...Взмах - удар.

Взмах - удар.

Молот рассекал воздух и с неимоверной силой опускался на пока ещё бесформенный раскалённый в горне металлический прут. Искры сыпались во всю сторону с одной и той же периодичностью. Казалось невозможным для человека, не машины, делать такие размеренные и отточенные движения.

... Взмах - удар.

Взмах - удар.

Вот ещё несколькими минутами назад прочный, несгибаемый кусок обычного железа, словно по волшебству терял всю свою суровую неказистость и под действиями простых человеческих рук, превращался в нечто новое пока ещё не известное творение настоящего мастера.

... Взмах - удар.

Взмах - удар.

Ромка смотрел широко раскрыв глаза на это завораживающее действо и на возвышающуюся над всем этим могучую фигуру деда Станислова. Огромный, в простом кожаном фартуке, заправленными под ремешок космами седых волос и с блестящим от пламени и пота телом, он казался одним из греческих богов. Правда, каким именно мальчик совершенно не помнил, ибо представление о них формировалось у него под впечатлениям сериалов о Зене и Геракле, а не истории античного мира.

- Ромка, немедленно положи клещи. Нашёл чем баловать.

От могучего баса прорезавшегося через оглушительный звон кузни, мальчик вздрогнул и невольно выпустил из рук огромные по детским соображениям клещи. Он готов был поклясться чем угодно, дед Станислов не то что увидеть, ибо стоял спиной, но и услышать из-за невозможного грохота, никак его не мог.

- Я.... Это ...меня просили.

- Ну и что ты там?

Не прерывая работы, я бросил едва заметный взгляд в сторону мальчишки и чуть усмехнулся, заметив восхищённый взгляд завороженного буйством огня и пламени парня. Но голос мой при этом оставался, суров, ибо все жители деревни давно уяснили, когда кузнец работает то под "горячую" руку ему лучше не попадаться. Не отвлекаясь не на секунду от заготовки, ещё раз спросил:

- Ну, так, что там тебя просили?

- А? - Вопрос не сразу дошёл до зачарованного работой кузнеца парня. Какое-то время он пытался его понять, а потом выпалил словно скороговоркой. - Тётка Аглая просила срочно к ней прийти. Плохо ей, говорит, помирает.

При последних словах я едва молот не выронил, и чуть было не позволил себе совершить самый страшный грех, сплюнуть в огонь, святая святых. Отложив молот и бросив так и не доведённую до конца заготовку обратно в горн, развернулся, и строго посмотрев на мальца переспросил:

- Аглая помирает?

Не то что бы мне ни верилось словам мальца, зло шутить со мной не решались даже отъявленные дураки. Было конечно по первой, да только шутникам тем ох как не сладко пришлось, но поверить в услышанное всё равно не мог.

- Ага. - Ромка энергично закачал головой и вдруг добавил. - Только это мамка сказала, она сейчас у тётки дома сидит. Плачет.

Я понимающе покачал головой. Мать пацана, Мария Степановна, приходилась Аглае родной сестрой, правда младшей, но это не мешала ей как кровной родствинице чувствовать все, что происходит с родной кровью.

- Ладно, беги к тётке, скажи, скоро буду.

Ромку как ветром сдуло, а вот вашего покорного слугу ждала небольшая уборка. Чем я и занялся, при этом приговаривая старый известный только кузнецам наговор от сглаза и порчи:

- Отец огонь, ты и в поле, ты и в доме, на небе и на земле. Заступись и сохрани от всякого зла: от глаза чёрного и серого, от глаза карего и белого, и пуще всего от глаза ненавистного.

Казалось, от каждого моего слова меркнувшие угли в горне вспыхивали с новой силой, словно подтверждая древний договор первого кузнеца с небесным огнём. Да и на душе становилось, как-то теплей и уютней.

Закончив убираться и окинув взглядом кузницу, я остался доволен увиденным результатом и, сняв фартук, направился в сторону большой бочки с водой, что бы смыть с себя копоть и гарь. Но, даже умываясь, я пытался осознать то, что мне рассказал Ромка. И ведь очень меня смущало две вещи.

