Чтобы там ни говорили и какие бы умными не казались разговоры о поэзии (увы, теперь это стало почти модным в литературных кругах), а у Поэзии всё же есть Цель. А значит, есть прочное и надежное основание быть самодостаточной в художественном отношении причиной, побуждающей человека к творчеству. И здесь очень важно для нас проследить эту связь, по истине фундаментальную для всего литературного процесса, и выяснить: может ли человек (как разумный вид всего живого) существовать совсем без творчества? И так ли необходимо оно для него? Зачем человек вынужден прибегать к нему, и в каких целях он "это творчество" использует? Если хотите, экзистенцией бытия, определяющего смысл нашего с вами существования, максимально приближенного к идеалу Гармонии и Красоты, должен утвердить себя безоговорочно и без всяких излишеств на "художество" поэтический образ в качестве нового Слова в искусстве. И это не случайность, не произвол со стороны автора, пишущего "вирши собственного сочинения", и не жгучее желание понравиться читательской аудитории, в стремлении амбициозного ego испытать "вечный кайф", этакую "нирвану"... Это, если хотите... Вот здесь, мы, пожалуй, намеренно сделаем паузу и переведём на секунду дух. Отметим, однако, по ходу нашего изложения одну очень своевременную и простенькую мысль: без "этого духа" в поэзии и вовсе делать нечего. Согласитесь, в этом смысле она (Поэзия) ритмически укладывается в физическую величину, соизмеряемую необходимо важным для человека свойством... Умением дышать!
И ещё один вопрос напрашивается сам собой: хватит ли этого "умения" многим из нас, чтобы со временем стать хорошим поэтом? Ибо понятно, что одним "дыханием" дело здесь не обойдётся. Супрематика стихосложения здесь в полной мере обеспечивается рождением новых смыслов и новых мифов прошлого, настоящего, грядущего и, конечно, будущего. А без этих знаковых символов, характерных для образной структуры художественной ткани талантливого поэтического произведения, практически невозможен пафос личного соучастия Автора в мистическом акте созидания нового порядка ...и новых реалий современности. Пафос (тот самый "огнь вдохновения"), одухотворяющий и волеизъявляющий, страстно- деятельный, он, именно он способствует внутренней работе Духа, ежедневной, ежеминутной работе по преображению человека, и освобождению его из царства бессознательных и жестоких рефлексий, - от безотчетных поступков и смутных ощущений в крови, олицетворяющих подчас безграничное всевластие зверя. О, нет, и не только пафос, воплощаемый и утверждаемый каждый раз смелой и отважной строчкой стиха, Её готовностью обнаруживать в собственном теле поэтическую дерзость Художника, его удивительно характерную черту и побудительный мотив к вечному совершенству, но и... Многое ещё, из чего складывается настоящая поэзия и настоящий, высшей пробы, супрематизм.
Для чего понадобилась эта статья?
И в тоже время, как часто приходится слышать расхожую мысль: чтобы стать поэтом - нужно им родиться.
Увы, возможно эта формула справедливая, возможно рациональная, возможно слишком простая, чтобы обеспечить полнотой всеобъемлющих правил теорию современного русского стихосложения...
В литературе у слабых и ленивых, у легкомысленных и невежественных, у честолюбивых...и тщеславных etc. - почти нет шансов на успех. Не будет никогда, даже если вдруг и очень захочется. И дело не в том, что одному "Бог дал", а другого "нечаянно обидел". Мы для добра открыты и максимально доступны, ровно настолько, сколько мы сами этого пожелаем. Человек от рождения имеет этот дар, но не всегда умеет им воспользоваться по назначению.
В какой-то мере Бог всех нас уравнял, и всем, без исключения, предоставил священное право "просить" и быть "услышанным". Бог не хочет отъять нашу законную привилегию стать когда-нибудь Человеком. Он также не стремится лишить нас ответственности за свои поступки и те действия, по которым будут судить впоследствии каждого, имеющего человеческую совесть и страдающего от собственной вины за свое несовершенство. Бог, кроме того, не видит причин, явных и скрытых, действительных и возможных, - тех самых божественных и запредельных причин, в силу которых происходит настоящее чудо, известное каждому, кто так или иначе связан с искусством, и кто ни раз и не однажды становился свидетелем чудесного перевоплощения (богоподобия), испытываемое именно тогда и в тот момент, когда "строчка идет" и мысль резво устремляется к небу, - другими словами, Бог знает, "боговолит", и не видит причин препятствовать рождению Поэта. С каждым новым стихом Поэта в человеке всё больше и больше. И - каждый раз с надеждой смотрят на нас сверху, и радуются нашему взрослению.
