Глава 2

'Развейся!'

И снова никакого эффекта.

Саске пытался сконцентрировать внимание. Удавалось не очень хорошо, поскольку что-то постоянно его отвлекало. После того, как он претерпел это ничем не объяснимое и, надо сказать, совершенно неожиданное превращение, чувствительность всех его органов словно бы увеличилась в разы.

Когда он очнулся после удара, его буквально окатило потоком звуков, запахов и цветов, всё стало ослепительно ярким, оглушительно громким и начало нестерпимо вонять. Он не мог припомнить такого насыщенного водоворота красок вокруг себя с тех пор, как позволил поглотить рассудок Проклятой Печати. Но на тот момент он понимал, на что шёл.

Сейчас же Саске ощущал себя так, будто ехал верхом на тигре, как говорили в старину. Ни одна попытка разогнать это кажущееся помешательством явление до сих пор не увенчалась успехом. Раз как-то он даже попытался себя поцарапать, чтобы сбросить наваждение через боль, однако в конечном итоге не сработало и это. Саске врос в кошачью шкуру накрепко, словно бы в ней и родился, и осознание этого приводило в совершенную растерянность.

От дна клетки веяло холодом. Они заперли его в маленьком помещении, чем-то напоминавшем больничную палату - здесь было пусто и светло, и отовсюду несло этим стерильным душком, который чувствуешь сразу, едва переступаешь порог госпиталя.

В первые минуты здесь Саске едва не спёрло дыхание от этого запаха. Теперь он, хвала Ками, малость пообвыкся, однако прожигать время в этой кутузке вместе с тем становилось не легче.

Клетка стояла на полу, и в связи с этим обстоятельством всё, что он мог видеть, ограничивалось какими-то медицинскими контейнерами и швами между напольных плиток. Где-то на стене явно висели часы. Как они выглядели, Саске не имел понятия, но точно знал, что часы эти барахлили - всякий раз, едва секундная стрелка доползала до определённой точки, она начинала противно скрежетать. Скрежет продолжался какое-то время, а потом сходил на нет. Если бы Саске не был в том состоянии, в каком его поймали и приволокли сюда, он бы, вероятно, едва бы обратил внимание на такую мелочь. Но в форме кошки замечать подобное было неизбежно, и это дико злило.

Точно так же хорошо слышались теперь голоса за стенами, хлопки дверьми и топот. За входом, очевидно, то и дело прохаживались караульные - колебания от их шагов, которые Саске против воли улавливал через подушечки лап, сопровождались одной и той же вибрацией. Эта вибрация никак не менялась, и по её амплитуде Саске определил только, что караульных за перегородкой находилось двое, причём оба, согласно стройности движений, были рангом не выше чуунина.

Едва в квадрате напольной плитки мелькала тень от птицы, вспорхнувшей за окном, Саске инстинктивно принимался следить за ней взглядом. Самого окна, предположительно, решётчатого, потому как пятно его света пересекали параллельные полосы, с места расположения клетки тоже не было видно, и Саске умом думал, что это, наверное, даже и к лучшему.

Стрелка снова начала шкворчать. Саске подобрал лапы и отвернулся. Как никогда хотелось отключить все способности к восприятию. Он почувствовал, что кто-то был на пути в эту комнату ещё задолго до открытия дверей, поэтому, когда перегородка отъехала в сторону, удивился только тому, что новые посетители ещё не одаривали его сегодня своим визитом.

Перед его носом процокали две пары каблуков и остановились на некотором расстоянии от клетки. В воздухе разлился приторный запах духов, а затем его прорезал властный голос.

- Он здесь?

- Да, Цунаде-сама. Мы поместили его в клетку...

- Клетку на стол. Сейчас же.

Саске уловил звуки новой порции шагов в коридоре. По полу суетливо затопали ботинки шиноби, и почти сразу всё перед Саске закачалось, как если бы он попал в шторм на рыбацкой лодке. Едва не ударившись спиной о плотный заслон клетки, он предусмотрительно расставил лапы пошире, чтобы не упасть.

Когда волнение улеглось, яркий свет ударил его по глазам и тут же погас. Присмотревшись, он различил моложавое лицо, обрамлённое прядями светло-зеленоватых волос. Насколько он помнил и мог судить, эта женщина являлась нынешней Хокаге.

- Учиха Саске... - она задумчиво дотронулась рукой до подбородка. - Это действительно он?

Саске презрительно смотрел на неё сквозь решётку. Если бы при нём были его техники, у неё не возникло бы и повода в этом усомниться.

Та, вторая на каблуках, которую Саске едва ли видел прежде, торопливо залепетала:

- Именно так, Цунаде-сама. В отчёте команды номер семь было сказано, что он обратился прямо в ходе миссии. Они схватили его и доставили сюда точно в таком виде, в каком он был.

- Хм. - Цунаде нагнулась и повела головой, осматривая заключённый в клетке субъект со всех сторон. Саске эта экзекуция начала надоедать ещё до начала, поэтому сейчас он жалел только о том, что не мог сквозь прутья клетки выцарапать глаза всем присутствующим.

Они стояли слишком далеко. Так-то он бы непременно попробовал.

- Вы проверили природу чакры? Исключили версию того, что это влияние дзюцу?

- Понимаете, Цунаде-сама... Это оказалось не так просто.

Цунаде выпрямилась, так что Саске перестал видеть её лицо. На стол перед ним спрыгнула свинка, с хрюканьем подошла ближе и, остановившись напротив, принюхалась.

- Что значит 'не так просто'?

- Мы не смогли подключить к Саске приборы для анализа, потому что... видите ли, к нему очень трудно подобраться.

- Что?! - На поверхность стола обрушился кулак. Свинка перед Саске подпрыгнула и пугливо попятилась к краю, издавая невнятные звуки. - Вы - отряд лучших ирьёнинов, в вашем отделе двадцать пять первоклассных специалистов, и никто из вас не сумел нацепить датчики на какого-то кота? - Голос Цунаде поднялся на добрых пару тонов. Саске слышал, что у неё был вспыльчивый характер. - Ты смеёшься, Шицуне? Быстро открыть клетку!

- Мне кажется, это не очень хорошая идея, - пробормотала Шицуне, забирая свинью на руки.

- Почему ещё? - недовольно поинтересовалась Цунаде, складывая руки под увесистой грудью.

- Дело в том, что Саске сбегал уже три раза, и поймать его смог только отряд специальных джоунинов, - виновато признала Шицуне. Саске невольно усмехнулся в усы. - Это было, мягко сказать... очень проблематично. Я искренне прошу вас не открывать клетку опять. Ниндзя из клана Яманака вернутся с задания только через несколько дней, Нара заняты охраной экспериментальной базы в горах. Если между нами... - тут она нагнулась и, приложив к губам ладонь, стала шептать, очевидно, чтобы остальные медики не слышали. Как бы то ни было, Саске с его повышенной восприимчивостью даже этот предельно тихий шёпот казался сродни голоса из репродуктора. - Я не смогла найти на ночь замену нынешнему караулу... Откровенно говоря, мы совсем не рассчитывали, что седьмая команда сумеет успешно исполнить ваше поручение. Сейчас в деревне осталось не так много сильных шиноби, поэтому заняться отловом кошек почти некому.

- Шицуне, не надо морочить мне голову. Отлов кошек под силу даже генину. Попроси Конохамару и других...

- Конохамару за ним не угнаться.

Цунаде фыркнула. Затем многозначительно повела глазами в сторону клетки, чего Саске, впрочем, даже не смог увидеть.

- Я вижу, Саске вернулся в Коноху, но что-то ему не очень хочется здесь оставаться...

Ну ещё бы. У него, в отличие от этих обалдуев, есть цель, и он к этой цели придёт несмотря ни на что. Пусть его превратят хоть в таракана.

Шицуне неловко засмеялась, но Хокаге жестом оборвала её.

- В таком случае, что нам делать?

Один из медиков осмелился выступить вперёд.

- Мы заказали у научно-исследовательского центра Нара специальный препарат из кошачьей мяты. Он искусственно погружает в бессознательное состояние.

Саске заметил, как Шицуне кивнула и продолжила следом:

- Завтра на рассвете этот препарат прибудет в деревню, а затем мы введём его внутривенно. Саске уснёт, и мы сможем его обследовать.

Они рехнулись? Саске оскалился. Он помнил, как ему иногда приходилось присутствовать на экспериментах, которые проводил Орочимару. Увиденного и услышанного при этом вполне хватило бы, чтобы составить целую антологию о человеческих страданиях. Саске, конечно, не был исполнен сочувствия к этим жалким подопытным, но на всю жизнь зарубил на носу, что никогда не позволит вводить себе под кожу всякую дрянь. О последствиях его осведомили прекрасно.

Однако едва ли кто заметил его протест.

- Хорошо, - одобрила Цунаде. - До тех пор я назначу караул... из одной смены и трёхразовую кормёжку. Вы уже пробовали наладить с ним контакт? - она обернулась к Шицуне, и та вновь растерянно помотала головой.

- Пока Саске был здесь, нам не удалось добиться от него ничего похожего на человеческую речь. Вероятно, он понимает, что мы говорим, но по какой-то причине не может ответить.

Цунаде промолчала, выдерживая глубокомысленную паузу. Затем снова нагнулась перед клеткой. Саске неприязненно наморщил нос; от неё разило, как от чана с перебродившей хурмой.

- Действительно ли не может? - в задумчивости протянула Хокаге, ни к кому не обращаясь. - И вправду ли понимает?

Все присутствующие почтительно молчали - ответить никто не решался. Саске, конечно, сам того не желал, но по какой-то причине всё равно ощущал исходящую от них тревогу. Что ж, он не мог применять изученные техники, зато эта дурацкая трансформация подарила ему навык телепатии. Просто великолепно.

Пришлось в раздражении ожидать, пока эта бесконечная минута тишины прекратится.

- Мы не знаем, как много осталось от прежнего Саске, как только он перевоплотился, - Цунаде наклонилась к клетке с котом, пристально того разглядывая. Саске хмуро смотрел Хокаге в болотные глаза, но так и не смог различить на дне их ни намёка на её истинные намерения.

- Теперь он стал зверем, - после долгого раздумья произнесла Цунаде. - Единственный, кто может понять зверя, - это другой зверь. - После чего решительно стукнула ладонью о кулак и направилась к выходу.

- Мы обязательно придумаем, что с ним делать. Позаботьтесь о том, чтобы он не сбежал раньше времени, - донеслось от дверей. - Ну а я пошла работать. Шицуне, разбудишь меня к обеду.

- Есть, Цунаде-сама!

Вокруг снова поднялась суматоха. Зашуршали одежды, и Саске уж было приготовился к новой волне землетрясения, однако, к счастью, в этот раз трогать клетку никто не стал. Шум медленно потух, оборвавшись гулким хлопком перегородки о косяк.

Саске снова остался один.

Спокойствие длилось недолго. И получаса не прошло, как дверь перегородки снова отъехала в сторону, и на пороге - кто бы мог подумать - появился Наруто Узумаки. Саске непроизвольно вздыбил шерсть, хотя сам ещё не успел толком осознать, каким образом у него это получилось.

- Йо, Саске! - Наруто воодушевлённо протопал на середину комнаты и остановился возле стола, уткнувшись в него локтями. - Как дела?

Как могут быть дела у человека, которого сделали котом и посадили в клетку, ты, полудурочный? Саске шикнул и отвернулся, не желая видеть перед собой эту зеленоволосую рожу.

Ему, однако же, неотступно казалось, что от Наруто тянулся навязчивый, но чем-то ароматный запах, и Саске как ни старался, а всё же не мог избавиться от этого ощущения.

- Да ладно тебе, даттебайо! Мы же старые друзья.

Ничего подобного. Тогда, рядом с убежищем, Саске был в шаге от того, чтобы обнаружить лиса. Он собирался взять его под контроль шаринганом, он убил бы Наруто, если бы это проклятое превращение не разрушило весь его план.

А этот идиот теперь стоял перед ним и нахально улыбался, как будто они собрались на встрече бывших одноклассников. Невероятно возмутительно. Если бы Саске мог, он бы ему показал.

Для Наруто эта угроза, очевидно, прозвучала не страшнее кошачьего стрекота.

- Ну-ну, Саске, и что ты сразу кекекаешь? - усмехнулся он. Саске рассерженно повернулся к углу клетки, и Наруто неожиданно переменил тон. - Я понимаю, что ты недоволен. Все мы недовольны тем, что тебе пришлось пережить. Ты ведь так изменился, - тут Наруто приблизил голову к решётке и доверенно прошептал: - Сакура, чтобы ты знал, после миссии нам с Саем вообще покоя не давала - всё переживала, что же теперь станет с её ненаглядным Саске!..

Саске и ухом не повёл. Он продолжал сосредоточенно изучать угол клетки.

Наруто опять повысил голос и заговорил так вдохновлённо, как будто Саске в самом деле мог проникнуться его речами.

- Но главное, что теперь ты снова дома. Мы с тобой, Саске! Можешь быть уверен: мы поможем тебе вернуть прежний облик. Даже не сомневайся.

О Ками. Да не нужна была ему ничья помощь. И тем более не нуждался он в ней от таких, как они, никчёмных и беспомощных слабаков, один из которых сейчас по какой-то причине сидел перед ним.

Саске почувствовал жар подушечками лап, неосознанно повернув голову. Ох, как же он ненавидел...

- Знаешь, Саске, ведь у нас всё ещё осталось одно незаконченное дело, - Наруто нагнулся вперёд и подмигнул ему. Саске неприязненно скривился. - Я хочу сразиться с тобой на равных, как тогда, в Долине Завершения. Только в этот раз - обязательно победить!

Проклятье.

Решётчатая сторона клетки задрожала под ударом. Саске просовывал лапу сквозь прутья и, прижимая уши к голове, остервенело щерил зубы. Он понимал: как ни пытайся, Наруто ему не достать, - но так и не смог сдержать вспыхнувшую в груди ярость.

Как у этого неудачника хватало наглости заявлять такое? Победить... Только в другой жизни Наруто может мечтать о победе.

- Воу-воу, тише, Саске, тише! - Наруто отпрянул от стола, но в его синих глазах Саске не увидел и тени испуга. Всё больше свирепея от бессильной досады, он пытался добраться до него когтями, шипел и щетинился, однако Наруто оставался по-прежнему недосягаем, и это раздражало более всего. Выбившись из сил, Саске так и оставил лапу в решётке. Потом устало развернулся и снова уткнулся носом в угол.

- Всё такой же ершистый, как и раньше... - протянул Наруто и тут же бодро добавил: - Ну ничего, я знал, что ты так отреагируешь, поэтому принёс тебе кое-что.

Саске услышал шелест; тот казавшийся приятным аромат, что шёл от Узумаки прежде, как будто усилился в разы, и это заставило его как бы ненароком повернуть голову.

Наруто, широко улыбаясь, протягивал ему что-то в длинной обёртке, распечатанный край которой аппетитно пах. Как Саске понял, это была кошачья вкусняшка; рекламу про неё одно время частенько крутили по конохскому телевидению.

Рот мгновенно наполнился слюной. Наруто предлагал лакомство непосредственно-дружелюбно, так что Саске, как зачарованный, сделал шаг по направлению к нему. Сделал - и тут же остановился.

Принимать какие-то подачки от ничтожества вроде этого усаратонкачи? Да не просто подачки - хотя Саске находился в новом теле только первый день, Наруто, судя по всему, уже и за человека его не считал, раз посмел притащить еду для кошек, чтобы подлизаться.

И ведь Саске почти на это повёлся!.. Это же надо - позволить себе до такого опуститься.

А ещё не стоило забывать про слова Цунаде насчёт этих странных препаратов. Вдруг он рискнёт попробовать эту сомнительную на вид штуковину, и она окажется отравлена? Потом выяснится, что визит Наруто - не более, чем предлог, под которым они окончательно усыпят его бдительность... Нет, ни за что на свете. Уж лучше сразу голодная смерть.

Замерев на середине клетки, Саске демонстративно уселся поперёк неё и больше уже не сдвинулся с места. Наруто непонимающе склонил голову набок.

- Что, не хочешь? Ну, может, попробуешь, когда я уйду, если тебе так будет удобнее...

Ему будет удобнее только в том случае, если Наруто уйдёт и не вернётся. Или, как вариант, помрёт на его глазах.

- Но завтра я обязательно заскочу к тебе снова! Бабуля Цунаде сказала, что утром проведёт какое-то диакритическое расследование... - Диагностическое обследование, ты, тупица. - Так что мы ещё увидимся!

Наруто просунул вкусняшку сквозь прутья клетки и, многозначительно отсалютовав, скрылся за дверьми. Его улыбающуюся физиономию Саске уже давно не видел в страшных снах, но теперь, судя по всему, это время снова грозило наступить.

Ужасно бесит.

Оставшись в одиночестве, Саске приблизился к обёртке. Опустив голову, тщательно принюхался - от упаковки пахло только мясом и ароматизаторами, но признаков каких-либо химикатов в этом омбре различить не удавалось.

Как бы то ни было, на риск идти Саске не пожелал. Он ещё не знал до конца, мог ли полагаться на свои звериные инстинкты. А если он допустит хотя бы самый маленький промах, то это будет означать лишь одно - Коноха подомнёт его под себя, и он на веки распрощается со свободой и планами, которые до сих пор пока не успел осуществить.

К тому же... Нет, он ещё не забыл, кто он на самом деле. Пусть кошачьей едой кормятся те, кому она предназначена, что бы там ни вбила себе в голову эта Цунаде.

В любом случае, теперь оставалось только терпеть и не поддаваться на провокацию.

Стрелка часов, каждую минуту скрипевшая где-то под потолком, всё так же раздражала своим периодическим шуршанием. Слушать его постепенно становилось пытке подобно, так что, чтобы не сойти с ума раньше времени, Саске решил проверить на прочность хотя бы клетку.

Подойдя к решётке из прутьев, он попробовал их осторожно куснуть. Зубов, по счастью, сломать не вышло, но и прутья не поддались - удивили отменным качеством. Саске выгнул шею и даже рискнул перегрызть их в одном месте. Теперь назойливый скрип заедающей стрелки в часах заглушался громогласным скрежетом клыков о железо.

Как и ожидалось, затея с с самого начала была безвыигрышной; оставив бесполезные старания, Саске раздосадованно облизнул губы. Противный привкус железа так и остался на языке.

Стрелка часов неотступно продолжала скрипение. Саске постарался сделать вид, что её не существовало, и с этой целью принялся сердито мерить пол клетки шагами. Ровно в момент, пока он этим занимался, перегородка отъехала снова. Саске остановился, презрительно изогнув губы. Да сколько же можно.

В этот раз перед ним стояла Сакура с подносом. Сперва Саске учуял его неестественный запах, а уж потом - приторно-сладкий парфюм Сакуры.

Она опустила поднос напротив. Теперь Саске видел, что на нём лежали какие-то кругляши, похожие на шары навозников, и нечто вроде поилки.

- Привет, Саске-кун... Я подумала, что ты устал и хочешь пить, поэтому принесла тебе немного воды... - Сакура повесила поилку на один из прутьев изнутри клетки.

Саске дёрнул ухом. Оно чесалось.

Сакура указала на кругляши.

- А вот тут ещё... боевые пилюли по моему рецепту. Наруто их очень не любит, но ты попробуй: они придадут тебе сил.

Саске равнодушно отвернулся. Спасибо, конечно, за заботу, но его уже немного достали эти подаяния.

Сакура вытащила из-за медицинского шкафа раскладной стул и села, аккуратно расправив юбку на коленях. Саске с пару мгновений поизучал бывшую сокомандницу взглядом; в его обновлённом видении она выглядела слишком непривычно: с синими волосами и в таком же жилете с белым кольцом кланового символа, который она всегда носила, Сакура казалась совсем другим человеком.

Человеком, который, как и прежде, был ему абсолютно безразличен.

На какое-то время между ними установилось неловкое молчание.

- Знаешь, Саске, - спустя минуту заговорила вдруг Сакура. - Цунаде-сенсей сомневается, что ты можешь нас понимать. Она думает, ты перестал нас слышать и из-за того, что ты кот, в тебе не осталось ничего человеческого... - Саске молчал, ожидая, что ещё она скажет. Но Сакура неожиданно воскликнула:

- Я этому не верю! Вот не верю, можешь даже посмеяться надо мной. Потому что как поверить, если, глядя на эти кошачьи глаза, я вижу за ними только Саске...

Эм. Ну, ладно. А что-нибудь полезное он от неё услышит?

- Ведь ты же понимаешь меня, Саске? Ты же понимаешь, что я хочу сказать тебе? Мяукни, если понимаешь.

Саске молчал. Он же не сопляк, мяукать по чьей-то указке.

- Саске... - Сакура расстроенно опустила плечи. - А ведь я так надеялась... Конечно, может, я ошибаюсь. Может, ты просто не хочешь говорить со мной сейчас.

Да он никогда не хотел.

Сакура сокрушённо вздохнула.

- Если бы ты не был котом, я бы столько всего тебе рассказала... С тех пор, как ты ушёл из деревни, многое изменилось. У нашей команды теперь новый капитан, и почти все наши бывшие одноклассники стали чунинами...

Понятно. Значит, сегодня больше ничего толкового от неё ждать не стоит. И почему он не мяукнул? Теперь этот поток сознания не прекратится до вечера.

- ...Кроме Наруто, второй экзамен он тоже пропустил из-за тренировок с Джирайей-сама...

Саске невольно усмехнулся. Ну да, Наруто как всегда.

- Но я думаю, это ничего. Он ещё нагонит остальных.

От унылой болтовни против воли потянуло в сон. Саске сам не заметил, как глаза его начали слипаться, а Сакура всё говорила и говорила что-то, что, как она думала, должно было быть ему безумно интересно.

- Наруто, он стал сильнее, - тут она хихикнула украдкой, но Саске был уже по дороге в мир грёз. - Хотя мне кажется, ему всё ещё далеко до тебя, Саске. Он очень старается, чтобы стать таким же, как ты. Не будь к нему слишком предвзят. Ведь раньше вы были друзьями...

Саске скрестил перед собой лапы и опустил на них голову. Ему казалось, он видел сон, в котором призрачным вестником раздавался голос девочки с синими волосами.

- Когда ты ушёл, я всё вспоминала ту последнюю встречу на аллее. Я корила себя и ненавидела за то, что так и не успела тебя остановить. Сейчас, когда мы вновь увиделись спустя столько лет, я понимаю, что и не смогла бы. Ты так изменился, Саске. Силы в тебе наверняка стало не занимать. Но, что бы ни случилось...

Он так устал. Хорошо, что хотя бы сейчас он мог немного отдохнуть.

- Как бы ты ни поменялся снаружи...

Саске зевнул, с наслаждением вытянувшись на дне клетки.

- Я знаю, что внутри ты всё такой же, каким я знала тебя, когда нас только определили в одну команду.

Пожалуйста, пусть бы она продолжала. Этот трёп так убаюкивал.

- И я буду любить тебя, кто бы что ни говорил. Сейчас я жалею только о том, что не сказала этого тогда, на аллее... Вернее, конечно, я попыталась, но... - Сакура подхватила себя за локоть и взмахнула ладонью, чего Саске, впрочем, даже уже не мог заметить. - Но, ты знаешь, я сказала это слишком... быстро, слишком неправильно. То есть, я имею в виду, я могла бы подобрать слова получше... Признаться по-настоящему, знаешь. И вообще всё это вышло как-то... сумбурно. - Тут она устало вздохнула, с разочарованием повесив голову. Потом приободрённо вскинула её опять и улыбнулась. Саске подрёмывал, во сне пошевеливая усами.

- А, не бери в голову. Всё равно теперь это в прошлом. В любом случае, я рада, что теперь ты всё-таки с нами, Саске-кун.

Раздался стук. Саске едва разлепил глаза и сонно приподнял мордочку. Сакура убирала стул обратно, и грохот, с которым она это проделывала, рывком вытянул его из сновидений.

- Ладно... Кажется, я совсем наскучила тебе этими разговорами, - виновато сказала Сакура напоследок. Да нет, Саске так не казалось. По крайней мере, он в кои-то веки смог выспаться. - Отдыхай, Саске-кун. Вечером я принесу тебе ужин.

Саске потянулся и сел, посмотрев ей вслед. Когда дверь захлопнулась, он скучающе огляделся. Пилюли по рецепту Сакуры и вода, в которую они точно так же могли что-то подмешать, его совершенно не интересовали.

Ах да, ведь его же клетку перенесли на стол; правда, из-за непрекращающегося потока посетителей он даже не успел толком осмотреться. А ведь с нового места ему было видно гораздо больше, чем с плиточного пола.

Помимо медицинских шкафов Саске сумел разглядеть широкие решётчатые, как он и предполагал, окна, а впереди - раковину, кран которой - чудо для местной больницы - даже не протекал. Над раковиной висело зеркало, в котором отражался один угол его клетки.

Саске немного пораздумал и подошёл поближе к этому углу, чтобы посмотреть, в конце концов, во что он такое превратился.

Увиденное не сказать, чтобы его поразило. В клетке внутри зеркала сидел обычный чёрный кот. Остроугольные уши, короткая морда. Глаза почему-то были жёлтые. Саске поднялся, повернувшись к зеркалу боком. Взмахнул хвостом. Хвост был длинный и тонкий, с белой кисточкой на конце, а на боках лоснился густой мех. Саске фыркнул. Нет, пускай шерсть и покрывала его от ушей до пяток, без одежды он ощущал себя в этом обличье по-прежнему неуютно.

Мда, с таким телом мало что можно было начать. Оставалось надеяться, что Саске найдёт способ вернуть себе прежнюю форму, либо сможет использовать техники и так. И, желательно, выберётся отсюда до этого. Живым.

В дверь постучались, и перегородка снова отъехала в сторону, как будто он давал разрешение. Саске стиснул зубы. Он им зверушка в зоопарке, что на него по очереди приходят поглазеть все, кто ни попадя?..

Однако едва он узнал новоприбывшего в лицо, недовольно оборвал лавину сварливых мыслей.

В дверях, опираясь одной рукой на костыль, стоял Какаши-сенсей. От него тянуло псиной. Очень сильно.

- Йо, Саске.

Саске молча смотрел, как бывший учитель проковылял на середину комнаты и остановился перед столом. Выглядел он потрёпано: копна платиновых волос вместо протектора была перемотана бинтами, они же виднелись на груди из-под больничной рубашки. Должно быть, Какаши попал в немалую передрягу в его отсутствие в деревне. Неудивительно, что в команде номер семь появились новые лица.

- Извини, я немного задержался, - Какаши наигранно зажмурил зрячий глаз. - Заблудился, понимаешь, на дороге жизни.

Саске прищурился. Не из вредности - но от нестерпимого смрада вокруг у него словно бы начинали слезиться глаза. Очень хотелось положить на нос лапу, чтобы зажать ноздри. Никогда прежде ему не доводилось замечать, что от бывшего учителя несло собаками так ощутимо.

Зато кое-что в Какаши оставалось прежним: эта неизменная маска на лице и отговорка про опоздания, которая уже давно сидела в печёнках. Что ж, вероятно, однажды их прежний капитан доопаздывается до того, что ждать его больше никто не будет.

- Те двое тебе уже, наверное, все уши прожужжали... - тем временем, протянул Какаши. - Если честно, я и сам удивился, когда мне сообщили, что наша команда вернула тебя в Коноху. Но, узнав, что ты здесь, я просто не мог не навестить своего бывшего ученика. Всё-таки из всех моих учеников ты был самым лучшим.

Очень лестно. Жаль только, что Саске мало волновало мнение старого сенсея.

Теперь у него были другие примеры для подражания.

- Много говорить я не буду. Не умею, понимаешь, говорить красиво, да и не знаю, что сказать такого, что ты ещё не слышал.

А зря. Сакура, вон, хорошо потянула время разговорами, так что сейчас Саске хотя бы чувствовал себя полным сил.

- Ты долгое время был у Орочимару, - припомнил сенсей. - Он, наверное, многому тебя научил?

В целом, да, от Орочимару Саске понабрался побольше, чем от Какаши. Во всяком случае, узнал хотя бы что-то, помимо одной-единственной техники.

- Я просто хочу напомнить, что, какие бы мысли он ни пытался тебе внушить, прежде всего тебе следует думать своей головой.

Саске хмыкнул - настолько, насколько позволяла пасть. Если бы он мог сейчас что-то сказать в ответ, то сказал бы только одно.

'Воняешь'.

Не то, чтобы он имел что-то против Какаши. Но раньше Саске и в голову бы не пришло, что нинкены учителя пахнут настолько отвратно. Просто хуже дуриана, и из-за этого с ним просто невозможно было спокойно находится рядом. Даше тошнота стала подбираться к горлу.

- Впрочем, ты, верно, и сам это понимаешь. Когда мы виделись в последний раз... я всё-таки не смог тебя переубедить.

Чтобы отвлечься и хоть немного вникнуть в слова сенсея, Саске заставил себя подумать о тонкой леске, которая неприятно врезáлась в живот. Во время того разговора Какаши привязал его к дереву, и кроме фантомной боли по вине этого в воспоминаниях почему-то не всплывало ничего более.

Это о многом говорило.

- И ещё кое-что. - Какаши сурово сдвинул брови к переносице. - По поводу мести. Я знаю, ты думаешь о мести. И я даже понимаю, почему. Будь я тобой, делал бы точно так же, - Саске неосознанно прислушался. А их прежний капитан с годами не потерял в проницательности. Всё так же зрил в корень, когда разговаривал со своим любимым учеником. Неудивительно, что они понимали друг друга лучше тех двоих. - Месть, она... кажется необходимой, да. Однако это всё ещё не выход. Вместе с радостью свершённая месть приносит и последствия. И иногда эти последствия с ней просто не сопоставимы. Порой они влекут за собой слишком много проблем.

Саске отвёл взгляд. Если месть влечёт за собой проблемы, то бездействие влечёт за собой проблемы вдвойне. Не правда ли, Какаши-сенсей? Орочимару как-то рассказал о вашей с ним встрече однажды. Вам тогда даже не хватило мужества что-либо предпринять.

Орочимару остался жив, а Какаши провалил миссию. И у Саске не было причин не верить первому.

Примерно с тех самых пор бывший учитель потерял в его глазах всякий авторитет.

Какаши невозмутимо поправил бинты над левым глазом. Саске нарочно не смотрел в его сторону в надежде, что тот расценит это, как знак, что продолжать разговор бессмысленно, и, наконец, оставит его в покое со своими нотациями. И Какаши, надо сказать, понял его правильно.

- Что ж, на этом всё, - сказал он, поворачиваясь к двери. - Счастливо, Саске.

Саске едва посмотрел ему вслед. С уходом сенсея он наконец-то смог вздохнуть полной грудью.

В комнате воцарилась долгожданная тишина. До ужина никто его не беспокоил, и только вечером, получив отведённую порцию, Саске ещё раз подвергся бомбардировке пустословием от Сакуры. К счастью, длилось это недолго. Кроме бывших сотоварищей, Какаши и Хокаге, больше к нему никто не наведался. Должно быть, только они получили разрешения.