Аглае ведь нет ещё и пятидесяти, а баба она крепкая, и на здоровье никогда не жаловалась. В прошлом году чуть ли не в одиночку вытащила застрявший в грязи трактор американских фермеров. Те не так давно приехали в нашу глубинку, поднимать значит, некогда богатую свиноферму и очень долго удивлялись, словно дети - не знали куда ехали, отсутствием у нас дорог и других удобств. И уж совсем потряс их факт вытаскиванья застрявшей на все четыре колеса машины простой деревенской бабой.

Помню всё ходили восхищались, про книгу какую то говорили, дескать, Аглае там самое место. Правда, недолго всё это продолжалось, местные быстро им по ушам проехались, кто такая тётка Аглая и почему её лучше не трогать. Но иностранцы не очень то и поверили сказам про деревенскую ведьму. Странно конечно, у них ведь что не фильм то обязательно промелькнёт чертовщина. Всё не верили, ну и допекли её своими уговорами. Потом всю неделю страдали от разных напастей и болезней. Уже и уезжать хотели с "чьёртова" места да народ за них попросил, как никак и деревне посильная помощь, ну и Аглая смилостивилась.

Силы ей, конечно, не занимать, уж, на что мать её Степанида, упокой господь душу её, сильной ведуньей была да из-за очерствения души в основном порчу наводила, Аглая не в пример сильно отходчива. Зла долго не помнила ну и уважением земляков пользовалась. А тут вдруг помирать собралась. Не понятно.

Вот за этими думами, окинув на себя пару вёдер холодной воды и набросив на ещё не высохшее тело футболку, я и направился в сторону деревни. Кузня ведь моя на откосе находиться, как и полагается с краю деревни, что б не дай бог какой искры не залетело в деревянные постройки. Полыхнёт, мало не покажется. Домики у нас все сплошь, за редким, правда, исключением, старые да деревянные.

Гулкий звук трактора заставил меня оглянуться и увидеть, как кто-то машет мне рукой из кабины. Присмотревшись, я понял, что это Сашка, внук Анны и Николая Кряговых, у которых я проживал. Парню лет всего семнадцать, а уже первый жених на деревни, и работящий и тракторист справный. Подождал я его пока подъедет, кивнул в ответ.

- Здравствуй Саш.

- Привет дед. - Парень задорно улыбнулся и чуть прищурился. - Ну и куда направляемся?

- Да вот по делу надо сходить. А что?

- Нет ничего. Просто я, когда тебя увидел, думал сначала обознался. Чтоб дед Станислов в обед да по дороге в деревню. Чудеса.

Это он прав. Я бывало в кузне, дневал и ночевал, так что видел меня народ либо поздно вечером, либо в выходные. Да и в них бывало зайдёшь на часик, по какой то мелочи, ну а потом оказывается вместо одного провёл там целых пять.

- Никаких чудес. Вот Аглая просила к ней зайти.

- Тётка Аглая? Быть того не может. - Парень аж от удивления раскрыл рот.

- Ну почему не может. Мож чего починить надо, вот и позвала.

- А.... Ну да, ну да. - В его глазах я прочёл явное недоверие, но Сашка ничего не сказал, а наоборот предложил. - Слышь дед, тогда может тебя подвести? А то ведь, небось, торопишься?

- Подвези. - Согласился я. - Что мне старому на другой конец деревни топать.

- Ага, как стометровку пробежать за девять секунд, это он молодой, а пройти пешком двадцать минут уже старый. - В голосе слышались обида пополам с затаённым интересом.

Мне оставалось только улыбнуться. Ну не мог мне никак Сашка простить тот проигранный спор. Ведь так, ерунда вроде, а вот ведь запомнил. Хотя ... какая это ерунда для его возраста? Скорее вызов для молодости. Ну, скажите, кому приятно осознавать, что в столь юном возрасте его обогнал какой-то старик? Никому. И вот с тех пор Сашка вроде как на меня обижен, а с другой стороны всё пытается узнать секрет деда Станислова. Одним словом мальчишка.

- Ладно, кто старое помянет тому что?

- Глаз вон. - Раздался разочарованный вздох.

- Правильно. Так как, подвезешь старого человека?

Он только головой махнул и я, устроившись на подножке, в кабину не полез, куда там с моими габаритами, бодро махнул рукой. Трактор взревел и, выдав в воздух, струю темного пахучего дыма не спеша, покатил в сторону деревни.

