Боднар Татьяна Ивановна : другие произведения.

Проза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  

Книга

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Боднар Татьяна Ивановна

Саратов 2009г.

  
   Только-только начало светать. Убаюкивая, мерно постукивали колеса. Открывшиеся были глаза, снова закрывались под тяжестью век. В подкравшейся дреме Надя вяло подумала, куда ей торопиться, ехать ещё долго и удовлетворенная своими доводами снова сладко заснула. Проснулась через пару часов, но глаза не открывала, боясь стряхнуть очарование только что приснившегося ей сна.
   А снилась ей сказка!
   Она и Он - красивый, темноглазый, темноволосый красавец идут между деревьями. Мужчина обнимает её нежно за плечо, она чувствует тепло его больших и сильных рук. Разве это не сказка! Надя боится пошевелиться, чтобы не спугнуть это удивительное ощущение. Но вечного ничего нет. Из блаженства её вывел голос проводницы. Она громко, гласно вещала:
   - Кокорино! Кто до Кокорино, подъезжаем!
   Всё! Надя резко распахнула глаза. Свесила ноги с верхней полки. В купе пусто. Где соседи? В окно ярко светило теплое солнышко. Осень подарила ещё один погожий день.
   С тех пор, как Надя занялась журналистикой, ей много приходится ездить. Автобусом, редко самолетом, чаще всего поездом. И ей нравилось ощущать простор. Она любила, и могла подолгу смотреть в окно на мелькающие картинки. Правда, с некоторых пор картинки стали более унылыми. Было время, когда волны колосящейся ржи и пшеницы радовали глаз, и только - только освободившаяся от снега озимь слепила яркими красками свежей зелени. Теперь все чаще бурьян непаханых полей. За Россию обидно. Патриот в душе, Надя переживала за брошенные поля, ей грустно было за загаженные и отравленные химическими отходами реки, и замусоренные пруды.
   Вчера на конференции много говорилось об этом. Экология, флора, фауна. Любим мы громкие слова. Только не поверила Надя ораторам. Сделать доклад, поставить галочку, пустить пыль в глаза - вот ведь мы какие - заботливые! И тут же забыть. Ну, хватит о грустном. Надя спрыгнула с верхней полки, где сидела до сих пор, свесив ноги.
   Куда все подевались? Стоят в очереди к умывальнику? Нет, она в очередь не хочет. Присела у окна, закрыла глаза и ... снова окунулась в мир грез. Она снова ощутила на себе прикосновение теплых рук. Надя вздохнула. Чертовщина, какая - то! Она никогда не помнит своих снов, а тут... снова и снова как наяву.
   Где же все-таки соседи? Они понравились Наде сразу. Интеллектуальный дядечка - он сразу предложил ей свое место на нижней полке. Мужчины ещё не перевились. Она, конечно отказалась. Вряд ли ему было бы удобно карабкаться наверх. Ещё средних лет женщина тихая, молчаливая, за вечер десяти слов не сказала. Уткнулась в томик любовного романа и отложила его, когда укладывалась спать. Надя была очень довольна. Тихие соседи - это редкость. Порой просто невозможные попадаются. Говорят и говорят. Это конечно лучше, чем пьют, но и тоже надоело. Сосед тоже попался не приставучий. Иные уж на ладан дышат, а уставятся на тебя сальным глазёнками. Или пьяные приставать начнут. Фу, только вчера такое было.
   После конференции, по обычаю был шумный фуршет. Теперь так модно называть попойки, чтобы красиво звучало. Она не хотела оставаться, но не успела взять интервью у одного деятеля, поэтому пришлось заглянуть туда, и пока ещё он был трезв, все-таки добыть нужный материал. На фуршетах, по обыкновению представители различных издательств набираются, мягко сказать, "до поросячьего визга" - это называется - оторвались. Оторвались очень быстро, потому что через полчаса пребывания один из представителей вдруг разглядел в ней женщину. Как умудрился, непонятно, он едва мог говорить, и, как казалось Наде, ходил уже на автопилоте. Представителю сильного пола вдруг захотелось потанцевать с ней. Она пыталась оторваться от него и направилась к выходу, чтобы не привлекать внимание. Завтра это может появиться в прессе. Но "ухажер" вдруг проявил прыть и настиг её почти у выхода в фойе. Ему необходимо было выяснить, почему ему отказали. Он хватал её за руки, тянул обратно. Он пытался не дать ей одеться. На её счастье откуда-то появился молодой человек. Ему, наверное, не понравилось поведение Надиного кавалера, и он легким движением отправил его с лестницы. Воздыхатель, цеплялся за перила, пытаясь подняться, ворчал что-то про нравы, и на полусогнутых, отправился обратно, в зал допивать дармовой коньяк. Наде всегда после таких мероприятий хотелось узнать, во что же выливается им эта "грандиозная пьянка", и кому это нужно? Молодой человек:
   - Кажется, у него пыл остыл, но я вас все-таки провожу, мало ли что?
   Он проводил Надю до стоянки такси.
   - Извините, мне нужно идти. Вы сами доберетесь?
   - Спасибо, огромное, - запоздало поблагодарила Надя.
   А он:
   - Терпеть не могу таких козлов. На глаза не видят, а туда же. Может немного грубовато, но зато как верно сказано.
   Они разошлись. Нет, все-таки есть ещё настоящие мужики!
   Надя отправилась на вокзал. Её нужно было уехать сегодня же, чтоб завтра к концу дня быть в своем городе. Сидя в такси, она вспомнила, о чем говорили на конференции. Кое, какие высказывания ей не понравились. Да вообще последнее время она задумывалась, а правильно в стране ей стало казаться, что стала журналисткой. С последними веяниями в стране ей стало казаться, что пресса - это огромная помойка, в которую сваливаются всякий хлам и выливают грязь. Наде не терпелось поскорей сесть ив поезд, залезть на любимую верхнюю койку и спокойно мысленно подредактировать собранный материал. А остальное дело техники - дома. Дома, как хорошо, что Наде поставили новый аппарат с автоответчиком. Её всегда раздражало, когда в разгар работы приходится отвлекаться на телефонный разговор. Теперь пусть наговаривают. Она потом послушает, и если посчитает нужным перезвонит. И поскольку с соседями ей повезло, вскоре она с чистой совестью окунулась в царство Морфея.
   Надежде месяц назад исполнилось тридцать. В своих "неполных восемнадцать" - как она шутила над собой, она была одинока. Женщиной она была привлекательной, про таких, говорят - все при ней. Стройная фигура - ни намека на лишний вес, с ногами тоже все в порядке. Миловидное лицо, огромные серые глаза, но с лица воду не пить! Не в этом видно счастье. До сих пор у неё нет семьи, нет человека, которому бы она вручила свою судьбу с легким сердцем. Мужчины не были к ней равнодушны, но только и всего.
   Правда, есть у неё
   Друг - Серега. При воспоминании о нем, Надя поежилась. Кто сказал, что между мужчиной и женщиной может быть просто дружба. Бред. Может быть, сначала так это и называется, но со временем оказывается, что дружба эта держится лишь на том, что кто-то один обязательно неравнодушен к другому. Вот так у неё с Серегой. Пред отъездом он позвонил и потребовал, чтобы она, наконец, решила "Да" или "Нет". Надя подозревает, что ему не столь важен будет ответ, лишь бы конкретно. И она сегодня придет домой и должна будет ответить. Может он и вправду влюблён в неё, ей его просто жалко, но решать она должна и как можно быстрее. Увидит его преданные глаза и снова отмолчится.
   Поезд остановился. Она дома. Час спустя она уже влетела в поезд своей старенькой пятиэтажки. Мысленно распределяла, что ей нужно сделать немедленно. А что немного подождет. Дел много, времени, фактически нет. Через четыре часа она должна быть на одной "тусовке" в другом конце города, а раз не пойти она не может, значит, она должна успеть привести себя в порядок. Как она мечтает о ванне!
   У нас теперь модно устраивать вечеринки по поводу и без него. Что называется с корабля на бал. Надежда протестовала, но главный заявил категорически:
   - Ну, Надюшь! И тебе развлечься не мешает! - Это он называет развлечься.
   Доктор, он же лауреат, он же ...он же ... он же. В общем, загорающаяся звездочка на медицинском небосклоне. Кстати, молодое "святило" уже отказывало журналистам во встрече. И как говорят не только в нашем издательстве. В больнице, где он заведует отделением, строго - настрого приказано - журналистов "непущать". Надо же, сама скромность. Как удалось Николаю Ильичу, их главному заполучить его на эту вечеринку, остается только гадать. И сегодня. Наде доверили ответственное задание разговаривать молчуна, дабы заполучить материал на очерк. Главный прямо заявил:
   - Если ты не разговоришь, больше некому. Надеюсь на твой опыт и обаяние, ну не хочет он с нами разговаривать, сам не понимаю, почему он на эту вечеринку согласился.
   Надя работает журналистом около семи лет. Сначала было много всякого - разного. И курьером бегала, и чай - кофе подавала посетителям, что "поважнее". Николай Ильич тогда был редактором, позже поглавнел, но Надю приметил и потихоньку понатаскал. Теперь она считается опытным журналистом, может так и есть. Во-всяком случае, материалы её проходят, практически без правок.
   Дверь с силой распахнулась. Сквозняк - опять забыла форточку закрыть - растяпа, ругнула себя мысленно. Бросив дорожную сумку в прихожей. На разбор времени нет. Снять куртку и бегом в ванную. Хоть бы горячую воду не отключили, так хочется в горячей ванне поваляться. Покрутила кран. Есть. Отлично. Пусть себе наливается, а анна сейчас быстренько... Все ... она дома. Стоит ей переступить, порог дома она перестает быть спокойной, рассудительной. Дома, она, торопыга. Она постоянно куда-то торопиться, а если торопится, значит, ничего не успевает. Вот сейчас, зная, что времени в обрез, она на ходу снимает свитер и джинсы, одной рукой выхватила из шкафа полотенце, на другую руку пытается натянуть рукав халата, полотенце, естественно не дает этого сделать. Тут же сует ноги в тапочку, получается, одеть только один, другой она прихватила в руку. Результат на лицо: бежит в ванную, на одном плече болтается халат, подмышкой тапочек, полотенце на шее, за одно пытается включить автоответчик, на секунду приостановившись у телефона. Мельком глянула в зеркало "Боже мой", Надька, ну кто же возьмет тебя замуж. Естественно концентрироваться на этом не стала, открывает дверь в ванную, а там... Клубы пара вырвались наружу. Так и есть. Включила только горячую воду. Когда торопишься, обязательно опоздаешь, вздохнула Надя, откручивая до отказа теперь уже только кран с холодной водой. Тут же решила с пользой использовать передышку. Она вспомнила, что купила какой-то "супер - шампунь", с помощью которого ей предстояло обаять светило. Достала из дорожной сумки крохотный тюбик по цене велосипеда, время это она использовала еще и для того, чтобы "за одно" послушать автоответчик. По квартире раздавался зычный бас Сереги. Серега, опять Серега, снова Серега - он что висит на телефоне, раздраженно думала Надя, уже разбавив воду, и погружаясь в её восхитительную теплоту. Дверь ванны оставила приоткрытой - надо дослушать, прислушалась
   "ты серьёзно относишься к нашим отношениям (господи, каким отношениям)"
   "мы встретимся и поговорим (конечно, поговорим, будет воду в ступе толочь)"
   "жду твоего решения (сам-то знаешь, что хочешь?)" Надя комментировала отрывки записи. Она уже почти дремала. Вода приятно щекотала тело. Бороться с дремотой не хотелось. Ну, хоть полчасика! Вдруг, что-то забеспокоило. "Что" - она ещё не поняла, но напряглась, вслушиваясь в запись. Чей это голос? Какой необычный тембр. Голос незнакомый, и в то же время у нее было ощущение, что она его уже слышала, но когда? Аппарат щелкнул, запись закончилась. Через какое-то время замер. Потом, её предложение поговорить на пленку, потом...снова этот голос. Она уже точно знала, что слышала его. Что он говорит. Пока смысл слов еще не доходил до неё. У неё было чувство, что она что-то упустила. Выскочила из ванной, едва накинув на тело полотенце. Пена хлопьями слетала с нее на дорожку в прихожей. Голос вещал, что в городской больнице находится её родственница (у неё нет родственников - привычно прокомментировала Надя) Родственница Иванова, Юлька! Что с ней. Она тут в ванне нежится, а Юлька в больнице! Вернула назад запись. А, вот номер телефона, диктовавший голос. Она сделала запись номера, выключила аппарат. Она немедленно едет в больницу. Взглянула на часы. Времени осталось немного. Теперь ясно - звонил доктор из больницы, в которой лежит Юлька. Она в слух рассуждала, наскоро вытираясь и пытаясь надеть бельё, на влажное тело. У нее серьёзный диагноз, иначе бы звонить не стали. А, вот, почему у них не хватает персонала. Это понятно, кто на такую зарплату пойдет. С ума сойти, Юлька! Но почему? Номер телефона у неё в сумке нашли, продолжала рассуждать Надя. Конечно, она сама же ей его и положила, дня три до отъезда. Так , есть номер. Сейчас позвоним. Надя набирала номер. Занято. Опять. Занято. Черте что, злилась Надя, треплются там по телефону, невозможно дозвониться. Нечего времени терять, она уже обувала сапожки и сдергивала куртку с вешалки. Волосы мокрые, висят сосульками. Минуту сушила феном, конечно не до конца высушила, она уже открывала дверь, схватив со столика сумочку. Капюшон надену. Пару минут спустя она уже бежала по аллейке, по направлению к больнице. Больница была недалеко. Пятнадцать минут быстрого шага, и вот уже Надя влетает на лестницу больницы. Перепрыгивая через ступеньки, оказывается у входа. Узнать номер палаты минутное дело. Так, сюда: "Интенсивная терапия" читает она вывеску и сворачивает в нужное крыло. Палата 14. Надька перевела дыхание взяла ручку двери, но не смогла заставить себя толкнуть её. Страх сковал её тело. Тихо отошла в сторону и присела на обитый дерматином старенький диванчик. Он тут же заворчал старыми пружинами. Неделю назад все было в порядке. Правда, подруга была бледнее обычного. Но Надя отнесла это на усталость - у нее теперь с клубом забот полое рот. Может, она и знала про свою болезнь, но признаваться, пожаловаться - нет. Это не в её характере. Не любит чтобы над ней кудахтали . Вот если бы с ней, Надей, что-нибудь- Юлька бы в лепешку разбилась. А я что, свистала, и трава не расти. Так распаляя злость на себя, заодно и на Веру, подруги называются, она резко вскочила и испугалась - диван разразился сумасшедшим скрипом. Надя снова подошла к палате и открыла дверь.
   Картина повергла её в шок. В палате было сумрачно и при таком освещении Юлька, цветущая красавица Юлька, выглядела бледной и будто неживой. Она лежала, откинув голову, лицо её почти сливалось с наволочкой. Её яркие волосы разметались по подушке ржавыми кольцами. Может это от освещения? - мелькнула все-таки здравая мысль. Но... Бессильные слезы катились по Надиным щекам, капали на больничный халат. Юлька толи была без сознания, толи спала. Она лежала очень тихо. Наде показалось, что она не дышит. Она хотела взять Юльку за руку, но ей было страшно, постепенно она стала приходить в себя. Капельница. Если что, она ведь не лежала бы под капельницей. У нее слегка отлегло от сердца. А где медсестра. Почему Юлька лежит под капельницей без присмотра. Ну и дела. Почему она тут стоит с безумными мыслями. Нужно идти и узнать, почему больная лежит одна. В праведном гневе, Надежда, развернулась, чтобы пойти и устроить нагоняй нерадивому персоналу и увидела, как в палату входит доктор. Открыв, было рот, чтобы озвучить претензию - слова застряли в горле. Перед ней стоял он. Мужчина из ее сна. Только он был ещё красивее. Темные волосы, густой шапкой лежали волосок к волоску, будто только уложены феном.
   - Вы, Надежда? - толи, спрашивая толи, утверждая, произнес уже так знакомый, чарующий голос.
   Надя окончательно, потерявшая самообладание, в ответ могла только кивнуть головой.
   - Вот и славно, - сейчас она воспринимала только голос.
   - Подождите несколько минут в коридоре, - я осмотрю больную, и мы с вами поговорим, - он присел возле кровати и взял Юлькино запястье.
   Надя вышла на негнущихся ногах. Казалось, что ждала она вечность. Наконец, она увидела, как из палаты выплыл белый халат. Именно халат, перед глазами поплыли круги, потом ярко засверкали звезды...
   Открыв глаза, она снова увидела белый халат, а в нем принца из сказочного сна. Она резко зажмурила глаза, открыла - видение не исчезло.
   - Напугали вы нас, девушка!- Надя во все глаза смотрела на доктора, склонившегося над ней.
   - Разве, что-нибудь случилось? - Надя увидела себя на сердитом диванчике.
   - Почему я лежу?
   - Мне бы это тоже хотелось знать, почему? - озабоченно ответил доктор. Он взял руку, чтобы посчитать пульс. Сердце ухнуло, дышать вдруг захотелось.
   - Вы так боитесь докторов? Надя несколько секунд боролась с собой, потом, как ей казалось, твердым голосом заявила:
   - Я здесь не для того, чтобы валяться на диване, я хочу знать, что с Юлькой.
   - Хорошо, хорошо, успокойтесь. Что же вы сердитесь? Ведь это не я упал в обморок.
   Вот оно что. Теперь она вспомнила яркую вспышку в глазах. Неужели опять?
   - Такое уже было? - доктор сказал - тогда!
   - Ваша чрезмерная эмоциональность когда-нибудь убьет вас.
   Но это было уже давно. Надя уже забыла об этом случае.
   - Давайте все же поговорим о Юле, - не глядя в его сторону, сказала она. Ей ли не знать как это не вежливо, но смотреть ему в глаза это было выше её сил.
   - Я не понимаю, почему вы говорите о Юле? Юля - это кто?
   - Ой, простите. По документам Юля - Иванова Любовь Николаева, но я об этом всегда забываю. Для меня она - Юля. Но это другая история, извините, - Надя проговорила все это очень быстро, повернувшись от окна, но глядя куда-то в сторону. Все-таки, что с ней?
   - Больная попала к нам с улицы. Она присела на лавочку и потеряла сознание. Проходившая мимо женщина вызвала неотложку, дождалась её приезда и рассказала, как это случилось. У нее резко упало давление, поэтому она потеряла сознание - объяснял доктор. Хорошо, что привезли во время. Но теперь большой опасности нет, но не которое время ей нужен покой. А как он говорил, персонала не хватает, ему придется просить её, Надю, какое-то время побыть возле больной. А номер Надиного телефона пришлось поискать в сумочке больной, уж простите. Кто мог знать, что у нее нет родственников. Да и надежды, что номер был родственников, тоже не было. Это мог быть номер портнихи, или чей-то ещё. Но, тем не менее, хотелось, чтобы с помощью обладателя этого номера, сообщить о больной. Вот и вся история. Теперь доктор за неё спокоен.
   - Меня не было в городе, - оправдывалась Надя. - А кроме меня и Веры, еще одной подруги у Юльки никого нет - грустно сказала Надя.
   - Сейчас ей лучше, она спит, и будет спать еще какое-то время. У меня сестра уже двое суток домой не уходила. Я её сейчас отпустил ненадолго, но она скоро вернется, а вот завтра, если возможно, нужно бы побыть с больной.
   - Завтра, да, я обязательно приду.
   - Извините, сейчас мне нужно уходить. До завтра, - бросил он, выходя, твердо, уверенно. Надя завтра придет обязательно.
   Надя взглянула на часы - у нее всего сорок минут, а нужно еще успеть привести себя в порядок и доехать. Ну, ничего, немного опоздаю. Надо бежать. Заскочила к Юльке в палату. Она мирно спала, заботливо прикрыла её одеялом, прошептала: "Завтра приду". В уголке за столиком сидела медсестра, она старательно что-то писала, закусив нижнюю губу, подняла голову, приветливо улыбнулась и сообщила очень важно:
   - Пациентке уже лучше, - при этом вид у неё был такой, будто выздоровление пациентки было для неё дело чести. В этот момент у Нади пошатнулось мнение о честности персонала.
   - Видели бы вы её, когда её только привезли,- в ней ни кровинки, белая, как снег, - продолжала щебетать сестричка. - Хорошо, что Сергей Васильевич еще не ушел. Он у нас врач от бога, не смотря, что молодой. Таких больных поднимал - восхищение продолжала сестра.
   Ловко манипулируя какими-то склянками, она не умолкала, щебетала;
   - Он не ушел до сих пор, пока ей лучше не стало. Двое суток в клинике. А сегодня утром говорит: Златовласка на поправку пошла. Теперь она спать будет. Долго. Он сам спал всего пару часов, а меня сегодня отпустил. Иди, говорят, поспи немного, я сам присмотрю. А подумала, чего тащится в такую даль, сбегала в парикмахерскую опять сюда, сменить доктора, ему сегодня куда-то срочно нужно.
   Глазенки у девчонки горели. Она видимо, влюблена в своего доктора - личико разрумянилось. Говорить о нем она может до бесконечности, а мне пора идти и с грустью подумала, что у этой девушки есть шанс. Но откуда и почему в её сон пришел этот человек? Мы никогда с ним не встречались.
   Снова замелькали картинки - они идут по саду (тоже мне Адам и Ева) - язвительно подумала Надя. Снова она почувствовала прикосновение его рук. Она поёжилась. Ну, это уж слишком! Мистика какая-то. Она листает этот сон - сказку в памяти так часто и видит все отчетливо снова и снова. Загадка человеческого мозга? А, сестричка Ниночка, все говорила и говорила, но Надя уже её не слушала - она вышла из больницы в смятении. С одной стороны она рада - с Юлькой уже все порядке, с другой, что именно здесь она встретила сказочного принца, и он к ней остался равнодушным.
   Прибежав, домой она поняла, что ни о какой прическе речи нет - она просто не успевает. Она взглянула в зеркало - чем же я буду очаровывать добро молодца. Слегка подкрасила ресницы, быстро переоделась, хорошо хоть догадалась вызвать такси.
   Как ни странно к началу она успела. В небольшом кафе столиков на пятнадцать толпились разодетые дамы из местных звезд и звездочек. В воздухе витал запах дорогих духов и не очень. Запахи перемешивались в один коктейль, и вдыхать его было просто не возможно. Помещение хорошо проветривалось, но выветрить запах французского парфюма, кружилась голова.
   - О, Наденька! К ней почти подбежал высокий блондин, - как хорошо, что мы снова встретились! - он галантно её подхватит, её под локоток и увлек вглубь зала.
   С Антоном, Надя знакома не так давно. Он продюсер вокально-инструментального ансамбля "Калибли". Однажды она видела этих крошек. Четыре здоровяка под два метра ростом не нашли ничего лучше, как назваться именем крохотной птички. С Антоном она несколько раз пересекалась, но конкретно она о нем, ничего не знает, тем более что шоу - бизнес Надю никогда не интересовал, как журналиста. Писать не о чем, считала она. У неё выработался рефлекс - не пускать в мысли то, что работать не будешь. Но если для её материала нужен кто-то конкретно - она как губка впитывает все до мелочей. Потом половина отвеется, как говорил её наставник, ныне Главный редактор. Юлька и Вера постоянно говорили ей:
   - Надька, ты человек или робот? Ты, за работой людей не видишь.
   Она отшучивалась:
   -Ничто человеческого мне не чуждо! - хотя считала, что они не правы. Она видит людей, но только тех о которых она пишет. А это значит, что они ей интересны.
   А может они, правы. Вот Антон - нормальный мужчина. Довольно симпатичный. Но и всё. На этом интерес к нему иссяк.
   Она огляделась. Странно, сегодня накрыты столики. Как это - отошли от пресловутых фуршетов. Фуршетов она теперь не могла. Ей стало немного приятней. Интересно, кто же из этих мужчин - нужное ей "светило". Она представляла себе этакого раскорилленного здоровяка или худосочного в очках. Для докторов у неё в представлении - два варианта. Хотя сегодня, ей представилась возможность увидеть доктора - другого типа. Но это, наверное, редкая случайность. Надя машинально поправила прическу, вернее, её отсутствие. Она оставила как есть - красоту её ничем не испортит. Тут же с завистью подумала о Юлиных волосах. Вот уж кому не надо часами крутиться у зеркала, чтобы привести волосы в порядок. Выйдет из ванной, полотенцем посушит, провела щеткой по волосам - они тут же улеглись в крупные волны, будто над нами мастер два часа колдовал. Все девчонки ей завидовали. А как она одевала берет. Мы торчали у зеркала по полчаса, чтобы приладить на голове убор, шарфик, шапочку. Для Юльки, кроме берета ничего не существует. Для весны и осени - драповый, для зимы - меховой. Одевала она излюбленный берет за дверью, ни ходу. Только толи из - за шикарных волос, как бы она его не надела, смотрелось бесподобно. Они с Верой иной раз говорили: если бы она надела его изнанкой вверх - все равно смотрелось бы здорово. Она обязательно понравиться, твердо решила Надя. Стряхнула грустные мысли. Она совершенно забыла об Антоне, а он что-то ей говорил, она его совсем не слышала. Надо заняться делом, и Антон ей поможет.
   - Антон, ты, я знаю, всех тут знаешь. Мне многие из присутствующих незнакомы. Расскажи, кто есть кто?
   Дважды просить Антона не надо. Поток информации полился, как из водопада. Это, Николай Семенович, зав. кафедрой такого-то заведения. Это было не нужно, пропустим. Это Людмила Зайцева - начинающая певица - её раскручивает...Это тоже не важно.
   - А вот тот, в сером костюме. Он стоит к нам спиной? - Только проговорила, мужчина повернулся, и Надя проглотила вопрос, который собиралась задать Антону. Неясная ещё мысль шевельнулась в мозгу и тут же подтвердилась Антоном. Её сказочный герой и есть "светило". Если это так, то материал накрылся медным тазом. Она ведь перед ним, как кролик перед удавом. Если в глаза посмотрит - язык отнимается. Все, Надя, твоя репутация опытного журналиста пошатнулась сегодня явно.
   Положение спас Антон.
   - Хочешь, познакомлю? Вот, значит ты зачем здесь? А я-то удивился, ты ведь подобных сборищ не уважаешь. Ну, тебе Надюха повезло. Слышал я, он вашему брату отставку дает. Пресса вьётся возле него роями, но безуспешно. Тебе крупно повезло, потому что я здесь. Мы с ним учились вместе в школе. Пойдем, познакомлю: - Антон потащил Надю "навстречу судьбе". Она слабо сопротивлялась.
   - Сергей! Я хочу тебя познакомить, с самой очаровательной девушкой здесь... и в этом городе тоже (это уж он загнул, хорошо не сказал - журналисткой!).
   С усилием, подняв глаза, она как завороженная, не мигая, смотрела на него. Тот в свою очередь с любопытством смотрел на неё.
   - Сергей - просто сказал он, протянув руку Наде, - Антону, но, глядя на Надю, - мы сегодня уже встречались, просто нас не кому было познакомить. Может это судьба - он внимательно смотрел на неё. Что угодно, но не эти слова ожидала она услышать. Надя боялась, что мужчина услышит, как забилось её сердце. Ему было тесно в груди. Оно ухало - вверх, вниз. Будто тесно ему в груди и хочет вырваться наружу. В горле снова высохло. Она мысленно приказала себе - успокоиться, или ты хочешь тут в обморок упасть? Несколько секунд борьбы с собой - она почувствовала облегчение.
   - Надь, ты где? - это Антон.
   - Может, мы все-таки присядем, где - нибудь! - прорезался голос Нади.
   - конечно, и желательно, со мной, - идем? - он пригласил Сергея за столик.
   Вскоре оторопь прошла, она уже могла разговаривать, шутить и смеяться. То за чем она сюда пришла было забито. Она уже могла смотреть ему в глаза, могла свободно говорить, зато на место панического страха пришло ощущение - она тонула в его глазах, растворялась в его улыбке, и это чувство пугало её гораздо больше предыдущего. Про себя она с улыбкой вспоминала, как "галантно" тащил Антон её к своему столику. Ноги у неё тогда были, как ватные.
   Вдруг Антон спохватился, посмотрел на часы и откланялся - дела!
   Теперь Наде уже не страшно было оставаться с Сергеем.
   - А может, мы прогуляемся, немного. Погода сегодня чудесная! Улыбнувшись, она встала.
   Они ушли не прощаясь, по-английски, тем более, что на таких мероприятиях, вряд ли кто кому был нужен.
   Вечер действительно был чудесным! Легкий ветерок, трепал волосы, Надя уже думала о прическе. Они шли по аллеи. В свете тусклых фонарей плавно кружились опадающие листья. Они мягко стелились под ноги уютным ковром. "Сон - это же ёё СОН". Только во сне мужчина обнимал её плечи.
   - Надя, давай поговорим с тобой о том, зачем ты приходила. - они незаметно перешли на ты.
   - ?! - откуда он знает? Хотя, какая разница, кому-то ведь он должен был дать интервью.
   - Видишь ли, я журналистка. Наше издательство издает журнал "ДЕЛА И ЛЮДИ". Поскольку стало известно, что молодое "светило" не желает никому отвечать на вопросы, наш главный редактор закусил удила, кровь из носа, добыть материал. Для этого он выбрал жертву - меня, - выпалила на одном дыхании Надя.
   Он смотрел на неё серьёзно, но в глазах скакали чертики, видимо он делал над собой усилие, чтобы не рассмеяться.
   - Кто придумал эту ерунду. Что это ещё за "светило"?
   - Если материала не будит завтра на столе Главного, меня уволят, - твердо сказала Надя, хотя так не думала.
   - Ну что ты, разве я позволю, чтобы тебя уволили. Мы сейчас заедем в больницу, а потом я весь в вашем распоряжении, хорошо! Ещё бы. Надя ликовала. Сергей остановил такси, через некоторое время Надя входила в палату, Сергей тем временем пошел делать кое-какие распоряжения.
   Было ещё не очень поздно. По коридору снова туда - сюда дежурные сестры. Со шприцами, склянками с лекарствами - раздавали на ночь таблетки, шла обычная работа. Юлька лежала спиной к двери. Спит. Надя тихонько присела у кровати.
   - Надюшь! - Юлькин голос вывел Надю из раздумий.
   - Юля! Ну, слава богу!
   - А ты что здесь делаешь, уже поздно?
   - Как ты себя чувствуешь? - ответила Надя.
   - Нормально, только спать все время хочется.
   - Не важно. Больно доктор у тебя заботливый! - тут же ответила Надя.
   - Я заметила.
   В палату впорхнула Ниночка:
   - Извините, больной укол нужно сделать.
   - Я вам мешаю, выйду в коридор ненадолго.
   - Сергей Васильевич просил зайти в кабинет к нему.
   - Юль, я завтра приду.
   - Как Вера?
   Вот свинья, со своими переживаниями даже Вере не позвонила.
   - Все нормально, не беспокойся, - ответила она, чмокнула Юльку в щечку и проворчала "Мать Тереза"
   В кабинете Сергея было уютно. Он усадил её в удобное кресло и предложил:
   - Ну что же, начнем?
   С этой минуты никаких эмоций, она только журналист. Она достала диктофон, блокнот, ручку - началась работа.
   Проговорив около часа, Надя засобиралась уходить:
   - Я вызову такси, - ответила она на предложение Сергея проводить её.
   - Разве можно такую красавицу женщину отпускать одну, да ещё и на такси. Но на такси они не поехали.
   - Может, пройдемся тогда - здесь недалеко, вдруг осмелела Надя.
   Сергей охотно согласился, и вот снова идут рядом. Они шли медленно, но пришли к сожаленью Нади, очень, как ей показалось быстро. У подъезда попрощались. Ну вот, "окончен бал, погасили свечи" - грустно подумала Надя. Вдруг ощутила на себе взгляд. Сергей улыбался:
   - Наш бал впереди!
   -?!
   Она подумала вслух? Или он читает мысли?
  
