- Диана, умоляю тебя, не говори глупостей. Эдвард всегда был немного странным, не стоит его бояться.
- Ах, Чарльз,...
"Не будь идиотом", - хотелось сказать ей. Но ведь она намеренно вышла за него замуж, прекрасно зная о его умственных способностях и узости суждений. Чарльз не думал, он просто повторял за другими. Он всегда предпочитал не замечать очевидных вещей, и долгие годы это играло ей на руку. Вереницы любовников проходили, оставляя после себя милые безделушки, а Чарльз лишь мимоходом удивлялся щедрости ее американского дяди. Идиот. Но идиот родной и совсем не опасный. Сидит на кровати, застегивает агатовые запонки и предвкушает кролика в сметанном соусе. Чарльз с самого первого дня был для нее как открытая книга, а Эдвард... Что-то скользкое заворочалось в темноте ее подсознания. Диана вздрогнула.
- У меня пропал браслет из слоновой кости.
- Дорогая, ты же не обвиняешь моего брата в воровстве? - Чарльз подошел и мягко обнял ее сзади. - Ты просто нервничаешь перед приемом - это нормально.
- Да, любимый, ты прав.
Конечно, она нервничает. Еще бы. Этот прием обеспечит Чарльзу весьма выгодную сделку, и они, наконец, будут вынуждены перебраться ближе к столице. Мрачные скалистые склоны, поросшие редкими уродливыми деревьями, действовали на нее угнетающе.
Диана внимательно осмотрела свое отражение в зеркале и с раздражением заметила, что бессонная ночь оставила следы на ее лице. Когда-то она могла танцевать ночи напролет и на следующий день приходить к репетиции свежая, как утренняя роза, даже не прибегая к помощи макияжа. Ах, что теперь об этом. Впереди маячит проблема посерьезнее, чем темные круги под глазами.
Все шло просто прекрасно, пока не выяснилось, что для продажи Алькаора необходимо согласие Эдварда. Этого мерзавца, который не появлялся в поместье с тех пор, как собственные родители выгнали его из дома. Диана всегда считала, что с их стороны было крайне легкомысленно не составить завещания и не лишить тем самым предателя наследства. А кругосветное путешествие на яхте и вовсе по ее мнению было верхом безрассудства. Конечно, Диана понимала, что ей грех жаловаться на судьбу, в результате они с Чарльзом стали обладателями весьма внушительного состояния. Но мысль о том, что часть доходов уходила в карман зятя, который даже не соизволил появиться на их свадьбе, каждый раз поднимала в ней волну желчи. Диана была достаточно умна, чтобы обзавестись несколькими домами на их с Чарльзом часть дохода. Остававшиеся деньги она потихоньку пускала в игру. Десять лет назад она открыла счет на свое имя и все выигранные на бирже деньги откладывала "на старость". Чарльз до сих пор не подозревает, что сумма на счету уже несколько лет превышает официальные капиталы его семьи. Самодовольная улыбка скользнула по ее лицу. Еще восемь месяцев, и ее идеальный план будет воплощен в жизнь. Еще восемь месяцев, и ни один родственник не сможет наложить лапу на ее деньги и имущество. Еще восемь месяцев, и на свет появится наследник рода. А пока нужно быть осторожной.
- Чарльз, дорогой, застегни мне платье. Нельзя заставлять гостей ждать.
Чарльз оторвался от изучения вечерней газеты и занялся тонкими серебряными застежками.
- Я думал, ты не надеваешь это платье без корсета.
Диана нахмурилась.
- Эльза не нашла шелкового, а другой сюда не подойдет.
Ничего, скоро она распустит этих мелких воровок на все четыре стороны.
Тонкие серебристые кружева струились по зеленому пенджабскому шелку, словно наги по священным джунглям Паталы. Пальцы его скользили по выпуклым швам и мягкой изнанке, когда-то касавшейся ее кожи. Нежной тонкой кожи с голубой жилкой, бьющейся на левой груди. Он поднес ткань к лицу осторожно, словно сокровище, и вдохнул ее аромат - благоухание цветов ашока, распустившихся в полночь за окном. Женщина не может так пахнуть, подумал он, в первый раз почувствовав аромат ее волос. Она стояла у окна и с ненавистью смотрела на угрюмый обрыв, у подножия которого плескались холодные серые волны. Она не слышала его, погруженная в свои мысли и вздрогнула, увидев бледное отражение в оконном стекле.
