак руку, - они сделают всё, что я им повелю. Куда пойти, что сделать, кого убить! И ты считаешь, что народ тебя поддержит? Нет! Надо было внимательнее читать, что подписываешь! Ты своей рукой в три раза подняла налоги. Да, это я подставила твою мать, чтобы она отправилась в ссылку, и это было приятно. С радостью скажу тебе большее: она уже умерла от чумы, и ты больше никогда её не увидишь. Этот замок, этот город, эта империя отныне принадлежат мне, и пора бы тебе это признать.
   - Да я лучше умру! - выпалила Изабель и попыталась выпрыгнуть на ходу.
   Но дверь кареты была накрепко закрыта снаружи. Отступать принцесса не могла. В ней билась животная ярость. Она вцепилась в Октавию, расцарапала лицо и вырвала волосы. А та демонически улыбалась, только разжигая в Изабель ещё большую злость. Принцесса уже потеряла над собой контроль, подчиняясь лишь инстинктам. Остановил же её тяжёлый хлёсткий удар по лицу.
   - Довольно, дитя! - изрекла Октавия, не обращая внимания на увечья. - Даже не можешь по-настоящему царапаться. Я бы тебя научила, да, боюсь, личико твоё мне ещё понадобится. Мне приятно держать возле себя такого питомца.
   - Я всё равно покончу с собой. При любой возможности я сделаю это! - заявила Изабель, оправляясь от удара.
   - Правда? А не сделаешь. Вера не позволит, - она сунула в её дрожащую руку длинный кинжал. - Давай, прикончи себя, и под тобой тут же разверзнется Оший. Демоны ждут!
   Запал в Изабель вмиг иссяк, уступая место горькому отчаянию.
   - Страдаешь? - прошипела регентша. - И за что ты собираешься бороться? За счастье? За своё или за этих людишек? - она показала в окно и, как ядовитая змея, уже ужалившая свою жертву, подвинулась к Изабель вплотную. - Я расскажу тебе о счастье. Счастье - это призрачный мираж, обманывающий людей. Они видят его и думают, что у них всё хорошо, но на самом деле они просто не видят обратной стороны. Вся их жизнь - это погоня за этим ложным чувством. Ведь счастье мимолётно, а хочется его всем и постоянно. Они истязают себя, изнуряют работой, рвут друг другу глотки в погоне за ним. А по тому вся их жизнь - это сплошные страдания, и это величайшая истина! Люди создали веру, надеясь, что хотя бы в загробной жизни им повезёт больше. Но везение, скажу я тебе, штука переменчивая. И тут людям опять не повезло: нет никаких Небес, принимающих их души для вечной неги, а вот Оший с демонами есть! Смерть и рождение - это тоже страдания! Всё живое исходит из страданий и к ним же возвращается. Древние определяли это как великий круговорот: мир то организуется, то распадается. И так вечно. И человек также: то созидает, то саморазрушается. Всё из хаоса, и всё обращается в хаос. Нет ничего более постоянного и предсказуемого чем абсолютный хаос. И вы называете свою веру правдой?
   Изабель не представляла, что происходило с лицом Октавии всё это время, но, когда она посмотрела на неё после речи, оно стало прежним.
   - Вот мы и приехали, дитя, - преспокойно сказала регентша.
   Принцесса была потрясена.
   Да, демоны действуют исподволь, и демонопоклонники учатся у них.
   *****************************
   Касар, как и обещал, предоставил принцу и его друзьям соответствующий транспорт до Бинзара. После тёплого прощания они тронулись в далёкий путь через Большую солевую пустыню. На этот раз всё обошлось благополучно, настроение у всех было безоблачным, как синее небо у них над головами. От Бинзара Милнус и Ральна пришли в восторг. Нила, увидев его одним глазком, отметила, насколько же он разросся за полтора столетия.
   Лорду Гарусу сообщили, что к нему приехали важные гости. Он немного удивился, поскольку никого не ждал. Его изумлению и радости не было границ, когда в одном простолюдине он узнал принца. Однако они тут же условились держать его приезд в строжайшем секрете.
   В доме Зехва Исара устроили радушный приём дорогих гостей. Это было самое укромное место во всём Бинзаре, так как здесь работали только доверенные люди, а за самим Исаром никогда не устраивались слежки. Сюда пришли и лорд Гарус с Раджаллом. Особенно чествовали Нилу. Принц и его спутники поведали о своих нелёгких приключениях. Великие визири раскрыли перед Сандро великую тайну о том, что круг магов в Оспурсии всё же сохранился.
   - Выходит, что всё это время в Империи были вольные маги? - удивился Сандро.
   - Да, мой принц, - утверждал Исар. - И я думаю, что уже нет смысла скрывать остальные тайны. Я и являюсь архимагом - старейшиной круга и главой Академии волшебства.
   - Вы? О, Энрель!
   - О! Это очень приятно слышать, - возрадовалась Нила.
   - Мой принц, дело за вами. Готовы ли и вы принять самого себя таким, какой вы есть? - спросил Исар.
   Сандро занервничал: ему пока было трудно признаться в своих способностях.
   - Да, великий визирь, - решился он. - Я тоже обладаю некими умениями. Я маг, - в конце он произнёс это твёрдо, проводя жирную черту между своей прошлой жизнью и тем, что было уготовано ему впереди.
   - И мы не удивлены, - сказал Раджалл. - Я почувствовал вашу магическую силу ещё в окрестностях Эфа-Льяра. Мы не хотели вам говорить об этом сразу, поскольку опасались вашей не совсем правильной реакции. Мы дали вам время самому убедиться в вашей особенности.
   - Простите, но мы не могли иначе, - извинился Гарус.
   - Я понимаю вас. Я и сам сначала в это не поверил.
   - Тогда, мой принц, - торжественно сказал Исар, - вы принимаетесь в Академию волшебства. Мы поможем вам направить ваш дар во благо. В Академии волшебства вы будете в безопасности.
   - А как же мы? Мы тоже принимаем свой дар! - обеспокоился Милнус.
   - И вы, юноша. И вы, леди Ральна, - обнадёжил Исар.
   - Здорово! Только я не пойму, в чём мой конёк. В меня даже демон не захотел вселяться, а какой-то шар откровения показал, что я тоже маг.
   - Да будет вам известно, молодой человек, что демоны могут занять тело мага только в момент сотворения волшебства. Вам сильно повезло, что все вы уцелели в Дзебрине. Надеюсь, в нашей Академии вы научитесь противостоять злым силам.
   - Где же находится Академия? - с любопытством спросил Сандро.
   - Прежде чем ответить на ваш вопрос, мы хотели бы ещё кое-что обсудить с принцем, поэтому вас, леди Ральна, и вас, Милнус, мы попросили бы ненадолго удалиться, - попросил Раджалл. Когда они покинули гостиную, великий визирь продолжил. - Мой принц, вам известно, кто сидит с вами за одним столом? - он посмотрел на нагу.
   Нила смутилась:
   - О, не стоит. Я бы всё равно потом ему об этом сказала.
   - Сказала бы что? - непонимающе спросил Сандро.
   - Ничего особенного. Сейчас это уже не важно, - отмахивалась та.
   - Скажи! Я же тебе всё рассказал!
   - Я королева наг. Я начала править своим морским народом незадолго до войны в 1010 году.
   - Это имело и имеет государственное значение, - добавил Раджалл.
   - Почему ты мне сразу не сказала? - возмутился принц.
   - Я про тебя вообще случайно узнала! Не могла же я тебе сразу доверять.
   - Нам известно, что после 1010 года ни один представитель вашего народа не уцелел. Нам искренне жаль, - пособолезновал Гарус.
   - Ты, получается, последняя нага в Ацвеге? - скрепя сердце, промолвил Сандро. Он уже успел проникнуться любовью к этому прекрасному созданию.
   - Не будьте в этом столь уверены. Наги - жители моря, а его воды - не ваша стихия. Туда ангелы не проникли. Вот увидите, на дне Золотого моря до сих пор стоит подводный город! - с твёрдой надеждой сказала Нила.
   - Мой принц, мы поможем её величеству в поисках её города? - спросил Исар.
   - Ну конечно! Нила, мы предоставим тебе всю необходимую помощь, - уверил Сандро.
   - Мой принц, мы должны вам сообщить ещё кое о чём. Из допроса пленного орка стало известно, что за их набегами стоит некий человек. Он имеет высокий чин и использует орков в обмен на их свободу, - доложил Гарус.
   - Я это уже знаю, - признался принц. - Хочу с вами поделиться, вы ведь больше меня знаете о демонах. Они проникли в Императорский замок под видом больших чиновников, а один из них - регентша. Они-то и творят всю эту неразбериху в Империи.
   - Вы уверены? - тревожно спросил Исар.
   - Да. Я чувствовал их демоническую сущность, - ответил Сандро.
   - Как бы то ни было, а вы наш признанный и законный наследник трона Империи, - уверенно сказал Гарус. - Но, учитывая обстановку, вам лучше некоторое время скрываться. Возвращаться в замок небезопасно. Нам нужно время, чтобы придумать, как сделать вас императором. И поскольку вы маг, вы должны пройти обучение в Академии волшебства.
   Сандро вдруг почувствовал тяжесть колоссальной ответственности, которая может навалиться на его неподготовленные плечи. С ответом он не спешил. Нелёгкие размышления вдруг непреодолимо потянули его к окну. Бесконечно высокое голубое небо мирно смотрело на него.
   - Стать императором? Отец хотел бы этого, несмотря на то, что я маг, - вслух размышлял Сандро, делая самый важный выбор в своей жизни. - А где же находится эта Академия?
   Дом Зехва Исара венчался дивным бельведером - лёгкой застеклённой надстройкой. На нём сидело четыре крылатых горгульи. Все собрались в нём, и хозяин дома сотворил некое заклинание, описав светящейся волшебной палочкой круг под потолком. Горгульи на крыше вдруг расправили свои каменные крылья, синхронно взмахнули и плавно отделили бельведер от крыши дома.
   У Милнуса отвисла челюсть:
   - Ого-го! Вот это ничего себе! - вымолвил он.
   - Это самое невероятное из всего, что я видел! - продолжил его мысль Сандро, заворожённо глядя на людные улицы внизу.
   - Не спешите с выводами! - улыбнувшись, сказал Раджалл, довольный изумлением принца.
   - Но ведь люди внизу нас видят! Они же понимают, что это магия? - встревожился принц.
   - Не переживайте, всё продумано, - заверил Зехв Исар и продолжил колдовать.
   Он сделал так, чтобы их летающее средство передвижения стало невидимым, а на крыше дома возникла его фальшивая копия. Теперь бельведер начал уверенно набирать высоту. Каменные крылья горгулий, оживлённых с помощью магии, без устали несли их к солнцу.
   - О-ох, как же мне плохо, - промямлила Нила, прислоняясь к стене и боясь посмотреть вниз. - Рождённая ползать летать не любит.
   Скоро Бинзар уменьшился и стал похож на кружевные узоры посреди бесконечной пустыни. От высоты закладывало уши. Горгульи взяли курс на юг, не переставая удаляться от земли. Всё выше и выше, дальше и дальше. Из окон было видно только небо, солнце и песок. Наконец безбрежная синева впереди начала белеть. Там лежали кучевые облака необыкновенной красоты. Пушистые, ослепительно чистые громады с тенистыми перепадами вздымались на головокружительную высоту, где их окаймляли золотистые солнечные лучи.
   Так близко к облакам Сандро ещё никогда не был. Подняться на такую высоту хватило бы сил не у каждого грифона. А вот сейчас быстрокрылые статуи несли его к самой облачной гуще. Кто бы мог это предвидеть? Он не переставал удивляться и радоваться, как ребёнок, пролетая сквозь безмятежную пелену. Вынырнув из облаков, горгульи заскользили по их кучерявым поверхностям. До чего же необычно смотреть на облака сверху! Это другой мир: мир сияющего солнца, бесконечных просторов и могучих облаков. Это завораживало. И что только могло быть величественнее этого? Казалось, ничего. Но прекрасный Ацвег полон чудес, и здесь в нём было припрятано его главное сокровище.
   - Это... это... это что? - первым заметив нечто, как в бреду проговорил Милнус.
   По всему бельведеру прошла волна вибрации. Потом вторая, третья. Словно от землетрясения задрожали окна. На некоторое время возникло ощущение, что они уменьшились и попали внутрь звучащего органа.
   - Как? Здесь? Он существует? - проронил обомлевший Сандро.
   - А я рада, что он сохранился, - моментально ожила Нила и подползла к окну.
   Впереди был город. Город, паривший над облаками. Город, заслонивший собой небо. Он опоясывал гигантское круглое облако, уходившее ещё выше и способное закрыть собой небо над городом, превосходившим само Святослово. По краям он был обнесён ажурным парапетом, с которого за приближающимися гостями внимательно следили такие же горгульи, что несли бельведер. Это был сказочно-красивый город, блестевший на солнце, купавшийся в облаках и отражавший благородный синий цвет распахнутого неба. Благодаря великому множеству самых разнообразных, порой немыслимых домов с куполами, небесный город повторял облачную волнистость. А господствовали здесь неповторимые башни. Была в этом городе и обсерватория - такая заоблачная высота была идеальным местом для наблюдения за таинствами ночных светил. Возле парапета покуривали разноцветным дымком алхимические лаборатории. Некоторые сооружения приковывали к себе особое внимание. Одно из таких - восхитительный дворец цвета моря, вздымавшийся из каскада бассейнов и окутанный бахромой тропического сада. В нём, как ни в одном другом здании, сдружились стекло и камень - прочность и лёгкость. Его главный лучезарный купол сиял, как второе солнце, и опоясывался тремя спускающимися к воде рядами стеклянных полукуполов. Плавные изгибы, округлые формы и множество стрельчатых арок делали его похожим на раковину диковинного моллюска. Подобно острым выростам вокруг стояли изящные башни с верхушками в виде вытянутых ступенчатых пирамид, изобилующие скульптурным декором. В сравнении с ним Императорский замок в Святослове вспоминался, как жалкая лачужка. Нила долго не сводила с него глаз, смахнув не одну ностальгическую слезу.
   И о красоте и величии этого города можно было сказать только одно.
   - Заоблачно! - слетело с губ Сандро.
   И это было так. Ближе к центру города горгульи взяли ещё выше. На далёком небесном горизонте, застланном горами облаков, показалась сама Академия волшебства. Её серебряные башни выстроились хороводом по величине так, что самые высокие смотрели на восток и запад, а башни поменьше спускались на юг и север к самым низеньким, которые, тем не менее, были намного выше Собора светлого Энреля.
   Горгульи втаскивали бельведер на всё большую высоту. Только когда показалась вершина центрального облака, стало понятно, что весь город прочно удерживался вокруг одного...здания. Титаническая трёхъярусная ротонда венчалась колоссальным золотистым куполом, из впалого центра которого поднималась гордая башня таких размеров, что её просто не с чем сравнить. Вместе с нижними колоннами из облака вырывались четыре гигантские башни, выглядевшие как сильно вытянутые шахматные ферзи. Между ними показывались вершины четырёх исполинских пирамид. Нижняя колоннада по площади значительно превосходила среднюю и поддерживала шесть башен-минаретов, буравивших небо высоко над главным куполом. А сам купол по периферии короновался одинаковыми самыми маленькими башенками, соответствовавшими размерам Императорскому замку. Южнее возвышалось над облаком чуть меньшее стеклянное сооружение с колоннадами и эллипсоидным куполом.
   Такое не могли построить люди. За этим стояла сила великих сверхсуществ, о которых наперебой писали древние авторы. Их нещадно истребила империя. Но, судя по этому красавцу, они должны были сохраниться здесь.
   Перелетев через это чудо Ацвега, горгульи ускорились. Они летели дальше на юг - к Академии волшебства. В её внутреннем дворе раскинулось огромное древо познания. Там было довольно людно, но летающему зданию никто не удивлялся.
   Крылатые статуи плавно опустили бельведер на балкон самой высокой восточной башни.
   - Добро пожаловать в Первемунт - истинную столицу Оспурсии, - гостеприимно произнёс Исар.
   - Для нас большая честь принять вас в этом городе, мой принц, и вас, ваше величество, - церемонно произнёс Гарус.
   - О, а я уже совсем отвыкла от таких слов в мой адрес, - застенчиво сказала Нила.
   Башни Академии волшебства были одними из самых высоких сооружений в Первемунте, и с края балкона весь летающий город был виден как на ладони. Самое примечательное - здешний благоприятный климат. Он идеально подходил для живущих тут птиц, самыми многочисленными из которых были уникальные белые скворцы. Воздух был очень чистым. Со стороны центрального облака веяло грозовой свежестью.
   - Первемунт, - сладко потягивая звуки, повторил Милнус. - А что это означает?
   - А то и означает: летающий город, - ответил лорд. - Будете учить оспурский язык - узнаете много новых слов.
   Нила не любила большую высоту, однако, как и Милнус и Ральна, не устояла перед соблазном посмотреть на заоблачные дали. Даже Форзик был под большим впечатлением. Он дрожал, как осенний лист, и взволнованно поскуливал, наверное, чувствуя себя ещё меньше. Настроение Сандро омрачилось глубокими противоречиями: город поражал своим великолепием, но разве можно людям, да ещё и магам, находиться так близко к Создателю? Однако говорить об этом напрямую он побоялся. Его живой ум быстро выдал другой вопрос, одолевавший его не меньше первого:
   - Как вам удалось сохранить его?
   - В этом городе собрана самая могущественная магия, которой может овладеть смертный, - ответил Гарус. - Он невидим для своих врагов, а в крайнем случае может перемещаться. Параметры здешних условий закладываются относительно не земли, а основания города. В противном случае нахождение в человека здесь просто невозможно.
   - Но как же всё это возможно?
   - Узнаете, мой принц. Академия скоро откроет вам многие великие тайны.
   - Пока, мой принц, вам лучше соблюдать некоторую конспирацию, - предупредил Исар, ведя всех внутрь башни. - Это место хоть и самое безопасное во всём Ацвеге и здесь нет ни одного храмовника, мы не препятствуем распространению новостей, поэтому, чтобы никому ничего не подумалось, придумайте себе псевдоним.
   - Я уже придумал - Туринг, - сказал Сандро.
   - Хорошо, значит, будем называть вас так, только обращаясь на "ты". Чем меньше люди будут о вас знать - тем легче вам будет обучаться. А обучаться вам предстоит многому. Учебный год уже начался.
   Они шли по просторным коридорам и по широким каменным лестницам, возраст которых зашкаливал за тысячу лет. Вокруг Нилы сразу собралась восхищённая толпа. Королева нага охотно здоровалась с молодыми магами и преподавателями, даже поднимая некоторых из них своими сильными руками и хвостом. Кто-то из студентов достал лист бумаги с красками и сотворил такое заклинание, что кисть сама в считанные секунды запечатлела его друзей, позировавших с нагой. Другой сотворил себе ещё две пары рук и всеми ими под звонкий смех друзей поздоровался с Нилой. Стоявший в сторонке Сандро приятно отметил про себя, что даже эти искушённые магией молодые люди, способные на такие фокусы, пришли в изумление от его знакомой. А ведь они ещё не знали, что мог делать он....
   Исар устроил дорогим гостям экскурсию по Академии, чтобы они могли осмотреться, привыкнуть и - самое главное - выбрать факультеты.
   - Приготовьтесь, сейчас будет волшебство, - сказал он и быстрыми движениями палочки сотворил вокруг каждого волшебные вихри воздуха.
   - Какое странное ощущение! - отметил Сандро.
   - Не беспокойся, - сказала Нила, - глава Академии сотворил "ускорение". Теперь время для нас течёт значительно медленнее, чем для всего остального. Это не вредно.
   И архимаг Исар с удовольствием повёл гостей по основным местам Академии. За время экскурсии они успевали перейти из одной гигантской башни в другую, пока не обошли половину из них и не узнали про все факультеты. Возле учебных классов архимаг развеивал ускорение, и они наблюдали за студентами в обычном времени, а потом вновь накладывал его, чтобы совершить быстрый переход. Учебные классы были остеклены чудесным стеклом. Было видно, что происходит внутри, но не видно, что происходит снаружи, благодаря чему студенты не отвлекались на посторонние вещи. Так в классе второкурсников факультета общей магии гости впервые своими глазами увидели занятия начинающих магов. Все они были в жёлтых халатах. Они изменяли всевозможные предметы и придавали им новые свойства.
   - Целители, - рассказывал Исар возле следующего класса, - познают строение, функционирование и способы исцеления живых организмов.
   И Сандро видел студентов в красных одеждах, многие из которых были моложе его, но уже штудировали анатомию и экспериментировали с исцеляющими зельями и заклинаниями.
   Исследователи - маги в зелёных одеждах. На этом факультете учились звездочёты, минераловеды, почвоведы, будущие путешественники и прочие, у кого был талант постигать то, до чего ещё не добралось человеческое познание.
   Посещения алхимиков с особым нетерпением ждал Милнус. Как же загорелись его глаза, когда он увидел своих сверстников в блестящих тёмно-синих мантиях, занятых мудрёными опытами! Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, когда зазвенели колбочки и пробирки. Он то посмеивался, то задумывался, когда у кого-то случались неудачи. Он говорил, что именно это ему нужно.
   А дальше были механики - студенты, как правило, более старшего возраста в строгих оранжевых спецовках. Они изучали связи между разными объектами окружающего мира и заставляли их слаженно работать в одной системе. При этом магией пользовались лишь младшие из них, а старшие как можно реже. Их замыслы воплощались в самодвижущихся игрушках, самопишущих машинах и ещё много в чём. Таким изобретателям недалеко было и до создания големов.
   - Некоторые маги, - продолжал Исар, направляясь дальше, - наделены очень высокой чувствительностью по отношению к потустороннему миру. Мы называем их медиумами. Они могут поведать о прошлом и безошибочно предсказать будущее. Однако у них слабая воля, отчего они особенно уязвимы перед демонами, поэтому мы организовали для них свой факультет. Здесь имеется дополнительная защита от тёмных сил.
   В классе медиумов было тихо, как на старом кладбище. Студенты-маги в чёрных робах, закрыв глаза, застыли над магическими шарами и внимательно следили за указаниями преподавателя. Они погружались в туманный мир духов и тонких материй, учась пользоваться своей волшебной силой.
   Последним представили факультет магии стихий. Оказалось, что это был самый молодой факультет Академии волшебства: он открылся всего каких-то триста двадцать лет назад. Здешних магов в белых робах называли элементалистами, так как им были подвластны четыре элементарные стихии: земля, огонь, воздух и вода. Что они с ними только не творили! Энергичный преподаватель объяснял, как, управляя водой, можно помыть пол. Он опрокинул ведро, и под действием его заклинаний вылившаяся вода сама окатила весь пол в классе, отполировала его до блеска, и послушно вернулась назад в ведро.
   - Вы забыли дома лестницу? - говорил он студентам. - Не беда! - и, повинуясь его заклинанию, куча земли сама уложилась в аккуратные ступеньки до самого потолка. Потом он проделал то же самое и с водой. Водяные ступени держали его не хуже каменных, даже не намочив его ног! Любимой его стихией был воздух. С помощью волшебной палочки он создал под собой маленькое торнадо, сел на него и вылетел в окно. А потом под общий восторг студентов влетел обратно уже через другое.
   В умелых руках магия творила чудеса. И Сандро проникся желанием научиться колдовать.
   Заканчивалась экскурсия в кабинете архимага. От пола до потолка в нём выстроились шкафы с книгами, на полках лежали свитки. Зачарованный чайник сам готовил чай. Миниатюрные горгульи накрывали на стол.
   - Итак, какие же факультеты пришлись вам по нраву? - спросил Исар.
   - Алхимический! - нетерпеливо выпалил Милнус.
   - Похвально, друг мой! - поддержала Нила.
   - Думаю, я попробую свои силы на исследовательском, - решилась Ральна.
   - А вы, мой принц? - спросил архимаг.
   - Я хотел бы изучать всё. Кроме механики, наук медиумов и алхимии.
   - Признаться, такого рвения учиться я ещё не видел. Позвольте помочь вам определиться, мой принц. Доверьтесь моему опыту. Я покажу вам одно несложное заклинание, а вы попробуете его повторить. Хорошо?
   - Да, великий визирь.
   - Тогда внимательно следите за мной, - сказал он и повелел одной горгулье сесть посередине кабинета. - Вааш жазир! - волевым голосом произнёс маг, и статуэтка поехала по полу, не шевеля конечностями. - Теперь вы, - обратился он к принцу.
   Сандро это показалось сущей мелочью. Недавно он уже перемещал предметы. Объект воздействия предстал перед ним в белом призрачном цвете, раскрывая свою глубокую структуру. Мельчайшие частички твердого минерала наполнились волшебной силой. Горгулья растерянно зашевелила головой, не поняв, какая сила пытается на неё воздействовать.
   - Ваша жазир, - опрометчиво скомандовал юный маг. Он сумел сдвинуть её на несколько сантиметров, когтистые каменные пальчики заскрипели по полу. Но в следующую секунду маленькая статуэтка взорвалась, выворотив из пола булыжники. К счастью, на их пути архимаг успел выставить защитный барьер.
   - Вот это сила! - откашливаясь от пыли, промолвила ошеломлённая Ральна.
   - Извините, нам нужно посовещаться, - сказал изумлённый архимаг и волшебным звуконепроницаемым барьером отделил себя, лорда Гаруса и Раджалла от остальных.
   - Его волшебная сила возросла десятикратно! - озадачился Раджалл. - Он даже неправильно произнёс заклинание и не воспользовался палочкой, но получил эффект! Эта горгулья была слишком мала для его силы.
   - Думаю, следует снова наложить на него ослабляющее заклинание, пока он не разрушил всю Академию, - обеспокоился лорд Гарус. - Возможно, будет лучше, если мы дадим ему волшебную палочку, не усиливающую волшебство, а напротив ослабляющую.
   - Вы бесспорно правы, - согласился архимаг, - но у меня есть вот какие соображения. Раз он не может сотворить что-то простое, имея при этом такие разрушительные последствия, стоит попробовать наоборот: начать со сложного. Быть может, так мы добьёмся стабильного эффекта, и он проявит свои возможности.
   Так они и сделали.
   - Же джамешь галатий параах! - произнёс заклинание Исар, и на кончике его волшебной палочки, подобно мыльному пузырю, надулся большой огненный шар.
   Сандро не запомнил и первых двух слов, поэтому просто сильно пожелал, чтобы перед ним появился такой же шар. Палочки у него не было, и огонь возник прямо из его пальцев. Идея главы Академии сработала: такое сложное заклинание было как раз под стать силе принца. Медленно, робко, вздыхая в ритм со своим создателем, красивый огненный цветок надувался перед ним, лаская тёплым светом его восторженное лицо. Убедившись в силе молодого мага, главный волшебник погасил свой шар, и Сандро сделал то же самое.
   - Да, мой принц, у вас потрясающие способности, - заключил Исар. - И именно поэтому вам нужно научиться управлять ими. Но обучаться на нескольких факультетах сразу - это невообразимо сложно. Я рекомендую вам выбрать что-нибудь одно.
   - А нельзя ли сделать для нашего принца индивидуальную программу? - предложила Нила.
   Переглянувшись с Раджаллом и Гарусом, архимаг согласился.
   - Постойте! Я тоже могу так сделать! - воскликнул Милнус. Ему было завидно, что Сандро уделили больше внимания, чем ему. - Вааш жазир! - и по его волшебству другая статуэтка плавно переместилась на пол, не шевельнув и крылом. А вот с огненным шаром у Милнуса никак не ладилось - волшебная сила-то у него была не та, что у Сандро. Как он ни пытался, у него получались только жалкие, обжигающие пальцы всполохи.
   - О, а у вас, молодой человек, есть редкий талант быстро схватывать суть заклинаний! - отметил лорд Гарус.
   - Итак, решено, - сказал архимаг. Вам предстоит изучать магию - самую загадочную силу человека. Вам предстоит найти себя.
   До вечера хозяева города занимались расселением гостей. Ральну с Милнусом определили в дортуар - общие покои для проживания студентов при Академии. Только Ральну поселили со старшими магами, а её сына с его сверстниками. Нилу сопроводили в Морской дворец - тот самый с бассейнами, который на самом деле издревле являлся тайной резиденцией наг в Оспурсии. А для Сандро выделили отдельный дом. Не роскошный особняк, но всё же вполне приличный двухэтажный дом, какой себе могли позволить обычные жители летающего города. Он располагался в западной части Первемунта, и из его окон была видна и Академия волшебства, и Великая библиотека - хранилище самого полного собрания письменных источников и артефактов. Соседей у принца не было, а все дела по дому первое время обязались взять на себя визири. В таком доме принцу предстояло жить в течение всего времени обучения. Сколько? Это зависело от его способностей постигать новое.
   - Ну, вот и всё, Туринг. Надеюсь, дом тебе понравился, - сказал Исар при расставании.
   - О да, великий визирь. Спасибо вам, - ответил Сандро.
   - Я рад. На учёбу надевайте жёлтый халат факультета общей магии. Найдёте его у себя в гардеробе. Если будут спрашивать, а я уверен, что так оно и будет, отвечайте, что дом вы просто купили. Вот вам ключ от него. И ни в коем случае не придумывайте себе биографию - некоторые студенты обучены чтению мыслей. Так что будьте осмотрительны. Если что не так, то скажите мне, я сразу всё улажу, - вполголоса посоветовал главный волшебник. - Что-то ещё?
   Сандро помялся:
   - Великий визирь, помните, я рассказывал про колдунью из-под Шия-Глей?
   - Да. Хезра, кажется.
   - Она сказала, что на меня наложено какое-то проклятье, которое уменьшает мою волшебную силу, - секретным шёпотом признался принц.
   - Не переживайте. Если бы на вас было подобное проклятье, я бы его уже почувствовал и снял. Я могу сказать вам с полной уверенностью, что на вас ничего такого нет, я сразу же проверил это, - убедительно сказал архимаг.
   Сандро успокоился, его плечи спокойно расправились. В глазах великого визиря искрилась правда.
   - А уже с завтрашнего дня приступай к обучению, Туринг. В семь тридцать утра приходи ко мне в кабинет, я дам тебе расписание занятий.
   - Но как же я туда попаду? Чтобы успеть, мне нужно выйти уже сейчас! - забеспокоился Сандро.
   - Я это предусмотрел.
   Исар помахал волшебной палочкой, и от дома отделилась крылатая статуя. Она была полая, так что в неё можно было садиться.
   - Можешь перемещаться по городу на ней.
   Хотя эта горгулья была гораздо меньше грифона, она всё же напомнила юноше его первые полёты прошедшим летом. Да, летать ему было не в новинку, и предложение архимага его вполне устроило.
   Попрощавшись с визирями и лордом, Сандро решил ещё разок осмотреть дом. Он был отлично устроен. Снаружи была достаточно оживлённая улица, но стены, дверь и ставни на окнах не пропускали ни звука. Это было прекрасное место для отдыха после долгого дня. В нём была собственная кухня с кладовками, столовая, гостиная, в которой спокойно тикал времясчёт, гардеробная, четыре уютных спальни и уборная. Причём последняя привела Сандро в замешательство: здесь имелись самые настоящие унитаз и бидё! С этим он раньше никогда не сталкивался, у них в замке всё было куда проще. В соседней комнате был небольшой бассейн, отделанный красивой мозаикой с русалками. При нажатии на красную плиточку в него подавалась горячая вода, а на синюю - холодная. Не сложнее, чем в термах, к которым Сандро привык.
   Хорошенько помывшись, Сандро выбрал себе одну из спален и уснул. Здесь, вдали от дома, ему снились только хорошие сны, и его не пугали ни странные звуки, ни зловещие тени. Этой же ночью к нему в спальню опять просочился магический голубой дымок. Он клубился и змеился, тихо подбираясь к постели принца, боясь потревожить его сон. На этот раз его было больше, словно ему требовалось сделать больше некой волшебной работы. Его вызывал сам Зехв Исар. Архимаг вновь накладывал на принца заклинание, призванное ослабить слишком быстрый рост его магической силы. Сделать это ему было нелегко, так как он колдовал из Академии. Исар не видел самого принца, но уже чувствовал, что волшебная сила Сандро практически не уступает его собственной. Сердце архимага билось быстрее, кровь ударяла в виски, на лбу выступала испарина. Ещё одно усилие, ещё одно слово, и магический дымок сверкающей пылью, осыпался на принца. Теперь глава Академии мог спокойно выдохнуть - волшебная сила принца была приуменьшена.
   Утром сквозь сон Сандро услышал попискивание маленьких колокольчиков. Поначалу он подумал, что это сон, ведь колокольчики были частью резного орнамента его кровати. Как только он открыл глаза, они тут же замолчали. Принц привык вставать спозаранку, но сейчас ему так хорошо спалось в мягкой тёплой постели, что он и позабыл, где находится и какой сегодня день. И только его веки вновь сомкнулись, колокольчики зазвенели ещё громче. Сандро подскочил от неожиданности, и звук в тот же миг оборвался. Теперь юноша вспомнил, что находится в волшебном городе. Он убедился, что колокольчики были волшебные. Но не только они одни. Каково же было его изумление, когда он увидел, что очаг на кухне сам готовил завтрак, а в столовой приборы и посуда сами расставлялись на столе! Волшебство! Только чьё?
   Покончив с завтраком и одевшись, за пятнадцать минут до назначенной встречи Сандро вышел из дома. Несмотря на ранний час, город уже умывался золотистым солнечным светом, на улицах было полно народу. Ожидание новых открытий и знакомств немного волновало Сандро. Вот только горгулья, которая должна была доставить его в Академию, никак не спускалась с крыши. "Вот напасть!" Уж он звал её и так и сяк, прибегал к магии, но что-то не выходило. Непослушная статуя и с места не хотела двигаться. Внимание прохожих стало неприятным.
   - Цен-рехп! - вполголоса произнёс Сандро, и горгулья моментально исполнила его волю. "Ах, вот в чём дело! Ей нужен чёткий приказ, как заклинание. Но я же не знаю таких заклинаний. Значит, слова в этом деле, как и в вере, нужны для большего сосредоточения, для ясности желания" - думал юный маг.
   Он сел в горгулью и сказал ей "Хон-фур!". Крылатая статуя незамедлительно поднялась в воздух, а дальше Сандро управлял ею уже без слов, проговаривая команды мысленно. "Да, грифоном так управлять не получится, он мыслей не слушается". Магический дар пробуждался в нём всё сильнее. И получалось у него вполне неплохо. Он почти не отличался от многих других магов, бороздивших воздух над заоблачным городом. Тут летали не только на горгульях, не меньшей популярностью пользовались ковры-самолёты. Одноместные, двухместные и даже целые летающие маршрутки! "Насколько же это необычно - быть магом, но ещё необычнее смотреть на других магов!" - вертелось в голове Сандро. А мимо него в сторону Академии пронеслось несколько лихачей на маленьких торнадо. "Наверное, преподаватели или старшекурсники" - подумалось ему.
   Балкон у кабинета архимага был пуст, лишь две шикарные горгульи стояли у самого входа. Одна из них в виде дракона, вторая в виде причудливой птицы, вроде феникса. В кабинете великий визирь беседовал с другим магом, показавшимся Сандро знакомым.
   - Приветствую, мой принц, - сказал Зехв Исар. - Вы ведь знакомы с господином Гаподом?
   - Приветствую вас, мой принц! - поздоровался великий ваятель.
   - Утро, - рассеянно произнёс Сандро. Он был сильно удивлён. - Так, и вы маг?
   - О да. Простите, что скрывал это от вас. Всем нам приходится играть в прятки с инквизицией. Я специализируюсь на магии стихий, а больше всего мне нравится работать с камнем, придавать этому крепкому материалу долю рукотворности и новые свойства. Вам понравилась ваша горгулья?
   - Конечно! Никогда не летал на летающем камне! - с довольной улыбкой ответил принц.
   - Можете считать это моим подарком в честь начала обучения.
   - Благодарю вас, господин Гапод.
   - Должен вам напомнить, что мы спешим, - прервал их глава Академии. - Господин Гапод, заходите ко мне сегодня вечером, тогда и договорим. А нам с тобой, Туринг, пора на занятия.
   Исар проводил "Туринга" до нужного класса и дал свиток с расписанием на неделю вперёд. Он был полностью исписан. Юному магу предстояло крайне насыщенное обучение. И самым первым уроком должен был стать урок оспурского языка. Попрощавшись с архимагом, Сандро вошёл в класс. В нём за двухместными учебными столами уже сидело несколько первокурсников лет двенадцати - четырнадцати на вид. У каждого была толстая книга, чистая бумага и волшебная палочка. А Сандро пришёл с пустыми руками. Он особенно застеснялся своих волос: у него-то они были длинные в отличие от всех остальных молодых людей. Новенький сразу же стал объектом всеобщего внимания. Остренькие глаза вглядывались в него в повисшей тишине. Сандро немного оробел. Однако он умел скрывать свои чувства, всё-таки высокое происхождение кое-чему его научило. Он поднял подбородок повыше и, как бы не обращая ни на кого внимания, прошёл к свободному месту.
   - Тут занято, - предостерёг его один парнишка более плотного телосложения.
   Принц чуть было не подал виду, что ему это совсем не понравилось, но решил пересесть без конфликта.
   - Тут тоже, - раздался уже девичий голос.
   - Простите, а где же тогда у вас не занято? - выдавливая из себя вежливость, спросил Сандро.
   - Вон там, за последним столом.
   Сандро занял указанное место, и никто уже специально на него не оборачивался.
   "Ну и невежды, - подумал он о них. - Ни воспитания, ни доброжелательности. И почему дети такие злые?"
   Сидя за спинами у всех, Сандро принялся осматривать класс. На стенах висели плакаты с извилистыми буквами, теми самыми, которые ему довелось увидеть в оспурских городах и ещё в замке - на лампах в капитолийской аудитории.
   - Привет всем! Меня зовут Милнус. Это вторая алхимическая? - вдруг раздался знакомый голос.
   - Да, - приветливо ответили ему.
   - Отлично, значит, я не заплутался. Так, и куда у вас тут можно сесть? - он словно впорхнул в класс, уверенно и беззастенчиво, с книгой и волшебной палочкой. - Туринг! Привет! Ты один сидишь? А ты что, в нашей группе? - осыпал он принца, подсаживаясь к нему. На стол, сотрясая воздух, грохнулась его огромная книга.
   - Мне дали вот это расписание, здесь указано время и этот класс. Значит, пока я с тобой. А потом на некоторых занятиях мы будем вместе, на других порознь, - вполголоса отвечал Сандро, косясь на волшебную палочку Милнуса. Он всё недоумевал, почему при такой поддержке архимаг не дал ему такую же?
   - А у тебя что, палочки нет? И книги?! - спросил Милнус о том, чего так не хотел лишний раз озвучивать принц.
   Сандро на мгновение показалось, что у всех от любопытства навострились уши. И тут в класс вошла преподавательница. Молодая, лет тридцати, красивая, светловолосая, с неотразимыми голубыми глазами. Все, как по команде, в знак приветствия, подскочили со своих мест.
   - Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста, - сказала она. - Позвольте представиться. Фонесса Атша, можете обращаться ко мне "госпожа Атша" или называть меня, как и остальных преподавателей, "магистр". Я буду вести у вас курс занятий по оспурскому языку, - голос у неё был приятным, певучим, хотелось слушать его бесконечно. - Вы, наверное, подумали, зачем в наше время учить оспурский язык? Что ж, я навсегда запомнила слова моего учителя, который говорил, что любовь к языку открывает путь к постижению других наук. И вскоре вы сами убедитесь, что оспурский язык тому подтверждение. Он очень красив и удобен, к тому же большая часть научных трудов, известных человечеству, написана именно на нём. Он имеет и свои трудности, словно острые скалы в прекрасной сверкающей лагуне, которые мы с вами вместе постараемся преодолеть.
   - Простите, госпожа Атша, - не удержался от вопроса Милнус, - а ваша фамилия тоже на оспурском?
   - Верно. А вы наблюдательный, молодой человек...
   - Милнус, - представился он, вставая с места. - А что она означает?
   - Атш означает "туча", - ответила преподавательница.
   - О, значит, запомнить вашу фамилию будет несложно, - не утихал Милнус. - Например, по оспурскому языку у нас туча, магистр с тучей. Тучный магистр....
   И не успел он договорить, как магистр Атша сотворила такое заклинание, что губы Милнуса слились, будто рта у него никогда и не было.
   - Если не умеете правильно пользоваться языком, держите рот на замке до тех пор, пока я не научу вас. На моих занятиях вы должны слушать, смотреть, писать и повторять. Здесь пользуются не палочкой, а головой и пером, - поучительно сказала преподавательница. - Итак, приступим, - она развернула громадный - во всю стену - плакат. - Перед вами оспурский алфавит, или, как его ещё называют по первым трём буквам, арбувале.
   0x08 graphic
0x01 graphic
- ар 0x01 graphic
- бу 0x01 graphic
- вале 0x01 graphic
- лесанг 0x01 graphic
- дентель - ерумп
  
   0x01 graphic
- за 0x01 graphic
- иссира 0x01 graphic
- кемп 0x01 graphic
- ланта 0x01 graphic
- му 0x01 graphic
- наста
  
   0x01 graphic
- оска 0x01 graphic
- рофев 0x01 graphic
- ис 0x01 graphic
- плащь 0x01 graphic
- тсис 0x01 graphic
- умби
  
   0x08 graphic
0x01 graphic
- фро 0x01 graphic
- шуоль - цра 0x01 graphic
- феха 0x01 graphic
- иы 0x01 graphic
- то
   0x08 graphic
   0x08 graphic
0x01 graphic
- эб - ща - иу 0x08 graphic
- эж 0x08 graphic
- этч
  
   0x01 graphic
- иль 0x01 graphic
- ил
   - Оспурский язык создан на основе древних языков людей и наг, - продолжала Атша.
   И так началось обучение. Длительное, утомительное, но безумно увлекательное. Каждый день Сандро узнавал невообразимо много нового и впитывал это, как губка. Он и сам не ожидал от себя таких способностей к обучению. Глава Академии составил расписание для него так, что ему приходилось форсированно изучать всё сразу и посещать занятия разных групп, в том числе и на старших курсах, которые ушли уже далеко вперёд. Но великолепный ум, способность схватывать всё на лету и неизмеримая магическая сила позволяли ему угнаться за программой. А продуманное расписание делало обучение довольно-таки гармоничным.
   - Практика порождает опыт, опыт порождает умение, умение открывает путь к мастерству, - утверждал Исар. Архимаг тоже вёл некоторые занятия, в частности общую историю, историю магии, философию и вводный курс в магию.
   Вооружившись этим изречением, Сандро с необыкновенной жадностью вгрызался в гранит науки. Занятия длились многие часы. В дополнение к этому необходимо было посещать специальные курсы, ходить в библиотеку и выполнять домашние задания. После нескольких словесных потасовок из-за длинных волос Сандро посетил цирюльника и значительно укоротил их, как это было принято для молодых людей в летающем городе. Первое время другие студенты его раздражали, а для всех он был лодырем и прогульщиком. Но ведь он никому не раскрывал, почему занятия он посещает избирательно. Да и некогда ему было: свободного времени оставалось мало, и он тратил его на уединение дома с книгами или со своими рисунками. Было время и для тоски, когда одиночество навевало грустные воспоминания. А ещё вечерами, а бывало и до поздней ночи он очень много размышлял. Его ум цеплялся буквально за всё, с чем только встречался. Он вдумывался в смысл цитаты Меларикса "Человек - человечный", которую он каждый день видел над главным входом Академии. И было ещё много всего, чего Сандро долгое время внутренне не принимал. Например, картину мироздания, трактуемую учёными Академии.
   - Всю свою историю человек совершенствовал технологии, чтобы повысить свои возможности, - рассуждал на одной из своих лекций Исар. - Инструменты, механизмы, оружие, алхимия, корабли - всё создавалось для расширения ограниченных человеческих возможностей. Всё для воплощения его воли, для воплощения безграничных желаний. А теперь представьте себе, какие возможности открываются перед вами, когда одним усилием воли вы можете материализовать свою мысль. Это больше, чем самый большой механизм, это способно на большее, чем тысяча человек, это ограничено только вашей волей. Магия. Что это? Способность воздействовать на тонкие субстанции? Наука? Иное отношение к миру? Дар? Думаю, будет верно сказать, что всё вместе. Мы, маги, так же, как и все остальные существа, являемся частью Ацвега, но испытываем намного большее единение с ним. Это возможно благодаря нашей более активной нервной системе, наши анализаторы гораздо чувствительнее, чем у других. Но наша главная отличительная особенность - акцепторная система. Если задача рецепторов воспринимать информацию о внешнем мире, то у акцепторов - воздействовать на него. Обо всех физиологических тонкостях этих процессов вам поведают на общем курсе морфологии, моя же цель преподнести вам основы устройства мира, на чём в свою очередь основана вся магия.
   Мановением волшебной палочки архимаг открыл учебное пособие: двухметровый каменный круг со светящимися символами, окантованный двумя вращающимися кольцами. По аудитории тотчас же прокатилась волна неподдельного удивления.
   - Представляю вашему вниманию Фундаменталь - схему всего материального мироздания. Суть всех процессов в Ацвеге отражена в ней. Если маг хочет научиться мастерски воздействовать на окружающий мир, то он должен знать Фундаменталь.
  
   0x08 graphic
Её название берёт начало от фундаментальных частиц и фундаментальных взаимодействий между ними, дающих начало всем остальным явлениям. Да-да, до того, как произойти химической реакции или молнии разразить небо, должны сложиться определённые предпосылки на фундаментальном уровне. Что же такое этот фундаментальный уровень? Это, уважаемые слушатели, самый глубокий и общий уровень строения Ацвега. Всё в Ацвеге определяется комбинациями фундаментальных частиц - своего рода мельчайших кирпичиков, которые настолько малы, что не различимы для наших глаз. Но мы знаем об этом уровне благодаря нашим особым рецепторам. Самым наглядным и важнейшим проявлением фундаментальных взаимодействий является свет. Свет, например, солнечный, является потоком фундаментальных частиц, которые приходят в движение при их разобщении. Из-за этого свет несёт в себе феноменальную силу, способную влиять на другие фундаментальные процессы. Взгляните на этот замечательный цветок. Он быстро растёт и благоухает у меня на подоконнике. А вот этот я две недели держал в тёмном чулане, причём все прочие условия, кроме света, у этих растений были одинаковыми. Вы видите, что произошло со вторым? А сейчас я продемонстрирую вам разрушительную силу света. Ах, хорошо, что сегодня такой солнечный денёк, - произнёс главный маг, и аудитория засветилась от улыбок - здесь над облаками дни всегда были солнечными. - Свет из окна проходит через эту линзу, собирается, и только взгляните, что произошло с бумагой - она загорелась! Вы можете сказать: "Конечно! Поджечь бумагу несложно, а растение само перерабатывает попадающий на него свет!" Но если я направлю луч из линзы на растение, то по прошествии некоторого времени оно вспыхнет точно так же, как бумага! А бумага не вырастет и не расцветёт на солнечном подоконнике! В этом и кроется закон фундаментальных взаимодействий, или закон определённости: в основе каждого явления лежит определённое фундаментальное взаимодействие. Да, свет может способствовать как сотворению, так и разрушению. Весь материальный мир, все Вселенные пульсируют между самосозданием путём упорядочивания фундаментальных частиц и между хаотичностью путём их самораспада. Но при всём при этом, если что-то разрушается, значит, что-то образуется - в Ацвеге ничто не исчезает бесследно. Оставьте закрытый графин со льдом на солнцепёке, и через какое-то время лёд разрушится, но при этом образуются вода и пар. Общность фундаментальных взаимодействий проявляется во всей неживой и живой природе. Наверное, сами за собой замечаете, что иногда вас одолевает лень, уныние, депрессия, а иногда напротив хочется творить, познавать, сердце так и просится ввысь. Что это? Разве не то же самое? Фундаментальная двойственность отражена и в древних философских учениях, как, например, мужское и женское начала, которые балансируют в тонкой созидательной гармонии. Но стоит определённым процессам определённым образом пойти не так, как привычная нам череда явлений будет нарушена. Вот почему фундаменталь ещё называют световоротом, поскольку в ней отражено созидательное и разрушительное влияние света, как самой могучей силы. Забегая вперёд, хочу отметить, что среди прочих школ магии существует целое направление - магия света, которая доступна очень немногим магам.
   Здесь вы можете видеть символический лик солнца. Древние мудрецы использовали его для обозначения нашего светила ещё задолго до энрельской веры. Как самая мощная стихия, он помещён в центре вокруг четырёх элементарных стихий:
   0x08 graphic
- воздуха, 0x01 graphic
- воды, 0x01 graphic
- земли 0x01 graphic
и огня. В зависимости от того или иного светового начала у каждой из них есть упорядоченные и хаотичные состояния или проявления, как любят говорить элементалисты. Упорядоченным состоянием воздуха мы называем эзэр:0x01 graphic
. Это поле, вроде невидимого света, только более спокойное. Без него наше магическое чутьё, чтение мыслей на расстоянии были бы невозможными, так как именно по нему мы можем считывать информацию о том или ином объекте. У воды это лёд:0x01 graphic
. В самом деле, если оставить воду без тепла света, она начинает сжиматься, упорядочиваться. Идём дальше. 0x01 graphic
- Камень, или земная твердь, упорядоченное проявление стихии земли. Сложней всего представить упорядоченным огонь. Это древнее олицетворение хаоса. Но не было бы его, не было бы первородного вещества: 0x01 graphic
. Оно ещё имеет красивое название "Холод далёкой звезды". 0x01 graphic
- Молния - это выброс огромного количества энергии за ничтожное мгновение. Это хаотичное проявление воздушной стихии, способное разрушить всё, что угодно. Опытные маги знают, как опасно возмущать воздух в неположенных местах, так как прямо средь белого дня из воздуха может возникнуть она. Что появится, если я через эту линзу посвечу на воду? Правильно, пар! 0x01 graphic
Если воде придать энергию, она перестаёт быть упорядоченной. У земли: 0x01 graphic
- "время точит любой камень и превращает его в... пыль". И наконец, самое страшное, что может произойти: 0x01 graphic
- дезинтеграция, самое опасное состояние огненной стихии, последняя стадия процесса, ведущего к хаосу.
   Хаос и порядок находятся в очень тонком взаимодействии и с определённой периодичностью сменяют друг друга на аренах Вселенных. Если преобладает порядок - возникают звёзды, созвездия, целые миры. Материя самоорганизуется, проходит эволюцию от простых органических соединений до существ, обладающих интеллектом. Но стоит расстановке сил поменяться - наступает хаос, и миры перестают существовать. Воля сильного мага велика, и он способен воздействовать на фундаментальные процессы подобно свету. Именно поэтому начинающим магам необходимо в совершенстве познать фундаменталь, иначе последствия могут быть катастрофическими.
   Но не будем о грустном. Так какие же существа способны к магии?
   Как-то вечером дома Сандро занимался оспурским языком. Из-под его пера медленно и скрупулёзно вырисовывались буквы, соединявшиеся в слова. Как говорила госпожа Атша, в дальнейшем это поможет легче усваивать заклинания. Однако Сандро скоро начал ходить на занятия со старшекурсниками, где уже практиковались в магии, и потому он штудировал оспурский с особым усердием.
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
[церье] - вода
  
