Аннотация: Прежняя неудовлетворенная любовь иногда напоминает о себе. Очень жарко!
ЖИТЕЛИ ТЬМЫ
Перед выходными студент Жигалов неожиданно получил из деревни телеграмму: "Приезжай скорее, бабушке плохо".
Делать нечего, Жигалов быстро собрался, предупредил друзей о том, что последующие два дня его на лекциях не будет, и поспешил на автовокзал, чтобы успеть хоть на последний автобус в свою сторону.
Билеты, к счастью, были. В пять вечера, как и следовало по расписанию, сине-белый "Лаз" неторопливо вырулил на трассу.
Надо сказать, от областного центра, где в одном из вузов учился первокурсник Жигалов, до райцентра, в округе которого располагалась его родная деревня, четыре часа езды, потом часа три ходу. Но Жигалова это мало беспокоило: для них, деревенских, отмахать восемь-десять километров по бездорожью с детства было делом привычным. Даже в школу каждодневно он ходил за три километра.
Единственное, что угнетало его, так это встреча с бывшей подругой, оставшейся жить в деревне и не так давно брошенной им ради бойкой и смазливой горожаночки, охмурившей его на дискотеке.
Когда он с месяц назад рассказал деревенской Тамарке о своем новом увлечении, она вспыхнула, как копна прошлогоднего сена, зыркнула на него озлобленно и, метнув короткое "я не прощу тебя", пулей выскочила за дверь.
Ему показалось даже, что в ее черных, как уголь, глазах, сверкнули яркие жгучие огоньки.
- Зря ты ее так,- упрекнула тогда его бабушка.- С Тамаркой надо ладить, в ее роду одни ведьмы были, не случилось бы чего.
- Да чего может случиться,- сказал ей на это бесшабашный Жигалов.- Пусть только попробует что сотворить, я ее в порошок сотру!
Сказал и забыл о Тамарке, едва вернулся обратно в город. Теперь почему-то вспомнил и никак не мог отогнать мысль о ней всю поездку к райцентру.
Образ ее, как какое-то наваждение, постоянно возникал перед глазами: то проявлялся в кронах постепенно темнеющих опушек леса, то маячил в отраженном свете за окном, то возникал расплывчатым видением на перекрестках.
Но вот и райцентр. Жигалов спустился с автобуса на въезде в город и направился по шоссе в сторону Троицыно. Там была его деревня, там ждала его родня - мать и бабушка.
Опустившиеся сумерки и затянутая облаками луна Жигалова не испугали. Все вокруг знакомо с детства: проселочная дорога, каждая деревенька на пути, каждый холм и развилка.
Можно было махнуть через лес и сократить километра три, но Жигалов надеялся, что кто-нибудь все-таки проедет по трассе в его сторону, и он доберется домой быстрее. Однако он шел и шел, шел и шел, но ни одна попутка так и не появилась за спиной.
Меж тем луна неторопливо выползла из-за облаков, слегка позолотила верхушки угрюмых елей и хмурых осин, высветила край поля и тропинку, уходящую в глубь леса.
Бесстрашие молодости и свет полной луны направили Жигалова по тропинке.
Миновав через полчаса ходьбы заброшенную заимку деда Игната, Жигалов облегченно вздохнул - осталось недолго, еще минут сорок-пятьдесят. Но за поворотом луну в который раз затянуло серой массой. Жигалов свернул куда-то не туда, и когда просветлело, справа от себя он опять обнаружил знакомый охотничий домик. Это было странно, но Жигалов пошел дальше, и тропинка вновь привела его на прежнее место.
"Словно черт путает",- подумал Жигалов, но не остановился, а продолжил путь. Когда же и в четвертый, и в пятый раз ему на глаза попалась заимка деда Игната, Жигалов понял, что заблудился и что будет разумнее переночевать здесь в домике, чем блуждать таким образом по лесу до рассвета.
По ссохшимся скрипучим ступеням он поднялся на невысокое крыльцо, открыл дверь и настороженно посмотрел во тьму. Из избушки, однако, не донеслось ни звука. Тогда Жигалов нашел небольшую лучину, зажег ее и переступил высокий порог.
Все внутри избушки говорило о запустении: затянутые густой паутиной окна, толстый слой пыли на столе и лавках, нечищеный открытый очаг. Только сухие дрова за печью да посуда на полках напоминали о том, что когда-то здесь останавливались люди. Но не стало деда Игната, заросла тропа и к его заимке.
Жигалов разжег в очаге дрова, сел за стол и стал смотреть, как весело они горят.
Убаюканный легким потрескиванием и ласковым теплом, он вскоре уснул, и спал безмятежно, сладко, так, как не спал, наверное, никогда в жизни. Скорее всего, сильно устал или переволновался.
Неожиданно что-то прервало его сон. Жигалов открыл глаза, вспомнил, где он находится, и увидел, что поленья совсем догорели в очаге, распались на отдельные угольки и едва тлеют.
Тут из темноты позади него выступил черный человеческий силуэт, неторопливо приблизился к очагу, взял из него один уголек, проглотил и пошел обратно.
Жигалов похолодел. Он заметил, что когда человек из тьмы проглотил уголек, его глаза загорелись тусклыми красными точками. Только смотрели они мимо Жигалова.