Нужно быть внимательнее. Его выбор решит все. Высокие каблуки походили на изящные кинжалы, сулящие сладостную смерть. Он поморщился. Нет, слишком очевидно. Провел рукой по вороху ничего не значащей одежды, висящей в шкафу. Шелуха. На туалетном столике, оставленная в спешке, лежала перчатка тонкой замши. Она надела ее, потом сняла, обнаружив, что забыла обручальное кольцо. И оставила прикосновение своих тонких пальцев к нежной бархатистой коже. Пальцы ее холодны и заметно дрожат, когда перед обедом она подает ему руку для поцелуя. Она не знает, но чувствует. Пытается прочесть что-то в его темном взгляде и не может. И неспокойна от этого весь вечер.
Пудра в резной индийской чаше еще утром касалась ее щеки. Она вышла из ванной комнаты и села за столик. Муж ничего не заметил. Он не слышал ее сдавленного плача, не видел следов от слез на раскрасневшейся коже. Она не должна больше плакать. Никогда. Ей нечего бояться.
В верхнем ящике столика на гобеленовой шкатулке лежал тонкой резьбы браслет. Такую вещь нельзя оставлять небрежно, но ей об этом неведомо. Старая нянька знала наперед, что ждет малышку, и подарила ей на свадьбу один браслет из чуды своей покойной дочери. Старуха строго наказала, никогда не снимать двух белых тигров, плотно обвившихся вокруг руки. Но прошел год, два, три... И браслет стал натирать фарфоровое запястье. Она вспомнит о нем перед приемом и не найдет.
Еще спускаясь по лестнице, Диана почувствовала усталость и легкую тошноту. Доктор предупреждал ее, что такое случается на ранних сроках. Она беззаботно тряхнула головой и ослепительно улыбнулась гостям. Вечер начался легко, Диана порхала между досточтимыми леди и лордами, лишь изредка ощущая на себе словно осиный укус обжигающий взгляд. Эдвард в черном костюме стоял у камина каменным изваянием испанского инквизитора. В одной руке бокал, другая - в кармане. Чарльз бродил по залу как потерявшийся щенок, он заметно нервничал, путал имена гостей и говорил невпопад. Чем ближе большая стрелка часов приближалась к семи, тем сильнее становилось напряжение. Лорд Милфред - будущий владелец Алькаора, не спешил появиться на приеме, устроенном в его честь. Лишь когда гостей пригласили проследовать в столовую, Диана услышала шорох гравия на подъездной дорожке. От сердца ее отлегло и она глубоко вздохнула - обратной дороги больше нет. Ей всегда нравилось бросаться в омут с головой, но сегодня от одной мысли о продаже поместья земля уходила из-под ног. "Глупости, - успокаивала себя Диана. - Я ненавижу этот дурацкий особняк, который вытягивает из меня всю радость. Мой ребенок будет жить в большом светлом доме, окруженном зеленым садом. Никаких скал, обрывов и тоскливых завываний ветра в трубах". Но сердце ее сжималось, и Диане казалось, что к концу приема оно превратится в маленький измученный комочек. Она представляла себе новый дом, детскую комнату, посещения столичных театров и ресторанов, и эти мысли помогали ей щебетать с гостями и сердечно улыбаться бесстрастному Милфреду - ах, как ему подойдет Алькаор.
К девяти часам гости разошлись, и Диана пригласила лорда Милфреда в библиотеку. Чарльз устроился в глубоком кожаном кресле и закурил трубку, Милфред последовал его примеру. Эдвард прислонился к одному из книжных шкафов и не сводил с Дианы взгляда, продолжая сжимать что-то в кармане пиджака. Дворецкий подал чай и беззвучно удалился, прикрыв дверь.
- Ну что ж, - оживился адвокат лорда Милфреда - забавный сухопарый старичок, - приступим к делу.