Уже есть и время. Уже есть и среда... И всё, что рядом, и всё, что потом. Всё ждет своего часа, подстерегает тишину. Всё притаилось. Всё во власти случая, который также необходим нам и также закономерен с точностью, сравнимой разве что с числом, исподволь выводящего формулу жизни. Всё явно. И всё для всех...сразу! Нас трудно обмануть. У нас есть сердце. И есть простое желание "дышать ровно", не сбиваясь, по крайней мере, с ритма - в унисон
событиям и фактам, рождающимся теперь на наших глазах, определённо и вполне предметно. Иллюзия кажущихся неудач терпима и естественна в фокусе нынешних задач в искусстве, сконцентрировавшихся всецело на творческих усилиях возродить былые традиции великой русской поэзии. Здесь помнят о прошлом, живут настоящим, знают о грядущем и думают о будущем. Здесь - очевидное - не станет казаться, не станет смутным и приблизительным, расплывчатым и безликим... Здесь точность и своевременность определят и узаконят сущность и особенности поэтики реального факта. Здесь множественность и цельность художественных приемов, совокупность и единство стилистических решений, своеобразий художественных принципов выразительных средств, какими всегда славилась русская литература, не станут соревноваться друг с другом, выясняя "кто из них главней и кто круче". Здесь Державин -Пушкин, Фет - Тютчев, Некрасов - Блок... в одном ряду с Есениным - Маяковским, Ахматовой - Бродским, Пастернак - Введенским... Здесь есть одна генеральная линия, красным пунктиром проходящая через многовековую историю нашего Отечества. Здесь одна радость и одна скорбь, одна единая человеческая судьба и один прекрасный и замечательный народ, служению которому и была духовно посвящена, да и теперь, кажется, готова принести себя в жертву гениальная русская поэзия... А по-другому, к счастью, у нас в России никак не получится.
Время пришло трудиться, и время трудом оправдать рождение новых бессмертных строчек, способных переплавить в сладостные звуки сонм дневной суеты безжалостного столетия. Простая задача, и одновременно сложная. Вы знаете, что делать?
И знаете какие писать стихи..!
О точном соответствии выражений различного толка
А впрочем, объективно ли само по себе творчество? Объективен ли Пушкин? Объективен ли Блок? Объективен ли Пастернак?
И что означает это, немного странное и неуклюжее, слово "объективность"? - хорошо оно... или плохо... по отношению к Поэзии, например? Быть может, напротив, именно "объективность" по каким-либо причинам исключает возможность автору максимально выразить себя, всё богатство своего внутреннего мира, свои мысли, чувства, ощущения? Не обедняет ли тем самым свое творчество художник, когда пытается выстроить себя, своё отношение к происходящему вокруг, свои художественные оценки, эстетические пристрастия, вкусы и тд., к одному, пусть даже и "чрезвычайно объективному" во многих отношениях искусству, но заключенного в рамки застывшей навечно формы? - А как же классическая традиция, скажите вы? - в ответ...
Да, всё так и есть. Но, в тоже время, не всё так, как нам хотелось бы. Вот почему мы задаем себе эти "глупые", как нам кажется, вопросы, справедливо полагая: а зачем, собственно, хорошему и добросовестному поэту об этом знать? А ведь были у нас и такие поэты, и очень много даже было (наверное, и сейчас найдутся). Вот, например, Игорь Северянин ...или, скажем, Велимир Хлебников? Поэты, т.н. "серебряного века"... Кто же не знаком с их творчеством? И всё же, можно ли с уверенностью назвать их творчество "объективным"?
И где критерий той самой "объективности"? Есть ли он вообще? А не лучше ли.... Увы, и - пошло, и поехало! Кто во что горазд.
Вот здесь, как нам кажется, и открывается большой простор для фантазии. Здесь-то нас и подстерегает опасность. Ибо совершенно ясно, как легко можно (в лучшем случае) допустить разночтения в оценках творчества того или иного художника. Больше того, можно заранее уже предугадать ход мыслей тех, кто из всех сил будет стараться доказать принадлежность поэта к тому или иному лагерю, кто станет сравнивать его с другими... В общем, обязательно найдет и определит ему место в пантеоне великих и не очень великих деятелей, укажет ему, где стоять и на что "тов. Поэту нужно обратить внимание".
Так или иначе, но объективность, а возможно и субъективность восприятия творчества выдающихся поэтов - в этом смысле для нас, людей традиционно ориентированных на классическое искусство, безоговорочно может означать лишь одно: крах советской филологической школы, бесплодность её усилий создать четкую, внятную, а главное понятную всем систему художественных критериев, выстраивающей взаимоотношения автора с окружающим его миром. Такой оценочной системы, полномасштабной, охватывающей наиболее важные исторические этапы развития литературы (и в частности, поэзии), к сожалению, ни в советский период, ни сейчас (на "постсоветском пространстве") так и не появилось. Это вообще тема для отдельного разговора, очень большая и очень серьезная. Понадобятся колоссальные усилия, мужество исследователя-первопроходца, сила духа, крепкие нервы ... и ещё бог знает, что понадобится прежде, чем литературоведение (есть такой предмет исследования), наконец, сможет избавиться от штампов прошлого, стереотипов, психологических комплексов...откровенного вранья и многих искренних заблуждений так свойственные нам, русским людям, особенно во времена революционной романтической вседозволенности. Многое еще предстоит сделать, и многое выучить заново.
