Закончились - славные восьмидесятые. В стране вовсю буйствовала Перестройка - закрывались геолого-разведывательные партии, открывались партии иные - политические.
Цены то, умники, отпустили, а зарплаты поднять и позабыли вовсе. Тяжёлые времена настали, безденежные.
Встретили с семьёй за скромным столом Новый 1992-ый, и задумался я о смене профессии - жену с двумя детишками малолетними кормить-одевать то надо, никуда не деться.
И тут, в конце мая - звонок неожиданный раздался, полковник Мясницкий побеспокоил, бывший когда-то Начальником Военной Кафедры нашего ЛГИ:
- Здравствуй, - говорит, Андрей. Помнишь меня ещё? Нет ли желания Родине послужить? Задатки к воинской службе у тебя всегда неплохие были. Так как?
Вот ведь вопрос. Отвечаю, что мол, и рад бы, но обстоятельства этому совсем не способствуют - дети маленькие, безденежье полное, так что, извините - но вынужден отказаться.
А полковник радостно так и заявляет:
- Это хорошо, что у тебя с деньгами плохо. Значит, моё предложение тебя непременно заинтересует. Как тебе - по контракту пол года Родине отдать, из расчёта четыреста баксов в месяц, на всём готовом?
Надо вам сказать, что для тех времён четыреста баксов в месяц - деньги просто отличные, однокомнатная квартира в центре Питере тогда стоила семь-восем тысяч долларов. Так что, если тогдашние четыреста баксов в сегодняшние перевести - под полновесную пятёрку тысяч долларов получиться, совсем не кисло.
На следующий день выезжаю по адресу указанному. Выясняется - создаётся группа офицеров для выезда в Социалистическую Республику Вьетнам. Пару лет назад между Вьетнамом и Китаем конфликт небольшой вооружённый приключился. Из-за чего, почему - неважно вовсе. Но за период того конфликта, стороны, справедливо друг друга опасаясь, заминировали приграничные территории старательно и повсеместно.
А хорошая земля в тех краях - на вес золота. Поэтому, теперь необходимо всё там разминировать.
- Извините, - спрашиваю, - Но, ведь у вьетнамцев и собственный опыт военный имеется.
Почему же они сами территории эти разминировать не могут?
- Конечно же и сами могут, - полковник отвечает, - Но, - Мясницкий тычет пальцем в потолок, - Наверху решили, что без нас там не обойтись. И вообще, если тебе деньги не нужны, ты так и скажи - других желающих, не таких любопытных, имеется в количествах неограниченных.
Заверяю, что и деньги нужны, и любопытство своё в одно известное место запихаю - до истечения срока Контракта.
Всё оформляется мгновенно и грамотно - прямо на работу приходит повестка из военкомата на предмет моего откомандирования на плановые учебные сборы.
Всего набирается человек пятнадцать - все разного возраста и различных гражданских профессий, но ребята все весёлые, с юмором. И, что характерно, все как на подбор - лейтенанты запаса, только Николай Степанович Теплов в погонах майорских, да и лет ему больше всех - полтинник уже разменял. Его то старшим группы и назначают.
Три месяца обучаемся всякому разному - конструкцию мин всевозможных изучаем, технологию разминирования проходим, стреляем по мишеням из оружия различного.
Особое внимание уделяется изучению трудов теоретических Михаила Сергеевича Горбачёва, ведь во Вьетнаме тоже Перестройка началась - необходимо младшим братьям и в этом аспекте помочь, на путь верный направить, от ошибок фатальных уберечь.
- Главное, при контакте с местным населением, - наставляет полковник Мясницкий, -выдержку полную проявлять, вдумчиво на все вопросы отвечать. И акцент всегда делайте - да, мол, трудно всё и непросто, но победа уже не за горами, не дождутся от нас империалисты слабости характера! А про бытовые трудности в нашей стране говорить не следует. Отвечайте просто - и зарплатою довольны, и вообще - социальной политикой государства. Ясно всем?
А чего тут неясного? За четыреста баксов в месяц ещё и не того наболтаем - только уши подставляй.
Перед экзаменом, неожиданно для всех, загоняют в старенький самолёт, в воздухе уже выдают парашюты, кратко инструктируют, предлагают прыжок совершить.
Двое отказываются наотрез, остальные прыгают, Николай Степанович, как командиру и полагается - первым.
