Он сидел в пустой темнеющей комнате и слушал Бетховена. Так всё началось. Хотя нет, ещё раньше, когда он родился на свет, - наверное, тогда. Звёзды не были благосклонны к нему, боги прогневались...
Он сидел, поджав ноги, на большой кровати и ненавидел себя за то, что он банален. За то, что есть ещё тысячи таких же "мнимо-несчастных", как он называл сам себя. За то, что он не может заплакать, а только монотонно хнычет, сжав виски замёрзшими руками. За то, что он не может исправить хоть что-то в своей жизни или хотя бы "взять себя в руки". Кстати, ещё одна банальная фраза...
За окном шёл снег. Пушистые огромные хлопья изящно скользили с низких нависших облаков к окутанной снегом земле.
Он смотрел на эти сказочные хлопья, и их вид почему-то казался ему невыносимым. Однако он продолжал смотреть. В конце концов, его глаза закрылись, и он провалился в сон.
Он увидел стеклянный коридор без начала и конца, тускло освещённый отблесками света извне. Округлые стены, пол и потолок были сделаны из самого настоящего стекла, не очень толстого, но достаточно прочного и идеально прозрачного. Он мог ясно видеть всё, что находилось снаружи. А снаружи был мир. Там прогуливались, смеясь и болтая, люди, мельтешили блестящие машины, бегали дети, летали самолёты и горели вывески больших магазинов.
Он постоял некоторое время, как завороженный, с любопытством и не без удовольствия разглядывая этот красочный и бурный мир, но затем почувствовал острую необходимость идти дальше по своему коридору. Он вздохнул и пошёл вперёд. А мир вокруг менялся и в то же время оставался неизменным. Люди сменяли друг друга, но оставались всё теми же, магазины по-другому назывались, но были точной копией своих соседей. Мир очаровывал, обманывая мнимым разнообразием.
Он шёл и шёл. Стекло было таким прозрачным, что иногда он совсем забывал про него и протягивал руку, чтобы дотронуться до чего-либо, или пытался шагнуть к тому, что заинтересовало его. Но он неизменно наталкивался на стену из стекла - невидимую, казалось бы, такую тонкую, но слишком прочную...
Стеклянный коридор не пропускал звуков и запахов, и вскоре он уже с трудом мог выносить этот бездушный и бесцветный, стерильный мир внутри стекла. Он чувствовал, как какая-то смутная боль иногда касается висков, словно что-то внутри него потихоньку пытается выбраться наружу. Он старался не замечать этого, но боль усиливалась, раздражение от беззвучности пространства вокруг и невозможности выбраться за пределы коридора постепенно начало перерастать в тревогу и злобу. Он ускорил шаг, почти побежал. За стенами коридора наступила ночь, а потом вновь забрезжил рассвет...
Он бежал, стараясь не обращать внимания на яркий мир снаружи. Когда он понял, что это бессмысленно, он остановился и забарабанил руками по стеклу. Но стекло было очень прочным, его невозможно было разбить. Он упал на холодный бесцветный пол и закричал. Никто из людей, которые были так близко от него, не мог его услышать...
Он проснулся от собственного крика. За окном по-прежнему шёл снег. Уже совсем стемнело, и в свете фонаря снежинки казались особенно красивы.