- Сегодня мы собрались здесь, чтобы проститься с нашим дорогим Константином...
Я лежал на спине. Церемония, как я и заказывал, проходила под ветвями раскидистого дуба, и лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, пускали красноватые блики сквозь мои закрытые веки. Между пальцев сложенных на груди ладоней у меня была зажата свеча. Горящая церковная свеча.
- Мой супруг был хорошим семьянином, отличным отцом, и стал не просто мужем, но лучшим другом...
На правах жены Ирина говорила первой.
- ... вместе с Костей мы преодолели немало трудностей и выдержали все испытания на нашем пути...
Голос ее, обычно звонкий, сейчас звучал сипло, с жалобным дребезгом, словно надтреснутый колокольчик. Я почувствовал легкий укол совести. Ладно, Ирина сильная, она справится. Чтобы не терзать себя сомнениями, я прислушался к словам погребалной речи.
- ... он много работал, чтобы обеспечить нам с детьми достойную жизнь...
Хорошо, что Олега с Ленкой не взяли на похороны. Им такие испытания ни к чему. Рано еще.
- ... и хотя на семью у него не всегда хватало времени, мы знали, что Костя все делает ради нас...
В этот раз совесть уколола больнее. Действительно, последнее время я уходил, когда дети еще спали, а возвращался, когда они уже спали. Расширение производства, открытие нового филиала, многомиллионный контракт с итальянцами - столько дел в нынешнем году, столько забот! Впрочем, как и в прошлом... и в позапрошлом...
Но ведь это все - ради детей! Чтобы они ни в чем не нуждались, чтобы хотя бы у них, в отличии от меня, было полноценное детство. Совесть услужливо напомнила, что новый велосипед и планшет последней модели не заменят детям отца.
-... главное, что Костя всегда был опорой для семьи, - продолжала Ирина. - В нашей памяти он навсегда останется любящим отцом и верным мужем...
В этот раз совесть не уколола. Нет. Она с разгону вонзила копье мне в сердце.
Верным мужем...
Оксанка - моя секретарша, и Марина - бывшая начальница отдела закупок, а теперь директор одного из филиалов, и Рита - инструктор по фитнесу, и Аня, и Кристина, и Сара Моисеевна, и Ольга, и Катя, и Лилит... - и несть им числа.
А хуже всего, что Ирина до сих пор верит в мою верность. Воистину: дай нам Бог быть такими, какими видят нас любящие женщины...
Если бы я по-прежнему сохранял контроль над телом, то отвернулся бы от жены, но я не мог пошевелить ни единой мышцей. Оставалось надеяться, что способность краснеть я тоже утратил.
Свеча между пальцами шипела и мерзко пахла гарью, но выбросить я ее не мог. Не тот случай.
Следующим речь толкал Анатолий, мой заместитель и деловой партнер.
- Безвременно ушедший Константин Владимирович был основателем нашей фирмы и ее бессменным капитаном. Он смог провести корабль через бури кризисов и между утесами неправильно принятых решений, сохраняя трезвый оптимизм и неизменную нацеленность на результат...
Анатолий любил говорить красиво и долго. В последнее время я все больше доверял ему текущие дела фирмы, чтобы самому сосредоточиться на стратегических проектах. И чем более незаменимым становился Анатолий, тем дольше и красивее становились его речи.
- ... вместе с тем, несмотря на успехи и высокий полет, Константин Владимирович сумел остаться верным превосходству интересов дела над личной выгодой и обычным человеческим ценностям...
