Они ненавидели друг друга, как двое скованных одними обязательствами. Как Прометей подкармливал орла теплой печенью, так и Люстрин сцеживал в бокал главного редактора свою желчь. Для него это было равносильно самоубийству. Желчь была его кровью, умом и совестью. Но редакция требовала ее всю без остатка. Поэтому Люстрин по вечерам засыпал на рабочем месте - закидывал ноги на шаткий стол с раздолбаной пишущей машинкой, устраивался так, чтобы потертое изголовье кресла подпирало голову, и сбегал туда, где не было ни редакций, ни грязных конторок из фанеры, ни плешивых главредов...

По утрам уборщица тихонько обметала Люстрина, набивая всяким экзотическим мусором целый мешок. Она старалась не шуметь, но журналист всякий раз просыпался, когда женщина волокла прочь щепы досок для серфинга, банки из-под экзотических напитков, а один раз она с трудом уволокла к мусорному контейнеру опаленный парашют.

Главред знал о привычке Люстрина спать в конторе. Он не видел в этом обстоятельстве ничего необычного, думая, что парень просто экономит на жилье - видит Бог, зарплаты у них в редакции небольшие. А Люстрин был ценным кадром - никто кроме него не мог так блистательно разоблачить какую-нибудь тропическую внучку сказочника и извлечь из ее декольте пару спелых дынь. После того в редакции была пирушка и все угощались бесплатным дынным дайкири. Еще была история с наследницей, в чреве которой любой мог переночевать за какую-нибудь сотню-другую долларов. В тот раз они всей редакцией катались в ней на тележке носильщика с этажа на этаж по служебному пандусу. Блондинка была не в восторге, она не любила, когда ее использовали на халяву. Просто у Люстрина на нее что-то было, и потому она предпочла не открывать рта.

Вокруг чудо-журналиста всегда было полно цыпочек, они слетались на его опасный огонь, как моль на шиншилловое манто. Все ему завидовали по этому поводу, а главред больше всех.

В его главредовской жизни были только пыльный кабинет "независимой" газетенки, строптивые сотрудники, да жена, пропахшая подгорелыми тостами.

А Люстрин - он был немыт как бомж и таинственен, как подлодка. Загадки он решал слету, ему даже не надо было выезжать на место, чтобы понять все и расписать подоплеку какой-нибудь жареной истории к вечернему выпуску. Всякий раз, когда он глядел на главреда, тот чувствовал, что журналист знает о нем даже то, что мадам Главред вчера мучилась от мигрени, от чего главред не только не имел секса, но и свежих трусов, пришлось надеть вчерашние. Это раздражало. И даже больше...

Так они и жили в суете и ненависти до того дня, как в городе за ночь исчезли все нитки красного цвета.

- Какая нелепость! - возмутился главред, когда десятый звонок за утро оказался от очередного рассерженного владельца мануфактуры. - Что они себе думают? Будто кому-то интересны их нитки!..

Косая секретарша в уродливых очках с бифокальными линзами подобострастно закивала. Главред посмотрел на нее с отвращением - такую не то что трахнуть, видеть больно. И почему ему так не везет?

- Дайте мне убийство или, на худой конец, какой-нибудь развод - я сделаю из этого лучшую передовицу в городе, - с видом Наполеона произнес главред. - А нитки слишком тонкое дело, чтобы заинтересовать читателя.

- Да-а?.. - задумчиво протянул Люстрин и многозначительно посмотрел на патрона. - Как сказать...

- А я сказал: мы не будем заниматься этим делом! Главред хлопнул дверью кабинета.

Этот всезнайка Люстрин слишком много на себя берет. Главред посмотрелся в зеркало на стене - он и только он определяет редакционную политику. В нитках нет никакой тайны, никакого скандала.

Этой ночью неизвестные грабители унесли белые нитки.

Не осталось ни моточка, ни обрывочка.

Даже мадам Главред утром не обнаружила катушку в корзинке для шитья - в результате главред пришел на работу в рубашке с оторванной пуговицей. Он неудачно пытался замаскировать данное обстоятельство галстуком, но тот был пошит из дешевой синтетической ткани, и все время прилипал не в том месте, больно жалясь током, когда главред пытался пристроить его по центру.

Если вчера нитки казались чем-то незначительным, то сегодня вышли на первый план.

- Люстрин, да вы... ну-ка, повернитесь ко мне! Я требую, чтобы вы немедленно занялись этим делом!

Журналист даже ухом не повел, все его внимание было отдано непонятной загогулине, которую он рисовал на испорченном обрывке бумаги.

От такого пренебрежения главред аж зашипел, мысленно пожелав сотруднику сгинуть в страшных муках.

- Не думаю, что на данном этапе нам стоит тревожиться о нитках, - в конце концов сказал непокорный журналист, - еще очень рано. Надо ждать следующего хода.

