Бочаров Андрей, Гримм Эдвард. И стар, и млад

Андрей Бочаров, Эдвард Гримм

И стар, и млад

Бьёрн не спал. Он всматривался в горизонт - когда же появится земля?! Берега страны, которой никогда не видел. Скоро, очень скоро его топор напьётся свежей крови. Во славу богов. Седые волосы Бьёрна слиплись от морской воды; старые, жёсткие пальцы впились в верёвку, чтобы удержаться на носу корабля. Драккар рассекал воду, подобно морскому дракону из древних легенд. Вперёд к славной битве.

Вальхалла уже заждалась старого воина. Дело ли, все братья давно пируют с Тором и Одином, а он мёрзнет в очередном походе. Если на востоке не нашлось воина, способного подарить достойную смерть старому викингу, может, на западе отыщется хоть один. Скоро. Бьёрн улыбнулся и погладил висевший на поясе топор.

- Отдохни, Бьёрн, а то щит в бою уронишь, - раздался юношеский голос. Это был Торвальд.

- Я твёрдо держал щит больше зим, чем ты топчешь эту землю, - проворчал в ответ старый воин. Он не любил, когда его отрывали от мыслей о вечном пире.

- Это твой первый поход к берегам Англии; местные воины, особенно на лошадях, сражаются не так, как знакомые тебе противники, - Торвальд прикрывался краем плаща от острых ледяных капель, но глаза молодого викинга горели жизнью.

Бьёрн покосился на юнца и с угрозой произнёс:

- Я убил больше людей, чем ты видишь на кораблях этого похода; каждый новый шрам делал меня сильнее! А что можешь ты? Ты молод и слаб! Не видел жизни! Не бывал толком в походах. И смеешь мне указывать?

Торвальд с вызовом посмотрел на Бьёрна.

- Это мы, молодые, открыли путь на запад! Раз за разом, год за годом набеги проходили только на восток. "На западе нет земли", - кричали старики. "Вы не получите кораблей", - кричали старики. "Вы будете делать, что мы скажем", - кричали старики.

- И? - нахмурился Бьёрн.

- Мы молоды и сильны. Мы верили в себя и нашли путь в новые богатые земли. Восстав против устоев, мы стали сильнее. Теперь нашей кровью оплачиваются набеги. Я помню, Бьёрн, как ты стоял в доме конунга и как смотрел на нас тогда. С презрением к молодому поколению, ты смеялся над нами вместе с остальными. Никто не верил, что на западе есть земля. Но она есть! Я был на той земле, и в этом походе ты, старик, должен слушаться меня!

***

- Нет, вы только поглядите на него! Мальчишка, а такое себе позволяет. И что за молодое поколение растёт?! Никакого уважения к пожилым, заслуженным ветеранам. Ни стыда, ни совести! Ты сам пока и на полноценного графомана не тянешь. А позволяешь себя неприкрытые насмешки над уважаемыми авторами... тьфу, викингами. Да у того же Бьёрна публикаций... тьфу, боевых трофеев больше чем извилин в голове твоего Торвальда. И что значит: "ты, старик, должен слушаться меня"? Какой я старик? И почему тебя, молокососа, должен слушаться?

От удивления рот у Макса распахнулся настежь. Такой гневной отповеди он не ожидал. При всём безбашенном полёте своей фантазии, Максу и в кошмарном сне не приснилась бы такая трактовка его текста. Ну а Сан Саныч продолжал кипятиться как чайник на сильном огне:

- Ты мне прямо скажи. Что значит - "Вальхалла уже заждалась старого воина"? Что за гнусные намёки?! Ответственно заявляю: "Не дождётесь!"

Переписывай всё заново, пока я не передумал с тобой вместе писать. Или, так и быть, преподам урок литературного мастерства. Оставляем твой издевательский фрагмент, а вот дальше продиктую пару фраз, чтобы показать - как настоящие викинги... тьфу, писатели с текстом умеют работать.

***

Могучий седой Бьерн медленно повернулся и с размаху двинул кулаком в лоб Торвальду так, что молодой викинг неожиданно для себя отправился спать.

- Не выйдет из него славного бойца, помрёт дурак в первом же бою и отправится на Вальхаллу раньше меня, - проворчал под нос старый воин, продолжая задумчиво смотреть в туманную даль.

***

- Слышь, Сан Саныч, ну ты что? Нельзя же так, ёшкин кот, - Макс отодвинулся от клавиатуры, разминая пальцы. - Что за фигня такая - сразу рукоприкладничать? Ни за что, ни про что - и в лобешник со всей дури засветил моему герою. Только писать начали - а уже до мордобоя дело дошло. Ещё хорошо, что у персонажей, а не у нас самих.

