Аннотация: Федим. Аисты. Перед отъездом в Карфаген
17
Больше всех предстоящий отъезд Ашерат расстроил Федима. Он, как и все в имении, с большим воодушевлением ждал нового назначения своего хозяина на пост, который, верилось, поможет ему в конце концов переломить ужасный ход истории, выступить достойным соперником такому грозному врагу, как римляне, а может даже, и обуздать его. Однако Федим и не предполагал, что вместе с Гамилькаром имение в Бизацене покинет и его семья, и Ашерат, крошка Ашерат, к которой он испытывал не только дружеские чувства.
Появились они неожиданно всего полгода тому назад. Федим ощущал себя в то время совсем еще мальчишкой. Тогда Ашерат сидела на вершине одной из угловых башен, скучала, рассматривала как обычно окружающий пейзаж. Высоко в небе, чуть выше горизонта, заметила черную точку. Постепенно она выросла в длинный неровный клин. Ашерат засмотрелась на него. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что это оказалась целая стая белых аистов! Тех самых аистов, которых она так полюбила в зверинце Сиппара и появления которых ждала с нетерпением изо дня на день.
Она опрометью сбежала со ступеней на второй этаж, ворвалась в покои Батбаал, где мать с двумя старшими дочерьми занимались пряжей, и, сияя от счастья, выпалила: "Мама, мама, они прилетели, мама! Я побегу, их встречу!" Развернулась и, не дожидаясь ответа матери, стрелой понеслась дальше.
- Вот безумная, - бросила ей вдогонку Наамемилкат.
Во дворе, столкнувшись с Ахирамом, Ашерат порывисто схватила его за руку и потянула за собой к выходу:
- Ахирам, они вернулись!
- Кто вернулся, Ашерат? - Ахирам удивился порыву младшей дочери Гамилькара.
- Аисты, аисты вернулись! Пойдем скорее, сам увидишь!
Ахирам широко улыбнулся, но все же быстро проследовал за непоседой во двор.
Стоило им выйти на открытое пространство двора, как Ашерат вскинула вверх руку с вытянутым указательным пальцем и крикнула:
- Вон они, вон, видишь, видишь?!
Уже сносно различимый широкий клин аистов мерно двигался в сторону континента. Можно было не сомневаться - они направлялись к небольшому озеру на западе от их имения. Оно всегда служило перевалочным пунктом для многих перелетных птиц.
- Пошли скорее, я хочу посмотреть, где они сядут!
Не долго думая, Ашерат метнулась за ворота усадьбы и помчалась в сторону оливковых плантаций, неподалеку от которых раскинулось озерцо.
- Ты куда, неугомонная! - только и успел крикнуть Ахирам. Но Ашерат уже не слышала его, она во весь опор неслась в длинном оливковом междурядье.
Ахирам, улыбнувшись: "Вот бесенок, что вытворяет!", - поспешил сообщить обо всем ее отцу.
- Вот несносная, - сказал, оторвавшись от своих бумаг Гамилькар. - Скачи за ней, пусть она одна по округе не шестает - только недавно прибили людоеда.
Ахирам вскочил на одного из стоявших под навесом амбара жеребцов и поскакал вслед за дочерью Гамилькара.
- Садись, - сказал, догнав Ашерат почти на середине ряда.
Посадив ее впереди себя, хлестнул коня. Поджарый конь живо сорвался с места.
Они прибыли как раз вовремя. Разведчик, видно, давно описал круг над берегом, где были только утки, стайка вальдшнепов и десяток серых журавлей, и уже возвращался к клину. Вожак направил стаю вниз. По мере снижения, клин стал распадаться на отдельные группки, и первые белоснежные длинношеие красавцы, громко хлопая крыльями и выпячивая грудь, грациозно опустились на землю и тут же громко защелкали, словно здороваясь с прежними обитателями. Вскоре весь берег затрещал от их приветственных голосов.
Ашерат нарадоваться не могла, смотрела на птиц во все глаза и все пыталась отыскать среди них исчезнувшего весной аиста из зверинца Сиппара. Она болезненно переживала его пропажу. Сначала думали, что аист погиб от какой-то подхваченной ранее заразы, о которой торговец, продавший Сиппару птицу, намеренно умолчал. Но как потом сказали им люди сведущие, аист умер от обыкновенной тоски. Надо было купцу просто брать не одну птицу, а пару. Парами аисты живут дольше, потому что, как люди, крепко привязываются друг к другу. Тогда, чтобы не расстраивать Ашерат, ей сказали, что аист улетел в далекий северный край, что Сиппар выпустил его, видя, как тот страдает. Но осенью он обязательно вернется, и не один, потому что все аисты, улетая на север, прежде всего, заводят там семью, рожают детей, а потом все равно возвращаются обратно, ведь их настоящий дом здесь, в теплых краях.