Коллектив, усечённый на две боевые единицы, успешно сдаёт экзамены, и на несколько дней разъезжается по домам на побывку.
Встречаемся уже за день до вылета в Москве, в неприметном сером особнячке.
Нас уже не пятнадцать, и даже не тринадцать, а всего шестеро.
- Остальные, наверное, во время отпуска язык за зубами не держали, вот естественный отбор и произошёл, - прозорливо, и, как выяснилось в дальнейшем - совершенно правильно, предполагает майор Теплов.
Выдают неприметную штатскую одежду, одинаковые чемоданчики с набором самого необходимого, снабжают документами.
По документам мы - все насквозь Ивановы-Петровы-Сидоровы, слесари, фрезеровщики и сверловщики неведомого треста "ЗарубежСтрой". С пониманием кивает, спешно запоминаем новые Ф.И.О.
Под надзором сопровождающего выезжаем в аэропорт.
В нужном зале аэропорта - бедлам и полный кавардак. Наши доблестные таможенники с усердием шмонают багаж худеньких вьетнамцев, долго роются в многочисленных узлах и баулах - только перья летят во все стороны. То одно, то другое безжалостно изымается и относится в специальную комнату. Вьетнамцы грустно улыбаются, но в споры не вступают - себе дороже.
- Вот, - объясняет Теплов, неторопливо прикуривая, - Наша дурь в действии. Не хватает на всяких отечественных фабриках и заводах рабочих рук - вот вьетнамцев и нагнали. А им тоже деваться некуда. Представь, прошёл по побережью какой-нибудь ураган тропический - четверть страны в разрухе полной осталась. Вот Правительство вьетнамское молодёжи своей и говорит - поезжайте-ка вы, ребятишки, в Россию, не до вас сейчас, дай Бог, чтобы на стариков и детей средств хватило. А вы и сами о себе позаботиться в состоянии, заодно и денег в России заработаете, научитесь всякому полезному. Вьетнамская молодёжь и едет к нам, работает усердно на фабриках, к примеру - ткацких, деньги копит. Наступает время обратно на Родину уезжать, тут и выясняется, что имеет место быть нешуточная нестыковка. Зарплату-то ребятишкам сугубо рублями выдавали, а зачем во Вьетнаме рубли наши деревянные? Вот они и мечутся по магазинам, всё, что хоть немного полезное в хозяйстве - с прилавков сметают.
А приезжают в аэропорт - здесь таможенники наши, Инструкциями разными вооружённые. Того нельзя из страны вывозить, этого, здесь ограничения всяческие, как результат - конфискация без компенсации. А если кто недоволен - то и штраф дополнительный. Свинство, корче, полное.
Да, прав майор по поводу свинства, хватает его, родимого, в нашей стране - хоть экспортируй излишки. Интересно, не по этой ли статье доходной, и нас во Вьетнам направляют? На месте разберемся.
Провожающий проводит нас в обход очереди, часа три болтаемся бестолково по тёмному залу, наконец - приглашают на посадку.
Летим долго и нудно: Москва - Ташкент - Карачи - Бомбей - Ханой.
В Карачи сидим часов десять, из самолёта вовсе не выпускают, отношения с Пакистаном тогда те ещё были.
Самолёт садится в Бомбее, подруливает прямо к брезентовому рукаву, выходим в прохладный VIP-зал, вьетнамцев полицейский в белоснежной форме скупыми жестами направляет в зал общий, из дверей которого нестерпимо пахнет предбанником.
Через десять минут подвозят тележку с банками Кока-колы, банки ледяные, покрытые тонким слоем инея. Все видят этот напиток в первый раз, набрасываются с жадностью - хочется попробовать на вкус эту зарубежную Легенду.
Предлагают пройти на посадку, но на этот раз, почему-то - прямо по лётному полю. Выходим на улицу, а там - натуральная парилка, градусов пятьдесят. Потреблённая Кока-кола тут же предательски выходит наружу. Двадцать секунд - и все истекают потом, рубашки мгновенно намокают - выжимать можно.
Под насмешливыми взглядами вьетнамцев усаживаемся на свои места.
С тех пор я эту Кока-колу как-то не очень люблю, всё квас больше, или лимонад "Буратино" какой.