- Так этого требует логика поведения персонажей. Это ж - викинги. Люди грубые, свирепые, необузданные. Порядки у них совсем были нецивилизованные, никакой воспитанности и интеллигентности: чуть что - кулаком промеж глаз. А то и боевым топором по лбу, и вместо целого оппонента - две его половинки. Вот такая у них незатейливая, но доходчивая аргументация в спорах была.

- Не-а, Сан Саныч. Так дальше не пойдёт. А то сначала у нас все персонажи передерутся, а там, глядишь, и мы промеж себя драку учиним. Не получается у нас про викингов вместе писать, надо что-то другое...

- Тут, пожалуй, редкий случай, когда ты что-то разумное сказал. Давай что-нибудь остросюжетное попробуем - детектив, например. Пусть преступник будет такой же молодой балбес, как... гм, ну только похитрожопее. А следователь будет немолодой, но проницательный и мудрый, прямо как... гм, ну как комиссар Мегре. Покажем читателю, что молодой нахальной хитрожопостью опытного, матёрого автора... тьфу, детектива не проведёшь. Ему самое запутанное дело раскрыть - как два пальца... В смысле, всё ему по плечу! А не как вам, молодым, - всё по... гм, по хрену.

***

А началась вся эта котовасия со звонка в дверь. Но не в первую попавшуюся, а в квартиру известного, уважаемого писателя Сан Саныча Хомякова. Правда, тут мы слегка погрешили против истины, поскольку известен он особо никому и не был. И уважения к нему никто, кроме него самого, не испытывал. Да и писателем его можно было назвать весьма условно. Состоял он когда-то в членах Литфонда, но в Союз писателей так принят и не был. Однако ж, член Литфонда - тоже вам не хухры-мухры. И с десяток рассказов у него было опубликовано. Не суть важно, что в периферийно-заштатных издательствах. Зато все рассказы были посвящены актуальным темам, имеющим большое общественно-политическое значение. Скажем, извечному конфликту хорошего с ещё лучшим - например, директора птицефабрики с передовой дояркой-птичницей. А причиной конфликта было расхождение во взглядах на повышение яйценоскости селезней и гусаков. А поскольку Сан Саныч, как мастер слова, лёгких путей в литературе не искал, то конфликт производственный был дополнен и конфликтом любовным. Поэтому жаркие споры между героями неумолимо вели их к сближению. Но в самый кульминационный момент, когда герои сблизились так, что ближе уже и некуда, появлялся секретарь партийной организации птицефабрики, а по совместительству муж передовой доярки-птичницы. Словом, недаром Сан Саныч считал себя мастером психологической производственной новеллы. Ведь главное - не признание, а призвание!

Услышав звонок, писатель Хомяков, как человек не робкого десятка, решительно подкрался на цыпочках к двери и отважно посмотрел в глазок. Там он увидел знакомое лицо Макса - племянника соседки, бабы Милы. Насколько Сан Саныч был в курсе, для родителей Макса выяснение отношений с битьём посуды было любимым времяпрепровождением. Макс такой вид культурного досуга не одобрял, поэтому частенько денёк-другой перекантовывался у бабМилы.

Если бы Хомяков не открыл Максу дверь, притворившись отсутствующим по литературным делам государственной важности, вся история могла бы и не состояться. Но Сан Саныч дверь открыл!

***

Теперь представим второго героя этой истории - Макса, очень молодого человека, выпускника радиотехнического колледжа. Вот он вошёл к Сан Санычу с ноутбуком под мышкой, юношеским максимализмом в глазах и мечтой о писательской карьере в голове.

Полёт фантазии у Макса был такой, что у любого наркомана крыша съехала бы набекрень без всякой химии. Правда, грамматика слегка прихрамывала, но ведь в любом издательстве редакторов с корректорами пруд пруди, не так ли?

Поэтому у Макса была стабильная пятёрка по литературе и устойчивый трояк по русскому языку. Школьные сочинения на свободные, "псевдофилософские" темы он любил больше всего. Учительница ничего в них не понимала, но неизменно похваливала, чтобы не прослыть невеждой. Так потихоньку-помаленьку развернул Макс своё творчество на просторы всемирной паутины, и даже умудрился знать второе место на сетевом конкурсе с темой "Тихо шифером шурша..."

И бабМила, всегда готовая помочь племяннику дельным советом, так ему прямо и сказала: "а шёл бы ты, милок, не в техники-инженера, а в пи... в писателя, раз такой шустрый и прыткий".

Казалось, за романом дело не стало, но чем больше Макс писал, тем яснее понимал, что ему тяжело сосредоточиться на чём-то одном. Рыцари на драконах стремились превратиться в космические линкоры, и не успеешь отвернуться, как демоны-детективы уже стали кибервирусом-терминатором.