Но также очевидно и ясно другое: всё это теперь становится (если такое слово здесь вообще уместно) нашей сверхзадачей, и нашим делом. Как бы не было тяжело, какое бы отвращение, при этом, не испытывал современный человек к слову "наши" (есть и такие, увы!), какой бы страх, этот человек, не ощущал, рано или поздно, а нам придётся на многое привычное теперь посмотреть новыми глазами. А точнее глазами Пушкина... и того, кто сейчас нуждается в нём, кто учится у него, кто идет дальше...
Слишком большая цена, и... слишком мало времени. Любая "точка зрения" на этот счёт - всего лишь мнение, возможно и правильное в своих прогнозах и предположениях. Однако, остаётся по-прежнему быть и существовать всего лишь "субъективностью". Последняя практически всегда, в итоге, стремится стать художественным произволом по отношении к Смыслу и Откровению стиха.
Ведь речь идет о русской поэзии, а не о поэзии вообще. И тут не приходится выбирать. Проблема выбора для русского человека никогда не становилась поводом для фабрикации различного рода художественных спекуляций сомнительного толка. Это не свойственно вообще русскому человеку. Выбирать он не может. И не потому, что такой-сякой от рождения рефлектированный, подверженный мучительными переживаниями от собственных неудач маленький человечек, вечно сомневающийся, раздраженный, капризный (как здесь не вспомнить Гамлета)... и тд. Нет и нет! Совсем не по этой причине русский человек, когда такая возможность есть или выпадает вдруг случайно, не торопиться делать выбор в пользу того или иного решения. Для русского сознания (с вашего позволения это почти запретительное выражение мы произносим вслух) проблема выбора, если и имела место когда-нибудь, разумеется, в контексте художественного творчества, да к тому же выглядела достаточно острой и неразрешимой перед героем, то не иначе как через призму страдающей человеческой Совести. Вот они - "мальчики кровавые в глазах"!
О чём тут дискутировать? Не зря ведь Ф.М. Достоевский не уставал без конца повторять о "мировой отзывчивости русского человека". Чувство вины ведь свойственно всем людям. Стыд - вроде рефлекса. Его нельзя убить так же, как нельзя избавиться от боли. А есть ещё sex, жажда, голод...Что же касается " чувства вины", то русскому человеку одной лишь "провинности" пожалуй, будет маловато. Ему подавай - Грех!
Об условной и безусловной поддержке Правительству
Осознание этой очевидной истины на сегодняшний день, по крайней мере, уже есть - закономерный и важный итог в бесконечном споре между "западниками" и "почвенниками" о судьбе современной России - как великой державы, её особого исторического пути и той цены, которую, возможно, ей предстоит заплатить(или уже приходится). Весь ХХ век Россия (Советский Союз) вела изнурительную и страшную по своим последствиям войну против той самой "человеческой Совести", ради которой она некогда жертвенно претерпевала тягчайшие муки, шла на эшафот, страдала и с честью умирала. Как быстро, однако, всё поменялось. Эта братоубийственная Гражданская война? Эта ослепленная ярость против русской Церкви? Эти бессмысленные и невинные жертвы "раскулачивания"? Эти ужасные процессы 30-х гг., бездумные, наглые, жестокосердные? И многое ещё и ещё, чуть позже: несправедливого, недостойного, мерзкого... пришлось пережить России и всему русскому народу за эти кровавые годы (справедливости ради нужно сказать о том, что неоднократно в самые критические моменты своей истории, русский народ, проявляя примеры массового героизма, чудесной храбрости и отваги, внезапно на глазах как бы вновь духовно преображался, находя при этом в себе силы и мужество защитить свою Родину от врагов и тем самым нравственно оправдать себя и спастись от неминуемого краха). Что же такое могло произойти с нашей великой страной? Отчего такой трагической кажется её судьба? Ведь нечто подобное мы переживаем и сегодня...
Ответить на эти вопросы, увы, очень не просто. И не потому, что мы перестали думать. Хотя, какая-та доля правды в этом есть. Думать за последнее время мы действительно отучились. Но это, пожалуй, отдельная тема разговора. Больше того, предмет целого исследования. Бог даст, когда-нибудь и об этом поговорим, порассуждаем...
( увы, вынуждены об этом говорить с иронией, ибо хорошо, не понаслышке знаем, как любит вообще поговорить русский человек, какое удовольствие он испытывает при этом, какое значение он придаёт этому священному ритуалу и как скучает он, когда лишен возможности говорить с аудиторий)
И всё же, вопрос остается открытым. И тут не до "разговоров". Время на них уже почти вышло. Кому-то отвечать всё равно придётся. А любые попытки под различным предлогом обойти его или оставить без внимания ещё больше делают безнадежной ситуацию, в которой на сегодняшний день оказалась почти вся наша "бывшая Большая Литература". - Что же такое могло произойти..? - Ответ на этот вопрос, без всякого преувеличения, важен для нас ещё и потому, что, хотим мы этого или нет, но, решая его, мы безусловно оправдываем себя, своё длительное молчание и тот жуткий беспредел, царящий в душах наших соотечественников, на фоне которого и разворачивались последние в уходящем веке события. Их трагический подтекст мы чувствуем ежедневно. И не только на наших с вами кошельках. Но и в той общей атмосфере, ощущаемой нами, увы, с недавних пор, атмосфере угнетающего людского равнодушия, низменного эгоизма, бесчеловечной жестокости и агрессии друг к другу. Почти, невозможно до конца осмыслить и оценить степень нравственного ущерба и те катастрофические последствия для нашего человека, опьянённого разлагающего душу пафосом поистине бессмысленного отрицания Прошлого, Настоящего, а в некоторых случаях и ...Будущего. Вот уж для кого "свобода" - мать родная.