Ещё через пару часов салон самолёта наполняется громким визгом, это молоденькие вьетнамки радостно прильнули к иллюминаторам - Ханой родной узрели.
Самолёт кружит над Ханоем минут пятнадцать, и всё это время вьетнамки визжат как резанные - звонко и протяжно. Родину так любят, или - в России натерпелись всякого?
Выходим из самолёта, бомбейской сауной напуганные, с опаской - а вдруг и здесь жара нестерпимая присутствует? Но, ничего, терпимо - всего плюс тридцать, и влажность воздуха гораздо поменьше.
Подходит вежливый неприметный вьетнамец средних лет, представляется - на безупречном русском языке:
- Меня зовут Тхань. На несколько дней, товарищи, вам придётся в Ханое задержаться, на это время я назначен вашим гидом, прошу в автобус.
Автобус какой-то странный, маленький, на капоте - кружок с тремя лучами.
- Это "Мерседес" - заявляет опытный Теплов.
Остальные уважительно поглядывают на импортное чудо, молча рассаживаются в просторном салоне.
Отъезжаем от аэропорта, вокруг - какая-то сплошная стройка: большие и маленькие двухэтажные домишки, разной степени готовности, даже какие-то шикарные виллы, в кинофильмах зарубежных виденные, местами попадаются.
Это, - с гордостью объясняет Тхань, - Перестройка у нас началась. ЦК Партии разрешил беспартийным гражданам дома строить везде без ограничений.
- А партийным, что - нельзя? - Интересуюсь.
- И партийным можно, -Тхань отвечает, - Если, конечно, местная партийная ячейка разрешит, достойным этого человека посчитает. Вот я, например, накопил пятьсот долларов, телевизор японский цветной решил купить. А партийная ячейка не разрешила. Молоды, Вы ещё, товарищ Тхань, - сказали, - Мало полезного для Родины и Партии совершили. Так что - рано Вам телевизор этот покупать. А деньги - сдайте в Фонд Возрождения Родины. Вот так вот.
- И ты, что же - сдал? - Недоверчиво интересуется Теплов.
- Конечно же - сдал, - невозмутимо так наш гид отвечает, - Я же коммунист. Как же иначе?
Многозначительно переглядываемся: Восток - дело тонкое, да и Мясницкий не велел на бытовые темы лишний раз трепаться.
Но вот и в центр Ханоя въехали, красивый город, и здания современные в наличии имеются.
- А здесь, - Тхань показывает на непрезентабельный трёхэтажный дом, покрытый сетью частых трещин - живут Члены ЦК нашей Партии, министры разные.
По сравнению с виданными ранее виллами и коттеджами, домик этот большим сараем смотрится.
Словно чувствуя в очередной раз наше недоверие, Тхань поясняет:
- Наши руководители считают неприемлемым для себя жить в эти трудные для страны времена в роскоши. Даже все автомобили государственные, кроме тех, что нужны для встреч важных иностранных делегаций, продали на аукционах, а деньги - в Фонд Возрождения Родины направили. А всем Руководителям страны - велосипеды казённые выдали.
С велосипедами - красивая фишка, конечно, теперь понятно, почему вьетнамцы так коммунистов своих уважают - продержатся в этой стране коммунисты у Власти ещё долгие годы. А нашим-то отечественным, не хватило гибкости - не додумались до велосипедов. Лишь одно настораживало - почему нас то на "Мерседесе" встречают? Мы что, и есть - "важная иностранная делегация"? Странно это как-то.
Меж тем опять малоэтажная застройка пошла, между домами - озёра небольшие - чисто ставки где-нибудь под Донецком. Только здесь к центру ставков этих деревянные настилы с перилами из штакетника ведут, и в конце тех настилов, над водой - несколько кабинок деревянных располагается, ну, вылитые наши сортиры деревенские.
Нашего гида спросили - действительно, сортиры.
- А зачем над водой-то? - Спрашиваю.
- Как зачем? - Тхань даже удивился, - Там же рыба живёт. Ей чем-то питаться надо? Что тут непонятного?
Да понятно всё, только я для себя сразу решил - не буду я во Вьетнаме рыбу пресноводную есть, на всякий случай.