Тут был нужен опытный человек -- мудрый совет дать и ошибки-опечатки выловить. А то пора бы уж постучаться в какое-нибудь издательство. Для начала хоть и с маленькой повестью. Так и Москва не сразу строилась. Опять же, пусть и небольшой гонорар, но не помешает. Как там писатели говорят? "Каждое лыко - в строку!"

***

Поначалу энтузиазм Макса не произвёл на Сан Саныча должного впечатления. Ваять нетленку Хомяков перестал давным-давно, и из всех искусств важнейшим теперь считал засолку огурцов и приготовление черносмородиновой наливки. Однако ж, слово "гонорар" прозвучало для него магически и волшебно. На пенсию-то особо не разгуляешься... да что там говорить - никак не разгуляешься, свести бы концы с концами только.

Никакие творческие мысли Сан Саныча давно не посещали. Да что там скрывать, мысли вообще у него в голове гостили теперь редко и недолго. Ну так оно и без особой надобности ему было.

А тут - интересная петрушка получается. У юноши всяких идей - выше крыши. Так пусть и дерзает, пусть и творит. Как говорится, "энергию атома - в мирных целях". Ну а потом Сан Саныч рукой мастера пройдётся по тексту. Где шлифануть, а где и полирнуть.

На том они и порешили, на том и по рукам ударили. Сначала Макс какой-никакой текст пишет. А потом Сан Саныч его причёсывает и по редакциям рассылает. Такой вот творческий симбиоз у них наметился...

***

Этот город всегда требовал жертв. Урбанистическое чудовище из стали, стекла и бетона. Монстр, порождённый безумием общества. Зверь, пожирающий сам себя, день за днём.

Далтон Смит медленно достал пачку сигарет. Жёлтое пламя зажигалки было сейчас единственным теплом во всём мире. И даже дождю, что навечно обнял этот город, не погасить тёплый огонь. Дождь, что прогрызает насквозь даже зачерствевшие души. Дождь, что холоднее сердца бывшей жены.

Вспышка фотокамеры. Натянутая жёлтая лента. Голоса полицейских, занятых своей обычной работой. Они суетятся, имитируя заинтересованность. Но это всё фальшь. Они видели столько трупов, что сами уподобились им. Они думают лишь о дне зарплаты, о проблемах с потенцией, о том что жена - стерва, а родные дети их не уважают. Им нет дела. Нет чувств. Лишь рутина.

Вспышка. Стальной проволокой опутаны руки и ноги девушки. Она зафиксирована в трагичной позе. Белый грим на лице, татуировка, лиловые тени под глазами. Замершая актриса безумного кукольного театра. Убийца пробил ладони жертвы насквозь и вложил туда распустившиеся белые розы. Засохшая кровь на губах, несёт завершающий штрих совершенства.

Вспышка. Она - бабочка, распятая на всеобщее обозрение. Смотрите, любуйтесь. Красота и грязь.

Вспышка. Далтон Смит глубоко затянулся сигаретой и опустил ниже шляпу. Мерзкий дым заполнял пустоту лёгких. Но нужно хоть чем-то заполнить пустоту внутри себя...

***

- Стоп! Чему тебя только в школе учили? "Засохшая кровь на губах, несёт завершающий штрих совершенства". Надо же, влепить запятую между подлежащим и сказуемым. Так нельзя писать, - Сан Саныч недовольно поморщился.

- Что значит - так нельзя писать? Я же так написал - значит, можно!

- Да ничего это не значит. Безграмотность тебе ликвидировать надо, Розенталя читать. И старших товарищей слушать, а не спорить с ними, - продолжал занудствовать Хомяков.

Но Макс решил своих позиций без боя не сдавать.

- Вот смотри, Сан Саныч. На губах засохшая кровь - это одно предложение. Она несёт штрих совершенства - это второе предложение. Поэтому их нужно запятой разделять.

- Знаешь что, братец... - Хомяков начал потихоньку закипать. - Ты мне этот троцкизм прекращай! Я для него не авторитет, сам профессор Розенталь для него не авторитет. Вот из-за таких нигилистов, как ты, наш великий Советский Союз и распался! Запомни раз и навсегда - подлежащее и сказуемое запятой разделять нельзя!

- А мне так больше нравится. Раз я - автор, то право имею! - гордо начал Макс. - Поэтому... Ой, блин, больно же!

Ай да Хомяков, ай да сукин сын! Сумел найти решающий аргумент. И какой - королевский! "Пушки - последний довод королей". А если под рукой нет артиллерии, её можно заменить и томиком Розенталя. Главное, кинуть его сильно, точно, и с убеждённостью в собственной правоте. И прямо в лоб оппоненту...

Не будем обсуждать педагогичность этого метода обучения русскому языку. Но заметим, что Макс запятую между подлежащим и сказуемым никогда больше не ставил. Никогда!

***

- Мэри Хаббард, - произнёс Александр Лайт, перелистывая толстый блокнот. Новый напарник. Совсем молодой. Только что из академии. Стремится выслужиться. Ничего не понимает. Не видит.