  
  
   Проснулась она в полдень. Ничего себе! Отдохнула! Представляю себе гнев Главного, а он, скорее всего, оборвал телефон, она ужаснулась и бегом к телефону. Она же вчера штепсель выдернула, чтобы не будили - хотела отдохнуть. Только она вернула на место штепсель, звонок. Так и есть. Ну, Надюха, держись, - подбодрила она себя.
   - Алло, Надя, ты вообще живая? - голос Главного не предвещал светской беседе. - Что молчишь, прогуляла всю ночь, теперь отсыпаешься? - Николай Ильич слова вставить ей не дал. - Конечно, доктор, красавец! Влюбилась, поди? - неожиданно рассмеялся. - Ты хоть к вечеру приходи - в голосе просящее нотки. Издевается. Главный закончил разговор, так же как и начал резко и коротко. - Вечером жду, и отключился. Сколько лет Надя его знает, но привыкнуть к резкой перемене в разговоре и настроении, не может и каждый раз ей хочется ему нагрубить, но про себя.
   В ванной Надя унеслась мыслями в круговорот вчерашнего дня. Сколько всего произошло в один день. Голова кругом.
   Потом выскочила, как ужаленная - она же должна быть в больнице. Но как теперь не торопись - уже далеко утро, как было обещано. Соня безответственная, ругала она себя. Она уже мчалась в больницу. Там у неё немного отлегло от сердца - она вчера все-таки позвонила Вере. Та прибежала с утра, и они встретились в палате.
   Ты, представляешь, я положила Юльке в сумочку листок с новым номером. Я никак не могла его сразу запомнить, показала Юле, а потом, уходя, сунула его в сумочку - вдруг забудет. Это Юлька-то забудет! И смотри, как моя глупость помогла, - рассказывала Надя, Вере.
   - Девчонки, но ведь ни чего страшного не случилось, - подала голос Юлька.
   - А, если бы случилось? - воскликнули подруги в один голос - переглянулись и все трое весело рассмеялись.
   В редакцию, Надя конечно наведалась. Главный сердито встретил "нерадивую журналистку". Но, просмотрев заметки и послушав запись, сменил гнев на милость:
   - Ты, девчонка, не спеши. Материал должен будет отличным. Два дня, думаю, тебе хватит.
   Надя в восторге чмокнула Главного в щечку, у того глаза округлились, что за нежности. И тут же пожалел, что послал Надю, влюбилась, сделал он вывод, а для журнала - это катастрофа! Можно потерять одну из лучших журналисток. Крякнул. Ну да, что теперь сделать.
   Надя же, решив - утро вечера - мудренее. За статью засядет завтра - у неё есть два дня - помчалась снова в больницу.
   Юлька ни о чем не спрашивала, хотя видела, что с ней что-то твориться. Сама расскажет, если посчитает нужным. Но, вскоре догадалась, в чем тут дело. Стоило разговору зайти о докторе Юльки, Надя смущается, почему-то краснеет. Теряет нить разговора. Что скажешь, было бы взаимно. Юлька всегда желала всем, чтобы чувство было взаимным, тем более, если речь шла о девчонках. Так прошел еще один день, но в этот день она не встретила в больнице, Сергея, и уходила несколько потерянная.
   Ночью спала беспокойно. То и дело просыпалась, снова засыпала и снова просыпалась, поэтому следующее утро застало её уже на кухне. Сейчас она сварит себе кофе покрепче, сядет за машинку и ... встанет из-за неё, когда напишет последнюю строчку. Так она работает всегда.
   У Нади был компьютер, но она его не жаловала. Новенький компьютер стоял на рабочем столе, но единственная работа, какая с ним проводилась - это время от времени вытиралась пыль. Компьютер подарили в редакции на тридцатилетие. Ребята потратили сумасшедшие деньги - Наде было неудобно. Думается, скинулись они не помалу. Под огромным секретом Наде рассказывала Юленька Семенкина (она все про всех знает), что Николай Ильич выбил крупную сумму в профсоюзе, но много досталось и на долю ребят. И вот, теперь нежелание работать на компьютере она объяснила так:
   - Я его берегу, он мне дорог, как память.
   Хотя, если уж признаться честно - она просто боится и по- прежнему все её творческие работы выполняются на маленькой портативной пишущей машинке. Сотрудникам объясняет, сяду за компьютер, а мысли "шасть" в ящик, и пропали. Конечно - это шутка, но в каждой шутке - есть доля шутки. Сколько полезного можно изъять из этого ящика! Ответ прост - она его боится.
   - Идем-ка, подружка моя, поболтаем, - Надя расчехлила машинку, поставила первый лист, а мысли уже родились в голове, готовые уложиться в родные строчки. Пальцы тут же запорхали по клавишам.
   Когда-то давно, Надя окончила курсы стенографии и машинописи. Стенография не пришлась ей по душе. Слово - это слово, а тут черточки, крючочки, закорючки. А вот машинопись - да. Она испытывала огромное удовольствие, когда из-под её пальцев выскакивали буквы, складывались слова, предложения, строки, абзацы, страницы, наконец. И она в этом деле преуспела. В то время, когда сокурсницы ещё кое-как долбили по клавиатуре двумя, редко четырьмя пальцами, она уже лихо за другими бегала по клавиатуре почти всеми, только два больших пальца не хотели работать - бездельники, а для них тоже была работа. Листы один за другим заполнялись нужным текстом, пальчики без устали порхали. Работать Надя могла до бесконечности. Усталость она чувствует, когда встает из-за стола. Так всегда было. А пока есть, что писать об отдыхе не может быть и речи. Упертая.
   Но вот работа закончена. Надя отодвинулась от машинки с чувством глубокого удовлетворения просмотрела написанное, сладко потянулась, с наслаждением расправила затекшие мышцы. Кажется, материал удался. Посмотрим, что скажет главный! Как он посмотрит. Несколько дней пролетели незаметно, Надя бежала в больницу, в редакцию, снова в больницу. Юлька начала протестовать:
   Что я, младенец, меня пеленать надо? Я сама справлюсь, да и Ниночка за мной присматривает не как медсестра, как сестра. Верочку тоже сегодня поругала - не дело это.
   - Наш пострел - везде поспел! - пропела Надя, - Вот почему мы здесь с ней не встречаемся. Она уже умчалась.
   - Но ей же на работу. Это ты у нас на работу идешь, как выспишься!
   - Не правда, - возразила Надя, - я как жаворонок, солнце еще не встало, а я уж на ногах! - подруга рассмеялась. Все знали, как любит поспать Наденька. - А Ниночка около тебя крутиться тоже знаю почему, - с удовлетворенной ревностью вдруг сказала она. Думаю, она в твоего доктора влюблена, а для него она горы свернет, и старается во всю, чтобы он был доволен.
   - А ты? - вдруг спросила Юлька, не удержала!
   - Что я?
   - Ты в него тоже влюблена?
   Надя смущенно улыбалась:
   - А причем тут я, - сказала Надя, но потом поняла, что врать Юльке бесполезно, обреченно вздохнула. - Кажется, да?
   - Кажется или да?
   - Да!!!
   Надя задумалась.
   - У неё есть шанс!
   - Ты о ком?
   - О Ниночке! - при этом снова почувствовала укол ревности. Дурья голова, девчонка сопливая совсем, хотя, причем здесь возраст.
   - Надь, ты где? - Юлькин голос. - Странная ты сегодня.
   А Надя мучительно думала, рассказывать ли Юльке? Что она скажет? Расскажет сон, повторившийся наяву? Может позже. А вслух сказала:
   - Со мной все в порядке! Просто в голове у меня - одна бредовая идея, и она не дает мне покоя.
   - Меня завтра обещали выписать! Ты иди домой, а то статью не сдашь, уволят с работы.
   - Ошибаешься, подруга, статья сдана и даже гонорар получен.
   - А я-то думаю, чего ты натащила столько дров, - Юлька покосилась на огромный пакет на тумбочке.
   - Могу себе позволить...
   - Надя, а что у тебя с Серегой. Вы, наконец, разобрались в своих отношениях?
   Не сразу, но, все-таки поняв, о ком идет речь, она вздохнула:
   - Нет, он не хочет понимать. Я ему давала понять, что ничего у нас не получиться, но "воз и ныне там". Сегодня я пригласила его. Мне снова придется раскладывать по полочкам, а он снова мне скажет:
   - Но я же тебя люблю!
   Придется мне в глаза ему сказать, что я его не люблю и никогда не смогу полюбить, представляю его глаза при этом. Как у преданной побитой ни за что собаки. Юль, но я же никогда не обещала ничего. Кажется, даже повод не давала, а так все получилось глупо. И мне его очень жаль. И все-таки придется расставить все точки над "и". Пойду я пожалуй, правда.
   Дома она включила автоответчик, снова услышала голос Сереги в нескольких вариантах и подумала, а "мой" Сергей не позвонил. Серегой они познакомились около года назад. Сначала они просто были знакомыми, потом между ними что-то вроде дружбы завязалось. Не верьте тому, что между мужчиной и женщиной может быть дружба. С этого может и начинаться. Но и начинается она лишь потому, что кто-то один к другому неравнодушен. Примером может послужить и Надин случай, и не только.
   Серега хороший добрый парень. Честный и прямой. Порой его доброта подкупает, но порой и раздражает. А с некоторых пор он решил, что любит Надю, может оно так и есть, но вскоре он стал требовать от неё ответных чувств. Но где их взять Наде? Не чувствует она к нему лечения. И сегодня утром, она твердо решила, что скажет ему все как есть и они не будут больше видеться. С тех пор как он "ненавязчиво", практически каждый день звонил, приходил с одним и тем же вопросом, он настолько стал ей в тягость, что было уже невмоготу. Тем более теперь! А что теперь? Надя зажмурилась от крамольных мыслей. Потом решительно набрала номер Сереги. Длинные гудки. Она стояла у аппарата, будто на что-то решалась. Теперь она набрала номер Сергея - занято. Пронесло. Она быстро положила трубку, как бы боясь, что на другом конце провода вдруг опомнятся и возьмут. Что ты себе возомнила - опустись на землю. Позднее она позвонила Сереге и договорилась с ним о встрече. Он явился минута в минуту.
   Сначала в дверь вплыл огромных букет белых хризантем. Потом он сам, счастливый, и с порога:
   - Милая я так рад, что ты приехала. Если бы ты знала, как я соскучился, - зачастил он.
   - Надо было статью сдать.
   - Ну, хорошо, хорошо, что ты сердишься? Я же не против.
   Он ещё может быть против - уже раздражалась она. Хотя полчаса назад она думала о том, что ей уже тридцать. Может это последний шанс у неё создать семью. Может быть даже завести ребятишек. И чем, собственно плох Серега. Была бы за ним, как за каменной стеной. Добрый, надежный, любящий. Сколько можно ждать принца. Видно путь его к ней очень долог, а время идет, и претендентов на руку и сердце её она уже давно не наблюдает. Не любит Серегу, кто знает, может потом придет любовь. Думала, а в глазах стоял - Сергей. Да, не нужна ты ему. Неделя прошла, он даже не вспомнил о тебе. Что ты ждешь? Впрочем, ни один довод её не убедил.
   Дальше было очень грустно. Она объяснила Сереге, почему они не должны видеться, и что она не хочет его напрасно обнадеживать. Разговор был тяжелым. Серега принялся уговаривать её, что он понимает, и он сделает все, чтобы она его полюбила и прочее, прочее...Когда она произнесла решительно "нет", она не могла смотреть на Серегу, боялась, что пожалеет и все останется по-прежнему. Этого она не хотела. Молча проводила его глазами, последнее "прощай" было сказано. Закрыть за ним дверь она не пошла. У нее не было сил, не было мыслей. Только неприятный осадок в душе. Она включила телевизор, чтобы как-то отвлечься, но почти ни чего не слышала, просто смотрела на экран. С одной стороны, хоть и свалился с души камень, чувствовала она себя скверно. Ушедшие на задний план мысли вернулись. Теперь она обманывает себя. Она закрыла глаза, и тут же перед ней появился образ того, кто занимает все её мысли. Наверное, нужно что-то делать с этим. Так и сойти с ума недолго. Она открыла глаза - образ не пропал, она видела его белоснежную улыбку, как с рекламного ролика, темные почти черные глаза, она вглядывалась в них даже морщинки - лучики в уголках глаз:
  -- Я сошла с ума!
  -- Ну что, ты, Наденька! - знакомый голос.
   Вот и галлюцинации.
   Она смотрела на него вовсе глаза, открывала, снова закрывала, открыла вновь - видение не пропало. Он сидит перед ней на корточках, в руках роза на длинной ноге, чуть пола не касается. Он протянул ей розу, она взяла и тут же укололась.
   - Да, что с тобой? - настойчиво спрашивал её голос.
   - Вы, ты...как ты сюда... заикаясь, спросила, наконец, Надя.
   - Я звонил, постучал, смотрю, дверь открыта, телевизор работает, подумал, вдруг что случилось. Прости я не только без приглашения, но и без разрешения вошел.
   - Я не ждала,...не ожидала - пролепетала что-то невразумительное, Надя, проклиная себя мысленно. Но почему у нее опять дар речи пропал. Она думала, что это уже в прошлом.
   Телевизор вещал голосом диктора о погоде и лекарствах, которые нужно принимать от последствий осеней погоды. Надя себя ощущала голой на ветру, внутри нее все как - бы замерло, ноги пристыли к ковру вместе с тапочками. Судорожно думая о том, что нужно пристроить розу - с места сдвинуться не могла.
   - Мне очень хотелось увидеть тебя, но если я не вовремя...
   - Нет, нет, - поспешно сказала Надя, - я рада, просто неожиданно. Усилием воли она сдвинулась. Воткнула розу в напольную вазу, больше ей в голову ни чего не пришло, и предложила гостю присесть.
   - Можно снять пальто?
   - Конечно, да, вот там, раздевайся, - запоздало стала проявлять гостеприимство. Ты располагайся, я сейчас.
   Нырнула в ванную. О боже! Ну и вид! Наверное, у меня, правда, что-то с головой. Углубляться по этому поводу она не стала. Слегка распушила волосы, снова позавидовав Юльке, она собралась мысленно и вышла на встречу судьбе.
   - Может чай?
   - Не откажусь! Можно я помогу?
   Чем он мог помочь, она представляла с трудом, но предложение все же приняла.
   В старых хрущевках кухоньки маленькие и Надина не отличалась от других. Правда, для Нади, она была очень удобной по нескольким причинам. Во-первых, не нужно много мебели, модные уголки, шкафчики, всякую кухонную утварь типа кухонных комбайнов и прочий техники. Она всегда могла ответить на вопрос, почему у неё нет того и другого, - нет, потому что тесно и поставить не куда. Но признаться в том, что готовить ей не по душе! В этом бы она не призналась ни за что. А готовить она не любила, а в общем-то и не умела, так что миксеры, овощерезки, комбайны ей просто ни к чему. Готовила она в редких случаях, можно сказать исключительных случаях и можно по пальцам пересчитать блюда, которые можно было, есть в её приготовлении. Но вот чай и кофе - это святое. И для приготовления кофе у нее было все. Отличная кофемолка, она предпочитала только натуральный кофе и только в зернах, растворимый призирала - помои. Кофейники, турки всяких размеров, даже лоточек с песком. Она любила кофе по-турецки и готовила его отменно, это надо признать. И чай, только свежезаваренный, и только хорошего качества. Надю всегда удивляло, как это Цейлон, по размерам островов небольшой ухитряется завалить чаем всю Россию и только. Это наводило на размышление. Чай расфасованный где-нибудь в Рязани, предварительно намешав туда еще неизвестного что. Но если встречала что-то новое, всегда покупала, придерживаясь теории - пока новое - хорошее.
   В кухне было уютно. У стены столик. По бокам два стула. Неяркий светильник над столом создавал интимную обстановку. Это Надю пугало. Она не боялась, что под влиянием обстановки гость набросится на неё, скорее наоборот. Она боялась за себя. Она комплектовала и старалась, как можно реже смотреть в его глаза. Сергея это нимало не смущало, он колдовал над чайником, и, спросив разрешение заварить чай, и Надя, не доверявшая ранее это никогда - безропотно согласилась. Чтобы быть от него подальше она взялась раскладывать изумительное королевское варенье из крыжовника и желе из черной смородины. И то и другое было Верочкино произведение. Надя - безрукая. Так говорит Верочка. Впервые в жизни она пожалела, что не может похвалиться вкуснейшим вареньем или обалденным пирогом. Ну, не привлекало её домоводство, и, наверное, она покривила душой, когда думала, что для Сергея пекла пироги. Может и пекла бы, кабы умела. Она мрачно сервировала стол. Заглянула в холодильник: двухкамерный давности кусок торта. Нет, надо учится, полжизни прожила и ни чего не умеет, сделала она мрачные выводы. Сергей тем временем закончил свое занятие и внимательно наблюдал за Надей. Она занятая своими умозаключениями этого не заметила, иначе бы опять смутилась, и известно, что из этого вышло. Она закрывала холодильник. Печенье есть - вот выход, еще с поезда осталось.
   - Ну вот, готово! - провозгласила она.
   Сергей разлил чай в чашки. Кстати, заварочный чайник у неё был шикарный. Китайский фарфор, расписанный в серо-голубых тонах. Очень красивый. Надя не любила стоящую в сервантах посуду, тем более, чайную. Посудой надо пользоваться, поэтому купленный дорогой чайник тут же начала использовать по назначению, выбросив старый, - у него слегка откололся носик, без всякого сожаления:
   - Битой посуды в доме быть не должно!
   Они пили чай. Сергей расхваливал варенье, а она смотрела на его руки. У него руки для кузнеца, крепкие, широкие ладони, в них чувствуется сила, а он врач.
   - Извини, мне пришлось пойти на маленькую хитрость, но я очень хотел тебя увидеть. Я поговорил с твоей подругой, и она посоветовала сходить именно сегодня, и именно без приглашения. Она сказала, что это неприлично, но не очень.
   - Хорошо, что ты пришел (ну Юлька, хоть бы позвонила, предупредила)
   - Не сердишься?
   - Нет.
   Следующий вопрос её озадачил.
   - Почему ты боишься меня?
   - Я? Нет.
   - А все же. Я же вижу - стоит тебе меня увидеть, с тобой что-то происходит, и я не могу найти этому объяснения. Тебя будто сковывает страх. Я не прав?
   Не найдя ничего лучшего, чем сказать правду, она ответила:
   - Всему виной - сон? И поведала ему эту историю, как бы снимая груз с себя. Боялась только, что он посмеется над её детскими инсинуациями.
   Сергей выслушал внимательно, не перебивая и очень серьёзно, потер переносицу.
   - Да, дела! Ученые бьются над изучением явления снов уже несколько десятилетий, разгадать природу сновидения до конца не могут.
   - Ты - медик! Объясни мне! Как ты на это смотришь?
   - Именно твой сон могу объяснить, а об остальных судить не берусь.
   - Вот как? - Надя была удивлена.
   По поводу этого явления, ученые выдвигали немало всяких гипотез некоторые, как я знаю, подтверждались, но до конца это не изучено, и вряд ли будет изучено. Мозгу выдает все новые загадки.
   - Ну, хорошо - это, в общем. А по отношению ко мне. Как ты это объяснишь?
   - Здесь все очень просто.
   - Просто мы уже встречались!
   - Н-нет - уверенно сказала Надя, - Я могу сказать уверенно, прежде мы никогда не встречались, я тебя никогда не видела, понимаешь?
   Ты можешь говорить, что угодно, но я отдаю своим словам отчет.
   - Ты, может быть, и нет. То есть, ты просто не обратила внимания, а вот мозг зафиксировал, скажем, так, не нужную тебе информацию в виде сна.
   - Но мы никогда не встречались, - настаивала Надя.
   - Встречались - категорично заявил Сергей, - вспомни: весна этого года - май, середина мая, числа не помню. Открытие кинотеатра...
   - Да, "Свобода". Я был там случайно, в общем, в толпе я точно это знаю, была там подолгу службы, потому что черкала что-то в блокноте.
   - Но, я, тебя не видела, - растерянно промолвила Надя.
   - Ну, это как раз не удивительно, вперед мы с братом, я там с братом был, не стремились выходить. Наблюдая со стороны. А ты была занята работой, и, как мне теперь известно, в работе, ты видишь только работу.
   - Подожди, а как же голос? Я во сне отчетливо слышала твой голос, но мы ведь с тобой не общались?
   - Это правда, с тобой - нет. Но вот, если ты напряжешь память - может быть вспомнишь. У кинотеатра со стороны Кафетерия была огромная афиша, мы около нее стояли. У нас с братом рост почти одинаковый и мы закрывали почти часть афиши, а вашему репортеру потребовалось афишу снять. Мы мешали. Отошли в сторону, но с того места было плохо видно - я спросил фотографа, можно ли нам снова занять прежние места, не будем ли мешать. Вот и все.
   - Но разговор был с оператором...
   - А ты в это время стояла несколько в стороне, писала, время, от времени посматривая по сторонам.
   - Столько времени прошло, а ты так хорошо помнишь, что я делала?
   - Видишь ли, с того момента, как я увидел тебя, остальное стало мне уже интересно. Я смотрел уже только на тебя. И чтобы убедить тебя окончательно, хочу сделать заявление. Я теперь знаю, что во время работы ты сгрызаешь одну ручку точно.
   Привычка грызть кончик ручки у Нади имелась, она не могла от неё избавиться ещё со школы.
   - А потом?
   - Потом, подъехал жигуленок синего цвета и увез мою прекрасную незнакомку в неизвестность.
   -Ты полнишь цвет машины?
   - Я помню даже номер САШ 47-13. Когда жигуленок отбыл я попытался узнать, откуда явилось чудо, в тоем лице. На что мне ответили: "Да черт их знает, понабежали".
   Сергей долил чай в чашку.
   - Потом, прошло много времени. О тебе я так ничего не сумел узнать. И вдруг, мне повезло, пару месяцев назад я увидел злосчастный жигуленок, припаркованный к клинике. Пришлось дождаться, журналисты. Узнав, откуда они - им отказывали.
   - Говорили, что причина этого - в скромности...
   - Если говорить честно, разговаривать с журналистами я не пробовал до разговора с тобой. Да и о чем разговаривать, я им не доверяю. И я не считаю себя, как ты говоришь "светилом", и ...
   - Нас никто терпеть не может! - рассмеялась Надя.
   - В общем, - продолжал он, - раз уж все равно этого не избежать, я решил извлечь из этого пользу. Если отказать одному - заинтересуется другой. Если отказать этому - заинтересуются все сообщество.
   - Расчет точный. А ты стратег.
   - Я хотел тебя найти. А дальше все просто, узнав из какого издательства парламентер - я согласился, правда оказалось, что произойти встреча должна была в кафе. Мне показалось странным, какая работа может быть в кафе, но должно быть я чего-то не понимаю. Я надеялся, что придешь именно ты. И каково же было удивление, когда я увидел тебя в больнице. Я не знал, что звонил тебе. Я потерял на миг самообладание от радости.
   - А я упала в обморок.
   - С тобой другой случай. Ты же увидела привидение. Тогда я этого не знал. Ну, а дальше: я ждал тебя в кафе, уже не совсем уверен, что ты приедешь. За то я знал точно, завтра ты придешь в больницу к подруге.
   - И тебя не удивило, как я вела себя в кафе?
   - Ещё как удивило! Теперь я знаю объяснение. А там, как и в больнице, мне показалось, что ты увидела "чуму" в моем обличье.
   - Ты подумал, что я ненормальная?
   - Нет, просто хотел знать, почему на меня у тебя такая реакция. Надя, ты чудо! Я не знаю, что с этим делать? - помолчав, добавил: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Полгода я ждал этой встречи. Это как раз то во что я никогда не верил. Я полюбил тебя с первого взгляда. Я счастлив, что нашел тебя. Ну, а приговор выносить тебе!
   Разве может быть женщина, грезившая мужчиной Нади билось спокойно выслушивать признания в любви? Конечно, нет. Сердце Нади билось в ритме "ча-ча-ча", а с лица не сходила счастливая улыбка. Теперь она знала, почему Главный так загадочно улыбался. Так уговаривал её "развлечься", и так снисходительно разрешил задержать статью на два дня. Конечно, Сашка, шофер Главного рассказал ему, что Сергей интересовался, что он искал Надю, он вмиг сообразил, что из этого может получится хороший материал. Но об этом она будет размышлять потом, а сейчас же она наслаждается своим счастьем. И потом, когда Сергей ушел, она долго не могла заснуть, переваривая, сколько событий, произошло за одну только неделю. Спала и не спала, с нетерпением ожидая нового счастливого дня.

* * *

  
   День в больнице начинался, как всегда. Ни свет, ни заря сестричка прибежала с градусником. Юльку это ни чуть не раздражало. Каждый делает свою работу. Спать не хотелось больше. Какой уж тут сон - сегодня выписывают и мысли её уже были в клубе. Она соскучилась по ребятишкам, по работе. Столько времени провалялась в больнице в бездействии в больнице, это не по её натуре. За время своей жизни, Юлька оказалась в больнице второй раз. Вспомнив о первом, она помрачнела - настроение улетучилось. Но ворошить прошлое времени не оказалось. Прибежала Надюшка счастливая. Невооруженным взглядом видно - хочет поделиться, через край переполняет. Но пришли менять бельё.
   - Пойдем в наш уголок - с мольбой в голове предложила Надя. Они ушли к знакомой им уже пальме. Здесь пару дней назад Надя рассказывала Юльке о Сергее, о своих переживаниях и плакала. Слезы радости. Они катились по лицу, на котором довольная улыбка. Надя нашла свое счастье и хотя Юлька знала все по вчерашнему разговору с Сергеем ещё раз порадовалась за подругу. Это другое - здесь не надо успокаивать и вытирать слезы. Юлька смеялась:
   - Надь, ты вроде большенькая уж!
   А Надя узнав, что Юльку сегодня точно выписывают, умчалась, пообещав за ней приехать и строго - настрого приказала:
   - Без меня ни шагу!
   А Юлька, вспоминая, счастливую улыбку Нади, с удовольствием подумала: "Может, будет свадьба". Её сокровенная мечта сопровождать подруг в ЗАГС.
   Она вспоминала вчерашний день. Сергей Васильевич пришел в палату на обход. Потом отослал куда-то сестру. Сам не ушел. Сначала что-то записал. Отошел к окну.
   - Завтра готовьтесь на выписку, - Юлька видит не о том, - рекомендации заберете при выписки, я подготовлю.
   Я хотел поговорить с вами о Надежде.
   - Что с ней? - естественная реакция Юльки.
   - Я должен встретиться с ней. Как-то получилось... Мы не договорились. Телефон молчит.
   - Это нормально. Когда она работает, телефон отключен.
   - Как быть?
   - Если очень нужно сходите к ней домой, - подсказала Юлька.
   - Это будет очень неприлично - без звонка?
   - Это будет неприлично, но не очень!
   Сергей улыбнулся.
   - Спасибо! - и быстро вышел, тихонько закрыв за собой дверь.
  

* * *

  
   Вера только что вошла в Юлькину квартиру - сегодня хозяйку выписывают, нужно подготовить жилье. Она сразу же открыла форточку. Сегодня суббота - выходной, она могла посвятить себя этому прямо с утра. За неделю Юлькиного отсутствия воздух застоялся. Без Юльки квартира выглядела уныло. Протирая пыль, Вера тихонько напевала, сегодня Юлька будет дома, настроение было прекрасным. Вытирая пыль с тумбочки, она уронила альбом с фотографиями. Некоторые высыпались. Она собирала и одновременно просматривала. Это фотки из детства. В рамках на столике - более поздние. Вот они в парке. Это на лодочной станции. Это на турбазе. А это на открытии спорткомплекса. Как давно это было. Что-то заставило её вернуться вновь к фотографиям. Как это она раньше не обращала внимание - у неё ведь тоже есть фотографии. Они с Надькой все время по обе стороны. Хотя, что тут удивительного. Они с Надькой всегда вокруг Юльки, как вокруг оси вертелись. Потому что Юлька, это Юлька. Она с детства мудрая была не по годам. К ней тянуло, как магнитом. Вот и на фотографии, где бы мы по-другому стояли или сидели. И не потому, что она в центре быть хотела, это мы вокруг неё хотели быть. Вера резко встала, потом снова опустилась на подлокотник кресла, на котором присела с фотографиями.
   - О-ёй! Какие же мы! Эгоистки! - воскликнула она.
   - Неужели, чтобы понять это, Юльке в больницу надо было попасть? Мы за нее испугались. Мы за себя испугались! Кто же нам подскажет? Кто поможет. Она четверть века впитывала наши с Надькой слезы и сопли. А мы? Хоть раз поинтересовались, что у неё на душе? Юлька всегда веселая, бодрая, энергичная. Значит у неё все хорошо... Всегда с улыбкой.
   - Сволочи мы с Надькой! Гадины - уже вслух ругала себя и Надю Верочка.
   В гневе Вера теребила тряпку, которой несколько минут назад мирно вытирала пыль. Из глаз её падали слезы.
   - Сколько лет мы пользовались Юлькиной добротой! - Она швырнула тряпку в тазик. Ясно, выполаскивая тряпку она все повторяла:
   - Гадины, вот гадины! Она нам готова все была отдать, лишь бы нам жилось легче.
   Вере вспомнился случай с деньгами.
   Лет пять назад собрались они на рынок. Тогда они уже в Юлькиной, вот в этой самой квартире жили. Смотрим, в почтовом ящике извещение лежит. Ценное письмо на Юлькино имя - Иванова Любовь Николаевна. Зашли заодно на почту, получили. Отправитель - имя неизвестно. Нам с Юлькой неизвестное. Интересно было, что там, но до дома оставили, не стали открывать.
   Открыла Юлька дома конверт - а там сберкнижка. На Юлькино имя и сумма - сумасшедшая - 25 тысяч. Юлька вскрикнула и на кухню выскочила. Вера за ней. А та плачет. Вера не поняла. Ей куча денег привалила, а она слезы льет.
   - Ты что, Юль?
   А она:
   - Мамы больше нет.
   - С чего ты взяла?
   - Я теперь поняла, она приезжала проститься. Не хотела без моего прощения умирать.
   Проговорила и бегом в комнату. Вера за ней.
   - Знаешь, что она сказала мне, когда уезжала? - Юлька вытерла слезы уголком полотенца. - Я просила ее остаться, а она мне:
   - Не могу доченька! Я жизнь не только тебе испортила. Отцу твоему жизнь искорежила. Теперь он старый больной человек. Мне не долго осталось, но пока жива, я должна около него быть, хоть этим чуть вину свою искупить. Я признаться ему всю жизнь не могла, теперь тем более не смогу. Признаться - значит убить его, тащилась по жизни с камнем на сердце. Боялась ошибку свою исправить. Не ошибку - преступление. Только и отрады, когда раз в году к Интернету подходила, да издали на тебя поглядывала, если повезет. Ты, доченька, очень великодушна, что нашла в себе силы простить меня. Отец не простит. И отвечать мне за это в другом месте.
   - Я ведь тогда не обратила внимания на эти слова "не долго осталось". Наверное, знала, что больна неизлечимо - она ведь не старая ещё. А я к ней - ты, когда ещё приедешь? Она плачет - не знаю... Она меня тревожить не хотела, ты понимаешь, Вер?
   Надо адрес посмотреть, откуда пришло. Константинова Вера Петровна, село Покровское. Вер, это рядом с интернатом село. Я еду туда. Она быстро собралась и помчалась в Покровское. Приехала на следующий день, рассказывала:
  -- Девчонка беспокойная очень. Она увидит, откуда письмо обязательно к тебе примчится.
  -- Ты бы - говорит - сама ей отдала? Чего на людей надеяться. Вдруг помру завтра.
  -- Нет, не хочу, чтобы дочка меня такой видела.
   Вера Петровна знала все про Юльку, и не удивилась схожести. Теперь Юлька все поняла - хотела подарок сделать, да не успело письмо - почти на месяц задержалось. Задумалась Юлька, что же ей теперь делать. В Москву ехать надо. А бабка будто - мысли её услыхала:
   - Не надо, дочка, не ищи. Если жива - сама объявиться, а нет, не вернешь, а отца - добьешь. Он ни в чем не виноват. Хворый он, мать сказывала. Признает дочь враз - одно лицо. Сердце и не выдержит. Не знает он про тебя ни чего до сих пор, бедолага! И мать не вини, она себя уже и так наказала - ни один суд не присудит. С этим Юлька и уехала. Деньги долго не трогала. А тут Надюшке квартиру дали. Вот, тогда Юлька говорит:
   - Знаю, что скажите, но деньги мамины мне одной не принадлежат. Она всегда подарки нам всем дарила, значит и этот для всех. И не спорьте со мной. Мы всю жизнь вместе.
   И разделила деньги на четыре части: себе, Вере, Наде и остальные хотела в Инераде передать, да Инерада взбунтовалась, и не взяла. Тогда она и четвертую часть поделила на троих. Деньги мы взяли, да и не могли не взять. Мы знали Юльку - она решительная. И если что надумает - будет так.
   Вера задумалась:
   - А могла бы я вот так, взять и раздать то, что по праву мне принадлежит. Ведь тут явно было не наше. Она не знала, да и откуда знать ей. Вере, если никогда ей таких подарков не дарили. Может и смогла бы поделить, если бы было что.
   Они завидовали Юльке, но завидовали по-хорошему, не со злом. Когда ей дед Василь квартиру вот эту отписал - они тогда все по углам жили. А она заладила - нечего углы снимать, когда квартира пустует, деньги на ветер кидать. Она и этот подарок с нами разделила. Почти четыре года жили вместе. А дед, Василь, они знали, как дочку её считал.
   Вера взглянула на часы. Гляди-ка. От злости на себя она с такой скоростью закончила уборку, что сама удивилась, в раздумьях и не заметила. Быстро оделась и вихрем унеслась. За углом цветочный магазин. Вернувшись скоро, она составила из принесенных цветов букеты. Осмотрев все вокруг, она осталась довольна.
   Время еще есть - побежала на кухню заниматься пирогом. Как пришла, поставила тесто, и оно уже подошло. Начинку Вера принесла с собой уже готовую. Скоро она уже водворяла противень в духовку.
   Вера всю жизнь имела мечту - своя кухня и она на ней королева. И вот теперь - у неё есть кухня, и королевство в придачу. Только вот накормить своими тортами и пирогами она может только подруг, но делает это с великим удовольствием. Выпечка - ее хобби. Пироги - пальчики оближись. Торты во рту таят.
   Звонок. А вот и они. Теперь они снова вместе.
  
   Свободных вечеров у Сергея было не так уж много, но теперь все такие вечера они проводили с Надей. А Наде казалось, что ей без него дышать трудно, и ждала с нетерпением появления Сергея.
   Как-то, когда она заговорила о Юльке он спросил:
   - Расскажи все же почему Юля?
   - Это очень долгая история.
   - А мы с тобой торопимся?
   - Тогда слушай!
   Надя начала издалека. Можно было в двух словах объяснить, что и как. Но Наде нравилось, как слушал Сергей. Рассказчиком Надя была отличным.
  