Приезжаем в посёлок (городок-?) для русских специалистов, посёлок называется Ким Ли Ен, забором железобетонным внушительным огорожен, поверх забора - проволока под током, охрана вооруженная по периметру прогуливается - дружба дружбой, а безопасность - безопасностью. За оградой - десятка полтора обычных пятиэтажек, а может и четырёхэтажек, давно это было - подзабылись мелочи всякие.
Только вещи в комнаты отведённые побросали, ливень начался нешуточный - прямо стена воды за окнами встала. Ровно через пятнадцать минут дождь, словно по чьей-то команде, прекратился, опять солнышко выглянуло. Окошко приоткрыли, а оттуда такое пахнуло - амброзия райская, право слово. После дождя воздух на улице свежий-свежий, ванилью и цветами какими-то незнакомыми пахнет - наслаждение просто.
А Тхань и говорит:
- И так здесь, в Ханое, практически каждый день - до обеда тридцать - тридцать пять, потом ливень сильный, но короткий, а после, до самого вечера - жара уже помягче, воздух чистый и целебный. Полезный у нас климат, врачи говорят, - особенно для сердечников всяких.
Не знаю, что там для сердечников, но мне после ливня определённо понравилось, дышится легко и свободно, даже курить не тянет - не хочется эту благодать дымом табачным паскудить.
Выдал Тхань нам по увесистому холщовому мешочку с местными деньгами, талоны разные: синие - для столовой, зелёные - для магазина местного, мелочевкой разной торгующего, да и отбыл восвояси.
А мы с мужиками вниз спустились, к народу, что на лавочки после дождя вывалил: кто просто разговаривает о чём-то негромко, кто под навесом в бильярд играет, кто козла доминошного забивает - прямо как в России далёкой.
Познакомились, публика разношерстной оказалась - вертолётчики, гидростроители, а некоторые - прямо как мы - токари-слесари-фрезеровщики - с фамилиями простыми, чтобы не забыть их в спешке какой.
В столовую сходили - кухня простая и сытная, а цены смешные, доперестроечные.
В магазинчик заглянули, а там на полках дефициты всякие, позабытые уже, и опять же - по ценам несерьёзным. И главное, книг разных - завались. И Хемингуэй, и Ремарк, и Булгаков - и макулатуру при этом сдавать не надо - фантастика просто!
Набрали книг полные руки, продавщицы только улыбаются:
- Сразу видно - новички.
После книжного отдела очередь алкогольному пришла. Чего тут только не было: водки, вина разные, коньяки - разбегались глаза вдоль прилавка длиннющего.
После совещания недолгого решили всё же отдать должное местным фруктовым настойкам, больно уж экзотические фрукты были на этикетках нарисованы - любопытство разбирало.
Взяли алкоголя и не много то совсем - по бутылочке на брата, закуски лёгкой прихватили: колбаски там, хлебушка, помидоров, да засели в нашем с Тепловым ( по документам - Петровым) номере - приезд легонько отметить.
А настойки те фруктовые очень даже ничего оказались, ароматные, пьются легко и приятно, плохо только, что слабенькие какие-то - практически не пьянеешь от них.
Послали сперва Юрца за добавкой, пропал Юрец безвозвратно. Санёк Маленький вызвался сбегать, тоже не вернулся. Крадут их там что ли агенты империалистические?
Сам решил прогуляться, благо недалеко. Встал из-за стола, а ноги то ватные - не слушаются совсем. На ногах сосредоточился, по лестнице на улицу спустился еле-еле - в голове всё помутилось, перед глазами картинка поплыла.
Очнулся уже ночью - звёзды незнакомые над головой светят, лежу себе на зелёном сукне бильярдного стола, под головой - подушка небольшая. Ну и дела, коварны эти настойки фруктовые оказались, что ж никто не предупредил?
Подхожу к нашему подъезду, на лавочке мужик пожилой сидит, что давеча гидростроителем Кузнецовым представлялся:
- Ну, ребята, вы даёте, - усмехается в усы Кузнецов, - один на бильярде уснул, другой с продавщицей в магазине подрался, старшой ваш и вовсе в город учапал - шлюх вьетнамских искать. Не пускала его охрана на КПП, так через забор сиганул, прямо через проволоку ту. Осторожней с этими вьетнамскими напитками надо быть, или пить по чуть-чуть, или - если выпил много, вообще не ноги не вставать до полного отруба. При вставаньи - эти напитки тут же в голову ударяют - раз, и провал в памяти полный, зато потом тебе столько всего интересного расскажут - не хочешь - а уписаешься.