Девочка поверила Сиппару, и все лето с завидным терпением ждала возвращения аистов, как ничего другого, а сейчас смотрела на них просто восхищенными глазами.
Впрочем, за очаровательными божьими птицами наблюдали не одни они. Чуть поодаль в густых зарослях терновника бдительный Ахирам заметил легкое движение. Насторожившись, он заслонил собой дочь Гамилькара и крикнул в сторону кустов, чтобы тот, кто там прячется, без опаски вышел из укрытия и не заставлял его применять оружие.
Каково было удивление Ахирам и Ашерат, когда из-за кустов вышел Федим, сын Ахата, смотрящего за рабами на скотном дворе. Он, оказывается, частенько у озера ставит силки на мелких птиц и сегодня тоже пришел с той же целью, но так же, как и они, залюбовался множеством возвратившихся аистов.
Это на самом деле было удивительное зрелище! Весь берег словно враз покрылся белым с красными и черными прожилками покрывалом, закрыв собой даже ранее оказавшихся у водопоя цапель. Только прожилки эти постоянно двигались: аисты то и дело то вскидывали резко вверх длинные клювы, запрокидывая голову к самой спине, и оглушительно трещали, то встряхивали головой, то порывисто хлопали крыльями.
Ахирам был рад увидеть мальчугана. Тот на его глазах превращался в юношу, смелого, толкового. Немало он перенял как от своего отца, так и от опытного охотника Сахеба, с которым его чаще всего в последнее время встречали. Уже теперь в подростке проявлялись будущие способности воина. Стрелять из лука и находить звериный след его научил Сахеб (Федим как плату за учение втихую от отца таскал Сахебу вино, до которого тот был особенно охоч). Владеть мечом и метать пращу учит он сам, Ахирам (после потери собственного сына он все более привязывался к Федиму, рано потерявшему мать).
По его мнению, еще один путный телохранитель для семьи Гамилькара в Бизацене будет не лишним. Сегодня здесь самое спокойное место, а завтра неизвестно, что случится.
Ахирам считал, что Федим будет добрым воином и хорошим защитником. По складу характера, по доброте души...
Ашерат хорошо его помнила, Сахеб часто брал своего ученика на охоту. И птиц приносил в усадьбу на ужин чаще всего тогда именно Федим.
Ахирам подозвал к себе подростка и не сдержал улыбки, видя, как тот смущенно зарделся, подойдя ближе и увидев рядом с ним Ашерат.
Еще год назад это была маленькая девочка с острыми чертами лица и худыми ногами. Теперь она вступала в возраст девушки на выданье, когда Астарта вот-вот заберет ее под свое крыло...
- Как твои дела, Федим? - спросил Ахирам. - Вижу, удача охотника от тебя не отворачивается.
Ахирам обратил внимание на висящего за поясом юноши зайца.
- Если хотите, возьмите, - протянул Федим свой трофей Ахираму. - Я себе еще поймаю.
- Нет, нет, спасибо, дружок, я предпочитаю ловить добычу сам.
Ахирам вскочил на коня.
- Ну, у меня еще много дел, надо проехать по округе, заглянуть на плантации и скотный двор... Ты со мной, Ашерат? - обернулся он к дочери Гамилькара, спросив скорее из приличия.
Ашерат смущенно потупилась.
- Понятно. Тогда оставляю тебя здесь под опекой надежного охранника. Федим, доставь ее, пожалуйста, обратно к обеду. Как говорится, целой и невредимой. На тебя можно положиться?
- Конечно!
Федим уверил Ахирама, что с дочерью Гамилькара ничего не случится.
Ахирам поскакал обратно в имение.
Федим и Ашерат остались наедине, но одинаково оробели, - незнакомое, новое чувство рождалось у каждого в груди.
Первым нарушил молчание Федим.
- Я часто прихожу на это озеро, сюда слетаются разные птицы, но столько я еще ни разу не видел.
- Я тоже, - призналась и Ашерат, и какая-то невидимая между ними стена сразу рухнула.
- Посмотрим, надолго ли они останутся тут?
Они уселись на ствол одного из поваленных деревьев, свесили ноги.
- Их много потому, что они прилетели со своими недавно рожденными детьми. Видишь, те, у которых клюв и ноги черно-коричневые, - совсем молодые, - сказала чуть погодя Ашерат.
- Откуда знаешь?