  
   Небольшой поселок затерялся в леса и поселках Поволжья. Да автострады несколько километров. Тишина и чудесный чистый воздух. Может быть из-за этого, а может по другой причине, но в этом мечте существовал детский дом. Дом пережил множество реформ, говорят открыли его еще во времена НЭПА, назывался он по-разному сначала был приютом. Потом детским домом, потом домом ребенка, а последние пять лет - школой - интернатом для детей, потерявших родительскую опеку. Вот так мудрено... Одно было неизменным - жили в нем дети - сироты, как бы это официально не называлось. Вместе с названиями, менялись и начальники этого учреждения. Сколько их там перебывало уж ни кто и не помнит. Только держались они не долго. Толи отдаленности не выдерживают, толи другие были причины. Только последним заведующим этого дома был мужчина, лет сорока, пил говорят безбожно. Стал распродавать и так скудное имущество, пришлось его уволить. На его место прислали молодую женщину - почти девочку, ей и тридцати не было. Женщина была миловидная, худенькая с чудным именем Инерада Елизаровна. Жители поселка, при котором интернат находился, гадали:
   - Чем так проштрафилась девчонка, что её сюда сослали.
   Никто даже мысли не допускал, что приехала Инерада сюда по собственной воле, да и ещё пришлось её добиваться своего назначения. Не хотели её назначать. Молодая, вида тщедушного - не справиться. Вон, какие матроны сбегали. Но, поскольку желающих кандидатур не появилось, все-таки назначили Инераду, правда, скрепя душой.
   Сельчанам Инерада понравилась. Не то, что последний был. Накуролесил в поселке. То в одних подштанниках по деревне шатается по дворам, предлагая то одеяло, то простыню, то ещё какую утварь. Сельчане гнали его в шею - ишь сиротское добро пропивает, прощелыга. Но дошло до начальства о работе пьяницы - его убрали. И прислали 28-и летнюю свистушку, как поговаривали некоторые злопыхатели. Да только скоро мнение о ней они изменили. Вскоре сельчане звали свистушку уважительно Инерадой Елизаровной и ходили к ней за советом. Но это было несколько позже, а пока Инерада засучив рукава, взялась за работу. Хозяйство досталось ей захудалое.
   Дом, в котором находился интернат сам по себе был построен добротно. Толстые кирпичные стены, крепкий фундамент, но вот крыша протекает, да внутри помещения требовали капитального ремонта. Работы было непочатый край. Инерада выбивала средства на ремонт, присматриваясь тем временем к коллективу. А здесь было на что посмотреть. Прежнее начальство работников набирало под стать себе. Завхоз попивает, но это еще пол беды. Беда в другом. Инерада простить им не могла, и потому очень скоро подобрала из поселковых женщин, добросовестных работниц. Воспитателя переманила из района - молодая девушка работала с удовольствием и испытательный срок прошла успешно. Все знали, если Инерада, не дай бог, заметит, что ребенка обидели, работы лишаются тут же, безоговорочно.
   В конце концов, Инерада убедилась, что теперь она спокойно может заниматься хозяйственными вопросами. Совмещать хозяйственника и воспитателя невозможно, поэтому теперь она занялась этим вопросами вплотную. Ремонт и благоустройство - вот первые две задачи
   Инерада нашла шефов, которые помогли стройматериалами. Председатель захудалого поселка, в котором находился интернат, тоже принимал посильное участие, ведь кроме интернатской - другой школы не было и поселковые дети учились вместе с детьми - сиротами, но школа относилась к интернату. Район дал ей отказ по всей форме. В план этого года ремонт интерната не входил. Два года потребовалось Инераде, чтобы отремонтировать подсобные помещения, в которых она намеревалась расположить спальни, столовую, кухню - то есть вынести жилые помещения из школы, а в школе открыть спорт зал, и предметные кабинеты. Школа была восьмилетка.
   Бывшие помещичья усадьба была хорошо огорожена. Она удивлялась, как это до сих пор не разобрали изгородь. Вскоре об интернате уже писали газеты... о заслугах Инерады говорили по радио и даже по телевидению, но это позже, а пока еще металась по инстанциям, выпрашивая и требуя нужные материалы для интерната.
   Однажды пришел мужичок к Инераде. На работу проситься. Приезжий украинец по национальности мужик, выглядел лет на сорок. Борода окладистая, волосы не стриженные. Говорит, мол, любую работу готов делать и умеет, да только жилья у него нет. Инерада подумала, что мастеровой мужик в хозяйстве всегда пригодиться, и взяла его при условии, что тот сбреет бороду, да пострижется, нечего ребятишек пугать. Тот выпросил усы. Без усов говорит, не могу. На том и порешили. Позже Инерада никогда не жалела, что взяла Василия, так звали мужика. Был он действительно на все руки мастер. А когда побрился, помолодел лет на десять. Впрочем, ему и было всего тридцать три года по документам. Прижился Василий в интернате, только уж больно он молчалив, порой за день и двух слов не скажет. Зато руки у него золотые были. С его помощью и столовую отремонтировали и крышу перекрыли, и, пожалуй, не было дела, которого Василий сделать бы не сумел.
   В глубине двора имелся небольшой флигелек. Конечно, и он требовал ремонта. Василий сам его отремонтировал и об устроился там. Всегда под руками. Нужно что - позвони в звоночек - он и явиться. Он и звоночек сам приспособил, чтобы удобнее было. Но это в экстренных случаях. А так он знал свое дело и пока не управиться к себе не уходит. Ребятишками он занимался с удовольствием, и они крутились около него стайками. По натуре молчун с детьми он разговаривал, смеялся - с взрослыми отмалчивался. Все бы ни чего, да побаивалась Инерада. Вдруг как соберется на Родину уехать, не век же ему в чужом краю, но каждый год предлагала ему отпуск. Но за много лет работы Василь не взял ни одного отпуска:
   - Не устал еще, - говорит.
   О себе никогда не рассказывал, и в душу к нему не лезли. Захочет сам расскажет. А тут приходит к Инераде как-то утром, мнется:
   - Мне бы, хозяйка отпуск, на недельку.
   Как могла Инерада отказать ему в такой милости, но забеспокоилась:
   - Ты, Василь, съездить хочешь, куда или просто отдохнуть. Что же ты молчал, я бы тебе путевку туда выбила, в дом отдыха.
   - Нет, ни куда, только нужно мне неделю, может меньше.
   - Конечно, конечно, отдыхай.
   - Мне бы прямо сейчас? - Василь ждал ответа с нетерпением.
   - Сейчас и иди.
   - Может заявление надо, так я напишу.
   - Ничего не надо.
   Вот такой диалог. Устал, наверное, человек, да и понятно столько лет без отпуска. Пусть отдыхает.
   А к вечеру прибежали девчонки шепчутся между собой:
   - У дяди Василия, ребеночек, малюсенький.
   - Дядя Василь ребеночка из бутылочки кормит.
   Наперебой:
  -- Штанишки сушит. Колясочке катает.
   Вот озорницы, что за игру придумали. Не дадут они отдохнуть человеку, тем и будут к нему бегать. Инерада один только раз во флигель ходила. Там, где Василь везде порядок. А девчонки не унимаются:
   - Мы видели, ребеночек маленький.
   Инерада решила сходить, что это выдумали девчонки, но проверить надо. Не просто так ведь щебечут. Идет Инерада и переживает. Неудобно ей, отпросился человек отдохнуть, а она к нему тут же с визитом. Но делать нечего. Картина, представшая перед ней поразила её до глубины души. Василь с ребенком на руках сидит на топчанчике, улыбается во весь рот, что-то ласково бормочет. Он так был увлечен, что не услышал, как постучала Инерада. Увидев её, он прижал ребенка к себе, будто боялся, что хозяйка сейчас отнимет. И в глазах испуг и мольба.
   Инерада молча присела возле него. Малыш с улыбкой рассматривал тетю. Редкие золотые колечки на голове. На круглом личике - носик пипочкой и два круглых синих глаза. Малыш теребил усы Василия, от чего последний млел, будто большего счастья не существовало.
   - Девочка?
   - Угу.
   - Ну, рассказывай? Откуда это чудо?
   - Замести снег с дороги хотел да почистить, подтаяло уж, - начал он издалека. - Заметил дорожку. За ворота вышел. Смотрю, колясочка стоит. Думаю, что за мамаша бестолковая, оставить ребенка без присмотра. А утро-то раннее. Подозрительно стало. Для прогулки рановато. Ещё подождал - не явилась мамаша. А тут дивчина заплакала, я коляску покачал - не успокаивается. Гляжу, лежит что-то завернутое в коляске, развернул, а там бутылочка и молоко ещё теплое. Покормил, уснула девочка. Долго еще ждал - думал, мало ли, может в лесок, по нужде завернула. Или случилось что с мамашей. Подождал ещё и понял. Не придет мамаша. Подбросила дитя. Забрал коляску, сумку и отвез к себе. Сумку дома открыл, понял, что прав. Искал, может записка, какая, не нашел.
   Василь замолчал. А Инерада изумленная смотрела на Василя. Какой же это для него случай выдающийся - он говорил минут десять подряд. Молчун Василь.
   - Ты решил забрать ребенка себе?
   - Не мог же я его на дороге оставить? - Василь сиял, как начищенный самовар.
   - А вдруг его теперь ищут?
   - Не ищут, - уверенно сказал Василь. - Вы в сумку загляните, сами все поймете.
   - Поэтому ты отпуск взял на неделю? Что надумал, расскажи?
   - Оставлю девочку, удочерю, вы мне поможете? - с тихой мольбой смотрел на Инераду Василь.
   - Что ты будешь делать с грудным ребенком? Ты представляешь себе, что это значит?
   - Я умею обращаться с детьми. Я знаю, что это значит. И не грудная она уже. Девочка искусственница, из бутылочки есть умеет хорошо, значит давно уже так питается.
   Инерада не переставала удивляться. Речь у Василия довольно - таки грамотная, и рассуждает здраво.
   - Может, поищем, да найдем что. Хотя, как зовут девочку, узнаем - предложила Инерада.
   - Посмотрите вы ещё, я уже искал, не нашел. Может вам повезет. Василь во время разговора прижал девочку к себе и она, доверчиво положив головку ему на грудь, заснула.
   Он переложил девчушку так умело и аккуратно в импровизированную колыбель, сооруженную из корыта. А рядом стояла конструкция, слегка напоминающая манеж, но ещё не доделана. Когда успел?
   Содержимое сумки говорило само за себя. Ребенок подброшен. Она раздумывала. Если ребенок сидит, значит не меньше шести месяцев. Если начать оформлять малышку - её отправят в дом ребенка, где дети от 3-месяцев до 3-х лет. Единственное, что мы можем пока сделать, это оставить у себя до тех пор, пока не установлено будет, что ребенок подброшен. Может завтра мамаша одумается. Но, это вряд ли! Все продумано с учетом сезона и роста. Вслух она ничего не говорила. Расстраивать Василя она не хотела, но знала точно, шансов на удочерение у него нет.
   - Подброшена, - произнесла Инерада, - вещи добротные. Не от нищеты бросили. А почему? Боюсь об этом, мы не узнаем ни когда, - ответила сама на свой вопрос. Она не понимала и жалела этих женщин, которые отказываются от счастья материнства добровольно. Судьба так распорядилась - Инерада не могла иметь детей... Она хотела добиться, чтобы дети не чувствовали себя обделенными и несчастными.
   - Юла, во Юла! - добродушно ворчал Василь, не сводя своих глаз сияющих глаз с малышки.
   - Может пусть Юля будет - имя хорошее, мы ведь все равно не знаем настоящего?
   - Пусть будет Юля, Юлька! Юла, - действительно Юла, вон как головкой вертит - любопытная. Скорее всего, настоящего имени мы не узнаем. Все просмотрела - ничего не нашла. Удивительно - ребенку не один месяц, значит, в любом случае его должны зарегистрировать, но где, как узнать? - рассуждала Инерада.
   - Если есть метрика, значит можно установить родителей. А это видно, в планы не входило, поэтому документа нам не предложили. Искать бесполезно.
   Так Юля осталась в интернате. Сколько Инерада потратила сил, нервов и времени, чтобы девочку временно оставили в интернате, об этом знает только Инерада. Только девочка пришлась по душе и не только ей, и отдавать её ни кто не хотел. Она все-таки добилась своего, но про удочерение не могло быть и речи. Дурацкие условности не позволяли ни Василю, ни ей удочерить девочку, по многим причинам они не могли этого сделать.
   Оказывается, родить без мужа позволительно, а удочерить без мужа ни как нельзя. Семья, оказывается, для этого должна быть полной. Опять же доход должен быть соответствующий. А как же те семьи - полные, но испытывающие острую нужду в денежных средствах, им же не платят зарплату из расчета количество детей. Но и это еще не все. Еще должны быть метры жилья соответственные на каждого члена семьи. А как же семьи, имеющие двух, трех детей, живущих на двенадцати метрах, когда им положено иметь столько на каждого человека. Для ребенка разрешатся, а взять приемного - ни как, чтобы не ущемлять его права. А жить такому ребенку в детском доме - не ущемление его прав, если ребенка хочет взять самостоятельная бездетная женщина. Про мужчину речи нет. Одному - ни в коем случае. Ну, с этим Инерада согласна - все-таки женщина должна быть. В общем, много всего, что лишает бездетного человека осчастливить родительской любовью сироту.
   Но как бы то ни было, Юлька осталась, пользуясь любовью каждого, с ней с удовольствием возились воспитатели и уборщица, дети, как старшие, так и младшие. Юлька никогда не плакала попросту. Была улыбчива и смешлива. О Василе и говорить не надо. Этот хмурый молчун вдруг ожил, хоть и по-прежнему не отличался многословием, он изменился до неузнаваемости. Теперь все знали - Василь умеет смеяться. До этого никто не видел его улыбки.
   Однажды Инерада узнала о трагедии Василя. Сам рассказал:
   - У меня ведь была дочка. До годика не дожила...
   За несколько лет до того как, Василь появился в интернате, случилась беда. Василь женился поздно. Жена ему попалась хорошая - веселая, работящая. Имела добрый нрав, и они с Василем жили, душа в душу. Вскоре у них появилась дочка. Назвали её Наташей. Наталкой по-украински. Василь души в неё не чаял, любил жену. Однажды собрались они на праздник. В другом селе недалеко жил кум, он крестный отец Наталки. Вот туда они и отправились, по дороге Наталка уснула на руках у матери. Василь вел свой старенький "запорожец" не ожидая беды. Вдруг из-за поворота на них выскочил грузовик. Дорога была узкая, но они вполне могли разъехаться. Но с управлением грузовика что-то случилось, тогда Василь попытался увернуться и у него получилось - грузовик промчался мимо, не задев их, но беда поджидала Василя в другом месте. Выруливая, колесо "запорожца" попало в колею, размытую дождем. Запорожец потащило вниз в овраг. Машина скатилась, перевернувшись... В живых остался только Василь. Жена умерла от разрыва сердца, так и не выпустив дочку из рук. Девочке удар о кабину пришелся по головке. Удар оказался смертельным. Свет померк для Василя. Оставаться в родном селе он не смог, и уехал из родных мест, куда глаза глядят. Мотался несколько лет по стране, пока не попал в Поволжье. Подряжался временно в колхозы, совхозы. Однажды узнал, что неподалеку есть детский дом, и тут набирают работников, он, не задумываясь, пришел к Инераде. И тут, бог, увидел его мучения и послал ему Юльку. Теперь он будет жить для неё и ради неё. Узнав эту историю, Инерада, попыталась помочь Василю в удочерении, но, увы, у неё ни чего не получалось. Но даже в этом случае Василь был счастлив, она же рядом, ее оставили. Судьба преподнесла ему подарок, он нашел дочку. Девочка его обожала, и ему неважно есть ли у него права на ее любовь.
   А вскоре, случай помог найти Юлькины документы. Разбирали кладовку, решили перенести Юлькину коляску в другое место. Василю помогали старшие ребята. Случайно зацепили обшивку коляски за гвоздь, и из клочка вырванного гвоздем виднелось что-то светлое. Ребята тут же позвали Василя. В конверте, который был спрятан в обшивке - была метрика на Иванову Любовь Николаевну. Раз нашлись документы - новые выправлять не стали. Но имя Юлька, как прозвище, накрепко прицепилось. Здесь её так и звали Юлькой. Это был не ребенок - юла, настолько непоседлива и подвижна она была. В десять месяцев, судя по документам - она уже уверенно бегала.
   А дальше начались чудеса.
   Каждый день Василь убирает дорожки рано утром. Заметет листья или расчистит снег, в зависимости от времени года, и только какой-то экстренный случай может заставить изменить свой распорядок. И в это утро, только рассвело, Василь уже во дворе наводит порядок. Василь как всегда, открыл ворота, прибрал дорожку, вышел за ворота и опешил. Возле ограды стоит огромная сумка. Клеенчатая, клетчатая. Почти такая, как он нашел вместе с Юлькой, только больше. Вокруг никого не было. Кто это мог оставить? Неясная тревога поселилась в душе мужика. Неужели мамаша за Юлькой приехала? Василь даже мысли не мог допустить, что Юльку заберут, увезут от него. Он ждал долго. Очень долго. Наконец решил - не придут, и понес сумку Инераде.
   В кабинете открыли сумку - удивления не было конца. Что там только не было. Здесь были вещи на все возраста - от года до пятнадцати. Именно такой возраст был у их ребят. Учтен не только размер, но и рост. Пока разбирали вещи - охали да ахали. Кто же это такой, подарки ребятам сделал, а объявиться не захотел. Только Инерада тихонько про себя посмеивалась - она знала кто этот благодетель, но молчала. Догадывался Василь, но тоже молчал. Он даже речи не хотел заводить, о не путевой мамашке. Именно сегодняшний день числился днем рождения Юльки по документу. 12 марта. Только вот ей неясно, почему подарки всем. Девочкам - всем по платью. Мальчишкам по рубашке. Конечно же, Юльке самый красивый подарок. Ярко-голубое платье все в рюшечках и бантиках. Но и другие платья были не хуже. Вещи добротные и не дешевые. На всех ярлыки, импортного производства. Ай да заботница! Всех наделила. Видно так вину перед дочерью искупить хочет. Что ж не Инераде судить её! Хотя, когда документы нашлись, первой мыслью её было, найти мать, но, крепко подумав, она решила оставить все как есть. Не просто все это. Может и не отлегкомыслия она так поступила. Может, какие обстоятельства заставили её так поступить. Если что, она сама найдет дочь. По всему видно ей дочка не безразлична.
   Дальше было еще интереснее. Каждый год 12 марта у ворот Василь находил огромную сумку. Только с каждым годом набор подарков менялся. Было учтено все. Главный акцент уделялся Юлькиному возрасту. Об этом уже знали все обители школы. Если для Юльки были игрушки, то игрушки были всем остальным детям, в соответствии с их возрастом. Детям постарше занимательные игры, книги, настольные игры. Карандаши, краски, альбомы, раскраски, что только не находили в этих баулах.
   Все знали - дамочка следит за развитием дочери. Но откуда, все терялись в догадках. Как она может знать размер каждого ребенка. Рост. Одежда всегда была как влитая, если это присылалась одежда. Были подарки и другие. Но все, что присылалось, даже если оно недорого в одном экземпляре, в общем, вся посылка составляла сумку приличную. Значит, дамочка далеко не была нищей, если могла позволить себе уделить вниманием двадцати ребятишкам сразу. А их уже было двадцать. Если она ни разу не ошиблась, значит, она видит всех. Но откуда. Где она обитает. Как ей удается. За все время никого посторонних в поселке не было. Инерада узнавала не раз. Здесь каждый человек на виду, и если бы появилась новая женщина - об этом бы знали все. Это, как и много другое оставалось загадкой, и ответа на них не было. Прошло несколько лет, и каждый год минута в минуту Василь забирал сумку. Надо сказать, что каждый взрослый думал, не невидимка, все - равно должны увидеть. Василь несколько лет подряд дежурил во дворе, надеясь увидеть, кто приносит сумку. Но нельзя всю ночь напролет в марте месяце простоять как вкопанному. Отошел на секундочку - вернулся, глядь, а сумка уже стоит. Прямо чертовщина. Потом Василь и перестал следить. Захочет сама объявиться, что её караулить. Он уже был уверен, не придет она за Юлькой, а издалека пусть хоть каждый день смотрит. Как по заведенному порядку в этот день - детям раздавались подарки. И дети ждали этот день с нетерпением. Лишь один раз она отступила от правила. В тот год в интернат прикатили артисты с представлением на Новогодние праздники, с подарками. Самым желанным оказался общий подарок. Это был новый, большой телевизор. Большой экран и телевизор был цветной. Вещь стоила не малых денег. Но все уже перестали удивляться. И хоть и знали, откуда ветер дует, все-таки для порядка порасспросили артистов, кто их прислал. Конечно, они ни чего не знали. Им вручили подарки - разнарядку. Посадили в автобус, вот и все, что они знали. Но 12 марта подарки были снова.
   В тот год, когда Юльке исполнилось пять лет, в интернат поступили две новенькие девочки, примерно одного возраста. Девочки были сиротами, причем такими круглыми, что вообще никаких даже очень дальних родственников не имели. Это были Вера и Надя. У каждой девочки была своя страшная драма.
   В четыре года Надя осиротела в одночасье. Родители её погибли в автокатастрофе, причем автомобиль сгорел вместе с пассажирами. Наденьку не знали куда пристроить. Пока выясняли, действительно ли это были ее родители, она жила в очаговом садите, но на выходные ее не брали. Она оставалась там со сторожами и дежурными нянями. Экспертизы, а их было множество, оттягивали определение девочки в детский дом. И только почти через год Надю привезли в Интернат.
   Примерно в таком же возрасте Верочку постигла беда. Её родители, прекрасная, любящая пара ушли из дома за продуктами и не вернулись. Больше никто не видел. С Верочкой попросили побыть соседку - молодую девушку - студентку. Они иногда обращались к ней с такой просьбой. Верочка спала подолгу и особых хлопот девочка не доставляла. Студентка читала, пока девочка спала, а родители больше чем на час не отлучались. В этот день было как всегда. Молодая чета помчались за подарками к празднику. Но не вернулись. Девушка ждала до вечера, а потом забила тревогу. Не могли они так просто "загулять". Это была серьезная пара. Они оказались детдомовцами. Вместе росли, учились, а в последствии поженились. Родилась Верочка, и они были убеждены, что дадут девочке то, что сами никогда не имели. Бросить Верочку они не могли, значит, случилось с ними беда. Но об этом ни кто и никогда не узнает. Верочка оказалась в доме ребенка, а потом уже переведена была в интернат. Кстати, сказать, перевели их обеих случайно. Инерада поспособствовала. Когда решался вопрос этих двух девочек, Инерада была в комиссии. И поскольку, у неё уже имелся ребенок такого возраста, то две девочки еще не помешают, тем более появиться возможность организовать дошкольную группу, и она еще бы взяла несколько ребятишек такого же возраста. Комиссия охотно с ней согласилась. С малышами возиться не хотел ни кто. Слишком хлопотно. Двое старших в этом году "ушли в жизнь" - на их место заселились две новые малышки - воспитанницы.
   Три девочки очень быстро сдружились и по одной их можно было увидеть только в кровати. Под опекой Василя стало трое. Но его это не тяготило. Все три малышки всегда были под его присмотром. Он очень хорошо относился ко всем детям, особенно младшим, но любил по-отечески только Юльку. Ему ни кто не ставил это в укор. Все знали о трагедии этого человека и были рады, что он в этой рыжей девчонке, нашел успокоение своей души.
   Время шло, девчонки пошли в школу, закончили девятилетку. Доучились они уже в райцентре, сначала жили в комнате Инерады, потом снимали углы, это было для них испытанием. Не получалось снять одну комнату на троих - хозяйки брали по одной жиличке. Потом, переселились в квартиру к Юльке. Учились в разных Вузах - Надя и Вера - заочно, Юлька на дневном в областном городе. Но, закончив, стали работать в своем городе. Дружба между ними не прекращалась. Они были скорее сестрами, нежели подругами. И даже теперь по взрослев до не приличия, они не могут друг без друга. Так уж случилось.
   Надя замолчала, задумчиво крутила в руках чашку, с давно уже остывшим чаем. Перед глазами прошел огромный период их жизни - почти четверть века. А как недавно это было.
   Сергей ни разу не вставил слова во время рассказа Нади. Теперь ж спросил:
   - Как вы узнали о гибели своих родителей. Откуда подробности.
   - Это мама нам рассказала, когда мы выросли. Мы все её мамой звали. Если бы ты знал, какая это женщина. Инерада ко всем относилась ровно, не выделяя ни кого. Ласковая, добрая женщина. Она любила нас всех, а мы любили все её. Если и поругает, не обижались, потому что никогда не ругала зря. Сначала разберется, и если виноват, объяснит, в чем и попеняет. Все дети в рот ей смотрели и слушались безоговорочно. Когда дети подрастали. Чтобы здраво могли рассуждать, она рассказывала историю их родителей. В таких заведениях дети взрослеют гораздо раньше, и если они сами интересуются, считает она что пора - она расскажет. Она показывала нам личные дела и рассказывала о родителях. Она психолог от бога. В нашей школе ни одного неблагополучного ребенка. Все, выпущенные ею, чего-то добились в жизни. Многих я видела. Они приезжали, называли Инераду мамой. Нам казалось, они уже старые мы же маленькие еще были, а они ее целуют и мамой называют. Мы ревновали. Надя улыбалась своим воспоминаниям.
   - Имя очень не обычное - ИНЕРАДА. Откуда такое?
   - По этому поводу много домыслов было. Кто что придумывал. Посмеивались добродушно "Ай да Елизар! Ай да выдумщик! Домочадцы за глаза ласково называли ее Нюрочкой. Наверное, таких людей редко можно встретить, с такой душой. Для каждого у неё доброе слово надеться. Любили её и стар, и млад, не только в школе, но и в поселке. Бабы в поселке готовы были на неё молиться "Святая женщина"". Может так оно и есть.
   Случай такой был. Мы в последнем классе, кажется, учились. Поселковые ребята с нами учились. И вот, однажды, на родительское собрание пришел отец одного ученика. Пришел пьяный, говорят сильно пьяный. Подробностей, кроме родителей, которые присутствовали, никто не знает. Что он там наговорил, а только Лариса Ивановна, учительница русского языка, и классный руководитель, из класса выскочили все в слезах. В поселке любили посудачить, а об этом тишина. В чем там дело было? Только на следующий день сходила Инерада в гости к тому отцу. С тех пор, пьяным его не видел ни кто. Вот уж по этому поводу разговоров было. Не говорили, мол, колдунья. Поговорила полчаса с мужиком, он про водку думать забыл. Нет. Говорили "святая женщина". Ванька послушался её - пить бросил. От того имя у нее неземное. А мы когда постарше стали, тоже спрашивали, и вот что она нам рассказала. Оказывается отец ее Елизар Матвеич, читать научился очень поздно. Ему уже за 30 было. Женился на Инерадиной маме - та учить его стала. И так ему это понравилось, читал он все подряд, где буквы попадались. Кусок газеты ли, книга, вывески, ну как малыши, которые учатся читать, все подряд читают. И вот перед рождением дочери, где он вычитал такое имя, да только дочь свою назвал Инерада. В ту пору Нюры, да Авдотьи были, а тут Инерада. Мать Инерады уговаривала мужа не делать этого, а назвать девочку нормальным именем. Не поймут люди - засмеют девочку. Елизар был непоколебим. Пришло время метрику выправлять. Имя - не советское. Но сделал все-таки упрямиц метрику. Позже, сколько литературы перечитала Инерада, и мифической классики - не встречала она имени такого. Где он его нашел? Может сам придумал? Так и ходит до сих пор в Инерадах. А поначалу трудно было. Из-за имени комсомол принимать не хотели. Хорошо был на собрании представитель из обкома комсомола, он и вступился:
   - Вот, - говорит, вас Электрификация, я слышал, зовут, - сказал девочке, которая громче всех про буржуазное имя кричала. - Имя у вас звучное, да только ведь лампочки вы не зажигаете. Суть не в том, как человека зовут, суть в том, чем человек дышит, а эта девушка, судя по всему ведет активную жизнь и в комсомоле такие люди не лишние. В комсомол её приняли большинством голосов, только Электрификация воздержалась - принципиально.
   - Ой, поздно уже, засиделась. Завтра, вернее, сегодня на работу, а тебе и поспать некогда - Надя волновалась за Сергея.
   - Ничего, я привык. К тому же сегодня уже воскресенье и я могу чуть позже прийти.
   В ту ночь произошло то, о чем Надя даже запрещала себе мечтать еще недавно. И не было счастливее Нади в этот миг никого.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Инерада приехала в город. Через две недели Новый год. Тянуть до последнего, она не привыкла, да и потом никуда и не пробьешься. Поэтому необходимое нужно приобрести заранее. Мысленно подсчитывая расходы, она неторопливо шла вдоль по веренице магазинов. Хорошо придумали. Прошла по одной улице и пожалуйста тебе, все от игрушек до автомобиля. Не то, что раньше. За бельем в один конец города, за обувью в другой, за одеждой в третий. Путного ничего не купишь, а день пропал. Вдруг ей показалось, что впереди она увидела Юльку, рыжие волосы блеснули. Обрадовалась - вот кто ей поможет. Не девчонка, а счетная машина. Она ускорила шаг, увидела Юльку, но что-то насторожило её. Девушка стояла к ней спиной, и что-то странное было в её фигуре. Она откинула рыжую прядь волос, выбившуюся из-под шапочки. Шапочка - вот. Юлька шапочки не носит. Только береты. Но волосы бесспорно её. Ещё не понимая отчетливо, что её беспокоит, она подошла ближе и окликнула:
   - Юля! Птичка моя... - девушка оглянулась. Инерада потеряла дар речи. Перед ней стояла постаревшая Юлька.
   - Девочка моя, что с тобой, - еле слышно прошептала Инерада. Женщина улыбнулась Юлькиной улыбкой и Юлькиным голосом проговорила:
   - Здравствуйте, Инерада Елизаровна! - голос Юлькин, но Юлька бы сказала "здравствуй мама". Инерада уж и забыла, звала ли Юлька ее по имени отчеству, и обязательно чмокнула бы в щеку. Я совсем ослепла что ли, и вдруг мысль пронзила как молния "это ж мать Юльки". Она смотрела на женщину и ждала. Она даже подумать не могла, что мать и дочь - точная копия, даже голос и фигура. Разница только лишь в возрасте и теперь она четко видит эту разницу. Первое впечатление, когда она увидела эту женщину - мимолетно, поэтому не рассмотрела возраст, приняла за усталость.
   Некоторое время женщины смотрели друг на друга, обуреваемые каждая своими чувствами. Первая нарушила молчание Инерада:
   - Вот что, пойдемте-ка ко мне! - резко повернулась и двинулась снова к остановке. Она ни разу не оглянулась, но она точно знала, женщина идет за ней.
   В городке у Инерады была комнатка. Бросить бы её, да духу не хватало. Она раза два-три в год появлялась в ней. Да и жалко. Не век же она при интернате жить будет, еще немного и она будет древней, работать не сможет, где тогда будет жить. А так время от времени в ней живет кто-то из воспитанников, пока не устроиться. Да и самой ей иногда приходится заночевать. Правда, крайне редко, если дела задержат до утра.
   Вот и теперь пригодилась. Она знала наверняка, женщине нужно выговориться.
   Соседка открыла дверь, не удивляясь. Такое впечатление, что Инерада не три месяца назад последний раз появлялась, а только час назад ушла.
   -У меня чаек поспел. С мороза чаек - самое время.
   - Спасибо галочка, мы обязательно попьем чаек, только вот разденемся. Потом она проинформировала, доброжелательно улыбаясь:
   - Фиалки все до одной зацвели, - доброжелательность у нее, наверное, в натуре, подумала Инерада. Мне приятно ты, Радочка приедешь вдруг, а у тебя все в порядке, сегодня как раз я прибралась, проветрила комнату, как знала. Не соседка - а золото. - Да и мне все дело, а то с тоски помру. Зайду с цветочками поговорю, как в гости сходила.
   У Галины не было родственников, да и подруг, кажется тоже. Может и правда ей так легче. Инерада время от времени делала небольшие подарки соседке, и та радовалась, как ребенок.
   Соседка уже выставила угощение, когда женщины вошли в кухню. Инераду всегда удивляло, когда бы она не пришла, Галина тут же принимается её угощать и выпечка у неё всегда свежая, будто она ждала и готовилась. Может быть, она всегда кого-нибудь ждет? Но кого?
   За столом Галина с любопытством поглядывала на гостью. Она немного слаба глазами, но очков не носила, говорила "нечего глаза приучать, ведь не вышиваю", а если бы одела "зря" очки тут же увидела бы сходство с Юлькой..., и кто знает, чем бы все закончилось. Это чаепитие было сейчас ни к чему, гостья чувствовала себя очень неуютно, но что поделать, Галину обижать нельзя. Она от души угощает.
   Инерада встала:
   - Спасибо Галочка за угощение, очень вкусно! Мы пойдем нам еще поработать нужно. Гостья тоже поблагодарила, услышав её голос, Галина открыла рот, но Инерада предотвратила вопрос:
   Я, наверное, сегодня останусь, позже поговорим.
   Да уж день пропал, но завтра будет еще день. Пожалуй, сейчас это важнее.
   - Конечно, конечно, я вам мешать не буду.
   Надо отдать должное Галине, она была ненавязчива, без нужды не зайдет. Просто так поболтать, как некоторые кумушки.
   В маленькой двенадцатиметровке было уютно. Из мебели диванчик да два кресла под лапами декоративной пальмы. Шкафчик да столик, вот и все убранство. Зато было очень много цветов. На подоконнике, на полу, вьющиеся по стенкам. Просто цветник. Со шкафчика свисали, как гроздь диковинные ярко-красные цветы. Давно Инерада подумывала извести это великолепие - да рука не поднимается. Да и Галина просит оставить, и на доводы Инерады, что заниматься ими некогда с готовностью отвечает:
   - Я присмотрю за ними Радочка, зачем такую красоту губить. Девочки забегают - управимся. Может и правда, пусть останутся. Здесь душой отдыхаешь.
   Она пригласила жестом гостью на кресло под пальмами, сама присела на диванчик.
   До сих пор не сказано было ни слова.
   - Меня зовут Ирина - голос Юльки. Её снова поразило сходство тембра. Если бы она закрыла глаза, ни минуты не сомневалась бы, что говорит Юлька, конечно, при условии не видеть эту женщину.
