Почти целую неделю не находил себе покоя царь Верхнего и Нижнего Египта Хуфу. Какая-то неутолимая тревога терзала его сердце. Днем и ночью, изо дня в день.
Казалось, с самого восшествия на престол он так не томился. Уже и жрецов он пытал о причине своего беспокойства, и богов вопрошал - напрасно: ночи его так и оставались бессонны, а дни мучительны.
"Не старость ли подкралась ненароком?- размышлял он наедине.- Но как умирать, если даже гробница еще не достроена? Где он будет жить после того, как "взойдет в свой горизонт"? Примет ли его Осирис без Дома вечности?"
А ведь строительство пирамиды длилось без малого лет пятнадцать и вел его один из самых лучших мастеров-строителей царства - царевич Хемиун, его родной брат. Он был молод, но уже опытен и искусен как зодчий. И кто еще, как не он, мог с таким рвением и старанием руководить постройкой? Он сам выбрал место для пирамиды на левом берегу Нила, у самой границы пустыни, сам начертил план усыпальницы царя, сам вычислил все размеры, соотношения сторон, коридоры и шахты.
Склеп для царского саркофага Хуфу Хемиун поместил под пирамидой внизу, в скале, глубоко под землей. Это понравилось фараону.
Все время, пока Хемиун во всех подробностях объяснял ему свой чертеж, с лица Хуфу не сходила улыбка. Он был доволен докладом.
- То, что ты сообщил,- сказал он Хемиуну, дослушав его до конца,- прекраснее чего бы то ни было на свете.
И в самом деле: по проекту пирамида Хуфу должна была превзойти все существующие доныне пирамиды фараонов, в том числе Джосера и Снефру - и величиной, и великолепием облицовки.
И за все эти долгие пятнадцать лет ни на один день не остановилось строительство. Каждый номарх регулярно из месяца в месяц поставлял на строительство все новые и новые силы: рабов, ремесленников и подсобных рабочих. Они выламывали из гор огромные глыбы камня, они обтесывали эти глыбы до формы правильных параллелепипедов, они их шлифовали, полировали и укладывали на место, подгоняя так плотно, что между блоками невозможно было просунуть даже саму тонкую металлическую пластинку.
И нередко Хуфу самолично следил, как движется работа, и всякий раз не мог не похвалить Хемиуна - пирамида росла, величие её все возрастало, хотя, конечно, о чем можно было судить по одному основанию...
Но вот всё как-то завертелось в последнее время: то царские заботы, то государственные дела - почти полгода прошло, как Хуфу последний раз стоял у подножья строящейся для него пирамиды. Может, поэтому захворал?
Ведь он как будто насыщался возле нее духом, глядя на неё и восхищаясь затеянным им самим проектом.
И захотелось ему вдруг снова взглянуть на нее, снова приблизиться к ней, прикоснуться к отполированным до блеска камням, ощутить жар их раскаленной на солнце поверхности.
Он тут же резко поднялся со своего блестящего золоченого трона, испугав отшатнувшегося от него в неожиданности слугу с опахалом из разноцветных перьев, и приказал двору немедленно собираться в дорогу.
Миновав мертвое жаркое море пустынных долин, они стали приближаться к месту строительства.
Уже на подходе к нему было видно, какова грандиозная задумка.
Вокруг, словно полчища муравьев, кишела масса рабочего люда. Вот три погонщика недлинными упругими палками погоняют запряженных в одну упряжь волов, тяжелой поступью волочащих за собой салазки с огромной известковой глыбой. Вот чуть далее десяток почерневших на солнце рабов стаскивает с другой повозки еще одну такую же глыбу. За ними внимательно следит надсмотрщик, подхлестывая нерадивых длинной жгучей плетью, подхлестывая нерадивых длинной жгучей плетью. Всюду копошатся, снуют и грохочут инструментами люди, сотни, тысячи людей, изнемогая от пекла и жажды, превозмогая усталость и боль, ослепленные золотом песков и блеском пирамиды. Шелковистое лазоревое небо уже не радует их, им близки теперь только ночной мрак, ночная прохлада и сон, короткий, мучительный сон под тошнотворные, по-ребячьи тонкие завывания шакалов.
Но все это далеко от фараона. Его душа уже зашлась, еще издали заметив громаду его "Дома вечности". И хотя пирамида поднялась всего лишь на две трети своей намеченной высоты - видно было, какой величественной и неповторимой она будет, достойной того сана, который носит Хуфу.
Царь не выдержал, приказал остановить шествие, сошел с носилок и пешком направился к подножию усыпальницы.
Навстречу ему уже спешил Хемиун в окружении начальников. Не дойдя до фараона нескольких метров, они пали ниц, восклицая:
- Привет тебе, о Хуфу, великий владыка всей земли до границ ее!
Но Хуфу поспешно миновал их - он весь был устремлен туда, откуда можно было по-настоящему прочувствовать всю мощь и громаду строения.
Вельможи и сановники застыли в изумлении - Хуфу остановил их резким жестом вытянутой вперед раскрытой ладони.
Все рабочие разом прекратили работу, пали наземь, приветствуя сына Солнца.
Хуфу приблизился к подножью пирамиды - на сотни метров она убегала вдаль и вверх. Казалось, как еще человек мог приблизиться к богам - не устремляясь ли ввысь? Но недоволен Хуфу. Да, его пирамида превзошла пирамиды предшественников, но почему он не ощущает всей величественности её?
Все обширно, но не грандиозно! Все огромно, но не велико!
Нет, не восхищен Хуфу творением Хемиуна: его пирамида должна не только изумлять, но и подавлять всякого, кто окажется вблизи нее, как подавляет и изумляет сам Хуфу своих подданных.
Хуфу еще раз прошел вдоль подножья, еще.
Негоже гробнице бога быть меньше величия и широты его души! Воткнется острие его пирамиды в самое чрево небосвода!..
![[]](/img/b/bezruk_i_a/c29/dom.jpg)
![[]](/img/b/bezruk_i_a/c29/dom2.jpg)