Он открыл портфель и извлек на свет два экземпляра документов на покупку поместья. Диана сидела, замерев, сжимая в руке фарфоровую чашку. Вот он, решающий момент. Главное, чтобы Эдвард не отказался подписывать бумаги. Она посмотрела на темную фигуру у стены и заметила, как Эдвард что-то шепчет. Левая рука ее задрожала, Диана выронила чашку и та покатилась по ковру. Милфред поднял взгляд от бумаг:
- Вам нездоровится?
- Нет-нет, все хорошо, я просто задумалась, - начала было Диана, но в этот момент жуткая судорога скрутила ее руку и она тихонько взвыла от боли.
- Дорогая, - тут же бросился к ней Чарльз, - что с тобой?
- Ничего, все в порядке, любимый, - промолвила Диана, на глазах ее выступили слезы.
- Нужно вызвать врача, - подал голос Эдвард. - Со здоровьем шутки плохи.
- Если леди нездоровится, то, думаю, сделку лучше перенести на другое время, - адвокат потянулся за бумагами с явным намерением убрать их в портфель и откланяться.
- Нет! - воскликнула Диана. Она десять лет жила ожиданием этого дня и не собиралась так просто сдаваться. Очередная судорога добралась до живота, и Диана согнулась в приступе кратковременной боли.
- Дорогая, тебе нужен осмотр врача и покой, - Чарльз был не на шутку встревожен.
- Любимый, милый мой Чарльз, я хочу завершить наконец эту сделку, - прошептала на ухо склонившегося к ней мужа Диана.
- Если леди так пожелает, она может поставить свою подпись сейчас, оставив формальности супругу, - предложил адвокат.
Чарльз посмотрел вопросительно на Диану, и та кивнула.
Боль становилась все сильнее, и слезы застилали глаза, но Диана расписалась дрожащей рукой там, где указал адвокат. Затем Чарльз проводил ее в гостевую комнату на первом этаже и вызвал врача. Как только муж закрыл за собой дверь, Диана вскочила с кровати и, превозмогая боль, вышла в коридор. В голове ее стоял мутный вязкий туман, и она сама не понимала куда идет и зачем. Лишь на секунду сознание ее прояснилось от глотка холодного свежего воздуха.
Браслет белеет в темноте тревожным пятном. Капли моей крови беззвучно падают в центр очерченной им окружности. Я шепчу древние слова чужого языка, заученные наизусть - зову твое тело, прошу подчиниться мне. Ты тихо стонешь во сне. Ты меня слышишь. Старая нянька твоя научила бояться этих слов. Не нужно, в них нет зла. Они просто очень старые и могущественные, их веками питали кровью и желаниями мятущихся человеческих душ. Они оживляют камни. Вот и тигры твоего браслета очнулись ото сна и потянулись отведать моей теплой крови. Слова осыпаются звонкой металлической стружкой на пол. Они рисуют старый обрыв, о который бьются неистовые северные волны.
Как мне сладко наконец говорить с тобой открыто. Этот идиот, мой брат, постоянно рядом с тобой, не отпускает ни на минуту. Страх написан на его лице, он чувствует угрозу, боится потерять тебя. И правильно делает. У тебя есть все, и жизнь твоя похожа на легкий радостный бег, но почему же ты грустишь вечерами? Кого ты ищешь в праздничной ликующей толпе? Зачем приходишь к обрыву темными безлунными ночами?
Твои черты проступают на стене моей комнаты. В лунном свете ты прекрасна как цветок лилии. И так же хрупка. Тигры твои сыты и уже не служат тебе защитой. Пусть наутро ты и не вспомнишь, но этой ночью ты моя.
- Документы в порядке, счет в банке будет переписан на твое имя, - Чарльз бесшумно появился за спиной брата, стоявшего у окна и наблюдавшего как хрупкая фигурка бредет нетвердой походкой к обрыву. Вот она уже стоит на самом краю его и вдыхает соленый морской воздух. Еще секунда - и нога ее соскальзывает, фигурка теряет равновесие. Чарльз моргнул и присмотрелся повнимательнее, но никого уже не было на угрюмой древней скале.
- Не стоило тебе жениться на этой актриске.
- А тебе уезжать в Индию.
- Кстати, где ты нанял таких актеров? - обернулся Эдвард. - Адвокат был на высоте.