   - Я знаю, что вы обо мне думаете, - слово давались ей с трудом.
   - Это неважно, что думаю я.
   - Это долгая история.
   - спешить нам некуда. - Инерада решила помочь женщине, - может с самого начала? - Она хотела знать почему, а для этого нужно знать все с самого начала.
   Ирина собралась с мыслями и начала:
   Ирина закончила среднюю школу в районном городе на Волге. У девочки на редкость хорошая память и учиться ей было легко. Что увидела - сфотографировала. Что услышала - как на пленку записала. Учителя пророчили ей чуть не профессорское будущее. Может так и было бы, но ...
   В областной город на учебу мама Иру отпускать никак не хотела. Это было и понятно. К этому времени она имела уже инвалидность по болезни, крохотную пенсию, да еще небольшой приработок. Без материальной помощи, как девочке в городе продержаться. Здесь они уж как-нибудь. Но ещё больше она боялась, уедет Иришка - она затоскует и не выдержит сердце разлуки. Они никогда не разлучались. Отец, Иры, дочке едва шесть исполнилось, они тогда в селе жили, он выпивал и однажды пьяный съехал с плотины в пруд. Пруд не глубокий был, да перевернулся прицеп на кабину. Не мог тракторист выбраться. Захлебнулся. Полина воспитывала дочку одна. Замуж больше не выходила. Холостяков в деревне не было, да и кто бы её с ребенком на руках.
   Ира росла смышленым ребенком. Полина хотела, чтобы хоть среднюю школу девочка закончила, в селе восьмилетка была. Подалась Полина в район. Пристроилась на фабрику уборщицей, дали комнатушку в общежитии. Вскоре перешла в цех. Зарплата, побольше, но работа очень тяжелая. На фабрике прессовали из опилок листы для мебели. Тяжести эти листы были неимоверной, и вот они, бригада женщин, переносили эти листы и складывали их на специальные поддоны. Не всякий мужик бы выдержал, а женщины работали, не плакали. А куда им деваться ни образования, ни жилья, уйдут - жилья лишаться. Зарплата невеликая, но им пока хватало. А когда дочка подросла, Полина стала еще сторожем по ночам подрабатывать. На самое необходимое хватало. Девочка в шестом классе училась, когда беда впервые постучалась к ним в дом. Первый сердечный приступ она перенесла дома. Приступы учащались и уже не обходилось без госпитализации. Неделя дома, две недели в больнице. О какой работе могла идти речь. Оформили инвалидность. Полина по мере сил подрабатывала, и так потихоньку жили. Она боялась, что умрет раньше, чем вырастет дочка, встанет на ноги. Время шло, девочка оканчивала школу, и теперь её судьба в её руках. Учителя убеждали Полину - у девочки талант к наукам. Ну что ей здесь делать. С золотой медалью парикмахером стоять. Наверное, учителя правы, и в конце концов убедили Полину. Может повезет девочке в жизни больше, чем ей, думала Полина. Не враг я Иришке! Пусть едет, будет сторожовскую зарплату ей отсылать, может она ей поможет. Но мысль о том, что она уедет от нее, была невыносима. С кровинушкой своей расставаться никак не хотела.
   -Чует мое сердце - беда будет, - жаловалась она соседке. Та ей в ответ:
   -Ну что ты, накаркаешь еще. Но сердце Полины ныло.
   -Да разве я ей зла хочу? Боюсь я за неё.
   Ирина была доброй девочкой и очень маму любила. Но на учебу ехать очень хотела и боялась, что мама её не отпустит. В своих мечтах она уносилась далеко. Закончит институт, будет работать, заберет к себе маму. В областной клинике будет маму лечить. Такие полудетские - полувзрослые мечты окрыляли девчонку. Вскоре она поехала поступать. И не одна, её повезла её бывшая классная руководительница. У неё были дела в городе, а за одно она решила помочь Ирине.
   В Саратовский университет был большой конкурс, но Ирина с блеском сдала экзамены. С её знаниями это не было трудно. Да и золотая медаль сделала свое дело. Она принята с экзаменами, но вне конкурса. Да и экзамен был похож на собеседование.
   Дальше все по порядку. Место в общежитии. Стипендия, вскоре повышенная стипендия. Стипендия хоть и повышенная, но денег катастрофически не хватало. Но и это она пережила, иногда полуголодная ходила, но никогда не жаловалась, что есть не на что. Просила маму не присылать ей денег. Даже по крохам собирала деньги, экономила на чем можно и на каникулы приезжала с подарком для мамы. Хотела доказать, что она не нуждается. Но маму не обманешь. Она тайком плакала и все же посылала деньги. Просила маму бросить работу. Ей покой нужен.
   Четыре года пролетели. Последний курс был знаменательный. Перед отъездом на каникулы они с однокурсниками организовали поездку на теплоходе. День прошел не заметно - песни под гитару, шутки. День закончился и вот они уже причаливают к Набережной. Ребята в основном были местные, из иногородних она осталась одна. Очень хотелось по Волге прокатиться, да еще в такой компании. Домой она поедет завтра.
   Светка позвала к себе ночевать:
   -Что ты одна в общаге будешь? Пойдем ко мне, а завтра утром уедешь.
   -У меня автобус рано. А мне ещё в общежитие за вещами заехать нужно. Зачем я так рано буду вас беспокоить?
   -Ну смотри, как хочешь! - проговорила Светка, потом прыгнула в подошедший троллейбус. - Ну пока, до осени!
   Ирине не очень хотелось сразу ехать в общежитие. Она решила побродить немного по Набережной. Здесь так красиво.
   Начало смеркаться. Было тихо - тихо. Ни ветерка. Вода в реке еле заметно колыхалась. Ирина как завороженная смотрела; волны лениво подкатывались к бетонной стене, тихо ударялись, и как бы нехотя откатывались назад. От падающего тусклого света фонарей мелкие волны мерцали и переливались.
   -Правда, очень красиво, - вдруг услышала она рядом с собой голос. Она так увлеклась, что не заметила, как к ней подошел и остановился парень.
   -Здорово, я здесь вечером никогда не была.
   -Меня Вадимом зовут - представился парень и потянул ей руку. Ирина засомневалась, правильно ли она делает, но руку подала.
   -Ирина.
   Парень понравился Ирине. Дальше вопросы: где, когда. Он учится, она учится. Она там-то. Он - в Москве. И на вопрос увидятся ли они завтра, не раздумывая, ответила "Да".
   На утро отправила маме телеграмму, что задерживается на неделю. Именно столько пробудет здесь ещё Вадим.
   Встречались каждый день, и к концу недели Ирина уже знала - она влюбилась. Прощание было тягостным. В глубине души Ирина понимала, что прощаются они, если не навсегда, то по крайне мере надолго. Вадим что-то говорил: обещал приехать, писать регулярно, но Ира слышала, как сквозь сон. В мозгу стучало: навсегда, навсегда. С вокзала она ушла потерянная и только тогда, когда хвост поезда уже давно скрылся из вида. В общежитии бросилась в койку и проревела всю ночь, а на утро с распухшим глазами отправилась на вокзал. Домой, скорее домой, около родного человека ей будет легче.
   Ирина знала, что ждать ей не стоит, но ждала, и не напрасно. Письма ей приходили каждую неделю, она тут же бежала на почту отправить ответ. Вадим писал, как он скучает, но скоро они обязательно встретятся и все у них будет хорошо. Ирина читала письма и корила себя. Как она могла не верить Вадиму. Лето пролетело в бурной переписке. И Вот Ирина вновь в институте, и снова письма, письма. Они не виделись уже четыре месяца, но сколько всего сказали друг другу в письмах.
   В конце семестра Вадим приехал сам не надолго. Всего на два дня. Но какие это были два дня. Передать невозможно. Они не могли насмотреться друг на друга, не могли наговориться. Но все когда-нибудь кончается. Вадим уехал. Снова ожидание писем, учеба по боку. На лекциях Ирина мечтала. Держаться на плову ей удавалось, только благодаря своей памяти. Книг и конспектов в руки она не брала. Не заглядывала в библиотеку. К Новому году Вадим приехал снова. К тому времени он был уже знаком практически со всей группой Ирины. И в этот раз Светка серьёзно с ним поговорила.
   -Знаешь, Вадик, Иринка, учится перестала. Мечтает. Как умудряется зачеты сдавать. Она у нас претендентка на красный диплом, а как теперь будет, не знаю. Ей не до учебы.
   Вадим после этого разговора со Светкой рассердился, и с ней разговаривал очень строго.
   -Я не думал, что наши отношения мешают твоей учебе.
   -С чего ты взял?
   -Тебе учится надо, - он легонько встряхнул её за плечи. Ира тебе не о чем волноваться. Я люблю тебя. Ты закончишь учиться, и мы поженимся, обязательно. Как ты не понимаешь с дипломом, да ещё Красным, они не смогут возражать вообще. Он не хотел растаивать Ирину, ничего ей не рассказывал. У него родители, ну такие они люди: считают, что их сын, без пяти минут дипломат достоин лучшей партии, чем провинциалочка. Теперь он был вынужден сказать все:
   -Дипломат, у тебя брат дипломат, - неудомевала Ира.
   -Да нет, это про меня. Я не хотел тебе говорить, разве это так важно. А потом буду я дипломатом или нет - независимо. Если бы каждый становился дипломатом, их было бы больше чем рабочих. Но у отца связи - он уверен, что я попаду в дипломатический корпус. Вадим торопился рассказать ей все, боялся, что она не правильно его поймет. Он попытался ей объяснить, что не важно кем он будет, важно, что они любят друг друга, и они должны быть вместе.
   -Они - это родители? И они против меня? Они что-то про меня знают?
   Ира волновалась.
   -Они знают все! Я все им рассказал про нас. И сказал, что мы поженимся, как только ты закончишь учиться. И про то, что люблю тебя и никто мне, кроме тебя не нужен. И вообще, я вправе сам выбирать себе жену, - Вадим выпалил все на одном дыхании.
   -Ты сказал родителям, что женишься на мне? - до неё только теперь дошел смысл сказанного Вадимом.
   Как-то так вышло, что они с Вадимом никогда не разговаривали о семьях. Он знал, что у неё только мама. Она - у него папа, мама, брат. Но и только. Кто они, что думают про них. Об этом они не думали. А теперь они поставлены перед фактом - его родители против их отношений. Ира понурила голову, переваривая информацию.
   - Успокойся милая, как только они увидят мою златовласую принцессу, они поймут, что были не правы. При всей их консервативности - они у меня справедливые.
   Да уж красавица - нос курносый, волосы рыжие, хорошо, что хоть брови и ресницы не подвели, на рыжие. А губы? Губы полные. Нашел красавицу. Ирине было не по себе. Неужели она кажется ему красивой? Почему она никогда не думала об этом?
   - И тебе обязательно нужен диплом - продолжал Вадим - и лучше Красный тогда уж совсем им сказать будет нечего.
   Разговор состоялся перед отъездом в Москву. Ирина очень его любила, и хотела, чтобы родители Вадима приняли её. Говорят, москвичи, очень чопорные и не очень любят провинциалов. Конечно, они хотят себе невестку - коренную москвичку. Она войдет к ним в семью, она постарается, и пусть у неё будет не московский, но все же университет за плечами. И красный диплом. Ира в лепешку разобьется, но получит его. Уверенная в себе и Вадиме, она рьяно взялась за учебу. Впрочем, больших усилий не требовалось. Светка была не права, она не отстала за это время, но все равно была ей благодарна.
   Полгода пролетело незаметно и вот уже скоро защита диплома. Ирина волновалась.
   И вот она прижимает к груди тисненную золотом реликвию. Диплом. Радость омрачало то, что Вадим не приехал. Она оправдывала его. Из Москвы не близко, да и учится он. Может, не сумел. Так оно было на самом деле. Вадим приехал днем позже - за ней. Нет слов, чтобы передать чувства Ирины. Она была безмерно счастлива, тревожно только как примут родители Вадима. Судя по всему, семья не бедствовала, иначе разве смог бы Вадим по несколько раз на год летать к ней. А она. И одета простенько, настолько позволяло её материальное положение. До сих пор её успокаивало то, что со временем, когда она будет работать, постепенно купит все что ей необходимо. А пока, что же из маминой пенсии тянуть? Ей на лекарства только столько денег нужно. Она тянула свою хоть и повышенную, но крохотную стипендию. Поначалу было трудно. Недоедала. Потом, привыкла, и на маленькую обновку хватало. По ночам дежурила в общежитии не телефоне, и на эти деньги покупала себе верхнюю одежду. Не бог весь что, но приличную. Сердилась на маму, когда она отрывала от своей пенсии для неё. Брала из дома только немного овощей, да и то только первый год. За то в тале "ни жиринки". Она не была тощей, но и лишнего в ней не было. А теперь ей казалось, что в Москве она в своих нарядах будет выглядеть белой вороной. Но вслух ничего не говорила:
   - Я не могу так уехать. Нужно поехать к маме.
   - Сегодня же поедим - согласился Вадим. Полите Вадим понравился, они быстро нашли общий язык, только Полина сетовала:
   - Как-то, не по-людски, сначала надо знакомство.
   - Вот за этим мы в Москву и едем. Ирина познакомится с моими родителями, мы подадим заявление в ЗАГС и приедем за Вами.
   События развивались стремительно. Страхи по поводу родителей Вадима очень скоро развеялись. Правда, встретили её сдержано. Наталья Петровна, мама Вадима, строгая с вида женщина была похожа на директора школы. Позднее выяснилось, что она и есть директор школы. Она посмотрела на Ирину так проницательно, будто рентгеном просветила. У Ирины мурашки по коже пробежали, потом ровным голосом сказала:
   - Проходи деточка, что ты так напугалась?
   Отец - Петр Степанович появился тут же, крякнул. Взял Иру за руку и сказал:
   - Девочка, таких красивых волос я в жизни не видел. Не удивлен, что наш сын за ними в Саратов летал.
   Ирина покраснела.
   - Петр, - укоризненно сказала Наталья Петровна, - засмущал девушку.
   - Да - а? - протянул отец, - это очень приятно, нынешние девушки краснеть разучились.
   - Отдохните пока, через полчаса будем обедать!
   Передышка, Ирина успокоилась не сразу. У неё стучало сердце, как - будто она долго бегала.
   За обедом отец подшучивал над застенчивой гостьей, Наталья извинялась за мужа. Вадим сиял. Он понял, Ирина пришлась родителям по душе. Ирине снова повезло. Вадим души в ней не чаял. Родители, настроенные против заочно, похоже, приняли её.
   Когда Вадим метался между Москвой и Саратовом они говорили, что хорошего из этого ни чего не выйдет. Вероятнее всего это какая-то провинциальная свистушка (мягко сказать) желает с помощью Вадима перебраться в Москву, и были категорически против. Когда речь зашла о женитьбе, чем они только не мотивировали свои возражения. И тем, что он ещё молод, сначала надо подумать о карьере. Семья - это никогда не поздно, может быть только рано. Они считали, что ему заводить семью рано. Сами они поженились, кода им и по двенадцать не было. Не это было другое время. На самом деле, скорее всего или руководил родительский инстинкт - они боялись, что девушка окажется, недостойна их сына.
   Ирине отдали комнату Сергея - он работал по контракту в Индии. Вскоре Ирина заговорила о работе. Она не собиралась сидеть на шеи родителей Вадика, тем более тот сам кроме стипендии доходов не имел. На это Петр Степанович категорически ответил:
   - Пока это невозможно по нескольким причинам. Прописать они её смогут после свадьбы, а без прописки нормальную работу не найти. А накормить тебя совсем даже и не сложно. Ты же, как Дюймовочка, пол зернышка в день. Слушать ничего не хочу. Считай себя гостьей. А там посмотрим, как будут дела обстоять. Может, найдется достойная служба для нашей красавицы, - при таких словах Ирина всегда краснела, а Петра Степановича это забавляло.
   Вадим еще не закончил учебу. Днем учился. По вечерами они гуляли, наслаждаясь обществом друг друга. Такой чистой и невинной любви мог бы позавидовать каждый.
   Поженились они через два месяца. Пир был не многолюдный, но это как раз и устраивало Ирину. Полина украдкой смахивала слезы. Она радовалась за дочь, видя какими влюбленными глазами, смотрит Вадим на неё. Теперь и умереть можно спокойно. Она в надежных руках. Только умирать как раз совсем расхотелось. Теперь Полина уже мечтала подержать на руках внука или внучку. Пока все было безоблачно и казалось, что так будет всегда.
   Беда пришла несколькими месяцами позже. Ирина забеременела и случилось это именно тогда, когда Вадиму предложили стажировку. Это было начало его карьеры. Не каждому выпадает такая удача - стажировка в Австралии. Ирина хотела убедиться, что не ошибается, а потом уже порадовала новостью Вадима. Он часто говорил "наша дочка будет похожа на тебя и с такими же волосами". Что будет дочка, он не сомневался.
   Квартира в Москве была огромная. И поэтому, если разговаривать в кухне и даже громко, до комнат звук не доходил. Конечно, если не кричать. Ира вышла из комнаты и услышала разговор родителей. Подслушивать не было в привычке у девушки, но она услышала свое имя. На этот раз она изменила своим принципам. Оказывается, чтобы в Австрию поехать обязательным условием была женитьба. Но, беременной жена не должна быть, ей визу не дадут. Вот родители и обсуждали этот вопрос. Дело молодое. Сегодня нет, завтра есть. Если Ирина забеременеет, её не выпустят за границу, а, зная характер Вадима - он откажется от стажировки, и все усилия насмарку. Как же они были близки к истине!
   - Наташа, - убеждал Петр Степанович жену, - как ты себе представляешь разделить их по разным спальням. Это кого-нибудь удержало? Знаешь, если уж так случится - ничего страшного, не поедет в Австралию, может, будут другие варианты. В конце концов, нельзя менять жизнь, на карьеру.
   - Я рада за них. Не слепая, вижу, как они любят. Но с рождением ребенка можно немного подождать. И если она забеременеет не здесь, а в Австралии, хуже от этого никому не будет. Не выдворят же они её. А сейчас поговори с Вадимом, ты - отец, тебе удобнее - есть ведь противозачаточные средства.
   Петр Степанович, по-видимому, рассердился - поэтому очень резко ответил:
   - Я не буду с ним об этом говорить! Пусть все идет, как идет. Если бы свекор знал, как была благодарна ему Ирина за поддержку.
   Что ж теперь делать? Вадим рассчитывал на эту стажировку. Тогда ему будет открыт путь в корпус. Действительно, она знала, он без неё не пройдет. Кто же знал, что такие условия. Мысли наскакивали друг на друга. Аборт? Нет, ни за что! А может пока не говорить ему. Но через пару месяцев уже будет заметно. Она впервые в жизни позавидовала полным женщинам - у них беременность так сразу не видна. Лучше бы я была толстушкой, в отчаянии думала она. От столь мрачных раздумий "быть или не быть", "говорить или не говорить", Ирина потеряла покой. Вадим приходил довольный. Только и говорил о поездке. А Ирина, как шпионка стала подслушивать разговоры Вадима с родителями. И однажды услышала то, что ждала.
   - Папа, неужели ты думаешь, что из-за карьеры откажусь от дочки(он был уверен, что будет дочь).
   - Я от тебя другого ответа не ожидал. Но пока этого не случилось, можно как-то предохраняться, - смущенно добавил он.
   Вадим рассмеялся:
  -- Поздно папа, я чувствую - зернышко уже есть, и я был бы очень рад, если бы это действительно было так.
  -- Но мама так радовалась, что тебе предложили Австралию.
  -- Уверяю, мама обрадуется ещё больше, когда будет держать на руках внучку.
   На этом закончился разговор. А для Ирины закончилась счастливая жизнь. С каждым днем она мрачнела все больше, а после визита к врачу ей стало совсем немногому.
   На вопросы, что с ней, отвечала односложно:
   - Голова болит, простудилась, наверное. - Только вряд ли это убедило свекровь, но вопросов она не задавала.
   Время шло, а решения не было. Сказать ему сейчас - он откажется от поездки, а он так готовиться к ней. Откажется, значит, конец - карьере. Поломать мужу карьеру... Ирине этого не хотелось.
   Ирина через силу ела, лишь бы свекровь не подумала, что ее тошнит. Видимых симптомов у неё не наблюдалось. Она наслышана, как проходят у некоторых первые месяцы беременности. Её же ни чего не беспокоило. Прошло два месяца - Ирина молчит. Это была её ошибка, самая большая, за которую ей придется расплачиваться всю жизнь.
   Спасение, как ей казалось, ей пришло из родного города. Соседка прислала телеграмму. У мамы участились приступы. Ирина поговорила с мужем. Ситуация меняется. Ирина не может ехать с ним. Она не бросит маму. Вадим был очень расстроен, но он тоже любил свою маму, и поступил бы так же в подобной ситуации. Он проводил Ирину. У него ещё не закончены были дела с поездкой, проводить до места Ирину не смог. На вокзале, - Ирина ехала поездом:
   - О деньгах не беспокойся. На первое время у тебя есть. Позже пришлю ещё. Покупай лекарства, какие требуются. Если хочешь, поживи с мамой пока я не вернусь. - Это было таким подарком.
   - Я буду скучать!
   - Я тебя очень люблю!
   Они попрощались.
   Первые дни она потратила на то, чтобы сделать аборт. Деньги не сыграли роли. Большой срок - один ответ. Никто не возьмет на себя ответственности. Выхода не было, Ирина похорошела, округлилась. Уже слышала толчки внутри себя, но её это не радовало. С каждым днем ей становилось страшнее. Что она скажет Вадиму? Он не простит обмана. Это потом, уже много лет спустя, она поняла, что страшного бы произошло, Вадим бы понял, что она сделала для его же блага. А пока она молодая, не опытная девчонка, боролась сама с собой, со своими страхами. Её бы с мамой посоветоваться. Но нет. Её сковал страх, и она делала ошибку за ошибкой, и этот страх был потом спутником всей её непутевой жизни. Полина потихоньку поправлялась. Она любовалась дочкой и радовалась за неё. Муж такой заботливый. Он буквально на пол дня приехал перед отъездом за границу проведать тещу и попрощаться с женой. Умница. Повезло Ирке. Ох, как повезло. А теперь, грядя на дочь думала, что все-таки доживет до рождения внука или внучки.
   - Ты, Ириш, рожать в Москву поедешь, или здесь родишь? - неожиданно однажды задала вопрос Полина. Ирина об этом не думала.
   - Здесь, мам, рожу, зачем мне сейчас в Москву. Там Вадима все равно нет. - Полина обрадовалась, услышав утвердительный ответ.
   - Хорошо, вот только московских жалко. Не сразу внука увидят. Роды прошли нормально. Девочка родилась крепкая и как мечтал отец, с ярко-рыжими волосенками. Ира мысленно умирала, представляя, как Вадим отреагирует на её обман. Она боялась его потерять, и теперь в долгой разлуке она поняла, как сильно его любит, и без него ей не жить.
   Она писала Вадиму и свекрови регулярно. И родители Вадима не простят! Что же она натворила?
   А Полина была счастлива! Она увидела внучку - эта капелька, точная капелька её Иришки. Она ожила. Сердце не так часто беспокоит. Теперь она уже мечтала, как внучка назовет её бабушкой. Она увидит, как, Любушка пойдет слабыми ножками, как будет лопотать на своем тарабарском языке.
   А Ира "счастливая" мать, как зомби, машинально пеленает ребенка, кормит, купает, гуляет с ребенком. Черная мысль, что она потеряла Вадима точила её изнутри, как червь. В результате пропало молоко. Полина приговаривала:
   - Ничего, внученька, обойдемся без мамкиного молока. Вон в аптеках, каких только смесей нет. А потом и молочко у коровки будем брать. Девочка будто понимала, широко открывала рот, будто улыбалась. Бабушка на седьмом небе - внучка ей улыбается.
   Зная о том, что скоро девочку увезут в Москву, и увидит она её ещё не скоро, если вообще увидит, Полина растворилась в любви к крошке и вокруг ничего не видела. Может, отвлекись она немного, присмотрелась бы к дочери. С той твориться неладное. Поговорила бы, может, посоветовала что. Но нет, она ничего не видела - только Любашу. И нельзя её судить за это. Однажды только увидев, что дочь принесла огромную сумку, она охнула:
  -- Что, уже уезжать собралась?
  -- Пока нет, но надо потихоньку готовиться. - Услышав отрицательный ответ, Полина немного успокоилась. Значит, у неё есть время побыть с внучкой. Ей трудно было представить: её крошку увезут. Она не видела, как постепенно наполняется сумка. А когда заметила, увеличившуюся в объеме сумку вздыхала "собирается". Она знала, как не оттягивай срок возвращения, но там отец, там еще и бабушка и дедушка, которые ещё не разу не видели малышку. Умом понимала, а сердце возражало.
   Решение пришло внезапно. В местных новостях рассказывали о интернате для детей сирот. Интервью давала заведующая с именем Инерада. Странное имя, но вид женщины вызывал такое доверие. Её добрые глаза, улыбка, говорили о том, что она хороший человек. Ей она может доверить свою дочь. Вот выход. Потом, когда все утрясется - она заберет Любашу.
   Думала она о том, что заберет потом девочку или нет, но оформляя свидетельство о рождении, она объяснила, что папа в загранкомандировке вернется через год, и когда девушка, заполняющая документы спросила имя отца, Ирина, не задумываясь сказала "Николай". Она и по документам лишила ребенка отца: Иванова Любовь Николаевна.
   Ира сказала маме, что надо ехать. На вопрос Полины, а как же Вадим, он собирался за ними приехать ответила:
   - Вадим приедет, а мы уже дома. Ему приятно будет.
   Полина очень огорчилась, и все оставшееся время провела около девочки, будто запоминая как она улыбается, шлепает губенками, крутит ручками. Протестовать она не имела права и мысленно смирилась, в надежде дожить до следующей встречи.
   Выехали в ночь. Ира сказала маме, что поезд очень рано. Попрощались, расцеловались, Полина проводила до машины, долго махала рукой вслед отъезжающей машине.
   Ира уже несколько дней назад ездила туда, все рассмотрела, ездила днем, отпросившись у мамы походить по магазинам. Она взяла машину и за четыре часа обернулась. Теперь она ехала ночью и боялась, что не найдет. Но память её и на этот раз не подвела.
   У края поселка она отпустила машину.
   Поставила сумку и коляску у ворот, а когда заметила движение во дворе, отошла вглубь леска. Оттуда ей было хорошо видно. Она ждала. Почему никто не выходит? Девочка была тепла одета. Она спала. Она увидела силуэт подходит к воротам. Вышел. Осмотрелся. Подошел к коляске. Он не торопился забрать коляску. Девочка заплакала. Дядька в фуфайке подошел к ней, что-то повозился, покачал коляску, девочка затихла. Сколько прошло времени Ирина не знает. Вечность. Она уже сделала движение - надо забрать ребенка, ну и пусть мужик этот увидит её, кому - какое дело, несколько минут прошло в терзаниях и когда она приняла решение и двинулась за ребенком - увидела, как дядька заводит коляску во двор. Ирина без сил опустилась на снег под деревом, за которым пряталась, обхватила руками голову и сотрясаясь всем телом беззвучно рыдала, боясь дать волю чувствам, боясь что её услышат. С той минуты, когда исчезла из глаз коляска она ощутила только страх, боль и стыд.
   Без сил, опустошенная вернулась к маме. Она сама не знает зачем она ехала домой. Что хотела она найти? Поддержку? Жалость к себе? Она вошла и просто рухнула на стул. Полина встревожено подбежала к ней - увидела потухший взгляд, опухшее от слез лицо, что-то случилось.
   - Ирина, почему ты одна, где Любаша?
   Ирина молчала. Только слезы катились из её глаз.
   - Что с Любашей, Ира?
   - Я тебе сейчас всё объясню, мама, - прошептала Ира, но молчала.
   - Ты онемела, я спрашиваю, что случилось? - Полина почти кричала, трясла Ирину за плечи, - Где Любаша, где внучка?
   - Я отдала Любу...В хорошие руки...
   Полина схватилась за сердце, еле выдохнула:
   - Как отдала Это котенок - в хорошие рук... Она не договорила, осела на диван, закрыла глаза.
   Ирина пыталась, что - то сказать, мать не слушая её спросила:
  -- Где девочка?
  -- В приюте!
  -- Что? Где? - она охнула, снова прикрыла глаза.
   Ира пыталась объяснить маме, почему она это сделала, она не знала ещё, что мама её не слышит. Сердце Полины остановилось.
   Похороны прошли, уже разбрелись по домам соседки с поминального обеда. Как во сне Ирина прибирала посуду. Слез уже не было. Она вслух разговаривала сама с собой:
   Что же ты натворила? Как же жить теперь? Оставила ребенка без любви родителей. Убила маму. Как ты собираешься жить теперь Ира, - спрашивала она себя.
   Ответов на эти вопросы у неё не было. Она мысленно уничтожала себя, обвиняла, судила - только приговор не выносила. Приговор вынесла ей жизнь. С той поры её преследовал страх. Она вернулась в Москву. Было страшно, что свекровь догадается. Перед отъездом она говорила:
  -- Ирочка, ты поправилась, похорошела.
   Ира вернулась - похудевшая, осунувшаяся, бледная, свекровь пожалела невестку:
   Как перевернуло девчонку! Это ещё пережить надо - так рано потерять маму. Бедная девочка. Ты уж, Петя, повнимательней с ней, а то знаю тебя. Скорее бы Вадька приехал. Все бы ей полегче было. Наталья хлопотала над ней, а Ире от этого только хуже было.
   - Лучше бы они меня выгнали. Как я смогу Вадиму в глаза посмотреть?
   Через некоторое время приехал Вадим. Он не узнал свою любимую. Она ходила бочком, как побитая, старалась уединяться. Попытки разговорить Иру заканчивались ничем, она ссылалась на головную боль и уходила в себя. Домашние посовещались и решили показать её врачу. Когда ей сказали об этом, она чуть не закричала:
   - Не к врачу мне надо, а на работу, - а про себя "а лучше на виселицу"
   - Ирочка, - запричитала свекровь, - о чем ты говоришь, в таком состоянии. Нужно подлечить нервы, а потом уже думать о работе.
   - Я совершенно, здорова. Хватит кресла продавливать.
   Она настояла на своем и устроилась в первое попавшееся место. Бухгалтером в одном из ЖЭКов зарплата небольшая, но она знала уже как ей распорядиться.
   Вскоре предстояла поездка. На этот раз Ирина должна была ехать с ним.
   - Мне бы к маме, на могилку, когда еще вернемся.
   - Хорошо, давай съездим, - согласился Вадим.
   - Нет, у тебя тут дела ещё. А мне одной лучше. Понимаешь? Вадим понимал. Внешне она выглядела спокойно. Он спорить не стал. Он верил ей безмерно. Пусть одна побудет. Может так ей лучше. Проводил её. Только спросил:
   - Сумка у тебя тяжелая, приедешь, возьми носильщика, сама не носи.
   - Да, я гостинцев соседкам набрала. Они мне на похоронах помогали. Да она и не очень тяжелая, там пряники, основном. Попрощались. Он попросил дать телеграмму, как обратно поедет, чтобы встретить. Он горячо поцеловал её, она попрощалась сдержанно. Единожды солгав...
   Один раз за свою жизнь она побывала за границей. Больше она с мужем не ездила. Вадима оставили в Москве. Но у неё был пропуск в валютные магазины, и вещи детям она покупала в основном там. В деньгах семья никогда не нуждалась. А вскоре она устроилась. Достойная зарплата. В расходах её никто не контролировал. Вадим получал хорошие деньги. И её зарплата оставалась ей на "карманные" расходы. Ирина лишила свою дочь безбедной жизни и хотела хоть раз в год возместить девочке и её братьям и сестрам теперешним, сделать подарок. А размеры - это ерунда. У неё феноменальная память. Сколько времени она провела в том злополучном месте, чтобы увидеть дочку хоть одним глазком. Видела и других рябитишек. Память услужливо потом подсказывала столько девочек, сколько мальчиков. Когда появились еще новые девочки - она поняла они с её Любашей дружат. Она порадовалась. Они же примерно одного возраста. А один год ей пришлось провести в лесу почти всю ночь. Она поняла, что кто-то хочет увидеть, кто приносит сумку. Фигура маячила по двору почти всю ночь. Но все же он отошел ненадолго, в это время она успела водворить сумку незамеченной. Правда эта ночь принесла ей болезнь, и как следствие бедствие. Вадим переживал очень сильно, не будет у него златовласки, но Иру утешал. Что, мол, сделать! Ирина же, наоборот, обрадовалась. Она не смогла бы иметь ещё одного ребенка, зная, что её Любаша не имеет того же.
   В соседнем селе, там километра три интерната, она определилась на постой к одной одинокой женщине. Потом каждый год останавливалась у неё и жила почти неделю Веру Петровну, так звали женщину, она попросила говорить, что Ирина её родственница, чтобы не было лишних вопросов. Хозяйка была не болтлива и не любопытна. Поначалу и, правда, сельчане любопытствовали. Но хозяйка сказала, что к ней приехала племянница, потом привыкли к ежегодным визитам и говорили:
   - Вот умница! Не забывает тетку, каждый год навещает. Опять сумищу гостинцев навезла.
   Конечно гостинцев Петровне, Ирина привозила тоже. Может и Инерада встречала её, мало ли рыжих, а сказали про племянницу, она и успокоилась. Времени - то сколько прошло.
   Инерада слушала, не перебивая, не задавая вопросов, только про себя комментировала прошлые события. А женщина говорила, говорила. Она давно ждала этого часа. Она прямо все рассказывала, без утайки. Всю жизнь скрывать свои преступления, держать все в себе - невероятный груз. Слушала Инерада и думала, что пришлось перенести этой женщине за совершённую в молодости преступную глупость.
   Поговори она в свое время с мужем, матерью, свекровью, наконец - может и нашелся бы выход. Молодость непредсказуема и самоуверенна. И вот результат: хлебала девка полной ложкой. А Ирина все говорила и говорила, будто боялась, что её не дослушают и выгонят вон.
   Прервал их резкий звонок в дверь.
   - Ой, Юленька, как ты кстати - голос Галины в коридоре.
   - Здрасти, Теть Галь, а мама тут?
   - Тут, милая, тут, мамы - тут, - ты цветочки забежала полить?
   - Да, рядом была.
   "Вот бестия - без очков разглядела" - усмехнулась про себя Инерада. Услышав голос Юльки, - Ирина стала как будто меньше ростом, вся сжалась. На лице - страх, в глазах - радость. Вот - метаморфоза. Инерада забеспокоилась, может предупредить как, очень уж все неожиданно. Но поздно, дверь распахнулась:
   - Мамы? - радостно воскликнула Юлька, целуя в щеку Инераду. Потом взглянула на сидевшую женщину - свое немолодое отражение, -
   - Мама?
   - Пойду - ко я чаю поставлю - , Инерада спешно ретировалась, пусть одни побудут.
   На кухне уже колдовала над чайником Галина.
   - Что же теперь будет, Радочка?
   - Будет то, что должно быть. Да, все будет, как должно быть, - задумчиво повторила Инерада. Присела за столик и унеслась мыслями в прошлое.
  
