Авантюрный роман, с элементами мистики, фэнтази, детектива, любовного романа и..., и всего прочего, угодного уважаемому Читателю....
P.S. - В этом романе не будет глав и прочей ерунды. Только Поток сознания Автора (маленького такого - "автора", совсем никчемного...), несущийся с Гор.... С каких ещё Гор? Да с тех самых. С высоких таких, увенчанных белоснежными шапками.
Для тех, кто понимает, конечно же...
Поздняя ночь. В смысле, ночь, наполненная - до cамого края - незваной бессонницей. То ли сон, то ли дрёма.... То ли бред, то ли явь...
Телефонный звонок:
- Это я. Отправил текст по электронке. Вам должно понравиться...
- Должно?
- Не обязательно. Но - понравится.
Рассвет. Первые лучи солнца.
Ответный телефонный звонок:
- Это я. Текст прочёл. Поздравляю!
Вот так оно всё и было, если коротко.
А потом прогремел - выстрел...
Выстрел, и громкий стук - от гвоздей, заколачиваемых в гроб...
Железных гвоздей? Бронзовых? Медных?
А оно - вам - надо?
То-то же!
Тогда заткнулись, вытерли слюни - об слюнявчики в бело-синий горошек.... Вытерли? Ну, так и быть, слушайте....
Эта История.... Ну, да, История - с большой буквы - началась очень давно. Лет так двести назад. А, может, и все семь тысяч.....
Какая разница? Ну, лично вам - какая?
Ясен пень, никакой....
И, вообще, кто вы, собственно, такие? Те, которые, читающие данный текст? Кто вы, собственно, мать вашу? А, читатели.... Заплатили свои кровные и теперь ждёте....
Чего ждёте, родные?
Понятное дело, удовольствия от прочитанного, за которое заплачено сполна....
Кровными баблосами, заработанными в поте лица....
Или - не в поте? Типа, на халяву?
Тогда вы - депутат.... Или - того хуже - депутатка...
Короче говоря, все удовольствия отменяется! Раз и навсегда...
Почему? По кочану!
Не будет ни розовых слюней - о неразделённой любви. Ни пафосных рассказов - о невиданной доблести...
Только боль, слёзы, кровь, страдания и остро-пахнущий человеческий кал...
Пардон, погорячился немного. Кала, как раз, не будет....А, если и будет, то так, невзначай, без неприятных ощущений. В смысле, мироощущений....
Да, и вообще, я пошутил.
О любви, конечно же, будет речь.
Собственно, только о ней и будет....
Только - о разделённой. Зачем нам с Вами - взрослым и всё понимающим людям - сдалась неразделённая любовь? Её и в повседневной жизни хватает - с избытком немалым.....
Разделённой - во всём многообразии этого понятия.
Для тех, кто понимает, конечно же.
И розовых слюней будет - ровно столько - сколько захотите...
Её звали - Анхелина Томпсон....
Впрочем, начнём по порядку. Ведь так, если я не ошибаюсь, принято в этом несовершенном мире?
Так и принято. И мир - несовершенен...
Вначале был сон. Яркий такой, запоминающийся...
Боли не было. Наоборот, присутствовала некая лёгкость и расслабленность во всём организме. Свежий ветерок, воздух - как после июльского дождя в деревне.
Пахло чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывался аромат полевого разнотравья.
- Нуте-с, сударь мой, - совсем рядом раздался негромкий, очень певучий голос. - Как говорит в своих нетленках великий и ужасный Саня Бушков: - "Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-то - дрожат!".
Ник послушался и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться: в двух шагах от него, на старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку, котяра.
- А меня - Ник, - автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам.
- Да вы встаньте на ноги, любезный мой, освободитесь от рюкзака с парашютом, - подал Кот дельный совет. - Оглядитесь хорошенько, удовлетворите своё безмерное любопытство.
Ник поднялся на ноги, опираясь на какую-то узкую кирпичную стенку, и сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.
"Так и есть, парашют, всё же, не раскрылся, а я жив почему-то!" - пронеслось в голове.
Он оглянулся по сторонам, вокруг были только крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхие - самых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца.... А узкая кирпичная стенка оказалось гранью обычной дымоходной трубы, одной из тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.
Молодой человек посмотрел на небо, увиденное оптимизма не добавило: на западе горел малиново-оранжевый закат, и половинка солнца уже скрылась за линией горизонта, а на востоке теплился нежный розовый рассвет, и другая солнечная половинка - явно, только что - показалась на свет Божий. Разномастные облака выстроились по кривым овалам, плывя медленно в противоположных направлениях, причём, похоже, вокруг того самого места, где они с Котом и находились.
Ник потрогал руками лицо, плечи, колени, на всякий случай ущипнул себя за ляжку. Да нет, всё было нормально, и боль ощущалась. Короче говоря: реальная действительность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях...
"Но всё же, что это такое со мной приключилось? И где же это, собственно говоря, я нахожусь в данный момент?", - подумал Ник и резко обернулся к нежданному напарнику.
Кот, как выяснилось, всё понимал правильно и заговорил, не дожидаясь вопросов:
- Это место так и называется - Заброшенные Крыши. По сути - обычная перевалочная станция: дальше можно проследовать в любых направлениях, даже, - Кот сделал многозначительную паузу, - даже и Назад...
- Следовательно, я - умер?
