(Киносценарий, время действия - весна-лето 1983-го года).
Первая серия.
Панорама:
Набережная Невы - рядом с центральным входом в здание Ленинградского Горного Института. Конец мая, облачно, изредка выглядывает солнце, слабый ветерок, на Неве - лёгкая рябь.
У гранитного парапета стоят два молодых человека:
- первый - Витька Колесник (по прозвищу Толстый) - высокий и плотный с лицом классического спортсмена-разрядника (по шаблонам того времени);
- второй - Гешка Банкин (по прозвищу Басср) - чуть пониже и поуже в плечах, но тоже визуально достаточно крепок, в лице - что-то восточное, угадываются персидские или азербайджанские корни.
На набережной достаточно безлюдно, изредка проходят туда-сюда молодые люди и девушки, явно - студенты.
Генка, посмотрев на часы:
- Ну, и где эти дурики шлёндают? Договаривались же - за полчаса до распределения собраться, перетереть всё. Глядишь - и уболтали бы Бур Бурыча. Так нет же - не иначе, как в "Бочонок" забрели - пивка попить. Тоже мне - деятели...
Генка в досаде сплёвывает в сторону.
Витька, сидя на парапете, подставив лицо солнышку и умиротворенно скрестив руки на груди:
- Да брось ты, Гешка, волну гнать. Нас попросили - мы пришли. Бернду надо на Чукотку - или кому? Мы то уж точно туда едем, летим - в смысле. Опоздают - вина не наша. Так ведь?
Банкин уныло кивает, закуривает беломорину.
Витька:
- Кстати, Геш, а за что это тебя "Бассром" называют, в чём тут фишка?
Гешка:
- Да просто это. Я же из Башкирии родом, а как Башкирия - полностью называется? Правильно - Башкирская Автономная Советская Социалистическая Республика. БАССР - если сокращённо. Вот как бы так оно.
Генка смущённо разводит руками.
Витька, не меняя позы:
- Странно, никогда бы не подумал, что ты - башкир у нас. Скорее уж - турок, какой, по морде лица если судить...
Гешка, широко улыбаясь:
- Да какой башкир из меня, в роду все русские были, кроме прабабки. Вот она то - персиянка чистокровная. Её прадедушка в качестве трофея с войны какой-то, при царе ещё, вывез. Но какая кровь сильная оказалась! У всех Банкиных, после этого дела рожденных, - носищи - как груши какие, да и щёки выпирают, будто за каждой - по грецкому ореху спрятано...
Раздаются звонкие голоса, о чём-то неразборчиво переговаривающиеся, громкий смех, звон гитары. Из здания института по ступеням спускается разношерстная весёлая толпа молодых людей и девушек. Идущая в первом ряду девица несёт ведро, до половины наполненное белой краской, из ведра торчит большая малярная кисть, рядом с девушкой - два юноши с гитарами.
Слышны возбуждённые голоса:
- Где рисовать то? То есть - писать? Здесь? Ну, хорошо пусть тут....
Витька, с интересом глядя на происходящее, но, не меняя позы:
- Во, выпускники пожаловали. Опять сейчас весь асфальт разрисуют, потом отмывать-оттирать целый год придётся, двоечникам несчастным и прочим всяким, - нарушителям дисциплины учебной. Каждый год - одно и то же.....
- Да уж, - философски соглашается Гешка, дымя беломориной, - Цирк бесплатный, право слово, с одной стороны. А, с другой - соблюдение Принципов и Традиций, однако...
Девушка ставит ведро, макает кисточку в краску, и выводит на асфальте крупными печатными буквами: "Я Л"
Толпа замолкает, девушка продолжает писать кистью, молодые люди поют:
На камнях, потемневших дочерна,
В наслоённой веками пыли,
Кто-то вывел - размашистым почерком:
"Я люблю тебя, мой ЛГИ!".
Может это - мальчишка взъерошенный,
Только-только - со школьной скамьи,
Окрылённый, счастливый восторженный -
Стал студентом твоим, ЛГИ.
Может это - косички да бантики,
Да пол неба в огромных глазах,
Наконец, одолев математику,
Расписалась на этих камнях.