   Как Инерада знала, когда можно поговорить с ребенком с меньшим риском травмируя душу, она и сама не знала. Чувствовала. Пока они маленькие, отвлечь их от разговоров о родителях их не легко, чуть старше становятся, сами - не спрашивают. Интуиция подсказала, пора Юльке все рассказать. Ребятня же думала, что Юльку Василь из города привез. Их никто не разубеждал в этом.
   - Юля, ты девочка уже взрослая, разумная.
   Юлька ерзала на стуле, толи от нетерпения узнать, услышать, зачем позвали, толи от того, что непоседлива по натуре.
   - Я хочу рассказать тебе, как ты тут появилась.
   Юлька замерла и не шевелилась до тех пор, пока Инерада не замолчала. Каких ей стоило усилий.
   - Я знаю, моя мама жива и помнит обо мне.
   - Почему ты так решила?
   - Двенадцатого марта. Всегда в один день. Только не говорите, что вы об этом не догадывались?
   - Когда ты догадалась?
   - Ещё в третьем классе. До этого не задумывалась. Да и не сама - Верочка подсказала.
   - Верочка? - изумилась Инерада. - Это как?
   - Она сказала: Тебе Юлька везет. У тебя мама есть, она тебе подарки присылает и нам тоже. Только все равно она тебя одну любит. А моя мама не может меня любить - потому что её нет. Меня Инерада любит Настенька. Настенька - это воспитательница. За миниатюрность и добрейшую душу её зовут Настенькой - она не возражает.
   - Не поверила я Верочке и стала ждать день рождения. Вот оказывается, как рано взрослеют наши дети, в зависимости от обстоятельств.
   - Почему она не приходит за мной, ведь она где-то рядом была?
   - Птичка моя, теперь знаешь, твоя мама помнит о тебе и любит. А вот, почему не приходит. Не может, наверное.
   - Почему?
   - Должно быть так сложилось! Бывают такие обстоятельства, что она не может быть с тобой, иначе ты бы не здесь не оказалась. Если бы она отказалась от тебя в душе, она бы здесь не появлялась. Что-то не позволяет ей быть с тобой. Давай подождем?
   - Я все время жду - чуть слышно говорила Юлька.
   Глядя на Юльку, у Инерады защемило сердце. Эта подвижная жизнерадостная девочка переживает внутри себя такую драму (взрослому не потягаться) и при чем об этом никто не догадывается. Вот это сила. Вот это характер. И жалость к этой рыжей девочке переросла в восхищение.
   Не раз она задавала себе вопрос - кто же её родители. Как могло в одном человеке соединиться столько хороших качеств и достоинств. Она отличалась от других детей выдержкой. Мудростью не по годам, и даже в какие-то моменты интеллигентностью. Не говоря уже от умственных способностях. Теперь она знает - красота и острые умственные способности и феноменальная память - от матери. Так и благородство души - от отца. Во всей этой драматической судьбе - она жалела Вадима, несостоявшегося Юлькиного отца. Этот, человек, пожалуй, пострадал больше всех. Он никогда не узнает о существовании своей умницы - дочери, о которой мечтал всю свою жизнь.
   - Юля, а если бы вдруг мама пришла за тобой, ты бы простила её?
   Задала тогда давно Инерада вопрос? - Чтобы ты ей сказала?
   - Я бы сказала, как хорошо, что ты пришла. Я так давно тебя жду!
   - И ты бы её простила - повторила вопрос Инерада.
   - Я давно её простила, только она этого не знает. Она боиться, что я от неё откажусь. Мама, ну как ей сказать, чтобы она не боялась?
   - Не знаю, птичка моя, не знаю.
   Все шло как обычно, Юлька никогда Инераде не напоминала об этом разговоре. Вела себя как обычно. Не девчонка - огонь. Возле неё постоянно крючковались ребята, не только младшие, но и старшие. Она любила всех - ей платили тем же. Может нерастраченная любовь к родителям дала такие плоды? Как-то сложится её жизнь. В народе говорят, что дочери на восемьдесят процентов повторяют судьбу матери. Если это действительно так, то хотелось, чтобы она хоть на оставшиеся двадцать была счастлива.
   Войдя в комнату через некоторое время, Инерада увидела двух счастливых женщин с одинаковыми лицами. Они прижались друг к другу и плакали от счастья.
   - Ученым никогда не разгадать человеческую душу. Четверть века дочь не знала своей матери. Знала, что та её бросила. Должна бы ненавидеть. Но нет, девушка счастлива и этому нет объяснения.
   - Мама, это же моя мама - вскликнула Юлька и смутилась - сказала глупость, столько лет Инерада была ей мамой.
   - Ни чего, ни чего, птичка моя, я очень рада за тебя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Вера проснулась, не дождавшись будильника. За окном светло. Проспала? 6:30 - не проспала. Почему же так светло. Встала, кутаясь в толстый махровый халат.
   Оказывается выпал снег. Ветки деревьев припорошило пушистым снегом. Не успевшие облететь листья казались диковинными белыми цветками на белоснежных пушистых ветках. Отрывать глаз от сказочного убранства природы не хотелось. Но на работу нужно собираться. Приходится выходить из дома за два часа, чтобы вовремя обраться на работу. Транспорт дожидаться приходится подолгу. На их маршруте всего три маленьких автобуса. Тоя на остановке приходилось, чуть ли не молиться, чтобы хоть один из трех не сломался. Откуда взяли этот "чермет". Наверное, их давно списали, и как насмешку пустили на их 27 маршрут. Если автобус все-таки приезжал, уже приходилось молиться за то, чтобы благополучно добраться. Их спасительный транспорт громыхал всю дорогу, как - будто что -то хотело отвалится у него с днища, в моторе постоянно ревело, лязгало. Пассажиры с тоской поглядывали друг на друга. Безобразие. В наш век прогресса и кибернетики добираться на работу на катафалках, дышащих на ладан. Писали в горсовет, в газету, но...
   Район густо населенный. Заселили пока только два дома. Новостройка. Пускать "газели" не выгодно. А вот три ПАЗика, хоть и старых и ржавых все-таки выход. Потерпите, говорят, вот через полгодика заселят еще пять домов - будет вам и белка - будет и свисток. Микрорайон застроили практически в поле, в двух километрах от города. По плану через пять лет он должен соединиться с городом. Дома росли, как грибы. Кстати, дома эти строила фирма, в которой работает Вера. И своей однокомнатной квартиркой она обязана фирме. Квартира небольшая, но ей одной хватает. Сердце при этой мысли сжалось. Одной ей быть не хотелось. Уже тридцать за плечами, что они - все трое, проклятые? Не дуры, не уродки, а вот семьи нет ни у одной. Насмешка судьбы?
   Детдомовки - они не желали такой судьбы никому. Им повезло у них была Инерада - она была и мама, и папа. Ласковая, добрая, справедливая, но мама - одна на всех. В глубине души они завидовали полным семьям. Каждая из троих подруг ещё в интернате решила - если иметь семью - то обязательно полную, чтобы был у их ребенка любящий отец. Чтобы их дети были окружены заботой и любовью. Со временем они узнали, что многие дети из полных семей при маме и папе, не имели и сотой тепла, что они имели со своей "чужой", но такой "родной" мамой. Все это им мешало.
   В претендентах на руку и сердце обязательно находилась, какая-то нехорошая черта, которая помешала бы их избраннику быть хорошим отцом. Они не знали, что отцами не рождаются. Что отцовство, так же как и материнство приходит с рождение ребенка. Это или постепенно приходит или не приходит совсем. Но определив заблаговременно, что избранник не будет хорошим отцом - отношения рушились. Какие же мы были дуры. Время шло. Ряды поклонников редели. Никто из троих вслух не признается в своей глупости. Ещё в юности они поклялись о счастливых своих детей. Оказалось, прожили жизнь впустую? Не только не осчастливили, но и не дали жизнь ребенку. Провели жизнь в выборе кандидата на роль отца. Сезон закончился. Болезненная тема. Вера мрачно вздохнула.
   От невеселых мыслей её отвлекло знаменательное событие. К остановке подъезжала новенькая, сверкающая краской "газель". А то, что на лобовом стекле стояла табличка "27" привело Веру и тетку с огромной сумкой, в неописуемый восторг.
   Все ещё не веря в такую удачу, тетка никак не хотела втискивать свой багаж в салон:
   - Сынок, это правда "27", - и не совсем доверяя утвердительному ответу водителя снова спрашивала:
   - И что, до вокзала дойдет?
   - Правда, правда, садитесь уже мамаша, мы ж по расписанию, не задерживайте.
   Наконец тетка угнездилась в мягкое сиденье, закованное в целлофаны чехол, пристроила свою поклажу рядом, благо из пассажиров они вдвоем и были. Газель тронулась.
   Тетка не могла успокоиться:
   - Сынок, а где же гробы?
   Водитель в зеркало посмотрел на пассажирку - с головой не порядок?
   - Это она про ПАЗики - пояснила Вера.
   - Аа-а - протянул водитель и расхохотался. - А я бы подумал, - он снова засмеялся, но и без слов было ясно, что он подумал, и они смеялись уже втроем.
   На остановке не было, не души, и некоторое время они ехали без остановок. Водитель оказался разговорчивым парнишкой, и они вскоре узнали, что администрация приказала убрать старье.
   Вскоре веселость с него слетела. Он озабоченно чесал макушку и ворчал:
   - Если по два пассажира возить на сухарь не заработаю, не только на бутер с маслом.
   Действительно, они проехали большую часть маршрута, по пути никого не подсадили. Тетка ворчала уже сердито:
   - Ну, вот и "гробы" убрали и эти ездить не станут? А нам, пешком ходить?
   Начинался декабрь. На носу годовой отчет. Вера с головой ушла в работу. Надька всегда над ней подтрунивала:
   - Всяк себе дело по себе ищет. Вот ты. Ну что за работу ты себе нудную выбрала. Сама зануда - все высчитываешь, просчитываешь, по полочкам разложит и работа такая же. Никакого разнообразия.
   Чтобы Надька не говорила, Вера любит свою работу. Утренняя нервозность прошла, только на мониторе высветились колонки цифр. Это её стихия. По идее такой работой должна заниматься Юлька. Не именно экономикой, но цифрами точно. Способности Юлькины запоминать различные цифровые комбинации. Умножать, делить, складывать и высчитывать трех и четырехзначные цифры в уме за считанные секунды, удивляло многих. Инерада возила Юльку у какому-то профессору. Профессор только лысину чесал, проверив на калькуляторе точность ответа. Она его шокировала. Не верил он в уникальную Юлькину способность. Одиннадцатилетняя детдомовка, вранье. Однако челюсть у него отвисла, убедившись воочию. Но дальше этого не пошло. Одаренная девочка, но детдомовка. Этим все сказано. Как ни билась Инерада (добрая душа) не вышло у неё ни чего. Ей сказали - пусть окончит школу, поступит в ВУЗ и все встанет на свои места. Инерада ходила расстроенная, а Юлька наоборот довольная. Она утешала Инераду:
   - Мама, не расстраивайся, ну зачем мне их институты. Я не люблю математику.
   Училась Юлька отлично. Как всем прочим талантам у неё была отличная память. Ей не нужно было повторять, был компьютер, хотя в то время про компьютеры знали понаслышке. Многие Юльке завидовали. Ей одной доставалось столько талантов. Но она никогда не кичилась этим. Она отлично рисовала. Нарисует в стенгазете на кого-нибудь карикатуру - всяк себя сразу узнает. Когда её спрашивали, как это у неё получается, она ведь не училась рисовать, она пожимала плечами:
   - Не знаю, само как-то.
   Ей прочили большое будущее, но время социализма прошло. И даже такие одаренные, но не оплаченные дети никому не были нужны. Тем более детдомовки. Инерада не раз писала в высокие инстанции, ответа не получала ниоткуда. Парадокс - доморощенные гении Родине не нужны. А Юльку все это радовало. Она не хотела никуда уезжать. Особенной она себя не считала.
   Эта зима обещала быть снежной. Снег снова идет плотной стеной. Ненадолго останавливается, как бы дает уложиться удобнее предыдущемим снежинкам и начинает кружить снова. Крупные хлопья аккуратно укладываются на деревьях, крыши домов, дороги и тропинки. Особенно заметно приукрасились шапками, припаркованные с утра автомобили. Темнело рано и при включенных фонарях хороводы снежинок завораживали, приковывали взгляд. Хотелось бесконечно любоваться белыми мотыльками, переливающимися и сверкающими в неутомимом танце. Юлька всегда любила зиму. Но теперь, когда она встретила маму, зима стала для неё символом счастья и удачи. Она как девчонка ловила рукавичкой снежинки. Снежинки задерживались на ворсинках и можно было разглядывать восхитительный узор. Каждая красива и нет одинаковых. Эксклюзив - Юлька заулыбалась, вспоминая рассказ одной их, её новых коллег.
   С недавних пор она заведует клубом для подростков. Называется клуб "Найди себя". Кстати сказать, это её детище от начала до конца. Клуб новый, правда, здание старое. Немало сил приложено, чтобы довести до ума старое, двух этажное здание в более менее приличный вид. Зато здание теплое. Стены, чуть не в метр толщиной, добротное, немцы ещё строили.
   Юлька выстрадала это здание. Она работала психологом при районной поликлинике. Часто бывала в школах, технических училищах. Беседовала с детьми и убедилась в том, что у детей нет места, где они могли бы реализовать свои способности, мечты. На всех совещаниях, куда её приглашали, она выдвигала предложение, но натыкалась на глухую стену. Огня ей не занимать и поэтому двухлетнее хождение по инстанциям не остудило пыла. В конце концов, пришло вознаграждение и с ним море хлопот.
   На очередном совещании, куда стало обязательным приглашать психолога, Юльке пришлось не сладко. Она долго готовила выступление, тема избитая, Юлька настаивала закрыть начальные школы:
   - Дорогие мои, ребенок дважды переживает психологический стресс - с жаром говорила Юлька, - Новая школа, новая обстановка. Ребенок привык у одному преподавателю, он доверяет ему. Но предметность неизбежна. С предметностью в его жизни появляется ещё несколько преподавателей - ребенок теряется. К сожаленью, этого избежать невозможно. Но кроме множества преподавателей - ещё новая школа, новые, незнакомые до сих пор ученики. Сами знаете влияние старших ребят на младших. Младшие теряются. От этого падает в первую очередь успеваемость, но и не только. Меняется поведение ребенка, и как видно по статистике не в лучшую сторону. Пока ребенок адаптируется в новой школе, проходит не менее года. Это означает, что год пропал.
   Конечно все мы понимаем, что строительство новых школ требует больших затрат и времени, но ведь объединить начальные школы с десятилетками. Тем более, что в десятый класс идут не все дети. Пока ещё. А переход пятнадцатилетнего ребенка из десятилетки в среднюю, с уже более устойчивой психикой не так опасно. Это первое. А теперь второе. На каждом совещании я говорила и буду говорить, пока не достучусь. Мы боримся с малолетней преступностью, беремся со многими негативными явлениями, но не хотим задуматься откуда эти явления происходят. Можете со мной не согласиться. Это от невозможности проявить себя более рационально. В каждом ребенке заложен какой-то талант. Развить его наша задача. Если ребенок будет занят тем, чем ему нравиться заниматься, поверти он не пойдет на улицу хулиганить. Это понятно всем. Мы кричим, что надо бороться. А просто помочь детям, чтобы не с чем было бороться, у нас на это не хватает средств, а главное - нет желания. У меня - все.
   С трибуны Юлька сошла расстроенная. Во время выступления она смотрела в зал и видела все те же скучающие лица, все то же равнодушие. Она снова зря сотрясала воздух. Однако, все прошло сегодня немного по-другому. Неожиданно её поддержал председатель горсовета. И тут началось. Наверное, чтобы не ударить в грязь лицом перед высоким начальством многие выступили за. Но... Все свелось к тому, что возражений никто не имеет, но так же не имеет и средств. Щеки Юльки пылали от бессильной ярости.
   Она чуть не бегом выбежала из зала. На ходу одевала пальто, она не могла задерживаться там ни на секунду. Выскочив из здания она услышала свое имя. Её кто-то окликнул - она повернулась - Фирсов - герой дня, язвительно подумала Юлька, собственной персоной.
   - Я выслушал, я подумал, зерно есть - мысленно передразнила председателя горсовета Юлька. Зерно есть, денег - нет.
   - Любовь Николаевна, - снова обратился к ней Фирсов, - вы сможете завтра подойти ко мне часикам к одиннадцати? Думаю, надо кое - что обсудить, - видя недоумение на лице Юльки - быстро добавил, - второй этаж и уселся в машину.
   Так походя, садясь в автомобиль, Юльке была назначена аудиенция. Юлька поежилась. Беспардонный тип. Она злилась на него, но на встречу пошла. Ей было интересно, что же он обсудить хочет. С первой секунды она была настроена против него, и в кабинет вошла подготовленная к круговой обороне.
   Удивлена она была безмерно, войдя в кабинет Фирсова. Из-за стола вышла сама галантность. Только что ручку не поцеловал:
   -Проходите, давно жду вас!
   -Разве я опоздала?
   - Нет, вы очень пунктуальны, но мне просто не терпелось поделиться с вами своими соображениями. Я хотел сделать вам предложение...
   Немой вопрос застыл в глазах у Юльки.
   - Удивлены?
   - Очень, - коротко бросила Юлька.
   - Разговор у нас не короткий будет, так что осмелюсь предложить вам чаю. Или может - кофе?
   - Чай. - Интересно кто же ему чай приготовит, у него, почему-то нет секретаря, да и самой приемной - нет. Сейчас, нажмет не кнопку и из какого-нибудь встроенного шкафа, выпорхнет длинноногая красавица. Сделай-ка нам "Людочка", "Милочка" чайку. Она улыбнулась своими мыслями. Он поглядел на нее с любопытством. Фирсов действительно открыл шкаф, достал оттуда чашки на блюдцах. Ловко раскинул салфетку. Тут же появилась вазочка с конфетами, сахарница. Как из ларца появилась разеточка с вареньем, заварочный чайник. Надо же, меня почаевничать сюда позвали? Ну и чудеса - председатель горсовета сам себе чай варит.
   - Только что заварил, пока вас ждал. Люблю свежезаваренный, - ответил Форсов на мысленный вопрос Юльки. - Может мы за чаем с вами быстрее договоримся?
   - Договоримся, о чем? - Юлька сделала стойку, готовая дать отпор. Ей это ничего не стоило, не взирая на положение. Фирсов взглянул на неё и рассеялся:
   - Ну что вы?7 Вы не о том подумали!
   Пытаясь исправить ситуацию, Юлька ответила:
   - Я ещё не успела ни о чем подумать. - Она уже расслабилась, и ей стало смешно за свое опасение. Надо же какая глупость в голову пришла.
   Фирсов откровенно ей любовался. Красивая женщина. И очень эмоциональна.
   - Так вот, - начал Фирсов, разливая тем временем чай, - есть у меня одна мыслишка. Вам конфеты, сахар? - подал чашку Юльке. Он явно начал раздражать Юльку. Что он тянет?
   - Есть у нас в центре - домик. Намечается снос. - Пейте чай, чай хорош, когда горячий. Так вот, чем он не понравился, не знаю, архитекторы прикинули дом сломают, а построить на его место, чтобы общую картину не портил, по их проектам - места не хватает. Берите варенье, Любовь Николаевна, очень вкусно. Юлька нервничала, я что чай пришла сюда распивать, она не поняла ещё к чему эти предисловия.
   - В общем, теряется архитектурный замысел и все такое. Я в этом плохо разбираюсь, поэтому скажу проще. Решили дом оставить как есть. А жильцов уже расселили. У нас всегда так - сначала делаем, потом думаем. - Он сделал паузу, придвинул конфеты - Угощайтесь, не стесняйтесь, не стесняйтесь. Юльке хотелось его убить.
   - Пока мы с вами чай пьем, человек один подойдет, Фирсов с удовольствием отхлебывал из чашки. Юльку этот человек раздражал уже в серьез. Эта манера говорить уменьшительно - человечек, мысленно она подумала, интересно, что это за сорт - Надюхе бы купить. Интересно, а что он о ней думает. Примерно так : сидит бабенка, чаи гоняет? Ну, хватит, раскритиковалась, остановила она себя. Юлька сердито фыркнула на себя, Фирсов тут же:
   - Вы не обожглись?
   Скорей бы уже "человечек" появился. Юлька, неспособная так долго сидеть на месте уже заметно нервничала. Ожидание оказалось не столь долгим, как думалось.
   - Добрый день! Добрый день! - невысокий средних лет мужчина не вошел, ворвался в кабинет (без стука) стремительно папочки из подмышки оказались на столе перед Юлькой!
   - Я думаю, я вовремя! Торопился, знаете ли, и не зря, не зря - повторял мужчина, с любопытством разглядывая Юльку. Фирсов снисходительно улыбался. Ну уж это слишком... Думать ей не дали:
   Я полагаю, это наша знаменитая Любовь Николаевна - толи утверждал, толи вопрошал прибывший.
   - Георгий Ефвграфович! - решил наконец-то представиться он -, очень неудобоваримые инициалы, но с родителями не поспоришь!, думает, наверно удачно пошутил - видя его довольную физиономию, подумала Юлька. Она готова была уже взорваться.
   - Ну что же, давайте приступим к делу! - очень уж по хозяйски распорядился. Фирсов улыбался. Ишь, улыбчивый какой!
   - Да уж, давайте приступим, - она вообще не понимала для чего она тут.
   - Георгий Ефвграфович - наш Главный архитектор, - подал голос, так и стоявший у окна Фирсов, -Вы заметили - это человек стремительный. Быстро ходит, быстро говорит, быстро делает дело, - пояснил он. Фирсов сел за стол:
   - Если, уважаемая Любовь Николаевна согласиться на наше предложение - Георгий Ефвграфович быстро сделает смету и быстро отреставрирует домик.
   Не понимая ещё, что за связь между ней и "домиком" она спросила:
   - И что же это за предложение? - Юлька почувствовала неладное.
   - Мы с вами, уважаемая, откроем в этом домике клуб по интересам, так горячо вами желаемый. Вы долго этого добивались, теперь и карты вам в руки.
   Юлька на мгновение растерялась. Очень неожиданно.
   - Только одно условие.
   - Какое?
   - Клубом этим заведовать будете вы.
   - Но...
   - "Но" - не принимается. - И недав Юльке что-то сказать продолжил, - Вы знаете детскую психологию. Соответственно знаете, должны знать, что и как надо устроить. Вам дается шанс сделать все так, как нужно по вашему усмотрению.
   Следующий вопрос Юльки Фирсов предотвратил.
   - Все! От начала и до конца. Беретесь? Если да, то откладывать в долгий ящик не станем. Для этого я и пригласил архитектора. Я рассчитывал на вас. Вместе вы все обсудите. Предварительно Георгий сделал кое-какие расчеты. Просмотрите, внесите дополнения. Если что не понравиться уберите. Все в ваших руках. Ознакомьтесь, - он подвинул к ней папочки.
   Такой поворот событий слегка ошеломил Юльку, но она уже взяла себя в руки. Бегло просмотрев содержание папок, она воскликнула:
   - Это же около полумиллиона?!
   - Да, где-то так. Но, позвольте, откуда вы знаете сумму, ведь общая сумма не указана, потому что, скорее всего, будут дополнения!
   - Подсчитала, - Юлька закрыла папку.
   - Когда, вы видели эту папку раньше?
   - Разве её мне уже показывали?
   - Нет, но откуда...
   - Подсчитала - повторила Юлька.
   - Как же так быстро. Удивлен - Георгий Ефвграфович еще сомневался.
   - Вы умеете быстро работать - я умею быстро считать, что здесь удивительного. Только ведь я никогда ничем не заведовала. Сумею ли?
   - Человек, умеющий так быстро считать может заведовать чем угодно! - заявил восхищенно Фирсов. Я в вас не ошибся. Все когда-то бывает впервые. Вы будите отличной заведующей, я уверен.
   - Но такая сумма, разве столько дадут?
   - Дадут. Только лично вам надо все обдумать, просмотреть, внести свои предложения и дополнения, от этого будет зависеть сумма. Постарайтесь учесть все, что бы потом не просить дотаций. Мне нужно уехать сейчас. Мой кабинет в Вашем распоряжении. Дерзайте. Можно съездить на место, все посмотреть, машину я вам предоставлю. Я сейчас уезжаю на своей. Вы оба скоростные - мне кажется, вы сработаетесь. К началу учебного года клуб должен быть открыт. Времени у нас не так уж много, а работы невпроворот.
   - Как, так быстро?
   - А что тянуть!
   - Нет тянуть нельзя - убежденно сказала Юлька и с головой ушла в работу. Времени действительно очень мало.
   Клуб отрыли вовремя. Были проблемы с набором штата. Для кружка юных рукодельниц - не могли найти руководителя. Не то, чтобы не было желающих. В это время уже начали постепенно закрываться столовые и повара от низших до высоких разрядов оставались без работы. Так же с кондитерами. Приходили швеи и закройщицы. Но, к сожаленью, у них был узкий круг специализации, ну и главное с детьми работать нужно уметь, если не опыт, то хотя бы желание.
   Отчаявшись уже найти такого работника, Юлька думала о том, что нужна доморощенная руководительница. Это лучший вариант. Но где взять такую Марию искусницу. Однажды в кабинет вплыла дама средних лет. Не вошла, а именно вплыла. У неё походка такая особенная. В танцевальных ансамблях русской песни девушки, так ходят. Мелко-мелко перебирают ногами, и кажется - плывут. Но они одеты в длинные сарафаны, ног не видно. Людмила Сергеевна одета в юбку средней длины, чуть ниже колен, такой классический вариант. Так же мелко перебирает ногами, - получается красиво - плывет. Юлька как-то перед зеркалом попробовала - получилось комично.
   Людмила Сергеевна оказалась домохозяйкой. Муж у неё был военный. Мотались они всю жизнь по стране. Где год, где два. Работать было не где. У них двое детей - девочка и мальчик. Иногда в такую глушь завезут. Купить обновку детям было просто негде. А они имели привычку вырастать из одежды. И вот тогда, Людмила Сергеевна взялась за иглу. По возможности покупала ткани. Всякие самоучители для шитья, вязала, ну и конечно, как у всякой домохозяйки - имелась поваренная книга. Вскоре, она уже вполне прилично шила от трусиков до брюк, вязала носки, варежки, свитера. О кухне говорить не приходилось, конечно, не всегда имелся нужный набор продуктов. Но вскоре научилась готовить отличные блюда из того, что было.
   Это ещё не все её таланты. Она ещё - это у неё, как хобби. Она плела кружева на крючках, увлекалась макраме, а последнее время начала делать картины из цветной ткани. Пока, правда, у неё только букеты, да натюрморты. Но хочется сделать что-нибудь такое...Юлька сияла, наконец-то она нашла то, что так долго искала. Вот Мария-искусница. Вопрос только возьмется ли она работать с детьми за такую мизерную плату. Оклады были крохотные.
   -Людмила Сергеевна я бы с радостью работала с вами, но зарплата у нас, прямо скажем не ахти. А объем работы большой.
   - Я, видите ли получаю пенсию мужа, вполне приличную. Мне хватает. Муж умер год назад. Мне просто тошно одной. Дети выросли, женились, имею двух внуков. Они, как и отец военные, у дочери муж военный. Теперь они мотаются по стране. А я уже не хочу. Они меня зовут к себе. Но я предпочитаю жить у себя дома, за столько лет скитаний - путешествия уже не по мне. Раз в год, если они не могут приехать ко мне, езжу к ним сама. Но дома, тем не менее, плоховато, и я бы с превеликим удовольствием пообщалась бы с ребятишками.
   - Извините, сколько вам лет?
   - Через месяц пятьдесят. - Надо же. Поначалу Юлька дала ей тридцать пять, потом, приглядевшись, прибавила ещё пять. Как она, однако, ошибалась. Женщина выглядела очень хорошо. Людмила Сергеевна была всем хороша. С детьми обращалась очень хорошо. Девочки к ней тянулись. Выдержку имела. Как-то Юлька зашла к ней в мастерскую. Девочки решили шить юбку, но чтобы такой ни у кого не было. Но это очень трудно. Каких только вариантов юбок нет, с платьями довольно проще. Но нужно было юбку.
   - Девочки, представьте себе, какие варианты юбок вы уже видели. И зарисуйте. Потом мы сравним. И выберем варианты, каких мы еще не знаем. Наша вещь должна быть - единственной. Эксклюзив. Сказав это слово, Людмила Сергеевна рассмеялась.
   - Простите, девочки, с этим словом связанна слишком смешная история, когда-нибудь расскажу.
   Потом она рассказала Юле такую историю. Муж её был хорошим военным, в полном смысле этого слова, то есть военным до мозга костей. Человек он то же был не плохой. Кстати, дома почти не бывал. Жену и детей любил. Был с ними нежен и ласков, как может солдат. Кроме солдатских терминов он знать ничего не хотел. И скорее всего не знал. Подарками не баловал. Не от жадности просто человек такой, недопонимает, что подарок это приятно. Однажды жена ему говорит:
   - Костя, мы с тобой столько лет живем. Ты бы хоть один подарок сделал.
   - Людочка, деньги у тебя, покупай себе, все что хочется! - но Люда раскапризничалась.
   - Я хочу, чтобы ты мне подарил сам.
   - Ну, а что именно?
   - Не знаю, но что нибудь эксклюзивное.
   Почесал мужик затылок - задумался. Люда была уверенна, что он слова такого не знает, но не спросил, что это.
   Вскоре 8 марта. Мужчины обычно делают подарки, но Люда уверенная, что все пройдет как всегда. Поцелует, спросит ты купила себе что-нибудь к празднику, поздравит, пожелает, ну и все как обычно.
   - Я, говорит, подарок тебе приготовил. Берет лист белой бумаги, ножницы. Сложил листочек на уголок, и давай кромсать, где уголок отрежет, то кружочек вырежет. Потом аккуратно собрал кусочки, бросил в ведро. Осторожно развернул - снежинка. Он торжественно вручил Людмиле.
   - Дорогая, моя мама говорила, что как бы челок не старался - одинаковой снежинки не получится никогда, хоть малейшая, но разница будет, если конечно не на штампе делать. Ты хотела Эксклюзив - я тебе его дарю. Забавная история. Но с тех пор у Людмилы это слово вызывает приступ смеха.
   Сейчас, разглядывая снежинки Юлька думала: У природы все продумано. Снежинки не похожи одна на другую, но все одинаково красивы и неповторимы. Одним словом - Эксклюзив.
   В дом заходить не хотелось. Юлька решила еще немного побродить. Она тихо шла по аллейке, любуясь сверкающим снегом. Скоро Новый Год, надо подумать, как украсить клуб. С благодарностью вспоминала Фирсова. Он - молодец! Не будь его, не было бы и клуба. Юлька поначалу раздражалась его манерой говорить. Но потом, в процессе работы, она поняла, что он хороший, добрый человек, и вскоре она уже перестала замечать недостатки, которые поначалу раздражали её. К сожаленью, с тех пор, как открыли клуб, Фирсова она больше не встречала. И что её саму удивляло, она часто думала о нем.
   - Любовь Николаевна, вы умеете заряжать людей энергией!
- Именно поэтому я два года билась головой об стену.
   - Теперь вы довольны.
   - Теперь, я счастлива, - улыбалась Юлька.
   Визг пилы ворвался в открытую форточку. Вера бросилась к окну. Так и есть - выпиливают последнюю зелень. Её опасения сбылись. Что они с ума сошли. Сегодня воскресенье - Инерада всегда говорила, в народе говорят, если важное дело начать в воскресенье - или не закончишь никогда, или закончишь очень не скоро. Хоть бы это было действительно так. Зачем пилить лесополосу - недоумевала Вера. Места для застройки по километру в разные стороны. Строй - не хочу! Она засомневалась, есть ли мозги у застройщиков. Черт! Застройщики - то мы. Наша фирма. Чтобы выпиливать лес, нужно разрешение лесхоза. Если нет - это же баснословные штрафы. Мысли в разброд метались в её голове. Знает ли шеф. Слышать визг пилы она больше не могла. Быстро оделась. Пойду лучше к девчонкам. С ума сойти можно под такой аккопонемент.
   - Варвары - в сердцах проговорила Вера, захлопывая за собой дверь. Через несколько минут она была уже на злополучной остановке.
   На остановке, как всегда никого. Хорошо бы дождаться маршрутку. Сегодня воскресенье, может они по выходным вообще не ходят. Погода чудесная. Тихо. Редкие снежинки летали в воздухе. Два дня подряд сыпал снег, сейчас наверное устал. Легкий морозец пощипывал щеки. Настроение потихоньку улучшалось. А когда из-за угла появилась уже знакомая Газель, настроение и вовсе поднялось. Водитель, тот же парень, заулыбался ей, как старой знакомой и тут же стал жаловаться на судьбу "без масла". Вера рассмеялась и спросила:
   - А вы женаты? - парень не ожидал такого вопроса.
   - Нет, а что?
   - Да так, ничего!
   Парень был небезнадежен.
   - Понял, на занудство намекаете, - рассмеялся он, - Да это я так, для разговора. Скучно, почти пустой езжу, поговорить не с кем.
   - Тогда женись, - посоветовала Вера - за вечер наговоришься - днем не захочешь.
   - А вы чудная!
   Воскресенье - народ еще не проснулся. Остановок почти не было. Действительно, не поужинать парню с маслом.
   Нужно купить что-нибудь, она направилась в магазин. У Надьки поди , кроме корочки хлеба ничего и нет. Чем питается? Хорошо, если кусок сыра, засохший и загнутый, как лыжа, есть. Наполнив сумку необходимым, она свернула к дому Надежды. Тут живет наша знаменитая журналистка. Поднявшись на второй этаж, Вера поводила носом.
   Она что этажом ошиблась? Из-за Надькиной двери доносились такие запахи... Все еще не веря своему носу, Вера нажала на звонок. Когда дверь открылась - Вера изумилась еще больше. Десять утра, а подруга при параде, из кухни такие запахи. Обычно она по воскресеньям валяется до обеда, а потом, если никто не ждет, ходит в халате и ужасных тапках с носами неизвестного зверя, то ли медведя, то ли зайца. А про готовку и речи нет. Кофе - самый вероятный вариант завтрака, обеда и ужина. А сейчас поди-ка - брюки, блузка, волосы в порядке и стряпня. В голове Веры - это не укладывалось.
   - Вер, как хорошо, что ты пришла. Я собиралась к вам с Юлькой. Звонить. Чтобы вы пришли.
   - Надь, ты заболела? - обеспокоено спросила Вера.
   - Тогда что с тобой?
   - Все в порядке.
   - Тогда расскажи, чем это так вкусно пахнет - она хотела кивнуть головой в сторону кухни и увидела в проеме двери мужчину. Мужчина улыбался - ослепительная улыбка, как в рекламе. Глазам аж больно. Красивый мужчина стоит в фартуке и улыбается такой улыбкой. Это введет в ступор кого хочешь. Вера быстро отошла.
   - Фу! Теперь я спокойна! Ты совершенно здорова! - и Сергею, - в этом доме кроме кофе - ничем сроду не пахло.
   - Вера! - попыталась Надя остановить подругу. Но не тут-то было. Вера уже села на своего конька.
   - Это Сергей! Это Вера! - решила, наконец, Надя познакомить их. Собравшаяся, обличить подругу во всех смертных грехах вдруг передумала:
   - Сергей! Чем это так пахнет. Если я сейчас же не попробую, я умру.
   - Вер, я собиралась позвонить Юльке, когда готово будет.
   - Слышал? Позже! Пока я свою маршрутку бы дождалась, тут уж и запаха не осталось!
   Сергей засмеялся. Надо же какой красавец! У него хорошая улыбка! - отметила Вера про себя.
   - Ну что, Вера, пробу снимать будите? - а что за голос!
   - Обязательно. И рецепт попрошу.
   Надя думала, что это с Верой. Ведет себя как-то странно, даже с наглецой. На неё не похоже. Это она от смущения - догадалась Надя. Она уже набирала Юльки. Та обещала - бегу!
   - Вот и давай скорее, а то Веерка пообещала все слопать.
   - У тебя что, еда есть? - с недоверием спросила Юля.
   - Есть, есть, вы что сговорились что ли, - она сердито бросила трубку, но сердиться ей сегодня совсем не хотелось. Она шла на кухню. Здесь царила идиллия. Вера с Сергеем уже обсуждали рецепт блюда. Вера предложила положить чеснок, Сергей согласился с ней, и что самое удивительное чеснок в доме нашелся.
   - Тут дело нечисто. Надя и продукты. Бред!
   - Верочка, ты как всегда права. Я здесь не при чем. Это все Сергей.
   - Теперь я за тебя спокойна, подруга - с таким серьезным лицом сказала Вера, что они дружно рассмеялись.
   Накрыли стол в комнате. Для четверых - тесно в кухне. Девочки - каждая вынесла вердикт. Стоящий парень!
   Юлька была уже с ним знакома, но это другая обстановка.
   Выпили вина, а еда пальчики оближешь...
   - Сергей, как же все-таки называется блюдо - Вера в своем репертуаре.
   - Названные гости, - девочки переглянулись. Вот - те на.
   - Названные гости, так называла моя бабушка. Потому что готовится очень быстро. Полчаса достаточно.
   - Я уже все разузнала и тебе расскажу - Вера сообщила Юльке. Потом пили чай. Вера пожаловалась на варваров, что пилит лес.
   - Изверги!
   - Кто начинает дело в воскресенье - никогда его не закончит, - хором процитировали подруги.
   Вскоре Сергей решил откланяться:
   - Вынужден вас покинуть, дела. Я столько о вас слышал, мне очень захотелось познакомиться с вами поближе. Мне было очень приятно. Ну, а поскольку мы с Надей скоро поженимся, надеюсь, будем встречаться часто. Сергей вышел.
   - Девочки, он, что же мне предложение сделал? Нет он не предсказуем и я его очень люблю!
   Тут Вера пожаловалась Юльке:
   - Ты представляешь. Это ж надо такое удумать. Стою я в прихожей. А тут такой красавец. Без предупреждения. Я дар речи сразу потеряла. Надька, я в жизни тебе этого не прощу. А если б я онемела.
   - Ага, онемеешь ты, и - в свою очередь пожаловалась Юльке Надя, она ж меня сразу продавать стала. Мол, Надька, безрукая, готовить не умеет, забыла, наверное, от смущения про корочку хлеба и сырок засушенный.
   Вера смеялась:
   - И про прошлогодний торт в холодильнике. Нет, Надь, я не забыла, просто я говорить не могла. Слюны полон рот - с шутливым сажелением сказала Вера. Потом сквозь смех "нежданные гости" - Надь, а зачем ты нас позвала - побыли бы вдвоем.
   - Позвала, да ты из дома носом поводила и прибежала. А вообще Сергей просил. Он много о вас слышал, хотел поближе познакомиться.
   - И что же он про нас слышал - угрожающе протянула Юлька и Вера.
   - Что вы самые, самые, самые, что вы как маленькие.
   Вскоре Надя провожала подруг. Им было в разные стороны. Расцеловались у подъезда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Юля шла через парк. Смеркалось и было безлюдно. Странно, обычно здесь много народа. Погода хорошая. Обычно Юля видит тут парочки не молодых уже людей, в основном с внуками. Вдалеке шел мужчина с девочкой, впереди бежала собачонка. Она весело лаяла на воробьев. Те стайками вспархивали то тут, то там. Собачонке нравилась игра. Она заливалась лаем. Девочка звонко её отчитывала.
   - Марсик, не трогай воробьев. Они маленькие.
   Эта пара была еще далеко, но звонкий голосок девочки был отчетливо слышен в тишине парка. В фигуре мужчины что-то показалось ей знакомым. Они двигались навстречу друг другу, и вскоре она поняла - Фирсов. Поравнявшись с ней, он радостно воскликнул:
   - Любовь Николаевна, вот где встретились? Вы целенаправленно или гуляете?
   - Или... Иду домой.
   - Если не торопитесь, может, прогуляетесь с нами? Мы уже давно не виделись. Интересно узнать, как у вас дела.
   От Юли не ускользнуло: девочка при этих словах нахмурилась. Недовольно отвернулась. Что с ней?
   - Это дочка моя, Наташа! Обижается. Не уделяю ей достаточно времени. Работы навалилось. Вот сегодня решил посвятить день ей. "девочка, похоже рассчитывает, что я откажусь. Не будет её разочаровывать".
   - Тем более, мы будем говорить о работе. Девочке - это не интересно - вежливо отказалась Юля. - Кстати, вы ведь после открытия ни разу в клубе не были. Приглашаю, и дочку приводите, вдруг ей у нас понравиться. Там теперь есть на что посмотреть.
   Юля оказалась права, как только она отказалась, девочка сразу довольно заулыбалась.
   - Это мысль. Почему я сам об этом не подумал?
   Юля пожала плечами.
   - До свидания Дмитрий Васильевич! До свидания Наташа!
   - До свидания - радостно попрощалась девочка. Рада, что тетка, наконец уходит.
   - Я обязательно зайду, до свидания!
   Они разошлись. Некоторое время она слышала ещё голосок девочки. Почему она так отреагировала. Ревность за маму? Почему он её волнует? Женатый человек, дочь уже взрослая. Лет десять девочке. Юлька строго - настрого приказала себе - выбросить из головы блаж.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Фирсов действительно приехал в клуб. Через три дня явился с Наташей. До Нового года еще две недели, но ребята потихоньку начали готовиться к празднику. Сейчас они украшали актовый зал. Наташа вид имела неприступный. Юля думала показать ей, чем занимаются девочки, показать пошивочную, но та вздернула нос:
   - Зачем? Это папа думает, что мне интересно! А мне совсем неинтересно. - она сделала особый нажим на слово "совсем". В Юльке заговорил психолог. Очень уж наигранно отгораживается, что-то тут не так. А вслух сказала:
   - Как хочешь. Сюда только по желанию ходят, и сделала вид, что потеряла интерес к ней. Сама же наблюдала за девочкой. Наташу задело за живое, надо же и уговаривать не хотят. Она на это не рассчитывала.
   - Если только, - нерешительно начала она, - я слышала тут у вас сами модели одежды придумывают, на это бы я посмотрела, - так сказала, будто одолжение сделала. Ну что ж, первый шаг сделан. Юлька остановила, пробегавшую мимо девочку:
   - Риточка, проводи Наташу к Людмиле Сергеевне.
   - Ага, пошли, девочка побежала дальше. Наташа вприпрыжку за ней. Ну вот, госпожа неприступность в тебе проснулся ребенок. Фирсов за время диалога не сказал ни слова, а когда увидел убегающую девочку почесал затылок(ну что за привычка!) и кроме как "Ну и ну" - не нашел, что сказать.
   - Ну тоже, хозяйка, показывайте своё королевство. Давно хотел взглянуть, да все как-то не получалось. Впрочем, если бы не Наташка, не нашел бы времени.- Фирсов нахмурился, задумался.
   - С чего начнем? - очнулся от невесёлых мыслей Фирсов.
   - С начала. Театр начинается с вешалки, мы начнем с актового зала. Зал соорудили на первом этаже соединив три комнаты. Он получился не слишком большим, но и маленьким он не казался. Здесь ребята развешивали гирлянды. Негромко играла музыка. Тут и там.
   - А хулиганы у вас есть?
   - Нет, шалуны есть. Непоседы есть. А хулиганов нет. Хулиганам здесь не интересно. Ребята делом заняты, а хулиганы работать не любят. Фирсов, кажется ответом остался доволен.
   В комнате, где ребята занимаются резкой по дереву, он очень заинтересовался поделками. Подолгу разглядывал фигурки. А их было не мало. Полки, развешанные вдоль степ были заставлены работами. Здесь были зверушки, фигурки людей, какие-то диковинные деревья. Фирсов крутил в руках поделки и то и дело хмыкал:
   А кто руководит этими умельцами?
   - А это тот парень, что в актовом зале с ребятами сейчас.
   - Кто он?
   - Человек.
   - Я не об этом. По - профессии?
   - Профессия у него - инвалид.
   ?!
   - Афганистан. Вернулся без ноги. Что делать, у него из родственников - бабка старая. Пока пенсию оформили, судь да дело. А кушать надо. До армии он фигурки вырезал, неплохо получалось. День и ночь резал. Бабка на базе за копейки продавала. На то и жили. Потом пенсию стал получать, но резать не бросил. Пенсию откладывал, на хлеб резал. Два года копил на протез.
   - А вы его, где нашли?
   - Да на базаре и нашла. Смотрю бабка сидит, а возле неё фигурки. Да симпатичные такие. Засмотрелась я, АОНа мне купи, дочка. Внучок мой Ленька день и ночь режет, высох уж без сна и отдыха, все хочет протез какой-то подвижный купить. Купила парочку очаровательных котят.
   - А где внучок живет, - спрашиваю.
   - Так со мной и живет, где ж ему жить.
   - Как бы мне его увидеть?
   - А чего на него смотреть, он не картина. Но уж коли сильно надо, ступай вон прямо по той улице. От края второй дом, синяя калитка.
   Я и пошла. Рассказала парню про клуб. Вот теперь он тут. Хороший добрый парень. Злится только, когда мальчишки пристают к нему, чтоб он про войну рассказал. Они знают это, уже не расспрашивают.
   Фирсов перешел к другой стене. Очень пристально разглядывал поделки с другого стеллажа.
   - Я вот, что подумал. Может вам выставку сделать. Может даже распродажу. Вам нужны деньги на материалы и прочее.
   - Мы об этом думали. Но Леня говорит, рано ещё. Сырые ещё поделки. Говорит, подучися еще надо, чтобы не опозориться. А материал у нас пока есть, спасибо за помощь. А потом Ленька с ребятами в лес ходит. Корни там всякие ищут, коряги. Ветки подходящие. Вон в каморке сушат. Хотите взглянуть?
   Юлька открыла дверь. Включила свет - на них со всех сторон смотрели чудища. Сучки, причудливые корни.
   - Взгляните никого не напоминает?
   - Нет.
   - Вы сказки в детстве читали? - спросила недоуменно Юлька. - Посмотрите длинный нос. Голова слегка вытянута назад -, Юлька показывала на части корня, - руки крючкообразные. Я уже представляю, Леший получается отличный, когда уберется все лишнее.
   - Знаете, Любовь Николаевна, - смущенно произнес Фирсов, - у меня, наверное, фантазии не хватает. А сказки я люблю, не поверите, с удовольствием смотрю с Наташей мультики, когда время есть. И ещё неизвестно кому больше интересно, мне или ей.
   - А вот из этой коряги они подсвечники хотят сделать. Ребята дуба сухого напилили, но Ленька говорит ему ещё сохнуть и сохнуть. Тут он сам заведует - нужную температуру поддерживает. Фирсов с интересом смотрел на Юльку:
   - Вы во все сами вникаете?
   - А для чего я здесь? - удивилась в свою очередь Юлька.
   - У вас административных забот хватает.
   - С этим я управляюсь. А вот дети - их интересы для меня главное. Я за них на себя ответственность взяла, а это значит надо жить их интересами.
   Фирсов снова почесал затылок (дурацкая привычка)
   - Я могу вас чем - нибудь помочь?
   - В каком смысле?
   - Ну может артистов у новогоднему празднику пригласить?
   - За предложение спасибо. Вам уже большое спасибо за то, что клуб уже есть. А артистов не надо. Я не успела сказать. Ребята сами готовят спектакль. У них неплохо получается. Сегодня как раз репетиция. Не хотите взглянуть.
   - Нет. Я, думаю, у вас и с этим все в порядке, как и со всем другим. Мне пора уже. Есть ещё дела, - заторопился он. Где Наташа? Пойдемте, найдем её.
   Юля знала, где искать девочку. Они направились в мастерскую. Дверь была открыта. Юлька жестом остановила Фирсова, заглянула в комнату и улыбнулась. Наташа сидела спиной к ним. Она не видела их и поэтому была собой. Они спорили с Наташей Григорьевной по поводу какой-то складки. Девочки осваивали модель юбки. Причем Наташа горячо доказывала, что если сделать складку здесь - она смотреться будет. А вот если здесь - то так будет лучше. Фирсов был удивлен и поэтому смущенно хмыкнул. Наташа оглянулась. Все! Той Наташи уже нет. Она сделала равнодушное лицо и укоризненно:
  -- Пап, ну что ты так долго, нам пора уже давно.
  -- Метаморфоза с девочкой поразила Фирсова. Он растерянно смотрел , то на Юлю, то на Наташу.
  -- - Мы едет, или нет, мне надоело уже тут.
  -- Актриса в ней явно пропадает. Кстати, нужно подумать об этом. Попрощалась девочка сдержанно, даже немного вызывающе. Девчонке лет десять. Время ещё есть. Пройдет, но если помощь пройдет быстрее. Считается, что переходный возраст 12-16 лет. Юля не понимает куда переходит. Характер, он или есть, или его нет. Ребенок с рождения имеет характер, а вот формирования его происходит по разному, в зависимости от обстоятельств. По собственному опыту она знает, не имеющие родителей дети взрослеют раньше, и период формирования проходит в ранние сроки. Дети из благополучных семей долго остаются детьми, и естественно формирование приходит на более поздние сроки. И "переходный" характер в основном, у детей избалованных или имеющих пободный пример в семье. Но здесь не тот случай - папа, мама, достаток, забота, но что-то девочку мучает. Не похоже на избалованность. Резкая показная перемена настроения. Надо поговорить с родителями. Размышляя об этом, она ещё не знала, что мама Наташи умерла несколько лет назад.
  -- Дни бежали очень быстро. В подготовке к Новому году время летело незаметно. Однажды Любовь Николаевна зашла в мастерскую к девочкам. Хотела узнать, готовы ли костюмы к спектаклю. Удивлена была очень. В мастерской сидела Наташа, и что-то чертила. Она не стала заходить и вызвала Людмилу Сергеевну знаком.
  -- Немного странная девочка. Очень хорошо рисует. Ей нравиться придумывать модели. Пока она общается с девочками все в порядке. Стоит только мне с ней заговорить, она тут же замыкается. Отвечает сдержанно, односложно, -рассказывает Людмила Сергеевна о Наташе. - Но бывать ей здесь нравиться. Она на этой неделе уже третий раз приходит.
  -- Вот как?
  -- Да, но не надолго, часок побудет и убегает.
  -- Я хочу пригласить её на представление. Пойду пригласительные принесу.
  -- Попробуйте, но сдается мне, что с ней что-то происходит.
  -- Мне тоже так кажется.
   Юлька взяла в кабинете пригласительные. Ребята делали их сами, не без помощи, но в основном сами. Они получились яркие, красивые. Ребята старались. Взяла несколько, поднялась наверх. Сделала вид, что только увидела её.
   - Здравствуйте девочки. А, Наташа, хорошо что ты пришла. Вот пригласительные билеты на наш праздник в клубе. Возьми себе и родителям.
   - Папа не сможет пойти, - с вызовом ответила девочка.
   - Это вечером будет, может мама сможет с тобой пойти.
   - Не сможет, - процедила она сквозь зубы. А глаза полны слез. - Зачем вы так. Вы как будто не знаете, что моя мама умерла. - девочка схватила пальто с вешалки и выбежала из комнаты.
   - Я не знала. Я не знала.- прошептала Юлька. И может это один из немногих случаев, когда она не знала, что теперь делать. Она растерянно теребила пригласительные и готова была разреветься, как же это она так. Нехорошо получилось. Фирсов тоже хорош. Мог бы предупредить как-то. Впрочем, все в жизни предупредить невозможно.
   Предпраздничная суета немного приглушили воспоминания о том злополучном дне. Последние часы особенно были напряженными. Беспокоиться было о чем. Все ли готово? Хватит ли места в зале? Несмотря на то, что раздавались пригласительные билеты - вход был свободным. Трудно учесть желающих. Артисты уже были одеты и готовы к выходу на сцену. Возбужденно переговариваются. Волнуются. Это нормально. Первый раз выступают. Ребята и пьесу сами придумывали. Юле порой невыносимо было слушать взрослые разговоры о детях. Дети, мол, почти ни чем не интересуются. Юля в корне с ними несогласно. Ей хотелось сказать им. Вы о своих детях даже мало знаете, а судить беретесь обо всех.
   Заинтересуйте их, и вы узнаете, на что способен ваш ребенок. Клуб существует несколько месяцев, но плоды уже появляются. Некоторое время назад приходила мама Риточки и рассказывала, как изменилась их дочь.
   - Признаться стыдно, но девочка никогда тарелку за собой со стола не убирала. Встала и пошла. А сейчас и посуду помоет, и не только за собой. "Спасибо, мамочка". В комнате порядок. Вещи по местам. Совершенно другой ребенок. Не знаю, как это у вас получается. Я долго билась, не получилось. Заставишь - сделает, промолчишь так все и останется. Огромное вам спасибо.
   - Это не мне, Людмилу Сергеевну благодарите, она с ними возится. Примеров не мало. И не только с девочками, но и с мальчиками. Первым условием в клубе является успеваемость - получил плохую оценку в клуб хода нет. Если занятия в клубе мешают учебе, значит выбирать нужно что-то одно. Иванов, семиклассник получил двойку по химии и Ленька, естественно, отправил его домой. В клуб приходят с дневниками - таков порядок. За время работы клуба, это пока единичный случай. Вовка клятвенно обещал исправить на следующем же уроке, но Ленька был не преступен. Когда исправишь, милости просим. На следующем уроке учительница Вовку не спрашивает. Он руку тянет, а она не спрашивает. Он - Татьяна Петровна, спросите меня, а то меня опять в клуб не пустят. Вот такой был случай.
   Уже начали собираться зрители. Постепенно заполняются места, зрители все прибывают. Хоть бы хватило всем мест. Они стулья со всего клуба снесли в актовый зал. Заглянула в зал и ... ВО втором ряду увидела Фирсова с Наташей. Он переговаривался с дочкой. Она улыбнулась и кивала. Вот уж не ожидала. Было приятно, и в то же время испытывала неловкость. В зале погас свет. Осветили сцену. Ну, ребята - ни пуха ни пера. Это их первый экзамен.
   Беспокоилась Юлька напрасно. Всё прошло просто отлично. После спектакля начались конкурсы, игры. То тут, то там слышались взрывы хохота. Конкурсы - задумка ребят. И придумывали они некоторые сами. Участвовать мог любой желающий. Гости оказались активными. Юля со стороны наблюдала за Фирсовом с дочкой. Надо же ответственный работник с завязанными глазами с ножницами в руках пытается отрезать привязанный на шнурок предмет. С первой попытки не получается. Вторая попытка, третья - успех. Наташка хлопает довольная в ладоши. Снимает повязку, довольный смеётся. А Наташа уже в другом месте, кружится с девчонками.
   Вечер подходит к концу. Ребята с родителями расходились по домам. Расходились и приглашенные гости. Стало намного тише, хотя, так же играла музыка. Не хватало ребячьего смеха. Ну что же, все когда-нибудь кончается. Юлька была довольна. Праздник удался. Дети довольны - они сегодня артисты. Она обошла помещения, проверила и закрыла мастерские. В верхнем этаже погасила свет. Спускаясь в низ, она увидела в фойе Фирсова и Наташу.
   - Не смогли уйти не увидев вас и не попрощавшись. - как бы извиняясь сказал Фирсов. - И Наташа хотела с вами поговорить.
   Юлька была удивлена.
   - Вы меня простите, пожалуйста, за ту выходку. Я вела себя безобразно, - девочка смущенно смотрела Юльке в глаза, - Я, думала вы все знаете, и специально хотите мне больно сделать. И спасибо за праздник. Было очень весело. Вы, разрешите ходить в клуб?
   Конечно, разве я запрещала тебе это делать!
   - Не сердитесь на меня
   - Я не сержусь, - у Юльки с души упал камень.
   - Папа, я пойду к девочкам, они меня на улице ждут, а вы пока поговорите, - и убежала.
   - Вы меня тоже простите. Я вас в неловкое положение поставил. Нужно было сказать, да повода не было. Лариса, Наташина мама умерла после операции на аппендицит. Оказывается, он может очень коварным. Такое случается очень редко, но жена попала именно в этот случай. Наташке шесть лет. Сначала с нами няня жила. Моя тетя, но не выдержала строптивую девчонку. Потом много всего было. Были няни - нанимал. В Наташку как бес вселился - ни одна няня не удержалась. Потом в школу пошла - здесь тоже не все ладно было, но со временем она успокоилась. Теперь у неё новый бзик. В каждой женщине, с которой я даже просто разговариваю, она видит мачеху. Думаю, вы тоже попали в этот разряд. В первый раз она в клуб идти ни в какую не хотела. Я все-таки уговорил её. Ей тут понравилось, это было видно. Признаваться просто не хотела. А как-то прихожу домой, она в слезах.
   - Твоя хорошая знакомая, как ты говорит, надо мной издевается. Знает, что мамы нет, но "на тебе Наташа билеты, с мамой приходи"
   - О ком ты говоришь?
   - О заведующей клубом, как будто не знаешь.
   - Где ты видела Любовь Николаевну, - спрашиваю.
   - В клубе.
   - Тебе же не понравилось. Что ты там делала?
   - В клубе понравилось. Заведующая не понравилась.
   - Почему - спрашиваю.
   - Красивая очень.
   - Разве это плохо.
   - Для Сеня плохо. - отвечает.
   Понял я, что в вас мачеху увидела, глупенькая, от того и бесится. А это, конечно, невозможно - с грустью подумала Юлька. Хороша Маша, да не для вашего круга, перефразировала она, а вслух сказала:
   - Не переживайте - это пройдет. А вот то, что девочка в клуб ходить хочет, это хорошо. Ей моделирование нравиться, и рисует она неплохо. Пусть ходит, а я постараюсь пореже ей на глаза попадаться.
   - Вот ещё! Не вздумайте ей потакать. Пусть поймет, что не права. Конечно, не права, разве гожусь я в мачехи, снова подумала Юлька только уже с горечью.
   - Может, я вас подвезу. Нам по пути.
   - Да, пожалуй, машинально ответила Юлька. - Сейчас пальто возьму. Сторож Степаныч уже пришел. Больше ей тут делать нечего. Она накинула пальто, меховой берет, одевала как всегда на ходу. Фирсов смотрел на неё, будто впервые видел.
   "Где же глаза мои были. Видел что красивая, но что такая красивая. Он не мог оторвать взгляда, залюбовался. Медные локоны, слегка прижатые беретом струились по воротнику пальто, как лава. Глаза, что за глаза - в них же утонуть можно". Фирсов тихо застонал.
   - Едем?
   - Да, конечно, - он двинулся к выходу, забыв взять Юльку под руку "Кавалер"
   У дверей клуба стояла Наташа. Она была одна, и по-видимому начинала замерзать, потому что стучала ногами. Девчонок нет, скорее всего, их не было. Просто дала возможность нам пообщаться. Зачем? Не девочка - загадка. Не пошла в машину погреться. Шофера нет - ключи у отца. Не зашла, не поторопила.
   - До Юлькиного дома доехали быстро. Почти молча. Правда говорила Наташа, она тараторила взахлеб рассказывала про конкурсы. Отец отвечал иногда, невпопад. Что это с ним? С Фирсовым попрощались сдержанно. Правда, на сей раз он был более внимателен, вышел, открыл дверцу. Наташа попрощалась более эмоционально, сказала, что будет приходить в клуб, ещё раз попросила прощения.
   Юльке было обидно. Что за невнимательность? Хотя кто я ему? Просто заведующая клубом. Что со мной церемониться. А что ей за дело до него7 Она не могла знать, что в это время с Фирсовым творилось.
   Фирсов все время думал о ней.
   Как так случилось, что он её не видел?
   Как-то , ещё в начале ремонта клуба заходил к нему архитектор. Все восхищался:
   - Ну что за женщина? Ты, Дима, не представляешь - девка огонь. Что за сила убеждения. Я просто восхищен. Тут строители забастовали, не справимся в срок. Я им, оставайтесь внеурочно. Нет и все. Она побеседовала - разделились на две смены и начали работать в две смены. Я умолял, упрашивал - нет и все. Заставить их я права не имею. Не только успели, а на 10 дней раньше закончили. С силой убеждения Фирсов сталкивался, иначе, почему он отстоял этот дом.
   - А считает - продолжал восхищаться Георгий. 0 Молниеносно. А красавица, Дима. Ведь глаз не оторвешь. А если смеется, так светится вся. Ох, и женщина.
   Куда же ты Фирсов смотрел, корил себя Фирсов. Старый ты пень. Только сегодня и разглядел. Впрочем, что с того, она тебя не видит. С этого дня Юлька не выходила у него из головы. А вскоре он понял, что она ему нужна. Но как подступиться к этому он не знал.
  
