Звездочёт, перечти созвездья -
Козерогов, Стрельцов и Раков
Насади на булавки, гвозди,
Словно бабочек. Этих знаков
Ты, астролог, значенья знаешь.
Или думаешь, что ты знаешь.
Просишь помощь и волком воешь
На созвездие Злой Собаки.
Это - Цепь, там - Следы Лисицы,
Хвост Павлина и Грудь Блудницы,
Гроздь Рябины, там - Листья Клёна
И, конечно, Постель Влюблённых.
Медвежонок, Журавль в Небе,
Тут - Алмазы, а там - Волынщик.
Здесь - изменчивые Качели,
В каком месте не знаешь нынче...
Звездочёт, ты же знаешь тайну,
Что созвездия те важнее,
Что из звёзд-невидимок дальних,
Что не светят, не жгут, не греют.
Этих звёзд не найти в таблицах,
И созвездий не видно в небе.
Но орбиты их так же вьются,
Как тропинки из были в небыль.
Лишь они не солгут, не станут
Толковать всё то так, то эдак.
Ты же знаешь - их судьбы стрАнны,
А свидания миг так редок.
И что врут гороскопы, книги...
А правдивые предсказанья
Ты не скажешь - царю ли, другу -
Семь печатей на этой тайне.
----------------------
Смерть переполняет жаркий полдень.
Впрочем, кто подумает об этом?
Солнце светит посредине лета.
Глаз косит, но нету среди родин
Тихого покоя иль привета.
Впрочем, разве ж может быть иначе.
Рай потерян, хотя ад не найден.
Кто об этом вспомнит - не заплачет,
Хоть заплатит. Знать бы - чего ради.
Впрочем, всё кругом во имя смерти.
И любви, что вертится как шутка
На косноязычном том отростке,
Что для всех сценариев - подмостки.
Да, на языке - ну не в желудке...
Вот любовь - в развес иль в упаковке.
Смерть переполняет жаркий полдень.
Мы - ловцы. Но даже самый ловкий
Не минует этой остановки.
Впрочем, игнорируй, пока дождик.
Лужи - не моря, нет в них дельфинов.
На воде ли рисовать картины?
Впрочем, что за разница, художник?
----------
Ты возьми, геометр, циркуль свой,
Обведи вокруг пальца,
Чтобы круг вдруг замкнулся и ты
Восседал посередине.
Не такой уж большой и почёт
В середине остаться,
# Но зато удалён от сторон на картине.
Но зато удалён ото всех от сторон на картине.
Пусть кого-то на север влечёт,
А кого-то на запад,
Пусть циклон завивает спираль
И беснуется крепко,
Ты ж склонись головой на плечо -
Наблюдай дождя капли,
Удивись, но не жаль, коль обвалится лепка.
Барельеф и хорош и пригож,
Да и храму во славу,
А что глина размокнет - так то ж
Свойство каждого теста.
Верил кто-то, что это надёжно -
Но вот и падение храма
Наблюдай со своего серединного места.
А когда обозришь всё окрест,
И падение храмов
До зевоты наскучит, возьми
Циркуль свой серебристый.
Ты один заслужил эту честь -
Повести им налево-направо,
И увидеть рождение линии чистой.
-------------
Разбуди меня поздним утром,
Когда ветры уже не злые,
Когда солнце погасит люстры,
И бурлят ручейки людские
Старых улиц. И лиц потоки -
Светлых, хмурых, а также плоских,
В городах, словно в книгах строки,
Как балет на родных подмостках.
Разбуди меня поздним утром,
Когда полдень стремится в окна,
Когда смолкнут порывы ветра,
Когда звёзды давно поблёкли.
Разбуди, проводи до двери,
Я вольюсь в общих рек кипенье.
Проводи, и не надо мерять -
Был водой или просто пеной.
Хлопнет дверь и качнутся шторы.
Я вернусь - но когда - не знаю.
Может к старости, может - скоро,
Может к снегу, а может - к маю.
Понесут ручейки, закружат,
Перекрасят лицо и смоют
Что-то в памяти. Но по лужам
Я навечно бегу с тобою.
--------------
Сумерки. Луна наизнанку отражается
В вывернутом наизнанку пруду.
Ветер поёт спозаранку какую-то ерунду.
Ночь не отражается, она не дует в дуду,
И молчаливо рыдает под древом
Сливы, словно попавшись в беду.
Сети ночного тумана разбросаны там
И шиповник притих.
Запах полыни и плоскость лимана,
Шорохи мышек ночных.
Вывернут мир наизнанку, приколот
Бабочкой к оси времён.