- Знаю, потому что об этом мне говорил наш сосед в Мегаре. У него свой собственный зверинец, в котором кроме зверей много разных птиц, - сказала Ашерат и рассказала Федиму и об интересном зверинце Сиппара, о птицах, которые жили в нем, и о Кесепе , аисте, которого она полюбила больше всех других, но который внезапно пропал, а может, просто улетел, как улетают весной на север все аисты из их краев.
- Красивые они, - сказал Федим.
- И верные. Говорят также, что когда старики-аисты теряют свои перья, молодые птицы выщипывают свой пух и укутывают им стариков, чтобы те не замерзли. И еще приносят им пищу. А при перелетах поддерживают в полете своими телами.
- Ну, тогда я тоже самый настоящий аист, - заметил Федим, улыбаясь. - Я давно уже все, что добуду на охоте, приношу домой. И частенько, особенно когда отец в деревне наберется так, что ноги не несут, тащу его на себе.
- Тогда я и тебя буду звать Кесеп. И если ты вдруг улетишь, буду ждать твоего возвращения так же, как люди ждут возвращения аистов.
- Договорились, - сказал Федим и снова улыбнулся.
А потом был очередной сбор винограда, в котором участвовали, как обычно, все члены семьи Барка, включая слуг и рабов.
"Кто точила чинил, кто бочки очищал, а кто корзины сплетал; иной хлопотал о коротких серпах, чтобы срезать виноградные грозди, иной - о камне, чтобы давить из гроздей сок, иной рубил сучья сухие, чтобы можно их было ночью зажечь и при огне переносить молодое вино", - говорилось об этой жаркой поре в одной из древних повестей .
Федим таскал в корзинах виноградные гроздья, давил или помогал разливать вино по бочкам.
Ашерат наливала для питья прошлогоднее вино, носила на виноградник еду, иногда наряду с другими женщинами обрезала низко растущие гроздья.
За каких-то полгода, встречаясь потом на озере почти каждую неделю, Ашерат и Федим еще более сдружились. Причем, если Федим с Ашерат по каким-либо причинам не могли видеться, оба не находили себе места.
Первой на удрученную Ашерат обратила внимание Мактаб, но в отличие от Парфениды гвалта устраивать не стала, наоборот, (даже в пику неблагодарной кормилице хозяйки) частенько, как настоящая сваха, прикрывала девочку, когда та тайком убегала из дома, чтобы встретиться с юношей. Или когда Федим приносил на кухню свежую дичь, незаметно от всех домашних посылала туда Ашерат и всячески препятствовала подозрительной Парфениде и действующей с ней заодно Наамемилкат обнаружить местонахождение молодых. Но сборы Гамилькара, общая суета и сутолока в последнее время, потом странные сны девочки, после которых та ходила сама не своя - все как-то ограничивало их встречи. Больно было на нее смотреть: Ашерат просто чахла на глазах. Не такой возвращалась она с озера после встречи с Федимом, а словно очищенной, облегченной, умиротворенной...
Мактаб была убеждена, что поездка на озеро отвлекла бы Ашерат не только от темных навязчивых снов.
Тем же вечером она подошла к Батбаал. Хозяйка, выслушала кормилицу своего сына с интересом, потому что и у нее еще свежа была в памяти поздняя осень прошлого года, когда Ашерат увидела в небе аистиный клин.
- Ты, наверное, права, смена обстановки повлияет на нее благотворно.
Она и сама не прочь прокатиться к озеру, взять с собой младенцев, нескольких слуг, еды...
Почти полдня потом Батбаал отдавала распоряжения по поводу предстоящей поездки к озеру, взбудоражила всю прислугу в усадьбе, однако задумку в конце концов, к сожалению, пришлось отменить: от Гамилькара из Карфагена прибыл гонец. Прибыл как-то скоро, неожиданно для всех. Сообщил, что праздник в этом году состоится на два дня раньше, чем в прошлом. Нужно было торопиться и прибыть в Карфаген хотя бы за неделю до начала торжества, чтобы имение в Мегарах привести в должный порядок. Без женской руки, как ни крути, не обойдешься. К тому же надо было срочно сажать в горшки зерна пшеницы, ячменя, сладкого укропа - вырастить так называемые "сады Адониса", растения, которые уйдут в иной мир вместе с самим Адонисом в день его поминовения.
Парфенида торжествовала: Афродита услышала ее молитвы и сорвала задумку сумасбродной Мактаб. Чего придумала: поставить на уши всю округу! Поделом полоумной!