Так или иначе, к еде Саске не притронулся и, когда кто-то из медработников погасил в его комнате свет, сосредоточился лишь на том, как сбежать из этого заключения.

Спать он всё равно не мог: шорохи за окном отвлекали, и неугомонная стрелка в неисправных часах по-прежнему действовала на нервы. А ещё из-за кошачьего зрения, благодаря которому Саске видел всё вокруг примерно столь же хорошо, как и днём, он даже не чувствовал наступления ночи.

Пока что его мучила только сильная жажда. Мало обращая на неё внимания, Саске лежал и думал.

Нужно использовать чакру. Из всех вариантов, что шли на ум, этот казался наиболее выполнимым. Ведь получилось же у него в тот раз пробежать по стене? Да, он свалился, но только из-за того, что ошибся в пропорциях. Кошачье тело требовало не так много энергии, как человеческое. Если сейчас он постарается, то сможет сформировать нечто вроде Скальпеля Чакры и разрезать прутья клетки.

Саске вытянул лапу. Сосредоточился. Чёртовы пальцы, они были слишком коротки и излишне плотно друг к другу прижаты, чтобы поток чакры, осветивший кожу, образовал что-то, хотя бы отдалённо похожее на лезвие. Саске поднял вторую лапу и сложил их обе вместе. Бесполезно. Из слаженных колебаний энергии, которые он всегда ощущал в ладонях, когда пребывал в форме человека, сейчас получались какие-то расплывчатые завихрения, и их невозможно было направить под определённым углом.

Саске в досаде опустил лапы. Чёрт. Нет, он должен был найти способ правильно применить чакру. Ведь справлялись же с этим кошки-ниндзя из Сора-ку. Сейчас он мало чем отличался от них.

Однако каждая новая попытка не приносила успеха. В конце концов, Саске настолько отчаялся, что вновь безуспешно попробовал прогрызть прутья зубами. Они, как и прежде, не покорились, но что огорчило ещё больше, - так это слабость того жалкого тела, которое не имело в себе абсолютно ни капли выносливости.

Он буквально не успел сделать ничего, а уже устал настолько, как если бы сразился с целым батальоном шиноби. Пять раз подряд. Без оружия.

В бессилии Саске упал на пол клетки. Он слышал что-то про то, что кошкам полагалось спать больше половины дня. Но как же это, чёрт возьми, утруждало существование.

Мысленно проклиная обстоятельства, Саске провалился в глубокий сон.

Часы ненавистно скрежетали.

Глава 3

- Эй, есть тут кто?

С потолка методично падала вода, эхом разнося звуки капели по отсыревшим стенам грота. Было темно, затхло и неуютно.

- Итачи-сан, кажется, мы здесь первые.

Чернота, пятном зиявшая впереди, постепенно начинала расходиться, пока в ней, наконец, не обозначились контуры глубокой пещеры.

Откуда-то тянуло падалью. Слабое зеленоватое мерцание флюоритов на стенах позволяло видеть на расстоянии едва ли чуть дальше вытянутой руки и отражалось в гладкой поверхности зловонных луж. Где-то между ними на земле чернел прямоугольник жаровни.

Холод не уходил. Итачи поёжился.

- Я разожгу огонь.

- Дельная мысль, - Кисаме повернулся к одной из стен. - Надо посмотреть, осталось ли здесь что съестное.

За его спиной вспыхнуло пламя, выхватив из густого мрака ряды деревянных ящиков. В стороне стояли покосившиеся лавки и даже несколько столов. Для таких, как они, - роскошь, сравнимая с мебелью в хоромах даймё. За столами позади темнели неосвещённые углы - вероятно, ходы в другие подземные туннели и пещеру со статуей.

Итачи опустился перед жаровней. Блики костра затанцевали на его бледных щеках.

Кисаме рыскал среди ящиков. Многие из них прогнили насквозь, другие источили паразиты. Последний раз, когда они были в этой клоаке, кто-то ещё пробовал делать запасы.

- О, мисо. Непочатый.

К консервам с мисо нашлись ещё несколько пучков сушёной зелени, стеклянная лапша, брикет сухого тофу и пара мисок. На угли с грохотом опустился ржавый котёл. Итачи молча смотрел, как напарник призвал воду и, очистив от соли, наполнил ею посудину. Когда от краёв начал подниматься пар, Кисаме закинул рыбную пасту.

Тепло от огня почти не грело. Очень скоро варево в котле зашипело, и Итачи, поднявшись, зачерпнул из него миской. Затем отошёл к ближайшему столу, уселся на лавку и, положив касу рядом с собой, принялся за похлёбку.

Это была их первая горячая пища за месяц на диете из таблеток.

Кисаме, недолго думая, присоединился к нему. Со стуком поставил перед Итачи что-то тяжёлое - тот равнодушно поднял глаза. На столе стоял опечатанный бочонок с вином.

- Выпьешь со мной, Итачи-сан? - предложил Кисаме, усаживаясь напротив. Он был уже без шляпы и плаща, потому что от готовки стало жарко.

Итачи помотал головой. Потом невольно вздрогнул - предательский кашель начал пробирать его сызнова. Кисаме пристально поглядел на напарника, но ничего не сказал. Только пожал плечами и, сорвав с бочонка холщовую тряпку, хлебнул прямо из горла. Пейн нынче чрезмерно великодушен. Так и балует своих подчинённых.

Ели молча. Оба понимали, что говорить в такие минуты бессмысленно.

Какое-то время тишина внутри пещеры нарушалась только стуком ложек и треском догорающих углей. Место казалось вымершим, отсветы пламени идиллически рассеивались меж молчаливых стен, и от еды начало клонить в сон. Однако спокойствие недолго висело в стылом воздухе.

В глубине пещеры раздался гулкий топот; за ним последовала невнятная перебранка. Звуки шагов приближались, и по мере приближения шумные выкрики становились всё громче и различимее.

- Чёртов Зецу!.. Я вырву ему печёнку и заставлю сожрать, когда увижу этого сукина сына снова... - похожий на лай пронзительный голос отразился от стен.

- Заткнись, Хидан. Мы всё равно уже пришли.

Кисаме залпом втянул в себя остатки похлёбки и отставил пустую миску в сторону. Затем процедил недовольно:

- Братья-зомби... Принесла нелёгкая.

Итачи промолчал, монотонно продолжая черпать ложкой бульон. Гомон всё нарастал, пока не стал так отчётлив, как если бы говорившие стояли прямо напротив.

Кисаме обернулся. Под высоким сводом показались Хидан и Какузу.

- Хорош затыкать меня, ублюдок, - Хидан грязно выругался, выходя на середину пещеры. Плащ на нём был раскрыт до пояса, и одной рукой он придерживал себя за голый бок, размахивая при этом трёхлезвенной косой. - Если бы я с самого начала знал, что мудак Зецу не придёт за кошкой, я бы сразу прикончил её для Джашина!..

Кисаме встал из-за стола и подошёл ближе. Перебинтованный меч закачался за его плечами.

При близком рассмотрении оказалось, что бок Хидана был рассечён чуть пониже ребра и из глубокого пореза вываливались блестящие ленты кишок.

- Йо, Хидан, - Кисаме сложил руки на широкой груди и кивком указал на распоротый бок. - Неважно выглядишь.

- Он опять перестарался со своими ритуалами, - заметил Какузу. На плече он нёс бездыханное тело девушки - джинчуурики из Деревни Облака.

Хидан оскалился, опасно выводя косу из-за спины.

- Пасть свою закрой, рыбомордый, - сплюнул он с ненавистью. Затем начал озираться вокруг и, должно быть, заметил за дальним столом Итачи. - Вообще, какого чёрта вы здесь?

- Пришли пораньше по сигналу Пейна, чтобы запечатать Двухвостую, - ответил Кисаме и кивнул на девушку на плече Какузу. - Как она?

Тот бесцеремонно сбросил тело на пол, как если бы кидал мешок с рисом. С глухим стуком оно бухнулось на сырую землю.

- На чёрном рынке за её шкуру предлагают больше, чем за голову отступника С-ранга.

- Тогда почему вы не порадовали Зангея? - спросил Кисаме. - Зецу же не пытался её отнять.

Какузу согласно опустил веки.

- Нет, не пытался. Пообещал, что заберёт её, но так и не объявился, поэтому мы прибыли к Гедо сами, - пробормотал он под нос. - Зецу сказал перед захватом, что пустая оболочка джинчуурики стоит намного дороже простого трупа. - Тут Какузу усмехнулся, многозначительно поведя головой, и самодовольно заявил: - Я не отдал бы её, даже если бы он пришёл за ней лично. Сейчас она ещё дышит, поэтому сначала мы вытащим зверя, а уж потом продадим тело.

- Ещё дышит, говоришь?.. - Кисаме покосился на лежавшую у их ног девушку. Форма шиноби, протектор Деревни Облака, оружия нет. Обе ладони насквозь продырявлены. Даже не верилось, что в таком тщедушном теле был заключён Двухвостый биджу.

- Да, просто без сознания. Вряд ли продержится до рассвета. Из-за Хидана...

- ...Подружке пришлось вкусить очищающую боль! - возопил Хидан и нервически засмеялся, после чего повернулся к Кисаме. - Скажи, хороша сучка?

Кисаме пнул девушку в живот, но та не подала и признака жизни. Только растрёпанные волосы соскользнули с плечей, и правая рука над головой безвольно скатилась на холодный пол.

Кисаме носком ботинка перевернул её с бока на спину. Взору предстало окровавленное лицо и почти в клочья изодранная майка, побагровевшая в нескольких местах. Под её остатками тянулся след глубокой раны - ровно в том же месте, что и у Хидана.

Несмотря на слой спёкшейся крови, под ним всё еще можно было распознать миловидные черты и приятные глазу формы. Кисаме ухмыльнулся.

- Очень хороша. Такую и выдрать можно.

Хидан вызывающе ощерил зубы.

- А схера ли не сразу по кругу пустить? Мы эту суку поймали, значит, она только наша!

- Губу закатай. Пока она в логове, каждый имеет на неё право.

- На мать твою каждый имеет право. Если она ещё не сдохла.

Он загоготал, по-видимому, довольный скабрёзностью. Кисаме, однако же, шутки явно не оценил и, мотнув головой, предупреждающе зацокал.

- Я смотрю, кто-то болтает слишком много. Наверное, хочет знать, каково жить с отрубленным языком, - процедил он и многозначительно потянулся к рукояти Самехады за спиной.

Хидан в долгу не остался и тут же взмахнул косой, позабыв про разодранный бок.

- Так проверь, выродок акулий!

Какузу при виде зреющей драки лишь презрительно фыркнул и посмотрел в сторону столов.

- Эй, Учиха, - окликнул он Итачи. Из-за поднятого воротника речь Какузу звучала глухо и неразборчиво, отчего походила скорее на рык подбитого медведя. - Мне надо зашить брюхо Хидану. Можешь пока заковать джинчуурики в цепи для ритуала? Всё равно тебе нечем заняться.

Кисаме мельком глянул на напарника.

- Итачи ещё не закончил с едой. Уж лучше я...

- Нам некогда ждать, пока господин Итачи соизволит закончить с едой, - пробухтел Какузу. По какой-то причине они с Итачи плохо ладили между собой. - Если он слишком слаб, чтобы повесить на цепи полудохлое тело, то пусть обратится ко мне. Я знаю отличные методы лечения.

Хидан злорадно хихикнул. Чтобы распознать в этих словах скрытую угрозу, не требовался большой ум.

Кисаме хотел было ответить, но Итачи со шляпой в руке неожиданно появился прямо рядом с ним. Вышел из-за стола, пока его соратники обменивались любезностями.

- Спасибо за ваше беспокойство. Со мной всё в порядке.

Какузу смерил того надменным взглядом.

- Тогда, может, выполнишь то, о чём тебя просят?

- Хорошо. Я всё сделаю.

Едва ли на лице Итачи промелькнула хоть одна эмоция. Совершенно бесстрастно согласившись на поручение, он опустился на одно колено и взял джинчуурики за запястья. Потом точно так же бесстрастно поднялся и потащил тело вглубь туннеля подобно сетке с таро.

- Такой покладистый. Даже раздражает... - еле слышно процедил Какузу ему вслед. Хидан выругался опять и тоже двинулся с места, на ходу наматывая на руку свисавшие кишки.

- Какузу, долго мне ещё шляться с требухой напоказ? Неудобно ж нихера!

- Сам виноват, - фыркнул тот, следуя за Хиданом. - Хоть бы после твоего следующего жертвоприношения ты остался без головы...

- Да чтоб тебя Джашин покарал, богохульник!..

Кисаме проводил их глазами и поспешил догонять Итачи.

Тот, однако же, внезапно оказался не настроен на сопровождение.

- Кисаме, вздумаешь пойти за мной, - произнёс он чрезвычайно спокойно, - персонально познакомишься с шаринганом.

Кисаме усмехнулся.

- Итачи-сан, ты слишком предвзят ко мне!

Итачи остановился и, прокашлявшись, внимательно посмотрел на напарника. Чёрные глаза не выражали ничего, даже ни намёка на опасность, и именно это настораживало более всего.

- Лучше бы тебе тоже пойти отдохнуть, - наконец, сказал Итачи после некоторого молчания. - Скоро начнётся ритуал, и нам понадобятся силы.

Кисаме прищурил круглые рыбьи глаза.

- Как скажешь... - проговорил он сквозь сжатые зубы и, помедлив, с явной неохотой развернулся. Затем зашагал туда, куда ушли Какузу с Хиданом.

Итачи убедился, что больше он за ним не последует, и продолжил путь.

***

Саске проснулся оттого, что его плечи упирались во что-то твёрдое и ледяное. Ощущение было не из приятных, потому как спросонья ему показалось, будто какой-то барьер плотно сдавливает его со всех сторон, лишая даже возможности нормально вздохнуть. Ещё не разобравшись, что к чему, Саске инстинктивно взмахнул рукой, охваченной пламенем чакры.

Раздался лязг. Дышать снова стало свободно, удушающий барьер исчез, и по какой-то причине Саске с грохотом свалился на пол. Только теперь он спросил себя: почему, собственно, у него получилось взмахнуть именно рукой, если он заснул в облике кота? - и тотчас же открыл глаза. Прежние цвета вернулись к нему.

Саске уселся и посмотрел на руки. Кажется, он снова стал человеком. Кожу в районе груди почему-то неприятно покалывало, но, стоило ему обратить взгляд на открытый ворот рубашки, в глаза не бросалось ни малейшего повреждения. Какая-то чертовщина, не иначе, но уж теперь-то ему точно следовало отсюда выбираться.

Поднявшись на ноги, Саске осмотрелся. Стояла глубокая ночь, и лунный свет бросал на пол серебристые клетчатые квадраты через решётчатые окна.

За перегородкой раздалось глухое бормотание.

- Ш-ш, ты тоже слышал?

- Что?

Саске повернул голову. Голоса были ему незнакомы - вероятно, шиноби-охранники, сторожившие помещение с клеткой, вступили на службу у Хокаге совсем недавно.

- Как будто клетку на пол уронили.

- Вот ведь! Я уж подумал, мне это приснилось.

- Если приснилось - то нам обоим, - из-за дверей послышалась возня. - Что делать будем?

- Проверим, что там стряслось? - Предложение звучало откровенно неуверенно. Саске приблизился к перегородке, чтобы лучше слышать.

- Ага. Вот ты и иди первый.

- Почему я?

- Сам же слышал, кого приказала охранять Хокаге-сама. В той клетке - опасная зверюга. Вдруг она взбесилась и вырвалась на свободу? Уж лучше тогда не открывать дверь.

- Ты прав, ты прав! Цапнет ещё - замучаешься колоть уколы против бешенства.

- Вот-вот. А окна там всё равно с решётками, ей через них не сбежать.

- Ну ладно, уговорил, - раздался судорожный выдох. Второй караульный явно пытался себя успокоить. - Подождём немного.

Саске нахмурился. Разговор этих двоих заставил его задуматься. Он вполне мог выйти отсюда сейчас, но тогда ему как минимум придётся драться врукопашную, а это не сказать, чтобы сильно его прельщало.

В таком случае, для начала стоило оглядеться.

Разломанная надвое клетка валялась возле стола, вокруг которого днём сновали его бывшие сотоварищи. Нет, всё-таки это оказался не сон. Судя по словам охраны, вчера вечером Саске определённо был котом, которого бессовестно посадили в эту каморку.

И как, интересно, ему удалось перевоплотиться обратно?

Ладно, он подумает над этим позже. Сперва надо спланировать побег. Слава Ками, теперь Саске хотя бы снова был одет. Причём одет в то же, что носил, будучи под покровительством саннина. Сименава, как и прежде, опоясывала тёмную материю поверх белой рубашки, и запястья до плечей облегали чёрные наручи. Оставалось позаботиться только об оружии.

Первым делом Саске решил проверить шкафы и на пробу разрубил один из них пополам всё тем же лезвием чакры. Ох, как же чудесно. Он снова чувствовал силу, и она услужливо отзывалась в его теле, как только он к ней обращался. И, что особенно радовало, с ним снова были все его техники и способности. Никаких больше дурацких попыток переучиваться распределению чакры.

- Эй, может, всё-таки глянем, что там? - вновь послышалось за перегородкой.

- Ты и гляди, раз тебе больше всех надо. Нам сказали просто охранять - мы охраняем.

- И то верно...

Саске, не обращая на бормотание охраны никакого внимания, по очереди перерезáл металлические дверцы. Шкафы, однако же, не обнадёжили его содержанием: перво-наперво требовалось найти хоть что-то, похожее на утерянный Кусанаги, но наполнение ящиков не смогло предложить ему ничего лучше каких-то мелких хирургических приспособлений вроде ножниц, зажимов и пинцетов.

Без хорошего клинка под рукой Саске чувствовал себя слишком неуютно. Продолжив искать таковой, он взломал ещё три ящика и только в последнем нашёл, наконец, ампутационный нож.

Вложив рукоять в ладонь, Саске попробовал пустить через него разряд чакры. Край лезвия слабо заискрился, но тут же потускнел - нож не шёл с тёкуто ни в какое сравнение. Ну, по крайней мере, он удобно лежал в руке. Если Саске приноровится, сможет единоразово использовать его, как проводник. Подумав так, он уже собрался улизнуть, но в последний момент обратил внимание на раковину под зеркалом. Ещё со вчерашнего дня ему зверски хотелось пить.

Холодная водопроводная вода порядком освежила. Напившись вдоволь, Саске умыл лицо и невольно взглянул на отражение в стекле. В подземельях Орочимару было слишком темно для того, чтобы любоваться своим видом в зеркале, так что Саске мог наблюдать себя со стороны только в поверхности луж, когда выходил на волю тренироваться. Что, разумеется, просто не могло сравниться с обыкновенным зеркалом по качеству.

Саске поднёс лицо почти к самому стеклу и едва не отпрянул. Ками, как был он не похож на себя. Недаром Наруто и Сакура в один голос твердили ему о том, что он изменился. Он изменился. Разительно.

Бледное лицо вытянулось и стало как будто более... мужественным? Детские щёки втянулись, под висками обозначились скулы. Саске отодвинул с шеи заметно отросшие на затылке чёрные волосы. Проклятая метка из трёх томоэ в круге всё так же украшала его надплечье.

Выпрямив руки, Саске упёрся ими в края раковины и призвал чакру в глаза. Наконец-то, это привычное ощущение было снова с ним. Отражение в зеркале налилось тёмно-малиновым цветом, цвета и линии стали чётче и ярче, распавшись почти до уровня клеток, и каждое движение зрачок стал воспринимать, как записанное в замедленной съёмке.

Саске впился в зеркало взглядом. В нём светились два красных глаза с теми же томоэ. Их было по три на каждой из радужек.

Великолепно. Его додзюцу снова в строю. А он уже почти забеспокоился.

Саске встряхнулся и прикрыл веки, деактивировав шаринган. Затем согнул в локте левую руку. Под рукавом рубашки заходили бугры мышц.

Всё-таки эти задохлики правы - он и впрямь стал сильнее. Годы, проведённые у Орочимару, не прошли для него зря. И даже несмотря на это, он не собирался останавливаться. Он преобразился, это так. Но этого всё равно было недостаточно...

Он станет ещё сильнее. Обойдёт их всех с такой форой, что они не догонят его, даже если посвятят этому стремлению всю жизнь без остатка. Он превзойдёт любого шиноби из всех ныне живущих только с тем, чтобы исполнить свою заветную мечту.

Только сперва разберётся с этой маленькой проблемой, из-за которой ему временно пришлось ходить на четвереньках и говорить по-кошачьи. Ему очень не нравилось, что она возникла из ниоткуда и пропала в никуда. Саске откровенно надеялся, что ему не придётся пережить подобное вновь.

Напоследок ухмыльнувшись себе в зеркале, он вооружился ножом и подошёл к перегородке. За ней всё так же раздавались приглушённые голоса двух шиноби-охранников.

- Слышь, вроде затихло?

- Похоже на то. Наверное, угомонилась, гадина.

Один из караульных осторожно засмеялся.

- А ты, кажись, кошек не сильно жалуешь?

- Вообще не жалую, - буркнул второй. - Знал бы ты, какая у меня на них страшная аллергия...

Саске хмуро прислушивался. Слова Шицуне насчёт недостатка способных ниндзя в деревне уже не казались ему смехотворным преувеличением. Раз в качестве охранника для кота сгодился даже чунин с непереносимостью, свободных рук в Конохе сейчас определённо недоставало.

- Аллергия? Так ты поэтому не хотел заходить?

- Ну.

- А я думал, ты струсил...

- Скажешь тоже! Пристало мне бояться какого-то кота...

На некоторое время в коридоре установилось затишье. Саске решил, что это - отличный момент, и с размаху ударил лезвием ножа по замку. Тот со скрипом треснул, и перегородка откатилась по реям в сторону.

На темноту коридора упал квадрат света, в котором ясно очерчивался чёрный силуэт ниндзя, когда-то покинувшего Коноху.

Саске посмотрел по сторонам - прямо перед ним в полном вооружении стояли двое шиноби в жилетах. Боевые стойки и поднятые наголо клинки танто у обоих красноречиво говорили о том, с каким бесстрашием они охраняли выход.

При появлении Саске караульные озадаченно переглянулись. Вероятно, они ожидали, что из-за двери на них вот-вот набросится бешеный котяра, а не сбежавший в прошлом дезертир.

В воздухе повисло неопределённое молчание. Саске невозмутимо приподнял подбородок.

- Ну допустим, мяу, - сказал он, а затем с равнодушием занёс нож над головой.

Один удар лезвием, по которому пропущена чакра, - и двое охранников без чувств свалились на пол. Саске не стал убивать их - только поддел разрядом вполсилы, чтобы не вздумали бежать за ним по пятам. Перешагнув через тела, оценил обстановку и помчался по больничному коридору, а, поравнявшись с первым открытым окном по дороге, бесшумно выпрыгнул из него наружу.

Огни Конохи приветливо разгорались в предрассветных сумерках, но сегодня Саске не знал ни малейшего повода, который заставил бы его здесь задержаться. Он мог бы разве что только спалить здесь всё напоследок, однако лишнее внимание было ему сейчас ни к чему.

Саске крадучись пролетел меж жилых домов и, незамеченным прошмыгнув мимо дремлющих постовых, перемахнул через парадные ворота А-Н.

Пока он бежал, заранее продумал, куда ему следовало держать путь. Когда дело касалось чего-то кошачьего, помощь он мог получить только в одном месте.

Саске направлялся в Сора-ку.

Глава 3

- Ну и? Есть какие-то предположения? - Саске побарабанил пальцами по столу.

Над головой раздавался монотонный стук - трёхцветная фигурка манеки-неко, возле которой стоял металлический чайник с изогнутым носиком, обнимала монетку и приветственно качала лапой.

Здесь было сумрачно, тепло и уютно, как в материнской утробе. Тусклый мягкий свет лился с потолка; тянуло пряной миррой, землистый запах которой шёл от тлеющих вдоль стен палочек благовоний. Их зажигали, чтобы приглушить навязчивый кошачий аромат, потому как помимо кошек-ниндзя в обители Некобаа и её внучки Тамаки проживало целое множество усатых питомцев.

- Странно всё это. И как-то непонятно. - Некобаа отняла от морщинистых губ мундштук трубки-кисеру. В воздух над ней взвилось сизое облачко табачного дыма.

Саске нахмурил брови.

- Это я и сам знаю, - угрюмо пробормотал он.

Только что ему привелось рассказать Некобаа и остальным обо всём, что с ним приключилось, начиная с тех самых пор, как он вновь встретился с Наруто вблизи убежища Орочимару. Перед этим, однако же, его приодели, накормили и дали отдохнуть, как всегда бывало, когда он заглядывал в Сора-ку, поэтому сейчас Саске был сыт и полон сил, и новый плащ с капюшоном красовался на его плечах.

Держатели магазина позаботились и о вооружении: услужливо поднесли ему тёкуто, точь-в-точь такой же, какой он оставил на дне той воронки. Конечно, с прежним Кусанаги клинок сравниться всё так же не мог, но, во всяком случае, был гораздо удобнее хирургического ножа в управлении. Чакра проходила сквозь него удивительно гладко.

Разумеется, помогли Саске не за простое спасибо - ради оплаты за снаряжение пришлось порядком раскошелиться. Хорошо, что он наткнулся на одного ростовщика по дороге сюда: мгновение активированного шарингана - и содержимое чужого кармана плавно перекочевало в его. Что ж, хотя бы в финансовом плане пока что не придётся испытывать трудности.

Саске вообще считал бы себя довольным этой жизнью, если бы не думал о мести и цели, с которой сюда явился.

С пола донеслось мяуканье. Саске посмотрел вниз - в пятно света перед ним вышла изящная вислоухая кошка в красном кимоно. Он даже знал её имя - то была Хина, одна из ниннеко сопровождения. У Некобаа она считалась частой гостьей.

- То, о чём ты мурлыкал, по описанию очень похоже на обычную Технику Трансформяуции, - заметила она и уселась, обвив лапы хвостом. - Такие техники может примяунять любой, кто заключает контракт с кошками-ниндзя.

- Да, но есть один мяуленький нюанс, - раздался второй кошачий голос. Рядом с Хиной остановился черноухий кот в голубом кимоно и с символом шиноби на лбу - её напарник Денка. - Кошки-ниндзяу не заключают контрактов с людьми, мр. Никогда!

Они дружно засмеялись, потряхивая пушистыми усами. Саске медленно кивнул; что ж, он знал об этом ещё с самого детства, когда за хвост притащил какого-то котёнка для энциклопедии с отпечатками лап. Тогда он хотел заставить его слушаться, но котёнок только цапнул его за нос и удрал.

Кошки не любят договоры. Они предпочитают бродить сами по себе.

Некобаа задумчиво постучала по чаше трубки, ровняя табак внутри. Она восседала на широких подушках, и вокруг неё возились многочисленные котики - пушистые, длиннохвостые, лупоглазые. Самых разных цветов и размеров, они наводняли собой почти всё видимое пространство. Одни сидели смирно или дремали, другие же просились поиграть и требовательно мяукали. Понимать их можно было только через ободок с кошачьими ушами, поэтому Некобаа носила его на голове постоянно.

- Без контракта техники не применить, - старчески прокряхтела она, вновь затягиваясь. - Чует мой нос, что-то другое здесь замешано. Так, Саске-кун?

Саске опустил веки в знак согласия. Да, так, и именно этим и смущала его вся эта история. Превращение произошло само собой, и он чувствовал, что было в этом что-то нечисто.

На стол перед ним запрыгнула щуплая серая кошка с чёрными полосками на спинке и внимательно принюхалась. Саске не видел её прежде. Он решил, что это - новая питомица Некобаа, однако кошка неожиданно заговорила по-человечески.

- Я чувствую внутри тебя бакенеко! - зашипела она, обнажая тонкие клыки. - Чужая чакра, чужая... Уходи отсюда!

Саске заинтересованно прислушался. Эта кошка явно хотела его напугать - распушила хвост и подняла дыбом шерсть на загривке, что делало её как будто больше. Юные ниннеко ещё не носили одежды, поэтому их было сложно отличать от обычных котов.

- Момо, ну-ка перестань! - из-за занавеси в другой стороне комнаты прозвенел голосок Тамаки. Внучка Некобаа сидела за ширмой у себя в закутке и усердно занималась шитьём, пока они говорили, однако слова Момо заставили её привстать с места и отодвинуть полог. - Как ты разговариваешь с гостями?

Момо зашипела опять и, то и дело бросая на Саске враждебный взгляд, поспешно спрыгнула со стола, после чего скрылась в одном из тёмных углов.

Тамаки опустила голову, виновато вздохнув.

- Прости её, пожалуйста, - искренне попросила она Саске. - Момо раньше была бродячей, но, когда я забрала её к себе, захотела стать ниннеко.

- Она молодая кошка, - прошамкала Некобаа. - Подросток, если в человеческих годах. Ещё не научилась правильно себя вести.

Вот оно как. Значит, Момо была кошкой Тамаки...

- Мяужду прочим, для ниннеко она очень чувствительна, - заметил Денка. - И если Момо мяукает, что внутри тебяу - чужая чакра, то значит, мр, так оно и есть.

Саске прищурился. Чужая чакра? Но откуда? Хотя после того, как Орочимару оставил на нём печать, внутри него какие только чакры не смешались. Возможно, нужно будет наведаться к саннину, если в Небесном городе поиски не увенчаются успехом.

- Чужая чакра... - протянула Некобаа. - То же говорил и Некомата...

При словах о Некомата Саске насторожился. Он ещё помнил об этом огромном двухвостом коте-демоне, который пытался заманить его в гендзюцу.

В тот раз победа осталась за Саске.

- Что говорил Некомата?

Некобаа не ответила. Саске настойчиво поторопил её.

- Обаа-сан, что говорил Некомата?

- Имя Некомяуты в Сора-ку сейчас надо упомяунать с осторожностью, - неожиданно влезла Хина.

- Почему?

- Узнаешь, мр, если пойдёшь с нами в город сегодняу вечером, - заговорщически мурлыкнул Денка.

Саске задумчиво помолчал, опуская взгляд. Так или иначе, у него будет возможность выяснить детали позже. Сперва следовало обсудить более важные вопросы.

- Но если в Саске сейчас чужая чакра, - неуверенно произнесла Тамаки, возвращаясь к насущному, - то её, наверное, нужно как-то вытащить?

Кошки переглянулись. Саске усердно гипнотизировал стол перед собой - Тамаки была определённо права, однако для того, чтобы избавиться от чужой чакры, ему требовалось заглянуть во внутренний сосуд. И, откровенно говоря, Саске понятия не имел о том, как это делается.

Признаваться в этом ему, конечно, не пристало.

- Можно попробовать мяудитации, - предложила Хина. - Или заставить его израсходовать всю чакру, а потом испытать сильные эмоции, например, страх. Тогда он сможет добраться до сосуда.

Саске возмущённо поднял глаза. Страх? Что это такое? Та болезнь, которой страдают отбросы вроде Наруто?