- Восемнадцать лет, проживает в...

Смит не слушал отчёт, он смотрел на тело жертвы. Это работа настоящего художника. Творение достойное Лувра, а не этой помойной ямы. Фотографии должны быть мировым культурным фондом, а не пылиться в архиве полицейского участка.

- Бедная девушка, - Александр Лайт закрыл блокнот и поправил большие уродливые очки.

- Думаешь? - Смит выпустил облачко дыма. Снова разболелась старая рана, полученная на войне. Проклятый дождь.

- Мечтала стать актрисой, пошла на очередные пробы и пропала. В розыске, по заявлению соседки, уже две недели.

- Мечтала стать актрисой, - Смит облизнул губы. - Ни одно её фото так и не попало в журнал. А сейчас... такое внимание к персоне. Столько фотографий. Она не могла и мечтать о таком.

Александр Лайт чуть не выронил блокнот:

- Сэр, вы что такое говорите, человек же умер.

Смит поднял воротник плаща. Проклятый, холодный дождь.

- У неё не было ничего в этой жизни, которую она посвятила искусству. И вот истинное искусство ответило, оно пришло за ней и даровало бессмертие. Завтра она будет во всех газетах, вся страна будет говорить о ней.

- Сэр, эти фото не должны попасть в прессу, - Лайт закрутился по сторонам, озираясь - не затесался ли где-то любопытный папарацци.

Далтон Смит лишь ухмыльнулся. Фото обязательно попадут во все газеты, он не позволит им сгинуть в архивах.

***

- Макс, что за фигню ты наваял? Какие Лайты, какие Смиты? Писатель должен писать о том, что хорошо знает...

- Ну, Смит означает "кузнец", вот детектив хоть и грубоват, но не чужд искусству, - решил сумничать Макс. - А Лайт это "свет", проблеск ясности и логики в тёмном деле. Говорящие фамилии, так-то!

- Разве это говорящие фамилии?! Вот были раньше Собакевичи да Раскольниковы, это - говорящие фамилии! Простому советскому человеку всё сразу понятно. Пойми, писатель на отечественном материале должен работать. Так сказать, ближе к этим... ну как их там? К родным истокам и корням, вот! Понял? А у тебя что получается? Как там Шекспир у Гамлета говорит? В смысле, Гамлет у Шекспира. "Что он Гекубе? Что ему Гекуба?"

- Писатель должен материал через себя пропустить, - продолжал занудствовать Хомяков. - Тогда читатель ему поверит и будет сопереживать его героям!

Тут Макс представил, как он что-то пропускает через себя... например, гамбургер, и что при этом будет на выходе. И даже хмыкнул ехидненько.

- Вот кто читателю эта самая Мэри Хаббард? Типичная представительница загнивающего капиталистического мира! Будет ей читатель сопереживать? Нет! До лампочки она ему. А была бы она нашей соотечественницей, человеком интересной профессии. Например, передовой ткачихой-многостаночницей... нет, теперь это не актуально. Вот, к примеру, нашей современницей - девушкой по вызову. Из неблагополучной семьи и всё такое. Чтобы её образ напомнил читателю соседку по парте в старших классах, в которую он был тайно влюблён. Тогда и отношение у читателя к персонажу совсем другое будет.

И почему чернуха у тебя такая шёлковая и рафинированная? Эстетство у тебя, понимаешь, всё из себя вылизанное и расчёсанное... Где ж ты видал такие преступления? Чернухи хочешь, так расскажу тебе, что в лихие девяностые прямо посерёд белого дня на улицах творилось...

- Ну ты не прав, Сан Саныч. Рассказ - это же полёт фантазии. Ф-А-Н-Т-А-З-И-Я, понимаешь? На то люди и читают книжки, чтоб от реальности подальше

- Ну и хрен бы с ней, с твоей фантазией. Я же что говорил про детектива? Пожилой, опытный, мудрый писатель... тьфу, следователь. А ты чего наваял? Это же какой-то садомазохист эстетствующий! Нет, не получается у нас детектив писать. Надо что-то оптимистичное, жизнеутверждающее сочинять. Про светлое будущее...

- Точно, Сан Саныч! Давай фантастику писать...

- Научная фантастика... - Хомяков мечтательно закрыл глаза. - Это всегда актуально. Показать гармоничный мир будущего, основанный на идеалах свободы, равенства, братства...

- Ага! - перебил его Макс, вдохновлённый перспективой ничем не скованного полёта фантазии. - Гиперпространственные крейсеры в лучах умирающей звёзды... длинноногие принцессы в прозрачных наноплатьях... неземная любовь и космическое коварство...

Хомяков аж поперхнулся от несерьёзности Макса.

