Действующие лица: Писатель (П) - не молодой человек лет 45, высокий, худой, с лысиной на голове, на лице трехдневная щетина. Одет в длинный, телесного цвета плащ,- плащ слегка поношенный, из-под него виднеется кофта зеленого цвета. На ногах туфли один чистый, а другой заляпанный грязью, кроме того, на нем затасканные штаны. B целом создает впечатление несчастного, бедного человека, который уже третий день не ест и не спит. Критик (К): человек 40 лет, среднего роста, не полный, гладко выбрит. Одет, прилично, но просто - джинсы и пиджак, через плечо висит маленькая сумка, из которой торчат какие-то бумаги, на ногах кроссовки. B целом обычный человек, у которого все в жизни удалось, в руках постоянно теребит дорогой мобильный телефон. Редактор (Р): толстый, низкий лет 50 - полная противоположность Писателю. На нем деловой костюм. На лице жизнерадостный взгляд, который порой меняется на грустный. Бармен (Б): молчаливый, низкорослый мужчина лет 60, лысый, постоянно трет стаканы. Двое мужчин: постоянно о чем-то говорят, о чем не понятно, иногда смеются. Место действия типичный маленький бар. Под потолком висят тусклые лампы. В баре пару столиков, но они все пусты, только в углу сидят двое мужчин, перед ними две бутылки пива, закуска и начатая бутылка водки. Мужики о чем-то говорят. Также стоит барная стойка, перед ней три стула, они пусты, но на одном лежит сумка Критика. За стойкой Бармен полусонно трет стакан. Входит Критик и сразу обращается к бармену: K: - Не приходили еще? Тот отрицательно махает головой, продолжая тереть стакан. K:- Где же их черти носят? Сказано: на семь вечера, значит, придите в семь. Почему я должен их постоянно ждать, а, Бармен? Бармен пожимает плечами, не отвечает, молча, берет стакан, что-то туда наливает и ставит перед Критиком. K: - О, спасибо. Ты всегда знаешь, что мне нужно в такие моменты. Берет стакан, начинает пить. Входит Редактор, складывает зонтик. Садиться рядом с Критиком. Р:- Не кричи, знаю, что опоздал. Машина сломалась, пришлось пешком добираться. Мне то же самое, что ему, - обращается к Бармену. Бармен наливает еще такой же стакан и ставит его перед Редактором. Р: - Спасибо. Что он еще не пришел? K: - Как видишь. Что вы вечно опаздываете? Р: - Ну не начинай, все равно, я уже вряд ли поменяюсь. Интересно, что на этот раз задержало Писателя? K: - Сейчас опять что-то сморозит, типа прошлого раза, что он забыл о нашей встрече или опять перепутал автобус. Р: - Чего ты горячишься? Ну, забывчивый он. Входит Писатель, весь мокрый отряхивается, здоровается с одним из мужиков, что пьют в углу: тот, увидев Писателя, вскакивает и протягивает ему руку. Писатель смущается, что-то ему говорит и идет к барной стойке, где сидят Критик и Редактор. К: - О, легок на помине. П: - Здравствуйте, здравствуйте. Протягивает руку Критику и Редактору, здороваются. Писатель садиться рядом с Критиком. П: - О, Бармен здравствуй не заметил. Бармен улыбается, кивает головой в ответ, достает стакан. П: - Мне не надо, я сегодня не буду пить. Бармен удивленно поднимает брови, но ничего не говорит, берет стакан и начинает его тереть. Р: - Что нового, ребята? К: - Уже ж взрослые, а ты все: ребята, ребята. П: - Чего ты взвинченный? К: - Вот мы, каждую пятницу собираемся в этом баре, в любую погоду, даже когда болеем, мы сюда приходим. И все равно каждый раз, вы оба опаздываете, что нельзя хоть раз прийти вовремя? П: - Я старался, но засиделся дома. Р: - Чего это ты дома засиделся? П: - Да вот, решил написать новую повесть. К: - Чего это вдруг? Р: - Критик прав, чего это вдруг? Столько не писал, а тут вот на тебе, решил написать. П: - А что нельзя? Р:- Так ведь ты уже десять лет, как ничего не писал, а тут вот на тебе сразу повесть. П: - Захотелось написать. К: - А про что в этот раз? П: - Я, если честно, сам