Аннотация: История убийцы, вставшего на путь искупления
Бледная, словно кожа покойника, луна медленно плыла по темному небу. Ее призрачный свет просачивался через кроны деревьев, падал на ветви, которые были скрючены, словно руки больного Гарайским мором. А тени, отбрасываемые ветвями, так и вовсе придавали окружающему пейзажу какую-то загадочность и мрачность. Под одним из деревьев на секунду мелькнула тень. Кто же это мог быть? Какой-нибудь лесной зверь или одно из иных существ, которые подстерегают одиноких припозднившихся путников на пустынных дорогах.
Экипаж, запряженный тремя лошадьми, несся пустой лесной дорогой. Осенняя сырость пробиралась под одежду кучера, сидящего на козлах, заставляя того покрепче кутаться в грубую куртку с меховой подкладкой. Кучер то и дело дул на свои начинающие неметь пальцы.
Через небольшое оконце из кареты на дорогу струился ровный желтоватый свет. Внутри кареты царил полумрак, лишь несколько свечей разгоняли наползающую тьму. На мягком, оббитом красной тканью сидении, сидел высокий, уже не молодой человек, облаченный в длинный плащ из черной кожи и такую же черную широкополую шляпу, украшенную ярко-красным пером птицы кайро. От человека исходила какая-то темная аура. Он склонился над какими-то бумагами, медленно шевеля губами. Затем он достал из дорожного саквояжа старую тетрадь и аккуратным подчерком написал несколько, понятных только ему, символов. Вдруг человек поднял глаза от бумаг и, задумавшись, покачал головой:
- Эй, Себастьян, долго нам еще ехать?
- Нет, мастер, всего верст восемь, - обернувшись назад, произнес кучер.
И все-таки интересно, что же у них могло там приключиться, - покачав головой, произнес человек, - шесть покойников за неполные две недели, и все умерли не своей смертью, но и на работу какого-то полоумного маньяка-убийцы не похоже. Интересно, интересно.
Начинало светать, когда карета выехала из леса на небольшую лесную опушку, на которой и раскинулся городок Бринвичхол. Городок был небольшой всего сто пятьдесят - сто семьдесят домов, но улицы были на удивление чистыми, а дома на удивление опрятными.
- Подъезжай к вон тому дому, - произнес человек в черном, высунувшись из окна и указывая на двухэтажное здание с крышей из темно-бордовой черепицы.
Кучер качнул головой и свернул на довольно широкую, для такой застройки, мощеную улицу.
Карета въехала на маленькую площадь, по краям которой были разбиты, пестреющие различными цветами клумбы. Посередине площади находился фонтан, изображающий святого Людвига, стоящего по колено в воде, и взглядом обращающегося к небесам.
Человек в черном одеянии вышел из кареты, поставил саквояж на брусчатку и блаженно потянулся:
- Себастьян, будь добр подожди меня здесь и по возможности узнай у прохожих, где здесь трактир или постоялый двор. Я ненадолго.
Человек поднял свой саквояж, оттряхнул его и медленным шагом направился к зданию.
- Куда? - спросил стражник, стоявший у входа скорее для чистоты совести, нежели для охраны.
Человек молча, откинул полу своего плаща, показывая стражнику небольшой серебряный жетон с изображенным на нем святым Августом.
- Позвольте вас проводить, - сразу же поменявшись в лице, промямлил стражник.
- Веди, веди, - усмехнувшись такой реакции стражника, произнес человек.
Стражник провел его по лестнице на второй этаж:
- Подождите, я доложу о вашем визите.
Через несколько минут стражник распахнул дверь, и человек в черном вошел в довольно обширное помещение с каменными стенами, обвешанными старинными гобеленами с изображениями бывших градоначальников. Напротив дверей находился камин, вокруг которого в мягких кожаных креслах расположились три человека: один из них - сверкающий лысиной священник, облаченный в длинную рясу, сложивший руки на довольно большом животе презрительно посмотрел на вошедшего, взгляды двух других людей, напротив, выражали надежду. Помимо священника в комнате находился молодой человек, судя по форме, капитан регулярной армии, и собственно сам градоначальник, стоящий у окна и покуривающий трубку.
- Добрый день, мы очень рады тому, что орден смог ответить на нашу просьбу и прислал вас господин..?
- Господин Ольхард. Ольхард Рапгарски.
- Позвольте представиться, мэр города Венцеслав Ольхонски, а это уважаемые господа Михаэль Вольнер и Август Штрайнц, - произнес мэр, указывая на священника и военного.
- Если честно я вообще не одобряю создания такого церковного ордена как ваш, господин Ольхард. Грешник навсегда остается грешником, как бы он не старался исправиться, - презрительно произнес священник.
- У каждого свое мнение, и вы вполне можете быть правы. Никто не возвращался из-за черты, отделяющей жизнь от смерти, - спокойно парировал Ольхард.
- Хм, очень интересно. Но позвольте узнать, что, же вынудило вас вступить в Орден Искупления.
- Массовое убийство, нежелание идти на плаху и желание уничтожить всех паскудных порождений тьмы.
При упоминании массового убийства мэр заметно побледнел, а священник лишь покачал головой:
- Пути господни неисповедимы.
