АЛИСА В СТРАНЕ СЛЕПЫХ
КОТОВ БАЗИЛИО.
(Отрицание отрицания отрицания)

ГЛАВА 19. БЕЗГЛАВАЯ.

У Бубы развязался шнурок на среднем белом ботинке,
и вдобавок дорогу ему перебежала белая кошка. Поэтому он решил
зайти и успокоить нервы до омерзения крепким кофе.

Буба вошел в кафе и увидел чертову бабулю в желтых панталонах.
Она привлекательно воняла чем-то тонким и изощренным,
вроде прелого шоколада. Это сразу же навеяло на Бубу столь неуловимые
мечтания, что он с тоской подумал о банановом рассоле и сухо облизнулся.

- Кофейку? - спросила бабуля. - Горяченького?
- Да. С сухим льдом, - вздыхая ответил он.
- С тебя два динара.

"Это ж сущий грабеж", - с тоскою думал Буба, запуская руку
в карман соседа. - "Даже самолет стоит всего полдинара.
А тут, за эти земные реликты..."

Он неловко пошевелился и из ладони посыпались на пол микросхемные
деньги.

- Эй, аккуратнее, пацанчик! - взвизгнула бабуля. - А то ведь
пылесосить придется! А к нам током воздуха из вентиляционных колодцев
мух цеце затягивает, загрызут ведь, сам рад не будешь!

Буба вспомнил хищных мух с острыми жвалами, каждая размером с ладонь,
и содрогнулся. Пить кофе сразу расхотелось.

- Хм... пожалуй я пойду. Коня мне!

Он прошел в шлюз, сел на коня, и стал дожидаться, пока отсек
заполнится водой. Затем выплыл прямо в зелень океана.

Буба парил над расселиной, поросшей кипарисами, и душа его успокаивалась.
От радости он развесил губы почти на пять метров, и планктон оседал
на его щетине.

Вдруг, по воде разнесся ритмичный стук. Буба улыбнулся, и устремился
к поверхности. Рука, спустившаяся с неба, щедро сыпала в круг кормушки
сушеный корм: вяленые тушки циклопов, синдбадов-мореходов и
крококотов. Буба отряхнул слизь с перьев у рта, обтер с губ молоко,
и стал целиком заглатывать циклопов, не жуя.

"Какой еще там кофе!" - подумал он второй головой и почесал копытом
за ухом. "Какая еще пища предков? Бредни! Как там сказал Дельфийский
оракул? А ну ее на ..."

ГЛАВА 21. В КОТОРОЙ ИГРАЕТ ОЧКО.

В это время, как обычно, началась пальба.
Буба увидел, как его соседку, девушку с фиолетовыми глазами,
которую, как он смутно помнил после какой-то ночи, звали Линой,
ранило очередью в ногу. Она упала и от ужаса тоскливо завыла:
"У-у-у! Спасите-е-е!!!"

Буба решился, пригнулся и побежал по отмели к ней.
Над головой прошла очередь, и Буба ткнулся мордой в вонючие сухие водоросли.
Стихло. Побежал снова. Добежал!

Схватил Лину за ногу, и с наслаждением припал губами к ране.
Пил горячую, еще сладкую, кровь, взахлеб, урча, рыгая и повизгивая.
Было как раз время ланча.

Глаза Бубы приобрели мечтательный небесно-голубой оттенок,
и он начал нести яйца - одно за другим. Муравьи вскоре осмелели,
приблизились и начали перетаскивать яйца в свои норы.

Буба сыто рыгнул, и сплюнул отрыжку на берег.
На берегу повалилось несколько деревьев, и они заполыхали,
повалил черный едкий дым. Явственно повеяло морозцем.

ГЛАВА XXX, В КОТОРОЙ ВСЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО РАЗЪЯСНЯЕТСЯ.

- Мы живем на острове, который плавает посреди океана,
а за горизонтом со всех сторон океан гигантским водопадом обрушивается
в бездонную пропасть.

- Бабушка, а почему же вода не иссякает? Она же вся должна была уже утечь?

- Она бьет из родников в горах, и пополняет океан.
А еще астрономы рассказывают, что на нас надвигается небесная твердь.

Но что будет, когда пробка из-под шампанского, летящая на кончике
пенной струи, вонзится в потолок, они не знали.

ГЛАВА НОМЕР НОМЕР.

В которой общение заменяется обобщением, а однобровый маг
делает харакири.

ГЛАВА 3.

- А где же Юрик? - спросила Мария.
- Он уже сто лет как умер. Сейчас придет, - ответил Бог.

У платяного шкафа были все четыре стенки, но не было дна.

- А его не зальет дождем? - спросил прямо с порога Юрик, бросив
лишь беглый взгляд на шкаф.

- Нет, - ответил Бог. - Ведь он стоит на улице, а не под навесом в
погребе. Видишь, и пятая нога у него как раз на лбу!

- А третий глаз?
- Зачем? Темно же, хоть глаз выколи.

Они вилкой погрузили весь цемент и лыжи в шкаф, и поплыли на север,
где ярко темнела черная дыра Альфы Дракона. Чертова бабушка встретила
их с распростертым оскалом:

- А, вот и вы, мои лошадки! Ну, где же нагулянный вами жирок?
Сдавайте мочу, а то не зачту вам отгулы, и зарплату не получите!

Юрик передернул плечами, как от озноба, и спустил воду.
Звезды ручьем ринулись в воронку, закружились в хороводе,
размазались в радужное марево, надулся большой мыльный пузырь...
Буба с иголкой был уже тут как тут.

- Не-ет! - истошно завопил Бог, и от этого его вопля люди
попадали плашмя, замертво. - Не-ет! Дай я сам его лопну!!!