Полностью слившись с темнотой, черный силуэт сел позади Жигалова. Две крохотные красные точки продолжали гореть.
Отделилась от тьмы вторая фигура, такая же бесплотная, такая же безличная; приблизилась - как подплыла по воздуху - к очагу, взяла другой едва тлеющий уголек и тоже проглотила. Глаза ее засветились слабым светом, и она пристроилась позади Жигалова так же, как и первая фигура.
Когда четвертая фигура вслед за третьей проглотила уголек и скрылась во тьме, Жигалова пронзила беспокойная мысль, что так мрачные тени поглотят все оставшиеся угли, и он окажется в жуткой темноте.
Испугавшись этого, Жигалов как ошпаренный выскочил из-за стола, схватил лежащие возле очага щепы, быстро кинул их на угли и стал исступленно раздувать огонь.
К счастью, щепы оказались достаточно тонкими и сухими, чтобы сразу разгореться и ярко осветить пространство вокруг очага.
Жигалов подложил еще несколько дров и пару крупных поленьев, которые нашел под печкой. Дрова довольно затрещали, пламя оживленно заплясало и, как показалось, ласково улыбнулось ему.
Вернувшись на прежнее место, Жигалов криво усмехнулся четырем парам тупо уставленных на очаг красных точек - он теперь знал, как с ними бороться.
Огонь разгорался, постепенно отнимая у темноты то угол печи, то край стола, то дверной косяк. Его свет вселял в Жигалова надежду, что скоро за окном наступит рассвет, поднимется солнце и всё закончится.
Умиротворенный этой мыслью, Жигалов и не заметил, как снова уснул.
Снилась ему приглушенная дискотека, ненавязчивая музыка, безмятежной волной плывущая под потолком, и та самая девушка, которую он предпочел Тамарке и которая теперь в танце нежно прижимается к его широкой груди. Одна рука Жигалова слегка обнимает ее хрупкий стан, другая лежит на маленьком холмике бедра. Приятное тепло обволакивает их, льняной запах ее волос одурманивает...
Тут будто что-то толкнуло Жигалова. Он резко пробудился и с оторопью увидел, что в очаге остались одни угольки, и очередная темная фигура проглотила один из них.
Жигалов бросился по-новому раздувать очаг, несмотря на то что из темноты выступила еще одна фигура. В этот раз ему удалось опередить незваного гостя.
Увидев вспыхнувшее пламя, черная фигура отступила и полностью слилась с темнотой.
Жигалов подложил в огонь несколько поленьев, но они, на удивление, сгорели слишком быстро. Еще одно полено превратилось в угли на глазах.
Жигалова охватил страх - так ему не хватит дров до утра!
Он посмотрел на пять пар уставившихся из темноты на очаг красных точек. Казалось, своим взглядом они усиливают испепеляющее действие огня.
Жигалов огляделся. Кроме пяти-шести небольших поленьев возле печки дров больше не было. Но с такой скоростью они сгорят в одно мгновение. Надо еще чего-нибудь разыскать.
Жигалов ринулся к двери, однако ее на месте не оказалось - сплошная стена, задрапированная темнотой. Но ведь есть еще лавки, стол; в одном из темных углов приютился колченогий табурет,- все это отлично горит, и, он надеется, поможет ему продержаться.
Жигалов бахнул табуретом об пол, тот развалился на несколько частей, и он без промедления сунул их в очаг. Туда же отправил и оставшиеся поленья. Они позволят ему выиграть время, пока он будет ломать лавки. Нет, не на того напали! Жигалов так просто им не сдастся. На-кася, выкусите!
С лавкой, однако, пришлось немного повозиться - та оказалась довольно крепкой, несмотря на кажущуюся ветхость. Но и ее в конце концов Жигалов разбил и обломки тоже препроводил в очаг.
Пламя начало постепенно поглощать дрова.
Жигалов обернулся. Красные точки в темноте немного поблекли. Может, с приближением рассвета они утрачивают силу? Или я, думал Жигалов, просто заслоняю им свет очага, от которого они подпитываются?
Он не знал, что и думать. Придвинул стол поближе к огню и взгромоздился на него, не отрывая глаз от пламени. Только сон оказался сильнее и в который раз смежил ему веки...
Жигалов вскинулся, когда ему показалось во сне, что очаг совсем потух. Но там еще тлел крупный алый уголек.
Пока он тлеет, ему бояться нечего.
И все же Жигалов с опаской покосился назад. Оттуда - из темноты - на очаг глядело уже шесть пар ярких красных точек. Они успели стянуть еще один уголек?!
Тут из темноты выступила еще большая, чем прежние, фигура, неторопливо подплыла к очагу, взяла оставшийся уголек и проглотила. Когда она обернулась, Жигалова сковал ужас: на него в упор смотрели горящие ненавистью глаза Тамарки! И как только он встретился с ними взглядом, сразу почувствовал, как они стали жечь ему глаза. И шесть пар красных точек позади будто тоже увидели Жигалова и направили на него лучи своих разящих глаз.
Жигалов и подумать ничего не успел, как тело его вспыхнуло, будто бумага, и в считанные секунды обуглилось.