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
- [вина] - земля
  
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
- [мунт] - город
   Вдруг раздался звон колокольчика у входной двери. Это Сандро навестил Раджалл. В руках у него был большой суконный свёрток.
   - Приветствую, мой принц! - радуясь встрече сказал он и низко поклонился.
   - Вечер, великий визирь! - с восторженной улыбкой поздоровался Сандро.
   Они охотно пожали друг другу руки, словно старинные друзья, не видевшиеся сто лет.
   - Мне очень приятно, что вы меня навестили, великий визирь! Может, чаю?
   - А что, не откажусь.
   За приятным чаепитием с вареньем и кренделями они провели немало времени. Беседовали о том, о сём. Сандро рассказывал об учёбе, о преподавателях, Раджалл делился воспоминаниями о своей юности, когда он и сам учился в Академии. В конце, когда в животах у них уже не осталось места для чая и сладостей, великий визирь засобирался.
   - Ну, мой принц, прошу прощения, но мне пора. До рассвета я должен отправиться из Бинзара в долгожданный патруль в Гнайлар. Власти Гэдрэша собирают крупный военный отряд для похода на орков. Им удалось отыскать их основной стан, где орки держат тысячи порабощённых людей. Они попросили меня принять участие в этом походе, и я, конечно же, согласился.
   - О, святая Арамзелла! До чего же мы докатились. Да, видимо, на помощь Армады Гэдрэш уже и не рассчитывает. Сами решили отбиваться, - с сожалением рассуждал принц. - Послушайте, но это же слишком опасно. Вдруг вам придётся столкнуться с кем-нибудь поопаснее орков? Мало ли кто обитает в Гнайларе.
   - Да, это так. Но даже осознавая весь риск, мы не можем сидеть со сложенными руками и ждать, когда орки возобновят свои варварские атаки. Из Святослова Оспурсии запретили участвовать в этом походе, поэтому я выдвигаюсь тайно. Только я один.
   - Вы один?! Ну это уже совершенное безумие, великий визирь!
   - Не волнуйтесь. Со мной будет пара боевых големов и Оскар. И потом я всегда могу рассчитывать на магию. Орки боятся её больше всего.
   Сандро внимательно посмотрел на Раджалла. Глаза визиря излучали уверенность. Такую, какой не было даже у императора Константина, когда тот лично командовал военными парадами. Но от войны добра не ищут. Это юный принц знал прекрасно. Сколько раз он видел, как эта уверенность разбивалась о суровую действительность. И он всем сердцем не желал отпускать великого визиря в кровавое безумие. Но речь шла не о вероломном вторжении в мирную страну, а о самозащите, вынужденной вылазке, подобной той, которая однажды спасла жизнь Сандро самому, а теперь могла спасти от гибели ещё множество невинных душ. И Сандро, тяжело вздохнув, согласился:
   - Тогда всыпьте им как следует, великий визирь. За меня и за генерала Дорлиха. И если будет возможность, передайте привет в Дзебрин.
   - Даю слово, мой принц. А вам я хочу передать вот это, - Раджалл начал разворачивать свёрток, под сукном что-то блеснуло серебром. - Я не имею права оставить её себе. Я считаю, что теперь она принадлежит вам.
   И глаза Сандро округлились: он был рад тому, что увидел, и в то же время не хотел это принимать. Перед ним в руках Раджалла лежала шашка Дорлиха. В холодном металлическом блеске отражались тёплые воспоминания о добром славном человеке и горе от его безвременного ухода. Словно ещё вчера этот клинок сжимала рука генерала. Словно только что у принца на глазах смерть вырвала его из сильных рук.
   - Берите её, мой принц, - услышал Сандро голос Раджалла.
   Шашка, когда-то принадлежавшая королевскому роду, будто вновь хотела вернуться к хозяину с голубой кровью. Сандро медленно взял её и едва не заплакал. Не сводя с неё глаз, он тихо сказал: "Эта шашка принадлежала достойному человеку. Не знаю, как вас и благодарить".
   - Я вам подскажу, как это можно сделать, - рука великого визиря скользнула в потайной карман и извлекла оттуда волшебную палочку. - Учитесь так, чтобы даже генерал Дорлих гордился вами. Найдите себя. Найдите применение этой волшебной палочке. С виду она не отличается от палочек других студентов, однако она предназначена специально для вас. В ней скрыты защитные заклинания от сил хаоса, так что теперь я буду спокоен за вашу безопасность.
   - Спасибо вам, великий визирь, - с трепетом произнёс принц, беря палочку из его рук. - Обещаю, я буду учиться очень прилежно. Но, прошу вас, не тревожьте покой душ генерала Дорлиха и моих родителей. Они никогда не одобрили бы магию.
   - Действительно, не одобрили бы, потому что не знали её с лучшей стороны. Не мне судить об этом, мой принц. Я даже не педагог. Но вот что я скажу на это: не нужно насильно учить человека, нужно лишь подтолкнуть его к знаниям, а уж дальше ему решать, как поступать с ними.
   На том они и порешили. Сандро пожелал великому визирю удачи в походе, тот поблагодарил его и, не смея больше обременять своим присутствием, попрощался и ушёл. Сандро сильно переживал, что эта встреча с Раджаллом могла стать последней.
   Утром его ждали занятия, встречи с другими студентами и преподавателями. Он уделял Академии шесть дней в неделю и постепенно привык к такому плотному графику. Он ловил себя на слове, что пройдёт этот путь, каким бы трудным он ни был, и разберётся в себе, раскроет тайну своей магии. Он каждый день просыпался с настроением, данным ему Нилой: если я маг, то я должен познать себя. Заводить новые тесные знакомства он не хотел. После всех потрясений, случившихся с ним после смерти отца, он дичился людей. Не каждый мог его понять, а насмешки и разговорчики за спиной его больно обжигали. Пусть о нём меньше знают, зато будут меньше обсуждать. Новую жизнь - жизнь мага - он хотел начать с чистого листа. Необычные науки захлестнули его с головой, и до прочей студенческой жизни ему не было никакого дела. Остальные студенты к нему уже привыкли и почти не обращали внимания на его регулярные прогулы и неожиданные появления. Преподаватели, получившие кое-какие инструкции от главы Академии, молчаливо закрывали на это глаза. В то же время все они отмечали явные успехи Туринга в выборочных предметах. В чём был подвох, для них оставалось большой загадкой.
   Зато об этом знал Милнус, но его рот был на замке. Учёба давалась юному алхимику легко: он быстро запоминал всё в мельчайших подробностях прямо на лекциях и редко перечитывал материал дома. Он уже успел стать душой кампании на студенческих вечеринках. Проведя большую часть жизни в скитаниях, он не имел постоянных друзей. Этого-то ему очень не хватало. Здесь же в них не было недостатка, и он проявил свою природную коммуникабельность. Возможно, что талант быстро заводить новые связи у него отточился именно в непрекращавшихся переездах, а это, в общем-то, было нетипично, так как чаще всего такие подростки наоборот уходят в себя. Этого же ждал и Сандро, но получилось то, что получилось. Юный принц сделал вывод, что жизнь создаёт стереотипы и сама же часто их опровергает. А тем временем Милнус, несмотря на свои пятнадцать, становился всё более успешным ловеласом. Девушки от него были просто без ума, словно он уже разгадал тайну их сердец. Всё началось с того, что однажды он помог одной симпатичной студентке в лабораторной работе по алхимии, которую им задали на дом. Это был его конёк, в ней он был маленьким гением. Потом девушка потянулась к Форзику. Мягкая белая шёрстка маленького пёсика так и приманивала его погладить. Милнус тоже любил собак, и так шаг за шагом он сближался с молодой особой. Талантливый, жизнерадостный, заводной, на вечеринках он никогда не отсиживался в сторонке, а первым рвался в пляс.
   Его мама всегда была поблизости. Ральна тоже учила оспурский язык, посещала вводный курс в магию, историю и прочие общие предметы. И она тоже нашла себе компанию: взрослых магов-учеников, бежавших от прежней неласковой жизни, в Академии было немало. Она, конечно же, не забывала и про свои материнские обязанности. А когда у неё самой находился часок-другой, она шла в Великую библиотеку и пропадала в её парящих садах с каким-нибудь любовным романом. Она наконец-то почувствовала себя счастливой: здесь она и её сын нашли то, что искали. Здесь они могли быть самими собой, и никто за это их не преследовал.
   В отличие от Милнуса, Сандро заклинаия давались с меньшим риском - их предусматривало его расписание.
   - Можете слушать, можете нет, но я буду спрашивать всех одинаково, - обычно так начинал свои семинары профессор элементалистской магии магистр Оджар. - Время - это самый дорогой ресурс, который у нас есть, и мы всегда пытаемся его обуздать. Мыслители, математики, инженеры - все они не властны над временем, они могут его разве что измерить. Мы понимаем время как количество явлений, которое могло бы произойти, или число дел, которое мы могли бы сделать. Если цель - совершить как можно больше дел за то же самое время, то маг должен знать, что события являются следствием взаимодействия времени и пространства. Пространство без времени становится пустым, а время без пространства - бесполезным. Заклинание "ускорение" поможет вам успеть сделать больше, но оно не изменит самого хода времени. Это очень нестабильое заклинание. Если вы совершите ошибку, то можете нечаянно умереть от старости. Все видели скелет в кабинете морфологии? Поняли, о чём я? Поэтому в ваших интересах слушать внимательно.
   И Сандро слушал очень внимательно. Он всегда заучивал заклинания наизусть, чтобы не упустить хитросплетений и сложных переходов в оспурском языке. Шаг за шагом он проникал в тайны фундаментальных процессов и учился влиять на их течение. В то же самое время ему пришлось столкнуться с обычными домашними трудностями: постепенно чудесные чары в его доме переставали действовать. Кухня не готовила, стол не накрывался, метла и половая тряпка не убирали грязь, кровать не звенела по утрам, чтобы разбудить его на учёбу. Он бы и рад исправить это с помощью магии, но в ней была одна неудобная деталь: маг не может сотворить то, о чём не имеет достаточного представления. Если бы он умел готовить, то мог бы зачаровать кухню, а может быть, и сами продукты, чтобы они сами готовили пищу. Но он не отчаявался. На базаре он купил будильник в виде заводного петушка, который начинал механически кукарекать в назначенное время. Во всём же остальном пришлось учиться на собственном опыте.
   Как-то в выходной день, когда с сомнительным успехом Сандро воевал на кухне с жареной картошкой, в дверь к нему постучали. Он уже привык, что обычно раздаётся звон колокольчиков у двери, а тут вдруг стук. "Кто бы это мог быть?" Стоило ему об этом подумать, как его чувствительность к живой или мёртвой плоти рефлекторно повышалась. Этой способности он нигде не обучался, она была его родной. Ему и от печи не нужно было отходить, чтобы почувствовать за дверью знакомого человека. К нему решил заглянуть Милнус, и Сандро был рад его визиту. Он ясно представил себе свой дверной засов и сказал:
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
И дверной засов сдвинулся с места. Сандро и раньше мог на расстоянии перемещать предметы, теперь же он всё старался делать по науке.
   - Милнус, проходи! Я на кухне!
   Милнус был в этом доме впервые, поэтому пошёл на звук. Точнее на дым.
   - День, Сандро! - сказал он, протягивая руку.
   А у Сандро руки были заняты. Он одновременно держал подвешенными в воздухе сковородку, крышку, деревянную лопаточку, кувшинчик с оливковым маслом, целый набор оспурских специй и тряпку. Содержимое сковордки скорее походило на прогоревшие угли, чем на что-то съедобное. Сандро не прекращал отгонять от себя облако едкого дыма. Вокруг всё было перепачкано, на столе блестела лужа пролитого масла. Печь изрыгала огонь, будто у неё случилась изжога.
   - Прости, я тут немного занят...
   - Всё никак не научишься готовить? - усмехнулся Милнус. - Я тебе подскажу, что есть это ты уже точно не станешь!
   - Разве всё так плохо? - принц посмотрел на чернеющую кучку в сковородке и молча согласился с другом.
   Они начали всё прибирать, и Сандро между делом спросил: "А как ты меня нашёл?"
   - У архимага спросил, - ответил Милнус, вытирая стол. - Слушай, а где у тебя тут умывальник?
   - Тебе понравится. Смотри! Вааш жази-и-ир! - он выговорил заклинание, чуть опустил светящийся кончик палочки, на расстоянии нажимая на красную и синюю педальки возле крана, и раковина с грудой грязной посуды начала наполняться водой.
   У Милнуса отвисла челюсть:
   - Ого-го! Вот это да! А откуда взялась вода. Ведь ты только произнёс "перемещение"?! Что же это за заклинание?
   - Это ещё что! - довольный произведённым впечатлением воскликнул Сандро и отвёл друга в туалет и в помывочную, как он её называл.
   Юный алхимик был удивлён. Он был в полнейшем недоумении от показанного ему унитаза и небольшого бассейна.
   - Это тебя в Академии научили? - с завистью спросил он, то включая, то выключая воду.
   - Я только нажал на педальки, а вода подаётся по трубам. Это даже не магия, а механика.
   - Слушай, ну это вообще фантастика!
   - Да уж. Только до этого здесь вообще всё само делалаось, представляешь? Жалко, что магия уже несколько дней как покинула этот дом. Даже готовить самому приходится.
   - И тебе разрешают вот так вот колдовать?
   - Ну да. А тебе разве нет?
   Милнус вздохнул:
   - В дортуаре запрещают, а в лабораторию мне пока нельзя. У нас в дортуаре в коридорах статуи стоят. Если хоть чуток палочкой взмахнёшь, если хоть ползаклинания скажешь, у них глаза засветятся, и по их сигналу сразу прибегают дежурные. А у тебя тут хоть заколдуйся! А можно, я у тебя потренируюсь?
   Сандро сморщил лоб:
   - Где же ты тогда выучил заклинания?
   - Ха! Так это один из плюсов общего проживания. Захаживаю иногда к старшекурсникам, они на веселе колдовать начинают, а я слежу, как они это делают и что из этого выходит.
   - Если хочешь, то тренируйся в гостиной, ладно? А я пока пойду приберусь на кухне.
   - Погоди! А ты сам уже знаешь что-нибудь новенькое?
   - Да. Недавно выучил ускорение, - похвалился Сандро.
   - Это то самое, что тогда сотворил господин Исар? Ничего себе! Научи меня, пожалуйста. Будь другом, а!
   - Ты ж к старшекурсникам ходишь. Разве они им не пользуются?
   - Ещё как! Вот когда статуя в коридоре начинает визжать, так они разбегаются, как тараканы. Я даже переспросить у них ничего не успеваю, как они исчезают. Мне даже один раз из-за них перед комендантом объясняться пришлось. Научи меня, пожалуйста!
   - Ладно, слушай и запоминай. Прех бримехур гор. Только сразу не колдуй, сначала запомни слова.
   - Прех бримехур гор. Это несложно. А что это значит?
   - "Прех" означает превосходство, повышение, "бримехур" - само ускорение, а "гор" - индикатор времени в оспурском, ну ты это и сам знаешь.
   - Получается что-то вроде "ускоренно было". Понятно. Сейчас попробую!
   - Стой! Тут есть особенность. Поскольку заклинание касается временных отношений, то нужно чётко указывать его ограничение, чтобы оно имело огранниченый эффект и не вышло из-под контроля. Поэтому-то и ставится "гор" - чтобы маг точно пердставлял степень ускорения.
   - Ага, понял-понял, - глаза Милнуса по-мальчишески загорелись, как будто он хотел украдкой сделать что-нибудь запретное. - Прех бримехур гор! - он с нарастающей силой торжественно произнёс, и... ничего не произошло. - Я же произнёс заклинание!
   - Маг может сотворить то, о чём имеет представление! Опытные маги могут даже не произносить заклинания вслух. Тебе ещё предстоит это узнать, - Сандро махнул рукой и уже хотел попросить Милнуса выбросить это из головы.
   Но юный алхимик распетушился. Ему не хотелось признавать, что Сандро уже можно колдовать, а ему нет. Он на мгновение задумался, представил, что хочет быстро добежать до гостиной и громко выпалил: "Прех бримехур гор!" Сандро только и почувствовал, как мимо него пронёсся холодок и его друг испарился. Через секунду из гостиной он услышал восторженный смех.
   - Сандро! - кричал Милнус. - Получилось! Я уже в гостиной!
   Сандро рванул к нему:
   - Болван! Ты ж погибнуть мог!
   - Ой, что это? - Милнус вдруг обомлел и взялся за сердце.
   - Милнус? Милнус! - испуганно закричал принц и сразу же начал просматривать его насквозь. Сердце алхимика билось так же, как и обычно.
   Милнус почувствовал, как через него проходит мощная пульсирующая волна сознания Сандро.
   - Ага! Испугался! Да всё со мной нормально. Ты это видел? Изумительно!
   Сандро толкнул его в грудь:
   - Ненормальный! Ты знаешь, что мог чересчур ускорить своё старение? Сейчас тут стоял бы не ты, а старый маразматик, который своё имя вспоминает через раз. Болван!
   Милнус пятился назад от напиравшего принца, пока не вошёл в кухню и головой не сшиб полку с пряностями. Всё, что на ней находилось, с дребезгом осыпалось на пол. И тут алхимику в голову постучалась идея: ещё раз сотворить ускорение и быстро вернуть полку с пряностями на место. Так он и сделал. Сандро не успел даже договорить "болван", как полка вновь выровнялась на стене.
   - Как тебе? Я всё исправил! - довольный собой сказал Милнус.
   - Ну ты даёшь! - протянул Сандро. - Как тебе это удалось?
   Почувствовав свой триумф, Милнус возгордился собой.
   - Я чувствую, как творят заклинания остальные маги. Представляешь? Вот старшекурсникам, например, лень бежать на базар за квасом, так они плетут такое заклинание, чтобы квас оттуда сам к ним прилетал. А один парень даже научил своё перо писать за него без ошибок. После каждого заклинания остаётся, как бы это назвать... след. Такой канал в воздухе, и я его вижу, вот как тебя сейчас. И каждое заклинание оставляет свой неповторимый след.
   Сандро сначала подумал, что его друг сходит с ума. Однако, учитывая, каким чутьём наделён он сам, счёл возможным ему поверить.
   - Значит, ты научился вот так запоминать любое новое заклинание?
   - Не любое. Я пока могу читать только простые заклинания. А вот "ускорение" запомнил только с твоих слов! Давай я сейчас за одну секунду тут всё приберу, а?
   Сандро эта идея понравилась. Такая способность Милнуса могла быть кстати.
   И Милнус дал себе волю. Он принялся пробовать сразу комбинации заклинаний, чтобы перемещать предметы на расстоянии и одновременно делать это с помощью "ускорения". И поначалу у него всё складывалось очень даже неплохо, он творил чудеса.
   - Вааш жазир, прех бримехур гор, - летали по кухне слова, взмахивала волшебная палочка, и кухонная утварь безукоризненно следовала его заклинаниям.
   Тарелочка к тарелочке, ложечка к ложечке, плошка к плошке - всё расставлялось по своим местам. Тряпки сами занялись мытьём стола и пола, перемазанная посуда сама плескалась в воде. Повсюду наводился порядок. И всё это происходило так быстро и чётко, что Милнус прямо-таки засветился от гордости. Сандро восхищался этим действом с открытым ртом. Он уже начал думать, что ум его друга отнюдь не безнадёжен. "Как же вовремя он ко мне зашёл!" - радовался он. Однако его радость была преждевременной. Если нет пределов совершенству, то уж гордыни и вовсе неведомы они. "Ускорение" Милнуса действовало не так долго, как бы ему хотелось, и вот он с улыбкой до ушей вознамерился усилить эффект.
   - Прех бримехур гор! - приказал он, и весь процесс многократно ускорился. Но ему и этого было мало. - Прех бримехур гор! - крикнул алхимик, испытывая свою магическую силу.
   Теперь всё закрутилось так быстро, что ни он, ни Сандро не могли даже уследить за мельтешащей посудой и тряпками. Через секунду вода доверху заполнила раковину и клокочущим водопадом ринулась на пол. Сандро заволновался. Он хотел было подставить под неё ведро, но глянцево-фарфоровый вихрь вдруг шумно вздохнул, захватил ещё больше пространства и выхватил ведро из рук.
   - Милнус, хватит! - не выдержал Сандро.
   - Да не бойся, я уже и сам собирался заканчивать, - легкомысленно заверил Милнус.
   Но волшебная уборка уже вышла из-под его контроля. На полу ширилась пенящаяся лужа, в ней дружно плескались подушки. Запрыгали и застучали промокшие шкаф с тумбочкой, потом в безудержный пляс пустился и стол. У переполненной раковины выстроилась очередь толкающейся посуды. Её судорожно натерали тряпки, после чего она отправлялась в прыгающий до потолка шкаф, а оттуда прямиком по второму кругу. Тут за место в очереди с ними подралось ведро, и несколько тарелок осыпалось в лужу. До Милнуса только сейчас дошло, что дело тонет.
   - Сандро, а как отменить заклинание? - с тревогой спросил он.
   - Не знаю, просто перестань колдовать! - сказал принц. В этот момент всё, что было на кухне, пришло в движение.
   Сковородки с чугунками набрали продуктов, прыгнули в горящую печь и закрыли за собой заслон. За ними на штурм заслона бросились вилки во главе со здоровенным ухватом. От порядка не осталось и следа. Повис запах горелого, поднялся невообразимый шум.
   - Да я уже перестал колдовать, а оно вон чего! - признался, наконец, Милнус.
   - Начинать не надо было! - перекрикивал грохот и звон Сандро.
   - Ты же сам сказал! - В этот миг на их ноги набросились половые тряпки.
   - Я говорил, что с "ускорением" ты не справишься! - отбиваясь от назойливой тряпки, упрекнул принц.
   - Я?! Не справлюсь?! Не сажай меня на кактус! - запротестовал Милнус и, спсаясь от тряпок, оседлал стол. - Да я сейчас махом всё исправлю!
   Он замахал палочкой, напрягся, сосредоточился и... сорвался.... Исчерпалась его магическая сила. И вместе с этим всё застыло в воздухе, чуть качнулось, всплакнуло хрустальным перезвоном и рухнуло. В наступившей тишине стало различимо лишь сбитое дыхание двух усталых волшебников.
   - А я тебя предупреждал, - чуть отдышавшись, пробормотал Сандро.
   - Виноват. Погоди. Сейчас отдохну и всё исправлю. Переколдую.
   Сандро вздохнул:
   - Как в таких случаях говорит архимаг Исар, чем бы дурак ни тешился, только умнеть не хочет. Нет уж, хватит с меня на сегодня колдовства. Давай всё уберём руками.
   Долго же они наводили порядок. Милнус чувствовал свою вину и изо всех сил пытался её загладить.
   - Сандро, ты уж извини меня. Надо было мне тебя послушать.
   - В следующий раз думай, что делаешь, - сказал принц.
   Милнус съёжился и с надеждой посмотрел на Сандро, словно вымаливая прощения:
   - А этот следующий раз будет? В смысле, можно я к тебе ещё приду поколдовать?
   - Ладно, приходи. Только давай без этих выкрутасов, а то ещё дом разнесёшь, - несмотря на учинённый беспорядок, Сандро смягчился. Всё же Милнус был его единственным другом в этом городе, и отталкивать его от себя он побоялся.
   Алхимик облегчённо выдохнул:
   - А я уж думал, ты меня сейчас выгонишь в шею. Конечно, я буду осторожнее, обещаю. Слушай, а приходи к нам в дортуар в конце следующей недели. У нас там как раз хорошая компания собирается.
   - А что за повод?
   Милнус пожал плечами:
   - Просто так. Разве всегда нужен повод?
   - Нет, я, наверное, не приду.
   - Почему?
   - Да, понимаешь, дел много. Надо будет историю почитать.
   - Да ладно тебе, брось! Подумаешь, дела какие! Сидишь тут как мышь, прячешься от всех. Пойдём!
   - Нет, в самом деле...
   - Ай, Сандро, не сажай меня на кактус! Что ты домосед какой? Там нормальные ребята. Посидим, подуем кальян, поговорим. И девушки там будут, - говоря про девушек, Милнус поиграл бровями.
   Сандро понял, что Милнус совсем не признавал его отговорок. Придумывать другие было также бесполезно.
   - А когда конкретно приходить?
   - Отлично! В Академии встретимся, я тебе скажу, что да как.
   Следующая неделя была неспокойной: по многим предметам на всех курсах прошли итоговые занятия по пройденным темам. Большинство студентов сдало итоги, но кого-то постигла неудача. Не все были усердными. Некоторые "виртуозы списывания" пользовались специальными заклинаниями, чтобы списывать прямо из закрытых книг. Но такие попытки никогда не оставались не замеченными строгими магистрами. Всем тем, кто не сдал итоги, пришлось закрывать хвосты паралельно с дальнейшим обучением. Сандро успешно выдержал эти испытания. Не зря он много читал и тщательно готовился. Как научил его отец, он всегда стремился оправдать возложенные на него надежды. В гигантском актовом зале Академии на общем собрании по поводу итогов Исар произнёс речь:
   - Есть два способа стать мудрым. Первый - это жить вечно. Второй - за свой обычный срок приобщиться к мудрости великих. Поздравляю. Большинство из вас продемонстрировало хорошую успеваемость. Пусть это станет вашей первой ступенькой к достижению мудрости.
   После итоговых занятий продолжились обычные учебные будни. Кое-что из новых знаний было особенно важным и интересным. Так, на занятиях по общей магии Сандро научился зачаровывать почтовых горгулий - маленьких каменных фигурок, которым в лапы вставлялась плитка с письмом. А на занятиях по магической физике Сандро узнал про эффект маятника, о котором ему потом пришлось отвечать у доски: "... для сотворения заклинания необходимо определённое количество волшебной силы. Если в момент сотворения заклинания волшебной силы использовано больше, чем требовалось, то получившийся эффект будет равен одному случайному, более сильному заклинанию, а не сумме двух разных. Или не получется вовсе ...". И тогда-то Сандро впервые задумался о том, что его волшебная сила особенно велика. Он не забывал об этом и дома. Ему вспоминался Дзебрин, когда он управлял предметами, даже такими хрупкими, как склянки. Никаких разрушений не возникало. Тогда он считал, что это его прирождённая способность или дар матери, ведь он делал это одной силой мысли. А оказалось, что это магия. Когда в кабинете Исара он произносил "перемещение", он ещё не знал, что его огромная сила раскрылась полностью, переросла в совершенно другое заклинание, уничтожившее статуэтку. "Значит, я использовал слишком много силы, или она у меня чересчур велика", - думал он. Теперь же ему предстояло научиться её дозировать.
   А в конце недели перед выходными он, как и договаривался, пошёл в гости к Милнусу. Для дортуара отводилась самая южная башня Академии - одна из двух меньших. Сандро прилетел сюда на своей горгулье. Милнус с радостью встретил его у главного входа. Внутри башня была очень просторной, светлой и хорошо обустроенной. В холе приветливо раскинули свои листья комнатные цветы. Лабиринт коридоров постоянно разветвлялся, и каждая ветвь оканчивалась жилыми помещениями. И в самом деле, как и говорил Милнус, здесь стояли статуи, следившие за магическим порядком. На верхние этажи можно было подняться по лестнице, а можно было и на двух лифтах. Милнус выбрал второе, он жил на девятом этаже. А всего их было двадцать!
   - Так уж сложилось, - рассказывал по пути Милнус, - что наш этаж самый весёлый. У нас его называют вечно неунывающим девятым этажом.
   Как только двери лифта распахнулись, девятый этаж предстал перед Сандро во всей своей неунывающей атмосфере. Из правого коридора доносилась музыка лиры, у окна напротив скопилась объятая табачным облачком группа старшекурсников. У всех было праздничное настроение. Уроки закончились и впереди ожидалось целых два выходных дня. Милнус то и дело с кем-то здоровался, все его узнавали, и он всем представлял своего друга Туринга. Вскоре они оказались в так называемой секции. Это помещение с четырьмя комнатами для проживания, общей кухней, уборной и помывочной.
   - В моей секции живут только парни. Таковы уж здесь правила проживания: мальчики отдельно, девочки отдельно, - с сожалением сказал Милнус. - А мама живёт на втором этаже. Взрослых магов здесь тоже отдельно селят. Но это, может, и к лучшему.
   Милнус жил в маленькой комнатушке, где было две кровати, шкаф, стол и окно. Сразу обращали на себя внимание десятки книг, большей частью по алхимии, колбочки, стеклянные трубочки и спиртовая горелка. А главное - волшебная настольная игра "Легенды" вроде шахмат, но с миниатюрными крепостями, шахтами и диковинными существами, которые по команде игрока сами летали и бегали по игровому полю, завоёвывая себе жизненное пространство. Играть в неё нужно было с помощью специального набора костей и, разумеется, волшебной палочкой. Пока что в секции было тихо и безлюдно, и у Сандро была возможность её осмотреть. Секция была, мягко говоря, неопрятной. Если здесь и убирались, то очень редко и наспех. Помывочная была, в общем-то, ничего, а вот уборная вызывала даже омерзение.
   - Милнус, что же у вас так грязно-то?
   - Простите, у нас тут прислуги нет, вся чистота на самих проживающих держится. А у нас, дай Энрель, времени на еду хватает и на сон. Приходится торчать над книгами.
   - Я вот не могу жить в грязи, на уборку всегда найду время.
   - Ты один живёшь. Уберёшься - и чисто, никто, кроме тебя, не гадит. А тут?! Я сначала ещё следил за чистотой в секции, а потом плюнул и маме запретил приходить убираться, потому что не все ценят порядок. Обязательно найдётся свинья, которая, как будто нарочно везде всё загадит, - очень эмоционально объяснил Милнус. - Ты только при других жильцах этого не говори, всё равно не поймут, только у виска покрутят. Тут многие считают, что раз общее, значит, не моё, и беречь не стоит.
   - Как же так можно? И как вы с леди Ральной здесь живёте?
   - По большому счёту нам здесь хорошо. Ты всю жизнь от храмовников побегай и сам поймёшь. И потом, не все же здесь такие гады, есть и нормальные ребята, с которыми в выходные можно как следует расслабиться.
   В коридоре послышались шаги: пришли трое молодых людей с тяжёлыми сумками. Один лет восемнадцати, двое других по возрасту, вроде бы, были ровесниками Сандро. Милнус их ждал:
   - Ну, парни, всё купили?
   - Не, не всё, - отвечал старший. - У лавочника того кваса не оказалось. Но, - он достал из сумки бумажный пакетик, перевязанный блестящей верёвочкой, - мы купили вот это. Так что мы сами нахимичим свой квас. А это кто, твой новый друг? - он посмотрел на Сандро.
   - Нет, - ответил Милнус, - это мой старый друг Туринг. Знакомьтесь: это Дарай - алхимик из Арпы, - старший парень, - это Мэй - из Овделя, с исследовательского факультета, а это Йофэ - механик из Иклейя-Зарацказа.
   Пожимая руку Сандро, Дарай спросил:
   - И откуда же ты, Туринг?
   - ... из Эмофлета, - сказал Сандро. - Учусь на факультете общей магии.
   - И где же вы с Милнусом давеча пересеклись? - спросил Йофэ гэдрэшским говором.
   За принца ответил сам Милнус: "Да было дело. Как-то встретились по дороге в Айя-Шумдад. Потом встретили одного мага, он и рассказал про Академию. Ладно, хватит разговоров, давай уже раскладывай свою шарманку, скоро остальные придут". Под шарманкой он имел в виду самодельный алхимический аппарат, предназначенный для зельеварения. Пока Дарай и Йофэ собирали его у себя в комнате, Милнус подбирал необходимые ингредиенты к будующему напитку, Мэй сдвигал столы, раскладывал вокруг них подушки и натаскивал посуду. Сандро же надраивал кухню. И его это ничуть не смущало, а нааоборот нравилось. Он воспринимал это как совместный труд, когда каждый делает то, что лучше всего умеет на благо общего дела. Вскоре он увидел плоды своей работы: кухня сияла чистотой, был полный порядок. Можно было принимать гостей. Но раньше них пришла Ральна с Форзиком. Увидев принца, пёс радостно завилял хвостом и бросился к нему на руки, а Ральна от приятного удивления едва не назвала Сандро по имени.
   - День, леди Ральна, - одновременно произнесли Мэй и Сандро.
   - День, юноши. Туринг? И ты пришёл на их посиделки? И правильно, нечего в выходные одному дома сидеть. Как учёба, как сам?
   - Учусь, стараюсь. А как вы?
   - Ты знаешь, я ни капельки не разочаровалась, что тогда согласилась поехать сюда. Здесь лучше, чем я себе представляла. На лекциях, на занятиях я иногда чувствую себя молодой послушницей. Это и впрямь интересно. Это того стоило. Правда, я и сама, бывает, преподаю. Да, вот так. Магистры очень мало знают о магии света, и они были выше седьмого неба от счастья, когда узнали, что я с ней знакома. Я им уже на целую книгу нарасказала. Но, признаться, я скучаю по церкви. Иногда хочется сходить туда, помолиться, а лучше исповедаться, но здесь, увы, нет даже часовенки.
   - Я вас понимаю. Мне тоже иногда хочется посетить утреннюю службу.
   - Я, конечно, надеюсь, что за мои знания мне предоставят возможность спуститься в Бинзар и сходить в церковь.
   И тут в кухню вошёл Милнус.
   - Сынок, я пришла вам помочь. Что вам приготовить на вечер? - предложила Ральна.
   - Ничего, мама, мы сами справимся. Вот и Туринг нам поможет, он умеет готовить. Да и вообще-то сейчас остальные должны прийти...
   - У меня есть время....
   - Нет-нет, не надо, - запротестовал Милнус. - Ты, кажется, хотела идти в библиотеку? Прекрасно! Я не смею отнимать у тебя время, мама.
   Ральна окинула его подозрительным взглядом:
   - Ты ничего от меня не скрываешь?
   - Нет, - замотал головой Милнус.
   - Хорошо. Отдыхайте, как вам хочется. Но только чтоб соседи мне потом не жаловались, - наказала Ральна и вышла.
   На стол перекочевала гора фруктов, сладости, солёности, закуски, словом всё для приятного времяпрепровождения. Сандро стало неловко. Когда все занялись делами, он выбрал подходящий момент и спросил у Милнуса наедине:
   - Слушай, у меня нет с собой столько денег, чтобы расплатиться с вами за всё это. Мог бы и предупредить.
   - Отдашь, когда сядешь на трон. А сейчас, вы мой гость, ваше величество, - тихо сказал алхимик. Сандро это крайне не понравилось. Он даже не знал, что и сказать. - Шучу-шучу, - тут же добавил Милнус, - отдыхай и ни о чём не думай. Ты мой друг, и я хочу тебя угостить. Тем более я твой должник за тот погром у тебя дома.
   - Твоя мама просила вести себя потише...
   - Ай, не сажай меня на кактус! Не будь занудой. Я тебе по секрету скажу, только, обещай, никому не говорить.
   - Обещаю, никому.
   - По-моему у мамы роман с одним магистром, и она уже давно ходит не в библиотеку, а с ним по ресторанам, по театрам. Она это от меня скрывает, не знает, как сказать, наверное, считает, что я ещё мал и не пойму. Но я за неё рад. Мама столько всего натерпелась до этого. Она заслужила своё счастье.
   - А что насчёт сегодняшнего вечера? Она просила вести себя по правилам.
   - Да ничего мы такого уж страшного делать и не собираемся. Вот увидишь, всё будет в порядке. Вечер будет что надо!
   - Вот-вот. Что нам надо, так это вечер что надо! - весело напевал себе под нос Дарай, войдя на кухню с мензуркой игристого напитка. - Внимание, снимаем пробу! - Посмаковав, он закрыл от удовольствия глаза. - Сказочно! В самую меру!
   Немного погодя, когда всё было готово, пришли остальные гости. В том числе и девушки: симпатичные, умные, говорливые, весёлые. Первый тост был за Милнусом.
   - Самое приятное - это выходной перед следующим выходным. За приятный выходной!
   Поначалу Сандро чувствовал себя не в своей тарелке, но самодельный хмельной напиток окрылил его и унёс прочь все посторонние мысли. На студенческой пирушке всё было просто: все пили много, и ему наливали. Пить - так всем, и отказываться было неудобно. Он ,было, обозначил свою норму, но захотелось показать себя зрелым и опытным. Сандро чувствовал, как ноги словно сами отрываются от пола, как по всему телу разливается тепло, а язык и руки становились всё развязаней, а девушки всё красивее.
   Едкий дымок кальяна с приятным вкусом и запахом пощекотал бронхи и до отказа наполнил лёгкие.
   - Хорошая вещь, - оценил он кальян, пытаясь выглядеть трезвым и знающим дело, хотя глаза у него давно уже выдавали обратное. - Интересно же вы отдыхаете, прямо праздник!
   - Вот-вот, дома такие праздники нам не светят, - сказал Дарай, и его лицо скрылось за облаком белого дыма.
   - Как это? - Сандро нашёл это как минимум оговоркой.
   - Нет у нас никаких праздников. Разве что церковные, так на них всё равно что на поминках. И все, как стадо, должны делать вид, что верят и молются, а в противном случае..., - он выпучил глаза и до отказа высунул язык, изобразив висильника.
   Все усмехнулись над его карикатурной гримасой. Только Сандро это вовсе не показалось смешным. Шутя, они ругали власть, а он как никак чувствовал к ней своё прямое отношение.
   - А вот у нас ещё есть праздник урожая, - вспомнил Йофэ и начал с ностальгией рассказывать про него. - Я ещё застал, как его праздновали раньше: устраивали конкурс на самые большие овощи, самые большие фрукты. Все рядились и водили хороводы, пели песни, славили небо и землю за щедрость и плодородие. А ещё делали красивые пугала с цветными ленточками. Так благодарили то ли предков, то ли прежнего бога - не знаю, но было весело. Моя сестричка этого уже не видела. Теперь в этот праздник церковь разрешает нам просто не трудиться, вот и всё.
   Сидевшая напротив Сандро девушка ловила каждый его взгляд и кокетливо отводила свои большие карие глаза, когда их взгляды пересекались. Уже ближе к ночи к ним завалилась ещё какая-то весёлая компания с арфой, скрипкой, целым морем игристого, и они все дружно заголосили весёлые песни. Сандро и не заметил, как та девушка уже оказалась рядом с ним. Какой же она показалась ему привлекательной в приглушённом свете! Ещё миг, и они бы поцеловались. И вдруг дверь в секцию с грохотом распахнулась. На пороге возник тонкий силуэт.
   - У вас мозги потекли и уши отвалились? Вы хоть знаете, который час? Вы нормальным людям спать мешаете! - донёсся сердитый девичий голос.
   - Ты-то нормальная? - съязвил Дарай.
   Его тут же поддержал Мэй:
   - Не мешай нам, зубрёшница! А если не можешь уснуть, иди спать в свою библиотеку!
   Кто-то зажёг свечи, и на незнакомку упал яркий свет. Она оказалась молодой волшебницей. И хотя здесь о ней отзывались плохо, Сандро сразу же пленила её красота. Золотистые волосы волнами спусклись на белые плечи, словно изумруды блестели её глаза, окаймлённые длинными ресницами.
   - Я прошу вас по-хорошему. Потише, пожалуйста, - едва сдерживаясь от приступа ярости, сказала она.
   - Серена, а мы просим тебя не мешать нам, - с вызовом ответил Мэй.
   Тогда она заявила ультимативно: "Прекрасно. Раз вы меня слушать не хотите, послушайте вот это" - она достала свою волшебную палочку и два раза взмахнула ею.
   Все будто окаменели, все знали, что в магии с этой девушкой лучше не тягаться. Только Милнус перепуганно крикнул:
   - Нет, Серена, подожди!
   Но было поздно. Глаза волшебницы вспыхнули синей искрой, на кончике палочки загорелся синий огонёк, и за вздрогнувшим окном с оглушительным громом совсем близко сверкнула молния. Вся компания от страха подскочила на месте. Но они испугались не столько молнии, сколько пронзительного визга антимагических статуй, по сигналу которых в секцию тут же прибежали дежурные. В эту самую минуту и вернулась Ральна. Да, теперь им точно было несдобровать.
   ******************************
   Сандро проснулся у себя дома. Голова страшно гудела. Чем именно закончился вечер и как он сюда вернулся, он не помнил. Отрывисто вспоминал, как, шатаясь, стоял перед Ральной и сгорал от стыда. Внезапно раздался звон колокольчиков у входной двери. Нежданным гостем оказался гремлин в синей узорчатой робе и в длинном синем колпаке на голове. В руках он держал развёрнутый свиток.
   - Вам послание от королевы Нилы, - высоко задрав голову, пропищало маленькое существо. Гремлинам очень нравилось, когда им поручали ответственные задания. - Королева Нила желает вас видеть. Она будет рада принять вас сегодня до вечера.
   Эту весть Сандро было приятно услышать. Но покидать дом в разбитом состоянии он не спешил. Две чашки свежего кофе и лёгкий завтрак привели его в норму.
   Где найти Нилу - он знал: это был Морской дворец. Он посадил свою горгулью на узкой мраморной дорожке посередине огромного искусственного озера. Вода придавала воздуху свежесть, цветущие кувшинки и лилии радовали глаз и наполняли воздух сладким ароматом. По зелёным берегам разгуливали фламинго, над фонтанами переливались радуги. К дверям дворца вёл высокий, отполированный до блеска пандус с изумительным фигурным парапетом. За приветливо распахнувшимися дверями взору принца открылось самое невероятное и помпезное помещение. В нём не было пола, всё было занято мелкими бассейнами с лазурной водой, только по периметру и в центре тянулись кафельные дорожки. Стены и колонны были выполнены из блестящего камня насыщенного синего цвета, а ближе к потолку отделывались золотым орнаментом. Из статуй в виде морских обитателей с успокаивающим журчанием стекала кристально чистая вода. А потолок! Это было просто заглядение! Он был похож на крону гигантской золотой пальмы, меж листьев которой имелись застеклённые промежутки, через которые всё помещение заполнялось золотистым солнечным светом. Сандро дошёл до середины дорожки и застыл, любуясь.
   - Принц Сандро, королева Нила вас ожидает. Пройдёмте со мной, - раздался тоненький голосок гремлина-дворецкого.
   Ушастый коротышка в серебристой ливрее с чопорным видом повёл принца за собой. Они поднимались по пандусам, спускались под фонтанами и, в общем, шли немало времени - дворец был очень большой. Чтобы Сандро не забрызгал свою одежду, гремлин дал ему зонтик. К удивлению принца, большинство других помещений оказалось в плачевном состоянии: голые каменные стены, серые полы, пустые потолки. Но, как выяснилось, здесь вовсю шли ремонтные работы. Гремлины вместе с зодчими занимались росписями фресок и сусальным золотом, мощные рабочие големы работали над камнем и переносили многопудовые грузы. А руководил всеми ими не кто иной как Орам Гапод. Завидев принца, он низко поклонился и встретил его очень тепло.
   Тронный зал Морского дворца был необъятен и восхитителен. Он был круглой формы, весь из воды, золота и драгоценных камней. А над головой Сандро во всём своём великолепии предстал тот самый лучезарный купол из стекла в золотистых узорчатых рамах. А в центре зала на мраморной волне стоял трон. На нём свернувшись, восседала Нила. Сейчас она выглядела истинной морской королевой: в серебристом чешуйчатом наряде, с роскошными бусами из ракушек и в высокой золотой короне, которую оплетали её змеиные головы. Своего друга она встретила блистательной улыбкой.
   - Добро пожаловать в Морской дворец, Сандро!
   - Нила! То есть королева Нила, - с уважением произнёс Сандро и сам низко поклонился.
   Они обнялись, словно были родными. Нила не могла оторвать от него глаз.
   - Похорошел! Поправился! Постригся! А вчера повеселился.
   Сандро и не удивился: он знал, что от неё ничего не утаить.
   - Лучше бы я не пил. Сам теперь жалею, что так получилось.
   - Не ругай себя. Ты молоден. Аэто тоже опыт . Как тебе мой дворец?
   - О, я о таких только в сказках читал. В таких жили безмерно богатые короли. Но в действительности твой дворец красивее, чем любой выдуманный. Он неотразим.
   - Спасибо. Пойдём, я тебе кое-что покажу. Не обращай внимание на разруху, тут до меня организовали музей - они же не знали, что я выжила. А теперь сам лорд Гарус распорядился всё вернуть в прежнее состояние. Его единственный сын Гирин тоже маг, и лорд всячески поддерживает Академию. Он благородный челоек. Скажу тебе по секрету: в основном мой дворец украшается не настоящим золотом, а очень качественной алхимической смесью более дешёвых металлов. Это моя идея. Если бы тут всё было настоящим, стоимость этого ремонта исчислялась бы государствами! А такой казны сегодня просто не существует. Хочу поделиться приятным известием: со следующего месяца я буду преподавать морфологию. Студенты рады, а тем более.
   - Поздравляю!
   - Благодарю. Мы пришли.
   Нила вставила ключ в скважину очень мощной металлической двери, закрывавшей круглую комнату. Сандро подумалось, что там должны храниться несметные богатства, но там стояла оружейная стойка с шестью громадными мечами - под стать наге.
   - А вот это сокровище я никогда никому не отдам, даже музею, - продолжила Нила, вползая в комнату. Глаза её заблестели. - История цивилизации наг - это история преумножения знаний и укрепления внутреннего мира. Силён тот, кто силён духом, мой мальчик. - Она взяла мечи, и от одного движения они завибрировали, как камертоны. Нила обращалась с ними с трепетом, как со святыней. - Помнишь Эмофлет? Помнишь, чем я сражалась на арене? То были простые железяки. А вот это - мечи, - и она взмахнула ими так быстро и ловко, что Сандро успел заметить только холодный металлический блеск и камертоновский звук. Два меча в её верхних руках были похожи на вытянутые ятаганы, в средних - на исполинские катаны, а в нижних - имели своеобразную резко ломанную форму. - Этим мечам двенадцать тысяч лет, но они как новые. Их изготовили мои предки. Они способны поразить сам дух любого живого существа всего одной раной.
   - Значит, это те самые легендарные клинки, которые намертво сражали даже ангелов? Я не верю своим глазам, - с изумлением сказал Сандро.
   - Да. Я была там. Мечи удалось спасти в последний момент, сама же я попала в плен. Пойдём, я должна тебе ещё кое-что показать.
   И Нила отвела Сандро в коридор, стены которого были сделаны из стекла. А за ними... море! У Сандро возникло ощущение, что он прогуливается по морскому дну, а вокруг над кораллами не спеша плавают яркие рыбы, в расщелинах прячутся зубастые мурены, в песке затаился скат, под водной гладью медленно курсировали рифовые акулы. И это было не волшебство, юный маг сам проверил, что все эти существа действительно живые!
   - Это чудесно! - вымолвил он.
   - О, да! А города наг раньше все были чудесными. В них можно было увидеть и не такое. Я надеюсь однажды отыскать хотя бы один уцелевший морской город. Знаешь, на чью помощь я рассчитываю? На твою, Сандро. Я считаю, что главная цель твоего пребывания здесь - это понять ценность жизни. Нельзя построить новый мир, до основания разрушив старый. И когда ты станешь императором, а я уверена, что ты им станешь, я хочу, чтобы ты помнил об этом. Нет ничего ценннее жизни, нет ничего важнее мира, нет ничего прекраснее любви.
   - Святая Арамзелла, выходит, Империя забрала у наг всё, не оставив ничего. Это ужасно. Мне стыдно за моих предков. Они разрушили такой удивительный мир. Нила, я клянусь именем Энреля, что не остановлюсь ни перед чем, пока не отыщу для тебя морской город.
   Он говорил очень искренне, Нила это чувствовала.
   Через несколько месяцев город облетела весть о возвращении Раджалла. К Сандро прибыл посыльный, известивший его о необходимости явиться в Звёздный замок. Куда именно нужно было лететь, принц думал недолго. На своей горгулье он воззнёся над центральным облаком и на расстоянии вытянуой руки приблизился к колоссальным колоннам. Они были идеально гладкие. "Кто же ещё, если не они, мог это сделать?" - думал принц. Отсюда общая форма здания полностью терялась - оно было слишком велико. Зато внизу поблёскивали малюсенькие серебристые иголочки башен Академии. Он летел вдоль средней колоннады, отыскивая место для приземления, и уже боялся, что, пока в поисках облетит замок, его могут не дождаться. Но вот показался ажурный фасад с архитектурной розой над глубокими заострёнными арками. Сандро снизился и увидел, что у входа уже стоят чьи-то горгульи. "Значит, мне сюда".
   Трудно описать, что чувствовал Сандро, стоя перед дверями с десятиэтажный дом. Они медленно открылись. На пороге стояло оно - полумифическое существо. От одного его вида Сандро весь обмяк и едва не упал на каменный пол. Из-за дверей на него смотрел титан. С виду как человек, только ростом не меньше двадцати метров. У него была кожа цвета только что выкованного металла, короткие белые волосы, вздыбленные, словно от удара молнии, и белые сверкающие глаза. На нём была одежда вроде древней тоги, только сделана она была из единого листа металла и гнулась, как ткань. Да-да, это был даже не атлас. Никакой, даже самой дорогой выделки атлас так не блестит на солнце. От такой неожиданной встречи у Сандро закружилась голова. Он был готов поверить, что это сон, но землетрясение от опустившейся рядом с ним гигантской сандали было явью.
   - Добро пожаловать в Звёздный замок, принц Сандро, - словно гром, прогремел голос титана. - Вас ожидают.
   - День, - всё ещё не веря в реальность происходящего, буркнул юноша.
   - Собрание скоро начнётся. Не окажите ли мне честь, чтобы я перенёс вас в зал собрания? - предложил титан и направил принцу свою исполинскую ладонь.
   "Святая Арамзелла! Он и впрямь настоящий! Живой!" - пришёл к выводу Сандро. Отказать такому существу он не смог.
   - Благодарю за оказанное доверие, - сказал титан и понёс юношу в Звёздный замок. Двери закрылись за ним сами.
   Внутри всё было не меньших масштабов, чем снаружи. Колонны и барельефы были лишь редким украшением, в основном же здесь господствовали металлические конструкции, автоматические устройства, освещаемые непонятными для человека огнями, иногда кажущимися призрачными. Потолки были высоки, как само небо. Но для титанов всё это было обыденным. Сандро заметил, что внизу вдоль стен специально для людей проложены быстрые самодвижущиеся дорожки. Титан, нёсший Сандро, шёл не спеша, но при этом запросто обгонял людей, ехавших по этим дорожкам. Путь был неблизким даже для него. Наконец он опустил принца перед внушительными дверями и сказал: "Зал для собраний перед вами" - и открыл их. Сандро вошёл в гигантский круглый зал, расположенный под основным куполом замка. Отсюда было видно, что эта часть купола прозрачна - для естественного освещения. Места для участников собрания располагались по кругу вдоль стен. Большинство мест уже было занято. Здесь уже были лорд Гарус, архимаг Исар, Нила и Раджалл. Они поприветствовали Сандро низким поклоном, после чего ему показали куда садиться, и он опустился в удобное кресло возле Нилы. Осталось пустым всего одно кресло гигантского размера с клавишами и символами на подлокотниках. Последним в зал вошёл титан с суровым выражением лица, в длинной белоснежной тоге с широкими серебристыми наплечниками. Из-под плавных обтекающих складок тоги были видны мощные мускулы - этот титан был очень крепкого телосложения, даже по параметрам своих соплеменников.
   - Королева Нила! - раздался гром его голоса, и его лицо моментально разгладилось. Он говорил на оспурском языке, и Сандро его уже понимал. - Как я рад вас видеть после стольких лет!
   - Приветствую тебя, Граат! - торжественно отвечала нага.
   Это был главный титан - капитан Граат. Он перевёл свой взгляд на Сандро, и лицо его вновь стало каменно-непроницаемым.
   - Принц Сандро. Моё почтение, - он сделал приветствующий жест рукой, а затем обратился к остальным. - Приветствую вас, участники собрания, - и опустился в своё кресло, - надеюсь, у вас веские причины, чтобы собраться здесь так срочно.
   - Позвольте, капитан Граат, - обратился Раджалл. - Я только что вернулся из патруля в Ла-Гнайлар. Боюсь, у меня дурные новости. Вместе с войском гэдрэшской провинции мы выследили и захватили орочий стан в двухстах верстах к востоку от Эфа-Льяра. Мы рассчитывали освободить пленных, но там обнаружили лишь семерых стариков. Они сумели расказать нам, что за пять дней до нас орки увели всех пленных людей на север. Допросы пленных орков не принесли результатов. Мы спешно выдвинулись на север и долго шли, пока не приблизились к окрестностям Эмофлета. Следы орков и их пленников резко оборвались на подходе к городу и никаких других их признаков мы не нашли. Ночью я тайно проник в город, и мои опасения подтвердились. В нём ведётся масштабное планомерное строительтво очень крупных сооружений, которые могут быть порталом в десять раз более мощным, чем портал в Аварпе.
   - Ваши опасения мне понятны, великий визирь, - сказал Граат, - но их одних недостаточно. В похищении людей повинны орки, это несомненно. А строительство могли развернуть и имперцы с целью закрепления на севере и создания там мощного форпоста, - он нажал на клавиши на подлокотнике, и в центре зала возникла галограмма карты Загерена с отмеченными городами, реками и горами.
   Сандро от этого чуть не потерял сознание. Он смотрел на карту широкими круглыми глазами, а её призрачный зелёный свет скользил по его лицу. Он ещё не знал, что это вовсе не магия, а технология, о которой он и помыслить не мог.
   - То же самое было в Аварпе в 760 году, - настаивал Раджалл.
   - Вера людей в их бога Энреля слишком велика. Они научены горьким опытом и теперь не обратятся к демонам, - продолжил Граат в прежнем русле.
   - Простите, у меня вопрос, - встал Сандро. - Зачем орки оставили тех людей? Почему не взяли с собой всех подряд?
   Титан нахмурился, но, переглянувшись с Нилой, набрался терпения: - Потому что орки иногда едят людей, принц Сандро. Нет, великий визирь, тому, что вы обнаружили, могут быть сотни объяснений.
   - Погодите-ка, Граат, - приподнялась Нила, - а может, это кусочек мозаики? Я была в плену в Эмофлете. Там есть цирк, на арене которого творятся жестокие убийства. За день там умирали сотни людей, не говоря уже об орках и животных. Я всё размышляла, откуда для этого берётся столько народу? А вот и ответ. Кажется, у орков произошёл раскол: одни остались рабами, а другие работают на неких графов и берут в плен людей для этого цирка. Но что самое поразительное, так это то, что на это приходят посмотреть толпы свободных людей. Они ждут кровавых представлений и наблюдают за ними с великим азартом.
   - Это ничего не меняет, - возразил Граат. Люди всегда были безумными. А вера в бога не мешает жестокости.
   - А я согласен с королевой Нилой! - вновь подал голос Сандро. - Я тоже был в Эмофлете. Я видел, до чего люди могут быть кровожадными. Эти представления в кровавом цирке призваны пошатнуть в людях веру, отвернуть их от светлых устоев. Ведь и святая Арамзелла была против бессмысленного насилия. А те люди, может, и называли себя верующими, но верили уже во что-то другое. Страдания несчастных на арене вызывали у них не жалость, не сострадание, а радость. Я видел их души - они были ужасны. И я видел демонов. Те люди наслаждались насилием, и души их были ужасны.
   - Где же вы видели демонов? - насторожился Граат.
   - В Дзебрине. И в Святослове. И Октавия Белед тоже демон.
   Титан не усидел на месте:
   - Что же вы сразу не сказали? Это же всё объясняет! - вскрикнул он, и люди чуть не оглохли. - Значит, демонопоклонники уже в столице империи. Значит, у них уже развязаны руки. Они начали расшатывать Ацвег, их скверна вливается в людей и очерняет их. Зло поднимает голову и здесь...
   - Капитан! - неестественно прогромыхал Исар, отчего титан сразу же замолчал. - Все мы знаем печальную историю вашего мира. Но сейчас встал вопрос о спасении Ацвега. Нельзя допустить, чтобы демоны вторглись сюда.
   - Господа, я полностью согласен со сложившимся здесь представлением об обстановке, - взял слово лорд Гарус. - Но не кажется ли вам странным, что демонопоклонники до сих пор не открыли портал в Аварпе? Они не предпринимают никаких действий, хотя портал до сих пор исправен.
   - Да, вы правы, лорд Гарус, - согласился Граат. - Но враг наш хитёр и до бесконечности коварен. Наша первоочередная задача - разузнать его планы. Где и когда планируется вторжение? Но если даже мы найдём и обезглавим демонопоклонников, то тем самым обезглавим и империю. Это только ещё больше усилит хаос. В этом положении нашем главным оружием должен стать вот этот молодой человек, - он посмотрел на Сандро, - принц, наследник трона. Он должен будет возглавить свой народ в борьбе со злом. Пока у нас есть время, мы должны подготовить его к выполнению этой задачи.
   - Но как вы собираетесь предотвратить вторжение? - обеспокоился Сандро.
   - Как получится, - сказал Граат, - любой ценой. Потому что, если оно произойдёт, демонов нельзя будет остановить ни одним известным мне оружием.
   - Но ангелы их остановили!
   - А что вам известно про демонов? - спросил титан. - Думаю, немного. Вы умный молодой человек, но вам не хватает знаний и опыта. Вас нужно обучать. И обучать тому, что пригодится в первую очередь: демоноведенью и государственному управлению.
   - Капитан Граат, - вновь привстал Гарус, - хочу вам напомнить, что у принца Сандро весьма незаурядные магические способности: он способен воздействовать на жизненную субстанцию. Такими возможностями обладало только древнее магическое общество, открывшее секрет бессмертия и создававшее джиннов. Этот секрет ныне утрачен. Принц Сандро может помочь нам восстановить его. И я лично хотел бы помочь ему в изучении его собственных возможностей.
   - Да, вы говорили мне. Тогда решено, - прогрохотал Граат. - Лорд Гарус, вы займётесь его индивидуальными особенностями. Великий визирь Исар, приобщите его к государственным делам. А на себя я возьму самое трудное - демоноведенье.
   Сандро переполошился. Чего ещё эти люди хотят от него? Какие демоны? Он только-только согласился на обучение магии, а тут демоны?!
   - А как же программа, которую вы для меня составили, господин Исар? - спросил он.
   В ответ глава Академии угрюмо взглянул на него и ответил:
   - Переделаем, мой принц. Грядут трудные времена. Нам потребуются все наши силы.
   На этих словах собрание закончилось. Все разошлись. Остались только Сандро и Граат.
   - Итак, что вам известно про титанов? - начал Граат.
   - Всем известно, что вас создали маги для борьбы с драконами и своими врагами. Я читал об этом, - стараясь держаться уверенным, ответил принц.
   Титан громогласно расхохотался.
   - Какая чушь! Не удивительно, что люди до сих пор поклоняются богам! Да какой маг мог создать меня? - а потом он сделался серьёзнее, наклонился к Сандро и очень проникновенно сказал: - Я покажу настоящую историю.
   Граат привёл принца в другое помещение - совершенно необъятное, полностью белое, без малейших шероховатостей. Даже глазу не за что было зацепиться. Сандро стоял у ног титана, и чуть не ослеп от нестерпимого, давящего на его единственный глаз однообразия.
   - Звёзды прекрасны, не правда ли? - вдруг загадочно произнёс титан. - Я часто скучаю по ним.
   На его нарукавниках были таинственные подсвеченные символы, при касании которых всё помещение вдруг стало непроницаемо чёрным. А потом, словно в ночном небе, вокруг загорелись звёзды. Самые разные, как настоящие, и Сандро казалось, что он парит среди них. Они окружали его, эти россыпи брилиантов, до них можно было почти дотронуться.
   - Это звёзды. Их многие миллиарды. Приблизимся к одной из них, - приговаривал титан. Мимо них с Сандро быстро замелькали звёзды. Одна из них становилась всё ярче и больше, пока не превратилась в огромный голубой светящийся шар, вокруг которого размеренно вращались маленькие разноцветные шарики. - Эта звезда для титанов всё равно что для вас Солнце. Она называется Анкрод. Меньшие шары - это планеты. - Затем они приблизились к одному маленькому шарику, пока он не стал десятиметровым в диаметре. - А это моя родная планета, мир титанов - Дандром.
   У Сандро возникло чувство падения, но он вовремя завис над самой поверхностью планеты. Он увидел другой мир, полный жизни, в котором правили великие титаны. Они строили свои города фантастической величины и мифической красоты, над ними проносились корабли без парусов. Внизу со звонким смехом бегали дети и срывали причудливые металлические цветы с флюроресцентными огоньками, которые они дарили друг другу. И всё у них было хорошо, сладко и великолепно, пока однажды бирюзовое небо неожиданно озарилось чудовищным огнём и затянулось вулканическим дымом. Потоки лавы затопили прекрасные города, безжалостный огонь спалил дивные сады. Ужасные огненные птицы сбили летающие корабли и принялись выклёвывать титанам глаза. Отвратительные жирные черви источали плоть детей. Не помогало против них никакое оружие. Враги были сильны, и их было бесконечное множество. Демоны из Ошия вывернули Дандром наизнанку и обратили его жителей в страшных злобных тварей, сражающихся против своих сородичей. А сквозь чернь горящей планеты на это смотрели четыре кошмарных глаза. И слышался смех. Дальше Граат показывать судьбу своего мира не стал. Планета отдалилась, и стало видно, как от неё отделилась горстка кораблей. Они пронеслись через тысячи, миллионы миров и остановились возле сравнительно небольшой жёлтой звезды, чей свет был так знаком и близок Сандро. Вокруг неё тоже кружились маленькие глиняные шарики, один из которых был сине-зелёным с венчиком облаков. Там и высадились титаны, там предстали перед магами и пообещали не вступать в человеческие распри. Потом грянул 1010 год. Легионы ангелов обрушили корабли титанов. Уцелел лишь один, самый маленький, новый, недостроенный. Маги помогли оставшимся титанам, и они построили Первемунт, в котором Сандро и смотрел на всё это.
   - С Ацвегом будет то же самое? - с недобрым предчувствием спросил юноша.
   - Возможно. Судьба людей теперь в их собственных руках, - сказал титан, но Сандро показалось, что он уверен в неотвратимости грядущего конца света. Неоднозначные слова титана звучали для него как приговор.
   - У нас есть хотя бы один шанс? - почти шёпотом спросил юноша, глядя в огромные, сверкающие, как два полумесяца, глаза титана.
   Граат взглянул на него с сочувствием. Но на вопрос не ответил, а вместо этого начал мрачный рассказ, сопровождаемый схожими эффектами, только гораздо более страшными.
   - Чтобы победить демонов, о них нужно иметь представление. Демоны - это тоже живые существа, но с одним радикальным отличием: тогда как все остальные формы жизни являются вершиной самоорганизации материи, демоны явлются порождением её саморазрушения. В совокупности это наша противоположность, существа хаоса. Когда-то в глубокой древности у них была высокоразвитая цивилизация, обладавшая бесконечными знаниями и совершенными технологиями, и на пике своего величия они не были ограничены ничем... Кроме самих себя. Они столкнулись с перенаселением, исчерпали все ресурсы своего мира. Им не хватало еды, не хватало пространства для жизни, для упокоения. Даже освоение других миров не решило их проблем. Их лидеры договорились избавиться от большей части населения, ради спасения остальной. Одна за другой прокатывались волны потрясений. В этих тяжелейших условиях среди обречённых родился сильный лидер, изменивший всё. Он убеждал остальных, что победить зло можно лишь ещё большим злом. С поддержкой обозлённых масс он сверг всех прочих лидеров, а потом покончил со всеми, кто был с ним не согласен. Народ уничтожал сам себя, упиваясь страданиями, прославляя боль, разрушения. Обитатели изжившего себя мира нашли только одну утеху: заглушать боль собственную болью чужой, безвыходность - гневом. Победители назвали себя легионом зла, а их предводитель стал Властелином. Все накопленные ранее достижения они направили на распространение своей веры. Всё что нужно злу - это ещё большее зло. А семя зла они находили везде, куда ступала их нога. Они научились переселять свои чёрные души в чужие тела, тем самым обретая бессмертие. И их материальные формы стали не похожи на изначальные. Они научились чувствовать зло в других мирах и преумножать его там. С тех пор всё, что они делают, служит только жестокой воле их Властелина. В мирах, подлежащих захвату, они ищут союзников - других обозлённых существ. Маг - лучшая цель для них. В момент колдовства маг нарушает баланс хаоса и порядка и демону проще вселиться в его тело. Порабощённый демоном становится одержимым. В Дандроме не было магов, но были недовольные..., - печальным тоном закончил Граат.
   Сандро почувствовался металлический вкус страха. "Именно таких существ я видел. Одно из них пыталось проникнуть в меня" - услышал он свой вздрагивающий голос.
   - Но ему это не удалось? - Граат перевёл на юношу пристальный взгляд, морщины на его лбу стали глубже.
   - Я могу управлять жизненной сущностью... субстанцией, - смущённо произнёс Сандро, потупив глаза.
   - Это я уже знаю. Несомненно, это может пригодиться. Но демоны сильны. Они на всё пойдут ради тела сильного мага. Я научу противостоять злу. Это потребует немало уроков.
   **************************************
   Кроме Граата, Сандро теперь усиленно изучал основы государственности и власти под руководством Зехва Исара. Архимаг, как всегда проводил длинные вступления.
   - О настоящем правильно может судить лишь тот, кто хорошо знает прошлое. Увы, для любого государства великое прошлое не является залогом достойного будущего. Итак, мой принц, чем должно располагать государство для достижения успеха?
   Сандро нравились эти дополнительные занятия и он тщательно готовился к каждому из них.
   - По Мелариксу для успешного развития в стране должно быть пять базовых мощностей: территория, ресурсы, производство, экономика и - самое важное - люди. Великий визирь, я кое о чём хотел бы с вами поговорить.
   - Да, слушаю вас.
   - Я хорошо знал историю ещё до Академии, читал многих историков. Но то, что я увидел здесь собственными глазами, расходится с тем, что я читал. Ведь титанов никто не создавал. Их так до конца и не истребили. И наг, оказывается, тоже. Я, правда, и сам раньше задумывался о том, что в нашей истории немало нестыковок. Например, как Аварп мог стать крупным религиозным центром к 760-му году, если Берниас начал проповедовать только в 759-м? Сколько я читал исторических книг из Великой библиотеки, везде написано, что знаменитая Аварпская библиотека гораздо младше времён первого открытия портала! А на днях от капитана Граата я узнал, что и сам портал-то вовсе не уничтожен! Это правда?
   Архимаг кивнул в знак согласия, прикрыв глаза. Для Сандро эти мысли были маслом на раскалёной сковородке. Он поднял глаза к небу:
   - Создатель благородный! Получается, что и везде так? Вся наша религия основана на неточностях? Глупых ошибках?! Нет, такого не может быть! Или не на ошибках? - после порыва эмоций он вдруг замер, как восковая фигура, сердце кануло в ледяной провал приоткрывшейся страшной тайны, в глазах мелькнул растерянный блеск, руки бессильно повисли. - Эти ошибки не случайны, так?
   Исар постарался отвечать как можно аккуратней и спокойней:
   - Историю пишут люди. Как будущему правителю, скажу вам: не верьте всему, что пишут в книгах.
   - Вы хотите сказать, что вся наша вера - чья-то фальсификация? Тогда чему ещё можно верить?!
   - Я не учу вас отрицать саму веру, но учу относиться к ней правильно. Человек свободен в своём познании, а потому может верить во что хочет, - взвешанно и учтиво отвечал архимаг. Борода его плавно покачивалась. Он был рад, что его учение не прошло мимо ушей принца.
   - Тогда зачем нужна эта Академия? Учить учиться? Какой толк не давать человеку ничего определённого, а только расплывчатые мудрствования?
   - А зачем нужна церковь, если каждый всё равно верит по своему?
   Сандро замер. А архимаг продолжил:
   - Церковь не стремится объяснить, как устроен мир, а скорее стремится навязать своё представление о нём. Академия же рассматривает окружающий мир таким, какой он есть, и каждый студент получает о нём одинаковые знания, подкреплённые научными доказательствами. Между человеком и окружающим миром должна быть гармония, обоснованная точными знаниями. Только гармония поможет существовать долго им обоим. Эту гармонию мы и учим любить.
   - Мне трудно с вами согласиться, великий визирь. Окружающий мир намного сильней человека, уж я-то знаю. Большой мир растворяет в себе человека без остатка. Только вера помогает человеку не потеряться.
   - А в самой вере нет ничего плохого. Любому мыслящему существу свойственно испытывать надежду, и потому его не покидает и вера. Но вера - это одно, а религий человек создал много, и каждая кому-то помогает. Может ли быть одна из них правильной, а остальные нет? Мышление человека может выходить за рамки привычной условности. И шире, чем Светлая песнь.
   Сандро не сдержался, уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но архимаг перехватил инициативу и не дал трясине заблуждений принца растекаться дальше:
   - У древних людей тоже были свои боги, и где все они сейчас? Почему они не восстают, если им больше не приносят жертв и не поклоняются? Они же бессмертны?! Различия между всеми религиями эфемерны. Суть же их одна: человек неграмотный - человек слепой. Он верит, но за этой верой стоит лишь страх, и нет знаний, а потому им можно манипулировать. Люди думают, что их вера лучше другой, но не понимают, что для того, чтобы сделать что-то лучше, нужно сначала самим стать лучше.
   - А разве вы мозги не промываете? Ни для этого ли нужна эта Академия?
   Исар был всё также твёрд, но сдержан.
   - Приведу пример. Если в тёмной комнате вы не видите чёрную кошку, то это ещё не значит, что её там нет. Искать её или не искать - дело ваше. Но для того чтобы начать поиск, вначале следует зажечь свет. Понимаете?
   - Нет. Это какой-то бред.
   - Академия предлагает одарённым людям, всем тем, кто иначе видит этот мир, сделать свой выбор.
   - Ну, вот я согласился и что?
   - Тогда тех, кто узнал, есть ли чёрная кошка в тёмной комнате или нет, станет больше. Ведь к вере в бога можно прийти двумя путями: либо через незнания, либо через просвещение. Просвещение всегда лучше, чем слепая вера, оно даёт надежду, подкреплённую фактами, собственными убеждениями, а не чудесами. Просвещение делает человека светлее. Чем больше просвещённых людей, тем светлее мир.
   - Значит, Академия волшебства - это как чёрная кошка в тёмной комнате? Не важно, что это за кошка, не важно, нашёл ты её или нет, главное, что начал искать, так? Эти поиски... всё это обучение в Академии направлено, чтобы найти себя?! Чтобы за верой стояли ещё и знания! - Сандро понравилось собственное умозаключение.
   - Вот сейчас я сказал бы слава Энрелю, если б он сам ко мне спустился и доказал, что он и впрямь существует, - с облегчением сказал Исар, сняв очки, и потёр усталые глаза. - Чему учит светлая песнь?
   - Любить Энреля и служить ему, - отчеканил принц.
   - Вот и всё. В этом вся наша церковь. О чём бы ни задумался человек, у церкви уже уготован на это ответ, всё заранее предопределено, и предел всему уже известен, и именуется он богом. Но тогда где остаётся место человеку? Человек сам по себе прекрасен, но зачастую закрепощён в жёсткой системе, основанной на заблуждениях и обмане. Религия вышла из культуры, как человек вышел из пещеры. Она изменялась в ногу с самим человеком. У жестоких народов жестокие боги и наоборот. Вот и вера в Энреля преобразилась. Вспомните, чему она учила изначально.
   - Это был уклад, определённая упорядоченность жизни, которая была альтернативой хаоса.
   - И во что она превратилась? Погрязла в крови своего же народа. Реформы исказили её, и теперь она учит лишь безоглядной любви к своему богу. И опять сам бог никак не отстоял веру в себя, допуская, что человек её искажает. А вместе с этим забывается, что религия создана человеком для человека, а не для церкви. Главная же ценность человека - это сам человек. Каким бы ни был смысл его жизни, но он будет подобен богу, если путём просвещения создаст свой храм в себе самом, не мешая в этом всем остальным. Не случайно идеальным человеком Меларикс называл человека человечным. Только такой человек сможет найти гармонию между собой и окружающим миром. И бок о бок смогут жить и маги, и верующие, и наги, и даже титаны. А последние, кстати, до прибытия в Ацвег и не знали ни про какого Энреля, зато своими глазами видели, как люди сами создавали его.
   Сандро был потрясён и одновременно восхищён таким выводом. Он ведь и сам считал себя верующим, но при том сам же Создатель и наделил его магией, обрекая на смерть от инквизиции. Вот в чём был весь парадокс, вот где завязывались искажения правды!
   - Инквизиция по нам с вами плачет, великий визирь. Но умирать-то не хочется, все любят жизнь и свет солнца. Просто кто-то боится, что не сможет ужиться с инакомыслием, вот и всё. Всё просто, но... жестоко. Это всё и логично, и нет, - размышлял вслух Сандро. Он уже не скрывал свои мысли.
   - А поведение человека вообще нельзя объяснить с точки зрения логики, - Исар задумчиво вздохнул, поправил очки. - В мире всё исходит из общих простых правил, да вот другим объяснить это тяжело.
   В голове Сандро в этот момент бушевала буря. Его прежней вере был нанесён колоссальный удар. Сам он считал, что в его мировоззрении происходит переломный момент, после чего он уже никогда не будет относиться к церкви с прежним уважением. И осмыслить это было несложно, а вот сказать об этом было тяжело.
   - Пожалуй, Меларикс был прав, - в этом ему признаться было легче всего.
   *********************
   Однажды ночью Сандро никак не мог заснуть. Он уморился на прошедших занятиях, и перед следующими нужно было как следует отоспаться, но... ничего кроме зевоты. Сон никак не наступал. На времясчёте было два часа ночи. Сандро лёг ровно три часа назад и всё это время боролся с бодрствованием. Он повернулся на другой бок. Под тонкое одеяло просунулся прохладный воздух. Сандро закутался, лёг поудобнее, но... то же самое. Не давали покоя всякие мысли. "И откуда только они берутся?" В ночном полумраке его глаза нащупали на стене наградную шашку генерала Дорлиха, оружие, принадлежавшее королевскому роду Пэлии. "И ради чего люди разжигают войны? Из-за трофеев? Славы? У человека есть две очень важные, неразрывно связанные друг с другом потребности: первая - воспринимать окружающий мир, вторая - отражать его обратно таким, каким воспринял. Вот я отражаю его в своих рисунках. А как отражал его Дорлих? В войнах? Навряд ли. Скорее всего он находил возможность проявить себя в верности короне и её защите. Планирование войн было для него делом вторичным, вытекающим из присяги. А что с отцом? А с ним всё понятнее". В голове ударом тока возник неприятный вывод о том, что отец-то и был одержим великими войнами. Развивать этот вывод было слишком болезненно, и он старательно отгонял его. Позже ему вспомнилась мама, как она укладывала его спать, как рассказывала на ночь сказки, провожая его в мир сладких снов. Тогда одеяло было тяжелее и теплее, воздух в спальне в середине зимы бывал до мурашек зябким. Но это было, пожалуй, самое спокойное время в его жизни. Сандро уже примирился с тем, что мамы нет и что она осталась лишь в его памяти. Но эта память его согревала. Он ещё раз поправил одеяло, подобрав ноги, лёг совсем как в детстве. По спине даже пробежали мурашки, будто он находился в замке в своей спальне, а мама только что закончила колыбельную и тихо-тихо закрыла за собой дверь. Но потом пришла мысль, что сейчас и замок уже совсем не тот, что от всего прежнего остались лишь воспоминания.... Сейчас в столице засели Энрель знает кто. Чёрт их знает, что у них на уме. После разговоров с Граатом Сандро не покидали его слова, что демоны воздействуют в первую очередь на мелочи, зато постоянно и в самый неподходящий момент, пробуждая и поддерживая злобу, пока душа не станет демонически чёрной. Он перевернулся на другой бок. На времясчёте - четыре часа. "Над Святословом сейчас ещё темно, солнце над ним поднимется не раньше, чем через четыре часа. В каком же состоянии я завтра пойду на учёбу, если сейчас же не усну? И, Энрель - свет всемогущий, не иначе всё это демонщина. Что если они сейчас нарочно выкручивают мне мозги, чтобы я не сдержалсяя и начал чертыхаться? Стоп! Кто-то из преподавателей, а может, и сам Граат говорил, что весь Первемунт защищён антимагической оболочкой и ни одна враждебная магия за неё не проникнет. А если проникнет? Нет, это всё от бессоницы". Ближе к пяти часам на Сандро начал накатывать сон, под его приятной тяжестью сомкнулись веки, раздумья распались подобно рваным клубам дыма. "Но вот чёр..., - мысленно чуть не выругался он. - Уже пять часов, уже скоро вставать! Значит, когда мне нужно было спать, то мне не хотелось, а перед самым подъёмом в сон потянуло?! Вот демонщина! И тут не властен сам Энрель! Нет, я специально сейчас не дам себе уснуть, чтобы не поддаваться ничьему воздействию! А сейчас... зато сейчас в ритм войду, и когда сегодня приду с занятий, то вот тогда-то я и поддамся сну. Но только не сейчас, пусть всё наступает своевременно!"
   Сандро встал с кровати и начал свой новый день. Сделал крепкий кофе, поднялся на крышу дома. Весь летающий город ещё был погружён в ночную тишину. Далеко-далеко на востоке в глубинах пурпурного бархата облаков вспыхнули огненные искры - первые предвестники рассвета. В утреннем небе ещё горели звёзды, рассвет наступал неторопливо. Что-то нежное на ушко шепнул ветерок. Сквозь ленивые облака в небо проглянули первые солнечные лучи, уснувшие дома лизнули длинные тени. Чашка в руках больше не грела и вместо кофе заполнилась прохладной печалью. Сандро проводил последние звёзды, встретил новый день и спустился в дом, к повседневным делам.
   Выдержав день по расписанию, Сандро чувствовал себя довольно-таки бодро. После обеда в одной из лабораторий ему предстояло встретиться с самим лордом Гарусом. Что сулила эта встреча, он не знал, ему даже не сказали, что почитать, как подготовиться. Лорд стоял у окна с подзорной трубой. Он встретил принца широкой улыбкой.
   - Мой принц, как я рад вас видеть! Как ваши дела?
   - Приветствую, лорд Гарус. Дела - нормально, просвещаюсь с вашей помощью.
   - Очень рад за вас, - сказал лорд, улыбаясь, и протянул ему подзорную трубу. - Хочу вам кое-что показать. Взгляните вон туда. Видите большую башню?
   Сандро направил трубу в указанном направлении и нашёл высокую широкую башню с трапецевидным низом, обвитым цветущими лианами, и с длинным золотистым шпилем на четырёх сферических куполах.
   - Это Башня мудрости, - пояснил Гарус. - В древности там жили джинны - самые могущественные маги, обретшие бессмертие.
   Правый глаз Сандро блеснул любопытством.
   - Как же им это удалось?
   Лицо Гаруса стало задумчивым, он молчал, переведя взгляд далеко за горизонт, словно нарочно дразнил юношу.
   - Расскажите мне, лорд Гарус!
   - Тысячу лет назад после долгих экспериментов мудрейшие магистры совершили величайшее открытие: способ управления самой жизненной субстанцией. Следующим шагом должно было стать обретение вечной жизни. Однако, к своему разочарованию, магистры поняли, что жизненная субстанция, потревоженная магией, стремится отделиться от своего тела, и тело из-за этого стареет значительно быстрее. Решение было одно: зачаровывать предметы, превращая их в филактерии - вместилища душ. Когда же приходили в негодность и филактерии, то их просто заменяли новыми. Бессмертные нарекли себя джиннами. При них оставались их знания, магическая сила возрастала стократно, но - главное - их мудрость больше не ограничивалась сроком жизни. Получив такое могущество, часть джиннов захотела абсолютной власти над всем Ацвегом, другая часть вознамерилась им помешать, и между ними разразилась война. Первые проиграли, а вторые стали размышлять. Пережив свой естественный срок, не все способны оставаться прежними, многих очерняет тьма, и они превращаются из мудрецов в безумных монстров. Даже раскрыв тайны жизни и смерти, внутренний мир человека остаётся непроходимым лабиринтом, полным тайных комнат. И тогда оставшиеся джинны пришли к соглашению: даровать бессмертие только самым достойным. При этом они накладывали на себя три непреодолимых ограничения: невозможность своей магией воздействовать на разум, отбирать чужую жизнь и давать новую. Так многие века они раскрывали тайны мироздания и передавали их своим ученикам - молодым магам. Есть сведения, которые скорее всего достоверны, что несколько филактерий попали к магам света, называвшим себя энрельскими монахами. Произошло это как раз накануне 766 года. Кто знает, чего достигли маги света, переняв тайны жизни и смерти. Вот только не случайно тогда появился архангел Арамзеллы. Потом грянула война и стёрла с просторов небес летающие города и всех джиннов. Сейчас эта башня не более чем памятник истории, в ней нет ни единой филактерии. В1010 году все их вывезли в Сокол, где они и сгинули в пещерах Грамагхона. И все секреты джиннов утрачены для нас навсегда.
   - Это многое объясняет. Эх, хотел бы я узнать, как джинны обращались с жизненной сущностью. Каково это жить вечно?!
   - Стать бессертным - значит подчинить себе своё тело, а потом, отбросив всё лишнее, сделать его лучше. Так говорили джинны. Но каждый раз это требовало от них общих магических усилий. А вот вы, мой принц, уникальны, - с восхищением сказал Гарус. - Скажите, мой принц, вы хотите научиться давать жизнь с помощью вашей силы?
   - Да, лорд магистр, хочу, - решительно ответил Сандро.
   - Но жизнь в самом своём начале всегда подразумевает смерть. Где граница между ними? И есть ли смысл бесконечно поддерживать жизнь в том, кто уже отжил своё? Представьте больного старика, который болен неизлечимо. Он живёт, борется, но со временем это причиняет ему страдания, которые невозможно облегчить. Стоит ли беречь его жизнь? - лорд говорил с ехидством, будто прощупывая принца.
   - Да, конечно, - твёрдо сказал Сандро. - Он человек. Если он хочет бороться, значит, ему нужно помочь. Это же человечно.
   - Правильный ответ "нет". Человечно прекратить его мучения. Беда в том, что все боятся смерти и не хотят сводить счёты с жизнью, даже если она утратила смысл. Стремление ему помочь - это стремление утолить своё сострадание. Да, человечно помогать, но только когда это в ваших силах и имеет смысл. Вы лучше поймёте суть жизни, если сначала познаете её зарождение. Вам по силам победить болезни и смерть. Только вы сможете узнать секреты джиннов и ангелов.
   Сандро стыдливо опустил глаза. Хоть надежды лорда и польстили ему, он всё ещё стеснялся своих способностей, они оставались для него очень личными, закрытыми. В этот момент он вспомнил себя у могилы матери, и сердце бешено заколотилось в груди.
   - Лорд Гарус, а может всё-таки лучше, чтобы жизнь оставалась жизнью, а смерть смертью?
   - Всё так и останется, мой принц. Но сколько несправедливых смертей можно будет избежать, сколько бесценных жизней можно будет сохранить! Когда Энрель забирает к себе молодых и здоровых, разве это его высшая благодать? Ни я, ни вы не можем переделать весь Ацвег. Но вы можете оставить после себя важнейший след, вам стоит только немного набраться опыта. Идущий осилит дорогу.
   Решение давалось Сандро непросто. "Что если лорд Гарус прав, и мне дано большее, чем я подозреваю".
   - Нельзя судить Создателя. А вот человек уж точно не прав, когда отбирает чужую жизнь. Я попробую, лорд Гарус.
   В лабораторию вошёл Милнус и поклонился им обоим.
   - Мой принц, вот и ваш помощник, - сказал Гарус. - Кажется, он давно тянулся к лабораториям. Теперь эта лаборатория в вашем распоряжении, здесь есть всё необходимое. Если вам будут нужны лаборанты или что-то ещё, то дайте мне знать.
   - А как же вы? Вы разве не будете с нами? - изумился принц.
   - Без меня вы вместе добьётесь гораздо большего. Вы молоды, любознательны. Мне же нужно часто бывать внизу - в Бинзаре, чтобы управлять герцогством. Но я буду заглядывать к вам по мере возможности. Мне безумно интересно, что вы откроете, - после этих слов он улыбнулся, на прощание поклонился Сандро и отправился к выходу. - Удачи, молодые люди.
   Сандро и Милнус остались вдвоём и переглянулись.
   - Вот это здорово! Наконец-то я смогу запросто колдовать! - вдруг завизжал от радости алхимик.
   - Постой-постой! Почему лорд Гарус прислал именно тебя? Тебе же ещё нельзя творить заклинания!
   Блестящий настрой покинул Милнуса так же внезапно, как и посетил. Он повесил нос, опустил руки, даже ссутулился от безутешной грусти и уже повернулся в сторону вивария:
   - Ой, и правда, я совсем забыл, прости, пожалуйста. Я сяду вон там в сторонке и буду кормить хомячков.
   Сандро растерялся от такой молниеносной смены настроения. Он смотрел на друга и не в первый раз задумался " а не сумасшедший ли он".
   - Милнус? - тихо позвал он.
   Тот резко обернулся, на лице уже ширилась улыбка до ушей:
   - Да он мне разрешил, представляешь? Разрешил колдовать! Ура! Мне поручено наблюдать за тобой и пробовать повторять. Я же на лету всё схватываю, соображалка-то работает - умище! - хвалился он, задрав нос и поигрывая бровями. - Слушай, то, что ты творишь с живыми и мёртвыми - это старая магия, которая давно утеряна. Мне велено помочь тебе перевести её на более доступный язык, понимаешь? Помнишь, на кладбище я тебе сказал, что поступил бы так же? Я готов перенимать опыт.
   Принц подумал: "А всё-таки лорд Гарус был прав - лучше уж вдвоём с Милнусом, чем под присмотром неизвестно кого. С этим типом мы уже хотя бы знакомы".
   - Да уж готов, это я вижу. Давай я покажу тебе, что здесь где.
   И они с интересом взялись за дело. Для начала нужно было всё подготовить. Сандро уже работал в лабораториях и знал, что ему понадобится, а что лучше убрать в подсобку. Здесь всё требовало бережного отношения, поэтому всё лишнее аккуратно складывалось в коробки. Милнус тоже не сидел на месте, он участвовал по-своему: размахивал палочкой и заставлял слишком пузатые склянки самим отправляться в шкаф.
   - В лаборатории не стоит колдовать просто так. Здесь всё делают руками, а колдуют только в экспериментальных целях, - поучал его Сандро. - А так ты впустую растрачиваешь силы и мне не даёшь сосредоточиться.
   Милнус это запросто терпел, к тому же принц был главным, а ему подобало у него учиться. Для него это была увлекательная игра, только очень важная и ответственная. Да и помнил он погром у Сандро дома, поэтому решил, что будет лучше слушать его.
   - Хорошо, понял, больше не буду, а то разобью ещё что-нибудь.
   - Лучше расскажи, чем закончилась та вечеринка. Я ничего не помню.
   - Тебя-то дежурные увели, а мне потом с мамой пришлось поговорить... В общем, ходим мы сейчас все по струнке, даже Форзику разрешено больше, чем мне. Слушай, я так рад, что хоть здесь смогу оторваться!
   - Что сможешь?
   - Короче говоря, мне сейчас здесь лучше, чем дома.
   Работа у них кипела. В первый же день они расставили всё как надо, запаслись свечами, так как вечера наступали рано, и настроили увеличитель. Это был громоздкий прибор, состоявший из главной трубы, регулирующих винтов и двух стеклянных предметных камер: одна - маленькая - для рассматривания предмета, вторая - большая - для демонстрации результата. Внизу главная труба оканчивалась мармалетовым глазом, как у голема.
   - Цель прибора, - объяснял Сандро, - показать такие мелкие предметы, которые не видны человеческому глазу. Вот сюда помещаем то, что нужно рассмотреть, а в ту камеру прибор сам выводит изображение. Я покажу, как это работает. - Он взял заранее приготовленный препарат - тонкий срез листа мандрагоры, зажатый между двумя прямоугольными стёклышками - и поместил его в малую предметную камеру, потом нажал на рычаг. Мармалетовый глаз поморгал и настроился на препарат. В главной трубе происходили все таинства преобразования малого в большое.
   - Ого, так всё это магия! - воскликнул Милнус, и на этот раз он был уверен в своей правоте, так как чувствовал, как, скрипя тоненькими шестерёнками и кристаллами, в приборе плетётся неизвестное заклинание.
   - Да. Это сделано, чтобы не обременять экспериментатора лишними заклинаниями.
   В большой предметной камере медленно вырисовывалась расплывчатая картина - тесно прижатые квадратики с кружочками в центре. В них постоянно бурлили какие-то процессы, что-то образовывалось и выводилось наружу, что-то, наоборот, поступало из вне.
   - Смотри, Милнус, я называю это ячейками жизни. Из них состоят все организмы. И наши с тобой тоже.
   - Не сажайте меня на кактус!, - воскликнул удивлённый алхимик. - А ты их чувствуешь прямо так?
   - Только если очень сосредоточусь, они очень маленькие. Вот я и хочу потренироваться, чтобы мне легче было с ними работать. Это займёт примерно неделю, может больше, - он протянул руки к малой предметной камере и закрыл глаза, настраивая своё восприятие.
   - Так работай так! Всё же видно через прибор.
   - Увеличитель не показывает жизненную сущность, а я воспринимаю только её.
   - А какая она, эта сущность?
   - Алая, красная, зависит от активности процессов внутри. Вот видишь этот кружок в центре ячейки? - он показал его, не открывая глаз. - Он самый красный, там происходит больше всего процессов, а всё вокруг тебе кажется прозрачным, невидимым. Но там тоже что-то происходит, но меньше, а мне это видится чуть бледнее. - Сандро устало потёр лицо, открыл глаза, поморгал. Правый глаз покраснел от напряжения. - Всё, устал. Хватит на сегодня. Темнеет быстро. А увеличителю нужно много света.
   - О, задачу понял, - выпалил Милнус.
   В следующий раз Милнус откуда-то приволок массивную люстру. Радостно дирижируя палочкой, он закрепил её над увеличителем, и навтыкал свечей. Сандро это понравилось, теперь недостатка света в лаборатории не было.
   - Сандро, когда мы приступим к поднятию мёртвых? Мне хочется научиться этому.
   - Не спеши, Милнус. Я и сам не собираюсь это делать. Вначале мы должны понаблюдать за течением жизни и за её увяданием. Ты можешь чувствовать, как я?
   Тот растерянно хлопал глазами.
   Сандро принялся объяснять, что конкретно Милнус должен почувствовать, как это выглядит, постоянно показывал ему пример. Чувства алхимика не распространялись дальше обычных и чутья к остальной магии. Сандро ставил его вверх ногами, чтобы кровь прилила к голове, пробовал остужать её с помощью замораживающего заклинания, чтобы кровь наоборот отхлынула. "Быть может, всё дело в сознании, которое притупляет чувства?" Но Милнус был безнадёжен. Потом они бросили эту затею и перешли к практике. Первое, что хотел увидеть Сандро, так это зарождение жизни в новом живом существе. Как это сделать?
   - Не знаю. Нам известно, что жизнь вдыхает сам Создатель, - рассуждал он. - Значит, нужно в деталях изучить беременность. И лучше с самого начала. Милнус, пойдём-ка в виварий.
   Сандро провёл руками возле каждой клетки и огорчённо сказал: - Здесь нет ни одной мыши или хомяка с... ну... с маленькими внутри.
   - Но мы знаем после чего они там появляются, верно? - не вешал носа Милнус.
   Он быстренько подобрал каждой твари свою пару и рассадил их по отдельным клеткам. Началось ожидание.
   - И что дальше? - спросил Сандро.
   - Как что? Ты же хотел увидеть всё с самого начала.
   И юные маги уселись возле клеток. Грызуны не заставили себя долго ждать. То, что видел Милнус, нельзя назвать научным открытием. Он сидел с кислой миной, подперев голову рукой, и чуть не засыпал. Зато Сандро не мог оторвать от клетки руки. Он наблюдал то, чего, наверное, не видел никто другой: слияние родительских "ячеек". Из них образовались новые, а через некоторое время уже эти новые принялись дробиться, а потом расти. Этих песчинок жизни никто больше не касался, никто не вдыхал в них жизнь, жизненная сущность была с ними изначально - передалась от родителей. От напряжения Сандро стало жарко, душно, он снял накидку, с него градом лился пот, но единственный глаз светился от любопытства, он устал, но не мог прекратить наблюдение. Жажда знаний пробуждала в нём всё новые и новые магические силы, и даже Милнус удивился его выносливости. "А ведь принц рассчитывал повысить своё восприятие не раньше, чем через неделю, неужели он уже достиг нужного уровня?" - недоумевал он. В конце-концов Сандро утомился настолько, что просто повалился на пол. Милнус подскочил к нему и помог подняться. Юный принц был очень доволен.
   - Милнус, ты должен это видеть! Это неописуемо! Одна жизнь порождает другую!
   - А дыхание Энреля? Ты его видел? - не терпелось алхимику.
   - Нет. В том-то всё и дело, что нет!
   Теперь уже Милнус мысленно задавал вопрос: "С тобой всё впорядке, голова не кружится?"
   - Подожди, ты уверен? - встрепенулся он, и Сандро живо закивал головой. - Тогда что это значит?
   - Понятия не имею. Наверное, Энрель вдохнул жизнь только в самых первых существ, а дальше те передавали её своим потомкам, те своим, потом те своим, потом...
   - Подожди! Я понял, что ты хотел сказать.
   Оба замолчали. Милнус смотрел на Сандро с недоверием, будто тот абсолютно не понимал, что сказал.
   - Отдохни. Завтра продолжим, - сказал наконец Милнус.
   - Да-да. Я попрошу тебя рассадить всех животных обратно по своим клеткам. Мало ли что. Вдруг завтра в эксперименте поучаствуют остальные, так я хочу ещё раз взглянуть на самое начало.