Пока ехали, я успел раскланяться и поздороваться едва ли не с половиной жителей. Кто в гости звал, кто просто здоровья желал и не удивительно. Кузнец в деревни фигура особого значения. Кому лошадь подковать, другому детальку, какую выковать, всё ко мне. Это лет так тридцать назад, когда я здесь появился, на меня чуть ли не каждый второй косо посматривал, а иные вроде Степаниды и вовсе "чёртовым кузнецом" называли. Они ж тут каждого чуть ли не с рожденья знают, а тут какой-то пришлый со стороны. Ну да ничего, за эти годы пообтерлись, у некоторых и внуки уже хотят, как дед Станислов быть кузнецами.

- Эй, старый, приехали уже.

- Да вижу, что приехали только вот смотрю не до конца. - Кивнул головой в сторону дома, до которого оставалось ещё метров пятьдесят.

- Э, дед ты уж не обижайся. - Вот те раз, я смотрел на Сашку и видел, какой-то затаённый страх в его глазах. - Я ведь не знаю, чего у вас там с тёткой Аглаей произошло. А попадать под горячую руку не хочу. Вдруг подъеду, а сверху берёзка упадёт или молнией вдарит.

- Ох, и рассмешил ты меня, какие молнии, какие берёзы? Насмотритесь по телевизору всякой ерунды и ну выдумывать.

Парень молчал, а по его виду понятно, ни на один метр ближе к дому он не подъедет. Боится. И ведь не только деревенской колдуньи, но и меня.

- Ну хорошо, сам дойду. Спасибо что подвёз.

Спрыгнув с подножки, я направился к дому, спиной ощущая Сашкин взгляд. Иду и понимаю, прав он, мало ли для чего меня Аглая позвала. Тут не то, что молнии с берёзами, тут самый настоящий ураган может начаться. От этой мысли как-то не произвольно передёрнуло, и по спине прошёл озноб.

А дом всё ближе и ближе. Хороший такой дом, добротный, впрочем, чего это ему быть плохим, если я его сам строил, ещё для бабки Степаниды. Тогда никто из деревенских за это браться не хотел, вдруг, что не так сделаешь, а вредная старуха могла ведь и порчу навести. Вот и попросили меня помочь. А что? Человек пришлый, его не жалко. Да только всё наоборот произошло. Бабка как этот дом увидела, расцвела аж вся, чуть ли не каждный день звала то чайку али настоички опробовать. Мы с ней душа в душу общались, да так что дочка её, которой она мастерство да знания свои передавала, уже лет тридцать меня не жалует.

Подойдя к двери дома, я не сильно толкнул дверь. Заперто. Как и предполагал. Постучал и услышал не громкое пошархиванье по полу, а потом и заплаканный тихий голос:

- Кто там?

- Маша это я, Станислов.

Дверь открылась и на пороге показалась Мария Степановна, простая сельская учительница и сестра Аглаи, младшая и, слава богу, нисколько на неё не похожая. В простом, видевшим лучшие времена платье. И глазами полными слёз.

- Ой, дядя Станислов, а у нас то беда, какая.

Она бросилась мне на грудь и заплакала.

- Ну будет Маша, будет. - Я не сильно стал поглаживать её по спине, не зная как ещё успокоить. - Ведь жива Аглая, а ты уже по ней чуть не панихиду заказываешь.

- Дядька, она же тебя видеть хочет. - Сквозь слёзы Мария потянула меня в дом. - Пойдем, а то уж вся извелась, небось.

И за руку меня тянет, а я стою столбом и шагу не могу ступить. Закрыт для меня дом. Не могу в него войти, пока не пригласят и всё тут. И что делать не знаю.

- Машка! Кого там ещё черти принесли?

Старческий дребезжащий голос раздался так неожиданно и громко, будто его обладательница стояла возле самой двери, что мы вдвоём невольно вздрогнули.

- Аглаюшка, - сколько же теплоты и любви было в этом слове. - Дядька Станислов пришёл.

- А, "чёртов кузнец" пожаловал, - да ждали меня тут с особым гостеприимством. - Ну, пусть заходит, разрешаю.

Мария бросила на меня робкий извиняющийся взгляд, мол, болеет сестра, и потащила в сторону комнаты. Мимо развешанных тут и там различных пучков трав, грибов, стоящих на полках бутылочек с непонятными и мутноватыми жидкостями. Да настоящее жилище ведьмы тут удивляться нечему, но вот то, что я увидел в комнате, заставило меня не удивиться. Нет. Скорее остолбенеть.