- Боюсь, что последний способ не сработает, - процедил он себе под нос. - После обучения у Орочимару я забыл, что значит бояться.

Кошки переглянулись опять.

- Что ж, тогда мяудитации, - пожал плечами Денка. - Мы можем отвести тебяу в храм великой Каннон-самяу. Он, мр, хотяу и запустел немножко в последние дни, но ещё работает.

- Храм великой Каннон-сама?

- Храм богини кошек, - пояснила Некобаа. - Его начинали строить, ещё когда ты был котёнком.

Саске пораскинул мозгами. Потом поднялся из-за стола и, взмахнув мечом, заткнул его сзади за пояс. Плащ за его спиной картинно всколыхнулся.

- Тогда пойдём, - скомандовал он, направляясь к дверям. Перед выходом, правда, обернулся, не чувствуя, чтобы за ним кто-то следовал.

Денка и Хина невозмутимо продолжали сидеть на месте.

Да чёрт. Он совсем забыл, что имеет дело с кошками.

- Идти? Мр, прямяу сейчас? - наконец, лениво проговорил Денка, поводя ушами.

- Я пришёл сюда не для того, чтобы проводить тут отпуск, - напомнил Саске. - Надо разобраться с этим как можно скорее, пока не...

- Ох уж эти люди, - Хина встала на лапы и, хорошенько потянувшись, вальяжно прошагала через комнату. - Вечно они куда-то спешат.

Денка согласно фыркнул и засеменил за ней, помахивая хвостом.

Саске пропустил котов вперёд, попридержав норэн, служивший дверью в квартиру Некобаа, и уже хотел двинуться следом, но старушка неожиданно его окликнула.

- Саске-кун, обожди-ка, - Саске обернулся. - Не забудь о подношениях, когда пойдёшь в храм. К богине негоже являться с пустыми лапами.

Саске хмуро кивнул, подумав о банке с кошачьей мятой, которую вместе с флаконом валерианы предусмотрительно раздобыл на подступах к Сора-ку. Изначально он планировал отдать оба дара Некобаа, однако сейчас решил повременить с этим желанием. Чувство такта запоздало проснулось в нём.

- Признателен вам за понимание... - сказал он, ныряя за полог после ниннеко.

- Мы помяугаем тебе, мр, только потому, что давно с тобой знакомы, - через плечо бросил ему Денка, уверенно шествуя в направлении широкой дороги. Хина кивнула, бесшумно его догоняя.

Саске, вздохнув, побрёл следом. Ещё не помешало бы узнать, какие кривотолки ходили в городе про Некомата и почему его имя теперь нельзя было произносить вслух.

***

Улицы заброшенного города Сора-ку были пустынны и утопали в вязкой и гнетущей, как болотная трясина, тишине. Изредка по ним прокатывался порыв ветра, и тогда над дорогой раздавался пугающий скрип - покачивались обтёртые бумажные фонарики под вывесками некогда процветавших лавок.

Да, когда-то здесь царило настоящее оживление. В окнах ныне покинутых и увитых лианами домов горел свет, у ворот весело болтали люди, а на перекрёстках всегда стояли тележки-ятай, в которых продавали жареный рис и тонкацу. Хотя Саске и застал те времена, помнил он их смутно. Гораздо свежее были в его голове воспоминания о миссии с командой номер семь - но даже тогда Сора-ку не казался ему таким мрачным и неприветливым, как сейчас.

Вероятно, что-то должно было случиться за то время, пока он отсутствовал. Город, очевидно, с тех пор пришёл в ещё больший упадок: стены построек обветшали, изошли трещинами, либо совсем прохудились, в окнах не хватало стёкол, а в дверные проёмы было страшно заглядывать. Всюду возвышались груды мусора, в канавках канализации смердели помои, а ближайшие переулки плотно заросли густой травой едва не в человеческий рост.

Саске следовал за своими спутниками, хмуро глядя по сторонам. Перед одним из домов - крыша его покосилась и покрылась плесенью из-за дождя - тощий ниннеко крутил над огнём вертел, на котором жарилась дохлая крыса, отчего над дорогой разливался не самый приятный аромат гнилых копчёностей. Другие крысы - уже пожаренные - в аккуратных кучках лежали рядом, но торговля, по-видимому, шла плохо: Саске слышал, что коты не жаловали крысиное мясо, потому что оно считалось разносчиком заразы.

Только нечто по-настоящему серьёзное должно было заставить их им питаться.

В стороне раздался яростный мяв. Саске оглянулся; из пасти одного из пустых подъездов, мимо которых они проходили, стремглав выскочил какой-то кот и помчался вдоль дороги. В зубах он держал пойманную мышь и не успел добежать до угла, как его настиг преследователь и напрыгнул со спины. Завязалась кошачья драка. Поднялся визг, и клочья шерсти полетели в разные стороны.

Денка и Хина равнодушно прошагали мимо побоища и даже не остановились. Саске молча шёл за ними и только взглядом задержался на мыши, которая в пылу сражения осталась лежать на земле. Мышь была тощая и где-то уже даже начавшая превращаться в падаль.

Они готовы драться друг с другом насмерть из-за такой ничтожной добычи? Насколько же ухудшилось положение дел в Сора-ку, если это действительно так.

В любом случае, до чужих проблем Саске не было дела. Вместе с ниннеко миновав ещё несколько безлюдных кварталов, он немного замедлился возле крыльца с рядком из маленьких красных фонариков-акатётин над порожком. Должно быть, это здание слыло местной идзакаей. Проходя мимо полуопущенного полога, из-под которого сочился неяркий свет, Саске неосознанно заглянул внутрь.

Зал, на удивление, не пустовал, в нём можно было заметить несколько кошачьих голов и хвостов. А рядом с ними - даже людей.

- Сегодняу здесь есть посетители, - мяукнул Денка, кивая за полог. - Зайдём, мр?

Хина обеспокоенно взъерошила шерсть на загривке.

- Нам лучше не ввязываться в неприяутности, - предостерегающе зашипела она. Денка сел на дорогу и, лизнув переднюю лапу, провёл ей за ушами.

- Саске надо было узнать про Некомяуту, мр, - напомнил он. - Мы только послушаем, что о нём мяукают.

Хина покачала широкой головой и посмотрела на Саске. Тот продолжал наблюдать за залом снаружи, сосредоточенно поводя взглядом. Хина верно говорила - им не следовало ввязываться в неприятности, когда их и так было хоть отбавляй. Однако... Здесь явно произошло что-то нехорошее, и Саске действительно хотел знать, имел ли к этому отношение Некомата.

...А заодно и он сам.

Вот только Саске давно не бывал в этой местности и потому мог только догадываться о том, какие слухи разнеслись о его давнем побеге из Конохи, если они, конечно, вообще сюда за это время дошли. Лишняя предосторожность сейчас бы не помешала.

Саске поднял кисть руки со сложенными двумя пальцами. 'Собака', 'кабан', 'баран' - комбинация, в совершенстве выученная им до автоматизма ещё со школьной скамьи, - и вот своим видом Саске походил уже не на последнего выжившего из некогда видного благородного клана, а того ростовщика, у которого временно 'одолжил' кровные. Этот был последним, кого Саске встретил на пути, а корпеть над прикрытием получше сейчас просто не хватало времени. Так или иначе, внешность ростовщика оказалась нисколько не запоминающейся и непримечательной от слова совсем, так что в воспоминании Саске по итогу слилась в набор стандартных черт - дряблая загорелая кожа, узкие тёмные глаза и жёсткие волосы, сбритые до макушки в традиционном стиле тёммагэ.

Одним словом, ничего особенного настолько, что и ниннеко навряд ли обратили бы на него внимание, что уж говорить о всяких чужаках. Успешное перевоплощение враз прибавило уверенности.

Полог приоткрылся, заставив неясный свет пятнами рассыпаться по ступеням крыльца. Саске опустил ладони, после чего пригнул голову и переступил порог, поманив кошек за собой.

- Идём.

Денка с готовностью нырнул внутрь. Хина, недовольно прижимая уши к голове, нехотя побрела следом.

В зале царила невыносимая духота. У жаровень, должно быть, барахлил воздухоотвод, и от дыма, который тянулся с кухни, почти что слезились глаза. Саске прошёл мимо ряда столов в направлении к самому дальнему от входа углу; когда он поравнялся с барной стойкой, за которой выпивали двое подозрительных на вид мужчин, Хина предусмотрительно царапнула его за лодыжку.

- Няукинь капюшон, Саске-кун, - шикнула она, кивая в сторону незнакомцев. - Здесь Чёрные Торговцы.

Саске повиновался, невольно косясь на стойку. Хотя дзюцу перевоплощения и служило ему для отвода глаз, лишнего внимания не следовало бы привлекать даже изменённой внешностью.

Торговцы за столом выглядели под стать тому, как их и называли - плечи тёмных кафтанов-дэгэл, которые они носили, в несколько слоёв оборачивала плотная хлопковая ткань чёрного цвета. Из такой же ткани были пошиты и их похожие на тюрбаны головные уборы. Эти уборы Торговцы не снимали даже в помещении; чем-то они напоминали тагельмусты - скрывали лоб и нижнюю часть лица, хорошо защищая от капризов погоды. Вероятно, по той же причине на носах незнакомцев сидели приспособления вроде герметично-круглых лупа-очков - Сора-ку располагался посреди голой каменистой пустоши, открытой всем ветрам, а Торговцы, что не секрет, испокон веков считались здешними завсегдатаями.

Вот только ни разу прежде Саске не замечал, чтобы они осмеливались покидать владения Некомата и выходить в город.

С усилием оторвав взгляд от фигур контрабандистов, он, дабы не вызывать подозрений, мельком осмотрел помещение. Три окна располагались только на одной стене и были плотно занавешены. Рыжеватый свет струился с потолочных светильников. В самой глубине зала находилась деревянная лестница, рядом с ней - приподнятый на платформе угол. Этот угол был обставлен перегородками и предназначался для любителей выпить прямо на полу за низкими столами, ножки которых были выполнены в форме кошачьих лап. Между обычных столов сновали ниннеко. Некоторые из них, подобно Денке и Хине, по-кошачьи сидели прямо на столешницах. Другие - прямоходящие и в одежде - ели сидя, как люди. Эти были покрупнее и порой даже вооружены - Саске решил, что они наверняка являлись прислужниками из крепости Некомата. Вокруг стоял монотонный гул, изредка прерывавшийся недружелюбным мявом и громким чавканьем.

Кто-то из Чёрных Торговцев позади в голос рассмеялся, громыхнув пинтой о доску столешницы. Саске настороженно прислушался и немедленно опустился на ближайший свободный стул на пути. Ниннеко обменялись вопросительными взглядами, но всё же поочерёдно запрыгнули на стол перед ним.

Для вида пришлось заказать эдамаме с солью. Кошки ограничились полосками кальмара с теппан-гриля. Вытягивая бобы из жёстких стручков, Саске старательно изображал незаинтересованного посетителя, но сам в это время до боли напрягал слух.

- А что, Томио и Томико до сих пор должника своего ловят? - из-за спины донеслось до Саске. - Всё никак найти не могут, а сами так бахвалились, мол, то ожерелье драгоценное непременно себе захапают, а потом так втридорога и продадут.

- Да куда там, втридорога... Хотел им сказать, да с ними разговор - что червонец для кошки, - раздался второй голос. - Ты знаешь, ведь они один раз его, должника-то, почти достали. Ага, достали, да только он тут же и удрал, скотина. По слухам, ему один из Каге родня, так тот его всюду покрывает.

- Вот ведь! Нескоро, видать, они его ещё поймают.

- Ну да что поделать, не наша это забота. Лучше расскажи, как твои дела, Кинтаро-кун. Слыхал, ты неплохо устроился: как ни посмотри - а доля твоя теперь всегда в выигрыше. Деньжата капают со всех сторон.

- Да-а, с Некомата можно иметь дело, - прокатился довольный бас. Торговцы, судя по всему, прекрасно знали о том, что кошачьи за исключением ниннеко не могли разобрать человеческого языка, и потому не стеснялись изъясняться о вещах, которые не предназначались звериному уху. - Уж у него-то хорошие условия для сотрудничества. Не то, что у этих снобов из Учиха...

Саске стиснул зубы, едва не перекусив стручок.

- О, вот кто вечно задирал нос и лез не в своё дело!

- И не напоминай. Работать с ними было просто ужасно... Я прямо выдохнул четыре года назад, когда их время наконец-то закончилось. И, если начистоту, до сих пор этому не верю.

- Хах! Может, оно и к лучшему, что их всех перебил тот поехавший из их клана. Теперь некому держать нас в ежовых рукавицах.

Глаза постепенно стала застилать розоватая пелена. Саске, не обращая на это внимания, напряжённо продолжал вслушиваться.

- Вот-вот. Так ведь не всех же убили?

- Да ну?

- Да-а. Я слышал, остался какой-то малолетка, брат его, да и тот потом куда-то сбежал. К преступнику, что ли.

- Ну и семейка! Друг другу под стать.

Саске сжал кулаки. Розоватая пелена наливалась, становясь всё насыщенней.

Жалкие отребья... Как они смели? Его родители, его семья, друзья, близкие - все они были жестоко убиты, незаслуженно погибли без всякой вины, и лишь один человек оказался тому причиной. Этого человека он тогда так и не смог остановить. Проживал годы в терзаниях, корил и ненавидел себя за слабость, понял, в конце концов, что успокоится лишь тогда, когда уничтожит его навсегда. И он поклялся, что сделает это, сотрёт его бесследно с лица земли, но эти ничтожества... Они словно бы и рады были прославлять его; так бесстыдно возвеличивали его зверские деяния, как будто в них заключалась его главная заслуга!..

Торговцы лишь засмеялись вполголоса, звякнув посудой.

- Зато по их милости у нас развязаны руки.

- Это уж точно! С тех пор, как Некомата захватил город, он целиком под нашим контролем.

- Ага. Сейчас эти жалкие кошки его имя и пикнуть не смеют, так что торговля идёт куда лучше. Будем выжимать из них всё до последнего сэн. Это же выгодно: себестоимость та же, а прибыль - растёт!..

Раздался стук. Саске уронил предплечья на стол - пелена перед глазами продолжала густеть, багряные контуры предметов вокруг очерчивались точнее.

Кожу на груди вновь начало покалывать, а внутри невыносимо жгло. Саске чувствовал, как от пылающей ярости чакра приливала потоками. Мысль о прикрытии выветрилась из головы сама собой. Сейчас он просто не мог позволить себе смолчать и позволить этим отморозкам что вздумается болтать об Учиха.

Словно сквозь подушку до него донёсся шёпот Денки.

- Хиняу, его глаза...

- Вижу, - Хина повертела головой. Саске едва её слышал. Ему казалось, сейчас он весь обратился в неукротимый гнев. В мечтах о том, чтобы подняться и отрубить этим двум их мерзкие головы, Саске даже не заметил, как его предплечья под наручами охватило синеватое мерцание. Хина пугливо перевела взгляд.

- И покров чакры... Плохо, - она уперлась в один из наручей передними лапами и посмотрела на Саске. - Саске-кун, здесь немного душняу. Пойдём подышим свежим воздухом?

Саске отстранённо буравил стол глазами. Пелена не спадала - шаринган работал даже в чужом обличье, - и, не видя перед собой ничего, кроме неё, Саске думал лишь о том, как оставит обезглавленные тела Торговцев гнить в ближайшем водостоке. Хина ненавязчиво впилась когтями в наручи. Боль извне тотчас же привела его в чувство.

- Тц, - Саске одёрнул руку, болезненно схватившись за запястье. Потом встряхнулся, успокоившись. Зрение пришло в норму.

Оставалось надеяться, что мгновение ненависти внутри него осталось незамеченным.

Денка и Хина, переглянувшись, первыми спрыгнули со стола и торопливо посеменили к выходу. С шумом поднявшись, Саске оставил на столе деньги за еду и поспешил за ними.

Когда он проходил мимо стойки, его окликнули.

- Эй ты, в капюшоне, - Саске остановился. - Ну-ка, повернись.

Он посмотрел на ниннеко впереди. Те напряжённо замерли в двух шагах от него. Нет, всё-таки напрасно он позволил себе рассердиться. Пускай сейчас он сможет продержать технику Перевоплощения ещё какое-то время, рано или поздно его всё равно раскроют, и тогда с возможностью успешно укрываться в этом городе можно будет навеки распрощаться.

Хина едва заметно вильнула хвостом вправо, негласно советуя подчиниться. Саске задержал дыхание и медленно обернулся.

Ему, конечно, не стоило труда постоять за себя, как и заставить любого из Торговцев, кто посмел наговаривать на его клан, ответить за свои слова в случае, если бы прикрытие всё же не сработало. Просто он хорошо понимал, что затевать драку сейчас представляло слишком неоправданный риск. От Сора-ку и так спустя годы упадка без поддержки клана почти камня на камне не осталось. Лучше всего было бы уйти необнаруженным.

Позвавший Саске мужчина, именуемый собеседником как Кинтаро, некоторое время всматривался в его лицо.

- А, показалось, - сказал он после минуты напряжённого молчания, и Саске мысленно выдохнул. В этот раз ему, похоже, повезло. Кинтаро лениво усмехнулся, отводя ладонь за затылок. За тёмными стёклами очков глаза его было совершенно невозможно различить.

- Видать, с кем-то я тебя спутал, - виновато пожал он плечами. - Извини, брат.

Саске презрительно изогнул губы. У него был только один брат, и теперь он точно знал, что должен убить его во что бы то ни стало.

Уже готовый уйти, Саске хотел было снова набросить капюшон, но тут из-за круглой спины Кинтаро выглянул второй Торговец.

- Ба, Ютака-кун, ты ли это? - он закопошился, слезая с барного стула, и опустил ткань тагельмуста до подбородка. Под носом его растянулась кривая улыбка, из которой золотом сверкнул зубной протез. - Мы же с тобой с той недели не виделись! Что, пришёл вернуть тот пяток кобан?

Саске передёрнуло. Нда, видимо, перевоплотиться в ростовщика, который по несчастливому стечению обстоятельств задолжал этому незнакомцу денег, оказалось не самым лучшим решением.

- А я тут подумал, - Торговец в это время подошёл ближе и дружески хлопнул Саске по плечу. Под обличьем Ютаки тот скривился опять, но заставил себя стоять на месте. - Мы ж давно друг друга знаем, так давай я тебе проценты прощу - вернёшь, как есть, половину. Ну? - и Торговец протянул ему навстречу шершавую ладонь.

Саске в замешательстве проследил за ней взглядом. Выходить из образа было слишком поздно - на него смотрели с таким простодушным, но требовательным ожиданием, что, кроме как выложить деньги на руку, иных вариантов у Саске уже не оставалось.

Что ж, кажется, впредь стоило быть дальновиднее. Мысленно досадуя на эту маленькую неприятность, Саске всё же полез в карман.

Получив долг обратно, второй Торговец щёлкнул стеклом лупы в очках, чтобы проверить монеты на свет. Потом прикусил одну из них за край и обрадованно пересчитал остальные, после чего, определённо довольный, спрятал за пазуху.

- Так-то! - снова улыбнулся он, вновь натягивая ткань до уровня глаз. - Ты, считай, везунчик, что сейчас со мной рассчитался. В другой раз я, может, так бы не расщедрился.

- Ага, Ютака-кун, - поддакнул его друг Кинтаро и всё-таки не удержался от того, чтобы в очередной раз не похвастаться. - Ведь дела у нас здесь нынче в гору идут! Ты давай тоже почаще к нам заглядывай, авось, и тебе что перепадёт.

Саске подавил в себе ярое желание в тот же момент наброситься на них обоих и только натянуто кивнул, про себя с одобрением отметив, что Техника Перевоплощения-таки сработала на ура. После этого молча развернулся и вместе с ниннеко направился на выход.

- Кинтаро, и как только ты понял, что это Ютака? - донеслось до него сзади голосом второго Торговца. - Если бы ты его не окликнул, я бы со спины и не узнал. Думал, обычный странник...

- Странники в этой глуши - такая редкость в последние дни, - задумчиво ответил первый Торговец. - Ну да чёрт с ним. О чём мы там говорили? Ах да, о прибыли...

Оказавшись на улице, Саске сошёл со ступени и, развеяв дзюцу, устало прислонился к стене. Ками, сколько ещё проблем он мог бы навлечь на себя, если бы заранее не подумал о перевоплощении и - тем более - достал оружие... Но эти двое сами напрашивались на хорошую взбучку. Их плутоватые ухмылки, которые из-за толстых щёк выдавались даже из-под тканей тагельмустов, так и хотелось содрать с заплывших лиц.

Но ничего. Хотя пока что ему не удалось взять своё, фальшивая горсть монет ещё подурит им мозги какое-то время. С Техникой Подмены, которую Саске всё-таки успел наложить в последний момент, возвращённый Торговцу долг должен был обратиться в труху только на следующий день. А до тех пор - пускай уж тот радуется пустой подделке.

От потока колючих мыслей Саске очнулся лишь тогда, когда ощутил ногой лёгкое прикосновение. Потом опустил глаза - Хина участливо тронула его хвостом за голень.

- Всё нормяульно?

Саске через силу кивнул. Удушливая злоба всё ещё переполняла его, но он был счастлив, что не дал поглотить ей себя целиком. С тех пор, как он получил Печать, научился умело с ней управляться. Это не могло не радовать.

Он посмотрел на ладони - те как будто всё так же пульсировали, как когда их обволокло пламя чакры. Хотя Саске считал, что он всего лишь неосознанно призвал Скальпель, Хина почему-то назвала это пламя 'покровом'. Покров... Что-то похожее, кажется, претерпел Наруто, когда они дрались в Долине Завершения. Плохо, что тогда, ослеплённый яростью и чёрной энергией Проклятой печати, Саске почти не концентрировал на этом внимания.

Что ж, возможно, ему просто показалось. Он будет строить догадки, когда узнает больше.

Денка, сидевший на дороге неподалёку, нетерпеливо поднялся и взмахнул хвостом, указывая за крыши домов.

- Уже вечереет. Няудо поторопиться, если мы хотим успеть в храм, мр. Он открыт только до заката.

Встряхнувшись, Саске отлепился от стены и вышел на дорогу.

- Поспешим, - сказал он ниннеко. - Солнце почти село.

Глава 5

Холод не уходил. Бессчётные туннели пещеры утопали в беспросветной мгле подобно глубочайшим подземельям ада. В кромешной темноте не было видно совершенно ничего, идти приходилось наощупь и ориентироваться только по слабым потокам воздуха между стен.

Добравшись до очередного ответвления подземных коридоров, Итачи первым делом нашёл старое кострище. Лишь когда сумрак вокруг начал принимать определённые очертания, озарившись тусклым светом пламени, стало возможным увидеть хоть что-то дальше собственного носа.

Зал пещеры, в которой Итачи оказался, был гораздо меньше предыдущего. Низкие своды практически давили сверху, стены сходились вокруг очень плотно, словно в камере пыточной. На полу едва хватило бы места, чтобы растянуться во весь рост. Два-три татами, не более.

Итачи отыскал у ближней стены кандалы с цепями-чакроподавителями. Зецу предупреждал, что джинчуурики чрезвычайно выносливы. Из-за зверя внутри их сила несоизмерима ни с чем из того, что можно себе вообразить, поэтому даже сейчас, когда тело этой девушки было без сознания, с ним следовало обходиться с осторожностью.

Он поочерёдно замкнул кандалы вокруг её запястий, каждую из цепей, которые тянулись от них, перекинул через кольца под самым потолком и штырями закрепил на полу. Девушка повисла на стене подобно марионетке, кисти рук которой были пробиты насквозь. Итачи обошёл вокруг неё, проверил, надёжно ли держат цепи. Джинчуурики не шелохнулась. Едва живая, обескровленная ранами и оттого бледная, как юрей, она более всего сейчас походила на свежий труп.

Итачи, как мог, отряхнул её от приставшей пыли. Отвёл со лба слипшиеся от грязи и крови длинные волосы и слегка приподнял за подбородок голову. Лицо её, изувеченное ссадинами и синяками, всё ещё хранило в себе следы некоторой приглядности. Чуть раскосые глаза, низкий лоб, мягкие скулы. Смуглая, на вид не старше тридцати. Судя по комплекции - предположительно, куноичи ближнего боя. Оружие, как и средства защиты, при ней отсутствовало, хотя нельзя было исключить возможность пространственного снаряжения.

Взгляд Итачи скользнул по металлу на протекторе.

Символ шиноби Деревни Облака. Шиноби... Должно быть, у этой девушки были товарищи, которых она защищала и с которыми ела из одного котла. Ради которых отправлялась на миссии и рисковала жизнью. Дома её ждали близкие, семья, возлюбленный, возможно, даже дети. Но сейчас всё это осталось позади и очень скоро подёрнется дымкой забвения.

Сейчас она на полпути в мир иной, в шаге от того, чтобы передать душу Шинигами. Вся её прежняя счастливая жизнь с минуты на минуту обратится в пыль и канет в небытие, как это однажды произошло и с ним.

Итачи медленно прикрыл глаза. Затем открыл их вновь и, глубоко вздохнув, убрал руку. Голова девушки безжизненно рухнула на грудь. Пожалуй, он мог бы даже пожалеть её, не окажись она вражеским ниндзя, а он - наёмником преступной организации. Но сейчас джинчуурики была ему никем - просто очередной жертвой на пути к светлой цели. Траур по ней и без того понесут в её деревне.

Итачи сделал шаг назад и огляделся. Здесь было тихо, как в могиле. Где-то в отдалении слышался едва различимый гул - ветер бродил по смежным коридорам. Тишина убаюкивала.

Слабое тепло от пламени немного умерило озноб. Итачи опустился перед костром и, кашляя, веткой поворошил остатки угольев. Многодневная усталость обхватила его за плечи, и, чтобы не уснуть, он стал следить за взивающимися кверху огненными искрами.

Шиноби... Что есть 'шиноби'? Что значит 'деревня' и что значит 'клан'? Он до сих пор не знал, хотя прошло уже столько лет с тех пор, как он впервые начал задавать себе эти вопросы. Почему он был вынужден убивать, чтобы и дальше влачить существование, и почему 'убивать' всегда оставалось единственным выходом? Почему убивать приходилось даже безвестных? Он никогда ничего не слышал о той девушке кроме того, что она была сосудом для биджу, он даже не знал её имени. И всё равно ей придётся погибнуть зазря.

Поговаривали, Вселенную составляли шесть миров. И если Итачи жил в одном из них, то он не сомневался в том, что мир этот был самый низший.

Рождённые в нём, слышал он от Хидана, превращались в адских гончих.

Ведь жизнь шиноби больше всего походила на ад.

Костёр догорал понемногу. Опьянённый мыслями, Итачи задремал. Перед ним вставали видения из прошлого, прерывались свежими воспоминаниями, гасли и возникали снова. Находясь в этом странном промежуточном состоянии между сном и реальностью, он услышал звук, похожий на сдавленный кашель, и с трудом заставил себя очнуться.

Всё оставалось, как прежде. В пещеру никто не заглядывал, на кострище дотлевали последние угли. Итачи поворошил их снова, чтобы они не потухли ещё какое-то время. Кашель повторился.

Итачи обернулся рывком. Девушка-джинчуурики, висевшая на цепях перед ним, судорожно изогнулась, и её вырвало кровью. Когда приступ прошёл, она измождённо задрала голову. Кровь стекала по её губам, глаза невидяще смотрели вокруг.

Но она, кажется, пришла в сознание.

Раздался лязг. Металл цепей загремел, отдаваясь в ушах неприятным звоном. Итачи наблюдал за джинчуурики, не вставая с места. Очнувшись после обморока, она, вероятно, ещё не до конца осознала, что с ней случилось, и потому тщетно старалась освободиться от кандалов, не подозревая о том, где находится.

- Бесполезно пытаться, - заговорил он, вновь отворачиваясь к огню. - На тебе наручники из металла, который подавляет чакру. Хотя весьма достойно, что даже в них ты сумела очнуться.

Её сила духа в самом деле заслуживала уважение. В положении этой девушки Итачи навряд ли мог помочь ей больше, чем пустой болтовнёй, хотя, по правде, сейчас ему не хотелось даже говорить.

Цепи перестали греметь. Джинчуурики подслеповато повела глазами, словно пыталась понять, откуда доносился голос. Наконец, собрала рассеянное внимание на Итачи в углу. Взгляд её немного прояснился.

- У кошек девять жизней, ты, сумасшедший фанатик, - прохрипела она с издёвкой. - Не знал?

Кажется, в темноте пещеры джинчуурики приняла его за Хидана. Итачи поднялся и подошёл ближе.

- Будь я тобой, поостерёгся бы язвить: всё равно того, с кем ты сражалась, здесь сейчас нет. Я покараулю тебя до утра, а потом мы начнём запечатывание. Поэтому побереги силы, если хочешь дожить хотя бы до рассвета.

Девушка со скрипом стиснула зубы, и на губах её обозначился хищный оскал. Итачи не дрогнул. Если ей не хватит ума не лезть на рожон, он собственноручно отправит её смотреть сновидения до начала ритуала. Препираться с дерзкими шиноби Облака у него не было ни малейшей охоты.

Однако джинчуурики не торопилась отвечать; всё так же щетинясь, она с минуту изучала рассеянным взглядом его фигуру, и это, определённо, было разумным решением. Наконец, её чёрные глаза остановились на пластине налобной повязки - и тут же налились чем-то, похожим одновременно на желчь и интерес.

- Учиха Итачи... - прошипела она совершенно по-кошачьи. - Не думала, что мне приведётся встретиться с тобой в этой жизни.

Итачи оставил её слова без ответа и бесшумно вернулся к костру.

- Жестокий убийца клана, человек, который не гнушается прикончить и ребёнка, и старика...

Итачи молчал, устраиваясь перед огнём. В лишнем напоминании об этом он не нуждался. Иногда ради всеобщего блага приходится идти на большие жертвы.

- Может, это даже и хорошо, что духи свели нас здесь. У меня для тебя есть кое-какая информация...

Даже любопытно, какую информацию могла предоставить ему джинчуурики из Деревни Облака, которую он видел в первый и наверняка последний раз в жизни. Итачи нахохлился, приподнимая воротник повыше. Пламя костра уже почти погасло, и его снова начал пронимать холод.

- Почему ты считаешь, что меня должно это интересовать? - безучастно спросил он.

Девушка опять закашлялась, сплёвывая застоявшуюся кровь. Когда кашель отпустил её, она сипло проговорила:

- Потому что это касается твоего брата.

Итачи насторожился. Затем пристально посмотрел на подвешенную за руки пленницу.

- Конкретнее.

Та усмехнулась.

- Услуга за услугу. Ты помогаешь мне отсюда выбраться - я передаю тебе всё, что знаю. Идёт?

Итачи медленно втянул носом стылый воздух.

- У меня нет резона тебе верить, как нет и резона тебе помогать. Я работаю на Акацуки, и нам было приказано доставить всех Хвостатых к статуе Гедо Мазо. Я не собираюсь ослушаться приказа только из-за твоих туманных речей.