  
  
  
   Вера закончила с отчетами и собиралась нести бумаги шефу на подпись. Секретарша ушла неделю назад в декретный отпуск, а новая будет только после праздников. Обычно они документы сами на подпись носили. Честно говоря, заходить в кабинет директора Вере не очень хотелось. Шеф у них неплохой человек. Но Вера всегда смущается под его взглядом, Олег Иванович был знающим руководителем. Имел ровный характер. Про таких говорят - настроение дома оставляет. С сотрудниками не фамильярничал, но и барьер не выдвигал, чтобы показать, кто есть кто. Никогда не повышает голос. Во всяком случае Вере этого слышать не доводилось. Почему у неё всегда такое волнение, когда она его видит? Она вздохнула, надо идти. И тут слышит по сектору. Она вздохнула, надо идти. И тут слышит по сектору:
  -- Вера Сергеевна, не могли бы вы зайти ко мне?
  -- Вера взяла папку и пошла, обреченно вздохнув.
  -- Вера Сергеевна, вы извините, что вас вызвал, оторвал от дела.
  -- - Я сама собиралась зайти, вот это надо подписать. - Вера положила папку перед ним.
  -- - Что уже готово? - удивился он. Ну хорошо, об этом позже. Я вас вот зачем звал. Тут такое дело. Скоро праздники, и, короче говоря, вот пригласительный билет на два лица. Мы сняли зал в ресторане "Север" на новогоднюю ночь.
  -- Вера покрутила яркий листок и положила его не стол:
  -- - У меня только одно лицо - моё. Вере показалось, что шеф смутился. Как-то странно посмотрел на нее.
  -- - Не отказывайтесь, пожалуйста. Возьмите с собой кого угодно - подругу, сестру, брата, лишь бы только совершеннолетний и вам с ним было бы не скучно.
  -- - Нужно подумать.
  -- - Думайте, Вера Сергеевна. Гарантирую, праздник должен быть отменным.
  -- - Ну, если вы гарантируете, - Вера взяла билет. Ей показалось, что шефа порадовало её согласие. Вера, не выдумывай, сказала она, себе выходя из кабинета.
   Девчонки в бухгалтерии весь день обсуждали наряд в котором они пойдут в ресторан, и что нужно одевать на праздник. Разговоры о платьях, туфлях раздражали Веру. Сколько можно болтать об одном и том же. Ох, стареешь. Забыла как в "молодости" все платья десять раз перемеряешь, пока собираешься пойти куда-то. А всех их было - два. Она улыбнулась своим мыслям. "Что я постарела совсем. Может и правда в ресторан пойти. Жаль билет только на два лица. Впрочем, Надежда, по-моему, в надежных руках, вряд ли Сергей заставит её скучать в Новогоднюю ночь. Пойдем с Юлькой. Надо ей позвонить. Решила она. Юлька согласилась. Теперь у них тоже встал вопрос, в чем пойти. Оказалось, что вечернего платья у них в гардеробе нет. Не было надобности в нем. И они с Юлькой буквально за день отправились добывать вечерние туалеты. Дело это оказалось не простым. В магазинах толпился народ. Но то что было в продаже, им не подходило. Конечно об этом нужно было позаботиться заранее, но кто же знал.
   В отчаянии они вышли из магазина. Больше пойти некуда - они уже были. Придется встречать Новый год в старых платьях. И в городке наряду с новыми веяниями стали появляться небольшие магазинчики, куда нужно было ходить с больщими деньгами. Магазинчики были с добротными товарами и соответственными ценами. Они привлекали к себе витринами, где выставлены шикарные костюмы и великолепные платья. Но, зная дороговизну этой красоты заходил туда далеко не каждый.
   - Все! Мне это надоело, сказала решительно Юлька. - Мы идем вот сюда и показала магазинчик напротив, искрящийся гирляндами магазинчик. Неоновые буквы "ЗОЛУШКА" манили.
   - "Золушка" нас приглашает, сказала Юлька и потащила за руку Веру. Вера сопротивлялась.
   - С ума сошла? Ты там была хоть раз?
   - Нет. Вот и пойдем. В конце концов мы с тобой идем на бал. А стареющих золушек нужно приодеть - Юлька весело рассмеялась.
   - Там цены от самолета - гнула свое Вера.
   - Ну и что! Ты три жизни собиралась жить. Можем мы себе хоть одно приличное платье позволить.
   - По-моему мы можем на них только посмотреть.
   - Так пойдем и посмотрим.
   Все ещё сомневаясь, стоит ли, Вера все-таки шла за Юлькой. Посмотреть хотелось.
   Разницу они увидели уже у двери. В хорошо проветренном и освещенном магазине, было тихо и уютно. Покупателей не было. Играла тихо приятная музыка. Две молоденькие, скучавшие до сих пор продавщицы бросились к ним с обаятельными улыбками. Но видимо засомневались, есть ли деньги у этих "дам", заметно поскучнели. И обслуживать стали без особого рвения.
   Юлька проинформировала:
   - Девочки, нам нужно два красивых вечерних платья. Сразу предупреждаю. Без спины не предлагать. Разрезы в пределах разумного. - этим она привела красавиц в замешательство - Ну что же вы, предлагаете, или у вас ничего нет?
   Как это нет - обиделась одна из продавщиц - Снимите верхнюю одежду вот здесь, указала на вешалку. Другая куда-то убежала
  