   Милус рассаживал лабораторных животных. От услышанного в голове немного кружило. Ведь немыслимо, чтобы Создатель не вдыхал жизнь в каждое живое существо в самый первый момент его появления! Он, и никто другой, должен это делать! "Но, Энрель всевышний, а что если Сандро хоть на толику прав? Сам я никогда ничего подобного не чувствовал. Кому же верить: священникам, у которых восприятие ещё слабее моего, или юному магу, который на глазах у свидетелей поднимал мёртвых и победил демона, пользуясь только своей волей? Как быть? Кто прав?" - терзал себя сомнениями Милнус. Его руки от этого становились всё менее ловкими. - Сандро, - собрав горстку уверенности, сказал он, - я тоже хочу это увидеть.
   - Но как? Ты же не можешь чувствовать, как я?
   Милнус показал на увеличитель:
   - С помощью него.
   Сандро подошёл к прибору, внимательно осмотрел, словно впервые видел, и не мог унять непонимание:
   - Как? Мы же не поместим туда мышей? А убивать их я не стану.
   - Ради науки можно!
   - Но я же рассказал тебе всё. Поверь мне.
   - Я уже в Энреля верю, понимаешь? Может, Ацвег и сложнее, чем мы предполагали, но создан он Энрелем. В другое я верить отказываюсь. А теперь я хочу понять, не рехнулся ли ты. Просто покажи мне это и всё. Мыши же есть.
   - Нет! Я не позволю их убивать! Скорее ты научишься чувствовать жизнь. Но ещё раньше я извлеку эти ячйки, и вот тогда ты увидишь их под увеличителем.
   Это случилось через много дней, и то не с первого раза. Сандро извлекал "ячейки" крайне осторожно с помощью простых заклинаний. Только он и больше никто в Ацвеге мог проделать такое. Никто не видел столь малюсенькие предметы. Животные почти ничего не чувствовали. Однако поначалу маги не знали, что с ними делать, и несколько раз "ячейки" погибали, прежде чем оказаться под увеличителем. Затем Сандро понял, что им нужна среда, подобная внутренней среде животных. Одним поздним вечером раза с сотого, а может, и больше, Милнус сумел подобрать подходящий состав, в котором, как ему сказал Сандро, "ячейки" чувствовали себя в норме. Потом выяснилось, что у них нет подходящей склянки для наблюдения за процессом под увеличителем. Тут опять пригодились знания Милнуса: он сделал необходимую смесь песка, и они попытались изготовить склянку прямо в лаборатории. У Сандро уже был опыт обращения с заклинаниями огня, он творил и удерживал на кончике волшебной палочки мощное ревущее пламя достаточного жара, чтобы расплавить песок и превратить его в жидкое податливое стекло. С помощью нехитрой магии, двигая в заданном направлении воздух, Милнус придавал ему плоскую форму с низкими краями. В какой-то момент пламя у Сандро неожиданно разбушевалось и подожгло стол. За один короткий миг алхимик выдавил из воздуха столько влаги, что её хватило пресечь пожар на корню. И теперь принц убедился, что его друг может быть не только хвастуном, но и при надлежащем обучении очень полезным помощником. Он мог быть ответственным и мог относиться к делу со всей серьёзностью. В итоге у них получилась необходимая чашечка, и они смогли увидеть процесс оплодотворения при увеличении. Милнус был поражён увиденным.
   - Я правильно понимаю, у нас у всех было схожее начало? - спросил он, когда смог внятно говорить.
   - Ну, скорее всего, да. Особенно учтывая, что у людей есть похожие ячейки.
   Лицо Милнуса скорчилось от отвращения:
   - Ты что? И людей рассматривал...? Фу-у!
   Этот день стал для них памятным, наконец-то у них было что показать лорду Гарусу. Но они договорились пока никому об этом не рассказывать. Это могло затронуть религиозные нормы. Вскоре первая подопытная мышь принялась строить у себя в клете гнездо - готовилась стать матерью, внутри у неё уже бились крошечные сердечки её будущих мышат. Из этого Сандро сделал вывод, что у неё всё идёт нормальным, естественным путём.
   В дальнейшем они изучали процессы увядания жизни. На книжном шкафу в лаборатории стоял хлорофитум - растение с кисточками молодых отростков на длинных свисающих усах. Каждый день Сандро чувствовал, как с приближением весны в этом растении ускоряются жизненные процессы, видел, как появляются свежие листочки. Каждый раз после полива жизненная сущность в зелёном создании так и била ключом, растение словно радовалось свежей порции влаги. И наоборот, когда Сандро его не поливал, хлорофитум замедлял свой рост, а внутри замедлялся ток его жизненной сущности. Один раз Сандро не поливал его особенно долго, и растение начало чахнуть. Когда запасы жидкости в толстых корнях начали подходить к концу, самые нижние листья начали засыхать и отваливаться, остальные побледнели, стали дряхлыми. Но даже при этом бедное растение из последних сил старалось поддерживать жизнь в самых молодых верхних листочках, которые на фоне нижних ещё выглядели зелёненькими и ещё поблёскивали на жарких солнечных лучах, проникающих через стекло. Сандро ловил каждое его дыхание. Несчастный цветок будто просил у людей воды, но корни его нестерпимо высыхали день за днём. Потом начали увядать и последние, самые маленькие листочки, едва проклюнувшиеся на свет. Живые красные потоки беспощадно вытеснялись смертельно хололдным зелёным свечением, таким спокойным и податливым воле юного чародея. Сердце Сандро сжималось от жалости, он всем телом ощущал безмолвные страдания растения, и не выдержал. Он полил его. Оставшиеся корни начали медленно всасывать живительную влагу, уцелевшие красные огонёчки разгорались всё ярче и вновь сливались в потоки. И Сандро вновь радовался жизни вместе с изрядно обветшавшим, ослабленным, но всё же живым хлорофитумом. Больше подобных опытов ни над растениями, ни над животными он не ставил - ему было их очень жалко. Врпедь он решил использовать для своих наблюдений только тех существ, к которым он испытывал самую сильную ненависть: комаров, мух и тараканов. Не удивительно, что Милнус его не понимал. Он же не чувствовал предсмертную агонию подопытных существ так же, как принц. Милнус стабильно приносил с собой целую колбу живых тараканов, но всегда при удобном случае напоминал Сандро о том, что он занимается ерундой, что нужно оттачивать воскрешение, здесь понадобятся лабораторные животные покрупнее, а для этого свою жалость придётся отодвинуть. Но Сандро начал с простого: сначала поднимал свежеубитых тараканов, потом постепенно повышал давность смерти и так вплоть до полного высыхания насекомого. И даже при этом зелёная сущность смерти подчинялась воле мага. Многодневные трупики хоть и с хрустом, но двигали лапками и шевелили усами. Милнус напрягал всё своё восприятие, но никак не мог уловить, как именно Сандро удаётся на них воздействовать. Для этого алхимику нужны были объекты намного большего размера. Тогда он собрал денег и принёс с базара свежего молодого поросёнка. Это устроило принца: кто, где и как умертвил это животное он не видел, а самое главное - он не видел его агонию. Вечером они уселись за столом, на котором лежал "объект". Милнус сосредоточился, лицо его заострилось, глаза мелькали от поросёнка к пальцам Сандро. Принц не торопился, проникал в нервы и жилы мёртвого животного постепенно, чтобы его друг имел возможность почувствовать происходящее. Он уже выработал алгоритм действий: левая рука у него больше воспринимала и неподвижно застывала в милиметрах от объекта, правая - подавала собственную жизненную силу, нащупывала в зелёном лабиринте тоненькие ниточки, за которые можно было дёргать. Вдруг поросёнок шевельнулся - мёртвая плоть реагировала на сильное воздействие внешней жизненной сущности. Милнус протянул к нему свои руки, надеясь почувствовать хоть что-нибудь, но тщетно. Поросёнок не подавал никаких признаков жизни: у него не билось сердце, он не дышал, не вилял хвостиком-крючком, даже не открывал глаза, зато, пошатываясь, заходил по столу. Сандро учился управлять им, как игрушкой с дистанционным управлением. Постепенно движения поросёнка приобрели плавность и размеренность. Милнусу от этого стало не до обучения - зря он накануне поел жирного свиного супа. А когда Сандро ещё и открыл поросёнку глаза, он не выдержал и рванул к рукомойнику.
   - Всё, хватит. Больше не могу. Это ужасно, - приговаривал он, переводя дыхание.
   Сандро подошёл к другу:
   - Ты же сам этого хотел. Я пошёл тебе навстречу.
   Милнус вытер рот рукой, обернулся. Поросёнок ещё стоял на столе и искоса смотрел в его сторону.
   - Да хватит уже! - завопил Милнус, отворачиваясь. - Оставь ты его в покое!
   В этот момент в голове у Сандро зазвенело. Он только что понял, что уже настолько приуспел в магии, что мог уже не концентрироваться на объекте. Напрашивалась теория: если можно возвращать и забирать жизненную сущность из умершего, значит, то же самое можно проделать и с тем, кто ещё не умирал! Не упуская из головы эту идею, он, не оборачиваясь на поросёнка, "оставил" его и тут же снова поднял, потом ещё раз.
   Милнус побледнел, губы его посинели.
   - Сандро, прошу тебя, как друга, прекрати, смотреть уже на это не могу.
   - Да, это тебе не алхимия. Интересно, как же древним удавалось придавать джиннам стабильность. Смотри, я оставляю поросёнка и он..., - и "объект" таки кувырнулся со стола.
   "Шлёп", и затуманенный разум Милнуса озарился, как в ясный день:
   - Точно! Алхимия! Древние наверняка пользовались не только могущественными заклинаниями, но и специальными веществами, которые повышали их способности. Узнать бы какими, - от мыслей об алхимии ему сразу же стало легче.
   - Нужно посмотреть в библиотеке, - подытожил Сандро.
   Великая библиотека располагалась в большом здании. Она выглядела очень древней, с трещинками-морщинками на белой штукатурке, но при том возвышенно спокойной, как старец, прочитавший все книги на свете. Уже наступил вечер, и внутри на круглых люстрах пронырливые гремлены зажигали свечи. Народ уже начал расходиться, и сейчас большинство библиотекарей было занято приёмом книг. Милнус сослался на несварение, хотя Сандро-то отлично знал, что он просто терпеть не может библиотекарей. У него с ними уже успела завязаться вражда: Милнус был неугомонным, частенько забывал, где находился и позволял себе громко смеяться. Библиотекари же этого просто не выносили, и несколько раз Милнус покидал библиотеку с заклеенным ртом, как то с ним сделала магистр Атша на самом первом занятии. Вот одна очередь рассосалась, и Сандро метнулся к библиотекарше. Перед ним сидела маленькая старушка в больших круглых очках с толстыми линзами, отчего её глаза казались огромными, как у совы.
   - Вечер, - поздоровался Сандро.
   - Вечерочек-вечерочек, молодой человек, - проскрипела библиотекарша.
   - Я хотел бы у вас спросить какую-нибудь книгу про джиннов. Чтобы в ней описывался переход к бессмертию.
   - У нас много подобных книг, - она взмахнула волшебной палочкой, и перед Сандро вырос столб карточек из каталога высотой до потолка. - Изучайте, пожалуйста, а потом подойдёте. Следующий!
   От такого количества литературы правый глаз Сандро пополз на лоб. Он, затаив дыхание, взял этот неустойчивый столб и медленно перенёс его на столик для работы с каталогом. - Сказки про джиннов, "Повесть Облитарва", джинны в фольклоре, "Куда исчезли джинны?" - это всё не то, - огорчился принц. Он подождал, пока кто-нибудь из библиотекарей не освободится.
   - Вечер. Мне нужна книга про джиннов. Мне дали вот эти карточки, но мне нужно что-нибудь более научное, - объяснил он другой библиотекарше - помоложе и, вроде бы, поотзывчивей, но всё равно старой, принакрывшейся бахромой такой же старой, как первая библиотекарша, и похожей на паутину. Она вежливо улыбнулась, помахала волшебной палочкой, и половина столба карточек вернулась на свои места в каталогах. - Это то что нужно? Но вы даже не взглянули на них! - удивился Сандро.
   - Молодой человек, я работаю здесь уже давно, и эти карточки знаю, - сказала библиотекарша, и её услужливость начала быстро таять.
   Сандро знал, что библиотекари редко бывают дважды вежливы с одним читетелем, но, учитывая выстраивающуюся очередь за его спиной, всё же рискнул переспросить: "Извините, но нет ли чего-нибудь более энциклопедичного?"
   - Молодой человек, выражайтесь яснее. Что вам нужно?
   - Нужно что-нибудь ёмкое, желательно в одной книге, о происхождении джиннов. И про алхимию на эту тему.
   Пока библиотекарша шевелила старыми мозгами, её глаза наливались довольным, но недобрым блеском. Библиотекарям страшно нравится, когда от них кому-то что-то нужно, поэтому их мёдом не корми, как они любят потянуть время. А у Сандро этого времени как раз таки не было. И тут возле соседней библиотекарши он услышал знакомый девичий голос:
   - Доброго вам вечера. Я хотела бы взять книгу "Записки Наргибридха".
   Тонкие губы библиотекарши изогнулись приветливой улыбкой:
   - Собираетесь делать доклад про джиннов?
   "Про джиннов?!" - вспыхнуло в голове Сандро. Он повернулся в сторону голоса и увидел... ту самую девушку, которая своим колдовством сорвала веселье у Милнуса. "Доклад про джиннов?! Уж она-то точно знает, какая нужна книга. Зубрилы всё всегда знают".
   - Да. Магистр посоветовал эту книгу, - отвечала девушка.
   Для неё библиотека была как дом родной, её здесь почему-то любили.
   "Ещё бы её здесь не любили, - думал Сандро, стараясь не показывать ей своё лицо, - они тут нашли друг друга. Что она, что библиотекари - помешаны на тишине и порядке, и кроме как с книгами им общаться уже ни с кем не оставалось".
   Библиотекарша Серены поднялась с кресла и отправилась к большим книжным стеллажам. Нельзя было медлить!
   - Простите, пожалуйста, - как можно вежливее обратился Сандро к своей библиотекарше, - мне нужны "Записки Наргибридха". - Оставалось надеяться, что эта пожилая женщина не расслышала просьбу Серены.
   - Вот так бы и сказали сразу, - она медленно оторвала своё грузное тело от кресла. - Это очень ценная книга, всего в одном экзепляре, с ней нужно обращаться очень осторожно, - и гусиной походкой скрылась в тени стеллажей. - Ждите, сейчас принесу, - донёсся её голос, приглушённый неисчерпаемыми залежами книг.
   Две библиотекарши, разделённые длинным стеллажом, двигались в одном направлении, но с разной скоростью. Как же сейчас мысленно ругался принц, глядя, как его старушка безнадёжно отстаёт от неведомого ей соперницы. "Вот вечно зубрилам везёт, даже библиотекарши попадаются порезвее!" - думал он, прикусив губу. Серена стояла спокойно, ни о чём не подозревая. Её зелёные глаза пару раз пробегались по Сандро - он-то её чувствовал и успевал отворачиваться - и она его не замечала. "А книга-то и впрямь, наверное, особенная, раз хранится подальше от любопытных глаз. Это точно она! Эх, если я сию же секунду что-нибудь не сделаю, то всё пропало. Нам с Милнусом придётся ждать эту книгу до самой старости!"
   Палочку он доставать не стал - боялся, что заметят - и только кончиками пальцев под прикрытием мантии начал колдовать. Мраморные плиты под ногами библиотекарши Серены колыхнулись, преподнялись и очень плавно, тихо-тихо поползи по каменному полу, замедляя ход женщины. Та ничего не заподозорила. Сандро спокойно вздохнул - его библиотекарша вырвалась далеко вперёд. Но вдруг она остановилась поправить одну книгу на стеллаже и тут же уступила своей сопернице, которая ступила на пол, выложенный мозаикой. Юный маг покраснел, по виску сбежала прохладная капля, и в отчаянии он решил перенести мраморными плитами свою библиотекаршу. Он взмахнул пальцами под мантией, не нароком посмотрел на конкурентку и увидел, что Серена заметила его мошенничество. В её зелёных глазах застыл угрожающий огонь, губы надулись от злобы. "Ну всё, я - история" - мелькнуло в его голове. Но не тут-то было. Вместо того чтобы кричать и устраивать скандал, девушка сама прибегла к волшебству. Под её чёрной мантией сверкнула голубая вспышка, и позади библиотекарши Сандро на пол грохнулась непреподъёмная книга. Старушка ошеломлённо оглянулась и вознамерилась вернуть книгу на место, теряя тем самым драгоценное время. А меж тем противоборствующая сторона подошла к лестнице на колёсиках, чтобы взабраться на высокий полукруглый стеллаж. Но неожиданно для более молодой библиотекарши лестница вдруг умчалась от неё куда подальше. Это не сдавался Сандро. Он незаметно помог своей старушке вернуть тяжеленную книгу на место, и теперь она со всех старых ног шла к тому же самому стеллажу. Библиотекарша Серены с недоумением осмотрела ускользнувшую от неё лестницу, но потом протянула к ней руку, и лестница сама вернулась к ней. "Библиотека старая, мало ли что здесь может быть? Может быть сквозняк" - думалось ей, когда она начала восхождение. Серена тоже не стояла, сложа руки, точнее опустив палочку. Никто, по её мнению, не мог дерзнуть соревноваться с ней в магии! Ещё одно заклинание мелькнуло в её голове, перенеслось на кончик волшебной палочки и позади старушки-соперницы задрожало, грозясь упасть, сразу три толстых тома. Сандро раздосадовался чуть не вслух - тягаться в магии с Сереной оказалось делом нелёгким. С немалыми усилиями он удерживал тома на своих местах. Едва из шепчущих губ Серены вылетело новое заклинание, как на туфле библиотекарши принца сломался каблук, и молодому магу пришлось подставить вместо него волшебную замену. Правда, о безопасности Серена тоже подумала и подготовила большую подушку - она же была доброй волшебницей. Трудно пришлось Сандро. Только он справился с одним, как коварная молодая соперница без всякой магии просто окликнула библиотекаршу принца по имени. Однако, к её удивлению, та её даже не услышала. С горечью она поняла, что противник успел поставить звуконепроницаемый барьер.
   Библиотекарша серены меж тем уже потянулась к толстой книге с голубой обложкой. "Это та самая книга! Она же сейчас возьмёт её!" - разрозилось в голове Сандро. Он не успел ничего придумать, только покачал пальцем, и библиотекарша Серены с визгом умчалась в дальнюю часть библиотеки, а на её место тут же прикатилась свободная лестница.
   В глазах Серены появился отблеск гнева. "Ах так! - подумала она. - Ну мы ещё посмотрим, кто кого!"
   А старушка, увидев как её коллегу унесло вдаль, заподозрила что-то неладное и отнеслась к лестнице с недоверием. Взбираться по ней она не стала и на сей раз к радости принца воспльзовалась своей волшебной палочкой. Хоровод магических искорок окружил книгу с голубой обложкой и медленно понёс её вниз. Старушка с воздыханием взяла книгу морщинистой рукой и уже хотела возвращаться, как вдруг её глаза округлились от удивления: она держала совершенно другую книгу, а та по прежнему стояла на полке. "Ну и конфуз" - озираясь по сторонам, пожурила она себя. Она, подозрительно прищурив глаза, осмотрела свою палочку, которая была ей ровестницей, встряхнула её и не отводя взгляд, перенесла себе в руки нужную книгу. Но, когда она посмотрела на обложку, то у неё едва не вывалилась вставная челюсть - она опять держала не ту книгу.
   - Ну что ж вы медлите? - нетерпеливо прошептал Сандро.
   А это подстроила Серена! Она незаметно подсовывала старушке не те книги. Сандро уже видел, как библиотекарша соперницы ехала обратно. Серена неровно вздыхала от усталости, но не оставляла попытки заполучить "Записки Наргибридха", утерев нос бездарю, каким она считала Сандро. Пока старушка принца перебрала уже гору книг, к месту битвы приехала её неназванная соперница, и Серена чуть ли не в открытую впихнула ей в руки большую книгу с голубой обложкой. Недоумевающая женщина машинально взглянула на книгу и не поняла, что делает в её руке тоненькая книжка с мягкой черной обложкой. Затем лестницу под ней вновь подхватило разыгравшимся сквозняком, и она опять рванула в дальний путь, разгоняя стайки разлетевшихся бумаг. Так поправил своё положение Сандро. Угроза поражения нависла над Сереной. Она больше не знала, что делать и просто впилась в юношу глазами, а он с вызовом посмотрел на неё.
   Библиотекарша принца вконец отчаялась, бросила палочку, плюнула и уже хотела идти отпрашиваться на больничный, как вдруг в руки к ней сама свалилась нужная книга. Она сняла очки, протёрла одну линзу - про вторую забыла - протёрла лицо, обратно повесила очки и с пустым потерянным взглядом медленно побрела назад, обходя шелестящие под ногами свитки. Серена почувствовала вкус унизительного поражения. Не она, а ей утёрли нос. И кто? Бездельник, прогульщик, который сейчас торжествующе смотрел на неё, и взгляд которого был для неё больнее осинного жала. Ах, как хотела она спрятать своё смятение. Но оно всё равно вспыхнуло краской на её прекрасном лице.
   Старушка Сандро триумфально возвратилась и передала ему большую блестящую книгу цвета ясного неба, на которой золотистыми буквами было написано:
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
   - Книгу возьму я, - заявила Серена, - мне нужно делать доклад!
   - Я первый её взял, значит, я и прочту её первым, - отвечал Сандро, прижимая к себе книгу. Он чувствовал, что не может говорить с этой девушкой повышенным тоном.
   - Возьми что-нибудь другое! Зачем тебе "Записки Наргибридха"? - закипала Серена.
   Любуясь девушкой, Сандро вдруг почувствовал, как едва не тает перед ней. "Уж не чары ли это какие?" - спросил он себя.
   - Ну, так что? - нетерпеливо спросила библиотекарша. - Нам закрываться пора.
   Сандро взял себя в руки и сказал без колебаний: "Я беру её".
   Библиотекарша черканула, где нужно в читательском билете, и Сандро повернулся к Серене спиной, уже собираясь уходить. Сзади он услышал её опечаленный голос:
   - Что же мне делать? Дайте мне, пожалуйста что-нибудь другое.
   - Что конкретно? Вы уже выбрали? Говорите скорее, библиотека закрывается, - верещала библиотекарша.
   Серена стояла растерянная и не знала, что сказать. Она так ничего и не взяла. Через несколько минут она уже спускалась по лестнице, угрюмо повесив нос. Неожиданно возле колонны её окликнул мягкий юношеский голос, в котором чувствовалось раскаяние:
   - Прости. Я не хотел тебя обидеть.
   Это был Сандро. При виде этой девушки что-то приятное согревало его сердце.
   - Уходи! Проваливай с этой книгой! - злобно сказала Серена, проходя мимо.
   Сандро будто подхватило порывом ветра, и он последовал за ней:
   - Я отдам её тебе!
   Девушка остановилась у открытой двери.
   - Возьми ты сначала, я могу подождать.
   - Ты серьёзно это сказал? - медленно повернувшись, почти шёпотом спросила она.
   - Да, - честно сказал он, но получилось как-то неуверенно.
   - Так и знала, - лязгнула Серена и вышла прочь.
   Сандро забежал вперёд, и их глаза встретились.
   - Прости, - тихо прозвучал его голос.
   Он смотрел в её грустные зелёные глаза, и ему стало неловко, что он не мог от них оторваться.
   - Прости, - тихо повторил Сандро. - Я погорячился, не стоило мне так делать.
   За свой поступок ему хотелось просить прощения хоть на коленях. Почему? Он и сам сейчас спрашивал себя о том же. Такого у него раньше не было, чтобы вкус победы в честном поединке потом вдруг сменялся чувством вины за это.
   - Я понимаю, что тебе это нужнее, чем мне. Я могу подождать. Извини, - он протянул ей книгу.
   - Тебе что, и правда нужно моё прощение? - недоверчиво спросила Серена.
   - Да.
   - Прощаю, - приподняв свою гордость, сказала она.
   Сандро облегчённо выдохнул. Он посчитал, что наступил подходящий момент познакомиться:
   - Тебя ведь, кажется, зовут Серена? Туринг, - произнёс он с улыбкой.
   - Да знаю я тебя. Я видела, как тебя под руки уводили от этого дурака Милнуса, - она выхватила "Записки Наргибридха" и пошла дальше. - Об учёбе надо думать, а не о гулянках.
   - А как же ты сдашь книгу, если она записана на меня? - пришло в голову Сандро.
   Она остановилась и посмотрела на него через плечо. В глазах её забрезжил зелёный свет победы:
   - Ну, точно - дурачок. Сразу видно, что от библиотеки ты далёк. Я просто приду и сдам её за тебя. И зачем только такому как ты такая книга?!
   - А давай ты лучше мне её отдашь? Как прочитаешь, конечно.
   - Ну, хорошо. Отдам тебе, - отмахнулась Серена.
   - Где мы тогда встретимся? И когда?
   - Книги выдаются максимум на десять дней. Вот на этом месте через десять дней и встретимся. А если не встретимся, то я просто сдам её. Её возьмёт кто-угодно, и ты увидешь её очень не скоро.
   Она пошла дальше, даже не попрощавшись.
   - Пока, Серена! - крикнул Сандро.
   Её ответом было молчание.
   ***********************
   На следующий день Сандро посетил очередное занятие у Граата.
   - Перед самым вторжением влияние демонов на выбранный ими мир усиливается, - говорил титан. - И из-за этого пограничный мир меняется: вспыхивают войны, болезни, появляются химерные существа. Это происходит и с Ацвегом. И ещё: учащается рождение магов. В последнее время Академию как раз захлестнул поток молодых магов. Перед агонией в пограничном мире появляется сосредоточение жизненной силы. Властелин ищет его, и в случае подчинения впитывает большую часть этой силы. Так он поддержиывает своё бессмертие.
   - Что это за средоточение? - спросил Сандро.
   - Обычно это живые существа. Теперь я сказал всё, что знал. Однако о демонах можно знать всё, но никогда нельзя быть в этом уверенным.
   Так завершилось последнее занятие Сандро по демоноведенью. Сам себе он признавался, что это занятие оставило у него больше вопросов, чем ответов. После этого он сразу отправился в лабораторию. Милнус уже был там. Он возился с какой-то зловонной жидкостью и погружал в неё мёртвых животных.
   - День, Сандро! Сегодня я решил начать пораньше.
   - День. Ты и на учёбу не ходил?
   - Ходил! - опроверг Милнус. - Просто у нас философ заболел, вот я и тут. Гляди, что я приготовил. Это бальзамический раствор. Таким пользовались цари Казэ, чтобы их тела как можно дольше сохраняли прижизненный вид, - увлечённо объяснил он, доставая из кадушки маленького мёртвого поросёнка. - С ума сойти, да? Кстати, мне кажется, это и тебе должно помочь. В смысле, что тебе легче будет воздействовать на подопытных. Попробуем?
   И Сандро не упустил возможности поупражняться. Чувства его обострялись, с каждым разом он воспринимал живое и мёртвое всё отчётливее. Красная - живая - сущность у него ассоциировалась с активностью, изменчивостью. При испытаниях животных она приспосабливалась в меру возможностей, потоки изменялись, но не угасали, тем самым продлевая самих себя. Ровное призрачно-зелёное свечение - это само мертвецкое спокойствие, субстанция смерти, испускаемая всеми "ячейками" организма после смерти. "Откуда они берутся? И где же граница между жизнью и смертью?" - задавался вопросом Сандро и он знал, где взять ответы: в экспериментах. И в ходе них он установил, что и та, и другая сущность являются чем-то вроде контуров, силуэтов живой или мёртвой плоти. При этом сущность смерти была более стабильной и в меньшей степени зависела от внешних факторов. Однажды вечером Сандро решил пойти ещё дальше. Он удалил отрезок крупной мышцы поросёнка, но при этом чувствовал, что зелёный силуэт практически не изменился, словно фрагмент оставался на месте. Он заставил мышцу сократиться. И чудо! Она сократилась так, как сократилась бы, будучи не повреждённой.
   - Вот это да! - довольно сказал он сам себе.
   Милнус поражался возможностям принца.
   - Слушай, это уже мастерство, - произнёс алхимик. - Эх, вот бы мне так! Кстати, Сандро, ты ходил в библиотеку? Нашёл что-нибудь про джиннов?
   - Ну, в общем да. Но эту книгу забрала Серена.
   - Что? Серена? Так помешал бы ей, ты ж маг, каких свет не видывал!
   - Милнус, в библиотеке же запрещено колдовать всем, кроме работников! - огрызнулся Сандро. - А с ней я договорился, она отдаст мне книгу через восемь дней.
   - Эх ты! Уступил этой зубриле! Да чихала она на нас! Она ж ненавидит всё, что дальше её носа. Для неё мы с тобой два тупых полена. Она и не подумает тебе ничего отдавать.
   - Думаешь?
   - Я тебе говорю! Она только и мечтает, чтобы казаться самой умной. А по-настоящему умные-то люди из-за таких и страдают! Вот мы тут с тобой делом занимаемся, а она что? Вызубрит наизусть, получит пятак на занятиях и всё: прощайте ненужные знания, главное оценка. Лопух ты. Жил бы в дортуаре, знал бы про таких, как она.
   - А я ей поверил, - горько признался Сандро.
   - Самое лучшее - это подгадать момент, когда она пойдёт сдвать эту книгу, и перехватить её.
   Сандро задумчиво промолчал.
   "...он взял её за руку и помог сесть на своего белого коня. Он увёз её в своё королевство и женился на ней, сделав своей королевой. И родилось у них много детей... И жили они долго и счастливо." Серена закрыла книгу и мечтающе посмотрела в небо. "Ах, какой замечательный роман. Какая у них была любовь!" Она сидела на скамейке возле библиотеки и ждала того незадачливого парня, который уступил ей "Записки Наргибридха". Время подходило. Занялся вечер. Гремлины-дворники зажигали уличные фонари. А Сандро всё не появлялся. Серена начала подумывать, что он уже не придёт и не нужна ему никакая книга. Она поднялась со скамейки, собрала вещи и пошла сдавать "Записки Наргибридха". Вдруг за спиной она услышала знакомый голос: "Вечер, Серена".
   Девушка уже и не ждала его появления. Ей вдруг стало приятно, что этот бесшабашный парень всё же пришёл к ней на встречу, хоть и немного опоздал. Она сдержанно улыбнулась ему: "Вечер, Туринг".
   Даже едва заметная улыбка Серены вновь околдовала юношу. Сейчас её губы казались ему намного красивее, чем когда она дулась на него. Конечно, он был рад её видеть, ведь не зря, значит, он ей поверил. Он почувствовал необыкновенно сильное желание узнать её поближе.
   - Ну что? Пойдём, перепишем книгу на тебя? - спросила она.
   - Да, пошли. Знаешь, мне очень она нужна. Ты её прочитала? Там написано, как именно появились джинны? - расспрашивал он на ходу.
   - Наргибридх упоминает алхимические составы, которые использовались для бальзамирования архимагов, - Серена заметила, как от этих слов её собеседник загорелся любопытством. В свою очередь она сохраняла чопорный деловой вид. - Прочитаешь - узнаешь. Скажи, а почему ты так интересуешься джиннами?
   Сандро пожал плечами:
   - Да так, интересуюсь просто. Мне, понимаешь, интересна жизнь самых сильных магов, их колдовство и всё такое.
   "А он хитрит. Что-то не договаривает", - закралось у Серены. Надо сказать, что Сандро пренебрёг осторожностью: он не обратил внимания, что Серена носила чёрную мантию, а значит, она была из медиумов и была способна без труда проникать в мозг собеседника.
   Они подошли к дверям. Сандро открыл перед девушкой дверь и пропустил её первой. Серена немного смутилась. Её никто не пропускал вперёд, сколько она себя помнила. И уж чего-чего, а этого она никак не ожидала от этого парня. Она на секунду остановилась, бросила на Сандро беглый взгляд - он внимательно смотрел на неё. Она накинула на себя холодную непроницаемую маску безразличия и вошла в библиотеку, будто не произошло ничего неожиданного.
   - Я знаю, как ты обо мне, должно быть, думаешь: гуляка, прогульщик, подлизывается к магистрам, - продолжил Сандро. - Но на самом деле главное для меня - это учёба. И в библиотеку я хожу часто. Просто мне не очень удобно расписание.
   Глаза Серены сосредоточились на собеседнике. Она почувствовала, что в нём скрывалось что-то глубокое и очень сильное. И вот сейчас он говорил правду. Девичье сердце забилось быстрее. Ей не приходилось встречать молодых людей, чьи интересы перекликались с её.
   Они переоформили "Записки Наргибридха" на Сандро и не торопясь пошли обратно, болтая об учёбе, о преподавателях. У выхода Сандро снова не забыл пропустить девушку вперёд. Серена для себя уже не отрицала, что такое внимание ей нравилось. Они вышли и остановились, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать, что делать дальше, прощаться им обоим почему-то не хотелось.
   - Ну что ж, спасибо, что отдала мне книгу, Серена, - принцу нравилось её имя.
   - Не за что. Просвещайся.
   - А ты ведь живёшь в дортуаре? Отлично, мне как раз в ту же сторону, - набравшись мужества, соврал Сандро.
   Серена не сдержала улыбки, глаза её заблестели. Она кивнула, и Сандро с радостью проводил её, хотя на самом деле ему нужно было идти совсем в другую сторону. И они опять говорили об учёбе, о том, как трудно даются науки, как тяжело было поначалу с оспурским языком. Потом Сандро рассказал о том, как на первом же занятии магистр Атша заклеила Милнусу рот. Серена засмеялась - теперь ей показалось это забавным - и они заговорили о смешном. Они в два голоса восхищались красотой зданий, им вспоминались странички истории. Сандро слушал Серену и понимал, что, её кругозор шире, чем у простой зубрилы. Нет, она многим интересовалась.
   Серебристые башни Академии становились всё больше, а ноги у обоих магов сами собой шли всё медленнее, подсознательно отодвигая время расставания. Разговор зашёл о личном.
   - Ну, а как ты узнала, что ты маг? - спросил Сандро. В среде магов это был обычный вопрос.
   Лицо Серены сразу же омрачилось. Это была грустная история, не такая, как у других магов. Она знала, как спрашивают люди, собираясь посмеяться над человеком. Сандро же спросил не так. В его голосе была открытость и несвойственная другим людям доброта. Серене показалось, что он спросил так, будто и сам уже успел встретиться со всеми несчастьями Ацвега и теперь сможет её понять. Она ответила, глядя под ноги: "Я всегда была магом. И всегда умела это скрывать".
   - Как это?
   - Меня воспитали эльфы. Родителей я не помню. Я жила в Ангемрине. Там друиды обучали меня своей магии. Когда мне было десять лет, империя напала на Керплан, и Ангемрин отошёл империи. Я видела ту страшную войну. Я помню тот огонь, что превращал эльфов в пепел. Выгорали целые деревни. Это был необычный огонь, словно им кто-то управлял. Моя магия спасла меня от смерти, но не спасла от рабства. Четыре года я провела в плену в моём родном городе. Я выучила фирийский язык, теперь Ангемрин меня заставляли называть Лесным. Я, наверное, умерла бы там, если бы однажды меня не нашёл Раджалл. Ему удалось спрятать меня и перевезти сюда. Здесь мне помогли встать на ноги. Оказалось, что здесь знали моих родителей. Они тоже были магами и обменивались опытом с друидами. Мне иногда кажется, что здесь все маги тоже как в тюрьме. Ну, отучимся мы, кто-то останется здесь, а остальные? Лично я уже умею скрывать свою магию.
   - Ты отправишься в Керплан?
   - Да. Я хотела бы вернуться к эльфам, дожить свой век там. Хорошо, что люди не живут так долго, как эльфы.
   - Почему?
   - По доброте до эльфов человеку далеко, нас всё время искушают зло и алчность. Представляешь, сколько зла наделал бы человек за тысячу лет?
   - А, по-моему, тебе не грозит ни то ни другое, - подбодрил Сандро. - Век-то твой ещё долгий. И ты... не злая, ты... добрая, - он хотел подобрать более высокие слова, но красноречие его всегда прихрамывало. Он больше художник, чем поэт.
   Но Серене эти слова закрались в душу. Она взглянула на него, и её сердце наполнилось радостью. Сандро улыбался ей, она улыбнулась ему. И у неё остался незаданным лишь один вопрос:
   - А как ты узнал, что ты маг?
   Сандро сделал вид, что не расслышал вопроса:
   - Ну, вот мы и пришли. Рад был познакомиться с тобой, Серена, - он отвёл взгляд. Замешательство сняло улыбку с лица.
   Девушка вдруг почувствовала, как его обуял страх. Он таил что-то такое, что делало его уязвимым, отчего он содрогнулся, точно маленький беззащитный мальчик. На мгновение он показался ей очень несчастным человеком, у которого не было надежды.
   - Туринг, ты нормально себя чувствуешь?
   Он занервничал, начал теребить одежду.
   - Да так, ничего особенного. Я расскажу тебе потом, при следующей встрече. Пока.
   Сандро бросил на Серену прощальный взгляд и быстро зашагал в обратную сторону, выдавая, что ему было вовсе не по пути с ней. Она смотрела ему вслед и ждала. Ждала, чтобы он что-нибудь сказал, возможно, назначил следующую встречу. И он хотел того же, только у него пересохло во рту, и он ещё не придумал, что сказать. Она отвернулась.
   - Может быть, завтра часа в три дня? - наконец она услышала голос Сандро.
   К Серене вернулась улыбка. Она обернулась. Вид у юноши был нерешительный.
   - Завтра? Хорошо, давай встретимся завтра.
   - У библиотеки?
   - Хорошо.
   Сандро вернулся к себе, лёг в постель и задумался. "Что же сказать Серене про моё прошлое?" Он знал, что хочет встретиться с ней ещё.
   Следующим днём перед тем, как идти на встречу с Сереной, Сандро заглянул в лабораторию. Милнус опять пришёл раньше него и уже наготовил каких-то реактивов, которые он испытывал на мёртвых животных. Он то и дело сверялся со старыми книгами и ругал себя за невнимательность. Он был дёрганый, усталый, с покрасневшими глазами.
   - И что это ты делаешь? - осведомился Сандро после приветствия.
   - Сегодня, значит, магистр спрашивает: "Какие бывают волшебники?" Ему начали отвечать: "Маги, друиды, ведьмы, шаманы, джинны, личи!" А он и сказал: "Личи?! Нет! Никому ещё не удавалось победить смерть в одиночку. Это сказки". И тут ему кто-то сказал: "Но до этого мы считали сказкой летающий город. И вот мы здесь".
   Два юных мага уставились друг на друга, ожидая какой-то реакции. После напряжённой паузы Сандро развёл руками:
   - Как это связано с тем, что ты делаешь?
   - А так! - торжествующе вскочил Милнус, подняв указательный палец. - Сказки! Вот что нужно. Весь фольклор, конечно. Именно там упоминаются необходимые ингредиенты! - он ткнул пальцем в одну из книг.
   - Понятно. Тогда почитай ещё вот эту книгу, - и Сандро выложил на стол "Записки Наргибридха". Я сегодня, не смогу заниматься. Извини. У меня дела.
   - Постойте-ка! То есть я должен это перечитать, а ты? Придёшь на всё готовенькое?
   Сандро ответил сердито:
   - Слушай, Милнус, я-то могу делать то, чему хочешь обучиться ты, и мне по большому счёту эта книга не нужна, я взял её для тебя, чтобы ты нашёл в ней нужные вещества! Понял? Кто из нас двоих алхимик? Ты! Увидимся завтра.
   - Но ты же хотел увидеть момент смерти?! Чтобы найти грань между жизнью и смертью?!
   - Нет! Я никого убивать не собираюсь. Не хочу и всё. Мы об этом уже говорили. До встречи.
   - Ты хоть завтра-то придёшь?
   - Приду. Точно. Извини. Мне нужно идти. Правда.
   Милнус был зол на принца, но делать было нечего. Пожав плечами, он принялся изучать новую книгу с голубой обложкой.
   А Сандро уже вовсю мчался к библиотеке на своей горгулье. Зима кончалась, солнце светило уже по-весеннему и пригревало лицо. Настроение у принца было таким же солнечным. Он помнил, что хорошим тоном является дарить девушкам цветы. Лорд Гарус выделял ему некоторое довольствие. Конечно, всё было засекречено, и нельзя было сказать, что на эти средства он мог ни в чём себе не отказывать, но он их почти и не тратил и смог накопить кругленькую сумму. На базаре он купил самый большой и красивый букет. Прилетев к Великой библиотеке, он хотел отправить горгулью домой, но тут же заметил её. Сегодня Серена была уже не в учебной мантии, а в красивом зелёном платье. В золотящих солнечных лучах она была неотразима. Она увидела Сандро с букетом и замерла в ожидании, что же он скажет. Он сказал всё, что нужно и как нужно, был внимателен и вежлив. С его лица не сходила застенчивая улыбка. Он немного нервничал, но старался держаться кавалером, недаром же у него в замке был учитель этики. Так, как прививали этику детям императора, не прививали больше нигде и никому. А когда он подарил Серене букет, она едва не растаяла. Сандро не хотел показывать ей горгулью, не зная, как объяснить такую роскошь. Однако он сообразил, как теперь её использовать:
   - Хочешь посмотреть на город сверху?
   Как после цветов она могла отказать?
   - Почему бы и нет? - с этикой она тоже была знакома и излишне не показывала радости. Недаром же она перечитывала сцены свиданий в своих романах. Вот только её любимая героиня встречалась с принцем.... Но сама Серена была рада и Турингу.
   О чём они болтали, летая над городом, они, наверное, и сами забыли через пять минут. Главное было другое: как они болтали! Ведь у них подобная встреча была впервые в жизни. Они в своих мыслях ещё стеснялись назвать это свиданием. Просто встреча. Сандро наслаждался нежным голосом Серены.
   - Город держится в воздухе за счёт технологий титанов, а не за счёт магии, - рассказывала она. - И в то же время его окружает стена защитных заклинаний. По мере их ослабления они обновляются. Делают это только самые опытные маги. Без этого Первемунт не скрыть от взора церкви и демонов. Однако грустно, что очень немногие могут увидеть его красоту. Отчасти это правильно. Даже если б не было никакой инквизиции, всё равно не все люди способны испытывать высокие чувства. Не хочется, чтобы они оскверняли это место. Чтобы в полной мере насладиться здешней красотой, её нужно понимать. Видишь, какое здесь всегда чистое небо? А облака вдалеке напоминают берег моря. Я никогда не была на море, только читала о нём и видела на картинах.
   - Хочешь увидеть море? Держись крепче, у меня есть сюрприз! - и Сандро круто взял в сторону Морского дворца.
   Нила встретила юного принца со свойственным ей восторгом. Сандро тихонько попросил её малость подыграть и не говорить при Серене об их приключениях, а сказать, что они познакомились в Академии. Нила понимающе подмигнула. От знакомства с самой королевой нагой Серену поначалу охватил трепет. Но Нила умела подружиться. Морской дворец поразил девушку. А оказавшись в стеклянной галерее на морском дне, Серена чуть не потеряла дар речи. Она смотрела не на синие волны и не на шумный прибой, но зато тут она видела море изнутри. Она не могла оторвать глаз от удивительных ярких существ, облюбовавших причудливые кораллы, и от акул, казавшихся на первый взгляд ленивыми и неторопливыми. Здесь всё было по-настоящему море - юная волшебница была в этом уверена, она читала приключенческие романы о мореплавателях. Нила предусмотрительно как бы невзначай оставила молодых магов наедине. Тут-то Сандро впервые удостоился благодарных слов Серены.
   - Это потрясающе! Туринг, спасибо тебе большое, что показал мне это.
   Сандро понял, что произвёл впечатление и решил не останавливаться на достигнутом. На следующей же встрече он поднял горгулью высоко-высоко и, медленно покачиваясь на ветру, опустился у гигантских дверей Звёздного замка. Двери тут же распахнулись, и двух молодых магов радушно встретил титан. Прежде чем великан назвал принца по имени, Сандро успел подговорить его о том же, о чём просил и Нилу....
   Размеры здания и его обитателей заставили Серену содрогнуться. На её спине даже появились мурашки, глазомер сбился от невероятных масштабов. Её рука непроизвольно потянулась к руке Сандро.
   - Туринг, как тебе удаётся проникать везде и всюду? - удивилась девушка.
   Он улыбнулся и пожал плечами:
   - Дипломатия! Главное - уметь найти общий язык, - производить приятное впечатление на Серену ему нравилось.
   Граату, по всей видимости, уже сообщили о нежданных гостях. Капитан титанов с порога мастерски подыграл Сандро: обращался к нему по имени Туринг, как к обычному знакомому магу из Академии, и ни словом не упоминал про их занятия.
   - Рад знакомству, - любезно сказал он Серене на оспурском. Других человеческих языков он не знал.
   - Я тоже, сударь, - с почтением ответила девушка и даже поклонилась.
   Граат был рад показать им Звёздный замок. Здание было громадным даже для титанов, поэтому в нём имелись специальные транспортные устройства наподобие лифтов, способные перемещаться не только вверх-вниз, но и в стороны. Таким образом, они моментально добрались до самой высокой точки здания, и, пожалуй, вообще Ацвега. Граат с энтузиазмом рассказывал о Звёздном замке, временами его голос даже громыхал подобно грозе.
   - Весь Первемунт стоит на остове недостроенного корабля. Мы не собирались оставаться в Ацвеге надолго. Для завершения строительства требуется много ресурсов, но из-за непрестанных войн, а затем из-за угрозы со стороны империи их добыча стала проблематичной. Нам удаётся поддерживать город в воздухе, вдалеке от империи. Мы создаём здесь климат благоприятный для жизни человека. Маги возвели защитные барьеры, чтобы скрыть это место.
   Они вышли из "лифта" на самом верхнем уровне главной башни Звёздного замка. Рядом с исполинскими окнами во всю стену Сандро с Сереной ощутили себя мелкими букашками. Высота снаружи была невообразимая, от неё у молодых магов норовили подкоситься ноги. Вдалеке растянулись редкие перистые облака, откуда-то снизу позолочённые солнцем.
   - У меня нет слов, - проронила Серена.
   - У меня есть, - проговорил Сандро, не отрываясь от стекла. - Заоблачно!
   - Дух захватывает? - улыбнулся титан. - А если бы вы побывали на моей родной планете...
   И Граат отвёл их в то самое помещение, где в белизне терялись стены. У Сандро с Сереной было ощущение, что они находились посередине титанического города, а прямо перед ними предстал инопланетный замок неописуемой красоты и просто божественного масштаба. Граат не стал показывать то, что случилось с его миром. Вид Дандрома, целого и невредимого, убаюканного в голубых лучах Анкрода, успокаивал его гигантское, но по-человечески трепетное, сердце. Серена смотрела на всё это широко открытыми глазами. В её голове стрелами проносились занятия по звездочтению. На лице возникла благоговейная улыбка. Звёзды окружали её со всех сторон, их далёкий свет здесь в просторах вселенной казался чуть ближе. Потом воссияло ещё две прекрасных звезды, когда её взгляд унёсся далеко-далеко под ноги, к перламутровым завихрениям галактик. А где-то сверху за плечами Граата раскинулись мечтающие туманности, объятые волшебным лиловым светом. Как же Серене всё это нравилось! У неё возникала мечта: отправиться к звёздам, поближе к ним. И по воле титана её мечта вдруг стала реальностью. Звёзды начали проноситься мимо с невероятной скоростью, приближая небольшую жёлтую звезду, вокруг которой в числе нескольких обращалась голубая планета, покрытая водой. И когда ноги девушки вновь ощутили под собой твёрдость, она поняла, что это и был её родной Ацвег.
   Отгорал закат. На Первемунт плавно опускался вечер. Сандро доставил Серену прямо к башне дортуара. За время, проведённое с Сандро, девушка набралась самых лучших впечатлений, душа её пела, сердце порхало, а глаза преисполняла радость. Теперь в её глазах Сандро выглядел совсем не так, как при их первой встрече. Теперь она ему доверяла.
   - Туринг, огромное тебе спасибо. Даже не знаю, как тебя благодарить, - с застенчивой улыбкой говорила она. Глаза её искрились. Ей совсем не хотелось, чтобы этот чудный день заканчивался их расставанием у порога дортуара. Она надеялась, что Сандро предложит ещё что-нибудь, но сейчас он был бессловесен, только, как зачарованный, ловил каждый её вздох и взгляд. - Может, хочешь чаю? У меня много разных сортов. Поднимемся?
   - Я вообще-то больше кофе люблю.
   - Замечательно, у меня и кофе имеется.
   - А не слишком ли поздно?
   - Ещё есть время. Продолжительны зимние вечера. Извольте, - играючи сказала она.
   Сандро очень не хотелось, чтобы Милнус увидел его вдвоём с Сереной. Но чары этого чудесного дня ещё не отпали, и он отбросил опасения.
   Весь путь на лифте до девятого этажа они над чем-то смеялись. Перед тем как двери раскрылись, Сандро уже не думал ни о чём, кроме волшебных зелёных глаз. Едва он вышел из лифта, на него на полном ходу налетел Милнус и оба грохнулись на пол. Алхимик был чем-то сильно встревожен, лицо покраснело, промокшие от слёз глаза не узнавали принца, грудь надрывалась от частого дыхания.
   - Милнус, что с тобой? - испуганно спросил Сандро, протягивая ему руку.
   - Т... Туринг? Туринг! - сквозь всхлипы проговорил Милнус.
   - Что случилось?
   - Слава Энрелю, что ты пришёл! - сказал алхимик, поднимаясь с пола. Серену он даже не заметил.
   - Ну что? Что произошло?
   - Форзик умер. Надо маме сказать, - он зашёлся рыданием.
   Сандро будто прострелило. Перед глазами всплыло кривое зеркало памяти с маленьким белым псом. Он вспомнил, что и сам однажды был готов убить его, но сейчас ему было его жалко. И жалко Милнуса. До боли сжалось сердце - оно отказывалось принимать смерть Форзика. В голове мелькнули мысли: "А вдруг получится? С Луизой же получилось, а пёс ещё меньше, значит, получится!"
   - Сейчас же к нему! - решительно отрезал Сандро.
   Форзик лежал на кровати и не дышал. На столе среди склянок шипело и дымилось странное зелье ядовито-зелёного цвета. Небольшое его количество было налито в низкую чашку, в которой лежал мёртвый хомяк.
   - Чем ты тут занимаешься? - ужаснулась Серена.
   Сандро сразу же припал к Форзику. Жизнь в теле пса неуклонно угасала. Быстрее всего зеленоватая пустота смерти пожирала его печень.
   - В "Записках Наргибридха" я нашёл подходящий рецепт, - пытаясь сдерживать плач, говорил Милнус. - Но в лаборатории нельзя заниматься допоздна, вот я и взял всё домой. Я отвлёкся, а он, видимо.... Глупый Форзик.... Он ведь всю жизнь был со мной.... Что я наделал!
   Сандро закрыл глаза, сосредоточился только на своём шестом чувстве. Маленькое сердце Форзика отчаянно колотилось, перегоняя кровь к агонирующим "ячейкам" всего остального организма. Мозг был заторможен, органы дыхания остановились, все "ячейки" организма задыхались. В зеленовато-кровавом тумане Сандро смог разобрать ещё что-то: чужеродное, попавшее сюда из вне. Его было мало, но маг всё же улавливал его бело-жёлтое свечение. Это и был яд. Крохотные "ячейки" пытались ему сопротивляться, но тщетно: смертоносное вещество останавливало в них все процессы. Этот момент Сандро и постарался пресечь в первую очередь. Миллионами мельчайчих игл он запустил свои жизненные потоки в живые "ячейки". Яд ударил в них, как разгневанная цунами, готовая опрокинуть последний оплот жизни. Юный маг почувствовал это так чётко, как будто его самого с головой захлестнули холодные волны северных морей. Он зажмурился, задержал дыхание. Чужая боль исказила его лицо, но он не сдвинулся с места. Он вцепился в передовые "ячейки" и насыщал их собственной жизненной силой. Он запрещал им умирать. Тяжело, медленно, но упорно на пути яда Сандро возводил нерушимый живой вал, в то время как в другую часть тела пса вцепилась сама смерть, и она не собиралась выпускать свою новую игрушку. Её косой была ядовитая белая волна, которая, словно замахиваясь, набрала ещё большую мощь и рванула вперёд. Яростная сила обрушилась на вал Сандро, вонзилась в него, содрогнула, но не пробила и окончательно остановилась. И в тот же миг в другую сторону покатилась волна иная - оживляющая. "Ячейка" за "ячейкой", орган за органом Сандро возвращал жизнь организму... Когда вновь покрасневшие обломки слились в единое целое, соединились с мозгом, Форзик самостоятельно сделал глоток воздуха. Вместе с ним задышал и Сандро. Только все живые вокруг предстали перед ним немного в ином виде. Теперь он чувствовал, что жизненные потоки циркулируют не только в пределах организма, но и выходят за них подобно струйкам дыма, образуя багровые ауры. Раньше он замечал такое только за собой и объяснял это большим резервом жизненной силы. И аура у него намного шире. Он понял, что его дар вновь резко усилился.
   Милнус протёр глаза, взглянул на своего пса и обомлел.
   - Форзик! Форзик, пёсик мой маленький! - бросился он его обнимать.
   Серена остолбенела.
   - Туринг, что это сейчас произошло?
   - А он нормальный будет? Ты оживил его... как бы? - уточнил Милнус.
   - Я думаю, что да. Нормальным, - ответил Сандро, глядя в глаза девушке, и боясь её непредсказуемой реакции. - Серена, я хотел тебе сказать.... Мои способности... вот в этом. Я могу колдовать, но всё это обычная магия, а вот то, что я..., что ты сейчас видела, это моя особенность.
   Серена не сводила с Сандро взгляда и пыталась проникнуть за завесу его тайн, но он словно сопротивлялся. Ей что-то мешало, она только смогла понять его настроение.
   - Туринг, это же здорово! - сказала она очень серьёзно. - И ты не рад этому?!
   Милнус продолжал радостно теребить околемавшегося Форзика:
   - Теперь маме об этом можно и не говорить!
   Сандро вдруг обуяла жуткая усталость, словно он без остановки оббежал весь Звёздный замок. Вопросы Серены и слова Милнуса чудовищным эхом забарабанили в его голове. Ему непреодолимо захотелось выйти на свежий воздух, подальше от ядовитого зелья. Серена пошла за ним.
   - Серена, а что ты здесь делаешь? - опомнился Милнус.
   Девушка остановилась в дверях и сердито сказала: "Не знаю, чем ты тут занимаешься, но лаборатории для того и существуют, чтобы проводить опыты там, а не дома".
   Она нашла Сандро у открытого окна на кухне. Он вдыхал полной грудью, кожа его была бледная, как лист бумаги, весь он выглядел так, словно его тошнило. Серена медленно подощла к нему и хотела спросить, как он. Но всё и так стало понятно. Её сердце ёкнуло от жалости. Вокруг него она ощущала скверные воспоминания, которых он боялся. Сандро сказал утомлённым голосом, не оборачиваясь:
   - Помнишь, ты спрашивала меня, как я узнал, что я маг? Это случилось по дороге сюда. На наш караван напали орки, они... убили всех, кроме меня и одного лекаря. Тогда под страхом смерти я понял, что чувствую мёртвых и могу подчинять их. Это отняло у меня очень много сил, но я выиграл немного времени. Потом нас спас Раджалл.
   Серена чувствовала: он что-то не договаривал. От неё каждый раз ускользал образ какого-то человека в шляпе, очень дорогого для Туринга. Юноша мысленно ругал и ненавидел себя за чужую смерть, ругал Создателя за то, что он сделал его таким. Серена шагнула к нему ближе и тихо спросила: "Почему ты ругаешь себя?"
   - Я ругаю? - он поднял глаза к звёздам, - я ругаю себя?! Нет, я больше спрашиваю, почему я не мог возвращать жизнь раньше? За что я потерял столько близких? Вот сейчас я мог бы всё исправить, но их уже нет. Их нет! А я живой и смог спасти только собаку?! Он требует, чтобы мы беспрекословно любили его, молились ему, строили ему храмы, а что он даёт нам? Жизнь? Нет, он даёт нам страдания и боль! Я должен благодарить его за смерть родителей? А он смеялся над моей беспомощностью, когда они умирали! Если там и есть Создатель, то мне есть за что на него обижаться! Я ненавижу его за то, что он создал меня таким! Ненавижу!
   Сандро замолчал, но мысленно продолжал содрогаться. Рушился весь его мир, который он так долго строил и берёг. Старый фундамент, на котором он жил, рассыпался в пыль. Одни мысли взрывались, другие рождались. Они будоражили Серену. Сейчас она чувствовала в нём такую душевную боль, которую не могла даже представить.
   - Нет! - каменной стеной оттолкнуло её.
   - Пожалуйста, - попросил Сандро, - не смотри в мои мысли. Больше не нужно.
   Серена замерла, всё ещё чувствуя ощущение его горячих слёз, излившихся из ран самой его души. Позади послышались быстрые шаги.
   - Туринг, - обрадованно произнёс Милнус, - кажется, у меня получилось!
   В руке он держал чашку с зельем, в которой шевелился мёртвый хомяк.
   Следующим вечером, как только закончились занятия, Сандро, Милнус и Серена отправились в лабораторию. Серена была приятно удивлена достижениями юношей. Милнус не переставал испытовать новое зелье, делал разные концентрации и старался воздействовать на мёртвых животных. Но до Сандро ему было ещё.
   - Странно, - в раздумье произнёс Сандро, - это совпадение? Сущность смерти я воспринимаю в точности в таком же цвете, как твой раствор, Милнус.
   - Кажется, я нашёл своё призвание! - радостно заявил алхимик. - Тут всё дело в концентрации и количестве вещества. И необходимо много ртути. Если погрузить тело в такое вещество, то оно как бы подготавливается к... воскрешению. Так делали жрецы великой Казэ. Они надеялись, что их боги помогут их царям обрести вечную жизнь после смерти.
   - Но у них ведь не получалось? - с неподдельным любопытством спросила Серена.
   - Неизвестно. Но возможно. Во всяком случае Наргибридх писал, что, когда его экспедиция проводила раскопки, большинство гробниц уже были разграблены гоблинами, так что даже если у древних царей получилось, то после смерти их прикончили гоблины. Во сказал, а! Прикончили после смерти! Но это ты и сама знаешь. Кстати, Серена, попробуй и ты.
   Девушка посмотрела на бездыханных животных, лежавших в зелёном ртутном растворе. Ей было их жалко, а пытаться поднять было противно. Но любопытство, возможность прикоснуться к воскрешению древнего секрета взяли верх.
   - А что за заклинание я должна произнести?
   - Этого-то я как раз ещё не знаю, - почесал затылок Милнус. - Лично я просто могу повторять за другими магами. Цари Казэ надеялись на помощь богов, а я на Туринга. Правда, он и сам не знает, как у него это получается. Он один такой маг.
   Серена взглянула на Сандро: с печальным видом он стоял возле механической модели звёздно-планетарной системы.
   - Туринг, я должна тебе кое-что показать, - сказала девушка.
   Серена отвела Сандро в Великую библиотеку. В читальном зале в море книг она отыскала ветхий фолиант в потрескавшемся переплёте. Они сели за длинный резной стол, Серена долго перелистывала толстые пожелтевшие страницы, а потом сказала: "Вот, смотри. Возможно, до тебя были ещё маги с такими же способностями". И Сандро вместе с ней погрузился в текст.
   "...примерно в 966 году Вехи Империй случилось совсем недопустимое. Жена графа Брэздиц долго не могла родить супругу наследника. Даже девочку родить она не могла, ибо не посылал ей Энрель такого добра. После долгой смиренной жизни, дабы не гневить Энреля, после бессонных ночей, проведённых в молитвах, одарил-таки Создатель её чадом. Сама Жаммин была уже не молода. Долгожданный любимый сын родился слабеньким и жил во всякой хвори. В конце шестого года жизни он умер от тяжкого недуга, и супруги познали великое горе, а больше завести детей они не могли. Преподобный отец сказал Жаммин истину, что Создатель испытывает зыбкую любовь к себе того, кто создаёт её видимость. Если любовь Жаммин к нему не поколеблется, то одарит он тогда её счастьем. Но погрязшую в скорби мать это не утешило, прибегла она к доселе неслыханному: нарушила святое слово, осыпала проклятьями имя Создателя... запрашивая у него единственного блага - послать ей ребёночка. Две недели не вставала она с колен в склепе возле гроба своего сына, всё просила и тут же проклинала Свет белый. И на пике своего невообразимого гнева приобрела она немеренную колдовскую силу, но силу тёмную. Обратился дух её против плотского мира, и восстал он в теле мальчика. Много доброго люда отправил он тогда в Оший, прежде чем его смогли опять умертвить. Не успокоилась Жаммин, ничему её это не научило, не покаялась она в деянии своём... и сожжение грозило ей. Но взмолился тогда муж её, долго лежал он в ногах у своего брата императора Веана, и тот смягчился. Сослал он Жаммин в жестокий Грамагхон, в беспросветных тунелях которого она бродит и по сей день, ибо проклял её сам Энрель и запретил ей умирать".
   Сандро молчал, повторно пробегая глазами по строчкам. Он ранее не встречал такого подробного повествования о Жаммин Брэздиц. Серена молча наблюдала за ним. Она не проникала в его мысли, как он и просил, но и без этого она понимала, что юноша перечитывал о знакомых ему чувствах.
   - Ты меня таким образом предостерегаешь? - несмело спросил Сандро.
   - Нет, просто хотела, чтобы ты знал об этом. Такие, как ты, наверное, видят мир иначе, чем другие.
   - Иначе? Что есть истина? У каждого она своя, хотя все мы живём в одном мире. Серена, мне кажется, я знаю, зачем ты мне это показала. Ты хотела сказать, что понимаешь мои чувства, что я могу тебе доверять, так?
   Серена нежно улыбнулась. На её щёчках замер нежный румянец.
   - А хочешь увидеть настоящие звёзды? - вдруг спросила она.
   За окнами ещё по-зимнему быстро темнело. Великая библиотека закрывалась, работники спешили по домам. Взмахом волшебной палочки старший архивариус погасил люстры и закрыл за собой двери. Во всём необъятном здании воцарилась полнейшая тишина, всё укутала синеватая темнота. Но вдруг из за переполненного стеллажа в конце читального зала появились два молодых мага со светящимися волшебными палочками. Библиотека ночью казалась им самым волшебным местом. Здесь всё дышало покоем и тайной. Бросая под потолок россыпи золотистых искр и хихикая от удовольствия, маги приблизились к одному из трёх больших полукруглых окон на балконе.
   - Серена, а окно-то зачем? - всё ещё посмеиваясь, спросил Сандро.
   - Тс-с, теперь нас могут услышать. И погаси палочку, - она взяла его за руку и потянула за собой. - Да не бойся, - хихикнув, прошептала она, - я уже так делала. Иди за мной.
   Они вышли на крышу широкой стои. Сандро посмотрел вверх и замер от восхищения. На его лицо ложился мягкий серебристый свет. В тёмно-синем небе южная ночь зажгла мириады сверкающих бриллиантов.
   - Что скажешь? - тихо спросила Серена.
   - Они прекрасны, - шепнул Сандро, не смея оторвать взгляд от неба.
   Звёзды в ночном безоблачном небе они оба считали самым замечательным зрелищем. Притягательная магия ночных светил пробуждает в человеке самые приятные мечты. Под звёздами можно провести многие часы напролёт. Ни Сандро, ни Серена ещё не знали, что сейчас в их жизни произойдёт, пожалуй, самый романтичный момент.
   - Сейчас вернусь, - буркнул Сандро и нырнул в окно. Через пару мгновений юный волшебник вернулся с большой зачарованной шторой, воспарившей подобно ковру-самолёту. "Хулиганить так хулиганить", - говорили его горящие глаза.
   Лёжа на шторе, они представили, что оказались на облаке. Внизу под городом загремели грозы, освещая небо голубыми вспышками, возвещая скорое наступление весны. А над городом спокойно мерцали звёзды, завораживая собой двух молодых магов.
   - Если смотреть на одну звёзду долго, - говорила Серена, - то кажется, что она движется.
   - Да, точно, - ответил Сандро.
   В межзвёздной темноте сверкнула и погасла, пронеслась куда-то вниз яркая полоса.
   - Ух ты! Видел? - воскликнула Серена. - Видел, звезда упала?
   - Ага. А вот ещё одна.
   - Они бесподобны.
   - А когда ещё зимой, в ясную ночь, блестит снег, деревья стоят в снежных шубках, как посеребрённые... Это не передаваемо! Смотришь на всё это, и так приятно становится. Такая красота!
   Серена слушала его, затаив дыхание.
   - Я никогда не видела снега. Представляешь?
   - В самом деле?! Обещаю, что однажды я покажу тебе Фирию зимой. Тебе понравится.
   - А ты знаешь, что это за скопления звёзд? - Серена показала на две широких параллельных полосы из звёзд.
   - Нет, не знаю. Но над Фирией их нет. Я недавно прочитал одну легенду, написанную миссионером ещё в конце восьмого века Вехи Империй, - Сандро подпёр голову рукой и, глядя на Серену, начал рассказывать. - Задолго до меня - писал он - жили в Аварпе Бучум и Визана. Они были молодыми, и случилось так, что они встретились. И с первого же взгляда они друг в друга влюбились. И с того самого дня они не могли больше жить друг без друга и пошли в церковь венчаться. А священник предостерёг, что любовь их не должна превышать любви к Энрелю. Они, конечно же, по обычаю, согласились с ним и поклялись ему в этом. Но любовь их не знала границ, и в какой-то момент любовь к Энрелю отошла у них на второй план. Они и умерли-то в глубокой старости и в один день, но Энрель помнил их грех. Однако за это он не отправил их души в Оший, а решил наказать сам. Он поместил их души на небесах порознь друг от друга, чтобы они вечно помнили "о грехе своём" и напоминали остальным. Но и на небесах их любовь жива, и с тех пор каждую ночь они тянутся друг к другу, но встретиться не могут. Так что из-за своей бесконечной любви они обречены вечно скучать друг о друге. Вот такая история.
   - Красивая, - сказала Серена и мечтательно улыбнулась. - Но на самом деле это очень-очень далёкие звёзды. Хотела бы я увидеть их ближе, как солнце, например. А ты романтик, Туринг.
   - Я? Нет, я больше практик. Раньше я верил больше, но мы же с тобой и так сейчас в небе, и никого, кроме нас, здесь нет, ведь так?
   Он смотрел на Серену. Постепенно его одолевало желание прикоснуться к ней, узнать вкус её губ. Она думала о том же. Они лежали в молчании. Их молодые пылкие сердца стучали всё чаще, ожидая чего-то неизведанного и одновременно этого опасаясь. Гонимый весенним ветром своих чувств, Сандро подвинул голову ближе к лицу Серены. Он уже ощущал на своей коже тепло её дыхания, аромат её волос, но страх и неопытность остановили его. Он замер, не зная, как быть дальше - отодвигаться назад ему не хотелось. Повинуясь внутреннему голосу, Серена ответила ему взаимностью, закрыла глаза и робко подвинулась ему навстречу. В груди у Сандро разгорался огонь. Он тоже закрыл глаза, предвкушая прикосновение её губ. И их тела объял яркий луч серебристого света, будто все звёзды с неба устремили на них свой взор. Всё тоньше и тоньше была полоска света, разделявшая их губы.
   - Что вы там делаете? - послышался снизу недовольный мужской голос. - Молодые люди! Библиотека это вам не обсерватория, это..., - луч света дрогнул, отошёл в сторону, и, перестав щуриться, в тени пальмовой рощицы молодые волшебники разглядели магистра Оджара с волшебным фонарём в руке. - Немедленно спускайтесь!
   Магистр Оджар был очень строгим, и все боялись стать причиной его гнева.
   - Бежим! - вскрикнул Сандро и, схватив за руку Серену, шмыгнул в окно.
   Сандро почувствовал, как магистр взлетел на крышу и со всех ног побежал за ними. Шальная мысль мелькнула в голове принца, он взмахнул палочкой, и окно захлопнулось прямо перед носом магистра. Причём юный маг так сильно заколдовал шпингалеты, что Оджар никак не мог их отодвинуть. Серена оглянулась: магистр бестолково махал своей волшебной палочкой и ругался. Но из-за толстого стекла казалось, что кто-то просто выключил в магистре звук. Серене показалось это настолько смешным, что она по-детски расхохоталась. Она повисла на плече Сандро, которого тоже разобрал смех, и дремлющая библиотека окатилась двумя звонкими голосами. Принц на секунду забылся и ослабил свои чары. Разгневанный преподаватель открыл окно. Это моментально отрезвило молодых магов, и они со всех ног бросились к выходу. Эхо их смеха приводило магистра в гнев, и он посылал им вслед самые серьёзные обвинения и даже угрозы отчисления. На этот раз он оказался проворней и намертво замуровал выход. Очутившись между несдвигаемой стеной и обозлённым магистром, Сандро с Сереной метнулись к стеллажам, чтобы спрятаться в их непроглядных тенях. Оджар ничуть не растерялся и швырнул им вслед осветительную вспышку, но, к своему удивлению и огорчению, никого не увидел. Тогда он послал за ними крылатую статую.
   - Оживи! - приказал он ей.
   Статуя налетела на молодых магов в полной темноте и поймала их за одежду. Но они изловчились и одновременно, не сговариваясь, коснулись её своими палочками. "Окаменей обратно!" - к своему неудовольствию услышал Оджар. Он побежал на звук, но и на этот раз, даже осветив половину библиотеки, нашёл только пустые коридоры и неподвижную статую с обрывками мантий в руках. Эх, и разозлила его их наглость! Он затаился. Его уши опять выхватили из тишины безудержный смех, и тут он вспомнил, что забыл закрыть за собой окно. А Сандро с Сереной уже выскочили на стою, на их лицах ещё светились улыбки, но, оказавшись на открытой крыше, они поняли, что им не скрыться. Сандро поднял волшебную палочку и зажёг на её кончике сигнальный огонь, торопливо нашёптывая слова на оспурском, а потом, недолго думая, обнял Серену и вместе с ней под её оглушительный визг сиганул вниз. За метр до земли из его уст вылетело заклинание "вааш пачхлаад!" ("зависни!"), и их обоих подхватил сам воздух. Принц слез из его спасительных объятий на землю, потом помог девушке. И в этот самый момент на стою выскочил магистр Оджар. Он уже готовился произнести какое-то мощное заклинание, но молодых магов спасла предусмотрительность принца: на его сигнал из прикрытых сумраком улиц прилетела его горгулья, и они молниеносно скрылись в звёздной дали. Боясь сбить непослушных студентов, Магистр не стал колдовать им вслед, и, стиснув зубы, мрачным взглядом провожал горгулью.
   Сандро направился к Морскому дворцу, чтобы сбить с толку магистра. Он сделал над городом петлю и в нескольких верстах от Великой библиотеки полетел к Академии. Горгулья плавно опускалась вдоль стены башни дортуара. Серена смотрела не на красоты ночного Первемунта, а на Сандро. Она была в восторге от его магических умений, сама она была ещё не способна на "зависание". А ведь она считала Туринга лодырем. Но, пожалуй, больше всего ей понравилось в нём другое: он мог быть таким разным, надёжным и романтичным.
   - Туринг, - сказала она, задумчиво улыбаясь, - все люди живут, как травы в поле: одни тянутся к небу тоненьким стебельком, а в землю зарываются крошечным корешком, иные же, словно чертополох, расправляют свои широкие листья над всеми остальными и вытесняют корнями более слабых. А как растёшь ты?
   - На твоём месте, Серена, я сравнил бы людей не с травой, а со звёздами: одни светят ярко, другие ещё ярче, так что не видно остальных. Понимаешь?
   В этот момент оба поняли, что между ними зарождаются тёплые чувства. Серена ждала в своей жизни любовь, но не думала, что она придёт от такого молодого человека, как этот. Её привлекала его загадочность. Кем он был - вот что заинтриговывало её.
   - Ты можешь сказать мне, кем ты являешься на самом деле, хотя бы одно слово?
   Сердце Сандро сорвалось с ритма - такого вопроса в лоб он не ожидал. Но как ему хотелось сказать ей, кем он был! Сказать, что он принц и что он находится здесь не только из-за своей магии, но и из-за ужасной опасности, проистекающей из Императорского замка. Поняла бы она его? Он опасался, что нет. Не нужно более затевать такие разговоры. Он вспомнил, как плакала Изабель, а он смотрел на неё сквозь стены и не знал, что делать. Сейчас его сковывала такая же неуверенность.
   - Я маг, такой же, как и ты и все остальные, - скомкано ответил он, не позволяя своему голосу дрогнуть. "Когда-нибудь ты узнаешь обо мне всё, я сам этого хочу, но не сейчас", - думал он в тот момент.
   Горгулья аккуратно приземлилась у входа в дортуар. Они долго смотрели друг на друга. При свете уличных фонарей оба стеснялись сделать то, чего им не дал сделать магистр Оджар. Время шло, пора было прощаться.
   - Спасибо, Туринг, за чудесный вечер.
   - Для красивой девушки всегда пожалуйста. Это тебе спасибо.
   - Ну, мне, наверное, пора. Пока. Увидимся завтра?
   - Обязательно, - он помахал рукой на прощание.
   Сандро смотрел ей вслед и понимал, что ему совсем не хочется с ней расставаться, а хочется быть с ней долго, сколько это возможно, всегда. Но сказать об этом он постеснялся.
   Дома Сандро ждала почтовая горгулья. На принесённой ею плитке было высечено светящимися белыми буквами: "Приветствую, Мой принц! Я посещу вашу лабораторию завтра ровно в шесть часов вечера. Буду рад взглянуть на результаты вашего самообучения. Лорд Гарус".
   Времясчёт в коридоре Академии показывал шесть часов. Сандро всегда приходил на такие встречи заблаговременно. Войдя в лабораторию, он встал как вкопанный. Под нахмуренными бровями выпучились глаза. Милнус выглядел так, будто на нём неделю пахали и не давали спать. Но при этом он с видимой энергичностью продолжал работать с мёртвыми животными и своим зельем из ртути. На худом теле виднелись впалые, покрасневшие от напряжения глаза, бледная кожа с серым оттенком отвисла, словно была ему велика, под ней перекатывались кости, волосы стали похожи на свалявшуюся солому. Стол застилали свитки, ставшие чёрными от скорпулёзных расчётов с трёхэтажными дробями. "Масса, концентрация, пропорция, плотность" - различались скоронаписанные слова.
   - День, Сандро, - алхимик мучительно улыбнулся, между тонкими потрескавшимися губами показались пожелтевшие шатающиеся зубы.
   - Милнус, что с тобой? Ты себя в зеркало видел? - Сандро чувствовал, что по телу его друга медленно растекается ядовитое вещество, постепенно пожирая его "ячейки". - Это зелье опасно, ты знаешь?
   - Ничего страшного, я просто устал. Потом отдохну. Ты получил почтовую горгулью? И я тоже. Я должен показать лорду Гарусу своё открытие, - под действием отравы его глаза из светло-голубых стали бледно-серыми, как слабеющий дымок над истлевшим поленом. Когда он заговорил о своём открытии, они заблестели. - Это целая новая наука, не меньше! И мы с тобой её родоначальники! Сейчас я тебе кое-что покажу.
   В этот момент в лабораторию вошёл лорд Гарус. Он был не один: вслед за ним на механическом кресле въехал странный больной человек. Сандро не успел сказать ни слова, как его разум забетонировало осознание того, что этому инвалиду было от силы лет четырнадцать. Сухая блёклая, но не морщинистая кожа плотно обтягивала кости и атрофичные мышцы, потухшие, но живо бегающие глаза увеличивались толстыми - с ладонь - линзами очков, тощие кисти с длинными пальцами казались двумя демоническими пауками, нервно перебирающими костлявыми лапами по бесполезным парализованным ногам.
   - Приветствую вас, молодые люди, - с радостью в голосе с улыбкой на лице поздоровался герцог Оспурсии. Он разглядел Милнуса, и его улыбку как ветром сдуло. - О, Милнус, ты себя хорошо чувствуешь?
   Милнус помотал головой:
   - Всё в порядке, лорд Гарус, мне просто нужен отдых.
   - Мы придём к вам в другой день..., - сказал лорд.
   - Нет! Ни в коем случае! - запротестовал Милнус. - Пожалуйста, взгляните на это. Сначала мы вам всё покажем, а уж потом отдохнём.
   Милнус был очень настойчивым, и лорд с долей сомнения всё же согласился:
   - Хорошо. Позвольте представить вам моего сына Гирина.
   Изо рта странного человека вырвался молодой мальчишеский голос:
   - Приветствую вас. Я Гирин. Приятно познакомиться.
   Его лицу словно были чужды эмоции. Складывалось впечатление, что это знакомство ему было абсолютно безразлично.
   - Он тоже маг, как и я, - говорил лорд. При этом он улыбался, но это была улыбка смущения, которое он никак не мог пересилить, будто на самом деле его побеждало горькое разочарование в сыне-инвалиде. - Я рассказал ему, чем вы занимаетесь, и он очень заинтересовался вашей работой.
   От этого Милнус приободрился:
   - Конечно-конечно, я вам сейчас всё продемонстрирую, у меня всё готово! Взгляните, вот это мёотвый поросёнок. Принц запретил умертвлять животных, поэтому мы используем тех, кого убили не мы, или кто умер сам. Сандро... мой принц, поднимите пожалуйста, этот объект!
   Сандро без усилий внедрился своими потоками жизни в мёртвую плоть. Поросёнок встал и заходил по столу, почти как живой.
   - Тоже мне чудо, - скептически произнёс Гирин, - вы просто точечно используете обычные заклинания. Я тоже так могу, - он достал свою волшебную палочку и направил её кончик на мёртвое животное. Сандро в этот момент оставил поросёнка без своей силы, и тот шмякнулся абсолютно замертво. У Гирина же, как он ни старался, получалось очень неуклюже, хотя ноги и даже хвост-крючок он приводил в движение раздельно. - Заставить так двигаться можно любого, нужно только потренироваться.
   - Ага, - отметил Милнус, - я тоже так думал. Но я нашёл способ понять, как это получается у принца Сандро, - он взял этого же поросёнка, поместил в стеклянный шкаф, полил его небольшим количеством своего зелёного вещества и герметично закрыл шкаф.
   Вещество полностью впиталось в мёртвую плоть, но больше ничего не происходило. Из всех присутствовавших только Сандро почувствовал, как вещество начало равномерно заполнять безжизненные "ячейки". Гирин уже махнул рукой и хотел что-то сказать, как вдруг он ощутил нечто: в поросёнке возник некий вакуум, который притягивал магическую энергию. Это привело Гирина, равно как и его отца, в изумление. Милнус был доволен их реакцией.
   - Чувтвуете? - с наслаждением сказал алхимик. - В принципе мой рецепт мало чем отличается от тех, что использовались царями Казэ или магами для создания джиннов....
   - Ерунда, - снова вставил Гирин, - такое же вещество мог сделать любой алхимик!
   Милнус этого как раз и ждал:
   - Да, но не сделали! А знаете почему? Потому что они не знали мага, который бы смог его проверить в деле. А я знаю - наш принц Сандро. Я делаю это только благодаря ему! - с этими словами из его волшебной палочки вылетел пучок магической энергии, который привёл к взаимодействию мёртвых тканей поросёнка с зельем. Глаза животного стали цвета мякоти киви и засветились. Живые животные в виварии обезумели от страха. - Теперь, - торжествующе продолжал Милнус, - магией я могу вдохнуть в него подобие души, - что он и сделал. Поросёнок поднялся и начал самостоятельно ходить, двигать головой, к нему вернулась часть чувств, и он даже похрюкивал.
   От удивления Гирин чуть не уронил волшебную палочку. Лорд Гарус пошатнулся и воскликнул в недоумении: "Но как вам это удалось?"
   - Только благодаря принцу Сандро, - зардевшись от гордости, повторил алхимик. - Я долго наблюдал за ним. Я назову это вещество в его честь: сандрин!
   Долго поросёнок не прожил - магическая сила у Милнуса была не велика и быстро иссякла, реакция мёртвых тканей с сандрином закончилась. Сандро был в шоке. Он воспринимал эту фальшивую душу как бледно розовую субстанцию, текущую подобно жизненным потокам. "Милнусу действительно удалось, - думал он, - ненадолго, но удалось, объект прожил несколько секунд!"
   Милнус чувствовал себя на коне:
   - Сандрин преобразует магическую энергию в жизненную. Если убить какое-нибудь существо, то оно также позволяет захватить высвободившуюся жизненную субстанцию - или называйте её душой - и законсервировать в этом же или в теле другого мёртвого существа, - свои слова он подкреплял наглядным примером: полил сандрином на хлорофитум, и тот сразу же завял. Сандро уловил, как жизненная сущность быстро покидает умирающее растение и концентрируется вокруг капель вещества с его именем. Милнус аккуратно собрал капли пипеткой и перенёс их на того же самого поросёнка. А потом вновь оживил его и уже на большее время. И хотя тело поросёнка напоминало светящуюсю лампу с зелёным абажуром, в остальном он был как живой! - Это новая школа магии, возникшая на стыке с алхимией!
   - Я читал Наргибридха, - сказал лорд Гарус, разглядывая поросёнка в стеклянном шкафу, - он утверждал, что живые тела - это сосуды, в которых есть два типа каналов: через одни жизненная сила проникает в тело, через другие она выходит.
   - Именно, - подхватил Милнус, - и если "выходов" открывается слишком много, как, например, при старении, существо умирает и наоборот. Но как это узнать....
   - Смерть - это не одномоментное явление, - перебил их Сандро. - Определённые части тела ещё пытаются жить, даже если их отделить друг от друга. - Все уставились на принца. Усомниться в его словах было теперь невозможно. - Я сам не читал Наргибридха, но согласен с ним. Это вещество, - называть зелье своим именем ему было как-то неудобно, - открывает "выходы", но в момент гибели тело пытается открыть как можно больше каналов "входа", чтобы впустить в себя максимально возможный объём жизненной силы, чтобы как можно дольше оставаться живым. И такое соотношение "входов" и "выходов" остаётся до конца, пока остатки тела не будут... полностью уничтожены. Магическая же энергия заставляет зелье вступать в реакцию и замуровывать "выходы", после чего остаются одни только "входы".
   - Наполнить которые теперь можно той же магией! - заключил герцог.
   - Да! - радостно вскрикнул Милнус. - Мой рецепт обладает двумя свойствами сразу: убивает, а под действием определённого заклинания оживляет!
   - Ну а что же это за заклинание? - нетерпеливо спросил Гирин.
   Милнус почесал за ухом:
   - Этого я пока точно сказать не могу. Но если ещё пару деньков поупражняюсь, то смогу что-нибудь вывести.
   - Нет, - возразил лорд Гарус. - Пока никаких упражнений, вам нужно отдохнуть. Вы и так проделали колоссальную работу, и, пожалуй, никто, кроме вас, не справился бы с этим лучше. Поздравляю, мой принц, вы приблизились к разгадке тайны бессмертия.
   - Но даже джинны даровали его лишь самым достойным. Бессмертие может пошатнуть саму ценность человеческой жизни, - отметил Сандро.
   - В итоге - да. И это сделает человека лчше.
   Дыхание Сандро участилось:
   - То есть как лучше?
   - Мой принц, а совершенен ли человек? - веки лорда вопросительно сузились в щелочки, голос зазвучал по-преподавательски. - Сущность человека - это разум. Наш разум - наше главное орудие в борьбе с жестокой природой. Мы победоносно шествуем по всему Ацвегу, и благодаря разуму научились плодиться быстрее, чем умирать. Но разум наш лишь иногда проглядывает сквозь нависающую над ним глыбу страхов и желаний. Человек изобретателен, но в массе своей глуп. Из-за нашей слепой жалости мы загнаны в порочный круг: наша цивилизация позволяет одним выживать за счёт других и плодить новые такие же тупые баласты. И так до бесконечности. Чтобы обеспечить себе процветание, растущее население будет завоёвывать всё новые территории, даже выходя за рамки своего привычного обитания, люди будут вгрызаться в твердь Ацвега, выворачивать его наизнанку, обрекая своё потомство на ужасные, всё возрастающие муки борьбы за выживание. Дети будут наследовать от родителей всё более кошмарный мир. Человек человеку станет сущим злом. Борьба за жизнь источит все мировые ресурсы, а миллиарды новых вечноголодных ртов будут рады захватить даже другой мир. Их борьба за выживание, лишённая смысла и радости, сделает их безжалостными потребителями. Чем не демоны? Их милый мирок начинал так же. Нет, из-за груза инстинктов и чувств человек не совершенен, а подобен глупому зверю.
   - Но чувства и делают человека прекрасным! - горячо возразил Сандро.
   - Я просто рассуждаю, мой принц, - лорд сделался осторожным, как змей. - Возможно, джинны не задумывались о перенаселении, в их времена люди были не столь многочисленны. Моё же сердце исполосовано шрамами из-за этой проблемы. Жизнь нашей цивилизации наполнена страданиями, как мучения безнадёжно больного старика. Сама наша жизнь и есть корень всех наших проблем. Значит, разумно этот корень пресечь. Беда джиннов в том, что, даже будучи бессмертными, они оставались живыми и их разум был затуманен бременем чувств. Поэтому бессмертие не должно быть вечной жизнью, чтобы в будущем человек не поддавался чувствам и инстинктам и прекратил свою бессмысленную борьбу за выживание.
   - Что же тогда хорошего в бессмертии, если Ацвег уже перенаселён? - недоумевал Сандро.
   - Неужели вы не поняли? - возмутился Гирин. В своих высказываниях он был не столь осторожен, как его отец. - Прекрасен в человеке только разум, всё остальное - рудименты, они тянут человека назад в пещеру. Наконец-то наука выйдет на такой уровень, чтобы осуществить свою главную задачу: очистить разум и сделать его вечным. Представьте: сама вечность в распоряжении совершенного человека.
   Сандро ответил Гирину с сочувствием:
   - Да уж тебе есть за что на жизнь обижаться. Видимо, очистить ноги ты уже отчаялся.
   - Человек сам должен осознать необходимость себя обуздать, - огрызнулся инвалид. - Только когда он победит свою ненасытную сущность, только тогда произойдёт триумф разумной природы, только тогда материя достигнет высшей точки своей интеграции - победы над временем.
   - По-моему, вас далеко занесло, лорд-магистр, - сердито сказал Сандро.
   - О, мой принц, уверяю вас, это всего лишь философия. Простите, если моё мнение разошлось с вашим, - сказал лорд.
   - А мне эта идея нравится, - сказал Милнус.
   - Эти речи неприятны для моих ушей, - Сандро вспомнил, как, бывало, отец ругал придворных, а также вспомнил, что извинение за свои мысли часто бывает маской предательства. - Было время, когда я тоже запросто распоряжался жизнями других, так вот теперь я об этом жалею. Жизнь прекрасна. Вам бы послушать королеву Нилу, она-то умеет убеждать. И от себя скажу, что раз человек разумен, то он и при жизни найдёт способ удовлетворять свои потребности без вреда другим. Лично я верю в человека и в свой разум. А в смерти нет ничего хорошего.
   Повисло молчание, как затишье после кровопролитной сечи. Нарушил его Гирин:
   - Королеве Ниле будет не до лекций. Она отправляется в Керплан на Праздник жизни.
   - Праздник жизни?
   - Да, мой принц, - подтвердил лорд Гарус. - В начале каждого года эльфы отмечают Праздник жизни, на который собираются многие обитатели Ацвега.
   И тут в голове принца сверкнула молния: ведь Серена тоже хотела при первой же возможности вернуться в Керплан! Это стало важнее всего остального.
   - Кто ещё туда отправляется?
   - Королева хочет восстановить древнюю традицию обмена опытом между магами и друидами. Некоторые из магистров уже покинули Первемунт. Остальные отправятся завтра. Им придётся двигаться небольшими группами, чтобы было легче избежать имперских патрулей. В их числе ещё несколько студентов и великий визирь Раджалл.
   - Интересно. А почему мне ничего не сказали? Я сейчас же полечу к королеве Ниле.
   - Прошу прощения, мой принц, но это слишком опасно, - предостерёг лорд Гарус. - Внизу вас могут засечь храмовники и передать вас регентам. Мы не можем вами так рисковать.
   - Благодарю за заботу, но это мне решать: куда мне ехать и когда мне рисковать собой.
   Он торопливо попрощался и на крыльях своей горгульи полетел в дортуар в надежде ещё застать Серену.
   День истлевал последними солнечными лучами. Сандро постучался в дверь Серены. За дверью послышались лёгкие шаги. Там была другая девушка.
   - Вечер. А Серена дома?
   - Нет. Она вышла, может быть, час назад. Хотела с кем-то попрощаться. А что?
   - Нет, ничего. Спасибо.
   Сандро рванул вниз к своей горгулье. "С кем она хотела попрощаться? - думал он, спускаясь в лифте и мечась между стен. - Уж не со мной ли? Ох, и с чего я так в этом уверен? Я хочу, чтобы она в последнюю минуту вспомнила обо мне? Возможно".
   А думал он об этом не зря. По вечерним улицам Серена дошла до его дома. Адрес она спросила в Академии после того, как Исар предложил ей всю весну и лето провести в её родном Керплане. Она охотно согласилась и была безмерно благодарна великому визирю. Но расставаться с Сандро, не попрощавшись, ей не хотелось. Она долго стояла у запертой двери его дома. От мысли, что Туринг может позабыть о ней и их дружба может прекратиться, ей стало нехорошо. Вечер склонялся к ночи, а нужно было ещё успеть собрать вещи. Она развернулась и нехотя побрела в дортуар. Через десять шагов она обернулась, но дверь по-прежнему была закрыта. Ещё через пятнадцать шагов она услышала, будто кто-то зовёт её по имени. Она встала, огляделась по сторонам, но никто не бежал ей навстречу, никто не звал её. Глаза заблестели от слёз. Больше она не оглядывалась. Успокаивал её лишь ласковый ветерок.
   Сандро нёсся над городом и высматривал Серену. Ему хотелось её позвать, но это желание не пошло дальше мысли, так как он боялся, что о нём могут подумать как о ненормальном. Над своим домом он взял пониже, попытался почувстввовать её жизненную сущность, но так её и не обнаружил. На улице было слишком много людей. Отчаявшись, он направил горгулью к своей последней надежде: к Ниле. К его счастью, она оказалась ещё в Морском дворце. Между бассейнов у входа собралось несколько магов с тюками и пара рабочих големов с целой горой всякой поклажи. Двери дворца распахнулись, навстречу им выползла королева наг. Даже собираясь в тайное путешествие, она выглядела настоящей королевой: в длинных тёмно-синих одеждах с коралловой тесьмой и в блистательных украшениях в виде морских звёзд. Её змеиные головы заметили Сандро раньше, чем он успел её позвать.
   - Мальчик мой! - как всегда Нила была очень рада его видеть. - Как хорошо, что ты прилетел! А я как раз собиралась заглянуть к тебе, чтобы с тобой попрощаться.
   - Вечер, Королева, - Сандро встретил её поклоном. - Рад, что застал вас. Я знаю, что вы отправляетесь в Керплан. Я хочу с вами.
   - Ох, прости, Туринг. Рядом с тобой моё сердце бьётся веселее, но, боюсь, тебе со мной нельзя.
   - Что?! Как? Почему это? - растерялся Сандро. - Мне виднее, куда мне можно, а куда нельзя!
   - Ах, как ты мил, когда горячишься. Типичный пыл молодого человека. Мой дорогой Туринг, я прекрасно тебя понимаю, но внизу слишком опасно, - она медленно проводила его во дворец и закрыла за собой дверь. - Сандро, это недопустимо! Раджалл строго-настрого запретил даже говорить тебе об этом, зная, что ты ни за что не останешься в Первемунте.
   - Но ты сказала, что хотела попрощаться со мной!
   - Попращаться, но не рассказывать! Послушай, великий визирь отчасти прав. Если нас засекут храмовники, то у нас будут большие проблемы. Мы не хотим, чтобы с тобой что-то случилось. Я вернусь, как только улажу кое-какие дела с эльфами. Мы, знаешь ли, с ними давние друзья. Среди них есть те, с кем я не виделась почти сто шестьдесят лет. Ах, как я жду этой встречи!
   - Подожди, ты сказала, что вернёшься? А другие?
   - О, я так и думала! Ты волнуешься насчёт Серены, так? - она заулыбалась шире прежнего, а у Сандро на щеках выступил румянец. - Не переживай, она пробудет там только полгода, ей же ещё надо доучиться здесь. Ты, наверное, уже и сам знаешь, что она мечтает связать свою жизнь с друидами. Она такая умница. Эх, разгуляйся дикий шторм, поговорила бы я сейчас с тобой, но некогда. Мне пора, - они не спеша покинули дворец и обнялись на прощание. Ко дворцу уже подлетели три больших горгульи, в одну из которых поместилась Нила. - Увидимся осенью, Туринг! - крикнула она, помахав ему на прощание тремя руками.
   Горгульи вскоре скрылись из виду, а Сандро только и думал, как бы отправиться за ними. Но, как обычно в таких случаях, думал он недолго. Поддавшись зову сердца, прыгнул в свою горгулью и с высокого неба сорвался вниз вдоль отвесной стены основания города. Титаническая конструкция гудела подобно рою гигантских пчёл, давя на уши. Стрелой пронзая воздух, юный маг помнил, что лучше бы ему оставаться незамеченным и до горгулий с Нилой держать дистанцию. Ночь была звёздной. Сандро увидел три большие крылатые статуи и снизил скорость, чтобы их пасажиры его не заметили. Они летели горизонтально над седыми охапками облаков. Вдруг в пустом безоблачном воздухе перед ними образовался золотистый искрящийся круг с идеально ровными краями. Через него, как сквозь горящий обруч, пролетели три крупных горгульи, и после этого он начал быстро сужаться. Сандро догадался, что так в защитном барьере Первемунта открылся проход для зачарованного камня. Теперь он подогнал горгулью, но та почему-то стала тормозить. Ближе к кругу её начало трясти, крылья заработали несинхронно, с перебоями. До золотистых искр оставалось всего несколько десятков метров. И в этот самый момент каменное изваяние, бессильно свесив крылья,окончательно заглохло и, как подбитая птица, начала пугающе крениться к земле. Сандро охватил леденящий страх разбиться. Время будто остановилось, секунды растянулись на минуты - так быстро начинает работать восприятие до смерти напуганного человека. Юный маг панически захлестал по горгулье волшебной палочкой, наперебой произнося все заклинания, которые он знал. Но камень не слушался. В ушах Сандро усиливался свист воздуха, становясь кошмарным воем вестника смерти. Всё сознание съёжилось в один жалкий комок, втянувший в себя всё, даже желание кричать. Неожиданно тяжёлые крылья встрепенулись, вся горгулья вспыхнула красным огнём - это подействовали все наложенные на неё чары - и быстрее звука рванула к блестящему кругу. Сандро и понять не успел, как его горгулья врезалась в невидимую стену, а сам он проскочил через круг прямо перед тем, как тот полностью исчез. Он оказался один в чистом небе в нескольких верстах от земли. Расстопыренные пальцы судорожно схватились за воздух.... В свободном падении свист в ушах превращался в страшный рёв, глаза закрывались напором воздуха, но Сандро всё равно чувствовал, как быстро приближается земля. Последнее, что всплыло в его голове - "вааш пачхлаад!" ("зависни!") - но вместо него он произнёс "вааш жазир!" и в песке под ним разверзлась воронка, от которой после заклинания "зависни!" он отлетел, как мяч. Толстая дюна смягчила его падение.
   В себя Сандро пришёл не сразу, его сознание ещё некоторое время блуждало вокруг. Отплевавшись от песка, он уловил волшебный след преследуемых горгулий. Они приземлились невдалеке. Он, пошатываясь, начал красться за ними и вдруг услышал хруст - сломалась его волшебная палочка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава VIII

