"Под сенью грелки расскажут множество историй, эта - будет энной из них..."
Дешевый пророк
Двадцать второго апреля, в минуту пополудни, в Энске приключилось сразу два знаменательных события - на кухне у Марь Сергевны кипящий чайник выдохнул из своего нутра розовый пар, а за окном, в ту же секунду, потемнело...
- Что ж это?! Как... - рука с лоскутковой прихваткой прижалась к объемной груди - Марь Сергевна попыталась нащупать место, в котором было зарыто ее испуганно заколотившееся сердце. - Фима! Фи-има-аа!..
На крик жены из туалета выбежал Фима Аркадьич - обрюзгший к сорока годам интеллектуал, с залысинами и очками в безобразной роговой оправе. В руке у него был свежий выпуск "Энской правды", так как Фима не любил тратить время попусту и частенько, сидя в туалете, читал при свете тусклой лампочки.
- У нас что-то случилось! Я чувствую это! Все это не к добру!..
- Душенька, что тебя встревожило?
- Наш чайник. Он сошел с ума! У меня даже в глазах потемнело.
Отличавшийся приметной рассудительностью, которую многие называли занудством, Фима Аркадьич щелкнул кнопкой и включил на кухне свет.
- Так лучше?
- Да... - Марь Сергевна присела на табурет. - У нас чайник розовым кипит!
- Любопытно... - Фима Аркадьич подошел к "сбрендившей" посудине и выключил под нею огонь, - может, ты в него что-то не то залила?
Марь Сергевна протянула мужу прихватку:
- Можешь сам посмотреть - наливала воду из крана...
Фима снял с чайника горячую крышку.
- Да, ничего подозри...
- О Боже!! - вскочив и опрокинув табурет, Марь Сергевна приникла к окну, - ты только взгляни на это! Нам всем конец!
В две минуты первого, Федор Ильич Меньшиков, только что провернувший большую сделку, счастливый и приятно "отягощенный" подписанным договором и солидными комиссионными, вышел из темного парадного на улицу... Захлопнувшаяся за его спиной дверь отсекла всякое представление о прежней жизни - мир изменился. Федор Ильич перестал улыбаться, покрепче сжал ручку портфеля с документами на продажу дорогого особняка в центре города, и принял решение срочно покинуть Энск. Что он и сделал, не заезжая ни домой, ни в контору, отчего в дальнейших событиях не участвовал.
- Дела-а! - задумчиво протянул Венька-Бабник - только что раскаявшийся в неверности муж и будущий отец.
Из подмышки Веньки выглянуло заплаканное лицо его супруги - бурные сцены примирения всегда окроплялись ее слезами. Сегодняшнее выяснение отношений произошло при стечении народа - на скамейке в городском парке.
- О-оо...
С неба падал камень... Огромный.
- Фу-уух! - дружно выдохнули все свидетели чрезвычайного происшествия, когда глыба зависла над землей, не долетев каких-нибудь несколько десятков метров...
- Хорошо, что у нас в городе небоскребов нету! - Венька поддержал осевшую от испуга жену.
- Ой, ты Господи!.. Венечка, я теперь точно не рожу! Или у меня выкидыш будет!
- Не боись, Танюха. Раз сразу каменюкой не прихлопнуло, может еще и поживем!
Они обнялись и снова посмотрели вверх. В эту минуту все жители Энска, ставшие свидетелями падения на город метеорита - если громадный камень можно было так назвать - смотрели вверх. Все, кроме Нади Свиристелкиной. Эта девочка смотрела на подаренные отцом за хорошее поведение и отличную успеваемость наручные часы. Тоненькие стрелочки только-только отделились от черточки, отмечавшей на циферблате двенадцать часов. Надя всегда была ответственной и серьезной. Вот и сейчас - прежде всего она подумала, что надо обязательно отметить время события, чтобы потом не краснеть за неточность своих показаний. В том, что свидетельствовать придется, Свиристелкина ни секунды не сомневалась - за такое безобразие и опасность, которой подверглись жители города, обязательно с кого-то спросят.
