Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

     Торкиль хевдинг был удачливым викингом. Сам он родом из Раумсдаля, и ходил больше на Аустрвегр (восточный путь), который не так богат, как западный. Однако там всегда можно было взять много мехов, а в дружине Торкиля было три дюжины воинов, и ни одного предателя.

     Однажды Ньерд разгневался на Торкиля и разбил его корабль о прибрежные скалы. Трое пропало в море, остальные доплыли до берега. С собой у них не было оружия, кроме ножей. Викинги развели костер из обломков, чтобы согреться. Тут их заметили люди Эгиля Тордсона Толстого и попытались обратить в рабов. В жестокой схватке викинги потеряли дюжину человек, однако перебили вдвое больше купеческих охранников, убили самого купца, и захватили его корабль, и все добро. А дочь купца Ранндвейр и ее служанку Сигюнн сделали рабынями.

     Кроме них, на корабле оказались еще две девушки, которых Эгиль Тордсон Толстый вез на продажу. Присмотревшись к ним внимательней, Торгейр Рукоятка, кормщик Торкиля хевдинга, сказал:

     - Ведь это - дочери уважаемого человека Торира Ульвссона, у которого мы однажды останавливались на ночлег. Было бы хорошо, хевдинг, если бы ты назвал их не рабынями, а гостями. Их отец благодарил бы тебя за это, и отдал бы тебе в жены любую. Ты ведь хорошего рода, и для тебя, и для Торира это не зазорно. А Торир Ульвссон, как все знают, очень богат. И породниться с ним было бы совсем неплохо. Особенно для такого поредевшего хирда, как наш.

     - Это верно, - отвечал Торкиль, - Но которая из них от законной жены, а которая - от наложницы? Ведь наследство Торира достанется только той, за мать которой Ульвссон платил мунд. Спросил бы ты девушек, кто из них Тора, законная наследница, а кто - Асгерд, дочь от наложницы.

     Кормщик отошел к девушкам, но скоро вернулся:

     - Они не хотят говорить, потому что очень испуганы. Ведь их отца Торира и матерей обеих девушек убили люди того самого Эгиля Толстого, которого мы победили только вчера! А их самих назвали рабынями, и не просто им было пережить такую перемену в судьбе.

     - Значит, мы отвезем их к родичам Ульва, и пусть они примут от меня мунд за Тору, а незаконную дочь - кажется, ты назвал ее Асгерд? Мы выдадим за лучшего воина в моем хирде, ведь она не ровня мне.

     Торгейр Рукоятка взъерошил бороду:

     - На корабле этого недотепы Толстого мы не доберемся до Раумсдаля. Нам придется зимовать где-то в здешних местах или хотя бы хорошенько починить корабль, и для этого надолго задержаться. Хорошо бы тебе разобраться, кто из них кто, пока время не повернулось против нас.

     Тут уже задумался Торкиль хевдинг. Наконец, он сказал так:

     - Мы находимся недалеко от земель, которые получили наши родичи от Рольва Пешехода. Нам повезло, что мы не на берегу франков, ведь здесь до них два шага. Кто-то рассказывал мне, что неподалеку есть святилище Всеотца. Уж там-то наверняка отыщется мудрый человек, который даст нам хороший совет.

     - Оставим большую часть людей на берегу: пусть чинят и стерегут корабль. А сами возьмем обеих дочерей Торира, и рабынь, чтобы им прислуживали. И поедем в святилище. А если там нельзя проехать, то пойдем пешком, но отыщем разгадку до хорошего прилива!

     - Хорошо ты сказал, Торгейр Рукоятка, - согласился хевдинг. - Пусть так и будет. Вот и отправляйся к святилищу. Возьми с собой Ульва Сонного, он везде ищет славы, и здесь у корабля заскучает. Еще пусть поедут с тобой Торвальд Злющий, Хайнен Финский Колдун и Олав Белый, который сын корабельщика Грима. Возьми обеих девушек: Асгерд и Тору. А еще возьми рабынь: эту наглую Ранндвейр, и ее хитрую служанку Сигюнн. И вот еще что я скажу тебе: я не сильно огорчусь, если не все рабыни вернутся обратно.