Слушать о том, какой я хороший, было приятно. Но я работал с Анатолием больше десяти лет и знал, что значит его "вместе с тем". Мой заместитель, в отличии от меня, никогда не ругал людей напрямую - он упрекал и критиковал через похвалу
Люди, обычно, знают, что они поступают неправильно. Если об этом сказать, то они будут защищаться, оправдываться, обвинять других, но внутри - знают, где ошиблись. И Анатолий пользовался этим внутренним знанием, говоря человеку совершенно противоположное. Например, работнику, затянувшему сроки сдачи проекта, он говорил: "Вы проделали хорошую работу, провели все расчеты с высокой тщательностью и точностью, вместе с тем, с максимально возможной скоростью!". На что работник, немного помявшись, отвечал: "Спасибо за похвалу, для достижения такой точности пришлось изрядно постараться, но, если честно, мне кажется, задачу можно было выполнить и пораньше...". И дальше разговор строился в русле того, что нужно измениться в следующий раз, чтобы сделать работу быстрее.
Конечно, такой способ работал только с людьми с внутренним чувством правды, именуемом в народе совестью. С бессовестными людьми Анатолий не работал, предпочитая сплавлять их мне и обрекая тем самым на скорое увольнение.
Знал он или нет, но для меня его "вместе с тем" являлось предупреждением об обратном значении последующих слов. Итак, "сумел остаться верным превосходству интересов дела над личной выгодой" следовало толковать, как "от успехов у Кости снесло крышу и он ни во что не ставил интересы фирмы".
Толик, как ты можешь? Когда это я... Совесть и здесь не смолчала, напомнив контракты, заключенные для сиюминутной выгоды, а не с целью соблюсти долговременные интересы фирмы. Не один контракт и не два... Я мысленно перебрал крупные сделки за последние полгода-год. Получается, что больше половины контрактов были заключены ради пусть небольших денег, но сейчас. Чтобы не строить долгосрочные отношения, постепенно повышать маржинальность и расширять ассортимент, чтобы не заморачиваться лишний раз. В каждом случае за решением стояла конкретная причина: нужны деньги на новую машину, спешил побыстрее улизнуть с любовницей на курорт, не хотел лишний раз летать в Китай... Все просто и объяснимо, но со стороны могло показаться, что я дербаню фирму, высасывая деньги и выбирая легкое настоящее, вместо уверенного будущего. Так могло показаться, например, со стороны Анатолия, с которым вместе мы строили фирму и шли к успеху. Могло показаться, что я потерял связь с реальностью и погряз в попойках и многочисленных любовницах.
А что там насчет "человеческих ценностей"? Эту часть речи Анатолия мой мозг перевел как "преизряднейшим мудаком Вы стали, Константин Владимирович", вернее, не "стали", а "были". Действительно, пять лет назад я увольнял только неадекватных или проворовавшихся работников, два года назад - преднамеренно или нет принесших фирме убытки, а последнее время уволен мог быть любой работник даже за мелкую ошибку, если попался мне не в то время. Например, по утрам, когда голова раскалывалась и мир казался беспорядочным набором острых предметов и громких звуков...
Самое противное, что Анатолий не раз и не два пытался мне донести: "Костя, ты изменился!", "в опасные игры играешь, Костя, не заиграться бы...", "будь осторожен, Костя". Но мне такие разговоры не нравились, и я или уходил от них в прямом или переносном смысле, или отшучивался, или менял тему. Сейчас возможности заткнуть уши у меня не было: лежи себе под деревом, слушай, делай выводы.
Светлый круг за закрытыми веками дрожал под порывами ветерка. Наверное, горячий воск свечи капал на пальцы, но я не чувствовал.
Последним говорил Сергей, мой друг.
Познакомились мы на линейке в первом классе, сидели за одной партой, вместе дрались со старшеклассниками и бегали за девчонками. Потом я поступил в физико-технический, а Сергей - на журналистику. У каждого появился новый круг интересов и общения, но мы по-прежнему встречались при любой возможности. Когда я основал собственную фирму и много работал, чтобы закрепиться на столичном рынке...
- ... Костя много работал, у нас не всегда находилось время, чтобы встретиться, как в старые времена, - говорил Сергей. - При этом, я знал, что несмотря на его занятость, могу в любую минуту дня и ночи обратиться к нему с любой просьбой и он сделает все, что в его силах...