Что ни говори, а дела мы делаем с большим размахом. - В серьёз и надолго! - Помните, знаменитое изречение Владимира Ульянова? Думается, он имел все основания об этом сказать. Как бы кто не относился к его деятельности, каким бы злостным и карикатурным его не представляли, но в плане государственного строительства вождь мирового пролетариата смотрел далеко вперед. От природы наделенный могучим темпераментом, высочайшей, по тем временам, работоспособностью ему за короткий срок своего пребывания на посту Председателя Совнаркома (более высокой должности тогда не существовало) удалось вывести страну из политического кризиса, в котором она на рубеже ХIХ-ХХ вв. оказалась в результате империалистической бойни. Будучи ярым и последовательным представителем русского "большевизма" он, как никто другой, чутко уловил главное на тот момент требование политической жизни России. Особенно в быстро меняющемся настроении русского народа, большинство которой, как принято в таких случаях говорить, состояло из представителей крестьянства и солдат. Захват политической власти тогда еще не входил в планы революционеров. Важнее было завоевать доверие масс, обеспечить себя политической поддержкой со стороны всего трудового народа той огромной страны, которую мы привычно теперь называем царской Россией. И они с этой сложной задачей, похоже, блестяще справились. Конечно, вы зададитесь вопросом и спросите: "...дескать, зачем и какое отношение это имеет к Поэзии?"
Имеет. И - ещё какое!
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем!
Мировой пожар в крови,
Господи, благослови!
Узнаёте? Чувствуете масштаб?
Как всё просто и гениально. Вот она квинтэссенция народного возмущения, та невыразимая скорбь излившейся русской жалости и той сочувственной интонации к своим врагам, этим вечным угнетателям рода человеческого, продавших душу за пятиалтынник. Только наш истинно русский поэт мог так точно и лаконично двумя-тремя словами передать Правду смутного революционного времени, оставившей глубокий след во всей русской поэзии. Именно зрелостью своих стихов, удивительным пророческим даром предвидения, и одновременно глубочайшим историческим и национальным смыслом, глубоко заложенного в их бессмертных строчках. Поэма "Двенадцать", написанная замечательным русским поэтом Александром Блоком, как художественное явление национального духа, гениально смогло передать это состояние - идею справедливого возмездия! - суда Божьего, карающего (но не убивающего), справедливого (но не мстительного). Они, вчерашние рабы, холопы, крепостные... да и просто одичавшие от постоянных неурядиц и забот о хлебе насущном обычные простолюдины, "униженные" и оскобленные" многовековым гнетом, произволом власть предержащих, - все эти "уличные элементы" теперь пошли в Революцию, добывать себе народного счастья... Вот вам и Достоевский, вот вам и - Некрасов!
Народный гнев в поэме проявляется не как "кровавый и бессмысленный бунт", стихийно возникающий, без всякого организующего начала. Напротив. Мы становимся свидетелями грандиозной мистерии, развернувшейся на наших глазах в холодном и заснеженном Петрограде. Перед нами встают образы узнаваемых героев (12 матросов, Катьки, Петрухи, Буржуя, Витии-Писателя, Пса безродного и др.). Но все они в той или иной мере как бы пропущены авторским сознанием через христианскую символику Нового Завета. И это не случайно. Художественное чутье не обмануло автора Ему представился случай поэтическими средствами доказать историческую правоту русского народа, заглянуть в самые потаенные глубины народной души - извлечь на поверхность лишь то ценное, что и составляет его истинное лицо: сострадание, его вековую мудрость... и беззаветную жертвенную любовь во имя ближнего.
В белом венчике из роз,
Впереди Иисус Христос...
Вот, кто был истинным творцом Истории. Кто был её организующим и руководящим
началом. А через Него весь русский народ, олицетворяющий собой высшую ипостась христианской морали - человеколюбия. Именно в русском народе, как ни в каком другом, отразились эти удивительные качества человека. Именно в русском человеке отчетливо слышен голос справедливости. И только ему, русскому человеку, посильно бремя молитвенного долготерпения. И, наконец, разве не в русском человеке честь и достоинство в высшей степени развито? И не они ли находят выход чувствам милосердия и жалости к его обидчикам? Тех, кого русский человек по доброте своей всегда прощал?
