Володя просыпался в семь утра, сразу вскакивал с кровати и энергично делал зарядку- махал руками, поднимал высоко ноги, вращал туловищем. И при этом напевал :
"А ну ка песню нам пропой, веселый ветер!"
Пел он хорошо. Со вкусом и запалом. Недаром он пел в нашем школьном хоре и его нахваливал сам Анатолий Иваныч, наш учитель пения, про которого я вам уже рассказывал. У нас даже фотография есть, где Володя и какой-то еще незнакомый мне товарищ, вероятно одноклассник ,стоят по обе стороны от Анатолия Иваныча с серьезным видом. Абы с кем Анатолий Иваныч фотографироваться бы не стал. Наш учитель пения был человек самостоятельный и крутой. И не стал бы себя позорить.
Я бы мог поспать еще четверть часа, но какой уж тут сон. Приходилось и мне подниматься и за компанию тоже вращать туловищем. Но я вращал неторопливо.
"Молодец, Юрок,- подбадривал меня Володя и начинал отжиматься от пола. "Тридцать раз- это ж надо подумать!"
Затем он бежал в ванную с махровым полотенцем через плечо и я закруглялся.
Не нравились мне утренние нагрузки.
Потом Володя убегал, а я неторопливо шел в школу.
...Вечером, придя с улицы, я снова заставал Володю. Развернув журнал "Юный техник", он что-то сосредоточенно паял. Я присаживался рядом и смотрел. Можно, конечно, подумать, что я стоял у него над душой. Но это было не так. Я и сам не люблю, когда над душой стоят. Просто, Володя, когда занимался делом, ничего вокруг себя не видел и не слышал. Хоть из пушки стреляй. А паял он детекторный приемник. По схеме, которая и была нарисована в журнале. Я все удивлялся, как он паяет. Сколько раз и я пробовал. И с канифолью, и с кислотой, а все у меня оловянная капелька не ложилась на проводок. Сколько я паяльником не водил туда сюда. А у Володи получалось без усилий. Стоило ему прикоснуться к контакту, как ровная маленькая капелька тут же на него, как муха садилась.
И все-то Володя умел. Он занимался спортом: бегал, прыгал в длину и высоту, толкал ядро, метал диск, бегал с барьерами. Разве, что с шестом не мог прыгать. Просто потому, что у нас в школе шеста не было. А еще он катался на лыжах. А еще пел, как я уже говорил, в хоре. И не только в хоре. А и дома. И все такие бодрые песни. "Не кочегары мы не плотники, да..." И я ему не завидовал, нет! Я за него радовался. И надеялся, что и у меня, со временем, получится не хуже.
Кроме того, он выписывал, точнее дедушка для него выписывал, журналы: "Техника молодежи" и "Наука и Жизнь". Я, тоже, эти журналы тщательно изучал, но мало что в них понимал. Одна рубрика в "Науке и Жизни " была мне по душе. Про расследования инспектора Варнике. Суть заключалась в том, что по ряду рисунков, на которых инспектор изображен в кругу множества лиц и предметов, надо было понять, как инспектор раскрыл дело. Мне редко удавалось догадаться, но картинки и сами по себе были хороши- как живые.И я на них засматривался. Кроме того, я подсматривал ответы и удивлялся прозорливости инспектора, который всегда был изображен с трубкой во рту и в клетчатой светлой кепке.
Впрочем, я отвлекся от перечислений. Я еще далеко не все перечислил из Володиных дел и увлечений. Он еще занимался фотографией. У него был популярный в то время фотоаппарат Смена. И он нас всех снимал. И дедушку, и бабушку, и маму, и меня, и друзей своих, и учителей, и одноклассников, и спортсменов. И фотографий было много, много. Но фотографировать то было не сложно. А вот проявить, отпечатать- целое искусство. В темном чулане, при красном фонаре- я даже и не надеялся научиться такому делу.
А еще, Володя много читал. И мне читал тоже. Он мне читал "Анну Снегину" Сергея Есенина. А я слушал, раскрыв рот.
Кроме того он любил книги про приключения и путешествия. "Капитан Сорви-голова", "Остров сокровищ", книги Жюля Верна и Майна Рида.
А еще, он пел студенческие песни. "Когда зимний вечер.."Визбора, Городницкого "Над Канадой, над Канадой..." и другие.
Вы можете сказать, что это я опять про своего дядю рассказываю. Уже один раз рассказывал( в рассказе" Володя") и достаточно. Все, дескать, мы про него знаем. Но я тогда не все рассказал, не все вспомнилось. И какая беда, если я о таком человеке еще кое-что скажу.
Но, главное- в другом.
Не один лишь Володя таким был. Не один он занимался спортом, пел в хоре, читал книжки, фотографировал. И мы с моим братом Вовкой старались. И пусть у нас не так хорошо выходило, но мы старались. И знакомых наших немало жили так же. И, если подумать, если постараться понять нашу жизнь и жизнь наших друзей, то можно сказать, что в ней( в жизни) было воодушевление. Был энтузиазм. Устремленность. Откуда воодушевление взялось, где завязалось, я не знаю. Но так было.
Прошло пятьдесят лет. И я снова вспоминаю детство. И не просто так вспоминаю, а пытаюсь понять его, осмыслить. И вот было сказано слово, очень важное слово- воодушевление.
Да, наше детство было скудным. Но, если сравнить его с детством наших детей и внуков, оно было богатым. Не тем богатством, которое дает сытость и благополучие. А богатством настоящим.
Именно воодушевление сделало нашу детскую жизнь богатой. Именно оно приблизило, сделало своим для нас и окружающую природу, и окружающих людей, и вещи с их многочисленными свойствами и качествами. Оно оживило мертвый, отстраненный мир. И вещи, и природа, и люди стали принадлежать нам. А мы стали принадлежать им.