Может это - мужчина седеющий -
Вспомнил лучшие годы свои.
И как робкую, нежную девушку
Гладил камни твои - ЛГИ.
На камнях, потемневших дочерна,
В наслоённой веками пыли,
Кто-то вывел - размашистым почерком:
"Я люблю тебя, мой ЛГИ!".
Зрители радостно аплодируют, девушка продолжает писать кистью.
Раздаётся громкий свист, Витька и Гешка оборачиваются.
По набережной идут три молодых человека. В центре - Бернд Мюллер (по прозвищу - Ротмистр), среднего роста блондин с шикарным киношным пробором посередине модной причёски, обладатель тяжёлого, волевого, опять таки - киношного - подбородка.
Одет - в чёрную классическую тройку, белоснежную рубашку со стоячим воротом, кроме того - шикарный галстук яркой попугайской расцветки и - нестерпимо блестящие, чёрные, явно импортные туфли. На лацкане пиджака - большой значок с изображением всадника на лошади, перепрыгивающей через барьер.
Справа от него - Михаил Матызлей (по прозвищу Михась), высокий, худой, чернявый, по лицу сразу видно, что родился где-то в Поволжье.
Слева - Андрей Бондарев (по прозвищу Андрюха), низенький и щуплый, с шикарным чубом, по лицу видно - что драчун и "шпана".
- Ну, и какого хрена? - Витька слезает с парапета, - Договаривались же не опаздывать! Пивком, баловались, небось?
Бернд, чуть смущённо, с лёгким немецким акцентом:
- Да ладно, тебе Витя, так, немного совсем.
Молодые люди обмениваются рукопожатиями.
Гешка:
- А как же Бур Бурыч? Он же на тебя, Ротмистр обиделся в серьёз. Что - решил с нами на Чукутку не ехать? Типа - в сторону отползаешь?
Бернд:
- Да, не отползаю я. Просто пойми: вчера с вечера - каким-то это всё не серьёзным казалось. За ночь проспался - ёлы-палы! Как это меня угораздило, думаю. Даже прощение у Бур Бурыча просить неудобно. Пусть уж накажет по полной! Вот как решит, пусть так и будет! А? Комрады? Так же оно - честней будет? А?
Остальные неуверенно пожимают плечами.
Витька:
Смотри, Ротмистр, дело твоё, конечно. Но - Чукотка же на кону. Понимаешь? Чукотка!
Андрюха:
- Может, и пронесёт ещё. Чего каркать раньше времени? Ладно, - смотрит на часы, - Пора уже двигать, распределение начинается.
Молодые люди переходят дорогу, обходят толпу выпускников, поднимаются по ступеням к Центральному Входу.
Выпускники поют уже другую песню:
Наш фрегат - давно уже на рейде.
Спорит он с прибрежную волною.
Эй, налей те, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною!
Эй, налей те, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною!
Сорок тысяч бед за нами следом
Бродят, словно верная охрана.
Плюньте, кто на дно пойдёт последним,
В пенистую морду Океана....
Плюньте, кто на дно пойдёт последним,
В пенистую морду Океана....
Девушка уже закончила писать. Камера останавливается на надписи:
"Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ ЛГИ".
Интерьер:
Большая аудитория, неказистая трибуна, обшарпанные скамейки полукругом.
Аудитория заполнена процентов на тридцать, на скамейках беспорядочно сидят, переговариваясь, пересаживаясь с места на место порядка пятидесяти молодых людей, одетых по моде того времени.
На первом ряду - пятеро вышеописанных персонажей.
Открывается дверь, и по проходу, между рядами сидящих, вихрем пролетает крепкий мужик в годах с потрёпанным портфелем в руках - только полы расстёгнутого пиджака разлетаются в разные стороны.
Мужик (Профессор - по прозвищу Бур Бурыч) чем-то неуловимо похож на Бернда - такой же плотный, челюсть - кувалда, разве что волосы седые, и лысина на макушке - с небольшой блин размером.
Бур Бурыч, взобравшись на трибуну, и оглядев зал:
- Орлы, рад вас всех видеть! Поздравляю с началом первой производственной практики!