- Чего ждать? Того, что завтра мы все придем на работу голышом, потому что кто-то за ночь выпорет из наших брюк все нитки?!

- Ждать одного из двух, - Люстрин коротко глянул на шефа, - или появления человека с фальшивым носом, или чьего-то похищения...

- Ну знаете... - закончить главред не успел - в офис вошел посыльный с объемной бандеролью.

- Оу, здесь редакция "Фигового листка"?

- Что вам надо? - главред был недоволен, что его перебили.

- У меня посылка, правда, я не знаю кому.

Все с любопытством повернулись в сторону посыльного.

- Я ее сейчас открою, а вы сами догадайтесь, кому из вас она предназначена.

Мужчина сорвал обертку и открыл коробку. Из нее как кровь хлынули спутанные мотки красных ниток.

От неожиданности все дружно вздохнули, только Люстрин нахмурился. Посыльный посмотрел прямо на него, но ничего не сказал.

Пораженный происходящим, главред пристально посмотрел на посыльного.

- Погодите-ка... Что-то с тобой, приятель, не так... Нос! Смотрите все - у него фальшивый нос! - главред торжествующе повернулся к Люстрину. - Ты сказал: придет человек с фальшивым носом - и вот он перед нами...

Но таинственный курьер исчез. Когда все посмотрели туда, где он стоял, оказалось, что его больше нет, только дверь редакции тихо заскрипела, как от сквозняка.

- Я не хочу заниматься этим делом, - сказал побледневший Люстрин.

После обеда похожий на сороку информатор принес новость, что пропала жена мэра. Распушив хвост, он полчаса расписывал главреду все скандальные подробности происшествия, но дело было слишком крупным, чтобы глава "Фигового листка" решился напечатать непроверенную информацию. В результате обиженный информатор унес из редакции только десять баксов.

Главред долго мучился в раздумьях, что делать с новостью, но решился тиснуть только маленькую статейку о слухах - ничего конкретного, все в завуалированной форме. Он даже сам ее написал, но в печать отдать не успел - позвонили из мэрии.

- Люстрин, дуй к мэру - срочная пресс-конференция!

- У меня много работы.

- Ничего не знаю, секретарь попросил нашего лучшего журналиста, поэтому бери ноги в руки.

- Тогда я загляну к нотариусу.

- ... , - нецензурно высказался главред, - бегом в мэрию! Меня ... твои фантазии! И чтобы через полтора часа готовая статья была у меня на столе! Позвонишь оттуда и все мне продиктуешь. Выпуск должен быть готов в срок.

Люстрин ушел.

Прошел час, потом второй. Телефон в мэрии молчал. Нескольких сотрудников главред отправил на розыски, остальные испуганно разбежались по домам. Офис опустел. Постепенно небо за окном погасло, и в редакции воцарилась тьма.

В этот вечер, впервые за тринадцать лет, "Фиговый листок" не был напечатан.

В темноте главред нервно ходил по офису - утром ему предстояло отчитаться перед владельцем газеты. Так продолжалось довольно долго. Люстрин не шел у него из головы. Даже не верилось, что это жалкий червяк, бездомный журналистишка, посмел так кинуть газету. Подвел карьеру главреда под монастырь.

В редакции было тихо. Главред включил лампу на столе Люстрина, постоял, а потом решительно забрался в его кресло и закинул на стол ноги. Спустя несколько минут он и не заметил, как уснул. Сон его был чудовищным...

Ему снились выпученные от боли глаза Люстрина. Журналист мычал - звук не шел через зашитый белыми нитками рот. Вернее когда-то эти нитки были белыми, теперь их волокна набухли от алой крови.

Чем больше главред вглядывался в открывшуюся ему во сне картину, тем более ужасался: неровными стежками к Люстрину намертво была пришита женщина. Из-за крови главред не мог ее толком рассмотреть, зато он узнал третьего участника сна. С безумным смехом мэр их города скинул с себя одежду, после чего торжествующе поднял иглу и послюнил кончик белой нити...

- Теперь нас троих ничто и никто не разлучит, ха-ха-ха!..

А потом мер проткнул свою кожу иглой...

Как всегда утром уборщица обмела вокруг спящего - сегодня в мусорный мешок полетели обрывки ниток, пустые катушки. Среди всего этого хлама нашелся нос из папье-маше. Нос был на резиночке. Уборщица даже подумала не оставить ли его себе - скоро у внука праздник в школе, карнавал.

Но тут спящий завозился, просыпаясь.

- Что это у вас?

Уборщица аж подпрыгнула с перепугу - перед ней был главный редактор.

- Здрасьте...

Главред поманил пальцем:

- Ну-ка, отдайте это мне.

Так он и остался с носом...