еще не знаю. К: - Ну хоть примерно. П: - Хочу написать о себе. Р: - Что ж ты о себе напишешь? П: - А все. К: - Что все? Что у тебя в жизни такого было, кроме трех романов и пяти повестей, да еще сборника рассказов? П: - Четырех. К: - Что четырех? П: - Четырех романов и четырех повестей. К: - Ну, Еллаиду, я бы к романам не отнес, потому три романа и пять повестей. Редактор достает сигару, закуривает, Бармен раздраженно смотрит на него, достает пепельницу, ставит рядом с Редактором, рядом с пепельницей ставит табличку: "Курить запрещено". Редактор кивает головой, но курить не перестает. П: - Еллаида - роман. Это ты не смог понять её суть и размах. Р: - Еллаида давно издана, что ты в новом произведение будешь писать? П: - Ну, я ж говорю, о себе. Р: - Критик прав, что ты там изобразишь? То, как ты бедствуешь, как ты мучаешься, чтобы написать пару строк, сколько потом мне приходиться редактировать? П: - Эту повесть я не буду давать кому-то редактировать. К: - Что ж это будет? П: - Будет то, что я написал, а не он (указывает на Редактора) сочинил на основе моего произведения. Р: (удивленно) - Ты о чем? П: - А я вот сидел и все эти десять лет думал, что я пишу одно, думаю про второе, а выдается третье. К: - Что-то даже я не понял, что ты этим хочешь сказать? П: - Как вам объяснить вот ты Критик хоть раз пробовал писать? К: - Нет. Не моя стихия. П: - А ты Редактор? Р: - Было в молодости, но дальше школьной газеты не пошло. П: - Вот, а я пишу с десяти лет, всегда у меня в голове роилась куча идей, мыслей и всякой всячины. Меня всегда тянуло с кем-то поделиться своими мыслями. Но когда я садился записать их - мысли, как бы убегали от меня. Вот потому я так долго и пишу. Р: - За что издательства с тобой никогда не заключали ни одного контракта, кому хочется ждать два года повесть на 150 страниц? П: - А, что вам говорить. У вас одно в голове - быстро сдать материал, чтобы денег отгрести, а мне ж нужно высбодиться от этих проклятых мыслей, которые не дают мне спать по ночам. К: - Вот слушаю тебя, писатель, и одного понять не могу: ну высбодишь ты место от одних мыслей, так туда ж сразу налетят другие, которые тоже будут требовать, чтобы их высбодили. П: - Ну хоть на мгновение, но станет легче. К: - Не знаю, у меня такого нет. Повисает пауза. Р: - Ладно, черт с тобой пиши, но кто тебя будет читать? П: - Кто-кто читатели. Вон, даже сейчас еще узнают. (Писатель показывает в сторону двух мужиков, Редактор и Критик поворачивается в их сторону). К: (усмехается) - Нашел читателей, это ж местные забулдыги. П: - Вот такие забулдыги, их жены и дети - вот, главные, для кого я пишу, пусть знают, как мне писать, то от чего они охали и ахали в свое время. Р: - Не знаю как, но ты меня убедил, пиши, дашь на редакцию? П: - Нет. Р: - Почему? П: - Ты перекрутишь то, что я захочу сказать. К: - Ну хоть на критику дашь? П: - Нет, и на критику не дам. К: - Как знаешь. П: - Вы, мужики, извините меня, мне к жене нужно. Р: - Ну, иди. Писатель встает, всем жмет руки и уходит. Р: - Сегодня он снова писать собрался. К: - В какой раз? Р: - Не знаю, я сбился со счета, я наверное пойду с ним, а то промокнет под дождем. Редактор собирается. Р: - Заплатишь? К: - Конечно, беги, а то заболеет. Редактор уходит. Критик пьет со стакана и говорит в сторону Бармена. К: - Видишь, опять собирается писать о том, как он писал. Жалко человека. Такой талант был, но после смерти жены все для него умерло. Каждую пятницу он приходит и собирается что-то написать, целую неделю он старается, но в конце, в четверг, все сжигает и уничтожает, а в пятницу снова хочет начать писать. Бедный человек. Ад на Земле - хотеть писать, но не мочь этого сделать? Звучит музыка, Критик пьет маленькими глотками со стакана, Бармен трет стакан, мужики все также о чем-то говорят. Занавес.