Батбаал со второго этажа, где располагались женские покои, спустилась во внутренний двор в покои Кариона, домашнего лекаря семьи Гамилькара.
Карион, по происхождению кариец, долгое время проживал в Книде, довольно-таки успешно занимался там врачеванием и даже приобрел этим занятием себе имя, но однажды отправился к родственникам на Родос, по пути был захвачен пиратами и на том же Родосе продан в рабство предприимчивым финикийским перекупщикам, которые и привезли его на невольничий рынок в Карфаген. Тут малоазийского лекаря приобрел отец Гамилькара, так как Карион еще на борту купеческого судна выказал свое искусство, вылечив нескольких заболевших матросов. С тех пор, став членом семьи Барка и продолжая заниматься врачеванием, Карион добился еще больших успехов в своем деле, однако необычный случай с Ашерат даже его поставил в тупик.
Бабье суеверие Парфениды он как человек, который твердо стоял на ногах, отвергал безоговорочно, хотя и признавал успокаивающее действие некоторых ароматных трав.
- Свежий воздух - лучшее лекарство от бессонницы, - заверил хозяйку старый лекарь и пообещал тотчас же по пробуждении бедную девочку осмотреть.
- Думаешь, это болезнь? - Батбаал встревожено посмотрела на Кариона.
- Может, и болезнь, судя по тому, что возникла она внезапно. Были бы мы в Городе, отвели ее в храм Эшмуна или к горячим источникам Тунета . Лечебные ванны, грязи и молитвы пошли бы ей на пользу. А тут... Даже не знаю пока, что сказать. Боюсь только, как бы с жарой ее недомогание не усилилось.
- Я помолюсь Эшмуну и Тиннит, надеюсь, они не оставят девочку.
Батбаал, озабоченная предстоящим приездом важного гостя, препоручила всю заботу о дочери Кариону, а сама отправилась заниматься домашними делами.
Карион задумчиво посмотрел ей вслед. Ему нравилась кроткая Батбаал. Но он не мог рассказать ей обо всех своих мыслях.
Ему казалось, что кошмары маленькой Ашерат снятся не только из-за приближения чудовищного праздника Астарты, во время которого, прикрываясь именем бога, карфагенских девочек лишают невинности (он как образованный эллин с неодобрением воспринимал варварский ханаанский обычай).
В немалой степени в ночных страхах девочки, он считал, виновата и Наамемилкат, которая прошла через этот дикий обряд в прошлом году. Карион помнит, что Нааме страдала после обряда не меньше, чем сейчас Ашерат, только умело скрывала от всех свою боль и унижение в силу твердого характера. Теперь остались одни смешки да насмешки, да исподтишка стращание маленькой сестры к собственному удовольствию.
Кариону вообще не очень нравилось отношение Нааме к младшей сестре. Он думает, что отчасти в этом виноват их отец Гамилькар, который в свое время отдалил от себя Ашерат, часто был холоден с ней, мало заботлив.
После рождения двух дочерей он ждал сына. Ждал, как никто другой.
Семья воинов и государственных деятелей не может остаться без продолжателей рода. А продолжателями рода всегда были только сыновья. Сыновья, а не дочки!
Помнится, и к жене, в которую он был влюблен без памяти и которую чуть ли не боготворил, с каждым рождением очередной дочери он охладевал сильнее и сильнее.
Первая, Йааэль, еще была принята им, вторую он встретил с прохладцей, разочарованно улыбнулся у родильного ложа: "Ну что ж, может, третьим Баал пошлет нам все-таки сына". Но и третьим ребенком оказалась тоже девочка - Ашерат. И сердце Гамилькара дрогнуло. Он не захотел даже смотреть на нее, не то, что взять на руки. Почти на несколько месяцев умчался в военный лагерь и только по просьбе отца вернулся, чтобы помириться с семьей.
Батбаал ему и слова тогда не сказала, ходила, как тень.
А Наамемилкат, подрастая, словно уловила недовольство отца рождением Ашерат, и сама стала относиться к ней с высокомерием, полностью соответствуя своему звучному имени .
Теперь, когда приближалась пора взросления младшей сестры, Нааме все больше задирала ее, пугала предстоящим обрядом. Это, считал Карион, не могло не отразиться на ранимой натуре девочки.
Сколько раз он одергивал строптивую Нааме, (чем только заслужил дополнительные проклятья), но рассказать обо всех своих предчувствиях никому так и не решился, хотя и понимал, что умалчивание в таком случае может привести к непоправимым последствиям - Ашерат или уйдет в себя, или озлобится на весь свет.
У первой попавшейся на глаза рабыни Батбаал спросила, где управляющий. Та не так давно видела его на кухне.
Разыскав Рихата, Батбаал напомнила ему о скором прибытии гостя и поинтересовалась, где находится ее муж, потому что ни в комнате для гостей, ни в кабинете она его не нашла.
Рихат ответил, как и было велено: на охоте, так что не стоит беспокоиться.
Батбаал согласовала с ним, какие блюда готовить к обеду и сколько выделить из кладовой муки, меда, яиц и творога для приготовления похлебки. Какая свита будет у гостя, неизвестно, а ударить в грязь лицом не хотелось.
И сегодня на похлебку пусть возьмет муку пшеничную, а не ячменную - все-таки особый случай.
Рихат заверил хозяйку, что лично проследит за всеми приготовлениями.