Но сорванная поездка на озеро ничуть не расстроила Мактаб - она давно мечтала выехать в Карфаген, в котором не была уже больше года. Тем более ее, как кормилицу маленького Ганнибала, хозяйка не сможет не взять с собой. А это значит, она снова увидит отца (мама давно умерла), старых друзей, город своего детства и снова поучаствует в красочных церемониях, будет петь и плясать, бросать цветы в колесницу Астарты и восторженно встречать воскресшего Адониса. И она не ошиблась в предчувствиях: Батбаал и ей повелела собираться в путь.
Когда Федим узнал об отъезде Ашерат, он тут же бросился к отцу.
- Почему мы не можем поехать в Карфаген и принять участие в празднике?
Ахат удивленно поднял глаза на сына.
- Раньше ты не рвался ни на какие праздники, это что-то новенькое. А потом, мы должны быть здесь, исполнять свои обязанности, их у нас не так уж и мало. Если бы Гамилькар захотел взять нас с собой, он бы взял. Не понимаю, чего ты от меня хочешь?
- Но разве я не свободный человек? - Федим посмотрел на отца с вызовом. - И взрослый, - мне давно перевалило за четырнадцать!
Ахат вспыхнул:
- Не настолько свободный и недостаточно взрослый, чтобы поступать как тебе заблагорассудится! Всему свое время - не торопи события!
Федим выскочил из дому подавленный и раздраженный. Почему отец не хочет понять его? И почему он сам не волен поступать так, как считает нужным? Он же не какой-то там раб, без прав, без рода, без имени...
Федим был в отчаянии. Он не знал, что делать. Мир, казалось, рухнул для него раз и навсегда.
Солнце еще не садилось. Легкий ветерок приятно овевал тело, но не радовал юношу как обычно.
Ноги сами по привычке привели его к хижине Сахеба, у которого он в последнее время бывал даже чаще, чем дома; у которого иногда оставался ночевать и которому частенько поверял свои юношеские тайны.
Сахеб стал Федиму ближе, чем отец, и о своих новых чувствах к Ашерат Федим мог рассказать только ему одному. Но, к сожалению, Сахеба дома не оказалось. Тот опять, наверное, в одиночку бродил где-нибудь в глубоких ущельях, выискивая свежую добычу. Тогда Федим побрел из деревни куда глаза глядят.
Не заметив как, он оказался на озере, том самом, где впервые увидел "новую" Ашерат, тяжело опустился на поваленный ствол, на котором они часто сидели вместе.
Среди высоких душистых трав пестрели цветы, в кустах шумно порхали мелкие птицы, в теплом парном воздухе зудели комары, жужжали мухи, гудели пчелы - неподалеку была пасека, но Федим думал только об Ашерат.
Рядом с ней он чувствовал себя счастливым и обогащенным, дарил ей фрукты, украшал полевыми цветами, поил водой из прозрачного ручья из собственных ладоней, играл на свирели, сделанной собственноручно из склеенных мягким воском тонких тростинок.
Казалось, для него в эти полгода не существовало больше ничего, кроме Ашерат. А с Ашерат - небо, море, птицы, цветы ... Как в каком-то сладком сне они, забыв обо всем, наперегонки носились по лугам; взявшись за руки, бродили вдоль озера, уединялись в тени виноградников и пышных олив, заслушивались звонким пением птиц и жужжанием пчел.
Их весельем заражались работающие на полях рабы, отрывались от жнивья, выпрямляли уставшие спины, улыбались вслед.
Молодые совсем не думали о будущем, но будущее само давало о себе знать.
"Как я теперь буду без Ашерат?" - спрашивал себя Федим и не находил ответа...
В густых камышах возле озера кричали дикие утки, гортанными трелями перекликались праздные лягушки. Вдоль берега бродило всего лишь несколько цапель и пара серых журавлей. Вроде все как всегда, только теперь здесь не было аистов, тех самых, которые так сблизили их.
Федим больше не представлял своей жизни без Ашерат. А она? Не забудет ли она его, уехав в Карфаген? Что останется от него в ее памяти? Хотел бы он, чтобы Ашерат никогда его не забыла. А чтобы Ашерат его не забыла (эта неожиданно пришедшая мысль воодушевила Федима), никогда не забыла их дружбу, их встречи на озере - он подарит ей небольшую фигурку аиста. Это ему сделать легче легкого! На охоте, особенно при ловле птиц, ему частенько приходилось ждать, и чтобы скоротать время, он выстругивал из сосновой коры различные фигурки людей или животных, раз даже сделал небольшой корабль с парусами, который держался на воде не хуже настоящего!
Федим, разгоряченный, тут же принялся за дело и уже вечером с маленькой деревянной фигуркой аиста в руке стоял у ворот замка Гамилькара.