- Я не могу говорить яснее, пока не буду достаточно уверена в том, что тебе можно доверять, - процедила джинчуурики. - Всё, что я могу сказать сейчас - на кону стоит жизнь твоего брата. Если ты позволишь умереть мне, он лишится её следом.

Похоже на блеф. К несчастью для неё, джинчуурики была не первой, кто блефовал перед ним.

Итачи покосился на девушку исподлобья, пряча нос за воротником.

- Твои слова слишком предсказуемы. Неудивительно, ведь сейчас ты оказалась в положении, из которого есть только один выход. Это естественно, что ты будешь вести себя точно так же, как стали бы и другие.

Джинчуурики приподняла голову.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты думаешь, что знаешь, в чём моя слабость, и пытаешься подловить меня на ней. Одним словом, поступаешь так, как поступил бы на твоём месте любой. И, что закономерно, ожидаешь от меня реакции обычного человека.

Итачи умолк, и в безмолвии пещеры некоторое время было слышно лишь капание воды в ближних туннелях.

Тишина между стен вскоре вновь огласилась задумчивым низким голосом.

- Загвоздка в том, что я не тот, кого можно принять за обычного человека. Обычные люди, они... живут, ограниченные тем, что считают правильным.

Джинчуурики прислушалась.

- Цепляясь за свою жалкую жизнь, они всеми правдами и неправдами хотят избежать смерти. Уходя от бренной реальности, сами создают иллюзии и забываются в них. Смеются в радости и плачут в горе. Тешат себя ложными надеждами, - и всё только для того, чтобы уклониться от проклятия гибели. Наблюдать за их потугами иногда даже развлекает. - Итачи отвернулся, и отстранённый взор его чёрных глаз заскользил по бликам, которые оставлял на камне огонь в костре.

Под низким сводом пещеры, от которого слова разбегались пробирающим эхом, эта величественная речь звучала мрачно, словно чтение смертного приговора в преисподней.

- Я уже давно не живу для того, чтобы утолить жажду жизни. Мне всё равно, когда кто-то рождается или умирает, бедствует или процветает. Я отринул мирские волнения этой реальности. Ныне человеческие страдания от меня далеки. Поэтому, если ты боишься умереть, - Итачи прищурился, и нечеловеческая жёсткость отразилась в его взгляде, - заставь меня поверить в то, что у меня есть весомый повод оставить тебя в живых.

Он, конечно, больше стращал. Преждевременное уничтожение сосуда, как и говорил Зецу, было чревато потерей биджу, так что не имело смысла убивать джинчуурики сейчас.

Однако та поверженно молчала, не ведая об этом. Затем осторожно шевельнулась - металл цепей тут же отозвался тонким звоном на её движение. Покачнувшись на кандалах, девушка склонила голову, и патлы растрёпанных волос соскользнули ей на лоб.

- Я не боюсь смерти. Ради безопасности моей Деревни я готова пожертвовать даже жизнью, - произнесла она. - Но прежде, чем вы со своими дружками меня прикончите... Так и быть, позволь мне сказать ещё кое-что.

Секунды короткого молчания тянулись, словно часы. Джинчуурики как будто испытывала его терпение - выжидала, как перед прыжком в холодную воду. Итачи бесстрастно следил за танцующим пламенем; он знал, что своим видом не способен показать ни единой эмоции. Джинчуурики не увидела и толики волнения на его лице, и это заставило её в досаде продолжить.

- Следующим биджу Конохи... - прошипела она, едко глядя в его сторону, - должна была стать Мататаби.

Мататаби? Занятно. С какой стати Деревне Облака добровольно отказываться от такого мощного оружия, как биджу? Эта девушка явно чего-то не договаривала. Возможно, стоило бы потратить пару лишних минут на допрос. Если речь заходила о Саске, Итачи был готов выяснить столько, сколько потребуется.

Он обернулся, устремив на джинчуурики пробирающий взгляд.

- Кто сказал тебе об этом?

- Кто надо, - огрызнулась та.

- Что ещё тебе известно?

Джинчурики прищурилась.

- Любопытство, знаешь ли, кошку сгубило, - проговорила она, однако сразу после коротко добавила: - Саске будет новым сосудом. Больше ты сможешь услышать, когда мы отсюда выберемся.

Итачи отвернулся. Да, Саске будет новым сосудом. Но не для зверя - одного из саннинов, который определённо не отпустит его просто так.

А эта куноичи... На что, интересно, она рассчитывала? Надеялась, что он принял бы её слова за чистую монету и тут же предал организацию? До чего опрометчива была бы такая мысль. Однако то, что в историю джинчуурики был явно впутан его младший брат, по-прежнему вызывало неотвратимые подозрения.

Молчание затягивалось.

Более всего на свете Итачи хотел бы вырвать из головы этой девушки все размышления, разогнать все воспоминания, понять, сколько из того, что она говорила, являлось ложью и в чём состоял её настоящий план. По-хорошему, ему следовало бы насквозь пробурить её мозг, прочесть его, как книгу, от корки до корки, и разгадать шифр истинных намерений. Лишь тогда вожделенный покой был бы им обретён. Однако использование техник представляло огромный риск. Итачи не был уверен в том, достаточно ли у него сил. Кисаме уже не раз ему выговаривал...

- Впрочем, верить моим словам или нет - решать только тебе, - коварное шипение развеяло его мысли. Итачи обернулся - джинчуурики смотрела точно на него, и в её звериных глазах, заплывших от стекающей со лба крови, отражалось насмешливое презрение. - Просто... для чего-то же твой брат был тебе нужен, если из всего клана только его ты решил пощадить. Да, Учиха Итачи из Конохи?

Итачи нахмурился.

Он не собирался принимать решений. Всё, что ему требовалось - так это знать правду, первооснову, верную и ничем неискаженную. Итачи понимал: ради неё он мог бы костьми лечь, но непременно выяснить всё, что было в его силах.

Впрочем, сейчас прибегать к последнему средству пока что рано - почва чужих показаний под ногами ещё слишком зыбка. В таком случае следовало действовать с минимальными потерями - так, чтобы в критический момент у него по-прежнему оставался козырь в рукаве.

Эта девушка ещё не осознала, но её слова уже определили его ответ.

Итачи поднял руку в печати Противостояния, и тесная клетка пещеры утонула в потоках красного света. Послышалось карканье; костёр на полу разросся в огромную огненную стену. Джинчуурики, в той же беспомощной позе, в которой висела на цепях, оказалась прикована к гигантскому чёрному кресту без верхней перекладины.

- Чтение луны.

Свет зарябил перед глазами, окрасив всё вокруг в противоположные тона. Над головами обоих заискрилось сияние алого диска. Итачи взмахнул катаной, которая материализовалась у него в руках, и закрыл левый глаз.

Джинчуурики горько усмехнулась, как только он приблизился.

- Совсем недавно меня пытались принести в жертву Джашину. Думаешь, я испугаюсь какой-то иллюзии?

Итачи вместо ответа всадил лезвие ей под ребро. Клинок прошёл сквозь старый порез до половины и уткнулся в кости со спины. Джинчуурики поперхнулась, выкатив глаза. В нос ударил железистый запах.

Гендзюцу блокирует все пять чувств. Только так возможно полное отречение от реальности. Только так она окажется заперта в ловушке иллюзорного страха.

Итачи стал медленно поворачивать катану вокруг оси. Джинчуурики снова оскалилась, глядя мимо него куда-то наверх. Она силилась закрыть глаза и не могла, потому что у себя в голове он ей запретил.

- Расскажи мне всё, что знаешь. И чем быстрее ты это сделаешь, тем будет лучше для тебя.

- Не думай, что сможешь сломать меня так прост-то... - Он рывком выдернул катану, так что из раны потоком хлынула кровь, и тут же вонзил снова.

Девушка затряслась; её попытки перетерпеть боль выдавали вздувшиеся над висками вены.

- Я повторю: расскажи мне всё, что знаешь, - Итачи повёл лезвие в сторону, ещё сильнее бередя рану, так что всякий раз оно входило в плоть под разными углами. - Я не хочу пытать тебя дольше, чем ты того заслуживаешь.

Джинчуурики зарычала.

- И это ты называешь 'пытать'? - осклабилась она сквозь зубы, когда Итачи вытащил клинок снова. - В нашей деревне такой катаной не напугать и генина. Даже твой подельник мучал меня изощрённее.

Итачи сощурил глаза. Хорошо, раз так, то он непременно постарается разнообразить её страдания.

Он убрал катану; перекладина, к которой были прикованы запястья джинчуурики, медленно наклонилась вперёд, и из почвы под ней показались несколько зелёных ростков.

- Как известно, бамбук очень неприхотлив. Его побеги быстро растут и за сутки достигают в длину четырёх сяку.

Джинчуурики в смятении посмотрела вниз. Сейчас она повисла кверху спиной, а побеги бамбука прорезались в земле ровно там, где на них падала её тень.

- Но самое главное: бамбук растёт несмотря ни на что. Если его стебли встречают на пути препятствие, - Итачи отошёл на несколько шагов и опустился на тамариндовый стул, который услужливо вырос поодаль, - например, человеческую плоть, то они просто разрывают её и проходят насквозь.

Девушка ощерила зубы, обратив к нему окровавленное лицо.

- Угрожаешь мне такими старомодными пытками? - прошипела она с ненавистью. - Да у тебя просто не хватит терпения ждать, пока эта рассада прорастёт через меня!

Итачи с безразличием смотрел на её воинственный оскал. На плечо ему, хлопая крыльями, опустился ворон и раскатисто каркнул. Джинчуурики испуганно застыла.

- А я никуда не тороплюсь. Часы внутри гендзюцу пролетают за секунды в реальности.

Итачи погладил ворона по оперению. Тот каркнул опять, поудобнее устраиваясь на его плече.

Джинчуурики беспомощно опустила голову. Если боль не могла её повергнуть, то ожидание боли, бывшее куда страшнее, наверняка справится с этим превосходно. Время для неё станет протекать невыносимо медленно. Итачи же будет ускорять и замедлять его ход на своё усмотрение.

Он подпёр щёку кулаком и, продолжая поглаживать ворона, прикрыл глаза. Да, часы внутри гендзюцу пролетали за секунды... Но как же обидно, что в нём нельзя было выспаться. Постоянно следовало быть настороже, чтобы не допустить перерасход чакры.

Впрочем, бамбук делал своё дело. Позволяя расти ему, как заблагорассудится, Итачи практически не вмешивался в ход иллюзии, и это, надо сказать, значительно экономило затраченную им энергию. При таком раскладе ему, быть может, ещё повезёт, и у него останутся силы достать информацию чуть радикальным, но гораздо более действенным способом.

Так или иначе, воспользуется ли он этим способом, зависело сейчас исключительно от джинчуурики и её сговорчивости. Итачи не особенно стремился применять грубую силу часто - так он быстрее уставал, да и потом, результат всегда выходил один и тот же.

И результат этот, без преувеличения сказано, был не слишком пригляден.

Из забытья Итачи выдернул крик. Подняв голову, он увидел, что первые остроконечные стебли уже вонзились девушке в грудь и живот.

Джинчуурики держалась изо всех сил. Напрягши всё тело и покрывшись испариной, она отчаянно старалась не дать себе слабины. Под стать бывалому воину, не раз попадавшему под пытки, стискивала зубы до скрипа и закатывала глаза, раз уж теперь ей всё равно не позволялось их закрыть.

Ей было больно. Очень больно. Простой человек не способен уйти от Хидана и Какузу живым. Уже чудо, что она до сих пор не умерла и даже пришла в сознание. А вред от ранений, полученных в реальности, ощущался в иллюзии вчетверо сильнее.

Не сумев подавить крик боли однажды, джинчуурики больше не могла себя контролировать.

Эта боль раздирала её на куски.

- О, дай мне сил, госпожа Мататаби...

Бамбук неумолимо рос выше. Наверняка уже прорезал кожу и рёбра и теперь грозил порвать стенки внутренних органов. Под красным полотнищем иллюзии пронёсся по-звериному протяжный вой.

Итачи ждал. Информация - это всё, что ему было нужно.

Наконец, эта несокрушимая душа поддалась.

- Хорошо, хорошо! - завопила девушка, захлёбываясь кровью. - Я скажу...

Итачи отпустил ворона - тот с шумом взмыл в воздух и скрылся из глаз, сделавшись вихрем из перьев. Затем сам встал со стула и, вновь взяв катану, опустился на корточки, так что лицо джинчуурики оказалось на уровне его глаз. Та злобно вперила в него ядовитый взгляд.

- Мататаби внутри меня... - растущий бамбук замедлил движение, - неполноценна.

- Так. - Итачи склонил голову, веля продолжать.

- Процесс перемещения... начался давно, больше десяти лет назад... - Девушка тяжело дышала, воздух вырывался из неё с хрипами, но каждое произнесённое ею слово заставляло Итачи только больше хмуриться. - Сейчас в теле Саске уже должно быть две трети чакры кошки. Чтобы выжить... он должен найти меня и забрать последнюю треть.

Можно ли ей верить? Нужно очень хорошо постараться, чтобы красиво соврать под пытками, и Итачи сомневался, что сейчас она была в состоянии это сделать. Пока что он не чувствовал притворства - оно было по силам только очень подготовленному человеку. Но с другой стороны, эта куноичи и человеком являлась лишь наполовину. Кто знает, насколько искусно умеют кошки заговаривать зубы.

Вновь выпрямившись во весь рост, Итачи перевернул катану лезвием вверх, коснувшись цубы пальцами.

- Ты говоришь так, как если бы хотела оказать Саске услугу, - бесстрастно начал он, стоя к джинчуурики спиной. - Ниндзя, который помогает вражеским шиноби... Ты же не думаешь, что я поведусь на это?

Девушка увидела, как он обернулся через плечо. Сквозь кровавую завесу, застилавшую ей глаза, она едва ли могла различить его силуэт, но даже вопреки этому зрачки её горели странной, ничем не подкрепимой и удивительно дикой решимостью.

- Речь идёт не о помощи, - прошипела она, с трудом превозмогая боль, которую причиняли ей бамбуковые ростки. - Без меня Саске не выживет, понимаешь?

- И почему же ты так отчаянно желаешь его спасти?

Вопрос без ответа повис под алым сводом иллюзии. Итачи молча смотрел на джинчуурики. Та стискивала зубы, по виду будто бы собравшись с минуты на минуту что-то произнести, но слова так и не слетели с её окровавленных губ.

Пожалуй, на то имелись веские причины.

Итачи прикрыл глаза. Ожидаемо. Раз она отказывалась говорить, значит, молчание должно было быть выгодно ей самой. Что могла она скрывать от него? Он с трудом мог вообразить.

И всё-таки жаль, что её первое стремление пустить ему пыль в глаза обернулось всего-навсего блефом.

- Ты сказала слишком мало, чтобы убедить меня.

Раздался надрывный вопль - бамбук продолжал расти. Лидер, подумал Итачи, будет непременно рад услышать, что одному из его подчиненных удалось предотвратить попытку побега.

Джинчуурики истошно взревела. Её тело сводило судорогами боли, но, увы, остановить побеги бамбука не могло и это.

- Т-ты пожалеешь о том, что не поверил мне, когда будет слишком поздно, - проскрежетала она, в яростном отчаянии опуская голову. - Мы с Саске связаны. Он умрёт, и тогда ты больше не сможешь ничего изменить.

Связаны? Что она имела в виду?

Итачи приблизился. Перекладина стала медленно отъезжать, так что джинчуурики, наполовину проткнутая бамбуковыми стеблями, снова оказалась в вертикальном положении. Итачи поднёс остриё катаны к её горлу.

- Как ты докажешь это?

Девушка шевельнулась, по виду способная в любую минуту лишиться сознания. Затем запрокинула голову, как будто свысока глядя на него из-под слипшихся от крови ресниц.

- К несчастью, - процедила она, насмешливо щеря зубы, - не успела прихватить с собой памятные сувениры, когда была в вашем квартале.

Итачи прикрыл глаза. Медленно выдохнул.

Памятные сувениры... Память. Именно...

Он колебался, не желая идти на крайние меры. Даже при осторожном распределении чакры Цукуёми отняло у него слишком много сил. Сколько-то излишков удалось сохранить, но и их не следовало бы необдуманно растрачивать прежде, чем ситуация не прояснилась бы достаточно.

С другой стороны, добиться того, чтобы это случилось наверняка, можно было только одним способом.

Саске представлял слишком большую ценность. Сейчас Итачи пока не мог им рисковать.

Придётся приложить последние усилия... Что бы ни произошло, ему обязательно нужно доискаться до правды. Правда - в основе всего.

Итачи развернулся и вытянул руку. Джинчуурики застыла под сухощавой ладонью, что обхватила её за лоб. Глаза девушки остекленели, тело беспомощно обмякло.

Итачи пробирался сквозь её воспоминания. Искал те самые крохи мыслей, что заставили бы его поверить.

Он слышал эхо разговоров. Оборванную речь, которая призраком отзывалась в ушах, шорохи пережитого, размытые картинки былого. Пёстрым калейдоскопом всё это проносилось в его сознании, как неверно сформированная галлюцинация, как сон горячечного больного, как сбой в сигналах нервной системы. Неразличимые слова, безликие фигуры, цвета и формы, стремительно сменявшие друг друга в психоделической последовательности.

Шиноби Облака позаботились о должной защите. Сведения из её сосуда были окружены прочным барьером, но не в сосуде скрывалось то, что он хотел обнаружить. Итачи закрыл глаза. Вызвал в уме знакомые очертания. Ранее незамеченные им печати блока, врощённые в чужую кору головного мозга, пронеслись перед внутренним зрением, однако сейчас они его не интересовали. Прямой доступ к памяти был открыт, и воспользоваться им следовало незамедлительно.

В мыслях встало видение. Широкая дорога. Плоские фасады крестьянских домов. Каменная стена с маленькими красными кругами вдоль неё - символами клана.

Вот оно. Теперь он нашёл.

Они могли оставить сколько угодно ментальных ловушек на периферии её сознания, однако не существовало такой ловушки, которую он был бы не в силах обойти.

Только впредь стоило действовать совершеннее: плохое самочувствие вынуждало торопиться и тратить слишком много энергии впустую.

Итачи сосредоточился и стал наблюдать.

Очертания становятся точнее, насыщеннее. Высоко над его головой - безоблачное небо, совсем близко - руки в перчатках. Не его - девушки, чьими глазами он смотрит на окружение. Наступают сумерки. Квартал Учиха отходит ко сну.

Дорога сменяется на тёмный закоулок. Джинчуурики отрывисто дышит, присев на одно колено. Прислушивается и напрягает осязание - зверь внутри позволяет ей чувствовать потоки энергии. Затем бесшумно поднимается - Итачи видит перед собой её ладони - и взбирается по стене, мягко припадая на локти и по-кошачьи изгибаясь всем телом.

Картинка то и дело размывается. Её прерывает белый шум; фантомные голоса и крики, которые никогда не звучали в реальности. Джинчуурики сопротивляется, но Итачи это не волнует: он заставит её показать ему всё, что она помнила.

Чакра потоками взвивается вокруг глаз; он снова видит стену, слышит стрекотание сверчков и хлопки ставень. Джинчуурики карабкается через плоский шифер и на одном охотничьем прыжке достигает второго этажа. Пробирается под навесом от дождя и проникает внутрь.

Итачи узнаёт этот коридор; длинные чёрные реи на полу и под потолком разграничивают шестнадцать татами жилого помещения, которое в его школьные годы делили они с братом. Угол Саске тогда ограждала расписная перегородка, если джинчуурики помнит и её...

Полумрак над бамбуковыми перекрытиями разбивает потусторонний голос.

'Не торопись, дай себе осмотреться'.

'Ты видишь его, Мататаби-сан?'

Телепатия. Вот почему их голоса звучат в голове так громогласно.

'Вторая дверь направо. Внизу двое, будь начеку'.

Раздаются шаги. Итачи улавливает их на слух быстрее, чем джинчуурики в воспоминаниях чувствует вибрации.

'Кто-то идёт. Быстрее, прячься'.

Её угол обзора слишком широк - видимо, для передвижения джинчуурики использует все четыре конечности. По бокам видения начинает вырастать чёрный туман. Итачи успевает увидеть женский силуэт в роука, а после картинка перед ним меркнет подобно экрану с помехами, и какое-то время он не может различить абсолютно ничего более.

Провал в памяти. Иногда такое случается. Людям кажется, будто они помнят всё досконально, но на деле половина значимых деталей оказывается безвозвратно утеряна. Нужно просто дождаться следующего витка мыслей.

Темнота вокруг висит недолго. Когда цвета перед глазами снова начинают неуверенно мелькать, Итачи замечает погрязшую в сумраке комнату. Её ракурс довольно странен - татами видны, словно издалека, - и в первые секунды ему не удаётся определить местоположение самой джинчуурики.

Откуда-то снизу доносится знакомый голос.

- Здесь кто-нибудь есть? - Итачи опускает взгляд и видит тёмные волосы женщины. Теперь ему становится ясно: джинчуурики держится притяжением чакры на потолке. Должно быть, ей удалось скрыться за мгновение до того, как хозяйка переступила порог.

Воздух наполнен тишиной. Джинчуурики таится, стараясь не выдать себя даже дыханием. Женщина, придерживая сёдзи, озадаченно крутит головой. Её голос растворяется в полуночном безмолвии.

- Показалось?..

Она отодвигает фусума в смежную комнату и исчезает за ней. В следующий же миг вид татами стремительно приближается - джинчуурики спрыгивает на пол.

'Меня не заметили?'

'Всё в порядке. Сейчас она с ребёнком'.

'Ты чувствуешь их?'

'Да. Я вижу переплетение линий чакр. Придётся подождать'.

Перед Итачи колеблются рассеянные в полумраке контуры стен и потолка. Джинчуурики смотрит по сторонам, и Итачи узнаёт на полотне васи знакомые крылья журавлей. Всё сошлось. Когда-то давно это действительно была его комната.

'Побудь пока здесь. Я предупрежу, когда мы сможем двигаться дальше'.

Джинчуурики крадучись движется вглубь неё. Под её взглядом проплывают угол котацу и свёрнутый на день футон, за которым стоит книжная полка.

'Ты уверена, что она меня не учует?'

'Уверена. Мускус скроет твоё присутствие'.

Итачи слышит натужный зевок. Пол, который всё это время маячит у него перед глазами, постепенно отдаляется.

За футоном к стене прислонена длинная пластина зеркала в полный рост. Джинчуурики потягивается, заводя руки над головой, и, когда проходит мимо, неосознанно глядит на своё отражение. Итачи видит её совсем юной, почти девочкой. Вернее сказать, нескладным подростком, на котором форма шиноби висит, как на вешалке. Светлые волосы едва достают ей до плеч, но лицо едва ли отличается от того, каким она смотрела на Итачи в иллюзии. Те же мягкие черты лица, те же смоляные, как у хищника, глаза.

Здесь она выглядит не старше, чем на пятнадцать.

'Я всегда думала, - джинчуурики отходит от зеркала и осматривает комнату. Итачи её взглядом пробегается по рядам книжных корешков, закрытым дверям осиирэ, пустой столешнице, на которой лежит только листок с напоминанием принести завтра в Академию классный отчёт, - что мускус маскирует только запах'.

'У обычных кошек - да. Но я - бакенеко, и мой запах срощён вместе с чакрой. Пряча его, ты скрываешь и её следы'.

Итачи пристально вглядывается в видение. Перед ним - его личные вещи, его одежда, аккуратно сложенная после глажки, рассортированные связки кунаев, полупустая тарелка с недоеденными таяки, которую он имел привычку забирать к себе в комнату после ужина. Всё, его окружавшее, раньше принадлежало ему, и видеть его чужими глазами было по меньшей мере противоестественно.

Но что случилось с ним? Где был он сам на тот момент, почему не заметил ни малейшего следа чужака в собственной комнате? Его отправили на миссию? Или же он снова задержался на тренировке?

Джинчуурики замечает тарелку с печеньем. Итачи непроизвольно морщится - в воспоминании, что передаётся ему в голову через дзюцу, она чувствует болезненный голод.

'Здесь печенье! Можно я...'

'Не трогай. Никто не должен узнать о том, что ты тут была'.

Джинчуурики шарит взглядом вокруг себя, и комната вновь как будто проваливается на один уровень, - она встаёт на четвереньки. Рыбки из теста на тарелке непредотвратимо приближаются впритык, и Итачи понимает, что джинчуурики их обнюхивает.

'Но печенье засохнет, если его не съесть...'

'Хороший шиноби не должен оставлять за собой следов'.

Джинчуурики разочарованно выдыхает, и тарелка вновь начинает отдаляться. На её место встаёт полка с книгами. Эти книги когда-то давно были выданы Итачи Академией и рассчитаны на полные четыре года обучения, но так вышло, что он прочёл их все ещё до поступления, поэтому уже тогда они пылились в его комнате без надобности.

Поддев один из томов мизинцем, джинчуурики вытаскивает его и разворачивает на первой странице.

'Я, кажется, сказала тебе...'

'Я только полистаю немного и сразу же верну!'

Пожелтевшая бумага под столбцами иероглифов похрустывает в её ладонях. Из-за того, что Итачи уже давно не открывал эти книги, некоторые страницы склеились из-за свежей типографской туши.

'Кажется, кто-то не слишком любит читать! - хихикает джинчуурики. - Посмотрим, что здесь. Мировая история...'

Книга, лично подаренная ему Третьим Хокаге в благодарность за содействие при эвакуации и спасение граждан. Когда на деревню напал Девятихвостый, Итачи был вынужден помогать клану. Ему тогда едва ли исполнилось пять лет, а за год до того на его глазах развернулась Третья Мировая Война; ни о каком спасении он тогда, честно говоря, даже не помышлял.

Страницы шуршат, сменяя друг друга. На полях всплывают даты, в угловатых скобках вырастают развёрнутые комментарии. Как Итачи помнил, книга была написана автором родом из Конохи, который использовал ясный и достаточно беспристрастный язык. Много фактов и цифр, сухая статистика, объективная характеристика данных.

'Чего?

Хаширама продал Мататаби и Гьюки Кумогакуре на первом Собрании Пяти Каге в знак дружбы и для баланса между новообразовавшимися скрытыми деревнями...

Мататаби-сан, ты это видела? Ну и чушь собачья'.

'Писатели исторических книг часто пытаются выставить свою страну в выгодном свете'.

'Да они же всё переврали! Выходит, в этой Конохе и знать не знают, что ты и Восьмихвостый испокон веков принадлежали деревне Облака? Как невежественно. Ведь на самом деле всё совсем не так, и вы с Гьюки пришли к нам задолго до какого-то Хаширамы'.

'Всё, что Коноха знает о нашей деревне, всегда будет только малой частью от общей истории. А история никогда не бывает объективной'.

'Но это несправедливо! Из-за таких глупых книг они будут считать нас беспомощными котятами...'

'Тебя это не касается. Ты куноичи, так лучше думай о своей первостепенной цели'.

Раздаётся хлопок. Джинчуурики торопливо закрывает книгу и возвращает её на место. Затаившись в тени футона, прислушивается к звуку шагов за перегородкой. Через мгновение та отъезжает, и за ней показывается облитая лунным сиянием Микото. Итачи с трудом узнаёт родную мать. В детстве она казалась ему совершенно другой, какой-то статной и по-женски недосягаемой, и даже свою смерть она встретила с точно таким же достоинством, но в глазах этой девушки Микото была обыкновенной домохозяйкой, невзрачной и чересчур неказистой.

'Она ушла?'

'Ещё нет'.

Подошвы домашних тапочек поскрипывают по татами. Микото задерживается в дверях, напоследок обводя чёрными глазами комнату старшего сына. Ветер с веранды чуть заметно колышет её волосы.

- Всё-таки, показалось... - шепчет мать и выходит в коридор.

Джинчуурики неуверенно выглядывает из-за футона.

'А теперь ушла?'

'Пока нет. Дождись, пока она спустится по лестнице'.

'Ну а теперь?'

'Нет...'

'А сейчас?'

'Глупая девчонка! Наберись терпения. Или ты забыла, как потеряла свою первую жизнь?'

На неопределённое время устанавливается затишье - как в головах, так и в действительности.

'Теперь всё чисто. Иди'.

Джинчуурики прыжком перемахивает через футон и оказывается на пороге в комнату брата. Видение воспоминаний снова начинает рябить, расплывается и обрастает пробелами. Итачи был готов физически противиться тому, что ожидал увидеть, но джинчуурики не следовало знать о его чувствах. Покуда он сторонний наблюдатель, будет сохранять безукоризненное хладнокровие.

В комнате Саске сёдзи наглухо затворены. Сам он тихо посапывает под пышным одеялом, матерью заботливо подоткнутым с боков. Перед сном Микото всегда заходила сказать Саске 'спокойной ночи'. Итачи она такого не говорила никогда, из-за чего он до сих пор об этом помнил.

'Ты знаешь, что должна делать?'

Джинчуурики нагибается над постелью, сосредоточенно поводя носом рядом с тканью.

'Сначала дотронуться до его груди. Затем действовать, как говорил Некомата'.

'Хорошо'.

Некомата? Итачи непроизвольно замедлил прокрутку видения. Каким образом в воспоминания шиноби Облака затесался этот кот-демон из крепости в Сора-ку? Итачи даже не мог сказать точно, был ли Некомата к тому моменту повержен им самим - настолько неопределёнными казались временные рамки в голове джинчуурики. В любом случае, сейчас лучше всего продолжать поиски. Возможно, больше подноготной раскроется ему чуть позже.

Кровь приливает к глазам, и картинка колеблется дальше.

Джинчуурики отодвигает край одеяла. Голова Саске покоится на подушке, размётанные по ней тёмные волосы касаются округлых щёк. Сколько ему? Три года, четыре? Он всего лишь маленький ребёнок, который не заслужил пока всеобщего признания, но определённо был способен на что-то, достойное фамилии Учиха.

Джинчуурики отводит волосы с его лица и закрывает глаза. Итачи улавливает призрачные движения рук: она складывает печати, но он не может распознать их порядок. Что это, техника переноса? Или нечто другое, что ему непременно следовало держать в голове, если он хотел знать обо всём, что предвещало случиться с его братом?

Видение, как назло, снова подёргивается штрихами помех.

Итачи оскалился, вызывая к голове остатки энергии. Он был уже на финишной прямой, уступать джинчуурики в последние секунды не имело никакого смысла. Однако мерцающее пятно перед глазами всё продолжало тускнеть; в какой-то момент оно покрылось синим налётом, похожим на сияние голубого пламени. Кроме него, Итачи как ни напрягал сознание, но так и не смог вытянуть из воспоминаний джинчуурики ничего больше.

За синим огнём идёт новый провал, и в следующем видении Итачи уже смотрит, как джинчуурики держит ладонь над ключицами Саске. Хотя темнота вокруг непроницаема, её глаза прекрасно различают любую мелочь - в том числе, и три ряда непрерывной вязи, которые, как знаки печати, с каждой секундой всё ярче разгораются на груди младшего брата. Итачи приглядывается: узорчатые линии этой вязи образуют изогнутую полосу. Подобно ожерелью, она полукругом огибает шею, и по обеим сторонам от неё мерцают символы пара в виде вытянутых капель.

