В такую ночь, когда луна
ясней сиять уже не в силах
и колдовская тишина
былинку не качнёт на ниве,
и точно бисером под ней,
под нерестящейся луною,
вода искрится всё сильней,
и упивается покоем,-

спустился чёрный серафим,
укрылся в спальне в угол тёмный
и там всю ночь сидел один,
глаз не сводил с девицы сонной.
Она, раскинувшись, спала.
Луна ласкала груди нежно,
а на распахнутый халат
роняла тень листвы небрежно.

На прелесть девичью смотреть
всю ночь мешала тенью верба.
Эх, жаль!.. рассвет. Пора лететь.
Вздохнул печальный житель неба.