Праздник жизни

   Зима ещё и не думала выпускать Святослово из холодной снежной хватки. Морозной ночью в ясном чёрном небе мерцали замёрзшие звёзды. На крышу сторожевой башни Императорского замка поднялись две тёмные фигуры. Одна - прямая, стройная - уверенно шла впереди. Вторая - сутулая, старческая - семенила сзади. Некогда неспящий город просматривался отсюда очень хорошо: во всей своей мощи и красе светился собор, одинокими огоньками обозначались жилые кварталы, огромными прогалинами чернели площади.
   - Посмотри на них, моя дорогая Изабель. Видишь, чем они являются? Видишь их суету? - вопрошал сильный волевой женский голос из-под первого капюшона.
   - Да, госпожа Белед, - подчинённо простонал тонкий измученный голос из второго.
   - Очень хорошо. Ты выросла и жила в богатстве и не знаешь даже толики всех бед простого люда. Посмотри, вся их возня имеет для них какой-то смысл. Они живут, работают, размножаются, умирают и видят в этом великую цель своей жизни. А если посмотреть на всё это со стороны, то что же получается? Чуть свет они торопятся к своим делам, работе, чтобы обеспечить свою жизнь, потом возвращаются домой, чтобы подготовится к следующему, точно такому же дню. И так у них проходит день, проходит два, год - вся жизнь. И получается, что их жизнь лишена смысла! Что они видят? Что новое они узнают? Да, их жизнь - это вечная череда страданий, которые они по наследству передают своим потомкам.
   - Но, госпожа Белед, наверное, в их жизни есть и какие-нибудь радости? Вот, например, дети - это же счастье. Смотреть, как они растут, скажут первое слово, научатся ходить. Или когда есть любимый человек, который дарит ласку и заботу. На которого можно положиться. Ведь приятно же, когда ты кому-то нужен!
   - Нет! - гаркнула Октавия. - Они живут ради того, чтобы существовать и всё! Большего им не надо. Или у тебя заканчивается действие зелья? - она заглянула в непроглядную темень капюшона принцессы и там нашла то, что ей было нужно: чистый человеческий страх.
   - Нет, госпожа Белед, я вас, кажется, понимаю, - виновато призналась Изабель.
   И ответить иначе она просто не могла, ведь на её сердце легла тяжёлая тень самого зла. И злом этим была Октавия Белед. Её глаза - искры демонического пламени - горели на снежно-бледном ухмыляющемся лице. Две чернильно-чёрных полосы холодеющих губ изогнулись в угрожающую улыбку, через которую вместе с ней улыбались все демоны Ошия.
   - Крики и стоны в камере пыток могут приесться, - зашевелились губы зла. - А вот когда человек сам осознаёт бессмысленность своей жизни, то он произносит такие чертыханья, которые никогда не надоедят. Слушала бы их и слушала! Запомни, деточка, что суть зла в неосознаваемой обречённости. Эти людишки внизу бросаются на каждодневные истязания, потому что им просто хочется жить. Жить ничтожно, как букашки. И они ценят это просто за то, что это жизнь! Какой абсурд! Чем всю жизнь терпеть муки, лучше умереть, не так ли? Но это у них сейчас есть выбор, а очень скоро они уже не смогут умереть сами. Каждый из них будет страдать вечно!
   - Поэтому они и молятся Создателю! - словно тонкая берёзка, сбросившая с себя шапки снега, встрепенулась Изабель.
   - Как отвратительно! Ничего, скоро ты научишься слышать молитвы совсем иного рода, а также их ругательства на несправедливую жизнь. Кто что понял - тех уж нет. Но, как бы они ни молились, приходят-то они всё равно к одному финалу. Ведь и их молитвы тоже не от хорошей жизни, а это хорошо: ведь, реально от своих мучений таким способом они не избавятся!
   - Значит, жизнь - это лабиринт мучений, из которого есть только один выход - смерть? - робко сказала Изабель. Крупица доброты в ней никак не хотела умирать, но зло захлёстывало её неукротимым огнём, рвущимся извне.
   - Блестящие слова. А мучения одного - это триумф другого. Ведь он победил, избавился от соперника. И ему вдвойне приятно, если он растоптал само его достоинство ещё при жизни. Это куда больнее телесных мук. И он радуется своей победе, он доволен, что восторжествовал над ненавистным врагом. В нём так и вскипает гнев! Вроде бы приятное облегчение для одного является бедствием для другого. И это есть торжество зла. Вот в чём можно узреть смысл жизни: во зле! Ибо такое зло есть подлинное счастье. Тебе, деточка моя, предстоит ещё многое узнать, а сейчас я покажу тебе, как одно зло падает ниц пред другим - абсолютным злом.
   Лицо Октавии расплылось улыбкой. От зимнего холода её кожа стала мраморной и вокруг рта и носа поросла кристалликами инея. Она казалась совсем неживой, но кто-то управлял ею изнутри, кто-то беспредельно злой. Октавия застонала в предвкушении демонического экстаза, изогнула дугой своё изящное нестареющее тело и страстным рывком сорвала с себя чёрный плащ, под которым осталось только тонкое красное платье. Между грациозными бёдрами замерцал огонь, и через мгновение из огненного потока появилось маленькое хрупкое тельце. Для Изабель это мгновение растянулось на ужасные часы, она не могла смотреть на это, но какая-то издевательская сила гнездилась у неё в голове и не позволяла даже закрыть глаза. В луже застывающей лавы она увидела младенца: худого, скорчившегося от холода, с ярко-красной воспалённой кожей, плотно обтянувшей чересчур большую голову. На руках у него были тонкие пальцы-когти, которыми он ненавистно царапал воздух, ноги оканчивались острыми копытцами, между которыми было зажато нечто, напоминавшее не то пуповину, не то хвост. Кошмарное дитя лениво потянулось, в чёрной бездне зевающего рта мелькнули длинные изогнутые зубы. Кровь в жилах Изабель превратилась в лёд, сердце натужно замерло, пытаясь её протолкнуть, сквозь позвоночник ударил леденящий ток. А у Октавии её исчадие вызывало только самые нежные чувства. Она что-то прошипела на непонятном языке, от которого у принцессы волосы встали дыбом, и поманила его рукой. Существо медленно встало на длинные кривые ноги и повернулось в сторону Изабель. Под плотно сжатыми полупрозрачными веками бегали огромные глаза, как у ещё не оперившегося птенца. Оно часто дышало, раздувая ноздри, втягивая сладковатый для него запах человеческого страха. Его мать указала в сторону Изабель, и бес, стукнув копытами о камень, крепко вцепился в лицо принцессы своими когтями, обвил хвостом её шею. Болезненные вскрики девушки были для него материнским молоком. Она пыталась избавиться от него, но боль была нестерпимой и подчиняла, заставляла не сопротивляться. Когда бес закрепился, он с хрустом выворачивающихся шейных позвонков развернул свою голову. В пролысине на его затылке прорезались тонкие белёсые нервоподобные щупальцы, которые оплели глаза его пленницы.
   - Смотри, - шорохом осенних листьев раздался голос Октавии.
   И бес разомкнул свои растянутые веки - открылись его огромные глаза. Вокруг антрацитово-чёрных вертикальных зрачков загорелось неистовое зелёное пламя, в этом взгляде читалась жажда страданий. Теперь несчастная Изабель смотрела на Ацвег его глазами, теперь она не упускала ни одного жестокого деяния, которые сейчас во множестве происходили в Святослове: мать душила своего только что родившегося ребёнка, потому что была не в силах его прокормить, где-то в харчевне насмерть подрались пьяные мужики, дети забрасывали камнями котёнка, на площади перед собором зажигали костры инквизиции, по окрестностям пополз запах горелого мяса, виселицы трещали от трупов. В тёмной подворотне притаилась группа разбойников. Какой-то неудачник попал в их засаду, получил перелом рёбер, сломанную челюсть и был обчищен до нитки.
   - Ты видишь? - искушающе шипела Октавия. - Продолжай смотреть! Ты увидишь зло!
   Кровавой метелью Октавия сорвалась с башни, прокатилась по заснеженным крышам, улицам и у той самой подворотни приняла человеческий облик. Она медленно вошла в темноту, красное платье на ней стало ещё ярче. Она специально оголила плечи и шею, на белой коже, подобно звёздам, мерцали украшения - всем своим видом она стала пригласительной вывеской над рестораном для насильников, обещающей им целое море изощрённых развлечений. Ночная чернота плотно забилась между стенами двух тесно стоящих каменных домов. Грустную песню завывал одинокий ветер. Вдруг возле тонкой беззащитной шеи сверкнул металлом огромный нож. Вслед за ножом из темноты выплыл жаждущий басистый голос:
   - Детка, ты явно заблудилась, - он обжигал холодную белую кожу. Мужчина жадно втянул воздух. - Этот запах, - он вдохнул снова, - твоих духов, я почувствовал его за версту.
   - Эге, Стервик, кого это тут к нам занесло? - появилось из мрака грубое небритое лицо.
   Из своих засад вышло ещё шестеро.
   - Бос, да здесь одних только брюликов на полгорода хватит! - радостно сказал кто-то из них.
   - Ага-га, это вижу, вижу, - проговорил небритый. Нос у него был картошкой, надбровные дуги толстые, как у древнего человека, толстые губы выдавались вперёд.
   - Но тут есть кое-что ещё, - бос задрал красный подол своим ножом.
   Это вызвало волну насмешливых одобрений, но разбойники не спешили. Они наслаждались предвкушением неземного удовольствия, момент которого должен как следует пропитаться страхом жертвы. Октавия прекрасно знала, что намеревались с ней совершить, но ей нужны были воистину неземные страдания. Только не её.... Их промедление дразнило её демоническое воображение, ей не терпелось подтолкнуть их к грехопадению. Она лучше их знала, что охотнику для азарта нужны крики, мольбы о пощаде, и она уже придумала, откуда их взять. Её план был нашёптан ей из самого Ошия. Кроме восьми ножей и драгоценностей, в подворотне ярким красным огнём сверкнули и потухли женские глаза, и кое-что изменилось: хрупкое женское тело повалилось на колени, от растерянности голова завертелась по сторонам. Но красный огонь не покинул тёмной подворотни - он лишь сменил глаза. Теперь демонически горели глаза боса.
   - Что? Что за демонщина? - заскулила женщина, в панике ощупывая себя руками. - Это невозможно! Что произошло?
   И зло получило ожидаемый эффект. Один за другим послышался шорох расстегивающихся штанов. Первым был бос. Взгляд его был полон неутолимой жажды страданий.
   - Держите её, парни, сейчас вы увидите оргию, каких этот мир ещё не знал! - дрожа от нетерпения, приказал бос.
   - Бос, ну ты и возбудился! - отметил Стервик.
   - О да, я давно этого ждал.
   - Мужики, это же я! Неужели вы меня не узнаёте? Нет! Не надо, прошу вас..., - взмолилась женщина, но её рту быстро нашли другое применение....
   Изабель стояла на крыше, дрожа всем телом, но не от холода, а от того, что показывали ей немигающие глаза беса-паразита. Сам бес был в эйфории от этого. Его свесившиеся копытные ножки вздрагивали каждый раз, когда из тела женщины в подворотне вырывались отчаянные проклятья и чертыханья. Изабель пришлось смотреть на эту оргию, ужаснее которой она и не представляла. Она видела, как трансформируется огненная аура главаря шайки, как на голове у него вырастают пять громадных изогнутых рогов, пылающим хвостом удлинняется позвоночник, лавовые крылья раскидываются за спиной. Если бы остальные разбойники видели это, они бы сразу убежали, а так они и сами не подозревали, откуда у них берутся новые силы для насилия. Они и понятия не имели, что в женском теле насилуют своего боса. Вновь в подворотне вспыхнули огненные глаза, и теперь бос упал на колени и заплакал, как замученный ребёнок. Октавия возвратилась в своё женское тело и одним движением длинного чёрного языка привела себя в порядок. Разбойники сразу же почувствовали невыносимую усталость, от которой они едва могли держать открытыми глаза. Ноги их подкосились, руки отвисли, высвобождая разогретое тело женщины. Октавия поднялась на ноги и вернула все выделения насильников со своего тела в рот их боса. Его желудок вывернуло наизнанку. Октавия упивалась злом, но не знала сытости. От её дыхания плавился лёд, от взгляда вспыхивали души, от тихого голоса вскипал весь белый свет.
   - Это ваш удел, ваш. Не я заставляла вас, вы сами хотели зла, и вот я перед вами. Что же вы не продолжаете своё любимое занятие? Что же вы остановились, я же жду? Вот я перед вами, берите меня! - Она искушала их, возбуждающе изгибалась, постанывая, как опытная наложница. А насильников в это время скручивала непереносимая боль. В теле Октавии каждый из них подхватил искру самого Ошия, и теперь демоническое пламя медленно выжигало их половые органы. - Я хочу, чтобы вы продолжили своё любимое дело! Я вас не понимаю, вам ведь это так нравится! Продолжайте получать удовольствие! Со мной! Возьмите меня! - она спустила с цепи свою ярость и, приказывая, хлестала их пламенными когтями. - Не можете? Вам мешает боль? Тогда я помогу вам.
   Октавия принялась ласкать их, но ласки эти были призваны причинять нечеловеческую боль. Эта жертва изнасилования сама была настоящим душегубом: чресла её были всё равно что пылающий капкан, грудь - раскалённые камни, язык - поток лавы. Перед её демоническими чарами насильники оказались бессильны, и теперь уже она насиловала их, теперь она дышала их страхом. Потом она наслала на них проклятие, и они, сами того не желая, против своей же воли, предались безудержному мужеложеству. О, как наслаждалась она их ругательствами. Чертыхаясь, они только славили демонов и проклинали свою беспомощность. Вот в чём Октавия не знала утоления. Вот что она сегодня хотела услышать. Она продолжала бы это действо ещё очень долго, но восток загорелся красным огнём, а света солнца она не любила. Она взмахнула руками, тело её рассыпалось на миллиарды ледяных крупиц, красное платье замешалось в кровавую метель, и она унеслась прочь. А насильникам она оставила их ничтожные жизни. Ведь что ей нужно в этом мире? Чтобы их неполноценные тела и сломанные души вызывали у них бесконечные муки, сливающиеся в гимн зла.
   Октавия вернулась к Изабель, бес-паразит тут же отпал от неё и быстро шмыгнул под защитный подол своей матери. В остекленевших, изрытых расширенными сосудами глазах принцессы Октавия прочитала: "урок усвоен".
   - Зло не имеет пределов, - безвольно промолвила Изабель.
   Обе женщины покинули башню ещё до первых солнечных лучей.
   *******************************
   С рассветом Большая солевая пустыня опять показала Сандро свой суровый нрав. Стояла несусветная жара. Дышать было тяжело, вдобавок к полудню налетел весенний юго-западный ветер, и в воздух поднялись горы песка. Небо заволокло грязно-жёлтым покрывалом, которое немного ослабило жарящее солнце. Бесчисленные песчинки начали жалить глаза, царапать кожу, заскрипели на зубах и огненным вихрем обрушились на лёгкие. Дышать стало совсем нечем. Даже превозмогая боль, нащупать что-либо глазами было невозможно. В сумасшедшем вихре из поля зрения пропадали пальцы вытянутой руки. Чтобы не задохнуться, Сандро полностью укутал лицо тканью от своей мантии. Теперь главной задачей стало не потеряться. Под напором ветра двухметровые дюны пришли в движение и медленно поползли на принца, грозясь похоронить его под толщами песка. В этом штормящем песчаном море Сандро ориентировался исключительно с помощью своего уникального восприятия. При закрытых глазах картина мира полностью менялась. Пустота представала как кромешная однообразная тьма. Примерно в ста метрах впереди из неё выплывала колонна из семи марширующих молочно-белых силуэтов. Это были големы. В такую непогоду караван вёл Оскар, остальные машины без труда тащили закрытые повозки, в одной из которых укрылись Раджалл, Нила и Серена. Не знающие усталости, мощные големы шли вперёд, не обращая внимания на растущие песчаные перемёты у них под ногами.
   Охапки песка то и дело били Сандро в бок, словно их высыпали из ведра, лёгкие его горели, ноги терялись в песке. Но, несмотря ни на что, он не сворачивал со своего пути и упрямо следовал за Сереной. Мысли о ней придавали ему сил. Он только и мечтал сейчас о том, чтобы вновь поговорить с ней. Он верил, что она именно тот, возможно, теперь единственный человек во всём Ацвеге, который может понять и принять его таким, какой он есть. Она ему нравилась, в этом он уже не сомневался. Раскрывать свою слежку Сандро пока не собирался. Он опасался, что Ралжалл тут же отправит его назад в Первемунт не уговорами, так магией, а потому пока что принц надеялся отойти от летающего города как можно дальше. Однако он и не знал, что прошлой ночью уже отлетел очень далеко на запад.
   В какой именно части пустыни они сейчас находились, Сандро не знал. Крупных дорог, вроде имперского тракта, здесь не было, а узкую мощёную колею уже давно похоронила разбушевавшаяся песчаная буря. Юный маг старался идти по следам големов, но через сто метров их полностью замело, а подходить ближе он опасался, считая, что Раджалл с Сереной могут его засечь. Приходилось отвлекаться ещё и на то, чтобы почувствовать под ногами дорогу, а этому мешал всё возрастающий слой песка. Так они шли довольно долго. Солнце с трудом пробивало жёлто-коричневую завесу и ещё не собиралось отправляться на покой. Зато не было такой жары, как утром. Больше всего Сандро ждал привала, но отставать от каравана не хотел. Вокруг, кроме них, не было ни одной живой души. Внезапно юный маг почувствовал, что дорога потянулась вверх, а под ней в качестве опоры появляются кирпичные столбы. С обеих сторон показались скульптурные перила. Дорога, должно быть, переходила в мост, но и он слишком долго вздымался к небу. Тонкие столбы уходили в недосягаемую пустоту. Местами они опирались на внушительные слоёные скалы, до гладких лысин отшлифованных ветром. И только спустя ещё примерно час впереди из творожисто-призрачной мглы песчаной бури восприятие Сандро начало выцарапывать очертания чего-то крупного, напоминающего башни и стены. Шаг за шагом вырисовывалась всё более оформленная картина: целый город, взгромоздившийся на отвесных утёсах высокой скалы, похожей на одинокий сталагмит.
   Оскар постучал в ворота. С той стороны послышался тяжёлый грохот и скрежет, и через короткое время ворота раскрылись. Караван поспешно скрылся за городской стеной, ворота вернулись в своё прежнее положение. За толстой каменной стеной Сандро чувствовал множество солдат. Великий визирь сказал им, что по государственным делам едет в Манарал, и они без лишних вопросов впустили его в город. Сандро подошёл поближе к воротам, насколько он считал это допустимым, чтобы остаться незамеченным. Его сознание перенеслось сквозь щели. Он узнал, что основные ворота вовсе не эти, а другие, очень толстые, находящиеся чуть дальше. Между ними образовывалось ограниченное со всех сторон помещение, чтобы можно было обыскать и расспросить нежданных гостей до того, как они войдут в сам город. Сандро призадумался, как же ему пройти. Если он постучится прямо сейчас, то его возвратит Раджалл. Если он постучит чуть попозже, его просто-напросто начнут обыскивать и расспрашивать солдаты. Возможно, кто-нибудь как назло узнает его. Силуэты каравана вскоре начали ускользать от его восприятия, и молодой маг испугался отстать от них. Нужно было предпринять что-то немедленно. Буря выла и шипела, как исполинская змея, забивая горы песка во все пределы. И тут она насвистела Сандро идею: "А почему бы просто не перелететь стену?" Придумывать что-нибудь другое уже не было времени. Но как? Ведь многими заклинаниями он ещё не успел овладеть. Он и сам это знал, но ему было достаточно того, что он умеет перемещать предметы одной силой воли. Волшебной хваткой он поднял со скалы громоздкий валун, сел на него и, как на качелях, оттолкнулся. Обычный неотёсанный камень - это не горгулья. Он так и норовил сорваться вниз, но Сандро очень быстро сообразил, как удерживать его в воздухе. Правой рукой он не переставал притягиваться к стене, чтобы ориентироваться, а левой старался подгонять своё импровизированное средство передвижения. Он не знал, на какой высоте от земли сейчас находился. "Хорошо, что меня прикрывает буря, а иначе солдаты давно уже сбили бы меня", - думал он. Наконец он перемахнул через стену и ощутил, на какой большой высоте над городом сейчас находился. У него защекотало в животе. Он и раньше летал, но, в отличие от грифона или горгульи, на камне совершенно не за что было уцепиться, а ноги свободно болтались в воздухе.
   На улицах не было ни души, и Сандро никто не заметил. Големы остановились возле солидной таверны, и маги вошли внутрь. Нила, разумеется, осталась ждать в повозке. Сандро затеребило желание пойти к ней и переждать бурю в защищённой от ветра повозке, но он не знал, одобрит она его вылазку или нет. Поэтому укрыться от кусачего песка он решил в кабаке через дорогу.
   Заправлял кабаком некий Малим - так к нему обращались посетители. Тут было довольно людно и душно. Все пили, ели и развлекались. В свободном кусочке зала пели барды. Очевидно, песчаная буря подарила всем внеочередной выходной, чему многие были несказанно рады. Большинство людей не обратило на нового посетителя никакого внимания. Сандро размотал лицо. Дышать стало легче. Скопление людей, к тому же выпивающих, пугало его, в памяти всплывало осеннее веселье в замке, невольным участником которого он стал. Но в данный момент страх перебороло одно кричащее о себе желание: "Пить!"
   Малим смерил Сандро взглядом и вежливо обслужил, пожелав приятного аппетита. Хорошо, что у юного мага в кармане завалялась пара серебряков. Он купил местную нехитрую еду из фасоли с верблюжатиной и сразу целую бутыль воды, причём последняя здесь стоила необычно дорого. Спокойно поев в укромном уголочке и утолив жажду, Сандро почувствовал, как к нему подкрадывается дремота. Но он всячески прогонял её, чтобы не отстать от каравана. Он часто напрягал своё чутьё, чтобы проверить, на месте ли Раджалл и Серена. Они, так же как и он, пережидали бурю. А где-то высоко, на самом пике скалы, находилось целое скопление крупных крылатых существ. Их жизненная сущность всё отчётливее ощущалась юным магом, по мере того как к нему возвращались силы. То были грифоны, и в этом городе была их Цитадель. Сандро стало до невозможности интересно узнать, что же это за город на скале, о котором он никогда раньше не слышал. Шелест мыслей в голове затихал, музыка бардов приглушалась и убаюкивала. "Не спать! Только не спать! А иначе я не узнаю, куда они пошли" - говорил себе Сандро.
   - Усни-и. Поспи немного-о, - нашёптывало ему уставшее тело. И его голос оказался сильнее.
   Очнулся Сандро в незнакомом ему обширном каменном зале. Голова гудела, тело ныло от усталости. В странных уродливых каминах и в нишах яростно полыхал огонь, но всё равно здесь властвовали тени и холодная сырость. Сандро сразу же понял, что угодил в чью-то коварную ловушку. Вот только чью? Он ничего не помнил. Он попытался подняться с пола, но обнаружил, что по рукам и ногам скован цепями, тянущимися от него в разные стороны и утопающими в длинных черных коридорах. Ни магии, ни сущностей он не чувствовал - он стал обычным человеком! На руках он обнаружил две глубокие круглые раны. "Кто-то высосал из меня мои способности, - проползло в его кружащейся голове. - Но кто?" В тёмных коридорах послышались тихие крадущиеся шаги. В этот момент, Сандро как никогда, жалел, что с ним не было его дара. Из плотной обволакивающей тьмы вышел Дорлих. Из соседнего коридора вышел Айлех, потом появился отец и...мама. Они были живыми, здоровыми и невредимыми, только немного грустными и молчаливыми.
   - День, сынок, - совершенно явственно произнёс отец.
   "Нет, он точно жив", - подумал Сандро.
   - Мама? Папа? Как вы...? Почему я вас вижу?
   - Так нужно, моё золотко, - улыбнувшись, сказала мама.
   - Но как? Со мной? Неужели так и выглядят Небеса?
   - Нет, сыночек, ты жив, и ты не на Небесах, - заверила мама. - Это мы пришли к тебе.
   - Только ты сможешь их остановить, брат. Но у тебя мало времени.
   - Кого? Кого я смогу остановить?
   - Демонов, мой принц. Само зло. Оно уже близко.
   - Сын, ты должен использовать все возможные силы всех возможных союзников, - внушал отец. Голос его становился всё тревожней.
   - Присмотрись к своим друзьям, брат. Один из них не тот, за кого себя выдаёт.
   - Ты должен верить в добро, моё золотце. Как бы зло тебя ни совращало, верь только в самое доброе. Береги мой крестик, сынок. В трудную минуту он поможет тебе.
   - Он всегда со мной, - Сандро показал мамин крестик.
   - Хорошо, - вздохнула мама, словно с её груди убрали гору. Она улыбалась и спокойно смотрела на Сандро.
   - Мам, а вы ведь больше не уйдёте? - спросил юноша, но они не ответили. Лица их выражали печаль. - Не уходите, пожалуйста, - поднявшись на колени, умолял Сандро, - пожалуйста.
   Неожиданно послышалась тяжёлая поступь, копыта или когти царапали каменный пол.
   - Они выследили нас, - всполошился Дорлих, и в следующую секунду из темноты позади него высунулись здоровенные огненные руки с когтями-кинжалами, и распороли его грудную клетку.
   Из темноты послышался издевательский голос: "Всё правильно, я выследила вас". После появилось уродливое огнедышаще лицо, в котором узнавалась Октавия Белед.
   - Вы, грязные выродки, даже после смерти не нашли себе покоя? Хотели навредить моему принцу? Не позволю! - она зарычала так, что содрогнулся весь зал, и отшвырнула Дорлиха в сторону. - Я спасу тебя, Сандро, - сказала она и полностью вышла из мрака. Она была громадным огненно-красным демоном с пятью рогами на голове и с четырьмя жуткими руками.
   - Заткнись, тварь! - крикнул Айлех и проткнул Октавию мечом насквозь.
   К нему присоединились и остальные. Генерал вовсе не погиб, ведь душа бессмертна. Сандро беспомощно бился в цепях, но они были закреплены на нём намертво.
   - Глупцы! - насмехался демон, отбиваясь от людских душ. - Да разве вам со мной тягаться? - Она расшвыряла их по сторонам и склонилась над Сандро. - Скажи мне, где ты, мой принц, и я смогу помочь тебе, - изо рта её исходил вулканический жар, с клыков стекала пенящаяся слюна, глаза выражали жажду боли.
   Константин изловчился и вонзил меч ей в затылок так, что лезвие вышло у Октавии через рот.
   - Получи страдания, как и хотела..., - но договорить он не смог - пара когтистых рук схватила его и оторвала от пола.
   - А мне больше нравилось, когда ты в меня вонзал кое-что другое, - только и усмехнулся демон, глядя Константину в лицо. Меч лязгал о её зубы, по нему стекала лавоподобная кровь. Тут её разом ударили все остальные, и она застонала от удовольствия. - О, да! Мне нравится эта бессмысленная битва, но вам пора в Оший, а мне пора править Ацвегом, - она опять разбросала их, поймала Айлеха и ударила его громадным чёрным серповидным мечом. Из раненой души вырвался чёрный луч, который отправил её в Оший.
   Аделаида, Константин и Дорлих накинулись на Октавию со всей ненавистью, не страшась Чёрного серпа. Под натиском демонесса потеряла две руки, один глаз и одну ногу. Не способная сражаться, она схватила одну цепь, сковавшую Сандро, и потянула его к себе.
   - Тебе не победить, чёрная твоя душа, мы и после смерти будем все вместе сражаться за наш мир, - кричала Аделаида.
   - Сволочи! Я же хочу ему помочь! - орала Октавия, подбираясь к принцу и отбиваясь Чёрным серпом. - Посмотри на меня, Сандро! Они же используют тебя! Они тебя не любят! А мы любим тебя, даже магом! - Тут Константин выхватил у неё Чёрный серп и перерезал её полыхающую глотку.
   - Да упокой, Создатель, твою душу. Возвращайся в Оший, - проговорил император.
   Из покалеченного тела демона вырвался чёрный луч, затягивающий его обратно в лавовую бездну Ошия. Но Октавия не сдавалась, нравилось ей быть среди душ смертных. Тело её начало вваливаться само в себя, но она сумела подобраться к Сандро и схватить его: "Ты пойдёшь со мной! Ты нужен мне, Сандро!" Дорлих отрубил ей руку, и неведомая сила потащила её в Оший.
   - Мрази! Мы всё равно встретимся в Ошии, - угрожала Октавия. - Я всё равно найду тебя! Найду! Ты нужен мне, парень! Парень! Парень!
   - Парень! - теряя терпение, крикнул Малим, теребя Сандро за плечо.
   Сандро вскочил, будто его укололи:
   - Мама! Где.... Что?
   - Дурной сон? Крепко же ты спал. Мы закрываемся.
   Поняв, что это уже не сон, Сандро сразу же проверил караван: там все на месте: Раджалл с Сереной разошлись по спальням, Нила дремала в повозке, големы охраняли их покой. Кабак Малима уже опустел. Спросонок мысли приходили с запозданием, тянулись, как застывающая смола.
   - Мне некуда идти, - признался Сандро.
   - Прости, парень, но это уже твои трудности. Буря вот-вот утихнет, и ты сможешь найти себе ночлег.
   - Тогда можно мне ещё еды? Чего-нибудь в дорогу? И воды?
   Пришлось Сандро потратить последнюю серебряную монету, зато теперь у него был небольшой запас вяленого мяса, хлеба и воды. Он замотал лицо и вышел наружу. Городом уже овладела ночь. По улицам всё ещё разгуливал песок, мешавший нормально дышать. В небе, затянутом песком, не было видно ни звёзд, ни луны. Сандро нашёл прибежище в закутке между маленьким домиком и какой-то башней, в которой журчала вода. Он сел прямо на песок и, к своему удивлению, нашёл его тёплым и мягким. Воющая песня ветра становилась спокойнее, каменные улочки погружались в спящую ночную тишину. Даже при завязанных глазах Сандро напрочь избавился от сна. Его разум терзал один архиважный вопрос: как истолковать то, что ему только что приснилось? В Академии его учили, что сновидения - результат работы мозга. Особенно яркие сны приходят во время длительных переживаний и так или иначе связаны с реальными пережитыми событиями, или событиями, которые человек ожидал. Всё просто и ясно. Но эти рациональные суждения потихоньку затухали, а на первый план выходил очень явный живой образ мамы, который он увидел. И остальные тоже были очень живыми. И как бы ни бунтовало его материалистическое мировоззрение, он начал замечать за собой, что ему хотелось, чтобы их души пришли к нему по-настоящему и оставили важное послание. Перебарывая друг друга, душа и разум пришли к одному выводу: "Если бы у меня были доказательства, что это произошло на самом деле, я был бы этому очень рад". Сандро очень скучал по родителям. И всегда, ещё задолго до этих страшных событий, его сердце билось чаще, когда, пусть даже во сне, он видел их своими глазами живых и здоровых. Он пощупал крестик на шее - он напомнил ему о безоблачном детстве. Неожиданно кое-что ещё нашлось в его кармане: его миниатюрная игрушечная нага.
   В середине ночи буря окончательно отступила, и когда последние её песчинки покинули воздух, над городом смело выглянули россыпи созвездий. Этого же ждал и Оскар. Командный голем разбудил магов, и через час караван тронулся дальше. Поспешил за ними и Сандро. Город они покидали уже в утренней заре. Оказалось, что у одинокой скалы есть ещё один мост - с западной стороны. Издалека при чистом воздухе Сандро смог полюбоваться необычным городом. Окрашенные предрассветной лазурью домики и башни вплотную прижимались друг к другу, ютясь на узких уступах. Это был, пожалуй, единственный город, который когда-то разрастался не вширь, а ввысь. А на самом пике скалы-сталагмита какой-то безумный, а может, и гениальный инженер ещё и разместил Цитадель грифонов! "Быть может, у жителей города были складные крылья, и поэтому они не боялись упасть?" Необычной была и сама скала, державшая на свой спине этот город. Эта изящная громадина с широкой юбкой из осыпавшихся пород была исполосована ровными многоцветными линиями различных слоёв, из которых она состояла. И, наслаждаясь этим великолепием, Сандро сильно жалел, что в эти минуты у него не было ни холста, ни красок. И названия этого города он вспомнить всё никак не мог.
   День обещал быть погожим. Солнце изливало ясный чистый свет. Чтобы оставаться незамеченным, Сандро держался от каравана как можно дальше и старался прятаться за дюнами, а когда их не было, то специально отставал на несколько вёрст. Упуская караван из виду, он постоянно чувствовал его. Големы двигались быстро, и по возможности Сандро осторожно пользовался "ускорением". Запас пищи и воды у него был, и он периодически подпитывал свои силы. Путь их пролегал через пустыню на северо-запад. К полудню дорога расширилась, по обе её стороны появились древние каменные статуи. Они изображали эльфов и их лесных друзей. Несмотря на паутины трещин и выщерблины, они не утратили своей красоты. Были тут и гигантские статуи деревьев с глазами. На их каменных ветвях сидели изваяния пернатых. Кое-где даже встречались причудливые каменные постройки, судя по скульптурным украшениям, когда-то принадлежавшие эльфам. Время и суровый климат пустыни не пощадили и их. "Но неужели когда-то здесь жили эльфы?"
   Внезапно караван остановился. Сандро сразу же проверил, в чём было дело. С юго-запада к каравану быстро приближалось примерно двадцать высоких сгорбленных фигур жутких косматых существ. У них были длинные, в рост человека, изогнутые ноги, хлыстообразные хвосты, когтистые руки и зубастые морды. С головы до пят они были закрыты обширными одеждами, под которыми прятали массу холодного оружия. Кто это? Сандро и понятия не имел. Големы заняли круговую оборонительную позицию. Не выдавая себя, в повозке приготовилась к бою Нила - она захватила с собой свои древние мечи. Раджалл вышел им навстречу, и они остановились в двадцати шагах от каравана. Обе стороны были весьма напряжены. Таинственные великаны сказали великому визирю что-то, отчего он сильно встревожился. Дальше они нашли общий язык, о чём-то договорились. Первое - самое крупное - существо даже пожало визирю руку. В сравнении с их жилистыми четырёхпалыми лапищами человеческая рука казалась игрушечной. Они были рады этой неожиданной встрече и расстались с миром. Караван спокойно продолжил свой путь, а великаны пошли вдоль дороги на северо-восток - в направлении Сандро. Юноша спешно спрятался от них в пасти каменного дракона, почти полностью утонувшего в песке, и от которого остались видны лишь голова да задранные крылья. Великаны шли очень быстро. Шаги у них были громадные, но по-кошачьи мягкие. Они не заметили Сандро, зато он краем своего единственного глаза успел разглядеть их. На них были длинные чёрные лохмотья, сквозь материю пробивался зелёный блеск грозных глаз. "Неизвестно, что у них на уме. Что бы они со мной сделали" - подумывал маг. Чудовища переговаривались страшными рыками, от которых у Сандро кровь в жилах стыла. Когда опасность миновала, он выбрался из укрытия и побежал вдогонку каравану.
   Следующим на их пути оказался небольшой, но разбросанный по холмам город. На каждом холме стояла мощная крепость, построенная из громадных отёсанных камней, а между ними располагались дома и цитадели поменьше, обнесённые двумя высокими булыжными стенами. Везде ворота были гостеприимно раскрыты. Всё здесь говорило о непостижимой древности, но не о ветхости. Город хранил в себе свою первозданную самобытность, унаследованную ещё со времён владычества эльфов. Превосходные статуи животных и духов природы, вытянутые окна и арки, каменные сады и, конечно же, особое почитание деревьев - всё это ясно свидетельствовало о том, что основан он был именно эльфами, а не людьми. На небольших и даже тесных площадях глаза разбегались от множества торговых прилавков. В некоторых из них торговали и сами эльфы. Их Сандро узнал сразу же, именно так их описывали в книгах. Они похожи на людей, но худые, жилистые, у них светлая кожа, светлые волосы и удлинённые заострённые уши. Увидев их, Сандро вспомнил, что это за город. Сейчас он назывался Манарал, но за свои тысячелетия он сменил много названий, большинство которых укладывалось в тот или иной эльфийский диалект. "Манарал - город трёх границ" - так о нём писали - "Между эльфийским Угушлом, горгоньим Грамагхоном и ракшасской Загрией (древней страной на западе Большой солевой пустыни)". Он издревле служил эльфам перевалочным пунктом на пути к сердцу пустыни и к далёкому и таинственному Восточному океану. Когда-то он стал местом процветания торговли между крупными эльфийскими племенами, а в последние несколько тысяч лет ещё и с людьми. Наверное, именно торговля и удерживала всех эльфов Манарала на своих насиженных местах, несмотря на недавнюю войну. В быстро меняющемся мире спокойные и неторопливые в укладе эльфы ценили даже такие унизительные, но всё же крупицы стабильности.
   Примечательно, что торговля тянула сюда даже гномов из далёкого-предалёкого северного королевства Врозилия. Гномы были небольшого роста, кряжистые, бородатые и всегда внимательные к внешности. Они гордились своей богато отделанной и расшитой узорами одеждой, а остальные народы считали бедными, глупыми и - как они тайком приговаривали - тупиковыми. Женщины-гномы были ничуть не стройнее своих мужей, однако их можно было отличить по пышной груди, отсутствию бороды и усов. И носики у них были поменьше, не то что "картофилины" у их мужей. Очевидно, гномам тоже было что купить и продать в Манарале. Там где торговля - там и золото, а этот жёлтый блестящий металл гномы обожают.
   В общем, этот город не был обделён практически ничем, кроме воды. В достатке здесь была даже древесина, хотя нигде поблизости леса не росли, её поставляли сюда из самого Керплана, так как она обладала уникальными качествами: оставалась холодной и не коробилась даже при самой беспощадной жаре.
   Удивительное дело: Манарал был расположен в пустыне, воды здесь всегда было мало. Но у каждого эльфийского дома росло ухоженное широколиственное дерево, на которое воды не жалели!
   В прохладные предзакатные часы в этом густонаселённом шумном городе можно было запросто заблудиться, поэтому Сандро вовсю использовал свой дар, чтобы не упустить караван из внимания. Но он не мог знать, почему на западной окраине города Раджалл с Сереной покинули повозку и остались на торговой площади, а Нила и големы продолжили путь.
   А случилось это вот почему. Эта площадь была условным местом, где Раджалл должен был встретиться с проводником, который провёл бы их безопасным путём через Угушл дальше на запад в леса Керплана. Но Серена не могла усидеть в повозке, когда вокруг неё был такой богатый насыщенный базар. Естественно, она напросилась задержаться здесь, пока визирь не уладит дела.
   - И не вздумай колдовать. Город кишит храмовниками. Да и без них он очень опасен, так что далеко не уходи, - предостерёг её Раджалл.
   А она и не уходила - опасность сама нашла её. Едва её туфельки коснулись мостовой, как она сразу же попала во внимание хитрых скрытных глаз. Они следили за ней повсюду - эти чёрные глаза на мертвецки-бледном лице, прикрытом тёмно-пурпурной маской. Их владельцем был эльф, мало чем отличавшийся от остальных. На базаре его привлекали не товары, а сами люди. Правда, о его присутствии никто не догадывался. Он умел в мгновение ока раствориться в толпе и даже исчезнуть на пустом месте. А ещё он умел незаметно опустошать чужие карманы. И никто ничего не замечал. Не замечала и Серена, но уже она стала его главной целью. От разнообразия всякой всячины у неё приятно кружилась голова, и она позабыла обо всём на свете. Глаза её разбегались по прилавкам, а ноги шли туда, куда поворачивалась голова. Вскоре она нырнула в самую толчею, где ей наперебой предлагались и украшения, и одежда, и утварь, и ещё океан мелочей - и полезных, и приятных. И какими только ласковыми словами её не зазывали, но уж чего-чего, а людскую природу Серена знала и прекрасно понимала, что ей в лучшем свете представят всё, что угодно, и саму похвалят, лишь бы что-нибудь продать. А она привыкла доверять самой себе, а не чьим-либо лестным фразам. Однако её внимание привлёк какой-то тайный голос из толпы.
   - Девушка! - всполохом ветра раздалось над правым ухом. Серена повернулась в ту сторону, но вокруг была масса людей, даже не обращавших на неё внимания. "Девушка-волшебница!" - послышался тот же тихий осторожный голос уже сзади. Она быстро обернулась, пристально всмотрелась в толпу, но никто даже не смотрел на неё. "Вы маг?" - влетело в самое ухо слева. Серена в тот же миг повернулась влево, и... опять ничего. Это было уже слишком серьёзно, она не могла допустить, чтобы её раскрыли. Она насторожилась, остановилась. В спину ей врезался поток людей. Они нервно забрюзжали, обтекая Серену. А ей было не до них. Ей хотелось сплести заклинание, позволявшее быстро считывать намерения окружающих - это у неё получалось безупречно - но она вспомнила наставления великого визиря и сдержалась. Она непроизвольно сунула руку в грудной потайной карман и схватилась за волшебную палочку, не вытаскивая её оттуда. От напряжения ладони стали влажными. "А вдруг это уловка?" - в сей же миг подумалось ей, и она разжала хватку. "Если да - идите за мной!" - прошуршал невидимка опять справа. "Вы пришли за ней" - уверенно шепнул голос теперь откуда-то спереди. Там вдруг Серена увидела то, отчего чуть не крикнула на весь базар: "Остановитесь!". Впереди в узких просветах между людьми сновал какой-то тёмный силуэт, в руке которого как бы невзначай начищенной медью блеснула лампа. Блеснула и исчезла, затем опять, и снова её заволокла людская туча. Потом низкий сосуд из жёлтого металла показался подольше, будто невидимка хотел, чтобы волшебница рассмотрела его подробней. И Серена узнала в нём лампу, которая скорее всего была филактерией джинна. Разрядом молнии девушку пробило ошеломление. Это было важнее всего, что могло быть! Таких ламп никто не видел вот уже больше полутора столетий! "А что если в ней ещё сохранился дух?" Подразнив, лампа опять ускользнула. Серена сорвалась с места, продираясь сквозь толпу, в надежде догнать невидимку. Ею овладело непреодолимое желание узнать об этой лампе. Она была уверена, что точно так же поступил бы и сам великий визирь. Таинственный незнакомец петлял, как заяц, пытаясь запутать свой ход, и очень скоро Серена очутилась в узком лабиринте улочек между песочно-жёлтыми стенами домов. Всё чаще здесь попадались эльфы, но не выходцы из Керплана, а жители соседней провинции Угушла. А это другие эльфы. У них была не просто светлая, а бледная кожа с просвечивающимися венами, чёрные волосы и чёрные глаза, уши ещё длиннее и острее, чем у их светлых сородичей, а рост ниже, но тела плотнее и крепче. Этих эльфов, так повелось, называют тёмными. Так они назывались не столько из-за цвета волос и глаз, сколько из-за их древней веры в скорое пришествие Тьмы, которая поставит их во главе Ацвега. Конечно же, такая вера была уже давным-давно уничтожена церковью Энреля, а неугомонные инквизиторы до сих пор не гнушаются истреблять целые кварталы, в которых прозвучит хоть одно слово про "матерь Тьму". Теплу и свету солнца тёмные эльфы предпочитают луну. На то у них есть веская причина: они так долго жили в глубоких подземельях, что их почти прозрачная кожа не выносит дневного света, поэтому имперские власти позволяют им соблюдать старинный обычай - днём обволакиваться в тёмно-пурпурные одеяния, защищающие их от солнечного света.
   Люди встречались в этих закоулках всё реже. Шумный базар остался где-то далеко за спиной, и Серена уже забыла дорогу назад. Её, как маяк, влекла за собой лампа. Тёмный эльф, в чьих руках была бесценная реликвия, остановился в укромном тупике в самом сердце каменно-известнякового лабиринта. Воздух здесь был тяжёлым, затхлым, как в пещерах Угушла. Серена замерла в десяти метрах от него, не зная, что делать дальше. В этот момент эльф повернулся к ней, и девушка почувствовала, как по её ногам пробегает дрожь. Она почувствовала на себе взгляд невероятно чёрных недоверчивых глаз. Две чёрные немигающие жемчужины долго и пристально смотрели на неё, сковывая и подчиняя её себе.
   - Вы знаете, что это, - с секретным шёпотом прозвучал его шипящий, с сиплым оттенком голос.
   - Да, знаю, - недрогнувшим голосом отчеканила она.
   - Значит, вам известно и многое другое. Или нет?
   - Что вы имеете в виду?
   - Что бы вы ни подумали, я хочу, чтобы вы знали, что вам ничего не угрожает, и наш с вами разговор останется только между нами. Говорите, что вы многое знаете? А потому я могу сделать вывод, что вы понимаете, откуда у меня эта лампа.
   - Не совсем.
   - Вы обучаетесь в Академии волшебства. Определённые круги в этом городе знают о её существовании. И, как член такого круга, я предоставляю магам определённые услуги и товары. Признаюсь вам: я живу не здесь, а на своей прекрасной родине Угушле, а сюда привожу то, что отыскал в глубоких заброшенных шахтах. Без таких, как я, Академия лишилась бы многих чудесных артефактов и алхимических компонентов, поэтому она всячески поддерживает нас. Естественно, всё это не покидает тени секретности.
   Поблёскивающий на солнце металл пленил сознание Серены. Лампа - всё, о чём она думала в этот момент.
   - И лампа - одна из ваших находок?
   - Тс-с-с! Не так громко. В этом городе даже в могиле может таиться шпион.
   - И сейчас в этом городе находится один из великих визирей. Вам необходимо поговорить об этой лампе с ним. Проводите меня к нему, и я устрою вам встречу.
   - Правда? Но, честно говоря, есть одна сложность. С лампой. Мне не терпится услышать мнение мага относительно того, что я обнаружил, - тёмный эльф нажал на кирпич, и в стене дома открылся низкий лаз. - Прошу вас, - он пригласительным жестом распростёр руки, в правой руке маняще блестела лампа, - не откажите утолить моё любопытство. Это займёт пару минут, уверяю вас. В этой лампе есть необычная деталь.
   Любопытство было велико. Но что ждало её за этой стеной? Инстинкт самосохранения вдруг вернул её на землю. "Можно ли доверять тёмному эльфу?" - спрашивала себя Серена. "Может быть, нужно настоять на встрече с великим визирем? Но... нужно успокоиться и всё взвесить. Эльф предлагает лампу. Он уже и так многое рассказал мне о себе поэтому, скорее всего, ему нет смысла меня обманывать. Ах, как жаль, что сейчас нельзя воспользоваться магией! Именно к магии я обращусь, если что! Если что-то пойдёт не так, они узнают, с кем связались. Разве они со мной справятся? Это уж вряд ли. Мне бы только успеть достать палочку, а там уж я их живо поставлю на место!"
   - Хорошо, я согласна, - таков был её уверенный ответ.
   Тёмный эльф пропустил её вперёд. Она нагнулась, чтобы пройти в лаз и незаметно, как бы придерживая мантию, сунула руку в свой потайной грудной карман, где она прятала волшебную палочку. Но необходимости в ней не возникло. Тёмный эльф шмыгнул за ней и закрыл лаз. Они оказались в доме, который показался Серене, мягко говоря, странным. Высокие сводчатые потолки и отсутствие окон делали его похожим на пещеру. Источником освещения служили причудливые коралловидные кристаллы, расположенные в специальных нишах в стенах и в устрашающих фигурных канделябрах. Они испускали тусклый фиолетовый свет, и от этого всё в доме приобретало мрачный безрадостный оттенок. В тесной клетке под потолком неистово била крыльями и противно пищала крупная летучая мышь - неизменный домашний атрибут тёмных эльфов, напоминающий им о родном Угушле. Пожалуй, самым необычным для жилища здесь был воздух - спёртый, тяжёлый. Девушке с непривычки всё это показалось тошнотворным. Весь дом был пустым, но просторным. В нём было несколько комнат, вытянутых и спланированных вдоль, что роднило их с пещерными тоннелями. В одной из комнат, немного превосходившей остальные, за низким круглым столом сидела пожилая тёмная эльфийка - хозяйка дома. Сухая костлявая рука с длинными жёлтыми ногтями выплывала откуда-то из темноты и, преодолевая мелкую дрожь, кружилась над стеклянном шаром, в котором вслед за ней зажигались волшебные розовые огоньки. Сейчас хозяйке не было нужды прятать своё лицо под одеждой. Она была вся седая, с отвисшей морщинистой кожей, впалыми бесцветными губами, но такими же, как у её молодых сородичей, чёрными хищными глазами, налитыми неподдельным интересом к своей гостье. Она была так стара, что, наверное, уже с трудом преодолевала тягу земли, готовой навечно заключить её в могильные объятия. Тёмный эльф, по пятам за которым шла Серена, скинул свой капюшон. Девушка увидела, что это был молодой, полный жизни парень, всего-то лет ста, что даже по тёмноэльфийским меркам было мало. Её удивило больше всего то, что он вовсе не был тёмным, а был самым настоящим уроженцем Керплана, зачем-то он окрасил волосы в чёрный цвет и старался во всём соответствовать внешнему виду своих тёмных родственников. И оказаться в этой мало приятной обстановке стоило, чтобы попытаться заполучить лампу. По крайней мере, так успокаивала себя Серена.
   - Я Псар, - произнесла старая эльфийка, - а это мой сын Орндхава.
   - Меня зовут Серена. Рада познакомиться, - соблюдая приличие, представилась волшебница.
   - Очень приятно видеть вас у нас в гостях, - сказала старуха. Голос у неё был на удивление сильным. - Присаживайтесь, достопочтенная Серена.
   И девушка села в тесное кресло, ножки и подлокотники которого напоминали злобных зубастых рептилий. Сиденье и спинка были жёсткими и холодными, как пещерный камень. Рядом в такое же кресло с комфортом уселся Орндхава.
   - Благодарю вас, - вежливо ответила Серена. - Так что не так с лампой?
   - Перед тем, как продать её магам, мы хотели понять, как вызывать заключённого в ней духа, - сказал молодой эльф. Заветная лампа, дразня, вертелась в его руках. - Если бы у нас получилось, то мы предоставили бы магам её вместе с этим секретом, а они заплатили бы намного больше.
   Серена не могла оторвать взгляд от лампы.
   - Каждая лампа, - подхватила она, - имеет свою уникальную защиту, созданную её же обитателем ещё при жизни. Это делалось, чтобы лампой не могли воспользоваться случайные люди, а только посвящённые.
   - Вот мы и подумали, что помочь нам может только другой маг, с мышлением, схожим с создателем этой защиты, - сказала Псар. - Нам она без надобности, но мои сыновья не простят меня, если я продам эту лампу, не узнав, как её открывать. Они десять лет бились над этой головоломкой и всё впустую, - старческим басом усмехнулась она.
   - Но мы же не волшебники, мама! - обиделся Орндхава.
   - Вы позволите? - предложила Серена, глядя на лампу.
   - Да, конечно, - ответил Орндхава и с трепетом передал лампу девушке.
   Несмотря на то, что лампа долго находилась в руках, она оставалась холодной. Она была довольно-таки увесистой, с идеально гладкой поверхностью, с изящно изогнутой ручкой, со строгим орнаментом на круглой подставке и в верхней части ближе к крышке. Разглядывая загадочный предмет, Серена увидела головоломку: на крышке имелся небольшой равносторонний крест, испещрённый миниатюрным лабиринтом, в разных концах которого размещались два крошечных шарика, которые можно было перекатывать по лабиринту, наклоняя лампу.
   - Но это же обычная головоломка с которой справится даже ребёнок, - удивившись, заурядности защиты, отметила Серена и сразу же принялась наклонять лампу, собираясь соединить шарики.
   - Это бесполезно, - недолго наблюдая за девушкой, буркнул Орндхава. - Можно проследить путь мысленно, но едва шарики начинают сближаться, как лабиринт меняется, и всё приходится начинать сначала.
   - Но ведь это не проблема для мага, верно? - с надеждой на её успех процедила Псар.
   - Возможно, - задумчиво отозвалась Серена.
   Она сблизила шарики, но их разделяло несколько преград, которые она раньше не замечала, словно ей незаметно подсунули другую лампу.
   - Я же говорил, - подметил Орндхава.
   - Ну, это ещё не значит, что её невозможно активировать, - не сдавалась Серена. Она глубоко вздохнула, пытаясь насытить лёгкие скудным воздухом, и предложила: - Я думаю, лампу следует показать великому визирю, он-то уж точно придумает, что делать. Он более сильный маг.
   - Ох, - болезненно вздохнула Псар, - а я уже так надеялась, что вы справитесь с этой загадкой. Но раз это вам не под силу, тогда не смею вас больше задерживать. Придётся мне и моим сыновьям подождать кого-нибудь посообразительней или мага посильнее, - туманно проговорила она и вновь скрючилась над своим стеклянным шаром.
   В её чёрных нестареющих глазах мелькнуло лукавство, и Серена почувствовала в груди холод. Это был вызов её уму, а в нём она никому не позволяла усомниться. Орндхава протянул свою тощую жилистую руку, чтобы забрать лампу, и девушка всерьёз испугалась её упустить.
   - Если предположить, - Серена сделала сосредоточенный вид и вцепилась в лампу, - защиту на лампе сотворил маг, а значит, чтобы решить головоломку, нужно мыслить шире предлагаемых условий. Этому нас и учили в Академии. Один момент, - она достала волшебную палочку и направила её кончик на лабиринт.
   Орндхава насторожился, едва увидев в руках девушки магический предмет. Синеватый огонёк отражался в расширенных эльфийских глазах. Но на миг Серена усомнилась:
   - А у вас стены не пропустят магию?
   Псар нетерпеливо замотала головой, и волшебница осмелилась сплести заклинание, ей и самой жутко хотелось увидеть джинна собственными глазами. Заклинание прозвучало чуть слышно: "Прецефеос" ("соединение!") И в сей же миг крест начал складываться пополам, а разведённые в разные его концы шарики теперь соприкоснулись. Едва это случилось, сложенный крест начал медленно погружаться вглубь лампы, в которой послышалось шуршание маленьких механизмов, как в заводной игрушке.
   - Это открываются магические замки! - прокомментировала Серена.
   Все, раскрыв рты, ждали, что в эту самую минуту в доме появится самый настоящий джинн. Вот уже и звук в лампе стал глуше, а на место лабиринта встала плоская табличка с красивым орнаментом. Тиканье и щёлканье внутри стихли, лампа завибрировала. Ничего больше не произошло. Серена нахмурилась, недоумевая. Псар нервно захрустела костяшками пальцев, а Орндхава неприлично выругался. При рассмотрении Серена узнала в орнаменте на табличке древние письмена.
   - О, кажется, я поняла. Тут две степени защиты. Вот смотрите, тут надпись. Если её прочесть, то джинн и появится. Всё легко! - радостно воскликнула она.
   - И что же там написано? - в нетерпении прокряхтела Псар.
   - Понятия не имею, - убедительно солгала девушка. - Но я знаю, кто умеет их читать - великий визирь. Надо показать лампу ему, и он выпустит из неё джинна!
   Псар даже привстала со своего кресла и пристрастно спросила: "Ты уверена?"
   - Да.
   Внезапно в соседней комнате послышались быстро приближающиеся шаги. Серена перепугалась: это могли быть храмовники, прознавшие о её легкомысленном колдовстве. Она не могла решить: то ли поскорей спрятать палочку, то ли, пока не поздно, воспользоваться ею и вместе с лампой сбежать отсюда. В последний миг она осмелилась сплести новое заклинание, резко развернулась и выставила палочку в сторону предполагаемых храмовников. Но её тонкую руку тут же сжали тиски сильных мужских пальцев и отвели в сторону. Пятеро тёмных эльфов-мужчин вбежали в комнату. Самый взрослый из них - средних лет, с татуировкой на лице - пристально смотрел на Серену, всё сильнее сжимая её руку. Девушка почувствовала нестерпимую боль и не удержала своё единственное оружие. Со змеиной реакцией эльф вырвал у неё и лампу.
   - Что здесь происходит? - злобно спросил он, обращаясь к Псар, и заломил Серене руку.
   - Всё в порядке, сын, - спешно приговаривала старуха, - отпусти девушку, она помогла нам решить головоломку!
   - Что? Ты позволила этой волшебнице использовать магию? Она же сюда храмовников приведёт...
   - Молчать! - грозно рявкнула Псар, так что этот эльф моментально выпустил Серену. Добившись подчинения, старуха продолжила спокойнее. - Она моя гостья, понимаешь? Я требую, чтобы вы все обращались с ней как можно вежливее.
   - Как скажешь, мать, - виновато промямлил тёмный эльф и помог Серене подняться.
   Все успокоились. Тёмные эльфы молча расселись по комнате, последней погрузилась в своё кресло сама Псар. Серена стояла посередине комнаты, потирая чуть ли не сломанную руку, боясь сделать хоть ещё одно какое-нибудь движение. Она чувствовала себя словно в кольце волчьей стаи, которые, испуская слюни, следили за ней, ожидая неверного жеста.
   - Всё в порядке, девочка. Успокойся и, пожалуйста, прости меня и моего сына-грубияна. Ему следовало бы поучиться хорошим манерам. Ну же, подними волшебную палочку и присаживайся за стол, - доброжелательно сказала Псар.
   Серена не торопилась это делать, ещё слишком часто билось её сердце, подгоняемое страхом от пристальных чёрных глаз со всех частей комнаты. Что если они только этого и ждут? Её волшебная палочка - грозное оружие в её умелых руках - лежала у её ног, и к ней нужно было только нагнуться, и тогда бы уже она могла диктовать свои условия. Сердце всё никак не хотело сбавлять темп, всё ускорялось. Серена быстро присела, схватила палочку и, повернувшись спиной к выходу, нацелилась на взбудораженных тёмных эльфов. Одно её заклинание, и вся эта мерзкая компания сварится в собственной крови.
   - Не надо, девочка! Прошу тебя! - взмолилась Псар. - Я не хотела причинять тебе зла. Вижу твой неуёмный гнев, но позволь мне извиниться перед тобой. Прости неразумную старуху! Прости, прости!
   К сердцу Серены подступила жалость. Действительно, Псар не желала ей плохого. Просто так получилось, это было недоразумение, и из-за этого никак не стоило превращать всех их в кровавую кашу.
   - Все могут ошибаться, девочка. Умоляю тебя, извини!
   - Можете сами решать, как расставаться со своими ничтожными жизнями, - процедила Серена. - Я оставлю вас, только вы отдадите мне лампу.
   - Да-да-да-да! Забирай! Мольшар, отдай ей лампу!
   Тёмный эльф положил артефакт на пол и сразу метнулся обратно, чтобы ни в коем случае не вызвать у волшебницы ни малейшего подозрения на неподчинение. Не опуская палочки, Серена подняла лампу и попятилась к выходу. Но её остановил исполненный раскаянием голос Псар:
   - Серена, я хочу помочь тебе. У тебя ведь кто-то умер, да?
   От такой дерзости девушку тут же объяло пламя гнева:
   - Это вас совсем не касается!
   - Только не таи на меня обиды. Мне осталось недолго, я не хочу покидать этот мир непрощённой.
   - А мне-то что?! Явас не знаю, вы не знаете меня.
   - Ты любила того, кого потеряла, да?
   Серена содрогнулась. Глаза её округлились от удивления.
   - Своих родителей. А они любили тебя, - говорила старуха-эльфийка, и в её голосе звучало искреннее сочувствие. - Я могу общаться с духами. Я скажу тебе то, что они хотят сказать тебе.
   - Старуха, знаешь ли ты, кто я? Уж мне-то насчёт духов можешь голову не морочить, побереги свои силёнки для лишнего вздоха.
   - Постой, постой, Серена, но ведь ты хочешь узнать тайны эльфийской магии, так? А я сама эльфийка и потомственная заклинательница. Я знаю, как говорить с духами. Я расскажу тебе о твоих родителях. Они изучали магию друидов.
   С Серены градом хлынул липкий пот. "Неужели эта древняя старуха знает то, чего не знают магистры?"
   - Откуда ты это знаешь? - не вытерпев, крикнула девушка.
   - Мне говорят духи. Духи, девочка. Эй, вы, - Псар обратилась к сыновьям, - прочь отсюда, вы пугаете Серену!
   - Нет! - приказала девушка. - Пусть остаются на виду! - она угрожающе махнула палочкой, и все тёмные эльфы тут же вернулись на места. - Что ещё ты знаешь?
   - Ты не знала своих родителей, но всегда хотела узнать о них хоть что-нибудь. А они... они... .Ох, мне нужен духовный канал. Только с твоего согласия.
   Серена сделала шаг обратно в сторону столика Псар и без намёка на доверие спросила: "Что я должна делать?"
   - Ты должна очистить разум, чтобы пропустить духов в глубины твоей наследственной памяти. Нужна капля крови. Твоей.
   - А откуда мне знать, что ты.... Смотри, старуха, моя палочка у меня под рукой. Если что, в этой комнате станет на одного духа больше. Или на семь.
   - А я тебя не держу, девочка. Если ты боишься, что я могу причинить тебе вред, то лучше уходи прямо сейчас, - проверещала Псар.
   - Нет, я хочу, чтобы ты это сделала. Чтобы ты рассказала мне о родителях.
   - Тогда доверься мне, Серена.
   И Серена доверилась. Она села напротив Псар, и та уколола её палец. Для соблюдения правил сеанса нужно было уколоть все пальцы обеих рук, но в этом случае старая тёмная эльфийка решила обойтись и одним. Кровь разнесла по всем пальцам девушки и прислонила их к своему волшебному шару. От прикосновения крови в толстом стекле Серена начала различать мутные образы далёкого прошлого, когда она была ещё совсем ребёнком и жила с родителями в Керплане. Да, она увидела, пусть и на какие-то секунды, но увидела, лица мужчины и женщины, которые бережно держали её на руках. На глазах у Серены навернулись слёзы. До этого она даже не знала, как выглядели её родители.
   - Бедная девочка, - послышался жалостливый голос Псар. - Наверное, тебе хочется услышать их голоса? Что ж, этого я сделать, увы, не могу. Прости, но у меня на тебя другие виды, - извиняющимся тоном прошипела старуха.
   Серена не успела и рта раскрыть, как двое тёмных эльфов мгновенно подскочили сзади и обездвижели её. Ни одним пальцем ей не удалось пошевелить - так прочно все они приклеились к шару, и она почувствовала, как под ними разгорается нестерпимый жар. А коварная Псар ликовала.
   - О да, девочка, как я тебе говорила, я уже слишком стара. С тех самых пор, как тёмные эльфы отвернулись от своих творцов, время нашей жизни резко сократилось, а кому охота умирать? Вот и пришёл мой черёд сменить тело на более свежее. Спасибо, что помогла нам с лампой, я ведь такой магией не владею. Я собираюсь жить вечно, и для этого мне нужен вечный слуга. А что может быть лучше джинна? Теперь я проживу ещё несколько десятков лет в твоём теле. Надеюсь, мне будет в нём уютно. Девочка, я же тебя предупреждала: все ошибаются. Ты мне даже понравилась, я буду по тебе скучать, - издевательски проговорила старуха.
   Длинным ритуальным кинжалом Псар вскрыла себе вены вдоль предплечья и потянулась к Серене, чтобы проделать то же самое и с ней.
   - Кровь к крови, дух к духу, - приговаривала она.
   Заплаканными, расширенными от страха глазами девушка видела, как окровавленный кинжал приближается к её руке. Она чувствовала, как её голову наполняет кавардак чужих воспоминаний, а собственные слабели и были готовы превратиться в прах. Но почему-то закончить Псар так и не смогла, ей неожиданно стало плохо. Какая-то неведомая могучая сила чуть не вырвала ей руки и швырнула на пол. Её сыновьям, удерживавшим Серену, неведомая сила вывернула наизнанку головы, и они упали замертво. Серена почувствовала, что её пальцы теперь свободны, но тут же сзади на неё набросились остальные тёмные эльфы и, не понимая в чём дело, считая виновной в этом молодую волшебницу, пригвоздили её к столу. Пыхтя и чертыхаясь, с пола поднялась Псар. Всё её старое тело болело и ныло, душа просилась в другое - более молодое - вместилище. Вместе с ней с пола поднялись и её мёртвые сыновья. От этого живые тёмные эльфы едва не расстались с рассудком. Только одна Серена поняла, в чём дело. Один из трупов направился к выходу, второй взял ритуальный кинжал и набросился на своих живых братьев. Четверо против одного - расклад не в пользу живых. Мёртвый был равнодушен к любым увечьям, лишь бы было на чём стоять и чем отмахиваться, пока второй мертвец отворял дверь.
   В углу заскулила Псар: "Не дайте открыть дверь, кретины!" Но было поздно, дверь открылась.... В кошмарной потасовке стало одним мёртвым больше, потом упал и тут же замертво поднялся ещё один тёмный эльф. Три на три, четыре на два.... Псар казалась совсем рухлядью, но у неё хватило сил прочно схватить Серену, чтобы та не дотянулась до волшебной палочки. Но она уже проиграла. Злобную ведьму с зажатой в руках девушкой окружили её мёртвые сыновья. Комната наполнилась и готова была взорваться от проникшей в неё магии. Летучая мышь свихнулась, растеряла все инстинкты и, мечась по клетке, сломала себе крылья, когда мимо неё проходил таинственный человек. Осветительные кристаллы трещали и лопались, не выдерживая его присутствия. Волшебный шар ослепительно вспыхнул и погас навсегда, когда в комнату вошёл маг, чья магическая сила превосходила силы Псар и Серены, вместе взятые, но которого так ждала напуганная волшебница.
   - Но что же ты замолчала, ведьма? - взрывом раздался голос Сандро. - Где же твои духи? Что ж ты не рассказываешь нам про прошлое? Про мёртвых? Ты не ожидала увидеть мёртвых такими? Какое же твоё счастье, что ты копалась не в моей голове. Захотела жить вечно? Расскажи это им, - он показал на стоявших вокруг мертвецов.
   Насколько же это был мощный всплеск магии, что его почувствовали все такие же, как Псар, ведьмы в округе, всполошились все храмовники даже в соседних городах. Почуяли это даже страшные зубастые великаны, встретившиеся каравану перед Манаралом. Они все обернулись. Их предводитель ясно уловил, что, а главное, кто сотворил такое. Гикая и пререкаясь, они поспешнее прежнего рванули дальше. На пути у них стоял Бинзар.
   - Туринг, пожалуйста, уйдём отсюда! - обессилено попросила Серена.
   Маг только подумал, и руки Псар повисли, как перерубленные путы. Её саму крепко обняли её мёртвые сыновья. Что творилось в этот момент в её старой голове и старом сердце, лучше не знать. Серена обернулась на них и от ужасной картины истерично расплакалась.
   - Подожди, Туринг, моя палочка! - вспомнила она у самого выхода и вернулась назад. Лампа и её волшебная палочка валялись у распростёртых ног Псар. Рядом с ней на колени упала Серена. - Прости, Псар! Прости, Псар, это чересчур жестоко. Извини.
   - Серена, она хотела тебя убить! - в изумлении сказал Сандро.
   - Знаю, но они же...а она же ещё жива! Уйдём отсюда.
   Она подобрала злополучную лампу, свою палочку и спрятала их под мантией. Сандро схватил эльфийские плащи и вместе с Сереной выбежал прочь.
   Раджалл ждал Серену на том же месте, где и расстался с ней. Он, конечно же, тоже почувствовал мощную магию, его магическое чутьё подсказало ему, кто был её источником. Вокруг, словно из-под земли, возникли отряды храмовников, и великого визиря охватил страх. В голове его размножились самые худшие опасения, что обоих молодых магов могут схватить. Храмовники оцепили базар, начали прочёсывать даже самые глухие улочки, не церемонясь, обыскивать дома. Они пользовались абсолютной властью, данной им церковью, которая натравливала их на магов, как собак. Только человек, всю жизнь отдавший служению церкви и прошедший длительную муштру, мог уловить тонкие беспорядочные флюиды, исходящие от мага в момент сотворения заклинания и после него.
   Стрелки времясчёта на ратуше двигались крайне медленно, лениво, будто издеваясь над великим визирем. С каждой секундой его опасения становились всё крепче. И тут, после того как времясчёт отбил половину девятого вечера, его магическое чутьё зацепило ауры двух волшебников. Сердце Раджалла подпрыгнуло от радости и сразу же замерло от осознания, что также засечь их могут и храмовники. Он повернулся: вместе с какими-то людьми прямо под носом храмовников, как ни в чём не бывало, парализованный базар пересекала Серена, рядом с ней преспокойно шёл Сандро. Оба были одеты в плащи тёмных эльфов. Рослый офицер храмовник в громоздком панцире с синеватым отблеском зачарованного железа возвышался над их головами. Его башнеподобный шлем медленно повернулся им вслед, когда они показали ему свои спины - две фигуры явно привлекли его внимание. Раджалл - один из самых главных людей провинции, могущественный маг! - почувствовал свою беспомощность. Его власть сейчас была бесполезна, ведь он не мог даже заступиться за молодых волшебников, так как в этом случае храмовники без разбора повяжут и его - они без труда способны развеять почти любую магию.
   - Эй, вы, двое! Стоять! - пролаял офицер.
   - Не вздумайте останавливаться! - мысленно вскричал Раджалл.
   Небольшой поток людей оцепенел на месте, одна женщина даже упала на колени и взмолилась о пощаде, отрицая свою принадлежность к магам. Сандро с Сереной замерли, не оборачиваясь на храмовника, и до хруста суставов взялись за руки. Только что выбравшись из логова настоящей ведьмы, Серена уже готовилась попасть под тяжёлую секиру инквизиции. Язык её присох к дёснам, слизистая щёк превратилась в корки. Сандро до последнего надеялся избежать худшего и максимально заглушил своё магическое восприятие. Сзади быстро приближались шаги со звоном латных ботинок. Под могучими ручищами храмовника два хрупких тела содрогнулись, извиваясь, как тряпичные куклы. Сопротивляться им было бессмысленно. Со звериной силой он поволок их за собой.
   - Схватить этих двоих, - приказал он своим подчинённым по ордену и швырнул им двух магов. - И заберите эту слезливую бабу.
   В этот до боли напряжённый момент Сандро готов был молить Создателя. Но, разочаровавшись в нём, он остался верен только удаче, которую он, как никогда, искренне поблагодарил за то, что храмовники схватили каких-то других магов.
   Вместо тёплого приветствия Раджалл обдал их очень суровым взглядом. Признавая свою вину, молодые маги проглотили языки. До самой окраины Манарала никто из них троих не проронил ни слова. В вечерних сумерках за воротами города в условленном месте у громадного расколовшегося валуна они встретились с караваном. Тут их с нетерпением ждал проводник - на вид обычный светлый эльф. Но под оболочкой его бутафорской плоти Сандро сразу же уловил жизненную сущность абсолютно другого существа. Какого - понять ему было трудно, таких он раньше не встречал, но ясно было одно: существо настроено благодушно. После торопливого приветствия все заняли свои места, боевые големы тронулись дальше. Оскар сел в переднюю повозку вместе с проводником и оттуда неслышно управлял своими более крупными железными "собратьями". Серена смирно сидела рядом с Раджаллом и сгорала от стыда за свою неосторожность. Великий визирь был мрачный, как осенняя туча, и показывать, а уж тем более хвалиться лампой волшебница сейчас не могла себе позволить, считая это самым неподходящим моментом. Сандро посадили в последнюю повозку, в которой до потолка было набито всякой снеди. Покачиваясь на ухабистой дороге, принц радовался, что теперь находился рядом с Сереной. Огорчало его лишь ожидание неминуемого объяснительного разговора с великим визирем, который, вполне возможно, мог закончиться отправлением его обратно в Первемунт.
   Солнце уже соскальзывало с небосклона, когда за гигантским песчаным холмом, обвитом серпантином дороги, наконец показался Грамагхон - крупнейшая и высочайшая горная система Ацвега. Весь западный горизонт заслоняла его сплошная чёрная стена с острыми скалистыми пиками, вспарывающими огненно-розовое небо. Недаром его называли хребтом Загерена: эти горы вырывались из земли подобно позвоночнику, держащему на себе всю остальную плоть континента. Других названий у него никогда не было. Все народы, селившиеся в нём или рядом с ним, называли себя одинаково - детьми Грамагхона. Только самодовольные тёмные эльфы, поселившиеся в его средней части, обозначили свою страну иначе, а именно Угушл. Как раз-таки через Угушл каравану и предстояло пройти.
   Из каменистого подножия самой первой горы рождался звонкий ручеёк и растекался маленьким прудом, приютившим осиновую рощицу. В этом месте големы сошли с дороги и остановились. Проводник подошёл к отвесному скалистому утёсу и, устремив свой взор вверх, трепетно прикоснулся ладонью к мшистому сырому камню. Вершина громадной кручи достигала самих звёзд. В ночной тишине успокаивающе журчала вода, деревья спали, не шелохнув ни одним листочком. И у рощицы, и у воды, и у камней, и у звёзд проводник шёпотом извинился, что нарушает их покой, но ему необходимо пройти домой, а для этого ему нужно их разрешение. Мягкий, как кошачьи шаги, ветерок погладил кроны молодых деревьев, рябью пробежался по пруду и своей незримой рукой коснулся белых эльфийских волос. Эльфы - друзья природы и знатоки её языка.
   - Всё в порядке, брат, - услышал проводник в колыхании воздуха, - мы рады твоему возвращению.
   - Нет ли за моей спиной злых глаз? - прошептал эльф.
   - Нет, никто не следит за тобой, никто об этом проходе не знает, - проухала сова.
   - Со мной друзья. Я прошу вашего разрешения пропустить их со мной.
   - Можете идти, - прожурчал ручеёк.
   Эльф поклонился, отступил назад и присел возле пруда. Послышался глухой рокот трущихся друг о друга тяжёлых глыб, под ногами вздрогнула земля. В скале открылся тайный проход.
   Удивлению Сандро не было предела. Он своими глазами увидел подтверждение старинным сказаниям и легендам о том, что весь Грамагхон и уж тем более Угушл изрыт секретными тоннелями, о входах в которые известно только избранным.
   "И, наверное, это всё-таки правильно, - думал он, - некоторые следы истории можно сохранить только так - спрятав их от всех. А в противном случае та же церковь давно бы уже вывернула всё это наизнанку, и ещё одним чудом света в Ацвеге стало бы меньше. И ни у кого не было бы возможности прикоснуться к самой истории, почувствовать её своей кожей и увидеть её доподлинной, поскольку всем бы навязали глупое и однозначное мнение, что всё это демонщина. Нет, лишая людей знаний, наша церковь обворовывает их души".
   Эльф-проводник вошёл в проход вслед за караваном и опустился на колени в кругу маленьких грибов. Он сказал слова благодарности на своём языке, и проход закрылся. Здесь не было нужды пользоваться факелами - глазам хватало света от фиолетовых кристаллов, торчавших в породе, чтобы разглядеть просторный тоннель, прорубленный в скале и уходящий вдаль.
   - Привал, - объявил Раджалл.
   - Ну, сейчас начнётся, - сказал Сандро себе под нос и неохотно покинул повозку.
   - Во-первых, я хочу знать, почему ты здесь, Туринг? - твёрдо спросил Раджалл.
   Сандро замялся. Он забыл придумать объяснение.
   - Это я ему сказала, - ответила за него Нила.
   - Вы?! Но вы же осознаёте, какой опасности подвергли его?
   - Разумеется. Но я велела ему оставаться в Первемунте, и ни в коем случае не следовать за нами.
   - И что, теперь вы отправите меня назад? - с опаской спросил принц.
   Настала напряжённая пауза. Раджалл не сводил с Сандро сердитого осуждающего взгляда. Но в душе он пребывал в растерянности: он боялся, что принц узнает о его истинных планах. Дело осложнилось и тем, что теперь надо было сохранить в тайне и сам титул Сандро.
   - Нет, теперь я не могу отправить тебя назад, - нехотя признался Раджалл. - А надо бы. Идём, нужно поговорить.
   Он провёл Сандро чуть вперёд по тоннелю и воздвиг позади себя звуконепроницаемый барьер. Теперь они могли говорить начистоту.
   - Мой принц, я, конечно, прошу прощения за то, что обращался к вам на "ты", но вы не должны здесь находиться. Это вам не Первемунт. То, что вы ускользнули от храмовников - это большая удача. Вы не должны были подвергать себя такой опасности. Это легкомыслие!
   - Раз вы всё ещё на моей стороне, великий визирь, то позвольте мне самому решать, где мне находиться, - с железной волей монарха заявил Сандро.
   Услышав такой решительный ответ, Раджалл склонил голову.
   - Мой долг - защитить вас от ваших врагов и помочь вам в восстановлении законной монархии.
   - Я прекрасно понимаю вас, - мягче, почти извиняясь, сказал Сандро, - и благодарю за всё, что вы для меня сделали. И ещё сделаете. Но, если мне суждено встать во главе Империи, должен же я и сам принимать решения.
   - Но не подвергая себя такому риску! За вами ведётся постоянная охота. Храмовники усилили надзор. Наиболее вероятно, что вы выдали им своё местонахождение. И не забывайте про демонопоклонников. - Раджалл говорил всё громче и настойчивей. - Чем вы руководствовались, когда покидали Первемунт?
   За звуконепроницаемый барьер проникла Нила:
   - Не надо кричать на мальчика! - одёрнула она великого визиря. - Он руководствовался зовом своего влюблённого сердца. И правильно делал.
   - У меня больше нет слов, - бросил великий визирь и взялся за замотанную в шемаг голову. - Это слишком безрассудно.
   - Любовь - это безрассудство, но приятное. Не окажись он рядом с Сереной, неизвестно, что бы с ней сделали тёмные эльфы. И я вам, великий визирь, сразу сказала, что ни к чему всё утаивать от принца. Он должен быть в курсе наших планов. С такими недомолвками мы демонов не остановим.
   - И какие это, интересно, у вас планы? - настороженно спросил Сандро.
   Раджалл возвёл ещё один барьер - между собой и принцем - и со всей серьёзностью обратился к Ниле: "Не надо ему говорить!"
   - Это почему же? Пусть сам примет решение!
   - Он не одобрит!
   - Так потом он всё равно об этом узнает. А если не скажем сейчас, он перестанет доверять нам!
   - А если эльфы не согласятся, то ему и не нужно будет знать, что мы к ним обращались!
   - Вы обращались к эльфам?! - вскричал Сандро. Он уже несколько секунд стоял рядом и слушал их спор. - Эльфы Керплана - наши враги. Да они только и ждут, чтобы воткнуть нож в спину Империи!
   - Но это, может быть, для вас они враги, а для всех остальных они друзья, - назидательно сказала нага.
   - Поверить не могу, что вы хотели сговориться с эльфами, - раздосадовался Сандро и отступил назад.
   - Выслушай нас, Сандро. Эльфы такие же враги демонам, как и мы. Мы отправились на Праздник жизни, чтобы отдать дань древним традициям и заручиться поддержкой Керплана от нашего имени. Неизвестно, какие испытания ждут нас впереди, но мы хотели сплотить Ацвег, чтобы в случае необходимости выступить на борьбу со злом единым фронтом. Эльфы теперь не доверяют империи, а ты не доверяешь эльфам, вот почему мы держали наш визит в Керплан втайне. Ты говоришь, что угроза исходит из самого Императорского замка, правильно? Так сил одной только Оспурсии не хватит, чтобы поддержать твои претензии на трон. Демонопоклонники так просто не сдадутся, и тут нам потребуются все наши союзники.
   "Союзники!" - эхом отдалось у Сандро в голове. "Об этом меня предупреждали во сне. Неужели такое всё-таки возможно, чтобы мёртвые через сны помогали живым? Во сне отец говорил очень убедительно. Что ж, может быть, отец хотел бы того же. Но вряд ли он мог выразить свою волю после смерти. Скорее всего, это голос моего разума, потому что мне действительно необходима помощь, пусть даже эльфов". Он собрался с духом и не совсем уверенно сказал:
   - Выходит, в этом есть смысл. В конце концов кому ещё, если не вам, я могу доверять. Да, демонов в замке нужно остановить. И, кроме как на вас, мне не на кого положиться. Я рад, что вы помогаете мне советом. Спасибо вам.
   - Хорошо, теперь у нас не будет тайн, но только между нами, - подытожил Раджалл. - Конечно, для большинства других магов и для Серены мы отправились только на Праздник жизни, а всё остальное остаётся секретом. Советую вам не разглашать это, - он доверительно посмотрел на Сандро и добавил: "Даже Серене".
   - Само собой. Я не всё рассказываю ей. Она считает меня обычным магом, таким же, как она сама.
   - А придёт время, - благожелательно подхватила Нила, - и ты сам во всём ей объяснишься. А сейчас нам пора возвращаться к делам. И, Сандро, я рада, что ты с нами.
   Они вернулись к каравану.
   - Оскар, проверь состояние остальных големов, - скомандовал Раджалл. - А теперь второе, что меня интересует: Серена, как ты оказалась у тёмных эльфов?
   Девушка покраснела. Она не показывала лампу, ожидая более подходящего момента, когда настроение у всех станет лучше.
   - Они заманили меня. Я думаю, они затуманивали мой разум, и я не смогла противостоять им.
   - Что они от тебя хотели?
   - Там была очень старая ведьма, которая хотела переселиться в моё тело.
   Нила ужаснулась. Раджалл задумчиво нахмурил брови и почесал подбородок.
   - Не к добру всё это, - сказал проводник.
   - Значит, тёмные эльфы не утратили своих корней с чёрной магией, - сделал вывод Раджалл. - И прямо под носом у храмовников. Что же происходит с империей? Хаос набирает силу, - он задумался, уставившись в одну точку и поглаживая свою короткую бороду.
   - Туринг, спасибо тебе, что спас меня, - сказала Серена, благодаря его своими чудесными глазами.
   В ответ Сандро промолчал, только счастливо улыбнулся. Серена была немного взволнованна. А Сандро возгордился самим собой, что выдержал столь трудный и длинный путь от Первемунта и оказался в нужное время в нужном месте. Он был беспредельно рад находиться сейчас здесь, рядом с той, которую, как ему показалось, он полюбил.
   - Серена, я предупреждал тебя об опасности, - мрачно произнёс Раджалл. - За твою оплошность я вынужден отослать тебя назад в Академию.
   - Прошу прощения, великий визирь, - всхлипнула Серена.
   Раджалл бегло взглянул на Сандро - весь его вид выражал полное несогласие с таким решением. Его взволновала возможность разлуки с любимой.
   - Поскольку мы зашли уже так далеко, а возвращение будет означать промедление, я позволяю тебе остаться. Но помни, что своей неосторожностью ты можешь поставить под удар всех нас. Так что впредь ты не отдалишься от меня дальше моего поля зрения. Это предупреждение касается и всех остальных.
   - Я признаю свою вину, великий визирь. Теперь я не буду отходить от вас, - произнесла Серена.
   По виду и голосу великого визиря она поняла, что если бы он хотел вернуть её обратно, то сделал бы это ещё до входа в тоннель. Но он был добрым и мудрым человеком и умел прощать. Серена понимала, что в этом путешествии он отвечал за неё, поэтому был так строг. Она уважала его и переживала свою оплошность.
   - Состояние големов не вызывает опасений. Производительность каждого девяносто семь процентов, - отчитался Оскар.
   - Что ж, обретя взаимное понимание, давайте продолжим путь, - сказала Нила.
   Големы ускорили шаг. По мере продвижения к горным глубинам тоннель под небольшим углом спускался вниз. Становилось всё холоднее. Сандро пришлось закутаться в одежду, найденную среди прочих вещей в своей повозке. Но дышалось здесь на удивление легко, воздух был свежим и немного влажным. Кто бы из древних ни создал этот тоннель, но вентиляцию он продумал на тысячи лет! Топот големов и монотонный гул их шестерёнок окутывали уши словно ватой и вызывали сон. Вскоре тоннель начал надоедать Сандро своим унылым однообразием. "Идеально ровный пол, круглые стены и потолок, эти светящиеся кристаллы - как тут можно не свихнуться?" - в полудрёме думал он. "И когда его построили? Он кажется вечным. Здесь теряется счёт времени. Должно быть, тот, кто его прорубил, не был обделён временем, а может быть, и жил вечно. Целая эпоха, проведённая в переходе на другую сторону гор, воспринималась им как незаметное мгновение".
   Сандро проснулся от жары и сразу же скинул с себя лишние вещи. Вдыхаемый воздух стал заметно теплее. К звуку от големов добавился ещё один. "Кап-кап, кап-кап" - стекала с потолка влага. Потихоньку она собиралась в лужицы, в ручейки и по специально предусмотренным желобкам отводилась за стены тоннеля. На сырых камнях между кристаллами росли семейства причудливых грибов. Они образовывали кружевные и геометрические узоры, выстилая стены и потолок. Главная их особенность была в зеленоватом свечении, и теперь тоннель превращался в разноцветную палитру сказочных красок. Местами воды было настолько много, что она собиралась в быстротечные подземные реки. Они были столь могучими, что в горной тверди сами прорубали себе громадные пещеры. Они растекались и вновь соединялись подобно кровеносным сосудам некого левиафана, за которого можно было принять сам континент Загерен. И раз Грамагхон был его хребтом, то эти реки были его кровеносной системой. А сердце этого левиафана билось где-то ещё глубже. К таким пещерам тоннель подходил под самым их потолком. На фоне их бескрайних чернильных пустот его выходное отверстие выглядело малюсеньким игольчатым ушком. А дальше он пролегал через основания гигантских сталактитов, а между ними перекидывался мостами. Острые концы сталактитов уходили на десятки, а где-то и на добрую сотню метров вниз, к бурлящей воде. И всё это было видно благодаря обилию кристаллов и светящихся грибов. В таких местах со сводов пещер свисали особенно крупные, похожие на маятники грибы с круглыми шляпками пяти метров в диаметре. Как и со сталактитов, с них дождём стекала влага и уносила с собой мириады синих огонёчков - их спор.
   За подземными реками караван сделал короткую остановку. Все, кроме, конечно же, големов, были утомлены длительным переходом, хотя могли спать прямо в повозках - условия для этого в них имелись. Далее тоннель уходил вниз под большим углом. Заросли грибов становились всё гуще. На них копошилась тьма всяких козявок, жирные слизни, питались которыми крупные - больше ладони - пауки, расставляющие между грибами свои охотничьи сети. Вокруг застоявшихся лужиц ползали очень странные животные, похожие на рыб, вставших на головы. Их жёсткие тела имели форму треугольника. Величина их была различна: от совсем крошечных - с ноготок - до размеров хорошей камбалы. Те, что помельче, были одеты в чешую блёкло-розового цвета, а покрупнее - в насыщенную яркую. Это были пещерные рыбы-гребешки с большими головами, заострёнными хвостами и малюсенькими бесполезными плавниками. Благодаря ртам-присоскам они довольно-таки проворно перемещались по любой влажной поверхности. Дышали же они - как и все рыбы - водой, и её запас они держали за сильно раздутыми жаберными дугами.
   При последней остановке Сандро стал случайным свидетелем разговора Оскара с проводником. Эльф прошёл чуть вперёд от каравана, чтобы набрать местных грибов.
   - Сколько ещё таких тоннелей?
   - О, машина проявляет интерес? - удивился эльф.
   - Я должен знать обстановку.
   - Обстановку? Кажется, всё в порядке.
   - Согласно моим данным, Керплан находится к юго-западу от нас. Мы движемся не в том направлении.
   - Твоим данным? А откуда ты знаешь наше местонахождение?
   - У меня имеется встроенный компас.
   - И что с того? Тебе-то не всё равно куда идти?
   - Один из параметров моего задания - находить тактические ошибки и предлагать варианты их исправления. Уклоняться от первоочередного курса - не рационально.
   - А, ну..., - эльф малость растерялся, даже чуть не выронил собранные грибы, не зная, как отвечать голему. Он привык считать големов бездумными инструментами, не умнее кувалды. Но Оскар не просто выполнял приказы, ему было необходимо знать, для чего он служит, и в силу заложенных в него вычислительных систем он мог предложить оптимальный способ своей эксплуатации, находя такие пути решения задачи, какие не увидел бы живой мозг. Он ждал ответа от проводника, тихо шурша своими мыслительными механизмами. И теперь взгляд его синих мармалетовых глаз казался эльфу вполне осознанным, хотя на самом деле выражение металлического лица всегда оставалось непроницаемо постоянным. - Смею заметить, что, скорее всего, твой математический расчёт не учёл особенностей местных пород. На юге камень настолько твёрдый, что никто так и не смог прорубить через него прямой проход. А этот тоннель обходной. Эта остановка перед большим коридором, а от него будут отходить другие коридоры во все направления. Там мы и повернём на юг.
   Получив нужную информацию, Оскар вернулся к головной повозке. Все остальные уже заняли свои места. Повидав за последние дни столько всего необычного, Сандро накопил массу вопросов, поэтому сел рядом с Оскаром. Здесь его ждал ещё один сюрприз. Эльф вернулся к повозке с целой сумкой грибов. Вид у него был очень усталый, и он всё время чесался.
   - Ох, больше не могу оставаться в этом обличии, - проговорил он, - утомился я.
   Эльф трижды щёлкнул пальцами, дважды хлопнул стопами, а третий раз уже копытцами. Ноги его искривились, покрылись коричневой шерстью и стали похожи на козлиные. Светлая эльфийская кожа покрылась густыми коричневыми волосами, уши стали ещё длиннее, между ними возникла пара рогов, а на подбородке выросла кривая козлиная бородка. На удивление Сандро проводник оказался странным существом - наполовину эльфом, наполовину козлом. А Серена с Нилой, вместо того чтобы испугаться, обрадовались. По-видимому, они уже были знакомы с таким существом, только очень давно его не видели.
   Караван двинулся дальше. Странный проводник уселся на своё прежнее место и принялся жевать собранные грибы.
   - Простите, - смущённо произнёс Сандро, раздираемый любопытством, - и кто же вы такой?
   - Я фавн, - вежливо ответил проводник, на время перестав, есть грибы.
   Сандро пожал плечами.
   - Фавны живут на другой стороне Грамагхона в добром соседстве с эльфами. Нас тоже ждут на Празднике жизни.
   - А зачем же вы притворялись эльфом?
   - А чтобы люди и дальше считали нас сказочными существами. А сами светлые эльфы ни за что и никогда не сунутся в тоннели Грамагхона. Поэтому-то ваш покорный слуга не светлый эльф, а я.
   - Почему? Что же такого в этих тоннелях, что может напугать даже эльфов?
   - Светлых эльфов! - назидательно уточнил фавн. - Ох, Грамагхон, Грамагхон. Он уже очень давно служит домом для всяких существ. Многие из них считают его своей родиной. Он кажется угрюмым и враждебным, но освоен он куда лучше любого другого места в Ацвеге. Здесь есть подгорные города и великолепные подгорные перегоны. Вот как тот, на который мы скоро ступим. Было время, когда число жителей Грамагхона было больше, чем во всём Загерене, а его подгорные города сияли алмазами и золотом. Ваш народ считает непревзойдёнными рудокопами и подземными строителями гномов, но эту известность гномы заслужили только в сравнении с людьми. Поверьте, в сравнении с горгоньим Грамагхоном королевства гномов можно считать детской песочницей. Ох, Грамагхон, Грамагхон. Все его боятся, но все пытаются им завладеть. И все, кто объявлял его своей вотчиной, неизбежно становился его пленником. А он только копит в себе всё новые и новые следы их неуёмной жадности и становится краше, наслаждаясь своими сокровищами в гордом одиночестве. В нём есть нечто особенное, от первозданного, то, что может давать жизнь и может её отбирать. Одно время и эльфийские хранители грезили им, и вот что получилось - они отдались злу. Нет, люди не застали их кровопролитных войн, зато их помнят эти тоннели. Не все эльфы вернулись с тех войн, очень много их осталось здесь, и они назвались тёмными. Нет, теперь светлые эльфы не ходят в Грамагхон. Эти тоннели пропитаны их кровью, проклятой навечно, и любой светлый эльф, оказавшись здесь, сразу умрёт. Или хуже - станет рабом тьмы.
   - Выходит, все тёмные эльфы только и живут одним злом?
   - Как посмотреть, - фавн задумчиво почесал свою бородку, - хотя они-то сами считают себя добрыми и справедливыми. Думаю, всё можно познать только в сравнении. Для тёмных-то эльфов величайшим злом является как раз-таки ваша святая империя. А им ой как не нравится быть у неё на поводке.
   Сандро задумался. "А ведь фавн прав. Это как посмотреть. То, что для одних благо, для других - зло. Большинство жителей Фирийской империи свято верят в Энреля и в распространении своей веры видят величайшее благо. Но если посмотреть на империю со стороны, то хорошо видно, сколько зла она причинила другим народам. Хотя, как говорил Дорлих, может быть, так было всегда. История движется по спирали, старые ошибки забываются, чтобы совершиться вновь. И следы былых империй навсегда покрываются пылью истории, а мы наследуем мир, не подозревая о его древности".
   - Как назывался тот город на скале, мимо которого мы проходили? - спросил Сандро у Оскара.
   - Кендж.
   - Точно! Город с очень прочными стенами. Раньше эльфы хранили в нём свои сокровища, так ведь?
   - У меня нет такой информации. Рекомендую обратиться к проводнику, - ответил командный голем.
   - Да, - пожёвывая грибы, ответил проводник.
   - Зачем он понадобился эльфам так далеко от Керплана? Как он перешёл к людям?
   - Когда-то эльфы жили на очень обширных территориях. Когда они ещё были единым народом, Кендж имел другое название - Эрцантленг. Да, высокая скала заменила им гигантское дерево. Эрцантленг был одной из дальних эльфийских застав, поэтому сразу строился с таким расчётом, чтобы сдерживать натиск врагов. А врагов у эльфов в то время было предостаточно: из Грамагхона их пытались изгнать горгоны, а в Большой солевой пустыне с ними враждовали ракшасы. Однако из неприступного Эрцантленга эльфы грозили своим врагам, и город долго являлся символом эльфийского могущества. Это был самый защищённый город. Разумеется, богатства всей восточной части своей растянутой страны эльфы предпочитали хранить именно в нём. Однако испытание богатствами - самое сложное из испытаний. И не выдержали его даже эльфы. Алчность расколола эльфийскую страну, и, оставшись в одиночестве, Эрцантленг пал. Горгоны истребили всех его жителей, разграбили все сокровища, начисто уничтожили все следы эльфов. Но разрушить его стены они так и не смогли. Брошенный и забытый город простоял тысячи лет, пока в нём не поселись маги оспурского круга, которые и назвали его на свой манер Кенджем.
   - А кто такие эти ракшасы?
   - Большие волосатые монстры, - голос фавна начинал дрожать и наполняться страхом. Глаза его всё больше округлялись - он боялся даже говорить про этих жутких созданий. - Зубов у них не счесть. Многие тысячи лет назад в Большой солевой пустыне у них была своя страна Загрия. Их разбили горгоны, которые пришли сюда с моря. Горгоны наслали на них страшные проклятья, и теперь ракшасы - редкий кочевой народ, следы которого уже давно стёрлись. Других народов они боятся, хотя ужасно сильны и в ярости могут разорвать хоть слона. Говорят, что встретить группу ракшас означает приближение большой войны. Они, как падальщики, чувствуют приближение смерти, и её запах приманивает их.
   У Сандро по коже пробежали мурашки. Новый намёк на грядущую большую войну холодом страха кольнул его в сердце. Все остальные вопросы сразу улетучились, и он опять вернулся к раздумьям о судьбах погибших царств, к которым в недалёком будущем могла присоединиться и Фирийская империя.
   Без поворотов и разветвлений тоннель уходил всё глубже под Грамагхон. Становилось очень жарко, как в сауне. Воздух стал обжигающим и сухим. На голых камнях не селился ни один подземный гриб, так что монотонный фиолетовый свет кристаллов ничем не разбавлялся. Чтобы не спечься, Раджалл применил заклинание, и воздух в повозках стал приятно прохладным. У боевых големов включилась система охлаждения, и теперь из-под листов брони они регулярно выпускали клубы пара. У Оскара в носу с бешеной скоростью заработали охладительные вентиляторы, прогоняющие воздух через перегретые мыслительные механизмы. Дальше тоннель резко выравнивался и переходил в "большой коридор", как его обозначил фавн. Большой коридор шёл строго горизонтально. Он был в разы шире преодолённого тоннеля, имел ровные стены, выложенные гранитными плитами, и ровные ряды поддерживающих колонн. Осветительные кристаллы располагались на специальных каменных столбах под высокими потолками, а также прямо в полу, где они выкладывались мистическими пиктограммами. Эти пиктограммы принадлежали к древнейшей известной письменности в Ацвеге, и оставили их таинственные горгоны. Через несколько вёрст появились первые развилки: от большого коридора отходили тоннели и другие коридоры, один из которых - северный - был ещё больше этого. Как сказал проводник, северный коридор вёл к Коурусу - заброшенному городу тёмных эльфов. Караван же повернул на юго-запад. Здешние подгорные проходы, несмотря на их незапамятную древность, сохранились на удивление хорошо, словно за ними до сих пор кто-то ухаживал. В бесконечной толще каменных пород были прорублены широкие винтовые лестницы, уводившие на другие уровни, где проходы образовывали самый большой рукотворный лабиринт, равного которому не создала даже сама природа Ацвега. Скоро южный коридор круто наклонился, уводя караван ещё глубже - к самому лавовому сердцу Загерена. К ушам подкрадывались тяжкие вздохи великана-континента и клокотание расплавленного камня. Как и в речных пещерах, коридор здесь переходил в каменный мост, имевший высокие борта. Но здесь не было сталактитов, и хитроумные горгоны прикрепили его к потолку пещеры с помощью толстых железных цепей и свай, на высоте сотен метров над кипучей кровью земли. При сильной жаре осветительные кристаллы перерождались в обыкновенные стекловидные камушки, но освещения вполне хватало и от самой лавы. Надёжность моста, однако, у магов вызывала серьёзные опасения, так как на огненных горизонтах виднелись соседние мосты, давно обрушившиеся в бездну.
   Над текучими лавовыми полями караван прошёл непрерывным маршем, занявшим целые сутки, и только когда мост достиг противоположенной стены, в которую углублялся новый коридор, Раджалл объявил большой привал с ночёвкой. Путешествовать на колёсах очень не нравилось Ниле. Везде, где позволяла температура камня, она предпочитала передвигаться самостоятельно. И всё же это было утомительно, и во время ночёвки она крепко уснула, свернувшись возле волшебного костра. Покой спящих был под защитой големов. Но Серене было не до сна. Жаркий спёртый воздух не мог согреть её душу так, как согрел бы один единственный человек, не покидавший её мыслей. Привал предоставлял ей хорошую возможность уединиться с Турингом. Она надеялась, что он тоже не спал и, крадучись, подошла к его повозке. Он лежал с закрытыми глазами, слегка прикрывшись тонким махровым покрывалом. Сон его был чуток.
   - Серена? - тихо спросил он, пробудившись.
   - Прости, что беспокою, - смущённо прошептала она и уже нашла свой визит несвоевременным.
   - Да я всё равно не мог уснуть - жарища-то какая, - он привстал и накинул робу. Внимание Серены вызвало у него самые приятные молодые чувства. О таком моменте он и мечтал, когда продирался через взбушевавшуюся пустыню. - Залезай ко мне, - пригласил он и протянул ей руку.
   И Серена засветилась от радостной улыбки - чистой и бескорыстной - отчего её личико стало ещё прекраснее. И она ответила Сандро согласием. Как же ей было приятно почувствовать тепло его сильной, но нежной руки.
   - И я тоже не могу уснуть, - сказала она, усевшись напротив него. - Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня. Даже не знаю, что бы сейчас со мной было. Псар заточила бы меня в её старое тело.... Фу, не хочу это вспоминать. И как я оказалась такой дурой? Ох, если бы не ты. Спасибо тебе, Туринг. Ты очень хороший человек. И необыкновенный маг.
   - Да, возможно.
   - Не обижайся на великого визиря. Он строгий, но на самом деле он рад, что ты здесь. И я тоже этому рада. Только я не могу понять одного: зачем же ты покинул Первемунт?
   - Я..., - Сандро хотел сказать, что ему было просто любопытно, но такой ответ был бы слишком нелепым. Сильное чувство к Серене, поднимающееся из самого сердца, одурманивало голову и развязывало язык. Ему хотелось быть с ней открытым, насколько это было возможным. - Когда я узнал, что вы отправляетесь в Керплан, я понял, что без тебя в Академии меня ничего больше не держит. И я полетел за вами.
   Его слова ласковым огоньком согрели грудь Серены. Девушка была счастлива, что в тот момент он думал о ней и он не побоялся в этом признаться! Радость взаимных чувств окрыляла её душу и веселила сердце.
   - Извини, что я не предупредила тебя об отъезде.
   - Не извиняйся, я знаю, что ты просто не успела.
   - Я думаю, тебе понравится на Празднике жизни. Эльфы отмечают его каждый первый день весны. У нас в империи на этот день приходится празднование Нового года, эльфы же понимают это намного глубже, чем люди. Они верят, что с приходом весны начинается новый жизненный цикл и всё живое расцветает. Я с детства помню Праздник жизни. Это настолько красиво!
   - А в Керплане ведь не бывает снега?
   - Нет, конечно. Там очень тепло, а леса вечнозелёные.
   - А в Фирии сейчас ещё полным-полно снега. И сойдёт он ещё не скоро. Пока солнце разогреется. Знаешь, у нас в герцогстве у ранней весны есть свой запах: запах талого снега. Когда солнце его растапливает, воздух наполняется этим запахом и становится таким свежим! Птицы уже щебечут совсем не так, как зимой. Смотришь на них, слушаешь и даже жалеешь, что не можешь так запросто улететь в небо, как они. И не нужны были бы никакие другие подарки, лишь бы уметь летать, как птицы. Лететь, куда хочешь.
   - Скучаешь по дому? Мне тоже это знакомо. А весной это чувство особенно обостряется.
   - Я родился в первый день весны, в первый день нового года. У нас говорят, что это особая дата, что в этот день рождаются особенные люди, - голос у Сандро дрогнул, на душе стало тягостно от наболевших воспоминаний. - Я слышал об этом вскользь, так как мои родители боялись, что моя особенность проявится в магии. Это сейчас я понимаю, что они обо всём знали. Я проявил себя раньше, чем смог это осознать. Но они об этом молчали, воспитывали меня как верующего. Но не странно ли это?
   Его вопрос повис в воздухе. Некоторое время они сидели молча, и обоим было слышно только их дыхание да далёкие клокотания лавового моря.
   - Туринг, ты обижаешься на своих родителей?
   - Я не знаю.
   - Хочешь, я помогу тебе?
   - Как?
   - Заглянуть в мир добрых духов. Ты же потерял своих родителей не так давно, как я своих. И ты их ещё хорошо помнишь. Значит, должно получиться. Если позволишь?
   Серена протянула ему свои ладони. Сандро решился не сразу, однако, подумав, доверил ей загадки своего прошлого, неподъёмным грузом висевшие на его молодой душе. Он взял Серену за руки, она попросила его закрыть глаза, потом закрыла свои. Сначала она начала нашёптывать защитные заклинания, чтобы во время общения с духами оставаться невосприимчивой для демонов. Потом шаг за шагом она начала раскрывать память Сандро. С её пальцев к пальцам юноши начала соскальзывать тёплая поглаживающая энергия. Сандро казалось, что из её рук исходит приятная расслабляющая музыка, уносящая его сознание в астральные дали.
   - Ты видишь сны? - гипнотическим шёпотом спросила она.
   - Да, - расслабленно ответил он.
   - Ты видишь в них родителей?
   - Да. Но они не всегда такие, какими я хочу их помнить.
   - Что ты видишь, когда смотришь во тьму?
   - Тени. Они следят за мной.
   - Это демоны. Не засматривайся на них. Думай о родителях.
   Легко и плавно Сандро погружался в гипнотический сон. Под голос Серены сознание его угасало, а воспоминания становились всё ярче и детальней. С помощью чар Серена отодвинула туманную завесу сознания и заглянула в память. Поток воспоминаний Туринга подхватил её и унёс в его прошлое. Как и всегда, она не могла видеть конкретные образы, а только расплывчатые очертания и обрывки ярких ощущений. Её обучили, что мозг человека хранит информацию не во всём объёме сразу, а в виде разрозненных чётких, наиболее часто используемых фрагментов, которые запоминаются легче, чем полнообъёмные массивы. И только сознание с помощью ассоциативных связей упорядочивает эти фрагменты в зависимости от их принадлежности к месту и времени, создавая целостную картину воспринятого ранее. Поскольку сознание Туринга сейчас не работало, Серене приходилось блуждать по морю бесформенных обрывков, но в этом и заключалась суть проводимого ритуала, поскольку некоторые из этих обрывков прошлого так хорошо затерялись, что не могли быть найдены без помощи из вне. Собирать мозаику с недостающими кусочками Серена умела превосходно. Она путешествовала по памяти Туринга и при желании могла пересматривать большие промежутки времени. Она не перепроверяла того, что он сам говорил ей ранее, потому что и так верила ему. Гораздо больше её интересовали его чувства к близким, а ярче всего чувства проявляются во снах. Туда она и заглянула. Один сон был особенно ярким, как свет маяка. Серена оказалась в цветущем саду, в котором стоял красивый двухэтажный домик. Рядом, дрожа от ужаса, стоял Туринг. Он не мог видеть Серену, но ясно видел чудовищного белого кота. Серена увидела весь последовавший кошмар. Она видела, как мать рвёт на куски своего старшего сына, под колыбельную песню размазывает по полу его мозги. Как затем эту женщину нещадно избивал её муж, а она с истерическим смехом отбивалась от него ножом, пока оба не превратились в кровоточащее месиво. Эти сцены были пугающе детальными, кусочки мозаики сами собирались в очень реалистичную картину. К такому безумию Серена оказалась не готова. От ужаса она забыла, что на самом деле не является участником этого сна, выбежала в сад и прислонилась к старой яблоне. И тут же одёрнула себя, ведь во время ритуала она не должна была чувствовать шершавую кору. Страх размывал барьер между её сознанием и памятью Туринга. Этот сон затягивал её, как ни один другой за всё время обучения. Серена знала, что если ритуал пойдёт не так, то и она, и Туринг могут навсегда лишиться разума. Она взяла себя в руки, успокоила расшатавшиеся нервы, замедлила дыхание. Ей нужно было продолжать наблюдение. Туринг встал рядом, на него громко кричала его сестра. Только она почему-то не могла назвать его по имени, словно кто-то ещё вмешивался в сон и закрывал ей рот. Сестра ругала его за то, что он не смог спасти их родителей, а он стоял и молчал. В какой-то миг он посмотрел на дом и оцепенел: в окне на втором этаже появился ребёнок: лет восьми, мертвецки-бледный, лысый, с пустыми чёрными дырами вместо глаз и кричащего рта. "Ты нужен нам...", - громом раздался голос из дома, и Серена прервала ритуал. Всё было кончено, и ей всё стало понятно. Когда они с Сандро отдышались, она всё ему рассказала.
   - Я видела тот сон. Ты понимаешь, о чём я. В снах всплывает всё неосознанное. Тени, которые ты по ночам видел в своей спальне, являются демонами-слугами, они исполняют чью-то волю. Тот безглазый кот - воплощение настоящего кота. Хозяин тех демонов использует кота, как проход в мир духов, поэтому-то кот и кажется тебе безглазым. Демоны охотились за тобой с восьми лет. Они пытались манипулировать тобой через твои сны. Ты нужен им, чтобы прорваться в наш мир.
   - А что ты узнала про моих родителей?
   - Туринг, твои родители любили тебя. А ты любишь их. И всегда любил. Ты винишь не их, ты винишь самого себя, за то, что не смог их спасти. Тот ребёнок в окне, знаешь, кто это? Это ты. Подсознательно ты считаешь себя чудовищем, ради жизни которого родители отдали свои жизни. Ты считаешь свои способности проклятием и пытаешься обратить их во благо, чтобы искупить своё чувство вины перед родителями. Именно поэтому ты и спас Форзика, считая, что спасение его жизни станет шагом к искуплению вины. Но твоей вины здесь нет. Прошлое заново режет наши старые раны, но нельзя давать ему превратить себя в чудовище. И ты - не чудовище. Ты такой, какой ты есть. Я думаю, что твоё желание спасать жизни делает тебя лучше. Только когда ты сам дашь новую жизнь, ты сможешь понять родителей и простить самого себя.
   Сандро крепко сжал её руку, из его правого глаза выкатилась одинокая горькая слеза. Мрачная пелена, затемняющая его прошлое, прояснялась. Это было похоже на пробуждение после долгого гнетущего сна, смысл которого помогла понять Серена. Важен был не только смысл, но и отношение к чужой проблеме. Весь внутренний мир Сандро разом обнажился перед Сереной, и она прикоснулась к нему с чутким трепетом, с глубоким пониманием и уважением. Она раскрыла себя не просто как умелый маг, а как истинный духовный целитель, на мудрость и тёплое сердце которого можно было положиться. Теперь в одном Сандро был уверен: ради Серены он не зря покинул безопасный Первемунт.
   - Увидеть человека настоящим можно только когда он смеётся и когда он плачет, - сказала Серена. Поблёскивающие следы слёз на щеке Сандро разжигали её сочувствие. Она подвинулась к нему чуть-чуть ближе, распростёрла руки, и он окунулся в её объятия. - Теперь, когда ты в сознании, я ещё сильнее понимаю твою боль, - тихо сказала она на ушко.
   - Зло само по себе не делается, за ним всегда кто-то стоит, - заговорил Сандро. - Я могу привести тебе тысячу примеров, когда по самым нелепым обстоятельствам случаются самые неуместные и неприятные вещи. Например, когда рисуешь, до завершения работы остаётся несколько мазков, и уже предвкушаешь увидеть целостную картину, обязательно краска ложится не туда, где она должна быть, а куда угодно в другие места. И получается грязь, на исправление которой приходится тратить ещё больше времени! Как так? Ведь и кисть та же самая, и краска, и движения руки, и холст, но какая-то сила заставляет мазки лечь не так, как я задумал! - Сандро всё больше распалялся. Живой гнев подтолкнул его разомкнуть объятия. - А самые лучшие мысли приходят в голову тогда, когда не можешь их записать, а берёшь перо с чернилами, но мыслей уже нет - ушли! Вот меня всегда бесило: сколько ноги ни вытирай, грязь всё равно, без исключения, абсолютно всегда остаётся на обуви, чтобы потом испачкать чистый пол. И, главное, всё это случается только тогда, когда этого меньше всего ждёшь. И вот эти мелочи - самое поганое зло! А знаешь, как это всё можно объяснить? Это демонщина! Эти твари всегда следят за нами, прячутся, и только и ждут, чтобы в самый неподходящий момент сделать какую-нибудь пакость, которая без их вмешательства никогда бы не случилась. Я всегда задаюсь вопросом: неужели такое происходит только со мной? Я уверен, что если перекрыть им путь в наш мир, то жизнь наша станет куда легче.
   - Не ты первый, не ты последний, кто задаётся этой проблемой, - Серена попыталась его успокоить. - Добро тоже само по себе не делается. Чтобы достигнуть его, человек должен бороться. Вся жизнь - война, а мы в ней воины. Помнишь, как говорит Зехв Исар? "Не обстоятельства должны контролировать мага, а маг обстоятельства".
   - "Относиться к жизни мудро". Хотел бы я быть мудрым, как он, - с сожалением сказал Сандро и задумался. Он нервно хрустел пальцами, глаза его буравили пол и становились всё шире. Вспоминались слова отца о несгибаемой воле, и теперь прослеживалась их прямая связь со словами архимага. Оба они знали, о чём говорили. Но в столь юном возрасте постичь это Сандро было нелегко. - Но мудрость приходит с годами, - вздохнул он.
   - И с ними же и уходит, - задумчиво произнесла Серена.
   Юные маги уставились друг на друга, и у обоих на лицах появились улыбки. Слова Серены показались им обоим настолько смешными, что они расхохотались, зажимая рты руками, чтобы их никто не услышал. Они вздрагивали и всхрапывали, у обоих нестерпимо щекотало в животах, на лицах расплывалась краснота. Они были ещё слишком молоды, чтобы бояться собственной старости. Когда же их смешливость приостыла, Сандро с благодарностью сказал: "Не зря я пошёл за тобой. Как чувствовал, что я тебе пригожусь. Но сейчас я должен благодарить тебя за то, что ты для меня сделала".
   - Не стоит, Туринг. Мы же друзья. Ведь я могу считать тебя своим другом?
   - Я хотел спросить тебя о том же. Конечно, да, Серена, - ответил Сандро, вздыхая. Он вновь тонул в её зелёных глазах и признавался самому себе, что после того вечера на крыше библиотеки, он считал Серену больше, чем другом.