Под чужими пальцами Саске морщится сквозь сон, беспокойно ворочает головой и плечами. Его кожа блестит от пота, и лицо болезненно розовеет, - действия джинчуурики явно отзываются в нём неприятными ощущениями.

Несмотря на это, Саске не просыпается. Когда она убирает руку с его груди, он судорожно выдыхает и вытягивается на постели, после чего измождённо сворачивается в клубок.

'Готово. Уходи той же дорогой, что и пришла'.

Итачи опять видит смену кадров. Слышит чуть различимый шорох, с которым отъезжает в сторону перегородка. Джинчуурики выскальзывает в коридор, бесшумно крадётся к выемке под навесом, в одну секунду прыгает, выбрасывая сложенные руки перед собой, как будто ныряет в морскую пучину. Оказавшись снаружи, выпрямляется и на бегу наклоняется вперёд, так что по сторонам теперь вновь мелькают гербы вдоль каменной стены и фасады соседских домов.

Ночь уже давно в своих правах; широкая дорога безлюдна, потому что никто из Учиха обычно не возвращается в квартал так поздно. Итачи не раз замечал это, если задерживался допоздна на тренировках. Никто, только если это не...

В глаза джинчуурики бросается крохотная фигура мальчика на самом горизонте. С каждой секундой движения эта фигура вырастает, и в момент, когда Итачи удаётся распознать её обладателя, джинчуурики без малейшего промедления проносится мимо. Мир вокруг словно замирает, окрашивается в белый цвет и погружается в пустоту, вычерчивая в себе два силуэта, на фоне которых вздымается в воздух вихрь листьев акации.

В мальчике на пути джинчуурики Итачи узнаёт себя.

Пальцы на лбу девушки разжались сами собой. Рука опустилась, и видение тотчас же рассеялось. Итачи стоял, словно оглушённый, и в голове его за раз проносилось целое полчище мыслей.

Он не заметил её? Но как? Ведь она была точно у него на пути, он шёл домой, должно быть, с поздней тренировки в Академии, так как он мог упустить из виду её появление?..

Осознание беспощадно ударило изнутри: тот самый мускус, о котором говорила биджу Мататаби, - техника, которая скрывает кошачью чакру. Не чувствуя чакры, он не принял бы её за ниндзя, а протектор был плохо различим в темноте. Другого объяснения просто не находилось.

Джинчуурики, подвешенная на перекладине, надсадно закашляла, как только Итачи отнял руку от её головы. Воздух вырывался из неё со свистом, словно из дырявых мехов, но стоило ей поднять голову, как он увидел в её глазах искреннюю смесь безысходности и лютого презрения.

- Уж теперь-то ты... мне веришь? - спросила девушка, попеременно давясь хрипом.

Итачи смотрел мимо неё. Примириться с услышанным и увиденным было тяжело, если не невозможно, но только не для него. Холодный рассудок, который властвовал над ним даже в критические моменты, подталкивал только к одному - пониманию, что многие обстоятельства изменились. Когда обстоятельства менялись, первостепенней всего было немедленно определиться с дальнейшей стратегией.

А дальнейшая стратегия зависела от того, стоило ли ему поспешить.

- Сколько у Саске есть времени?

- Спустя тринадцать лет кошки обращаются в ёкаев. Если он не восполнит чакру до того, как ему исполнится шестнадцать... ёкай завладеет его сознанием, и Саске больше не вернётся.

Ёкай завладеет сознанием Саске? Что всё это значило? Нет, почему...

Ведь его план был продуман до самых мелочей. Итачи не мог найти в нём ни единого изъяна, ни малейшего промаха. Сколько бессонных ночей он провёл, выверяя каждую деталь, продумывая наперёд каждый шаг... И вот - все эти труды в одночасье оказались напрасны.

Но не было смысла в пустых сокрушениях. Он допустил досадный просчёт, позволив слепой уверенности затмить разум. И теперь его долгом, - нет, миссией! - было непременно вернуть всё на круги своя.

- Почему... - Итачи заставил себя выдержать паузу. Даже если его душа пребывала в смятении, то смятение это было всего лишь поверхностно. - Почему это произошло?

- Таково было стратегическое решение во имя союза наших деревень, - джинчуурики немного приосанилась, почувствовав себя привольнее.

Итачи перевёл на неё отстранённый взгляд. Вот, значит, как...

- Во имя союза? - спросил он опять. Упоминание о международном союзе в самом деле могла принести пользу, но с одним лишь условием: если бы этот союз однажды действительно существовал. - И что же заставило Деревню Облака отказаться от столь мощного оружия?

От Итачи не укрылось то, с какой надменностью взирала на него пленная с высоты перекладины. В обычное время жёсткое вторжение в память вызывало у жертв сильные эмоции, которые доводили едва не до помешательства. Люди, в чьи головы вероломно врывались извне, неосознанно сопротивлялись этому и ударялись в истерику.

Подобного исхода ожидал и Итачи. Джинчуурики же, вразрез его предположениям, выглядела излишне уверенно и где-то даже нахально. Одним словом, сохраняла поразительную трезвость ума. Поразительную настолько, что даже тон её охрипшего голоса, казалось, стал звучать покровительственно.

- Разве ты не слышал? Ведь наши деревни заключили договор. Мы передаем Двухвостую во временное пользование Конохе - вы обеспечиваете Кумо защиту.

Вытаскивать сведения становилось с каждой секундой всё увлекательнее. За годы службы в АНБУ через Итачи не прошло и крупицы информации о названной сделке. Её также не афишировали ни искажёнными слухами, ни подбросом фальсификатов для отвода глаз.

Эта девушка очевидно лгала. Притом лгала откровенно нагло, слишком нагло для того, чтобы ему пришло в голову спрашивать о причинах этого дерзкого вранья.

Если она поступала так, отдавая себе в этом отчёт, то у него ещё был бы шанс до них доискаться. Если же нет...

Допрашивать джинчуурики было всё равно что вести повозку, оглобли которой были повернуты к северу, а колёса смотрели на юг. Какой бы мощью ни обладали его способности, все они становились бесполезны против бессознательного.

Оставалось наносить удары напрямую.

- Кто именно сказал тебе перенести чакру? - повторил Итачи вопрос, от которого джинчуурики отмахнулась будучи ещё не заключённой в тиски его техник.

Девушка вздрогнула, вновь показав угрожающий оскал. Уголки её губ хищнически приподнялись, но Итачи предвидел, что она приготовилась сообщить уже им услышанное.

У него не было времени на ходьбу кругами.

- Подумай получше.

Джинчуурики замерла.

Итачи заставил её представить образ, губами прошептать имя. Его силы были на исходе - чтение памяти истощило резервы действующей чакры, а обращаться к её дополнительным запасам ради такой мелочи стало бы слишком расточительно.

Если его подозрения не беспочвенны - Итачи поймёт это по одному только ответу.

А ответ джинчуурики говорил сам за себя.

- Во имя союза... - беспомощно выдавила она, как если бы забыла, что уже говорила об этом парой секунд ранее. - Чтобы обеспечить защиту... - тут она поперхнулась, покачнувшись на цепях, и зажмурила глаза.

Боль не позволяла ей даже вздохнуть. По бурой коросте, которой были облеплены её волосы, потёк бледно-алый след.

Из ушей джинчуурики шла кровь, и Итачи знал, что то было не результатом гендзюцу.

Его иллюзия чем-то деформировалась изнутри, обрекая девушку на мучения, которым он не собирался её подвергать.

Итачи вспомнил о ментальном блоке, который видел в толще чужого сознания. Вот оно что. Теперь всё было понятно. Некто поставил ей печать между клетками мозга, так что всякий раз, когда она пыталась подумать об определённом элементе, это вызывало скачок внутричерепного давления, и девушка просто не могла размышлять дальше.

Ключ элемента был связан с его создателем. Как только Итачи его вычислит - сможет снять и блок, однако сейчас...

Сейчас разумнее всего было бы пренебречь предысторией. Саске и джинчуурики действительно что-то связывало, и последняя оставалась пока что единственным источником необходимой информации.

Итачи склонил голову, отзывая внушение. Едва только джинчуурики перестали побуждать к мыслям, она испустила вымученный вздох.

Заглянув ей в лицо, Итачи не увидел на нём ничего, кроме следов слепого безволия. И если бы он попробовал узнать у этой девушки, помнила ли она о том, что у неё только что спросили, уж навряд ли добился бы внятного ответа.

В любой ментальный блок накрепко внедряли связь с краткосрочной памятью - раз дотрагиваясь до него, пользователь стирал и малейшее воспоминание об этом.

Когда джинчуурики вновь пришла в себя, в глазах её стояло непонимание. Естественно - для неё их разговор оборвался ещё тогда, когда Итачи заставил её коснуться ментальной печати. Сейчас она, что ожидаемо, пребывала в глупой растерянности.

- Что... что такое, Итачи? - до чего нелепым казался сейчас этот простодушный вопрос.

Итачи повернул катану вокруг оси, пристально изучая тонкое лезвие взглядом.

- Я спросил, почему... Зачем был заключен этот союз? Тот, о котором ты говорила.

Джинчуурики усмехнулась.

- Шиноби Листа не обучают азбучным истинам? - фыркнула она. - У любого союза, неважно, между кем он заключается, всегда одна цель. Благо. Благо простого народа, - она запнулась, чтобы сплюнуть кровь. - Будущее простых людей, таких же, как и мы с тобой.

Итачи вновь посмотрел на неё исподлобья. Что ж, в этом она была права.

Девяносто пять процентов вещей в этом мире решали политики, и только остальные пять - простые люди, одним из которых когда-то являлся и он сам.

Возможно, именно из-за них она пыталась делать вид, будто судьба Саске волновала её не меньше, чем его старшего брата. И именно из-за них не могла теперь сказать всего, что должна была.

Ведь в конечном итоге даже его самого постигла участь стать никчёмной пешкой в этой провальной политической игре. Так ему ли было не знать.

Но то обстоятельство, которое он увидел в воспоминаниях джинчуурики... Оно давало ей определённую власть.

И ему совершенно не хотелось бы, чтобы она прибегла к этой власти.

- Простые люди... - повторил он и, повернувшись к джинчуурики спиной, вновь прикрыл левый глаз. - Мы не знаем, кто есть мы, эти люди, лишь до самого последнего мгновения перед смертью.

Та ощутимо напряглась; волны боязни, исходившие от неё и прежде, сейчас обозначились особенно явно.

Итачи медленно обернулся, чуть приподняв правое веко.

- Ты говорила, что не боишься смерти. Но только в её объятиях можно понять, кто ты на самом деле. Это и есть смерть, не правда ли?

Насыщенный красный свет померк под всё поглощающим чёрным пламенем. Его языки роем устремились ввысь, обволокли основание креста и поползли выше, сжирая и разъедая любое препятствие на своём пути. Джинчуурики затряслась, когда огонь стал лизать её за пятки. Поднялся от стоп к голеням, коленям, обвился вокруг бёдер, легко прожигая одежду и достигая кожи.

Запахло палёным мясом. Девушка в ужасе дёрнулась на цепях, затем закричала во весь голос - она горела заживо, от огня её туловище плавилось, как масло в печи, и ей было невыносимо, мучительно, чертовски больно.

- Нет! Нет-нет-нет! - выла она, безуспешно пытаясь вырваться из кольца смертоносного пламени. - Хватит!

Итачи равнодушно смотрел, как обугливалась её кожа. Как расходилась струпьями и обваливалась клочками плоть под ней, как вваливался в крике удушья рот, как остервенело выкатывались из орбит глаза.

Кто бы что ни говорил, а перед лицом смерти люди становились одинаковы. Страх её равнял всех, как бы отчаянно они того ни отрицали.

- Пожалуйста!.. Пощади...

Пожар Аматерасу невозможно погасить. Если она знала об этом, её предсмертные мучения должны были стать вдвое ужаснее.

Огонь перекинулся на волосы, обхватил лицо, шею, плечи. Тело таяло под ним вместе с одеждой, открывая неприглядный вид на почерневшие от копоти кости, иссохшие в пламени сухожилия, лопнувшие капсулы суставов. Его треск заглушил беспомощный сиплый вой, джинчуурики захлебнулась в дымном чаду, и за плотной стеной огня её фигуру уже совсем нельзя было различить.

- Теперь ты знаешь, какая смерть ожидает тебя, если попытаешься запугать меня тем, что сделала с Саске.

Итачи повернул голову. Джинчуурики, подвешенная за запястья к стене, отрешённо смотрела туда, где в иллюзии её обгорелый труп рассыпался на куски, проглоченный чёрным огнём. В её глазах стоял звериный ужас, и узкие зрачки мелко дрожали на белке, испещрённом кровеносными сосудами.

Свет алой луны потух, искры, похожие на остатки развеянного по ветру праха, рассеялись в воздухе, и место пожарища, над которым только что бушевало страшное пламя, постепенно растворилось, оставив после себя только жуткий отголосок в сознании.

Цвета вернулись, иллюзия исчезла, и они снова очутились в тесной пещере с низким сводом.

Итачи посмотрел на костёр. Он совсем догорел.

Конечно, он постарался, чтобы сцена смерти надёжно отпечаталась в её памяти. Неожиданное предательство в самый важный момент было ему ни к чему. Джинчуурики потеряно глядела перед собой. Вся в крови, истощённая морально и физически измотанная, она была уже на пределе сил, выглядела до того жалко, что её едва ли можно было принять за некогда искусную куноичи.

Изрезанная и изодранная одежда свисала с неё лоскутами, почти затвердевшая из-за кровяной коросты. Вместо человеческого туловища под ней виднелись ошмётки мяса, на залитом кровью лице сквозь порозовевшие лохмы волос были различимы лишь тёмные провалы вместо глаз.

- Я... я и так на кошачьем усе от смерти, - прохрипела джинчуурики, когда ужасающие картинки собственной гибели слегка померкли перед её глазами. - Если даже ты меня не убьёшь, без твоей помощи я... рано или поздно умру от ран.

Однако даже сейчас Итачи не мог ей верить. Она пережила бой с Хиданом и Какузу, потом Цукуёми, её сдерживали чакроподавляющие кандалы, но ей всё ещё хватало сил говорить. Мощь джинчуурики и вправду безгранична.

Сам он использовал гендзюцу от силы минуту, однако же затратил на это добрых три четверти от общего количества внутренней энергии. Если у него не будет возможности восстановиться, её временных запасов хватит всего на пару раз при разумном распределении чакры.

Что ж, он будет предельно осторожен. Он не сведёт с джинчуурики глаз. Он зашёл уже так далеко, но ради Саске...

Он сделает так, чтобы она стала его последним испытанием.

Он пойдёт ещё дальше.

В воздухе просвистел кунай. Раздался короткий лязг, сверкнули искры, и джинчуурики грузно свалилась на каменный пол пещеры. Её запястья по-прежнему окольцовывали наручники, только теперь от них тянулись куцые обрубки цепных звеньев.

Итачи сложил кунай за пазуху и поднял соломенную шляпу.

- Ключ от цепей только один, и я отдам его тебе, когда узнаю больше.

Джинчуурики смерила его взглядом бессильного негодования, но возмущаться не стала. С видимым усилием она перекатилась на колени и обняла себя за живот. Вид её и состояние явно оставляли желать лучшего, однако были последними, что сейчас заботило Итачи.

- Постарайся не мешаться под ногами, - бросил он через плечо, направляясь к выходу в пещерный коридор. - У нас будет всего несколько минут.

Глава 6

Закат догорал. Небо над городом, укрытое полупрозрачными облаками, окрасилось в светло-малиновый.

Вместе с ниннеко Саске шагал вдоль широкой, некогда мощёной грубым булыжником улице, по обеим сторонам которой располагались пустые каркасы торговых лотков. Он сразу заметил, что местный храм очень сильно отличался от того в квартале Учиха, где когда-то проводились собрания. И, сказать по правде, ещё не раз спросил себя в уме, почему по мнению кошек этот храм запустел всего лишь 'немножко'.

Лично по его, он запустел катастрофически.

Когда-то давно, говорила Хина, на улице, по которой они шли, благоденствовали продавцы сувениров и религиозных украшений, день и ночь здесь было не протолкнуться из-за покупателей и храмовых паломников, а дорога до красных ворот с ушастыми Нио едва угадывалась под плотной толпой прихожан.

За разрешение торговать перед святыней продавцы обещались чистить дорожки и прихрамовую территорию, но сейчас, само собой, торговать, равно как и следить за чистотой вокруг было некому. Всюду валялись объедки, грязь и кошачьи экскременты.

Минуя главный вход, видом больше напоминавший руины, все трое прошли под гигантским красным фонарём. Будучи без должного ухода, он заметно пообтёрся из-за ветров, и намалёванные на его боках чёрные иероглифы едва можно было разобрать. Второй вход в храм, который охраняли две статуи котов-стражников, выглядел не намного лучше. Красная краска на высоких колоннах во многих местах облупилась и свисала отслоившимися пластинками, деревянные изваяния растрескались от старости, и черты их морд затерялись под толстым слоем пыли.

Между вторыми воротами и главным залом, остроконечная крыша которого вздымалась кверху четырьмя шпилями, был установлен каменный фонтан для омовения. Смерив каменную статую в центре него безучастным взглядом, Саске уже вознамерился идти вперёд, но ниннеко неожиданно стали наперебой толкать его лапами к источнику.

- К богине не ходят гряузными, мр, - прошипел Денка и, выбежав вперёд, поскакал к фонтану.

- Каннон-самяу любит чистоту, - вторила ему Хина и ушами указала в сторону, куда убежал её напарник. - Иди умойся.

Саске пренебрежительно фыркнул, но делать было нечего. Если кошки сами по себе считались зверями чистоплотными, то от их главного божества меньшего и ожидать не стоило.

Подойдя к фонтану, он зачерпнул деревянным ковшом немного воды, поочерёдно полил на обе ладони и сполоснул рот. Потом сплюнул, очистил ручку ковша и, вернув на место, двинулся дальше. Денка и Хина уже ждали его на ступенях, что вели к дверям главного зала. Продолговатые пластины металлической черепицы, которые, как чешуя, облепляли его скат, ловили в себе последние отсветы заходящего солнца.

- Куда теперь, мр? - Денка покрутил головой. Хина огляделась следом за ним.

Площадка перед храмом была пуста; в глубине его виднелись настежь распахнутые створки перед алтарём, раньше, бесспорно, живописно и вычурно блестевшие позолотой, но теперь безвозвратно потускневшие. Здесь же стояли и скудные подношения - палочки в память об усопших, цветы и песчаные панно. Рядом с ними лежали, верно, гостинцы из съестного: какие-то полусгнившие фрукты, окружённые стаей мошек, и рыбьи скелетики.

Поднявшись по ступеням, Саске достал склянку с мятой из-за пазухи и поставил к другим дарам. Хотя теперь у него и оставалась всего одна банка с валерианой, её всё ещё должно было быть достаточно, чтобы отблагодарить кошек и Некобаа за гостеприимство.

Подумав так, Саске посмотрел вокруг. Простых прихожан, очевидно, дальше алтаря не пускали. На потолке над головой виднелись бледные контуры цветных фресок, которые явно осыпались уже давно. В стороне, в гигантском медном чане под круглой крышей, находилась курительница. Несмотря на то, что благовония никто не жёг, остатки слабого целебного дыма всё равно поднимались со дна чана.

Храм был небольшой - всего два главных зала и пятиэтажная пагода к западу от вторых ворот на главной площади. Даже башню с колоколом времени, удары которого отбивали грехи на Новый год, судя по всему, так и не успели достроить. Саске поёжился и скрестил руки на груди; ему здесь нравилось не особо. Пространство между редкими храмовыми зданиями продувалось всеми ветрами и зловеще пустовало - то есть, явно не слишком подходило для медитаций.

- Мы можем найти какое-то другое место? - спросил он своих проводников. - Закрытое и не такое шумное.

Денка и Хина вопросительно переглянулись. Последняя ответила:

- Ниннеко нельзяу заходить дальше главного зала. Но мы можем поискать кого-нибудь из послушников и спросить, есть ли здесь такие мяуста.

Саске раздражённо выдохнул. За всё время, что они провели здесь, им не встретилось ни единой живой души. Смешно было даже думать, будто бы они ещё смогут наткнуться на послушников в этом захолустье.

Между тем, на территорию храма накатывали сумерки. Тень крыши над залом медленно ползла от горизонта, покрывая собой всё больше каменной площади.

Над пустынной торговой улицей прогремели удары гонга. Храм, видимо, скоро закрывался.

Но это значило ещё и то, что они здесь были не одни. Саске прислушался. Если он определит, откуда доносился звук, то, вероятно, найдёт и служителей.

Решив так, он подпрыгнул на потоке чакры в направлении на юго-запад. Здесь размещалась ещё одна постройка, поменьше и поскромнее главного зала, однако при взгляде на неё создавалось впечатление, что за ней хотя бы кто-то ухаживал.

Вблизи этого зала удары гонга стали отчётливее.

Заглянув под изогнутый свод четырёхугольной крыши, Саске увидел огромный котёл, по которому методично постукивал палкой трёхцветный кот в жёлтой рясе. Палку он держал в зубах, а размерами не уступал Хине и Денке. Заметив Саске, кот положил палку на пол и приветственно взмахнул хвостом.

Саске дождался ниннеко, и, когда они его нагнали, по ступеням взошёл на крыльцо второго зала. Кот в рясе почтительно склонил голову; на ленте по краю его воротника были вышиты маленькие свастики.

- Будьте счастливы! Добро пожаловать в Храм-мя Богини Каннон-ня! - пропищал он с явным кошачьим акцентом. - Чем-мя могу быть полезен-ня?

- Мы ищем место для медитаций, - без обиняков сказал ему Саске. - Вы можете провести нас туда?

- Могу-могу, о чём-мя разговор! - кот подбежал прямо к нему и сел, переминаясь с лапы на лапу. - В резиденции няшего священника есть отличный зал для мядитаций! Только обычно он-ня закрыт для прихожан-ня. Я пущу вас туда, если пожертвуете ня храм-мя!

Саске закатил глаза. Да понял он уже, понял, что здесь кругом разруха, нищета и упадок. Однако денег, которые ему удалось раздобыть по дороге в Сора-ку, после визита к Некобаа оставалось всё меньше. Если так и дальше пойдёт, он точно разорится.

Саске покосился на ниннеко, сидевших по бокам от него, но те уклончиво смотрели в разные стороны. Значит, с них спроса тоже не было. С трудом удержавшись, чтобы досадливо не заскрежетать зубами, Саске достал из кармана пару монет.

- Этого хватит?

Глаза кота-послушника тут же загорелись. Горячо закивав, он расплылся в улыбке до самых круглых ушей, так что стал похож на маленького пушистого будду.

- Конечня-конечня! Даже больше, чем-мя нужня! Будьте так добры, подбросьте монетку ня удачу и отнесите вон-ня туда! - он хвостом указал на чашу напротив котла. - И не забудьте помолиться! Да благословит вас Великая Каннон-ня!

Саске глубоко вздохнул, но всё же закинул монеты в чашу, после чего сложил ладони вместе и помолился за здоровье Некобаа и Тамаки с ниннеко. Затем черепаховый кот в рясе, не переставая улыбаться, поманил его хвостом за собой.

- Нам обязательно идти вместе с ним, мр? - скучающе осведомился Денка, когда Саске прошёл мимо него. Хина ткнула напарника лапой в бок.

- Ну конечняу, глупый шерстяной клубок! Что, если с Саске что-нибудь случится?

- И что может случиться в зале для мяудитаций, мр?..

Так или иначе, за усатым проводником в рясе последовали все трое. Он провёл их через просторный угловатый коридор, который, по поверьям, путал злых духов, не давая им пройти. За ограждениями вдоль этого коридора на гостей сурово взирали фигуры котов-хранителей, одетых в броню. Бледное пламя подсвечников играло на их позолоченных боках.

Проходя мимо одной из статуй, Денка остановился и заинтересованно обнюхал металлическую лапу с когтями. Потом поднял голову и простодушно кинул послушнику вдогонку:

- А статуи-то настоящие! Дорогие наверняука, мр, так почему бы их не продать? Заодно бы и храм облагородили...

- Продать?! - ужаснулся кот в рясе. - Ни в коем-мя случае! Эти статуи - бесценные реликвии, которые ниспослала ням-мя самя Богиня. Их нельзя продавать.

- Но храм же так обняущал, мр!

Саске шагал по коридору, слушая их вполуха и едва ли вдумываясь в слова. За коридором шла галерея, в стены которой были врезаны символы, похожие на те, что он видел на Каменной Скрижали в храме клана. Всё так же не обращая внимания на кошачью болтовню, Саске призвал шаринган и попытался вчитаться, однако его неожиданно заинтересовало кое-что другое.

- Как есть правда, - тем временем, сокрушённо вздохнул кот-послушник. - После прихода Чёрных Торговцев мы только ня пожертвования и живём-мя. Но это ничего! Великая Каннон-ня няс в беде не оставит - исполнится её древнее пророчество. Скоро будет пришествие, и тогда и для няшего храма няступит пора процветания.

Между символами на стенах проявлялись чёткие линии узоров, чем-то похожие на рисунок тигриных полос. Саске присмотрелся внимательнее и заметил, что линии, переплетаясь, увивались вверх и вели к потолку, где, прерываясь на незамысловатые иконки схематично начертанных кошек и людей, складывались в кольцевидный орнамент.

- Пришествие? Какое пришествие? - Хина поравнялась с храмовым котом. Тот прищурил рыжие глаза, хитро поглядев на неё через плечо.

- Неудивительня, что вы не зняете - где же миряням-мя слышать о таком-мя! Все, кто верит Каннон-ня, уже давно ждут прихода её доброго посланника, благословенного Мяроку!

- Мяуроку? - переспросил Денка.

Саске поднял голову. Панно на потолке, под которым они проходили, вытягивалось по длине коридора, и в самом его центре завершалось человекоподобным силуэтом.

- Имення! - воскликнул послушник, довольно распушив густые усы. - Мяроку - не кот и не человек, у него много ипостасей, но с Небес он-ня явится с человеческой головой. Шкура его будет светиться синим-мя пламенем-мя, ня шее у него будут голубые чётки, а в руке - посох. В няшем-мя храме есть тайное святилище, куда никто не может попасть. Внутри этого святилища хранится древний артефакт - когда-то он-ня принадлежал самой Каннон-ня, и предание гласит, что только Мяроку способен-ня овладеть им: своим-мя посохом-мя он откроет двери в святилище храмя.

Силуэт на потолке был изображён с двумя лицами - кошачьим и человеческим; тигриные полосы вокруг него замыкались в подобии щита из чакры, перерастая в рисунок обоюдоострого трезубца. От его лезвий с двух сторон исходили штрихи, похожие на зигзаги электрических разрядов.

- Мяроку очень-ня силён-ня! - с упоением продолжал вещать кот-послушник, хотя его даже уже никто не расспрашивал. - Там, где ступает его нога - океан-ня высыхает, где ударит его посох - вырастает лес! Все шесть царств покорятся ему одному. Он-ня дышит огнём-мя, а глаза его чернее ночи - не всякому по силам-мя в них посмотреть! Мяроку слышит без ушей и говорит без языка, а уж если он-ня злится, то берегись - сразу нячиняет метать молнии!

- Как же он спасёт мир, если станет метать молнии, мр? - осведомился Денка.

- Согласня пророчеству, Мяроку будет единственным-мя, кто принесёт избавление всем-мя кошачьим-мя братьям-мя, - ответил черепаховый кот и с запалом продолжил: - Только он-ня один-ня сумеет одолеть ужасного змея Ямята-но-Орочи, и с его победой придут ня няшу землю мир, добро и вечное благополучие. Когда Мяроку спустится к ням-мя, все будут жить счастливо и в достатке, все обиды и недопонимяния забудутся, и каждый обретёт любовь и покой.

Денка и Хина обменялись недоверчивыми взглядами.

- Верно говорят, что у всех храмовых служителей колючки вместо мозгов, - усмехнулась кошка себе под нос. - Городят такие пустяуки, словно мехом подавились.

Денка в ответ на это лишь дёрнул ухом.

Кот-послушник обиженно шевельнул усами, но тут же взыграл духом и наигранно мурлыкнул:

- Это понятня, что вы не верите. Но уж мы-то, верные подданные Каннон-ня, зняем: Мяроку обязательня придёт - нужня только подождать!

И взмахнув хвостом, торопливо посеменил к выходу из галереи. Ниннеко украдкой посмеялись, шагая следом. Саске бросил последний взгляд на панно над головой и устремился за ними.

За углом галереи виднелся сад камней, однако прежде, чем стало возможным хорошенько его разглядеть, процессия свернула обратно под крышу и, миновав короткую колоннаду, вновь очутилась в сумрачном нутре башни.

Поплутав между коридорами, кот в рясе остановился перед массивными деревянными дверьми, покрытыми лаком макиэ, затем припал на задние лапы и трижды повернулся вокруг оси, глядя на кончик собственного хвоста, как будто проводил ритуал распечатывания. Саске ощутил лёгкое колебание; через зрение шарингана он уловил, как перед створками опустился невидимый барьер. Кот навалился на них передними лапами и с кряхтением толкнул от себя - те медленно поддались, разъехавшись в стороны.

- А вот и он-ня! Милости просим-мя! - послушник кивнул на представшую взору залу и потеснился, пропуская посетителей вперёд. Его писклявый голосок эхом отразился от гладких стен. - Няш прекрасный зал для мядитаций! Только, пожалуйста, ведите себя тихо! Богиня не любит шум-мя.

Саске вошёл в открытые двери и огляделся. Зала представляла собой восьмиугольное помещение с металлическим куполом вместо потолка и колоннами, которые поддерживали свод. Верхушки колонн утопали во мраке, а в центре между ними громоздилась величественная статуя шестилапой кошки. Её глаза были закрыты, мочки ушей - проколоты и оттого свисали, вокруг шеи - обмотаны длинные бусы. Статую, судя по всему, отлили из бронзы, и потому теперь она позеленела, цветом напоминая в полумраке свечение чакры шиноби. Вокруг неё лежали круглые подушки с вышивкой - вероятно, для того, чтобы прямоходящим было удобнее молиться перед Богиней на коленях.

Ниннеко прошмыгнули следом за Саске и тут же рассыпались по углам. Оставив их изучать невиданное прежде место, он приблизился к статуе.

- Духовной энергии тут поряудком, - тихо мяукнула Хина в отдалении и принюхалась. Пахло здесь, как в кумирне, хотя нигде не было видно зажжённых благовоний. - Ты тоже это чувствуешь, Саске?