- Да ладно вам! - Кот недовольно и чуть презрительно улыбнулся в роскошные усы. - Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения, все эти глупые сентенции: "живой - мёртвый", "счастливый - несчастный", "весёлый - печальный"? Что, я вас спрашиваю?! Так, только глупые термины.... Всё относительно в этом бренном мире. Относительно - ко Времени, прежде всего.... Сегодня вы глупы и ограничены: одно за истину принимаете, завтра поумнели немного, поняли, что истин может быть несколько, или - ни одной, к примеру.....
- Отдаю должное вашему недюжинному интеллекту, уважаемый Кот, - произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь своему спокойствию. - Но всё изложенное вами - мне мало что объясняет. По всем законом школьной физики я должен был в лепёшку расшибиться: падение с трёх тысяч метров с нераскрывшимся парашютом - дело очень серьёзное, знаете ли.... А я тут стою себе на крыше, с котами разговариваю. Может, это просто элементарный предсмертный бред? А?
Кот помотал ушастой головой, задумчиво прищурился, и прошелестел едва слышно:
- А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти минутах. О тех, которые имели место быть до вашего появления на Крышах. И, главное, о последних мгновениях....Тогда, быть может, я и смогу сказать вам что-нибудь дельное, может, даже - спрогнозировать чего....
Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту. В этот момент у Ника зазвонил мобильник.
Инструктор Петрович скорчил недовольную мину, но, всё же, разрешающе махнул рукой. Мол, давай, поговори, я сегодня добрый...
- Да? - спросил Ник, нажимая на нужную кнопку.
- Здесь Заур! - оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом. - Твоя обожаемая жёнушка у нас.... Вах, какая красивая девочка, просто - спелый персик! Три дня у тебя на всё. Хочешь получить свою женщину обратно? Рассчитайся полностью с долгом, будь мужчиной! Всё ясно?
- Всё, - прошептал Ник.
Длинные гудки, отбой.....
"Похоже, действительно - всё", - решил про себя Ник. - "Где взять триста тысяч баксов? Негде, сожрал всё проклятый дефолт...".
Ещё несколько месяцев назад он был богатым и успешным человеком. А нынче? Нынче он - полный банкрот, даже пришлось отписать в пользу жадных кредиторов и пригородный коттедж, и две машины-иномарки, а долгов ещё осталось - выше крыши, проценты по ним набегали ежедневно...
Денег не было совсем. Вот, хотел Ник обратно сдать годовой абонент на прыжки с парашютом, чтобы получить на руки хоть немного наличности, да не согласились в Авиаклубе. Мол, денег у самих нет, а прыгать хочешь - так это, пожалуйста, просим! Вот и решил прыгнуть, раз всё равно приехал...
Любил Ник это дело: бездонное небо над головой, домики крошечные проплывают внизу, свежий ветерок, воздух - как после июльского дождя в деревне: пахнет чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого разнотравья ......
- Всем приготовиться! - велел Петрович. - Начинаю обратный отсчёт: тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, ..., два, один, ноль! Первый - пошёл!
Голубой купол неба, восхитительное чувство свободного падения...
Тут, в считанные секунды, Ник и понял, что надо делать. Года полтора назад, когда денег было навалом, он застраховал свою жизнь в солидной зарубежной компании, причём, со страховой премией родственникам - в случае чего - более чем солидной.... Хватит, чтобы полностью рассчитаться с Зауром, и Машеньке ещё останется на безбедную жизнь. Нормально всё должно сойти. Какое такое самоубийство? Обычный несчастный случай, просто парашют не раскрылся.....
Рука разжалась, отпуская заветное кольцо.....
- Вот и всё, - промолвил Ник. - Кольцо отпустил, и такое впечатление, сразу же оказался на этой крыше.
- На Крышах! - поправил Кот. - И, пожалуйста, с большой буквы. А история ваша - совершенно обычна для наших мест: банальное самоубийство, но преследующее цели благородные.... Знакомое, в общем, дело. Да уж! - Кот замолчал, словно вспоминая что-то важное.
Подождав секунд тридцать-сорок, Ник громко покашлял, привлекая к себе внимание:
- Извините, любезный Кот, но, всё же, объясните более внятно. Если вас, конечно же, не затруднит...
- Всё дело в том, что кто-то из Главных, причём не обязательно, что и Сам, а просто - кто-то из Них, засомневался в правильности вашего благородного поступка. Почему - засомневался? Да кто ж их знает, знать, были важные причины! Решили сделать паузу в течение вашей Судьбы, заморозить ситуацию, так сказать...
- Но для чего "заморозить", зачем?
- Бог его знает, - лениво зевнул Кот. - Они же считают себя добрыми, справедливыми.... От того постоянно и сомневаются: так ли всё происходит в этом Мире, не надо ли переделать чего? Может, фортель с нераскрывшимся парашютом был насквозь напрасным? Вы уверены, что ваша драгоценная супруга, действительно, являлась пленницей, а не сообщницей коварного Заура? Не надо, ради Бога, смотреть на меня так гневно и рассержено! Если я неправ, то извините покорно! Котам простительно.... Скажу вам по большому секрету: очень часто жертвы, рождённые избыточным благородством, являются глупыми и неоправданными. И примеров тому - не счесть! Обмануть честного человека - легче лёгкого.... Благородство, как говаривал один мой знакомый философ, есть верх глупости человеческой. По крайней мере, так всегда бывает на практике.... Итак, теперь Они думать будут, а вы, мон шер, парьтесь на Крышах - хоть до заговенья морковкиного. Я вот лет триста, а то и четыреста здесь прохлаждаюсь, с единственным перерывом, а Они всё думают, все обсуждают: что со мной делать. А, может, и забыли совсем про меня? И, правильно, я же просто - кот, а тут и всяких разных хватает, важных до тошноты. Наполеоны разные, Есенины, блин! - Кот разошёлся уже не на шутку.