Интересуюсь своими подвига.
- Да не, нормально всё, - утешает Кузнецов, - только вертолётчиков от бильярда кием разогнал да и спать там улёгся. А вот старшого вашего особисты уже часа три ищут.
Все остальные подельники уже безмятежно дрыхнут, у Юрца под глазом фингал - непростые, ей-ей, продавщицы в местном магазине трудятся.
Уже под утро патруль привозит Теплова, майор с ног до головы вымазан разноцветной глиной, смердит от него - что от той помойки.
- В канаве придорожной нашли, в километре от Ким Ли Ена, - поясняет хмурый капитан, начальник патруля, - А что это вы его одного в таком виде отпустили? Здесь так нельзя, всем вместе надо держаться, за пределы городка только втроём можно выходить - согласно инструкции.
Впрочем, узнав про фруктовые настойки, успокаивается, улыбаясь с пониманием.
До обеда нас не трогают. Сразу после традиционного ливня приходит Тхань, предлагает прогуляться по городу.
Ханой, в своём большинстве, двух-трёх этажный. Что характерно, домиков "просто так" и нет совсем. В каждом, обязательно, располагается какая-нибудь коммерческая точка - магазинчик какой, или кафешка крохотная, или мастерская по ремонту чего-либо.
- Всё это практически никогда не закрывается - ни на ночь, ни в праздники, - с гордостью говорит Тхань, - Вьетнамцы очень работящий народ, тем более, что семьи у нас большие - всегда найдётся кому за прилавком постоять.
На улицах очень шумно - туда-сюда беспрерывно снуют многочисленные велосипеды, мопеды, мотоциклы, перевозящие людей, доски, пучки бананов, непонятные тюки устрашающих размеров.
Приходим на центральный рынок, товарное изобилие - после российской многолетней привычки к тотальному дефициту - поражает. Здесь есть всё, о чём мы только слышали или читали. Спешно затовариваемся джинсами - для себя, членов семьи и друзей, рубашками-футболками, электронными часами, прочей мелочью. Кто же знал, что и у нас через пару лет такие вещевые рынки на каждом углу откроются?
Возвращаемся в городок, о вчерашнем происшествии никто и не вспоминает.
- Странно это, - ворчит себе под нос Теплов, - Очень странно, по логике, должны были всех в двадцать четыре часа обратно на Родину отправить - с волчьими билетами.
На следующие утро за нами приходит всё тот же микроавтобус-"Мерседес".
Заезжаем на какую-то военную базу, переодеваемся в полевую офицерскую форму без знаков различия, только на фуражках - красные звёзды.
Едем, по солнышку судя, на север от Ханоя, в сторону границы с Китаем, вокруг - бескрайние рисовые поля. Километров через пятьдесят останавливаемся на перекур.
Метрах в ста - грандиозная свалка металлолома, в основном - уже совсем заржавевшие и почти новые трактора "Беларусь", тесно составленные друг к другу.
- Ну, и что это за ВДНХ такая? - Вопрошает Теплов, некультурно тыкая пальцем в сторону свалки.
- Если тебе трактор, вдруг нужен, то забирай - бесплатно совсем, - отвечает Тхань, - А если несколько сразу заберёшь - так и доплатят ещё. Тут такое дело, товарищи офицеры. Всю землю сельскохозяйственного назначения Правительство Вьетнама раздало в частные руки. Семьи у нас в деревнях большие - в каждой семье по шесть-семь детей, а земли подходящей мало очень. Вот на каждую семью и досталось по крохотному участку, в вашем пересчёте - соток по десять-пятнадцать. И не нужны совсем эти трактора стали- каждый росток риса руками обихаживают. А результат конечный получился - положительный насквозь. Ещё три года назад люди на улицах Ханоя от голода помирали. А сегодня Вьетнам на третье место по экспорту риса вышел. Вот так то оно. Так что, если трактора вам нужны - хоть все забирайте.
На фига нам трактора эти?
Дальше поехали, скоро рисовые поля пропали, начались каменистые предгорья, редким лесом поросшие. Приезжаем в воинскую часть.
Часть как часть, по советскому образцу оборудованная: забор бетонный, КПП со шлагбаумом, казармы барачного типа.