- Ты что несёшь? Какие ещё крейсеры в наноплатьях?

- Научная фантастика ведь, и главный герой - избранный, со сверхспособностями, супермен.

- Какой супермен? Наш обычный российский космонавт-исследователь-учёный. Крепкий телом, сильный духом, а на досуге размышляющий об общечеловеческих ценностях?

- О судьбе человечества? - поинтересовался Макс.

- Ну это ты, братец, загнул. О проблемах насущных и важных. Чтобы пенсии заслуженным космолётчикам побольше платили и цены в межпланетных супергипермаркетах не росли постоянно.

- Как-то мелковато получается, Сан Саныч. Раз уж он - главный герой, то пусть над глобальными проблемами Вселенной размышляет!

- Какие ещё глобальные проблемы Вселенной?! В общем, ты опять такую фигню напишешь, что сразу в корзину ей прямой путь будет. Поэтому теперь по-другому работать будем, не шаляй-валяй, а по НОТу!

- По каким нотам? - оживился Макс. - Под музыку писать будем, что ли?

- Ну что ты за тёмный человек такой, и чему вас только в вашем техникуме учат! - Макс хотел было возмутиться, что ни в каком не техникуме, а в передовом радиоколледже, но фиг-то вклинишься в монолог Сан Саныча.

- По каким нотам?! Под какую музыку?! - нравоучительно вещал Хомяков. - Элементарных вещей не знаешь. НОТ - это научная организация труда. Теперь я начну писать текст, а ты потом на мою частоту настроишься. Буду камертоном - задам чистую и светлую ноту, чтобы ты опять фальшивить не начал. Словом, писать будем по НОТу, как по нотам!

***

Фотонный звездолёт "Транссиб" летел вдоль Млечного Пути к далёкой Туманности Андромеды. На верхней палубе у огромного иллюминатора, держась за руки, стояли двое молодых людей - пилот Максим Каменский и навигатор Аэлита Чижикова. Они, затаив дыхание, смотрели на звёздный дождь за стеклом иллюминатора. В этот момент к ним подошёл командир корабля - Александр Александрович Орлов. Благородная седина уже тронула его виски, но нельзя было не залюбоваться его спортивной фигурой с широкими плечами атлета, гордым орлиным профилем, внимательными умными глазами.

- А знаете ли вы, молодые люди, что мы летим на космическом корабле первого галактического класса? Наш корабль оснащён двумя фотонно-мезонными двигателями, позволяющими ему двигаться со скоростью, в несколько раз превышающей скорость света. Это стало возможным благодаря усилиям целой плеяды выдающихся отечественных учёных и конструкторов. Именно наши соотечественники - Циолковский, Цандер, Королёв и многие другие - внесли неоценимый вклад в развитие мировой космонавтики.

Благодаря этим великим людям наша родная страна всегда была лидером в освоении космоса. Разумеется, в самых мирных целях. Хотя и наши боевые космические корабли по своим тактико-техническим характеристикам намного превосходят звездолёты, находящиеся на вооружении у потенциального противника нашей славной Родины!

И именно вам, Максим и Аэлита, как лучшим представителям нашей славной молодёжи, предстоит продолжать дело ваших дедов и отцов в освоении бескрайних просторов Вселенной.

***

- Ну ты даёшь, Сан Саныч, - в голосе Макса не слышалось никакого восхищения, а совсем наоборот. - Тебе бы только конспекты по истории КПСС писать... Или краткий справочник комбайнёра-любителя.

В этот раз привычные роли неожиданно поменялись. Литературным критиком выступал уже Макс. И теперь у Сан Саныча отвисла челюсть от удивления.

- Ну не пишут так сейчас, - Макс недовольно поморщился.

- Что значит - так не пишут? Я же написал, значит, пишут!

- Да ничего это не значит, Сан Саныч. Может, при царе Горохе или каком-нибудь замшелом генсеке так писали. А сейчас так не пишут! - Макс упорно гнул свою линию.

И был он тут, пожалуй, прав. Сейчас действительно так не пишут. Нельзя сказать, чтобы Сан Саныч был махровый графоман. Нет, но его поезд давно ушёл. И не просто ушёл, а окончательно и бесповоротно. Старый дубовый буфет ещё сотню лет может хозяевам прослужить. Только кто ж в новую квартиру прадедушкин буфет потащит?

- Сан Саныч, нужно быть современнее. Мы ж с тобой пишем не для пней замш... гм, словом, нужно ориентироваться на молодёжную аудиторию, - Макс уже почувствовал прилив творческого вдохновения. - Ну хотя бы вот так... - и он быстро застучал по клавишам:

"...Иордан - искусственный интеллект звездолёта "Завет" - вёл огромную груду металла в ненасытное чрево космоса. Пять тысяч колонистов смотрели цифровые сны, заботливо сплетённые Иорданом. Полёт протекал по расписанию, тихо и буднично. Спящий левиафан, плывущий сквозь океан звёзд, в чутких руках компьютерного капитана..."

