Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

    - Есть еще один весьма деликатный момент. Сценой с отрезанием голов было бы невозможно ограничиться. Пришлось бы еще для полной достоверности и групповое изнасилование описывать. Вам, коллеги, оно надо? Сирии и Чечни мало?

    - О! Сказано изрядно! Чечня... Сирия... Давно из окопов? Или вообще: где-то из-под Алеппо пишете на сапоге убитого товарища? Не понимаю частую апелляцию к этим вооруженным конфликтам. Особенно в привязке к… тексту. Что же до чернухи, то вовсе необязательно описывать все и прямо детально, хватило бы и самой реальной угрозы обезглавливания и насильственной половой ласки. Тут бы и Орё пригодился, кстати. В виде "кавалерии с холмов".

    - Хотел Вам ответить, но решил, что не стоит. Вероятно, жили и живем в разных мирах и разных странах и по-разному.

    - У вас обоих первая цифра возраста в профиле – три или один? «А ругаться захочется – врагов много! По другую сторону наших баррикад». Не, серьезно: я против чернухи, но неуязвимость героев раздражает.

    - Ну… голову прострелить должны быть только Шигеру и Ларри - всё равно второстепенных персонажей слишком много.

    - В это не поверил бы я. Исхожу из того, что все мы любим и текст и героев, иначе никто бы и не спорил. Отсюда наше горячее желание правдоподобия в тексте. Нам хотелось бы верить, что приключения наших героев были в реальности. Ведь ничего нереального в них нет. И вот с этой точки зрения - маленький осколок за ухо, пуля «выше броника и ниже каски» – верю! Вычеркнет и О’Брайана, и Шигеру… Да кого угодно! А захват, при котором не издеваются над пленными – отдает худшим вариантом индийского фильма. «Кавалерия с холмов» - тоже фильм, но уже голливудский. По моему скромному мнению, разумеется. Что же до главного героя…

    - Если у вас в планах однозначно отсутствует подкатить ему хотя бы временную подругу, то хотя бы сублимируйте чем!

    - Он почти каждый день учебно дерётся, стреляет, носится по полосе препятствий и гоняет на симуляторе. Спорт, экстрим и виртуальные бои, в которых адреналин хлещет вполне по-взрослому - недостаточно для сублимации?

    - В принципе поддерживаю, произведение, что называется, не о том. Изначально выбрана не та стилистика, что ли… И если теперь на секс заворачивать, то пусть и хорошо будет написано, пусть швы не видно, но все-таки кошка с присобаченными крыльями смотрится по меньшей мере, странно.

    - Крылатые кошки?... О!!! Крылатые кошки!!! Я знаю, кто нас выручит! Ну-ка, кто там из отдела по вторжениям? Помогите мне с дверью!

* * *

    Пока дверь еще была приоткрыта, канцлер громогласно приветствовал хозяйку: "Вы сегодня особенно неотразимы, Танечка". Выслушав в ответ: "Ну что вы, Георгий Андреевич, мне прямо неудобно." - захлопнул дверь, обладавшую, как и весь Танин кабинет, улучшенной звукоизоляцией.

    - Про вашу неотразимость я вам уже сказал, теперь давайте займемся чужой.

    - Как хотите, шеф, но эти парни нас обманывают, - графиня Князева вынула несколько листков, бегло просмотрела их и утвердительно наклонила голову:

    - Слишком уж повод заявлен… Опереточный, вот верное слово. Ну не верю я, что молодой человек указанного возраста, сложения непременно должен быть с барышней. Может – безусловно. Хочет – весьма вероятно. Я не говорю сейчас о людях, которые вынуждены воздерживаться по обстоятельствам: монахи, моряки подводного флота, солдаты в отдаленных гарнизонах, заключенные на Вилюе, наконец! У них ведь и возможностей нет. Объект занимается физическими упражнениями, я бы сказала, на уровне мальчиков Алафузова. Даже если допустить, что у него остаются силы… Сколь бы ни было велико желание, мужчина в состоянии удерживаться от соблазна довольно долго. За примерами далеко идти не надо, во всяком случае, мне. – Татьяна Князева улыбнулась, а государственный канцлер сделал вид, что поймался на старую подначку, слегка нахмурившись.

    - Что же тогда их привело к нам?

    - Вероятнее всего то же, что и нас к ним. Новые знания. Согласитесь, Георгий Андреевич, даже там, где побывала фрокен Герда нет…

    - Да, диполимерного титана, «эй, ты!»-поля… чего-то там еще. Поверим, что у них все это имеется. Помнится, Алиса могла поверить до завтрака в шестнадцать совершенно невозможных вещей, а мы чем хуже?