Валенок был мокрый, словно им рубили рояль в щепки.
Юрик спокойно допил нефть из носика чайника и сказал холодно и
трезво:

- Не надо лопать. Дай сюда иголку.

Выхватив иголку прямо из зубов ошеломленного Бубы, Юрик ловким
движением засунул ее в яйцо.

- Это смерть, - назидательно сказал он. - А теперь, вали отсюда, Бублик,
пока я тебя снова не запечатал в кувшине на пятнадцать тысячелетий!

- Слушаюсь и обвиняюсь, - сказал Буба, исчезая под куполом цирка.

В тот же миг купол опрокинулся, и стал воронкой водостока.
Из нее в ослепительно белое небо пошел вверх дождь.

- Непорядок, - сказал Бог. - Надо бы милицию вызвать.

Дождь резво сменился градом и уныло засвистел параллельно земле.
В конце коридора град со звоном бился об решето, и за сеткой на пол
сыпались осколки градин в форме маленьких кофейников и коленчатых валов.

- Опять план по сдаче металлолома перевыполним! - потер руки Юрик.
- Да уж, - вздохнул Бог. - Зато с макулатурой как всегда напряг.
- Как? А разве трех тонн Библий недостаточно?
- Нет. Малыш так голоден, что трех тонн ему не хватило.
- А животик не заболит?
- Какой животик? Животик - это у живых, а он же еще мертв,
как пробка!
- Да? А что, ты все еще не вдул в него душу?
- А ему и не надо. Он и без этого вкусный.

Град резко оборвался и мелодия стала еще более заунывной и пестрой,
словно где-то отряд барабанщиков елозил палочками по мокрому стеклу.
Но это было невозможно, потому что вот уже десять лет стояла
абсолютная сушь, и даже во всем океане, среди всех его волн и глубин,
давно не было ни капли воды. Одни иллюзии восприятия.

Гимн стих так же внезапно, как и оборвался. Медленно зашло солнце
и вышло обратно, никого не обнаружив.

- Никого нет дома, - хихикнул фон Штирлиц и растаял в кислоте.

Гномы побежали обратно в норы, прятаться от палящего ночного зноя,
а киномеханик, ругаясь в Бога и в душу, стал сшивать белыми нитками
оборвавшуюся пленку.

Заяц обгрызал ногти на лапах у волка. Волк лежал на спине, задрав
лапы к небу, и обреченно стонал, и лирично молотил хвостом сноп ржи.

- Не боись, - сказал Мартовский Заяц. - Чай не первый раз замужем!

И передал чашку с чаем Шляпнику. Началась буря в стакане чая.
Шляпник уставился в стакан, как агнец на новые ворота, и даже
отложил в сторону журнал "Новый Миррор", который до того с интересом
рвал на мелкие кружочки.

- Это что же за зверюг такой? - поинтересовался он. - Не слышу без очков!
- Это волчина позорный! - пискнула Красная Шапочка из брюха
чертовой бабушки.
- А ты помалкивай, недоношенная! - строго сказал Юрик и
выстрелил ей в затылок. - Не родилась еще, так молчи! Яйца
курице не уши!
- Благородный дон поражен в пятку! - хихикнул Снусмумрик.
- Осторожно, Юрик! - раздался глас Бога.

На мир пала тьма и поглотила все.

Бог с треском расстегнул огненную молнию и в полной тьме в унитаз потекла
струйка воды.

- А из воды сотворил Он... - поучающе начал Бог.
- А говорил, воды десять лет нету! - недовольно буркнул волк.
- Лучше бы пробки ввернул! "Да будет свет!"
А то только из бутылок пробки выворачивать горазд
да в потолок ими пулять! - сказала жена Бога
и огрела Юрика сковородой по голове.
- Да не меня, а рацию! - взвыл тот.
- А какая, собственно, разница? - сказал голос Бубы из помойки. - Все мы -
аватары [воплощения - А.Б.] одного и того же...
- Молчать, имен не называть! - громыхнул голос из мегафона. - Дом окружен
милицией, больше двух не собираться, выходи по одному колонной по три,
равняйсь, смирно, всем лечь!
- Ну вот, глазки закрывай, баю-бай! - сказал Бог. Перевернулся на
другой глаз и захрапел. Или захрипел. Но есть ли разница?

ГЛАВА 18.

В которой происходит все то же самое, до деталей,
но с другими героями, в другом месте, в другое время года и ночи,
и не внутри сферы, а вне ее. Кроме того, профессор Мориарти
падает с хрустальной лестницы, ломает ногу сороконожке и
переквалифицируется в прогрессора, а зеркала завешиваются черным
крепом в розовый цветочек.

Христос, повешенный на виселице на Голгофе, проповедует атеизм.

ГЛАВА БЕЗ НОМЕРА.

В которой воскресают все будды прошлого, настоящего и будущего.

ГЛАВА 1. ЭПИЛОГ.

В начале было слово.
Эпитафия.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

А до того было предисловие.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

А после нас - хоть потоп, потуп и попей.

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ,
В КОТОРОЙ ВСЕ И КОНЧАЕТСЯ.

То есть, начинается жизнь вечная.
Так какая же это последняя глава?
И что будет после жизни вечной?

ОГЛАВЛЕНИЕ.

И обезглавление.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

- Списывать нехорошо! - сказал экзаменатор, прочтя эту фразу
по шпаргалке. - Пять с плюсом!
- А с минусом?
- А с минусом - на другом электроде батарейки.

--------------------------------------------------------------
(С) 1996, Ай Ли Бо. Все права нарушены.