   - Мне очень приятно, Туринг, - сказала Серена, сияя робкой улыбкой. Она огляделась по сторонам, убедилась, что за ними не следят, и добавила: - Сейчас подходящий момент.
   Её голос показался Сандро заигрывающим, в её взгляде сверкнул намёк. Сердце юноши забилось быстрее, когда её руки потянулись к мантии. Он невольно следил за ними и чувствовал, как его охватывает жар незнакомого желания. Из потайного кармана Серена вытащила лампу
   - Я её сохранила. Великий визирь с королевой Нилой о ней не знают.
   Фантазия Сандро разбилась о камни в тот же миг, но он всё ещё чувствовал, как из его груди наружу рвалось пламя. Он боялся попасть перед Сереной в неудобное положение, поэтому притворно выдохнул:
   - Уф, ну и жарко здесь. - Рассмотрев лампу, обо всём другом он и думать забыл. - Ух ты, невероятно! Надо же, настоящая лампа джинна! А что это за иероглифы? Надпись?
   - Тут две степени защиты. Первую я открыла, осталась вторая. Это стих. Он на оспурском, просто написан каллиграфическими буквами.
   - И, если ты его прочтёшь, это сработает как нужное заклинание, чтобы вызвать джинна? Тогда что это за стих?
   Серена сосредоточилась, приготовилась к самому неожиданному.
   - Ты готов?
   Сандро кивнул, закусив от волнения губу.
   - "Попала жизнь в кольцо,
   Наша смерть потеряла лицо.
   Начала в пути два,
   В двух концах - дорога одна".
   Лампа, как прежде, лежала в руках девушки совершенно спокойно. Ничего не случилось.
   - А я думал, что для вызова джинна достаточно потереть лампу, - сказал Сандро.
   Серена повторила стих с особым выражением, но опять ничего не произошло. Для неё это было горькое удивление, но она не собиралась признавать эту загадку выше собственного ума. Лампа дразнила её своим блеском, а из-за этого у девушки в голове возникало ощущение постыдной пустоты.
   - Погоди, а до стиха что было, головоломка? - оживился Сандро. Серена кивнула. Голова юноши заполнилась горой всяких соображений. - Если до этого была головоломка, значит, это должен быть ребус! - Маги крепко задумались, им не терпелось увидеть джинна. Сандро начал размышлять вслух. - Жизнь в кольце - это про бессмертие, ведь джинны бессмертны. В пути два начала.... О, точно! Это подсказка! Пройти дорогу можно в двух направлениях. Дорога жизни джиннов не заканчивалась смертью, а поворачивала обратно. Может быть, и стих нужно прочитать наоборот?
   Серена перечитала в обратном направлении:
   - "Одна дорога - два конца,
   И два в пути начала.
   У смерти нашей нет лица,
   А жизнь в кольцо попала".
   И не успела тишина поглотить эхо последних её слов, как лампа задрожала, вылетела из повозки, и из неё с мощным напором вырвалось магическое облако розово-голубого цвета. За секунду из лампы высвободился сгусток сильнейшей магии, отчего светящиеся кристаллы вспыхнули ослепительным светом. Облако начало вытягиваться вниз и вверх, уплотняться, пока не приобрело очертания человека. В нём Сандро ясно уловил то же самое, что должно быть и в живом человеке, только без тела жизненная сущность струилась в магической оболочке, которую и поддерживала сама лампа.
   - Ух, - вымучено вздохнул мужской голос из облака, - как же долго я ждал этой минуты, - проговорил он на первородном оспурском.
   - Приветствуем вас, о могущественный джинн, - с восторгом обратилась к нему Серена.
   В ответ джинн испуганно вскочил и смутился:
   - Кто это сказал? Упс, простите, я ещё не полностью собрался.
   Магическое облако поспешно приняло облик рослого дюжего человека и встало на ноги, но так и осталось голубым и полупрозрачным. На нём появились украшения из золота и драгоценных камней, узкая тёмно-синяя бородка, широкие штаны и шикарный тюрбан - не отличимые от остального тела - и золотистые башмаки с загнутыми вверх носами. И, наконец, лампа выплюнула пару глаз, которая незамедлительно заняла своё место на голове джинна.
   - Ну, вот теперь всё вроде бы в порядке, - бодро объявил джинн и вздохнул полной грудью. - Приветствую вас, молодые люди!
   - Приветствуем вас, - с ещё большим восторгом воскликнула Серена.
   - Не разговаривай с ним, - предостерёг её Сандро. - Вдруг он хочет нас заболтать и заточить в лампу вместо себя. Я читал...
   - В сказках что ли? - надменно усмехнулся джинн.
   - Бывают и злые джинны, я знаю, - стоял на своём Сандро.
   - Ты что не в курсе? - возмутился джинн. - Мы наваляли им по тридцать первое число, сынок, и теперь в шею гоним всякого злодея, жаждущего стать ещё и бессмертным, - джинн обернулся боевым магом и наглядно продемонстрировал, как он "вваливал" своим посохом злым джиннам, которые хотели завладеть всем Ацвегом. - Я помню ту славную битву, правда, признаться, я тогда был безусым юнцом, таким же прямо, как ты.
   Сандро не отпускало подозрение:
   - А откуда нам знать, что ты не один из тех джиннов?
   Джинн застыл с суровым выражением лица, его мощный подбородок подался вперёд, усиливая грозный вид. На его теле зачем-то возникла дверная ручка. Молодые маги растерялись и вытаращили глаза. Джинн дёрнул за ручку и раскрылся подобно шкафу, изнутри которого вышел он же, только уже совсем покрасневший от ярости.
   - Я просто из себя выхожу от твоей глупости! - гневно заявил он Сандро. - Если б я был одним из восставших джиннов, то ты бы уже не дышал!
   - Он говорит правду, - раздался голос Нилы. Одним рывком она буквально возникла между джинном и Сандро, чтобы не допустить драки между ними. - Чтоб мне рыбой стать! Настоящий джинн! - удивлённо воскликнула она. - Приветствую тебя.
   С ускорением примчался великий визирь, и на этот раз ему не удалось скрыть своих чувств: от изумления у него сразу отвисла челюсть. На цыпочках подкрался фавн, он был немного трусоватым, а, завидев джинна, и вовсе почувствовал дрожь в ногах. От такой компании у джинна глаза на лоб полезли, причём буквально - он такое умел. Эмоции его выплёскивались самым непосредственным образом.
   - Джинн. Бессмертный благороднейший маг. Приветствуем вас, - с большим усилием маскируя растерянность, произнёс Раджалл.
   Тут же подбежали големы, но их железные кулаки не понадобились - все уже начали успокаиваться. Джинну они показались крайне интересными, и он незамедлительно сделал корпус одного из них прозрачным, чтобы детально рассмотреть передаточные механизмы, программный центр и само сердце этой машины - сельфилитовую циркулярную пружину. Но даже такой наглядности джинну оказалось мало: хитроумная машина так ему понравилась, что он ушёл в неё, как говорится, с головой.
   - О-го-го! А мама запрещала мне играть с шестерёнками! Однажды я смастерил одну похожую игрушку, но эта - просто шедевр инженерной мысли, - восторженно отметил он. Глаза его блестели, как у довольного ребёнка. - Надо их моим друзьям показать, вот они удивятся! А лучше гномам, они вообще себе затылки до лысин прочешут! И когда только успели придумать такие гениальные изобретения! Как они называются?
   - Големы, - пришла на помощь Серена.
   Джинн к её ответу отнёсся скептически:
   - Ага, хорошая шутка. Да вы, детки, совсем бездари, если не знаете, что гномы делают големов из зачарованного камня. Неужели в вашей Академии нет ни одного голема?
   - Как вы здесь оказались? - перевёл тему Раджалл.
   - Это мы его выпустили, - признался Сандро.
   Услышав эту фразу, джинн обомлел. Его уши навострились, как у эльфа. Раджалл взял лампу и, бегло осмотрев её, обратился к молодым магам: "Преодоление защитных головоломок - это похвально, но вызов джинна - это неприемлемо". Не зная, что сказать, Сандро с Сереной опустили носы.
   - Простите, что значит "выпустили"? - настороженно перекосив брови, джинн воткнул вопрос в Сандро. - Повторяю для самых слабоумных: я не раб лампы! Что за недотёпа тебя учил? И где я нахожусь? Что-то это место не очень-то похоже на Зерияд.
   - Мы в Грамагхоне, многоуважаемый магистр, - напомнила о себе Серена.
   Услышав про Грамагхон, джинн брезгливо поёжился.
   - Зачем же заходить так далеко? Что я забыл в этих лабиринтах, когда мою филактерию ждут в Зерияде?
   - Когда ты стал джинном? - неожиданно для него спросила Нила.
   - В этом году, разумеется! В 4528-м! - с недоумением сказал джинн. Это недоразумение понемногу начинало его раздражать.
   - Очевидно, твоя лампа попала не в те руки и была потеряна, - Нила чутко и аккуратно приоткрыла завесу пугающей тайны. - Прошло полторы тысячи лет. Сочувствую тебе.
   Яркий букет эмоций джинна завял в тот же момент. Им овладело сильное чувство, которое он не смог выразить иначе, как самый обычный человек. Он был потрясён. И хотя не было у него ни настоящего сердца, ни слёз, ни жил, ни нервов - ничего, но он ощутил, как сжалась сама его сущность: живая душа. Померкли все его регалии и длинный плюмаж. Он не мог плакать, но стал бледным и совсем прозрачным, как тяжелая капля горькой слезы. Нила поведала ему о всех переменах, случившихся в Ацвеге за полторы тысячи лет, пока джинн спал в своей лампе; про эльфов, про людей, про наг и титанов, и о том, как маленькая, никому не известная страна обрела мировое могущество, уничтожая всё волшебное. Для джинна это было ударом. Он сидел на поваленной колонне, обхватив голову руками, переваривая всё услышанное.
   - Седая история склонна к обнулению. Выходит, я так и останусь незавершённым джинном, - к своему ужасу понял он.
   - Это как? - недопонял фавн.
   - В Зерияде мой дух должен был окончательно очиститься от следов плоти. А теперь, раз эта магия утрачена, я обречён навечно оставаться в смешанной ипостаси. С ума сойти, что за времена наступили: я даже не могу просто появиться на улице!
   - Как ваше имя? - спросил великий визирь.
   - Моё имя.... Я..., я не помню. Не то что бы я его не знал, оно у меня есть, но я почему-то не могу его вспомнить. Ох, какой ужас! Я даже не знаю собственного имени. Я никого не знаю, меня никто не знает. О нет! Теперь я никому не нужен! - джинн раскисал прямо на глазах, вид его становился всё более удручённым.
   - А давай ты нам будешь нужен. Мы же тебя уже знаем, - поддержала его Нила. Она присела рядом с ним и положила руку ему на плечо. Гнетущую безнадёжность она испытала на собственной чешуе. Сто пятьдесят лет её плена это, кончно, не полтора тысячелетия, но она хорошо его понимала.
   Джинн призадумался, сдвинул свои густые тёмно-синие брови:
   - А смысл? Зачем я вам нужен?
   - Вы ведь не останетесь сидеть здесь до окончания времён? - попытался повлиять на него Раджалл.
   - Вы правы, - наконец решительно произнёс джинн, - не для того я становился бессмертным, чтобы бестолку прозябать под верстами камня. При мне осталась моя волшебная сила, а значит, я готов исполнить свою главную цель: углубиться в изучение Ацвега. Ну, - он поднялся и уверенно расправил плечи, приобретая свой прежний жизнерадостный вид, - ведите же меня, куда бы вы ни шли. Я готов.
   - Мы идём на Праздник жизни, - поведала Нила.
   Джинн улыбнулся так широко, как не мог улыбнуться ни один смертный.
   - Праздник жизни?! Вы не шутите?! Я обожаю Праздники жизни! Я хочу, хочу пойти с вами! - заверещал он. - И кстати, можете звать меня просто джинном.
   С новым спутником караван продолжил свой путь. Джинн ни минуты не сидел на месте. Он мог свободно перелетать по воздуху от повозки к повозке, чтобы завязать разговор и оказался крайне словоохотливым, хотя гордился тем, что обладал даром молчания.
   - Извини, что о твоих умственных способностях я отзывался совсем не лестно, - попросил джинн, подлетев к Сандро.
   И как юный маг не мог его извинить? Он знал, что попросить прощения не может личность слабая, а тот, кто посчитал это необходимым, являлся личностью сильной. А таких он уважал.
   - Я не обижаюсь, джинн, - доброжелательно ответил он. - Иногда я и сам собой не доволен.
   - Я просто не знал, что ныне Академия пребывает в таком упадке. Но ничего! Я джинн - большой парень из прошлого - дам тебе несколько уроков. Главное для мага - это полная концентрация и абсолютное спокойствие внутреннего мира. Учись наблюдать молчаливо, вот как я. Дар молчания позволяет услышать секреты устройства мира.
   - Хорошо, - пообещал Сандро. Юный маг подумал, что джинну будет приятно познакомиться с Милнусом, любителем поговорить.
   - Отлично, сынок! - джинн похлопал Сандро по спине. - Я чувствую в тебе большую магическую силу. Не растеряй её попусту!
   В эту минуту караван дошёл до мистического символа на полу коридора. Он растянулся от стены до стены.
   0x01 graphic
   - Это древняя цифра горгон, - объяснил фавн, - она означает, что над нами примерно двадцать одна тысяча восемьсот метров камня. Мы проходим под самой высокой точкой Грамагхона и всего Ацвега. Отсюда до другой стороны гор ещё два дня пути.
   - Что?! - возмутился джинн. - Ну уж нет, никаких двух дней. Зачем ждать так долго? Так, детишки, позвольте, я немного ускорю наше путешествие!
   Джинн засучил воображаемые рукава, и никто и слова не успел сказать, как он сотворил "ускорение". Его силы и знаний хватило на то, чтобы караван мчался со скоростью штормового ветра. Тоннели и коридоры с их спусками и подъёмами, гигантские пещеры и заброшенный подгорный город - всё это из-за сумасшедшей скорости размывалось и напоминало головокружительные горки. Сандро успел рассмотреть, как Серена схватилась за свои распустившиеся волосы, Нила втиснулась в повозку, уберегая змеиную шевелюру, Раджалл чуть было не потерял свой шемаг, а фавн выронил свой мешочек с грибами. Големы неслись так быстро, что их ноги казались колёсами. Джинн летел рядом с караваном и громко хохотал от удовольствия, распугивая стаи летучих мышей. Через минуту они приблизились к краю Грамагхона. В тоннель проник ослепляющий луч света. Караван пробкой вылетел из тоннеля и оказался на небольшом каменном выступе на теле горы-голиафа. Здесь джинн снял заклинание. В своей западной части Грамагхон резко обрывался и образовывал сплошную скалистую стену высотой в несколько вёрст. Грамагхон роднил в себе четыре стихии: он вырастал из земли, распахивал заснеженными вершинами небо, из тверди своей рождал сильные реки и окуривал бушующим пламенем и пеплом южный горизонт. А у западного подножия шумел и волновался бескрайний зелёный океан. Раскидистые кроны гигантских деревьев вздымались к солнцу сплошным зелёным покрывалом, уходящим за горизонт. Так начинался священный лес - страна светлых эльфов Керплан.
   Каменный выступ, на котором остановился караван, хранил признаки рукотворности, хотя не был столь крепким, как горная порода, на которой он разместился. Он был сплошь покрыт трещинами, за которые отчаянно цеплялся корнями куцый кустарник. Вниз от него спускалась скромная ухабистая лестница. Не успели живые путники одуматься от такого рывка, а големы остыть, джинн уже расспрашивал фавна, не помнит ли тот, сколько осталось до Менасила - эльфийской столицы. Если, разумеется, он вообще ещё сохранился. Ответ проводника про пять дней пути сразу же ему не понравился, хотя куда ему-то было торопиться: он же бессмертный! Как бы то ни было, он импульсивно старался наверстать всё упущенное за пятнадцать столетий и, не дожидаясь мнения остальных, превратился в гигантскую голубую муху и унёс караван на запад со скоростью пули, выпущенной из гномьей пищали. Однако в этот раз джинн то ли перестарался, то ли промазал, но караван приземлился в лесном массиве, а не в эльфийском городе.
   - Ну, ошибся малость, но так ведь я не делал этого пятнадцать веков. Ведь ничего страшного же не произошло! - пожимая плечами и разводя руками, оправдывался он в ответ на сетования остальных. - Я ни капельки не сомневаюсь, что мы недалеко от Менасила. Смотрите, какие здесь ухоженные дентриллы.
   Дентриллы - это великаны в мире деревьев. У них громадные стройные стволы, широкие резные листья и обширные зонтичные кроны. Они могли жить тысячи лет, достигая необычайных размеров. В их-то кронах и жили эльфы, но пока что их следов не было. Выручал только фавн, который ориентировался здесь куда лучше джинна. Он то и дело вскакивал на какой-нибудь пень или камень и принюхивался, прислушивался, вертя ушами. И если ему, джинну, великому визирю, королеве Ниле и Серене этот лес был хоть как-то знаком, а големы - понятное дело - оставались к нему безразличны, то для Сандро он оказался полным чудес. Красота и первозданная чистота священного леса восхищали его. Он в который раз порицал себя, что не выучил художественных заклинаний, или не прихватил с собой бумаги с карандашами. Далеко над головой солнечный свет рассеивался через дремучие кроны дентриллов, изливаясь в нижние ярусы леса тёплыми нежными лучами. Воздух был необычайно мягким и насыщенным. В нём витал богатый аромат смол и цветов. Необычными для Сандро были не только дентриллы, но и гигантские папоротники, лианы с широкими зеркальными листьями, пушистые кудрявые мхи, заросли золотистого плауна и целые поляны экзотических цветов. Самыми же странными и забавными были грибы-речевики, облюбовавшие нижние части стволов деревьев-великанов. Сандро нечаянно наступил на мясистую шляпку одного из них и услышал эльфийское приветствие наоборот: "шерас нал". Правда, гриб делал это совершенно неосознанно, просто выпускал в воздух свои липкие споры. Пышный лес служил отличным домом для сотен видов птиц, наполнявших его своими весёлыми песнями. Под сенью деревьев паслись кроткие белоснежные олени с двумя парами извитых рогов. Один раз Сандро показалось, что в зарослях мелькнул настоящий единорог. Животные в этом лесу, привыкшие к присутствию эльфов, сразу же скрывались при появлении чужаков.
   Из-за влажности Раджал снял шемаг. Чарующие звуки радовали его слух. Джинн тайком что-то записывал. Фавн угощался богатым разнообразием листьев. Серена не устояла перед цветами и принялась собирать пёстрый букет.
   - Не понимаю я вас, людей, - огорчалась по этому поводу Нила. - Убиваете предмет своего восхищения. Ладно бы вы их ещё ели. Если я начну забивать вазы человеческими головами, разве это красиво? Гораздо лучше эти головы смотрелись бы на своих плечах. А если ещё учесть, что цветы у растений - это органы размножения....
   Спорить с ней было бесполезно. К смущённой девушке подлетел джинн:
   - Серена, дорогая, если тебе нужен красивый букет, то просто обращайся ко мне. Не стоит по этому поводу беспокоить её Величество, - дружелюбно посоветовал он и сотворил для девушки целую охапку цветов. Настоящие местные цветы ничуть не пострадали.
   День клонился к вечеру, а караван всё блуждал по священному лесу в поисках эльфов. Но они сами нашли его. Они появились совершенно неожиданно, будто из ниоткуда. Их маскировочные плащи плавно отделились от пёстрого лесного полотна, выдавая притаившийся эльфийский отряд в два десятка луков. Да, в родных краях светлые эльфы умеют прятаться не хуже своих тёмных сородичей. Их невозмутимый вид и острые стрелы заронили страх в сердце Сандро.
   - Не обманывают ли меня мои глаза? - увидев Нилу, поразился владыка эльфов Варлезар. - Они видят королеву мудрейшего народа.
   Он преклонил колени, остальные эльфы тотчас же последовали его примеру. Внезапная встреча сулила перерасти в тёплый приём.
   - Не ожидал, что великий визирь заблудится в столь знакомом для него месте. Да ещё с такими помощниками, - отметил Варлезар, свысока глядя на Раджалла.
   Владыка и великий визирь крепко пожали друг другу руки и по-дружески обнялись.
   - Джинн, великий магистр, - обратился Варлезар к джинну, - примите моё глубочайшее почтение, - он низко поклонился, и его молодые сородичи не преминули сделать то же самое в знак уважения к бессмертному магу. - Приветствую всех вас! - негромко, но уважительно обратился он ко всему каравану. - Мне известна цель вашего визита. Будьте же моими желанными гостями. Однако не стоит более разговорами тревожить негу священного леса. Добро пожаловать в Керплан.
   Владыка Варлезар был старейшим из всех эльфов Ацвега, хотя его внешний вид соответствовал пятидесяти годам по человеческим меркам. Светлые эльфы Керплана могли жить вечно, но не любили называть свой возраст. Сколько же тогда было лет Варлезару? Получить ответ на этот вопрос Сандро приберёг для счастливого случая.
   До Менасила они шли, соблюдая полное молчание. Город оказался совсем неподалёку, и с высоты одинокой сторожевой скалы в лучах заходящего солнца предстал перед изумлённым Сандро во всём своём великолепии. Он раскинулся на колоссальном старом-престаром дентрилле - велендрилле - занимавшем целый остров на широкой реке Балее. Ветви этого колосса изящными арками клонились к земле и к воде, а также переплетались с его меньшими собратьями на западном берегу реки. От дерева к дереву тянулись лиановые мостики с красивыми завитками. Виднеющиеся под кудрявыми кронами домики было не сосчитать. На западе горизонт широкими лощинами вздымался к нежно-лиловому вечернему небу, где уже были видны величественные Сидячие горы. А на севере этот удивительный город ограничивался каскадом низких, но широких, уходящих вдаль водопадов. Это был настоящий храм природы, объятый пышными рощами и цветущими садами, с которыми эльфы жили в полной гармонии. Ажурные домики с острыми вытянутыми крышами образовывались самими деревьями или вырастали прямо на ветвях и стволе велендрилла без малейшего вреда для леса! А каменное зодчество было в Керплане не в почёте. Здесь камень считался священным материалом, творить из которого могла только сама природа. Единственными каменными сооружениями здесь были защитный вал, сторожевая скала, одиноко возвышающаяся над дентриллами на восточном берегу Балеи, и круг друидов, расположившийся на скале посередине реки, заботливо поддерживаемый корнем велендрилла. И все они были воздвигнуты для эльфов самой природой.
   По соседству с эльфами в цветах жили прекрасные маленькие создания - феи. Они были очень похожи на эльфов, только легко помещались на ладони и имели крылья, как у бабочек. Они питались нектаром, пыльцой и росой. Те из них, что жили в высоких кронах, имели зелёную окраску, а что в подлеске - нежно-синюю. Сейчас шла подготовка к грандиозному празднику. В Менасил фей слеталось всё больше, и гостеприимным друидам-садовникам приходилось попотеть, чтобы вырастить для них достаточно цветов. Но феи и сами могли похвалиться искусством садоводства. Они украшали город чудесными гирляндами, приглашая для этого разноцветных светлячков. Это было немаловажно, ведь кульминация Праздника жизни приходилась на полночь.
   Жизнерадостные эльфы работали задорно и напевали весёлые песни. На опушках быстро вырастали златотканые шатры для многочисленных гостей. В кузнецах и мастерских создавались костюмы для маскарадов и декорации для спектаклей под открытым небом. Погреба до отказа набивались яствами на любой вкус и аппетит. Всё в городе готовилось к празднику и всё этим дышало.
   Весть о появлении королевы наги мгновенно разнеслась по большому городу. Детвора сбегалась со всей округи, чтобы своими глазами увидеть живую легенду. И не удивительно, что её чествовали больше остальных, даже больше джинна. Именно наги в своё время распространили Праздник жизни. Вот что по этому поводу говорил владыка Варлезар на городской поляне на восточном берегу:
   - Наши сердца преисполнены великой радости от встречи с вами. Мы бесконечно благодарны вам за то, что, стоя у колыбели эльфийского народа, вы научили нас любить знания, жизнь и гармонию. Для нас огромная честь отмечать этот праздник бок о бок с вами, королева Нила. Все вы отныне мои дорогие гости. Добро пожаловать в Менасил, на Праздник жизни.
   Поздним вечером после торжественного приёма в Высоком чертоге (так светлые эльфы называли свой дворец на велендрилле) дорогих гостей разместили со всеми удобствами. Великому визирю с его учениками отвели большой дом в средней части велендрилла с собственной библиотекой. Джинн высказал пожелание оставаться рядом с юными магами и там поставил свою лампу. Нилу поселили в самом обустроенном доме, свисающем над рекой, чтобы при желании она могла плавать. Пришло время распаковывать вещи.
   Когда над городом загорелись звёзды, большинство жителей отправилось спать. Феи зажгли свои гирлянды, и Менасил стал ещё прекраснее. В рощах запели соловьи, а с восточного берега реки доносились отголоски весёлых эльфийских хороводов. Устав от дороги, Раджалл отправился в свою опочивальню. Серена пожелала всем доброй ночи ушла к себе. Широко зевая, в лампу втянулся джинн. А Сандро совсем не хотелось спать. Он вышел на балкон, чтобы насладиться ночным городом. На клумбе под балконом вокруг светящихся цветов хороводили феи. В укромном уголке пиликал сверчок, на свет волшебных фонариков слетались мотыльки. Тёплый бриз принёс с собой ощущение небывалой безмятежности. Сандро захотелось слиться с этой идиллией. У него накопились чувства, которыми ему захотелось поделиться, и он пошёл к Ниле. Толстая кора велендрилла образовывала изумительные винтовые лестницы и площадки между домов. Нила только что закончила водные процедуры и с помощью длинного гибкого хвоста выбралась из реки.
   - Вечер, Нила.
   - О, мальчик мой. Присядь со мной.
   Сандро охотно сел с ней на живую скамейку, свесив ноги над водой. Нила расслабленно опустила в воду кончик хвоста.
   - Не спится? - спросила она.
   - Нет. Хочу запомнить этот город.
   - А-а. Понимаю. Менасил - удивительный город. Сколько в нём ни была, а, наверное, так никогда и не налюбуюсь.
   - Нила, я тут подумал кое о чём. Раз эльфы живут вечно, почему их до сих пор меньше, чем людей? Почему они ещё не заполонили весь Ацвег?
   - Потому что все их жизненные процессы текут намного медленнее, чем у людей. Они очень долго растут и о-о-очень долго стареют. И так же как люди, они не всегда защищены от болезней. А уж войны и вовсе губительны для них. Чтобы вместо погибшего эльфа на свет появился новый, должно пройти столько времени, за сколько у людей сменятся несколько поколений. Кстати, если бы даже светлые эльфы и плодились, как мухи, они ни за что не заполнили бы собой весь Ацвег. Их народная мудрость учит поддерживать покой и равновесие.
   Они ещё долго говорили, рассматривая отражение звёзд в воде. Их тихие голоса сопровождало спокойное журчание реки под скамейкой.
   С первыми лучами солнца Менасил стал похож на гигантский муравейник. Надо сказать, что Праздник жизни - это единственное время в году, когда эльфы праздновали, то есть, собственно, ничего не делали. Но подготовка к нему всегда требовала самой высокой тщательности, и эльфы старались не покладая рук. К празднику всё должно быть готово всего через шесть дней.
   После завтрака владыка Варлезар сказал своим дорогим гостям, что они могут отдыхать и заниматься чем только захотят, что он сам всегда к их услугам. Тут надо пояснить, что эльфы Керплана не говорили ни на каком другом языке, кроме своего, а потому великий визирь, Нила, джинн и Серена общались с ними исключительно на эльфийском. Сандро же всё время спрашивал то у одного, то у другого о том, кто что говорил.
   - А где дофин Ивозар? - поинтересовался Раджалл. Он уже давно заметил пустующее место возле владыки.
   - Мой сын, - отвечал Варлезар, - отправился приглашать гостей из дальних пределов. Не переживайте, он обязательно прибудет к празднику, и вы сможете с ним поговорить.
   - Владыка, вы очень щедры, - поблагодарил джинн. - Не позволите ли вы мне взглянуть на вашу летопись. Быть может, я уже посещал Менасил при жизни, и в них сохранилось моё имя?
   - Ваша просьба для меня закон, бессмертный магистр.
   Джинн с владыкой Варлезаром отправились к хранителям, а остальные любоваться городом - творением рук эльфов и мудрости природы. Здесь Сандро заметил ещё одну, не укладывающуюся в голове особенность эльфов: существа, которым были отведены тысячелетия, имели очень плотный распорядок дня и уделяли внимание каждому своему часу, занимаясь исключительно полезными делами. А посему следить за временем было для них очень важно. Вот почему у них имелось большое количество времясчётов. И все разные: солнечные - когда тень от камня перемещалась по циферблату; цветочные - по сути клумбы, на которых каждый час распускались определённые цветы; и, наконец, водные, или, как их тут называли, родниковые. Последние представляли собой систему ёмкостей разного объёма, наполняемых из одного родника, но, соответственно, с разной скоростью. По мере их наполнения в них всплывали или тонули поплавки, указывающие точное время. Видя усердия эльфов и уже прибывших к празднику фавнов, Раджалл послал им на помощь големов. Их задача - установить самые большие шатры, предназначенные для зелёных драконов. Големы должны были правильно растянуть тяжёлый материал, а дальше уж дело техники, точнее магии друидов. И если бы Оскар не был машиной, он наверняка бы удивился тому, как корни деревьев сами вылезают из земли и закрепляют шатры на месте. Познакомиться с такой магией поближе пожелали и маги из Первемунта. Из уважения к великому визирю и родителям Серены эльфы позволили им посетить своё святое место - круг друидов.
   А в это время Нила встречала новых гостей, которые были рады видеть её не меньше, чем она их. Из леса вышли олени, волки, медведи, белые тигры. Слетелись самые разные птицы, подарившие городу симфонию весны. Прибыли ещё маги из Первемунта, в целях секретности вышедшие на несколько дней раньше великого визиря. До чего же они удивились, когда увидели его здесь. Потом пришли единороги. В это время года они выглядели особенно нарядными. Их белая шерсть отдавала тенисто-синим цветом, копыта - золотом, а рога сверкали серебром. Охотники до красоты, феи украсили их сильные ноги узорами из тонкого вьюнка, а в гривы вплели живые орхидеи. В следующие дни прибыли пузатые грибы-лесовики и начали хвастаться своими широкими цветастыми шляпами. Поскольку ростом они были с человека, то и шляпы у них были весьма значительной величины - предмет их гордости. После них на праздник пришли, пожалуй, самые удивительные и сказочные создания - энты. Правда, у них было и более подходящее для их внешнего вида название - лешие. Их группа напоминала со стороны ходячий массив леса, а их самих эльфы почитали как хранителей лесного духа. Самые старые из них достигали в высоту не меньше тридцати метров. Среди них были и широколиственные, и хвойные, и даже такие, как яблони, груши и орешники. У них были раскидистые кроны со свежей зеленью, россыпями цветов и молодых шишек. Из-за своей тяжести они передвигались очень медленно. У каждого было по несколько громадных, похожих на ноги корней и длинных ветвей, заменяющих руки. На их толстой коре можно было различить лицо с глазами, рот, а у самых дремучих своеобразные косматые бороды из кривых тонких веток. Говорили они так же медленно, как передвигались. Они принесли с собой своих друзей белок и дятлов.
   Все были приветливы и пребывали в хорошем расположении духа. Всем не терпелось узнать о необыкновенном спасении Нилы из имперского плена. Однако она умалчивала, так как подробности касались Сандро. А его имя, титул и способности было необходимо держать в тайне - мало ли какие шпионы стояли на службе у демонопоклонников.
   За обедом раздался радостный вопль джинна.
   - Ура! Я нашёл его, - кричал он, влетая в обеденный зал, - я знаю своё имя! Меня зовут Солимар. Оказывается, я бывал здесь при жизни, и об этом имеется запись. Я вспомнил его! Теперь можно ещё раз со всеми познакомиться: "Солимар. Очень приятно"...
   Все были за него очень рады, но по имени его называли только Варлезар, Раджалл и Нила. Остальные же, включая и эльфов, звали его просто джинном, по привычке. Но он был не против.
   - Джинн, - спросил его Сандро после обеда, - ты ведь волшебный. А я видел, как ты уплетаешь самую простую пищу.
   - Ох, глупыш, я могу вообще ничего не есть. Но вкусные кушанья - это моя слабость. Наверное, это у меня осталось от прежней жизни, ведь я незавершённый джинн.
   В это время в небе над Менасилом появился табун пегасов. Это были прекрасные животные, исполненные силы и грации. Их быстрые крылья и шерсть были под цвет чистых облаков, длинные гривы и копыта сверкали подобно каплям росы прохладным утром. Это были настоящие виртуозы воздушной акробатики. Возглавлял их молодой сильный жеребец, который с поклоном прилетел к Варлезару и Ниле.
   Глядя на воздушные пируэты пегасов, джинн что-то задумал.
   - Ещё два дня, - обратился он к Серене с намёком, - может, возьмём на себя почётную миссию?
   Серена поняла ход его мыслей, и эта неоглашённая затея ей понравилась. Она переговорила об этом с владыкой Варлезаром, и он утвердительно ей кивнул. Она вернулась к джинну и Сандро, светясь от счастья.
   - Что вы задумали? - не скрывая любопытства, спросил у неё Сандро.
   - Ты ведь любишь летать? - спросила она в ответ. Глаза её радостно блистали.
   Обрадованный согласием Варлезара, джинн, щёлкнув пальцами, сотворил летающий корабль. На борт чинно поднялись четверо друидов и Серена с Сандро. Раджалл с Нилой наотрез отказались от полёта, хотя и поняли, куда они собрались. Плавно оторвавшись от земли, корабль на всех парусах полетел к Сидячим горам.
   Синий корабль "Джинн" полетел на запад с такой скоростью, что Сидячие горы промелькнули внизу серо-зелёным пятном. Завидев впереди лазурные просторы, он сбавил ход. Самые высокие кручи Сидячих гор титаническими террасами вздымались к западу и резко обрывались в океан. Здесь на крыше Керплана, на отвесных скалах, жили величественные зелёные драконы. Увидев их, Сандро был восхищён. Неожиданно вокруг корабля пронеслось по меньшей мере десять этих чешуйчатых гигантов. Их кожаные крылья достигали сорока метров в размахе, длина и того больше. У них было по четыре когтистых лапы, длинные заострённые хвосты и вытянутые шеи, а спины украшены пышными игольчатыми гребнями. Удивительно, но у них было совсем немного зубов, а задние напоминали режущие роговые пластины, что, вероятно, было связано с особенностями их питания. Они издавали глубокие горловые звуки и приветственные свисты и ждали приглашения на праздник. Они встретили делегацию весьма радушно. Их вожаком был особенно крупный дракон Златоспин. Его чешуя была позолочена, что указывало на почтенный, даже для драконов, возраст, возможно, в несколько тысяч лет. Он умел говорить по-эльфийски! Общаться с драконами - это большая честь и целый ритуал. Конечно же, молодая Серена стояла в сторонке, как и Сандро с джинном, почтенно преклонив головы, пока с драконами разговаривали друиды. После приветствия зелёные гиганты приняли их как своих друзей.
   - Сегодня у меня сбылись сразу две мечты, - делилась своими впечатлениями с Сандро Серена. - Я впервые увидела океан и впервые за много лет увидела зелёных драконов. А знаешь, чему я ещё несказанно рада? В эти минуты мою радость со мной делишь ты, Туринг. У тебя ведь скоро день рождения. Вот я отпросилась сюда ради тебя.
   Сандро было очень приятно слышать её слова. Их чувства были взаимны.
   Без промедления Златоспин собрал девять лучших драконов, которые вместе с ним должны были отправиться на Праздник жизни. Они удостоили своих друзей особой чести: взяли их в полёт на своих спинах. По велению друидов плющи и пальмы свили для этого удобные сиденья и закрепили их на пяти молодых драконах. Друиды сели по одному, а молодые маги сели вместе. Джинн сам превратился в дракона. Правда, он так и не избавился от своего голубого цвета и легкомысленного выражения лица.
   - Ну что ж, я готов, - сказал джинн. - Посмотрим, что такое полёт зелёных драконов!
   Поднимая своими крыльями бурю, драконы поднялись в воздух. Сначала они сделали круг над океаном в сопровождении других своих сородичей, а затем начали вертикальный подъём вдоль отвесной скалы. Чайки и другие морские птицы казались рядом с ними насекомыми и даже не рисковали покидать своих насиженных мест, чтобы не попасть в завихрения от их крыльев. Перемахнув через вершину скалы, драконы легли на тёплый морской ветер и с невероятной скоростью полетели на восток. Со свистом рассекая воздух, они летели волнообразно, обтекая ступенчатые террасы Сидячих гор. Этот полёт остался для Сандро и Серены незабываемым.
   Сидячие горы были древними, как сам Ацвег. Они представляли собой нагромождение гигантских выветренных глыб. Некоторые скалы действительно напоминали сидячих великанов высотой сотни метров. Они как бы присели на свой вечный привал на берегу океана в мягком и тёплом климате. На головах у них раскинулись густые хвойные леса, в руках они бережно держали дубравы, а вокруг них всё поросло непроходимыми джунглями. Эти живописные горы были гораздо гостеприимней угрюмого Грамагхона. Здесь не было многокилометровых пиков, покрытых снегом, а здешние вулканы потухли миллионы лет назад, уступая свои жерла великолепным горным озёрам, блиставшим подобно горному хрусталю. И воздух здесь был пропитан покоем и умиротворением. Отсюда брали своё начало все великие реки Керплана, в том числе и Балея. Благодаря весенним грозам реки образовывали широкие поймы, затопляя целые долины, и спускались на Керпланскую равнину могучими водопадами.
   Имея опыт полётов на грифонах, Сандро даже и не думал сравнивать лётные способности этих двух видов. Зелёные драконы были полноправными хозяевами воздушной стихии. Они могли нестись на бреющем полёте над лесом настолько плавно и уверенно, что, казалось, никакая сила в природе не способна им помешать. Они разгоняли облака, нарушали покой водной глади горных озёр и без малейшего страха, а наоборот, играючи, под восторженный визг молодых магов, соскальзывали под водопады. И, наконец, над долиной гейзеров они поймали горячие восходящие потоки и стремительно унеслись на заоблачную высоту, чтобы оттуда броситься вниз с самой высокой скоростью, какую только может развить живое существо. Джинн уже дважды пожалел, что решил состязаться с ними - крылья были ему непривычными. Он свалился в водопад, сварился над гейзерами, но он был бессмертным. Ему, как прирождённому естествоиспытателю, было важно понять суть драконьего полёта, а догнать их он мог и без крыльев. На закате головокружительным пике зелёные драконы завершили свой перелёт к Менасилу, и в сотне метров над городской поляной начали плавно опускаться вертикально, работая крыльями как можно аккуратнее, чтобы никого не сдуть. Внизу их уже ожидали. Златоспин до земли поклонился Ниле, а она с глубоким уважением ему - встретились два самых мудрых представителя ящеров Ацвега.
   А вскоре наступил долгожданный Праздник. Последний день зимы перетекал в вечер, чтобы в полночь уступить Ацвег самому прекрасному времени года - весне. По этому поводу все, конечно же, принарядились и приукрасились. Какой же Праздник жизни без состязаний по растениеводству? Само собой разумеется, что феям и друидам в этом не было равных. В их умелых руках от их доброго слова растения творили чудеса. И ничего, что маги из Первемунта даже не заняли призовых мест. Здесь главное не победа, а участие. В рамках праздника проходили и состязания лучников. Имея немалый военный опыт, Раджалл тоже решил в нём поучаствовать. Он попадал не во все мишени и сбивал не все летящие цели, но показал себя весьма достойным противником даже эльфам. Были ещё забеги единорогов из восьми долин, гонки на пегасах и ещё многое-многое другое.
   Помимо состязаний устраивались и развлечения. Почему ветер дует? Шутники на это отвечают: "Потому что деревья шатаются!" Что ж, раз в году эльфы относятся к такому ответу весьма серьёзно, только добавляют: "Энты пляшут". И впрямь, когда под песни птиц и дудочки фавнов энты пускаются в пляс, то своими кронами они гоняют воздух не хуже ветра. Сандро нашёл в этом отличный повод пригласить Серену на танец. Им было настолько весело, что они почувствовали себя детьми, маленькими смеющимися детьми в большом безмятежном мире.
   Подальше от таких шумных и ветреных веселий проводилась ярмарка свежего лесного мёда. Да-да, именно свежего, поскольку климат в Керплане очень мягкий, и трудолюбивые пчёлы уже успели запастись сладким лакомством. Как всегда, здесь толпились самые большие ценители этого дара природы - медведи. Общее веселье помогали обеспечивать големы. Егозливые феи нарядили и их тоже, будто машинам была от этого радость. Зато это нравилось самим феям. Големы, как всегда, были незаменимы в тяжёлой работе. Будь Оскар живым, он точно бы огорчился, что его помощь не понадобилась в перетягивании каната. Он стремился пригодиться везде, ему было необходимо быть максимально полезным всюду.
   В это время джинн забавлялся тем, что любил больше всего. Он был мудр, находчив и любил похвалиться знаниями. А что может быть лучше и веселее загадок?
   - Бьёт, но не оружие. Поклонишься - водой напоит, а в дом с тобой не пойдёт, - загадал один эльф-хранитель.
   - Должно быть, это ключ! - ответил джинн, даже не дав никому подумать. - Теперь моя очередь. Мы очень любим делать это. И нуждаемся в этом не меньше, чем в пище и воздухе. Но чтобы это делать, не нужно делать ничего. Всякое занятие мешает этому делу. Что это?
   - Это то, чем вы были очень заняты последние полторы тысячи лет. Вы спали. А загадали вы сон, - немного пораскинув мозгами, ответил тот же самый хранитель. - Снова моя очередь. В море есть любой камень. И золотой, и мраморный, и даже солевой, а какого нет?
   И тут наступило ожидаемое эльфом раздумье. Фавны чесали затылки, другие чинно поглаживали подбородки, перебирая всевозможные минералы. И вдруг джинна осенило: "Сухого! В море нет ни одного сухого камня". Ответ был правильный, и он приготовился загадывать следующую загадку, заранее глядя на того самого эльфа - такой умник разбудил в нём азарт.
   - Что общего между рекой и птицей?
   Загадка быстро разлетелась по собравшейся толпеи сразу же поставила всех в тупик.
   - Наверное, - осторожно предположил один пожилой фавн, - птица пьёт воду. Птица же не может без воды.
   Тут же вокруг наступила глухая тишина, все, навострив уши, уставились на джинна.
   - Но ведь река птицу выпить не может, - опроверг джинн.
   - Возможно, река и птица находятся в одном и том же мире? - сказал один молодой энт.
   - Ну, это было бы слишком просто. Миров-то много, а рек и птиц и того больше.
   Джинн уже мысленно поздравлял себя с тем, что ему нет равных в загадках. Собравшиеся ещё долго щекотали его самолюбие. Спустя множество неверных ответов, джинн принял общую капитуляцию и дал простой и исчерпывающий ответ: "Река течёт, птица летит, плывёт или делает что-нибудь ещё, но обе они движутся. Общее у них - движение!"
   А когда ночь подарила Менасилу темноту, пришло время танцев с болеодорами. На них эльфы демонстрировали свою исключительную ловкость. Ни одно другое существо не могло сравниться с ними в этом искусстве. Никто, кроме наги. Нила любовалась кружащимися шарами на длинных шнурах и не устояла. Руки её так и чесались, чтобы испробовать свои возможности. Она поднялась на сцену, её встретили овациями. Она взяла болеодоры в каждую руку и присоединилась к выступающим эльфам. Тут началось невиданное доселе представление. Эльфы вытворяли такое, во что даже не сразу верилось, но Нила крутила шары так, что ей позавидовали сами эльфы. Она завораживала, покоряла сердца зрителей своими возможностями. Она не собиралась перещеголять эльфов, в этом представлении она, как и они, показывала свои природные данные. У неё была молниеносная реакция, круговой обзор и полный контроль над своим телом. Сама грация, сама скорость. В финале танцующие эльфы ногами и болеодорами начали отбивать чёткий ритм. Но Нила не имела ног, зато у неё было длинное пружинистое тело.... И вот она снова приковала к себе всеобщее внимание. Один танцор отделился от своей группы и пошёл в сторону королевы наги, нисколько не сбиваясь с ритма. Это уже был вызов, и Нила приняла его. Кто-то из зрителей - не то маг, не то друид - поджёг их шары, и страсти буквально накалились. Публика затаила дыхание. Нага и танцор, объятые огненными шлейфами, медленно сблизились, продолжая без запинки чеканить ритм, не запутываясь болеодорами. Каждая рука Нилы в длину была равна росту эльфа, однако свои искромётные движения она рассчитывала до миллиметра. Под самый занавес она свила вокруг эльфа пламенный шар, поставив таким образом жирную точку в этом феерическом представлении. Собравшаяся публика взорвалась овациями. Сандро любовался Нилой. Он-то не первый раз видел, как она, способная голыми руками продираться через орды врагов к свободе, была внимательна и осторожна с существом более хрупким, чем она сама. Это исходило от её любви ко всему живому. И теперь в этом убедились все.
   *************************
   Аварп - город, близ которого сохранился знаменитый портал. Машина зла, оружие Ошия - так и поныне называли этот портал. Он состоял из каменной арки высотой с шестнадцатиэтажный дом и вспомогательных сооружений культового характера, украшенных статуями демонов. Эти кошмарные статуи уже не первый десяток лет рассыпались от времени, за ними никто не следил, в отличие от защитных печатей на главной арке, которые регулярно обновлялись, ибо их значение было велико - сдерживать силы зла по ту сторону завесы. Но мало кому было известно, что портал работал до сих пор. Не лгал Граат Сандро об этом. Под неусыпным надзором храмовников на закрытой территории денно и нощно подневольные маги ломали головы над секретами этого древнего сооружения. Для безопасности возле более мелких опытных образцов в полной боевой готовности стояла настороже целая армия боевых големов.
   А в самом городе о секретных экспериментах ничего не подозревали. Аварп находился много восточнее Керплана. Первый день весны здесь уже наступил, а вместе с ним и новый - 1169 - год вехи империй. Самым ранним утром, едва солнце озарило небосклон, как и во всех городах Фирийской империи, в городском храме началась праздничная служба. Хор братьев и сестёр вознёс свои молитвы к Небесам. Каждый присутствовавший на службе нёс в своём сердце любовь к Энрелю и прославлял его в Светлой песни. Каждый искал спасения в ней, каждый оставил все свои грехи в прошлом - 1168 - году. Каждый молил Создателя сделать наступивший год самым светлым в их жизни. В общей молитве слились голоса Ральны и Милнуса. Они отпросились у архимага в этот древний религиозный центр, чтобы исповедаться, как то подобает всем энрельским верующим. Вдали от ядовитых зелий Милнус вновь помолодел, отдохнул и посвежел. И так же, как все, он и его мама обращали свои голоса и взгляды к куполу храма, а надежды к Небесам.
   А в небе проплывали облака. Стояла прекрасная весенняя погода. И во всём городе царило праздничное настроение. И чуть ослабили свою бдительность храмовники, охранявшие портал. А кто что-то заметил, тот уже получил невидимую стрелу в лоб, или был задушен из-за спины. Отряд ассасинов действовал быстро и скрытно. Он получил задание сорвать с портала защитные печати. Они были идеально экипированы. Ловкости им было не занимать. Считанные минуты - и первая печать разбилась вдребезги. В гигантской арке растянулась межпространственная мембрана. Пошатнулась вторая - и содрогнулась земля.
   Всё громче звучала Светлая песнь. Никто не замечал пробуждения машины зла, ибо все думали о Создателе, что он слышал молитвы своих детей и ниспослал им знамение. Восемь белокрылых ангелов спустились к ним в золотых лучах. Восемь чистых душ в нетленных станах. И народ с великой радостью опустился на колени, скрестив руки на груди.
   Ангелы прибыли только с одной целью - пресечь вторжение демонов и покарать тех, кто это допустил. Один из них обрушил свой святой гнев на ассасинов. Всё оружие тёмных эльфов оказалось бессильно против его бессмертной плоти. Ассасины были быстры и ловки, но они не могли тягаться с ангелом. Их тела тотчас же превращались в чёрный камень. Два ангела атаковали големов. Толстая броня и мощные механизмы рвались, как бумага, от благословлённых ангельских клинков.... Пять ангелов убили всех храмовников и окружили беззащитных магов. Преимущество их было неоспоримо. Когда они установили своё господство, облака разверзлись - к Аварпу приближалась Небесная армия. В небесной колеснице, запряжённой четырьмя грифонами, спешила на суд виновных сама Октавия Белед. Однако, к удивлению окружённых магов, прибывшие с ней храмовники выключать портал или восстанавливать защитные печати не торопились....
   Не все маги в Аварпе были рабами. Были и те, кто обо всём держал в курсе Первемунт. Почтовые горгульи слишком маленькие и не привлекали внимание людей. Сообщения они передавали очень быстро....
   Не прошло и получаса, как в одной из башен Октавия пристрастно допрашивала подневольного учёного. У окна храмовник крепко держал его жену и трёхлетнюю дочь.
   - Если ты не будешь разговорчивым, ты вынудишь меня лишить тебя семьи, - говорила Октавия. - Итак, что тебе известно о портале?
   Напуганный учёный даже не думал умалчивать.
   - Он искажает пространство. Принцип его работы - разряжение. Он нарушает баланс самоорганизации и саморазобщения материи, как то способны делать маги. Только портал значительно больше и мощнее.
   - И вы создавали небольшие копии? Зачем? - Октавия выражала полнейшее непонимание "столь безумной" цели.
   - Такое было задание сверху. Последователи Занельсева мечтали мгновенно перемещать свои армии куда угодно. Для этого отпадала необходимость содержать множество гарнизонов по всей стране. Информация о другой стороне - пункте назначения - закладывается в структуре портала.
   - Так что вам мешало построить портал в тот же Мламак? - не выдержал глава ордена храмовников Хорш. Это был кряжистый мужчина со шрамами на лице.
   - Мы не знаем, какие именно особенности структуры обозначают пункт назначения. За сто пятьдесят лет было проведено двести тринадцать экспериментов с копиями. Пункт отправления всегда был один - место, где стоял портал. Пункт назначения же, как мы ни старались, тоже всегда получался один и тот же - Оший. Так что основной портал всегда только двухсторонний.
   - И как вы узнали об этом? Кто-то проходил туда и возвращался? - интересовался Хорш.
   - Нет! Но вы и представить себе не можете, какие твари вырывались оттуда каждый раз. Таких не найти даже в Лостровении. Только демоны могут перемещаться в обе стороны. При обратном прохождении душа любого другого живого существа навсегда остаётся в Ошии. Поэтому в последние годы мы использовали только механических големов.
   - И вот теперь вы - учёные - решили открыть большой портал, чтобы напустить в Ацвег демонов, - прошипела Октавия. - Хотели обрести свободу? Думали, ваши ничтожные поползновения останутся незамеченными для неусыпного бдения?
   - Нет! Я не знаю, кто сорвал печати! У меня не было в мыслях открывать портал!
   - Конечно же, не было. Хорш!
   Главный храмовник открыл окно и подвёл к его краю маленькую девочку. Неистовый ветер жадно лизнул её, растрепал русые волосы и вырвал из рук куклу, собираясь следующей утянуть уже саму девочку. Башня огласилась испуганными криками ребёнка и его матери.
   - Я клянусь вам, я здесь непричём! - истошно уверял учёный.
   - Пожалуйста, спаси нашу дочь! - кричала женщина у окна. - Да скажи ты им что угодно, только пусть отпустят её. Да! Мы, чёрт возьми, больные на всю голову сектанты. Мы хотели впустить демонов! Прошу вас, умоляю! Не надо!
   - Это ужасно! - изрекла Октавия. Она получила необходимые признания, хоть и ложные, которые развязывали ей руки. Осталась неудовлетворённой лишь её тяга к насилию. - Хорш, - обратилась она к главному храмовнику и отмахнулась рукой, как от мусора.
   И преданный храмовник сделал то, о чём просила мать девочки - разжал руку, отпустил её.... Обезумевшая от горя мать встала на колени и выбросилась вслед за ней. Глаза и руки учёного осветились яростным магическим огнём, питаемым только одним желанием: убить этих зверей. Не успели храмовники и глазом моргнуть, как он уже подскочил к Октавии, готовясь расщепить её на частицы, но был ею же и остановлен. Голубое пламя на его руках угасло. Он почувствовал, как в его живот проник ледяной металл. Его враг, с удовольствием проворачивая кинжал, скрипя о кости, сам нагнулся к нему и позволил заглянуть в исполненные гневом глаза.
   - Это ты подстроила. Ты демон, - на последнем издыхании вымолвил учёный.
   Мимолётную тишину нарушил оглушительный раскат грома. Перепуганные храмовники, держась за уши, выглянули в окно и остолбенели. То, что они увидели, чуть позже потрясло даже Октавию. На Аварп надвигалась чудовищной силы буря. Весь горизонт на западе и на юге заволокло чёрными тучами. Ураганный ветер гнул пальмы как траву, срывал палатки и шатры, сбивал людей с ног. Это была не простая весенняя буря.... В её центре объятый столбами смерчей с сотрясающей поступью шёл разгневанный Граат. По его золотистому доспеху разгуливали молнии, его ноги обращали дюны в пыль - он нёс на себе мощь стихии. Титаны не способны к магии, но их сильной стороной были технологии, позволявшие управлять сильнейшим оружием - климатическим. За Граатом, сотрясая землю, маршировали ещё девять титанов в серебристых доспехах и с гигантскими мечами.
   - Немедленно улетаем, - отрезала застигнутая врасплох Октавия. Её властный голос был полон паники и злобы. Ветер заглушал её слова. - Хорш, пошлите приказ во все гарнизоны Гэдрэша и Оспурсии, пусть уничтожат этих титанов. Нельзя, чтобы они впустили демонов. Ангелам атаковать, сейчас же! Защищать портал!
   Часть армии грифонов сосредоточенным ударом должна была прикрыть отход Октавии. Но на подлёте к титанам взбунтовавшийся воздух чуть не выкрутил им крылья, и они бестолково прижались к земле. Только ангелы имели достаточно сил, чтобы оставаться на крыле в грозовом небе. Восемь ангелов против десяти титанов. Граат имел опыт таких сражений более полутора столетий назад. Он знал, что, несмотря на человеческие размеры, в ближнем бою ангелы смертоносны. Чтобы получить преимущество, мудрый капитан собирался потрепать врага на расстоянии. Его гигантский Грозовой трезубец порождал испепеляющие молнии. Выстрел - и первый ангел сгорающей кометой пронёсся мимо Граата, пробив насквозь крыши домов. Ещё выстрел - Граат успел увернуться от разваливающегося обугленного тела второго ангела. В следующую секунду между непримиримыми небожителями завязался ближний бой. Грозовой трезубец был пластичен и в мгновение ока преобразился в наэлектризованный меч. Первого ангела Граат пропустил мимо меча, зная, что тот увернётся вниз, и ударом ноги вмял его в землю. Следующий налетел сбоку - ему Граат уготовил свой внушительный левый кулак и вогнал его в башню. Третий ударил в лоб - и был перерублен мечом. Четвёртый-таки достиг своей цели и напал на титана с тыла. Но в доспехах Граата не было уязвимого места. Более того он был защищён сильнейшим электрическим полем, и нападавший, обронив свой меч, стуча зубами, забился в агонии.
   - Не в этот раз! - гневно произнёс титан и смял его в руке, превратив в горстку пепла.
   Навалившись всей своей массой, он ещё раз растоптал первого ангела, размазав кучку окровавленных перьев, окатил его разрядами из защитного поля. Зашевелился ангел, отброшенный в башню и тут же был обездвижен молнией. Грозовой трезубец усиливал электрические разряды, но при необходимости Граат мог стрелять прямо с налокотников.
   Другие титаны были менее опытны, чем их капитан, и действовали не так расторопно. Два ангела внезапно вылетали на них из укрытий, прямо через стены домов, снизу, сзади и пробивали их насквозь, невзирая на толстую броню. По улицам потекли реки инопланетной ртутовидной крови. Ангельской силы хватало, чтобы отбивать удары мечей титанов и отвечать им, отрубая головы и руки. Положение этих титанов осложнялось тем, что у них не было защитного поля, и они не могли стрелять. Но зато их было больше. В кошмарной потасовке, достойной строк в Светлой песни, ангелы раскидывали титанов. Аварп с грохотом стирался с лица земли. Оставшиеся три титана общими усилиями повергли одного ангела на землю и в пыль растоптали его.
   Граат приказал срочно найти последнего ангела. А тот хорошо спрятался за маленькими приземистыми домиками. Нет, он не ждал подходящего момента для нападения. Вместо этого он воспользовался самым главным преимуществом ангелов. Он распростёр руки и крылья к разбушевавшемуся небу и засветился чистым первородным светом Создателя. Ревущие тучи вспороли семь ослепительных лучей живительного света. Этого-то Граат и боялся. Он резко обернулся - его меч с холодным лязгом металла трансформировался в Грозовой трезубец - и выпустил по ангелу сразу две длинных молнии. Но поверженные ангелы уже воскресли, и все вместе ринулись в атаку.
   - Быстро, встаньте вокруг меня! - приказал Граат оставшимся троим подчинённым.
   И они тотчас же своими телами закрыли своего капитана. Граат думал не столько о собственной безопасности, сколько о них. До этого он использовал климатическое оружие только вполсилы, стремясь избежать человеческих жертв. Однако теперь у него не было другого выхода. Он воткнул Грозовой трезубец в землю, и весь громадный небосвод взрывным громом сошёл на землю. Город задрожал, как при землетрясении. Всё, что срывалось со своего места, уносилось не вниз, а вверх. Воздух наэлектризовывался до предела, защитное поле Граата хлестало молниями уже вокруг всех титанов. Семеро ангелов не могли даже подступиться к ним. Несусветным ветром Граат повалил их на землю и вместе с остальными титанами разгромил наголову.
   Через разрушенную стену люди в храме видели это сражение. Никто не знал, что происходит. Был виден активированный портал, и кто-то из духовенства закричал, что это титаны пришли открыть врата в Оший. Людей охватил первобытный животный страх. В панике все спешили покинуть храм, возникла неуправляемая давка. Оставались на месте и молились лишь двое: Ральна и Милнус. Они сразу поняли, в чём было дело. Им было известно куда больше, чем всем остальным. Они молились и молились, молились за себя и остальных - за весь город. И впервые за долгое время Ральна воззвала к магии света. Её непоколебимый дух наполнил весь храм, заставил энрельские кресты блистать ещё ярче, свечи гореть сильнее наперекор шквалистому ветру. Её неотступная вера открывала людям надежду и давала им духовные силы, которые не могли дать бросившие их священники. Один, два, десять - понемногу люди останавливались, оборачивались на неё и возвращались, чтобы встать на колени и соединить голоса и души в духовном смирении. И когда последний ангел пал, разрушительный ветер прекратился. Народом овладело благоговение перед Создателем за чудесное спасение. Стыдливо озиравшиеся по сторонам священники уже не посмели вернуться к алтарю. Только два человека в храме понимали, что на самом деле это не Создатель пресёк бурю, а уменьшил свой пыл Граат. И именно эти два человека молились усерднее других....
   - Портал! Нужно скорее выключить портал! - обрывисто приказал Граат, не успев перевести дыхание.
   Церемониться с печатями титаны не стали - они отвергали даже помыслы о сохранении в целости этого демонического сооружения. Но портал надёжно охраняли ещё и храмовники с батареями тяжёлых орудий. А в небо теперь могла подняться Небесная армия. На титанов обрушился град из камней и огромных стрел. Эта яростная оборона людей не позволяла титанам подойти к порталу. По Граату забарабанили клювами грифоны. Капитан только отмахивался от крылатых животных, не включая защитное поле. Он не был убийцей.
   - Люди, отключите портал! Неужели вы не понимаете, чем это грозит? - взывал Граат к голосу разума.
   - Мы не послушаем тебя, подлое творение магов! Создатель покарает тебя и тех, кто тебя сделал! - кричали ему храмовники.
   Граат попытался расстрелять портал, но туча грифонов мешала ему прицелиться. Он разогнал пару десятков грифонов и дал залп с двух рук. Но для разрушения портала этого было слишком мало.
   - Нет! Титан говорит правду! - не сдержался Милнус.
   - Помолчи и покайся, дитя моё! Ты не ведаешь, что говоришь! - огрызнулся дьякон. - Вознесём ектенью, братья!
   - Ваша светлость, тогда почему ангелы не закрыли портал? - спросила Ральна. Народ начал роптать и всё больше с пониманием смотреть на страдающих титанов. - Портал - это источник величайшего зла, а эти создания хотят его уничтожить.
   - Епитимья на тебя, дочь моя! И на твоего сына неразумного, - пресёк их попытки дьякон.
   Отвратительного зелёного цвета межпространственная мембрана в портале заставляла людей задуматься. Они с недовольством косились на дьякона, и тот под их укоряющими взглядами истекал потом.
   Решила же всё грубая сила.
   - Ну, как хотите, - процедил Граат и с новой силой поднял стихию.
   От сумасшедшего ветра колокола храма задрожали как осенние листья, издавая безумные оглушительные звуки. Грифоны, ломая крылья, забились в укрытия. Наводчики на орудиях не могли прицелиться, а снаряды сдувало как песчинки. Теперь ничто не мешало титанам обрушить на портал всю свою мощь. Под их тяжёлыми ударами трещали камни, стонала земля, но зловещая мембрана всё не исчезала. Долго гигантским воинам пришлось бороться с этим древним строением, оказавшимся на проверку более прочным, чем они ожидали. И только приложив колоссальные усилия, титанам удалось повалить его на землю. Межпространственная мембрана растворилась в воздухе, оставив после себя только зеленоватое облако, распадающееся под светом солнца.
   *********************************
   А в это время на звёздной колеснице к Менасилу приближалась полночь. Это означало, что Праздник жизни подходил к своей кульминации - началу Нового годичного цикла жизни. В ожидании этого самого главного мгновения все, затаив дыхание, смотрели в звёздное небо, в котором только что исчезли приглашённые драконы. По-праздничному торжественно журчала вода в родниковом времясчёте, отсчитывая последние секунды уходящего года. Красивая медная чаша медленно наполнилась водой, сорвалась вниз и ударила в громадный гонг, знаменуя начало Нового годичного цикла жизни. К всеобщему ликованию небо осветилось разноцветным фейерверком с искрами и свистами. И в этом свете стали различимы и драконы. Накануне феи покрасили их специальными красками, но только с одной стороны, чтобы, поворачиваясь, драконы могли сливаться с окружающим их небом или пестрить золотистыми и изумрудными оттенками своей роскошной чешуи, исполняя завораживающий воздушный танец под флейты фавнов.
   - С днём рождения, Туринг! - поздравила Сандро Серена и впервые за их знакомство нерешительно поцеловала его в щеку.
   Сандро немного растерялся. От смущения его щёки в один миг стали пунцово-красными, но он уловил, что в похожих чувствах пребывала и Серена. Конечно же, как и у него, у неё это было впервые. Она не знала, что делать дальше, как на это отреагирует он. Ей просто хотелось сделать это, она долго к этому готовилась, дожидаясь подходящего момента. И вот он настал.
   - С Новым годом, Серена, - трепетно поздравил её Сандро.
   Поцелуй словно застыл на его щеке. Руки его так и тянулись к тому месту, куда коснулись её нежные губы. У него сохранилось приятное ощущение от них. И хотя этот торопливый робкий поцелуй был дружеский, он сказал обоим очень многое. Громкие восторженные крики собравшихся отвлекли их. Драконы закончили свой танец, и теперь пришло время для первого слова владыки Варлезара. Он вышел в центр городской поляны, и воцарилась тишина.
   - Мои дорогие сородичи, гости и друзья. Сегодня в этом Новом годичном жизненном цикле в знак глубочайшего почтения я передаю первое слово наимудрейшей королеве Ниле.
   Все одобрили эту идею и бурно позвали Нилу. Королева нага была польщена таким вниманием.
   - Мои многоуважаемые друзья, - начала она, - полтора века я провела в имперском плену. За это необыкновенно долгое время я поняла одну простую, но очень важную вещь: у всего есть обратная сторона. Есть она и у людей империи, - последнее она произносила с осторожностью, напрягая свои всевидящие глаза, изучая, как такое собравшимся по вкусу. Она знала, что жители Керплана с недавних пор по вполне понятным причинам ненавидят фирийцев. Но уважение к ней подмяло под себя всю их ненависть, и она уверенно продолжала. - Все живые существа сами являются творцами своего внутреннего мира. Мы сами взращиваем в себе добро или позволяем поселиться злу. Но хватит философствовать, сегодня великий праздник, с чем я вас и поздравляю. Знакомство с одним очень весёлым магом подарило мне подходящее к случаю изречение. В празднике мы ценим три момента: предвкушение - ожидание, приятная возня и заготовка подарков; само действо - развлечения и подарки; и, наконец, послевкусие - то самое приятное ощущение, которое живёт с нами после праздника. Сегодня я желаю всем вам, чтобы этот праздник оставил самое сладкое ощущение, чтобы вам хватило его до следующего года. С Праздником жизни!
   В ночном небе светила большая полная луна, оставляя на чёрной водной глади серебристую дорожку. Для празднующих это было незабываемое красивое зрелище. "Спутник грёз, спутник снов, большая романтическая луна..." - так называли её светлые эльфы. Но для их недремлющих врагов полная луна была кровавым божеством - "оком тьмы, зовом зла, луной разврата". В её бледном свете вышли на войну тёмные эльфы. Именно это время они выбрали не случайно. Они были уже на подступах к Менасилу, они уже видели украшенный велендрилл, уже слышали, как феи исполняют "Оду цветам". До сих пор они быстро продвигались незамеченными, поскольку, к величайшему сожалению, даже в этом удалённом от войн и насилия уголке Ацвега у них нашлись союзники.
   К изумлению жителей Менасила, в город вошёл поредевший отряд светлых эльфов - валящихся с ног, израненных, исхудалых. Некоторые ещё находили в себе силы нести носилки. Возглавлял их сам дофин Ивозар - на вид молодой, сильный. В его глазах, в отличие от его лучников, ещё горел запал. Не проронив ни слова, он вышел на городскую поляну, и прекрасная "Ода цветам" прекратилась. Владыка Варлезар был потрясён.
   - Отец, мы попали в засаду возле Недремлющей рощи! - вымолвил Ивозар.
   - Мои глаза не обманывают меня. И меня это огорчает, - с негодованием произнёс Варлезар, глядя на сына. - Ты же знаешь закон: нельзя вступать в Менасил с оружием в руках.
   - Половину моего отряда убили.
   - Но кто? Кто мог сделать такое?
   - Это монстры, чудовища, я не знаю. Таких раньше не было. Они ждали нас. Лес спрятал их от нас. Лес предал нас!
   - Тише, успокойся! - приказал Варлезар. - Ты ещё слишком молод и глуп для таких суждений. Где сейчас этот враг?
   - Он преследовал нас, мы отбивались, как могли. Рядом с Менасилом он отстал. Отец, наши стражники тоже не прикрыли нас!
   - Сын, твоё присутствие здесь совершенно неуместно. Возвращайся и бей врага.
   - Отец, тебя там не было. Это бойня.
   - А почему тогда ты здесь, если столь опасный враг рыщет рядом с Менасилом? Разве твой долг не пасть, защищая его? Разве я не приказал тебе во что бы то ни стало оставаться в Недремлющей роще? Ты должен был послать гонца, но не покидать позиции. Разыщи и уничтож этих чудовищ! Я приказываю тебе!
   Варлезар от ярости уже и сам походил на чудовище. Собравшиеся не узнавали его. Ивозар смотрел на отца округлившимися глазами и не верил своим ушам.
   - Тогда лучше убей меня прямо сейчас, потому что я не поведу своих эльфов на бессмысленную смерть, - сказал он и решительно протянул отцу короткий меч.
   Нила на всякий случай бесшумно подкралась к Варлезару сзади. Его действий она не одобряла.
   - Нет, - с сожалением бросил Варлезар, - я не смогу сделать это. Прости сын, мне следовало быть мудрее, - искренне раскаялся он. - Мы что-нибудь придумаем. Позволь обнять тебя.
   И они примирительно обнялись. Все вздохнули с облегчением.
   - Сын, твоим эльфам нужен отдых. А нам с тобой нужно решить, как быть с той нечистью, что причинила нам такие несчастья.
   - Владыка Варлезар, - обратился к нему великий визирь, - мы с королевой Нилой готовы разделить ваше горе. И для нас было бы честью помочь вам в борьбе с монстрами.
   - Благодарю вас, мой друг. Тогда следуйте за нами в Высокий чертог.
   Такую помощь Варлезар принял с большой радостью. Но что делать дальше с праздником? Даже мудрейший эльф колебался в решении.
   - Мои дорогие друзья и гости, случилось великое горе. Я не в силах просить вас прекратить Праздник жизни. Но сегодня ночью эльфийский народ будет скорбеть. Керплан един в своих радостях и несчастьях. Я буду вам признателен, если вы возьмёте на себя часть этого тяжелейшего бремени. - С этими словами он поклонился и, не говоря больше ни слова, вместе с дофином направился к лодкам, чтобы переплыть к велендриллу.
   Позвав с собой Туринга, Нила с Раджаллом последовали за ними. Сандро понял, что настал тот самый момент, ради которого на самом деле королева и великий визирь прибыли в Керплан. Решать дела Раджалл умел, в этом Сандро не сомневался. Только теперь ему самому придётся быть основной фигурой. От этого он всё больше нервничал.
   Праздничную атмосферу с городской поляны сдуло ветром печали. Все замерли в скорбном молчании. Тишину не смели нарушить даже сверчки. И тут своими тонюсенькими голосами вдруг запели феи. Они пели "Плачь по лету" - песню, навеянную длинными зимними ночами и грустью от разлуки со сладостными днями. В ней не было места радости. В ней слышалась беспощадная неотвратимость. Кому, как не этим маленьким жителям цветов, знать, что такое увядание, старость и смерть. Тут и там заплакали дудочки фавнов, лесные пичужки и пташки, завыли волки, затрещали старой древесиной энты. Вся поляна залилась общим безутешным плачем по всему, что уходит, с чем больно расставаться. Но эти тягостные минуты продлилось недолго....
   Часовые на сторожевой скале даже не успели предупредить друг друга. Смертоносные ассасины подкрались к ним тише кошек. Их чёрные плащи с капюшонами были невидимы, а кинжалы и арбалеты бесшумны. Со смертью последнего часового скалу обволокла громадная чёрная тень. В свете полной луны на ней проявлялись кинжаловидные зубы, грозные шипы и мощные когти. На чёрной чешуйчатой шкуре хищно сверкнули драконьи глаза. Это был знаменитый ночной ужас, хозяин Грамагхона, великий чёрный дракон Жародых. Он был почти вдвое крупнее зелёных драконов и намного сильнее их, а толстая кожа делала его полностью невосприимчивым к любой магии. Утыканная толстыми заострёнными щитками спина переходила в длинный раздвоенный на конце хвост с двумя смертоносными изогнутыми шипами. На спине его восседала предводительница тёмных эльфов жрица тьмы Тиркана. Свой лоб она украсила раскидистой татуировкой в виде летучей мыши. Она обожала роскошные колдовские доспехи из шкуры, зубов и костей грамагхонских драконов. Ко всему же остальному она была холодна и равнодушна. В эту ночь она была полна решимости сровнять Менасил с землёй. Её излюбленным оружием был древний магический посох с зубчатым диском на конце, созданный из шипов и глаз дракона. Яркой пурпурной вспышкой на посохе она подала беззвучный сигнал к атаке всем своим шпионам, союзникам и основным войскам.
   Первыми на город налетели двадцать молодых грамагхонских драконов с бордовой и лишь местами чёрной шкурой. Их задачей было планомерное сожжение города. Священный лес застонал под вражескими крыльями. Кошмарное пламя в считанные минуты превращало девственные дентриллы в обугленный прах. Праздник жизни превратился в её жестокое испытание. Началась паника и суматоха. Ещё не до конца оценив обстановку, в небо поднялся джинн. Такое вероломство пробуждало в нём ответные негативные чувства, а в гневе он был страшен. Джинн вскипел, как забытый на печи чайник и воздвиг вокруг города каменную стену высотой в версту. Он был абсолютно уверен, что это задержит драконов, но в следующую секунду его стена разлетелась как карточный домик, не выдержав антимагических свойств драконьей чешуи. Испуганный джинн только успел издать истошный крик, как его поглотила стена бушующего огня. Попытались поправить положение друиды, но их рассеянная стрельба была для врага комариными укусами, а беспорядочные заклинания бесполезны. Все, кто мог, улетали в безопасные места. Но небо над городом было кому защищать: на перехват бордовым драконам вылетели отважные зелёные драконы во главе со Златоспином. И небо превратилось в кровавое поле битвы, где мерились силами гигантские ящеры. У бордовых драконов была физическая сила и шипы, у зелёных - скорость и выносливость. У одних - огонь, а у других - едкая желудочная кислота. Чешуя бордовых ящеров была прочная, как металл, кости твёрдые, как камень - их было трудно победить. Воздух сотрясался от душераздирающих криков и хруста рвущейся драконьей плоти, на восточный берег хлынул ливень из крови и кислоты, град из обугленных ошмётков. В прямом столкновении зелёные драконы проигрывали своим огнедышащим собратьям, поэтому мудрый Златоспин громким рыком приказал уничтожать крылья врага. С такой установкой быстрокрылые зелёные драконы действовали успешнее, но даже упавшие на землю бордовые драконы продолжали остервенело испепелять всё вокруг. Испуганные гости с восточного берега ринулись к переправе, но были остановлены новым кошмаром. Не зря Нила опасалась шпионов. Прибывшие на праздник волки несли в себе страшное демоническое проклятие. Они были оборотнями и теперь превращались в уродливых человекоподобных монстров с волчьей пастью, но с человеческими руками, способными взять оружие. Они слышали зов своей повелительницы, она приказывала им никого не пускать к реке, а гнать навстречу бордовым драконам. Волки-оборотни вцепились в горло оленям, эльфам и даже медведям. Энты набрались смелости, чтобы выступить против этих тварей, но им навстречу побежали пугливые единороги и помешали их продвижению.
   Лодка с владыкой в этот момент находилась на полпути к велендриллу. В глазах всех, кто был рядом с ним, отразился страх.
   - Плывите к велендриллу, там безопаснее, - скомандовала Нила и, расправив плавники, сиганула в воду.
   Она поплыла к дереву-дому быстрее вёсельных лодок. Сандро перепугался за Серену, ведь она осталась на восточном берегу. Раджалл попытался его успокоить и убедить, что его жизнь дороже всего остального, а потому он намерен отвезти его на велендрилл. Он достал жезл для управления големами, но с реки он не видел, что Оскар уже вовсю крушил черепа оборотней возле Серены. Теперь командный голем со своей бронированной командой оказался полезным, как никогда. Однако оборотни брали числом и были проворны. Три оборотня накинулись на Серену, но она встретила их убойными выстрелами из волшебной палочки. У Сандро палочки не было, плавать он не умел, он уже хотел колдовать голыми руками, как его пресёк Ивозар:
   - Не колдуй! Мы не должны выдавать себя, пока не доплывём до велендрилла.
   В следующий миг он позабыл свои слова. Возле них в реку упал бордовый дракон. На его шкуре и крыльях ширились пузырящиеся дыры от кислоты. Плавать он не мог, но, цепляясь за жизнь, мог легко опрокинуть крошечные лодочки. Ивозар начал стрелять в тонущего дракона, заряжая сразу по две стрелы. Не выдержали нервы и у великого визиря: выстрел из его волшебной палочки был таким мощным, что вырвал из дракона целый кусок. Покончил же с ним Варлезар: он призвал на помощь реку, и та утянула дракона на дно громадным водоворотом. Опомнившись, владыка попросил реку нести лодки быстрее, и река вновь помогла друиду. Однако этими действиями они выдали себя для невидимого врага - сильного колдуна, чьё присутствие уже начал ощущать великий визирь. Он заметил, что, когда они уже покидали лодки, река за ними начала покрываться льдом. Он поторопил всех остальных, и они укрылись за толстыми стенами Высокого чертога.
   Опасения Раджалла были не напрасными. Тиркана заметила всплеск мощной магии и поняла, что, уничтожив её источник, она обезглавит всю оборону Керплана. Она воззвала к стихии холода и начала подготавливать воздух для сокрушительных заклинаний.
   В Высоком чертоге владыка Варлезар первым делом вооружился массивным посохом из двух обвивших друг друга стволов молодых деревцев. Теперь он мог осуществлять командование войсками. Он поручил Ивозару призвать всех пегасов и лучников и поддержать драконов. Это поручение своего отца Ивозар отправился выполнять без колебаний. Из Высокого чертога было видно, что часть бордовых драконов организовала охоту на зелёных, а вторая часть продолжила испепелять город. Уже горели энты, но их по-прежнему не пускали к реке орды оборотней, которые заражали своим проклятием всех укушенных. Медлить было нельзя. Владыка Варлезар создал вокруг себя защитное поле природы и начал организовывать окружённых на восточном берегу гостей. Сам велендрилл усиливал его голос. Не видя и не слыша друг друга, разрозненные друиды собрались за спинами големов. Сюда же подоспела и Серена. Но громоздкие машины были неуклюжими, и в щели между ними втискивались толпы кровожадных чудовищ. Вместо того чтобы колдовать в плане общей тактики, друидам пришлось защищать самих себя. И тут им на помощь пришла Нила. Она напала на оборотней прямо из реки. Её древние мечи превратили её в живую мясорубку. Прорвавшись к големам, она взяла на себя то, что ускользало от них. Теперь друиды могли сосредоточиться на командах владыки Варлезара. Первыми же заклинаниями, используя влагу воздуха, они принялись тушить горящих энтов. К несчастью, это была тактическая ошибка владыки: собранные вместе друиды представляли отличную цель для бордовых драконов. И если бы не способности Серены, которая на лету схватывала чужую магию, все бы они погибли. В последнее мгновение она успела создать над кругом големов водную оболочку, которая приняла на себя весь огонь. С этой секунды на хрупкие плечи юной волшебницы легла колоссальная ответственность за безопасность этого круга. Неподалёку сражалась горстка магов из Первемунта. С огромными трудностями лишь двоим из них удалось добраться до спасительного круга големов не укушенными.
   Тем временем Раджалл спрятал Сандро во внутренних помещениях Высокого чертога и строго наказал оставаться там, а сам, набравшись мужества, отправился в самую верхнюю часть дворца. Сохраняя самообладание, он занял позицию у высокого окна, которое уже покрылось инеем. Он поправил свои магические нарукавники, надел дополнительные зачарованные кольца, защитный медальон - всё, чтобы усилить свою магию. Он не знал, где именно находился враг, но ему нужно было, чтобы он сам выдал себя. Для этого Раджалл решился сделать первый ход: широкими взмахами палочки он возмутил фундаментальные процессы, отчего его палочка засветилась ярче, пока маг не спустил с неё убийственную струю. Великий визирь всё рассчитал верно. Синей вспышкой струя пронеслась мимо зелёных драконов, не задев ни одного из них, и насквозь пробила голову бордовому дракону. Жародых издал устрашающий, полный ярости рёв и раздвоенными хвостовыми шипами срезал макушки ближайших дентриллов. Такое нахальство ни он, ни Тиркана не собирались оставлять безнаказанным. Их противник выдал себя, и жрица тьмы незамедлительно ответила ему гигантской ледяной глыбой, разворотившей весь Высокий чертог выше балкона Варлезара. Силы природы укрыли владыку от острых ледяных осколков и обломков дерева. Раджалл же провалился на несколько этажей вниз. Его спасли зачарованные артефакты, создавшие вокруг него защитную воздушную подушку. Сила врага оказалась выше, чем он ожидал, но магическая схватка уже началась, и отступать ему было некуда. Два мага, находящиеся на расстоянии пяти вёрст друг от друга, принялись осыпать друг друга разрушительными заклинаниями. Над восточным берегом, между пегасов с лучниками, между дерущимися драконами засверкали молнии, огненные шары, ледяные и волшебные стрелы. Инициатива по очереди переходила от волшебного посоха к волшебной палочке. На стороне ведьмы был нестерпимый холод, на стороне мага из Первемунта - волшебные стрелы. Он прикрывался от неё энергетическим щитом, а её защищал сам Жародых, подставляя свою невосприимчивую к магии грудь. Раджалл мог колдовать очень быстро, и, улучив момент, запустил в Тиркану огненный шар. Однако он не видел, что ведьма была облачена в грамагхонские драконьи доспехи, неуязвимые к огню. Великий визирь выдыхался, его щит уже почти пропускал ответные заклинания, пол под ногами хрустел и проваливался, и, тем не менее, он успел шаркнуть по ведьме молнией. Быстрый Жародых и тут подставил свою шкуру. Магическая сила Раджалла была на исходе. Его тело говорило ему, что он слишком стар для такой схватки. Но он слушал свой разум, напоминавший, что его старость не лишена мудрости и боевого опыта. И когда его энергетический щит погас, перед лицом опасности он остался защищён только своими разумом. Тиркана почувствовала, что силы покидают её противника.
   - Старый дед, а крепкий! - себе под нос процедила она, торжествуя.
   В этот раз она сотворила слабенькое заклинание, в знак насмехательства - "волшебный кулак". Раджалл приготовился встретить свою судьбу. Он видел, как к нему приближается волна магической энергии, и понадеялся только на сложенные вместе нарукавники. Зачарованные артефакты с оспурскими письменами образовали волшебное зеркало, которое отбросило заклинание в своего творца. Не ожидавшая этого Тиркана получила свой "кулак" обратно и чуть не сорвалась с Жародыха. Оправившись от удара, прогневанная жрица тьмы вернулась в седло. Её страшно бесило, что старик нанёс ей такой оскорбительный удар. Шутки кончились, ведьма сотворила усиленное заклинание "смертельный холод", и на великого визиря налетел целый шквал ледяных глыб и сосулек. Раджалл успел отпрянуть от развороченной стены, услышав за спиной хрустальный звон. Его глаза округлились: ледяные кристаллы в мгновение ока вырывались прямо из обледенелых стен и пола. Он со всех ног бросился вглубь дворца, едва успевая открывать перед собой двери, но лёд не отставал. Острые кристаллы в труху перемалывали деревянные стены. Вдруг очередная дверь перед Раджаллом оказалась запертой. А сил на заклинания у него больше не было....
   Избавляясь от ненавистного ей мага, Тиркана запечатала ледяным панцирем половину Высокого чертога. По её велению кристаллы льда образовали вокруг основания велендрилла сжимающееся кольцо. И дерево-великан пошатнулось. Феи попытались залечить его раны, но вокруг было так холодно, что они не смогли приблизиться к месту разрушения. Бесплодны были и усилия группы хранителей и друидов, до сих пор остававшихся на его ветвях. Когда велендрилл начал ускоренно крениться, его жителям пришлось спешно покидать его. Варлезар до последнего оставался в Высоком чертоге, но когда стало понятно, что дерево-дом уже не спасти, призвал группу пегасов, которые унесли его. От сильного наклона Высокий чертог развалился надвое. Его гигантский обледеневший фасад, ломая ветви, рухнул в реку и поднял огромные волны, которые опрокинули лодки со спасающимися эльфами. Вырвавшийся из ледяного плена Раджалл увидел, что происходит, и испугался за Сандро. Он уже не думал о собственной безопасности, ему стало всё равно, выживет он или нет. Без Сандро всё было проиграно. Он, позабыв о страхе, как лунатик, подошёл к наклоняющемуся дверному проёму, ведущему теперь в открытое небо, и посмотрел вниз, где лежала половина Высокого чертога. Где-то там должно было находиться худощавое тело мёртвого юноши, с которым он связывал большие надежды. Теперь без Сандро всё теряло смысл. Раджалл был готов последовать за ним. В последние секунды его забрал Ивозар.
   Падающий велендрилл скрипел и стонал под собственной тяжестью. Он ещё отчаянно подпирал себя ветвями, но масса была слишком велика. До предела растянулись лиановые мостики, но потом не выдержали и они. Один за другим срывались живые домишки, утонул дом Нилы, порвались и разлетелись салютом светящиеся гирлянды, озаряя последние мгновения дерева-великана. Для жителей Керплана его падение отдавалось нестерпимой душевной болью. Его падение знаменовало падение всего. Со слезами на глазах покидали свои погибающие рощи феи. Пали духом последние три дракона с Сидячих гор. В тяжёлом безмолвии замерли энты. Склонили свои головы единороги. Сражение проиграно. Под оглушающий треск громадных ветвей торжествовали силы тьмы. Но ещё теплилась жизнь. Несмотря на все жертвы и потери, нужно было жить дальше. Как учили эльфов наги: бессмысленно приближать неизбежный конец. И эльфы это помнили. Конец наступит сам собой. Лучше отдалить его, продлить жизнь. Это дало эльфам новые силы.
   С воздуха Раджалл заметил, что одна лодка плывёт неестественно быстро. Он протёр глаза, присмотрелся, и увиденное его несказанно обрадовало. В полузатопленной лодке мчался Сандро. С помощью одному ему ведомой магии широко расставленными руками он отталкивался от острова и притягивался к восточному берегу, где из последних сил сражалась Серена. Он выскочил на берег и начал бросать в подступивших оборотней всё, что мог найти. Его напору они не могли противостоять. Оборотни попятились назад, а Сандро не нужен был их отход, ему нужна была их смерть.
   Залитая кровью Нила бесстрашно бросалась в самую гущу оборотней. Даже эти ограниченные иступлённые существа догадались, что мериться силами с нагой бесполезно. Правда, некоторые новообращённые ещё пытались ухватить её за хвост, но тут же оказывались задушены оным.
   Воодушевлённый спасением юного принца, Раджалл пересел на свободного пегаса и вознамерился взять контроль над положением. Он уже позабыл про свою старость, у него открылось второе дыхание.
   - Снова любовь спасла их обоих, - сказал он себе, глядя на Сандро и Серену.
   Он велел Ивозару собрать оставшихся лучников с западного берега и вместе с ними ударить по врагу общими силами.
   - А вам, владыка, необходимо переправить сюда с западного берега всех боеспособных друидов и энтов, - посоветовал он Варлезару.
   Варлезар, ни секунды не раздумывая, отправился претворять совет в жизнь. Сам же Раджалл ринулся спасать оставшихся на восточном берегу гостей. Прежде всего он убедился, что выжившие маги и друиды успешно удерживают водяную оболочку, защищающую их от огня драконов. Энты, защищённые похожими оболочками, уже вступили в рукопашную с бордовыми драконами, крылья которых были повреждены кислотой. Они оплетали драконов своими корнями и лозами и колотили по ним увесистыми ветвями-руками. И хотя у них был численный перевес, даже пара раненых драконов - это смертельный противник. Ещё оставались на своих позициях големы. Наиболее эффективно бился только Оскар. Не удивительно, поскольку он был самой совершенной машиной из них, хоть и уступал в размерах боевым "товарищам". Командный голем крутился из стороны в сторону, пытаясь оценить обстановку, но обзор у него был крайне ограничен. Чтобы ему помочь поменять строй, Раджалл достал жезл управления, но обнаружил, что он сломан. Тогда он дождался, пока бордовые драконы уйдут на очередной заход, и подлетел к месту сражения. Он докричался до перепуганных единорогов и послал их в сплочённую организованную атаку в сторону големов. Оскар понял великого визиря с полуслова. Теперь големы развернули строй и встали в одну полосу. Нила на короткое время смогла прикрыть им тыл. Табун единорогов стал молотом, а плотная стена големов, ощетинившаяся волшебными палочками и посохами магов и друидов, наковальней, об которую оборотни были начисто разбиты. Друиды и Серена срочно обновили водяную защиту от драконов и были готовы следовать за великим визирем дальше, не опасаясь оборотней.
   "На войне нельзя топтаться на месте" - всегда твердил Раджалл. К его несчастью, он попал во внимание бордовых драконов. Все оставшиеся двенадцать грамагхонских ящеров увязались за ним, и он никак не мог от них оторваться. Одному он сразу успел прострелить крыло, и тот жёстко приземлился между единорогами и энтами. Остальные одиннадцать больше не дали ему такого шанса. Пегас был очень быстрый и увёртливый, но у драконов был огонь. И даже в таком положении видавший виды Раджалл нашёл лазейку. Рискуя быть испепелённым заживо, он нарочно пролетел между драконами, и они исступлённо выпалили по нему, но попали друг в друга. Между бордовыми драконами завязалась стычка, четверо из них от Раджалла отстали. Великого визиря чуть не сожгли, но на выручку ему прилетел сам Златоспин с двумя молодыми сородичами. Матёрый Златоспин взял на себя сразу двух врагов и прицельным плевком кислотой сбросил одного из них в реку. Четверо разъяренных огнедышащих ящера оставались на хвосте у великого визиря. Он снизился и, прикрывшись ветвями велендрилла, полетел к восточному берегу. Но драконы не отставали. Они поливали упавшее дерево пламенем. Спрятавшись за повисшим домом, Раджалл собрался с силами и дал залп - один из преследователей замертво повис на сучьях. Окрылённые таким поворотом событий феи вылетели из своих укрытий и вместе с тучами пришедших им на помощь насекомых буквально обволокли одного бордового дракона. Громадный рой маленьких существ был страшен в своей мести. Они жалили и царапали ящера в глаза, в ноздри и даже в пасть, пока он в бешенстве не разбился о речные скалы и не свалился с водопада.
   А тем временем упавший возле энтов раненый дракон пытался отгородиться стеной огня. Вокруг него полыхало всё, даже земля. Глаза его светились дикой ненавистью, из пасти вырывались новые испепеляющие столбы, обращавшие деревья в пепел. Ни энты, ни единороги не могли даже приблизиться к нему. Толстая потрёпанная шкура ещё защищала дракона от магии. Градом стрел осыпали дракона лучники, но их стрелы ему не вредили. Только Нила набралась храбрости атаковать его. Распределяя свой вес по длинному телу, она перемахнула через языки пламени, благо её покрывала прочная чешуя. Взбешённый дракон снова дыхнул на неё огнём, но Нила была умна и проворна: она пригнулась и, стелясь по земле, поползла прямо к голове монстра. Едва поравнявшись с его шеей, нага вихрем бросилась на него, до костей сжала шею своими удушающими кольцами и перерезала ему глотку. Дракон издал безмолвный крик боли. Умирающий гигант попытался схватить нагу передними лапами, заколоть хвостом, но угодил под её шинкующие мечи, даже не поцарапав её чешуи.
   Раджалл гнал своего пегаса к восточному берегу. Его по пятам преследовали два бордовых дракона. Они уже разинули пасти, чтобы схватить пегаса. Великого визиря спас концентрированный выстрел друидов и магов. Ещё один дракон рухнул замертво. Последний бордовый дракон поспешно ретировался за спину Жародыха. По всему Менасилу зазвучали первые робкие крики ликования. Друиды и маги сразу же приступили к излечению раненых. Вовремя подоспели феи, они умели лечить не только обычные растения, но и энтов.
   От злости Тиркана выходила из себя. У неё в запасе оставалась ещё целая наземная армия страшных и убийственных существ. "Эта карта не будет разыграна, пока последний из моих воинов не испустит дух". Она успокоила сердце, выровняла дыхание, собралась с мыслями. Ей нужно было заклинание, разрушительное и запредельно мощное. Фиолетовым пламенем вспыхнул её магический посох, от её шёпота пришла в движение сама земля. Расползающиеся трещины на теле города в точности повторили очертание её властно вытянутой руки. Пал защитный каменный вал - путь армии Тирканы был открыт. Чёрная кровожадная лавина, лязгая металлом, хлынула на выжженный восточный берег. Но жители Керплана не испугались. Выдержав первое испытание, они поверили в свои силы и приготовились встретить врага грудью. Раджалл напутствовал их, и они внимали ему, как своему владыке. Их боевой дух поднялся, когда с западного берега по воде и по воздуху прибыли свежие лучники и друиды, вброд перешла Балею ещё группа энтов, с севера прискакали фавны. Приготовилась к бою Нила. Сомкнули ряды големы. В небе под началом Ивозара собрались пегасы с воинами на спинах. Ждали своего часа Златоспин и его проверенные зелёные сородичи. Всё новых насекомых подтягивали феи. Возраставший гул крыльев этих маленьких стражников теперь вселял надежду в сердца всех, даже самых больших существ. И каждый, кто в эту минуту встал на защиту своего дома, загорался благородным гневом, когда слышал этот клич жизни.
   Вражеских сил становилось всё больше, их армии не было конца. У державшегося поодаль Варлезара закралась мысль, что эта ночь станет для Менасила последней. Впереди чёрного полчища всё быстрее бежали кошмарные драконы-карлики с рудиментарными крыльями и с седоками на спинах, вооружёнными длинными копьями. От них не отставали хранители ночи - пешие войска тёмных эльфов - быстрые и коварные. Последними волочились тяжеловесы-тролли - четырёхметровые горы мышц с массивными дубинами и маленькими черепными коробками. Под их ногами содрогалась земля. Те, кто были в воздухе, всё яснее понимали, что армия Менасила выглядит ничтожной на фоне наседающей орды врага.
   Понимал это и Сандро. На кон поставлено всё, пора было сбросить маску и показать всем, кто он есть и что он может. За ними была река - отступать некуда. Он колебался, но чувствовал в себе достаточно сил, чтобы поднять всю мертвечину вокруг. Но хватит ли этих сил, чтобы потом взглянуть в глаза остальным? Он так и не решился. Он не знал, как это воспримут остальные, а ему это было важно. И вот сейчас, когда время его раздумий грозило начать измеряться чужими жизнями, он нуждался в совете больше всего, но все молчали. Все были ошеломлены силами врага.
   Энты готовы были принять на себя первый удар кошмарной кавалерии из драконов-карликов. Неожиданно перед ними замаячил какой-то ассасин. Он появлялся то тут, то там, перемещался с места на место с такой скоростью, что энты подумали, что он может телепортироваться.
   - Нет, их много! - крикнул им Сандро.
   Но было поздно. Прошмыгнув мимо энтов, вмиг стала видима вся свора ассасинов. Их отравленные кинжалы и болты, как масло, вспороли плоть фавнов и единорогов. А вот нелетающих драконов энты встретили достойно. Они тешили себя мыслью, что эти твари хотя бы не плюются огнём. С неба по тёмной армии ударили пегасы и зелёные драконы. Тролли швыряли в них тяжёлые камни и обугленные пни. В смертельном танце снова закрутилась Нила. Началась дикая баталия. Только вот силы в ней были чересчур не равными - тёмные эльфы вытащили из пещер Угушла всех, кто мог сражаться на их стороне. И только один человек мог всё исправить. Случилось то, чего он боялся: его промедление вызвало смерти. В эту страшную для Керплана минуту он думал только об одном: если он сейчас же что-нибудь не предпримет, то погибнут все, с кем он уже успел подружиться, кого он уважал и кого успел полюбить. Он решился, он сбросил маску. И всё, что умерло, ринулось в бой.... Почувствовав поддержку Сандро, Нила бросилась на врага с новым порывом, поставляя юному магу всё новых мёртвых воинов. Один вид оживших мертвецов поверг в ужас и защитников города, и тёмную армию. Сандро же уже не боялся их остекленевших или навечно закрытых глаз.
   Варлезара это повергло в шок. Он повидал за свою жизнь многое, но не ожидал увидеть такое.
   - Этого не может быть. Он здесь? Он здесь, - как в бреду забормотал он.
   У Тирканы безвольно опустились руки. Оцепенев от увиденного, она потеряла контроль над ситуацией. Она так хотела, чтобы Менасил был завален горами трупов, а теперь эти трупы восстали против неё. В какой-то миг она поняла, что если пустит всё на самотёк, то потеряет всё. Она потребовала от своей армии крови, и тёмные полчища, обезумев от ярости, кинулись в бой, перемалывая и свои, и чужие кости. Их напор был столь силён, что они прорвали ряды обороны, и всё перемешалось. Теперь озверевшие тролли принялись топтать лучников, а медлительные энты оказались нос к носу с юркими хранителями ночи. Кому-то не повезло напороться на големов, кому-то не повезло, и на него налетела кошмарная кавалерия. Но всё это только множило число мёртвых, а значит, в итоге побеждала всё равно сторона Керплана. Чувствуя неизбежный провал, Тиркана пошатнулась. Сама она уже не решалась принять участие в бою. Она скомандовала отступление, но многие её воины попали в окружение. Вдобавок Сандро открыл по ней шквальный огонь мёртвых драконов, разнёсший в пыль вершину сторожевой скалы, но Жародыху удалось уцелеть, и его гигантская чёрная туша трусливо полетела на восток, унося на себе раненую и ошарашенную жрицу тьмы.
   На последнюю атаку Сандро истратил последние силы. Теперь все были спасены. Можно было расслабиться и отдышаться. Где-то вдалеке единороги преследовали обратившихся в бегство карликовых драконов, у реки энты и фавны добивали окружённых, брали пленных. Ожившие мертвецы замерли за ненадобностью. Но вдруг из большого окружения вырвалась большая группа драконьей кавалерии. Они выбежали прямо на Сандро и быстро приближались к нему, а он от растерянности и усталости остолбенел. Теперь срочно спасать нужно было его. На помощь своему спасителю бросились все, кто мог, но последний дракон одержимо продолжал свою отчаянную атаку, несмотря на ливень стрел. Его неуклонно вёл вперёд главный погонщик карликовых драконов Драгол. И тут своё секретное оружие применил Оскар. Из-под брони его левого предплечья появилась гарпунная пушка. Прицельным выстрелом он загарпунил Драгола и с помощью встроенной там же лебёдки начал подтягивать к себе. Но это не остановило дракона, который уже чуял запах Сандро. В последний момент перед Сандро с пегаса спрыгнул владыка Варлезар. Неразборчивый дракон напал на Варлезара и с хрустом раскусил ему череп. Увидев смерть отца, Ивозар отчаянно пришпорив пегаса, бросился на этого дракона. Но не успел он подлететь к пирующему ящеру, как остановил пегаса. Глаза его увидели чудовищную картину. Безжизненно распростёртая рука отца вдруг плавно и целенаправленно шевельнулась. Ивозар сначала подумал, что это творит Сандро, но потом увидел всё остальное и волосы у него на голове встали дыбом. Из пальцев Варлезара вылезли огромные чёрные когти. Ничего не подозревавший ящер проглатывал его голову, когда эти когти вонзились в его хребет и одним движением разорвали грудную клетку. Несостоявшийся мертвец начал жадно впитывать фонтаны крови. Напившись, тело Варлезара скинуло с себя своего убийцу и встало на ноги. Из его ран сочилась не кровь, а дымящаяся лава. Там, где была голова, теперь стоял столб чёрного дыма. Он повернулся к Сандро и сорвал с себя одежду. Его соски разорвались, образовав огненные глаза, на месте живота разверзлась широкая зубастая пасть, обильно изрыгавшая лаву.
   - Ты нужен нам, Сандро. Ты нужен нам! Сандро! Нужен нам! - демоническим голосом позвала пасть на животе владыки.
   С этими словами тело Варлезара уверенно зашагало к Сандро. Юный маг чувствовал себя парализованным и не мог пошевелиться. Вычурное чудовище протянуло к нему свои когтистые лапы. В этот момент к нему подоспела Нила и накалившимися докрасна мечами изрубила демона. В пузырящихся лужах лавы демонический зов наконец затих.
   Ивозар лишился чувств и повалился с ног. Дрожа всем телом, Сандро вышел из оцепенения, но не сразу поверил, что произошло.
   - Отпусти их, Сандро, - тихо сказала ему Нила.
   И Сандро послушал совета, отпустил мёртвых. И все они упали, как отсечённые от ниток марионетки.
   Знавшая о его кошмарах Серена была поражена, словно только что пробудилась от собственного кошмарного сна. Самым пугающим было то, что это была явь.
   Нила отвела Сандро подальше от демона. По пути юный маг невольно ловил на себе косые взгляды. Он не знал, как на такое отреагируют остальные. А они не знали, как на такое реагировать. Он поднял мёртвых, чтобы спасти живых.
   Медленно и болезненно Менасил приходил в себя. Половина города была сожжена дотла, потерян велендрилл, потеряны тысячи и тысячи жизней. Из растоптанной кучки пепла по крупицам собирал себя померкший джинн. В столкновении с неравным числом троллей уцелел только Оскар и ещё один боевой голем. Теперь выжившие должны были заботиться о покое мёртвых. Долго обходили стороной останки Варлезара. Первым к ним приблизился Ивозар и упал на колени.
   - Была бы цель, а за средствами мы не постоим - так он говорил, - с камнем в сердце со слезами на глазах вспоминал он отца, когда тот ещё был мудрым светлым эльфом.
   С востока, откуда возвращались единороги, потянулись первые солнечные лучи первого дня нового 1169 года вехи империй. Сандро исполнилось семнадцать. Он вспомнил старую поговорку: как новый год встретишь, так его и проведёшь. Теперь у него были все основания бояться, что это окажется правдой.
   Несколько следующих дней и ночей жители Керплана оплакивали павших на Празднике жизни. Жизнь выдержала, но какой ценой. Светлые эльфы даже в смерти оставались величественными и прекрасными созданиями. Даже в погребении они стремились к торжеству жизни, и их тела оборачивались дивными кустарниками и цветами, навсегда увековечивавшими их спокойные лица. Маленькие феи украшали их и всех павших за Керплан красивыми белыми цветами. Только теперь на их грустных лепестках блестела не роса, а слёзы.
   Всем выжившим нужно было решить, что делать дальше. Жизнь для них продолжалась, несмотря на длинную тень той ужасной ночи. На состоявшемся совете Ивозар был признан новым владыкой Керплана и занял место своего отца.
   - Я получил почтовую горгулью от лорда Гаруса, - взял слово великий визирь. - В новогоднее утро произошла ещё одна битва - под Аварпом. Верные люди лорда установили, что демонопоклонники из Святослова пытались открыть портал. Но наши доблестные титаны во главе с капитаном Граатом с большим трудом и потерями сумели им помешать. По Оспурсии и Гэдрэшу разосланы приказы о мобилизации, но народ не желает вставать на сторону регентши и целыми городами переходит на сторону герцога Оспурсии. В Гэдрэше против регентов собирает войска графиня Дзебрин. Власть демонопоклонников пошатнулась, и теперь мы готовы во всеуслышанье объявить, что наследник трона Фирийской империи здесь вместе с нами. И он доказал нам, на чьей он стороне. И как принц он имеет право голоса на этом совете
   Раджалл показал на Сандро. Весь совет вскипел от изумления и возмущения. Ивозар тотчас же встал со своего места и выплеснул на Сандро свой гнев:
   - От людей одни только беды! Древняя цивилизация эльфов уже давно перешла от потребления к производству собственных благ без ущерба для природы, и с последней мы живём в глубокой гармонии. А вся жизнь и деятельность людей по-прежнему основана только на потреблении. Вы отстали от нас. Поэтому для своего вторжения демоны и выбрали именно людей - алчных и коварных потребителей. Вам нельзя доверять!
   - Но ваш отец, владыка, - вступилась за Сандро Нила, - он оказался не просто демонопоклонником. Судя по всему, он был уже настоящим демоном.
   - Народ эльфов сможет очистить его от скверны и предать Творцам! А что может народ людей?! - всё сильнее заводился Ивозар. - Все мы знаем, чем на самом деле является церковь! Этот беглый принц такой же фириец, он опасен. Трудно казаться всегда хорошим гостем, но ещё труднее казаться всегда гостеприимным. Вон отсюда!
   - Владыка! - решительно крикнул Сандро. - Я был верующим и не терпел всё чуждое церкви. Но потом я понял, что нельзя ненавидеть кого-то просто из-за общего мнения. Не важно, кого кем считают, важно, кто кем является на самом деле. Ведь беда-то в том, что вражда взаимна. Меня спасла нага, меня выучили маги, я сам маг! Да, я принц империи, но я помог вам, и вот теперь я перед вами. Так знайте, что знаю я: зло само собой не происходит, за ним стоят поступки. И ваш отец - доказательство тому, что зло может очернить любую душу, даже эльфа. Да, все мы разные и никогда не будем до конца любить друг друга. Я понимаю это. Но сейчас мы должны объединиться перед лицом общего врага, чтобы подарить нам и нашим потомкам надежду на будущее.
   И вот тут Ивозар призадумался и приумолк. А мысль Сандро тут же поддержал и жирной чертой подчеркнул Раджалл:
   - Если мы не помешаем демонопоклонникам, они откроют другие порталы и превратят наш мир в живой кошмар.
   - Каков ваш план, великий визирь? - чуть оттаяв, заинтересовался Ивозар.
   - Из допроса пленных понятно, что в Угушле строится ещё один портал. Это означает, что тёмные эльфы вступили в союз с демонопоклонниками Святослова. Поэтому первая наша цель - этот портал. После этого мы должны раздавить врага в его логове. Я говорю о штурме Святослова, - от этих слов многие участники совета нервно заёрзали в креслах. - В этой решающей битве мы будем не одиноки: я буду поддерживать связь с Первемунтом, чтобы, когда пробьёт час, обнажить мечи, они стояли под Святословом плечом к плечу с нами. И, наконец, мы должны вернуть трон империи его законному наследнику, правление которого принесёт Ацвегу долгожданный мир. Принц Сандро для этого достаточно мудр и силён.
   - Но светлые эльфы не могут находиться в горах Грамагхона, - напомнил один хранитель.
   - Тем тяжелее наша миссия, - не падая духом, ответил Раджалл.
   - Я беру это на себя, - неожиданно обнадёжила хранителей Нила. - Возможно, вы забыли про Грамагхон то, что ещё помню я.
   Менасил долго залечивал свои раны. По решению совета все готовились к грядущим подвигам. В своём круге друиды усиленно готовили лечебные и, наоборот, ядовитые зелья. Не остывали печи в кузницах - там под несмолкаемыми ударами молота ковались доспехи и оружие. Меняли цветы на шипы энты, быстро наращивали свою численность феи.
   Возле одной из кузниц одиноко стоял изодранный и опалённый праздничный шатёр. Приводя в порядок свои мысли после совета, прогуливающийся Сандро заметил в нём Оскара. Командный голем сидел за верстаком и с помощью тяжёлых инструментов занимался собственным ремонтом. Благодарные феи отмыли его броню, и теперь на ней были видны множественные вмятины, широкие ссадины и шрамы содраной краски. Стоявший рядом боевой голем выглядел совсем рухлядью, но его шестерни ещё шуршали, и он, чем мог, помогал своему механическому командиру.
   - Вечер, Оскар, - сказал Сандро, входя в шатёр.
   - Вечер, принц Сандро, - ответил голем.
   В его металлическом голосе Сандро на секунду уловил нотки радости. Хотя, откуда? Это же машина.
   - Ты в порядке?
   - Моя производительность - семьдесят процентов. В четырёх местах пробита внешняя броня. Имеется клин правого плечевого привода.
   Сандро не до конца понял, что голем имел в виду. Он подошёл ближе, чтобы рассмотреть хитроумные механизмы. Боевой голем как раз снял с Оскара правую грудную бронеплиту, обнажив заклинившие шестерни. Эта плита была очень толстой и наверняка очень тяжёлой, поскольку верстак от неё прогнулся.
   - Но ты отремонтируешься? - не без волнения уточнил Сандро.
   - Эти повреждения легко устранимы.
   - И как это работает? - изумился Сандро, изучая глазами внутренности машины.
   Оскар внимательно посмотрел на лицо юноши. В его фразе он не нашёл вопроса, но нашёл живой интерес и поэтому пришёл к выводу, что этому человеку он не безразличен.
   - Правый плечевой привод заклинило наконечником копья. Моя броня двухслойна: внешний слой - основной, с антимагическим покрытием, внутренний - герметичный, но более тонкий. Копьё попало между грудной бронеплитой и броневым рукавом плеча и пробило внутренний слой. Моя механическая силовая установка продублирована гидравлическим приводом. Кроме того, я снабжён резервным электрическим приводом, скопированным у титанов. Но они не могут работать, пока имеется клин в зубчатой передаче.
   Объясняя всё это, Оскар со своим ассистентом, не останавливаясь, разбирал и чинил повреждённый плечевой привод. Между шестернями был зажат осколок внушительного копья, какими были вооружены наездники на драконах-карликах.
   - А почему ты меньше других големов? Разве не лучше тебя сделать большим, чтобы ты мог, скажем, иметь более толстую броню?
   - Нет смысла. Моя броня в пять раз прочнее, чем у других големов даже при меньших размерах толщины. В мои функции входит управление другими машинами, поэтому я сделан из более совершенных материалов. Меньшие габариты делают меня менее заметным, а моя удельная мощность выше, чем у более тяжёлых машин.
   Наладив плечевой привод, Оскар получил две исправные руки и дальше продолжил свой ремонт сам. Он взял инструменты и начал методично откручивать болты от своего броневого тюрбана. Видя, как загорелись любопытством глаза Сандро, он, не дожидаясь вопроса, начал комментировать.
   - Под тюрбаном находится блок управления. Поскольку в моём подчинении остался только один небоеспособный голем, целесообразно отсоединить его.
   Он снял тюрбан, и боевой голем сразу же замер, как железная статуя. Место тюрбана заняла толстая бронированная крышка, похожая на свод черепа. Осматривая повреждения на своей золотистой броне, Оскар произнёс фразу, заставившую Сандро подумать о том, что у этой машины живое сердце: "Надеюсь, эльфийские кузнецы смогут мне помочь залатать эти дефекты".
   В это время Сандро обнаружила Серена. Юная волшебница тихо прокралась в шатёр, наблюдая за ним и Оскаром. Да, ложась спать, она мечтала познакомиться с принцем, но не так, как получилось. Она была сильно обижена на Сандро за то, что он держал всё втайне. Она не видела в этом секрете ничего плохого, даже понимала, что он оправданный. Но, такова уж женская натура. Ей просто очень хотелось выразить ему свою обиду за недоверие. "А нечего утаивать всё от друзей! Я же ему всё рассказывала!" - так думала сейчас она. Девушка забыла, что к Сандро не так-то просто подкрасться.
   - Вечер, Серена, - обернулся он.
   - Теперь понятно, что ты приберегал для меня на потом. Так знай, я с тобой не разговариваю, - сердито сказала она и со значительным видом удалилась.
   После неё в шатёр влетел джинн.
   - Так ты вовсе и не Туринг, а Сандро?! Да ещё и принц?! - воскликнул он.
   - Ещё один. И ты будешь обижаться?
   - Нет, конечно! Просто хотел сказать, что я в тебе ошибался. Не такой уж ты глупый. Да, это стоит признать.
   - Джинн, я не чувствовал твоего присутствия во время битвы. Я уже испугался, что ты погиб, - признался ему Сандро.
   - Что ты, глу... Я хотел сказать, что я же бессмертный, меня этим не убьёшь! Хотя, честно сказать, у меня до сих пор не всё на своих местах, и кости ломит, - он наглядно показал это в присущей ему манере, превратившись в потрёпанного, но задиристого сварливого солдата с загипсованной рукой и ногой, хотя на самом деле у джинна даже не было костей. - А что ты такой грустный? Тебя что-то тревожит? А-а, Серена... Понимаю. Что ж, помолчит-помолчит да заговорит. Женщины. Знаешь, я хотел бы больше узнать о твоих способностях.
   *************************
   Раджалл признавал, что враг их силён, но рано было опускать руки. Им нужно сплотиться. Нужно призвать всех союзников, каких только возможно. И на помощь им откликнулись драконы с Сидячих гор, пегасы с Заколдованных водопадов, фавны из Радужной долины, великие северные эльфы Ровиора - весь Керплан пришёл в движение ради общего дела.
  