Спасибо, братишка. Если бы я мог плакать, то, может, чем черт не шутит, и слезу пустил. Но сволочь-совесть напомнила: последний раз виделись мы с Сергеем три года назад в нашем родном городе на похоронах моего отца. Друг без вопросов и просьб с моей стороны взял на себя организацию похорон, а я, ввиду занятости, смог приехать только на церемонию на кладбище. И вот теперь...
Чем лучше шли мои дела в столице, тем реже я бывал в родном городе и тем реже встречался с моим другом. Сергей не укорял и не стыдил меня, лишь говорил, что я трачу время на погоню за собственным хвостом. Мол, все деньги мира не заработаешь, всегда будет мало. Предостерегал, чтобы я не обижал Ирину и пропустил детство Олега и Ленки, оно уже не повторится.
Я отмахивался, переводил разговор в шутку и все реже виделся с ним. Правда нестерпимо резала глаза.
- ... но иногда мне казалось, что Костя живет двумя жизнями, - продолжал Сергей, верный принципу "или хорошо, или ничего, кроме правды". - В одной он по-прежнему отличный парень из провинциального города, верный муж, любящий сын, добрый друг, а в другой - столичный делец и барракуда бизнеса. Какая из жизней настоящая? Наверное, та, которой он отдавал больше времени.
Время.
На что я тратил свое время?
Десять лет назад на работу, а если удавалось выкроить пару часов - мчался к семье, чтобы пообщаться с Ириной или повозиться с детьми.
Последнее время я был очень занят...
Хотя кому я вру? С тех пор, как Анатолий взвалил на себя все вопросы управления фирмой, я подключался только к проектам, которые сулили немедленную выгоду, чтобы снять сливки, и у меня появилось достаточно свободного времени. Его оказалось настолько много, что я порой искал, чем бы себя занять. И находил. Когда ты обеспечен деньгами и временем, то варианты появляются сами собой. Любовницы. Попойки. Попойки с любовницами.
Оказалось, что тратить время совсем не сложно, местами даже приятно. И я тратил.
Бросал в топку поезда жизни минуты, часы, дни, недели, месяца. Жизнь сгорала безвозвратно, а поезд все быстрее и быстрее летел к последнему вокзалу.
Семье я, конечно, врал, что на работе дел невпроворот, что нужно успеть, закончить, сделать, добиться, врал что срочно и без меня - никак. А сам бухал или ехал к очередной любовнице.
Гулял. Упивался собственной низостью. Срывался в штопор и скрывался от всех, порой по два-три дня не появляясь дома под предлогом срочных дел. Когда-то давно пообещал себе, что дети не увидят меня пьяным, и до сих пор оставался верным этому обещанию.
Верным... Это слово казалось анахронизмом, устаревшим словечком откуда-то из прошлого, где родители, Сергей, родной город и где мы встретились с Ириной. В бессмысленной круговерти жизни столичного успешного бизнесмена оно казалось неуместным и чуть ли не постыдным.
А что? Все мои "партнеры" имели любовницу или, если хватало денег и здоровья, двух. Хвастали друг перед другом "достижениями" на сексуальных фронтах, марками машин любовниц и "оттягом" в ночных клубах и ресторанах. Чем я хуже?
Чем я лучше?
Вначале было тяжело. Первый раз предавать вообще трудно. Приходилось напиваться, глушить голос совести алкоголем и шумными компаниями. Но потом распробовал, втянулся. И со столичными партнерами дела пободрее пошли: бизнес-то лучше вести с понятными и похожими на тебя людьми, с кем можно и в ресторане покуражиться, и в баньке развлечься, а не с мутными принципиальными типами.
Последнее время...