- Что-то тебя сразу в сторону занесло, - Хомяков склонился над плечом Макса. - Капитан корабля - компьютер? Не будет читатель сопереживать железяке, нужны персонажи - живые, привлекательные, духовно близкие читателю.

- Спокуха, Сан Саныч, всё у нас сейчас будет, - и Макс продолжил лихорадочно выстукивать мелодию на клавиатуре...

***

Бортинженер Юрий Громов стоял на командном мостике с кружкой горячего кофе. Короткая борода серебрилась в лучах искусственного освещения.

- Иордан, не спишь? - инженер поднял голову, словно ожидая увидеть кого-то на потолке.

- Это вопрос к вам, Юрий. Протокол настоятельно рекомендует людям находиться в стазис-сне на протяжении всего полёта.

Этот голос напоминал приятную электронную музыку. Голос без эмоций. Голос, который не мог принадлежать человеку. Инженеры годами бились, подбирая нужное звучание для ИИ - искусственного интеллекта. Слишком "человеческий" голос многих раздражал. Никто не мог объяснить - почему; лишь смутные и натянутые теории о страхе, обмане и когнитивном диссонансе. Машина должна оставаться машиной, а человек человеком.

Ещё глоток кофе из кружки. "Почему не спишь?" Ответ прост и очевиден. Жаль времени, потраченного на сон. "На том свете отосплюсь", - часто повторял Юрий. С возрастом начинаешь ценить каждый день. Машине не понять, как хочется побродить по кораблю в тишине и одиночестве.

И тут "Завет" тряхнуло так сильно, что Юрий расплескал кофе.

- Это ещё что?!

- Гравитационный сбой, ничего особенного. За 5689 часов полёта зарегистрировано восемь аналогичных аномалий.

- Так это не единичный случай?! Если гравитационный генератор полетел к чертям, это же будет катастрофа?

- Нет. Никаких неисправностей на корабле не обнаружено. Я провожу постоянный мониторинг всех систем.

- Умник, - хмыкнул инженер. - Ну, если не генератор, то внешние факторы... какие могут быть?

- Такая аномалия может происходить, если рядом с кораблём будет пролетать объект в несколько сотен раз превышающий его по массе.

У Юрия что-то ёкнуло в сердце, и он отдал приказ:

- Иордан, открой все ставни на мостике.

Приказ человека - закон для ИИ. Металлические пластины плавно поползли в стороны, открывая иллюминатор-полусферу.

Кружка выпала из рук Юрия и разбилась на тысячу осколков. Он стоял и смотрел, не в силах проронить ни слова. В иллюминаторе была видна гигантская сфера. В сравнении с ней "Завет" был как маленький камушек рядом с горой.

Этого не может быть! Иордан засёк бы любой объект и в оптическом, и в радиодиапазоне. Но, тем менее, эту огромную сферу он не фиксирует!

- Неужели ты это не видишь? - с трудом переводя дыхания, спросил инженер.

- Термин "это" мне не понятен, Юрий.

- Гигантский неопознанный объект рядом с кораблём, мать твою!

- Нет. И осмелюсь напомнить, что категорически не рекомендуется покидать капсулы стазис-сна на всём протяжении полёта в связи с возможными побочными эффектами...

- Да ты посмотри, Иорданчик, это творение явно инопланетной работы!

- ...такими как: повышенная сонливость, вялая речь...

- Люди уже сотни поколений ищут их, других, в надежде - мы не одни во Вселенной!

- ... рассеянное внимание, тошнота, воспаление слизистой оболочки глаз...

- И он пролетал мимо нас уже восемь раз, а мы не замечали... потому что все спали! Проспать самое важное открытие человечества!

- ... и возможные галлюцинации.

***

- Юмора сейчас немного плеснуть не помешало бы. Что-то слишком высокую ноту всё тянем и тянем... - Сан Саныч давал ценные указания по ходу дела.

- Хорошо, сейчас придумаю что-нибудь, - кивал головой Макс.

- И такие длинные диалоги писать нельзя. Надо их перебивать действием, - Хомяков продолжал учить уму-разуму молодого напарника. - Давай им на "Завете" какую-нибудь неприятность устроим. Ну там разгерметизацию, или пусть Иордан вирус компьютерный подхватит... А давай им на космический корабль внедрим шпиона-диверсанта американского? Сколько тут остросюжетного наворотить-то можно! Только пусть он обязательно негром будет.

- Почему негром? - искренне удивился Макс.

- Во-первых, дружба народов, и нет расизму! А во-вторых, негру-шпиону проще под покровом ночи диверсии устраивать. Хрен его в темноте-то разглядишь!