  
  
  
  

Глава IX

Основание Грамагхона

   Святослово в дни празднования Нового года представлял собой жуткую смесь нищеты, голода с извращённой помпезностью. Текли реки вина, никто не обращал внимания на больных и мёртвых. В трущобных закоулках, напоминавших многоэтажную свалку, бушевало животное чревоугодие. Казалось город потерял стыд. В церквях между службами священники предавались грехопадению. Шла вторая неделя, а город всё праздновал. Горожанам зачитали указ Регентского Совета о том, что празднования продлены до десяти дней. Охмелевший, безвольный, отупевший народ воспринял это с ликованием. Все уже забыли о прежней жизни.
   Не покидал праздник и Императорский замок. Но главные празднования проходили в глубокой секретности под замком - в царстве ужасов Айнеда. Разумеется, Октавия притащила сюда всех демонопоклонников - весь высший свет империи. Главный тюремщик Айнед давал представление.
   - Смертельный номер! - объявлял он.
   Изувер заставлял узников голыми ногами ходить по огромному лезвию. Условия просты: не пройдёшь сразу - пойдёшь ещё раз, откажешься - кто-то из твоих родственников прямо тут же лишался конечности. По специальным желобкам кровь страдальцев стекала с лезвия прямиком в бокалы восторженной публики. Конечно, подобные забавы быстро истощали человеческие ресурсы тюрьмы, поэтому на них стаскивали обычных, ни в чём не повинных, пьяниц и оборванцев. Наблюдая за страданиями этих людей, и попивая их кровь, Октавия постукивала своими тяжёлыми перстнями по большим стеклянным банкам, чтобы привлечь внимание их обитателей. А жили в этих банках годовалые и двухгодовалые дети (дольше в них никто не протягивал). Их помещали сюда ещё совсем младенцами, вскармливали. Они росли, и назад их уже было не изъять. Им становилось тесно, их скрюченные тельца с вечно поджатыми ручками и ножками повторяли форму банок. Ничего другого они не знали. Неосознанная обречённость - особая сласть для демонопоклонников. Здесь делалось всё, чтобы порвать фундаментальные человеческие представления о добре и зле, а вместе с тем и порвать завесу между Ацвегом и Ошием. В числе приглашённых не было бедняжки Изабель. Октавия знала, что принцесса, мягко выражаясь, не одобряла таких праздников. Тем более, всё равно каждый раз её только тошнило, и она теряла сознание - так какой смысл тащить её сюда?
   В "Парадную пыточную" с запечатанным конвертом в руке вошёл лорд Таэрт. Надо сказать, что демонопоклонники, питаясь известно чем, и проводя одним им известные ритуалы, старели очень медленно, а при особом усердии даже несколько молодели. Лорд Таэрт был очень праведным поклонником зла. Октавия отставила бокал и с интересом взяла конверт. Сломав печать, она достала письмо.
   "Я не стану перечислять все ваши преступления, о которых мне известно. Даже не стану угрожать вам. Надеюсь, вам будет больно узнать, что посланные вами войска присоединились ко мне. Вы любите зло, так получите.
   Луиза Дзебрин".
   - Правда? - с притворной насмешкой воскликнула Октавия. - Эта деревенщина объявляет нам войну? Кравгол!
   - Да, моя госпожа, - встрепенувшись, и утерев усы, подскочил граф.
   - Мне нанесли оскорбление. Я хочу, чтобы ваши орки заставили их страдать ещё сильнее. Приказываю уничтожить Гэдрэш. Всё награбленное оставьте себе. Мне же нужна только графиня Дзебрин.
   От такого приказа у графа задрожали колени, он побледнел. Лоб покрылся липкой испариной. Взгляд его померк. Но ему пришлось подчиниться.
   - Будет исполнено, - покорно сказал он и, чуть поклонившись, удалился.
   Своим гостям Октавия безоблачно улыбалась. Она взяла свой бокал, как вдруг, в её голову врезались чужие мысли. Демонопоклонники уже обрели такую силу, что были способны видеть мысли друг друга даже на больших расстояниях. Послание повергло Октавию в шок, она не удержала бокал с кровью, и тот разбился. Ноги её подкосились. Она упала в кресло. Послание было от её старого единомышленника Варлезара. Владыка Керплана должен был сделать всё, чтобы его страна пала под натиском другого их союзника - тёмной жрицы Тирканы. Его глазами Октавия увидела горящий Менасил, падающий велендрилл и Сандро. Сила, которой обладал объявившийся принц, заставила Октавию содрогнуться. Вся её кожа покрылась ледяными мурашками, на голове зашевелились волосы. Испорченный Праздник жизни маятником вернулся к ней. Такое известие сдуло с её лица праздник. Ей пришлось срочно приступать к тёмным делам.
   **************************
   Не все оборотни были уничтожены. Нескольким злобным созданиям удалось-таки бежать. Спустя несколько ночей они вернулись к Менасилу и осадили город своими истошными воплями, но нападать больше не отваживались. Чуть заметив усиленную охрану, они поджимали хвосты и во всю прыть уносились прочь. Но и эльфы не собирались рисковать. Напоследок Раджалл изготовил для них магический прибор, похожий на компактный прожектор, который, по его словам, мог очень пригодиться в борьбе с оборотнями.
   - Это Имитатор солнца. Он испускает свет определённого спектра, не видимый для глаз, но губительный для демонов и им подобных так же, как свет дневной.
   Эльфы высоко оценили помощь гостей из Первемунта. Пришло время собирать уцелевшие вещи и прощаться. Сандро и его спутникам пора было выдвигаться на опасную миссию в Грамагхон. Жители Керплана снабдили их всем необходимым. Они помогли отремонтироваться Оскару и подлатали боевого голема, который теперь в одиночку управлялся со всем скарбом.
   С первыми проблесками рассвета, чтобы не сталкиваться с оборотнями, они вышли в путь. А путь их был не близкий: рассчитан на десять дней. И хотя лес всячески оберегал их, первой же ночью они заметили шедших за ними по пятам оборотней. Но ведь с ними был джинн.... Рассвирепевший бессмертный магистр превратился в громадное страшилище и издал такой рык, что оборотни разбежались, сверкая пятками, и даже близко не походили к ночному лагерю. У Серены от этого рыка сердце в пятки ушло. Если бы она не знала, что это сделал джинн, она попала бы в неловкое положение. Довольный собой джинн наколдовал тёплые и комфортные палатки, чтобы все могли как следует выспаться. Как и прежде, в отдыхе они могли положиться на големов, спать которым было не нужно. Ни свет ни заря они вновь становились на ноги. Серена с Сандро так и не разговаривала. Он, конечно, стал к ней более внимателен, ухаживал за ней, во всём предлагал свою помощь и тайком от Нилы, дарил цветы. Но она оставалась к нему холодна. "Вернее, она вела себя так нарочно, поскольку ей нравилось такое внимание с его стороны" - так с видом эксперта объяснял ему и джинн. Но Сандро был упрям и не оставлял попыток вновь пробиться к её сердцу.
   - Джинн, - обратилась однажды Серена к бессмертному магистру, - я много читала про джиннов.
   - Да-а? Серьёзно? И кто же про нас пишет? - с интересом спросил он.
   - Лучшая книга про джиннов - "Записки Наргибридха".
   - Да ты что? - изумился джинн. - Малыш Наргибридх написал книгу? Знал я его, такой был зануда. Помнится мне, что он тоже хотел стать бессмертным. Куда же он потом...? А не важно. И что же про нас пишут?
   - Все авторы пишут разное. Но одно дело читать про джиннов, а другое дело идти и разговаривать с ним.
   - Ты разочарована?
   - Нет, что ты! Просто ты не такой, каким я всегда представляла джиннов. Ты такой весёлый и всегда такой разный. Вот почему в тот раз ты просто перенёс нас от Грамагхона к Менасилу, а обратно мы идём пешком?
   - О, Серена, тут я отвечу тебе, что магия джинна - это дело приходящее. Понимаешь, для этого нужно вдохновение. Ты, наверное, представляла себе джинна как старца мудрого до маразма, прилипшего глазами к книгам? Но вот теперь я - парень из прошлого, полный сил и энергии - настоящий джинн прямо перед тобой! Ну, хотя, по правде сказать, не такой уж я и настоящий. Я ведь незавершённый, - на последних словах джинн приуныл, и его гордые расправленные плечи повисли, как намокший халат.
   - А я думаю, что это твоё качество только делает тебя лучше.
   - Да? Ты так думаешь? - засветился джинн.
   - Ну, конечно. Может быть, так ты сохранил свою индивидуальность, и поэтому такой заводной и интересный.
   - Ах, Серена, Серена, где мои семнадцать лет? Эм-м, ну ты не думай, конечно, ничего такого. Это я просто так выразился. У нас с тобой разница в возрасте..., - джинн прямо раскраснелся и уже начал таять от её комплиментов. За последние полторы тысячи лет Серена первая, кто открыл в нём что-то новое для него самого. Ему это было очень приятно.
   Дорог в Керплане как не было, так и нет. Лес сам вёл добрых путников и безнадёжно запутывал иных.
   Грамагхон встречал сильным ветром, срывающим листья с деревьев. Нила отыскала нужную пещеру, удовлетворилась исходящим из неё запахом и отправила в неё на разведку Оскара. Все же остальные стали лагерем, чтобы набраться сил перед вхождением в толщу гор. Отчуждённость каменных громад не нравилась Сандро. От них веяло враждебностью. В беспорядочном ветре улавливалась тревога, всё здесь ему казалось подозрительным. Он вспомнил странную вещь: за время пути никто ни обмолвился с Нилой о том, что она задумала. Сандро нашёл её за странным занятием: она зачем-то собирала местную сернистую грязь.
   - Нила, как же мы закроем портал? Ведь тёмных эльфов там тысячи! - спросил Сандро.
   - Скоро ты сам всё узнаешь, мой мальчик. Ты не поверишь, пока сам не увидишь, - уклончиво ответила она.
   Оскар вернулся с разведки в полном порядке и сказал, что можно идти дальше. Нила решительно встала впереди всех. На её лице было написано: "Сейчас всё должно пойти по плану, никаких случайных обстоятельств". Пещера была очень глубокой, но прямой, словно рукотворной. Вскоре свет у её входа стал недосягаем, и Нила попросила джинна зажечь факелы. На кончике последнего солнечного луча пещера вдруг преобразилась. В свете факелов стало видно, что в этом месте она переходила в идеально ровный квадратный коридор, сплошь испещренный строгими рядами геометрических символов. Возможно, древними текстами. Таким коридор оставался на протяжении многих вёрст, уводя путников глубоко вниз. Потом появились первые статуи, изображавшие существ, похожих на наг, только без плавников. Две нижние пары их рук были недоразвитые. Нила обходилась без факела, она всё время принюхивалась и внимательно изучала символы на потолке и на полу.
   - Нила, так в чём всё-таки твой план? Скажи мне, - настаивал Сандро.
   Нила наконец открылась.
   - У Грамагхона есть три части: вершина, толща и основание. Но Грамагхон - это мир наоборот. Если для живущих на поверхности источник жизни солнце, то для жителей глубин наоборот.
   -Тьма?
   - Нет, мой мальчик, недра - само основание Грамагхона. Здесь нет небожителей, здесь есть боги бездны. И те, кто считает себя достойными богов, живут в самом низу. Туда мы и направляемся. Эти существа враждуют с тёмными эльфами с тех времён, когда Ацвег ещё не знал человека. Возможно, в этом у нас найдутся с ними общие интересы.
   Вдруг Нила заметила что-то впереди и затаилась. Там в непроглядной тьме ничего не было видно. Но чутьё у Нилы было феноменальным. Даже Сандро не чувствовал ничего вокруг, только бесконечную толщу камня. Нила достала флакон с мутноватой жидкостью и тряпочку.
   - Так, мы подходим к опасной территории. По очереди намажьте открытые части тела содержимым этого флакона, - велела она.
   Големам она дала ту самую грязь. Они, намазавшись ею, стали дурно пахнуть. Когда все сбили свой естественный запах, Нила обратилась к джинну:
   - Солимар, сделай-ка нас всех неосязаемыми.
   Джинн без раздумий взмахнул руками, и все вдруг стали такими маленькими, что с лёгкостью поместились бы в иголочном ушке.
   - Упс, простите! - с извиняющейся улыбкой выпалил джинн и сплёл другое заклинание.
   Старое заклинание он снял, но эффект от следующего оказался ещё более неожиданным.
   - Эй, куда все делись? - воскликнул Сандро, не увидев никого вокруг. К своему изумлению, он не видел даже себя. - Ого, мы невидимые?
   - Кажется, - отметила Серена.
   Сандро только чувствовал остальных и себя, но глазами не видел ровным счётом ничего, даже света факелов. Он был рад услышать голос Серены, снова обращённый к нему. Джинн был прав.
   - Солимар, - нетерпеливо сказала нага.
   - Я думаю, - буркнул джинн.
   Когда все снова стали видимыми, он выглядел виноватым.
   - Я, кажется, знал это заклинание, оно не такое уж сложное, - вслух размышлял джин, почёсывая затылок.
   - Солимар, покопайся в голове, - сказала Нила.
   Джинн взял совок и охотно засунул его себе между ушами. Он был весь прозрачный, как голубое стекло, поэтому было видно, как совок ворошит дымчатый сгусток в голове.
   - О, вот же оно! - обрадовано объявил он. - Я же говорил, что я его знаю. Хм, помогает, а, - приговаривал он, глядя на совок. - Если ещё пошевелить извилинами и пораскинуть мозгами, то можно и вечный двигатель придумать!
   - Не стоит, - прервала его Нила, - просто сделай нас, пожалуйста, неосязаемыми.
   И джинн сделал. Вот для чего все намазались до заклинания - теперь они были словно бестелесными, и жидкость из флакона и грязь просто не задержались бы на них.
   - Все джинны одинаковые, - сказала Нила, отправляясь дальше.
   - Разве? А я думал, нет, - признался джинн.
   - Тебе ещё повезло, что ты не знаешь одного алхимика, а то тебе пришлось бы очень тесно познакомиться с кактусами, - усмехнулся Сандро.
   Они осторожно пошли дальше. Нила была на чеку, а это создавало нервозность. Она различала какие-то знаки, говорившие ей о близкой опасности. Но какой? Неожиданно что-то почувствовал и Сандро. Что-то сильное и быстрое, но слабо уловимое. Какие-то живые существа ворочались за толщей скальной породы, но они были слишком далеко, чтобы Сандро мог их представить.
   - Там кто-то есть, - сохраняя спокойствие, сказал он.
   - Я заметила. Без паники, - сказала Нила.
   - Тактически было бы вернее оставаться невидимыми, - предложил Оскар.
   - Совершенно не обязательно, - возразил джинн, - мы направляемся к тем, у кого вообще нет зрения.
   - Нила, кто-то приближается слева! - взволнованно проговорил Сандро. - И справа! - голос его стал выше. - Они повсюду! Лезут к нам! Это....
   - Пиранья, - выругалась Нила. - Бегите вперёд!
   - Кто там, Сандро? - забеспокоилась Серена.
   - Как те статуи, это....
   - Бегите! - приказала королева нага и достала мечи.
   - Горгоны! - крикнул Сандро.
   "Горгоны!" "Горгоны!" "Горгоны!"
   В колыхании эха послышался звук двигающихся тяжёлых камней. Коридор пришёл в движение. В стенах, в полу и в потолке открылись потайные ходы. Сандро воспринимал их совсем близко, они уже были у самого коридора. О таком Нила не предупреждала, но сейчас она командовала "бежать", значит, лучше было удрать от этих непонятных тварей, пока не поздно. Сандро взял за руку растерявшуюся и испуганную Серену и бросился вперёд по коридору. За ним тотчас же сорвались с места все остальные, кроме Нилы. Но было поздно. Горгоны уже перекрыли коридор каменными плитами. Путники оказались в ловушке. Из потайных ходов всё громче раздавалось шипение.
   - Главное, не смотрите на них. Закройте глаза, - строго велела Нила. Её встревоженный голос прозвучал очень серьёзно. Сама она закрыла глаза, но продолжала видеть благодаря змеиным головам.
   Коридор заполнили горгоны. Големы вознамерились перебить их, но едва они пошевелились, как к шеям людей были приставлены длинные кинжалы. Действительно, горгоны были очень похожи на наг, но вдвое меньше, и не такие изящные. Их чешуя была блёклых серо-зелёных тонов. Рудиментарные нижние руки годились разве что для чесания брюха. Их хвосты оканчивались погремушкой с острым изогнутым жалом. На них были убогие кольчужки, медные кирасы, словно древние музейные экспонаты. Зато поблёскивали новизной когтистые бронзовые перчатки. На своих пленников они нацелили луки с зазубренными стрелами. В сравнении с Нилой они выглядели дикарями. Но только выглядели. Внешний вид был для них не важен. Не каждый может рассказать о встрече с ними, ещё меньше могут описать их, потому что главное у них - глаза, обращающие всё живое в камень.
   - А что будет, если я всё-таки..., - недоговорил джинн.
   Сандро прочувствовал, как его частично живая плоть замещается твёрдым безжизненным камнем. Безрассудное любопытство сгубило джинна.
   - Не открывайте глаза! - вскричала Нила.
   И её тут же утихомирили угрожающим шипением и мечом у горла. Раз уж не шевелилась она, остальные, не обладающие и половиной её реакции, стояли смирно, до боли зажмурив глаза. Шипя и извиваясь, часто высовывая раздвоенные языки, горгоны изучали своих пленников, особенно впервые увиденных механических големов.
   - Бегите, только не открывайте глаза! - приказала Нила.
   Она снова изобразила, что оружие горгон её напугало.
   - Сандро, мы же не осязаемы! - проникла в мысли принца Серена. - Только не показывай это горгонам. Бежим все по моей команде.
   Тут до Сандро дошло: пока действовала "неосязаемость", они же могли беспрепятственно пробежать вперёд по коридору. Вот что имела в виду Нила. Но тогда почему она сама собиралась остаться?
   - Бежим! - раздалось в голове у Сандро.
   И трое магов рванули прямо сквозь переполошённых горгон и каменный заслон. За ними из ловушки выбежали големы. Горгоны не смогли быстро покинуть ловушку, и у них осталась только нага. Но это ещё кто у кого остался.... Наге нужно было обезопасить своих спутников. Взбешённые горгоны напали на Нилу. Их ещё больше взбесило, что всё их оружие, жала и когти проходили сквозь неё, не причиняя ей ни малейшего вреда.
   - О, да, - издевательски подметила Нила.
   Она отбила их атаки, демонстрируя, что сама-то может ответить. Неосязаема она, но не они! Чудеса магии? Нет, простота и логика.
   - А вот теперь поговорим начистоту. У меня есть послание вашей королеве, - торжествуя, произнесла она на нагском языке.
   Воистину Нила была умна и предусмотрительна.
   Долго и без оглядки маги с големами удирали от того места. Когда же у великого визиря сдало дыхание, они остановились и, чуть дыша, начали вслушиваться в коридорную тишину. Ни шипения, ни трения змеиных тел о камень слышно не было. Сандро тоже ничего не воспринимал. Проглотив скудную вязкую слюну, он сел возле Раджалла на пол и прислонился к стене. Нужно было отдышаться.
   - Что с джинном? - первой заговорила Серена.
   - Лампа при тебе? - сквозь одышку спросил Раджалл.
   - Да, - сразу же ответила Серена.
   Не произнося ни слова, старый маг закрыл глаза и глубоко задышал. В свете факелов на его лице заблестела обильная испарина. Серена некоторое время подождала ответа, но он так и не последовал. Она начала думать о самом худшем. Внезапно коридор озарился голубой вспышкой. Прямо из воздуха появился джинн. Он всегда возвращался к своей лампе.
   - Джинн! А я уже решил, что на этот раз ты точно умер, - с радостной улыбкой сознался Сандро.
   - Ну что ты? Я же бессмертный! А где её величество?
   - Это мы у тебя хотели спросить.
   - А я не знаю. Я очнулся, а её уже нет. Я помню только, как посмотрел.... Вот дурак!
   - Королева пошла с ними, - переведя дух, пояснил Раджалл. - Мы должны идти вперёд, как она велела. Там и узнаем, что она задумала.
   Слова великого визиря были пропитаны бесконечным доверием к Ниле, и вселяли в души остальных уверенность. Они пошли вперёд. Да и трудно было сделать другой выбор: возвращаться назад - означало снова столкнуться с горгонами. Кто знает, что они уготовили бы в качестве ловушки в следующий раз. Учитывая, как неожиданно умеют появляться эти существа, Сандро был внимателен, как никогда. Шли они слишком долго. Коридор был длинным и пустым. Поход казался малообещающим.
   - Где мы сейчас находимся? - периодически спрашивал Раджалл у Оскара.
   - Коридор под уклоном идёт на север. Здесь у моего компаса высокая погрешность, я не могу дать точные координаты.
   - Значит, мы на перекрестии, - догадывался Раджалл.
   - Что это такое? - Сандро кольнуло любопытство.
   - Это условное обозначение точки двух середин Грамагхона. Мы находимся на середине его протяжённости и одновременно в середине его толщи.
   - Значит, мы уже в Угушле? - озадачился Сандро.
   - Нет, мой принц, боюсь мы уже под ним.
   Эти слова великого визиря вызвали в животе Сандро холодные спазмы. Их враг был над ними. Но вокруг ничего не менялось, всё, вроде бы, продолжало оставаться безопасным. Вдруг впереди показались разветвления. На перекрёстке коридоров, сходящихся со всех сторон, не исключая верха и низа, письмена вдруг оскудели.
   - Нам прямо, - отрывисто сказал Раджалл, и все устремили на него вопрошающие взгляды. - Иначе королева предупредила бы, куда надо сворачивать.
   Других мыслей никто не высказал. Куда там: страх от встречи со здешними обитателями был ещё силён, а при одном предположении, что может таиться в других коридорах, и вовсе кровь в жилах стыла. Из мрака выступали очертания таких монстров, которых испугались бы даже грамагхонские драконы. Трёхголовые, длинношееи и с крыльями. Хорошо, что это были лишь каменные статуи.
   - Раньше здесь такие водились, - после испуганного вскрика вспомнил джинн. - Горные змеи, кажется. Горынычи - если на местный лад. Хорошо, что вымерли.
   - Может, это и не статуи, - задумчиво произнесла Серена. - Может, они просто посмотрели на то, на что лучше не смотреть?
   Её все поняли - горгоны оказали колоссальное влияние на фауну древнего Ацвега. Прямолинейный коридор впереди был низкий и грубо отёсанный. Высокорослому боевому голему пришлось нагибаться. Эльфы не смогли устранить все его неполадки, и у него плохо работала правая нога. В таком положении он хромал ещё сильнее и издавал противный скрежет, который мог запросто привлечь внимание местных жителей. Но вокруг всё было чисто - Сандро не расслаблялся. У ног валялись груды всякой рухляди, покрытой многовековой пылью: глиняные черепки, инструменты горнопроходчиков, обломки шахтёрских тележек. Их появление открылось в следующем просторном помещении - в Красном зале. По его охристо-красным стенам хорошо растекался свет факелов, и он предстал во всём величии. Его потолок подпирали восьмиметровые монументы красивых людей. На стенах сохранились тексты, очень похожие на фирийские. Тут можно было видеть фреску с гордой хищной птицей, держащей в лапах символы монаршей власти.
   - Храм Сокола, - догадался Сандро. - Здесь, наверное, молились первопроходцы из их империи ещё до драконоборцев. Странно, что здесь всё так хорошо сохранилось. Местные обитатели не очень-то жалуют людей из Лэра.
   - Да они их, может, и не видели, - скептически отозвалась Серена. - История Грамагхона развивалась до людей. Люди пришли уже на его руины. Так что, если люди здесь и враждовали, то только друг с другом. Фирийская империя с Империей Сокола.
   - Не знаю, не знаю. Я читал, что имперская Армада встретила здесь сопротивление жестоких аборигенов и вступила с ними в войну, - парировал Сандро.
   - Если бездумное истребление можно назвать войной, то ты прав.
   Сандро осёкся. Истребление наг и титанов, об ужасах которого он познал сполна, фирийские историки тоже называли войной....
   Дальше они старались идти самым прямым коридором. Оскар уже не верил своему компасу и ориентировался чисто по взаиморасположению новых ответвлений, выбирая из них тот, который примерно продолжал исходный. Но точного пути не знал никто. Джинн был в своём репертуаре, он, как всегда, не унывал. Он испытывал страсть ко всему новому, если это новое на самом деле являлось чем-то очень древним, тысячелетним, то есть его ровесником. Поэтому вокруг него не переставали шуршать по бумаге самопишущие перья, зарисовывавшие и записывавшие всё увиденное. Он до забытья увлекался своим занятием. До сих пор, наверное, по привычке, он надеялся представить свои записки на каком-нибудь научном обществе, которое, на самом деле, уже давно сгинуло в недосягаемой бездне истории. В такие минуты наблюдать за ним было приятно. Он погружался в мир своих высоких раздумий, забывая про суровую реальность. Каждый был бы сейчас рад отвлечься на что-нибудь постороннее.
   Потихоньку сквозь каменную твердь проступали признаки чего-то живого. Прежде чем объявлять об этом, Сандро решил убедиться, что это не горгоны. Он не хотел никого напугать. Он чувствовал красные жизненные силуэты двуногих сгорбленных существ с коротенькими тощими хвостами. Они казались не такими уж опасными, поэтому он решил шепнуть об этом остальным.
   - Впереди какие-то существа.
   Джинн от неожиданности испугался и удесятерил свое количество.
   - Где? - разом взвизгнули все десять джиннов.
   - Горгоны? - спросил Раджалл, держа наготове кинжал и волшебную палочку.
   - Нет, какие-то другие. Пойдёмте вперёд, только тихо.
   Не сговариваясь, все пропустили Сандро вперёд. С другого конца коридора всё громче доносились странные незнакомые звуки: не то речь, не то какие-то трещотки, стук металла по камням - какая-то возня. Странных существ Сандро чувствовал всё больше и больше. Они занимали всё пространство впереди. Там всё было живое. И самое странное - одни живые существа находились внутри других! Когда первые из них оказались достаточно близко - метрах в двухстах - Сандро начал узнавать в них местных жителей, аборигенов.
   - Это троглодиты! - шёпотом воскликнул он.
   Джинн опять испугался и с трудом удержал себя от разделения на десять частей. Он сам закрыл себе рот, чтобы не издать лишних звуков.
   - Мы пойдём к ним?
   - Так они же ничего не видят!
   - Но как-то ведь они ориентируются, - вставила Серена.
   И тут все впервые услышали, что Оскар может говорить шёпотом.
   - Напоминаю: на нас всё ещё действует заклинание неосязаемости, - шорохом металлической стружки произнёс он.
   - Точно! Это и имела в виду королева, - сообразила Серена. - Они не видят, но чувствуют запахи и каким-то образом ориентируются за счёт осязания. От этого-то мы и избавились.
   - Должно быть, у них хороший слух, так что нам стоит соблюдать полную тишину, - добавил великий визирь.
   - У меня есть гениальная идея! - довольно объявил джинн.
   Он потёр ладонями, и все в тот же миг воспарили в нескольких сантиметрах над полом.
   - А, как вам это? Это сапоги-глухоступы! Можете ходить, бегать, прыгать, они всегда будут держать вас над любой поверхностью, чтобы вы не издали ни звука. Попрыгайте! Видите, ничего не слышно! Я сам это придумал! Может ещё что-нибудь на рот придумать, чтобы не говорить?
   - Спасибо, магистр Солимар, мы лучше просто помолчим, - аккуратно приостановил его великий визирь.
   С такими чарами они были готовы отправиться в неизвестность. Взятый ими долг обязывал двигаться вперёд. Из пещеры троглодитов доносилось слабое флюоресцирующее свечение, и Раджалл велел погасить факелы, чтобы их не учуяли часовые. Зеленоватый свет исходил от бесчисленного множества грибов. Деревня троглодитов лишайником обросла боковые террасы подгорной речушки. Это настоящее грибное царство. Гигантские и плесневые, толстые и тонкие, с самыми немыслимыми шляпками и венчиками на ножках - тут собралось всё грибное разнообразие. Троглодиты жили на грибах, в грибах, под грибами и питались грибами с грибных плантаций. Из-за обилия грибов и их призрачного света у незамеченных гостей слегка закружились головы, но зато всё было хорошо видно. Сами троглодиты выглядели очень просто: палка, палка, огуречек - вот и вышел... троглодит. Даже их лысая кожа была похожа на огуречную. Ростом они были чуть ниже среднего человеческого, имели тонкие кривые руки и ноги и очень цепкие пальцы. У них не было плеч, и после толстой, сильно втянутой шеи сразу начиналась большая голова с широкой пастью, усеянной маленькими остренькими зубами. И уж чем точно были известны троглодиты, так это своими глазами, точнее, их полным отсутствием. На круглой морде открывалась пара широких ноздрей, говорившая об их отменном обонянии. Они очень суетились. Всюду стояло шлёпанье их босых ступней.
   Непрошеных гостей они не замечали, так как те приняли нужные меры предосторожности. Маги искали лидера этого слепого народца, того, кто, возможно, захочет их выслушать и подскажет, где искать горгон с томящейся у них Нилой. Но тут, как нарочно, посередине деревни вдруг чихнул джинн.... Закон подлости? Опять демонщина? У Сандро снова напрашивался только такой вывод. Переполошённые троглодиты в ту же секунду побросали все свои дела и, как муравьи, стеклись к этому месту, окружив неощутимых пришельцев. Теперь троглодиты знали, что они здесь. Они оживлённо переговаривались на своём непонятном языке, временами поскуливая, как щенки. Троглодиты не были воинами, скорее крестьянами, ополчившимися на врага всем скопом и вооружившимися теми же орудиями труда - длинными костями, примитивными лопатами, вилами и тому подобным. Но, при всей решительности и слаженности действий, они оказались необычайно трусливыми. Как только Оскар достал из-за спины сабли, Раджалл дал команду соблюдать спокойствие, поскольку они пришли сюда с миром. Услышав человеческую речь, аборигены мигом расступились и попрятались за грибными домами. Только когда из самого большого гриба вышел их лидер, они безропотно сбежались обратно. Их лидер - Шато - был старейшиной этой деревни. Его высохшая коричневая кожа была сплошь покрыта мелкими колючками и большими шрамами. Его нечленораздельная речь и жесты были понятны даже непосвященному - он пытался вступить в переговоры.
   - Мы пришли с миром, - медленно проговорил великий визирь.
   Шато подошёл ближе и обнюхал их, оставаясь всё равно на почтительном расстоянии за спинами своих сородичей. Но он не учуял абсолютно ничего. Тогда он пустил в них звуковую волну, не воспринимаемую человеческим ухом, но воспринятую рецепторами Сандро и датчиками Оскара. И так Сандро понял, как ориентируются троглодиты: как летучие мыши. Издаваемые тонкие звуки отражались от любых других предметов, но проходили сквозь неосязаемых пришельцев.
   - Джинн, сними "неосязаемость", - попросил Сандро.
   - Это ещё зачем?
   - Пусть они нас видят.
   - Ага?! А они только этого и ждут. Я больше согласен с желанием Оскара.
   - Они пытаются нам что-то сказать. Сними заклинание.
   - Какие они цивилизованные, - пробубнил джинн и снял заклинание.
   Почувствовав такую компанию, троглодиты бурно загалдели, вся пещера загудела от их верещания. Джинн попробовал ответить им, скопировав их щелчки и свисты. Они, остолбенев, выслушали его, но не поняли, и стало ещё хуже. Вся деревня обезумела. Выведав джинна, троглодиты выплеснули на него какие-то помои, и он утратил способность колдовать. В тот же самый миг снялись и все его заклинания. Эти пещерные аборигены оказались не такими уж беззащитными. Им был известен "моментальный цемент", который они шустро залили под ноги големам, и те беспомощно замуровались в пол. Маги не собирались стоять, опустив руки, но троглодиты вынудили их встать именно так, обильно облив их такой же вонючей жижей, какой облили джинна. Обезоруженных пришельцев взяли под стражу и куда-то повели. Големы так и остались стоять на месте, глядя им вслед.
   - Дипломат нашёлся, - бурчал джинн, осуждая Сандро.
   - Они обманули нас! - оправдывался Сандро.
   - Нас?!
   Позади они услышали раскатистый хриплый смех Шато. Теперь всеми позами и движениями он демонстрировал торжество своей хитрости, которую его сородичи возвели до непревзойдённости. Он показал всем, что он неоспоримый лидер, ведь он обманул незваных чужаков. Их бросили в своеобразную темницу и, подхихикивая, закрыли костяную решётку. Как лихо: оставить магов без магии. Ещё бы им не хихикать. Темница представляла собой неглубокую нишу в стене. Здесь в скученности на голых камнях они просидели долго. Сандро показалось, что прошло три часа, Раджаллу - час, а убитому позором джинну - вообще одна минута. Джинн мысленно возвращался в то время, когда он сидел в лампе и ждал ритуал завершения. Прошедшие полторы тысячи лет он почувствовал, самое большое, как полтора месяца. Он знал, что такое замкнутое пространство и потеря чувства времени.
   - Сколько нас ещё будут здесь держать? - вслух подумал Сандро.
   - Пить хочется, - пожаловалась Серена, потирая сухими губами. - А эти дикари, наверное, копаются сейчас в наших припасах. Какие же мы глупые!
   - Мы-то хоть просто за решёткой. А вот что сейчас с Нилой? - озвучил своё беспокойство Сандро.
   - Да уж королева просчиталась непростительно, - с горечью сказал Раджалл.
   - Боюсь, это нас всех и погубит, - огорчил всех джинн.
   И все обмякли ещё сильнее. К решётке подбегали маленькие троглодиты и, повесив на губе палец, "пялились" на узников. Эти дети вызывали чувство сожаления. Худые, вечно голодные, но, как все дети, любопытные. Сверкая обтянутыми рёбрами, они собирали с пола всяких козявок и незамедлительно тащили их в рот. Троглодитские дети не играли палками, здесь в Грамагхоне любая щепка или железка была на вес золота. Поэтому они бегали и играли с длинными костями, в которых тут не было недостатка. Один из них на цыпочках подкрался к Серене и, осторожно протиснув за решётку кость, стащил у неё лампу.
   - Эй, а ну верни, немедленно! - закричала девушка.
   - Мелкий негодяй! - заругался джинн и по привычке попытался просунуться через решётку, но забыл, что лишился магии.
   Дети начали дразнить джинна его лампой, смеясь над тем, как он злится. Но их веселье продлилось недолго: к ним подбежала мать воришки и навешала им подзатыльников. Она отобрала у них лампу и, как будто сочувствуя джинну, решила вернуть её. Она крадучись подошла к решётке не ближе чем на расстояние вытянутой руки и костью подвинула лампу. Джинн медленно поднял лампу, будто она уже и не его, и, не отводя от троглодитки больших удивлённых глаз, передал её опять Серене. Маги были поражены, они не ожидали такого бескорыстного милосердия. Дети, конечно, не одобрили такого поступка взрослого, но поделать ничего не могли. Пришлось смириться. С середины грибной деревни донёсся тяжёлый металлический стук - каменными молотами аборигены проверяли големов на прочность.
   В то время как узники томились в темнице, прямо на их глазах троглодиты подкатили три больших чана, в которые мог поместиться человек, налили в них воды и развели огонь. Каждый житель деревни старался бросить туда что-нибудь съедобное. Руководил этими приготовлениями сам Шато. Маги только сейчас поняли, что их темница на самом деле - клетка для дичи на большой кухне.
   - Кажется, они хотят пригласить нас на ужин, - остроумно подметил джинн.
   ****************************
   Нила ничего не знала о судьбе своих спутников. Но она придерживалась своего плана, надеясь, что с ними всё в порядке. Доказательством того служило всё ещё державшееся на ней заклинание, а значит, джинн уж точно был цел. У неё самой пока дела шли как надо. Поставленные в тупик горгоны, вели её к своей королеве. Нила хотела с ней встретиться. Она рассчитывала на её помощь в борьбе с тёмными эльфами и давала себе отчёт, насколько это рискованно. В то же время Нила понимала, что если в ближайшее время не разрушить портал в Угушле, то он разрушит весь Ацвег. И сигнал к действию уже прозвучал: в этой партии демонопоклонники сделали уже два хода. Только ценой невероятных усилий и жертв эти два хода не достигли всех своих целей. Нила была преисполнена решимости на корню пресечь третий. В окружении бдительной стражи она ползла по сложной и запутанной системе коридоров к самому основанию Грамагхона. Основные глаза она, разумеется, до сих пор не открывала, но она была и не слепа. Глаза змей, как на её голове, так и на голове горгон, были невосприимчивы к окаменению. И вдруг случилось страшное: магической вспышкой её "неосязаемость" пала. Нет, она испугалась не за себя, а за Сандро и остальных. Заметив это, горгоны резко остановились и наставили на нагу всё своё оружие.
   - Чего вы испугались? Я на вас не нападала и не собираюсь, - спокойно сказала им Нила.
   Она объяснялась с ними на нагском, однако этот язык они понимали плохо. Язык горгон она уже безнадёжно позабыла, пока находилась в имперском плену. Мысли её сейчас смёрзлись в одну гигантскую глыбу: что с ними случилось? В голове её вдруг стало пусто, всё свелось к переживанию. Её большое сердце заколотилось в тревоге, и ей стоило немалых усилий, чтобы успокоить его. В конце концов, как обнадёживала она себя, джинн мог просто снять свои чары по собственной воле. Она поползла дальше. Даже горгоны чувствовали её волнение.
   Город горгон был уже близко. Своё нынешнее название эти горы унаследовали от одноимённой империи горгон, некогда простиравшейся под всем центральным Загереном. Но от прежнего величия сохранились лишь легенды да нескончаемые проклятые ловушки, до сих пор поджидающие неудачливых шахтёров и изыскателей. В веху империй последние горгоны ютились на небольшом клочке подземелий вокруг последнего своего оплота, города Дефенташ, который в свете последних опустошительных для Грамагхона войн получил статус столицы. На этом витке истории он остался столицей всего лишь нескольких разбросанных поселений. Этот пещерный город словно умирал изнутри и по духу напоминал старое кладбище. Поскольку Дефенташ был вырублен в глубочайшей горной тверди, в нём не было окон - им просто не на что было выходить. Однако угрюмые горожане от этого не страдали. Видя на своих улицах живую нагу, они широко открывали рты и забывали про свои дела. Главным ремеслом у горгон было зельеварение. Алхимию они знали как свои шесть рук. Это позволяло им выживать в тяжёлых условиях и поддерживать жар в последних угольках своей древней цивилизации. У горгон матриархат. Их мужчины ужасны видом, силой и нравом, но редки и появляются на свет только по зову природы. Нила с ностальгией несла в своей памяти, что когда-то и у наг были свои города с похожими порядками. В Залы памяти, где с недавних времён жили королевы Грамагхона, послали гонца.
   - Её величество, королева Астид, рада принять вас в Залах памяти, - на хорошем нагском степенно изъяснился гонец, принёсший ответ.
   Нилу проводили к королеве Астид. Залы памяти оправдывали своё название: выложенные гладкой гранитной плиткой в свете редких осветительных кристаллов они напоминали гробницу. На встрече двух королев не было больше никого. В роскошном тронном зале королева горгона сырым мясом с руки кормила домашнюю мантикору - громадного чёрного льва с хвостом скорпиона и крыльями дракона. Грозный зверь был занят трапезой, ластясь к своей хозяйке. Он, может быть, и не знал, что играет со смертью. Почуяв нагу, он оскалился и зарычал.
   - Не бойся зверя, но бойся того, кто им управляет, - цитатой встретила Нилу горгона, неплохо говоря на нагском. - Добро пожаловать в Грамагхон, королева....
   - Нила.
   - Астид.
   Голос её был низок. Между плотных губ показывался длинный раздвоенный язык. На вид она была стара, но глаза молодо блистали агатами. Другого приёма Нила и не ожидала. Хотя за всю свою довоенную жизнь она лично никогда не общалась с горгонами, она была наслышана про их диковатый нрав и изучала Астид, а Астид изучала её. Королева с плавниками была вдвое больше, но вдвое моложе королевы с погремушкой и жалом.
   - Не открывайте глаза. Я не хочу, чтобы столь высокая встреча закончилась нелепой смертью одной из сторон. Чтобы вам было комфортней, я надену вуаль. А теперь можете открыть глаза. Как с вами обращались мои подданные?
   - Весьма учтиво.
   - Я знаю, что с вами было ещё три мага, джинн и два искусственных воина из железа.
   Голос Астид ничуть не менял интонации. Нила знала, что горгона надела вуаль вовсе не из-за хорошего тона. Вуаль скрывала то, что было написано у неё на лице, то, что продиктовано её сердцем. И это поставило Нилу в затруднительное положение. Теперь ей пришлось плыть по этому дипломатическому каналу, полному подводных скал, по интуиции.
   - Они не сочли себя достойными вашего внимания, королева Астид, - не показывая ни капли волнения, непринуждённо ответила Нила.
   И она добилась от горгоны необходимых признаков души: Астид едва заметно сжала гриву мантикоры.
   - Я понимаю, что вы пришли в Грамагхон не на прогулку, Королева Нила. Так что же вы от меня хотели?
   - Ацвег в опасности....
   - Ацвег?! Да неужели? А какое мне дело до Ацвега?
   И тут Нила позабыла дипломатию и резко подалась вперёд. Сейчас, когда Сандро был неизвестно где, а весь мир висел на волоске, ей было не до смеха. Мантикора отреагировала немедленно, но Нила бросила на неё такой властный взгляд, что она опустила глаза, поджала хвост и мирно легла подле трона. Астид нервно схватилась за свой последний довод - вуаль, готовая её сорвать. Тогда Нила заговорила:
   - Выслушайте меня! Демонопоклонники строят в Угушле портал в Оший. Ацвег находится на пороге Армагеддона. Но мы можем его предотвратить, если объединим наши силы. Вместе мы изгоним тёмных эльфов из Грамагхона раз и навсегда.
   - Мы с вами? Да мы просто плесень на могилах наших матерей.
   - Могилы наших матерей достойны, чтобы их защитили от осквернителей.
   Астид поднялась с трона и поползла по залу, сгорбившись, в тяжких раздумьях.
   - Столько лет.... Во тьме и твёрдом камне мои великие предки построили империю Грамагхон. Столько лет тёмные эльфы, а потом люди терзали и грабили её. Моё поколение проиграло слишком многое, что накапливали его матери. Мощь империи горгон осталась в далёком прошлом. А мы не достойны великого наследия. Теперь самое славное, что могут делать горгоны - это передавать память о предках, чтобы потом достойно присоединиться к ним и остаться жить только в мифах. Нет, королева Нила. Мой ответ будет: нет. Грамагхон умер для Ацвега. И я надеюсь, что вы разделите нашу судьбу. Вы остались одна из своего народа. Оставайтесь с нами, здесь вас поймут. Нет смысла быть королевой без королевства.
   - Королева Астид, я полжизни провела в имперском плену. Но только там я поняла смысл жизни. Нет смысла приближать неизбежную смерть. За каждый миг прожитой жизни стоит бороться. Я знаю, о чём вы думаете. Вы думаете, что надежда для Грамагхона потеряна навсегда. Но надежда есть всегда. Вместе мы вернём вашему народу будущее.
   "Будущее" Астид встретила озлобленным шипением. Она резко - как умеют горгоны - подскочила к Ниле и, несмотря на преклонный возраст, уверенно поднялась на змеином теле, чтобы сказать ей прямо в лицо:
   - Хотите умереть за будущее?! Хотела бы я заглянуть в эти глаза, когда тёмные эльфы начнут наматывать ваши внутренности на копьё.
   - Тогда сразитесь в память о ваших матерях. В бою, в смерти или в победе вы покроете себя вечной славой, достойной ваших предков.
   Астид, не говоря ни слова, вернулась на трон. Она смяла вуаль и прислонила голову к ладони, устало потирая глаза. Нила поняла, что попала королеве горгон в самое сердце, и не смела нарушить её молчания. Не добившись желаемого, королева нага опустила голову и побрела к выходу.
   - Так что же будущее? - не убирая руку от лица, спросила Астид. - Что будет потом? Допустим, мы изгоним тёмных эльфов из Грамагхона, но нам так и будет угрожать империя? Или Ацвег изменится?
   Нила ответила в стену, не оборачиваясь.
   - Если мы победим, империя останется на нашей стороне. Навсегда.
   Это подтолкнуло королеву горгону, пересмотреть своё предыдущее решение.
   ***************************
   В деревне троглодитов тем временем готовились к праздничному ужину. Сегодня у них намечалось особенное меню из варёных магов. После неоднократных попыток сварить, поджарить или просто изрезать на кусочки джинна, его единогласно признали несъедобным. А вот магов они собирались живьём столкнуть в кипящую воду. Связанные по рукам и ногам маги так и не вернули свои волшебные силы и никак не могли сопротивляться аппетиту грамагхонских аборигенов. Когда была потеряна последняя капля надежды, когда маги уже распрощались друг с другом и джинн беспомощно отвёл глаза, прогремело что-то страшное, похожее на звериный рык. Троглодитов охватил ужас, и они начали разбегаться, позабыв про своё главное блюдо. В панике они толкнули Раджалла, и тот повис над кипятком, случайно зацепившись своими путами. Серена увидела чёрные силуэты, скользившие в воздухе над грибной деревней. Сандро тоже их заметил, только они были ему совершенно не знакомы. Эти чёрные львы летали над деревней и своим рыком разгоняли её жителей по грибам. О спасении думать было рано - монстры были не менее опасны, чем кипящий чан. Вдруг верёвки на ногах Раджалла начали рваться. Уже простившись с жизнью, он не нашёл в себе сил, чтобы пережить это ещё раз. Хруст истончающихся верёвок и пузырящаяся вода всё громче обещали ему, что переживать такое ещё раз ему точно не придётся. И тут его подхватила огромная сила. Хвост! Хвост Нилы! Освободив магов, она вырвала решётку темницы, где оставался джинн. Вместе с королевой нагой в деревню троглодитов ворвалась сотня горгон с десятком мантикор. Избавившись от пут, Сандро с Сереной бросились обнимать Нилу, а потом друг друга.
   - Наша еда готовила себе поесть, - надменно усмехнувшись, подметила подползавшая Астид.
   Королева горгона была в лёгкой кольчуге и с вуалью на лице, а вооружена луком со змеиными узорами. Вуали носили и все её подданные. Нила охотно познакомила Астид со своими спутниками. Королева горгона нашла их очень интересными, но внешне это не показала. Ей был особенно небезразличен один человек. Его молодое хрупкое тело вынашивало маленький зелёный зачаток колоссальной силы, готовой произрасти в абсолютную власть. А своему чутью и раздвоенному языку властная Астид доверяла.
   - Проклятые аборигены! Чтоб они все окаменели от ваших глаз! - роптал в это время джинн, пытаясь избавиться от действия антимагического зелья.
   Проницательности Астид было не занимать. Она не понимала ни слова на оспурском, но зато разбиралась в секретах поведения и в зельеварении. Без слов она дала джинну флакон с некой синей жидкостью. Его брови удивлённо взлетели вверх. Глядя на Астид, он медленно поднёс флакон к губам и пригубил несколько капель. Посмаковав, он хотел вернуть флакон, но горгона показала на остальных магов, и джинн передал флакон Сандро. Не доверяя горгонам, Сандро вопрошающе покосился на Нилу, она одобрительно кивнула. Вкус у зелья был ещё хуже, чем у троглодитских помоев, но его пришлось проглотить. Назначение этого зелья стало понятно, когда джинн буквально засветился от вернувшихся к нему волшебных сил.
   - О да! Теперь я снова в отличной форме! - козыряя волшебными мускулами, радовался он. - Подавайте мне этих троглодитов. Сейчас я буду рассаживать их по клеткам!
   Через мгновение волшебные силы вернулись и к магам.
   - Не нужно никого никуда сажать, Солимар, - остановила джинна Нила. - Троглодиты станут нашими союзниками. Королева Астид встретится с их старейшиной по имени Шато. Она знает, как привлечь его на нашу сторону.
   - Шато? Он хотел нас сожрать!
   - Мне стоило раньше научить вас правилам общения с троглодитами. Их гостеприимство погранично с каннибализмом.
   - Почему-то я не сомневаюсь, что королева Астид знает, как общаться с этими дикарями, - предположил джинн, переводя всё своё внимание на королеву горгон. А потом он обратился уже к ней, на нагском, который он помнил. - Я польщён вашей помощью, королева Астид. Я премного благодарен вам. Не знаю, как вас отблагодарить. Я восхищён вами. И..., - он вглядывался в её вуаль, - и я... я был бы вам очень признателен..., - он набирался смелости. - Я хотел бы увидеть....
   Он так и не договорил. Астид поняла его. Она подняла вуаль, и их с джинном глаза на секунду встретились.
   - Я тоже, - сказала Астид, снова опуская вуаль.
   Пока джинн не пришёл в себя, големов пришлось освобождать молотом и зубилом. А потом "интервенты" организовали мирную встречу с Шато. Старейшине троглодитов позволили прийти с советниками и с охраной. Непосредственно с ним общалась только Астид, причём без вуали - у троглодитов же не было глаз. Ни один речевой аппарат не мог воспроизводить речь троглодитов, и их языка никто не знал. Но Астид знала, как с ними общаться. Они рисовали на песке: Шато своим костяным посохом, Астил - королевским копьём ("чтобы подчеркнуть исключительность и важность сей встречи" - говорила она Ниле). Сандро ожидал увидеть сложные буквы, вроде оспурских, но их переписка оказалась простой до уровня ребёнка. Астид нарисовала портал и выходящих из него демонов. Рядом нарисовала голову с острыми ушами и злыми глазами, а рядом добавила энрельский крест.
   - А крест зачем? - шёпотом спросил Сандро у Нилы.
   - У троглодитов он ассоциируется с империей.
   Стрелочками и рисунками Астид обозначила, что союз магов, эльфов и горгон намеревается уничтожить портал. Затем нарисовала троглодита (палка, палка, огуречик) и горгону в одном круге. И с испрашивающим видом она посмотрела на Шато. Тот подумал, послушал оживившихся советников и нарисовал самый волнующий их вопрос: троглодита (только гораздо детальнее, чем рисовала Астид), рядом горгону (вызывающе просто), а между ними вертел с огнём и с вопросом уставился на Астид. Нет, он имел в виду не торжественный ужин, он спрашивал про то, станут ли горгоны и впредь поедать троглодитов. Королева горгон это поняла сразу. Ей пришлось принять это условие - она перечеркнула вертел и указала на объединяющий круг. Советники Шато вздохнули с облегчением. Затем Шато нарисовал то же самое, только вместо горгоны энрельский крест, и опять уставился на королеву горгон. Но на сей раз Астид не могла принимать решение. Не оборачиваясь, она показала своей четырёхпалой рукой на Сандро, передавая слово ему.
   - Почему он это спрашивает? - советовался Сандро с Нилой.
   - Империя с самого своего основания вытесняла троглодитов из насиженных пещер в поисках руды и сокровищ. И им просто-напросто негде жить.
   Эта минута растянулась для Сандро на час. Впервые в жизни он почувствовал на себе ответственность правителя. Он вспомнил своё колебание, когда давал согласие лорду Гарусу. Тогда он ответил "да", взвалив на себя больше, чем мог представить. И вот теперь он стоит в основании Грамагхона и должен заключить мир между народами, как это уже сделала королева Астид. Он не заметил, как подошёл к месту переписки. Рисовать ему было нечем, поэтому он перечеркнул "вертел вражды" силой воли. Мир и союз были заключены. Троглодиты приняли наследника трона империи, его спутников и горгон как своих гостей и начали готовиться к походу.
   Суточного режима у троглодитов не было, они были активны в любое время, спали и работали, когда им захочется. И это постоянно вызывало у них мелкие ссоры и склоки. Пока одни пытались заснуть, у них под окнами могли стучать молотом или громко кричать. Тогда в ход пускались глиняные черепки и сковородки. Вообще они были очень шумным народцем. В отличие от них их гостям требовался отдых. Пока джинн всё ещё украшал деревню своей статуей, его товарищи устроились на ночлег на окраине. На самом деле троглодиты оказались довольно-таки гостеприимными и натаскали им драгоценных шкур, еды и домашней утвари. Горгоны же предоставили им палатки, но воздух в пещере троглодитов был тёплый, и маги легли прямо на них, не раскладывая.
   Сандро быстро крепко уснул. У него было столько впечатлений, что он уже и забыл про свои кошмары. Но зато они помнили о нём. Ему снился Менасил. Главный город эльфов, был в огне. Горел велендрилл. Неестественный огонь охватил даже воды Балеи. Кровожадные оборотни с разверзнутыми слюнёнными пастями добрались до эльфийских женщин и детей. Убивая всех без разбора, оборотни хватали детей и выбегали из обваливающихся горящих домов. Они поначалу и не заметили, что все дети одинаково бледные, без единого волоска, с чёрными провалами вместо рта и глаз. И, уже готовясь полакомиться нежным эльфийским мясом, оборотни к своему ужасу обнаружили, что это не дети, а демоны - самая страшная сила, какая только была известна Ацвегу. Но было поздно. Это демонические дети выпотрошили ещё живых и стонущих оборотней. Им не нужно было их мясо - их пищей были страх и боль. Сандро был рядом, но ничего не мог поделать. Покончив с оборотнями, демонические дети поползли на четвереньках к Сандро, повторяя тем же голосом, которым говорило безголовое тело Варлезара: "Ты нужен нам, Сандро! Где ты, Сандро? Мы тебя не видим. Покажи нам себя, Сандро!"
   Сон Сандро потревожило мягкое прикосновение холодной шершавой кожи. Он открыл глаза и увидел перед собой Астид. На ней была вуаль. Она прислонила палец к губам, прося тишины, и поманила Сандро рукой.
   Королева горгона подвела его к реке. Завидев её, стайка рыб-гребешков трусливо метнулась в воду. Хотя, уже стоявшую здесь Нилу, они даже не замечали.
   - Королева Астид хочет с тобой поговорить, Сандро. Но ей не известны языки, известные тебе. Я буду вам переводить, - сказала королева нага, а потом, как бы невзначай, добавила: "Она может тебя провоцировать, давить на больные места. Не нервничай, отвечай обдуманно".
   - Так вы и есть принц Сандро? - дословно перевела Нила слова Астид.
   - Да, это я.
   Общаться с горгоной Сандро было тяжело. Он ещё не отошёл от кошмара, а ему уже нужно было опять вести переговоры. Ему не нравился змеиный язык после каждой фразы. И хотя сейчас горгона находилась в своих владениях и всем своим видом выражала уверенность, она всё равно выглядела "пещерным человеком" на фоне более скромно одетой Нилы.
   - Ваши предшественники считали мой народ своим заклятым врагом. Они мечтали истребить горгон. Чего же хотите от нас вы? - осведомилась Астид.
   Сандро ответил:
   - Мне нет нужды вас истреблять. Я ценю жизнь и мирное соседство. Вы живёте у себя, а люди живут у себя. Но у нас общий враг, и мы должны объединить наши силы в борьбе с ним.
   Нила перевела:
   - Я не разделяю взгляды моих предков по поводу вашего народа. У вас очень интересная древняя культура, которую люди должны знать не по легендам, а доподлинно. Когда я стану императором, я буду стремиться укреплять дружбу между нами. Только так мы посеем семена мира и общего процветания.
   - Может, вы хотите, чтобы я присягнула вам? Назвала "ваше величество"?
   Нила перевела это и от себя добавила: "Она боится, что ты не сдержишь слово. Это провокация. Будь осторожен".
   - Мне незачем вас предавать! - ответил Сандро. - Наша общая победа, о которой будут знать все, и следующие поколения, будет залогом мира. А это сильнее даже воли императора.
   Нила перевела:
   - Я ценю жизнь и всё живое. Независимая жизнь вашего народа будет всем говорить о моих истинных ценностях. Наша общая победа и будет залогом мира. А это сильнее даже воли императора.
   Астид продолжила:
   - Я понимаю, что ваши претензии на трон нуждаются и в нашей помощи. Вы не боитесь, что мы вонзим вам нож в спину?
   Сандро ответил решительно:
   - Нет, не вонзите. Вам это не выгодно. Вы же знаете, что, кроме меня, в Фирии вас до сих пор все считают врагами. Не поддержите меня - не поддержат вас, - одних этих слов Сандро было мало. Астид стояла, как статуя, никаких эмоций, только язык высовывался из-под короткой вуали. Сандро не мог ей доверять. Считая себя человеком практичным, он решил подстраховаться. - Кроме того, даю вам слово принца, что когда стану императором, верну Грамагхону все богатства, по праву принадлежащие ему.
   Нила перевела, поправив поспешные решения неопытного дипломата:
   - Нет, не вонзите. Иначе Фирия так и будет считать вас врагами, с которыми в итоге она и покончит. Не поддержите меня - не поддержат вас. Кроме того, если я стану императором, я не позволю больше набивать казну за счёт разграбления Грамагхона. Ваши богатства по праву принадлежат вам.
   - Тогда мы договорились, принц Сандро?
   - Да. Даю слово принца. Если я не сдержу слова, вы отберёте его у меня.
   Нила была поражена его речью. - Во, разошёлся! - подумала она. Она перевела его слова, как можно точнее.
   - Спасибо вам, принц Сандро, что уделили мне немного времени. Извините, что потревожила вас в столь неудобное для вас время. Доброго сна.
   - Что уж теперь, - ответил Сандро, уже ожидая конца утомительных переговоров.
   - Ничего страшного! - перевела Нила.
   - И вам спасибо, королева Нила, - поблагодарила королева горгон. Только теперь углы её губ поползли вверх.
   Сандро понял, что переговорами Астид осталась довольна. Она возвратилась в свой стан, а Сандро с Нилой остались у реки вдвоём, прямо как тогда в Менасиле.
   - Ну, как я держался?
   - Сандро, ты говорил от чистого сердца, а надо было от разума. Ты ещё не стал императором, а уже распоряжаешься казной. Не боишься, что она тебе это припомнит?
   - Ты права, Нила. Что ж я наделал! Нужно сказать ей по-другому.
   - Не беспокойся, я заглаживала твои ошибки. Но общий смысл я передала. Понимаешь, Сандро, войны горгоны не боятся, они боятся того, что будет после неё. Они кичатся о том, какая роль будет уготована Грамагхону в будущем. А ты в будущем, когда пойдёшь с кем-нибудь на переговоры, зови меня. Я тебе помогу и дам пару уроков дипломатии.
   - Спасибо, Нила.
   Серену разбудило возвращение джинна. Он вновь очутился возле лампы, и его всё ещё окаменевшие глаза звенели в глазницах.
   - Джинн, тебе не надоело каменеть?
   - Поверь мне, дорогуша, ради того, чтобы увидеть их очаровательные глаза, стоит умереть.
   Горгоны пригласили Сандро в Дефенташ. Он ему сразу не понравился. Но, учитывая дипломатическую необходимость, он неплохо скрывал свои впечатления. Только потом он поделился с Сереной, что этот город показался ему "иссохшим трупом".
   - Эти залы следовало назвать не просто "Залы памяти", а "Залы вечной памяти".
   Сюда же горгоны созывали своих союзников из разных частей Грамагхона. В общей сложности собралось двести боеспособных горгон. Всего лишь двести - капля в сравнении с Армадой. А в городе уже не хватало места. Сандро негодовал по этому поводу. Но его негодование не распространялось дальше ушей его друзей. Зато троглодитов набралось под десять тысяч, и они затопили все окрестные троглодитские деревушки. Затем прибыли пять сотен гарпий. Это странные живые существа - полуптицы-полулюди. Кроме птичьих лап и крыльев, у них имелись человеческие руки. Они умны, и способны к человеческой речи. Их все очень уважали, поэтому они без труда разместились на верхних ярусах троглодитских пещер. Кроме того, в специальных вольерах горгоны держали тридцать самых своих сильных воинов - мантикор.
   На состоявшемся совете союзники строили план нападения на Угушл. Сандро быстро превращался в умелого государственного деятеля. Он не боялся выступать, внимательно выслушивал позиции сторон и активно отстаивал свои интересы.
   - В сущности, - говорил он на совете, - Угушл - это провинция Фирийской империи. И уж если демонопоклонники правят самой империей, то Угушл уже кишит ими. Он с незапамятных времён пропитан несмываемой скверной. Это самое подходящее место для строительства портала. Поэтому мы предлагаем нанести удар именно по нему.
   - А известно ли господину принцу, как работает портал? - со знающим видом вдруг спросила предводительница гарпий леди Лора. Она знала оспурский.
   - В общих чертах.
   - Чтобы демоны не дохли в нашем мире, им нужна сера. Много серы! А тёмные эльфы добывают её даже больше, чем нужно.
   - Откуда вам это известно? - заинтересовался Раджалл.
   - Они докопались уже до наших поселений. Многие гарпии уже погибли, ещё больше остались без жилья. Мои разведчики иногда наведываются туда. Охрана там слабая. Добытую серу они увозят. Увозят!
   - Куда? - обеспокоенно спросил Сандро.
   - Из Грамагхона. Портал есть не только в Угушле. Вам придётся искать. Долго искать. А они работают постоянно. И серы всё больше и больше! Всё больше и больше! Нельзя давать им её добывать.
   - Что же вы предлагаете?
   - Без серы портал не откроют, так? Значит, пока мы не найдём все порталы, лучше обрубить им добычу серы! А там можно будет спокойно убивать демонопоклонников! Да, убивать.
   Королева Астид слушала Лору через переводчиков. Когда та сказала про серу, горгона сочла вынести на совет маленькое замечание:
   - Очистив шахты, мы вернём их Грамагхону. И вам будет, где жить.
   - Да, вернём. И нам будет, где жить.
   "Вернём Грамагхону!" Астид объединяла всё возвращаемое и освобождаемое словом "Грамагхон"! Она начала собирать свои потерянные территории уже сейчас, на словах. Нила это чётко уловила. Обозначив серные шахты собственностью Грамагхона, Астид автоматически подбирала их под свою корону. Одобряя это, леди Лора признавала свою зависимость от единой короны Грамагхона, как в древние времена. Нила пожинала свои плоды. Астид наполнялась решимостью оживить страну своих матерей.
   Сандро переглянулся с Раджаллом. Вид у великого визиря был непоколебимый.
   - Тогда показывайте дорогу на шахты, леди Лора, - решительно сказал Раджалл.
   - Ц-ц-ц-ц, не так-то всё просто. Шахты находятся отсюда далеко. Далеко! А тёмноэльфийский город близко. Так не лучше ли, чтобы вся собранная армия шла к воротам Цёрницы. А кто-нибудь быстрый-быстрый слетал бы туда и навёл порядок. Вернуть шахты! Да, вернуть.
   - Нет необходимости разделять армию, леди Лора, - заверил Раджалл. - Серена.
   Серена потёрла лампу, и на совете появился джинн.
   Бессмертный магистр ускорил передвижение всей армии. Троглодиты, гарпии и даже горгоны - все летели по древним грамагхонским коридорам быстрее ветра. По плану великого визиря с такой скоростью они успеют и к шахтам, и к Цёрнице - столице тёмноэльфийского Угушла. Но расстояние до шахт и впрямь оказалось немалым, и тёмные эльфы заметили союзников на своих границах. Обладая меньшей численностью, тёмные эльфы решили обрушить коридоры и похоронить в них неприятеля. Однако они не учли скорость союзников, и страшный обвал случился лишь на конце растянувшейся армии.
   Джинн остановил продвижение, и завязался бой. Горгоны, замыкавшие строй, сразу же выпустили по тёмным эльфам облако стрел. Гарпии отлично знали эти коридоры - врагу негде было спрятаться от их ножей и когтей. Джинн не мог никого убить, но и сам был бессмертным, поэтому он просто летал повсюду и собирал тёмных эльфов в плен, как грибы в лукошко. Троглодиты просто давили числом. Сражаясь рядом с Раджаллом, Нила не могла не заметить его боевые способности. Он раздавал разрушительные заклинания широким веером, поражая сразу пятерых врагов. Но и в рукопашной он был не менее опасным противником и один на один обращался с кинжалом не хуже ассасина. Бой был коротким, но его хватило, чтобы все увидели, кто на что способен. Союзники обрадовались, что в этой схватке они победили без потерь, как вдруг не досчитались тридцати мантикор, Оскара, королевы Астид и Сандро с Сереной. Все они следовали в конце. У края завала, когда пыль рассеялась, обнаружили обломки боевого голема. Многотонная глыба раздавила его надвое, и восстановлению он не подлежал. Но не это было самое страшное.
   Горгоны сокрушались возле обвала. Рыдала Нила, до этого не показавшая Сандро ни слезинки. В сторонке сидел Раджалл. Здесь он был уже не властен над своими эмоциями и закрыл лицо руками. В отчаянии пребывала Лора. Не зная, как посочувствовать, переминался с ноги на ногу Шато. Обвал и торчащий из-под него смятый голем похоронили все надежды.
   Для Нилы вновь наступило испытание силы её духа. Только это испытание было намного тяжелей. Распоряжаться жизнью Сандро она была не в праве. Она спасла его, а теперь его нет. Ради кого теперь ей жить? Он, заменивший ей погибший народ, ярким лучом прошёл через её тёмную жизнь. А теперь этот луч угас.
   Раджалл с самого начала верил в Сандро. С того самого начала, как спас его от орков. И пусть в этом несмышлёном долговязом парнишке на тот момент не было ничего, что могло бы пригодиться ему как сильному лидеру, пожилого визиря сразу подкупила одна его черта - бесконечное неугасающее желание жить. А всё остальное можно было наверстать и подправить. Всё остальное было таким незначительным. Ведь именно его он видел императором, освободившим магов. Этот шанс отживший своё Раджалл потерял.
   Всё кончилось. Всё кончилось, не успев начаться. Ни борьбы за светлое будущее, ни самого этого будущего. Надежда Ацвега, восходящим солнцем едва начав подниматься, навсегда канула во тьму. Злые силы всё подгадали, оказались дальновиднее и расчётливее жителей Ацвега. Злобные глупые тёмные эльфы обрекли на гибель и себя, и всех остальных.
   Джинн стоял как монумент. Он не выражал совершенно никаких чувств. Он был пуст, потому что уже успел привязаться к Сандро и Серене. А вот теперь стоял здесь и не понимал, что он здесь делает.
   - Что я здесь делаю? - словно умалишённый произнёс он.
   Ему никто не отвечал.
   - Эй, вы! Что вы все ревёте? Со мной ведь всё в порядке!
   - Я думаю, что выражу мнение большинства, джинн, если скажу тебе: "Замолчи!" - прокаркала Лора.
   - Если я здесь, значит, и лампа цела! Если цела моя лампа, значит, целы и они!
   А вот теперь его слова вспышкой молнии разогнали скорбную тьму. Отовсюду, где понимали оспурское наречие, затвердили: "Он прав"! Угаснувший и всеми похороненный лучик надежды снова упрямо врезался в бесконечный мрак. Джинн обернулся крошечной мухой и начал прочёсывать обвал. Снаружи его нетерпеливо ждали сотни глаз. Оживлённый словами джинна, Раджалл незаметно для остальных протёр лицо и поднялся на ноги. Он начал нагонять силы во все части своего пожилого тела, заново заводить его, как проржавевший мотор старого голема. "Хотя бы на чуть-чуть, чтобы хватило на последний рывок, и исполнить задуманное. А потом можно и на свалку", - твердил он себе. Троглодиты надёжней некуда охраняли пленных. Нужна была информация о планах врага. Кто-то должен был заговорить, а уж развязывать языки Раджалл умел....
   Через несколько часов запылённый и усталый вернулся джинн. Он - бессмертный и неисчерпаемо сильный - устал. Его отвисшее лицо выражало озадаченность.
   - Я обследовал всё. И у меня три новости: хорошая, очень хорошая и... не знаю. С какой начать?
   - С очень хорошей, - каркнула Лора.
   - Я нашёл лампу.
   - А хорошая? - с заблестевшими глазами спросила Нила.
   - Под завалами их нет.
   - А эта, другая? - запуталась Лора.
   - За завалами их тоже нет. Я обыскивал примыкавшие коридоры, но для меня они стали недосягаемы. А как здесь у вас?
   В одном тёмном тупике, куда Раджалл завёл пленного командира, раздавались приглушённые страдальческие крики. Оттуда великий визирь вышел один.
   - Теперь мне известна примерная численность тёмных эльфов в Цёрнице и на рудниках. И я вам скажу, что наши шансы на успех не такие уж и низкие. Но только в Угушле. Я также узнал, что где-то на востоке строится ещё один портал. Теперь планы врага выплывают из тумана. Включив одновременно три портала, они бы утроили силы Ошия в Ацвеге. К тому же каждый из трёх порталов может быть активирован независимо, а найти каждый из них по отдельности гораздо сложнее. И я не думаю, что порталов должно быть больше.
   - А вот это мне не совсем понятно, - сказала Лора.
   - В сбалансированной упорядоченной системе обычно всё чётно: кратно двум, четырём, то есть, стабилизировано. Два глаза, два крыла, шесть рук, четыре луча у энрельского креста - всё чётно. Системы, в которых превалирует нечётность, наоборот, стремятся к хаосу. Кто имел дело с демонами, знают, что у них нечётное число рогов. Сами демоны стремятся стать в Ацвеге третьей нечётной силой, чтобы склонить его к хаосу - сущности своей природы. Демонопоклонники же стремятся помочь своим богам и всевозможными способами нарушают закономерный баланс нашего мира. Вы, наверное, и сами знаете, как они любят это делать. Но они соблюдают и эти правила. Для многих это едва уловимые вещи, но для них - это фундаментальность. Вот почему я считаю, что порталов только три. Три - первое нечётное, священное число для демонопоклонников. Где бы ни был третий портал, нам придётся его искать. Я боюсь, что он спрятан в самом охраняемом месте Ацвега. В Святослове. И с Сандро или без но мы обязаны идти на штурм этого города. Но с Сандро наши шансы взлетели бы до небес.
   **************************
   - Вы в порядке, принц Сандро? - спрашивал металлический голос.
   Открыв глаза, Сандро не смог увидеть ничего - всё было в пыли. В её клубах над ним тускло горели два синих огонёчка.
   - Кажется, я цел, - неуверенно сказал Сандро. - Оскар, а где Серена?
   - Я здесь! Я лампу выронила!
   - Наиболее вероятно, что наш противник выследил нас и взорвал коридор. Вероятность того, что мы уцелеем, в таком случае равна ноль целых две миллионных.
   - Значит, мы умерли? - преспокойно предположил Сандро. - Это место не похоже на небеса.
   - Существование небесного царства до сих пор не доказано. Но даже если оно существует, то машина не может в него попасть.
   - Оскар, а какова вероятность, что ты веришь самому себе? - разгоняя пыль, спросила Серена.
   - Сто процентов.
   - Значит, мы живы. А ноль целых две миллионных можно назвать чудом. Где же лампа?
   - Под завалом никого нет, - обратившись к своему восприятию, сказал Сандро. - Подождите-ка. Мы здесь не одни. Здесь королева Астид и её мантикоры!
   Они подошли к груде камней, где, как показал Сандро, находилась Астид. Без хозяйки мантикоры стали агрессивны, поэтому разгребать камни взялся бесстрашный - в самом прямом смысле слова - Оскар. К тому же на него не действовало проклятие горгонских глаз, поскольку он не был живым. Но королева горгон всё ещё была в вуали. Придя в себя, Астид не сочла надобным разговаривать с людьми - всё равно языки разные. Осмотрев завал, она поняла, что случилось, и первым делом успокоила свой зверинец.
   - Что нам теперь делать дальше? - спросил Сандро.
   Астид повернулась к нему. Она выглядела всё такой же невозмутимой чёрной баронессой. И в эти минуты её постоянство даже успокаивало. Быть может, она и впрямь знала, что делать, оттого и не нервничала. И она знала. Она знала примыкающие тоннели и грациозным движением руки позвала в один из них.
   Этот тоннель казался бесконечным и буравил Грамагхон, наверное, глубже его основания. Астид уверенно ползла впереди, за ней, озираясь, шли маги с големом, а сзади гуськом протискивались мантикоры. Тоннель почему-то хотелось назвать мёртвым, хотя от его возраста и запустения здесь не сохранилось бы даже ни намёка на мёртвый дух, не говоря уже о плоти. Воздух в нём был душным и жарким. Свет исходил от кристаллов, но они встречались всё реже. Астид вырвала из камня несколько крупных кристаллов и раздала их магам. Один последний дала Оскару. Вдруг тоннель перешёл в более широкий, ещё более древний и странный. В нём был глубокий первозданный мрак, который сформировался здесь, наверное, ещё у зародыша Ацвега. Так же, как и все предыдущие, этот тоннель был рукотворным, но от горгонского отличался в корне. Он имел почти идеальное полукруглое сечение и сверху был выложен громадными каменными дугами. На этих каменных дугах не было следов инструментов, они были обработаны либо с помощью магии, либо когда-то были жидкими. В сколах и трещинах виднелись клетчатые прожилки древней бурой ржавчины. По полу проходили два параллельных ржавых гребня. По потолку и стенам тянулись ровные пучки и сплетения железной ржавчины с медной. Кому понадобилось создавать здесь эти металлические узоры? Или это какой-то механизм? Механизм гномов? Нет - не видно рун, которыми гномы любят украшать свои тоннели. Позже тоннель навёл на мысль о шахте, но тоже весьма загадочного назначения. В пользу шахты говорил вагон. Сознание моментально превращало два параллельных гребня на полу в рельсы. Осевший и трухлявый, покрытый ржавой коростой, ржавыми колёсами сросшийся с ржавыми рельсами, вагон сохранил следы стекла. Стёкла указывали на окна. "Так, значит, этот вагон перевозил... кого-то?" Впереди из мрака выплыло ещё несколько таких же. Целый поезд стоял возле прямоугольного каменного возвышения со вскрытыми ржавыми венами. Железо помещённое в камень, для чего? И здесь? Это место некогда было оживлённым, а теперь даже тишина казалась здесь умершей. Астид это место знала, но пожелала преодолеть его побыстрее. Сейчас она выглядела встревоженной, а её тревога передавалась и на юных магов. Королева горгон легко вползла на прямоугольный камень и помогла остальным.
   - Что это за место? И почему здесь никто не живёт? - нечаянно вслух подумал Сандро.
   И умершая тишина расступилась вокруг первого человеческого слова. Астид не стала бы отвечать, даже если бы знала язык. Вопрос Сандро заставил её вздрогнуть. Она начала озираться по сторонам. Маги испуганно замерли в полумраке. Оскар понял всё без слов. Даже мантикоры не издавали здесь ни звука. Старая Астид забыла их предупредить, чтобы они молчали. И вот теперь настойчиво прошипела у указательного пальца. Но было уже поздно. Их кто-то заметил. Астид охватило волнение. Всё это место пробуждалось от вечного сна. Из тоннеля, по которому они только что шли, начало приближаться странное рычание. Не мантикор - кого-то крупнее. Потом вдруг из него выскочили два светящихся глаза и пронеслись над рельсами. Заслышался ровный убывающий металлический стук, как будто останавливалось сердце того огромного блестящего червя со светящимися глазами, который занял место ржавого собрата. Становилось светло, загорались рукотворные осветительные кристаллы, затягивались ржавые вены на камне. Призрачный мир плавно приобретал свой прижизненный вид. Из пустоты появились люди. Много людей в странных одеждах. Люди разные: молодые и старые, красивые и не очень, весёлые и серьёзные, девушки и юноши. И все чем-то очень занятые. У одних из ушей торчали непонятные шнурочки, другие болтали сами с собой, прикладывая к уху какие-то коробочки с иероглифами. На живых они не обращали никакого внимания и жили своей жизнью. Увидев подошедший поезд, многие зашли в его полупрозрачное остеклённое чрево, и поезд с нарастающим металлическим стуком увёз их дальше по тоннелю. Всё это было как в Звёздном замке, только не техническое, а призрачное. Даже сверхчувствительные анализаторы Сандро отказывались понимать природу этого явления. Даже мёртвый дух здесь был мертвее, чем мог воспринимать Сандро. Но потом безмятежная жизнь кончилась. Наверху началось землетрясение, и люди испугались. Они оказались отрезаны от внешнего верхнего мира. Начались страдания. Люди болели, голодали, умирали, но цеплялись за жизнь и старались превратить эту тюрьму в новый дом. У них рождались дети, но с каждым разом они всё меньше походили на нормальных людей. Они выцветали, их бестелесная плоть постепенно сливалась с их тенями, и вскоре они окончательно перемешались, породив мёртвый мрак этого тоннеля. Становилось всё тише. Отголосок потустороннего мира угас также постепенно, как и появился. Теперь этот мрак и эта тишина не казались Сандро такими мёртвыми. Ни он, ни Серена уже не смели их тревожить. Астид повела их наверх по трём параллельным ржавым горкам под полукруглым сводом. А наверху в больших пещерах громоздились рассыпающиеся в прах конструкции и предметы, изначальные очертания и назначения которых уже трудно было представить. Но они точно были человеческими, техногенными. Понятно, почему здесь больше никто не жил. Древние призраки несовместимы с живыми душами.
   Они пробились через какую-то рухлядь и оказались в довольно просторном квадратном коридоре. Это был горгоний коридор. За поворотом Сандро сразу же почувствовал большое скопление троглодитов. Опять нужно было соблюдать тишину. Он нарисовал об этом Астид, и та внимательно попробовала воздух на вкус. Затем она уверенно уползла за поворот, прихватив с собой своих мантикор. Через минуту Сандро услышал восторженные крики троглодитов, гарпий и горгон. Они добрались до своих, пройдя при этом через самое таинственное место в Ацвеге. Но Сандро с Сереной не побежали к взволнованным товарищам. У них из головы не выходило увиденное там - в основании Грамагхона.
   - Что же там было? Неужели раньше люди обладали такими технологиями? И что с ними случилось? - под впечатлением увиденного спрашивал Сандро.
   - Зехв Исар говорит, что наш мир гораздо древнее, чем мы думаем. И до нас были другие.
   - Другие?
   - Другие цивилизации. Горгоны знают это. Сандро, помнишь...?
   И она напомнила, как Астид просила их о тишине там внизу. Таким образом, они договорились друг с другом хранить молчание. Когда они вернулись к своим друзьям, то встретились так тепло и радостно, будто не виделись сто лет. Они опять услышали тихое шипение - на этот раз Астид не забыла предупредить их о молчании, и они поняли, что она имела в виду. Джинн бережно отдал Серене свою лампу. Все успокоились и перевели дух. Но время не ждало, нужно было срочно навёрстывать упущенное. Они продолжили путь, не забыв позаботиться о безопасности. Джинн известным образом удесятерился, и теперь девять из него внимательно осматривали все коридоры и тоннели впереди. Однако тёмных эльфов не было до самых сернистых шахт.
   Они подобрались к шахтам с величайшей осторожностью. Благодаря стараниям джинна, они сохраняли своё присутствие втайне. "Невидимость", сапоги-глухоступы и ещё пара хитрых примочек, и их, как хвастливо выразился джинн, "ни одна собака не узнает". Им оставалось всего несколько минут, чтобы узнать, что на службе у тёмных эльфов стоят отнюдь не собаки....
   Со стороны империи Грамагхон представлял собой сплошные шахты и гигантские подземные карьеры. В них добывалось всё. Эти горы были щедры всем. Они ещё хранили в себе память о первых драконоборцах, в рядах которых когда-то был и Граат. Со времён титанов эти рудники сохранили свою масштабность. Теперь же неугомонные имперские изыскатели докопались здесь до серы. А вот её-то здесь и продолжили добывать в титанических масштабах. Имперские власти были здесь только в качестве надсмотрщиков. Всю же остальную работу должны были выполнять жители близлежащей провинции, то есть тёмные эльфы. Но они любили только убивать, а до всего остального они были ленивы. Поэтому за них в свою очередь работали минотавры. Эти двуногие копытные существа размером с быка с человеческими телами и руками обладали поистине зверской силой. Их движения ограничивались тяжёлыми кандалами и цепями, рога были подпилены, а воля сломлена. Тёмные эльфы их неустанно бичевали, заставляли работать. Самые измотанные умирали прямо здесь же, и их тут же оттаскивали в сторону для корма остальным. Вдоль работающих минотавров стояли ряды созерцателей. Созерцатели - ходячие мозги на длинных щупальцах. Они были чуть длиннее человека и имели по одному основному глазу в гуще голых извилин. Нижние отростки выполняли функцию постоянно напряженных вертикальных щупалец-ног, а верхние отростки торчали во все стороны и несли на себе вспомогательные глаза. Эти глаза замечали всё. Созерцатели чувствовали исходящие от других существ электрические импульсы и ударами тока наказывали тех, кто плохо работал. Неизвестно, откуда взялись все эти существа, но они никогда не видели другой жизни, никогда не видели свободы. Своим существованием они оплачивали мечты поклонников зла. Вот где ковались блага служителей тьмы. Далеко распростёрся их кнут.
   С верхнего яруса карьерных террас предводители союзной армии видели этот зловещий конвейер. Острые глаза великого визиря высматривали прорехи в защите тёмных эльфов.
   - Что это за существа, похожие на мозги? - шёпотом спросила Серена.
   - Мы зовём их созерцателями, - шепчущим карканьем сказала Лора. - Они очень умны, но настолько же безвольны. Это полезный инструмент для сдерживания кого угодно. Да, для сдерживания. Они появились здесь более восьмидесяти лун назад, примерно семь лет по-вашему. Их притащили новые надсмотрщики. Много славных гарпий погибло из-за них. Из-за них.
   - Так, - начал изъяснять свой план Раджалл, - оборона здесь действительно слабая, но тем вероятней, что за копями стоят большие резервы. Главная задача троглодитов - перекрыть коридоры, по которым тёмные эльфы смогли бы подтянуть свежие силы. Мантикоры должны очистить командные посты. Магистр Солимар, возьмёте на себя отвлечение созерцателей, чтобы гарпии леди Лоры имели возможность освободить минотавров. Королева Астид, вам придётся взять на себя всех надсмотрщиков и тёмных эльфов.
   - Почему бы нам просто не перестрелять созерцателей? - через Нилу спросила Астид.
   - Они не такие уж слабые, как кажутся. Не слабые! - вставила Лора. - Они защищены невидимой оболочкой, стрелы проходят через них плохо. Если убрать их командиров....
   - Бойся не самого зверя, а того, кто им управляет, - не дала себя учить королева горгон.
   - Да, - чуть не забыл Раджалл, - мы с королевой Нилой пойдём вперёд. Серена - на тебе магическое прикрытие. И, самое главное: когда мёртвые начнут вставать, знайте, они будут на нашей стороне.
   Последними словами Раджалл дал чёткий намёк Сандро, что ему нужно делать. Итак, они были готовы начать. Но их враг опередил: созерцатели засекли их передвижение и убийственными лучами из основных глаз начали косить троглодитов. Однако этим они только обрекли себя на смертельный дар Сандро.... Им не удалось перебить даже одной десятой троглодитов, так как их стрельбу быстро рассредоточил джинн. Бессмертный магистр, даже напоминая решето, сумел создать сотню своих копий и вместе с ними принялся завязывать созерцателям глаза. Тёмные эльфы открыли ураганный огонь по джиннам, но очень скоро их луки начали стремительно замолкать.... А их изящные стройные окаменевшие тела надолго украсили коридоры Грамагхона. Горгоны, ведомые своей королевой, были беспощадны. Яростный порыв Астид возрастал на глазах. На тёмноэльфийских глазах. В душе она понимала, что без союза, принесённого чужеземцами, она не имела бы ни единого шанса освободить свою страну, свои любимые тёмные тоннели. Более крупная Нила легко переползала с террасы на террасу, уводя часть войск за собой вглубь карьера. Ожоги от лучей созерцателей - не беда. Эти раны при хорошем питании заживут на ней всего за пару дней, зато многие десятки тёмных эльфов, с которыми встретилась она, прямиком направлялись под власть Сандро. На командных вышках среди тёмных эльфов были могущественные чернокнижники, и пока мантикоры, неся потери, не могли добраться до них. Противостоять им отважился Раджалл. Он не переоценил свои силы: успешно блокируя враждебные заклинания, он мог одновременно противостоять пяти вражеским колдунам. Но их контрзаклинания остановили-таки дождь его волшебных молний. От них сильно досталось даже джиннам, которых они принудили слиться воедино. И тут-то на помощь союзной армии пришла молодая волшебница. Оценив силу заклинаний чернокнижников, Серена вышла на открытый участок и привлекла их внимание. После этого под грохот вражеских огненных шаров и ледяных глыб она исчезла в ослепительной вспышке. Все поднятые Сандро трупы тут же рухнули, ослабляя натиск на тёмных эльфов. Юный маг лишился любимой девушки, которой он даже не успел признаться в любви. Необъятная пещера, все сражающиеся услышали его безутешный вопль. Чернокнижники получили своё, но неожиданно для всех их заклинания полетели в них обратно. В следующую секунду полтора десятка командных вышек обрушилось на головы уже возликовавших тёмных эльфов. Когда ослепительная магическая вспышка потухла, Сандро увидел обессиленную Серену. Сандро стрелой подбежал к ней и помог ей укрыться в безопасном месте. С ней было всё в порядке: ни царапины, просто все её волшебные силы разом исчерпались. Немудрено! Покончить с таким количеством тёмных магов и не устать? Увидев неспокойную улыбку Сандро, она заверила его, что чувствует себя нормально. И этого Сандро было достаточно, чтобы ощутить нечеловеческий прилив сил. По просьбе Серены он поспешно вернулся к битве и теперь сам лично показал всем, что такое смерть и как он ею пользуется.
   Пользуясь полной неразберихой в рядах противника, гарпии воровато подкрались непосредственно к рабочей поверхности этого камнедробительного механизма. Увлечённые битвой минотавры даже не обращали внимания на отчаянное, а по сути уже бессмысленное бичевание тёмными эльфами. Гарпий никто даже не заметил, а кто и замечал - не успевал сказать об этом остальным. Сама Лора летела на острие пернатой атаки. Выпархивая из-за камней, она орлиными лапами вцеплялась тёмным эльфам в грудь, а ножами перерезала им глотки. Добытые ключи от оков минотавров ей очень пригодились. Через двадцать минут битвы на дне карьера стараниями гарпий было устроено невиданное по своей силе безудержное восстание рабов. Минотавры сносили всё на своём пути, они ненавидели это место и старались его уничтожить. Массивными копытами они в кашу растаптывали своих хрупких надзирателей, дробили их своими цепями, которые больше не сдерживали их дикой воли. Полчища, направленные зовом природы, были сильны, как живая лавина. Они уже намеревались разнести последнюю, самую высокую командную вышку и начали карабкаться по её поверхности. Одновременно с ними сюда подлетели пять мантикор, но взбунтовавшиеся рабы были неустрашимы. Уничтожая тёмных эльфов, они уже хотели перекинуться на мантикор. Минотавры не дали покончить с собой главному надсмотрщику этого места. До него они добирались так рьяно, как до муравьиной матки. Им было плевать, кто их освободил, они были полны ненависти ко всему, так как всё, что они видели в жизни, было враждебно им. Среди минотавров быстро обозначился сильный молодой лидер с одним отломленным рогом и с увесистым колючим кольцом в носу. Главного надсмотрщика - главный трофей - передали ему. Он с удовольствием почувствовал в своих мозолистых руках нежную тонкую шею. Но его мести не суждено было сбыться, как и не суждено было минотаврам вступить в бой с мантикорами. На вышку между рассвирепевшими монстрами поднялась Нила. Вокруг неё вилось облако гарпий, и выглядела она, как никогда, серьёзной и воинственной. Одним властным взглядом она усмирила мантикор и бесстрашно направилась к минотаврам. Она сразу почувствовала, что именно на такой вышке должен был находиться управляющий этим пропахшим серой местом. А он мог многое знать. Королевские нагские мечи резали сам воздух при одном движении, донося до чувствительных ушей минотавров уверенный камертоновый звук. Взгляд королевы наги сейчас отпугнул бы саму смерть. И лидер минотавров подчинился ещё более сильному лидеру. Её даже не озвученную волю он побоялся не исполнить и разжал хватку вокруг шеи задыхающегося надсмотрщика.
   Как ни странно, у Оскара обнаружился талант к управлению троглодитами. Самый многочисленный отряд воинов в союзной армии был разделён надвое для удобства управления и расширения тактических возможностей: одну часть успешно возглавил сам старейшина Шато, вторую - Оскар. Наверное, если б он был живым, он подумал бы: какая разница кем управлять - безвольными машинами или глуповатыми троглодитами? Командный голем общался с вверенными ему войсками простыми ёмкими жестами и показывал личный пример храбрости. Его прочные острые сабли не знали преград и размашистыми ударами перерубали эльфов прямо с доспехами. При этом его хорошо разогретые механические внутренности были никому не доступны. Одним ударом ноги он разносил баррикады и вышибал запертые двери. Потрясённые тёмные эльфы надеялись укрыться за ними, но на силу сельфилитовой пружины их замки были не рассчитаны. Самые прочные ворота Оскар оставлял троглодитам, а они, привыкшие к трудностям, бросались на них, не щадя себя, при том добиваясь больших успехов. Оскар считал, что от врага нужно очистить все катакомбы. За одной огромной, но в щепки разлетевшейся дверью на него напал тролль. Огромным молотом загнанный в угол верзила вмял Оскара в плиточный пол. Не поднимаясь с пола, ответным ударом командный голем перерубил троллю ноги и, поднявшись, отрубил ему голову. Этот тролль уже не годился для Сандро. Все же остальные трупы сами укладывались штабелями, запечатывали собой все примыкавшие коридоры, изолируя шахты от любой внешней силы. Бой был выигран с потрясающими результатами и с незначительными потерями.
   Главным надсмотрщиком здесь оказался тридцатилетний уроженец Оспурсии Кезен Джарвид. Молокосос в сравнении с Раджаллом, он не стал ничего отрицать и сам о многом поведал на совете, устроенном прямо на главной командной вышке.
   - Раньше здесь работали орки. Ещё при императоре Константине I, в этих карьерах сколотил себе целое состояние граф Осборог - брат графа Кравгола. Тогда он работал здесь главным надсмотрщиком. Потом, когда Октавия Белед стала главой казначейства, Империи в глубокой тайне понадобилось баснословное количество серы. А орки смертельно не переносят серу, поэтому их и заменили ещё более грубой рабочей силой. Их создал один учёный из секретной лаборатории Шазхаджарии по имени Жаргуд Арга. Он создал их по тайному велению самой главы казначейства. Арга использовал скверну, такую же, что проистекает в орках. Эта демоническая лимфа способна убить даже дракона, но при правильном обращении зарождает жизнь. Вы заметили, что здесь все минотавры мужского пола? Их производят только в Шазхаджарии, только там есть их самки. Меня послали сопровождать первую опытную партию. Результаты устроили всех: минотавры работали намного продуктивней и были более управляемы, чем орки. Но большие группы надо было как-то контролировать. Тогда мы создали созерцателей.
   - Мы? - переспросил Раджалл.
   - Мой отец в то время работал в Шазхаджарии. Я сам добывал нужные образцы. По сути созерцатели - это всё лучшее, что есть в коренных жителях Грамагхона. Они идеально приспособлены к жизни в этих условиях. За достигнутые успехи меня повысили, и я стал главным надсмотрщиком. Оказавшись не у дел, граф Осборог счёл, что его обесчестили. Он не передал своих орков на другие копи, как ему было предписано, вместо этого сделал орков своими личными рабами. Помните орочьи набеги? Граф возмещал свою ярость не на подземельях, а на тех, кто оторвал его от драгоценных жил. А когда началась смута, он хотел прорваться к трону, как родственник императорского рода. Так говорила одна его бывшая любовница, которую он через несколько дней навсегда заставил замолчать. Насколько я знаю, сейчас он якшается с кем-то в Святослове и выполняет его приказы. Я же остался здесь. Отец умер. На его похоронах я увидел, что на поверхности творится чёрт знает что и вернулся к своей работе сюда. На бумаге мы до сих пор добываем руду, которую на самом деле за нас добывают в других копях, а серу мы списываем, как отходы. Хитро всё придумано, не находите? Я уже и не думал, что однажды кто-то спросит меня об этом. А теперь, по вашим словам, всему пришёл конец....
   - Ещё не пришёл, - возразила Нила.
   - Куда отвозят добытую серу? - спросил Раджалл.
   - Часть через подставных лиц оседает в Цёрнице. Но львиная доля рекой течёт прямиком в Фирию.
   - Куда именно? - приготовившись услышать роковое слово "Святослово", спросил Сандро.
   - Этого я вам сказать не могу.
   - Сможешь, - пригрозила ему ножами леди Лора.
   - Я и так вам много сказал! - испуганно заговорил надсмотрщик. - Какой мне смысл скрывать всё остальное?
   Серена заглянула в его мысли.
   - Он не врёт, - сказала она.
   Одна фраза сильного медиума спасла надсмотрщику жизнь. Раджалл подвёл итог:
   - Раз нам известно, где находится ближайший портал, и все мы догадываемся, где находится другой, предлагаю не медлить. Самое лучшее - выступить завтра утром. Мы разобьём тёмных эльфов в окрестностях Цёрницы, опустошим прилегающие пещеры, а потом одним стремительным ударом отсечём Угушлу голову.
   - А что будет со мной? - смело спросил Джарвид.
   - По условиям договора, заключённого союзниками, все минотавры, вы и все ваши созерцатели переходите в распоряжение королевы Астид - истинной королевы Грамагхона, - соблюдая дипломатический тон, отчеканил Сандро.
   Это заставило Нилу улыбнуться - помогли её уроки. Однако больше всех была рада это услышать сама Астид. Повисла пауза. Теперь уже бывший главный надсмотрщик молчал, шокированный такой новостью. Эта тишина не нравилась его новоявленной королеве, и она медленно подползла к нему, сделав вокруг него широкое кольцо своим змеиным телом. Она пробовала на вкус воздух у его лица, чувствовала страх, исходивший от его потной кожи. Её погремушка вздрагивала совсем чуть-чуть, но издаваемого ею тихого шуршания хватило, чтобы у Джарвида появился неприятный позыв между ног. Три самых дюжих минотавра стояли здесь же. Их лидеру очень не нравился этот змеиный спектакль, он считал его глупым.
   - Не подчинимся мы никому. Мы теперь свободны! - грубым звериным голосом сказал он на оспурском.
   Астид отреагировала немедленно: молниеносно обвила одного минотавра и сорвала вуаль. Полубык мгновенно окаменел, не успел его лидер даже опомниться. Однорогий остолбенел, глядя, как со свежего каменного изваяния к нему медленно приближается та, которую он должен был признать королевой. Астид держала свои глаза закрытыми, тем самым демонстрируя свою власть. Остальные, замерев, наблюдали. Никто не смел остановить королеву Грамагхона, все знали, что её притязания теперь законны.
   - Подчиняюсь, - держась за пах, пробурчал Джарвид.
   - Подчиняюсь, - как можно разборчивей выговорил минотавр.
   Репутация его была малость подмочена. Астид это устраивало. Она спокойно вернула вуаль на место и резким движением руки показала на однорогого минотавра.
   - Даш! - во всеуслышание торжественно произнесла она.
   - Это твоё имя, - пояснила Нила однорогому.
   Наступила ночь перед походом. Правда, называть её ночью можно было условно, так как для человеческих глаз здесь всегда была ночь. Сандро опять не спалось. Не давали уснуть ужасы случившегося сражения. Перед закрытыми глазами являлись образы шевелящихся мёртвых лиц. Он вышел из своей палатки и медленно побрёл по притихшему лагерю невдалеке от карьера. Он не мог не заглянуть в приоткрытую пещерным сквозняком палатку Серены. Красивая девушка, которую он считал своей возлюбленной, мирно спала на походной постельке. Прохладный скудный воздух колыхал её светлые волосы. Её разглаженное спящее лицо, подрагивающие сомкнутые веки Сандро находил прекрасными. Ни один художник, по его мнению, не смог бы передать её подлинную красоту. Сандро всегда завидовал её способности ко сну. Серена мгновенно отключалась, едва прильнув к подушке, и могла проспать многие часы, пока полностью не восстановит свои силы. Ей не мешали спать даже возня троглодитов и эхо устраивающихся на ночлег гарпий. Сандро, конечно же, не стал будить её и одиноко побрёл к краю грандиозного карьера. Гарпии, облюбовавшие каменистые уступы гигантского свода, спали сидя, стоя и даже вверх ногами. На одной из террас внизу Сандро заметил Нилу. Королева нага тоже наблюдала за гарпиями, свесив хвост в чёрную пропасть. Сандро сел рядом с ней и, как уже становилось обычным, свесил ноги в чернильную бездну, где несколько часов назад бушевала страшная сеча.
   - Не спится? - не отводя глаз от потолка, спросила Нила.
   - Не спится.
   - Не думаю, что ты хочешь запомнить это место.
   - Постараюсь забыть.
   - Сандро, ты думал о смерти? - спросила она, повернувшись к нему.
   - Я всегда о ней думаю.
   - Значит, наверное, ты мне сможешь помочь. Ты видишь души? Ты видишь, как они отделяются от тел?
   - Нет, Нила, ничего такого я не вижу. А почему ты, собственно, спрашиваешь? Ты что, верить начала?
   - Если верующий изучает науки, ему не обязательно отворачиваться от бога. Вот и я полюбопытствовала, но я же не отворачиваюсь от здравого смысла. Знаешь, меня просто беспокоит, что я произвожу впечатление кровожадной убийцы. Но, ведь на самом деле я же не такая.
   - Конечно, не такая. Я-то это точно знаю. Мне трудно описать, что я вижу. Я чувствую, как жизнь замещается... не жизнью, чем-то другим. Как будто все жизненные процессы переходят на другую стадию. Тело есть, а жизни в нём нет. В детях жизнь бурлит и всегда с большим запасом. У них хрупкие тела, но в них много жизни. А с возрастом наоборот: вроде бы и тело крепкое, а жизни в нём, как в пустом мешке. Все жизненные процессы в живых существах производят энергию, но сами же её и расходуют, так? Наверное, жизнь - это и есть тот самый излишек энергии, который тело может расходовать неограниченно. Когда же жизненные процессы обеспечивают энергией только себя - это старость. Малейший сбой - и всё остановится. Тело не может существовать без жизни, а жизнь без тела. Поэтому нет никакой вечной жизни после смерти, это всего лишь вера. И никакая душа тело не покидает! Просто истощается тот резерв жизни, который накопился в теле. Но истощается он, пока тело ещё дышит.
   - А ты, стало быть, этот резерв возмещаешь, так? Возвращаешь жизнь, как Создатель?
   - Получается так. Я возвращаю этот резерв, отдаю частичку себя, но я же не считаю себя богом. Создатель, - Сандро усмехнулся над этим словом. - Почему-то все верующие думают, что Создатель вдыхает жизнь, но я этого что-то не заметил. И ни ангелы, ни сам Создатель не приходят за этим "избытком жизненной сущности", который священники называют душой. Теперь я знаю, что всё это такая чушь! А вот другие никогда мне не поверят. Им придётся сначала это пережить на собственной шкуре, да кому только потом они всё это расскажут?
   - Знаешь, Сандро, может, и нет никакой бессмертной души, но павшие будут жить до тех пор, пока их помнят. Может, вечная жизнь - в вечной памяти?
   - Жизнь в памяти других. Интересная мысль, Нила. Вот бы узнать, как будут вспоминать меня? Помнишь, как в Менасиле оплакивали мёртвых? Мне всегда хотелось узнать, как будут оплакивать меня. Это нормально думать о таком?
   - Это нормально. Все разумные существа хотят знать, как их оценят. У людей похороны - это воздаяние последних почестей умершему. А с тобой, мой мальчик, это случится ещё о-о-очень не скоро. Когда же это случится, я пролью по тебе больше слёз, чем человек сможет пролить по наге.
   - А что же во мне можно оплакивать? - очень осторожно спросил Сандро.
   Нила едва заметно улыбнулась. Лицо её выражало всю её трёхвековую мудрость.
   - Только дураков хвалят в глаза. А тебя, мой мальчик, я таким не считаю....
   С тех пор Сандро не любил, когда его хвалили в его присутствии.
   День и ночь в Грамагхоне неотличимы друг от друга, кристаллы и грибы всегда светят одинаково. Но когда Сандро разбудили, сказали, что наступило утро. Пора было выдвигаться на войну. А своего отношения к войне Сандро не изменил. Даже при успехе прошедших сражений в его груди утяжелялись печаль и дикое нежелание лишать кого-то жизни. Ни одна цель не может быть оправдана, если она заведомо влечёт смерть. Он заставлял себя смириться с этим, понимая, что эта война вынужденная.
   Даже в походе он не мог отказать в любви к кофе. За чашкой крепкого бодрящего напитка у бивака он предавался неоглашаемым мечтам: когда-нибудь он научится возвращать жизнь по-настоящему, и убивать можно будет только врагов. Цвет крепкого хорошего кофе неописуем. Сандро всматривался в его чарующую черноту, механически перебирал пальцами игрушечную нагу и предавался воспоминаниям. Его детство оборвалось почти год назад. Обрыв был резкий, как вкус и цвет его кофе.
   Минотавров, перешедших во власть королевы Грамагхона, вооружили всем, что годилось: увесистым оружием троллей, цепями и даже брёвнами от карьерных кранов. Брони им взять было неоткуда, но это их не пугало - они жаждали поквитаться со всеми, кто причастен к их рабству. В знак доверия Астид лично вручила оружие Дашу. Он с благодарностью принял из её рук лучшую секиру троллей. Мудрая королева показала, что минотавры теперь не рабы, а её подданные. Джарвида Астид назначила командиром созерцателей. В отличие от минотавров этим мягкотелым моллюскоподобным созданиям с защитным полем броня не требовалась, и они были полностью готовы выступать.
   Допив кофе, Сандро поднял свой собственный отряд, который в подготовке не нуждался....
   Союзная армия быстро продвигалась на юг - к столице Угушла городу Цёрнице. Край тёмных эльфов находился почти у самой поверхности Грамагхона, поэтому коридоры, ведшие к нему, неукоснительно поднимались вверх. Воздух становился всё более спёртым. По пути союзники встречали разрозненные очаги сопротивления, и Раджалл начал беспокоиться, что в Цёрнице им придётся столкнуться со слишком большими силами врага. Зато с каждой местной победой численность их армии упорно возрастала - Сандро мог одновременно контролировать несколько тысяч мертвецов. Однако это вызвало на первый взгляд непредвиденную проблему: живые воины рьяно протестовали, что в случае гибели их сородичей принц вёл их в бой против их воли. Чтобы не подрывать их боевой дух, Сандро теперь поднимал только убитых врагов, тем более что с такой армией нежити потери в остальных войсках были чисто случайны. И это дало противоположенный эффект: большинство живых воинов поддержало, что первыми в бой шли одни мертвецы. К тому же такое военное преимущество просто хоронило боевой дух врага, и он убегал, едва заслышав шаги в коридорах. Минотавры особенно отстаивали такую тактику, потому что им приносило удовольствие наблюдать, как их мёртвые поработители бросались на копья живых. Такой подход всё больше устраивал и самого Сандро, ведь так сохранялась жизнь и отстаивалась честь невинных. Почти что играючи они дошли до предместий Цёрницы. Их армия пополнялась не только телами их противников, но и троглодитами, гарпиями и даже горгонами из освобождённых поселений. Оружия и провизии теперь хватало сполна, так как тёмные эльфы даже не успевали забирать обозы. В глубокой пещере, находившейся ниже Цёрницы, они сделали остановку перед решающей битвой за Грамагхон.
   Эта пещера, напоминала исполинскую оскалившуюся пасть. Её чернильная мгла неохотно расступалась вокруг бледно-лунных сталактитов. В их слабом свете на склонах пещеры серебрился необыкновенный город. Астид рассказала, что это Измуим - город чудес. В один из периодов истории Грамагхонской империи он был её столицей. И это становилось понятным при первом же взгляде на него. Это был единый грандиозный мраморный дворец с роскошным фасадом, ступенчатыми колоннадами и мощными арками, державшими полукруглые серебристые дома. Самые высокие чертоги переливались перламутровыми крышами под самыми сталактитами. Купола на башнях отдавали изумрудами. Некоторые башни были столь высоки, что верхушками упирались в потолок пещеры, напоминая тем самым титанические колонны. Это было настоящее чудо Ацвега под верстами камня.
   - Сама неописуемость, - восторженно вымолвил Сандро.
   Измуим не отделялся от пещеры, а вырастал из неё. Величие этого города показывало былое могущество империи горгон. Показав Измуим, королева Астид показала, что горгонам есть за что бороться.
   Воспользовавшись привалом, Сандро и Серена решили познакомиться с городом поближе. Его мраморные лестничные улицы со змеевидным парапетом были совершенно пусты. Здесь не было даже летучих мышей.
   - Как ты себя чувствуешь, Сандро? От таких нагрузок в магии ты можешь переутомиться.
   - Не беспокойся за меня, Серена. Со мной всё в порядке. Я подпитываю себя радостью от придуманной мной тактики сражения. Мёртвых вперёд, живых назад. Я уже и не помню, когда у нас были потери. Сколько жизней я сохранил! И ещё сохраню.
   - Хочу тебе признаться. Я боюсь мёртвых и... боюсь смерти. Хотя я воспринимаю это как естественный ход вещей.
   - Не мёртвых нужно бояться, а живых. Я представляю, как я завалю своих врагов их же собственными телами. При этом не погибнет ни один невинный! Я тоже хочу тебе признаться. Мне нравится такая война. Раньше мне такое было незнакомо, а сейчас я ощущаю себя самым полезным и самым нужным человеком. Необыкновенно чувствовать, как моя сила превращается в могущество.
   - Но ты только подчиняешь мёртвых. Разве ты не собирался научиться возвращать жизнь по-настоящему?
   - У меня уже получалось это. Помнишь с Форзиком? Я обязательно научусь, я обещаю. После того как всё закончится, у нас всё будет по-другому. Мы с тобой доучимся в Первемунте. Только это будет уже не секретный город и магам не придётся прятаться. Потом мы поможем королеве Ниле с поиском её морского города. А потом, когда везде будет порядок и я смогу его контролировать, мы с тобой отправимся на отдых к эльфам. На целый год. Но всё это только потом. Сейчас мы должны возвращаться к делам, а они не ждут. Как сказал один мудрый человек, не мы сделали наш мир таким, мы его таким унаследовали. Так вот я собираюсь наш мир переделать. Нас ждёт война.
   Серена почувствовала, что в Сандро что-то переменилось. Да, такое ведение боевых действий неоспоримо обладает колоссальными преимуществами. Но оно таит и нечто опасное. Возможность контролировать безжизненные тела может повлечь за собой желание контролировать всё, всё подчинять своей воле. При силе Сандро он это сможет. И кем он станет тогда, если его уже очерняет одно только слово "война"?
   Война безудержная. Война уродливая. Война беспощадная. Это и намечалось в Цёрнице. Из допроса пленных подтвердились худшие опасения великого визиря: тёмные эльфы готовы были заплатить за свою столицу высокую цену. Они собрали в ней двадцатитысячную армию и собирались драться на смерть. Это как нельзя лучше устраивало Сандро. Он уже потирал руки, готовясь принимать новых безвольных рекрутов. Но один только взгляд на неприступную твердыню остудил его пыл.
   Цёрница расположилась в центре древней обвалившейся пещеры ещё большей, чем пещера Измуима. Чёрный город чёрной горой тянулся к обросшему сталактитами пролому. До того как коснуться солнечных лучей, чёрная громада города-цитадели прерывалась идеально ровной площадью. На ней стоял Храм вечной тьмы - самое священное место для тёмных эльфов: три звезды (нечётное количество!) друг на друге: девятилучевая, семилучевая и пятилучевая, завершённая лунным куполом. Тёмные зодчие всё рассчитали: горные вершины не позволяли ни одному солнечному лучу коснуться купола храма. Посыл простой: свет всегда слабее тьмы. Зазубренные стены и башни выглядели нерушимыми. В их основании слепящим фиолетовым светом горели антимагические печати. Камень, неуязвимый к молоту, был защищён и от колдовства. Цёрница ощетинилась тысячами копий и тысячами луков. И где-то в этом гиблом месте строился портал в Оший.
   Союзники уже давно узнали о защите столицы Угушла. Даже дальновидному в военных делах Раджаллу пришлось не один час поломать голову над возможной тактикой необходимого штурма. Он предложил вот что: "Пока не будут сломлены ворота или стены, в город не войти. Сломать такие крепкие стены в нашей ситуации можно только с помощью магии. Но любая магия рядом с городом и внутри города будет бессильна, пока горят печати. Поэтому их нужно будет уничтожить любой ценой. Враг в это время будет отстреливаться, поэтому, леди Лора, вам предстоит организовать налёт и перенести за стены определённые силы. Магистр Солимар, на вас бордовые драконы. Они появятся, это точно. Ваша задача отвлечь их, но не приближайтесь к печатям. Принц Сандро, вы ждите, пока не будут уничтожены печати. Серена, сохраняй лампу и защищай принца Сандро. Без него нам не победить".
   Громада Цёрницы отбросила на союзную армию тень неизгладимого страха. Вокруг города-крепости не было ни единого вражеского воина, на голом поле вулканической пыли не было ни следа. Союзники оцепенели. Неприступная твердыня заставляла смотреть на себя снизу вверх. Минотавры высоко задирали головы, нервно сжимая своё оружие. Здесь было не так темно, как в других пещерах Грамагхона, но зрачки созерцателей расширялись шире, чем когда-либо, потому что в них отражались чёрные остроконечные башни. С отвисшими ртами стояли троглодиты. Даже Раджалл почувствовал влияние столицы тёмных эльфов. Он держал в голове просчитанный план штурма, но уже начал в нём сомневаться. Он невольно ловил каждую секунду, отделявшую его от Цёрницы. Чем дольше они стояли в ошеломлённом бездействии, тем меньше им хотелось бросаться на штурм. Но это было необходимо, и раньше всех со своим страхом справилась Астид. Она взяла на себя обязанность объявить начало штурма, потому что понимала, что тот страх, который сжимал сердца её воинов, должен был отступить перед великой целью, ради которой они сюда пришли. Она выползла вперёд. Невозмутимая чёрная баронесса с чёрной вуалью заслонила собой громадную чёрную цитадель страха. Она перед лицом своей армии обвела город рукой, а потом резким движением показала, что горло врага будет перерезано. После этого она распростёрла свои грациозные руки с бронзовыми когтями к своим воинам и в полной тишине прозвучало: "За свободу". И когда её слова передались во все части её разношёрстной армии, она яростно бросилась на Цёрницу. И за ней с устрашающими воплями на штурм бросились все её воины. Воздух пещеры сгустился от напряжения, какое только бывает перед страшной бурей. Пещера готовилась стать местом битвы, подобных которой не было в Грамагхоне уже тысячу лет.
   Минотавры бежали впереди. Они защищали себя воротами и дверями из освобождённых городов. Джарвид вывел своих созерцателей на северную позицию и обрушил на город первый залп. Режущие лучи созерцателей били очень далеко. Они не могли причинить значимого ущерба чёрным стенам из вулканического камня, но могли эффективно очищать их от тёмных эльфов. Наступающие минотавры были надёжно защищены от ливня вражеских стрел, но когда зацокали катапульты, их ряды начали редеть. Частично проблему решил джинн. Он создал всем наступавшим такую броню, которая выдерживала даже многопудовые валуны, не говоря уже о стрелах. Но вся эта чудесная защита распалась при приближении к антимагическим печатям. Чтобы увеличить шансы на успех, союзные войска подступали к стенам Цёрницы с двух направлений. Даш стремительно вёл две сотни разъяренных минотавров с юга, отвлекая на себя основное внимание противника. По кратчайшему пути с севера наступало пятнадцатитысячное войско Шато. Враг решил без промедления покончить с троглодитами, послав на них свою драконью кавалерию в шестьсот голов. Такая сила могла насквозь прошить весь строй хрупких пещерных аборигенов. Однако прозорливый Раджалл предвидел и это. На потолке пещеры меж сталактитов до сих пор оставались спрятанными тридцать мантикор. Они внезапно напали на тёмных всадников сверху, своротили их неприкрытые головы и повергли их в трепет. Могучими лапами чёрные львы задирали сразу по четыре карликовых дракона, в клочья раздирали их всадников и широкими взмахами хвостов поражали остальных. На силу Раджалл заранее предусмотрел противосилу! Стены были уже близко, магическая защита джинна разъедалась печатями, поэтому по мантикорам открыли ураганный огонь. Крылатые львы перемещались настолько быстро, что лучники покосили больше своих всадников. Занятые мантикорами, лучники поздно заметили тучу гарпий. Пернатые воины леди Лоры налетели на них, как снег на голову.
   - Как комары на голые задницы! - воодушевлённо воскликнул джинн.
   Тактика гарпий - как можно быстрее сблизиться с врагом, а дальше их острые когти и быстрые ножи делали своё дело.
   Говоря об "определённых силах", Раджалл имел в виду себя, королеву Нилу, Оскара и большую часть горгон. Он знал, что если троглодитам и минотаврам удастся уничтожить печати, чернокнижники Цёрницы не постоят за разрушительными заклинаниями. Такой риск великий визирь видел оправданным. Менасил показал, каких страшных успехов достигли чернокнижники в стихийной магии. Их следовало найти ещё до того, как у них станут развязаны руки. По команде леди Лоры специальный отряд гарпий облепил свой десант и взмыл в воздух. Они несли большие потери от вражеских стрел, многие разбились, упав с огромной высоты. Однако Раджалл и горгоны сами были хорошими стрелками и, вооружившись луками и трофейными арбалетами, отстреливались прямо с воздуха. Сумасшедшим градом тёмноэльфийские стрелы барабанили по Оскару. Нила вспоминала свою поговорку, что рождённый ползать летать не любит. Она больше всего боялась, что от вражеской стрельбы гарпии не удержат её, и она сорвётся вниз. В пропитанном кровью воздухе находилось и место для героизма: раненые гарпии сменяли друг друга, чтобы в целости донести до цели королеву нагу. Нила слышала металлическую дробь, исходившую от брони Оскара и жалела, что сама она такой брони не имела. Ей приходилось полагаться только на свою собственную толстую чешую, в которую стрелы втыкались с глухим пробковым звуком. Благодаря исключительной реакции она ещё успевала прикрывать хвостом своих отважных гарпий. Когда стены Цёрницы стали достаточно близки, горгоны сняли вуали, и стоявшие на стенах тёмные эльфы обратились в сплошной каменный вал. Попав в город, каждая горгона выпивала специальный отвар, во много раз повышавший храбрость и выносливость. Теперь Астид вела своих воительниц в бой прямо на территории врага. Её воля была несокрушима. Она рвалась вперёд подобно потоку лавы, высекала тёмных эльфов, обращала их в камень, отстреливалась из-за этих камней и снова грудью бросалась вперёд, показывая тёмным эльфам, кто является истинным хозяином в Грамагхоне. Мысль о приближении её заветной цели - воссоединении её империи - придавала ей неисчерпаемые силы. Нила, Раджалл и Оскар летели в конце этого необычного десанта. И когда они уже были над городом, тёмные эльфы пустили в ход свою самую грозную силу. Их рык раскатился по всей пещере. Они внезапно вылетели из-под громадных гротов под сводом пещеры. Их было не меньше тридцати. Огнедышащие грамагхонские драконы во всей своей мощи. Треть из них была огромными взрослыми особями с чёрной шкурой. И вела их сама Тиркана на спине Жародыха. Жрица тьмы сразу же направила их на гарпий, чтобы не допустить союзников в город. И вдруг на подлёте она заметила висящего на гарпиях Раджалла. Той обиды в Менасиле она не могла спустить ему с рук. Извергать огонь над головами своих же солдат она строго запретила, и её драконы буквально смяли большую часть гарпий своими тяжёлыми телами. Они сдували их крыльями, хватали и проглатывали прямо в воздухе. Леди Лора, понимая неминуемую гибель половины её воинов, не могла отозвать их обратно: поставленная великим визирем задача, должна быть выполнена во что бы то ни стало. Поэтому она ринулась прямо к ним, чтобы донести до города как можно больше пеших воинов. Но этот приказ никак не нравился Ниле, которая уже почувствовала среди своих гарпий настоящую панику. И причина её была понятна: с воющим ветром под крыльями на неё нёсся чёрный дракон. В последнюю секунду она стряхнула с себя пернатых и всем, чем могла, вцепилась в налетевшего ящера. Такую ношу дракон не мог не заметить. Он начал выделывать в воздухе головокружительные петли, пытаясь избавиться от наги. Нила, как испуганная кошка, ещё сильней впивалась в него ногтями. Она почувствовала себя плохо ещё на крыльях гарпий, которые несли её ровно, а теперь она буквально раскисала. Её мутило, в глазах двоилось, голова кружилась. Взяв дракона в удушающую хватку, Нила вынуждала его сесть. Но чёрный дракон был не такой мягкотелый, как молодой бордовый. Пытаясь размазать нагу о камни, он начал остервенело биться спиной о город, снося дома, распахивая своим хвостом десятки тёмных эльфов на стене. Несмотря ни на что, Нила каким-то чудом оставалась ещё жива и всё сильнее сжимала удушающие кольца, и дракон начал сдавать. Он лишился чувств и своим падением похоронил сотню-другую своих же солдат. Шатаясь, преодолевая сильнейшее головокружение, Нила достала из ножен свои убийственные мечи, и больше этот дракон не поднялся.
   Драконы нанесли союзной армии непоправимый урон, но не учли, кого переносили гарпии. Стоило молодым драконам засмотреться на свою добычу, как они навсегда лишались аппетита. Такой страшной смертью погибли сразу десять драконов, и их каменные тела подкосили несколько городских башен и до основания снесли одну стену, унеся жизни сотен троглодитов и тем самым впустив их большой отряд в город. У остальных драконов сдали нервы, и они начали испепелять всё вокруг, в том числе и своих же солдат внизу. Много горгон так и не долетели до города, сорвавшись вниз, несясь к земле, как горящие кометы. В возникшем урагане от драконьих крыльев Оскара снесло к городу. К этому моменту его гарпии уже были охвачены губительными огненными языками и выпустили его из лап. Тяжёлый командный голем камнем рухнул на город. Стоявшие вокруг вражеские войска страшно обрадовались этому, их жажда чужих страданий была не меньше, чем у их союзников - демонопоклонников. Когда же они узнали, что упало на их головы, их радость сразу же сменилась злостью. Броня Оскара выдержала и на этот раз. Раздвигая корпусом камни, он вышел из руин пробитой им воронки и достал сабли. На него ливнем налетели стрелы, но он, движимый своей боевой задачей, невзирая ни на что, сближался с противником.
   Сама же Тиркана направилась к Раджаллу. Зная, что магия ему сейчас не поможет, она хотела заглянуть ему в глаза, перед тем как отправить его к земле.
   - Дальше! Дальше! - командовал Раджалл своим гарпиям.
   Он намеревался попасть как можно ближе к главной цитадели, высившейся в самом центре города, на вершине которой и располагался Храм вечной тьмы - наиболее вероятное местонахождению портала. Жародых сел ему на хвост. Старый дракон летел даже не вполсилы, он чуял старого вояку, но ему было велено не трогать его. Печати высасывали всю магию и из Тирканы, но она знала, что только поэтому её город ещё стоит. Она достала смертоносный шиповатый хлыст с жалом горгоны на конце и принялась с удовольствием сбивать им хрупких гарпий. Она срезала им головы и крылья. Только рука тёмного эльфа знала движения, какими можно заставить жало на конце хлыста буравить чьё-то тело. Тиркана, как штопором, вырывала из гарпий их внутренности. За спиной Раджалла слышался её издевательский смех.
   - Ниже! - скомандовал он оставшимся двум гарпиям.
   Но Тиркана убила и их, и великий визирь, сгруппировавшись, упал возле опущенного моста через ров цитадели.
   Оскар был механически методичен. Он был безразличен к любым страданиям и крикам о жалости, он просто выполнял свою задачу. Механический воин врубался в стены врагов, чем бы они ни защищались, давил их, как виноградины, неудержимо двигаясь к чернокнижникам на башне. Не зря Раджалл выбрал его для этой задачи, ведь она мало кому оказалась посильной. Не могли его остановить даже тролли. Теперь, наученный опытом, он просто уклонялся от них, чтобы тупоголовые великаны попадали друг по другу. Последнего из пяти нападавших троллей он зарубил сам. Тёмные эльфы насмерть защищали своих чернокнижников. Прагматичный Оскар рассчитал, что его сельфилитовой пружине будет легче просто выкидывать тёмных эльфов и чернокнижников со стены, и убрал сабли за спину....
   Их тела градом полетели на их же антимагические печати, которыми занимались троглодиты и минотавры. И те и другие были выбраны для этого не случайно: они привыкли к карьерным работам. Минотавры воротами и дверями прикрывались от лавины вражеских стрел. Троглодиты упорно продвигались вперёд, так как их просто было очень много, и у тёмных эльфов на северных рубежах уже возник дефицит стрел. Шато по этому поводу не расстраивался - троглодиты могли плодиться как тараканы. И всё у них получалось быстро и складно, пока против них из города не вышли два легиона троллей: тысяча - против минотавров, тысяча - против троглодитов. Теперь уверенность Шато дала трещину. Тролли начали сметать троглодитов, как осенние листья. С фланга на войско Шато повторно напала кошмарная кавалерия. Положение троглодитов стремительно ухудшалось. Минотавры были смышленёй и быстрей троллей, поэтому смогли оказать им непродолжительное сопротивление, после чего были вынуждены отступить. И тут на помощь своим товарищам пришёл джинн. Он превратился в великана и, держась подальше от печатей, начал швырять в троллей многотонные отшлифованные камни.
   - А! Сыграем в кегельбан? - приговаривал джинн.
   Тролли разлетались во все стороны, как игрушечные. Им было невдомёк, какими чудесами они не умирали от такого обстрела. В силу своей ограниченности они начали панически разбегаться. Джинн не мог никого убить. Это ограничение на него наложили полторы тысячи лет назад. Но он вносил сумятицу, пока не привлёк внимания вражеских катапульт. Тёмноэльфийские наводчики прицеливались не хуже керпланских лучников. Находясь под непрерывным обстрелом созерцателей, они, тем не менее, залпом вмяли джинна в пол пещеры.
   Троглодитов не переставала терзать кошмарная кавалерия. Леди Лора, прикрывавшая воздух над ними, была вынуждена отвести мантикор и гарпий из-за драконов. И теперь, когда над троглодитами нависла угроза истребления, стало ясно, что они не разрушат печати. Цёрница с её порталом не падёт. Предводительница гарпий послала в этот бой всех оставшихся мантикор и своих сородичей. И снова погонщикам бескрылых драконов пришлось туго, но они были бесконечно преданы своей тёмной жрице и не щадили себя.
   Грамагхонские драконы видели этот маневр, но, пока Жародых находился над центром города, они старались держаться при нём. А он в это время завис над старым магом. Раджалл так и не приходил в себя, а его волшебная палочка была сломлена. Тиркане такая расправа с врагом не приносила желаемого удовлетворения, поэтому она медлила, надеясь, что он откроет глаза и услышит её торжествующий смех. Но война заставляла Тиркану спуститься из своих тёмных фантазий в реальность и сделать то, для чего она здесь. Раджалл так и не открывал глаза. Голова его была в ссадинах и ушибах. Возможно, он уже никогда не откроет глаза. Над ним выжидающе застыла тонкая фигура тёмноэльфийской ведьмы верхом на чёрном драконе. Извиваясь подобно ошпаренной змее, хлыст в её руке скручивался в спираль, чтоб буравить тело великого визиря. Одно плавное мастерское движение руки... свист...
   - Опа! - радостно воскликнул Джарвид.
   ...и крылья Жародыха прожглись очередным залпом созерцателей. Задержалась Тиркана на одном месте. Дала Джарвиду нацелить его стрелков. Чудовищное тело старого дракона без чувств рухнуло на мост цитадели, сорвав цепи, почти проломив его. Вокруг выла и орала война, но грохот от Жародыха заглушил всё. Грохот живо сменился воодушевлённым криком союзной армии. Все союзные войска рванули в бой с вселившейся в их сердца верой в победу.
   Нила очнулась в кишащем врагом месте. Ситуация, казалось бы, как раз для неё, но голова её всё не успокаивалась, и она по-прежнему чувствовала себя как в водовороте. Тёмные эльфы на миг отвлеклись на падение своей тёмной жрицы. Но они не дрогнули, а вскипели от гнева. Чернокнижники приказывали им атаковать. От десятков попаданий Нила быстро протрезвела. Утыканная стрелами, словно ёж, она свернулась защитным клубком и покатилась прямо по врагу, выставив во все стороны мечи. Вдруг чернокнижники испугались чего-то сильнее озверевшей наги. На них нёсся целый оползень из горгон. И вела их сама Астид. Смотреть на неё сейчас было страшно: она бросалась на одного, хвостом душила второго, заглядывала в глаза третьему, разрывая череп первому. Но тёмных эльфов было слишком много. Союзники не уничтожили ещё и третьей части обороняющихся, а их собственные силы были уже на исходе. Их должно было хватить, чтобы противостоять чернокнижникам в момент срыва последней печати. А без командования великого визиря сделать это практически невозможно.
   Без Жародыха и Тирканы остальные драконы стали неуправляемыми и разлетелись по разным целям. Одни начали безудержно сжигать созерцателей, защитное поле которых было бессильно под яростным огнём. Другие, даже не обращая внимания на гарпий, набросились на мантикор. Драконы были неоспоримо сильнее более мелких монстров, и воздух над троглодитами задрожал от жалобных криков крылатых львов. Тем не менее эти львы были уж не столь беззащитны: они общими усилиями старались ужалить драконов, накачать их своим ядом. Пока яд не начал действовать, мантикоры врассыпную удирали от ужаленного дракона, когда же он действовал, парализованный дракон безвольно разбивался о скалы. Такая тактика обошлась мантикорам очень дорогой ценой: большинство из них погибло, не успев ужалить ни одного дракона.
   Ясность ума вернулась к джинну не сразу. Когда же он вытряхнул из ушей все камни и протёр от пыли глаза, то ужаснулся, сколь катастрофическими были драконьи налёты. Он понимал, что без него общее дело сейчас же пойдёт прахом, поэтому, превозмогая полученный в Менасиле страх перед драконами, он задумался, как их отвлечь. Самое умное, что он откопал в своей голове: создать такое же количество драконов, но уже своих. Через пару мгновений в воздухе над ходячими мертвецами возникло двадцать драконов того же цвета что и сам джинн. И сработало! Взбешённые такой наглостью настоящие драконы переключились на иллюзорных. Джинн понимал, что при первом же прямом столкновении грамагхонские драконы поймут подвох и опять переключатся на несчастных троглодитов и созерцателей. Поэтому он начал играть с ними в кошки-мышки, только при этом мышкой был он. Он в виде дракона взмыл в воздух и всеми силами старался заманить настоящих драконов как можно дальше от Цёрницы. Его волшебные копии разлетались по гротам и другим коридорам, стараясь привлечь к себе всё внимание огнедышащих ящеров. Взяв на себя такой удар, джинн позволил троглодитам вернуться к печатям. За ним увязался здоровенный чёрный дракон под стать Жародыху. Ящер не отставал от джинна и гнал перед собой огненную волну. Джинн горел, чувствовал демоническую боль, а дракон едва не настигал его. Назад пути не было. Джинн вступил в игру, в которой не мог перестараться: нельзя было спускать дракона с хвоста, но и не возможно было его уничтожить. Петляя, как стриж, не щадя свои крылья, джинн взмыл под свод пещеры. Снова огненные языки обожгли его тело. "Ничего, потом восстановится. Я же бессмертный. Я выдержу. Должен выдержать! У меня нет права не выдержать, потому что иначе".... Свет. В глаза джинна больно ударил сильный солнечный свет. Он выманил огнедышащую тварь наверх - на вершину Грамагхона, где крахмально-белыми пиками белели вершины гор. Он летел всё выше, выше, не обращая внимание на боль. "Давай, тварь, гонись за мной!" - думал он. Облака. Сказочно мягкие облака. Свежесть. Чистого, безмятежного заоблачного неба он не видел с тех пор, как стал джинном. Нельзя дать злу уничтожить и это! Джинн собрал остатки сил и повернул вниз. Кометой пробив облака, он чуть не сдул своего преследователя. А дракон был слишком горд, чтобы мириться с этим. Вот теперь он разозлился по-настоящему, вот теперь он раздраконился. Его огонь усилился в тот же миг, его ярость вырывалась с этим огненным смерчем. Перевёрнутым вулканом извергал он на тушу джинна весь свой драконий гнев. Он был готов преследовать наглеца до самой его смерти. Вот он уже возвращался к провалу над Цёрницей, вот он настиг мягкую почерневшую плоть обугленного врага... И джинн не выдержал. Он не смог больше поддерживать драконий облик и вернулся к своему обычному виду. Руками он вцепился за блестящие чёрные глаза. Дракон испустил истошный болезненный крик, рыгнул огнём и полетел вниз ещё быстрее, не видя перед собой ничего. Джинн не отпускал его. "Будь что будет", - смирился он. Печати начали высасывать из джинна всю магию. Он ощутил в себе то, чего не ощущал уже очень давно. Плоть! Теперь он был сделан из плоти, как самый обычный маг. К его рукам вернулся обычный цвет. Вены наполнились кровью. Солимар уже и забыл, каково это быть смертным. Смертным, но как никогда живым! С живыми человеческими чувствами. Душа и плоть - всё как должно быть у человека. Чёрный город разверзнул под ним свою чёрную пасть. Вновь обретённая смертная жизнь через миг должна была исчезнуть на вершине этой кровавой громады. И Солимар разжал руки.... Потоком воздуха его швырнуло, как сорванный с ветки лист. Увернуться в сторону тяжёлый дракон уже не успел, и всей своей тушей прошил купол Храма вечной тьмы. Чудовищная каменно-мясная смесь пробила весь храм, дошла до цитадели и расширяющимся обвалом покатилась через её сердцевину. Ничтожный маленький человечек летел над всем этим. Лёгкий и невесомый, как выпавшее перо. Он когда-то был магом, многого достиг в жизни, даже стал джинном. Какая судьба! Теперь, видя урон, который он нанёс врагу, он знал, что эта череда событий не случайна. Приближающаяся смерть - достойный финал этой невероятно долгой для человека судьбы, ведь его смерть не напрасна.
   Но судьба - коварная старуха. Она навлекает смерть, когда её не ждёшь, и сохраняет жизнь, когда с ней готов расстаться. Если Солимар, а ещё несколько секунд назад джинн не отвёл бы драконов, маленькие копошащиеся существа не доломали бы антимагических печатей. И вот теперь в самый последний момент своей растянувшейся человеческой жизни Солимар вновь ощутил себя бессмертным.
   Открыв глаза, Раджалл увидел над собой зубастую пасть Жародыха. Его дыхание было жарким и сильным, как воздух, вырывающийся из исполинской раскалённой печи.
   - Что вы наделали! Жалкие букашки! Ничтожные рабы! Это дело всей моей жизни! - с досадой заверещала Тиркана, глядя, как рушится цитадель. - Властелин покарает тебя. Он будет вечно вырывать тебе руки и заставлять тебя жрать твои же кишки. Я своей рукой отправлю тебя к нему. Умри, жалкий старик! Твоя душа отплатит мне за всё уже в Ошии! Что?! Магия?! Этого не может быть. О, нет! О, да! Мои чернокнижники сомнут твою звериную армию, и ты отправишься за ней!
   Из-за падения печатей магия вернулась не только к Тиркане. Перстни великого визиря засветились тусклым, но ровным бирюзовым огоньком. Раджалл и без волшебной палочки дал хлысту Тирканы достойный отпор и в итоге вырвал его из её рук. А из своих рук он тут же сотворил огненный шар, молнию, волшебные стрелы! Однако от магии Тиркану спасал её верный Жародых. Она не тратила сил на защиту, а вместо этого пустила всю её на удар и обрушила на старого мага всю мощь своей тёмной магии. Сильна была ведьма. Раджалл весь съёжился, задрожали его колени. На последних миллиметрах сдерживал он разрушительную волну. Но сейчас он не скулил о своей старости. Нет, умирать, так красиво. Магия не действовала на Жародыха, зато действовала на мост, на котором он сидел. Одно усилие воли на последних силах тела, чтобы сотворить простейшее "перемещение", и мост поднялся, насмерть раздавив дракона. Но осталась цела сама тёмная жрица, оказавшаяся запертой в цитадели. Ни одно заклинание больше не слетело с её посоха - позади неё со своих мест сорвались камни. Внутренности цитадели обрушились, похоронив свою владычицу. С ней было покончено. Старый маг выиграл очередную схватку со смертью. Он мог вздохнуть спокойно, наполнить воздухом грудь.... Ему помешал запах. Запах серы. Потом раздался свист, над самым полом пещеры вспыхнула синяя звезда. Хвостатая комета, летевшая не вниз, а вверх. Это на помощь своим войскам понёсся джинн, вновь обретший силу.
   Следуя плану Раджалла, с последней рухнувшей печатью все живые союзные войска должны были незамедлительно покинуть поле боя. На то была самая веская причина - чернокнижники. Без печатей у этих сильных колдунов развязывались руки. Нилу с Астид они отбросили как щенков. Всё войско горгон завалили летающими камнями и домами. В Оскара летел шквал мощнейших заклинаний, но все они отскакивали от его брони. Он продолжал своё разрушительное шествие, пока один чернокнижник не вырвал под ним пол и не запустил его, прошибая дома и башни. Отделавшись от голема, чернокнижник набрался сил и из своих широких чёрных рукавов выпустил огонь. Стихию вызвал следующий чёрнокнижник, третий, четвёртый.... Вся Цёрница вздохнула огнём, сметая с себя всех: и врагов, и своих защитников. В ней освободилась сила, которая была её последним козырем. Её хватило, чтобы обратить в пепел штурмующую армию. Сам провал пещеры над ней затянулся непробиваемой тьмой. Цёрница не собиралась ронять титул нерушимой твердыни. Она разбрасывала айсберги, рассылала молнии, превращала всё вокруг в хаос.
   Но и у союзной армии был свой козырь. Сандро не ждал. Тысячи ходячих мертвецов стремительно окружали город. Все они были ускоренны. Каждый их шаг делал за них их повелитель. Стены города взяли на себя джинн и Серена. Под их натиском громады начали непоправимо терять камни, но, подхваченные чарами чернокнижников, они не рассыпались. И если при этом джинн мог выдержать сколько угодно убийственных заклинаний, подставляя себя вместо других, то носительница его лампы - нет. Такие сильные маги, как Сандро и Серена, полные сил, не остались незамеченными. Успехи в тёмной магии открыли чернокнижникам способность обмениваться мыслями. Они мгновенно объединили усилия и выпустили в молодых магов шквал стихийной ярости. И Серена, и джинн спешно возвели защитные барьеры вокруг себя и Сандро. Но не тут-то было. Молнии, град, смерчи, лавовые шары - всю вражескую магию остановил Сандро. Магия всех чернокнижников Цёрницы оказалась в маленьком сгустке в руке семнадцатилетнего мага. Такого не ожидал никто. Шокированные чернокнижники оцепенели, не понимая, как такое возможно. Молодой маг держал всю их силу, которая могла своротить все горы вокруг. Сандро и сам не ожидал, что способен на такое. Однако он уже привык удивлять сам себя. В секундной мимолётной паузе, глядя на искрящийся, переливающийся шар над своей ладонью, он придумал, как использовать полученную силу. И всю пещеру окатила невиданная по своей мощи магическая волна, куполом вздымавшаяся над принцем. С этой волной ожило всё. Поднялись все враги. Остались лежать только самые старые чёрные драконы, чья шкура и после смерти отбрасывала магию. И Цёрницу наводнили ходячие трупы. Повергнутые в шок чернокнижники постепенно начали приходить в себя. Мёртвых сжигали, убивали молниями, нашпиговывали градом, а они поднимались и шли дальше. Вот теперь стены неприступной твердыни затрещали, пошатнулись и осыпались прямо на головы мёртвых. Но ожесточённая осада наполнила пещеру таким количеством трупов, что потери пары тысяч войско Сандро даже не почувствовало. Это была уже не просто война, а война магическая, как в древние времена. И сам Сандро и все остальные поняли, что маятник этого мира пришёл в движение. Пик его был ещё впереди. Битва за столицу Угушла выиграна исключительно благодаря магии.
   Всю пещеру оглушило ликование союзной армии. В последний момент к Цёрнице вернулись её самые сильные защитники - драконы. Но, увидев в ней легионы нежити, они шарахнулись от неё, как от огня, как испуганные псы, забились в соседнюю пещеру. К их ужасу они оказались в ней уже не одни. В вечном каменном полумраке засверкали белёсые вспышки. Застигнутые врасплох драконы оказались лёгкой целью для горгон. Позже все увидели, что эта пещера была драконьим растилищем. Здесь были десятки драконьих гнёзд с яйцами и выводком.
   Когда всё закончилось, союзная армия принялась подсчитывать потери. Они оказались катастрофическими. Но были и приятные вести. Портал в Оший находился прямо под куполом Храма вечной тьмы. Врезавшийся в него дракон полностью его разрушил. Из-под завалов самостоятельно выбрались обе королевы. Нила несла на руках раненую Астид. У обеих не хватало по несколько рук, однако их регенерация и целительские знания Нилы быстро вернули им потерянное.
   - Я в тебе не сомневался, - сказал Сандро, обрадованный её спасением.
   Под рухнувшей башней остался невредимым Оскар. Уцелели Лора, Даш, Джарвид и Шато. На радостной ноте Сандро поступил так же как и в Менасиле - он отпустил мертвецов, они были больше не нужны. Он был измотан, но доволен, что одержал такую победу.
   Да, жертв было много, но все павшие сражались за одно - за свою свободу. Все уцелевшие начинали новую жизнь. Столицу своего воскресшего королевства Астид перенесла во вновь заселённый Измуим. Угушл фактически переставал существовать. Всё, что было в Грамагхоне, возвращалось к законной короне. Все его прежние и новые жители в торжественной обстановке поклялись в верности своей высокоуважаемой королеве. И Астид не забыла всех, кто ковал для неё эту победу. В Цёрнице обнаружилась сокровищница с несметными богатствами, и королева позволила каждому лично выбрать себе награду. Джарвид взял себе особую подзорную трубу, позволявшую видеть даже в полной темноте. Леди Лора разукрасила себя драгоценностями и не переставала любоваться на себя в зеркало. Даш выбрал себе две увесистые секиры с письменами и большой шлем с рогами. У него самого оставался всего один рог, и он придумал, как этот шлем использовать. Он счёл это заслуженным трофеем. Джинн завалил свои карманы книгами. Шато над ним посмеялся: зачем нужны какие-то бестолковые бумажки. Но его можно было понять: у него ведь не было глаз. Сам он оставил себе "Отсчёт долголетия" - древний артефакт в виде песочных часов, который, как считалось, значительно продлевал жизнь. Маги нашли здесь для себя новые одеяния, магические кольца и амулеты, усиливающие их способности. Раджалл заменил свою палочку новой "Палочкой искромётного слова", позволявшей создавать заклинания быстрее. Серена взяла себе ещё одну палочку - "Равновесие" - которая поглощала часть враждебной магии и таким образом восполняла силы своей владелицы. Сандро не привык занимать руки палочками и посохами, поэтому взял себе подходящий древний артефакт "Перчатки мёртвой хватки", благодаря которым он чувствовал неразрывную связь со своей целью. Это позволяло более тщательно накладывать чары и не давать им развеиваться. А для управления мертвецами это было очень полезно. Нила же не взяла ничего. Она не нашла здесь ничего лучше её смертоносных мечей, и не видела смысла обвешивать себя "побрякушками", которые, как она надеялась, очень скоро станут бесполезными. Однако хлыст Тирканы, который ей подарил Раджалл, она сочла вызовом своей ловкости, и теперь не упускала возможности с ним поупражняться. Что касается Оскара, то жители Грамагхона стали уважать его как великого воина. В сокровищнице он не взял ничего, поскольку был машиной, равнодушной к наградам. Главное он унёс ещё с поля боя - он был полезен. И все они бесспорно считали своей главной наградой то, что они не дали планам врага сбыться.
   Захваченных сокровищ и оружия королеве Астид хватило, чтобы объединить свою империю. Грамагхон быстро преображался и восстанавливал силы. Для удобства управления такой большой страной королева Астид сохранила за Джарвидом, Лорой, Дашем и Шато их командные должности. Она стала сильной и очень властной, непоколебимой чёрной королевой. Через две недели Грамагхон был готов выступить против общего врага на стороне принца Сандро. Разнопёрая грамагхонская армия была уже не союзной, а единой, объединённой одной короной.
   Отправляясь на войну, Астид остановилась у порога пещеры.
   - Вы оказались правы, королева Нила. Будущее стоило, чтобы за него бороться. Вы достойны величия наших матерей. И вы, принц Сандро.
   Сандро великодушно произнёс:
   - Думаю, день падения Цёрницы можно смело считать новой датой основания Грамагхона. Когда я стану императором, я сделаю так, чтобы Грамагхон и впредь оставался независимым.
   - Было бы хорошо, если бы вы сдержали свои слова, принц. Не будьте столь опрометчивы, как те люди с технологиями. Этот мир помнит своих врагов.
   Последние слова Нила перевела, не улавливая смысла. Королева Астид остановилась на границе солнечного света, обернулась к Сандро и прислонила палец к губам. Что это значило, принц так никому и не рассказал.
  