- Ну ладно давайте вернемся к делу, - произнес Ольхард, обращаясь к мэру города.
- Ах да, - встрепенулся Венцеслав, - видите ли, в чем дело господин Ольхард. За последние двенадцать дней были убиты шестеро человек. Все началось в день праздника святого Николая Освободителя. Тогда мы нашли изуродованное тело нашего городского казначея Игниса Юркайтаса, он был буквально выпотрошен как рыба.
- Позвольте вас перебить. Что заставило вас подумать, что это не дело рук маньяка или животного? Что заставило вас обратиться к нашему ордену?
- Понимаете, тело было покалечено так, словно на него напало что-то большое, на нем не было ни одного живого места. Его рвали на части живьем.
- Но это еще, ни о чем не говорит. Возможно, его задрал медведь.
- Нет. Вы не понимаете, помимо всего прочего на его запястьях были обнаружены кровоподтеки и следы от пальцев, от очень тонких пальцев.
- Кроме того нам удалось найти свидетеля, который упоминал о какой-то странной тени, которая находилась рядом с убитым, - вмешался в разговор Август.
- Тень, - удивленно спросил Ольхард, - ну что ж, я думаю, мне действительно придется задержаться в вашем чудесном городе. Прежде всего, мне нужны полные досье на всех убитых за последние две недели, разрешение на осмотр тел. Ах, да и не подскажете где находится этот самый загадочный свидетель?
- Все документы будут собраны к сегодняшнему вечеру. А свидетель находится в больнице святого Антония Врачевателя, - произнес военный.
- В больнице? Скверно, скверно. Ах да, а вы не подскажете мне, где у вас здесь наиболее приличный постоялый двор.
- На улице Серых мундиров. Трактир "Под сенью дуба".
- Ну что ж спасибо, - произнес человек в черном, и вышел из комнаты.
Себастьян загнал карету во двор чистенького с виду трактира. Над входной дверью двухэтажного здания из красного кирпича висела, начищенная до блеска вывеска с названием трактира. Ольхард вышел из кареты и осмотрелся. В это время к нему подбежал молодой парнишка-конюх. Ольхард вынул из кармана плаща пару медных монеток шарийской чеканки и передал их мальчишке:
- Позаботься о лошадях. И если я увижу, что что-то пропало из кареты, то тебе лучше навсегда будет убраться из этого города. Ты понял?
- Понял, сэр. Все будет в целости и сохранности. Свое здоровье дороже, чем какая-то там карета.
Конюх отвязал лошадей и пошел с ними в сторону какого-то скособоченного сарая.
- Черт. И это у них называется конюшней, - выругался Себастьян.
- Не горячись. Пошли в дом или ты так, и собираешься проторчать здесь на холоде до самого утра, - беззлобно поинтересовался Ольхард.
Внутри трактира было очень тепло и уютно. Полы из паркета были удивительно чистыми, на стенах висели картины, изображающие сцены охоты. А над прилавком на стене висела оскаленная кабанья морда. В комнате было шесть окон с массивными резными рамами и настоящим силийским стеклом. По интерьеру сразу было видно, что хозяин постоялого двора, человек весьма и весьма не обделенный деньгами.
Да и публика, собравшаяся в трактире, вполне соответствовала интерьеру - за крепкими дубовыми столами сидели купцы, члены соборного капитула, чиновники средней руки, и даже офицеры регулярной армии. Все они были заняты своими делами: кто-то потягивал дорогое вино, кто-то читал свежую прессу, а кто-то просто обсуждал последние новости.
Поэтому никто из них даже не заметил двух довольно странных людей. Один из них был невысокого роста, и казалось, что он вот-вот подломится под тяжестью багажа, водруженного на его плечо. Второй человек был облачен во все черное и излучал какую-то странную черную энергетику.
Человек в черном подошел к прилавку, за которым стоял невысокий полный человек с зачесанными назад волосами, одетый в дорогой кафтан и что-то записывающий в толстенную книгу, лежащую перед ним. Хозяин постоялого двора поднял взгляд на вошедшего и помрачнел:
- Добрый день господин..?
- Ольхард. Зовите меня Ольхард. Я бы хотел снять две комнаты, дня этак на три- четыре. У вас есть свободные комнаты? - облокотившись о прилавок, и впившись своим взглядом в глаза трактирщика, произнес человек в черном.
- Конечно, есть. Семь серебряных шолей в день.
- Что!? - посильнее наперев на прилавок, спросил человек в черном.
- Но для вас милейший господин Ольхард уступлю за четыре шоля, - правильно расценив реакцию посетителя протараторил трактирщик.
- Вот. Вот это совсем другое дело, - осклабился Ольхард.
- Комнаты номер семь и шесть, - протягивая ключи, произнес хозяин трактира.
- Трактирщик, и позаботься о том, чтобы мне и моему спутнику принесли что-нибудь поесть. Вот тебе еще один шоль, поднимая саквояж и разворачиваясь в сторону лестницы, бросил Ольхард.
- Пошли, Себастьян, - на ходу кидая ключи через плечо, сказал Ольхард.