Саске промолчал. Он ничего не чувствовал. Ни даже самой малости. Величие статуи, благоговейная тишина, подобострастная торжественность внутри стен и их роскошное убранство - всё это не вызывало в нём ни малейшей эмоции. Перед главной святыней кошачьего народа он не ощущал ни трепета, ни почтения, и всё, что он пока мог уловить краем сознания - так это отголоски ненависти, вспыхнувшей в нём ещё в идзакае во время клеветы на имя Учиха.

Он, как ни крути, был теперь сложен из ненависти. И это, откровенно говоря, очень грело ему душу.

Саске остановился вплотную перед статуей. Одна из шести бронзовых лап сейчас почти что касалась рукояти Кусанаги, заткнутого за пояс. Саске поднял руку и протянул её навстречу Богине.

- Стойте-стойте! - взвизгнул кот-послушник позади. - Людям-мя нельзя трогать Великую Каннон-ня руками!..

Саске обернулся было, однако возглас служителя достиг его ушей слишком поздно. Ладонь уже коснулась прохладного металла.

По коже прошла дрожь. Саске резко распахнул глаза - и в одну секунду его прошиб пот, а сердце пропустило удар и заколотилось с такой силой, как будто он убегал от преследования. Тело от самых кончиков пальцев пронзил разряд, по мощи сравнимый с ударом молнии, и как будто сосредоточился под ключицами. Саске почудилось, что через него в самом деле пустили электрический ток - его внутренности вот-вот грозили спечься от боли в груди, которую, как ему казалось, он уже однажды испытал после обратного превращения. Этой болью его парализовало; как околдованный, он столбом стоял перед статуей и не мог шелохнуться.

Каждый нерв его оголился до сердцевины, каждый мускул напрягся до предела, каждый сосуд вздулся и натянулся, готовый лопнуть.

В конце концов, боль заставила его закрыть глаза. Сквозь её заслон Саске услышал кошачий мяв:

- Совсем нельзяу, мр? И почему нельзяу?

- Совсем-мя! Вот поэтому!

А потом его накрыла темнота.

- Постарайся не мешаться под ногами. У нас будет всего несколько минут.

Джинчуурики ожесточённо оскалилась. Свалившись на пол, она упёрлась в землю руками и ненамного приподнялась на локтях. Вероятно, встать на ноги без посторонней помощи было ей не по силам.

- Я потеряла слишком много крови. Я не могу ходить.

Итачи отвернулся с беззвучным вздохом. Времени оставалось в обрез. Как он ни прислушивался, но сейчас пока что ещё не мог засечь чужую чакру, хотя и знал, что из-под земли с минуты на минуту грозил вырасти Зецу. Помимо него, в пещерах находились Кисаме и Комбинация Зомби. Даже при условии, что Итачи успешно обезвредит их всех, весть о случившемся дойдёт до Лидера не позже рассвета. Действовать следовало быстро.

Однако внезапное осознание заставило его за секунды напрячься. Что, если джинчуурики пыталась отвлечь его внимание, чтобы после сбежать, оставив ни с чем? У хитрого зайца по три норы. Подстраховаться было нелишним.

Девушка явно вздрогнула, когда на знак печати вокруг неё слетелись чёрнопёрые птицы. Чтобы не создавать лишнего шума, Итачи велел воронам не каркать, однако уже одного хлопанья крыльев, казалось, было достаточно, чтобы привести джинчуурики в смятение. Сидя на полу, она враждебно поглядывала на собиравшуюся в теневого клона стаю.

- Клон последит за тобой на случай, если кто-то зайдёт сюда, - пояснил Итачи, хотя оба и так понимали, зачем этот призыв нужен был на самом деле.

Джинчуурики промолчала, одарив его едким взглядом. Когда клон сформировался, Итачи коротко приказал:

- Будь здесь и следи за чакрой. Я постараюсь привести помощь. В случае чего притворяйся, что лежишь без сознания.

- Я куноичи, а не школьница, - процедила та. - Мне не нужен инструктаж.

Итачи опустил веки. Терпение. Они обязательно сработаются - если не сейчас, то позже.

- Конечно, - прошелестел он, не оборачиваясь, но тут тон его стал ледяным. - Только не забывай: если решишь сбежать без меня, то я узнаю об этом первым.

Джинчуурики явно хотела что-то сказать, но Итачи, не дожидаясь ответа, скрылся в темноте коридора.

Глава 7

Окутанный темнотой, в ней же Саске и очнулся. Темнота была натуральная, густая и непроницаемая. В ней не раздавалось ни звука, не чувствовалось ни запаха, не существовало ни пола, ни потолка, ни сторон света. Собственное тело можно было распознать только ощупью, и Саске, в конце концов, начало казаться, что он лишился и его, обратившись в нематериальный сгусток ещё мыслящей души.

Ками, ну что на этот раз? Неужели на его долю и так выпало недостаточно трудностей? Хотя что зря говорить, ему больше нечего было терять, а в жизни только и оставалось, что слепо следовать за целью, которую он сам себе поставил и которая чуть различимым миражом в пустыне маячила где-то далеко-далеко на его пути. Едва об этом подумав, Саске неожиданно обрёл способность видеть.

Да, он сумел различить в кромешной тьме свои ладони. Правда, всего на секунду. Немного подождал, всматриваясь в беспросветный мрак. Вокруг снова блеснуло короткое сияние, теперь - уже с другой стороны, осветив его плечи и локти. Саске стремительно развернулся, вновь ощущая себя полноценным. Мерцание повторилось, гаснущими остатками сверкнув прямо перед глазами.

Разозлённый, Саске обернулся ещё раз. Этот проклятый свет был вправе дурить кого угодно, но только не его.

- Кто здесь? - грозно крикнул он в пустоту. Ему не ответили. - Чего ты хочешь?

Свет мелькнул ещё несколько раз - справа, слева, под ногами, - и с каждым разом интервалы между миганиями увеличивались. Наконец, Саске почувствовал, что свечение разгорелось где-то позади. В его отсветах он увидел собственную тень и понял, что оно постепенно разрасталось за его спиной. Набрав полную грудь воздуха, Саске рывком обернулся.

И едва не окаменел.

В ту же секунду прямо перед ним распахнулся гигантский звериный глаз.

Саске невольно поднял руку, загораживая лицо от хлынувшего потока света. Глаз внутри него был огромен - величиной с приличный деревенский дом. Посередине его прорезáла тонкая полоска вертикального зрачка, узкого, как у змеи. Глаз вообще сильно напоминал змеиный - Саске подумал бы, что перед ним Аода, если бы не ярко-голубой цвет его радужки.

А ещё... Пространство вокруг глаза горело огнём, синим, как адское пламя. Этот огонь слепил до боли под веками, от него хотелось отвернуться, но в то же время... свет его был теперь повсюду. Вместо непроглядной темноты Саске окружало яркое сияние, в котором он безвольно зависал, подобно молекуле в вакууме.

По этой пространственной пустоте пронёсся гул, и Саске услышал утробный голос.

- Ну здравствуй, Индра... Вот мы и встретились в твоей новой жизни. И сколько же лет прошло?

Голос звучал неестественно глубоко и зловеще-вкрадчиво, но определённо принадлежал живому существу. И существо это было, по-видимому, женского пола.

- Кто ты такая? - спросил Саске. - Где мы?

- А ты не узнаешь меня, Индра? Мы с твоим отцом хорошо друг друга знали. - Саске молчал. Про Индру он когда-то давно слышал в Академии. Однако знания о нём пока не делали ситуацию яснее. Глаз пристально смотрел прямо на него, если только не глядел в самую душу.

В тишине раздался протяжный вздох. Вертикальный зрачок медленно отъехал вправо.

- Посмотри.

Саске проследил за взглядом существа. Там, куда он указывал, ослепительная стена синего пламени как будто приобретала некоторые очертания. Саске прищурился, всё так же заслоняясь от яркого света ладонью. От общей массы отделялись сгустки и вытягивались в два змеевидных отростка. Саске неверяще помотал головой и пригляделся ещё.

Сомнений не осталось. Он видел два хвоста.

Значит, Двухвостый зверь...

Должно быть, осознание явственно отразилось и на его лице. Нижнее веко огромного глаза перед ним насмешливо изогнулось.

- Наконец-то! Я - Мататаби, биджу деревни Облака. Мы на дне твоего духовного сосуда.

Тут только Саске сообразил, что происходит. Тело тут же обрело вес, и он почувствовал, как под силой тяжести его потянуло вниз. Где-то далеко под ногами мерцала бесконечная водная поверхность - Саске напряг мышцы, чтобы бесшумно на неё спикировать. От силы рывка подол плаща за его спиной поднялся веером.

Однако по мере приближения к воде блики на ней стали принимать всё более странный вид. Чем дальше Саске спускался, тем отчётливее осознавал, что в действительности находилось под ним. Из просто странного вид становился гадким. Безобразным, отвратительным.

Когда Саске был уже в паре кэн от поверхности, даже невольно раздумал приземляться. То, что он увидел, было совсем не водной гладью. Прямо под ним, на видимом под синим огнём пространстве, кишел огромный ком из змей. Они шипели и извивались, словно гигантские чёрные черви, походившие на бескрайнюю и бесформенную пульсирующую массу. Казалось, стоило только ступить в этот шевелящийся клубок, как он тотчас же затянул бы любого на глубину своих недр. Змеиные головы обвились бы вокруг локтей и колен, накрепко сдавили бы шею и живот, закупорили собой все девять отверстий, лишая способности двигаться, слышать и видеть, перекрывая доступ к воздуху и свету...

Саске встряхнулся, прогоняя видения. По крайней мере, сейчас он вновь мог различать окружение и больше не чувствовал себя бестелесным шматом. Тёкуто был при нём. Сила и навыки - тоже. И хотя под обучением саннина Саске прожил бок о бок с рептилиями без малого четыре года, купаться с ними в одном омуте он всё же побрезговал, в воображении нарисовав себе слишком правдоподобные картины последствий. Изловчившись, Саске очередью сложил ручные печати и выдохнул со всей мощью натренированных лёгких.

Столб пламени выжег с десяток цубо внизу, и Саске приземлился в очищенный от шипящих тварей круг. Под ногами захлюпала - он всё же хотел надеяться - вода, потому что накрывшая после раскатившегося кольцом огненного залпа повсеместная темнота не позволяла сказать наверняка.

Может, это даже хорошо, что не удалось достать до Лиса в тот раз. Если в нутре усуратонкачи было точно так же мерзко, как и здесь, Саске определённо бы много с этого не потерял. Притяжением чакры удерживаясь на поверхности, он задрал голову и огляделся.

Прямо перед ним сидела громадная, как горный хребет, кошка, громадная настолько, что, находясь внизу, он мог лицезреть одни только её огненные лапы.

- Что ты делаешь внутри меня?

Здоровая кошачья голова, сея вокруг голубоватые искры, опустилась на некотором расстоянии от него, так что Саске хотя бы сумел увидеть морду Ниби целиком.

- Понятно что. Я запечатана.

- Запечатана?..

Гм, интересно. То есть, если Саске правильно понял, в нём, как и в Наруто, всё это время сидел Хвостатый зверь, а он даже не успел заметить, в какой момент этот зверь здесь появился?

Но это просто не укладывалось в голове. Нет, в это совершенно нельзя было поверить...

Запечатана... И когда? Кем, как?.. Саске ничего не понимал. Впервые за долгое время - действительно ничего. Воображаемый тигр под ним разгонялся всё резвее, и уже стало невозможным предвидеть, когда же он решит остановиться.

Однако следовало признать, что у сложившихся обстоятельств была и полезная сторона. Сейчас внутри Саске находилась сама Мататаби - источник безграничной энергии, которая в одночасье сделала бы его неуязвимым и безо всякой Проклятой Печати. Да что говорить - знания, перенятые у Орочимару, та сила, которую Саске полагал своей целью, были просто ничем в сравнении с такой удачей. Не удачей - настоящим подарком судьбы.

И, кто бы его ни сделал, Саске был чертовски ему за это благодарен.

Мататаби, тем временем, скучающе поводила искрящимися ушами.

- Глупые вопросы задашь потом, - пророкотала она. - Спрашивай лучше про то, что тебе действительно важно знать. Следующий раз для разговоров представится, думаю, ещё ох как не скоро.

- Откуда ты знаешь? - Саске недоверчиво вздёрнул подбородок.

- Твоя связь с внутренним сосудом чрезвычайно слаба. Сколько бы раз я не пыталась позвать тебя, ты меня не слышал.

Надо же. Саске медленно выдохнул, непроизвольно хмурясь. Что ж, эта кошка права - поудивляться он успеет всегда, так что было бы всё-таки полезно собраться и выведать у неё столько, сколько возможно.

- И почему же на этот раз у тебя... получилось?

- Ты смог увидеть меня только потому, что до того испытал сильное потрясение. Страх, боль, отчаяние - что-то из этого ты пережил перед тем, как войти в священное место. Это упрочило духовную связь внутри тебя и позволило нам встретиться. - Уголки чёрных кошачьих губ глумливо приподнялись. - Только не надейся, что в другой раз тебе повезёт точно так же. Ты совершенно не приспособлен для того, чтобы быть джинчуурики.

Надменная ухмылка коснулась губ. Неспособность Саске быть джинчуурики казалась сейчас делом десятым. С его навыками вполне в его силе было покорить всех зверей разом.

Ведь он, в конце концов, владел Кеккей Генкай.

- У меня есть шаринган, - Саске склонил голову, глядя Мататаби точно в широко посаженные глаза. Применять додзюцу он пока что не спешил - требовалось держаться от них на некотором расстоянии, чтобы сохранять зрительный контакт в иллюзии. - Хочешь ты того или нет, - но я сумею тебя контролировать.

Биджу осклабилась.

- А что толку от твоего контроля? - спросила она почти сокрушённо. - Это место чересчур далеко от внешнего мира, чтобы ты смог меня использовать. Я закрыта со всех сторон, как в глухой бочке.

Саске огляделся; тьма, которую разбивало свечение от шкуры Мататаби, медленно стекала по стенам внутреннего сосуда, сливаясь в плотное переплетение змеиных тел. Хвостатая переступила передними лапами, брезгливо морща треугольный нос.

- Здесь слишком тесно, слишком душно... Слишком много чёрной энергии, - прошипела она, с отвращением озираясь вокруг. - Ты видишь этих змей? Похоже на то, что они появились здесь именно из-за неё. Когда я стою, эти змеи кусают меня за подушечки лап. Когда сажусь - они проползают сквозь шерсть. Даже мой огонь чакры не спасает от них! Сколько бы я им ни дышала, они всё продолжают лезть навстречу, как будто хотят поглотить...

Саске хмыкнул. Выслушивать жалобы этой кошки в какой-то мере... умиротворяло? В конце концов, змеи были не более, чем порождение Проклятой Печати. И если Мататаби в их обществе приходилось несладко, то...

Додумать он не успел, потому как в стороне от себя услышал пронзительное шипение. Стремительно обернувшись, Саске увидал, что из кучи сожжённых им гадов вокруг почти моментально вылезли новые и тут же ринулись к нему. Все они жадно разевали пасти, и их чёрная чешуя сливалась с водной поверхностью, что делало их клубок похожим на скопище слизней, облепивших трухлявую кору дерева.

А ещё - эти змеи приближались к нему неумолимо быстро. Круг сужался стремительно, и Саске, покрутив головой по сторонам, понял, что, если хотел избежать участи Мататаби, из всех вариантов должен был взлететь.

Под кожей пробежало покалывание, а следом за ним накатила такая боль, как если бы его освежевали заживо. Саске стиснул зубы - чёрный орнамент от мицу-домоэ рин за рином покрывал его, и каждый оставленный им след ожогом раскалённого металла отпечатывался на теле.

Змеи не чувствовали ничего во время линьки, но в форме человека сменять кожу и обличье было весьма болезненно.

Саске дождался, пока за спиной его вырастут органические крылья, а после на одном их взмахе поднялся в вышину. Всё туловище ломило и лихорадило, стало жарко, как в плавильной печи, и, чтобы хоть немного заглушить боль, Саске скинул плащ вместе с рукавами рубашки. Из-под наручей показались потемневшие когтистые пальцы, и на лопатки опустились патлы жёстких волос.

Мататаби медленно выпрямилась, пристально следя за ним разноцветными глазами. Мощные крылья удерживали Саске в воздухе; благодаря им он мог зависать в одной точке предельно долго - Печать Небес предоставляла ему достаточно сил.

- Полёт? Очень умно, - Мататаби склонила голову набок. - Это твоя настоящая форма? Югито не предупреждала, что мой следующий джинчуурики будет монстром.

Саске презрительно скривился. Ещё большой вопрос, кто из них двоих настоящий монстр.

Откинув со лба длинные лохмы, загораживавшие обзор, он с вызовом посмотрел на биджу.

- Кто такая Югито?

- Югито была моей прежней оболочкой. Она и сейчас ею остаётся - треть моей чакры всё ещё внутри неё. Тебе бы найти её... - Мататаби пошевелила усами. - И чем скорее - тем лучше.

Неопределённость этих слов разбудила в его душе спящее прежде раздражение. Саске не любил, когда с ним говорили загадками.

- Зачем мне её искать?

- Чтобы выжить, пожалуй, - Мататаби ехидно прищурилась. - Ну и, наверное, чтобы узнать, как правильно со мной обращаться.

- Мне плевать, как с тобой обращаться, - отрезал Саске. - У меня нет времени на бессмысленные поиски. Чтобы тебя контролировать, мне достаточно просто вытащить твою чакру из моего тела. Ведь для этого наверняка есть способ.

- О, - Мататаби затряслась, и из пасти её вырвался гортанный звук, отдалённо напоминающий смех. - Конечно, есть. Просто подожди ещё полгода - если треть чакры не будет восполнена, то кошачья сущность, которая пришла в тебя вместе со мной, обратится в демона и завладеет твоим сознанием. Ты умрёшь, а я наконец-то смогу покинуть эту оболочку, - она вновь переступила лапами, с отвращением глядя вокруг. - Всё равно мне противно находиться в таком ужасном месте...

Кошачья сущность? Что Мататаби имела в виду? Неужели то самое явление, ставшее первопричиной его необъяснимой трансформации в кота?

Саске с силой взмахнул крыльями. Те плашмя ударили по воздуху, и он, перенесшись чуть ближе к кошке, остановился в сяку от её носа и сходу потребовал:

- Расскажи мне больше про кошачью сущность.

Мататаби фыркнула.

- И не подумаю, если ты просишь меня в таком тоне.

К сожалению, сейчас было не до проявлений кэйго. Вынув меч из-за пояса, Саске угрожающе провёл лезвием перед грудью.

- Из-за этой сущности я однажды превратился в кота. Я хочу знать, как ещё она может повлиять на меня.

- Ты... превратился в кота? - Двухвостая вопросительно склонила голову набок. Саске, конечно, ещё плохо умел считывать эмоции с кошачьей морды, но она смотрела на него такими глазами, как если бы верхняя половина его туловища сама по себе отделилась от нижней. - Да ну?

Кажется, Мататаби ничего об этом не знала. Распинаться дальше не имело смысла.

- В любом случае, теперь это не так важно...

- Почему же 'не важно'? По-моему, это довольно занятно. Только обидно немного: меня заключили в этой дыре и даже не удостоили чести воочию увидеть такое удивительное явление!

Саске цокнул. Эта глупая зверюга не иначе, как откровенно над ним потешалась. Просто уму непостижимо. Где его гордость?

Заскрежетав зубами, он поднял Кусанаги наизготовку и уже собрался было достойно ответить, но Мататаби неожиданно заговорила по делу.

- А вообще, полагаю, в твоём положении этого следовало ожидать.

Саске выжидающе опустил меч.

- Ты что-то об этом знаешь?

- Не так уж много, - Мататаби встала на лапы и повернулась вокруг себя, чтобы улечься вновь, и из-за её размашистых движений Саске по инерции отнесло в сторону. Ветер, который толкал его прочь, то и дело заглушал речь Хвостатой, и ему пришлось бросить все силы Печати на то, чтобы крылья удержали его на месте.

- Раз ты обращаешься в кота, это вероятнее всего значит, что что-то в твоём теле противится кошачьей сущности.

Когда шквал воздуха унялся, Саске подлетел ближе к морде биджу. Ниби продолжала говорить.

- Чакра из сосуда Югито перетекает медленно. Если её переход не ускорить, то очень возможно, что превращения повторятся. Только в будущем они станут происходить чаще и длиться дольше.

Очень любопытно. Выходит, случайно произошедшее с ним - это определённо не разовое событие. И если ничего не предпринять, то оно может значительно помешать в его происках мстителя.

Мататаби, тем временем, лениво зевнула.

- К несчастью, это всё, что я могу сказать тебе, - проурчала она наигранно печально. - Больше знает только Некомата.

Саске тотчас насторожился. Не зря ещё в Сора-ку он стал подозревать, что Некомата тоже был замешан в этой истории.

- Тебя что-то связывает с Некомата?

Биджу пожала плечами - настолько, насколько вообще могли пожать плечами гигантские кошки вроде неё.

- Он ёкай, как и я. Вот только... - Мататаби заметно поёжилась, - мы с ним друг друга немного недолюбливаем, так что лучше бы тебе меня о нём не спрашивать.

Саске усмехнулся опять.

- Если ты не расскажешь мне про Некомата, я найду его сам.

Всё-таки крепость этого бакенеко располагалась совсем рядом с Небесным Городом. Саске уже одолел Некомата однажды и вполне мог сделать это снова.

Мататаби ощетинилась.

- Я же сказала: Некомата - кот-демон, - сердито зашипела она, и огни, что нашли отражение в её двухцветных глазах, то и дело стали гневно подрагивать. - Раз получив доступ ко мне, ты открыл его и для Некомата. Он сумеет пробраться сюда, либо попробует вытащить меня силой. А может случиться и кое-что похуже: наши чакры срезонируют внутри твоего сосуда, и тогда ты тоже умрёшь. Подумай об этом.

Кто такой Некомата, Саске прекрасно знал и без неё. Но что за резонирующие чакры? Признаться честно, его владение внутренней энергией даже после обучения у Орочимару имело один из самых низких показателей. Вследствие этого, пропусков в теоретических знаниях тоже накопилось немало. Саске привык считать, что беспокоиться насчёт диссонанса чакр - судьба Наруто, его самого же этот злой рок должен обойти стороной.

Должен... был.

- Лучшее, что ты можешь сделать сейчас, - так это найти Югито, - настойчиво повторила Мататаби, хотя Саске едва горел желанием её выслушивать. - Только она сможет тебе помочь.

Это просто дурацкие бредни... Он не станет тратить время, чтобы найти какую-то неизвестную, которая когда-то являлась прежней оболочкой Ниби. Как можно скорее покончить с Итачи и отомстить за клан было его главной миссией. И если у Саске в запасе оставалось всего полгода, то эти полгода он скорее посвятил бы именно ей.

Если только...

Саске невольно помолчал, размышляя над услышанным. Затем осторожно приблизился к одной из вытянутых лап Мататаби в стремлении на неё приземлиться.

Языки голубого пламени тотчас ошпарили его по щиколоткам. Саске оскалился, вновь подлетая выше. От него не укрылось, что Ниби многозначительно оскалилась, как только он попытался коснуться её шерсти.

- Осторожнее, Индра. Мой огонь обжигает не только змей.

Саске чертыхнулся и завис в воздухе рядом с кошачьей головой.

- Если Югито была твоим сосудом, - сурово процедил он, затыкая тёкуто за пояс, - то это значит, что вы с ней тоже связаны. Раз так... Ты можешь сообщить мне её местонахождение?

Мататаби фыркнула. Огромная морда была теперь точно перед ним; отсюда он мог чувствовать даже веяние её шумного дыхания, раскалённо-жаркого в прямом смысле слова. Бакенеко тоже умели дышать огнём.

- Ну разумеется, нет, - неохотно пробормотала Двухвостая. - В твоём ни на что не годном теле я совершенно ничего не слышу и не чувствую. Моя связь с Югито была и есть очень прочна - это так. Ведь я следовала за ней с самого её далёкого детства, она росла на моих глазах, как человек, и как куноичи, - тут Мататаби прищурила один глаз, так что среди голубого пламени шерсти стала видна тонкая льдинка синей радужки. - Вряд ли когда-нибудь ты сможешь понять меня хотя бы на одну сотую от того, насколько понимала меня она.

Саске промолчал. Его это совершенно не касалось.

- Но даже если бы я и знала, где Югито сейчас, всё равно не стала бы тебе помогать.

- Почему?

- А почему я должна? Биджу не люди - без части чакры я спокойно выкарабкаюсь и переживу ещё всех вас. А вот ты... - Мататаби распахнула синий глаз полностью, и от одного его взгляда Саске ощутил вдруг такую ярость, что ему захотелось вылущить этот чёртов глаз целиком, - глупо думать, что тебе все должны только потому, что тебе так заблагорассудилось. Я - Ниби, а не призывная зверушка. Я не откликаюсь на команды. Хочешь работать со мной - ищи правильный подход.

Саске надменно ощерил клыки.

- Ты в моём теле. Здесь я диктую условия.

- Для меня твои условия, знаешь ли, не важнее комариного писка.

Последние остатки самообладания улетучились. Саске выбросил перед собой ладонь, и та разрослась в пращу из змей, чьи головы с шипением устремились навстречу Хвостатой.

- Не недооценивай Учиха! - прорычал он, одновременно замахиваясь. - Я не боюсь тебя. Если ты не подчинишься мне - я заставлю.

В конце концов, сколько бы чакры ни заключалось в этой зверюге и как бы она ни бахвалилась своей силой - для него Мататаби была не больше, чем просто драная кошка.

Он ударил точно в зрачок. По кишащей гадами поверхности прокатилось гудение, похожее на то, что всегда предшествует цунами под водой. Мататаби взвыла - да так громко, что Саске едва не оглушило звуковой волной. Отлетев на безопасное расстояние, он увидел, как она вскочила на все четыре лапы. Глаза её яростно горели, и из огненной пасти в одночасье выросли клыки величиной с камфорное дерево каждый.

Вряд ли Саске смог её серьёзно ранить - он всё равно бил не в полную силу, - но уже то, что он попал по ней, доставило ему несказанное удовольствие.

- Ты, ничтожный человечишка, - зарычала Двухвостая, выгибая спину, и внушительные хвосты над ней с такой силой прорезали воздух, что Саске едва не сдуло порывом ветра. - Будь повежливее, когда разговариваешь с Хвостатым! Хотя ты и Индра, я проглочу тебя, как жалкую блоху, если станешь наглеть.

Саске ухмыльнулся, вновь подлетая ближе.

- Индра? Ты уже меня так называла. Но я - не он.

Мататаби кисло посмотрела на него сверху вниз. Хвосты всё ещё ходили ходуном у неё за спиной.

- Да. Я знала тебя в прошлой жизни. Ты - его реинкарнация.

- Откуда тебе это известно?

Мататаби прищурилась, медленно припадая на передние лапы.

- Твои глаза... Такие же, как и у него.

Ну конечно. Ведь Индра тоже владел шаринганом... А ещё слыл гением мира шиноби, и было невозможно сыскать подобных ему.

Синеватое свечение чакры Мататаби сделалось лиловым. Саске с наслаждением почувствовал, как вид пространства перед ним разбился на микроскопические частицы; он увидел мельчайшие огненные искры на шкуре Хвостатой, каждую чешуйку у каждой из змей, что кишели на земле под ними.

Кости черепа вокруг глазных яблок налились свинцом. Энергия приливала изнутри головы волнами, из-за чего ему стало казаться, что мозг скоро опухнет от запредельного количества чакры. Боль, не утихшая после активации Проклятой Печати, стала ещё невыносимее, но Саске более не обращал на неё внимания.

- Да, - процедил он, вновь ударяя крыльями по воздуху. - Мои глаза такие же. Поэтому ты будешь слушаться меня, как и его отца.

Мататаби гневно размахивала хвостами. Клыки опять показались из её пасти, зрачки звериных глаз сузились до ширины царапин.

- Ты сможешь заставить меня слушаться в пределах твоего сосуда, - зашипела она ядовито, когда Саске на одном рывке подлетел ближе и снова оказался у неё перед носом. - Вот только что тебе это даст? Здесь темно, душно, глухо. В твоей душе... слишком много ненависти.

Слишком много ненависти?..

Саске помедлил, ожидая продолжения. Ему было интересно, что это значит.

- Ненависть овладела тобой изнутри, - продолжала Мататаби. - Оглянись: эти змеи, эта темнота... Твой сосуд сплошь состоит из чёрной энергии...

О, как он был рад это услышать.

- Из-за неё, из-за этой проклятой ненависти, я даже не могу свободно вздохнуть...

Так ведь это же замечательно. Нет, просто великолепно.

- Ты можешь подчинить меня себе, но как ты собираешься использовать мою силу, если я всё равно буду закупорена в этом гиблом месте? Какой от неё прок?

Какой? Большой прок. Если не сказать, значительный.

Саске отвёл в сторону ладонь, в которой заискрились тысячи разрядов.

Ненависть - это хорошо. Много ненависти - это отлично. Если ненависть в нём разрослась до того, что теперь она пожирает Мататаби - значит, этой ненависти должно быть достаточно.

Слышишь, Итачи? Её достаточно!

Губы самодовольно вытянулись в кровожадный оскал. Саске поднял ладонь, наблюдая за танцем электрических искр на пальцах.

Что ж, если у него есть всего полгода, то он хотя бы попробует свершить месть прежде, чем расстанется с жизнью.

Да, нии-сан. Готовься, ведь тебе осталось ждать совсем недолго.

- Твоя сила будет гнить здесь до тех пор, пока моя ненависть не разъест её до основания, - проговорил Саске, глядя, как каждый сгусток синего пламени на шкуре Мататаби окрасился зловещим багрянцем, заново очертившись с микроскопической точностью. - А потом я заберу её себе.

Пока он жив, он непременно позаботится о том, чтобы она помогла ему одолеть брата.

Мататаби резко мотнула головой, отгоняя его от себя, словно назойливую муху.

- Мечтай дальше, человеческая козявка! - Зубастые челюсти клацнули в бу от края его левого крыла. Саске извернулся и в полёте всё-таки сумел оцарапать кошку за морду - теперь под её нижней губой наверняка грозил остаться глубокий шрам от заряда молнии. - Тебе не приручить меня, даже если твоя чёрная злоба не оставит мне надежды.

- Посмотрим, - зло процедил Саске и замахнулся вновь, целясь Хабатаку-чидори в правый глаз Двухвостой. Он уже пообещал себе: однажды она обязательно ему покорится.

Молнии в руке разразились так плотно, что сложились в сияющую сферу. Послышалось хлопанье крыльев, и сфера мало-помалу обратилась в непроницаемый шар.

Под силой рывка Саске пролетел сквозь черноту навстречу Мататаби. Его переполняла абсолютная уверенность в том, что он ударит в цель; лоб Двухвостой был точно под наводкой его техники, однако в последнюю секунду биджу рванула в сторону. В свечении голубого огня сверкнули остроконечные клыки, и открытая пасть возникла в аккурат перед крыльями Саске.