Глава X

Величайшее

   Спальня главной регентши уже давно стала алтарём вольной похоти и разврата. Здесь прощались с девственностью и со стыдом не по одному десятку молодых людей за ночь. Причём делали они это далеко не только с женщинами.... Октавии нравилось набирать новобранцев в армию своих любовников, а заодно и в ряды поклонников демонической пошлости. Демонопоклонники любят отравлять жизнь. В этом они старательно уподобляются своим богам. Они знают, что демонические боги не осудят их за то, что бесит других. Чужое горе для них слаще мёда. Но когда перекашиваются их собственные планы....
   В дверь спальни осторожно постучали. Но в спальне стояло такое увлечённое пыхтение и такие страстные стоны, что никто не обратил на этот ничтожный и совершенно неуместный звук никакого внимания. Когда оргия уже раскрепощала самые смелые желания, когда в человеческом сплетении выплёскивались самые потаённые позывы, в этот самый момент до Октавии донеслось новое послание. И опять оно застало её в момент наслаждения и говорило ещё об одном поражении. Принесённая боль изогнула её столбнячной судорогой прямо под пылким ухажёром. Она видела последние минуты Тирканы и всего - проклятого самими демонами! - Угушла. Отчаянно защищаясь, силы зла не уберегли величайшую драгоценность. Реликвию, которую они кропотливо строили, слушая голоса из другого мира! Не уберегли портал! И демоническая госпожа не могла смириться с этим. Такое не могло случиться, ведь её направлял сам Властелин! Даже в безвыходном положении демоны не теряют жажды зла, она в них неуёмна, они исконно не способны к подавленности. Но Октавия ещё не демон, она пока что всего лишь человек. И ещё одно поражение холодным ножом теребило её очернённую душу. Обваливающийся портал не покидал её видения, он въедался в её сознание, раскалёнными иглами сжигал мозг за то, что его не уберегли. Упадочные мысли бредом одержимой вырвались из стиснутого рта.
   - Нет! Нет! Нет! Такого не должно быть. Они не могут сами распоряжаться своей судьбой. Мы, только мы должны. Зло превыше всего!
   Когда видение прекратилось, то прекратилась и боль, словно из-под черепных костей кто-то вынул свои толстые пальцы. Молодые люди с упавшими настроениями испуганно расступились вокруг помятого ложа. Октавии было уже не до сладких игр, ведь она могла проиграть всю глобальную партию.
   В дверь постучали настойчивей.
   - Госпожа Белед! Премного извиняюсь, простите свою неразумную слугу, что отвлекаю вас в опочивальный час. Вас просят уделить капельку вашего драгоценного времени Генеральному штабу.
   Выйдя из спальни, Октавия отвесила "неразумной слуге" тяжёлую оплеуху. Если бы неожиданное послание из Угушла не прервало её сладостных утех, она бы убила эту служанку на месте.
   Генеральный штаб, куда не преминула явиться главная регентша, собрался в зале Совета. Несмотря на поздний час, генералам было совсем не до сна. В зале царили напряжение и отчаянная суета. Изучая карты с разноцветными стрелками и цифрами, генералы сомнительно покачивали головами. Как всегда, Октавия сразу же уловила почти панический страх в глазах генералов, но на этот раз он вызывался не её присутствием, а военными картами. Саму же Октавию они встретили стеной скептических взглядов. Уверенность генералов в регентше пошатнулась. Информация извне заставляла их мысленно уже подыскивать себе безопасные местечки подальше от Святослова. Они знали то, о чём Октавия догадалась, ещё изгибаясь под молодым любовником. Уверенными и невозмутимыми здесь были только две фигуры: генерал Ксаракс и восстановленная глава разведки Офь Гнериен. Обо всём, что происходит в Ацвеге, они знали гораздо больше остальных, но об этом не распространялись.
   - Ночь, госпожа Белед, - взял на себя смелость начать генерал Ингут.
   Октавия даже не соизволила произнести традиционные слова приветствия. Генералов это уже не удивляло.
   - Мы рассчитывали увидеть и принцессу Изабель, - сказал Ингут.
   - Принцессе нездоровится. Разве вы этого не понимаете? Дайте же ей просто отдохнуть! - вскричала Октавия.
   Генералы виновато спрятали глаза и перенесли взгляды на Ингута. Генерал Роф Тер Ингут оставался начальником Генерального штаба со времени императора Константина. Но со смерти последнего многие генералы, не поддержавшие регентшу, потеряли свои посты. И не только посты.... Нынешний состав Генерального штаба формировался людьми регентши - не воспитанниками великого Дорлиха, а победителями закулисных интриг, мало понимавшими в военном деле. Перед Ингутом были разложены большие военные карты, с которыми он был обязан ознакомить регентшу.
   - Госпожа Белед, наш враг увеличивает свои силы. Мы окончательно потеряли Герцогство Единорога, Угушл и весь северный Грамагхон. С юга на Лэр наступают жители Оспурсии с перешедшими на их сторону гарнизонами. С севера, огибая Грамагхон, стремительно приближаются эльфы. С юго-запада движется принц-еретик. Его поддерживают жители Грамагхона, и, к сожалению, на его сторону перешли некоторые наши части....
   - А что с Гэдрэшем? - с нетерпением спросила Октавия.
   Язык генерала присох к зубам. Он сглотнул слюну, которой не было.
   - Все войска, находившиеся в Гэдрэше, перешли к графине Дзебрин. Каждую ночь они сближаются с войсками Оспурсии. Но наше положение ещё можно стабилизировать, если на пути принца-еретика создать заслон из....
   - Никаких бесполезных передвижений! Соберите всю Армаду в железный кулак у стен Святослова. Эти мятежники налетят на него, как коса на камень. Здесь мы поставим их на колени и заставим подчиниться!
   Ингут опешил.
   - Но собирать такие силы в одном месте неразумно. Управлять такой армией будет просто невозможно. Тем более Армада не имеет опыта в обороне, она создана наступать, - возразил он.
   - Какова численность противника?
   - Приблизительно сто сорок тысяч.
   - А наша?
   - Пятьсот девяносто тысяч....
   - Шестьсот тысяч против ста сорока?! Не будьте смешным, генерал Ингут. Соберите всю Армаду. Помните: ваше дело свято. Вы должны защитить Святослово. Принцесса одобряет такое решение. Её направляет сам Энрель.
   Она замолчала, а в ушах у всех ещё стояли её слова "ваше дело свято". И кто это произнёс?! Чаша весов Ингута склонилась в сторону сохранения собственной жизни. Он глубоко вздохнул, набираясь силы воли, чтобы сказать противоречащее его внутреннему голосу: "Слушаюсь, госпожа Белед". Этими словами он перешагнул бы через себя, а желал бы пойти на смерть не за кукую-то регентшу, а за вечное, подлинно святое. Солдат должен знать, ради чего он идёт рвать чужие глотки, не жалея своего живота.
   - Наш долг хранить верность Империи, а не беглому принцу. За нашу Империю. За отчизну, - окрыленно сказал генерал Ингут.
   Но он не обманывал себя: этими словами он только окрылял свою обречённость.
   - Граф Кравгол! - недовольно позвала Октавия.
   С графом она уединилась в притемнённом коридоре, подальше от дверей зала Совета. Предстоящий разговор в зародыше не понравился графу. Он старался сохранить достоинство, но на его лице поблёскивали горошины пота.
   - Граф, я поручала вам истребить Гэдрэш, а узнаю, что войска Гэдрэша стоят у нас на пороге. Где же были ваши орки, граф? Или они разбойничают только в ваших личных интересах? Может быть, мне раскрыть вашу маленькую тайну Совету? Как вы думаете, кому он поверит?
   - Мы пришли к тому, с чего начинали год назад. Я сказал тебе тогда и скажу это сейчас: у тебя нет права командовать здесь. Твоя партия проиграна. Ты видела глаза генералов. Они покинут тебя. Тебе больше не на кого опираться, скользкая крыса. Принц, кем бы он там ни был, возьмёт своё.
   Граф уже дёрнул руками, чтобы придушить Октавию, но она перехватила его позыв таким взглядом, какой может быть только у одержимой. В этом хрупком женском теле сидела сила, не подвластная графу. И он это почувствовал. Он отшатнулся назад, поняв страшную тайну.
   - Капитан Хорш! - раздался властный женский голос. - Арестуйте графа и отведите его в тюрьму. Позовите графа Осборога ко мне. Сейчас же!
   - Она не человек. Она демон. Разве вы не видите, что она демон? - зацикленно повторял Кравгол, когда его оттаскивали храмовники.
   Граф Осборог подошёл крадучись, словно к садисту Айнеду утаскивали не Кравгола, а его. Он знал, что по одному слову этой изящной тени в углу храмовники схватят и его. Он постарался спрятаться, не попадаться на выкатывающиеся остекленевшие глаза обезумевшего брата Кравгола, но тот всё равно не заметил его. Осборог был трусливым, но сам считал себя умным и изворотливым.
   - Вы звали, госпожа Белед? - почтительно произнёс он.
   - Ваш брат подвёл меня. Вы знаете, чего боятся генералы. Но они не знают про ваших орков. И не узнают, если вы будете более осмотрительным, чем ваш брат.
   - Демон! - донёсся далёкий крик.
   - Что мне сделать? - притворяясь, что не заметил крика, чуть не трясясь, спросил Осборог.
   - Вражеские войска на юге можно остановить, если по их землям прокатится опустошительная волна орочьего набега. Возьмите всех орков и пошлите их в Гэдрэш. Замок Дзебрин сравняйте с землёй. Сделайте так, чтобы гэдрэшские войска повернули. Убейте всех!
   Слова Октавии звучали так, как не могут звучать слова человека, даже душевнобольного. В них отпечаталась жажда абсолютного насилия. "Убейте всех!" - "упейтесь кровью!" слышалось Осборогу. Граф не мог найти в себе силы, чтобы открыть рот, но за него всё сказали его глаза и боязливо поднятые брови.
   ***********************
   Как и говорил генерал Ингут, армии Керплана, Грамагхона, Гэдрэша, Оспурсии и Сандро быстро сжимали Фирию в кольцо. Но генерал всегда оставлял при себе принципиальный вопрос: "Что заставило объединиться столь разные армии?" Октавия ответ на этот вопрос знала: она. Она и её главное детище - третий портал в Оший.
   На своём пути Сандро практически не встречал сопротивления. Верные регентам войска поспешно отступали в центр, некоторые полки переходили на сторону принца. Не все принимали принца-мага, но те, кому надоело владычество регентов, встречали его с надеждой. Последние начали обозначать расколовшуюся Армаду, как имперскую армию - армию регентов, и законную - ту, что присягала Сандро. В Фирии Сандро уже не стал перетаскивать мёртвых из города в город, так как это сильно подорвало бы боевой дух верных ему фирийских солдат. Они оставались верующими в Энреля, а переубеждать их у Сандро не было ни сил, ни времени. В короткие мимолётные дни перед последней битвой он наслаждался ролью доброго и справедливого законного принца. В городах, распахнувших перед ним ворота, зазвонили благовесты. Зазвучал горн освободительной войны.
   При помощи почтовых горгулий Раджалл поддерживал связь с другими армиями. Владыка Ивозар собрал многочисленную армию Керплана и быстро огибал Грамагхон с севера - проклятие тёмных эльфов было для эльфов Керплана всё ещё губительным. Войска с юга возглавили лорд Гарус, графиня Луиза Дзебрин и архимаг Зехв Исар. Исар писал, что вместе с ними к стенам Святослова идут ракшасы, боевые горгульи, големы и тринадцать титанов во главе с капитаном Граатом. Все слали Сандро пламенный привет, все были настроены на победу. В итоге общими усилиями к Святослову подошли три самодостаточные армии: Грамагхона, Керплана и самая многочисленная из них, верная Сандро - законная. Первые две были слабо подготовлены к условиям холодной фирийской весны. Проблему решили тёплой одеждой, пожертвованной местным населением, а также специальными заклинаниями, в которых, в частности, нуждались крохотные феи.
   Командование такими силами поручили великому визирю Раджаллу. Задача была не из лёгких, поскольку по обороноспособности Святослово не имело равных. Столица Фирийской империи строилась с таким расчётом, чтобы остановить любую армию. Кроме того, не обнадёживали сообщения о шести тысячах броненосцах. Это был новый род кавалерии, использующий северных коней-великанов. Раджалл распределил обязанности по командованию армиями, составил план наступления. Армия Керплана во главе с владыкой Ивозаром должна соединиться с армией королевы Астид и войсками Сандро на западе города. Южные войска под командованием капитана Граата должны наступать независимо от них. С капитаном Граатом Раджалл условился, что климатическое оружие титаны могли применять только при крайней необходимости, чтобы уменьшить риск уничтожения союзных войск. Первоочередная цель всех войск - это уничтожение ангелов в случае их появления. Общее направление для всех - Императорский замок.
   К своей гордости противостоять холодной погоде титаны могли без посторонней помощи, так как их доспехи сами поддерживали необходимую температуру внутри.
   По замыслу великого визиря все войска должны были прибыть к окраинам Святослова в середине назначенного дня. Однако из-за возникших разногласий в имперской армии от неё отошло двадцатитысячное войско и лобовым ударом задержало продвижение группы войск Гэдрэша и Оспурсии. Поэтому эти войска прибыли к столице только на закате. Но начинать штурм без них Раджалл даже не мыслил. "Промедление сулит непоправимое поражение" - так сказал он на это. И как только подоспела южная группа войск, с почтовыми горгульями он отдал приказ атаковать.
   Святослово - сердце Фирии, сердце Фирийской империи. На исходе второго месяца весны вся Фирия уже освободилась от снега. Серое небо отогрелось от зимней стужи и предвещало перемены. Луга шуршали сухой прошлогодней травой, леса просыпались со свежими почками, озимым пушком покрывались поля. Ручейками и нежными речушками талая вода бежала к ледовитому Дорку. Торопился и играл молодой весенний воздух. Редкая ворона тревожила безмятежную тишину. День готовился ко сну, чтобы завтра ещё на один шажок приблизиться к лету. Место снега и замёрзших луж на грунтовых дорогах заняла поколенная грязь. Раскисшие дороги были сплошь изрыты провалами от ног, изрезаны шрамами колеи. Шести сотням тысяч солдат сначала пришлось победить распутицу, прежде чем добраться до своей столицы. Её окрестности сплошь покрыла блестящая металлическая чешуя. Кроме трёх мощнейших стен бескрайний город опоясался стенами солдат. Башни зарядились обоймами стрелков. Специальные укреплённые позиции оскалились тяжёлыми орудиями. Под своё крыло столица империи собрала свыше пяти тысяч грифонов. И вся эта армада не двигалась с места. Приказ один - оборона. Ей противостояла стасорокатысячная союзная армия.
   - Итак, момент настал. Мы здесь, - говорил в ту минуту Сандро Серене. - Я готов срыть Святослово. Сейчас цена значения не имеет. Главное - портал.
   - Сандро, ты принц! Ты не должен быть так равнодушен к тем, кто тебе присягнул.
   - Может быть. Но после этой битвы, боюсь, оплакивать придётся не павших, а живых.
   Кроваво-красный закат окропил Святослово. Венозно-красной ожидалась ночь. Кроваво-чёрным обещал быть рассвет. Бирюзовый волшебный столб от палочки Раджалла вонзился в небо. Час битвы пробил. Гигантским разнопёрым обвалом от земли и до неба союзная армия ринулась на штурм. С запада к городу приближался топот широких копыт единорогов, вой от роя фей, свист крыльев пегасов и зелёных драконов. Против восьмисот единорогов с боевым кличем на устах и с жаждой мести в сердцах кинулись шесть тысяч броненосцев. В своём успехе броненосцы не сомневались, ведь, в отличие от единорогов, они были защищены прочными доспехами. И перед самым столкновением ноги их коней вдруг начали оплетаться корнями. Перед ними словно из-под земли выросла целая роща разбушевавшихся энтов. Такой трюк приготовили для гвардейцев друиды и джинн. Бронированная волна разбилась о древесный волнорез. Имперские всадники ощутили на себе всю тяжесть дикого энтского гнева. Руками-брёвнами энты расчищали путь остальным. За ними неотступно наступали фавны. В прыжке эти отважные копытные полуэльфы укладывали на лопатки сразу по два крестоносца. Сверкающие рога единорогов до боли ослепляли глаза пикинёров и насквозь пробивали их многотысячный строй, прикрывавший имперских арбалетчиков. Последними на город бежали лучники Керплана под началом самого владыки Ивозара. Вот уж кому действительно не было равных в стрельбе из лука! Светлые эльфы могли выпускать по две стрелы одновременно прямо на бегу. С воздуха имперскую армаду выкашивали лучники на пегасах. Зелёные драконы не жалели желудочной кислоты. С помощью друидских чар раны союзников затягивались с потрясающей скоростью. Друиды сделали кору энтов крепкой как чугун. Это их ветвистым посохам принадлежало "ускорение", под действием которого пегасы и феи могли летать быстрее вражеских стрел.
   - Благородный натиск не должен ослабляться ни на минуту, - твердил верховный друид.
   С силой Священного леса на фирийских арбалетчиков напал неисчислимый рой фей. Юркие, маленькие, они уклонялись от стрел и мечей. Попасть по ним в отдельности было невозможно. А их острые зубки и когти всегда находили уязвимые места под доспехами.
   Многие имперские кавалеристы навечно замерли на поле сечи - своих горгон в бой пустила королева Астид. По согласованию все остальные союзные войска должны были держаться от них как можно дальше, так как горгоны сняли вуали. В то же время верная Сандро конница быстро вклинивалась в строй имперской пехоты. Вражеские пикинёры расшвыривались перед ними в стороны "волшебными кулаками" Серены. Молодая волшебница так натренировалась, что неустанно колдовала с обеих рук. Небо над ними ни на минуту не оставалось чистым: мантикоры вместе с гарпиями оказали яростный отпор напавшим грифонам. Передняя броня имперских летающих убийц оказалась бесполезной против жал и когтей тяжеловесных мантикор и верных ножей воинов леди Лоры. А ножи-то у гарпий были отравлены ядовитыми зельями горгонских кудесниц. В небе над собственной столицей непобедимые грифоны столкнулись с сильным и ловким противником. Перекрёстный огонь с друидами вели созерцатели Джарвида. Губительные световые лучи расплавляли щиты и латы, поджигали стёганки лучников на башнях. На правом фланге Грамагхонской армии выплёскивали свою рабскую месть минотавры Даша. Сам Раджалл сотворил на их оружии негаснущее пламя, противопоставить которому имперская пехота уже ничего не могла. Минотавров воодушевляло то, что именно с ними плечом к плечу сражалась королева наг. Нила билась, как сама смерть, но убитых старалась не замечать. Её большое сердце обливалось кровью за каждую потерянную жизнь, чья бы она ни была. Она напрягала внутренние силы, чтобы держать в уме только главную цель: найти портал. Теперь она пускала в ход не только мечи-душегубы, но и кровожадный хлыст Тирканы. В руках наги этот хлыст вселял ужас, когда с леденящим кровь свистом разил любого противника, будь то тяжёлый кавалерист или пикирующий грифон.
   С юга, куда с волнением посматривала Нила, подул свежий грозовой ветер - Граат наэлектризовывал свои доспехи, чтобы в следующий миг, опережая время года, над Фирией раздалась первая в 1169 году гроза. Горизонт на юге столицы империи засиял электрическими разрядами, воздух содрогнулся от грома. Каждая молния титана уносила из имперской обороны до сотни воинов. С неба на титанов налетели две с половиной тысячи грифонов, посбивали их с ног и кувалдными ударами принялись клевать их броню. Костоломным каменным градом в грифонов врезалась тысяча ускоренных боевых горгулий. Лавинами из огня и льда на имперские войска обрушились маги. Для своей же защиты хитрые оспурские волшебники сделали големов невидимыми до первого столкновения. И это спасло им жизнь: неудержимый удар броненосцев на полном ходу размазался о стальную механическую грудь. Голубая магическая вспышка блеснула в гуще марширующих машин, и к ним присоединился их командир в железном тюрбане. Оскар брал командование големами на себя. Откуда же он так внезапно появился? И почему такие вспышки замигали в имперском тылу? Батареями имперских орудий успешно командовал расчётливый и неспешный генерал Огнир. Ему удалось значительно проредить строй союзных войск. Однако, к своему негодованию, он всё чаще замечал, что его катапульты и требушеты бестолково замирали, в то время как союзная армия усиливала свой напор. А всё дело было в магии, простой и логичной. Это джинн переносил к орудиям по сотне маленьких незаметных диверсантов. Всего он перенёс свыше полутора тысяч гремлинов. Умело скрываясь от человеческих глаз, дерзкие сообразительные коротышки в сапогах-глухоступах буквально разбирали орудия прямо под носом у наводчиков. Они работали быстро, слаженно и перемещались тише собственной тени. Потрясению имперских солдат не было границ, когда, казалось, без видимой причины разваливались телеги с боеприпасами, бесились гигантские четырёхрогие волы, в труху разнося резервные баллисты и топча собственных солдат.
   В целом наступление союзной армии началось более чем успешно. Тем не менее, вся она лишь поцарапала неисчислимую имперскую армаду. Но это и было нужно. Раджалл всё прикинул верно: сковав руки обычным имперским войскам, он выманивал их главные. И план удался. Раньше всего забили тревогу в Генеральном штабе.
   - Что? Магия?! - негодовали генералы, разглядывая поле битвы. - В таком случае мы обязаны исполнить наш священный долг, - твердили они.
   Только опытный генерал Ингут понимал, что ангелы - это последний резерв. Гораздо эффективней было бы призвать ангелов в конце, когда враг будет измотан. Тогда ангелы полностью ликвидируют потери и не дадут врагу даже опомниться. Ведь так и делал Занельсев, за несколько недель покорив большую часть Загерена. Как генерал Ингут ни пытался отрезвить рассудок своих подчинённых, они-таки вынудили его призвать ангелов. Верующие в Энреля свято верили в непобедимость и небесную мудрость ангелов.
   - Тогда вознесём молитву, господа, - с решимостью отрезал Ингут.
   Он чувствовал, как на его плечи ложится страх поражения. С каждым взглядом на запад, откуда вёл свою армию беглый принц, этот страх всё больше перерождался в обречённость. Разрешение на Священный призыв мог отдать только император. В покои принцессы с почтением и поклоном вошли два запыхавшихся офицера и передали просьбу генералитета. Чахлая Изабель из постели отрицательно замотала головой.
   - Ангелы - не убийцы..., - тяжело промолвила она.
   Из-за балдахина вышла главная регентша и, притворяясь озабоченной горем, по-своему истолковала фразу Изабель.
   - Разумеется, не убийцы. Ангелы - наши спасители. Они отбросят неверных врагов от стен священного города и воскресят наших павших. Ведь так, моя принцесса?
   От одного лицемерного взгляда принцесса лишилась дара речи. В ней угас последний отблеск собственной воли. Прибывшие офицеры даже в упор не видели, что возле неё вился скелетообразный скрюченный бесёнок, который таращился на них издевательским взглядом, и представлял, как ставил бы им клизмы с кипящим маслом. Сейчас же ему нужно было сделать работу поважнее. Костлявыми пальцами он обхватил голову Изабель и покивал за неё.
   - Передайте в собор волю принцессы, - возвышенно сказала Октавия.
   Поклонившись, офицеры выбежали вон. Их спины стали свидетелями косой зловещей улыбки главной регентши. У неё была своя тайная война, и пока что в ней всё шло согласно её плану.
   Живая цепь ширящимся каскадом передала волю принцессы в Собор светлого Энреля. В отсутствии преподобного отца в соборе его заменял игумен Солинс. Воля принцессы разбила его душу. Он безмолвно кивнул монахам, и те торопливо исчезли. Душа Солинса плакала, глаза пересохли. Он не принимал происходящего. С минуты на минуту вера в Энреля будет осквернена самими же ангелами. Ведь по его глубочайшему убеждению, ангелы должны вершить высший суд, а не исход людской войны. Ангелы - это посланники Создателя в борьбе с высшим злом. Вот почему только призыв Занельсева считался священным. А то, что намечалось сейчас - величайший всеобщий грех. Старый богослов рухнул на колени прямо среди сотен ищущих защиты прихожан, взмолился на энрельский крест о спасении всех душ, увязших в грехе в эту страшную ночь. Но далеко не все прихожане поняли его. По представлению верующих преподобный отец должен воззвать к Небесам, и оттуда непременно должен излиться спасительный гнев Энреля. В реальности же всё оказалось совсем не так, как сказано в Светлой песни. Магия стройна и логична. И магия света не исключение. От Собора светлого Энреля по городу прокатилась сотрясающая волна. Дома пришли в движение. Рассыпаясь, зазвенели окна. Площадь и улицы вокруг собора провалились, открывая тысячам пар перепуганных глаз подземные помещения, из которых вылетели сотни ангелов, и, словно саранча, набросились на наступающего врага священной империи.
   Этого союзники боялись больше всего. Боялись воскрешающей силы ангелов, делающей их непобедимыми. Но установка у союзников была одна: несмотря ни на что, всеми силами в первую очередь уничтожать именно ангелов. К тому же уверенность им вселял их самый сильный козырь, который пока что себя не выдавал. Они надеялись, что он окажется не слабее, чем воскрешающие силы ангелов.
   Увидев в небе ангелов, услышав хлопанье их крыльев, услышав обнадёживающий звон колоколов, защитники города преисполнились храбрости. Благодатное свечение ангельских длинных одеяний и кирас знаменовало бессмертие. С этим убеждением имперские солдаты ринулись на осаждавших их монстров без малейшего страха. Ангелы крепки духом и телом, сильны верой и оружием. Они, как ножи в масло, влетели в союзную армию. По земле за ними рвались в бой фанатичные солдаты. Они ненавидели всех этих монстров и бились за то, чтобы обезопасить Ацвег от них. А эти "монстры" в свою очередь объединились желанием обезопасить от людей себя.
   На поле битвы затанцевала смерть. В воздухе летали оторванные головы и ноги. С неба пошёл багровый дождь, поливающий мясо в доспехах. Горы трупов вокруг энтов перерастали городские стены. Из сердца оспурских подразделений завизжали шквалострелы. Блистающие звёздным светом ангелы оказались отличной мишенью для наводчиков и нафаршированные стрелами они навсегда срывались с ночного небосклона. Валом окаменевших тел отгородились горгоны. От их взглядов ангелы каменели не хуже всех остальных. Проворные коварные по своей природе гарпии налетали на ангелов целыми стаями и отрубали им крылья, несмотря на ужасающие собственные потери. Сильно досталось мантикорам и драконам с Сидячих гор. Под прикрытием керпланских лучников в схватку с ангелами вступил Раджалл. "Палочка искромётного слова" выстреливала непрекращающимся потоком волшебных стрел. Некоторых серебристокрылых врагов великий визирь успел пригвоздить волшебными сосульками. Спиной к спине отбивались от крылатых полчищ титаны. Ангелы поднимали их за облака и отпускали.... Если бы не защитные заклинания Зехва Исара, ангелы смели бы их всех, как пыль. Делая ставку именно на титанов, архимаг окружил их "воздушной бронёй", которая как подушка из уплотнённого воздуха спасала их от святых клинков. Защитой же големов пришлось пожертвовать. В двух шагах от Исара ангелы превратили големов в металлолом. Архимага едва не раздавила разрубленная машина. Секунда, спасшая ему жизнь, растянулась для него на минуту. Он запомнил ещё не остановившиеся шестерни и бездушные глаза, перед тем как они потухли. За великого визиря под пуды летящего железа бездыханной грудью успела встать не убиваемая графиня Дзебрин. Оскару удалось уцелеть лишь благодаря меньшим размерам, чем у его механических подчинённых, и он успел спрятаться. Как ни странно, но именно маленькие существа оказались самой глубокой занозой в крыльях ангелов. Тучу фей не изрубить даже ангельскими мечами - они просто от них увернуться. А вот сами феи не знали промаха и целились напрямую в глаза. Нила спрятала хлыст Тирканы: здесь от него не было толку. Королева нага была не сильнее, но быстрее ангелов, и вот их-то она совсем не жалела. Ведь она-то знала, что ангелы - это пережившие своё люди. От её мечей они уже не могли оправиться. Джинн по-настоящему боялся ангелов, потому что перед ними терял бессмертие. Тем не менее, он героически отбивался и даже успевал уводить от смерти своих друзей. А его волшебные нерушимые цепи сковали целую сотню ангелов.
   За минуту потери с обеих сторон превысили потери всех войн последнего тысячелетия. Такое положение дел ангелов совершенно не устраивало. Они вознамерились воскресить всех своих павших воинов и раздавить армии монстров одним ударом. Увы. Как ни старались они вздымать руки к небесам, все их павшие воины не воскрешались. Ангелов уже опередили! И это их повергло в шок. Сандро - вот кто теперь управлял мёртвыми. Главное преимущество ангелов оказалось бесполезным против его дара. Обезумев от страха и ярости, ангелы бросались во всё новые атаки, несли потери и тщетно пытались воскресить хотя бы друг друга. Атака их оказалась скоропостижной. Теперь на стороне Сандро была без преуменьшения сильнейшая армия всех времён, невосприимчивая ни к оружию, ни к боли, ни к страху.
   После поражения ангелов у имперских солдат опустились руки. Они рассчитывали поиграть в войну с дикими животными, варварами, но не со сплочённой организованной армией. И сильнейшая военная машина в Ацвеге содрогнулась от страха. Как ни напрягали свои глотки командиры, с каждой секундой их войска превращались в стадо без пастуха. Ряды непобедимой имперской армады начали редеть отнюдь не от рук врага.
   - Передайте всем, чтобы не убивали отступающих. Наша цель - портал, - повелел Сандро.
   Его легионы нежити наводнили город. На западе энты с огромной силой принялись сносить внешнюю стену Святослова, на юге Граат уже уверенно приближался к средней. Теперь остановить его не могло никакое сопротивление. Неся на себе молнии, великан прокладывал путь прямо через здания и обороняющихся солдат. Генерал Огнир находился на позиции катапульт как раз за второй стеной, на пути Граата. С каждым шагом титана его руки и ноги дрожали всё сильнее. Он видел положение критическим и понимал, что Святослово неизбежно падёт. Его глаза всё чаще косились в сторону трапа, по которому он мог покинуть позицию и попытаться сбежать. Он уже слышал потрескивание молний на доспехах титана, уже видел его суровое лицо. Из-за громовой поступи дрожала стена. Солдаты внизу бросались врассыпную, не обращая внимания на лай офицеров. Спасительный трап всё сильнее притягивал Огнира. Пальцы генерала нервозно теребили винты дальнозора. Всего в ста метрах от титана он приказал открыть огонь. Граат остался невредимым. Ожидая ответной молнии, попятились назад солдаты на стене. Но артиллеристы Огнира ещё стояли, выжидающе поглядывая на своего генерала. Видя свою полную беспомощность, Огнир решился. В молчании, воткнув глаза в пол, он покинул свою батарею. Оставшись без генерала, солдаты ещё какое-то время сохраняли мужество, но потом один за другим побросали всё и побежали к центру города. Здесь их ещё встречали как трусов и дезертиров, однако, когда над внутренней стеной показались зелёные драконы, их молча пропустили. Бойницы на башнях стали лёгкими целями для метких эльфов и быстрых гарпий. Господство грифонов в воздухе завершилось провальной атакой против пегасов. Лучники на спинах крылатых коней ловко поразили их стрелами ещё на подлёте. Маги поливали город непрекращающимся огнём. Едва оспурские войска выдыхалась, Исар накладывал на них "ускорение" и ободрял "обнадёживающим словом". Оборона Святослова стремительно рассыпалась, натиск наступавших всё возрастал. Имперские солдаты в панике убегали с прорванных рубежей обороны. Сотни тысяч людей, подобно муравьям на подтопленном муравейнике, бежали к последнему оплоту, ещё свободному от волн врага. Прижавшись спиной к частоколу, ещё отбивались латники и крестоносцы, тонули в море мёртвых, но не сдавались гвардейцы. Командиры резали своих солдат на месте, заставляли стоять насмерть. А солдаты бросали оружие и молили пустить их за внутреннюю стену. Там, где завязались бои уже между своими, солдаты срывали доспехи и бросались в ледяную воду Дорка. Воины и беженцы смешались в одну толпу. Живые человеческие массы облепили речной порт, корабли, судёнышки, захудалые лодки - всё, чтобы находиться как можно дальше от встающих мертвецов. Но река не могла остановить тех, кто уже умер. У кого-то на внутренней стене не выдержало сердце, и он спустил людям верёвочные лестницы и канаты. Несчастные цеплялись за эти соломинки, но храмовники сверху сбрасывали их обратно, опасаясь, что таким же путём могут залезть и мёртвые. Осаждённые своими же защитниками ворота были наглухо закрыты. За ними была ещё тверда дисциплина и вера. Над Императорским замком накапливался последний грифоновый кулак.
   - Ни шагу назад! Стоять до конца! - приказывал генерал Ингут.
   Глава ордена храмовников Хорш в эти минуты находился при Генеральном штабе. Из окна Императорского замка он преспокойно наблюдал, как бои сгущаются уже возле внутренней городской стены. Он смотрел на дрожащих от страха солдат и на надвигающихся разъярённых монстров хитрыми лисьими глазами, будто точно знал, что сегодня смерть пройдёт мимо него. Храмовник понимал, что основной силой союзников теперь стали мёртвые, и начни они подниматься за внутренней стеной, как наступит крах. На внутреннем рубеже обороны стояли и его храмовники, а это был грозный резерв имперской армии, способный отбросить любую магию.
   - Передайте членам ордена мой приказ: создать барьер! - приказал Хорш.
   Четыре тысячи храмовников выстроились на всём протяжении внутренней стены. Их лица были непроницаемы, как эта стена. После духовного сосредоточения они засветились божественным золотистым светом. С их зачарованных нагрудников сошла тонкая призрачная завеса, которая, соединившись воедино, накрыла центр города антимагическим куполом. Через него не могла проникнуть никакая магия. Никакая, кроме магии света. Но кто ж о ней знал? Никто! Ведь заклинания этой школы магии и были молитвами. Услышав молитвенные слова, все солдаты на стене воспарили духом. Ничто для них сейчас не звучало твёрже и уверенней, чем Светлая песнь. Так инквизиторы - высшие храмовники - на самом деле взывали к божественной ярости. С их распростёртых рук сошёл благодатный энрельский свет, вышибавший из мёртвых оживляющие чары. Узревшие это солдаты прослезились в благоговении: вот какой силой обладает свет Создателя!
   - Сам Создатель с нами! - на подъёме духа закричали они.
   И тысячи солдат под стеной похватали оружие и грудью бросились на врага. А инквизиторы потирали руки. Для них управлять верой значило управлять толпой, а значит, можно было вновь и вновь бросать людей в бессмысленную резню.
   Сандро заволновался. Он начал безвозвратно терять связь с мёртвыми у внутренней стены. Как проникнуть за неё, он не знал. Зато это знали те, кто не использовал магию. Златоспин с леди Лорой пустились в налёт. Но имперские шквалострелы на башнях нашпиговали их стрелами, и они вынуждены были отступить. С севера вдоль реки, невзирая на рассвирепевших солдат, на стену навалились энты. Стремительные корни ожесточённо вгрызались в непробиваемый камень, однако последняя стена Святослова оказалась крепче, чем они думали. Имперские лучники обрушили на них лавину горящих стрел, и им пришлось срочно тушиться в Дорке. Стену взялись обстреливать эльфы, горгоны, созерцатели, друиды, маги, но убийственные световые лучи инквизиторов были не подавляемы, и выкашивали всё и всех на своём пути. Даже маленьким феям некуда было от них деться. Попытку штурма ворот предприняли минотавры, но их отбросили кипящим маслом и расплавленным свинцом. Джинн досадно хватался за голову, не зная, что придумать. С воздуха неприступный город ещё осаждали лучники на пегасах. В отличие от драконов попасть по ним было намного сложнее, а в отличие от гарпий им не нужно было вступать в ближний бой. Жаль только, что их осталось немного.
   И всё же внутренняя стена Святослова уже содрогалась вместе с её солдатами, ведь с юга к ней приближался несокрушимый Граат с пятью титанами. Одним смерчем он сдул всех имперских солдат на своём пути и ударами молний разогнал всех остальных. Каменная стена была в его рост и десяти метров в ширину. Но разве это могло остановить небожителя?
   - Навались! - скомандовал он остальным титанам. - Эта стена не прочнее Аварпского портала!
   Раджалл наблюдал за происходящим со спины своего пегаса. Ожидая успеха титанов, он приказал всем остальным отступить. Но тут случилось неожиданное и непоправимое. Стена не выдержала и двух титанических ударов и готова была развалиться от третьего, как вдруг на титанов напали двенадцать ангелов с кроваво-багровыми крыльями. Они отшвырнули остальных и напали на Граата. Двоих он сразу же раздавил руками, третьего сбил трезубцем и перебил бы их всех, если бы один из ангелов не подобрался сзади и не вонзил ему в спину гигантское копьё. От контакта с наэлектризованной бронёй этот ангел мгновенно превратился в испепелённую труху. Но броня была пробита.... Граат не сразу поверил в это, но когда попробовал продолжать бой, то почувствовал онемение в пальцах. Ноги и руки отказались служить. Он зашатался и провалился в речной порт. Дорк выплеснулся из берегов, на улицы города выбросило корабли с беспомощными людьми. Вся река вспыхнула от мощнейшего электрического разряда, в мгновение погибли все, кто в ней находился, даже несколько энтов. Граат лежал без движений. Над ним, как стервятники, кружились восемь ангелов. Убедившись, что он больше не бьёт молниями, они подняли его вместе с трезубцем и понесли на восток.
   Этот удар оказался для союзников самым болезненным. Капитан титанов больше всех поднимал у них волю к победе. Оставшиеся титаны истекали жидкой металлической кровью и не смогли продолжать бой. Храмовники быстро восстановили прорехи в барьере, а одухотворённые имперские воины снова зашагали в атаки. Остановить их не могла теперь даже стена из живых мертвецов. Сандро не мог сражаться за каждого в отдельности, он привык подавлять числом. А поднятые им ангелы оказались не такими крепкими, как прежде. Сотня тысяч живых воинов под стеной устроила резню мёртвым. Со стены и башен их прикрывал нескончаемый ливень из стрел и всепроникающие лучи инквизиторов. Вот что такое неприступный город Святослово. Даже на последнем издыхании он смог отворотить врага от своих стен. Победа ускользала от союзников. А вместе с ней ускользала и надежда на мирное будущее.
   Будь Оскар живым, он бы воспринял это близко к сердцу. А так он с ровным тиканьем перебирал варианты действий. У него в распоряжении оставалось всего четыре исправных голема. Продираться с ними к стене было бессмысленно. Рядом с писком и визгом гремлины покидали катапульту. Контратакующие имперские войска были уже близко. И в мармалетовый мозг Оскара пришла безумная идея, какая могла прийти только в живой мозг.
   - Гремлены, к орудию. Големы, развернуть орудие, - приказал он.
   Пересиливая свой страх, стайка гремлинов прибежала обратно. Они прекрасно разбирались в механизмах. Несмотря на тяжесть, големы без труда подняли и развернули катапульту.
   - Выстрелить за стену, - приказал Оскар.
   - А где снаряд? - хором спросили изумлённые гремлины.
   - Я снаряд.
   Что приказано, то и исполнено. Перед носом у имперских солдат гремлины запустили Оскара за стену и за антимагический барьер. Оскар пробил черепичную крышу ратуши и, с грохотом проламывая перекрытия, остановился на нижнем уровне.
   - Держать натиск! - кричал Раджалл.
   Отойдя подальше от внутренней стены, союзные войска врылись в землю и со звериным, драконьим, птичьим и всем остальным остервенением встретили имперцев. Несмотря на трёхкратный численный перевес имперских войск, силы сторон были, как никогда, равны. В этой мясорубке вместо титанов основной удар теперь наносили зелёные драконы Златоспина. Они тысячами обращали имперских воинов в пузырящиеся кислотные лужи, давили их своими тяжёлыми телами, косили хвостами. А обезумевшие, не то от безысходности, не то от надежды, имперские солдаты всё шли и шли вперёд. Яростным стальным дождём по керпланским драконам ударила отборная группа грифонов и задержала их продвижение к замку.
   За внутренней стеной арбалетчики окружили пробитую ратушу. Оттуда им слышался непрекращающийся шум, но они недоумевали, что же это могло быть. Дверь ратуши вылетела изнутри вместе с замком и коваными петлями. На пороге арбалетчики увидели дюжего воина в тюрбане с горящими синими глазами и с изогнутыми саблями. Как они ни пытались его застрелить, он, не обращая на них никакого внимания, направился к воротам. Десятки мечей затупились об него, сотни стрел бестолково легли рядом. Незнающие преград пальцы сминали клинки как восковые, молоты и дубины - словно спички. Ничто в этом войске не могло остановить машину. Даже инквизиторы почувствовали свою уязвимость и прибегли к последнему резерву.
   Неожиданно возникшая пустота вокруг показалась Оскару подозрительной. За спиной он услышал тяжёлые каменные шаги. Не успел он оглянуться, как от мощнейшего удара отлетел к воротам. С колен он увидел, как к нему на полном ходу приближается каменный голем. Таких тысячи лет назад делали гномы. Он был весь испещрён гномьими рунами и укреплён железными пластинами. Очевидно, имперцы хранили его в секретном чулане, ведь при его создании была использована магия. Но в трудный час они не побрезговали воспользоваться и этим. Каменный прародитель был намного больше и грубее Оскара. Он одним ударом ноги вмял железного голема в землю и принялся молотить его кулаками. Только скорость выручила Оскара, и он поднялся на ноги за спиной у верзилы. Сабли здесь были бесполезны, а в кулачном бою, разворотив пару телег, Оскар вновь оказался на лопатках. Каменный великан заломил ему руки и швырнул его в ратушу, пробив им стену. Бой продолжился уже внутри. Уходя от ударов, Оскар пустил в ход подручные средства, однако ни кирпичи, ни чугунная скамья совершенно не вредили его каменному противнику. С большим трудом с помятыми боками командный голем вырвался наружу и устремился к воротам. Тяжеловес, круша всё перед собой, распахивая своими ногами булыжную мостовую, побежал за ним. Он нацелил свой кулачище на железного "карлика", но попал по воротам. И снова. И снова. Оскар уклонялся от ударов, рассчитывая, что великан-то их и проломит. Ворота же только чуть подрагивали, как от щекотки. Поняв, что его используют, каменный голем схватил Оскара и принялся долбить в ворота уже им. Ему было невдомёк, почему "карлик" такой прочный. Оскар, как и планировал, ломал ворота, только он не планировал при этом ломаться сам.
   Внезапно севернее дерущихся големов послышалась паническая возня. Ударяясь каждую секунду об ворота, Оскар не видел, что имперские солдаты вдруг начали толпами уходить под землю. Прямо из-под земли их атаковали многотысячные орды троглодитов. При таком раскладе пещерные аборигены оказались хитрее всех. Не способные сломать стену, перелететь её, они просто сделали под ней подкоп. А копать они умели как никто другой. Воздух наполнился их щелчками и свистами. Они извергались из земли повсюду и привели имперских воинов в замешательство. Сам их старейшина шёл впереди. Его оскаленные зубы и костяная дубина всех обращали в бегство одним своим видом. Ещё бы! Раз уж его побаивались даже его незрячие сородичи, то у противников с глазами и подавно утяжелялись штаны. Вместе с ними в бой рвалась Нила. Заметив Оскара, она немедленно направилась ему на выручку. Она сделала каменному голему подсечку хвостом, и он грохнулся, выпустив Оскара.
   - Я займусь им. Открывай ворота! - сказала Нила Оскару, помогая ему встать.
   Каменному тяжеловесу было всё равно, об кого кулаки чесать, и он осыпал Нилу шквалом ударов, но ни разу не попал. Быстрая и хитрая королева нага заманила его в гущу имперских солдат, и там он устроил погром ещё хуже, чем слон в посудной лавке.
   Оскар в это время взбирался на стену к засову ворот. На узкой винтовой лестнице ему пришлось протолкнуть пробку из двух десятков храмовников, которые, сплотившись, пытались остановить его щитами и грудью. Машина оказалась сильнее. Нападать на него возле засова уже ни у кого не хватило здоровья. Громадный железный засов был рассчитан на совместное усилие тридцати человек. Оскар взялся за него, не раздумывая. Только взревели его напрягшиеся механизмы.... Следующим шагом должен был стать отворяющий механизм, но он находился с другой стороны, и Оскару пришлось перейти туда, мимо Нилы с каменным верзилой, опять внушать храмовникам, что тягаться с ним бесполезно, но сверху, на стене, троглодиты нарушили строй храмовников, и антимагический купол распался. Первым к этому месту устремился самый сильный волшебник союзной армии.
   - Молодец Оскар! - похвалил джинн.
   Завидев у ворот Нилу, джинн стрелой метнулся ей на помощь. Королева нага по-прежнему отвлекала каменного голема, держа свои мечи подальше от его гранита. До каменного голема всё ещё не дошло, что он связался не с тем противником. Вдруг он почувствовал на своём плече чью-то руку.
   - Эй ты! - произнёс грубый низкий голос у него за спиной.
   Оглянувшись, каменный голем задрожал от страха. Рядом с ним, пыхтя от злости, стоял гротескный синий сумоист на голову выше его.
   - Побратайся лучше со мной, - процедил джинн.
   Ворота были вышиблены колоссальным ударом. От столкновения каменный голем разлетелся в щебень. Во внутренней стене образовалась брешь. В неё потоком хлынули ракшасы. Падальщики, стервятники, трупоеды, они первыми появлялись там, где пахло страхом, паникой и смертью. Они пожинали человеческий урожай со скоростью вихря, только и мелькали их плешивые хвосты. Кроме ракшасских саблевидных клыков тут заблестела ещё пара... маленьких. Луиза Дзебрин опустошала вражеские жилы лишь при необходимости исцелить свои собственные раны, после чего незамедлительно обезглавливала укушенного, чтобы он не превратился в такого же монстра, как она. Больше остальных она презирала храмовников, которых с мертвецким хладнокровием потрошила изогнутыми кинжалами.
   То, что охватило имперских солдат, даже нельзя было назвать паникой. Последним оплотом обороны должен был стать Императорский замок, но армия перестала быть армией, а солдаты стали беженцами. Последние всполохи колоколов в Соборе светлого Энреля испустили жалобный звук. Через минуту они совсем утихли.
   Несмотря на перебитые окна, в Генеральном штабе было душно и разило потом. Все, вытянувшись по струнке, косились на мрачного бессловесного Ингута. В глазах генерала отражались исчерченные карты с планом обороны. Глаза непроизвольно вычерчивали на нём крест.
   - Это конец, - с видом победителя отрезал Хорш и вместе со своими инквизиторами направился к выходу.
   - Это мне решать, - грозно прорычал Ингут, будто ожидавший такого исхода. - Собрать все войска. Защищать замок. Стоять до конца!
   - Ну и стой, - через плечо кинул ему Хорш.
   - Приказываю остаться!
   Хорш развернулся и пошёл на генерала.
   - Ты не можешь приказывать мне. Храмовники подчиняются только церкви.
   - Мне подчиняется всё, что может оборонять город. Пока я тут главный....
   Меч в животе заставил его замолчать.
   - Теперь уже не ты, - со льдом в голосе сказал Хорш.
   Вытерев меч, он бросил салфетку на корчащегося начальника Генерального штаба и преспокойно вышел. Оставшиеся генералы продолжали стоять, будто ничего не изменилось. Всё самоё страшное случилось до этого, когда была прорвана внутренняя стена. Слова здесь были излишни. Срывая с себя знаки генеральского отличия, генералы по одному, группками начали покидать обречённый замок. У их ног, держась за распоротый живот, лежал их бывший начальник. Ингут до конца оставался верен империи, но был предан теми, кто ею правил. Печальный конец для славного генерала.
   В небе над городом джинн разносил приказ Раджалла: "Прекратить все боевые действия! Не убивать отступающих!"
   Собор светлого Энреля не защищали даже храмовники. Сумасшедший вихрь войны своротил одну из четырёх его колокольней, которая по чистой случайности рухнула не на главный купол. Сандро рвался сюда быстрее остальных. Он выметал из головы веру и церковь, но не хотел, чтобы демоны оскверняли это святое место. Святое не потому, что, глядя на его торжественную громаду, в нём начала просыпаться вера, а потому что с этим собором были связаны его детские воспоминания. Сандро боялся, что портал находится в самом соборе, как в Цёрнице.
   Сандро не совершал символического омовения, не преклонял голову перед Ликом Солнца. Теперь необжигающее пламя не было для него чудом. Он просто распахнул двери и увидел.... Увидел, что весь собор до отказа забит людьми. Напуганными, голодными, лишёнными всего людьми. Всё было залито светом от свечей. Воздух был тяжёлым, душным и пропахшим застарелой копотью. Люди отшатнулись от вошедшего принца, как от воплощённого зла, расступились перед ним, открывая путь к алтарю. Горестная служба начала таять и вскоре совсем умолкла. Все смотрели на Сандро, и в глазах всех читался страх. За алтарём стоял иеромонах Солинс.
   - Магам здесь не место, - нашёл в себе силы сказать Солинс.
   - Но я ведь был тут раньше, и ничего со мной не случилось, - с расстановкой сказал Сандро.
   - И Создатель покарал тебя всем тем, что с тобой случилось.
   - Не создатель вершит судьбы, а мы сами. Мир намного сложнее, чем может себе представить верующий. Человек может жить и без бога. Лучше б, конечно, я ошибался, но вы ещё увидите, что вы не правы.
   - Здесь не место для таких речей.
   - А где место? Ангелы живут на небесах, да? Вот скажите это ещё раз этим людям. Что они только что видели? Может быть, место для таких речей в ваших подземельях?! Может, вы и портал там спрятали? Уж я-то навидался зла побольше вашего. Зло может быть где угодно, даже здесь. Отвечайте, где портал?
   Солинс и все люди содрогнулись от одного только слова "портал".
   - Здесь нет ничего такого.
   - Это мы проверим, - решительно сказал Сандро.
   Он направился прямиком за иконостас, в запретные помещения, куда можно входить только духовенству. Его чутьё подсказывало ему, что в глубине соборных катакомб сокрыто похожее на портал сооружение.
   - Я знаю, о чём вы сейчас думаете, игумен. Но, поверьте, в сравнении с тем, что я видел, я ничуть не оскверняю это место. Я, как и вы, пытаюсь его спасти. Только я знаю больше. А где преподобный отец?
   Солинс прислонился к холодной каменной стене, мучительно мирясь с присутствием здесь светского человека. А тем более ещё и отступника, да ещё и мага....
   - Преподобный отец вот уже месяц, как уехал в Эмофлет освещать новый храм. Прошу, покиньте сие место.
   - Чего вы боитесь? Что все узнают тайны церкви? Давно пора. Хватит водить людей за нос. Они сами должны выбирать, верить им или нет. Больше всего меня удивляет ваше вероломство. Ведь духовенство знает, что никакого создателя нет. И что? Что у вас стоит за этим словом?
   - Всего не познать. Всё ведомо только Создателю. Я многое знаю, но не хотел бы этого знать. Я сделал свой выбор.
   - А как же остальные? У них был выбор? Нет! Инквизиция сожгла всех, кто хотел знать больше.
   - Черны души не столько тех, кого сжигают, но и тех, кто сжигает. Человек без веры отдаёт свою душу демонам.
   - А, если я вам скажу, что никакой души нет? И вообще эта вера - полный абсурд. Если после смерти душа убеждается в существовании лучшего небесного мира, так во что же ей самой дальше верить? Ведь всё! Предел достигнут! Что дальше? Кому сказать о том? А церковь и это продумала, да? Оттуда ведь ещё никто не возвращался. Где же был создатель, когда тьма сгущалась над миром? Люди сами себя опорочили, так причём тут бог? Зачем ему молиться? Если создатель всемогущ, почему он не может просто показать себя, чтобы доказать, что он есть?
   Солинс пораженчески вздохнул. Наступило молчание. Сандро глазами высасывал из него ответ, надеясь, что у иеромонаха не осталось больше никаких доводов.
   - Я понимаю, где вы побывали и у кого вы учились. Но я не думаю, что эти люди учили вас отрицать веру. Они мудрые, хоть и неверующие, но, скорее всего, они учили вас относиться к вере правильно. Посмотрите на этих людей. Им некуда больше пойти. Им нечего есть, но они пришли сюда за самым главным. За надеждой. Пожалуйста, не отбирайте у них ещё и это.
   Сандро больше нечего было сказать. Что значит потерять надежду, он знал, и пожелал бы такого только своим врагам. Старый иеромонах переспорил его вчистую. Он даже лучше Сандро знал, чему его учили в Академии. Откуда? Быть может, это и есть мудрость? Сандро направился к выходу из запретной комнаты. Перед тем как выйти на люди, он обронил только одну фразу:
   - Церковь останется. Но скоро её ждут большие перемены.
   **********************
   В покои сестры Сандро вошёл только с Сереной. По сообщениям там поселилась сама злая сила, но Сандро уговорил старших магов ждать снаружи. В комнатах царил полный разгром. Хаос. На полу в виде пиктограмм горели свечи. На одном из окон висела распятая служанка. На её лице застыл ужас. Грудь и живот были вскрыты, на полу выстроился парад внутренних органов. Серена закрыла лицо руками. На зеркале надпись: "Сможешь убить того, кого любишь? Убьёшь - воскресишь?" Кроме себя и Серены Сандро чувствовал присутствие ещё шести живых существ. Одно из них - слабое, изъеденное - было его сестрой. Было? К голове Изабель прилип один из демонов. Остальные четверо что-то замышляли.
   - Ты тоже их чувствуешь? - спросил Сандро.
   - Я чувствую только, что они есть. Но где они именно, я не знаю.
   - Они в спальне. Держись за меня.
   - Сандро, помни про защиту от проникновения. И, Сандро, будь осторожен.
   - Ты тоже.
   Вдруг один из демонов исчез. Оба молодых мага знали, что он не просто исчез, а очень быстро переместился и готов вернуться не один. Через миг Серена почувствовала на себе щекочущий укус. Комар. Она убила его и тут же услышала новый писк. Потом ещё. Потом она поняла, что они с Сандро попали в тучу комаров. Мелкие писклявые твари заполнили собой весь воздух, нестерпимым звоном стояли в ушах, норовили залезть прямо в глаза и в нос. Они кусали сразу, как только садились. Они были движимы только одним единственным простым и наглым желанием напиться крови. И их были не тысячи, не десятки тысяч, не сотни тысяч, не миллионы. Их было от силы сотни две. Как маги ни хлопали руками, а убивали всё равно одного-двух за раз, а остальные продолжали жадно пищать. "Пить, пить, пить, пить..." - слышалось в их нескончаемом плачущем писке. Нет на свете злее колыбельной, чем комариный писк. Отбиться от них было невозможно. Комары - лучшие друзья демонов.
   - Серена, знаешь "огонь из рук"? Давай!
   - Же джамешь галатий параах! - в один голос закричали маги.
   И из их рук вырвались огненные веера. Огонь! Как же сейчас приятно было смотреть на него и слушать. Огонь очищающий, огонь спасительный. Он заставил комариный звон утихнуть. Демон же только этого и ждал, чтобы вселиться в колдующих магов.
   - Вааш фексазир ав Оший (изыди в Оший!) - крикнула Серена.
   Демон отрекошетил от девушки и кинулся к Сандро. Юноша разговаривать с ним не стал. Жизненная сущность демона не имела тела, а была покрыта лишь тонкой хаотичной оболочкой. Её-то Сандро легко порвал и взял жизненную сущность демона себе. Все предметы в комнате вдруг словно ожили и начали жить своей жизнью. Мебель затопала по потолку. Ярким обжигающим пламенем вспыхнули пиктограммы, загорелся камин. Слышались быстрые шаги, словно кто-то бегал по потолку и стенам. Распятая на окне служанка начала уплетать свои же внутренние органы, и они повалились из её чрева опять наружу, только разжигая в ней аппетит. На её окровавленном лице больше не было ужаса. Наоборот, она улыбалась. Она даже подмигнула Серене, когда та нечаянно на неё посмотрела. Сандро взял мёртвое тело под свой контроль. Вокруг сновали демоны и вынуждали магов на колдовство. Серена не воспринимала их ясно, только чувствовала, когда они были рядом и едва успевала от них отбиваться. Сандро же переловил и их. Оставался последний - на Изабель. Но он вышел к магам сам.
   - Хочешь убить меня? - с вызовом спросила Изабель. - Давай! Ты же нужен нам, Сандро. Посмотрим, что ты можешь.
   - Принцесса Изабель! - позвала Серена. - Сандро, ты видишь демона?
   Серена знала, что последний демон где-то возле принцессы, но не видела, что он сидел на её лице. Это увидел Сандро, но сказать об этом не решался. Он не хотел мириться с мыслью, что его сестра - последняя из его прямых родственников - жива только за счёт беса-паразита. Изабель смотрела на брата через большие бесовские глаза. Демон поработил её, выел и теперь был неразделим с остатками её жизненной сущности.
   - О, ты не сможешь убить меня. Не сможешь? А я покормлю себя и возьмусь, скажем, за твою девчонку. А?
   - Я убил твоих дружков. И ты всё равно умрёшь, тварь.
   - Это ты мне? - изумлённо спросила Изабель.
   - Это ты мне? - эхом раздался голос демона.
   - Сандро, вспомни Форзика, - сказала Серена. - У тебя получится.
   - Форзик! Форзик! Форзик! Ты не бог. Ты не оживляешь по-настоящему. Ты некромант. Вот ты кто. Понял? Прирождённый некромант. И я хочу увидеть, как ты будешь рыдать над своей сестрой-марионеткой, если, конечно, захочешь применить на ней свой... дар.
   - Ты ничего не получишь, демон. А я уж как-нибудь сам разберусь - плакать мне или жить дальше, - как можно бесчувственней произнёс Сандро.
   - О, из тебя получится прекрасный бессмертный экземпляр. Ну же, освободи свои чувства, - искушал бес.
   - Лучше я освобожу жизнь, - сказал Сандро.
   Он попытался сбить демона, но тот вцепился в Изабель намертво. Сандро пробовал порвать хаотичную оболочку, однако бес моментально исцелился за счёт жизни своего "кормильца". Тогда Сандро пожертвовал сестре свою жизненную сущность, но паразит тут же перекачал её в себя. Перекрыть их связь в любом случае означало убить Изабель.
   - Ну же, убей! А потом и меня. Пусть твоя ярость будет вознаграждена, - одержимо говорила Изабель.
   - Не сможешь! Не сможешь! Не сможешь! - издевался бес.
   А Сандро смог. Он решился. Оторванный от "кормильца", перепуганный бес постарался бежать, но Сандро его не отпускал. И последний крошечный красный огонёк в теле сестры Сандро чуть было не потерял. Он напрочь отгонял от себя мысль, что это могла быть её душа, но почему-то именно этот её собственный огонёчек он хотел сберечь. Ведь этого он не сделал с Луизой, но сделал с Форзиком. И пёс остался нормальным. Но способен ли он вернуть настоящую жизнь человеку? Рассуждать и бояться было некогда. Сандро не щадя себя передавал свои кроваво-красные флюиды сестре, хотел, чтобы и она сама засветилась красным - живым. Ещё и ещё. Сам бледнел, уже с трудом удерживал беса, но всё перекачивал и перекачивал в сестру жизнь. Но сил Сандро не хватало. Он чувствовал, что может сделать больше, хотел этого, но не мог.
   - Сандро, я помогу. Возьми мою, - сказала Серена.
   Серена всё понимала. Она взяла Сандро за руку и ощутила в ней мертвецкий холод. Она почувствовала, как её начала покидать жизнь. Она почувствовала себя старой, очень старой, будто её кожа усыхает, спина костенеет, мышцы дряхлеют. На этом Сандро отпустил её руку.
   - Мне нужно... ещё... чуть-чуть, - запыхаясь, промолвил Сандро.
   И тут ему ничего не осталось делать, как использовать жизнь беса.
   - Не-е-ет, я не хочу умирать! - завопил бес.
   И именно демоническая жизненная сущность и запустила тело Изабель. Побежали жизненные процессы. Они начали обеспечивать энергией сами себя и создавать тоненькую прослоечку - ауру - резерва. Оба мага бессильно повалились. Сандро подполз к сестре. Она вся горела, дыхание её было частое, сердце колотилось. Вдруг она приоткрыла глаза. Белое усталое лицо Сандро подозрительно окаменело, стало серым.
   - Изабель? Ты слышишь меня?
   Принцесса молча смотрела на него пустыми глазами, будто никогда не видела этого человека. Но когда к ней вернулась память, она окатила Сандро проклятиями и попыталась вырваться из его рук.
   - Изабель! Изабель! Это я, Сандро. Изабель, пожалуйста, вспомни меня.
   - Сгинь, чёртов еретик. Проклятая твоя душа. Создатель покарает тебя, паскуда. Грязный выродок, ты не достоин фамилии моего отца.
   - Сестрёнка, пожалуйста. Прошу тебя, - взмолился Сандро.
   - Ты очернил наш род. Нам не будет места на Небесах! Страдать нам в Ошии.
   Хилыми дрожащими руками Сандро удерживал сестру, не зная, что с ней делать дальше. Его измученный разум насиловал себя единственной мыслью: "Изабель одержима". Из правого глаза Сандро побежал тоненький блестящий ручеёк.
   - Прости меня, сестрёнка.
   - Сандро, что ты делаешь? - что-то заподозрила Серена.
   - Убей меня. Избавь меня от страданий! - вожделенно закричала Изабель, изгибаясь дугой.
   - Разве ты не видишь, Серена? Она одержима, - с трудом признал Сандро.
   - Нет, погоди! Такое бывает.
   - Нет, я зря старался. Я могу только надругаться над жизнью.
   В памяти Сандро насильно всплывала картина извращённых попыток оживить маму. Сейчас он ненавидел себя за ту попытку и за неудачную попытку спасти сестру. Он презирал свои чувства, пересилившие его, обманувшие, заставившие его надругаться над телами родных.
   - Будь я проклят! - вырвалось из него.
   Он схватил нож и хотел покончить с этим кошмаром.
   - Нет, Сандро! - подбежала сзади Серена.
   Но Сандро ещё хватало силы магии, чтобы оттолкнуть её. Девушка бессильно села на кипу книг возле читального столика. Сандро вытянул руку сестры. Он уже настроился, что свои-то вены он потом точно сможет перерезать. А сначала.... И тут он услышал спокойный голос Серены. Она не пыталась помешать ему. Она читала стихи.
   Я хотела бы быть птицей,
   Как она уметь летать,
   Хоть орлом, хоть даже синицей,
   Лишь бы только свободною стать.
   Высоко над землёю подняться,
   Безмятежно над нею парить,
   Честно жить, не пресмыкаться,
   О всех бедах своих позабыть.
   А когда на душе моей тошно
   И руки висят словно плеть,
   Понять - всё в этой жизни возможно,
   Главное этого сильно хотеть.
   Перед глазами Серена держала клочок бумаги, исписанный рукой Изабель. Добрые духи нашептали медиуму о его происхождении.
   - Такое не мог написать одержимый, - прочитал Сандро мысль, посланную Сереной.
   Брат с сестрой успокоились. Изабель с отвращением взглянула на Сандро и лишилась чувств. Сандро долго не отходил от неё, пряча на её груди своё заплаканное лицо. Он не слышал и не чувствовал ничего и никого. Только разжал пальцы на ноже.
   Он не отходил от неё до самого утра. Изабель перенесли в другие покои, где было чисто и опрятно. Лекари не отходили от неё ни на минуту. Все беспокоились за жизнь молодой принцессы. Среди лекарей был и Акиз Касар. Он прибыл вместе с армией Оспурсии на помощь своему принцу, которого знал ещё ребёнком и к которому проникся тёплыми, почти что родственными чувствами. Серена всё это время делила с Сандро, только они не болтали, как всегда, а лишь молча переглядывались. Когда первый рассветный лучик упал на постель Изабель, Сандро встрепенулся. Он внимательно следил, причинит ли свет какой-либо вред коже его сестры. Внешне и внутренне она казалась ему живой и здоровой, но последний год жизни научил его, что ничему нельзя доверять и всё нужно перепроверять. Он на всякий случай приготовил тёмное покрывало. Когда свет едва коснулся белой кожи, Сандро, открыв рот, затаил дыхание, со лба сбегал пот. Мягкий утренний свет ласкал руку Изабель. Ничего страшного не происходило. И Сандро глубоко и спокойно вздохнул. А когда Изабель открыла глаза, он выжидающе замер. Сестра долго рассматривала брата и не могла поверить своим глазам. Рассудок её полностью очистился от демонического тумана, и её взгляд наполнился живыми чувствами. Прошлое виделось ей сном, но она понимала, что это было в жизни. И Сандро она узнала, и всё, что с ним связано, приняла как есть. Уголки её рта чуть заметно подёрнулись в улыбке, но Сандро хватило и этого, чтобы, как в зеркале, улыбка отразилась на нём. Улыбка, какая может быть только у счастливого человека. Улыбка, которая так тяжело ему досталась. И они наконец-то после стольких трудных месяцев нежно обнялись.
   - Каково это - управлять жизнью? - слабеньким голосом спросила Изабель, глубоко-глубоко заглянув в глаза брата.
   - Наверное, это можно сравнить с костром. Если в него слишком много всего набросать, то он потухнет.
   - А как же душа, Сандро? Над ней ты тоже властен?
   - Нет, Изабель. Над душой я не властен, - Сандро помнил: его сестра оставалась верующей.
   - А смерть? Что там, за чертой?
   - Этого не знает никто. Наверное, чтобы познать смерть, нужно умереть самому. Только о том, что там за чертой, уже никому не расскажешь.
   - Мой принц, вашей сестре необходимо набираться сил. Позвольте ей отдохнуть. И я рекомендовал бы отдохнуть и вам, - мягко посоветовал Касар.
   Вот только голос у господина лекаря был уже не такой певучий, как в том году, и он часто покашливал. Сандро сразу же уловил это. И к своему ужасу обнаружил причину. Он позвал Касара в соседнюю комнату, где их не услышат посторонние уши.
   - Вы чувствуете её? - осторожно заглядывая лекарю в глаза, спросил Сандро.
   Касар догадался, что увидел принц. Лицо его сразу отяжелело, сделалось угрюмым. Он глубоко вздохнул, набрался смелости и, боясь этого слова, бегло произнёс: "Да".
   - Тогда почему не излечитесь?
   - Это неизлечимо. Ни обычными, ни какими-либо ещё способами.
   - Что значит "никакими-либо ещё"? Вы пробовали что-то другое?
   Касар сохранял молчание, пряча от принца глаза.
   - Вы обращались к магии?! Скажите мне, господин Касар.
   - Мой принц, вы читали "Девять месяцев"?
   - Нет? А что?
   - Магия излечивает человека от болезни, но не избавляет человека от самой предрасположенности к ней. Поэтому болезнь, заложенная в человеке природой, всё равно проявится. Можно пытаться изменить человека так, чтобы он вообще не болел, дольше жил или жил вечно. Но останется ли такое существо человеком?
   - Откуда вы знаете?
   Касар промолчал. Когда возникшая пауза и немигающий взгляд Сандро начали давить, он открылся, прикрыв лицо руками.
   - Я многое перепробовал. Но всё бессмысленно. Я пришёл к такому выводу. И сделал свой выбор. Я хочу принять свою смерть как обычный человек.
   Они опять помолчали.
   - Признаться, я возлагаю большие надежды на вас, мой принц. Я надеюсь, что в будущем вы с вашим даром поможете людям делать иной выбор.
   - Я бы рад, но ведь я маг, я чувствую жизнь и смерть. Если только рассказать об этом. А вот поймут ли это сами люди? Думаю, что нет. Я боюсь, что люди так и не примут это. И не примут меня.
   - Попытка того стоит. Смерть не всегда справедлива. У больного должен быть выбор.
   - Получается, что смерть от рака - самая интересная смерть. Она длительная и мучительная. И в этой смерти человек начинает воспринимать жизнь по-другому, думать, за что ему такое. Это страшно, помнить себя до болезни, когда жизнь внутри кипела, и столкнуться с собой умирающим, когда жизнь готова покинуть тело. Должно быть, такие люди перестают любить судьбу. Только такие люди могут принять мой дар, так ведь, господин Касар?
   - А кто знает, что такое судьба, мой принц? Кто? Вы знаете это?
   - Да! Я знаю! И я придерживаюсь знаний и опыта, а не религиозного бреда! Всё просто и логично. Судьба - это то, что человек видит, когда оглядывается назад. Когда он знает, что уже свершилось, и судит об этом. Вот что такое судьба!
   Касар подавленно сел в кресло. Серена была поражена таким цинизмом.
   - Сандро, ты совсем рехнулся? Думай, что говоришь. Что на тебя нашло?
   - Простите. Я не знаю. Иногда я уже и сам себя не узнаю. Я или так устал, или так изменился. Поначалу это было забавным. Перемещать предметы силой мысли, читать закрытые книги, учиться, играясь, чувствовать жизнь.... А вот сейчас это уже... когда знаешь всему цену.... Жизнь всему цена. Я думаю, что решать, жить или умереть, всё равно останется за самим человеком. Но человек сам должен познать цену своей жизни, а уж только потом решать, жить ему или умереть. И он сам должен внутренне судить себя, но чтобы его окончательный выбор был справедлив для него самого. Я так вас понял, господин Касар?
   - Абсолютно, мой принц.
   - Тогда я должен сделать так, чтобы у каждого был свой суд и свой выбор, а не только неминуемая смерть. А как же тогда человек? Он останется собой? Каким станет человек, если у него появится возможность жить вечно?
   - Мой принц, я верю, что однажды наступит торжество разума. И человечество сделает правильный выбор. Только я рад, что я до этого не доживу. Отдыхайте, молодые люди. Доброго вам дня.
   Касар вернулся к своей больной. Сандро пригласил Серену с собой позавтракать, и по пути они ломали голову над последней фразой лекаря.
   - Все мы во что-то верим, - рассуждала Серена. - Материалист - в науку, развитие, достижения. А верующий верит в бога. И если верующий со страхом ждёт, что в конце концов он предстанет на суде у бога, то материалист верит, что наступит торжество разума. И вот этого-то он страшится, потому что знает, что его разум не совершенен, а к своим чувствам он привык и расставаться с ними не хочет.
   Оправляться от войны и демонической заразы Святослову предстояло очень долго. В разрушенном городе остались всего два генерала прежней Армады: генерал службы военных лазаретов Реон Эрдок и генерал Небесной армии Эдрих Эровинг. Узнав замыслы демонопоклонников, они отказались выступать против законного принца, и были брошены в темницу. Сандро принял их. В конце концов Эровинг был последним оставшимся в живых другом его отца.
   Союзная армия выковала для себя победу, и страх перед империей пал. Но жители Загерена не получили долгожданного мира. Всё внимание было приковано к Сандро. А он был нетороплив и осмотрителен. В аудитории для Съездов под капитолийским куполом он собрал всех на совет. Не видевшие никогда ничего подобного жители Грамагхона были приятно поражены этой аудиторией, но только не видами из неё, которые им самим пришлось испортить. На этом совете Сандро по-прежнему не занимал места отца - ему нужно было привыкнуть, всё взвесить. Тем более ему было неудобно перед сестрой. Изабель всё ещё чувствовала недомогание, но нашла в себе силы присутствовать на этом важном совете. Брат с сестрой понимали, что сначала им двоим нужно про многое выговориться, оплакать прошлое, чтобы обрести будущее.
   - В Святослове нам не удалось найти никаких признаков портала, - говорил Раджалл, который стал одним из главных советников принца. - Зато в катакомбах замка нам удалось найти истинное месторасположение третьего портала. Это Эмофлет. И вот тому подтверждение, - он разместил на демонстрационном стенде карту с отмеченными караванами серы. - Все до одного демонопоклонники бежали из Святослова. И надо полагать, что они бежали именно в Эмофлет. Боюсь, наша финальная битва ещё впереди, и состоится она на востоке.
   - Да будет так, - бесстрашно сказала королева Астид. - Нам осталось узнать, только одно. Возглавит ли принц Сандро империю?
   - Император-маг? Это звучит дико, - с отвращением во всеуслышание произнесла Изабель.
   - У вас есть другие кандидатуры? - спросил Зехв Исар.
   - Нет, - подавленно призналась Изабель. - Других нет. И самой мне будет больно надевать корону. Но согласитесь, что это пошатнёт сам дух нашей страны. Император должен быть верующим и быть примером чистой любви к Создателю.
   - Насколько я знаю, а я знаю многое, ваша страна не первый год испускает свой дух, - с намёком сказала Нила. - Если её правитель будет гореть желанием спасти свою страну и заботиться о людях, то не имеет значения, верит он или нет. Уж если вы верите, что всех создал Энрель, то и не вам их всех уничтожать. В вашей стране живут ещё и маги, и пора бы это признать. Сжигать их всех на кострах - вот отступление от ваших светлых устоев.
   - Какая разница, есть там кто или нет! - указывая наверх, вставил Даш. - Главное знать, для чего живёшь. А уж в кого там верить, это само решится.
   - Вы же все не верующие! Как вы можете об этом говорить? Сандро, разве ты не видишь, что они пытаются управлять тобой?
   - Изабель, я прошёл с ними через многое, и каждый из них в чём-то помог мне. Они жители Ацвега, и они защищали свой мир, когда мы пытались его завоевать и без разбора их всех уничтожить. Мы поставили на край пропасти и себя, и всех остальных. Но именно они спасли всех нас. Наш народ живёт не только в империи, а прежде всего в Ацвеге. И пора нам открыть на это глаза.
   - Спасая нас, они спасали себя! - не отступала Изабель.
   - Вот и нам нужно было делать так же. Спасть себя, спасая других. А мы что делали вместо этого? Поднять оружие может и глупец, а вот жить в мире - только мудрый. Все былые войны только показали нашу незрелость и унесли бесчисленные жизни. За что такая цена? Сейчас Ацвег един как никогда. Так незачем порывать наши узы. Я за мир.
   И вся аудитория ухватилась за эту фразу: "Я за мир!"
   - Не знаю, как ты сможешь поддерживать этот мир, но я за тебя, Сандро, - согласилась Изабель.
   - Теперь, когда мы едины, не пора ли на войну? - с нетерпением воскликнул Даш.
   - Нет. Враг наш ещё силён, - сказала Изабель. - Не думайте, что на службе у демонопоклонников стояли только имперские войска.
   Её слова остудили общий порыв. Но тут своё слово вставила главная ракшаса:
   - Не можешь убить - не рань. А мы ранили. Так давайте прикончим.
   Подготовку к последнему походу Сандро проверял лично, верхом на коне объезжая войска. Святослово представлял собой ужасное зрелище: горы трупов, жирные крысы, разрушенные дома, разбитые сердца. В дыму пожаров скорбел о городе его Ангел-хранитель. Война обгрызла его крылья и сломала одну руку. В развёрнутых у речного порта военных лазаретах друиды помогали лечить многочисленных раненых. Впервые в общем благородном деле сошлись вместе имперские травники, оспурские лекари и керпланские знахари. О пострадавших хлопотала и Нила. Рядом с рекой на плодородных фермах исцелялись энты. Им хорошо помогали феи, удобно разместившиеся в их кронах.
   Каждый, как мог, старался помочь разрушенному городу. К столице империи со всех её концов подтягивались свежие силы. Сандро ломал голову, как их всех разместить. Подсказал генерал Эровинг - он напомнил, что в гарнизонах полным-полно походных шатров. Из его же уст принц узнал о приятном сюрпризе, что в тайных подземельях под замковыми стенами хранился целый полк големов. Боевые машины производились в Бинзаре не только для удержания дальних земель, но и как стратегический резерв столицы, однако использовать их против их же изобретателей имперцы не рискнули - опасались, что оспурские инженеры переключат големов против них самих. От рассвета до заката работали уцелевшие кузницы. Возле одной из них Сандро нашёл Оскара.
   Командный голем сидел на специальном кресле-верстаке. Гремлины-механики разбирали его грудь и вывешивали на специальной стреле громадный блок механизмов со множеством шестерней, выходящих из-под корпуса.
   - Приветствую вас, принц Сандро, - произнёс Оскар, когда Сандро слез с коня и подошёл к нему.
   После тяжёлого сражения и моря трудных дел ничто не успокаивало Сандро так, как разговор с Оскаром. Машина всегда была уверена в себе и порой казалось, что знала всё.
   - Ты опять на ремонте? Я думал, голым оружием тебя не взять.
   - Из-за деформации наружной брони сместилось крепление пружинного двигателя. По этой причине моя производительность далека от максимальной.
   - А пока в тебе нет пружины, ты работаешь на... этой, ну....
   - Резервной батарее, - напомнил голем. - Вы можете видеть её у задней стенки вдоль спины. С двух сторон от неё находятся редукторы.
   Долго рассматривать внутренности голема Сандро не позволили суетливые гремлины. Двое из них обвешались инструментами, надели специальные маски и полезли вовнутрь исправлять поломки.
   - Ты не перестаёшь меня удивлять, Оскар, - восторженно произнёс Сандро.
   - Не я удивляю вас, а тот, кто меня создал.