Окна комнаты, в которой решил обосноваться Ольхард, выходили на задний двор постоялого двора, где среди хозяйственных пристроек находился маленький уютный садик. Интерьер комнаты был довольно прост, но все же весьма привлекателен. У левой стены находилась резная деревянная кровать, заправленная темно-бордовым постельным бельем, с правой стороны находился высокий почти под самый потолок платяной шкаф. У окна, расположенного напротив входной двери стоял отполированный письменный стол, сделанный скорей всего из ясеня. Пол был устлан мягким ковром, привезенным скорей всего из далекого Арашайна. Ночью комнату освещали четыре позолоченных подсвечника - по три свечи в каждом. А завершала обстановку комнаты картина, изображающая людей пирующих после удачной охоты в одной из зал старинного замка.
Ольхард бросил дорожный саквояж на кровать, снял плащ и шляпу, и, поправив ворот своей ярко-красной рубашки, подошел к окну.
Ольхард рассматривал белые березки, аккуратные дорожки, скамейки. Но этот романтический пейзаж не мог тронуть сердце сурового и бесчувственного клирика. Да и какой, собственно говоря, он был клирик, слуга господень - так законченный грешник, обремененный тяжким проклятием убийства. Почему же он избрал путь искупления? Причиной этого стало не столько желание очистить свою душу, сколько постоянное жгучее желание убивать. И если так подумать, то не попадись он восемь лет назад в руки стражников, не будь перед ним выбора - жестокая смерть или попытка очистить свою душу от тяжелого груза грехов, вряд ли бы он стал уничтожать темных сущностей, скорей всего по прежнему убивал бы людей, просто так ради своего удовольствия.
Но Ольхард не сам стал таким, всему виной была жизнь и жестокость тех самых людей.
Когда Ольхарду было всего шесть лет в его родном городке Лисовце вспыхнуло восстание черни, которая была недовольна ущемлениями своих и без того скудных прав. Во время того восстания погибло много знати, в том числе и его родители. Бунтовщики буквально растерзали его родителей на части, словно дикие звери. Все это ужасное по своей бесчеловечности действо происходило прямо на глазах маленького Ольхарда, который в это время прятался в кладовой комнате. Да и сам Ольхард выжил лишь, благодаря дворовому человеку своих родителей - Гансу, деду Себастьяна. И как в знак благодарности старику Ольхард взял Себастьяна себе в помощники.
И не ошибся. Себастьян оказался таким же верным и преданным человеком, как и его дед. Во многих передрягах тот буквально спасал жизнь своего господина.
Вот так Ольхард и стал тем, кем он является сейчас.
От нахлынувшей череды страшных воспоминаний Ольхарда спас стук в дверь.
- Войдите, открыто, - потирая виски, сказал Ольхард.
На пороге комнаты стоял молодой слуга. В руках он держал поднос с едой и бутылкой вина.
- Ставь сюда, - произнес Ольхард, указывая на стол.
Слуга бесшумно подошел к столу и водрузил на него все, что было на подносе:
- Приятного аппетита.
- Спасибо. Спасибо, - удивился Ольхард такому хорошему воспитанию слуги, - эй, парень, держи, - произнес клирик, вытаскивая серебряную монету достоинством в пол шоля.
- Покорнейше вас благодарю, - выходя из комнаты, произнес слуга.
Слуга закрыл дверь, а Ольхард подошел к столу и склонился над ним, рассматривая принесенную ему снедь. На тарелке лежала аппетитная жареная курочка с золотистой корочкой и молодая вареная картошка, щедро посыпанная свежей зеленью.
Желудок Ольхарда призывно заурчал.
- Наконец-то, после двух дневной утомительной тряски в экипаже и коротких перекусов в придорожных забегаловках, я поем нормальной горячей еды, - присаживаясь за стол, подумал Ольхард.
Он сел за стол, взял холодную бутылку вина, и наполнив серебряный кубок, слегка пригубил:
- Да, не солгал трактирщик - вино и впрямь хорошее. Скорее всего, Воршерское, как минимум восьмилетней выдержки.
После сытного обеда и выпитого вина Ольхарда начало клонить в сон. Сбросив сапоги, он повалился на кровать и забылся крепким сном.
В подсознании Ольхарда всплывали лица и образы всех людей, которых он отправил на тот свет. Бледные, изувеченные лица смотрели на него злым кровожадным взглядом и пытались дотянуться до него своими покрытыми следами разложения руками. Ольхард прямо во сне начал читать защитные молитвы, отгоняя от себя страшные видения. Но все попытки его были тщетными. Вот один из покойников ухватил Ольхарда за руку, второй схватил его за щиколотку. Ольхард стал проваливаться в страшную серую хмарь, в которой не было ничего, абсолютная холодная пустота, пугающая до глубины души.
Ольхард тяжело прерывисто дыша, подскочил на кровати. Он весь был в холодном поту. Приподнявшись, он посмотрел по сторонам: комната была пуста, а в окно испуганно заглядывала, только начинающая подниматься луна.
- Чертовы бесы, - зло выругался Ольхард, потирая зудящую защитную татуировку на левой груди, - даже выспаться толком невозможно.
Ольхард обессилено упал обратно на кровать и прикрыл глаза, но громкий стук в дверь вновь заставил его подпрыгнуть на кровати.
- Войдите, - поднимаясь с кровати, и поправляя мятую одежду, произнес Ольхард.