И провожают заснувшую молодость
Низкий терновник и клён.
Разве же ландыш - источник сердечных
Капель, иль капель росы?
Делать-то что? А поделать и нечего -
Разве же класть на весы.
Жить наизнанку ли, жить ли навыворот,
Жить ли лицом в мир внутри?
Нет уже времени, всё уже выбрано,
Но коли свечка - гори...
-----------
Девочка Маша шла по лесу и нашла гриб.
Но поскольку она не была сильна в фонетике, то прибежав
домой, она заорала истошным шёпотом: "Мама!!! Я нашла гроб".
Мамашины ноги так и подкосились, так и задрожали коленки,
ослабела мамка и плюх на пол. Тут Маша поняла, что сморозила
какую-то ерунду и говорит: "Да нет, мамуленька, не нашла я
гроб. Он сам меня нашёл." Мамочке стало хорошо-хорошо.
Ну, видит Маша, что дело плохо и пахнет ладаном, и говорит:
"Гроб. Гриб. Бриг. Бригаденфюрер СС". Маме уже снится клиническая
смерть. А Маха всё не унимается: "Борг. Роб. Бирг."
Тута мамка возьми, да помри ненароком. Чем не веселища?
-----------
Я сделан из отравляющегоСЯ вещества:
Губки, жадной до всякой жижи.
И хоть на дворе трава, на траве - дрова,
Но мы с тобой - не в Париже.
Но зато можно дышать, если ветер в лоб,
И неважно - движешься или просто упёрся.
Будь ты хоть слонопотам, хоть микроб,
Дыши полной грудью, не морщись.
Под ногами вращается то пыль, то листва,
То грязь, то дождик разводит нюни.
И вращается под небесами голова -
С глазами, удивлёнными от июня.
Всё первороднее грешки,
Всё глубже корни, суше листья.
Возьми вершки и корешки -
Порви их в прах своею властью.
Но слышишь едкие смешки,
И в горле поперхнёшься костью.
И, словно парень от сохи,
Простой, и с придурью, не злостью -
Недоуменно бдишь над тростью
Поэта, льющего стишки
На колесо Фортуны мыслью,
Растёртой в пыль и порошки.
Чем дальше в лес, тем выше бровь,
Недоуменью нет предела -
К какой приткнуть берёзе тело,
В какой норе живёт любовь?
Чем глубже роешь суть греха -
Тем обнаруживаешь дивно,
Что грех, казавшийся наивным,
Пророс сквозь лица и века.
Его родитель нёс в себе
Болезнью, маленькою дыркой
В борту галеры вёрткой, ныркой,
Но покорившейся судьбе.
Из глубины седых веков
Торчат замшелые в сор уши,
Их даже время не разрушит,
Не приукрасит вязь стихов.
Грехи свои, грехи твои -
Всё было, снова повторилось.
Опять Фортуна не умылась,
Опять антитела в крови.
Опять телесный пьяный жар
Бросает в пагубные клещи,
И жжёт свинцом и плетью хлещет,
И настигает как угар,
И как удар поддых, и в темя,
Сменяя нежный взмах руки,
И ласки, что весьма легки,
Как гвоздь вбивает в землю время.
-----------
Я исполняюсь тишиной, как парус ветром в бурю полон,
Как чернотой наполнен холод в ночи полярной, ледяной,
Как теплотой - июльский день, как пухом тополя - дороги,
Как тропками и пылью - ноги, матрасом - утренняя лень.
Как безграничностью - поля, как лесом - дальние опушки,
Как маком - булочки и сушки, и как могилами - земля.
Как тишина собой полна, как блохами - собачьи лохмы,
Как чертовщиной полон Бог мой, как пустотой полна казна.
Как соком жизненным - весна, как сушью знойною - пустыня,
Морщиной - лица на картине, и дымом - вечная война.
Открыв полночное окно, я простираюсь в бесконечность,
Туда, где звёздно и темно, и где не к месту скоротечность.
И где ни бешенства, ни сна.
* * *
Маца хрустит песком на зубах,
В пустыне сорок лет и веков,
Невидим Бог, неведом страх,
А дом - нигде, а свет - далеко.
Зато со смертью плечом к плечу,
И вместо Храма - стена камней,
Но Бог подобен щиту и мечу,
А также битве, и ранам в ней.
А также плену, любви, борьбе,
В седьмом колене проклятью влёт...
Подобен Бог самому себе -
Судьбе, которую он несёт.
---------------
Графомания - не болезнь, а лечение от болезни. (C)
--
Отправлено через сервер Форумы@mail.ru - http:/talk.mail.ru
|