Аглая лежала на кровати укрытая хорошим тёплым одеялом из под которого была видна только голова. Но этого было достаточно, чтобы я застыл на пороге с ошеломлённым видом, ибо показалось, что увидел призрак тётки Степаниды. Да, именно так она выглядела в свои девяносто перед самой кончиной.

Седые реденькие волосы под выцветшим платком, белое местами до синюшного цвета лицо, прорезанное сеткой многочисленных морщин и лихорадочный до истинного исступления взгляд. Такой я её запомнил и именно такой увидел сейчас её дочь за один день превратившуюся из молодой крепкой бабы в древнюю старуху.

- Ну что старый хрыч, не признал? - Голос язвительный, с ледяными нотками. Даже в нынешнем состоянии не может скрыть свою неприязнь.

- Ну что же ты Аглаюшка. Ведь нельзя же так. - Мария попыталась как-то сгладить слова сестры, но, наткнувшись на её взгляд, осеклась.

- Цыц Машка, иди вон подыши-ка воздухом, пока старшие разговаривают.

- Да как же? Мож водички поднести надо будет или ...

- Я кому сказала. - Перебила Аглая и сердито кивнула на дверь.

Сестра тяжело вздохнула и вышла, а Аглая посмотрела на меня и тут же перешла к делу.

- Ты старый в своё время обещание матушке моей покойнице давал в замен услуги одной. Припоминаешь? - И смотрит так пытливо.

А я стою, словно бревном ушибленный и вертятся на языке слова не хорошие в адрес давно усопшего человека. Ну Степанида, ну удружила. А ведь до самой смерти клялась тайну хранить и ни кому её не открывать. Не смогла. Всё дочке передала да ещё про обещание моё рассказала.

- Вижу, что помнишь. Так вот, пора обещанное выполнять.

- И что ты хочешь?

Аглая молчала долго, видно для неё этот разговор и просьба, которую она хотела, чтобы я выполнил, был ещё тяжелее, чем для меня упоминание о старом долге.

- С дочкой у меня беда. Прокляли её. - Вдруг неожиданно выпалила она. - Помоги кузнец.

Вот и прозвучали те слова, которые я уже надеялся никогда не услышать. И сразу понял, что случилось с Аглаей, и зачем она меня позвала.

Дочка её Светка три года назад вышла замуж и уехала с мужем в Москву. Для деревни история обыденная. Не хочет молодёжь всю жизнь горбатиться, им насмотревшихся по телевизору о богатстве и роскоши больших городов, хочется вкусить той жизни такой заманчивой и запретной. Вот и бегут из деревни, оставляя всё то, что веками вкладывали в землю их предки, свой пот и кровь. Но мало кто находит своё счастье.

Светке повезло, она нашла хорошего парня, что приезжал на лето погостить к своей бабке, и не спрося благословения матери вышла за него замуж. Аглая конечно для верности поворчала, но выбор дочки одобрила, правда с условием, что жить молодые будут в деревне. И тут нашла коса на камень. Светка об этом слышать даже не хотела и уж что говорить о её муже, которому с дипломом экономиста в нашей деревне делать было нечего.

Крику помню, было на всю деревню, народ всё старался от их дома подальше держаться, мало ли, вдруг Аглая решит отвести душу, на ком ни будь из сельчан. И ведь понять её можно, будь она простой дояркой или как сестра учительницей, только бы радовалась за дочку, что так удачно жизнь у неё складывается. Так нет. Аглая ведь не просто ведьма, а потомственная, поколений не сосчитать. У них в роду Дар и Сила передавались только через старших детей, а Светка единственный ребёнок. Но та, мать не послушала и уехала. И вот уже три года ни слуху, ни духу. Да видно не всё у неё ладно раз кто-то сподобился на чёрное дело и решил таким способом сжить со свету.

И ведь сильно прокляли, если даже Аглая со всеми своими знаниями не смогла отвести беду от блудной дочери, а только сумела перевести на себя все последствия от чёрного сглаза. Хоть так оградить любимое дитя. Да ещё позвать деревенского кузнеца во исполнении старого обещания.

- Поможешь!? - И ведь даже не спрашивает, а скорее утверждает.