- Господин Ольхард, я от городского совета. Вот принес все бумаги, которые вы просили, - переминаясь на пороге с ноги на ногу, сказал молодой парнишка, одетый в темно-синий камзол с серебристой оторочкой.
- Положи их на стол, - потягиваясь, зевнул Ольхард.
- Мне передать совету еще какие-нибудь просьбы.
- Нет. Пока ничего не нужно. Можешь идти.
Парень вышел за дверь, а Ольхард тоскливо посмотрел на лежащие, на столе бумаги:
- Нет. Сегодня я все-таки высплюсь, а все дела подождут до завтра. Все подождет до завтра.
Ольхард блаженно потянулся и приподнялся на локте. Солнце только начинало лениво переваливаться через линию горизонта, но Ольхард был рад и такому, пусть и короткому, но спокойному сну.
Одевшись, Ольхард спустился на первый этаж трактира. Из-за раннего времени в трактире было невероятно пусто. Лишь две крепкие розовощекие девахи, вытиравшие столы, да одинокий посетитель, сидящий у окна и потягивающий чай. У прилавка стоял все тот же толстый субъект, что и вчера. Трактирщик, не обращая никакого внимания ни на посетителя, ни на служанок, уткнулся носом в газету, и казалось, его не могло отвлечь от этого занятия ничто.
- Господин хороший, вы еще с нами, - ласковым, но одновременно жестким голосом поинтересовался подошедший к прилавку Ольхард.
- А? Что? Да конечно. Вы что-то хотели, - мгновенно встрепенулся трактирщик, подняв взгляд на заспанного Ольхарда.
- Чем вы можете нас сегодня попотчевать? - поинтересовался Ольхард.
- Да вот блинки со сметаной, девчонки только сготовили
Трактирщик резво сгреб деньги под прилавок и пошел на кухню.
Ольхард присел на столик у окна и принялся задумчиво в него смотреть. Погода на улице стояла чудесная, если не считать собачьего холода, который порядком надоел за последнюю неделю. Но что поделаешь. Осень в королевстве Культас ни когда не радовала теплой погодой живущих здесь людей. А за окном, было, только начало рабочего дня. Люди спешили на работу, словно муравьи. Вот в сторону небольшого рынка побежал помощник купца, держащий в руках огромную коробку, вот проскочила пара писарей, спешащих в городскую управу.
- Вот ваш заказ, - ставя на стол тарелку и маленькую крынку со сметаной, проговорила девушка.
- Да спасибо, - оторвавшись от окна, произнес Ольхард.
Девушка развернулась и пошла в сторону кухни, а Ольхард принялся за еду.
Плотно позавтракав, он решил подняться в свою комнату и заняться, принесенными ему документами. На лестнице он встретил спускающегося Себастьяна:
- Вот держи, - доставая из кармана пару серебряных шолей сказал Ольхард, - сходи, позавтракай, а потом если хочешь, отдохни, прогуляйся по городу. Если что я у себя в комнате буду работать.
- Хорошо. Спасибо мастер, - взяв деньги, произнес Себастьян.
Ольхард зашел в комнату, и усевшись за стол, принялся за изучение бумаг.
Солнце уже начинало клониться к западу, когда Ольхард потерев лицо руками, отложил от себя бумаги:
- Ну, хоть что-то начинает более-менее проясняться. Если это не дикое животное, то это вполне может быть гаркаин, он же огромный кровососущий нетопырь, венц, злая потусторонняя сущность, обычно сначала ломающая людям кости, а затем пожирающая их плоть, либо какой-нибудь подвид вервольфа - оборотня.
- Для получения еще более полной картины ситуации надо будет завтра наведаться в больницу к свидетелю, и если успею заглянуть в городской морг.
Ольхард спустился вниз, и, подойдя к трактирщику, попросил того, чтобы ему истопили баню. Пока слуги занимались баней, Ольхард поужинал гречневой кашей со свининой и выпил кружку светлого пива. Когда Ольхард уже допивал пиво, к нему подскочил парнишка лет тринадцати:
- Все сударь. Баньку то вам истопили, веничков вишневых принесли. Можете идти париться.
Ольхард вышел из трактира и отправился на задний двор, где среди пары-тройки хозяйственных пристроек сразу приметил баню. Войдя в баню, он оставил свои вещи в предбаннике, и отправился мыться. Обвязавшись холстяным полотенцем, он развалился на скамье и принялся сгонять всю накопившуюся грязь веником. Отмывшись, Ольхард вылил на себя деревянный таз с холодной водой, оделся и отправился в трактир. Зайдя в свою комнату, он скинул плащ и подошел к окну. На заднем дворе, было тихо и темно. Тишину нарушал лишь тихий, едва слышимый шелест, еще не опавшей, но уже пожелтевшей листвы. Луна медленно плыла по небу, заливая сад своим холодным ровным светом.
- Какая, тихая и прекрасная ночь, но сколько же в этой ночи скрывается опасных тварей, жаждущих человеческой крови, - шепотом произнес Ольхард.
Еще немного постояв у окна, Ольхард улегся на кровать и практически сразу заснул.