- Вень, что с нами будет, а?..
Венька-Бабник погладил по голове жену и успокаивающе сказал:
- Разберемся!
Через несколько минут все осведомленные и предчувствующие недоброе горожане оказались на улице. Зависшая над Энском глыба была невообразимой величины - ее тень накрывала всю историческую часть города. Ясный день превратился в сумерки - солнечные лучи отражались от поверхности камня, убегая от кошмарного зрелища. Кое-кто из горожан уподобился солнечному свету, собрал ценные вещи, документы и растворился в околоэннском пространстве близлежащих дачных поселков. Некоторым показалось безопасным остаться в городе, только покинуть "зону вероятного падения", как по-научному выразился Фима Аркадьич, заработав тем самым от жены одобрительную улыбку. Марь Сергевна любила блеснуть в обществе интеллигентным мужем.
Отец Амвросий, напротив, слыл человеком недалеким. Каковое мнение о себе и укрепил, радостно бегая по городу и громогласно восклицая: "Вот и час ваш пришел, грешники! Покайтесь!" Грешники, коих в Энске было большинство, только отмахивались от мечущегося священника.
- Покаяться всегда успеем, - весело прокричал Венька-Бабник, - ты нам на благое дело лучше высшую поддержку обеспечь!
Злобно взвыв, батюшка метнулся в сторону от заулюлюкавших вслед мужиков - "лучшие люди города" держали совет и полоумные паникеры были им ни к чему.
Как-то так случилось, что верховодить в собравшейся на площади группе энтузиастов стал именно непутевый Венька. Его рыдавшая жена, Танюха, стояла в стороне и причитала Марь Сергевне, что "чует беду сердцем".
Мужики заинтересованно разглядывали "пяту" висевшей в воздухе глыбы.
- Смотрите, - весомо говорил Фима Аркадьич, - какой у нее срез и края ровные. Это говорит об искусственном происхождении.
- Это ж кому понадобилось такую дуру высекать?!
- Может американцы?..
- Да нет, наших спецслужб дело, как пить дать!
- Что вы такое говорите? Зачем нашим такую глупость творить? - горячился мужчина в летах, пришедший на площадь в полосатой пижамной рубахе и растянутых трениках.
- Это Лапута! - Тощий студент поправил очки, и посмотрел на собравшихся сияющими восторгом глазами: - Это знаменитая Лапута Свифта!
- Сами вы лабуда!.. - "полосатый" был недоволен тем, что прервали его разговор о спецслужбах.
- При чем тут Свифт? - бледнолицый подросток презрительно отмел всякие разговоры про непонятного ему Свифта, - это Белянин написал, в "Мече без имени"!
- Да что ты понимаешь?..
- Тихо! - гаркнул Венька.
Народ чуть притих, уступая самопровозглашенному лидеру "оперативный простор" - все равно никаких умных мыслей ни у кого не было.
- Хочу сообщить вам пренеприятнейшее известие... - смех Фимы Аркадьича и студентика на мгновение прервал Веньку-Бабника, он сбился, но тут же овладел собой и продолжил более громким голосом: - Помощи нам ждать неоткуда! В милиции никого из чинов не осталось - сбежали, а участковый говорит, что из областного центра только через несколько часов смогут приехать, и то, если поверят, что он не пьян.
- Это как же?
- А если она вниз грохнется?..
- Вот я и предлагаю, - Венька оглядел столпившихся, - слазить наверх самим и все выяснить!
Народ не оценил смелый план, или оценил, но как самоубийственный, поэтому мужики стали расходиться.
- Куда же вы?
- Куда-куда? Вещички собирать! - "полосатый" в трениках ушел первым.
С Венькой остались не многие.