   И снова удивил. Как будто его мармалетовый мозг совсем ожил. Покидая Оскара, Сандро бросил тоскливый взгляд на Собор светлого Энреля. Он заметил за собой, что раньше, когда на сердце болели старые раны, ему становилось легче от одного вида собора. А сейчас его успокоила бездушная машина - всегда одинаковая, стабильная. Собор же оставался просто памятником прошлого. Прошлого его и всей империи.
   Пришёл вечер. Вместе с ним пришли другие дела. Сандро подписывал документы и ставил на них печати. Герцогство Единорога возвращалось светлым эльфам, а Угушл со всем Грамагхоном переходил назад королеве Астид. Затем они подписали трёхсторонний мир и союз. Рядом с Сандро стояла Изабель. Она краснела, душа её кривилась. Но она уже приняла своё решение, и теперь только надеялась, что её брат знает, что делает.
   Когда в императорском кабинете Сандро остался наедине со своими мыслями, раздался стук. Необычный, замогильный. Сандро подумал, что ему послышалось, но стук раздался снова.
   - Кто там?
   В кабинет вошла сама тень. Даже Астид не вползла бы так тихо и грациозно, как эта белая тень. Луиза Дзебрин.
   - Вечер, мой принц. Извините за беспокойство. Не уделите мне минутку? - остывшим мёртвым голосом произнесла она.
   Она сохраняла субординацию и держалась очень скромно. У неё было настолько бледное лицо, что оно сливалось с крахмально-белым плащом. Матовые немигающие глаза, едва подвижные губы - мёртвое лицо не выражало никаких чувств. Она была одним из самых доверенных людей Сандро. Юный принц знал, что в этой мёртвой женщине где-то в глубине, недоступной даже для него самого, ещё живёт человек.
   - Что привело вас, госпожа Дзебрин? - обрадованно спросил Сандро.
   - Я только хотела снова заглянуть в глаза моему спасителю. Я почти забыла, что такое чувства. Я помню о них, но не могу испытывать. Своим приходом я надеялась подогреть наше подстывшее знакомство. Вы единственный человек, которому я могу раскрыть свою новую сущность. Я рада вас видеть.
   Однако по её безразличному голосу нельзя было это утверждать.
   - И я вас. Спасибо, что поддержали меня. Простите, что не могу предложить вам что-нибудь выпить....
   Луиза смотрела на него как статуя.
   - Зря я это сказал. Извините.
   - Не стоит, мой принц. Мой способ питания не обрадует никого. Я хотела открыть вам свой страшный секрет. Вы знаете, как скончался мой супруг?
   - Нет.
   - Он сам убил себя. Ваш дар во мне превратился в проклятие для других. Через слюну я способна передать демоническую скверну другим людям. Мой супруг заразился. Боясь стать чудовищем, он выбросился из окна. Отношения с детьми мне пришлось резко ограничить.
   - Я сожалею, - искренне сказал Сандро.
   - Это только между нами. Для остальных Клавдий погиб при трагических обстоятельствах. Не переживайте, я всё равно безмерно благодарна вам за свою жизнь. Лучше быть такой, чем умереть совсем, так говорил мой супруг, которого я когда-то любила. Вот и всё. Странно, я не испытываю чувств, но какой-то части меня стало легче. Доброй вам ночи, мой принц. И должна вам сказать. Я вижу вашу печаль. Выпустите своё прошлое. Даже мне это помогает. Да присмотрит за вами Энрель.
   Позже Сандро куда-то запропастился. Изабель нашла его в покоях. Сандро, словно ребёнок, грустно сидел на полу со своими игрушками, которые покрылись толстыми шубами пыли.
   - Когда ты говорила, что они пытаются мной управлять, я вспомнил, что не сразу согласился стать правителем. Теперь, когда дело осталось лишь за коронацией, я боюсь, что не справлюсь.
   - Не переживай, братец. Не справишься ты - справимся мы. Сплочённая семья своротит горы. Сандро, помнишь, как в том году на этом же месте ты говорил мне про моего мужа. Ты был прав.
   На следующий день Сандро выкроил время, чтобы познакомить с замком Серену. Он водил её по особо памятным для него местам, которые помнил с детства, показал ей свои покои, рабочий кабинет императора, парадные залы и ещё много-много всего. И конечно, как знатоку своего детства, он не мог не показать Серене коридор над капитолийской аудиторией. И хотя замок блистал далеко не так, как в лучшие времена, Серена оставила о нём приятные впечатления.
   - Я чувствую трепет в твоей душе, Сандро. Не волнуйся. С каждым разом, вот так прогуливаясь по замку, ты обретёшь его, и он снова станет твоим. Ты станешь великим правителем.
   - Почему всех великих признают великими только после смерти? Что художников, что писателей, что великомучеников? Если они великие? Они не заслужили этого признания ещё при жизни? - с игривой улыбкой невзначай спросил Сандро.
   - А вот это вопрос без ответа. Хотя ты, наверное, сможешь мне ответить на него, потому что ты станешь великим ещё при жизни.
   - Да какой я великий. Я простой маг, хоть и с редкой способностью. Ну и что с того, что я стану императором? Я думаю, великими называют тех, кто многое сделал. Но к правителям это не должно относиться. Ведь в их обязанности и так входит делать больше других.
   - А тех, кто делает ещё больше, называют великими правителями. Так?
   - Да. Только я хотел бы, чтобы рядом со мной всегда была ты.
   Он приблизился к ней, охваченный горячим чувством. Сердце Сандро забилось ровно и с силой, разгоняя по телу кровь и желание жизни. Серена почувствовала его сильное дыхание, говорившее о готовности к любви.
   - Серена, ты умная, мудрая. Я хочу быть рядом с тобой. Смотреть в твои красивые глаза. Ласкать взглядом твои гордые брови. И... прикасаться к твоей нежной коже. Серена, ты чувствуешь то же, что и я?
   Она только посмотрела на него своими излучающими счастье глазами и улыбнулась.
   В своё время их взаимная неприязнь перешагнула в знакомство, из знакомства выросла дружба, а на дружбе созрел сладкий плод, которому они отдались впервые в своей жизни.
   Ах, война, война. Разорённые земли. Разрушенные города. Сломанные жизни. Война жестокая. Война коварная. Она всегда идёт вразрез со спокойствием, с любовью, счастьем, будущим. Идя в последний поход, Сандро утешал себя тем, что на этом война прекратится. Как прекратятся все войны во всём Ацвеге. Потому что он не сможет иначе. Потому что он за мир. За счастье своё и других. Он за будущее этого мира.
   Путь до Эмофлета был неблизкий. Объединённая армия под знамёнами Керплана, Грамагхона и Фирии по новой ветке имперского тракта продвигалась на восток. Командующим такой армией единогласно назначили великого визиря Раджалла. В пути они не встретили никакого сопротивления. Восточная часть империи казалась пустынной и заброшенной. Генерал Эровинг был назначен главным разведчиком и теперь регулярно облетал земли впереди. Его сообщения были для Раджалла очень ценными.
   "Никаких передвижений противника не видно. Все его силы уже собраны в городе. Их численность точно не больше нашей, но сражаться с ними будет нелегко. У Эмофлета нет оборонительных сооружений. Вместо этого каждый дом и башня в нём расположены так, что во всём городе имеются значительные укреплённые районы, в которых осаждённые будут под надёжной защитой. Очевидно, на это они и рассчитывают. Сам город очень большой, но его сердце бьётся у реки".
   - Тогда, - подумав, сказал Раджалл, - нам целесообразно напасть на город с юга, где враг не ожидает нашего появления....
   - Простите, что перебиваю, - сказал Сандро. - До начала штурма я хотел бы спасти преподобного отца.
   - Мой принц, это немыслимо. Ни с какой военной хитростью осуществить такое невозможно. Я не могу позволить вам этого, - запротестовал Эровинг.
   - С помощью обычной военной хитрости невозможно. А вот с помощью магии возможно. Джинн перенесёт меня туда, как переносил гремлинов к катапультам. Я уговорю преподобного отца покинуть город до начала битвы.
   - Принц - сильный маг. Он сможет постоять за себя, - поддержал Сандро архимаг.
   - Я пойду с тобой, Сандро. Одного я тебя не пущу, - вызвалась Нила.
   - Тогда возьмите с собой ещё Оскара, - посоветовал Раджалл. - Он не подведёт.
   - Это вот сейчас что было? - недоумевал джинн, не веря в то, что такое решение было одобрено.
   ***********************
   - Чему вы так радуетесь, госпожа Белед? - опасливо спрашивал Хорш. - Их численность возросла почти вдвое, а у нас едва ли хватит сил для видимого сопротивления. В таком положении я....
   - Хорш, вы не напомните мне, где сейчас находится наш доблестный начальник Генерального штаба? - с намёком произнесла Октавия. - Или вы хотите занять его место?
   У Хорша затряслись поджилки.
   - Нет, госпожа Белед, - ответил он.
   - Люблю честных людей. Задача вас и ваших храмовников любой ценой защищать храм. Эти еретики попытаются разграбить новую энрельскую святыню, может быть, даже убить преподобного отца. Поэтому вы здесь. Не допустите этого. Вы свободны.
   Хорш поклонился и вышел из громадного недостроенного зала со стеклянным куполом. Разговор их вёлся в средней части нового гигантского храма, на высоте ста метров от земли. Отсюда в закатных лучах Октавия наблюдала за большим городом, чьё сердце билось работой канала меж двух крупных рек. Через канал ходили механические суда, в портах ещё бурлила обычная повседневная суматоха. Люди Октавии позаботились на славу, успокаивая население ложными слухами. Горожане верили, что на западе битва выиграна, в империи наведён порядок, а сейчас в городе собираются войска для покорения земель гномов. В честь освещения нового храма Октавии удалось в последний момент выманить в Эмофлет весь свет империи. Никто не знал, что этот город на холмах стал новым гнездом демонопоклонников. А у них на всё были свои планы.
   К Октавии подошли её ближайшие соратники: генералы Ксаракс, Огнир, Офь Гнериен, Айнед, граф Осборог и весь имперский Совет.
   - Моя госпожа, у нас всё готово, - пробасил неунывающий Ксаракс.
   - Рада это слышать. Лас, я назначаю вас новым начальником Генерального штаба. Вы возглавите оборону.
   - Я рад оправдать ваши надежды, моя госпожа.
   - Граф Осборог, насколько я знаю, ваши орки даже не достигли Гэдрэша. И вы не побоялись показаться мне на глаза?
   Граф потупил глаза. На нём не было лица.
   - Вот и хорошо. Ваши орки пригодятся нам здесь. Дорогая Офь, что же нам предскажет разведка?
   - Всё по плану, дорогая.
   - Это очень, очень хорошо. Мы успешно поддерживали мировую грызню, сталкивали их армии, чтобы они потрепали друг друга. Болезни, дикие реформы - мы всё делали, чтобы расшатать этот мир. Теперь он готов. Теперь, когда все самые сильные армии Ацвега, все самые сильные мира сего соберутся в Эмофлете, мы откроем портал и прихлопнем их одним ударом. Мой дорогой Айнед, как там наш большой гость?
   В этот момент снизу донёсся мучительный вопль титана.
   - Вы сами слышали, - довольный своей работой ответил главный изувер.
   - Тогда поднимайте серные тучи. Праздник начинается.
   *****************************
   - Значит, план такой, - с расстановкой объяснял джинн, - мы вчетвером уменьшаемся до величины комара. Потом я переношу вас в храм и даю вам вот эти замечательные хрустелки. Синие - от невидимости. Красные - чтобы стать прежних размеров. Делаете своё дело, и ты, принц, сломаешь последнюю - жёлтую - хрустелку. И я прилечу за вами.
   - Всё, кажется, просто, - подметила Нила. - Тогда надо торопиться.
   Перед отправлением Сандро не мог не переглянуться со своей возлюбленной.
   - Сандро, пожалуйста, будь осторожен. В трудный час вспоминай меня, и я согрею твоё сердце.
   - Я буду осторожен, обещаю. Думай обо мне. Может, я это и не почувствую, как чувствуешь ты, но мне будет приятно.
   Они крепко обнялись. Перед расставанием Серена нежно-нежно коснулась губами его лба.
   Джинн сделал Сандро, Нилу и Оскара маленькими, как муравьи, сам обратился мотыльком и понёс их в Эмофлет. Над их военным станом ещё вовсю сиял весенний день, в то время как впереди, над Эмофлетом, зависла ночь. Это была необычная ночь. Она была вызвана извергающимися серными тучами. Реки отражали огненный блеск и стали неотличимы от потоков лавы. От этого город на холмах выглядел очень зловещим. Какое-то внутреннее чувство заставило Сандро подумать о плохом, что, возможно, его миссия закончится для него трагически. Всё слишком долго складывалось благополучно, и вот здесь, в шаге от цели, случится какая-нибудь демонщина. Он покрепче ухватился за синюю лапу джинна-мотылька. От скорости слезились глаза.
   - Нила. Я перед тобой в неоплатном долгу. Умру я сегодня или нет, но я должен сказать тебе самое искреннее, сердечное спасибо. Спасибо за всё, что ты для меня сделала.
   - Ещё рано прощаться, мой мальчик, - по-матерински тепло произнесла нага.
   Новый храм был настоящим левиафаном. Сравниться с ним могла только Цитадель грифонов. У него было громадное трапецевидное основание высотой не менее сотни метров, всё в арках и в чёрных статуях непохожих на ангелов.... На этом основании стояли четыре башни, утопающие в огненно-чёрных тучах. В нижней части все башни соединялись двумя пересекающимися каменными дугами, поддерживающими огромный стеклянный купол. Верхушки башен отводились под звонницы, которые, однако, пустовали - колокола на новый храм поднять не успели, хотя, на самом деле, они там и не предусматривались.... Здание ещё целиком было в паутине строительных лесов, окружено подъёмными кранами, приводимыми в движение течением воды. Самая тяжёлая работа, по обыкновению, была взвалена на подневольных орков. Стройка продолжалась, несмотря на удушливый воздух и подозрительные тучи.
   Через приоткрытое окно джинн влетел внутрь. В храме были сотни помещений. В верхних - ближе к куполу - кутил праздник совсем не похожий на религиозный. Все дамы и кавалеры были изрядно пьяны, веселы, но были весьма сдержанны в своих желаниях. Октавия умела организовать праздник.... Сандро знал, что подмешивалось им в вино. Здесь разгуливало много известных людей, в том числе и члены Совета. Лорд Милиз нисколько не постарел и ещё не умер от своей ни в чём не отказывающей диеты. Он не отходил от столов, задыхался в положении стоя, но продолжал жевать, тряся отвисшими, как у бульдога, жирными щеками. Более-менее прилично себя вели министр Донард и лорд Таэрт. Обхаживал гостей герцог Бозель. Появлялась и заботливо кружилась вокруг всех сама госпожа-кукловод.
   - Так, я оставлю вас. Эти твари чувствуют мою бессмертную душу, - пугливо протараторил джинн. - И не забудьте, что когда включится портал, он высосет всё магическое, что есть вокруг. И не забудьте про хрустелки. И не забудьте, что обратно из-за межпространственной мембраны живым уже не выйти. И лучше вообще ничего не забывайте. Я улетел.
   - Нам придётся искать очень долго, - не обнадёжил Оскар.
   - Не придётся. Я чувствую его, он там.
   И малюсенькие невидимые существа начали блуждать по гигантскому храму. И не зря Сандро пошёл именно с такими помощниками. Там, где нужна была сила, там выручал Оскар. Где нужна была ловкость или нужно было перебраться через препятствие, там был незаменим длинный хвост Нилы. И никакой магии. Иногда Нила слышала какие-то отдалённые звуки, словно слышала крики о помощи от своего знакомого. Но, прислушавшись, она ничего больше не улавливала и продолжала ползти за Сандро, уклоняясь от гуливерских ног.
   - Оскар, что будет, если на тебя кто-нибудь наступит? - спросила она.
   - Меня не станет.
   Исчерпывающий машинный ответ. Наконец в одной из келий они завидели преподобного отца Зайладара. За минувший год он постарел и осунулся ещё сильнее, высох и стал очень медлительный.
   - Я опять это слышу, - вдруг вскрикнула Нила.
   - Кажется, это Граат, - воскликнул Сандро, почувствовав титана.
   - Сандро, давай сначала закончим со стариком, а потом посмотрим, что можно будет сделать для Граата. Сломаем жёлтую хрустелку, и джинн заберёт нас всех.
   - Да, но сначала я должен поговорить с преподобным отцом. Надо объяснить ему всё.
   Нила с Оскаром остались ждать, а Сандро отправился к Зайладару. Дождавшись, когда он останется один, Сандро сломал две хрустелки, и стал видимым и прежнего роста.
   - Кто здесь? - сухим сиплым голосом спросил преподобный отец.
   - Это я, преподобный отец. Сандро.
   - Сандро?! - старик от неожиданности попятился назад, и только руки Сандро помогли ему не упасть. - Как? Как ты тут оказался, сын мой?
   - Долгая история. Я пришёл сюда за вами.
   Зайладар хоть и был стар, но от него всё ещё исходила невероятная уверенность и властность. Он всё ещё держал на поясе свою тяжеленную книгу.
   - Слава Энрелю! То есть как за мной?
   - Тоже долгая история. В общем, сидите здесь, никуда ни с кем не уходите. Я за вами приду. У вас есть, во что переодеться, чтобы меня не узнали?
   - Нет уж, сын мой, объясни-ка сначала, что стряслось.
   - Эмофлет во власти демонопоклонников. Скоро верные мне войска начнут штурм города, чтобы покончить с ними.
   - Что за вздор? Это святое место.... Будет святым. Но откуда они взялись? Кто они?
   Рядом с кельей Сандро почувствовал Октавию Белед. Она шла сюда, и Сандро спрятался за сундук.
   - Преподобный отец, у вас всё в порядке? Что-то вы побледнели, мой сердечный друг.
   - Всё нормально, дочь моя. Всё нормально. Ступай.
   - Мы скоро начинаем. Все ждут вашего слова. Папаша.
   Воплощённое зло покинуло помещение. Сандро вылез из укрытия.
   - Слышали, как она с вами разговаривает? Она главная из демонопоклонников.
   - Да-да, сын мой. Она жуткая женщина. Значит, демонопоклонники? Да-а. Дожили. Постой, а зачем война, сын мой? Не надо. Я освещу храм сей, и вся нечисть в нём умрёт.
   - Нет, вы что? Я не позволю вам рисковать. Мы проскользнём мимо них. Мне нужно ещё спасти одного друга. Вы знали, что здесь держат в плену титана?
   - Неправду говоришь, сын мой. Титанов больше нет. Сандро, послушай совета моего. Я знаю, что говорю. Я стар, но не душою. Я освящу храм сей, и все демонопоклонники в нём умрут. Ты ещё увидишь, на какие чудеса способно слово. Возьми там одежду монаха и в неё облачись. Помоги мне только до главного зала дойти. А то скоро хватятся меня.
   Убедительность Зайладара и его способность влиять на людей опять взяли верх. Сандро не испытывал такого сильного воздействия с детства, и поддался. Он, сам не веря в это, переоделся в длинное чёрное одеяние, надел капюшон и повёл преподобного отца на освещение храма.
   - Нила, Оскар, я вернусь, - шепнул он вниз.
   Нила не собиралась смотреть на это безумие. Спасать так спасать. Но она не могла сломать единственную жёлтую хрустелку, потому что ещё хотела спасти и Граата.
   - Сандро, что это ты делаешь? Бери старика и идём спасать Граата.
   - А! Кто это? Что за голоса? Демоны? - запаниковал старик.
   - Нет, преподобный отец, это мои невидимые друзья.
   - Невидимые друзья? А я думал, что это меня Создатель наградил маразмом.
   - Нила, преподобный отец прав. Он освятит храм и все демонопоклонники, которые есть здесь, умрут. Может, это и магия света, - сказал он тихо, - но сейчас все средства хороши. Оставайтесь невидимыми и ждите у Граата. Я приду к вам.
   Сандро ушёл. Нила переглянулась с Оскаром:
   - Первоначальный план рухнул. Иди за принцем и береги его. А я должна освободить Граата. Он и один наведёт здесь порядок.
   Освящение должно было состояться под грандиозным стеклянным куполом. Сандро сразу же оценил, что замысел зодчих удался. Отсюда новый храм был намного прекрасней Собора светлого Энреля. Он был шикарно отделан, продуман свет, отполирован пол, а прозрачный купол позволил бы молящимся видеть небо и чувствовать большую близость с Энрелем. Сандро подвёл преподобного отца к алтарю под западной частью купола, и встал в сторонку к другим монахам. Весь народ уже собрался здесь, все стояли со свечками и с текстами новой молитвы. Торжественное служение началось.
   Нила ползла на звук. Из-за крошечных параметров она продвигалась слишком медленно. Поэтому она не выдержала, плюнула и сломала красную хрустелку. Вот теперь она поползла быстро, оставаясь при этом невидимой. Она была в нижней части храма, где крик титана был громче, когда перед ней открылось колоссальное помещение. Она крадучись вползла туда и от увиденного перестала слышать собственные мысли. Потолок был в пятидесяти метрах над ней. Здесь поместилась бы целая стая драконов. Вдоль стен и под потолком были возведены леса с лестницами и механическими подъёмниками, работающими от силы реки. Здесь к стене был прикован Граат. Он был в неполных доспехах, защитное поле было выключено. Густая паутина медных цепей и прутьев не давала ему пошевелиться. С наслаждением титана мучили и пытали ассасины, вынуждали его включить защитное поле. Его раны обрабатывали мутно-жёлтой отравой, но он сопротивлялся. Стоять и смотреть на это Нила не смогла. Чтобы освободить титана, она начала взбираться на леса, и вдруг её осенило.
   - Титан. Молнии. Медь. Портал? Портал здесь?! Значит, демонопоклонникам нужна энергия доспехов Граата, чтобы запустить портал!
   Осознав это, она поползла ещё быстрее. Судьба всего Ацвега легла в её руки!
   Сандро нервно сжимал пальцы. Старая кожа Перчаток мёртвой хватки чуть слышно поскрипывала в застывшей тишине. Пойдя навстречу преподобному отцу, он слишком многое поставил на кон.
   - Энрель создал человека по своему образу и подобию, - начал Зайладар. - Но разве мы похожи на Энреля? Где же тогда наша божественная сила? У нас есть с ним самим что-нибудь общее?
   Сандро остолбенел. То ли преподобный отец начал издалека, то ли свихнулся от старости. Ведь для верующего он нёс полную чепуху. Сандро невольно пробежался глазами по залу. Ярче свечей горели мерзкие рожи Айнеда, Офи, Милиза, многих других поклонников зла и самой Октавии. Они стояли и внимали словам преподобного отца!
   - ...Ничего. Человек жесток, порочен и свободен в своих низших чувствах. Нет, мы далеко ушли от Энреля. Энрель требует от нас покаяния? Бесконечной преданной любви? Для нас это означает наступление тьмы!...
   Нила услышала, как главному ассасину Эновшану что-то передали, и он заставил своих подчинённых ускорить процесс. В ход пошло раскалённое железо, кислота и всё остальное, чего Нила старалась больше не видеть. Где могут находиться ключи от оков или механизм, ослабляющий их, она не знала. Но, увидев кислоту, сразу придумала, каким образом она освободит Граата. Она выкрала ведёрную колбу кислоты, пробралась к оковам правой руки...
   - ...Разве мы хотим быть уничтоженными? Нет! Мы не для этого появились в этом мире. У нас есть выход! У нас был, есть и будет свой покровитель!..
   Зайладар говорил всё громче, чётче и уверенней, как будто набирался сил, как будто молодел.
   Нила уже начала осторожно поливать кислотой оковы Граата. И тут он не выдержал и неистово задёргался. Нила отпрянула в сторону. Граат спалил своих мучителей.... Но им только этого и надо было. Бледное лицо Эновшана растянулось вширь от злонамеренной улыбки. Данный Граатом разряд синими извивающимися змейками с треском разбежался по медным цепям, поднялся под самый потолок, где разделился на четыре части и унёсся прочь....
   - ... Кто бы ни создал этот мир, а правят им и должны править демоны! Хаос, поглоти нас! - в одержимом экстазе прокричал Зайладар и разорвал свою огромную книгу.
   - Ах ты, старый ублюдок! - выдал себя Сандро, и под всеобщий испуганный вопль запустил в Зайладара волшебную стрелу.
   Но тут случилось неожиданное. Время стало вязким, как трясина. Над стеклянным куполом по каменным аркам на фоне пепельно-чёрного неба забрезжили молнии. Храм вздрогнул. Волшебная стрела Сандро лишь лизнула ухмыляющееся лицо Зайладара и сползла с него в центр зала. В том месте, где она исчезла, под ликующие возгласы демонопоклонников натянулась чудовищная межпространственная мембрана. Нездешний ветер сорвал стеклянный купол как картонку. Зал превратился в открытую площадь.
   Нила в ужасе сокрушалась у руки Граата. Она поняла, что только что случилось, какую силу выпустил титан.
   Сандро лишился всей своей магической силы. Её всю высосал запущенный портал.
   Храм и был порталом. Четыре башни образовывали опору для каменных дуг, которые в перекрестии и образовывали исполинскую арку портала.
   Из-за Эрдамонских холмов джинн видел рождающуюся межпространственную мембрану. Он думал, что находится достаточно далеко, но этот портал оказался непредсказуемо мощным. И джинна засосало в его призрачную зелёную бездну. Как и всё магическое вокруг. Маги быстро потеряли свои волшебные силы.
   - Всё кончено, - испугалась Изабель.
   - Нет, мы ещё не проиграли! - возразил Раджалл и отдал приказ наступать.
   - Это знак, - рыкнула главная ракшаса остальным.
   И ракшасы вместо того чтобы бежать в атаку, похватали всю верхушку объединённой армии и стремглав поскакали к порталу. Раджалл успешно отбился от ракшасы, отрубив ей руку. За Эровинга заступились его грифоны. Астид успела поднять вуаль. Луиза сама загрызла ракшасу, а Ивозар их и близко не подпустил. Больше с ними никого не осталось. И они отчаянно повели объединённую армию впятером. Впереди в городе против них поднялась целая армия одержимых. На защиту Эмофлета поднялись храмовники Хорша. Из засады по объединённой армии ударила орда Куртая. Вместе с орками в бой рвались гоблины, кентавры, огры и дюжина циклопов.
   Чары джинна покинули Нилу, и она стала видимой.
   - Убить её! - в изумлении приказал Эновшан.
   Нилу охватила такая ярость, что она, до боли стиснув зубы, бросилась на врага грудью. Сколько тут было ассасинов - неважно, она перемалывала их, как тараканов, не обращая внимания на их оружие. Она настигала их всюду, длинное цепкое тело позволяло ей обрушиваться на головы затаившегося противника, вымещая на нём всю свою злость. Какими бы совершенными убийцами ни были ассасины, нага была быстрее, точнее и сильнее. Иных изуверов она подминала под себя и острой толстой чешуёй растирала их как на тёрке. И так до последнего. Она дралась до последнего, пока не пал Эновшан.
   Восторженные демонопоклонники начали поздравлять друг друга с хорошей работой. Простой люд был ошарашен, но его тут же пленили одержимые храмовники. Поймали они и Сандро.
   - И на что только не пойдёшь ради заветной цели. Мне даже церковь пришлось терпеть, - вытирая слёзы радости, жаловалась Октавия.
   Зайладар вышел из образа старого деда и стал старым одержимым. Он помолодел, выправился, взгляд его коварно заискрился.
   - Ну, Сандро, как мы всё устроили?
   - Сволочи! Гады! Я ненавижу вас!
   - А ты мне поверил. Думал, что они меня использовали? Но ведь паук не запутывается в собственной паутине. А ты в неё угодил. Ты нужен был нам, Сандро. Только такая неисчерпаемая магическая сила была способна активировать этот замечательный портал. Идём. Нас с тобой ждут на другой стороне.
   Он схватил Сандро за руку и с непреодолимой силой потащил к межпространственной мембране.
   - Пожалуйста, отпустите меня. Преподобный отец! Преподобный отец! ...
   Мембрана, разделяющая два мира, словно ждала Сандро, в предвкушении живо поблёскивала.
   - ...Преподобный отец...
   Мембрана уже чувствовала огненное дыхание Зайладара и встречала его мелкой рябью, как тихий пруд, встревоженный камнем.
   - ...Преподобный отец, пожалуйста!
   Но Зайладар уже не был тем, к кому в исступлении взывал Сандро. И вдруг он почуял, что в зале развеиваются ещё чьи-то чары. Демонопоклонники слишком поздно заметили вырастающего над толпой Оскара. Голем буром врубился в толпу и пробился к Зайладару.
   - Оскар! Оскар! - позвал Сандро.
   - Уничтожьте эту игрушку, - бросил Зайладар.
   Оскару оставалось каких-то два метра до руки принца, как она исчезла в мембране. Машина без раздумий бросилась в погоню, но ей помешал мощный удар. Раздавив много людей, Оскар увяз в толпе.
   - Не ожидала, кукла? - гневно произнесла Октавия, хрустя костяшками.
   От её гнева Оскара спасли ракшасы.
   - Госпожа, мы принесли вам тех, кого вы просили.
   Они посадили перед Октавией связанными Изабель, Серену, Зехва Исара, Гаруса, Солинса, Даша, Шато, Лору, Джарвида, Эрдока и ещё по несколько командиров из разных подразделений.
   - Хорошие собачки, - похвалила Октавия ракшас, - вы заслужили себе мертвечинки.
   - Госпожа Белед! - тревожно кричал вбежавший тёмный эльф. - Там титана освобождают!
   - О! Так слушайте все меня. Голема уничтожить, всю чернь свалить к порталу, а наших дорогих гостей, - она погладила Изабель по голове, - разместите в самых удобных местах. Ракшасы, за мной. Есть ещё работа.
   Портал к этому времени набрал достаточно мощности, чтобы не только впитывать магию извне, но и выдавать силы хаоса. Лица демонопоклонников перестали быть лицами. Они начали превращаться в зубастые и огненные рожи, превращаться в самих демонов. Пылающий страсть к огню Ксаракс превратился в здоровенного огненного демона с тремя рогами. Офь раздулась в кошмарную пузырящуюся тварь, наполненную ядом. Лорд Милиз стал гигантским многоногим червём со множеством рук вокруг рта и с когтистыми пальцами вместо зубов. Мало в чём изменился изувер Айнед, он и в прежней жизни был уродом. И все остальные поклонники зла не преминули принять свои демонические обличия, за которые они были безмерно благодарны силам хаоса. Они сбросили маски и обрели свои истинные обличия, какими им следовало бы появиться на свет на самом деле. От таких монстров Лора, Шато и Даш вжались в пол. Демоны накинулись на Оскара, сверкая когтями, стуча копытами, горя желанием разорвать машину. Других же заинтересовал живой человеческий страх, и они принялись пугать пленников. Внезапно их веселью пришёл конец - Златоспин обдал демонов потоком едкой кислоты. Но силы хаоса не давали им умирать. Они быстро восстановились. Ксаракс огненными глазами посмотрел на город: там уже начиналось кровопролитие, и он сорвался с цепи.
   - О да! Наконец-то война! Эй вы, быстро все вниз. Пока открыт портал, вы неуязвимы. Сомните этих грязных отродий. Очистите город от врагов Властелина.
   Он согнал всех новообращённых демонов вниз, а сам с увлечённостью играющего ребёнка стал поливать объединённую армию огнём. Внутри этого человека не осталось ничего. Только бездонный гнев, который он высвобождал в виде огненной стихии.
   - Я разжигаю войну с одной искры! - смеясь над горящими солдатами, приговаривал он.
   Серена увидела тот же самый огонь, что уничтожил её родной Ангемрин в 1161 году. Теперь девушка поняла, почему тот огонь был необычным - им и тогда управляло это злобное существо.
   Оставался человеком лишь генерал Огнир. Он дал Оскару бой. Но бой оказался коротким - пудовыми кулаками голем раздавил его тело, и покрался к увлечённому Ксараксу. Огненное исчадие заметило приближение голема и изрыгнуло на него сгусток демонического жара. Однако, к своему неудовольствию, он понял, что машина могла выдержать огонь. Сабли Оскара прошли через его лавоточащую тушу, как раскалённые ножи через тёплое масло. А демона это только порадовало. Демонам нравится не только мучить, но и страдать самим. Тогда Оскар столкнул его вниз. Избавившись от одного демона, Оскар столкнулся с другим: генерал Огнир совсем не умер. Силы хаоса заполнили его жилы. Он трансформировался в самый жуткий плод извращённой фантазии. Помешанный на механизмах, он стал отвратительной смесью человека и машины. Против него сабли Оскара оказались слабым оружием, одну из них Огнир сразу же сломал. Этот демон был неограниченно силён. Подпитывая свой порок, он пинал и швырял Оскара, вбивал его молотом в пол. Он восхищался гениальным механизмом и ненавидел его, потому что не он сам его сделал. Шестерни Оскара бешено колотились, на полную раскручивалась сельфилитовая пружина, но как он не старался, демон неизменно восстанавливался обратно.
   Эновшан затаил дыхание, чувствуя у своей шеи разогретый тёмноэльфийской кровью меч. Ему не хотелось умирать. Нила приняла иное решение.... Вернувшись к Граату, она попыталась заговорить с ним, окликнуть, но он был заторможен. Из-за его молний Нила боялась даже прикоснуться к нему. Она взяла бутыль с кислотой, как вдруг услышала шаги мягких лап с цокающими когтями. Это помешать ей пришли пятнадцать ракшас, их направила сама Октавия. Кровожадные падальщики предвкушали лёгкий триумф, сегодня удача благоволила им. А всё потому, что они не гнушались ничем. Трупоеды напали на нагу сразу всем скопом. На лесах в гигантской пыточной завязался искромётный бой самых быстрых и ловких существ. Нила сначала ускользала от них, пыталась разделить, успевая отбивать дротики и ближние атаки. Узкие лесенки и леса оказались трудным полем боя для косматых великанов. Нага же успела приноровиться к этому месту. Прячась под водой, она сунула хвост одной ракшасы в передаточный узел водяного колеса, и истошно визжащего великана намотало на шестерни. Ракшасы возненавидели хлыст Тирканы. Неужели! Когда у них кончились дротики, Нила дала им дальний бой хлыстом, вырывая из ракшас куски мяса, выдирая челюсти, выкалывая глаза и издевательски лишая их хвостов. Но и ракшасы пролили немало нагской крови. Они были очень живучи и даже изувеченные успевали запускать в тело наги свои длинные клыки и крючковатые когти. На стороне Нилы была её способность быстро восстанавливать мелкие раны. И когда ракшас осталось всего шестеро, королева нага показала им всё, на что была способна. Её никогда не подводил приём с молниеносным отрубанием ног. Одна ракшаса хотела бежать, но у выхода получила удар серпом в живот и упала замертво. Последнюю ракшасу Нила обвила и принялась душить.
   - Можешь убить его. Он всё равно свою роль сыграл, - промолвила Октавия.
   - Нила! - начал приходить в себя Граат. - Где я? Что за?... Они открыли портал?
   - Да, Граат. Не бойся, я тебя освобожу.
   - О, нет. Титан останется здесь. У них с Властелином давняя вражда, - зарычала Октавия. - Это "Серп урожая душ". Его создали демонические кудесники. Одно прикосновение - и ты труп. Ты чуешь его силу?
   - А это мои мечи. Сейчас ты почуешь их своими костями.
   Октавия претерпела страшные метаморфозы. Через несколько секунд перед самыми мечами Нилы она оборотилась жутким монстром, каким предстала в кошмарном сне Сандро. Только наяву она была ещё ужаснее. В три руки она взяла длинные ракшасские ятаганы, а в четвёртой крепко сжала тот самый Чёрный серп. Её атаки были так стремительны, что даже нага едва успевала ставить блоки. Как Нила ни изловчалась, как бы быстро ни перемещалась, нападала с разных сторон и даже сверху, демонесса всё равно отбивала её мечи и, проламывая преграды, настигала всюду. А если Октавия и теряла конечности, то они тут же вырастали обратно. Чуть оторвавшись, Нила срезала Октавии макушку головы хлыстом Тирканы. Излившаяся лавовая кровь сожгла хлыст. Разъярённая потерей двух рогов демонесса метнулась к Ниле, но напоролась на частокол мечей и лишилась лица. Брызги лавы сильно обожгли Нилу, мечи её нагрелись докрасна. Прирастив отрезанное лицо обратно, отплёвываясь лавой и дико смеясь, Октавия бросилась в атаку. Вокруг сражающихся стоял нестерпимый металлический звон, камертоновская вибрация, ругань демона, летали отрубленные змеиные головы. Из сверкающих раскалённых мечей высекались искры, воздух наполнялся гарью. Из наги хлестала синяя кровь, из демона - пенящаяся лава. Октавия всё норовила хотя бы ранить соперницу Чёрным серпом, однако Нила сохраняла самообладание и не уступала демонессе, чем ещё больше раздражала её. Но лава всё время отвлекала Нилу, и, сдержав Чёрный серп, ятаганами она лишилась двух рук и кончика хвоста. Смертельный удар в незащищённую грудь ей удалось перехватить змеиным телом и, пересиливая страшную боль и заставляя мышцы подчиняться, она сдавила горячую демоническую шею и отрубила огненные руки. Но проклятая тварь не собиралась задыхаться. От ключиц до лопаток её дымящаяся грудь тотчас обзавелась батареей саблевидных зубов, и на хвосте Нилы захлопнулась новая демоническая пасть. Нила громко закричала. На мгновение обезумев от боли и страха, она искромсала Октавии грудь, выпустила магматические кишки и столкнула её в шлюз. Тяжело дыша и стоная, королева нага вернулась к титану и долила остатки кислоты на оковы, но их не хватило даже на высвобождение одной руки.
   В это время вода в шлюзе вскипела, и Октавия подлетела на мощном столбе пара. Нила отступила на мост под самым потолком. Всё её тело кровоточило от ран, болели сломанные кости. На середине моста противницы снова встретились, давя друг друга взглядом. Взгляд неуязвимой демонессы пылал расплавленной бездной, дыхание горело огненными искрами и испускало зловонный серный запах. В глазах Нилы бушевало море, дыхание гремело водопадом. Королева нага швырнула в Октавию подвернувшуюся наковальню и резким рывком мощного хвоста оказалась позади неё. И тут же ощутила странную боль в груди, что-то резануло между рёбрами. Октавия предугадала её манёвр и опередила. В огненных руках раскалённая наковальня смялась, как желе. Демонесса с упоением подняла королеву нагу на мечи и заглянула в её напуганные глаза. В них было спокойное лазурное море. Прерывистое дыхание выпускало тёплый тропический воздух. Неистово бьющийся хвост начал затихать и повис безвольной плетью. Упали мечи. Вечным сном уснули змеиные головы. С хрустом дробящихся костей изо рта вырвался крик раненой птицы. Ликуя, Октавия отрубила ей голову и сбросила с моста. Её демонической радости не было предела, издевательский смех сотряс воздух. Но вскоре она сама оказалась внизу - Граат разорвал оковы. Титан был вне себя от гнева, молнии его исхлестали демона. Он убивал Октавию снова и снова, и та уже пожалела о своём бессмертии.
   - Пожалуйста, сжалься! Умоляю!
   Граат крушил всё, крушил портал изнутри прямо хребтом Октавии. А она продолжала молить о пощаде. Он вбивал её в стену дробящим наэлектризованным кулаком. Лава прожигала его кожу, но он не обращал внимания на боль. Из пробитого в стене дупла выплёскивалась бурлящая лава, потом пошёл чёрный дым, и после несчётного удара высыпалась остывшая зола.
   Граат сокрушался над Нилой, как над целым летающим городом, упав на колени у её неподвижного распростёртого тела. Она пришла спасти его, а он не успел спасти её. Месть его вскипела новой волной. И месть его была сейчас страшнее демонической ярости.
   "Он и один наведёт здесь порядок", - сказала недавно Нила. Она знала, о чём говорила....
   Разгорячённая потерей командиров объединённая армия смела на своём пути всё сопротивление и ворвалась в Эмофлет. Теперь весь Ацвег разделился на две стороны: одна жаждала отдать его на растерзание демонам, другая - спасти. В благородном порыве плечом к плечу бились и горгоны, и энты, и драконы, и грифоны, и титаны, и феи - все. И все стали братьями по оружию, зная слабые стороны друг друга, они прикрывали братские спины. Минотавры рвались по земле, разнося в щепки баллисты, пегасы, прикрывали их с воздуха. Единороги с фавнами брали на себя тяжёлые удары, но быстро излечивались феями. И так бы они и закончили эту битву славно, если бы из храма не повалила нечисть. В воздухе возникли краснопёрые ангелы, слепо защищавшие былые пережитки. Без Сандро его союзникам пришлось очень туго. Неожиданно стена в основании портала рухнула. Оттуда на головы демонопоклонников спрыгнул Граат. Он, знающий демонов лучше, чем кто-либо, бросился истреблять их служителей с невероятным успехом. Каждое его движение было пронизано местью. Ему было, за что мстить. Он вспоминал свою родину, обрушенные летающие города, он видел перед глазами Нилу - он мстил за всю несправедливость.
   - Давайте, возьмите меня! Я здесь! Добейте! Сделайте то, что не сделали со мной на Дандроме!
   Увидев капитана титанов свободным и полным сил, объединённая армия воспарила желанием сражаться. А под благородный грозовой аккомпанемент не страшно было и расстаться с жизнью.
   Ломая стены и потолок, разбивая энрельские святыни и статуи, Огнир играл с Оскаром как кошка с мышкой. Голем стойко переносил полученные увечья, но он был машиной, а потому не страдал, и демону это быстро наскучило. Из пылающей груди Огнир достал огненный клинок и начал кусочек за кусочком кромсать голема. В ответ Оскар изловчился и воткнул Огниру в голову его же клинок, а потом осадил ногами и саблей. Взбешённый Огнир копытно-механической ногой прижал голема к полу, одним рывком оторвал обе грудные бронеплиты и выпотрошил, как тряпичную куклу. С отчаянным лязгом вылетела сельфилитовая пружина, с грустным звоном покатились по полу пружинки и шестерёнки, словно кровь заструилось горячее масло. Бой окончен. Зло торжествовало. Оно не знало, что, кроме сельфилитовой пружины, силовая установка у Оскара продублирована резервной батареей. Голем своей саблей перерубил Огниру ногу, но следующий удар тот перехватил. От огромной силы демона и машины сабля, не уступающая по прочности лому, согнулась морским узлом. Не теряя инициативы, Оскар пустил в ход гарпунную пушку. Вонзившийся в голову гарпун демон встретил безумным смехом, а вот когда гарпун внутри раскрылся, смеяться ему стало нечем. Забыв про смех, Огнир оторвал Оскару левую руку. И Оскар использовал предоставленный шанс.... Оголившаяся, искрящаяся под огромным напряжением медь оказалась для демона убийственней мечей или святого слова. Он дёргался всем телом, но Оскар крепко схватил его и бил током до тех пор, пока от генерала-демона не осталась дымящаяся рухлядь. Развороченный, разбитый, с заклинившими приводами ног, на последнем заряде батареи он пополз по полю своих разбросанных внутренностей туда, где исчез Сандро.
   По ту сторону межпространственной мембраны был Оший - мир хаоса, вечного разрушения и вечных страданий. По эту сторону мембраны собирались демонические легионы. Миллионы, миллиарды кошмарных голодных ртов, жаждущих вкусить свежий человеческий страх. Страх тех, кто томился здесь слишком давно, уже истлел. Здесь исчезала сама надежда, а это демонам надоедало. Здесь не было неба, не было потолков, потоки дыма направлялись каждый в свою сторону. Этот мир был потерянным, без чётких размерностей. На вулканических гнёздах сидели бесы. На дымящихся просторах лавовых морей виднелись острова из живых тел. В эти моря впадали реки крови с вечно тонущими душами. Пол, стены, потолок, даже заборы были выложены живыми телами. В тёмных пещерах вместо факелов висели вечно горящие люди с обнажёнными рёбрами и пустыми грудными клетками. Здешние бездны были скованы льдом. В них обитали демоны, питающиеся забвением и одиночеством. Их жертвы - души старых, несамостоятельных, покинутых людей, измученных сочащимися опухолевыми разрастаниями. Настоящий хаос. Сандро закрывал глаза, но эти образы не покидали его. Его волшебная сила улетучилась. Без неё он чувствовал себя слепым и беспомощным.
   - Смотри, Сандро, эта часть Ошия примыкает к Ацвегу, и кормится она тоже за счёт жителей Ацвега. Здесь тебе предстоит жить вечно.
   Сандро ничего не отвечал, не оставляя при каждом удобном случае попытки вырваться. Но хватка Зайладара была похожа на тиски.
   - Был бы ты поразговорчивей, многое бы узнал. Мой отец был священником. Он ставил меня коленями на сухой горох, сёк плетью за ошибки в молитвах. Будь они прокляты! Будь он проклят! Представляешь, с каким наслаждением я отпевал его после смерти. Я поклялся себе, что выучу наизусть все молитвы, всю светлую песнь, но обращу их против моих врагов, против всех. Этот мир Энреля жалкий и убогий. В реальности в нём всё строится на возмездии, угрозах, на грубой силе, страхе. Дети бога стали рабами божьими. Епископы вот уже четыреста лет прикрывают верой свой разврат и нечистоту. А раз так, то пусть Ацвег падёт перед лицом тех, кто уж точно знает толк в разврате, подлости и злости. Это я вот этими самыми руками убил твоего брата Айлеха. Да, это мы подстроили большую войну, мы долго и упорно расшатывали этот ничтожный мир. Пусть хаос поглотит нас.
   Из кромешной каменной бездны донёсся пронзительный скрежет рвущегося железа. Этот звук был нестерпимым, он ледяным ударом раздавался прямо в голове Сандро и всё нарастал, нарастал. Томящиеся здесь души от него посходили с ума и рады были утонуть, сгореть, сгинуть, но лишь бы его не слышать. А все демоны восторженно чего-то ждали. Что-то приближалось.
   Неисчислимые тучи невольных душ в ошейниках и кандалах тащили за собой натянутые цепи. Души мертвее мёртвых, выветренные, изъеденные вечными муками. Их влекло за собой малейшее дуновение, но тяжёлые цепи держали их у земли. Они, как бурлаки, тащили гигантскую груду железа, только не по воде и даже не по лаве, а по камням. Упивались их страданиями погонщики, добавляя "пикантности" с помощью лавовых бичей. Стон и скрежет стояли сумасшедшие. Сандро закрыл уши руками, съёжился, как иссохший лист, всё его тело дрожало, до боли стучали зубы, голова разрывалась. Шум прекратился резко, как будто провалился.
   Трепеща от восторга, раболепствовал Зайладар:
   - Он смеётся нашим плачем! Он торжествует нашими извращениями! Он становится сильнее от нашего гнева! Мой Властелин! Прими мой мир. Пусть в нём вечно торжествуют разврат и боль. Я готов повести твои легионы.
   Едва улетели его слова, как наступила полная тишина. Не клокотали вулканы, не штормила лава, замолкли все страдающие души. Глухая, вязкая тишина была убита волной глубокого властного голоса. Голос, опережающий себя подчиняющей грубой вибрацией. Голос в сравнении с которым Граат слышался бы писклявой девочкой.
   - Ты хорошо служил, раб. Ты станешь полезным приспешником.
   Сандро боязливо поднял глаза и обомлел. Спину и ноги сковал грузный лёд, по всей коже волосы встали дыбом. Он ощутил себя ничтожной мелюзгой, павшей перед величайшим. Его ужасающий трон скалой возвышался над жалкими обожателями. Всё его тело было наполнено страданиями сотен сросшихся людей, из которых он состоял. Его человеческая голова, изрезанная сетчатыми шрамами, держалась на трёх шеях, переходящих в три человеческих туловища, приросших к кровавой человеческой горе. И каждое тело страдало от пыток: раздиралось крюками, разъедалось кислотой, пожиралось лавой, душилось цепями.... Дрожащие в восторге демоны видели в нём образец - Владыку страданий, Повелителя боли, Властелина хаоса, страдающего за них, за весь демонический род.
   - Вы поспешили, - эхом бездны протянул он.
   - Мой Властелин, у нас не оставалось выбора. Ацвег-ат чуть было не разрушил последний портал, - извиняющимся голосом проговорил Зайладар.
   - Я подготовил мои легионы для покорения твоего мира. Но сам я ещё созидаю. Ох, как мне хочется предаться хаосу. Я страдаю от этой невозможности, - болезненно пожаловался Властелин.
   Его слова окрылили всех демонов на новые бесчинства, и Оший с новой силой запел криками боли.
   - Мои легионы поведёт приспешник, которого я готовил специально для этой цели. Твой Ацвег станет его вотчиной.
   - Но, мой Властелин, вы обещали мне....
   - Ты смеешь дерзить своему властелину? На колени, тварь! Я научу тебя подчинению, ацвегский выродок. Тысячелетние пытки сделают тебя верным приспешником.
   Он силой демонической воли своротил Зайладару суставы, и тот костяным мешком повалился на камни. Кучеры Властелина с радостью принялись бичевать свеженькую человеческую душонку, выбивая из неё нечеловеческие страдания.
   - А ты, Сандро? Сосредоточие жизни в Ацвеге. Слабое сосредоточие. Знаешь меня?
   Сандро помнил, что с демонами нужно быть как можно бесчувственнее, иначе они станут сильнее. Молчать - означало подчиниться своему страху, а, значит, это пища для демона.
   - Ты тот, кто не нуждается в представлении, - нашёлся принц.
   Властелин загрохотал проснувшимся вулканом:
   - Долго я бился за твой мир, и вот я победил. Как побеждал всегда. Тебе же я предложу то, что предлагал всем таким, как ты. Не надо думать, что я хаотически жесток. Я существую таким, какой я есть. Мои рабы безвольны и потому безмерно глупы, - он чуть оторвал свою многострадальную руку от подлокотника, и в лавовом море тут же затонул целый остров, подняв волны, которые расплавили сотни демонов в ледяной бездне. - Видишь? Они тупые, и простят мне всё, и будут лизать мои ноги. Я создам новых, но они будут такими же остывшими углями. А мне в моих кузницах вечных мук нужны кочегары: преданные и сильные волей приспешники. Миллионы, таких как ты, вступили в мои ряды и остались довольны. Я создал для них целые миры из их сокровенных грёз. Там они живут так, как всегда хотели бы. Я делаю фантазии явью. Это лучше, чем мечтать о несуществующих небесах.
   Сандро посмотрел на забитого до полусмерти Зайладара.
   - Но какова плата, - задал он вопрос, глядя на ответ.
   - Энергия страданий неисчерпаема. Ты получишь такую силу, какую только представлял в самых потаённых мечтах.
   - А если я откажусь, ты убьёшь меня, чтобы навечно заполучить мою жизненную сущность?
   - Не сущность, - поморщился Властелин. - Душу! Души питают нас, демонов. Когда нет порталов, мы не можем получать ваши тела, а высасываем из пограничных миров души и держим их здесь вечно. Как скот. Без нашего вмешательства души умирают вместе с телами. А мне не нужна их смерть, мне нужна их жизнь. Жизнь в вечных страданиях!
   - Тогда откуда все эти тела?
   - О, в тебе просыпается живой интерес? Я всемогущ. Я создал мир своей мечты и злобы, а они у меня беспредельны. То, что вы называете магией, для меня давно стало наукой и технологией. Я могу создавать живую плотскую оболочку на духовном каркасе. Чем не воскрешение?
   - С Ацвегом ты сделаешь то же самое?
   - Неотвратимо!
   - Нет, демон, отвратимо. Мои друзья разрушат портал и восстановят завесу между мирами. Ацвег четыреста лет назад научился противостоять демонам. Вам не получить мой мир.
   - Глупец, неужели ты до сих пор не понял, что не я толкаю людей на зло? Я только использую это, а всё остальное в вашей природе. Победив демонов, вы не избавитесь от нас, потому что мы есть в каждом из вас. Вы сами взращиваете род мой в своих душах.
   - Нет. Я знаю, что можно жить по-другому. И я сделаю так, чтобы об этом узнали все.
   - Никто ничего уже не узнает. Пустить легионы!
   По воле Властелина миллионы самых немыслимых ужасных существ ринулись в портал, чтобы на другой стороне сделать Ацвег вотчиной Ошия.
   - Тебе предстоит узнать, что Оший - самое справедливое место во Вселенных. Здесь каждый получает то, от чего убегал всю жизнь. Я насилую насильников, я вечно сдираю шкуры с воров, здесь жертвы мстят своим убийцам! И ты не хочешь присоединить свой мир к этому святому месту?
   - Нет! Мы сами справимся со своими пороками.
   - Кретин. Ты никогда не выйдешь из моего мира. Ты хлипкая куча костей с кожей. Что осталось от тебя без магии? На что ты полагаешься? Что ты, мразь, можешь мне противопоставить?
   - Свою веру. Веру в человека. Веру в самого себя.
   - Да? Посмотрим, как тебе это поможет.
   И Властелин убил Сандро. Потом опять. Под всеобщий бесовский смех Властелин убивал и воскрешал его снова и снова. Насмерть сжигал огнём, заливал в него лаву, напускал плотоядных червей, замораживал изнутри....
   - Ну как, помогает тебе твоя вера? Как же долго я ждал момента насладиться страданиями верующего!
   - Вера делает слабого сильным, но ослабляет сильного, - со знанием дела сказал повеселевший Зайладар.
   - О да, смерть не всегда бывает безмолвной, но любого заставляет замолчать.
   Властелин наслаждался. Страдая сам, заставлял страдать другого. Он смаковал хаос, которому давно уже хотел предаться полностью. Но обязанный всё ещё "созидать", он терпел, а боль от терпения ещё сильней вгрызалась в его душу. Свои извечные муки Властелин и пытался заглушить страданиями Сандро. В лаве, на вулканических тучах, в бездне - всюду демоны покатывались, держась за животы от смеха.
   А что Сандро? Сандро был сломлен и раздавлен. В эпизодах ясного ума он пытался уцепиться хоть за что-нибудь внутри себя, что помогло бы ему. Но он был пуст. Он был беспомощен перед хохочущими демонами. Невдалеке через портал проходили огнедышащие миллионы, жаждущие упиться страданиями Ацвега. Самого его крепко прижали, смертельной болью отключая сознание. Он слабел. Он был изнурён. Весь кошмарный мир слился у него в одно месиво, а потом исчезло и оно. Оставались лишь мысли. Мысли в полном мраке. В тишине. В пустоте.
   Войдя в Ацвег, легионы демонов сдержанно обошли принцессу и тех, кто был связан рядом с ней. Демоны не трогали их - они были подарком Властелину. Зато, увидев войну, они огненным водопадом хлынули вниз и захлестнули всё: и одержимых, и ангелов, и объединённую армию. Они принесли с собой силы хаоса. От их присутствия серные тучи расползлись до Святослова, Атлитоссы, Коркарских гор и на весь северный Гнайлар. Видели их даже в Аварпе, где совсем недавно могло случиться то же самое.
   Не понимая, что происходит, Куртай обратил своих орков в бегство. Земля за ними пришла в движение. Город - все Эрдамонские холмы - начали обваливаться в пылающую бездну. Город окружали широкие брызжущие лавой трещины и провалы. Великая река Фона и все водные артерии Эмофлета устремились в это ширящееся огненное кольцо. С защитниками Ацвега вдруг начали происходить нелепые неприятности, оборачивающиеся трагедией. Эльфы вдруг начали ронять стрелы из рук, единороги спотыкаться и падать, начали промахиваться зелёные драконы... Удача покинула объединённую армию, отдала её на съедение страху. Хотя, может быть, это вовсе не неудача, а демонщина? Жители Ацвега вдруг чётко осознали, что в их мир пришёл Армагеддон. И противостоять демонам было невозможно. Но...
   - Нет смысла приближать неизбежный конец! - воинственно закричала королева Астид.
   ... и все воины добра - а иначе они себя уже и не называли - набросились на демонов с яростью обречённых. Они знали, что всё кончено, только ещё хотелось пожить....
   Из портала огненным шаром вылетел и приспешник: трёхглазый рогатый гигант с огненным мечом в чёрных дымящихся доспехах, вселяющих ужас, с рядами распахнутых челюстей вокруг головы. Его хребет не завершался шеей, а продолжался дальше высоким острым отростком. Он стрелял огнём и метал магматические диски. Такой демон был по силам только Граату. Забыв печальный опыт Нилы, капитан титанов осыпал врага молниями. Тот окатил его лавой. Апокалипсическим ударом сошлись в рукопашной два колосса: исчадие бездны, ненасытное страданиями, и бурегонитель. Нездешние - из противоположных миров - но сражающиеся за Ацвег. Кулаки грозовые встретились с кулаками пылающими. Застонала горящая земля, как игрушечные, разлетались дома, как муравьи, давились люди, эльфы, демоны.... Приспешник пытался столкнуть Граата в лавовую пропасть, но наэлектризованное поле позволило небожителю изловчиться и столкнуть туда самого демона. Приспешник же вернулся оттуда с утроенной яростью. Но Граат это учитывал. Он-то знал, что ярость - сильнейшее оружие демонов, но когда она перекипает, она становится их же слабостью, потому что слепит их. От дразнящих приёмов титана демон буквально сходил с ума. Однако одно Граат так и не пересилил: этот приспешник мог перемещаться со скоростью огненной вспышки. Из-за этого титан и оказался на лопатках. Приспешник зверски надругался над ним, переломал ему рёбра, изранил огненным мечом, но убивать передумал, оставил Властелину. А уж Властелин-то знает толк в издевательстве.
   В сужающихся прогалинах демонической армии ещё теплились остатки объединённой армии. В чёрном горелом небе ещё носились несколько зелёных драконов. Златоспин вёл их до конца. Огненной стрелой был сбит владыка Ивозар. К его счастью, он упал возле Раджалла. Тут же сражались Астид и Луиза. Потеряв господство в небе к ним жёстко приземлился Эровинг.
   Демонические легионы заполонили все Эрдамонские холмы. Они остановились, чтобы встретить из портала самого Властелина, уже и не обращая внимания на кучку недобитых защитников Ацвега.
   - Для меня большая честь погибнуть рядом с вами, - готовясь к смерти, мужественно сказал Ивозар.
   - Это ещё не конец! - кричал Раджалл оставшимся войскам. - Это ещё не конец!
   Пустота. Даже нет воздуха. Ничего.
   "Это и есть смерть? Тогда зачем я жил? Что я делал? В чём смысл жизни? А его нет! Как нет ни в чём, потому что на всё остальное только воля. Воля к цели. Воля к жизни. И жить имеет смысл лишь тогда, когда жизнь ещё может быть прекрасной. Такова наша природа. Мы созданы не ведающими, но ищущими. Мы ищем своих чёрных кошек в тёмных комнатах и видим в этой возне величайшую радость, потому что нашли себе цель, и она ведёт нас. А что есть у меня? Я нашёл свою чёрную кошку в тёмной комнате? Нет. Но я знаю, что она есть. Нет смысла мириться с неизбежным концом. Я не могу просто так умереть. Нет мёртвому покоя, если он оставил дела. Но я беспомощен. Где взять сил, если вокруг только... ничего? Только надежда - мой поводырь. Пока я жив, жива и она, пока жива она - хочу жить я. Надежда на светлое будущее. Никогда ещё я не был так слаб. И вот теперь меня питает только надежда, что раз человеческое зло порождает демонов, значит, должна быть и обратная сторона. Значит, есть и мир добра. Света. Небеса! И раз есть демоны, значит, должны быть и ангелы. Настоящие ангелы! Я в это верю. Я хочу в это верить!"
   Властелин вдруг остановился. Он чего-то испугался, что-то почувствовал в Сандро. Ведь Сандро преобразился изнутри и засиял пурпурно-синими искрами. С него спадало некое сильное заклинание, которое не снялось даже порталом. Тот, кто наложил такие несокрушимые чары, знал толк в магии. Это было ослабляющее заклинание, до сих пор въевшееся в плоть Сандро. Зехв Исар сделал так, что это заклинание сможет снять либо он сам, либо только смерть, потому что свою устойчивость оно черпает из силы самого ослабленного. Без этих чар Сандро ощутил небывалый прилив силы. Его мышцы заныли, как от десяти изнурительных тренировок подряд. Но при этом его тело наливалось могуществом. Один болезненный рывок руки - и замёрзло целое лавовое море. Схватился за голову - в ледяную бездну обрушился целый вулкан, унеся с собой и раздавив мириады демонов. Такая магическая сила не могла исчерпаться даже порталом. Сандро вовремя почувствовал это. К такой силе надо было ещё привыкнуть и научиться её дозировать. Хотя сейчас можно было не сдерживать себя....
   - Что ты сюда притащил, слабоумный ублюдок? - испуганным голосом заорал Властелин на Зайладара.
   - Мы не чувствовали такую силу, - как низший бес запищал Зайладар.
   - Скажи мне, властелин, а с самим злом случается зло? - ехидно произнёс Сандро.
   Дожидаться ответа Сандро и не собирался. Он знал его и сам. Он вступил с Властелином в магическое противостояние, круша и разметая всё вокруг. Перепуганные демоны, как тараканы, прятались по щелям, но они не могли укрыться от своей участи быть испепелёнными молниями или замёрзнуть в ледяном вихре.... После стихийной перепалки и Сандро и Властелин возвели перед собой самые устойчивые защитные поля. Силы противников были равны.
   - Ха-ха-ха! Я неуязвим!
   Поняв это и без Властелина, Сандро взялся за его жизненную сущность. На всё неоднородное тело у Властелина была одна общая, как Сандро теперь мыслил, душа. А в чреве этого клубка страдающих тел зарождалось новое маленькое существо. Но даже сейчас оно было самым кошмарным из всего, что Сандро пришлось повидать. Таким Властелин и хотел быть - обновлённым, приспособленным для условий Ацвега. Чувствуя рост собственной силы, Сандро вцепился в душу Властелина своими флюидами. Их кроваво-красные потоки сплелись, перемешались, но демоническая душа не поддавалась, силясь остаться в собственном теле. Сандро заметил, что когда Властелин испытывал боль, его маленькое новое тело - чудовищное чадо - испуганно съёживалось, защищаясь от невидимого им врага.
   - В своём мире я бессмертен! - сквозь боль выговорил Властелин.
   Жажда отмщения затуманивала рассудок Сандро. Он уже и не беспокоился, что здесь кто-то способен противостоять ему. Обычные демоны, всё ещё гонимые Властелином, лишались своих душ за сотню шагов до Сандро. Все магические атаки он одной мыслью отбрасывал к их заклинателям. Его толкала только светлая месть. Познавший страдания, которые способны причинить демоны, Сандро мечтал повергнуть в страдания их самих. И на почве этого чувства у него родилась извращённая идея, достойная самих демонов. Раз душа Властелина была неотделима от тела, значит, её нужно выкурить другой душой. Пресмыкающийся рядом Зайладар как раз годился для этого. Его душа покинула тело от одного желания Сандро. Одна кричащая душа, помещённая в другую, породила неугасаемый демонический рёв. Властелина попытались увезти отсюда его кучеры, но рабские души восстали против них. А Властелин страдал, как самый простой смертный, только Сандро сделал так, что его страдания были под стать его злодеяниям. В ужасном крике Властелина заголосили и все человеческие тела, из которых он состоял. И вот только теперь, когда ни телом, ни душой Властелин не принадлежал себе, Сандро услышал первородный крик чистейшей боли. Такую мог издать только тот, который сам заставлял кричать других. В своих же демонических муках Властелин изверг во мрак Ошия своё новое, ещё не окрепшее тельце. Он переродился раньше срока. Маленький, хрупкий, как напуганный котёнок, он вжался в тёплое только что покинутое тело. Смотреть на это было уже больно. Сандро выбросил беспомощного Властелина в лаву.
   Он освободил пленённые человеческие души и больше задерживаться в Ошии не собирался. На пороге портала он увидел ползущего Оскара... точнее то, что от него осталось. Бронированная голова была разбита и перекошена, с корнем вырвана левая рука, разорвана грудь. Позади волочились заклинившие ноги. Остался только правый глаз, да и тот мерцал в затухающих конвульсиях. И он, стуча изломанными механизмами, преодолел портал, чтобы не оставлять Сандро одного.
   - Мой принц, вы целы?
   - Святая Арамзелла! Ты похож на металлолом.
   - Невозможно отрицать. Но самым крупным ущербом я считаю поломку координатора. Теперь он создаёт только временный диск, и когда разрядится резервная батарея, я забуду всё, что со мной было за прошедший год. Меня можно отремонтировать, но я забуду вас. Не знаю, плохо ли это, если я не вспомню вас и всё, что с нами приключилось. Вы бы ещё многое узнали бы обо мне, а я б бы бы о вас. Не знаю, как сказать, но я не хотел, чтобы вы оказались здесь....
   Его электрическое сердце ещё не остановилось, но голова уже не работала. Из перерубленной шеи вырвались последние искры. Он угасал, как человек, но его было не воскресить. Силы Сандро здесь были бесполезны. Волшебной хваткой он поднял отключившегося голема, чтобы перенести его на другую сторону.
   "А что там, на другой стороне? Оскар не обмолвился об этом. Неужели он стал.... Нет, он лишь умная машина. А я нет. Как же я пройду через портал, если в обе стороны могут перемещаться только демоны? Я умру? Но ведь я не могу оставаться в этом проклятом месте, Властелин всё равно вернётся. А там мои друзья, сестра, Серена, Нила. Что там без меня? Может, в этом и есть цель моей жизни? Может, для этого я и создан? Моя чёрная кошка в том, чтобы победить свою смерть и спасти весь мир. Не много ли? Но раз я здесь, раз вся череда событий сделала меня тем, кто я есть, значит, я должен пройти свой путь до конца. И стать лишь эхом чьих-то воспоминаний. Серена, я вспоминаю тебя. Мне и вправду от этого теплее. Без тебя я теперь сам не свой, а с тобой я чувствую себя целым. Спасибо тебе, что ты есть в моём сердце. Святая Арамзелла, да поможет мне Создатель".
   И Сандро решился.
   - Постой, сынок.
   - Отец?
   Из плотной монолитной гущи столпившихся душ вышла душа императора Константина I. Это было как во сне, но это было наяву. У Сандро наворачивались слёзы, он не знал, что сказать. Его прошлое, его воспоминания неожиданно ожили здесь - в мире боли и разврата - утяжеляя его разум и заставляя душу рыдать.
   - Может, когда-то я им и был. Я не могу вспомнить всё. Это место искажает души, заставляет смириться с чем угодно и забыть своё прошлое. Нам остаётся надеяться только на обретение покоя.
   - Но как ты попал сюда?
   - Многое остаётся тайной. Но я уверен, что не для твоего воображения.
   Сандро бросился к нему, роняя слёзы, и они крепко тепло обнялись.
   - У нас мало времени, сын. Тебе нужно поторапливаться. Возьми наши души. Там в мире живых они нам больше не помогут, поэтому возьми наши души себе. Только ты сумеешь противостоять губительной силе врат. Распорядись нашими "жизнями" с умом. Ты особенный, помнишь, я тебе говорил? Ум у тебя светлый. И сердце исполнено светом. Прости, что не сказал тебе раньше: я люблю тебя, сын.
   Воодушевлённый словами отца, с Сереной в сердце, с создателем в уме и со святой Арамзеллой на устах Сандро мужественно подошёл к межпространственной мембране. Призрачная изумрудная завеса вздрагивала и пугающе гудела, как гигантский шмель. Впереди его ждала величайшая тайна, и он знал, что он и есть ключ к ней. Пройдёт ли он вообще, что будет с ним там? Этого он не знал. Но там была вся его жизнь, которая нуждалась в его защите. Мембрана не показывала другой стороны. От неё лишь веяло холодом загадок. Набрав до отказа воздуха, Сандро шагнул в неизвестность.
   Что значит умереть?
   Это значит не быть.
   "Меня не станет", - говорил Оскар.
   Оказаться по ту сторону черты, но никому о том не рассказать.
   Никто, кроме демонов, не может выйти из Ошия живым. И портал не выпустил Сандро живым. Тем не менее, он оказался на другой стороне. В этом он был твёрдо уверен. Когда утихла боль, он воспринимал только яркий изумрудный свет. Потом всё стало прежним. Мир стал для него открытым и ясным. Никаких чувств. Только чистый разум.
   Чёрная монашеская одежда отвисла на обтянутом обугленной кожей скелете. Он опустил Оскара на пол и механически, как голем, направился к краю крыши. Его друзья и близкие были связаны, их держали демоны. Но он был к этому холоден. Как и ко всему остальному. Холоден к Серене, к Изабель, Исару - ко всем.
   Увидевшие его демоны были ошарашены и сами начали чертыхаться.
   Он столкнул этих демонов с храма, не шевельнув и пальцем, ни разу не повернувшись к ним. Внизу был Эмофлет, захваченный демонами. Он знал, что их необходимо уничтожить.
   - Сандро! Сандро....
   Всхлипывающий девичий голос он узнал. Это была Серена. Остальные не нашли в себе силы духа, чтобы что-то сказать.
   - Сандро.... Что с тобой?
   Его это не задевало. Сейчас он был занят демонами. Они ждали своего Властелина, а пришёл он.
   Словно костяная статуя Сандро неподвижно стоял на крыше храма. Порывистый ветер трепал чёрную одежду на его скелетном стане. Он даже не шевелился. Ему больше не нужно было шевелиться. Одной силой мысли он провёл за собой через портал мириады душ и вдохнул их в павших жителей Ацвега. Вновь под кличи гарпий поскакали единороги, зашагали массивные энты, взмыли в воздух пегасы, грифоны, зелёные драконы. И все они с поддержкой Сандро бросились в бой, чтобы очистить Ацвег от скверны.
   Демонов было в тысячи раз больше, они пытались отбиваться, но жители Ацвега теперь не умирали. Сандро запретил им умирать. Теперь бессмертной стала другая сторона: он отбирал у демонов души и возвращал их своим павшим союзникам. Убитые же демоны больше не воскресали, а тотчас нападали на живых соплеменников. Такого кошмара демоны не знали даже в Ошии. И этим он поставил демонов на колени. Теперь можно было разрушить путы пленников на крыше.
   - Сандро, - обливаясь слезами, подбежала Серена.
   Из-под тени капюшона на девушку безразлично посмотрел глазной протез. Серена боялась мёртвых. Но лица Сандро не испугалась. Она всё ещё чувствовала в нём близкого, родного человека. У неё не было в этом мире больше никого. Она не хотела потерять и его.
   - Сандро, пожалуйста, скажи мне..., - Серена просила его заговорить, глотая слёзы. Она боялась и понимала, что он уже не тот, и в то же время не могла победить свои живые чувства. - Я люблю тебя, - тепло сказала она, когда уже было поздно. Надежда покинула её голос, оставив лишь непреодолимое горе.
   - Да. Я тоже любил тебя, - не дрогнув скелетным оскалом, передал ей свою мысль Сандро, ибо обычная речь осталась для него в прошлом. - Но теперь не знаю, как это. Я просто должен всех обезопасить. Однажды ты спросила меня, кто я. Теперь я могу тебе сказать. Я некромант.
   Демоны всё наступали. Доспехи Граата были сильно повреждены, не бились молниями. Местами золотистый металл оплавился. Приспешник приготовился убить капитана титанов, но Сандро непоправимо сломал ему ноги, а Граат титаническим ударом в глаз проломил приспешнику затылок и снёс рога.
   - Это пригодилось! - ободрённо сказал Граат, вспоминая уроки с Сандро.
   А Сандро не давал демонам оправиться. Он, не щадя себя, раздавал свои жизненные силы, чтобы опять зажужжали феи, широкими глазами глядели созерцатели, запрыгали фавны - чтобы все они были живые. Чтобы жизнь восторжествовала над вечными муками. Для этого он здесь, в этом он видел цель своего бытия. И ещё в чём-то. О чём говорила Серена, возможно. Её слёзы были ему неприятны. Однако никаких магических сил не хватит, чтобы заставить девушку перестать плакать. И в чём была причина этих слёз, он не знал.
   - Люди оплакивают мёртвых, перед тем как навсегда расстаться с ними. Почему плачешь ты? Я же остаюсь.
   Девичьи слёзы потекли ещё сильнее. Они были полны чувств - это Сандро знал. И там была не только боль утраты, там цвела и зрела ещё не остывшая любовь. И он сам не знал откуда, но из глубины сознания в нём проснулось желание коснуться её. Одно единственное желание чуть заметно толкнуло его руку, а дальше возникла логическая осторожность быть неправильно понятым. Но живое девичье сердце почувствовало это, оно само хотело того же. Серена прислонила его руку к своей блестящей от слёз щеке. И пусть через перчатку Сандро не чувствовал нежности и тепла её кожи, он вспомнил, какая она. Он вспомнил, каково это - держать у сердца любимого и любящего человека.
   Но её, как и всех остальных, нужно было защитить от демонов. Чтобы окончательно лишить демонов сил, Сандро разрушил портал. То, что четверо титанов с трудом сделали в Аварпе, он сделал одним мановением руки. Всё было ничто пред ним.
   Демонов - вероломных душегубов - охватила паника. Без сил хаоса они становились обычными смертными в этом мире. Визжа и извиваясь, издыхали не полностью собравшиеся Огнир и Октавия.
   Чтобы раз и навсегда покончить с нашествием нечисти, Сандро направил свою силу к задушенному вулканическим пеплом небу. И по его воле чёрные тучи расступились. И на осквернённый город с божественным благословением упали солнечные лучи. Они очистили землю, осветили воздух, вернули надежду.
   Никогда ещё жители Ацвега так не радовались солнцу, никогда его свет не был таким долгожданным. Они выжили, несмотря на смерть, и теперь их заслуженное ликование объединялось в великую оду жизни.
   До следующей ночи в тёмном подвале укрылась от света Луиза. Она не испытывала радости, но была абсолютно уверена, что впереди у Ацвега всё будет хорошо.
   Неожиданно Сандро охватило ещё одно чувство - старости и ветхости. Он думал, что исчерпал себя, потратил все силы. Так оно и было. Но причиной его погибели стало то, что он дал другим.
   Его губил свет - извечная первородная сила. Спасительный свет восстанавливал нарушенное равновесие этого мира, очищал его от чужеродного пепла. Под светом солнца не было места ничему, что нарушало фундаментальный порядок. А значит, мёртвый должен быть мёртвым. Покинувший этот мир назад не возвращается.
   Благодатный свет испарял ледяную душу живого мёртвого. Тот, кто победил смерть, боялся перестать быть. Именно со страхом в нём откликнулся человек. Страх навсегда покинуть спасённый мир на мгновение оживил чувства. Всем своим сознанием он вцепился в них и больше всего боялся их потерять.
   "Ожившие мертвецы боятся солнца?! А я каждый раз поднимал мертвецов тогда и там, когда и где солнца не было. Это до глупости простейшее обстоятельство, которое мне и в голову не приходило, меня и погубило. Демонщина? Не иначе! Вроде бы такое стечение обстоятельств позволило мне выиграть ключевые битвы, но в итоге убило меня самого".
   Сандро схватился за неподвижное сердце и упал на пол.
   - Что с тобой, Сандро? Что мне сделать? - припала к нему перепуганная Серена, поливая слезами остывшую грудь.
   - Серена, - вспорхнула угасающая мысль, - я пришёл обратно благодаря тебе. Потому что я....
   Он не смог передать всё. Свет отнимал у него силы. Ни он сам и никто другой об этом не знал. Его холодный разум подсказал ему это уже слишком поздно. Но ни о том жаждал он сказать Серене. Он говорил ей о любви, надеясь, что она его услышит....
   Лорд Гарус и игумен Солинс склонились над неподвижным скелетом. Что с ним было, они не имели понятия. Но они вознамерились сделать так, чтобы такое больше не повторилось. Священник с магом - непримиримые враги! - переглянулись и поняли друг друга без слов: "Как можно повлиять на того, кто уже ничего не боится? Кто даже победил смерть"? У обоих возник общий враг, но у каждого была своя цель: у одного - свобода магов; у другого - сохранение прежней церкви. Они знали, что, вернувшись с другой стороны, Сандро положит конец их власти. Гарус достал антимагические печати и начал намертво запечатывать ими скелет Сандро. Солинс подхватил Серену.
   - Отойдите, прошу вас, дочь моя, - заботливо отодвинул он её подальше и передал Изабель.
   Он отводил внимание остальных, молился для вида, даже не догадываясь, что его светлые чары наносят Сандро ещё больший вред.
   - Сандро. Сандро, - проливая реки слёз, звала Серена на руках принцессы.
   А Сандро звал Серену, которой так и не успел сказать самое главное, к которой продолжало тянуться его замершее сердце. Крик его был безмолвным. Всё застлала ледяная тьма. Последнее, что он помнил, был прекрасный четырёхкрылый архангел, протянувший ему руку с ясных небес. Ему думалось, что именно такой и была святая Арамзелла. И ему так хотелось, чтобы это было правдой.
   Время неумолимо пошло дальше. Сквозь вечные воды и мимолётные скалы побежали века. Погибло величайшее чудо. А человек остался. История пошла на новый виток.
   Бой утих. Утих ветер. Потухла лава. Ушла тьма, и небо стало чистым. Но жители Ацвега не ликовали о жизни. Они напряжённо выжидали чудесного исцеления своего спасителя. С крыши полуразрушенного храма до них доносилась светлая молитва Солинса. Игумен молился за здравие, не зная, что молился за упокой. Величественно и грустно звучала элегия мира.
   ****************************
   Спустя пятьдесят лет с тех дней Изабель выглядела дряхлой и слабой. Морщинистая сухая кожа свисала с её согбенного тела. Сказались на ней её труды по спасению разваливающейся империи. Она затратила на это всю свою жизнь и силы.... Безразмерные богатства. Её императорское одеяние и корона не сияли драгоценными камнями. Её тронный зал - каменный чертог - был далеко не такой блистательный, как при её отце. Но зато везде был порядок. Она-таки навела его в империи и у себя в быту. Всё чисто, аккуратно и строго. Верная стража по периметру тронного зала - так ей спокойней. Всё на виду, никто не подглядит за ней через дырочки в стенах. И очень светло здесь. В её тронном зале окна во всю стену. В открытое окно влетали отдалённые крики рабочих. Слух у императрицы уже не тот, что раньше. Долго ей пришлось ковылять до окна, чтобы посмотреть в него. Зато она шла сама, без помощи заботливой прислуги. Она никогда не ослабляла свою силу воли.
   В саду под окном перед опрокинутым гигантским обелиском зияла глубокая яма. Вокруг суетились десятки рабочих, спешно закапывавших яму. Стража выставила вокруг них оцепление. Все остальные окна в замке были наглухо закрыты ставнями. Всё проходило в полном секрете.
   В тронный зал вошёл гном-командир.
   - Леди Изабель, мы готовы к отправке саркофага, - почтительно произнёс он.
   Затуманенные старостью и слезами глаза Изабель ещё различали имя на обелиске
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
   "Сандро"
  
  
  
  
  
   250
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"