Утром Ольхард проснулся и, одевшись, спустился на первый этаж. Позавтракав омлетом, он надел плащ и шляпу и вышел во двор трактира. На улице не смотря на раннюю пору, было много народа. Кто-то спешил на работу, кто-то на рынок за покупками, приметив в толпе горожан парнишку, стоящего на другой стороне улицы с маленькой сумкой, Ольхард подошел к нему и спросил:
- Эй, парень, ты не подскажешь, где тут у вас находится больница святого Антония Врачевателя?
- Конечно, подскажу, от чего же не подсказать, - внимательно посмотрев на Ольхарда, - произнес парнишка, - на улице Кястайлы. Там у нас и больница, и все аптеки расположены. Отсюда недалеко пройдете вон до того поворота на Рыночную улицу, а уже оттуда свернете на улицу Кястайлы. Вы здание больницы сразу же заприметите. Оно большое такое трехэтажное из белого камня сложено.
- Спасибо за помощь, - кивнув головой, произнес Ольхард.
Ольхард прошел по улице Серых мундиров и свернул на рыночную улицу. В нос ударил запах свежей выпечки, и Ольхард покрутив головой, увидел небольшое, словно игрушечное здание пекарни.
- Было бы неплохо прикупить пару булочек. А то ведь, неизвестно, когда я вернусь в трактир и смогу нормально поесть, - подумал Ольхард и вошел в здание пекарни.
Внутри было невероятно тепло, а запах выпечки стал еще сильнее. Изучив лежащие на витрине мучные изделия, Ольхард остановил свой взгляд на булочках с маком, любовь к этому виду выпечки остался у него еще с детства. Отдав пару медяков за покупку толстому пекарю, одетому в белый передник со следами муки, он вышел на улицу. Ольхард положил снедь в небольшую дорожную сумку и отправился дальше по рынку.
На рынке было людно. Туда-сюда сновали продавцы или их помощники. Покупатели с умным видом ходили меж торговых рядов, рассматривая разнообразные товары. Более богатые клиенты заходили в лавки. А сколько их здесь было: ювелирных, с богато украшенными фасадами, оружейных, с вывесками, на которых был изображен молот и наковальня, и многих других.
Среди бесчисленного количества лавок Ольхард заметил даже одну магическую лавку, в окнах которой светились маленькие магические огоньки в стеклянных колбочках. Над входом в лавку висел фонарь, работающий по тому же принципу, что и магические огоньки.
Любуясь рынком, Ольхард чуть не прошел мимо поворота на улицу Кястайлы.
Улица Кястайлы была довольно широкой. Практически каждое третье здание здесь являлось аптекой или лавкой цирюльника. Парень не солгал, громада здания больницы святого Антония Врачевателя, возвышающаяся над крышами остальных домов, сразу же привлекла внимание Ольхарда. Пройдя еще пару десятков метров, Ольхард подошел к зданию больницы.
У входа в больницу стояло двое стражников, лениво о чем-то Болтавших друг с другом.
- Доброе утро, бравые защитники закона, а в здание пройти нельзя ли? - подойдя к дверям, поинтересовался Ольхард.
- А ты кто такой будешь? Да и нормально вроде все у тебя со здоровьицем, - глядя на Ольхарда, улыбнулся страж с начинающими седеть висками.
- А вас что не предупреждали? - состроив удивленную физиономию, осведомился Ольхард, - Ну так вот. Видите ли, в чем дело, - откидывая полу плаща и выставляя на обозрение стражников жетон, осклабился Ольхард.
- Ах да. Извините господин Рапгарски. Просто порой сюда такие странноватые личности начинают щемиться.
- Ну, это все-таки больница, а они тоже люди. Может, им помощь нужна.
- Да понимаем мы, все понимаем. Проходите, - отворяя массивную дубовую дверь, произнес стражник.
Как только Ольхард вошел в приемное помещение, к нему тут же подбежал средних лет доктор, одетый в светло-зеленую накидку с изображением святого Антония:
- Доброе утро, господин Ольхард. Позвольте вас проводить в палату к свидетелю, - бесстрастным голосом отчеканил врач.
- О! А вы уже осведомлены о моем прибытии? - удивился Ольхард.
- Ну что? Пройдемте? - не ответив на заданный ему вопрос, сухо проговорил доктор.
- Пройдемте. Пройдемте, - кивнул Ольхард.
Врач вел его полутемными коридорами. Заметив висящую табличку, которая гласила: "Отделение для душевнобольных", Ольхард удивленно изогнул бровь:
- Вы что, в палату для душевнобольных его положили, - спросил Ольхард у идущего чуть впереди него доктора.
- Не только положили, но еще и привязали, и дали глотнуть немного сонного зелья, - слегка повернувшись в сторону Ольхарда, ответил тот.
- На кой ляд? - слегка поменявшись в лице, спросил Ольхард.
- А он, как только к нам поступил, так сразу же на людей кидаться начал. Так это еще полбеды. Потом начал острые предметы хватать и пытаться вены себе вскрыть. Да и еще ахинею какую-то нес, будто его тень какая-то забрать хочет.
- Да. Совсем уж дела плохи, еще и психа допрашивать придется, - печально подумал Ольхард.
- Вот мы и пришли, - остановившись перед одной из комнат, произнес доктор, - проходите.