Помолчали. Ник задумчиво чесал в затылке, переваривая полученную информацию. Кот же рассержено и презрительно фыркал, разбрасывая вокруг себя яркие зелёные искры, злясь на неких Всесильных, ленивых и забывчивых - по его мнению...
- Может, и свою историю расскажете? - вежливо спросил Ник. - Ну, если это удобно, конечно.
Кот, если так можно выразиться, передёрнул "плечами":
- Да полноте, какие сантименты между своими.... Здесь, если честно, больше и заняться толком нечем. Слоняешься, слушаешь, в свою очередь рассказываешь всякое. Библиотеку, правда, лет сто назад удалось "пробить" на заброшенном чердаке. Сходим как-нибудь, обязательно. А история моя проста и незамысловата...
Много лет тому назад, вы, люди, это время называете Средними Веками, проживал я в одном замке - в качестве любимого котёнка графской дочери. Её звали - Мари. Славная такая девчушка - добрая, ласковая, кудряшки светлые. Она меня любила, ну, и я, соответственно, души в ней не чаял. Хорошо жили, беззаботно так....
Потом началась война, враги окружили замок, блокада полная образовалась, наступил голод. Нам-то, котам, много ли надо? Тут мышку поймал, там, извините за неаппетитные подробности, десяток-другой мух слопал. А людям приходилось совсем плохо, умирали они - один за другим, десятками, сотнями. Тогда-то мне и пришлось спрятаться в глубокий подвал: от греха, чтобы не съели....
Сижу это я у себя тихонечко, никого не трогаю. Тут графская жена, шатаясь от слабости, спускается по каменной лестнице. Матушка моей Мари, то есть.
А в руке, заведённой за спину, стилет держит острый.
"Вот оно даже как!", - думаю. - "Нашли дурака! Как же, выйду.... Фигу вам всем!
Заплакала тогда графиня.
- Что же теперь делать? - жалобно причитает. - Умрёт ведь доченька моя, совсем плоха стала. Только одна надежда и оставалась - котёнка отыскать.... Маркиз, Маркиз! Иди ко мне! Ради любви к Мари! Маркиз!
Кот замолчал, смахивая лапой с морды нежданную слезу.
- Ну, а дальше? - заинтересованно спросил Ник.
- Что "ну"? - неожиданно обиделся Кот. - Баранки гну! Вышел, конечно же, пень ясный!
- Стало быть, - предположил Ник. - Вас сожрать изволили?
Кот неопределённо пошевелил усами:
- А вот это - спорный вопрос.... Весьма - спорный! Я ведь сразу сюда, на эти Крыши долбанные, и вышел. Как бы так оно...
- Чего-то я не понимаю совсем. Но ведь самоубийства, по сути, и не было. За что же вас поместили сюда?
- Причём здесь - самоубийство? - Кот опять пожал "плечами", на сей раз недоумённо. - На Крыши те попадают, с которыми непонятно, что делать дальше, в смысле, куда их отправлять: в Ад или в Рай? Усекаете? Вот я, к примеру, с одной стороны, просто кот. Следовательно, вовсе ничего не достоин. А, с другой стороны, благородство проявил. Следовательно, и Душа имеется у меня. Что теперь делать - с этой Душой? Вот и гадают местные Умники, спорят до хрипоты...
Ещё помолчали.
- А вот, - вспомнил Ник. - Вы говорили, что перерыв единственный был какой-то?
- Ах, это! - Кот небрежно отмахнулся правой передней лапой. - Фигня полная! Года через три после моего здесь появления, спускается с неба один халдей, важный такой, с крыльями, и втуляет мне, мол: - "Жертва твоя - совсем напрасная, потому как Мари всё равно через год умрёт от чумы. Поэтому мы посовещались и решили: отправить тебя обратно. Дабы ты сделал свой выбор заново, уже обладая полной информацией...".
Кот опять задумался.
- Ну, и что же, вернули? - напомнил о своём существовании Ник.
- Не нукай, не запряг! - в очередной раз продемонстрировал свой непростой норов Кот. - Конечно же, вернули. Они здесь никогда не шутят! Вернули.... А я опять к матушке Мари решил выйти, под стилет, то есть.... Потому, что очень любил свою маленькую хозяйку! Подарить ей целый год жизни - совсем не мало! Я даже задумываться не стал. Взял - и вышел. На эти же Крыши дурацкие...
- Да, это вы - молоток! - Ник посмотрел на Кота с восхищением. - Прямо сказка настоящая получается - про Любовь и Благородство!
- Сказка? - негромко раздалось откуда-то сверху. - А что, и, правда - сказка. Тут одни такие сплошные сказки.... Сказки Заброшенных Крыш......
Вам, дорогие мои читатели, никогда не снились аналогичные сны? Напрасно. Ох, напрасно.... А вот мне - снятся регулярно и настойчиво. К чему бы это вдруг?
Кстати, о снах и о литературе.... Кто-то из Великих обмолвился, мол: - "Писать - в литературном понимании - следует всего лишь о трёх вещах. О детских мечтах, о пьяных бреднях, и о запомнившихся снах...". Мол, всё остальное - полная и окончательная ерунда. В том смысле, что тоже - буковки, но не имеющие к литературе ни малейшего отношения. Так, мемуары, учебники, научные фолианты, пропагандистские опусы....
Я же предпочитаю - сугубо сны. Сны, любезные мои господа и дамы, это нечто. Многое говорящее мыслящему человеку...