- А как же вы туда заберетесь? - смельчаки без обсуждения решили, что лезть на парящую глыбу предстоит Веньке. Танюха зарыдала громче.
Ну... - бывший кутила, начинающий карьеру "национального героя", смутился, но от оказанной чести отнекиваться не стал. - Влезем вот на ту девятиэтажку - она аккурат по границе камня стоит, и с крыши забросим веревку с альпинистским крюком.
План одобрили. Один из мужчин умчался домой за снаряжением, которое без толку хранил который год. А Венька пошел прощаться с женой. Не то, чтобы он думал, будто погибнет - нет, в голове зрели совсем иные картины - его триумфального возвращения, просто для порядку решил соблюсти обычай.
- На кого ж ты нас покидаешь?! - заголосила Танюха. - Сына отца лиша-ааешь!
- Не плачь! Лучше надейся! Может и хорошо все обернется - не для себя ведь стараюсь... для людей. Ежели чего, так слава обо мне останется.
- Не нужна мне такая слава! Мне муж нужен!
- Будет тебе... не кричи! О ребенке заботься! - Венька бросил прощальный взгляд на плоский живот жены, в котором зрело его семя. Кто знает, доведется ли ему увидеть наследника? - Я для добра людского... Если что, помни меня!
Получив снаряжение для подвига Венька горделивым шагом ушел в сторону маячившей в отдалении многоэтажки.
- Какой человек... - восхищенно прошептала Марь Сергевна, а потом приобняла заплаканную Венькину жену, - Человечище! Гордись им.
В небе над глыбой висел диск скрытого от зрения и радаров космического корабля - хитрая защита имитировала прохождение через корпус солнечных лучей. В кабине управления сидели два зеленокожих гуманоида.
- âîöóéöêöïìåþáæäùí6! 5ãîëîá ëñèâà?!
- èïâñòàûûàñïðêåôôïðåïðïòðÿôàâïâòèæ!!!
В переводе на какой-нибудь из земных языков это могло обозначать примерно следующее: "Ты - тупоголовый отросток птицежабой медузы! Как ты мог потерять контакт?!" - вопрошал первый; "Ты не лучше - посмотри на себя, мы чуть не разбились об эту отсталую планету!!!" - кричал второй. Взаимные упреки гуманоидов продолжались какое-то время, впрочем, достаточное, чтоб энский герой успел взобраться на поверхность транспортируемой космолетом глыбы и оглядеть совершенно безжизненное пространство.
- Вот черт! - выругался герой - переговоров вести было не с кем. Услышь его богохульственное высказывание, отец Амвросий бы возрадовался, сочтя справедливым наказанием тот факт, что парящая глыба под ногами Вентки заколыхалась и стала набирать высоту. То ссорившиеся гуманоиды решили оставить разборки на потом и продолжить свой путь, согласно транспортной накладной, в которой значилась глыба особого камня, предназначенного для священной статуи. Камень этот был высечен из плоти земной Луны, с обратной, невидимой ее стороны.
- Прощай Земля! - сказал Венька, глядя на удаляющийся Энск... В конце он добавил непечатное выражение, без которого, наверняка, никто не смог бы в подобных обстоятельствах покинуть сей бренный мир.
- Куда же ты?.. - обессилено прошептала Танюха вслед взмывшей в небо каменюке.
Ответить на этот вопрос могли бы только гуманоиды, но им было некогда - спешили доставить в срок заказ. Потому Танюхины вопросы остались без ответа, впрочем, как и вопросы военных - что это было?, и ученых - кто вел горную разработку на Луне?..
С тех пор жизнь в Энске пошла по-прежнему. О происшествии вспоминали с улыбкой. Через семь месяцев Танюха родила сына. Назвали Вениамином, в честь отца. Растить постреленка помогали Марь Сергевна и Фима Аркадьич, они дольше всех помнили о приключившемся в Энске, и о напрасном подвиге Веньки-Бабника.
Утопическое доказательство моей непопсовости...