В помещении было темно, свет практически не пробирался через полуприкрытые шторы. На кровати у окна лежал худой, если не сказать тощий мужчина в возрасте. Он с опаской поглядывал на вошедшего человека в черном плаще.
- Да. Ничего себе, как же тебя угораздило дружище,- мягким голосом произнес Ольхард, присаживаясь на стоящий рядом с кроватью стул и доставая из сумки тетрадь с черным переплетом.
Пациент медленно повернул голову и перевел свой безумный взгляд на присевшего рядом с ним клирика.
- Тьфу ты. Постоянно выхожу на смертный бой с порождениями тьмы. А к этому взгляду никак привыкнуть не могу. Ну, нет в нем ничего человеческого, - слегка передернувшись, шепотом проговорил Ольхард, - дружище, что ты помнишь о том вечере, в который тебя привезли сюда.
- Мы шли по улице, и тут она появилась из мрака. Она разорвала его на куски и забрала его душу. А я хитрый. Я успел спрятаться, - по-птичьи склонив голову набок, прошептал больной.
- Кто она? Ты помнишь, что на вас напало? Сможешь это описать?
- Тень. Тень. Она сама тьма. Она появилась из ниоткуда и напала. Она пришла, чтобы забрать мою душу, она хочет забрать меня с собой, - дернувшись на кровати и уставившись на посетителя, прошептал пациент.
Провозившись с больным еще около часа, и так и не добившись от того ничего вразумительного, Ольхард вышел из больницы и с досадой сплюнул на землю:
- О, Всевышний. Как же я ненавижу общаться с душевнобольными. От них никогда, ничего путного добиться нельзя. Только время зря потратил. Хотя есть и плюсы. Теперь я точно знаю, что, несмотря на подходящую лунную фазу это точно не оборотень, ну, не может оборотень так незаметно появляться и исчезать. Он же все-таки тот же самый дикий зверь. Значит, остается гаркаин или венц.
Постояв чуть-чуть у входа в больницу, Ольхард перекусил. Затем достал из сумки трубку и коробочку с табаком. Покурив, Ольхард развернулся и уже почти начал уходить, как вдруг вспомнил, что еще собирался наведаться в морг и осмотреть тела убитых.
Беспрепятственно пройдя через охрану, Ольхард снова оказался в полутемном приемном помещении больницы.
- Вы что-то забыли? - поинтересовался, стоявший у стены врач, который встретил Ольхарда, когда тот в первый раз пришел в больницу.
- Да. Забыл. Мне нужно осмотреть тела.
- Ну что ж. Хорошо покажите разрешение на эксгумацию, и я провожу вас в морг.
Ольхард достал из кармана плаща маленький листок бумаги и протянул его доктору.
Врач внимательно изучил, протянутую ему бумагу и утвердительно качнул головой:
- Пройдемте.
Служащий больницы вновь повел Ольхарда полутемными коридорами. Дойдя до конца коридора, они спустились по грубо обработанной лестнице в подвальное помещение. В подвале царил полумрак. Свет исходил лишь от висящих на стенах, через каждые семь метров, нещадно чадящих факелов.
Внезапно в тусклом свете мелькнула тень.
Ольхард сложил указательные пальцы обеих рук и направил их перпендикулярно полу. Вспышка голубого пламени на несколько секунд осветила помещение и ударила в то место, где недавно промелькнула тень.
Маленькое существо более всего напоминающее годовалого ребенка с непропорционально длинными руками и телом, покрытым короткой сероватой шерстью упало на пол и забилось в предсмертных конвульсиях.
- Гнис - мелкий гадкий падальщик. Что-то хромает у вас в больнице охрана, если вот такие создания беспрепятственно разгуливают по ее коридорам, - пиная ногой, бездыханное тело произнес Ольхард.
- Мы сегодня же предпримем надлежащие меры, - наконец-то сбросив с лица холодную маску безразличия и спокойствия, сконфузился его сопровождающий.
Врач открыл небольшую деревянную дверь. В лицо ударил спертый, затхлый запах, с едва заметными сладковатыми нотками разложения.
Ольхард огляделся - он находился в помещении, больше напоминавшем каменный мешок. Вдоль стен стояли длинные столы, на которых, спрятавшись от этого жестокого мира под плотными белыми покрывалами, спали те, кому нет возврата в мир живых.
- Вот, это последняя жертва чудовища - Дитрих Слайнц, ремесленник, живший неподалеку от здания городской управы. Поступил к нам два дня назад.
Ольхард с мрачным спокойствием подошел к столу-койке и отбросил белое покрывало. В лицо ударил сладковатый запах тления.
Слабонервный человек, увидев такую картину, наверняка бы осел на пол, лишившись чувств, но Ольхард за свою не достаточно долгую, но невероятно насыщенную вот такими моментами жизнь, видел и не такие будоражащие сознание вещи.
Перед ним лежало страшно изуродованное тело. На лице покойника застыла гримаса животного ужаса и боли. На его посиневшей шее четко выделялись отметины длинных тонких пальцев, грудь была испещрена глубокими ранами, правая сторона лица превратилась в жуткую маску, окаймленную корочкой засохшей крови. Помимо этого на шее, в том месте, где проходит сонная артерия, виднелись ранки, оставленные чьими-то тонкими, но невероятно острыми зубами.