И здесь мы вынуждены снова вернуться к тому вопросу, который уже ни раз здесь звучал и на который в своей поэме "Двенадцать", силами своего поэтического дара, пытался ответить русский поэт А. Блок: - Что же такое могло произойти..?
Условности здесь вряд ли уместны. Точность метафоры, предельно обобщающей смысл появления вновь нарождающегося и обновляющегося Мира, события по масштабу сравнимого разве что с Космосом, говорит уже сама за себя. Перед нами История Человечества, один из драматических её эпизодов, Акт перевоплощения предметной материи в Дух, - созидающий пространственную колыбель для нового Человека, в эпицентре которого оказалась вся тогдашняя Россия. Захватывающее и непередаваемое своей новизной зрелище:
Стоит буржуй, как пес голодный
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пёс безродный,
Стоит за ним поджавши хвост.
Стоит ли говорить о той значимости для нас, современников, появление на свет этой чудесной, поистине народной поэмы, ярко представленной поэтом, как действительное живое и воплощенное в поэтические образы, свидетельство? Сам факт рождения её - есть точка отсчета рождения новой Поэзии, вобравшей в себе весь предшествующий опыт традиционного стихосложения, основанной на строгой метрике и переосмысленной затем в свете новых исторических задач. Жаль, что поэту так не довелось продолжить начатое. Скоропостижная смерть внезапно прервала усилия автора поэмы развить успех в этом перспективном, на наш взгляд, художественном направлении. После него уже никто так не писал. Оборвалась жизнь и творчество гениального художника, провидца, ревностного хранителя и продолжателя лучших традиций национальной поэзии. Осталась поэма "Двенадцать" и его страстная мольба, обращенная через головы своих современников к Прошлому:
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!
Со смертью Блока умирает (вернее угасает) религиозно-мистический отсвет поэтического волшебства, отражающийся в русской поэзии ещё со времен Пушкина. Революционный подъём, так характерный в своей начальной фазе, постепенно идет на спад. Будничная жизнь, с её вечными житейскими проблемами, мелкими неурядицами, глазами обычной дневной сутолоки входит в привычную колею. Пришло время платить по счетам...
Грех оправдан. Да, это так. Но грех требует ещё искупления, причем добровольного. Русский человек не может поступиться со своей совестью. Иначе всё вчерашнее, возвышенное и идеальное, прекрасное и далекое, доставшееся такой дорогой ценой и с таким чрезмерным напряжением сил, вдруг обернулось бы для русского человека чудовищным фарсом, карикатурой на самое себя. Здесь то и проявился со всей обнаженностью известный "большевизм" русского человека идти до конца. Именно к этой стороне народной души в свое время и обращался Владимир Ульянов-Ленин в поисках решении главного вопроса для России: Что делать? Знал ли он тогда, догадывался ли о истинной цене "народного счастья"? Думается, да. Ибо не переставал при случае убеждать массы о исторической роли русского народа, как освободителя и борца за справедливость, о революционной миссии пролетариата "вычистить авгиевы конюшни" классовой эксплуатации. И что самое примечательное каждый раз не переставал подчеркивать в своих пламенных и страстных речах мысль о готовности к самопожертвованию во имя защиты Революции её наиболее сознательной части.
Новый человек рождался в муках, в постоянном борении с самим собой... Сдавали нервы, часто портилось настроение. А "светлое будущее" вот уже в который раз снова и снова откладывалось. А еще: Нового Человека надо ежедневно было кормить? Но как это сделать? Как заставить русского человека работать? Да так, чтобы росла производительность, и колосилась на полях рожь...
Вопросы, вопросы, вопросы!
Сколько их? И сколько ещё будет... Они не дают и сегодня нам покоя. Бессонницей отзываются в наших делах. Испытывающим взглядом как бы всматриваются в нас, заглядывая в души. Вглубь, туда, где и - должна! - строго говоря, колоситься рожь, и расти высокая производительность... Смотрят. И молчаливо ждут, ожидая своего часа...
Чу! - но где же была все это время наша "Большая Литература"? Почему только сейчас мы начали по-настоящему задумываться, нет-нет, да и спрашивая себя? - Что же такое могло произойти..?
А ведь сколько вранья уже написано, и сколько ещё предстоит написать?
Молчит поэзия, пылится за
Ненадобностью слог... И мчится
В колеснице краснозвездной мертвый Бог!
И только одинокий голос поэта, оплакивающего смерть близких и не совсем близких, но несчастных и осиротевших людей, слышится издалека. То - плач несется по России! - великий скорбный плач. Плачет Ахматова. А с ней и вся русская поэзия, сохранившая удивительную способность русского человека отзываться на боль чужую, как на свою. Плачет, проникшись искренними чувствами материнской жалости, женского великодушия и спасительного человеческого милосердия.
Я гостьей в этот мир пришла...
(А.Ахматова)
Счет оплачен сполна. И - жертвы приняты. В радостях и скорбях прошел весь ХХ век. Пришло время подводить итоги.