   Она тут же вернулась, обвешанная с двух рук плечиками с тканями. Не с платьями, а именно с тканями. Декольте у всех были, сто спереди, что сзади, держались платья на узких лямочках. Это как раз то, что не просили. К том уже расцветки были ярко - ядовитые. Примерять наши посетительницы ничего не стали. Увидев недовольные лица одна девица заметила:
   - Что вы хотите, завтра праздник. Все раскупили.
   - А что, было что раскупать?
   Вообще-то есть несколько платьев, но они дорогие.
   У веры вытянулось лицо: ещё дороже этих?
   - Намного дороже - ответила продавщица на немой Верин вопрос.
   Юлька нервничала:
  -- Может мы посмотрим, что там у вас осталось?
  -- Девчонка снова нырнула в подсобку. Не предвидя такого оборота, вторая отправилась за ней и уже через полминуты, они стояли с фирменными улыбками на лицах, и держа в руках по паре платьев. Платья упакованы в длинные прозрачные пакеты и расцветок были умопомрачительных.
  -- - Вот это другое дело! - ворчала Юлька - А то принесли наряды для попугаев. Где у вас примерочная? - девочки с готовностью проводили. В примерочной Вера снова засомневалась:
  -- - Может не надо? Зачем примерять, если все равно денег нет.
  -- - У меня есть! Вер, не тяни время, а то магазин закрываться уже скоро будет. Померь сначала вот это. Потом сравним, что будет лучше.
  -- Ни Вера, ни Юлька транжирами не были. А тут отдать бешенные деньги за платье, которое оденешь только раз. Куда в таком ходить? Мысленно Вера сомневалась, но платье все-таки одевала. Оно улеглось на ней как влитое. А обернулвшись у зеркалу она ахнула. У неё не было слов. Она крутилась, осматривая себя со всех сторон. Неужели у неё такая фигура. Долго вертеться перед зеркалом Юлька ей ндала
  -- - Теперь вот это одень, - сказала она , но видя что Вера не хочет с ним расставаться, добавила, - для сравнения.
  -- Но сравнивать не пришлось. Это платье так шло Вере, что мыслей о чем-то другом уже не было. Цвет, фасон - все как специально для неё шито.
  -- - Ну вот, а ты говорила, не хочу!
  -- Юльке пришлось примерять несколько платьев, которые претерпели критику. А вот последнее - было то, что надо.
  -- Девочки за ширмой услали ждать.Одна из них спросила:
  -- Вы что-нибудь подобрали. На что Юлька ответила:
  -- - Девочки, не мешайте нам.
  -- Девочки переглянулись, а потом смилостивились, пусть примеряются. Все расно покупателей больше нет.
  -- Примерка увлекла наших молодых женщин. Вера уже не думала о деньгах. Очень ей понравилось платье. Но когда она сложила две суммы вместе, глаза у неё округлились до размера медного пятока.
  -- - Разве мы в состоянии оплатить это? - уныло думала она.
  -- А Юлька уже направилась к девчонкам:
  -- - Мы берем вот это и вот это.
  -- Длинноногие красавицы обрадовались. Через пару минут им вручили упакованные пакеты.
  -- - Откуда у тебя такие деньги - Вера не могла успокоиться, хотя сама с удовольствием принимала в этом участие.
  -- - Ограбила банк - засмеялась Юлька. - Ну что ты переживаешь? Вера насупилась. - Ну хорошо, я копила на компьютер. Вер, ну зачем мне компьютер? Может когда-нибудь, потом куплю.
  -- Расстроенная Вера молчала. Юлька ухнула все сбережения.
  -- - Ну не дуйся! Можем мы себе позволить хоть раз почувствовать себя "золушками". И магазин подходящий попался.
  -- - Можем, но почему за твой счет. Ничего себе - два платья по цене одного компьютера.
  -- - Завтра Новый год и мы войдем в него золушками, и поэтому обязательно поедим на бал.
  -- - "Престарелыми" золушками, - съязвила Вера.
  -- - Между прочим, актрисе, которая сыграла золушку в фильме, было сорок лет.
  -- - Ну да, по сравнению с ней, мы просто юные. Хорошо, что нам не сорок, ворчала она уже добродушно. Она решила, что со следующей получки отдаст Юльке часть денег, и будет расплачиваться постепенно. Вроде кредита. Она немного повеселела.
  -- - А может на мои сходим в Салон. К дорогим платьям необходим приличный фасад.
  -- Следующий день новоиспеченные золушки провели в Салоне красоты. "Аэлита" - так назывался салон, который выпотрошил из них две Вверены зарплаты плюс премиальные.
  -- Они решили вызывать такси и в начале девятого подъезжали к ресторану "Север"
   Швейцар забрал их пальто. Дамы переобулись в туфли, которые у них оказались. Хоть новых покупать не пришлось. Они поднимались по широкой лестнице ресторана на второй этаж.
   Поднимаясь по широкой дорожке полеснице, они ощущали себя великосветскими дамами, явившимся на прием, и предчувствие чего-то необычного волновало их.
   - Вера Сергеевна! Я ТАК РАД ЧТО ВЫ ПРИШЛИ! - Олег Иванович вышел навстречу, и у Юльки мелькнуло предположение что он ждал их, вернее Веру, потому что глаза у него засветились.
   Когда процедура знакомства закончилась, Олег Иванович, проводил их в зал. Усадил за столик, галантно придвигая кресла. Ещё Юлька заметила, что он поглядывал восхищенно на Веру, но как-то украдкой. Не зная почему, но она почувствовала в нем близкого человека и кажется не ошиблась, видя как любуется Верой этот симпатичный мужчина.
   Зал был большой. Устроители постарались. Столики оформлены оригинально. Везде свечи. Гирлянды светились тут и там, подмигивая посетителям разноцветными глазами.
   Когда-то помещик устраивал здесь балы. Высокие потолки украшены лепниной. Скорее всего здесь ничего не меняли, только отреставрировали, потому что ото всюду веяло стариной.
   Большие окна задрапированы тяжелыми темно-зелеными шторами, между окон светильники освещали проемы, это придавало интерьеру некую таинственность. Огромная, спущенная люстра со множеством ламп светила приглушенным светом. Создавалось ощущение наступающего вечера. Все выглядело просто здорово. Столики накрыты на четверых.
   - Если вы не возражаете, мы сядем за одним столом.
   Конечно они не возражали, только:
   - В ваше второе лицо возражать не будет? - улыбнулась Вера.
   - Думаю, нет! - улыбаясь, довольно ответил тот.
   Юлька всполошилась, какое второе лицо? Она что ошиблась, выбрав на роль Верочкиного принца Олега?
   - А вам не будет трудно ухаживать сразу за всеми дамами? - деликатно спросила она.
   - Нет, нет, что вы" Я думаю мы справился. - "Мы". Интересно.
   - Что-то второе лицо задерживается? - задумчиво произнес Олег, поглядывая на часы. - Было бы очень неприятно, если кто-то захочет сманить вас за другой столик. А пока у меня есть предложение. Давайте перейдем на ты, и за это выпьем.
   Юлька решила подразнить Олега и лукаво спросила:
   - Почему вы боитесь, что нас сманят. Есть желающие?
   - Будут. Думаю уже есть - уверенно сказал он. - Мужики шеи посворачивали, разглядывая вас.
   - Да-а? - протянула Вера. - Мы этого не заметили, - она слукавила. Заметили. И почувствовали себя увереннее. Значит, они стоящие выглядят.
   - И вас это сильно беспокоит, Олег? То что нас уведут ?
   - Ещё как!
   - Почему?
   Почему? Не знаю, из ревности, наверное!
   - О-о! Они дружно рассмеялись. Танцующие парочки и сидящие за столиками дружно посмотрели в их сторону. Так заразительно смеялась эта троица.
   Выпив немного вина, девочки разрумянились. Разговор стал непринужденным. Олег заявил:
   - Я обязан с вами потанцевать, но.... Если приглашу Юлю, Вера заскучает. Если с Верой - скучно будет Юле. Вот незадача! Девчонки, выручайте, потерпите немного - взмолил он игриво.
   - А может ту, что останется пригласит кто-то ещё?
   - Вот! Этого я допустить не могу!
   Вера! Мы обречены. Нам не встать из-за стола до конца вечера. - озорно воскликнула Юлька. - Кто же знал, что твой шеф - такой Отелло. Пока их устраивал такой поворот, поэтому они пообещали не обижаться не единственного кавалера.
   - Олег! А где ваша половина. Она рискует опоздать к встрече Нового года.
   - А нет никакой половины, отмахнулся Олег. Предвидя вопрос Олег Ответил:
   - Помнишь ты Вера сказала- " у меня одно лицо "мое". Вот и у меня одно лицо - мое. Нет у меня половины и никогда не было. Юлька ликовала. Она не ошиблась!
   - А кто же на фото, на столике? Не удержалась от вопроса Вера.
   - Сестра моя, Лариса с племяшкой Светланкой.
   - А все думали....
   - Пусть думают, что хотят - он наполнил бокалы, давайте выпьем за Старый год. Каждый год что-то нам дает, плохое или хорошее. В жизни не может быть все сладко - жить скучно будет. Каждый прожитый день - это счастье. Выпьем за старое счастье.
   - Не ожидал! - голос прервал тост - выпить за старый гол и без меня - друг называется. Дамы сидели у нему спиной, но голос был знакомый. Юлька вздрогнула от неожиданности, Фирсов. Вот это сюрприз.
   - Любовь Николаевна! Вот это сюрприз! - озвучил её мысли Фирсов. Тут пришла очередь удивляться Олег. Кто это Любовь Николаевна?
   Предвосхищая вопрос Вера положила руку на руку Олега. Потом, все потом. Тут же почувствовала как будто электричество пробежало по всему телу. Наверное Олег почувствовал тоже. Он смотрел на неё удивленно и восторженно. Вера спохватилась - убрала руку - Олег поскучнел. Пришлось ей взять инициативу в свои руки:
   - Может быть мы все-таки сегодня потанцуем? Можно Юлю доверить этому товарищу?
   Этому можно - утвердительно кивнул Олег. - Пойдем танцевать, Верочка! - заторопился Олег, но тут же исправился:
   Разрешите? - галантно протянул руку. Олег прекрасно танцевал, Вера отметила это сразу. Нежно поддерживая её за талию, плавно водил, удивительно чувствуя ритм. Первый танец плавно перешел во второй, третий. Оба не хотели, чтобы музыка заканчивалась. Они не видели и не слышали во круг себя никого. Они упивались близостью друг друга. Что произошло за такое короткое время? Ответ прост они нашли друг друга.
   - За столиком в это время разговор явно не клеися. Фирсов не готов был к встрече с Юлькой, ни как не мог сосредоточится и не нашел ничего лучшего как завести разговор о клубе. Последнее время он только и думал о ней. А вот увидел и все слова, которые он ей хотел сказать вылетели из головы. Он растерялся и смущался как мальчишка, под взглядом этих темно-синих глаз.
   - Почему Олег назвал вас Юлькой? - вдруг спросил он.
   - Не беспокойтесь, рассмеялась Юлька, - я не рецидивистка. Просто, так получилось, что у меня два имени. Для друзей и близких одно. Для остальных то, что по документам.
   Фирсов не понимал. Юля пояснила коротко:
   -Просто, когда нашлись мои документы - меня привыкли уже звать другим, новым именем.
   \ - Но...
   - Может быть, когда-нибудь при случае я расскажу вам об этом. Не будем сейчас такой чудесный вечер на это растрачивать.
   - А как мне вас называть - спросил он. - Я отношусь к друзьям или к остальным.
   - Это на ваше усмотрение. Если вы считаете себя моим другом, называйте Юлей. Только вам будет трудно. По долгу службы вам придется звать меня настоящим именем. Вам будет трудно. Пойдемте лучше танцевать.
   Сегодня такой вечер - дамы приглашают кавалеров!
   Для Юли приход Фирсова был настолько неожиданным, что она тоже не сразу пришла в себя. Но и приятным сюрпризом. Может где-то в глубине души она надеялась на это, просто не осознавала.
   Что привлекло её в этом человеке? Поначалу он очень её раздражал. Потом раздражение прошло и с каждой встречей она находила в нем черточки очень даже симпатичные. Последний раз она заметила неловкость в его поведении. Она поняла, что его что-то смущает, но ни в коем случае не связывала это с собой. А в целом - это довольно симпатичный мужчина. В остальном ей предстоит ещё разобраться. Только представится ли такая возможность? Фраза, брошенная Фирсовым "девочка видит в вас мачеху" - больно царапнула как лезвие ножа. Конечно глупенькая, только не девочка, а она Юлька
   Наконец все снова оказались за столом. Фирсову стало намного легче. В компании с Олегом и Верой он шутил, пропала скованность. Были тосты, много слов и комплиментов. Новый год с бокалом вина встретили стоя . Фирсов, поздравляя чмокнул Юльку в щеку. Это прикосновение привело Юльку в действительность. Права Наташа. А Юлька, действительно глупенькая. Она вдруг поняла что хотела быть мачехой Наташи, а глупенькая потому, что этому никогда не быть!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   После праздников постепенно работа клуба входила в ритм, правда ребят пока было немного. Некоторые разъехались на каникулы. Мысли о Фирсове все больше места занимали Юлькину голову. Она заставляла себя отмахиваться от них, но всегда разумная женщина вдруг потеряла над собой контроль и её это пугало. С памятного новогоднего вечера они больше не виделись. Прошла неделя. А что она собственно ждала? Да, он был внимателен, проводил её домой, из вежливости, поцеловал руку на прощание по той же причине. Юлька ругала себя. Зачем тебе это надо. Тебе мало того, что однажды тебе вывернули душу наизнанку, и бросили за ненадобностью. Конечно, это было давно. Боль и обида притупилась, но остались последствия. Сейчас, боль вернулась. Это был другой случай - но она снова нелюбима. Разум сопротивлялся, а сердце рвалось вперед к зарождающемуся чувству, всецело поглощая хозяйку. Не важно, что было десять лет назад.
   Это случилось на последнем курсе. Преподаватель, который должен был ехать с первокурсниками в колхоз, заболел. Ректорат решил, что лучшей кандидатуры, чем Иванова не найти, решили отправить ее. На учебу это не повлияет. Иванова училась отлично. Была серьезной, самостоятельной девушкой с отличными организаторскими способностями. Никто не сомневался, что она справиться.
   Привезли их в Тмутаракань. Высадили у крыльца правления. На двери висел огромный замок. Вскоре отделение совхоза "Заветы Ильича". Видно по всему "заветы были ветхими" дома в деревне стояли по обоим сторонам широченной дороги. Многие дома покосились, облезлая краска на домах придавала им унылый вид. И ни души! Создавалось впечатление, что в деревне никто не живет. Только кое-где переругиваются собаки. Молодежь не унывала. Расположились на лужайке. Бренчали на гитаре, травили анекдоты, пели.
   Юлька была обеспокоена. Нуждались ли вообще в них тут. Автобус, что привез их, двинулся в другое место - там еще одна группа студентов. Час, другой проходит. Дело уж к полудню - никого. Юлька, по натуре ответственная - переживала. Что делать. Скоро ребята проголодаются. Выехали рано, некоторые и позавтракать не успели. Пошла искать хоть одну живую душу.
   Постучала в один дом - тишина. В другой - результат тот же. Дошла почти до конца порядка. Наконец-то увидела во дворе одного дома деда. Он что-то делал во дворе и стоял к Юльке спиной. Сколько не стучала, не кричала Юлька - дед не поворачивается.
   Наконец дед, прихватив ведро повернулся и увидев девушку, поковылял к калитке.
   - Ты девка, чья будешь, что-то не признаю?
   Юлька принялась объяснять деду кто она и откуда, да что толку он не слышал.
   - Погодь-ка, - сказал дед и поковылялк дому. Не было его долго. Юлька уж подумывала уйти. Тут дверь открылась и дед поковылял к ней.
   - Ну, пеперь рассказывай!
   Юлька во все горло принялась кричать
   - Ну чего ты орёшь, - спокойно проговорил дед.- Я теперича с ушами вышел, видишь коробочка. - Он показал, что от коробочки к уху тянулся проводок.
   - Не привык ещё, вот за каждый след и не ношу - пояснил он. Юлька смущенно снова начала, в который раз свой рассказ.
   - Да-а, девонька, - протянул дед. - Вот ведь, незадача! Беда у нас тут приключилась. Председатель наш Федоров Семен Иванович, царство ему небесное, помер. Вот ноне похороны. Все, стало быть на Центральной усадьбе, вишь у нас тишина. Для меня - то всегда тишина, а ноне особо. Даже старуха моя, и то съехала. Думать надо только к вечеру объявиться. А ты вот, что ступай вон в тот дом, - дед показал рукой через дорогу. - Зеленые ворота видишь? Там агроном наш живее Пал Степанович. Он дома. Вчерась, старуха моя, Мария, сказала, что его радикулит разбил. Не встать не лечь. Не ходок он, вот и не поехал. Ты сходи, авось что подскажет. А ежели чего приходи - я с ребятами из еды чего придумаю. Голодными быть негожа. Магазин -то тоже не работает. Нюська, продавщица, тоже усвистала. Небось, мы со Степанычем одни в деревне и остались. - Дед видать устал от монолога, замолчал.
   - Ну, чего столбом стоишь, - беги. Да не стучи в ворота. Двери у нас не запирают. Он тебе все равно не откроет - не ходок. - Дед поднял своё ведро и кряхтя отправился по своим делам. А Юлька вприпрыжку на ту сторону деревни.
   Как дед велел она не стучала, только боялась, как бы собака оттуда не выскочила. Открыла дверь в избу и оттуда прокричала:
   - Павел Семенович!
   - кто там. Проходьте. Не могу встать, заходите.
   Снаружи дом казался маленьким и неуклюжим, а внутри оказался неожиданно просторно и светло, Юлька, осматриваясь не сразу заметила хозяина, поэтому вздохнула, когда услышала:
  -- Кто такая?
   В который раз Юлька рассказывала, кто и что.
   - А меня как нашла?
   - Дед, на той стороне живет, к вам послал.
   - А, Егорыч! Дела. Я вам тоже не помощьник. Видишь влежку лежу. Спину прихватило. Как пень, не повернуться. - Он немного подумал. - Ты вот что. Ступай в кухню. Слева включатель. Ступай в кладовку. Спустись - там бидон с квашенным молоков. Возьми. На гроздике сумка сложи туда кружки, хлеб на столе в полотенце. Нарежь. Юлька спустилась в кладовку, которая оказалась погребом. Начала под руководством голоса агронома собирать еду. Потом по его приказу нашла помидоры, огурцы, соль. Набралась уже полная сумка, а агроном все то возми, другое положи. Накладывай, не стесняйся - молодые, да на свежем воздухе, особенно есть хочется, а вас там пятнадцать душ. Юльке было неудобно только голос с кровати не оставлял ей выбора. Наконец, собрав, что велено она зашла в горницу:
   - Спасибо вам Павел Семенович!
   - Не за что благодарить. Сами виноваты. Да тут случай такой. Знали же, что подмога прибудет. Ступай, корми свою бригаду. А к вечеру бригадир подъедет и расселит вас.
   Юлька повернулась уходить
   - Тебя как зовут?
   - Юля!
   - Ты вот что, прости меня старика, может не в свое дело лезу. Только предупредить тебя хочу. Вам думается с недельку тут пожить придется, если погода будет. Есть тут у нас ухарь один. Тракторист сезонный. Вот что хочу сказать. Девка ты шибко видная, как бы он тебя не приметил. Не красней, дело молодое. Только стерегись его. Парень молодой, красивый - да нутро гнилое. Юрой его зовут. Послушай совета - загубит он тебя.
   - Что вы Павел Семенович!
   - Ладно, ладно, ступай златовласка. Уж больно хороша.
   Юлька выскочила из дома. Кожа горела. Она не чувствовала тяжести поклажи, чуть не бегом бежала через дорогу. Тут её заметили ребята и тоже бегом выскочили навстречу.
   Юльке говорили, что она красивая, но сама она ничего особенного в себе не находила - волосы рыжие, нос курносый. Юра! Погубит! Не сможет - уверила она себя и понемногу приходя в себя выровняла шаг. А тут уж ребята забрали у неё здоровенную сумку и бидон.
   - Ух ты, еда! - вскликнули её работники и кинулись раскладывать еду. Они уже изрядно проголодались.
   К вечеру прикатили автобус. Высадили пассажиров. Один из них направился к правлен ию. Это был бригадир. Зная об их приезде он уже договорился с сельчанами и расселил их по домам. Юлька и еще двое девчат попали к знакомому деду.
   Баба Маня, жена деда, была маленькой шустрой старушкой. И очень была добрая. Юлька думала в этой деревни люди все добрые - воздух чтоли здесь такой, не то что в городе.
   Наутро девчонки, уже плотно одетые для работы ни в какую не хотели есть. Рано. Только баба Маня велела им раздеться и садиться за стол. Она ворчала:
   - Нехочухи. Не гулять идете, работать. Голодному работать плохо. Пока до поля доберетесь - рассеется. Девчонки, не привыкшие есть так рано, чувствовали себя вареными. Но отказаться от угощения бабы Мани не могли. Невозможно было отказаться от пышек, так ароматно пахнущих. Таких румяных да еще с медом.
   Действительно, когда крытый грузовичок доставил их в поле тяжесть в желудке прошла. Работать начали легко и весело. Вчера после разговора с агрономом в Юлькином сознании все-таки появилась тревога, но после сытного ужина их уложили спать, и вместе со сном, задремала в ней и тревога. Сегодня она даже и не вспомнила злополучный разговор.
   Её бригада работала отлично, в основном все были из села и работа была им хорошо знакома. Юлька боялась, начнут ныть, но нет, пока все нормально.
   С утра одеты все были тепло. Но у обеду разогрело, и ребята разгоряченные работой начали постепенно раздеваться, оставшись в толстых свитерах. Юлька с удовольствием сняла бы берет, но попробовала и одела снова. Волосы не давали ей нормально работать. То и дело приходилось откидывать их с лица. А для этого нужно снять перчатки, потом снова одеть, а через минуту все сначала. Юльке это надоело, и она надвинула, берет на лоб, спрятав даже челку.
   Работа спорилась. Картофель был отменный. Ровные крупные картофелины быстро заполняли ведра. К обеду загрузили грузовичок. Прошла картофелекопалка, и картофель из пушистой земли доставать было легко. Хоть бы не было дождя. Из сырой земли так скоро не получится - думала Юлька. А впереди борозд было ещё много. Трактор стрекотал где-то далеко впереди - его почти не было видно - такая длинная была борозда. Им предстояло за неделю убрать это огромное поле. Своих рук в деревне можно было пересчитать по пальцам. В основном старики. Молодежи в селе не было вовсе. Баба Маня говорила, что на Центральной усадьбе есть еще немного молодежи. Да закончат школу и сбегут в города. Не хочет молодежь в селе жить.
   Дед, Егорыч, глядя на молодежь улыбался:
  -- Помолодело наше Неёлово, на недельку.
   То тут, то там слышался смех ребят. Наверное старики сильно не хватало ребячьего гомона. Время летело быстро. Бригадир объявил обед. Он работал тут же. С парнями грузил мешки с картофелем на грузовик.
   Девчата разливали по мискам еду. Борщ - наваристый, душистый, слюнки текут. Запили еду компотом и повались кто - где , на насохшую еще траву. Отвалившись от еды, как пиявки, ребята расслабились. Перерыв пролетел быстро. Начала работать начали неохотно, потом вошли в ритм, Юлька ещё раз порадовалась. Эти от работы не будут отлынивать, они не городские. Ей в свое время приходилось ездить и на картофель и на свеклу, и были у них неженки, они уставали еще не приступив даже к работе. Её подопечные подшучивали друг над другом, смеялись, не прекращая работы. Сегодня первый день- завтра так уже не будет. Завтра будет тяжелее. Посмотрим, загрузив последние мешки в грузовик, ребята присели в ожидании транспорта. Юлька наблюдала за ними. Унылых и недовольных нет. Бригадир попался понимающий и вместе с будкой, на которой их возили в поле ребятам привезли переносной магнитофон . Девочки от восторга захлопали в ладоши. Обратно едим по музыку.
   День прошел. Тревога её спала. В пути подсадили парня. Фуфайка, вязанная шапка, сапоги кирзовые, присел у борта машины и спрыгнул только стоило остановиться грузовику, не дожидаясь пока откроют борта. Никто не углядел в этом ничего особенного, и на парне не заострил внимание. Кроме Юльки. Она видела его красивый профиль. Заныло где-то под ложечкой. Юра. Это и есть тот самый Юра. А что она всполошилась? Он и внимания ни на кого не обратил! Только эти доводы её не убедили. Зачем агроном заставил её беспокоиться?
   На следующий день парень снова ехал с ними, только уже с утра. Теперь его разглядела не только Юлька. Девчонки начали шептаться. Какой парень! Он был действительно красив. Точеный нос, темные глаза, обрамленные густыми ресницами, ямочка на подбородке. Ему бы в кино сниматься, а он на трактором руководит - вынесли вердикт девчонки. Был он не разговорчив, и кроме короткого "здрасте" от него не слышали ни слова. Он снова спрыгнул первым и широко зашагал к трактору. Трактор в село не гоняли, оставляли его в поле. Горючее экономили.
   - Слыш, Юрок! - окликнул его бригадир, что-то ему сказал, тот кивнул и зашагал дальше.
   ЮРОК. Значит - это и есть пресловутый Юра. Ну что же парень с лица интересный. Но при чем здесь она. Она пожала плечами своими мыслями, но тревога начала расти уже независимо от Юлькиных доводов.
   Обед снова был на славу. Сегодня баба Маня прислала им в дополнение к щам блинчики с творогом. Сдобрила сметаной. Девчонки с аппетитом налетели на блины и жаловались сами на себя:
  -- Если нас так кормить будут, приедем толстые - претолстые.
  -- Бригадир только посмеивался:
  -- - ешьте, не бойтесь, борозда она лишний жирок высосет.
   Успокоенные, те потянулись за добавкой. В разгар обеда подошел Юра, молча, присел. Взял блин, лениво прожевал:
   -Василич, ремень полетел!
   -Черт! - ругнулся бригадир. И в село сгонять не на чем. Газон к четырем придет.
   - Если с утра ремень поставлю, к вечеру поле закончу, если дождя не нагонит.. ветер поднимается, - он озабоченно взглянул на небо.
   Ветер был сильный, а в низине, где был стан, он вовсе не ощущался. Наоборот разгоряченные, сытые, ребята начали потихоньку раздеваться. Ребята сняли куртки. Девчонки шапки. Юлька тут же:
   Оденьте шапки, простоните.
   И тут произошло неожиданное.
   - А ты боишься лысину проветрить? - это Юра сказал Юле. Он еще и грубиян. Юля разозлилась.
   - Моя лысина не потеет, - в тон ему ответила Юлька.
   - Оно и видно, зарылась в берет - ехидно продолжил он. Что он делает? Что задумал? Юлька надвинула берет еще глубже на лоб. Ребята смотрели с интересом. Что будет дальше. Она должна что-то ответить.
   - Что боишься подсветить? Чтобы не выглядеть смешной она должна ответить, ведь именно этого он хочет. Болван. И ответила.
   - Да нет, не боюсь. Света хочешь? Ослепнуть не боишься, Юлька резко сорвала берет, оттуда на свободу вырвалась копна ярких волос, закрученных в крупные кольца. Легкий ветерок приподнял волосы. Смешным оказался Юра. Он стоял, открыв рот, не сводя с Юльки глаз. А легкий ветерок трепал волны яркой меди и казалось, будто солнышко оставило свои лучи вокруг Юлькиной головы. Глаза её в это время метали гневные искры.
   - Очки не дать? - Юлька прошла возле него, пряча волосы под берет. Тут вся компания разразилась хохотом. А его, как будто не волновала реакция ребят. Он, молча, смотрел и поворачивал голову вслед за Юлькой. Потом вдруг сорвался с места и побежал в сторону трактора.
   - Ай да девчонка! Ай да, умница! - смеялся бригадир, хлопая себя по коленям. - Уела красавца! Юрок, как она тебя? А Юрок уже был далеко.
   Назавтра деревня пересказывала этот случай, как анекдот. Бригадир не удержался, рассказал за ужином жене, та дальше и пошло. Рассказ обрастал новыми подробностями. А Юра не показывался больше этой компании. На следующий день он закончил с полем, срочно рассчитался т уехал. Юле было немного его жаль. Хотел парень пофасонить, а получился конфуз.
   История эта уже начала забываться, Юлька улыбалась, вспоминала агронома. Не прав был Павел Семенович. Права была не она и вскоре она в этом убедилась.
   Юра снова появился в её жизни, но появился как-то странно. Прошла несколько месяцев и она увидела знакомое лицо у ворот интститута. Она прошла мимо, сделав вид, что не узнала его. Он не позвал, не остановил. Так было несколько раз. Юля проходила с равнодушным лицом. Почему она вообще решила, что он к ней приходит. Первой мыслью было, что он решил ей напакостить, отомстить. Тогда действуй, чего выжидаешь? Потом не видя никаких действий подумала, может он кого другого ждет, мало ли? Но однажды он все-таки остановил ее
   - Подожди, поговорить надо.
   - Говори, если надо.
   -Ну, не здесь же?
   - А где?
   - Пойдем в аллейку.
   - Хорошо - равнодушно ответила Юлька и повернула в сторону аллейки. Ей было интересно, что он придумал.
   Весна только-только начала свои визиты на землю. Было тепло, но снег ещё не таял. На скамейках была наледь. Юлька поставила сумку на лавочку и осталась стоять, Юра, хотел было присесть на свою сумку, но передумал. Он открыл папочку. Достал лист ватмана.
   - Что скажешь? - с листа на Юльку смотрела Юлька. Рисунок был сделан карандашом, и показался Юльке очень удачным. Она сама немного рисовала, конечно не на профессиональном уровне. Но почему она.
   - Откуда это?
   - Это моя зарисовка. Я в художественном училище учусь - поторопился он объяснить происхождение его творения.
   - Я искал тебя. Понимаешь я пишу твой портрет, но кое-что не получается.
   Юлька понимала. Не понимала только, зачем он пишет её портрет?
   - Ты же видела я много раз приходил, смотрел на тебя, пытался уловить то, чего не хватает. Но ты проходила с непроницаемым лицом. Мне нужна натура. Прошу тебя пойдем ко мне. Видишь это - он снова подал ей лист, - похоже, но чего-то не хватает. Это моя дипломная работа. Прошу тебя не отказывай, - столько мольбы было в голосе, Юлька сдалась:
   - Ну хорошо, если это нужно для диплома. К учебе она относилась трепетно. - Только не сегодня. В конце недели устроит?
   - Хорошо, я приду в это же время.
   - А трактор?
   - Что трактор?
   - Ты же тракторист
   - Вот ты о чем? Трактор - это так, по совместительству. Курсы окончил трактористов и комбайнеров при ДОСААФ. Пригодилось. Иногда подрабатываю. Краски, холсты все очень дорого. У меня мама одна работает - денег не хватает.
   -Но ведь в городе можно найти приработок?
   - Можно. Но мне нравиться в деревне, близко к природе. Я не пейзажист, но иногда с удовольствием, делаю зарисовки. Может пригодиться когда.
   Юля помахала ему ручкой и побежала к остановке, ей нужно было к больной женщине, за которой она ухаживала.
   В конце недели они вновь встретились и пошли к нему. В небольшой квартире, одна комната была заставлена холстами, картинами, кисти, много кистей. Они все были разные по длине, и по жесткости. Хвостики их торчали из узкой вазы, приспособленной под кисти. Юлька потрогала хвостик одной из них.
   - Беличья. Отличная кисть - похвастался Юра. - Кстати стоит очень дорого.
   - Ты один тут живешь?
   - Нет, с мамой, но её почти никогда не бывает дома. Работа у неё такая.
   За разговором он усадил Юльку на диванчик. Переставляя лампу, регулируя нужный свет. Что-то его не устраивало.
   - Это твои рисунки? Юлька показала на папочку с эскизами, - Можно посмотреть?
   - Потом, все потом. А сейчас постарайся расслабиться, но по возможности не шевелиться.
   Он открыл холст. Он был накрыт покрывалом.
   - А это можно посмотреть?
   - Пока нет. Когда закончу обязательно увидишь.
   - Юлька сидела, стараясь не двигаться. Юра колдовал с кистью над холстом, время от времени поглядывая на неё. С её непоседливостью - это было почти подвигом.
   - Я устала, - вскоре сказала она, когда тело её затекло от неподвижности.
   - Хорошо, пойдем чаю попьем.
   Они пили чай. Болтали о пустяках и Юлька сделала вывод. Юра не такой уж и страшный, чтобы его бояться.
   - Вкусно - Юля похвалила ватрушки, которыми угощал Юра. Скажи, а зачем ты эту сцену в деревне устроил?
   - Наверное, ты не поверишь, специально.
   - Зачем? - удивилась Юлька.
   - В первый день, как приехали студенты, в деревне разговоры пошли. Волосы, мол, у одной девчонки, как перья жар-птицы горят
   - Ну, уж, это слишком!
   - Мне интересно стало - продолжал Юра - А ты, как назло упаковывала их в берет, тут случай подвернулся, ремень лопнул. А ты веселая такая, с улыбкой. Я подумал, что такой человек должен быть резкоконтрастным.
   - Это как?
   - Как тебе объяснить. Ну скажем так: гнев должен быть таким же ярким, как и радость, понимаешь?
   Юлька пока не понимала. Поняла несколько месяцев спустя. Пока она слушала его объяснения, напрочь забыв предупреджения агронома про гнилое нутро этого юного красавца.
   А Юра увлеченно продолжал объяснять. В соем понимании это как огонь и лед. Такие разные, но такие прекрасные каждый по себе. Вот мне и подумалось. Если тебя разозлить ты превратишься в ледяную неприступность - это тоже очень привлекательно.
   Вот как?
   - Я не хотел тебя обидеть. Тут во мне художник заговорил - я захотел это увидеть.
   - Увидел?
   - То, что я увидел превзошло все мои ожидания. Видела бы ты себя со стороны. Таким грациозным движением срываешь берет. Волосы горящей лавой разметались, а глаза... Я не мог оторвать взгляд - хотел запомнить. Пытался впить в память твой взгляд. Это было надо видеть. Это была не ледяная неприступность. Это было похоже не вулкан. В гневе ты прекрасна. Я поторопился перенести это не бумагу. У меня в тракторе всегда с собой. Вдруг захочется что зарисовать. Набросал - все получилось, лицо, волосы, а вот взгляд ушел. Сколько раз я переделывал, не получается. Я решил искать тебя. УЗНАЛ ГДЕ ТЫ УЧИШЬСЯ. Думал взгляну на тебя и вспомню. Но - нет. Спасибо, что не отказалась. Я думал обидилась и не поможешь мне.
   Юра был честен, не скрывал ничего. А Юлька по доброте своей не усмотрела ничего предосудительного. А может по юношеской наивности. Она только спросила; что за славу искусителя он сыскал в деревне, на что он смеясь ответил:
   - Это тебе, наверное про Елену рассказали? Смешная история. В начале лета приехала к агроному племянница. Симпатичная девчонка. Я рисовал её портрет. Ей понравилось. У неё фигура шикарная. Я попросил её позировать. Неплохой получился искиз. Он так в папке, если хочешь посмотри. Ей тоже набросал, на память. А кто-то из родственников нашел и пошел скандал. Чуть не жениться заставляли. А с какой радости. Если художники на всех натурщицах жениться будут...
   И опять Юлька не усмотрела в его словах ни чего особенного. Художникам позируют натурщицы, иначе, откуда бы взяться картинам.
   Вскоре Юра понял, что нужно делать перерыв:
   - Надо на время остановиться. Чем больше я переделываю, тем хуже получается. Не то, что хочется.
   Они просто прогуливались Юльке нравилось. Он хорошо читал стихи. Знал классику. Очень интересно рассказывал. Однажды Юра снова попробовал писать. Рассердился, счищая краску скребком.
   - Нужно подождать. Наверное, вдохновения нет. Теперь они просто встречались, без позирования. Иногда ходили в кино, но в основном просто гуляли. Он был внимателен и очень красив. Очень! Весна потихоньку вступала в права и в Юлькино сердце пришла весна. Она поняла, что влюблена. Юра отвечал ей взаимностью, и кА итог нахлынувших чувств, однажды случилось то, о чем Юлька не пожалела. Мы любим друг друга и это не постыдно думала она. Сбылась её сокровенная мечта - она любит и любима, земля от счастья уходила из под ног. Она грезила им. Снился ей по ночам. Около него она таяла, как снег, пригретый солнцем. Юра был нежен и предупредителен. Ласков и аккуратен. Об этом можно было только мечтать. Потом мечта о замужестве. Она представляла Юру с их ребенком на руках. Их ребенок будет здоровым и счастливым. Вот что ждет их кроху. Пока это были мечты, но через пару месяцев Юлька почувствовала-она беременна. Радости не было конца, а убедившись в этом окончательно - она решила. Сегодня скажу об этом. Но Юра сегодня не пришел. Не пришел он и завтра, и послезавтра, и через неделю. Юля испугалась. Что-то случилось. Пошла к нему домой - дома ей не открыли. Она звонила в больницы и морги. Получив отрицательный ответ, она немного успокоилась, но все равно переживала. Через три дня мучительных ожиданий он объявился довольный. Сказал, что был в творческой командировке. Юлька довольная, что он цел и невредим снова ничего не заподозрила плохого. Любовь слепа, и глуха. Она решила отложить разговор да завтра, тем более он попросил завтра попозировать ему. ВДОХНОВЕНИЕ НАВЕРНОЕ ПРИШЛО.
   А ЗАВТРА - МИР РУХНУЛ.
   - Юра у меня хорошая новость?
   - Выкладывай - между делом с кистью в руке, осматривал свое творение - что случилось без меня хорошего.
   - У нас будет ребенок, - выпалила она.
   Он с недоверием посмотрел на неё, потом у него появилась странная улыбка. Юлька расценивала это как радость - просто растерялся.
   - Скоро два месяца.
   Эмоций -ноль. Он продолжал водить кистью по холсту.
   - Ты не понял? У нас будет ребенок!
   - И что из этого следует? - с расстановкой ответил Юра, не отрываясь от холста.
   - Как же, ты ведь отец... Мы должны будем растить ребенка.
   - Ты действительно считаешь, что я буду в этом - Ты действительно считаешь, что я буду в этом участие принимать. Так же равнодушно ответил он. Он дразнит её? Нет, пожалуй, нет. Ни искорки радости, вообще никаких эмоций. Она задохнулась от обиды.
   Как случилось, что она полюбила этого человека? Он же - без души! Он же - без души! Сколько времени потребовалось Юльке, чтобы из мякиша, в который превратили её чувства снова стать сильной, гордой. Она выпрямилась, встала перед ним. Он все также водил кистью и с любопытством на неё поглядывал. Юлька дышала гневом, а Юра подлил масла в огонь:
   Я тебя не нарисовал, все было по согласию. Ко мне есть претензии?
   Глаза её метали молнии, казалось, что все вокруг должно воспламениться. Почему она слушает его? Но с места не сдвинулась. Его лицо выражало блаженство, и он все писал, писал с упоением, между делом объяснял ей:
   - Может ты думала, что я собираюсь жениться на тебя? В мои планы входило, закончит портрет, не более. И отношений с тобой я не собирался иметь ни каких. Только не получилось, не было нужного выражения в глазах. Ты всегда ровная. В портрете мне не хватало искры. Тогда мне пришло в голову закрутить с тобой роман. Не я один виноват, что так далеко зашло. Связывать жизнь ни с тобой, ни тем более с ребенком я не собирался и не буду. Но все же, спасибо дорогая. Ты мне очень помогла. Последний штрих, я увидел то, что хотел. У меня все получилось. Я же говорил в гневе ты прекрасна - цинично выговаривал он, одновременно водя кистью. Потом отложил кисть. - У меня все получилось - повторил он, и отшел от холста.- Хочешь взглянуть?
   Юлька задыхалась от ярости. Разве можно так ненавидеть? ОТ любви до ненависти один шаг! Цель оправдывает средства?
   - Можно взглянуть не шедевр - вдруг очень спокойно спросила она. Юра удивленно взглянул на неё. Вот это выдержка - ни крика, ни слез, да она просто чудо. Счастливый художник не ожидал подвоха. Юлька осмотрела портрет:
   - Недурно - проговорила медленно и молниеностно вылила черную краску ( какая под руку попалась) на лицо портрета для верности размазала рукой.
   Все произошло так быстро. Художник не успел предотвратить. Он пребывал в счастливом заблуждении.
   - Что ты сделала, дурра - завопил счастливый художник.
   Восстановила баланс - гордо вышла Юлька
   А дальше?Дальше ничего не было. Пустота.
   Как зомби - она добралась до дома. Ночью - нервный срыв и выкидыш. А при выписке приговор - детей она иметь больше не сможет. Жить ей было уже не зачем. У неё уже все было. Была неземная любовь, был ребенок. Больше от жизни ждать нечего. И если бы случайно к ней не зашла Инерада, ни кто не знает, счто было бы. Жить ей не хотелось.
   Инерада не расспрашивала Юльку. Она была около неё и терпеливо ждала. А та неподвижно лежала и слезы - горькие, стекали со щек на подушку. Она даже не пыталась смахнуть слезы.
   Перелом пришел не скоро, но пришел. Сначала была истерика, потом исповедь, а с ней и некоторое облегчение. Теперь Юлька уже могла трезво мыслить. Она произнесла слова, которые с нетерпением ждала Инерада:
   -Не бойся за меня мама, мама, я справлюсь с собой. Может время залечит.
   - Птичка моя, ты сильная девочка. В жизни случается всякое - она порой бывает жестокой. Жизнь проверяет нас на крепость духа. И только от нас зависит, останемся ли мы людьми.
   - Спасибо тебе, мама! Ты снова возвратила меня к жизни. Я тебя очень люблю.
   - Девочка моя, я тебя тоже люблю.
   - Мама, а почему у тебя нет своих детей? - вдруг спросила Юлька, она давно хотела спросить да все не представлялось случая.
   - Когда -то я тоже была молодая, порой безрассудная. Думала со мной никогда ни чего не случится. Да случилось. В поселке где я жила, протекала речка. Не речка, так ручеек. Летом можно было вброд перейти, по пояс воды. И шириной метров пятнадцать. Разделял этот ручей поселок пополам. Однажды зимой мне нужно было на ту сторону. До моста через речку метров двести нужно пройти. Да я поленилась. Дай думаю по льду, я легкая. Krl еще не сильно крепкий был. Недалеко от берега отошла, провалилась под лед. Утонуть я не могла, там по пояс в под лед ломала до следующего берега, никак на твердый лед не могла попасть. На берег выбралась, тут люди меня заметили. В дом занесли, спиртом, медом растирали. Веришь, не чихнула даже. Зато другая болезнь прицепилась. Долго лечилась, да без толку. Не могла я уже детей иметь. Застудила женские органы. Видишь, беда с другой стороны подкатилась. Ездила на курорты, да только врачи как один говорили - не быть мне матерью.
   - И замуж не выходила?
   - Ну почему же? Я была замужем. Муж у меня хороший был. Мы хотели с ним ребенка из детдома взять, да не успели - убили его.
   - Как?
   - Хулиганы убили. За девочку заступился, они к ней приставали. Они его трубой и забили до смерти. Торе их было. Юлька поёжилась. Ужас!
   - А потом, - продолжала Инерада я попросилась на работу в детдом, что удивительно - не возражали. Теперь меня вон сколько ребятишек. Юля, я вообще-то вот зачем пришла. Новость у меня не очень радостная.
   - Что-нибудь случилось?
   - Василь уехал. Сказал, что помирать на Родине нужно.
   - Он же ещё не старый, чего это он помирать собрался. В принципе Инерада была с ним согласна. Скоро она уйдет из интерната. Здоровье уже не то. Вот только замену найдет и уйдет. Не хочет она свое детище - невесть кому оставить. Новое начальство неизвестно как посмотрит. Пенсионера будь ли в штате держать. Да и пора, наверное, ему на Родину. Там душа его. Юлька вспомнила последний свой приезд. Василь попращался странно не кАк обычно. Он сказал будь счастлива, дочка, я тебя очень люблю. Обычно он говорил "приезжай почаще, навещай стариков"
   - Он не захотел со мной прощаться? - Юлька явно расстроилась
   - Я тебе перескажу слово в слово его слова, а ты решай захотел или не захотел.
   - Я попрощался с ней в прошлый её приезд. Боюсь, уговаривать начнет, а я по-слабости останусь, этого делать мне нельзя. Не хочу путаться у неё в ногах, она девочка добрая. Пусть устраивает свою жизнь. А я помнить о ней всегда буду, пока жив. И напоследок хочу подарок ей сделать. Квартиру, что для меня купили переписать на неё. Нечего ей по углам мыкаться. Мне она ни к чему. Дом у меня на Родине. Юлька воспринимала Василия, как дедушку и по-своему его любила. Он был добрый и заботливый.
   Вот бумаги. Мы ходили в нотариус, и он оформил все на тебя, дарственную. Тебе нужно будет сходить и сделать документы. Теперь у тебя есть свое жилье.
   - Но я не могу! - воскликнула Юлька.
   - Можешь! - твердо сказала Инерада - Василь ради тебя жил. Отказаться от его дара ты не можешь. У Юльки снова закапали слезы.
   - Ну вот еще, прекрати! - Инерада вытерла ей слезы. Да пойми, ты не можешь быть неблагодарной. Он в тебе видел свою, еще в младенчестве погибшую дочь. Он считал, что виновен в гибели жены и дочки. Когда он нашел тебя он понял, что это знак о прощении свыше. Ты же знаешь, украинцы люди набожные. А ты явилась, как дар божий. Он души в тебе не чаял. И жил может быть потому, что ты рядом была. Так нежданно - негаданно у Юльки появилось свое жилье.
   Юлька осмотрела квартиру. Уютная небольшая квартирка. Только здесь никогда не зазвенит детский голосок. Она не услышит смеха своего ребенка.... Прошлое не проходит, не оставляя след.
   Все эти годы мужчин в её жизни не было. Были поклонники, но не затронули они Юлькиного сердца. А вот Фирсов, совершенно ничего не предпринимая для этого, прочно поселился в её сознании, с каждым днем занимая все больше места в её мыслях, мечтах. Окрыленная Вера летала по квартире, как на крыльях. После Новогодней ночи отношения между Олегом и Верой переросли во всепоглощающее чувство. И она была рада, что чувство пришло именно сейчас в зрелом возрасте. В молодости влюбленность проходила не оставляя после себя следа.
   Женщина расцвела, улыбка не сходила с её лица. За окном ветер швырял мокрые снежинки в окно, но даже это завывание не могло испортить настроение Веры, Олег и Вера встречались почти каждый день. И с каждым днем ощущала себя уверенней. Они созданы друг для друга. Вчера Олег пришел как всегда с улыбкой, цветами. Едва раздевшись он заявил:
   - Вера, ты должна меня высушить! - после небольшой паузы заговорил снова. - Я пришел сказать.... Я хочу сделать тебе предложение. Выходи за меня замуж. Мы не дети, скоропалительного ответа не жду. - Олег смотрел Верочке в глаза, пытаясь увидеть там ответ. Глаза Веры выражали целую гамму чувств. Олег подумал, что надо объясниться.
   - Мне сорок лет и я никогда не был женат. Женщины у меня были. Но не вызывали желания жить под одной крышей. Ты нравишься мне давно, ещё с тех пор как только пришла работать в фирму. Просто я не знал, как подступиться к тебя. Не решался. И очень боялся, что на новогоднюю ночь ты откажешься прийти. И ещё я не знал, есть ли мужчина в твоей жизни, а когда ты про одно лицо сказала, от радости прийти в себя не мог сразу. Но ты пришла, и я очень хотел тебе понравиться. Я понял, что ты та единственная, которая мне нужна. Может я слишком самоуверен, но мне кажется, что ты ко мне не равнодушна. Ну скажи что-нибудь! - молил он.
   Вера знала, что нужно что-то сказать. Пококетничать? Не тот случай:
   Тебе не показалось! Это действительно так (кошмар она ведь признается ему) тебя не показалось. Ещё недавно я и думать не могла об этом, а теперь не могу думать ни о чем другом. В глазах Олега заплясали радостные искорки, он нежно обнял её. Так они стояли долго, прижавшись, друг к другу со счастливыми улыбками. Как долго Вера ждала этой минуты. Но она всегда верила, что счастье ее найдет. И вот оно.
   Сейчас её просто распирало. Она должна поделиться с девчонками. Она просто не может одна. Вдруг не переживет в одиночку. Она уже поставила пирог в духовку и с минуты на минуту ждет их прихода. Скорее уже пришли бы. А говорят от счастья не умирают.
   Подруги не зря заметили - Надежда изменилась. Теперь ей, действительно хотелось заниматься хозяйством. Хотелось облагородить свой дом. И самое поразительное. Ей не хотелось в командировки. Теперь она тянула до последнего - может, отдадут кому ещё, не одна она в штате. Раньше она в первую очередь бралась за статьи, связанные с выездом.
   Главный диву давался. Но он понимал её. Любовь она не предсказуема. Конечно, о Наде и Сергеи в редакции уже шли разговоры. Жаль было терять отличного журналиста. Но по-отечески желал ей добра и нашел выход, с наименьшими потерями.
   - Надежда, знаю не любишь по кабинетам рассиживаться ( Надо же стратег) - Но дело такое. Зашиваюсь я тут с делами. Мне нужен заместитель. Знаю, будешь возражать ( никто не возражать и не собирался), но придется тебе мне помочь. Другого выхода я не вижу. Для пользы, так сказать дела. Возражения не принимаются. Приказ о назначении с понедельника. Будь добра в 9:00 прибыть на работу. Кабинет подготовим.
   Надежде хотелось расцеловать Главного, но она сдержалась и сдержанно сказала:
   - Я полагаю, это временно? К своей работе я смогу вернуться? Ох, хитрюга как повернула, Главный только диву давался. Но ответил в тон ей:
   Конечно, пару месяцев, а там посмотрим.
   А про себя подумал, а там, скорее всего тебя в декрет прожать будем. Грустно. Какие кадры теряем. Но он был рад за Надежду. Против природы не попрешь. Пусть девчонка будет счастлива. Она заслужила.
   Получилось все, как она думала недавно ещё. Позови он её и она забудет о карьере и будет печь пироги. А он позвал и через месяц у них свадьба. Как сказал он в первый вечер:
   Наш бал впереди!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Наташа теперь в клуб приходила почти ежедневно. Сегодня на занятиях варили борщ. Людмила Сергеевна решила убить двух зайцев, и занятие провести и ребят накормить. Они ни в какую не хотели ходить домой обедать. А еще были булочки. Запах выпечки пронесся по коридору. Ребята потягивали носом, предвкушая вкусную еду.
   Юля просматривала бумаги у себя, когда услышала грохот. Она выскочила из кабинета и увидела Наташу. Она лежала у лестницы, рядом валялась булочка и разбитая тарелка, чуть дальше разлитый чай. В глазах у девочки отчаяние и слезы. Хоть бы не перелом. Юлька кинулась к ней, перенесла её к себе в кабинет и тут же вызвала скорую.
   - Наташа, сквозь слезы проговорила, всхлипывая:
   - Я вам булочку и чай несла, только ногу подвернула.
   - Ни чего, сейчас скорая помощь приедет, надеюсь, перелома нет. Лодыжка слегка распухла. Ребятишки обеспокоенно толпились за дверью. Скорая приехала быстро. Пожилая женщина врач осмотрела ногу:
   Сильный ушиб, но перелома нет. Вывиха тоже. Делайте холодные компрессы. Некоторое время боль ещё будет. Лучше пару часиков не наступать на ногу, - собрала чемоданчик и уже на ходу бросила:
   - Компрессы, каждые полчаса менять, - и ушла, оставив после себя больничный запах.
   - Ну что ж компрессы, так компрессы - сказала Юлька, - хорошо, что нет перелома, - она уложила Наташу поудобнее и вышла за водой. Успокоила ребят и отправила их по местам. Девочка оставалась в кабинете. Юлька продолжала работу, положив на ногу девочке компресс. Через некоторое время предложила Наташе:
   - Нужно сообщить отцу, может он за тобой подъедет?
- Папы нет в городе - поспешно ответила Наташа. - Он утром сказал, что приедет поздно.
   Что же делать. Дело к вечеру. Домой одну её отпускать нельзя. Будто услышав о чем она думает девочка спросила:
  -- А можно к вам, а папа потом за мной заедет.
  -- Можно конечно -только выход ли это подумала Юлька.
   За Риточкой приехал папа и любезно согласился подвезти их с Наташей до дома.
   - Вы добрая ! не так обидно. Я ведь угостить вас хотела. Булочки я сама пекла. Вам бы понравилось.
   - Не расстраивайся, ещё угостишь! А пока я тебя угощу котлетами. Сейчас погрею.
   - Не надо греть, мы с папой любим холодные.
   Юлька вздохнула:
   - у хорошо.
   Они ели котлеты, потом пили чай.
   Наташа рассказывала:
   - Папа очень котлеты любит. Я обязательно научусь делать такие вкусные котлеты, как увас. А вы научите меня делать котлеты?
   - Почему я? У Людмилы Сергеевны есть в плане котлеты.
   - У вас вкусные.
   Ну что за девчонка. Ей так хочется, чтобы я чувствовала себя неуютно.
   Юлька включила телевизор и вскоре пожалела, что сделала это. В дни школьных каникул транслировали сказки. Сейчас шел фильм "Морозко"
   Через пару минут последовал вопрос:
   -Почему в сказках всегда мачехи?
   -Почему всегда? А Марья Искусница?... А ... Юлька замялась. А действительно почему. Либо отец - вдовец, либо мачеха. Она ни когда не задумывалась, не заостряла на этом внимание. Может потому, что сказка? А отвечать надо. - наверное у сказочника такой замысел был.
   - Мачехи всегда злые и не любят падчериц, - не успокаивалась Наташа. - А вот аленький цветочек - там папа один, мамы нет, а он все равно своих дочек любит.
   Она явно дает понять, что мачеха ей не нужна. Хочет, чтобы папа её одну любил. Имеет право.
   - А вот здесь мачеха свою дочку любит, а Настеньку ненавидит
   - Так бывает, но не всегда, - стоит ли девочке рассказывать о противостоянии добра и зла, она сейчас настроена на одну волну.
   - Всегда - уверенно заявила Наташа, - Какую сказку ни возьми, там всегда мачеха хочет извести дочь мужа.
   - Сказка - это выдуманные истории.
   - Сказка ложь- да в ней намёк, - процитировала девочка. Ай да девочка не переставала удивляться Юлька.
   Вскоре Наташа сменила тему, Юлька облегченно вздохнула. Она рассказывала как папа кусал яблоко на новогоднем празднике, как у него не получалось, но он все таки сумел, и с гордостью добавила:
  -- Он такой, мой папа.
   Потом вдруг погрустнела. Что твориться с ребенком. Такая резкая перемена в настроении не нравилась Юльке, как специалисту, да и как человеку то же. Наташка начинала ей нравится. Необычный ребенок. Неужели всему этому я виной - думала она. Девочка снова отгородилась от неё, хотя пару минут назад прижалась к ней, как бы ища защиты.
   Может быть я ошибалась и дело во все не во мне. Нужно поговорить с ней.
   - Давай позвоним папе - предложила Юля.
   - Я вам надоела? - тут же вопрос.
   - Нет, просто я подумала, что папа будет волноваться, когда дома тебя не обнаружит.
   Девочка нахмурилась. А Юлька все - таки решилась:
   - Наташа, ты напрасно меня сердишься. Я знаю, о чем ты думаешь. Не беспокойся, я не претендую на роль твоей мачехи. Странно, но девочка вдруг испугалась. Не обрадовалась, как думала Юлька, а именно испугалась. Почему?
   - Вам не нравиться папа? - тихо спросила Наташа. - Или я вам не нравлюсь? - Юлька не поверила своим глазам, в глазах девочки слезы.
   - Наташа, ты хорошая девочка, со своим характером, дело не в этом.
   - Тогда почему?
   Девочка задает взрослые вопросы. Отвечать надо по - взрослому.
   - Наверное, потому, что я не нравлюсь твоему папе. А я испугалась... Я вам по секрету скажу - девочка доверительно прижалась к ней и сообщила - вы папе нравитесь. Я точно знаю и мне тоже, и чего уж совсем не ожидала Юлька, чмокнула её в щеку, - и я хочу, чтобы вы были моей мачехой.
   - И я этого хочу! - раздался голос Фирсова. Он стоял в дверном проеме.
   - Извините, на стук никто не ответил, а дверь была открыта. Увлеклись разговором, и телевизор включен, они не слышали стука. Звонок не работает.
   - Но как ты узнал, что Наташа здесь - пытаясь справиться с эмоциями, спросила Юлька.
   - Это я папе позвонила, - довольно ответила Наташа.
   - Но когда?
   - Ещё из клуба. Когда вы за водой для компрессов пошли. Чтобы пояснить окончательно, Наташа радостно сообщила:
   - Я нарочно к вам попросилась, и папе позвонила чтобы он сюда приехал, но попозже. Мне хотелось с вами побыть подольше. Я правильно сделала, потому что взрослые всегда очень долго думают - твердо сказала она, уверенная в своей правоте.
   - А нога? Нога тоже нарочно?
   - Нет, нога - это правда, я поторопилась и подвернула ногу, - повернулась у отцу. - Мы теперь все вместе жить будим?
   - А это может решить только Любовь Николаевна - оба вопросительно посмотрели на неё. Они ждали ответа.
   Она не думала, что предложение может быть сделано таким образом. Впрочем, какая разница, в какой форме делается предложение. Она улыбнулась и сказала "да".
   - Ура! - закричала Наташа и бросилась к ней на шею. - Я знала, что она нас любит.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Сегодня Инерада навсегда приехала в свою квартиру. Она нашла себе замену. Как ей показалось достойную. Но даже и если не очень, то она поможет. Она уже стара. Болезни дают о себе знать. Ещё несколько лет назад, она представляла на своем месте Юльку. У неё бы все получилось, и какое-то время она вела с ней разговоры об этом. Сначала она на отрез отказалась - не смогу, но Инерада пыталась убедить её, что она напрасно в себе сомневается. А в этот момент, когда почувствовала, что Юлька уже была готова согласиться, вдруг резко передумала. Она ещё молодая женщина, она найдет свое счастье. Дело Инерада хорошее, она ни секунды в этом не сомневалась, но о личной жизни нужно забыть навсегда. Это не совместимо. А Юлька каждому делу отдает себя без остатка. Нет! Пусть живет своей жизнью. А Юльке сказала: пока ты ещё не готова.
   Девчонки копошатся на кухне - готовят стол. Нужно же отметить выход в жизнь, иронизировала Инерада. Галина, довольная, теперь ей не будет так одиноко. Инерада ещё не знает, как она будет жить без своего "дома". Тридцать лет она отдала этому делу. Наверное, будет трудно. Она окунулась в воспоминания:
   Воспитанников за эти годы было очень много. Многие в "жизнь" ушли давно. Многим ещё предстояло, но это будет уже без неё. И все же эта троица - Юлька, Надя, Вера - волновали её больше всех. Они до сих пор не устроены в жизни, это плохо. Девчонки, как на подбор - симпатичные, самостоятельные - где у мужчин глаза. Они всего добились сами. Трудно им было. Закончив учиться в интернате, а это десятилетка. Вуза не видать без средней школы. Девочки способные. Тогда Инерада определила их в среднюю школу, поселила в своей квартире. Выбила стипендию. В школе к Юлькиному аттестату отнеслись с недоверием. У детдомовки - одни пятерки. Быть такого не может. Из жалости ставили оценки, поговаривали учителя. Но вскоре убедились, что у Юльки незаурядные способности и дружно выставили на золотую медаль, тем более, что медалистов в их школе давно не было. Девочка не подвела и вышла с золотой медалью. У Нади слегка хромали точные науки, но четверки были твердые. Вера, была не владах с гуманитарными науками. Но здесь были хорошие оценки.
   Все она поступили в разные Вузы. Вера заочно в экономический, Надя в педагогический, Юлька в Медицинский, на дневное отделение. Ей пришлось хуже всех. Но она никогда не плакалась. Подрабатывала, как могла. Это возможно было только после занятий, а значит по ночам. Она ухаживала за больными, а последние два курса вообще практически за хлеб. Женщина была одинока, без достатка и деньги брать с неё Юлька не могла, по доброте своей. Надя работала в издательстве, Вера в фотоателье работала приемщицей. Все жили на квартирах. Позднее у Юльки появилась квартира и они уже одной семьей жили там. Инерада восхищалась этой троицей, и по-матерински переживала за них. Вера стала работать экономисткой в строительной фирме. Надюша так и осталась в редакции, Юлька стала психологом. С карьерой у них все удалось. Им по тридцать, а семьи нет ни у одной. Инерада не желала им своей судьбы.
   Вспомнилось, как появилась у них Верочка. Когда её привели в игровую комнату, чтобы познакомилась с ребятами, она озиралась как затравленный зверек. Глаза полные слез и ужаса. Можно представить как с ребенком обращались до этого. Потом сама Вера рассказывала, что по ночам ей снились кошмары. Воспитатели слышали; как кричит и плачет девочка во сне. Девочке внушили, что её мама и папа работают за океаном, и когда закончат работу приедут за ней. Только когда она пошла учиться она поняла, что никто за ней не приедет. Слово " сирота" она понимала и боялась его. Лена Спивакова - соседка Веры по парте постоянно твердила:
   - Ты - сирота, ты - сирота. Вера плакала, Лена обзывается
   - Дурра ты, Верка, если я не сирота - я дома живу с мамой и папой. Они никуда анне уехали. А вы все - сироты. И ты, и Надька, и Юлька, и Пашка с Витькой - все. -Лена жила в поселке.
   Вера злилась на неё:
   - Врешь ты все, ты - врушка! - однажды произошла настоящая драка. Верочка надавала Ленке по первое число, но и Вере досталось. Пришла из школы грязная, фартук разорван, руки, ноги - в ссадинах. Лицо оцарапано.
   Воспитательница всплеснула руками. Принялась ей смазывать ранки. А потом пришла мама. Вере еще не понимала, почему она должна на эту чужую тетю - звать мамой. Мама то приедет. Много позже она поняла, что да как, не поругала её за порванную одежду - просто приласкала. И Верочке стало легче, она перестала всхлипывать.
   Верочке было всего семь лет. Она прижалась к Инераде и со слезами стала рассказывать, что Ленка её дразнить стала. Поэтому она с ней подралась.
   - Зачем она меня сиротой обзывает? - спрашивала она. Верочке не нравится это слово - вот она её и побила. Правда Ленка сдачи дала и фартук порвала.
   - Ничего, - Инерада успокаивала девочку, - фартук зашьем. Посмотри-ка, что у нас есть.
   Инерада достала из ящика - голубые банты.
   - Сейчас, мы косы заплетем.
   У девочки мгновенно высохли слезы. Какие банты красивые - широкие.
   - У Ленки нет таких - с гордостью произнесла она, когда банты были завязаны.
   - Конечно, нет.
   - Можно я пойду девочкам покажу? - ей не терпелось похвастаться.
   - Конечно, беги.
   На время обида была забыта. Но лишь на время. Как уберечь малышек от такого стресса.
   Инерада старалась, чтобы детство её ребятишек проходило, как можно безмятежнее. Но разве можно предусмотреть все...
  