Ольхард простер руки над покойником и начал читать молитвы, спустя несколько секунд в кончик пальцев появилось покалывание, а заговоренный браслет на его руке так и вовсе раскалился, начиная обжигать кожу. Это могло говорить лишь об одном - человека действительно убила какая-то темная сущность, от покойника буквально несло потусторонними эманациями.
Ольхард наморщил лоб, все-таки темные эманации вызывают довольно омерзительное ощущение, и дотронулся до краев раны, пересекающей грудь покойника от ключицы до диафрагмы.
- Хм. Удивительно, но края совершенно ровные, словно его зарезали бритвой, - еще больше сморщился Ольхард.
Постояв еще немного возле трупа, он повернулся и задумчиво бросил стоявшему у стены врачу: Как вы думаете, что могло послужить причиной смерти?
- Согласно проведенной нами экспертизе, он погиб еще до того как его начали терзать. Остановка сердца.
- Спасибо вам, доктор, я узнал все что нужно.
Ольхард медленно брел по рыночной улице к постоялому двору, задумчиво изучая камни брусчатки: Сильные инфернальные эманации, исходящие от трупа, следы от зубов на шее, аккуратные, словно нанесенные лезвием бритвы раны - все это похоже на работу венца. Хотя нет, скорее даже не похоже, а так оно и есть. Погруженный в свои думы Ольхард даже не заметил, как добрел до трактира и поднялся в свою комнату. За окном начинало смеркаться. Ольхард повалился на кровать и мгновенно заснул.
На улице была темная ночь, когда Ольхард, услышав настойчивый стук в дверь, с трудом разлепил тяжелые веки.
- Кто там? - хриплым недовольным голосом поинтересовался Ольхард.
- Мастер, это я.
- Себастьян ты? Погоди, сейчас я открою дверь.
Ольхард нехотя поднялся и открыл дверь. На пороге стоял взъерошенный Себастьян: короткие соломенные волосы торчали в разные стороны, а покрасневшие глаза говорили о том, что он тоже не выспался.
- Чего тебе? - зевая, спросил Ольхард.
- Новое убийство. На улице Гиацинтов. Лошади запряжены, экипаж уже стоит у ворот.
Остатки сна мгновенно покинули разум и тело. Ольхард спешно накинул плащ и двинулся вслед за Себастьяном к воротам постоялого двора.
Звездная ночь дышала какой-то сказочной свежестью и прохладой. Слабый ветерок неутомимо подгонял пожелтевшие опавшие листья. Лошади нетерпеливо взрывали сырую землю копытами. Ольхард уселся в оббитый красным шелком салон, и этот же миг Себастьян тронул поводья и экипаж тронулся с места.
За окнами сверкали слабоосвещенные улочки, залитые тусклым лунным светом. Через несколько минут экипаж остановился на улице Гиацинтов, и Ольхард ступил на серую ленту узенькой улочки, освещенной масляными фонарями, стоявшими на расстоянии примерно двенадцати шагов друг от друга.
К Ольхарду подбежал пухленький человек, одетый в костюм из синего шелка. Ольхард сразу признал в нем местного градоначальника - Венцеслава Ольхонски.
- Проклятый зверь ни как не успокаивается. Вот еще одна жертва, - вздрагивая от страха, запричитал мэр.
- Где покойник? - без лишних эмоций, сухо спросил Ольхард.
- Вон у того столба. Давайте я вас проведу, - чуть успокаиваясь, произнес мэр.
На серой брусчатке раскинув руки в стороны, лежала молодая белокурая женщина, ее некогда прекрасные золотистые волосы слиплись от крови, а вокруг головы, словно чудовищный нимб, растекалась буроватая лужа.
Ольхард склонился над девушкой: в ее голубых глазах застыл всеобъемлющий, незнающий границ ужас, на тонкой белой шее виднелись следы острых тонких зубов, а все тело превратилось буквально ало-красный натюрморт, нарисованный каким-то безумным художником.
- Когда произошло убийство? - не отрывая глаз от тела, спросил Ольхард.
- Около получаса назад, - отодвигая в сторону всхлипывающего градоначальника, произнес капитан регулярной армии Август Штрайнц.
- Тогда еще не поздно, - простирая руки, над покойницей произнес Ольхард.
К пальцам устремились потоки отвратительной темной энергии. Наиболее сильные эманации исходили от того места, где тварь впилась зубами в шею девушки.
Ольхард вынул из-за пояса миниатюрный ножик, больше напоминавший заточенный с одной стороны крест и рассек кожу на шее девушки, алая, еще не загустевшая кровь тяжелыми каплями начала падать на землю. Клирик подставил под поток крови небольшую серебряную чашечку. Когда она заполнилась на половину, он аккуратно рассек кожу на своей руке и смешал кровь покойницы со своей. Люди, стоявшие вокруг Ольхарда, заворожено следили за его действиями. Он прикрыл глаза и начал нашептывать заклинания на чужом, давно потерянном языке, над чашей завился голубоватый дымок, а воздух вокруг клирика стал густым, практически осязаемым. Ольхард закончил этот страшный, но одновременно завораживающий обряд, и зачерпнув кровь ладонью, растер ее по своим щекам и лбу.