О свободе Слова, и немного о чувстве ритма
А впрочем, как говорят в народе: "Нет худа без добра". Для нынешней ситуации в России существующее положение вещей, возможно, не самое худшее. Хотя и очень тревожное. Бесконечная череда благоглупостей, проистекающих в основном из чувства неуверенности в завтрашней день (а, грубо говоря, той либеральной, полулиберальной, а попросту всякой чепухи, захлестнувшей страницы отечественных литературных порталов), явно обнаружились в посткризисном сознании наших публичных деятелей, обеспечивающих и окормляющих "духовной пищей" своих слушателей. Очень много здесь искусственного, фальшивого, несерьезного, легкомысленного... Трудно говорить об этом. Увы, как много стало лицемерия кругом, много подлости словесной, трусливой и бессмысленной риторики, заискивающей и эпатирующей нашу публику своим разнузданным бесстыдством, изощренным кокетством, да и просто нагловатой пошлостью. Сколько дешевых подделок, ненужных реверансов в сторону обыкновенной серости, маскирующейся под талант? Сколько нелепых анекдотических казусов, откровенного невежества, выдаваемых себя за "простодушный наивняк", некую художественную условность современной поэтической манеры письма, этакую вычурность и ученость. А вместе с тем беспомощность в творчестве нынешнего поколения т.н. русскоговорящих писателей, в том числе и поэтов? О, этому бесчестию в обличье лукавства и ничем не прикрытого тщеславия несть числа! Мир, словно свихнувшийся от избытка чувств и острых ощущений школяр, обольщающийся досель неслыханной его новизной, вдруг заметался в горячке болезненного словоблудия, в конвульсиях умирающей советской идеологии, цепляющейся за старую жизнь.
Всё теперь можно. Всё - или почти многое. Вернулось из далекого небытия обращение друг к другу: "Господа!". Хорошо это или плохо? Вернулись платное образование, платная медицина... Многое, что вернулось, благополучно преодоленное некогда Новым человеком, с любопытством и недоумением взирающего теперь на жалкую и недостойную для звания русского писателя возню. Да, многое, что изменилось. И многое умерло окончательно, без всякого сожаления. Вполне справедливо. Закономерно. Перестройка - дело нешуточное. А ведь многое ушло не по своей воле. Не в срок. Совершенно бесцельно. Зряшно и бессмысленно. Да, многое мы приобрели, но и многое, увы, потеряли...
Так где же вчерашние вожди? Где та безликая "масса", спаянная и сплоченная в едином революционном порыве изменить существующее представление о Жизни на земле на времена вечные? И где завещанное "Царство Небесное", по крупицам создаваемое старыми большевиками? А куда делись, пестрящие красным цветом, огромные плакаты, призывающие, вдохновляющие, славящие... Ну, конечно. Их сменила царящая ныне скука: праздная, унылая, разъедающая душу ржавчиной едких инсинуаций, клеветнических демаршей..... и прочей словесной шумихи, претенциозной и высокомерной одновременно.
- Что же такое могло произойти...? - бесчисленно множество раз задаем один и тот же вопрос... И радуемся редкой возможностью услышать в ответ умную и честную мысль, от кого бы она не исходила. Поэзию ведь сложно обмануть. Почти невозможно ей приказывать, к чему-либо принуждать. У Поэзии своё представление о нас с вами, о жизни и о судьбе всей страны, всего народа. А впрочем, Поэзия всегда оказывала знаки внимания тому, кто умел чутко прислушиваться ко времени. В каком-то смысле оно, художественное время, и есть, если и не вся Поэзия, то непременно её организующая сила, облеченная правом говорить от нашего имени и издавать "сладостные звуки".
Тот, кто действительно хочет Свободы, должен понимать: прежде всего, кому она - Свобода - предназначена. Он должен ясно отдавать себе отчёт в том, какую цену придется платить ему, человеку, пишущему стихи (возможно, и не по своей воле), чтобы однажды по-настоящему стать свободным. А главное, чтобы кто-то другой мог этой долгожданной Свободой когда-нибудь воспользоваться. Именно тот, кто больше всего в ней нуждается. Кто не может и дня без неё. Не может ни строчки. Ни звука...
Я говорю о Поэзии. Именно современная русская поэзия нуждается в ней, как никогда. Именно она желает обрести подлинную свободу. Именно ту свободу, которую некогда воспел гениальный Пушкин:
Пока Свободою горим,
Пока сердца для чести живы...
Мой друг, Отчизне посвятим,
Души прекрасные порывы!