В течение ближайших трёх месяцев вы полностью, так сказать, ознакомитесь с будущей своей профессией, а может - и с судьбой своей окончательной.....
Представьте, тайга, или - тундра какая, и до ближайшего населённого пункта - километров сто, а то - и поболе будет. Вертолёты не летают ни хрена - погода-то нелётная. Стоят пара-тройка буровых на ветру - сиротиночками позабытыми. Хлебушек закончился - голодно, шестерёнка какая-то важная сломалась. Разброд и уныние в коллективе. Но план давать то надо - иначе денежков не будет, да и начальство голову отвертит на фиг.
И вот тогда на арену, под нестерпимый свет софитов выходит Он, наш герой главный - Буровой Мастер.
Он и хлеба испечёт, и рыбки в речке ближайшей наловит, и на стареньком фрезерном станочке шестерёнку нужную выточит, и паникерам разным - профилактики для - по физиономиям гнусным наваляет. Короче - отец родной для подчинённых, да и только.
Если даже кто, не дай Бог, представится - он и похоронит по человечески, молитву какую никакую над могилкой прочтёт.
Ясно вам, голодранцы, теперь будущее Ваше и перспективы на годы ближайшие?
Ну, ясен пень, буровой мастер - это только первая ступень карьерная, но важная - до чёртиков!
Профессор роется в потрёпанном портфеле, достаёт из него кипу бумаг, листает, выбирает нужные.
Бур Бурыч:
- Переходим к главному: кто куда, собственно, едет. Как повелось уже много лет, самое козырное место - Чукотка. И по деньгам, которые там заработать можно, и по почёту, опять же. Поэтому едут всегда на Чукотку только самые лучшие - по учёбе, по иным показателям. В этом году нам, как всегда, пять мест чукотских выделено. А вот и список кандидатов: Виктор Колесник, на вашем сленге - Толстый, Геннадий Банкин, он же -
Басср, Андрей Бондарев - Андрюха, Михаил Матызлей - Михась, и Бернд Мюллер - всем нам известный как Ротмистр. Ничего я не напутал? Вон они - в первом ряду сидят, как передовикам и положено.
Камера проходит по лицам пятерых молодых людей. Неуверенные улыбки четверых, Бернд Мюллер не улыбается, явно "не в своей тарелке".
Бур Бурыч продолжает, голосом, в котором угадываются стальные нотки:
- Только в этот раз, на Чукотку только четверо поедут, пятое место я в Москву отдам, в тамошнюю геологическую шарагу учебную, вопреки Традициям многолетним!
Слышен ропот непонимания.
Раздаётся чей-то недовольный голос:
- С каких это пирожков - доброта такая?
Бур Бурыч, беря в руки очередную бумагу, с чувством:
- А с таких, братцы! Вот из милиции пришла бумага: медицинский вытрезвитель N 7 уведомляет, что 5-го мая сего года, студент славного Ленинградского Горного Института - некто Бернд Мюллер, иностранный студент, между прочим, - был доставлен в означенный вытрезвитель в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь громко орал пьяные матерные частушки. Ротмистр - Ваши комментарии?
Бернд, встав с места, хмуро глядя в сторону, неуверенно:
- Не был. Не привлекался. Всё лгут - проклятые сатрапы.....
Бур Бурыч, мечтательно щурясь:
- Выгнал я бы тебя ко всем чертям собачьим..... Да вот закавыка - из того же учреждения ещё одна бумага пришла. В ней говорится, что всё тот же Мюллер - 6-го октября сего года, был опять же доставлен, опять же в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь читал вслух поэму "Евгений Онегин" - естественно, в её матерном варианте исполнения. Ротмистр?
Бернд, дрожащим голосом:
- Отслужу, кровью смою, дайте шанс......
Бур Бурыч, откровенно орёт:
- Ты, тварь дрожащая, у меня не кровью, а тонной пота своего это смоешь - на практике производственной, в степях Казахстана, куда загоню я тебя безжалостно....