Макс стучал по клавишам с дикой скоростью, часто промахиваясь мимо нужных букв. Слово за словом. Абзац за абзацем. Глава за главой... Макс и Сан Саныч увлечённо писали вместе, на ходу правя и переписывая текст. А когда Макс уснул, свернувшись калачиком в кресле, Хомяков ещё долго тыкал пальцем в клавиатуру, бурча что-то себе под нос насчёт старой гвардии и старых коней...

***

Из старой писательской тусовки знакомых у Сан Саныча уже и не осталось. Кто-то в большие люди выбился, а кто-то... словом, в лучшем мире теперь пребывает. И сверху, с облачка, на нас, грешных, поглядывает чуть снисходительно.

Вся надежда была на старого приятеля Антона, который в известном издательстве как раз отделом фантастики заведовал.

Нельзя сказать, что они в больших друзьях-приятелях были. Но как-то раз вместе ловили бычков в Сандунах. История небезызвестная, кстати.

Вы ничего о ней не слышали?! Тогда ненадолго отвлечёмся от наших героев.

Много лет тому назад... как-то неожиданно вышел у молодого писателя-фантаста тоненький сборник рассказов в одном второстепенном издательстве. Но по тем временам даже тоненький сборник в областном издательстве гарантировал автору год беззаботной жизни. Поэтому автор на радостях пригласил всех знакомых в Сандуновские бани, закупив пару ящиков водки и консервов "Бычки в томате". Если кто не в курсе, бычки - это такие рыбки, а не молодые самцы коров.

Когда водки оставалось уже мало, а бычков в томате - ещё много... кого-то осенила здравая мысль. "А ведь бычки - это ж рыбки, пусть в бассейне вольготно поплавают! Но чтобы им совсем жизнь мёдом не показалась - устроим на них рыбную ловлю. Как акулы - снизу подплыл и заглотнул целиком". Сказано - сделано!

На следующий день бассейн в бане пришлось долго чистить. И автору - массовику-затейнику всей этой развлекухи - администрация бань очень нехилый счёт выставила. Как раз весь гонорар за книжку на оплату и ушёл. Но автора это только мотивировало на литературные подвиги. В следующем году за книгу "Комсомольцы планеты Земля" получил он премию Ленинского комсомола. И далее - по нарастающей. За трёхтомную революционно-агитационную эпопею "Нежить исчезает в полдень" огрёб он уже Государственную премию, выбился в секретари Союза Писателей, и звёздочкой Героя Соцтруда свой парадный пиджак украсил. А ведь начиналось всё, как в старой сказке: "Ловись рыбка, большая и маленькая..."

Но к нашему рассказу это не имеет отношения. За исключением того, что там-то Сан Саныч с Антоном Павловичем и познакомились. За одного бычка с разных сторон зубами ухватились... Кому из них тот бычок достался, за давностью лет оба уже забыли. Но с той поры в каких-никаких, но приятелях так и остались...

***

Редактор отдела фантастики издательства "Апрель" Антон Павлович Чех-Майский с задумчивым видом листал рукопись. Время от времени он вздыхал и поглядывал на часы, как человек, опаздывающий к началу любимого сериала. При этом сноровисто и быстро, как тигровая акула тюленя, проглатывал повесть, страница за страницей, нисколько не меняясь в лице.

Хомяков терпеливо ждал - чай, не в первый раз в пасть редактору смотрит. Макс сильно нервничал и ёрзал на стуле.

- Сан Саныч, у нас на этой странице ключевой момент, а он так быстро пробежал - фьюить и всё, даже не вчитываясь, - негодующе зашептал Макс, наклонившись к Хомякову.

- Цыц, - шикнул тот в ответ.

Чех-Майский дочитал рукопись, положил помятые листки перед собой и пристально посмотрел на Хомякова.

- Понимаешь, Александр, что тебе как старому товарищу скажу, - Антон Павлович слегка расслабил галстук. - Не формат это. Вот выгляни в окно, видишь там кинотеатр? Видишь? А афишу на нём? Вот! "Голодные игры". Понимаешь, Александр, жизнь сейчас такая - в ногу со временем идти нужно.

- Вот и я о том же! - попробовал встрять Макс, но был проигнорирован.

- Мейнстрим - знаешь такое слово? Или, говоря родным русским языком, - в струе нужно быть! Продаётся то, что покупается. Ну и наоборот, - тут Хомяков непонимающе захлопал глазами, но Чех-Майский продолжил свой монолог:

- Ты одну простую штуку пойми. Кто сейчас книжки читает? Домохозяйки в перерывах между мыльными операми. Охранники, если им на посту телик смотреть нельзя. Ещё молодёжь в метро читает, когда в злых птичек играть надоест. Представил себе образ современного читателя?

