Я помню. Однажды утром во мне проснулась жизнь. Затрепыхалась в груди птицей-голубем. Забилось сердце мое, кровь во мне потекла, все стремительней и быстрее. Свет изнутри пошел солнечный, теплый. А я стоял перед зеркалом и смотрел на это чудное дело. Не знал что делать. Радостно мне стало, по спокойному так радостно, хорошо. Так замечательно, что вздохнул глубоко-глубоко и глаза закрыл, что бы в этом ощущении поплавать. Тепло было, уютно. Полюбил я весь мир и людей всех. И вдруг на волю душа попросилась, прочь из этого дома, из этих стен. Натянул я шапку, пальто, сапоги свои старые, и вышел.
В подъезде под ногами шуршит облупившаяся штукатурка. Потолок раскрашен черным дымом зажигалок. В замызганных, кое-где оставшихся стеклах подъездных окон играло солнце, превращаясь из зимнего в летнее. Я прохрустел по ступеням и открыл дверь на улицу. За дверью меня встретила черно-белая зима.
Морозный, стеклянный воздух, который ты чувствуешь, как вдыхаешь. Вдыхаешь, словно две струи упруго ветра, словно пластик. Черные, кричащие в небо от боли деревья тянущие свои искалеченные руки вверх, к тому, кто их создал. Моля его о спасении и милости. Белый снег, играющий так красиво своими алмазами на зимнем солнце. Только красота эта холодна и потому не трогает, не греет душу, пугает и отталкивает. Снег налипает на мои сапоги, заявляя свои претензии на владение моим телом. Он любит, когда ему отдают последнее тепло. Ему отдают некоторых из нас в вечное пользование, он любит такие игрушки. Он укрывает тебя собой и дыханием твоим, твоим теплом, делает вокруг тебя стеклянный гроб. И ты на вечность остаешься в его коллекции. Он истый коллекционер. Я как могу, стряхиваю с себя снежинки и иду вперед по расчищенной улице. Холод начинает касаться меня, с интересом ощупывая мне лицо и руки.
Я повернул на главную улицу и первый же встречный, посмотрев на меня, остановился. У него расширились глаза, и открылся рот. Он стоял передо мной всего в нескольких сантиметрах, и я видел его белую, бледную кожу, выцветшие, почти уже белые глаза, черную старую шапку, вообще вся одежда его была черной. Одежда всех нас была черного цвета.
Он шагнул назад, и губы его задрожали. Я протянул ему руку. В моей руке был сиреневый василек. Я не держал его. Моя рука была раскрыта ладонью вверх, а цветок рос откуда-то из рукава. Я и сам не знал откуда он взялся. Прохожий упал на землю, пополз от меня, пятясь спиной вперед. Закричал истошно, выставил руку вперед, будто я собираюсь его ударить. Я остановился. Видя, что я не иду за ним, он вскочил на ноги и кинулся прочь от меня с криком: "У него солнце в глазах!!! У него солнце в глазах!!!"
Я опустил руку и огляделся. Люди в панике разбегались, посмотрев в мою сторону. Все кричали что-то про мои глаза. Я не разбирал, что они кричали, мне было плохо. Птица внутри меня билась уже не так как раньше, она видимо чувствовала, что будет после. Мои глаза затянула пленка воды тут же ставшая невыносимо холодной. Я не видел, что происходит, но знал что вокруг уже наверняка никого нет. Но вдруг моей руки кто-то коснулся. Я вытер глаза и посмотрел вниз. Это был ребенок. Маленькая девочка посмотрела мне в глаза, тронула за руку и сказала: "Покажи...". Я развернул ладонь и опустил руку что бы ей было лучше видно. В глазах её отразилось солнце, а в нем цветок. Она уставилась на него, не отводя глаз, осматривая со всех сторон, сняла варежку и пальчиком потрогала лепестки. Вдруг мне в плечо ударил камень. "Отпусти её, отпусти!!!" - кричал женский голос. Я оглянулся, в метрах двадцати от меня мужчина вытаскивал из снега следующий камень, за ним стояла женщина и кричала мне что-то. Со стороны центра ко мне бежали человек пять в белых форменных пальто с оружием наперевес. Вокруг на безопасном расстоянии стояли люди. Еще один камень ударил мне в голову. "Женя!! Женечка!!! Иди сюда!! Иди скорее сюда!!" Еще один камень. Я закрыл лицо руками, и они стали красными. Девочка заплакала. Кто-то подбежал, схватил её и быстро побежал от меня, хотя я его не преследовал. Еще один камень. Ребенок кричал отцу, что бы меня ни били, просил отпустить его. Вдруг меня сбил с ног удар по голове. Я упал, руки мои ослабли и упали за голову. Я увидел черные сапоги и белые форменные пальто. Меня били сапогами и прикладами, они не стреляли, боясь попасть в толпу уже обступившую нас. Удары сыпались непрекращающимся градом. И кто-то в голове моей сказал - "Не нужно было выходить, теперь мы не сможем тебе помочь, нас не много, но мы вместе, прости, но нужно было быть осторожней, прости". Меня прекратили бить, и я открыл глаза. Надо мной склонился человек, он заслонил собою солнце, но казалось, что солнце светит сквозь него. На нем были солнечные очки, висевшие на носу, и были чуть видны глаза. Эти глаза светились солнцем. Я терял сознание. Снег вокруг меня был малиновым от моей крови. Единственно яркое пятно в этом городе. Птица в груди моей еле дышала, чуть трепеща крыльями. Я кое-как сфокусировал взгляд и увидел у этого человека торчащую из-под воротника пальто розу. Человек проследил за моим взглядом, выпрямился, быстро поднял воротник и махнул рукой. Я увидел прямо перед собой стальное дуло автомата и огонь, вырывающийся из него.
Последний взмах крыла голубки.
Чистое небо и ласковое солнце.
Ветер.
С тех пор я лежу в коконе ледяной корки. И рассматриваю увядший василек. Что он значит? Откуда он?