Привратник, старый раб, всегда по-доброму относившийся к юноше, хотел уже было пропустить его внутрь, но тут мимо проходила Нааме, и, увидев Федима, резко окликнула старого раба:
- Шардан, ты зачем его впустил?
Старый раб низко склонил голову:
- Прошу простить меня, молодая хозяйка. Этот юноша, сын Ахата, одного из наших управляющих.
- Я знаю, кто это, но вечером он не должен быть здесь, запри как положено ворота!
- Как скажете, молодая хозяйка, - сказал Шардан и стал выпроваживать Федима. Солнце садится, да и Федим без дичи, - зачем без особой нужды беспокоить хозяйку, тем более, накануне отъезда.
- Но мне очень нужно. Мне очень нужно, - пытался достучаться до сердца черствой Наамемилкат Федим.
- Придешь утром и спокойно решишь все свои дела, - недовольно бросила Нааме и снова строго приказала привратнику закрыть ворота перед Федимом. Не хватало еще, чтобы кто попало шлялся по их двору поздно вечером!
Шардан послушно закрыл ворота, но мальчишка не сдался, лихорадочно забарабанил по створкам кулаком.
На шум подошел проходивший мимо Ахирам. Узнав юношу, поинтересовался, почему тот не дома, на что Федим ответил, что хотел бы повидать Ашерат и передать ей от него подарок на память.
Ахирам приказал привратнику открыть калитку в воротах.
Нааме вспыхнула, но возражать Ахираму не решилась.
Федим вошел, вскользь глянул на недовольную Нааме, потом, смутившись, сказал:
- Я обещал Ашерат вот это, - и протянул Ахираму вырезанную фигурку аиста. - Вы ведь уезжаете?
Ахирам снисходительно улыбнулся. Уж кто-кто, а он хорошо знал о частых встречах Федима и Ашерат. Как знал и то, что хозяева не возражали против этих невинных встреч. Да и сам Ахирам, обучая Федима, никогда ничему дурному юношу не учил.
- И еще я хотел бы попрощаться с ней, - как за спасительную соломинку ухватился Федим за последнюю мысль.
Ахирам несколько секунд молчал, видя в юноше борение чувств, потом сказал:
- Ну, это вряд ли, поздно уже, - но неожиданно добавил: - А ты сам не хотел бы поехать с нами в Карфаген? Ты умело владеешь оружием, зорок, наблюдателен. А нам предстоит долгий путь вдоль побережья. Подумай. С твоим отцом я поговорю. Мне кажется, возражать он не станет.
Нааме глянула на Ахирама с осуждением. А Федим от радости был не в себе - о таком предложении он и мечтать не мог.
- Тогда я побежал собираться? - как утреннее солнце на капельках росы засветились глаза юноши. - А это все равно передайте, пожалуйста, Ашерат, - протянул Федим Ахираму фигурку аиста.
Ахирам обещал выполнить просьбу.
Нааме вспыхнула, развернулась и быстрой походкой ринулась от ворот.
Что себе позволяет этот Ахирам? Да и родители хороши - при их попустительстве слуги что хотят, то и творят, распустились дальше некуда - играть в любовь с хозяевами - где такое видано! И Ашерат тоже. Мелюзга еще, ни кожи, как говорится, ни рожи. Что в ней такого нашел Федим?
Когда босые пятки Федима растворились в темноте, Ахирам вернулся во двор, заметил возле кухни Батбаал, подошел.
Батбаал с улыбкой выслушала его рассказ о Федиме. Ей тоже нравился этот скромный и порядочный юноша. И она рада, что еще один надежный человек будет сопровождать их в Карфаген.
Ахирам прав: путь неблизкий и местами даже опасный - не на всех дорогах еще наведен порядок. Работорговцы не гнушаются и разбойничьей добычей. Не хотелось бы оказаться на невольничьем рынке где-нибудь на Кипре или в Малой Азии.
Ашерат, которой Батбаал передала фигурку аиста, очень обрадовалась. А узнав, что Федим отправляется в путь вместе с ними, и вовсе расцвела. До самого утра она не выпускала деревянную статуэтку аиста из рук.
Парфенида глаз не могла отвести от чуть ли не светящегося во сне лица Ашерат - давно она не видела ее такой счастливой.
Наамемилкат буркнула что-то нечленораздельное, но почувствовала, что поступок Федима, да и сам пустяшный подарок задели ее. По ее мнению, Ашерат еще не стоит тех знаков внимания, которыми ее наделяют окружающие. Еще больно мала и неказиста. Иное дело она, Нааме: и поумнее, и благороднее - она никогда не станет якшаться с кем попало и размениваться на мелочь.