- Да ты что Аглая, я же в ваших штучках ни черта не понимаю.

Отбрёхиваюсь по привычке, хотя уже прекрасно знаю что помогу. Но. Господи если бы кто знал, как я не хочу снова влезать во всё это.

- Это ты старый чёрт можешь остальным вешать лапшу на уши. - Она даже приподнялась с кровати. - А мне не ври. Думаешь, я не знаю, как ты этот дом возводил, кого в помощь призывал. Или как умолял матушку помочь запереть свой дар, и что за это сулил и как она тебя отговаривала. Всё знаю.

Ох. Вот и доверяй после этого, какую либо тайну бабам, всё выболтают. Да дочка, умолял, ибо для тебя это дар, а для меня стало, чуть ли не проклятием. И уж лучше так без него, чем с ним по жизни да не приведи господь в ярости. Степанида это не хуже меня понимала потому и помогла правда и плату взяла соответствующую.

- Значит так. - Не терпящим возражения голосом начала Аглая. - Адрес я тебе записала вон на столе лежит.

- А...

- Всё остальное там же. Надеюсь, ритуал ты ещё не забыл.

Она демонстративно отвернулась к стенке, как бы отгородившись от меня и всего мира. Ну и что оставалось делать? Только прихватить лежащие на столе клочок бумаги и наглухо закрытую бутыль, направиться к выходу.

Едва выйдя, я наткнулся на встревоженный, заплаканный взгляд Марии стоявшей возле двери и нервно переминающейся с ноги на ногу. Она бросила на меня вопросительный взгляд, и я успокаивающе ответил:

- Всё будет нормально Маша. Я обещаю. Ну а теперь иди к сестре, ей сейчас как никогда нужна твоя помощь.

Кивнула, и в глазах её было столько веры, что я даже растерялся, а она подошла ко мне, сказала:

- Спасибо дядя Станислов.

Чмокнула в щёку и тут же скрылась за порогом двери. Да, странные они люди - женщины.

Я повернулся в сторону дороги. Нет, определённо удивляться уже не чему. Сашкин трактор стоял на том же месте, а сам водитель "железного коня" судя по голосу, ?????????????? ?????????, ??????? ???????? ??? ? ????????. ??? ?????????? ?????? ??????? ? ???? ? ??????? ????????????????:

- Что, не заводиться?

Хотите совет? Так вот, никогда не пытайтесь задавать подобные вопросы человеку, у которого что-то не получается, иначе вы рискуете получить в свой и в адрес всех своих родственников огромную кучу незаслуженных "комплиментов". Сашка, конечно, сдержался, но всё что он хотел сказать, прекрасно можно было прочитать по его лицу.

- Да вот только сегодня у механиков был, всё проверили, смазали, а сейчас ни хрена не заводится.

- А ты попробуй ещё раз.

- Дед, ты что, издеваешься? Я уже раз десять пытался завести эту бандуру. - И со злости двинул ногой по колесу.

- Значит, попробуй одиннадцатый.

Он посмотрел на меня как на идиота, но спорить не стал, лишь обречёно махнул рукой, полез в кабину и нехотя повернул ключ. Трактор взревел.

- Ну, а ты говоришь, не работает. - Я усмехнулся, прекрасно осознавая, чьи это фокусы. - Ты кстати сейчас домой?

- Да. - Сашка был несколько не в себе, все, пытаясь понять, что же произошло с трактором. - Я вообще то на обед ехал.

- Вот и хорошо. Нам с тобой по пути.

Он только кивнул, и я снова устроился на подножку. Так мы и направились в сторону его дома. Благо ехать тут было всего ничего.

Только остановились, как на пороге возникла Анна, Сашкина бабка, и тут же с порога накинулась на внука:

- Ты оглаед, где же был. Зачем у Глашки останавливался? Совсем последние мозги потерял? Тебе сколько раз говорили держаться от того дома по дальше. Ну, ничего, придут родители они те шею намылят.

Ну и всё дальше в таком же духе. Сашка стоит, рот боится разинуть не то чтобы даже попытаться начать оправдываться. Правильно делает, умный парень. Анна пока не выговориться, не успокоится, поэтому пререкаться с ней себе дороже. Ей бы батальоном командовать, впрочем, не ей одной, здесь пол деревни таких стариков.