Ладно, двигаемся - с Божьей помощью - дальше.
Ночь. Тихая, тёплая, безветренная. Полнолуние.
По просёлочной дороге идёт мужчина. Ему слегка за тридцать, светлые растрёпанные волосы, одет в импортный спортивный костюм, на ногах - фирменные кроссовки, в руках - обычный полиэтиленовый пакет.
Куда он идёт? По большому счёту - с философской точки зрения -
навстречу с Неизвестностью, предначертанной кем-то Свыше...
Ночь. Тихая, тёплая, безветренная. Полнолуние.
В смысле - ночь, улица, фонарь, аптека,...
Жена разбудила и попросила сходить в дежурную аптеку при ближайшем Торговом Центре, мол: - "Коля, голова болит безумно! Только, милый, за руль не садись. Ты же выпивал сегодня...".
- Ха-ха, безумно.... Что она может знать про безумие? - обратился он к жёлтой и равнодушной Луне, круглой и всезнающей. - Хотя, наверное, кое-что знает. Я ведь ей сам рассказывал.... Немного.... Если про это можно рассказать что-либо понятное.... В смысле, понятное - для нормального человека.... Уважаемая Луна, ничего, если я поговорю немного с вами? Неуютно, знаете ли, как-то. Ночь, полнолуние. Ещё эти сны одолевают - о Заброшенных Крышах.... К чему бы это? А когда общаешься с кем-то, то и комфортней становится на душе. Так как, можно? Спасибо вам, прекрасная дама...
Аптека - вместе с людскими голосами и знакомыми ароматами - осталась далеко позади. Как, впрочем, и тусклый, скучно-печальный уличный фонарь. Весь человеческий мир остался где-то далеко позади. Причём, уже давно. Наверное, с самого рождения...
Справа угрожающе вздыхала заброшенная стройка: три с половиной этажа монолитного бетона за некрашеным забором-штакетником, парочка ржавых, неуклюжих и беззащитных подъёмных кранов-журавлей, запах сырости и заброшенности, отблески неяркого костра.
"Бомжи разбили нехитрый ночной лагерь, ужинают", - предположил Ник. - "Они ведь тоже люди. Зачастую, вполне даже разумные, без видимых психических отклонений. Хотя, лично мне не доводилось общаться с ними...".
Слева загадочно молчало старинной кладбище, скупо отражая лунный свет от поверхности могильных крестов, покрытых краской-серебрянкой. Кладбище, как кладбище, таких десятки тысяч разбросано по бескрайней России. Днём они милые и бесконечно уютные, в их тишине очень даже приятно предаваться философским размышлениям. Ночью же - тревожные и опасные, сулящие душевные сомнения и разнообразные неприятности...
Где-то глухо и угрожающе заухал ночной филин, нервный ветерок волнами пробежал по придорожному кустарнику.
- Филин кладбищенский, меня не пугай. Ждёт впереди - солнечный Рай, - негромко пропел Ник и через секунду-другую глухо застонал: - Что же это? Снова начинается? Ведь уже больше шести лет приступы и припадки не посещали.... До коттеджного посёлка осталось-то всего нечего, километра два с половиной.... За что, Господи?
В голове тихонько постреливало. Мерзко так, глумливо и насмешливо. Приступ приближался неотвратимо и безысходно - как морской прилив, подчиняющийся воле могучей Луны.
Впереди - в тускло-жёлтом свете - виднелся алюминиевый навес автобусной остановки. Обхватив голову ладонями и чуть пошатываясь, он с трудом доковылял до навеса и неуклюже присел на обшарпанную скамью.
- Главное, не волнуйся, - посоветовал Ник самому себе. - Не в первый раз, братишка, прорвёмся. Может, в этот раз появится кто-нибудь симпатичный и безобидный...
В глубине души он, конечно же, знал, что чуда не произойдёт. За его тридцать с небольшим лет все Гости были исключительными уродами, мерзавцами и негодяями, падкими на кровь и убийства. Но как же хотелось надеяться, что на этот раз пред ним предстанет благородный рыцарь, или же - прекрасная принцесса. Добрая такая, славная, с огромными синими глазищами...
Вскоре со стороны кладбища замелькал одинокий огонёк, зазвучали голоса, причём разговор вёлся на английском языке, вернее, на его американском аналоге.
- Стоило ли убивать старуху, сэр? - робко и заискивающе поинтересовался дребезжащий фальцет. - Она же была слепая и глухая. Безобидная, в общем, У этих двух, которым вы изволили отрезать головы, рты были заклеены медицинским пластырем. Бабка и не заметила ничего...
- Фредди Крюгер никогда не оставляет следов! - пафосно заявил звучный баритон. - Никогда и никаких! А безобидных свидетелей не бывает, заруби, Мерфи, эту истину на своём длинном носу.... Ага, вон же она, девчонка! Держи её!
Послышались звуки погони, чьё-то злое пыхтение.
- Зараза! - взвыл фальцет. - Сэр, она укусила меня за палец!
- А-а-а! Помогите! - взмолился детский голосок. - Дяденьки, не надо! А-а-а!
Вскоре все стихло, ещё через пару минут баритон довольно объявил:
- Ещё одна! Растёт моя коллекция, растёт! - неожиданно насторожился: - Чу, что это? Слышишь? В садовой беседке кто-то есть, клянусь Святым Дунстаном! Подожди меня здесь...
Зазвучали размеренные шаги, поднимающиеся по деревянным ступеням.
"Вот, у автобусной остановки уже образовалась лесенка", - обречённо подумал Ник. - "Значит, точно: припадок пожаловал. Ладно, будем выпутываться...".