Последнее время. А какое время - не "последнее"? Мы, люди, не знаем, сколько лет, дней, секунд нам отмерено и какое мгновение станет - последним. Мы... Я. Я думал, что ломаю себя как бы понарошку, временно. Вот закреплюсь на рынке, обрасту финансовым жирком, тогда снова стану настоящим собой, прекращу попойки, разгоню любовниц. Иллюзии. Самообман. Ложь.
Свеча горела прерывисто, круг света то уменьшался, то становился больше, словно, там, за моими закрытыми веками билось сердце больного человека. Видимо, огонек дрожал под порывами ветра и из последних сил цеплялся за нитку фитиля; того и гляди потухнет.
Сейчас, лежа под дубом, я вспоминал, как шаг за шагом выдавливал из себя провинциала и превращался в рукопожатного в столице предпринимателя. Учился давать взятки, учился портить жизнь конкурентов руками чиновников, учился обманывать и предавать. Каждый шаг в каждом конкретном случае казался оправданным: я зарабатывал деньги, чтобы встать на ноги и обеспечить достойную жизнь своей семье, а пирог рынка становился все меньше и никто свое место у кормушки добровольно уступать не хотел. Вроде, все было правильно и разумно...
Правильно и разумно, но почему все время хочется мыть руки? Не просто мыть, а тереть песком, сдирая кожу до красноты, до первозданной беззащитности. Куда привел меня этот путь, выложенный добрыми намерениями?
Я изменился. Гонясь за сокровищами дракона, я сам стал драконом. Смогу ли я вернуться к человеческому облику? Захочу ли? Хватит ли мне времени?
Да! Мне нужен еще один шанс! Мне нужно еще время!
Круг света за закрытыми веками вздрогнул и стал ярче, словно огонь получил порцию кислорода.
Когда-то в детстве я тонул в озере. Родители, конечно, запрещали мне ходить к воде одному, мол, берег обрывистый и опасный. Но в пять лет самым опасным в жизни кажется ремень отца, а собственная смерть видится невозможной и несбыточной. Поэтому в один из летних дней я отстал от компании детей постарше и свернул к озеру.
Серая утка с желтым клювом плавала возле берега. Время от времени она ныряла головой в воду, оставляя на виду лишь острый хвостик и пару перепончатых лапок. Потом выныривала и, довольно крякая, отряхивалась.
Я попытался приманить утку и наклонился вперед, опершись о старую иву. Раздался треск. Сухая ветка под моей рукой сломалась и я рухнул в воду, распугав птиц и водомерок.
Я опускался на дно. Надо мною расходилась кругами светлая поверхность воды, а вокруг смыкалась тьма.
Страха не было. Как будто, все происходило не со мною, а с другим, хорошо знакомым мне мальчиком. Спина коснулась дна, потревожив мягкий озерный ил. Где-то надо мною проплыла утка.
Почему-то внутри поселилась уверенность, что я могу дышать и жить под водой. Конечно, темно и холодно, но ничего страшного. Только мама расстроится. Плакать будет. А отец, наверное, опять запьет. Пузырьки воздуха уплывали от меня вверх, к свету.
Я решил, что рано еще расставаться с родителями и, оттолкнувшись от дна, смог выплыть на поверхность. Случайный прохожий выловил меня из воды и отвел домой. Потом были и крики мамы, и ремень отца, но я почему-то не пожалел, что не остался жить в озере.
Сейчас, как и тогда, в детстве, я опустился на самое дно и только память о семье не давала мне окончательно утонуть. Самое время собрать остатки сил и всплыть.
Погруженный в свои мысли я не заметил, как похоронные речи друзей, родственников и коллег завершились. Раздалось заунывное "Господи, прими душу раба твоего..." и в воздухе разлился запах ладана.
Нет!
Я хотел закричать и вскочить в полный рост, но тело не слушалось. Надо мной склонилась тень и яркий круг за смеженными веками исчез. Кто-то задул свечу.
Нет! Нет! Нет!
Сверху опустилась темнота, полностью закрыв свет и отрезав звуки.
