Константин Дигалёв терпел долго. Больше двух лет пытался восстановить справедливость, не посвящая в детали своей истории особо широкий круг людей. Но - прорвало. Прорвало, поскольку задолбали безработица, безденежье, безнадёжность, - общие для всей страны, но особенно ярко проявляющиеся в мелких посёлках, подобных Новой Орше, где он и живёт.

Наверное, именно от той же самой задолбанности и решили они с приятелем почти три года назад податься в контрактники. Объявление о наборе диких гусей было наклеено в самом, что ни есть, подходящем месте (на дверях поселковой администрации), и в самое подходящее, полуголодное время. Обещали в нём заработок аж по 800 рублей в день! - Такие деньги в Новой Орше не каждый мог заработать и за месяц...

В общем, - поверили. Поехали в райвоенкомат, собрали необходимые бумаги, одолели медкомиссию, и, наконец, отправились. Было их, тверских, человек двадцать, и местом назначения их значилась Кантемировская дивизия.

Первые звоночки, мол, - что-то не так, раздались сразу же по приезде в Нарофоминск. В казарме, куда их определили, полторы сотни отмотавших свой срок контрактников ждали обещанных денег, чтобы было хотя бы, на что уехать домой. Некоторые ждали по месяцу.

Впрочем, в кантемировке тверичане пробыли только сутки. Наутро выяснилось, что им вообще-то не сюда: ошибся кто-то. Им - в дивизию Таманскую. - Что ж, поехали. Там, наконец, окончательно сформировались и, спустя две недели, отправились-таки в Чечню. Был конец марта 2000 года.

На разбитом ещё в первую чеченскую аэродроме близ станицы Калиновской их ждали палатки: устанавливайте и живите. И это при том, что родителям срочников, приехавших вместе с ними, командиры разных рангов клятвенно обещали, что едут они в уже устроенные казармы, в казачьей, нисколько не опасной, зоне...

Впрочем, обстановка была действительно достаточно тихой, - как-никак севернее Терека. Впрочем, и особо мирной её назвать было сложно. Танкисты выезжали на усиление блок-постов, спокойной жизни у которых не было, и нет. Но появились и иные проблемы: вода, харчи, деньги. В том числе - и деньги на курево (курильщики поймут, что это такое), поскольку, как выяснилось, контрактникам табак не положен. Ничего не было, или было в крайне малых количествах: что дошло, что не успели разворовать. А воровали, кто что мог, - тушёнку, солярку, боеприпасы.

К слову сказать, когда уехал полк, который они сменили, место его расположения долго перелопачивали бульдозерами, закапывая оставшиеся в немереном количестве гранаты, патроны, пулемётные ленты. Но, хоть и закапывали, а откопать, для того, кому это было нужно, - дело нехитрое...

А вот само оружие... До сих пор Константин не понимает, - не было ли просто издевательством, когда, среди выданных автоматов и прочих стреляющих игрушек попадались то без бойка, то без чего-то ещё. Вспоминались почему-то рассказы об обороне Москвы в сорок первом: про одну винтовку на двоих. Да ещё и она - была бы у них! - А то ведь, скажем, за танками в Ханкалу их возили в колонне БТР-ов безоружными! - Случись нападение, - им просто нечем было бы защититься!

Возмущение росло. Конечно, контрактник - не срочник (тех, в случае чего, командиры попросту избивали, чем попало: руками, ногами, палками, антеннами от радиостанций). К нему относились если не более внимательно, то, по крайней мере, осторожно. Впрочем, и сами офицеры, кто поумнее, да почестнее, прекрасно всё понимали. А иногда - и действовали. Как, например, комбат, снявший своих измученных солдат с места дислокации и уведший их в сторону штаба дивизии. В знак, так сказать, протеста. - Ясно, было много шума, приезжала какая-то комиссия, но... Ничего не изменилось. Правда, взяли вроде бы замкомполка по тылу, - рассказывали, что он продукты машинами воровал, но это - другая история.

В общем, терпение подходило к концу. Контрактники время от времени просто отказывались выходить на службу: а что вы хотите, они уже не обязаны были просто так отдавать священный долг, а конкретно исполняли то, что было конкретно обозначено в конкретном договоре. В случае, естественно, если исполняла свои обязательства и другая сторона, то бишь - армия. А вот она, как раз, - не исполняла. Так что закончилось всё вполне логично и поначалу вроде бы даже цивилизованно: часть контрактников, в том числе и Константин, написала рапорты на увольнение, в связи с нарушением условий договора со стороны командования.

Впрочем, впоследствии им пришлось не раз переписывать эти рапорты, менять формулировки, вплоть до того, что признавать некую эфемерную свою собственную вину: лишь бы подписали, лишь бы уехать! Но - не подписывали. Зато могли, для воспитания, бросить на ночь раздетым в яму, - зиндан. А ночи в Чечне - холодные... Замкомполка как-то по пьяни так и обещал им: уволить всех через месяц... через зиндан...

Всё же, наконец, рапорты были подписаны. И - выписаны доверенности начфину на получение недополученных (точнее даже - почти совсем не полученных) денег. И выданы - нет, не проездные документы - просто справки для военкоматов. Вечер. Почти ночь. В расположении части оставаться запретили (последний, так сказать, подарочек), значит - пешком 12 километров, до станции Терек.

Заночевали в поле, - не было другого выхода. Поутру добрались до станции, оттуда, с попутной колонной, - в Моздок. Комендант моздокского аэродрома отрезал сразу: Вас тут много, без документов, а у меня бортов нет. Поезжайте в прохладное, или в Минводы. Что ж, - в Минводы, так в Минводы, теперь уже - не привыкать. Там просидели двое суток, без денег, без билетов, почти без надежды, - половина ребят отчаялась и вернулась в Моздок. Чем жили? - Да понятно, чем: что можно было прихватить с собой для продажи в случае чего из района боевых действий? - Правильно. Вот то и продавали за гроши.

Короче, до Твери Константин добирался в общей сложности пятеро суток. В каком виде приехал - рассказывать бессмысленно, надо было созерцать лично. Один штрих: вшей он не мог вывести полторы недели. Ну, да ладно: зато - дома, на родине, на гражданке...

Был конец мая 2000-го года. С работой - напряжёнка. С деньгами - соответственно. Из части - ни звука. От безысходности обратился Константин в Комитет солдатских матерей, хотя и знал, что не в их прямых обязанностях - заниматься обманутыми контрактниками. Тем более был удивлён, когда выслушали, помогли советом, помогли написать письмо куда надо, и сами написали к нему сопроводиловку. С этого момента начался для него новый, эпистолярный этап Чечни.

Длится он уже полтора года, и практически ничего существенного для Константина не принёс. Получил он, правда, в августе года 2001-го зарплату за 12 дней мая года 2000-го. И - всё. Не считая множества противоречивых ответов из разных инстанций. Если всем им верить, то выяснится, что и боевые за весну 2000-го года не полагаются ему по Постановлению Правительства от мая 2001-го года, да и сама воинская часть 42839 до 1 мая 2001 года то ли не была в Чечне, то ли не существовала вовсе. Вроде бы остался ещё один способ: обратиться в суд, но на него Константин готов уже просто махнуть рукой, - не верит он уже ни во что. Для него сейчас важнее другое: работа, заработок, деньги.

А их - нет. Хотя ни бездельником, ни неумехой его не назовёшь. Просто времена нынче такие, такая жизнь. У большинства. И кто-то из этого большинства тоже подумывает о том, чтобы пойти в контрактники...

Но только - не Константин. Он уже был. Знает.

ноябрь 2002 года