Мгновение - и он оказался внутри кошачьей глотки. Свечение дзюцу озарило пустоту вокруг, и Саске запоздало понял, что так и не высвободил энергию, которую концентрировал в ладони. Сфера чидори стала неизбежно расти, её радиус ширился на глазах, и очень скоро стало ясно: если удара не случится, молния просто взорвётся в его руке.

Раздался оглушительный скрежет. Вместе со сферой раздулся и ореол яркого свечения, что её окольцовывал, и в один момент вокруг посветлело так, как если бы Саске вдруг оказался в Чистом Мире. Куда ни взгляни - всюду разлилась слепящая белизна, и мёртвая тишина при этом тисками сдавила череп, так что захотелось немедленно зажать уши, чтобы не слышать собственного пульса.

Тут же сокрушительный удар в затылок лишил его чувств, и Саске пропал в забытье.

Глава 8

- Саске, ты спишь, мр?..

Саске, не открывая глаз, болезненно поморщился.

- Уже шесть часов утра, Саске.

Кажется, он лежал на чём-то твёрдом и холодном. А ещё чувствовал себя так, будто его накрыли непроницаемым куполом, через который настойчиво доносился чей-то надоедливый и относительно знакомый голос.

- Вставай, мы там всё уронили, мр. Мы уронили вообще всё, Саске, честняу.

Саске слегка приподнял веки. Перед глазами, то и дело расплываясь, обозначились три усатые морды.

- Что... вы там уронили?.. - спросил он машинально и, стиснув зубы от боли, кое-как сел. Его голова раскалывалась так, словно по ней несколько часов долбили отбойным молотком.

Прямо над ухом неприятно раскатился кошачий хохот.

- Х-ха, я же говорил, что он не умер, мр! - Денка довольно потёр друг о друга передние лапы. - А ты мняу не верил, ещё и отпевать хотел...

- Ты просто не знаешь, какая у нас ня это ценя! Да нам-мя за одно отпевание денег ня перестройку всей Западной башни хватит!

Боль, казалось, сконцентрировалась в одном затылке. Саске страдальчески приложил к нему ладонь.

- Зато теперь с тебя пять кусочков уняуги, мр, как договаривались! - торжествовал Денка.

Кот-служитель обиженно надулся, распушив шерсть на загривке.

- Так нечестно! Ты шарлатан-ня!

Шестилапая Каннон, возвышаясь впереди, всё так же приветливо улыбалась. Саске обвёл её рассеянным взглядом. Кажется, он ударился головой, когда упал без сознания перед статуей. Интересно, сколько времени ему пришлось проваляться в отключке? Ещё немного, и послушник храма уже бы его похоронил...

Сбоку к нему осторожно подошла Хина и участливо тронула лапой за локоть.

- Саске, пока ты спал, я... Я видела мерцание, - с тревогой мяукнула она, носом указывая в сторону рубашки под воротом капюшона. Саске неосознанно коснулся пальцами груди. Кожу в этом месте щипало, как после ожога, и отвратительное жжение пульсацией расходилось по всему телу. Саске расстегнул плащ, распахивая края рубашки, - под ней не было видно ни следа, только розоватые полосы, что полукругом вспухли над верхней частью рёбер, напоминая магическую татуировку в форме защитного ожерелья.

- Это... напоминяуло сдерживающую печать... - тем временем, продолжала Хина и вдруг подняла на Саске глаза. - Ты что-нибудь видел?

Этот вопрос словно окатил его холодной водой.

Саске нахмурился. В задумчивости запахнул плащ и посмотрел на ладони. Ещё раз перемотал в памяти всё, что пережил во время видения.

В нём сидел Двухвостый зверь. У него оставалось всего полгода, чтобы свершить месть. Ненависти внутри было достаточно.

Вместо ответа Саске торопливо поднялся и прошагал к выходу из зала; кошки непонимающе посмотрели ему вслед, - но сейчас переживать о них было некогда.

Да, он действительно кое-что видел. И теперь точно знал: то, что он видел, задаст направление его пути на ближайшее обозримое будущее.

Рассвет неумолимо приближался. Они и так потратили достаточно времени на переговоры, поэтому дорогá была каждая минута. Итачи бесшумно следовал ко входу в главную пещеру и, не дойдя до него, замер в тени нависшей стены.

Отсюда хорошо слышались голоса Хидана и Какузу.

- Да Какузу, чтоб ты сдох! Штопай аккуратнее! Я тебе не херова туша на скотобойне.

- Хватит орать. Я уже почти закончил.

Итачи навострил уши. Кроме этих двоих, в пещере, кажется, никого не было. Он также не мог уловить и присутствия Кисаме. Не очень хорошо.

- Сука! Я сказал, аккуратнее!

- Лучше наслаждайся болью, пока можешь.

- Ауч! Да чёрт...

- Вот так. Готово, свободен, - раздался громкий хлопок, после чего зал пещеры огласился злобным воем Хидана.

- Как же я ненавижу тебя, Какузу! Вот Джашин обрадуется, когда я убью тебя!..

- Только если я не убью тебя первым.

Итачи выжидал. Когда эти двое сцепятся, это будет только ему на руку.

В пещере за его спиной по-прежнему оставалось тихо.

- Что такое? - Недолгое молчание нарушил голос Хидана.

- Воображение... - пробурчал Какузу в ответ, и Итачи непроизвольно затаил дыхание.

Ему показалось, что тот прислушивался.

Однако спустя время хриплое бормотание 'кошелька' вновь донеслось до его ушей.

- Ты разве не собирался идти к джинчуурики? Поторопился бы, а то скоро рассветёт.

- Ты что, идиот, забыл? - взвизгнул Хидан. - Я не трогаю тех, кого приношу в жертву! Это святотатство, Джашин такое не любит. Я сказал, только чтобы позлить Кисаме. Нехер зариться на чужую добычу!

Значит, Кисаме в пещере действительно не было. Хидан продолжал разглагольствовать.

- А так я сейчас пойду в город. Примерно в ри отсюда, на окраине - помнишь, когда мы шли сюда? - был один притон. Повеселюсь, мать твою!

- Сдурел, что ли? Только деньги зря просаживать. Скоро нас должен призвать Пейн.

- Плевал я на Пейна! Бессмертная жизнь слишком коротка для этого дерьма. - За стеной послышалась возня и звуки приближающихся шагов. - Какузу, передай чёртову лидеру, что я ещё испробую на нём проклятие!

- Вот же придурок...

Итачи притаился в надежде, что Хидан просто пройдёт мимо и с ним не придётся объясняться. Однако тот, видимо, даже не почувствовал посторонней чакры: подлатанный напарником, он имел теперь куда более свежий и бодрый вид и по коридору протопал в праздной беспечности человека, предвкушавшего скорый кутёж.

- Их-ха, да начнётся резня! - провизжал он на ходу, даже не заметив Итачи у стены под сводом.

Тот облегчённо выдохнул. Пока что обстоятельства складывались удачно.

Дождавшись, пока Хидан скроется за углом, Итачи вышел из тени в полумрак главной пещеры.

- Эй, Какузу.

Какузу сворачивал хирургические инструменты, сидя на лавке за одним из столов. При виде Итачи он ожидаемо вздыбился, как если бы тот пришёл занять у него денег.

- А, Учиха. Чего тебе?

- Я сделал, как ты сказал, - Итачи остановился перед ним на почтительном расстоянии. - Джинчуурики в цепях.

- Что-то долго ты возился... - Какузу прищурился, и в его глазах, которые ловили в себе зеленоватые отблески флюоритов, мелькнуло слабое подозрение.

- Я приставил клона следить за ней, а сам пошёл проверить, всё ли готово к ритуалу.

Ложь возымела эффект - суровый лик Какузу несколько смягчился.

- Отлично. Хоть кому-то из этого сброда не отбило мозги. - Итачи подумал, что сейчас он снова вернётся к инструментам, однако вместо этого Какузу продолжал настороженно сканировать его взглядом.

- И зачем ты пришёл? Не для того ведь, чтобы только отчитаться.

- Не совсем. Ты сегодня упомянул про лечение...

Какузу покачал головой.

- А сам говорил, что в порядке. Значит, хочешь попробовать?

- Можно разок.

- И на что жалуешься?

Он смотрел на Итачи свысока и, казалось, молчаливо усмехался. У него явно уже давно был задуман злокозненный план против Учихи, но сегодня тот решил провернуть его в свою пользу.

- Глаза что-то побаливают.

- Глаза? - Какузу глубоко вздохнул. Из-за того, что он говорил словно себе под нос, приходилось отчаянно напрягать слух, чтобы разобрать слова. - Пользователь шарингана должен идти на жертвы. Вряд ли я смогу здесь чем-то помочь.

Итачи сосредоточенно помолчал. Сдаваться было пока что рано. И он всё ещё мог воспользоваться тем, что считают драгоценным семейным клинком.

- Прежде, чем делать выводы, лучше сперва сам убедись.

Услышав это, Какузу даже развернулся на лавке.

- Не держи меня за дурака, - посоветовал он нравоучительно. - Пускай другие играют с тобой в гендзюцу.

Итачи ощутил лёгкое веяние досады. Какузу был старше него и считался одним из самых опытных в организации; с ним следовало быть настороже по определению, однако даже такого, как он, представлялось возможным одурачить самым элементарным образом, если только были известны его слабые точки.

К счастью, для этого Итачи проработал в Акацуки достаточно.

- Я не хочу играть в гендзюцу. У меня есть деньги, я даже готов заплатить.

Глаза Какузу тут же осветились неподдельным интересом. Поднявшись из-за стола, он шагнул Итачи навстречу.

- Заплатить? Сколько?

- Много.

- Не-ет, так не пойдёт. Сначала покажи, а уж потом поговорим.

Итачи порылся в карманах, после чего сделал вид, будто что-то нашёл, и протянул Какузу сжатую в кулак ладонь. Тот так и навис над ней, жадно пожирая глазами, словно ожидал увидеть одно из Пяти Великих Сокровищ.

Итачи разжал пальцы. На ладони лежало кольцо с символом киновари.

- Это... - Какузу успел только отпрянуть, однако секундного взгляда оказалось достаточно, чтобы в следующий же миг он застыл, как вкопанный. Трюк сработал безукоризненно.

Когда ниндзя заговаривали о гендзюцу, зачастую думали только про шаринган. Однако никто и никогда почему-то не вспоминал о кольце. Жаль, что он не догадался использовать его раньше.

Итачи надел кольцо на безымянный палец и в иллюзии приказал Какузу следовать за собой. Действовать нужно было без промедлений. К несчастью, он прокопошился здесь слишком долго - справился только за минуту-пятнадцать. А ведь когда-то давно Итачи уложился бы и в тридцать секунд, - хотя даже и тогда уступил бы мастерству Шисуи; всё-таки болезнь заставляла сдавать позиции.

Впрочем, в следующий раз беседу надо будет завести сразу с денег. Если этот следующий раз, конечно, представится. Итачи и прежде довольно редко пересекался с Какузу на службе.

Вместе они дошли до выхода из главной пещеры. Здесь Итачи снова ненадолго задержался, чтобы проверить обстановку. Но куда же, в конце концов, девался Кисаме? Не мог же он и впрямь уйти спать, как Итачи ему сказал. Очень странно.

Однако снаружи всё оказалось чисто, и Итачи вернулся в грот, где оставил джинчуурики.

Пока его не было, клон заново разжёг пламя в костре. Едва Итачи вышел на свет, джинчуурики на полу по-дикому зашипела и панически попыталась отползти к стене.

Итачи торопливо развеял клона и приблизился.

- Спокойно, он в трансе, - указал он на Какузу за плечом. - Сейчас думает, что лечит мне глаза, так что постарайся себя не выдать.

Джинчуурики, ещё мгновение назад охваченная животным страхом, осторожно кивнула и постепенно успокоилась. Итачи заметил, что в его отсутствие она привела себя в относительный, насколько потворствовало положение, порядок. Растрёпанные светлые волосы теперь были заплетены на затылке и обвязаны тренировочной лентой, подсохшая кровь - смыта с лица и рук. Даже следы ранений, видимые из-под одежды, выглядели теперь немного аккуратнее.

Итачи подвёл Какузу вплотную к девушке и, усадив его на колени, скомандовал ему зашить раны, примерно так же, как когда тот помогал Хидану. Итачи не знал наверняка, умел ли Какузу применять медицинские техники, но если это было так, в гендзюцу он получил приказ использовать и их.

Джинчуурики, которой накладывали швы на живое, смиренно ожидала, пока Какузу закончит, и, в отличие от Хидана, даже не пикнула, когда тот провёл иглой слишком грубо.

Оставив Какузу работать, Итачи из предосторожности выглянул в коридор.

Тишину разбавляли только звуки капающей со сводов воды. Следов Зецу было не видать, но больше всего Итачи тревожило, что он всё так же не чувствовал поблизости Кисаме. Уж не мог же тот просто взять и испариться, как роса по утру.

Следовало быть начеку.

Какузу в его подсознании известил о готовности. Итачи снова нырнул в пещеру. Джинчуурики уже была на ногах и разминала затёкшие от неподвижности мышцы. Если бы не кровавые пятна на её одежде, можно было бы подумать, что это и не её вовсе сутки назад приволокли полумёртвую братья-зомби.

Сам Какузу стоял тут же и, безвольно покачиваясь подобно ожившему мертвецу, отрешённо пялился в одну точку. Итачи подошёл к нему и пережал двумя пальцами сонную артерию на шее. Какузу с хлопком осел и растянулся на полу, покуда это позволял размер грота.

Иллюзию было проще контролировать, когда жертва находилась без сознания.

- Гендзюцу действует недолго, - предупредил Итачи. - Мы должны покинуть пещеру как можно скорее, чтобы нас не заметили.

Но сначала...

Итачи опустился на корточки рядом с Какузу. В условиях работы в Акацуки всегда было трудно предсказать, что именно понадобится в скором будущем. Снаряжение, боеприпасы, пайки - всего этого постоянно не хватало, нужной могла оказаться любая мелочь, и потому имело смысл ловить каждый момент, чтобы пополнить запасы.

К счастью, в карманах Какузу нашлось много полезного.

Перекладывая к себе в сумку боевые пилюли, Итачи услышал над ухом насмешливый голос.

- Образцовый ниндзя Учиха Итачи из Деревни Листа... - протянула джинчуурики, стоя около него со сложенными под грудью руками. - Или, лучше сказать, образцовый преступник? Ещё не успел сбежать, а уже обчищает карманы вчерашним товарищам.

Итачи невозмутимо продолжал обыск. Ему показалось, что речь этой девушки стала звучать несколько мелодичнее и уже не напоминала рык раненого зверя.

- Какое вообще имеет значение, товарищ он мне или нет? В этом мире для нас каждый день - как последний, и нужно использовать любой шанс, чтобы дожить до следующего, - он мельком глянул в сторону джинчуурики, но та молчала, по-видимому, более не решаясь упрекать его в отсутствии благородства. - Потом ты ещё пожалеешь, что связалась с преступником.

Возможно, ему не пришлось бы этого делать, окажись на месте Какузу кто-то другой.

Закончив с карманами, Итачи вывернул подкладку плаща. Об её существовании он знал только потому, что сам носил такой же, и предполагал, что именно в ней Какузу будет хранить самое ценное.

И не ошибся: за подкладкой их ждало сокровище. Деньги, много денег. Вернее, много по меркам обычных ниндзя-отступников. Для Какузу, вероятно, это была так, сущая ерунда. Когда Итачи вытряхнул из плаща их все, к удивлению понял, что они даже не поместились бы у него в карманах.

Что ж, сколько-то пришлось отдать джинчуурики. Та как будто и не возражала; перепали ей сверх того несколько макибиши и перцовых бомб.

Итачи оглядел приобретения. Кунаи, заточка, две пачки таблеток, ядовитая дымовая бомба, пятнадцать сюрикенов и пара взрывных печатей. На первое время этого должно быть достаточно. Неизвестно, насколько долгий путь ожидает их впереди, и сойдут ли они с него прежде, чем достигнут своей цели.

Итачи встал на ноги и отряхнул плащ. Время гендзюцу истекало. Пора было выдвигаться.

Подняв голову, он хотел было сказать об этом джинчуурики, но осёкся, - та стояла прямо перед ним и открыто протягивала навстречу ладонь с глубоким шрамом под изорванной перчаткой.

- Нии Югито. Джоунин Деревни Облака и джинчуурики Двухвостого, - представилась девушка и даже улыбнулась уголком тонких губ. - Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Точно. Нии Югито, так её звали.

Итачи перевёл взгляд на её руку, и секундное колебание всколыхнулось на дне его души. Он помнил, как однажды работал с шиноби - обычными шиноби, одним из которых и сам был когда-то - и они точно таким же жестом приветствовали его перед новыми совместными заданиями.

Итачи тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Потом отвёл руку Югито в сторону, невзначай зацепившись взглядом за синеватые бусины, обмотанные вокруг её предплечья.

- У нас мало времени. Полюбезничать успеем позже.

Он всё ещё не мог ей доверять.

Та по виду слегка изумилась, но на лице её не отразилось ни капли растерянности. Итачи заметил, как руки девушки молниеносно сложились в печатях, а после джинчуурики разделилась надвое. Её клон, снизу вверх выросший из полчища пищащих мышей, послушно отошёл к стене, над которой прежде был прикован оригинал, и приготовился ждать.

Классическая обманная тактика отступления. Любой в Акацуки был способен заметить пропажу быстро, но ложная чакра клона могла оттянуть время раскрытия, так критически нужное сейчас им обоим. Итачи с уважением подумал, что стоило отдать джинчуурики должное; помня о необходимости обманки, она оправдывала свой высокий ранг. Хотя лично с его точки зрения - отвлекать внимание противника выходило у неё слишком примитивно.

- Тогда идём, - перемахнув через лежащего Какузу, Югито направилась к выходу из грота. - Не отставай, мальчик.

Глава 9

Едва оказавшись внутри туннеля, Югито и Итачи перешли на бег шиноби. Кэны каменных стен пролетали мимо за мгновение, но в кромешной темноте за этим с трудом можно было уследить.

Уже в первые секунды джинчуурики неожиданно ускорилась, и, хотя Итачи намеревался постоянно держать её в поле зрения, теперь у него едва хватало прыти за ней поспевать. Лечение Какузу сказалось на Югито чересчур благотворно; безграничные силы Двухвостой восполнились, так что теперь Итачи даже начал жалеть о том, что согласился ей помочь. В конце концов, бежать наравне с куноичи стало почти невозможно - та отдалилась слишком сильно, а сам он из-за болезни давно уже не передвигался так быстро, как когда-то проделывал это в АНБУ.

Однако на полпути до выхода из пещер Югито замедлилась. Нагнав её, Итачи вспомнил про наручники.

- Проклятые цепи... - на ходу выругалась девушка, раздосадованно поднимая кулаки. - С ними я даже бежать не могу в полную силу.

Итачи обогнул её и помчался впереди, одной рукой придерживая касу за край. Где-то далеко перед ними забрезжило бледное свечение.

- Чем мы дальше от статуи, тем сильнее наручники подавляют чакру.

Сказать ей насчёт ключа было хорошим решением.

- Как только мы выберемся, первым делом поможешь мне снять эти железки!

О, он бы не был так уверен. С его стороны, торопиться освобождать Югито от наручников совершенно не стоило.

Тем временем, тусклый свет впереди, извещавший о выходе из туннеля, неумолимо приближался.

- Сначала нужно забраться на скалу и определить направление, - крикнул Итачи перед тем, как они друг за другом вылетели из пасти пещеры.

Югито молча кивнула. Исходившая от неё сила зверя, ауру которой Итачи мог почувствовать даже без шарингана, понемногу начинала слабеть, и сама джинчуурики бежала за ним по пятам уже не так резво; она стала запыхаться и от усталости совершала множество лишних движений. Что ж, тем лучше для него - так будет гораздо легче её контролировать.

Двигаясь примерно рядом, они запрыгнули на отвесный склон и помчались по вертикали. Горная порода, в толще которой была установлена статуя, серыми зигзагами уходила к тёмному небосводу. За ночь его заволокло тяжёлыми тучами, и слабое сияние рассвета едва пробивалось сквозь трещины между ними.

Когда Итачи добрался до вершины, тут же почувствовал, что его силы тоже на исходе, хотя навряд ли позволил бы заметить это кому-то постороннему. О необходимости отдыха имел право знать лишь напарник, которому Итачи доверял. Открываться же перед этой малознакомой куноичи Облака сейчас было слишком опрометчиво.

Итачи перепрыгнул через груду камней подле самого высокого пика и остановился перевести дыхание. Здесь, наверху, горный склон был всё больше изрезан, каменные пласты обрывались и вырастали там, где заблагорассудится, и их острые сколы отливали бронзой в бледных красках грядущего утра.

Полминуты спустя на некотором расстоянии приземлилась и Югито. Она дышала сбито, а кожа её лица и рук болезненно покраснела.

- Проклятье... Чёртовы наручники... Совсем не чувствую сил.

Итачи искоса посмотрел на неё и прокашлялся. Джинчуурики стояла, согнувшись, и упиралась ладонями в колени. Очевидно, воздействие наручников на ток энергии вызывало в её теле недомогания.

- Как твоя чакра? - спросил Итачи. По существу, ему было плевать. Куда больше его волновало, способна ли Югито передвигаться самостоятельно, и если да - то хватит ли ей энергии защищаться в бою.

Югито мазнула по нему пренебрежением в глазах.

- Бывало и лучше, - спазм внутри каналов чакры заставил её согнуться сильнее и оскалиться. - Из-за кандалов регенерация в моём теле замедляется... Понадобится время, прежде чем я восстановлюсь полностью.

- Ты можешь сражаться?

- Если только с воробьями.

Итачи вздохнул. Вряд ли она симулировала, но на всякий случай следовало быть начеку. Редкие ниндзя торопились выставлять напоказ свои слабости.

Далеко внизу расстилалась посеребренная предутренним светом равнина. Растущее на востоке солнце посылало свои лучи из-под густых пепельных облаков, и те осторожно касались тёмных лесных пятен, квадратов рисовых полей и изогнутой линии ручья.

Время от времени в облаках мелькали снежно-белые крапины. Тучи ударялись друг о друга и порождали молнии, но их столкновения случались слишком далеко отсюда. Раскатов грома не было слышно, только протяжный гул, который всегда господствовал в горных вершинах.

- Мы пойдём на восток, - Итачи попытался перекричать шум ветра. От его сильных порывов шляпу сдувало, и её пришлось взять в руки. - Нам нужны еда и укрытие.

Джинчуурики выпрямилась, не сводя с него взгляда. Итачи смотрел мимо неё через пряди серых волос, которые ветром поднимало из-под повязки.

- Допустим, насчёт еды и укрытия я с тобой согласна, - донёсся до него голос Югито. - Но почему на восток? Предлагаю идти на север. Это гораздо ближе.

- На севере горные хребты. Там будет сложно спрятаться.

- А на востоке лес. Не представляю, как можно спрятаться в лесу.

Итачи невольно покосился на джинчуурики. Она сосредоточенно изучала пейзаж под скалами и, казалось, говорила совершенно серьёзно. Что ж, в Стране Молнии была распространена скалистая местность. Неудивительно, что Югито понятия не имела о жизни под покровом деревьев.

- В любом случае, сперва следует добраться до ближайшего поселения и залечь на дно, - произнёс Итачи. Джинчуурики молча кивнула. Хорошо, что и на этот счёт их мнения сходились. - У Акацуки есть информатор с очень хорошими сенсорными способностями. Он чувствует чакру на больших расстояниях и передвигается внутри земной породы. С тех пор, как я пришёл в пещеру, я не видел его следов. И...

- Итачи! - откуда-то сверху послышался рык.

Итачи резко поднял голову. На одном из горных выступов, чуть повыше площадки, где находились они с Югито, стоял Кисаме. Самехада в его лапе был размотан до половины, подол открытого плаща развевался за спиной, а акульи зубы ощерились в воинственном оскале.

Кисаме собирался атаковать.

- Стой на месте, - рявкнул он, замахиваясь мечом. - Разрывная волна на девять часов!

Когтистые пальцы свелись в печать молниеносно, но ещё быстрее Итачи сообразил, как пройдёт атака. Техника Высвобождения воды была нацелена на Югито; должно быть, Кисаме ошибочно предположил, что Итачи всё это время её преследовал.

Увы, для него она сейчас представляла гораздо большую ценность, чем для их идейного лидера.

Огромная волна накрыла горный склон, обрушившись с мощью, подобной удару тяжёлого тесака. Ближайшие каменные глыбы с треском раскололись. Югито лихорадочно попятилась, будучи беззащитной под прямым ударом. Она успела лишь пригнуть голову, и Итачи ничего более не оставалось, кроме как броситься наперерез водному потоку.

- Стиль огня: Техника мощного огненного шара!

Горло защекотало, и из него вырвалось гигантское огненное облако. С техникой клана Итачи изловчился обходиться так умело, что больше не замечал, как складывал печати. Однако чакру следовало использовать умеренно; сейчас её запасы внутри него были уже не те, что раньше.

В воздух взметнулись клубы дыма; водяной столп разделился надвое, и отовсюду раздалось пронзительное шипение.

Две стихии сошлись между собой и взъярились, противоположные друг другу. Языки пламени прорезали водную толщу и с шорохом угасли, разогнав по сторонам края волны.

Кисаме под натиском контратаки немного отнесло назад. Итачи удалось сделать так, что стена воды обошла их с Югито вокруг, задев только ближайшие скалы, и остатки её, прокатившись по огненным искрам, взвились кверху дымной завесой. Итачи снова закашлялся и слезящимися глазами различил сквозь неё широкоплечий силуэт напарника.

Когда пелена вокруг чуть рассеялась, стало ясно, что Кисаме стоял на одном из остроконечных возвышений, от которого Итачи отделяло крутое ущелье.

- Итачи... - прорычал Кисаме, наклоняясь вперёд. Остриё Самехада уткнулось в песок под его ногами. - Что это значит, Итачи-сан?

Итачи молчал, бесстрастно глядя ему в круглые глаза. Отличный момент, чтобы захватить Кисаме в гендзюцу, но со старым напарником Итачи хотел бы проститься честно. Поэтому он выжидал. И раздумывал над тем, как расскажет ему обо всём, не раскрывая подноготной целиком.

Он интуитивно понимал, что решение вовлекать в новую проблему Кисаме себя не оправдает.

Кисаме, тем временем, выпрямился во весь свой немалый рост и зловеще клацнул челюстями.

- Я подозревал, что твои настоящие планы далеко расходятся с установками Пейна, - процедил он сурово, - но ни разу не думал, что когда-нибудь ты осмелишься пойти ему наперекор.

- Планы изменились, - Итачи опустил веки, после чего вновь посмотрел на напарника. - Это долгая история, и тебе не стоит вмешиваться. Мы давно работаем вместе, так что... Думаю, ты сможешь меня понять.

- Конечно. Конечно, я смогу тебя понять, Итачи-сан, - Кисаме взмахнул мечом. Его губы изогнулись в той самой жуткой гримасе, с которой он всегда бросался на врагов. - Предатель однажды - предатель навсегда.

С этими словами он прыгнул вперёд и, перелетев через провал, занёс Самехада над головой. Итачи едва успел выхватить кунай, чтобы отразить его удар. Одно лезвие царапнуло о другое, и тонкие искры блеснули в воздухе.

Итачи отпрыгнул назад, кунаем держа защиту. Периферийным зрением он заметил Югито, которая вильнула в сторону, чтобы не оказаться у них на пути, и скрылась в расщелине между скал.

Нехорошо. Если он упустит её из виду, то потеряет больше, чем даже если предаст Акацуки. Умом Итачи понимал, что сейчас Югито навряд ли могла сбежать - ключ к наручникам всё ещё служил тем, что заставило бы её вернуться. И всё-таки, лишние проблемы были ему не нужны.

Следовало скорее разобраться с Кисаме.

- Я не хочу с тобой драться, - проговорил Итачи. - Позволь нам решить всё мирно.

Он не стал напоминать о том, что в бою против него у мечника не было и шанса. Итачи убил бы его не задумываясь, если бы только не помнил об узах, что их связывали. Он надеялся на лояльность Кисаме. И искренне верил, что тот и сам это понимал - просто в досаде не мог смириться с потерей напарника и нападал больше от безысходности.

- Мирно? Человек, который вырезал собственный клан, снова предлагает уладить дело миром! - Кисаме даже засмеялся, вновь замахнувшись. Его рука очертила лезвием Самехада круг и замерла, указав на Итачи. - Когда-то ты внушил мне, что мира способен достичь любой. Даже такой, как я, может однажды прийти к нему. Но если для тебя мир - это раз за разом изменять своим идеалам... - он медленно поднял на напарника глаза; в них стояла злобная горечь. - То зачем такой мир вообще нужен?

Итачи молчал. Что он мог сказать в ответ?

Кисаме был бродягой. Только познакомившись с ним, Итачи понял, что тот, так же, как и он сам, уже давно разучился доверять людям. Должно быть, где-то глубоко в душе Кисаме тоже сомневался, что пути Пейна приведут человечество к благополучию. Только работа заставляла их обоих верить в это, только работа убеждала, что и из порочного круга был выход, что даже падший человек на что-то да годился... Теперь же Итачи видел, что в глазах мечника из Кири поступал вероломно; сбегал, как последний щенок, и даже не считал того достойным объяснений.

Негодование Кисаме казалось оправданным. Его слова звучали искренне. И лучшего всего сейчас было, вероятно, просто позволить ему действовать.

Они сошлись в рукопашной снова. И снова. Кисаме наносил удар за ударом, Итачи от него отбивался. Без техник, уловок и блефа.

Честный бой двух нукенинов.

Временами они расходились и, вставая друг против друга, обменивались колючими взглядами.

Итачи казалось, он почти мог прочесть чужие мысли.

'Вся моя прошлая жизнь была обманом', - говорил Кисаме.

Он примкнул к организации немногим позже Итачи, и одной лишь бамбуковой планки хватило бы, чтобы записать на ней всё, что они знали друг о друге тогда.

Немногое изменилось с тех пор.

Знакомство, поиски Девятихвостого, вербовка новых людей. Оба понимали, что не имели права на доверие - каждый их совместный рейд грозил стать последним, а жизнь отучила привязываться к случайным знакомым.

'Когда мы встретились, я понял, что далеко не первый, кто выбрал идти во тьме'.

Совместные налёты, делёжки наград, бесконечные путешествия. У Итачи всегда была стратегия, у Кисаме - готовность ей следовать. Они ели данго, останавливались в рёканах, ночевали под открытым небом. Сражались бок о бок и после выговаривали друг другу за то, что опять вели себя неразумно в бою.

Однако в чём-то их философия была одна на двоих, иначе никогда не возникло бы между ними того, что крайне отдаленно походило на взаимопонимание.

'Мне было с кем разделить путь'.

Они оба хотели одного и того же. Оба же были разочарованы порядком вещей в этом мире. И, тем не менее, загодя знали про сегодняшнюю встречу; ещё не догадываясь о том, что судьба столкнёт их друг с другом, уже предвидели, как рано или поздно разойдутся. С миром или без - каждый представлял эту сцену по-своему.