    - Ну, так давайте посмотрим, кого отправить в кроличью норку. Как ни прискорбно, фрокен Герда и ее подруги не подойдут по возрасту. Но в России, как Вы однажды заметили, можно найти с десяток не хуже, – Татьяна Князева раскинула по столу веер фотокарточек:

    - Выбирайте!

    - Выбрать не вопрос. Вопрос – как ее подвести?

    Татьяна посерьезнела. Собрала бумаги, долго укладывала. Хмурилась. Призналась:

    - Не знаю, шеф. Если все, что они говорят, верно – только в лоб.

    - Это как?

    - Школа отпадает, новую ученицу проверят. Там, конечно, не СИБ. Но тоже кое-что есть. Что уж говорить об этом их… институте. Дело ведь не в том, чтобы ее легализовать. А чтобы она могла легально встречаться с объектом, и эти встречи не тревожили охрану объекта. И потом, объект должен почувствовать к ней интерес. Соратницы вокруг него есть. Прекрасная телохранительница – есть. Единомышленница – есть. Школьниц два десятка. Но, если наши гости не лукавят, объект всеми перечисленными девушками не интересуется. Вывод: не соратница, не школьница, не охранница. Нужен человек вовсе из иного круга общения. Из иного мира, шеф.

    - Так вы предлагаете направить ее открыто?

    - Легально. Как посла. А лучше – сделать вид, будто она и есть живой ключ к порталу. Официальная делегация подписывает договоры, встречается, дает интервью газетчикам и так далее, и тому подобное. А гостья ждет, когда те закончат, и пора будет возвращаться. Ну и… ей скучно. От скуки она знакомится…

    - Хорошо, понятно. Действуйте. И пусть в составе этой делегации будет несколько человек, которые сделают нормальные снимки всех действующих лиц… Ну что вы на меня так смотрите, захотелось мне на старости лет приобщиться к прекрасному.

* * *

    Прекрасная гладкая дорожка. Прекрасная погода. Прекрасная напарница!

    Что еще нужно, чтобы познакомиться поближе с сестрой нашего объекта?

    Два раза по четыре минуты от сигнала до сигнала.

    Две пары толстенных рукавиц-котэ. Два решетчатых шлема – «Волчьи ребра». Две нагинаты – прекрасных до того, что хоть бантик завязывай.

    Конечно, к этому готовили и учили. И наставник был хороший – академик.

    Да только противница бьет не академической манерой, а с чувством, подобающим калединскому ветерану в штыковой - всем телом. С одной стороны, движение получается медленнее, чем удар только руками. С другой – руками разве шлепок получится, а вот сестренка влепит – и не захочешь, пополам сложишься. На манер новомодного швейцарского ножика.

    Глупо как-то. На дорожке должны фехтовать мальчики. А мы, девочки, должны шушукаться вон там, на балконе. Где сейчас с одной стороны нахохлилась моя охрана, а с другой – охрана моей прекрасной напарницы. Шушукаться, пересмеиваться, ронять кружевные платочки, стрелять глазками, падать в обморок…

    А падать, оказывается, можно и здесь. Отвлеклась, называется. Что ж, на сегодня довольно. Надо знакомиться. Как там учили? В сложной ситуации делать умильно-ласковое лицо и говорить:

    - Госпожа Аянами… Помогите встать, суммимасе-е-ен?

* * *

    - Суммимасе-ее-ен?

    - О, леди тоже училась японскому у этого пройдохи Шигеру? На все случаи жизни одно извинение и сорок три улыбки?

    - Вы… понимаете по-английски?

    - Ларри О’Брайен к Вашим услугам. Я, знаете ли, ирландец.

    - И, судя по голосу, лейнстерский?

    - Вы даже в этом разбираетесь? Да ведь у Вас тот же выговор! Хоть я и техасский ирландец, а все равно приятно. Позвольте считать Вас земляком в таком случае. Я угощу Вас вот этим… Да, и вот соусник возьмите. Ваш поднос заберу я, не так уж много он весит.

    - Давайте займем столик в углу… Моя добрая знакомая фрокен Паульсен имела много встреч на Острове.

    - Приятного аппетита… Это она научила Вас так ловко наводить мосты к незнакомцам? Вы умудрились разговорить Аянами на первом же свидании! Никаких денег, не смейте! Возможность побеседовать почти с земляком – мне только в радость… Кстати, не секрет, о чем Аянами так обстоятельно Вам рассказывала?