     На рассвете Торгейр и с ним все названные люди собрались в путь. Когда солнце только начало склоняться к закату, они достигли окрестностей святилища, и остановились, не зная, куда теперь двигаться. Тут на лесной дороге показался человек в одежде бонда, но с хорошим мечом. Торгейр окликнул его, приветствовал и спросил, что слышно нового. Человек назвался Кеттр Сноррисон, и сказал, что он смотрит за здешним святилищем, а место свое получил по наследству от отца, Снорри Стурулсона, о судьбе которого рассказывается в саге "Оле Гуннар и волки".

     - Это нам кстати, - сказал тут Рукоятка. - Ведь нам нужна помощь Всеотца в деле, к которому мы не знаем, как подступиться.

     И принялся было рассказывать свое дело, но одна из дочерей Торира часто прерывала его. Наконец, Торгейр велел связать ей руки и заткнуть рот, чтобы она вела себя как женщина и не лезла в мужское дело. Вторая дочь Торира немедленно вступилась за сестру, и вышло так, что годи ничего не понял ни из беседы, ни из ссоры. Кеттр сказал, что получил свое место недавно, и что округа сильно разорена, и даже он, смотритель святилища, не имеет красивой рубахи, чтобы одеть к жертвоприношению. Кормщик сказал, что они найдут подходящее приношение Одину. Тут годи предложил всем пойти в свою усадьбу, но до нее было далеко, и потому викинги разбили лагерь тут же, а Кеттр остался с ними.

     Когда поставили шатры, Ульв Сонный попробовал воду в своей фляге и сказал:

     - Сладкое это питье, но слаще руки Сигюнн!

     Олав Белый тоже отхлебнул и сказал так:

     - Ты сказал правду и я сейчас же попрошу у Торгейра эту рабыню для себя.

     Торгейр заподозрил неладное, но Сонный и Белый уже затеяли поединок. Белый получил нетяжелую рану и свалился; а Ульв так настойчиво добивался женщины, что Хайнен Финский Колдун догадался:

     - Да она же опоила обоих!

     - И что теперь сделаем? - спросил Торгейр. - Ты, финн, не знаешь ли какого зелья против приворота?

     - Знаю и сделаю, - отвечал Хайнен, - Но мне нужно собрать травы, а я пока не знаю даже, растут ли поблизости подходящие.

     - А что делать с Ульвом?

     - Пусть он получит свою женщину. Останавливать его сейчас - все равно, что ловить прибой в рыболовную сеть.

     - Тогда ступай искать травы, а я поговорю с годи.

     Годи тем временем ходил по стоянке и разговаривал то с одним, то с другим, потому что не слишком хорошо понимал дело, и не хотел ошибиться. Тут его нашел кормщик, и завел беседу о цене, которую возьмет Один и сам годи за помощь в предсказании. Кеттр Сноррисон попросил рабыню, потому что жил один, и некому было смотреть за его хозяйством.

     - Ну так ты получишь Сигюнн, - пообещал кормщик. - И когда ты думаешь вопросить богов? Нам бы не хотелось упускать приливы. Завтра в полдень мы уже должны возвращаться.

     - Тогда я отправлюсь к святилищу и посмотрю, все ли там хорошо и как полагается по обычаю. Нынешней же ночью мы сделаем все, что нужно.

     Кеттр ушел, а Хайнен вернулся с собранными травами, сварил зелье и вылечил от приворота Олава Белого и Ульва Сонного. Видя такое умение финского колдуна, кто-то из девушек живо подсыпал Хайнену настоящей и крепкой отравы. Кормщику пришлось отправить нескольких человек к ручью - заменить всю воду в лагере. А всех женщин рассадили по шатрам, под охраной, чтобы они уже ничего и никуда не могли подсыпать.

     Скоро Сноррисон вернулся из святилища. Увидев полуживого шамана, годи отозвал кормщика в сторону и предложил ему:

     - Пусть поклонится Всеотцу, и тот защитит его от любой болезни. А если не хочет, пусть отстаивает своих богов с мечом в руке. Я же возьму его жизнь или отдам свою во имя отца побед.

     - Мы попробуем вылечить его, не тревожа богов попусту, - отвечал Торгейр Рукоятка. - Ты лучше дай нашему хевдингу хороший ответ. Все ли у тебя готово в святилище?

     Годи кивнул и сказал:

     - Я буду ожидать вас там, где мы встретились.