Человек, облачённый в длинный брезентовый плащ, по которому стекали крупные дождевые капли, водрузил на хрупкий столик старомодный масляный фонарь. Тут же выяснилось, что на столешнице стоит пузатая бутылка синего стекла и две серебряные чарки.
Мужчина солидно откашлялся, бросил на пол холщовый тяжёлый мешок, заполненный какими-то круглыми предметами, и небрежным движением откинул назад капюшон плаща.
"Длинные чёрные волосы, орлиный нос, пронзительные карие глаза с необычными зрачками, губы очень тонкие, злые и порочные. А в мешке, судя по всему, находятся отрезанные человеческие головы. Вон, из-под него уже заструились кровавые ручейки", - отметил про себя Ник. - "Смотри-ка ты, а у них здесь дождик льёт - как из ведра.... Без разговора, очевидно, не обойтись. Придётся вспоминать навыки английской речи...".
- Ну, рассмотрел меня? - поинтересовался обладатель злых и порочных губ. - Хорошо запомнил?
- Я вас таким себе и представлял, - беззаботно ответил Ник. - И эти странные зрачки - с ярко-алой искоркой...
- Что? Ты меня знаешь, морда белобрысая?
- Конечно же. Вы же Фредди Крюгер, известный душегуб и поганец. Обожающий пить кровь маленьких детей. Кстати, что вы, мистер Крюгер, думаете, относительно прогноза погоды на ближайшую неделю? На две-три? А выпить, часом, не хотите ли? Вон, на столе бутылка и бокалы. Только наливайте себе сами. Мне, видите ли, во время припадка не рекомендуется двигать руками. И, вообще, делать что-либо. Только разрешается болтать. Но только на самые отвлечённые и невинные темы...
- Да что происходит такое? - взревел Крюгер. - Ты, незнакомец, издеваешься надо мной? Как народец обнаглел в последнее время, совсем потерял всякий страх и стыд!
Раздался громкий щелчок и из правого рукава плаща Фредди выдвинулись длинные и тонкие лезвия, испачканные чем-то тёмным.
- Очень мило, - улыбнулся Ник. - Прямо как в кино. Кстати, как вы относитесь к творчеству Андрея Тарковского? На мой взгляд, чересчур уж заумно и вычурно...
Всё дальнейшее было абсолютно прогнозируемым и обычным: Фредди буйствовал, грязно ругался, потрясая своими страшными лезвиями, а Ник беззаботно трепался. На этот раз он решил поделиться с неожиданным собеседником своим мнением относительно творчества поэта и философа Саши Чёрного, а также дал развёрнутые комментарии по основным аспектам проблемы глобального потепления...
Минут через десять Крюгер выдохся, успокоился, спрятал, усмехнувшись, свои лезвия в рукав плаща и другой рукой наполнил бокалы терпким напитком из тёмно-синей бутыли.
- Ну, успехов в повседневной деятельности! - провозгласил Ник дежурный тост. - Чтобы наши будни текли приятно и легко!
Они выпили и распрощались. Фредди, дружелюбно подмигнув, накинул на лохматую голову капюшон плаща и, прогремев каблуками сапог по ступеням лесенки, покинул беседку...
Припадок отступал - как и всегда - медленно и болезненно: руки и ноги предательски подрагивали, по лицу тёк пот, слегка подташнивало, мучительно хотелось пить. Он поискал глазами темно-синюю бутылку и два фужера, но, естественно, ничего похожего не обнаружил. Только картонный пакет из-под гадкой яблочной бормотухи валялся под ногами. А вот подозрительных луж - рядом с навесом остановки - хватало. Более того, в сторону кладбища вели две тёмно-бордовые дорожки, навевающие нехорошие мысли.
Опираясь на спинку лавочки, Ник с трудом поднялся на ноги, вышел на просёлочную дорогу и, устало подмигнув Луне, прошептал:
- Что, старушка, опять пронесло? Вот так-то вот оно, а ты сомневалась, дурочка...
Со стороны кладбища вновь замелькал одинокий огонёк, зазвучали голоса, причём разговор вёлся на русском языке, вернее, на его полу матерном аналоге.
- За каким ты, мать твою, старуху прирезал, урод грёбаный, так тебя растак? - недовольно поинтересовался звучный баритон. - Она же слепой была...
- Да, за компанию! - невозмутимо ответил дребезжащий фальцет. - Чтобы под ногами не мешалась.... Эге! Смотри, вон кто-то отсвечивает возле остановки! Может, того.... Пощупаем?
- Не стоит! - возразил баритон. - Там обретается какой-то малохольный иностранец. Пока ты потрошил двух лохушек, да старуху отправлял на тот свет, я его импортные речи слушал минут десять. Даже выпил с ним портвейна - за дружбу народов.... Сумасшедший, зуб даю. Или очень сильно обкуренный. Пусть живёт. Лучше этих зарубежных попугаев не трогать, себе дороже. Менты, так их всех, потом понаедут, устроят серьёзную облаву. Так-то они глубоко копать не будут, спишут всё на бытовуху, бомжей подтянут со стройки. А если иностранец будет числиться в пострадавших, тогда будут искать по полной программе. Не хочется мне нынче на зону. Почапали, благословясь, к машине. Хабар сбросим, оторвёмся на малине...
Ник достал из пакета упаковку специального антиаллергенного анальгина, вскрыл, проглотил, не разжёвывая, плоскую белую таблетку, и медленно пошёл по дороге, погружаясь в воспоминания.