- Так и будешь молчать?

Кажись, бабка немного успокоилась. Уже конкретно вопрос задала без дальнейшего продолжения.

- Я. - Начал Сашка и замолчал. Это его большая ошибка.

- Что я? Что я? Головка от х ... - Анну понесло по новой.

Похоже, парня надо спасать иначе он по молодости, что ни будь, с час брякнет не то.

- Хватит Аня. - Хорошо голос у меня зычный, любого не то, что перекричать, переговорить смогу. - Парень не виноват. Я его, попросил до Аглаи подбросить, он в дом и не заходил.

Что тут началось. И я старый дурак, и мозгов у меня нету, и парня с пути сбиваю и ещё, и ещё. Минут через десять бабка выдохлась.

- Ты. - Указала рукой на Сашку. - Марш обедать. А ты лучше мне до завтрашнего дня на глаза не попадайся.

А это уже мне. Ну да ладно хоть на этом успокоилась. Мне ведь всё равно собраться надо да ещё в кузню сходить, хотя до полуночи ещё далеко, а приготовления сделать не мешает.

Сам то я уже лет тридцать у Анны изволю жить, правда, не в доме, не с руки мне это. Вон старый сарай перебрал там и живу. Анна, конечно, всё в дом звала и не она одна. Муж то её Николай, то же по первой просил ерундой бросить заниматься и в дом перебираться. Или на крайней случай предлагал сруб с мужиками срубить. А потом ничего привыкли так и жили с тех пор, Анна с семейством в доме, я в старом сарае.

Хотя старым его старшие Кряговы называют, молодое поколение так и норовит в гости зайти да задержаться подольше. Нравиться им тут у меня, ещё бы я ведь всё своими руками здесь делал: печку ложил, кровать ковал, полочки разные и по мелочи ????? ??. ???? ? ????, ????????. ?????, ???? ?? ??? ?????, ????? ??? ??????? ???????, ? ????? ? ????? ???, ??????? ?? ???????, ?? ??? ?? ?????? ? ?????????. ???????????? ?? ????? ???, ? ????? ??????, ?? ?????? ??? ? ?????? ?????, ??????-?? ?? ?????????? ?????. ? ??????? ????, ??????? ???????, ????? ? ??????, ??? ???? ????? ?? ?????. ??? ?? ???????, ???? ??? ??????????????. ?????? ? ?????, ?????? ????? ??????? ??? ?????????, ? ? ?????? ?????. ? ??:

" Аня".

Она встаёт, подходит и долго в глаза смотрит. А потом вдруг говорит:

" Не зря тебя Станислов "чёртовым кузнецом" зовут, не зря. Нельзя простому человеку к такому прикасаться. Я себя так хорошо только в церкви чувствую. Столько покоя и мира, но то ведь церковь. А здесь ... Грех это Станислов."

Повернулась и вышла. Мужу ничего не рассказала, впрочем, Николай как жену увидел, кинулся к ней, даже не расспрашивал где была, сразу обнял, в чём-то клясться начал, целовать. С тех пор душа в душу живут, только Анна с тех пор к старому сараю не подходит.

И случилось всё это, за месяц до того как я подвязался построить для Степаниды дом, моей просьбы и взятого взамен обещания.

Впрочем, все это давно произошло, не об этом надо думать, а собираться, хотя, что взять ума не приложу. Ну, там мыло, полотенце, зубную щётку с пастой оно понятно, бритву не забыть. А вот одеть, даже и не знаю. Я в городе давно не был, но прекрасно знаю, как поменялась мода. Чай не совсем дремучий, телевизор иногда смотрю.

Ладно, что ни будь, придумаю, утро, как говориться вечера мудренее. Пойду пока в кузню.

Только за ограду вышел, к дороге подошёл да к кузнице отправился, слышу сзади гул. Оглядываюсь, точно машина, да токмо не наша, а из тех, что иномарками зовут. Видать кто-то из американцев приехал по делам. Думал мимо проскочит, нет, остановилася возле меня и из машины вывалился фермер Джон. И ведь в прямом смысле вывалился, как колобок из сказки, такой же круглый и румяный, и сразу ко мне.

- О Станисьлавь, а я есть от Оглайи, ???????? ?? ?????? ? ?????, ???? ?????????.