     Тут Олав Белый очнулся и услышал часть разговора. Он понял, что жертва уже избрана, и лучше ему будет поторопиться. Олав Белый был сын Грима Корабельщика. Грим Корабельщик попал в плен еще мальчиком, и выкупил свою свободу, делая замечательные корабли. Сын его родился свободным, но унаследовал не такое большое состояние, чтобы сидеть в своей усадьбе. Кроме того, Олав был молод и хотел посмотреть мир. Потому-то он и ходил с Торкилем хевдингом. Если бы Олав женился на второй дочери Торира, он мог бы доказать, что за ее мать тоже платили выкуп, и что дочь тоже имеет свою долю в наследстве. Так Олав получил бы немалое богатство.

     Поэтому Олав Белый дождался, пока годи уйдет, и отправился туда, где сидели под стражей Сигюнн и Ранндвейр, и сказал им так:

     - Я дам вам свободу, если вы подскажете мне истинную наследницу Торира. Не может быть, чтобы такие умные женщины, как вы, этого не знали.

     Женщины обещали не затягивать с ответом. Тут Хайнен Финский Колдун очнулся и понемногу начал приходить в себя. Варили ужин, и какое-то время все было тихо.

     Но вот запричитала Ранндвейр. Оказалось, кто-то отравил Сигюнн. Долго никто ничего не мог понять: ведь никто не входил в женские палатки, а Торвальд Злющий стерег воду и пищу. Хайнен поклялся вылечить женщину, и приготовление зелья задержало его до сумерек. Годи, не дождавшись, пришел в лагерь снова.

     - Ты обещал Одину жертву, кормщик, - нахмурился он, когда узнал о происшествии.

     - Я думал, женщина нужна тебе, а отцу побед приносят в жертву мужчин, - спокойно ответил Рукоятка. - Но у нас ведь есть еще одна. Да и эту наш финский колдун скоро подымет на ноги. Он хочет хорошенько отомстить всему их роду: ведь они сожгли деревню нашего финна, а его самого продали в рабство.

     - Это в самом деле так? - спросил годи, а Торгейр ответил:

     - Неважно. Важно, что мы найдем, кого привести к жертвенному дереву.

     Тем временем Олав Белый еще раз переговорил с Ранндвейр. Но упрямая девчонка так и не пожелала назвать истинную наследницу Торира.

     Пока все это происходило, Ульв Сонный подошел к Торгейру и сказал так:

     - Ты ведь решил отдать богам Сигюнн, верно?

     Рукоятка согласился с этим.

     - Я тебя нечасто просил. Теперь попрошу: эта женщина носит моего ребенка. Неправильно будет его убивать, - сказал Ульв.

     Торгейр думал недолго:

     - Хорошо. Она останется тут, жить в усадьбе годи, пока ты не приедешь за ребенком. Ульв и Торвальд, возьмите девчонку Ранндвейр и несите за мной. Хайнен и Олав, сторожите оставшихся! Идем в святилище.

     Годи отправился с ними. Олав Белый кинулся к Сигюнн, которая уже могла говорить:

     - Вот видишь, они уже готовы ее убить! Назови мне скорее имя девушки, и я успею остановить Торгейра.

     - Тора, светловолосая - настоящая наследница. - отозвалась Сигюнн, вскакивая с ложа. - Живо режь веревки!

     - Ты же больна! - изумился Олав.

     - Только для глупых мужчин! - фыркнула Сигюнн.

     - Что это ты делаешь?! - вскричал Хайнен, и Олав ударил его по голове со словами:

     - Долго объяснять.

     Хайнен упал оглушенным, Сигюнн сбежала в лес, но потом вернулась - прихватить с собой какую-нибудь из сестер. Олав сперва попытался было за ними гоняться, но времени оставалось совсем мало. Оглушив Тору - чтобы не бегала в потемках по лесу, - и посвистав вслед убежавшей Сигюнн, которая все же исхитрилась уволочь вторую сестру, Олав кинулся за Торгейром к святилищу, крича во все горло:

     - Стой, кормщик, стой! Я знаю ответ! Я знаю имя!

     Но Белый опоздал: Ранндвейр уже принесли в жертву со словами:

     - Отец побед, возьми к себе женщину, которая отправила в твои владения немало мужчин.

     Все вернулись в лагерь, и ниже всех повесил голову Олав Белый. Он знал, что кормщик не простит ему ни сбежавшей пленницы, ни похищенной второй сестры, ни оглушенного Хайнена. Поэтому Олав Белый был хмур, и не глядел, куда садится. Вот и уселся точно на единственную в лагере мерку сметаны. С тех пор его и прозвали: Олав Сметана.