Дайте мне еще время! Я все исправлю!
Вокруг сгустился запах свежеструганного дерева.
Дайте мне еще один шанс!
Потом со всех сторон раздался оглушающий и сводящий с ума стук. Это заколачивали крышку гроба. Моего гроба.
Прекратите!
Мир содрогнулся и закачался. Гроб на ремнях опустили на дно могилы и к запаху дерева примешался запах влажной разрытой почвы.
Выпустите меня! Я же могу задохнуться и умереть! Кто-нибудь помогите!
По крышке загрохотали крупные комья земли.
Остановитесь!
Но могилу продолжали закапывать и я физически ощущал, как все увеличивается и увеличивается давление тяжести сверху. Звуки мира живых становились все глуше и дальше.
Ира! Сергей! Спасите меня!
Тишина была мне ответом.
Сергей глядел, как могильщики забрасывают землей яму с телом друга.
- А как насчет... - начал было он, но один из рабочих приложил палец к губам и показал в сторону стоящего недалеко от дуба черного пикапа. Мол, к старшому обращайся.
В открытом кузове автомобиля сидел парень в джинсах и клетчатой рубахе. На коленях у него удобно расположился раскрытый ноутбук последней модели.
Сергей подошел и шепотом представился.
- Я - Роман, - сказал вполголоса парень. - Директор "Вергилия" и руководитель вот этого... действа.
- Он там не задохнется? - спросил Сергей, кивнув в сторону могилы. - Воздуха хватит?
- Фирма веников не вяжет, - усмехнулся Роман и развернул ноутбук экраном к Сергею. Разноцветные графики и диаграммы на мониторе отражали показатели жизнедеятельности "безвременно ушедшего" Константина. Не разбираясь в медицине профессионально, Сергей уловил главное: все показатели находились в "зеленой" зоне, а пульс и давление были вполне нормальными.
- На час ему воздуха точно хватит, - пояснил Роман. - А на случай форс-мажоров в яме есть установка с датчиком углекислого газа и баллоном сжатого воздуха еще на сутки.
- То есть беспокоиться не о чем?
Директор "Вергилия" вмиг стал серьезным.
- У нас все под контролем, - сказал он твердо. - Процессы отлажены и выверены до мелочей: предварительно с кандидатом работают медики и психологи, проводят десятки разных тестов и анализов. В каждом конкретном случае мы уверены, что клиент не умрет от инфаркта и не сойдет с ума под землей. Формула также корректируется с учетом веса, возраста и метаболизма клиента.
- Формула?
- Да, инъекция нашего препарата на время полностью блокирует управление телом, оставляя только базовые функции: запахи и звуки, зрительное различение света и темноты, ощущения вестибулярного аппарата. Даже собственного дыхания и сердцебиения клиент не чувствует. Симуляция отрыва от тела практически полная.
- Но ведь "усопший" знает, что это симуляция?
- Конечно, знает, - кивнул Роман. - Обычно, он сам нас находит, заказывает и обговаривает все детали и участников.... действа. Но, во-первых, на этапе отбора кандидатов мы отказываем тем, кто не способен поверить в симуляцию из-за недостатка воображения, а, во-вторых, крайний день перед представлением с клиентом индивидуально работает психолог. Настраивает, "размягчает" недоверие, снижает порог критического мышления с помощью НЛП и обращения к внутреннему ребенку.
- Такие сложности... - недоверчиво сказал Сергей.
- А как иначе? Каждый человек глубоко внутри считает себя бессмертным и, если сказать ему: представь себя мертвым, он не сможет этого сделать. В битве сознания с подсознанием, обычно, выигрывает второе. Но если тело и сознание работают в паре, то уверенность подсознания может поколебаться, дать трещину.
- И что тогда?