Для такого читателя язык повествования нужен попроще и доступнее. Не нужны им глубокие мысли, не за тем они книжку читают. Вообще не нужны мысли - им развлечения нужны. А читатели всегда правы, потому что они - покупатели! Не забыл ещё курс политэкономии? Спрос определяет предложение, а не наоборот. Вот раньше как было? Какие будут указания сверху - то издательства и напечатают. А теперь у нас указания - не сверху, а снизу - от покупателей.

Нужны им принцы-вампиры, целующие простую девчушку-зомби - будет им то, что заказывали. И юмора нужно побольше, а то небо - серое, зарплата - маленькая, начальник - кровопийца похлеще вампира. А в книге - и хорошо, и светло, и настроение сразу поднялось. Нужны истории про простых парней-попаданцев, которые смекалкой решают все вопросы в неизведанном мире. Книги, где простые девушки вдруг понимают, что они самые уникальные. Романы о принцах с томным взглядом на радость девочкам.

Максим скривился и что-то себе под нос пробормотал нелестное в адрес домохозяек, охранников и девочек.

- Нет, Александр. Из "этого", - Чех-Майский указал на лежащую перед ним рукопись, - никакой каши не сваришь. Из топора - и то сподручней. Так что... даже по старой дружбе не могу это напечатать.

***

Сан Саныч и Макс сидели на веранде летнего кафе. После такого облома холодное, пенящееся пиво - лучшее лекарство.

- Знаешь, что тебе скажу... - после третьей кружки пива Хомяков обращался к Максу как к равному себе. - Мы с тобой совершили принципиальнейшую ошибку. Можно сказать - проявили политическую близорукость и недальновидность. И тут прежде всего - моя вина, поскольку человек ты молодой, и с трудами классиков... ик-ик... марксизма-ленинизма не знаком.

Вот на кой ляд нас с тобой понесло в эту самую... как её там... в литературу?! Это же - отмирающий вид искусства, рудимент какой-то, вроде аппендикса. Разве народ сейчас книжки читает? Вот ты читаешь?

- Ну, читаю... про песни всякие во льду и пламени, - ответил Макс, но Сан Саныч пропустил его ответ мимо ушей.

- Не читает сейчас народ книжки! И вообще - ждёт нас поголовная неграмотность. А ведь Ленин это ещё когда предвидел!

- А когда? - спросил заинтересованно Макс.

- Давно предвидел! - торжествующим голосом произнёс Сан Саныч, словно не Ленин, а он сам и есть истина в последней инстанции. - Так вот, что сказал Ленин... А что, кстати, он сказал? Вспомнил, блин! "Из всех искусств для нас важнейшим является кино". Ты понял, Макс, - кино!!! Вот на кой хрен нам с тобой повесть писать приспичило? Сейчас знаешь, какие гонорары за повести платят?

- Какие? - спросил Макс с неподдельным интересом.

- Грошовые гонорары, - презрительно процедил Хомяков, хотя никаких гонораров давным-давно не получал. - А знаешь, какие деньги платят за сценарии сериалов?

- Какие?

- Большие! - Сан Саныч понятия не имел, сколько платят за сценарии, но краем уха слышал, что не задаром берут. - Так что, Макс, завязываем дурью маяться, начинаем делом заниматься. Литература - полный бесперспективняк. А кино - это наше всё! Давай прямо сейчас и начнём работать на сценарием сериала... любовно-криминально-чернушного.

- С раскаявшимися и перевоспитавшимися вампирами? - с подколкой предложил Макс.

- Нет, про вампиров - это банально, - решительно возразил Сан Саныч. - Мы пойдём другим путём! Такой сценарий наворочаем, чтоб им всем неповадно было! Раз хотят - будут им зомби! Но не простые, а зомби-попаданцы-космодесантники... А начнём мы обманчиво мирно и рилично... тьфу, лирично, - язык у Хомякова слегка заплетался, но в голосе появились какие-то недобрые, стальные нотки... - Например, так: "Зомбячка Соня утром рано..." А потом вдруг - раз! И тут сразу такая чернуха пойдёт! Схватим читателя... тьфу, зрителя за горло. И всю кровь из него за четыре серии высосем!

И почудилось тут Максу, что глаза Хомякова начали наливаться красным, а изо рта показались острые клыки...

Оставить комментарий © Copyright Бочаров Андрей, Гримм Эдвард (anywhere_nowhere@mail.ru) Размещен: 05/07/2015, изменен: 05/07/2015. 37k. Статистика. Рассказ: Фантастика Забей на все Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Идею рассказа предложил мой приятель Эдвард Гримм, живущий сейчас в Швеции. Благо, готовые персонажи были под рукой - я за "стара", он за "млада", так что с натуры было все писано :-)) Ну и оттянулись мы с ним знатно... Сборник "Аэлита/011", 2015 г.

Бочаров Андрей, Гримм Эдвард : другие произведения.

И стар, и млад