Неожиданно успокаивается и продолжает уже совершенно спокойно, где-то даже задумчиво:
- За один вытрезвитель - выгнал бы беспощадно. Но два привода за двое суток? Это уже - прецедент. А от прецедента до Легенды - шаг один всего. Выгоню к чертям свинячьим героя Легенды - совесть потом замучит. Тем не менее, на Чукотку от нас только четверо едут. Кстати, уважаемый Мюллер, после окончания этого мероприятия - не примените ко мне в кабинет заглянуть, на пару слов.....
Бернд, негромко, в сторону:
- Пошлите же за пивом - денщика!
Молю вас, о прекрасные гусары!
А почему - вы в серых галифе?
И для чего - вам чёрные дубинки?
Андрюха восторженно хмыкает, Бур Бурыч, обладающий хорошим слухом, показывает кулак и грозит кулаком.
Интерьер:
Коридор, массивная дубовая дверь, на двери табличка: "Кудряшов Борис Борисович, Профессор". Перед дверью - те же пятеро.
Витька, пихая Бернда в бок:
- Ну, уж давай, герой, стучись.
Бернд неуверенно стучится, приоткрывает дверь:
- Можно?
Слышен добрый и ласковый голос:
- Заходи, родной, заходи, не бойся.....
Ротмистр заходит, прикрывает за собой дверь. Остальные подходят к двери вплотную, вслушиваются.
За дверью - ругань, шум какой-то неясной возни, охи...
Молодые люди немного отходят от двери.
Гешка, одновременно испуганно и восхищённо:
- Во даёт.....
Дверь открывается, в коридор вываливается Ротмистр - одно его ухо имеет рубиновый цвет, и своей формой напоминает гигантский банан, другое - по размерам и форме - вылитая тарелка инопланетян, цвета же - тёмно фиолетового.
Андюха, заботливо:
- Это чем же он тебя лупцевал, стулом, что ли?
Бернд, достаточно беззаботно, даже с облегчением:
- Ну, что ты. Разве можно иностранных студентов бить? Так только - за ухо слегка потаскал, сугубо по-отечески.
Все начинают неуверенно хихикать.
Бернд, с грустью:
- А на Чукотку вы уж без меня... Я - в степи Казахстана, как и было объявлено - на предварительных слушаниях...... А может - пивка на прощание?
Панорама:
Бур Бурыч смотрит из окна своего кабинета на одну из линий Васильевского острова.
Из-за угла появляется компания.
Первым двигается Витька, с Берндом на плечах. Бернд размахивает веткой дерева, явно изображающей саблю. Следом, попарно, маршируют остальные четверо.
Бур Бурыч, улыбаясь, с грустью:
- Гусары хреновы! Не иначе пиво пить отправились. Да, завидую ребятам. И мне бы с ними - на Чукотку. Да и Бернду-шалопаю туда полезно было бы съездить....
Интерьер:
Аэропорт "Пулково", зал отлёта. Возле груды рюкзаков, удочек, полиэтиленовых пакетов - Гешка, Михась и Витька, одетые по-походному. На голове Михася - маленькая приблатнённая кепка. Витька обнимает за плечи симпатичную девушку (Нина). Девушка ростом гораздо его ниже.
Витька, с важностью посматривая на обручальное кольцо (на пальце руки, обнимающей девушку):
- Опять Андрюха опаздывает. Эх, молодёжь сопливая. Когда только повзрослеете?
Гешка философски улыбается.
Михась, забавляясь, но с уважением:
- Дык, Толстый, вот нас девчонки охомутают, и мы такими же рассудительными станем, положительными насквозь......
Появляется Андрюха: в старенькой, штопаной штормовке, на лице - огромные очки с тёмными стёклами.
Андрюха с облегчением сбрасывает с плеч тяжёлый рюкзак:
- Уф, блин! Запыхался.... Всем - здорово! Вам, Нинель (обращается к девушке) - привет отдельный, пламенный....
Молодые люди пожимают друг другу руки.
Нина, улыбаясь:
- Сударь, а вот очки эти солнцезащитные.... К чему они в Магадане? Или Вы - скрываете что-то от друзей?