  
  
  
   Уже несколько лет в новой большой семье стало традицией встречать Новый год вместе.
   В этом году стол накрыт в большой квартире Фирсовых.
   Юлька, Надя и Верочка хлопочут около стола. Мужчины - Сергей, Олег и Дмитрий обсуждают какие-то проблемы. У Инерады свои проблемы. У них с Наташей полно хлопот с малышами. Андрюшка, полуторогодний сынишка Нади и Сергея проявляет огромный интерес к елочным игрушкам, и Наташа едва успевает забрать его от елки. Ему хочется пристроить на ветку своего плюшевого медвежонка. И очень сердиться, когда ему не позволяют это сделать. Валерка, десятимесячный сын Веры и Олега ползает на диванчике, рядом с бабушкой. Ни тот, ни другой, ни в какую не хотят укладываться в кровать. Будто бояться пропустить что-то важное. Надо сказать, никто из взрослых не возражает. Уснут, когда умаяться, все-таки сегодня ночь необычная.
   Для Инерады настала бабушкина пора. До некоторых пор она была мамой для многих детей, а теперь...
   Никогда Инерада даже мечтать не смела, что в старости, когда она останется не у дел, у неё будет такая большая, замечательная семья. Порой, представляя себя на пенсии, Инерада смахивала слезу - никому не нужна старушка - доживает свой век в одиночестве. Разве могла она думать, что обретет заботливых и порядочных "зятьев", как про себя она называла мужей её девочек.
   С Наташей Инерада нашла общий язык почти сразу. Девочка привязалась к Инераде и теперь уже называла её бабушкой. Чаще бабулечкой, и последняя при этих словах таяла.
   С малышами было проще - они практически всегда у неё на глазах, они удивили бабушку сразу как научились что-то различать. Это её внуки. При этих мыслях Инерада гордо выпрямилась:
   - Нет, не зря она жизнь прожила, не зря!
   Время близилось к полуночи. Куранты уже отсчитывают последние секунды старого года.
   Бокалы полны. Сегодня для торжественного поздравления слово взял Сергей. Сколько добрых пожеланий каждому в отдельности и всем вместе и под звон бокала:
   - И пусть всегда будут с нами Надежда, Вера и Любовь!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   97
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"