Аннотация: Сенсационные разоблачения или невероятное, но очевидное.Часть первая
Безруков В.К.
Семья Штырляк
' Семнадцать мгновений весны'. Кто не знает этого фильма? И кто не знает, что прототипом Штирлица был некто Исаев? Должен Вас разочаровать. Исаев - такое же вымышленное лицо, как и Штирлиц и которого никогда на самом деле не было. Вас дезинформировали сознательно, поскольку ещё не пришло время для рассекречивания знаменитого разведчика. В результате утечки информации стало понятно, что такое время вообще не придёт, поскольку заинтересованные стороны не заинтересованы в раскрытии тайн. А их гораздо больше, чем Вы можете себе представить. Настоящим прототипом Штирлица, как выяснилось совсем недавно, является некто Штырляк, гражданин Германии, фамилия которого была сознательно искажена, чтобы отвлечь внимание разведывательных служб от его семьи, которая проживает и поныне в окрестностях Зальцбурга. Семья Штырляк с незапамятных времён была семьёй потомственных разведчиков. Это скажет Вам любой школьник Зальцбурга. В местном музее, доступ в который иностранцам ограничен, можно узнать много интересного про эту семью. Основатель династии - старший Штырляк , по преданию, погиб нераскрытым в одной из ночлежек одной неизвестной до сих пор европейской страны, название которой до сих пор не могут расшифровать самые опытные шифровальщики НАТО.
Секретным паролем Штырляк младшего ( Штирлица), как стало известно тоже совсем недавно, была песня ' Наша служба и опасна и трудна и на первый взгляд как будто бы нужна'. Мало кто, слушая эту песню по телевизору или по радио, обращал внимание на эту 'мелочь'. Но у разведчиков не бывает мелочей. Это был пароль, сообщение о начале передачи секретных сведений. На самом же деле в эфир шла дезинформация, расшифровкой которой занимались многочисленные службы ЦРУ. Только они одни знали правильный текст ' и на первый взгляд как будто НЕ нужна'. Она и на самом деле была не нужна. Но это нисколько не умаляло необходимости и опасности этой работы. На голову всегда мог свалиться неизвестно откуда взявшийся кирпич. Для этого в его изящном кейсе всегда лежал кирпич, завёрнутый в свежую газету и не раз выручавший его в самых безвыходных ситуациях. Но однажды он промахнулся. У разведчиков, как у сапёров, ошибаются только раз в жизни. На такой работе люди сгорают как спички. Кирпичи не горят. Но зато они падают с крыши. На головы, на мокрый асфальт. Но ведь они тоже не железные. Они тоже могут надломиться, что с ним и произошло. Больше ему этот кирпич не понадобился. Он плакал, пытался его склеить... Даже Вы грустно улыбнулись его наивности. Да, разведчики порой ужасно наивны. Они верят в то, что память о кирпиче может пережить его владельца. Впоследствии остатки этого кирпича с соответствующими почестями были замурованы на одном из кладбищ для особо секретных агентов. Мало кто из посетителей этого тихого маленького кладбища догадывается из каких кирпичей и по какому поводу выложена кирпичная стенка при входе на кладбище. Теперь они никому не нужны, ни эти кирпичи, ни их хозяева. В их опасной профессии нервы всё время на пределе. Нервы, нервы и нервы. И время, как заведенная пружина. Успеть поесть, успеть посс..пать тоже иногда надо. Всё надо успеть пока пружина не лопнула. В этой суровой профессии их выручала и выручает ... шутка. Знающие его люди, но не догадывающиеся об его настоящей профессии, считали его шутником. Ну и шуточки же у Вас, - говорили краснея от непонятного, но приятного чувства неловкости женщины. Уметь всё превратить в шутку - вот главное, чему их учили в разведшколе. Для этого они неделями заучивали наизусть сотни самых пошлых анекдотов. Даже засыпая от усталости в постели с женщиной, он мог всегда разрядить дежурной шуткой непредвиденную обстановку, вызванную или несовместимостью их темпераментов или просто неудовлетворённостью их совместного пребывания в постели. 'Тот, кто писает один, - говорил он в таких случаях, - тот, наверно, крокодил'. Пока его напарница по постели разгадывала эту криптограмму, он успевал не просыпаясь надеть штаны и покинуть квартиру. Всё остальное он одевал уже на улице на ходу, иногда даже в троллейбусе. Людям не сведущим это может показаться странным, но переодеваться и досматривать сны наиболее безопасно именно в троллейбусе, лучше переполненном. Это Вам подтвердит любой разведчик. Однажды Штирлицу пришлось пересекать ползком, под прикрытием парашюта, пустую площадь. Это было очень опасно. Можно по дороге заснуть, что и случается иногда даже с опытными разведчиками. Но не это самое страшное. Его мог заметить из окна любой школьник и на следующий день рассказать об этом всем своим друзьям в школе. К счастью ему никто не поверил. Решили, что это какой-нибудь пьяный или на спор. Вот могли бы Вы на спор переползти Тверскую или Ленинский проспект?
Их было двенадцать братьев Штырляк и одна сестра. Никто из соседей Штырляк не знал, сколько у них детей. Некоторые говорили пять, другие шесть, но таких было мало. Дело в том, что некоторые из них были близнецами, но они никогда не ходили вместе. В школе считали, что они плохо учатся и сидят в одном классе по два-три года. Но это было не так. Ни один из Штырляк никогда не засиживался в одном классе больше, чем на пол-года. Каждые пол-года одного Штырляк сменял другой. И не мудрено, что их в школе не узнавали. У них в семье было три Володи, два Ганса и четыре Сергея. А Михаил мог быть русским и евреем одновременно.