    - Секрет. Но не для Вас, потому что Вас я хотела бы расспросить о том же предмете.

    - И что за предмет?

    - Брат госпожи Аянами. Шин… Синдзи. Ну что все так настораживаются? Меня не интересуют ваши секреты. Я, если хотите знать, сама по себе секрет!

    - Хм… И что Вам интересно?

    - Ну что меня может интересовать в молодом человеке? Есть ли у него симпатия и кто она? А Вы думали, я буду расспрашивать про Ваши боевые треножники? Это, вероятно, будет интересно господину Уэллсу.

    - Но он же умер?

    - В Вашей Вселенной – да. Вот, я проговорилась. Скажите, а у Вас есть симпатия?

    - Ну…

    - Ах, глаза сверкнули! Значит, есть! Предлагаю комплот, сиречь заговор. Никаких тайн, кроме амурных, договорились? Я расскажу Вам, как впечатляют барышень русские гусары! Уверяю Вас, это нечто феерическое! Ей понравится, это я как барышня обещаю! А Вы взамен…

* * *

    - …Взамен формулу диполимерного титана – все равно с их уровнем не воспроизведут еще долго…

    - Оставьте частности, Фуюцки-сан. Что по сути?

    - Ничего. В конце-то концов, межмировые переходы не более невероятны, чем EVA, АТ-поле и тому подобное. Может быть, они явились к нам с умыслом. А может, и нет. Может, их проводник липнет к Синдзи с далеко идущими целями. А может быть, просто флирт.

    - Интересно. Ведь наверняка создадут новый институт под проблему переходов. Сейчас, Вы говорите, переход обеспечивает человек-проводник, от которого зависит и ширина портала, и длительность, и стабильность.

    - Точно как у нас есть человек-пилот, от умения которого держать контакт с EVA зависит все. Вероятно, на этой почве они и подружились.

    - Только подружились?

    - Синдзи пока что не краснеет и не мнется, если его расспрашивать о гостье.

    - Распорядитесь пока что все тренировки проводить вне Геофронта. С одной стороны, главного они не увидят. И, насколько я знаю Синдзи, лишнего он не расскажет. Хм… Пожалуй, и правда стоит поговорить с ним… как с сыном, если удастся. Где он сейчас?

    - Согласно расписанию, командующий – занятия окончены. Наверное, на стоянке, ожидает Мисато.

* * *

    Мисато еще где-то подписывает бумаги, а у ее любимой Тойоты-Супра Синдзи с Габриэллой обсуждают очередной оружейный журнал. Синдзи все пытается тактично перевести разговор и выведать - как ему вести себя с гостьей из иного мира. Которая не то, чтобы флиртует – а прямо на шею вешается. И, в отличие от одноклассниц, прекрасно понимает, что все это ненадолго. До очередного портала между мирами, до звука трубы, до ночного телефонного звонка.

    Не то, чтобы Синдзи ожидал смерти. Но возможность однажды не вернуться из боя обязан учитывать каждый. И всякая, которая полюбит моряка, пилота или солдата. Потому-то Синдзи сердечек-открыток от второго «Б» класса в упор не видит. Потому-то с Аской ровно и спокойно разговаривает. Свидание? Да пожалуйста! В шесть часов вечера? Да как желаете! Но после войны. Мало ли что.

    Гостья эту возможность учитывает. Спокойно и не оглядываясь. Как попутчица на хипповской трассе: «Сегодня мы вместе идем по дороге… А завтра – ты здесь, а я там». Меня это устраивает, Синдзи.

    И вот к этой-то прямоте Синдзи и не готов. Все ли он правильно понимает? Хотелось бы у Габриэллы спросить – она вроде как тоже девушка. С ее точки зрения как все это выглядит? К тому же, Ферраро все-таки «мантикора». Авось не разболтает, что великий победитель Ангелов у нее совета спрашивал. Сестренка бы тоже не разболтала. Но после ее ответа отступать будет некуда. Как раз Рей Аянами к прямоте и ясности готова, как никто. Она сплетню придержит не из секретности, а логически рассудив: что толку болтать об очевидном? Ни о какой тайне речь не идет уже недели три. Даже Аска фыркать перестала! Еще бы: ее не сватают лейтенанту Икари, можно вплотную заняться тем, кто интересен. А от этого бесится уже Мисато. Не любовный треугольник, а любовная лапша какая-то. Паста, как называют на родине Габриэллы.