Первый раз это случилось в средней группе детского сада. Он - вместе с десятком других карапузов - находился в игровой комнате. Разноцветные кубики, пластмассовые машинки, деревянные лошадки. Смех, милые ссоры: - "Коля Нестеров, отдай мне мишку! Ты же обещал...".
Вдруг все дети - вместе с воспитательницей Полиной Петровной - пропали куда-то, а вместо них появились непонятные существа: кривоногие, бородатые, с очень злыми глазенками. Возглавляла крохотных бородачей худая и костистая старуха с огромной фиолетовой бородавкой на носу, держащая в тёмных ладонях обыкновенную метлу для подметания улиц.
"Волшебные гномы из сказки!", обрадовался маленький Коля Нестеров и тут же засомневался: - "Но почему вместе с ними - баба-Яга? Она же плохая и злая...".
Баба-Яга тут же оправдала его сомнения: мерзко усмехнулась, засунула два грязных пальца в беззубый рот и протяжно свистнула. Гномы дружно принялись ломать игрушки: пластмассовые машинки они разбивали об стены, деревянных лошадок пинали ногами, обутыми в громоздкие сапоги, а кукол и цветные кубики безжалостно грызли острыми, светло-коричневыми зубами. При этом бородачи громко ругались непонятными словами и брызгали во все стороны зеленоватой слюной.
Коля был мальчиком добрым, но такого потерпеть не мог: схватил за ноги деревянного Буратино и, обуреваемый лучшими побуждениями, храбро вступил с наглецами в схватку...
Очнулся он уже в больнице. Белый потолок, белые стены, белые простыни, белая пустота в голове. Напротив - несчастные материнские глаза, испуганный шёпот:
- Что же ты наделал, сынок? Зачем?
Выяснилось, что он - без видимых на то причин - набросился на других детей и принялся их избивать деревянным Буратино. Досталось и воспитательнице Полине Петровне: острый нос куклы пробил ей насквозь ладонь правой руки.... Вопли, безостановочный плач, паника, набежала целая куча народа. Кольку крепко спеленали простынями, вызвали Скорую помощь, которая его и отвезла по назначению, а именно, в психиатрическую больницу.
- Повышенная склонность к галлюцинациям, - обыденно объяснил Петькиным родителям старенький и очкастый доктор Пал Палыч, строча что-то на первой странице толстой тетради. - Чем она вызвана? Причин может быть множество. Например, генная предрасположенность.... Впрочем, причины не очень-то и интересны. Гораздо важнее узнать, что является катализатором галлюцинаций. Но, как мне кажется, это можно будет сделать только с годами. Сопоставляя, так сказать, произошедшие факты...
- Доктор! - взмолился Колин отец. - Может, уже сейчас есть какие-то предположения?
Старичок многознающе улыбнулся:
- Представьте себе, есть! Когда началась эта схватка, сопровождаемая громкими воплями, то в игровую комнату со второго этажа спустились директор детского сада, его заместитель и две воспитательницы. Кроме избитых детишек и окровавленной Полины Петровны они обнаружили, что в подсобном помещении, примыкающим к игровой комнате, начинался пожар. Элементарное короткое замыкание, бывает. Потушили пожар, конечно же. А ведь в кладовке хранилось много чего пожароопасного: ватные матрасы, запасы салфеток и туалетной бумаги, новогодние хлопушки.... Полина Петровна уже старенькая, плюсом у неё был сильнейший насморк, поэтому запаха гари она и не почувствовала. Короче говоря, если бы не данное шумное происшествие, спровоцированное вашим сыном, всё могло кончиться очень даже печально.... Понимаете меня? Вполне возможно, что у мальчика чрезмерно развито чувство опасности. Ну, скажем, как у животных. Всем же известно, что кошки, собаки и прочие слоны заранее чувствуют приходы цунами, извержения вулкана, землетрясения...
- Причём здесь слоны и цунами? - опешила мать Ника. - И как это связано с коротким замыканием и новогодними хлопушками?
- Никак не связано, - терпеливо продолжил доктор. - Просто, очевидно, тонкая психика вашего сына почувствовала - на уровне подсознания - что приближается смертельная опасность. Почувствовала и просигнализировала - как умеет. То есть, в виде галлюцинаций. Что тут хитрого? На мой взгляд, все предельно стройно и логично.
- То есть, так теперь будет каждый раз? - забеспокоился Нестеров старший. - Тонкая психика будет что-то там чувствовать, а наш сын будет - по этому поводу - бросаться на людей и молотить их чем попало?
Пал Палыч неопределённо передёрнул худенькими плечами и поспешил успокоить:
- Зачем же сразу впадать в панику? Всё поправимо.... Во-первых, мы вашего сына здесь подлечим. Месяца два-три. Понаблюдаем, поколем разных препаратов. Во-вторых, пропишем всяких таблеток - на послебольничный период. В-третьих, я и в дальнейшем буду за ним наблюдать, принимать и осматривать, скажем, раз в три месяца. Ну, и при первых же признаках недомогания. В-четвёртых, я при выписке дам ему соответствующие инструкции, соблюдая которые он без всяких проблем доживёт до глубокой старости...
С двумя-тремя месяцами доктор обманул: полгода провёл Ник в больничной палате, всю задницу медсёстры ему искололи, а анализы крови брали через два дня на третий. Ещё регулярно приводили к нему в палату разных солидных дядек в белых халатах. Дядьки задавали десятки глупых вопросов, а, получив ответы, удивлённо качали головами и делали круглые глаза.