Ну, баба, ну чертовка, даже иностранцев припахала. Мне то хорошо, автобус завтра или придёт или нет, неизвестно, а Джон тот хоть до города подбросит.

- Лады, спасибо. Тогда часиков в шесть и поедем. Не рано?

Джон головой закивал, мол, не рано, шасть в машину и только пыль по дороге. Думаю и с одеждой, проблема разрешилась, просто попрошу его у магазина кого ни будь остановить. Там и отоварюсь.

До кузни быстро дошёл и тут же к горну, огонь разводить, а сам по привычке оглядываюсь, не заходил ли кто всё ли на месте. Местные в кузню, конечно, не полезут, но ведь и пришлых людей полно стало. Нет. Вроде всё нормально. А значит надо заняться делом, только не очень хочется. Боюсь. Ведь мне сейчас предстоит сделать первый шаг, к тому от чего отказался по доброй воле. Не хочу, но есть такое слово надо.

Тяжело вздыхаю и направляюсь к самому тёмному углу, возле которого стоит средних размеров добротный кованый сундук. Открывать его не стал, зачем? И так знаю, какие там не доделки мои лежат. Просто отодвинул и, нащупав сзади несколько клёпок, по очерёдности на них нажал. Кусок задней стенки с заметным скрипом, столько лет не смазывать, отъехал в сторону. Да, сундучок с двойным дном, сам ковал, и тот поменьше, что достал из тайника, тоже. И этот маленький, открывать не спешил. Ждал пока сердце немного успокоиться, а потом резко откинул крышку.

Всё на месте, в таком же виде, как и тридцать лет назад, будто вчера положил. Серебреный перстень с чёрным ониксом, тройка браслетов два из которых золотые, трубка с кисетом табака, курить я, правда, давно бросил, связка трав и не большой кусок ??????? серебра. Вот он то мне и был нужен.

Достал его, осмотрел, отложил в сторону и закрыл сундучок, убирать не стал, скоро некоторые из этих вещей мне пригодятся. Нехотя снял футболку, надел свой фартук и приступил к работе.

Не верте тем, кто скажет вам, что кузнецы только с хладным железом дело имеют. Брехня. На Руси и оружейник и золотых дел мастер всегда был кузнец. Это потом пошло разделения и каждый начал заниматься тем, что ему ближе. Но настоящий мастер мог и коня подковать, и оружие сделать, и украшеньице достойное любой красавицы смастерить. И лишь только Мастер, именно так с большой буквы, мог работать с ?????? серебром. Настоящей легендой дошедшей до людей из сказок.

Что оно из себя представляет? Трудно сказать. На вид обычное серебро, из которого десятками штампуют кольца, серёжки, браслеты. Но человек знающий или очень чувствительный сразу поймёт и почувствует то завораживающее ощущение, которое от него исходит.

Огонь в горне разгорелся и я, сыпанув в него ещё угля, начал качать мехи. Работа не сложная, однообразная нужная для поддержания одной температуры.

Звонкую наковальню имеющего,

Взлетающую кувалду имеющего,

Пыхтящий кузнечный мех имеющего,

Пылающее горнило имеющего

Предназначенное предназначение,

Благословляющее благословение,

У духов-хозяев потомственных кузнецов

Для воспитания назначенная колыбель

Для меня сейчас подвешена.

Дух-хозяин священного моего огня -

Серебристо-солнечное сияние,

Пепельно-серая львиная шуба,

Дух-хозяин медно-сверкающей глыбы -

Пылающего моего горна,

Твое разгорающееся пламя

Пусть всегда ярко горит!

Железная глыба - мой молот,

Стержень стальной ровно сплющивай!

Скрип-хруст

Моего напильника,

Двуногого всегда радуй!

Девять отверстий имеющая

Моя пластина для пробивания дырок, холода

Стылого железного листа не страшась,

Дырочки насквозь всегда пробивай же!

Мой гудящий кузнечный мех -

Разверзшаяся грудь,

Дышащая сердцевина,

Вздымающееся легкое,

Со свистом дуй-дыши же!

Горячки-болезни

Насылающий,

Проклятиями искрящийся,

Дух-хозяин моего горна,

Вздымающееся твое пламя

Пусть же ярко горит!

Моих кующих кузнецов,

Моих плавящих металл предков

Заветы пусть же всегда сбываются!