Гляссе для пианиста принесли,
На стол установили белоснежный.
Под нежной пеной, словно под одеждой,
Горячей страстью запахи цвели.

Ладони обняли фарфоровые плечи,
Хоть обжигал их темнокожий стан:
Обман лишает человека речи,
Когда желанней жизни тот обман.

Он выплеснул гляссе на скатерть,
Ни капли страсти так и не испив,
И музыкой разлилось ее платье,
И капли заиграли свой мотив.