А вот про инструкции Пал Палыч не забыл, очень серьёзно глядя на маленького Кольку из-под толстых стёкол очков, вдумчиво наставлял:
- Ты, мой милый, никогда не паникуй. Относись ко всему спокойно, с философской точки зрения, так сказать...
- Как это - с философской? - уточнил Ник, с самого раннего детства не любящий неясностей и недоговорённостей.
- Так это. Вот тебе список книжек, подлежащих изучению. Ах, да, ты же ещё читать не научился.... Ничего, потом прочтёшь. Жизнь, она же долгая. Короче, если увидишь что-то необычное, то тут же садись куда-нибудь и прячь руки. Понимаешь? Главное во время припадка, сопровождающегося галлюцинациями, дел не наделать всяких. То есть, не причинить окружающим никакого вреда. Вот повредил ты руку старушке Полине Петровне. Разве это хорошо? Конечно же, плохо! Если покалечишь в следующий раз ещё кого-нибудь, то могут упечь в больницу уже на долгие годы.... Так что - как только почувствовал, что начинается припадок - так сразу же прячь руки! А вот разговоры, наоборот, разговаривай. На самые разные отвлечённые темы. Например, про погоду. Или про то, что видел по телевизору.... Во-первых, чтобы с ума не сойти по-настоящему. Во-вторых, это может отвести реальную опасность в сторону. Окружающие тебя люди могут встревожиться, насторожиться, а это - полезно. Впрочем, ты ещё мал и многого не понимаешь. Ничего, я всё это буду повторять при каждой нашей встрече. Обязательно запомнишь и проникнешься...
Пал Палыч инструкции регулярно повторял, а Ник их запоминал, проникался и соблюдал - при каждом припадке, которые посещали его по пять-шесть раз за год. Кто только не числился среди его Гостей! Карабас Барабас, Змей Горыныч, новозеландские людоеды, голодные волки, кровожадные тигры. А когда повзрослел, то и вампиры - во главе с графом Дракулой, и маньяк Чикатило под ручку с Адольфом Гитлером.... Много их было всяких и разных: кровавых, жестоких, бессердечных. Иногда они возникали "на месте" конкретных людей, "подменяя" собой друзей и знакомых, иногда - сами по себе, например, в абсолютно пустом помещении.
Причём, появление галлюцинаций не означало, что жизни Ника что-то угрожало именно в данный конкретный момент. Просто, когда потенциально-опасные объекты обнаруживались в прямой близости, то тонкая психика подростка (а потом и молодого человека) исправно сигнализировала об этом.
Например, обычный автобус, к которому утром подходил мальчишка, держась за мамину руку, вдруг "превращался" в огромного бурого волка, с аппетитом кусающего и глотающего окружающих людей. Ник тут же дёргал маму за руку и просительно смотрел на неё огромными, полными ужаса глазами. Лидия Алексеевна недовольно вздыхала, и они шли на трамвайную остановку. А потом выяснялось, что вечером того же дня именно этот автобус, к которому они не стали подходить, на всём ходу врезался в стену кирпичного дома, погибло восемь человек. "Неожиданно отказали тормоза!", - объяснял с телевизионного экрана взволнованный диктор. Отец и мать посматривали на сына с уважительной опаской...
Или, вот уже в выпускном классе школы гулял Ник с девушкой по парку. Шли себе по аллее, болтали о всяком разном, неумело целовались. Вдруг молодой человек заметил, как из парусинового павильона, где продавались разные прохладительные напитки, высовывается окровавленная морда здоровенного крокодила. Пётр побледнел и потащил удивлённую девушку за рукав прочь из парка. А через два с половиной часа именно в том павильоне произошло двойное убийство...
Трудно было к таким происшествиям относиться спокойно и адекватно. Но Ник всё выдержал, с ума не сошёл и вырос вполне приличным человеком: в меру добрым, в меру честным и благородным. А всё потому, что всегда неукоснительно следовал инструкциям старого доктора.
Более того, по достижении восемнадцати лет Николай Нестеров был признан абсолютно здоровым и два года безропотно отдал российской армии. В одной далёкой южной стране, в составе подразделения особого назначения, где очень ценились всякие необычные человеческие способности. А обострённое чувство опасности в военном деле - вещь ни чем незаменимая...
Впрочем, Ник не любил вспоминать об этом жизненном периоде. Главным образом потому, что тогда было очень трудно отделять реальность от галлюцинаций: больно уж они были похожи друг на друга - страхолюдные смуглые морды с холодными глазами.
Потом-то полковник Ануфриев ему очень подробно объяснил, чем настоящие моджахеды отличаются от виртуальных. Всё постепенно наладилось: на галлюцинации Ник никакого внимания не обращал, а в настоящего врага исправно палил из автомата. Иногда и гранаты швырял. Только всё равно слишком много крови (самой натуральной!) было пролито за эти два года. Не хотелось вспоминать...
После армии он закончил юридический факультет Питерский Университета, но по специальности не отработал ни одного дня. Невесть откуда вынырнул полковник в запасе Иван Иванович Ануфриев, ставший - каким-то непостижимом образом - солидным и матёрым банкиром, да и определил Ника в свою банковскую структуру - начальником охраны депозитария, то есть, обычного хранилища самых разных материальных ценностей, только очень большого. Как же иначе? Человек, обострённо чувствующий приближение опасности, непременно должен работать охранником!
Правда, незадолго до защиты дипломного проекта галлюцинации перестали беспокоить Ника. Может, это сработали таблетки нового поколения, предоставленные добрым и заботливым Пал Палычем. А, может, этому способствовала счастливая женитьба на Марии (Маняше, Марье, Маше, Матильде), его однокурснице, девице симпатичной, взбалмошной и непредсказуемой.