'Сегодня я снова ошибся в ожиданиях'.

Принцип иллюзии повсеместен. Если понимать его основы, можно создавать её, не нуждаясь в техниках.

Иллюзия прошлого, которую они построили вместе, рушилась на глазах. Воспоминания проносились в памяти, и Итачи вдруг понял, что больше уже никогда не увидит их вновь.

Не увидит, даже если Кисаме позволит ему уйти. Потому что только что он собственноручно разорвал их узы.

- Мясо слабого - пища сильного, а силен тот, кто не отступается от начертанного пути, - Кисаме сверкнул глазами и встал наизготовку. - Жаль, Итачи-сан, что здесь наши пути расходятся. Пришло время прощаться. - Секунда молчания повисла в воздухе, а сразу после тишину оборвал глухой рык. - Так попрощаемся достойно.

Самехада со свистом рассёк воздух. Итачи отскочил в последний момент, но Кисаме накинулся на него ещё раз, опять занося меч над головой. Где-то наверху раздался оглушительный скрежет, и послышался голос Югито.

- Берегись!

Итачи вскинул голову: джинчуурики стояла на несколько пластов выше, рядом с самой высокой горной вершиной. Ровно тогда, когда он глянул в ту сторону, в эту вершину ударила молния.

Скрежет повторился, стал громче, перерос в сокрушительный грохот, от которого по земле пронеслась дрожь и заложило уши. Обломки горной породы полетели вниз, по выступам скал пошла трещина и вызвала обвал. Нукенинов накрыло градом камней, которые с каждой секундой становились всё больше, и очень скоро находиться под камнепадом стало равносильно смерти.

Кисаме было будто плевать; взвалив Самехада на одно плечо, он рывками двигался на Итачи, и мелкие булыжники отскакивали от брезента его плаща.

- Я привык быть частью чужого плана, - прорычал Кисаме и сделал выпад, от которого Итачи сумел увернуться. - Ты всегда думал на шаг вперёд, Итачи-сан. И у нас до сих пор остались секреты друг от друга.

Он не врал: сценарий Итачи вступил в действие задолго до прихода напарника. Но если бы тот мог, то всенепременно посвятил бы его во все детали этой истории. К досаде, на глазах Кисаме Итачи пришлось принять сторону врага - и этим указать цель, к которой он стремился по-настоящему.

Этой цели не существовало. Просто человек-отступник по сути своей одиночка, и Итачи боялся, что Кисаме знал об этом с самого начала.

- Будет лучше, если каждый из нас оставит эти секреты при себе, - Итачи отскочил назад, лавируя между осыпавшимися глыбами. Ситуация усложнилась: теперь ему не только нужно было уклоняться от ударов меча, но и постараться не быть расплющенным куском скалы.

- Пожалуй, - Кисаме оскалился и приготовился ударить снова. - Хотя у меня тоже есть план, я окажу тебе услугу...

В ту же секунду перед глазами Итачи мелькнула белая полоса Самехада. Синие колючки, в которых запутались остатки бинтов. Кисаме замахнулся, и меч в его руках подёрнулся красным. Итачи уловил колебание воздуха в стороне вверху - в видении шарингана предметы значительно замедлялись, так что он определил линию атаки и едва не проглядел валун, который нёсся на них слева.

Внезапно лезвие Самехада изменило направление.

Поздно. Даже если сейчас Итачи развернётся и проскользнёт под летящим камнем, Кисаме всё равно окажется точно под его траекторией. Почему он медлил? Как будто не предвидел рыбьим чутьём, что его вот-вот размажет глыбой в сотню кан.

Но некогда было размышлять. Боковым зрением Итачи увидел, как Самехада чиркнул по горной породе. В воздух тотчас взвилось облако пыли; словно гнилая древесина, под ударом лезвия раскрошился огромный булыжник. Часть этого булыжника рухнула прямо позади них, раскололась пополам и, грохоча, покатилась по склону. Итачи подумал, что лишился слуха: из-за треска вокруг в одно мгновение стало тихо, как в пасторали.

Не слыша ничего, кроме собственного пульса, Итачи обернулся было, но увидел лишь дождь из камней. Чтобы избежать столкновения, он перевернулся в воздухе и оказался в пылевой завесе, сквозь которую так и не сумел различить, что произошло с напарником. Без конца летящие валуны не давали песку рассеяться. В конце концов, их стало так много, что обрушение завершилось ударной волной.

Этой волной Итачи отбросило ещё дальше. Один за одним отталкиваясь от падающих булыжников, он пробежал по ним наверх, затем вырвался из потока камней и, совершив кульбит, приземлился на не задетую оползнем платформу.

Слух вернулся. Когда валуны сверху перестали сыпаться, а скалы вокруг - дрожать, Итачи с замиранием сердца приблизился к краю и посмотрел вниз. Кисаме нигде не было видно. Глаза не обманывали - его старого напарника утянуло вниз вместе с камнями.

На песке под ногами тут и там стали вырастать крошечные пятна. Итачи задрал голову - на горизонте небо светлело, а прямо над ним сгустились темнотой непроницаемые тучи.

Прогремел гром. Воздух, пропитанный горечью гари и паром, поднявшимся от солёной воды, разразился рокотанием. Стало душно, как перед тропическим ливнем. Итачи почувствовал холод - первые капли дождя упали ему на щёки.

Он зачем-то вспомнил мгновение до падения. Кисаме не пытался ударить. Он всего лишь разрубил камень, который грозил жизни напарника. Даже осознав себя преданным, он всё также оставался верен ему.

Кисаме был гораздо больше, чем рядовой отморозок из банды отступников. Печалило только, что понимание этого пришло слишком поздно.

Дождь занялся. Итачи ощутил спиной колебания воздуха. Голос Югито, едва различимый сквозь шум воды, после пережитого казался таким чужим, что его не хотелось слышать.

- Отлично. Можем двигаться дальше.

- Зачем? - Итачи повернулся к джинчуурики. Та в недоумении приподняла брови.

- Что - зачем?

- Зачем ты сделала это?

Даже если она не владела стилем молнии, он не сомневался, что разряд пришёлся в каменный пик именно из-за неё. Если кого и следовало винить в случившемся с Кисаме - то только Югито.

Та лишь пожала плечами в ответ.

- Чтобы избавиться от преследования.

- Он бы не стал нас преследовать.

Югито манерно изогнула губы.

- Как самонадеянно. И откуда такая уверенность?

Итачи отвернулся от неё и посмотрел вниз. Гора с пещерой с одной стороны обрывалась в пропасть, которая шла ниже её подножия. Теперь туда скатились разбитые булыжники, которые сверху выглядели, как пригоршня рыжеватой песчаной крошки.

- Что молчишь? - требовательно повторила Югито. - Кошка за язык укусила?

Итачи медленно выдохнул. Дождь зарядил сильнее, и водяная пыль размыла вид ущелья перед глазами.

- Этот человек был моим напарником. Одно моё слово - и он бы даже думать забыл о том, что видел нас здесь.

- Одно слово? Так почему ты его не сказал?

Итачи не ответил. Действительно, почему? Неужели думал, что Кисаме способен понять его безо всяких слов?

'У нас ещё остались секреты друг от друга'.

Кисаме считал информацию дороже собственной жизни. Итачи находил это в порядке вещей, примерно так же, как и то, что любимой едой напарника были креветки. Тот мог есть их даже сырыми, и, если принимался за темпура, всегда угощал как между делом.

А потом улыбался коронной садистской ухмылкой; эта ухмылка до сих пор стояла у Итачи перед глазами.

- Мы должны выбираться отсюда, - нетерпеливый голос джинчуурики вырвал его из мыслей; она бродила вдоль края обрыва и беспокойно озиралась по сторонам. - Нас всё ещё может найти информатор, и...

- Нужно спуститься вниз, - оборвал её Итачи.

Югито в недоумении обернулась.

- Я родом из гор; половину моих братьев и сестёр перебило оползнями. После камнепада такой силы невозможно выжить.

- Дело не в этом.

Итачи не сомневался: Кисаме остался жив. Он упомянул некий план - но Итачи услышал слишком мало, чтобы наверняка понять, что тот имел в виду. Нужно было непременно это выяснить.

Джинчуурики нахмурилась. Спустя пару секунд её смуглое лицо осветилось пониманием.

- Кажется, я знаю, о чём ты. Ритуал 'призыва души' или... Нет, вроде бы вы зовёте это 'церемонией воды'? - В каждой стране посмертные почести называли по-разному. И счастливцем умирал тот, над кем они исполнялись. - Ладно, воля твоя, только будь побыстрее. Я поищу внизу что-нибудь полезное.

Она скрылась в ущелье первой. Итачи подобрал касу, чтобы защититься от стены дождя, и принялся спускаться по камням следом. Перемещаться на потоках чакры следовало осторожно - среди мокрых скал легко было поскользнуться.

Теперь он просто не мог уйти, не проверив завал. Кисаме определённо пытался что-то ему передать, и чем скорее Итачи приближался ко дну расщелины, тем сильнее крепла его уверенность в этом.

Он должен узнать, что хотел сказать Кисаме. Сведения для него были ценнее, чем деньги - для Какузу, а это значило, что следовало заполучить их любыми средствами, даже если...

Впрочем, о том, что напарника уже не было в живых, Итачи старался не думать.

- ...Мискантус полево... Запомнила?

- Да, бабушка!

- Дайкона штуки три... Леспедецы два пучка...

- Записала!..

- Ах, чуть не забыла: петрушки и гвоздики для аромата... Только смотри, чтобы не гниль! А то будет, как в прошлый раз...

- Хорошо, бабушка!

- Ну, вроде всё наказала... - Некобаа устало вздохнула и разгладила подол рыжего платья. Она сидела на подушках в окружении кошек, пока Тамаки, стоя перед ней с сумкой, старательно, чтобы не забыть, корябала в блокноте названия трав. Подле её ног нетерпеливо выхаживала Момо с плетёной корзиной на спинке.

Внезапно норэн у входа всколыхнулся, и в комнату ворвался Саске.

- Великая Каннон-сама! - Некобаа всплеснула руками и неуклюже поднялась на ноги. - Саске, что за спешка?

Ураганом пронёсшись мимо неё и Тамаки, тот выхватил из-за пазухи свиток, приобретённый у них незадолго после прибытия, и торопливо стал укладывать в него материалы.

- Есть важное дело, - кинул он, не оборачиваясь.

Тамаки и Некобаа переглянулись.

- Вот уж сколько времени прошло, а ты всё такой же нетерпеливый, - вздохнула вторая. - Неужто узнал что-нибудь в храме?

- Нет времени объяснять, - Саске выпрямился и обернулся. В его глазах стояла решимость. - Я ухожу. На рассвете.

- На рассвете?.. - эхом отозвалась Тамаки.

- Куда уходишь? - наморщила лоб Некобаа.

- Я должен найти Итачи. И как можно скорее.

- Итачи?.. - Некобаа повесила голову и тихо спросила: - Ты всё-таки собрался за ним?

- Да. Я должен отомстить, - Саске вернулся к свитку, но так и замер, когда услышал за спиной тихое старушечье бормотание.

- Я знала вас ещё котятами, но никогда не думала, что всё так обернётся... - Скрипучий голос Некобаа как будто надломился и сел. - Вы двое... последние из клана Учиха, теперь вы должны сразиться насмерть. Но Итачи... - Саске оглянулся. Тамаки жалостливо смотрела на бабушку, придерживая ту за руку. Некобаа ссутулилась, словно бы став меньше, и в уголках её глаз, всегда прищуренных из-за обвисших век, собрались слёзы.

Саске оставил свиток и приблизился.

- Итачи, которого ты знала, больше нет, - жёстко сказал он. - Теперь он другой, он - враг для всех нас. Я единственный, кто может ему противостоять. И я уничтожу его. Во что бы то ни стало.

Некобаа медленно выдохнула, всё так же опираясь на Тамаки. Многие привыкли видеть в ней просто владелицу магазина с крутым нравом и острым языком, и редко кому удавалось различить за внешней её сварливостью человека, способного искренне сопереживать.

Такова участь всех, кто когда-то имел отношение к нелёгкой стезе шиноби.

Саске отвернулся и вновь подошёл к свитку. У него не было лишнего времени на причитания, равно как и на эмоциональную поддержку.

- Мне нужен провиант, лекарства и боеприпасы в дорогу, - бросил он через плечо.

Деловая просьба как будто привела Некобаа в чувство. Смахнув накатившие слёзы с щёк, она требовательно повернулась к внучке.

- Тамаки, и чего ты застыла? Слышала, что сказал Саске-кун? Быстро на рынок, пока не закрылся! К утру всё должно быть готово.

Тамаки решительно взмахнула рукой с блокнотом.

- Да, бабушка! - и помчалась на выход. Момо, следовавшая за ней, снова неприветливо зашипела, пробегая мимо Саске.

Тот едва обратил на это внимание. Нагнувшись над свитком, он проверял целостность его наполнения. Книги, склянки пилюль, сенбоны и нити проволоки - надолго этих запасов не хватит, но он надеялся, что к вечеру они ещё с достатком пополнятся.

Просто невероятно: пока Саске проторчал в храме, наступило утро следующего дня - и впустую было потрачено так много времени, которое он уже сейчас мог бы посвятить поискам.

Кстати говоря, о поисках.

Саске достал из кармана оставшиеся деньги. Их было немного - всего пачка и сверх неё горсть монет, но для Некобаа и её котов этого определённо хватило бы на треть целого состояния.

- Спасибо за всё, Некобаа. Я у тебя в долгу, - Саске развернулся, протягивая деньги старушке. Та молча приняла их, спрятав в рукав. - И да, ещё кое-что... У тебя на примете есть ниннеко с хорошими сенсорными способностями?

Такой кот здорово помог бы ему в дороге. Нашёл бы он Итачи по запаху или чакре - не столь важно. Изначально Саске и так собирался организовать поисковый отряд, прежде чем отправляться в путь, но перед этим - сперва проверить свои силы и попробовать напасть на Орочимару или Кабуто. Теперь же ситуация изменилась почти кардинально, и приходилось подстраиваться под обстоятельства.

Времени на сборы больше не было, так что выручала любая подвернувшаяся возможность.

- М, уж не знаю насчёт кота с сенсорными способностями... - задумчиво протянула Некобаа. - Но есть у меня один знакомый, который, вестимо, очень хорошо разбирается в запахах. Он сейчас работает в местной аптеке, мешает лекарства. Пойдём со мной. Я вас познакомлю.

Саске кивнул, и Некобаа, развернувшись, поковыляла на выход.

Глава 10

С большой силой приходит большая ответственность. (C)

Аптека изнутри являла собой место, недалеко ушедшее от больницы Конохи по степени нежелания в ней находиться, хотя... В остальных отношениях дела здесь обстояли не лучше. Больница выглядела хотя бы поцивильнее и не напоминала древнюю лавку сумасшедшего лекаря-отшельника. Даже в лаборатории у Орочимару Саске чувствовал себя менее растерянно, чем когда оказался в этом странном месте.

Колбочки, мензурки и перегонные установки здесь соседствовали с нагромождением чанов и кадок вроде тех, в которых хранили рис. Деревянный пол без татами по углам покрывала плесень, а там, где её не было, его устилал насквозь пропахший какой-то гадостью сырой мох - обыкновенный или просто заготовленный в медицинских целях, сказать было сложно.

Надо мхом и химоборудованием возвышались тазы, которые согласно поясняющим запискам наполняла разнообразная дрянь от сушёных морских коньков до человеческой плаценты в сухом виде. Проходя мимо поддона со свернутыми на нём чёрно-бурыми колечками иссохших змей, Саске невольно поёжился. Рядом с тазами валялись мешки с десятками кин снадобий, стояли нагромождения контейнеров, доверху забитых какими-то листьями, кореньями и грибами, где-то среди них затесался миниатюрный чайник вместе с запачканной микроволновкой, а стены увешивали многочисленные связки лекарственных растений и пакеты с разноцветными сыпучими субстанциями вроде в порошок истолчённых клыков и рогов. Между ними, едва видимый в этом пёстром многообразии, ютился потрёпанный календарь с иероглифом на счастье.

Ну а в центре всего убранства на вырвиглазно-жёлтом пластмассовом стуле сидел упитанный рыже-белый кот в зелёном жилете и почитывал кошачью газету. При виде посетителей, о которых его известил звон фурина на входе, он поднял голову и заискивающе заулыбался.

- Некобаа-сама, доброго здоровья! - слащаво пропел он, топорща усы. - Что-то зачастила ты к нам! Опять мигрень замучал, мяу?

- Типун тебе, скажешь тоже! - по-кошачьи фыркнула Некобаа. - Я ведь не для себя пришла.

- То-то я смотрю, ты не одна, мяу, - мурлыкнул кот. Затем нагнулся, заглядывая ей за спину, и увидал Саске, который отстранённо пробегался глазами по рядам с трупиками заморенных лягушек. - А кто это...

Не успел он договорить, как животный страх отразился на его морде, и волна дрожи подняла дыбом шерсть под жилеткой. Саске без интереса глянул в его сторону и тут же насторожился.

- Что?! Ты притащила сюда того вредного мальчишку, который выволок меня из крепости Некоматы, мяу?! - зашипел кот-аптекарь, выгибая спину дугой и задирая кверху распушившийся куцый хвост - по поверьям, некоторым кошкам-ниндзя хвосты обрубали, чтобы те не превратились в бакенеко.

Некобаа украдкой шепнула Саске под руку:

- Не обращай внимания, Саске-кун. Твоя чакра напомнила ему чакру Итачи, - потом обернулась к коту. - Ну-ну, пригладь шёрстку, милый. Ты посмотри: он же совсем на него не похож, ни на мышиный коготок!

Саске усмехнулся про себя. Если бы кто-то сейчас сказал ему, что они с Итачи похожи, как две капли воды, он бы не задумываясь выколол тому глаза.

Кот, тем временем, вытянулся и повёл носом.

- Хм, и правда, мяу. Пахнет-то от него совсем по-другому.

- А я о чём! Это - Саске-кун, и он ищет Итачи. - Некобаа выжидательно посмотрела на аптекаря. - Раз ты встречался с Итачи, стало быть, знаешь его запах?

Кот, относительно унявший волнение секунду назад, тотчас же оскалился снова.

- Итачи! Конечно! Уж его-то вонь я ни с чем не перепутаю, мяу! - зарычал он сердито и яростно замотал коротким хвостом. - Вот только будто есть мне до этого Итачи дело... Ведь это из-за него я остался без усов, мяу! - Саске пригляделся: усы кота с левой стороны морды в самом деле почему-то были короче, чем с правой. - Теперь я вашего Итачи и видеть не хочу, мяу!

Некобаа покачала головой. Затем попробовала подступиться к нему с проторенной стороны.

- Саске-кун хорошо заплатит тебе за помощь, - сказала она. - Он не раз обращался в наш магазин, подсобит и тебе.

Но кот был неумолим. Даже Саске это удивило.

- Не надо мне денег, мяу! Такой, как Итачи, меня не интересует, и помогать его искать я не буду. Даже не просите, мяу! И знать не желаю, где он сейчас шатается.

Некобаа разочарованно вздохнула. Однако прежде, чем она успела что-то сказать, Саске сам выступил из-за её плеча.

- Некобаа, позволь мне с ним поговорить. - Та посмотрела на него в недоумении, но отошла в сторону.

Слова Мататаби, услышанные внутри сосуда, рикошетом простучали в памяти.

'Глупо думать, что тебе все должны только потому, что тебе так захотелось. Хочешь работать вместе - ищи правильный подход'.

Если в обществе кошек принято такое правило, он должен с умом его использовать. И для этого придётся пойти на хитрость.

Саске нехотя поклонился, хотя уже не помнил, когда и перед кем делал это в последний раз.

- Не хотелось бы беспокоить... - Язык еле ворочался - до того мерзко-слащаво звучали на нём эти чуждые слова обхождения. - Но у меня к вам есть одно дело. Не уделите минуту?

Гадко, противно и просто омерзительно. Последний вопрос дался особенно тяжело - непривыкший лебезить, Саске любил получать всё и сразу, поэтому едва не сломал язык в попытке придать голосу естественную непринуждённость. Он ненавидел заискивать, ненавидел до зубовного скрежета, и ещё больше возненавидел он то, что прозвучало в воздухе в итоге. Если бы не обстоятельства, Саске вообще вряд ли пошёл бы добровольно на подобные унижения - уж скорее предпочёл бы пустым словам действия.

Как ни странно, тщетные потуги, которые ему самому казались до отвращения жалкими, возымели эффект.

Кот-аптекарь с пару мгновений посверлил его зелёными глазищами, затем елейно прищурился и мурлыкнул:

- Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом, мяу. Котам обычно почему-то говорят 'ты', хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

Саске прикрыл глаза и, через силу старясь подавлять интонации холодного безразличия, сквозь зубы произнёс:

- Могу и выпить с вами, если пожелаете, - после чего достал из кармана плаща маленькую баночку с настойкой валерианы - ту самую, что приберёг в благодарность Некобаа, - и поставил на жёлтый стул.

Кот обрадованно вскочил на лапы.

- А мне нравится этот парень! - мяукнул он и, припрятав банку за пазуху, с интересом спросил: - Выкладывай, что за дело, мяу?

Очень неплохо. Признаться честно, Саске не рассчитывал, что завоюет расположение этого кота так скоро. Он вообще не рассчитывал завоёвывать здесь чьё-либо расположение; найти проводника - это всё, за чем он сюда пришёл. И всё-таки...

Саске опустился на корточки, чтобы лучше видеть собеседника. На этикете кошек это означало, что он говорил с ним на равных.

- Слышал, ты терпеть не можешь Итачи?

- Терпеть не могу? Да я его ненавижу, мяу!

Губы Саске тронула едва заметная ухмылка.

- Хорошие новости. Я тоже. У меня с ним - старые счёты, более того... Я хочу ему отомстить. Заключим сделку? Ты поможешь мне найти Итачи, а я взамен принесу тебе его скальп.

Кот задумчиво пожевал усы.

- Что я буду делать с его скальпом, мяу? Уж лучше принеси тогда селезёнку или желчный пузырь. Из желчи получается чудесное средство от блох, мяу.

Ну что поделать, если Саске не был специалистом по кошачьей медицине. В любом случае, дело складывалось, кажется, в его пользу.

- По рука... кхм, по лапам. - Саске выпрямился и развернулся в сторону выхода. - Я выдвигаюсь завтра, на рассвете. Буду ждать у главных ворот.

- Замётано, мяу!

Проходя мимо Некобаа, Саске перехватил её недовольный взгляд.

- Саске-кун, а где валерьянка для Денки и Хины?

Саске поджал губы и с невозмутимым видом прошествовал мимо. Не говорить же ему было, что он смог добыть всего одну банку по дороге в Сора-ку. А кошачья мята так и осталась в храме Каннон.

- Принесу на обратном пути.

В спину ему прошелестел укоризненный вздох.

Каменная крошка хрустела под ногами. Итачи шагал между обломков скалы, внимательно прислушиваясь к малейшему колебанию чакры. Он знал, что им надо было торопиться. Знал, что любое промедление чревато последствиями.

Но всё равно не мог заставить себя уйти. Он упорно искал то, что найти, вероятно, совсем бы не хотел.

Дождь не прекращался. Шорох капающей воды шелестел между скал, гасил малейшее эхо, которое отражалось от их поверхности.

Итачи упорно шёл дальше. У некоторых булыжников он останавливался и проводил по сколам рукой. Окликать голосом он не решался - был высок риск привлечь внимание. Да и в случае наихудшего исхода не хотелось бы слышать в ответ только шум дождя.

Обогнув очередной валун, Итачи выбрался на открытое пространство. В этом месте ущелье расширялось, и камни, которые обрушились совсем недавно, прекрасно просматривались со всех сторон. Их остроугольные громады безмолвно покоились под тенью отвесного склона в рассыпанной по дну пропасти груде, и, помимо звуков падающих капель, ни малейшего шевеления нельзя было почувствовать в воздухе над ними.

Всё казалось вымершим. Даже тусклый солнечный свет из-за туч долетал сюда как будто сквозь призму тумана - медные скалы выглядели буровато-чёрными, словно отфильтрованные затемнением. И между ними - всё так же - не мелькало ни движения. Если бы кто-то здесь остался в живых, он бы давно дал знать о себе.

Итачи сделал несколько шагов и замер. Под его ногами лежал кусок чёрной материи. Его края, окропленные чем-то красным, вели под огромный валун, в тысячу каммэ объёмом. Рядом с ним лежали и другие, поменьше, но общий вид завала и отсутствие каких-либо следов говорили сами за себя. Итачи опустил ладонь на камень и прикрыл веки.

Вот, значит, о какой услуге шла речь. Даже если Кисаме добровольно подставил себя под удар, его шпионские навыки и совершенное владение Стилем Воды исключали любую возможность случайной ошибки. Его смерть могла бы оказаться искусной инсценировкой, однако, помня о том, что Кисаме всегда заботился о сохранности информации, Итачи колебался, неуверенный, расшифровал ли его стратегию правильно.

Кисаме говорил, что у него тоже есть план. И если Итачи понял его верно, то где-то должен был остаться ключ к раскрытию этого плана. Нукенины редко поступали очертя голову, а Кисаме был из таких, кто никогда не ушёл бы просто так.

Постояв у камня с минуту, Итачи опустился на колени и сложил ладони. Капли дождя стекали по гладким волосам, с шорохом скатываясь за шиворот, но надевать шляпу Итачи не торопился. Мысленно читал молитву и пытался внутренним зрением засечь хотя бы отголосок чужой энергии.

Бесполезно. Кисаме не отзывался. Так или иначе, он был хорошим напарником. Они многое пережили.

В отдалении послышалось шуршание песка - должно быть, Югито спустилась в ущелье следом за ним. Итачи даже не открыл глаз; ощущение чужеродной, болезненно-горячей энергии рядом с ним усилилось, значит, это действительно была джинчуурики. Проскользнув между остатками обвала, Югито стала сновать вокруг камней, как будто что-то выискивала.

Дочитав молитву, Итачи медленно поднялся на ноги. На душе было тяжело, однако теперь ему оставалось смотреть только вперёд. Люди приходили и уходили, лица сменяли друг друга, но ход жизни неумолимо продолжался. Кто знает, быть может, там, где Кисаме был сейчас, ему повезёт освободиться ото лжи, которая сковывала его по рукам в этой реальности.

Сквозь шум дождя до Итачи донёсся осиплый голос Югито.

- О, а это ещё что?

Раздался скрежет. Итачи повернул голову на звук. Как оказалось, джинчуурики обнаружила обронённый Кисаме меч. Сейчас он был плотно обмотан бинтами, и даже колючки больше не торчали по сторонам. Югито взяла меч за рукоять и медленно перевернула, уперев остриём в землю. Затем устало вытерла лоб под протектором - поднять клинок отняло у неё немного больше сил, чем ожидалось. Очевидно, оружие Кисаме было ей не по размеру.

Итачи равнодушно повернулся к камню, перед которым стоял, и накинул шляпу на затылок.

- Самехада. Они с Кисаме были неразлучны.

Югито заинтересованно осмотрела лезвие. Потом неожиданно бодро взмахнула им в воздухе, нанося пробный удар. Меч удивительно хорошо лежал у неё в руках, хотя и был определённо тяжёл для её слабой хватки.

- Ты не возьмёшь его?

- Не имею привычки присваивать себе чужое оружие.

- Но этот... Кисаме был твоим напарником, - сказала Югито и без того известное и замахнулась снова.

Итачи глубоко вздохнул. Дождевые капли падали с края соломенной шляпы перед его глазами.

- У меня было много напарников.

Просто Кисаме оказался одним из лучших.

Югито выдохнула и, запыхавшись, воткнула лезвие в мокрый песок.

- А вот я знаю одного мечника... ему бы пригодилась эта штука, - многозначительно сообщила она, и Итачи вдруг показалось, что ей очень не хотелось бы расставаться с находкой.

Он задумчиво обернулся, на всякий случай прислушавшись к чакре меча. Впрочем, Самехада молчал, и Итачи решил, что было бы разумнее позволить Югито забрать его себе.

Так он чувствовал себя спокойнее.

- Судьба чужого оружия меня не интересует, - повторил Итачи и побрёл по осклизлой земле прочь от каменного завала. - Можешь оставить его, если хочешь.

В конце концов, этот меч был желудком Трёххвостого и скорее признал бы джинчуурики из-за её звериной чакры. Неудивительно, что рядом с ним она словно ощущала прилив сил - даже влияние наручников воспринималось ею уже не так явственно.

Югито пожала плечами и взвалила меч себе на спину. От его тяжести у неё немного подогнулись колени, однако в целом она выглядела весьма довольной приобретением.

- Ты закончил здесь? - требовательно спросила она. - Мы можем выдвигаться?

Итачи сдержанно прикрыл глаза; любой другой на его месте уже давно направил бы щедрую порцию смертоносного пламени в сторону этой проклятой куноичи. За последнее время она принесла больше проблем, чем пользы, и вполне справедливым решением казалось попросту её придушить.

Тем не менее, для Итачи поддаться нерациональному порыву гнева значило потерять лицо. Он знал, что и так убьёт Югито, если будет нужно. Пока что же следовало держаться. Она заключала в себе сведения о том, что случилось с Саске, а если речь шла о нём, то любые жертвы становились не напрасны.

Любые, но Кисаме... Его было жаль. Однако нет смысла плакать над разбитым зеркалом.

- Нужно кое-что сделать. - Итачи повернулся к широкому излому. За ним пелена дождя заканчивалась, оставляя виться над камнями остатки низких облаков, - вероятно, в той стороне располагался выход из ущелья. В глубине его покачивались от ветра тонкие облетевшие ветви скрюченного дерева. Две чёрных птицы, сидевшие на них, с пронзительным криком разлетелись, стоило Итачи посмотреть в ту сторону. Третья же, встопорщив лоснящиеся перья, осталась на месте и только нахохлилась в попытке укрыться от непогоды.

Итачи понаблюдал за ней с пару секунд. Затем дождался, пока та тоже бесшумно упорхнёт в грязно-серое небо, и опустил до бровей край касы.

- Мы доберёмся до ближайшей заставы, а следы заметём по дороге, - сказал он, повернувшись к Югито. - Там подкупим местное управление, чтобы на какое-то время залечь на дно, и решим, что делать дальше.

- Отличный план! - джинчуурики встряхнулась, перехватывая меч поудобнее. - Вперёд.

Примерно в это же время, глубоко-глубоко под землёй, на расстоянии с десяток дзё от дневной поверхности, в кресле из листьев мухоловки сидел один из информаторов Акацуки и со смаком похрустывал арахисом в панировке васаби. Каннибализм, но что поделать.

- Может, хотя бы сейчас вмешаемся? - губы Белого Зецу растянулись в жутковатой ухмылку. - Или по крайней мере доложим Пейну?

- Не, - Чёрный Зецу закинул в улыбающийся рот ещё пару орехов. - Давай подождём немного. Мне интересно, что будет дальше.