- О, тогда начинаются чудеса, - загадочно улыбнулся Роман. - Ящик Пандоры в подсознании открывается и наружу лезут все подавленные желания и страхи, всплывает чувство вины, обостряются стыд и совесть. Близость смерти срывает все доспехи с разума, обнажая болезненную плоть... Всего час внизу, но люди меняются, словно, заново родились.
- Как Феникс?
- Да, это хорошее сравнение. Сгорели и восстали из пепла обновленными, сбросив шелуху накопленных изменений. Феникс возрождается настоящим, чистым, первозданным.
Сергей вполуха слушал, как Роман плетет поэтические сравнения - хоть сейчас вставляй в рекламные буклеты, и глядел на завершение церемонии.
Участники разбредались по автомобилям и уезжали: Ирина - домой, а Анатолий на фирму. По задумке психологов "Вергилия", когда Константин "воскреснет", важно, чтобы друзья и родственники находились там, где "безвременно ушедший" привык их видеть. Разговаривать об участии в представлении с клиентом запрещалось, чтобы не обесценивать результаты его внутренних открытий. С одной стороны, Константин заново переосмыслит ценность близких людей, а, с другой, поймет, что жизнь их продолжится и без него. Редкий опыт, уникальный.
Люди с трудом представляют то, что выходит за пределы личного опыта. Европейским мифосоздателям легче было придумать кентавров - помесь человека и коня, и дракона - помесь змеи и птицы, чем кенгуру, аналогов которого в природе они не встречали. Достоверно представить мир, где нас нет - сложно почти невозможно, а опыт близкого знакомства со смертью имеют единицы. Большая часть общества живет в счастливом неведении, прожигает жизнь, веря в ее бесконечность. А песок времени сыпется только вниз, перетекая из будущего в прошлое быстро и безвозвратно.
Когда неделю назад Костя попросил об участии в "церемонии" Сергей хотел отказать, сочтя предложение очередной блажью друга. Но позже решил, что если есть возможность встряхнуть часы судьбы и нарушить хотя бы на мгновение течение времени, то игра стоит свеч. Внезапное осознание смерти дает силы изменить привычный ход жизни. А воспользуешься ты этими силами или нет - твой выбор.
- И надолго... этого хватает?
- По-разному, - сказал Роман. - Некоторым на несколько дней, другим на годы. У нас еще недостаточно статистики, чтобы дать точный ответ, но большинство клиентов рекомендуют "Вергилий" друзьям, как крайнюю меру и, возможно, последний шанс изменить жизнь.
Могильщики уже закопали гроб и обложили холмик земли венками искусственных цветов, потом в ногах "усопшего" поставили деревянный крест с ФИО Константина и сделали несколько фотографий для отчета клиенту. Один из сотрудников "Вергилия" сложил в кузов пикапа смотанные провода и динамик, видимо использованный для трансляции голоса священника и плакальщиц. Все работали слаженно, молча и без суеты.
- Столько сотрудников, психологи, медики... - Сергей крутанул в воздухе пальцем, будто обводя разом все место действия. - Наверное, сложно это все организовать.
- Сложно, - кивнул Роман. - И дорого. Знаете сколько стоит "экскурсия"?
- Экскурсия?
- Ага, - улыбнулся директор "Вергилия". - Между собой мы называем представление "Прогулкой за Стикс" или попросту "экскурсией".
Он назвал сумму и Сергей невольно присвистнул.
- Если хотите пережить уникальный опыт собственной смерти я могу записать Вас в очередь... - выдал Роман заученную фразу хорошо поставленным голосом продажника.
- Я не настолько богат, как... - кивнул Сергей в сторону могилы.
- Мы можем сделать скидку...
Сергей мотнул головой и пояснил:
- Я не настолько богат, чтобы прожигать жизнь, не настолько богат, чтобы не беречь семью, не ценить друзей и тратить попусту время.
Он развернулся и пошел прочь от места похоронной церемонии.
- О, - сказал Роман, глядя ему вслед. - Значит, Вы по-настоящему богаты. Сказочно богаты.