- Что вы сделали? - испуганно прошептал городничий.
- Ничего особенного. Теперь я стал для вашей ночной гостьи самым лакомым кусочком, - криво усмехнулся Ольхард.
Небо на самом краю горизонта только начинало приобретать более светлые тона, над головой тоскливо шумела еще не облетевшая листва. Ольхард сидел на большом грязно-сером валуне, когда-то являвшимся частью стены храма Небесного Отца. Храм уже несколько десятилетий одиноко стоял в этой дубовой роще, которая расположилась в миле от города. После того как местный священник одержимый бесами устроил в этих священных покоях кровавую жатву, забрав жизни шести ни в чем не повинных прихожан, это место стали считать проклятым. Местные жители опасались подходить к оскверненному храму ближе, чем на триста шагов, некоторые поговаривали, что здесь бродят неупокоенные души убитых и бесы, высвободившиеся на свободу после смерти отца Иоганна.
Ольхард не верил в эти россказни зевак и уж совершенно точно ничего не боялся. Да и поверьте, чувство страха покидает человека после того, как он чудом остается жив перед самой своей казнью, а потом целых восемь лет уничтожает порождения мрака, при каждой новой схватке, смело заглядывая в глаза самой "старухе с косой". Но, не смотря на все это, Ольхард на подсознательном уровне чувствовал - энергетика этого места действительно была весьма и весьма поганой. Именно места с такой энергетикой и притягивают темных сущностей.
Он не первый раз пользовался обрядом кровавых уз и был точно уверен, тварь, которая держала в страхе провинциальный городок, обязательно явится сюда, чтобы полакомиться его душой, да вот только Ольхард не собирался отдавать свою душу какому-то мерзкому порождению мрака. Он был готов к встрече с неизвестным убийцей. Он пришел сюда, чтобы избавить мир от еще одной твари, явившейся из мрака, для того чтобы питаться человеческими душами.
Она появилась внезапно. Сначала в предрассветных сумерках появилась едва заметная тень, она трепетала под дуновениями осеннего ветра, наливалась темной густотой, и в конце концов приобрела образ сгорбленной старухи.
- Хм, а значит все-таки не венц. Все-таки я ошибался, - подумал Ольхард.
Старуха подняла на человека тусклые глаза. В них не было радужки, внутри них колыхался бездонный океан тьмы и неутолимого голода.
Перед Ольхардом стояла ярга - неупокоенная душа очень сильной ведьмы, которая при жизни не успела передать свой колдовской дар преемникам, и погибла в ужасных мучениях. Выглядела ярга как древняя согбенная старуха, издалека ее попросту невозможно было отличить от человека, именно этим она и пользовалась при охоте на своих жертв. Проходящий мимо человек просто не мог не помочь старой бедной женщине, ведь она была так беззащитна и беспомощна, но это только на вид, впрочем, люди осознавали это слишком поздно, когда человек подходил к ней слишком близко она стремительно атаковала его, раздирая беззащитную плоть острыми когтями и впиваясь острыми зубами в шею. Голод ярги неутолим, а единственным источником пищи для нее являются человеческие души.
Тонкие серые губы старухи расплылись в злобной ухмылке, обнажая ряды длинных, тонких как иглы зубов.
По-птичьи склонив голову набок, ярга прошипела: А ты смелый и сильный человек. Я сожру твою душу с невероятным удовольствием.
- Нет тварь, ты сдохнешь здесь, но не получишь мою душу, - криво усмехнулся Ольхард, доставая из ножен кривой серебристо-черный клинок из гематита, больше напоминавший серп.
Внезапная атака едва не стоила Ольхарду жизни, кривые когти пронеслись в сантиметре от его лица.
Увернувшись, он сделал резкий выпад, но на том месте, где только что стояла тварь, лишь колыхнулся воздух.
Очередной росчерк черных когтей обдал тело холодом и всколыхнул волосы.
Выпад клинка вновь рассек воздух.
Тварь была заметно сильнее, чем предполагал Ольхард, она легко уворачивалась от его атак.
Вспышка боли иглой вонзилась в мозг, а рубашка с левого бока начала намокать от теплой крови.
- Достала,- скривился от боли Ольхард.
Он волчком начал крутиться вокруг своей оси, не подпуская тварь к себе, руки становились тяжелыми, жгучая боль пронзала левую половину тела, а молниеносные выпады все никак не могли достигнуть цели.
Внезапно ярга появилась прямо перед ним. Ольхард не стал делать выпад, а резко пригнулся, пропуская когтистую лапу над собой. Когти со свистом рассекли воздух. Ольхард выбросил левую руку вперед, произнося заклятие. Фонтанчики синих искр устремились к ногам твари. Ярга взвыла от боли, как раненное животное. Острые когти устремились к лицу человека, но лишь слегка полоснули кожу. Ольхарду хватило доли секунды. Он резко поднырнул под когтистую конечность твари и нанес страшный косой удар снизу вверх, рассекая ее тело на две половинки.
Ярга пройдя еще несколько шагов, повалилась на землю, ее тело начало стремительно таять под лучами восходящего солнца, источая едко-пахнущий зеленоватый туман. Через несколько минут уже ничего кроме капель алой крови не говорило о том, что на этой лесной полянке произошло сражение.