Но любимцем семьи была, несомненно, младшая - Элиз. Кто ещё мог лучше её рассказать о себе, какая она умная, красивая, элегантная, нежная, остроумная и эротичная? Она была слепо-глухо-немая от рождения. Но ни одна из её школьных подруг, с которыми она проучилась все десять лет, не подозревала об этом. Дело в том, что девочка была телепатически привязана к своим братьям. Глазами одного она видела, ушами другого она слышала. А говорил за неё динамик, ловко законспирированный под медальон. Благодаря ему она могла очень красиво петь, не уступая Алегровой. Иногда это создавало ей определённые неудобства, особенно, когда один из братьев заходил в туалет. Собственно, ничего особенно странного не было в том, что она смотрела на всё глазами своего брата. Разве мало у нас жён, которые глядят на всё глазами своего мужа, слушают ушами соседок, а говорят неизвестно что.
Но в большинстве случаев это создавало ей репутацию девушки оригинальной, не похожей ни на одну из своих сверстниц. Впоследствии, знаменитый психотерапевт, некто Кашпирович, научил её усилием воли переключаться на некоторое время на других мужчин, находящихся в физической близости. Но это было небезопасно для неё. Дело в том, что в таком состоянии (случайной связи ) можно было находиться не более получаса, иначе эта связь могла превратиться в необратимую патологическую зависимость от этого перцепиента. Однажды, после очередного сеанса, у неё появилось странное ощущение. Что-то было не так. Помидоры, обычно зелёные, были почему-то красны.
В чай был подсыпан сахар. И хотя его было совсем немного, но она сразу почувствовала его присутствие.
Огурцы были почему-то солёные и зелёные, а некоторые из них покрыты какими-то пупырышками, как будто бы от холода. Её подташнивало.
Тут, действительно, было что-то не так. Опасность. Она чувствовала, что во всём этом что-то скрывается. Может, в ней самой? Без посторонней помощи ей самой не разобраться.
- У тебя самовар на плечах есть? - спрашивала она у себя самой.
- А утюгом по самовару хочешь? - отвечал он.
В этом была какая-то загадка. Как оказалось позднее это был пароль и ответ на него. Но где и для чего был нужен этот пароль, - этого она пока не знала.
- Спустите, - приказал он.
Она чёткими отработанными движениями выполнила его команду. Её тонкой изящной фигуре, не отягощённой формой лейтенанта СС, могла бы позавидовать любая мисс 1943 года.
Вообще-то он имел ввиду спустить штору, но он уже понял, что его подставили... В кабинет входил Мюллер с группой офицеров.
- Чем это вы тут занимаетесь? - с присущей ему холодной иронией поинтересовался Мюллер. Он, конечно, всё прекрасно знал, но протокол задержания требовал соблюдения формальностей.
- Передачей важной генетической информации, - не растерялся Штирлиц.
- А у Вас есть разрешение? - несколько неуверенно спросил Мюллер. План задержания Штирлица с поличным был под угрозой срыва. Он не знал, что ещё можно ожидать и как себя вести.
- Конечно!
- От кого, позвольте полюбопытствовать?
- От Вас!
- От меня? - совсем растерялся Мюллер. Такого хода он никак не ожидал.
- Да, - продолжал развивать контрнаступление Штирлиц. ( Как известно - лучшая оборона - нападение. Штирлиц понимал, что надо создать ситуацию, при которой не ему, а Мюллеру надо будет оправдываться перед находящимися в комнате офицерами, среди которых он увидел человека Гиммлера.)
- Да, Вы наверное забыли, что ещё в среду...
- Хватит, - прервал его Мюллер. Он вспомнил, что как раз в этот день он получил большую дозу генетической информации, не подлежащей разглашению, от самого Геринга. От избытка этой информации он не находил себе места в своём удобном кресле...
Но откуда Штирлиц мог знать об этом? Видимо, избыток этой информации стал достоянием спецслужб, а это не поощрялось.
- Продолжайте, - произнёс он твёрдо, как и полагается начальнику отдавать распоряжения своему подчинённому.
- Когда закончите зайдёте доложить об исполнении. Все свободны.
Меньше всего Мюллеру хотелось бы услышать сейчас какие-либо вопросы и он решительно покинул кабинет не дожидаясь пришедших с ним офицеров.
Все офицеры, за исключением одного из службы Гиммлера, покинули кабинет. Тот попытался пошутить на затронутую тему, на что Штирлиц ответил достаточно сухо, что он при исполнении и шутить на эту тему не расположен. А вот это было, действительно, опасно. Такое не поощрялось в Гестапо. К тому же он нарушал главную заповедь разведчика - всё превращать в шутку.
Когда за этим офицером закрылась дверь, Штирлиц позволил себе расслабиться и обозвал стоящую перед ним всё в том же виде лейтенанта СС шлюхой, о чём тут же пожалел, получив увесистую пощёчину. Что, что, а это они делать умели. Только что вывернувшись из одной ловушки, Штирлиц попадал сразу в две...
( - Что? Всё? Уже конец? А что же дальше? Дальше ему надо очень подумать, как выпутаться из этой ситуации. А на это надо время...
- Но со своей стороны обещаю, что по мере поступления сведений об этой семье, я буду информировать Вас. Терпение, друзья, терпение. Не забывайте, с кем мы имеем дело. Дело опасное ...Это Вам не 2007 год.)