Для России нет сейчас важней задачи, как обрести своё истинное лицо: стать не просто демократической страной, но и в широком смысле свободолюбивой нацией, осуществляющей собственные интересы и собственные цели во имя своего народа, для народа и от лица народа. Возможно ли это? Есть ли перспектива для Русской поэзии, осуществить это на деле: приблизить собственные идеалы, большей частью исходящих из внутренней необходимости стать, наконец, свободной, к тем задачам, которые сейчас стоят перед Россией и которые ей предстоит решить уже в ближайшем будущем? К счастью, время еще есть. И есть не до конца осознанное желание исправить как-то положение. Направить процесс в созидательное русло. Идея национального возрождения всё больше и больше "овладевает умами" масс. Она же в свою очередь всё больше и больше(простите за каламбур) "большевизируется". Никто, разумеется, не собирается идти на баррикады, и призывать к этому, пожалуй, нет смысла. России, увы, сполна пришлось хлебнуть горя, большой кровью оплатив свои высокие устремления и свое право быть, наконец, свободной страной. Только такой страной, где не попираются вековые традиции предков, где с уважением и признанием относятся равным образом и к Прошлому, и к Настоящему...и к Будущему. А так называемый русский "большевизм", натворивший в свое время столько бед, у русских людей, чего греха таить, похоже, течет в крови. Его нельзя практически (и даже теоретически) вытравить из сознания народа, выгнать "ненавистный большевизм", например, из могучего духом тела ... или, скажем, убить его каким-либо иным способом, пытаясь поразить, например, новым иноземным словечком, при этом метясь в самое сердце русского человека. Бесполезно.
Ибо по прямому своему назначению именно "большевизм", как традиционная система межличностных отношений и некий социокультурный феномен, формирующий сознание русского человека, его "психологию и лицо", в конечном итоге, именно этот "большевизм" и призван обеспечить русский народ прочным и надежным основанием в строительстве собственной жизни, истинно народной, глубоко национальной, корнями уходящей в Историю российской государственности. И то, что эта идея все больше и больше "овладевает умами масс" нас, русских людей, пытающихся теперь возродить и переосмыслить опыт прошлых лет, в контексте развития современного стихосложения, - нас, русских людей, это обстоятельство и этот факт может только лишь радовать. К сожалению, национальное самосознание, если оно и присутствует в нашем народе (по большому счету так оно и есть), увы, ещё пока не свободно от случаев необоснованного нигилизма, стихийного и бессознательного. Отдельных вспышек самооговора. Предательской клеветы на самое себе, лживой и бесцеремонной . Не свободно вообще. Ибо кроме пустой говорильни, той самой псевдодемократической и прекраснодушной болтовни о "свободах и о правах личности", развращающей молодые умы своими омерзительными претензиями на вседозволенность, - ничего, в результате этого, мы, к сожалению, не имеем и не можем никогда иметь. Национальное самосознание - "вещь", простите, сугубо историческая. Этой "вещицей" нельзя пренебрегать. Нельзя недооценивать. Ею нельзя торговать, обменивать также нельзя. Кроме того, эту "бывшую в употреблении вещь" не сдашь в аренду. Едва ли выставишь на аукцион. А впрочем, охотники на дармовщинку найдутся всегда. А чем черт не шутит! Ведь торговал однажды свободный предприниматель г. Чичиков, "мертвыми душами" (факт реальный, хотя и облеченный в художественную форму). И торговал, кажется, весьма успешно. Николай Васильевич, был, конечно, истинно русским писателем (надеюсь, им и остается!), к тому же ещё и умным человеком. Заранее как будто всё предвидел. Правда, шутить любил. Но... знал меру. И всегда в любую секунду мог остановиться и воскликнуть: то ли от удивления, то ли от ужаса явленного сознанию откровения. - Над чем смеётесь, Господа! - А в ответ вдруг, после длительной паузы, собственный голос. - Над собой смеетесь...
Вот, видите... Это - XIX век. Вы скажете, что здесь особенного? Дескать, это - Гоголь! А стало быть, перед нами ни что иное, как чистой воды художественная Провокация, мистифицирующая предметность житейских будней тогдашней крепостной России. Этакая фантасмагория! Что правда - то правда...
Но сможет ли современная рыночная Россия, волею исторического Жребия брошенного в омут свободного предпринимательства, избежать последствий чудовищно-убийственного позора, окончательно разоблачившего главного героя "Мертвых душ" г. Чичикова в глазах всечеловеческой христианской Совести, и так спешно покинувшего (то ли от стыда, то ли огорчения на автора) страницы бессмертного произведения? Сможет ли теперь "молодая Россия" преодолеть те страшные по своим последствиям искушения, калечащие и обезображивающие души наших граждан, ставших по неволе теперь россиянами? А стало быть, прямыми потомками тех простодушных людей, с которыми когда-то имел дело чиновник средней руки, коллежский асессор Павел Андреевич Чичиков... Поживем - увидим. Одно ясно. Рыночная стихия в масштабах глобальной политики без преувеличения можно сказать жестокогубительна и чрезвычайно опасна для нравственного климата всей человеческой цивилизации. А посему является тяжким испытанием не только для нас, русских людей, и тех, кто трудится и живет сегодня России. Но и также для всего мирового сообщества в целом. Еще более тяжкими испытаниями их делают условия, с которыми мы впервые столкнулись в отечественной истории на рубеже XX-XXI вв.. Частнособственнический интерес в этом смысле - для нас, людей творческих, наделенными не только поэтическим талантом , но и обычными качествами рядового человека, есть непросто зло, с которым приходится мириться и как-то уживаться бок о бок, прибегая частенько к компромиссу с собственной совестью (попутно заметим, что именно с этой темы мы и начали наш разговор). Но и реальный, в каждом случае конкретный факт отчуждения Духа (если хотите души) от живой плоти. Факт медленного её разложения и последующего умерщвления в результате гибели спасительных для человека божественных заповедей. А по сути всего того, что возвышает нас, людей... облагораживает, одухотворяет. Словом, выделяет нас из царства животного мира, в особую привилегированную "живую материю" - сознательную, больше того, свободную. Но, главным образом, уникальную по своим человеческим качествам и, прежде всего, способностью брать на себя ответственность за происходящее вокруг. Что, собственно, и делает нас человеком с подлинным "человеческим лицом". Другими словами, "человечкина душа" всегда стремится обрести именно те качества и только такие (вспомним хотя бы трагический финал повести "Левши" Н. Лескова), - качества всечеловеческие и жертвенно-возвышенные, что жизнь без оных, увы, для нашего "русского брата" была бы настоящей мукой невыносимой, тяжкой и обременительной сразу... А ведь талантами Русь по-прежнему блещет. И по-прежнему сказочно богат и могуч наш русский язык. - Что же такое могло произойти..?