Тхань объясняет:
- Каждый забирает по взводу и занимается с ним до вечера. А вот - расписание занятий.
Приступайте товарищи офицеры, наши бойцы все говорят на русском языке, а кто если и не говорит, то - понимает.
Неделю занимаемся с солдатами: минное дело, строевая подготовка, стрельбы, политинформации - дежавю какое-то.
И такое впечатление складывается, что вьетнамцы всё это, что мы им преподаём, знают уже, и слушают чисто из вежливости.
В воскресенье нам устраивают проводы, рассыпаются в благодарностях, дарят каждому по японским хорошим часам, стол накрывают.
Вы это, - Тхань предупреждает, - поосторожней будьте, вьетнамская кухня - она своеобразная, не каждому желудку впору будет. Так сложилось исторически, что всё немного сыроватое - дрова то у нас всегда в дефиците были, ну, как у вас в России ещё недавно совсем - мыло там, порошок стиральный. Так что вы, на всякий случай, всё это водкой рисовой специальной запивайте. Вот той, что в бутылках с синими пробками. Она противная, правда, но лекарственная очень.
Сели за стол, закусок разных отведали: насекомые какие-то жаренные, колбаски полусырые, улитки всякие, фрукты-овощи незнакомые. Ничего, вкусно - даже под водку гадкую, лечебную.
В конце трапезы блюдо фирменное организовали. Сперва всё убрали со стола, и на отдельной тележке новые ингредиенты доставили. Потом несколько русских самоваров дымящихся внесли, только самовары те усечены наполовину - без верхних составляющих частей. Самовары на стол поставили, и давай, в кипящую воду бросать всё, что на тележке находилось: куски мяса и курицы, улитки, лягушачьи лапки, головы змеиные, кусочки овощей, зелень всякую рубленную, яйца - большие и маленькие - разбивать.
Дали вареву прокипеть - не больше минуты, и тут же давай по мискам поварёшками специальными фарфоровыми распределять. С этим блюдом справится -ох, как непросто оказалось. В смысле, водочные дозы увеличить значительно пришлось - еле потом до "Мерседеса" своего добрались. И похмелье потом утреннее было - не приведи Господь!
Отдохнули пару дней в Ханое - в другую воинскую часть, снова на неделю повезли - с той же программой.
И так два месяца - часов японских у каждого уже по семь штук набралось.
- В чём тут дело - не пойму никак, - ворчит себе под нос Теплов, - вроде, разминировать нанимались, а, по сути - дурака валяем, водку пьём на халяву. Не нравится мне всё это.
Накаркал, конечно, в конце концов.
Приезжаем в очередную воинскую часть. Вроде бы, всё как всегда. Но, к концу недели, уже поздним вечером, вдруг стрельба нешуточная где-то в стороне от части послышалась. Забегали вьетнамские солдатики, засуетились, автоматы разобрали, строиться начали.
А Тхань нам говорит:
- На такой случай, товарищи офицеры, имеется запасной вариант. Сейчас мы вас отвезём на секретную безопасную точку, где вы эту заварушку и пересидите - не стоит вам в боестолкновении, без приказа дополнительного, участвовать.
Отвезли нас на точку, в километрах десяти от части: несколько заброшенных блиндажей, траншеи старенькие, полузасыпанные, рядом - несколько пушек покореженных, ящики со снарядами. Вручил каждому из нас Тхань по автомату, запасному рожку, пайки сухие, рацию Теплову вручил, мне - бинокль неплохой.
- Тут безопасно совсем, - говорит, и тут же - шёпотом, чтобы водитель не услышал, - С севера, видите - чёрный распадок? Наблюдайте за ним. Если пакость какая и придёт - то только оттуда.
Сел в "Мерседес" и уехал.
Стали мы обустраиваться на новом месте, пост наблюдения за распадком тем чёрным выставили.
Подхожу к пушкам, кем-то брошенным - ба, да это тот самый комплекс, что мы когда-то на Военной Кафедре изучали: шесть орудий, по кругу установленных, от них - чёрные кабеля к "Уралу" с РЛС в кузове, в центре той окружности расположенного, идут.
Четыре орудия разбиты совсем, а два - целые полностью, да и снарядов вдоволь.
Посовещались мы с ребятами, и решили подстраховаться.