Как бы там не было, но молодая семья остро нуждалась в деньгах, и Ник не стал ставить Ануфриева в известность об утраченных способностях.
- Охраняй депозитарий обычным образом, - советовала Маняша. - Существуют же видеокамеры, всякие подслушивающие устройства, инфракрасные излучатели, приборы ночного видения. Вон, Интернет весь забит предложениями...
Он и охранял - вдумчиво, тщательно и надёжно. За прошедшие шесть лет никаких неприятных казусов и сбоев в работе депозитария не наблюдалось, ни единой копейки из хранилищ не пропало. Ануфриев был Ником доволен и на щедрые выплаты не скупился: молодая семья приобрела две новые иномарки, построили просторный коттедж в престижном охраняемом посёлке. Правда, на отшибе, в пятнадцати километрах от Санкт-Петербурга.
- Ничего страшного! - и не думала расстраиваться Мария, являвшаяся оптимисткой по жизни. - Зато здесь отличная экология! Вот надумаем с тобой - через годик-другой - обзавестись ребёнком...
Ник только недоверчиво пожимал плечами: эти разговоры про "через год-другой" были ему знакомы, вернее, на протяжении шести лет совместной жизни они никогда и не прекращались.
И вот - нежданно и незвано - галлюцинации вернулись.
- Вот же блин горелый! - сплюнул Ник в темноту. - Не было печали...
Дорога резко повернула в сторону, до забора красного кирпича, ограждающего коттеджный городок, оставалось метров двести пятьдесят.
В низком кустарнике ракитника затрещали сухие ветки под чьими-то тяжёлыми лапами.
"Снова приближается приступ?", - засомневался, останавливаясь, Ник. - "Или же там прячется кто-то реальный?
Он подобрал с земли сучковатую палку, обходя ракитник стороной.
- Гав! - рявкнуло неизвестное существо басом, и тёмное мускулистое тело метнулась в его сторону.
Гигантский пёс неожиданно замер в воздухе, упал - как подкошенный - на землю и жалобно завизжал. Через мгновенье он бодро вскочил на лапы и вновь принялся громко и угрожающе гавкать, натягивая до предела невидимую веревку. С дальней берёзы с ветки сорвалась потрёпанная чёрная ворона, недовольно каркая, заложила широкий круг...
"Собака-то настоящая!", - облегчённо вздохнул Ник. - "Отличать галлюцинации от реальных объектов я ещё, слава Богу, не разучился. Только вот, собственно, какая разница? Галлюцинации, по крайней мере, не кусаются.... Вот оборвётся верёвка, что делать тогда? Такую здоровенную дурищу голыми руками не взять, несмотря даже на наличие соответствующих навыков...".
Пёс продолжал надрываться в хриплом лае, и через полминуты был однозначно опознан: звали этого сторожевого бельгийца Вулканом, и он принадлежал Олегу Быстрову - ближайшему соседу семейства Нестеровых по коттеджному посёлку.
И собака, и её хозяин Нику никогда не нравились, больно уж оба были скрытными и хмурыми. Олег раньше служил по прокурорскому ведомству, а нынче занимался каким-то скользким бизнесом, был разведён и проживал в отнюдь немаленьком доме один. В смысле, с Вулканом, который гавкал и утробно рычал на всех подряд без разбора. Бывший прокурор при этом настырного пса никогда не останавливал, только непонятно цокал языком и задумчиво качал головой.
- Три часа ночи, - передёрнул плечами Ник. - Для чего было здесь привязывать животное? Может, это такое наказание? Например, Вулкан изгрыз любимый ботинок Олега...
Махнув на прощанье лающему псу рукой, он пошёл по направлению к воротам в заборе, освещённым тремя яркими фонарями, на ходу доставая из кармана спортивных штанов связку ключей.
В голове снова глумливо защёлкало, тихонько заскрипели дверные петли, в воротах приоткрылась калитка, и из неё показался Дед Мороз. Конкретный такой Дед, в красном полушубке, в высоких чёрных валенках, с длинной снежно-белой бородой. Только ненастоящий, галлюциногенный. В этом Пётр не сомневался.
- Привет, Нестеров! - мерзко ухмыльнулся Дед Мороз, демонстрируя характерные острые клыки, измазанные чём-то ярко-алым. - Я и не знал, что ты будешь из наших. Знать, хорошо маскировался, а сегодня не выдержал.... Полнолуние, понятное дело! Тут кого угодно потянет на кровушку.... О, да тебя уже можно поздравить: все кроссовки вымазаны в ней, в родимой!
Шустёр ты, братец!
- Погода нынче хорошая, - вскользь улыбнувшись, сообщил Ник. - И завтра не будет дождей, точно говорю.
- С чего ты это взял?
- Так вон, собака гавкает. Слышишь, как звонко? А вот если бы глухо брехала, то вот это, соответственно, было бы к дождю. Гадом буду, проверено миллион раз! Не, я совершенно серьёзно: меня этим премудростям обучал один сенегальский колдун. Дельный такой дядечка, знающий. Он в своё время какой-то французский Университет заканчивал, факультет естествознаний, кажется...
- Ладно, приятно было поболтать! - неожиданно загрустил вампир, загримированный под Деда Мороза. - Тороплюсь, надо любимую собачку отвязать. Ну, и поужинать плотно. Как без этого? - многозначительно сверкнул клыками. - Бывай, братишка!
- Бывай, - вяло отозвался Ник и, пройдя в распахнутую калитку, аккуратно прикрыл её.