И все же...
Какая поэзия нам нужна?
Здесь мы подошли очень близко к пониманию того очевидного факта, что современная поэзия, если она желает быть и оставаться современной, должна, в первую очередь, научиться думать. Качество незаменимое по нынешним временам. Ибо часто в угоду сиюминутных настроений, кажущихся и весьма сомнительных причин собственных неудач, страшных по этому поводу переживаний, нашей душевной неустроенности, расхлябанности, и т.д., часто из любопытства, из озорства, по недомыслию, а иногда скуки ради, мы готовы обманывать себя иллюзией собственной значимости. Наивно полагая при этом, будто бы она (поэзия) в нашем воображении только и существует для того, чтобы обслуживать нас, наши амбиции, и наше сверхутонченное "ego" чувствительное к собственным капризам.
Что ж, по крайней мере, в нашем воображении действительно легко инициировать такой "творческий процесс", совершенно бесплодный, с нашей точки зрения, в отношении истинных намерений человека, чья болезненная неудовлетворенность существующим положением вещей вынуждает последнего брать на себя роль "автора произведения" и брать её в качестве художественной компенсации. Этакая виртуальная игра, провоцирующая интеллект на самообман. А какие возможности для манипуляции сознанием при этом, практически всегда запрограммированного на положительный исход в любых обстоятельствах, и в совокупности своей определяющих личную заинтересованность автора выглядеть в собственных глазах успешным?
Здесь главное играть по правилам. А правила эти могут быть разными. И время, соответственно, на подобные игры - тоже разное...
А впрочем, не стоит думать, что вся нынешняя сетевая (и несетевая) литература ориентирована только лишь на эти цели, и предназначена не иначе как, для "игры в поэзию". Художественный авантюризм подобной затеи слишком очевиден и слишком иррациональны мотивы, побуждающие "авторов" играть в открытую, чтобы при этом говорить о сознательных попытках использовать природный артистизм нашего человека в различных издательских проектах. Ибо этого человека мы слишком хорошо знаем - человека простодушного ("своего в доску"), человека массового, легко узнаваемого, немного нервного и экзальтированного, склонного к различным сценическим эффектам, с игрой на публику, жадно улавливающую очередную сенсацию... И, наконец, человека, легко внушаемого, особенно в минуты панического страха, боязни перед неизвестностью, нисколько неоправданного с житейской стороны и ещё больше для будущего современной поэзии. И оттого с радостью готового расстаться с собственными убеждениями, чтобы затем следовать общим правилам, как будто специально написанными для него, для нашего общего знакомого. А заодно и для тех, кто просто отвык уже думать.
Разумеется, не только этими качествами должна обладать современная поэзия. Поэзия, стремящаяся к высокой мысли, ищущая истинного Откровения постигаемых сущностей высшего порядка и унаследовавших чистый супрематизм божественного Слова. Настало время трудиться. И Смыслом оправдать нашу каждодневную усталость, наш подвиг и нашу дерзость узреть Будущее ещё при жизни. И готовиться, готовиться, готовиться...
13июня 2005г.
Вместо заключения
Многое еще предстоит сделать для настоящего Возрождения русской поэзии. И каждый из нас: и кто уже знает и кто только думает об этом, рано или поздно в своей жизни что-нибудь хорошее да совершит... Так пусть это случится здесь и сейчас!
Быть может тогда в наших словах будет звучать Правда; и только Правда; и ничего, кроме Правды...
Мы уже близко к этому подошли. Нас ждут. На нас надеются.
Пора заканчивать Историю собственных ошибок и собственных заблуждений. Есть Поэзия. И есть время испытать себя ею. Есть ритм. И есть Свобода...
Есть страна. И есть внутреннее ощущение жить для неё ...умирать, когда придётся, когда надо будет.
Есть Бог; и есть мы, обычные люди, любящие его всем сердцем.
Всё остальное приложится. Разве не так?