Оттащили одну пушку направо от первоначальной позиции, метров на шестьсот, в кустах замаскировали на совесть, другую, тем же макаром, - налево.
После я орудия тщательно на распадок тот нацелил, по обойме, четыре снаряда вмещающих, вставил - куда надо.
Вдруг, со стороны распадка - негромкие выстрелы, судя по звуку - снайпер из нарезного ствола лупит. Юрец с головой простреленной рядом завалился, Теплов где-то вскрикнул негромко. Быстро все в траншею ближайшую сиганули, Юрку за ноги туда же стащили.
С Юркой то всё, глаза уже закатились, не закрываются вовсе, а Теплов живой пока, но тоже плох совсем - в живот ему прилетело, но, в сознании полном.
- Принять бой! - Приказывает.
Сашка Маленький по траншее в одну сторону побежал, изредка из автомата одиночными в сторону распадка постреливая. А я в другую, к пушке спрятанной.
Добрался до орудия, на месте первого номера уселся, да и вдавил спусковую педаль изо всей силы. Пушка четыре раза гавкнула исправно, смотрю в прицел - над распадком столб дыма бурого поднимается, порядок - мы ещё повоюем.
Возвращаюсь обратно, рация ожила:
- Говорит генерал Кузнецов. Что там у вас происходит? Доложите обстановку.
- На связи слесарь шестого разряда Петров, - докладывает майор Теплов, - Имеет место быть внеплановое боестолкновение. Отражаем атаку неизвестного противника. Имею одного убитого и одного раненого.
- Из какого вооружения отражаете? - Генерал интересуется.
- Задействовали старое зенитное орудие, - Теплов отвечает.
На этом связь и прервалась. А, Теплов то, недоверчивый наш так и не сказал генералу про вторую пушку!
Через пять минут из распадка несуетливо миномёт заработал - взрыв, другой, третий.
Нас то противник не видит, но позицию пушки стрелявшей засекли, видимо, раз за разом накрывают - конец орудию.
Минут через двадцать перестали мины падать. Выглянул из траншеи, взглянул в бинокль - так и есть на выходе из распадка чёрные фигурки шевелятся, в гости к нам, суки, собрались.
Со всех ног, не таясь уже, ко второму орудию припустил. Заметили, огонь открыли, да не попали. Добежал до орудия, упал под прикрытия щита орудийного, и уже двумя руками педаль спусковую нажал. И эта пушка не подвела - исправно очередь выпустила - просили - получите.
Возвращаюсь - опять рация ожила:
- Генерал Кузнецов. Доложите - сколькими орудиями располагаете?
- В настоящий момент к бою готовы пять орудий! - Браво зачем-то врёт Теплов.
Опять рация отключилась.
Через час вертолёт военный прилетел, пара бронетранспортёров с вьетнамским спецназом прибыли, Тхань на "Мерседесе" прикатил.
Погрузились мы все в микроавтобус, включая мёртвого Юрца и перевязанного Теплова, да и отбыли в Ханой.
Теплов по дороге умер. Перед смертью успел мне сказать:
- Плохи, Андрюха, дела. Совсем плохи, раз такие подставы идут. Видно, Времена Смутные - на подходе.
На следующее утро в Штаб вызывают, мол, жена из дома звонит.
Срочно приезжаю, вдруг что случилось. А жена говорит в трубку:
- Бросай всё, наплюй на эти деньги, возвращайся. И соскучились мы по тебе, и предчувствия у меня плохие - сегодня всё утро за нашими окнами какой-то тип, по виду - кегебешник, наблюдает. Да и Мясницкий час назад звонил, интересовался как у тебя дела - голосом странным каким-то.
Написал я тут же рапорт о прерывания Контракта по семейным обстоятельствам, пошёл к начальству подписывать. Открываю дверь , захожу в кабинет, а там за столом массивным сидит наш сосед - гидростроитель Кузнецов - в погонах генеральских.
Не глядя на меня, взял рапорт, подписал, молча мне протянул.
С ребятами попрощался, вещи собрал, на такси в аэропорт уехал.
Перед самым отлётом Тхань появился, в форме военной, с какими-то погонами важными, серебренную "хошеминку" вручил, в глаза не глядя, от имени Правительства Вьетнама поздравил, да и откланялся.
Прилетаю я на Родину. А там и в правду - Смутные Времена начались.