    Габриэлла упорно говорит только о журнале и оружейных новостях. Не хочет Ферраро погружаться в бездны отношений. Католическое воспитание, изволите ли видеть. И опять же, «мантикора». Телохранитель.

    Телохранитель внезапно толкает Синдзи под бетонный козырек подпорной стенки. Приседает на колено и направляет пистолет в небо. А над стоянкой закладывает красивую спираль выскочивший из ниоткуда боевой вертолет. Высоко – метров сто. Из пистолета не особенно достанешь, а и достанешь – не пробьешь. Из вертолета выглядывает человек, убеждается, что нужные особы на месте. Хлопает створка грузового люка – и автостоянку накрывает розовая метель.

    Полтонны розовых лепестков. Способ впечатлить барышню, которым пользуются русские гусары. Только откуда они лепестки раскидывают? С крыш, небось – потому что откуда у гусара вертолет?

* * *

    - Вертолет? Наш?!! Ну… ну… р-р-рах-иху-мать!!! Дежурный!!! Экипаж по прибытию ко мне!!! Вертолетчикам водки не давать!!! Два месяца!!!

    Хлопнул генерал Кондратенко дверкой времянки КДП, вылетел метеором – только пыль по следу завилась. Гусары, черт их дери! Приучат нервовцев, что вертолеты цветочки возят…

    А ну как он вез патроны?

* * *

    Патроны Габриэлла выщелкивает из магазина – чтобы пружина расслабилась. В соседней квартире слышны приглушенные вопли: Аска Великолепная доедает Синдзи. Не то, чтобы тому совсем некуда стало деваться от подколок. Но… Хоть Габриэлла и католического воспитания, хоть она и «мантикора» - она еще и девушка самого что ни на есть романтического возраста. И чуткость ко всем подобным вещам у нее – как у истинной итальянки. Нет, конечно, зря она сегодня Синдзи не сказала… Но как же это так… в открытую? Это ведь не боевая операция, где чувства положено выключать, а сердце глушить, чтобы не выдало стуком! Когда и попереживать порядочной девушке?

    Нет, ну О’Брайену конец! Додумался – так пугать!

    Закончив чистку, Габриэлла снова заталкивает в магазин патроны. Черный, красный, обычный... Теперь будет носить с собой «Хеклер-кох». Пусть маленький, а все автомат. Как сегодня было противно от беспомощности перед вертолетом. Черный, красный, обычный… Ишь, Аска расходилась. Или ей обидно? Наверняка. Живет Синдзи в соседней комнате, а девчонку приволок из соседнего измерения. Ближе не нашлось, понимаешь.

    С другой стороны, что за мужчина, который в таких вещах будет спрашивать совета? Правильно она Синдзи на стоянке ничего не ответила. Мужчина должен быть свиреп!

    Черный, красный, обычный…

    С третьей стороны – он же ее как друга спрашивал. В открытую. И спрашивал не что делать, а как понимать… а что тут понимать?

    Черный, красный, обычный…

    Мисато смеется во все горло. А ведь редко в последний месяц смеется Кацураги. Отстала Аска от Синдзи, насела на бывшего ее парня… Вот – отношения. Клубок электрических угрей. С иголками.

    С четвертой стороны, если можно колебаться и выбирать – это так увлекательно и ново! Когда Ферраро ходила в «мантикорах», никаких колебаний не могло быть. Ставили задачу, да и все.

    Чистка и снаряжение закончены. Аска откричалась. Разве девчонка из Зазеркалья так уж плоха? С Аянами почти подружилась в фехтовальной секции. И в стрельбе кое-что понимает. Но в подруги не лезет, за что Габриэлла ей благодарна.

    Да пусть она триста раз подослана! Хотела бы убить Синдзи – давно бы убила.

    Можно сказать Синдзи: поверь. Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым. Но стоило для этого ждать гостью аж из иного мира?

    Можно сказать: отойди, она подослана. Не может обычная девчонка ее возраста одинаково хорошо разбираться в разных видах оружия и шутя договариваться с настолько разными людьми, как Аянами и сержант Ларри О’Брайан…

    Вот еще задачка: О’Брайан. Договорился с вертолетчиками. Роз где-то ободрал… Габриэлла представляет, как грозный сержант морской пехоты щиплет розовые бутоны и сыплет лепестки в мешки. Улыбается. Что там Синдзи советовать, когда в себе разобраться не можешь?

    Габриэлла складывает снаряжение, встряхивает подсумки. Снимает с вешалки плечевую кобуру, привычным жестом вкладывает пистолет.

    На белую жатую скатерть выпадает засевший в ремнях розовый лепесток.